Бесплатный фрагмент - Амурская соната Чёрного Дракона. Продолжение

«Кто пьёт из реки Дракона, тот отдаёт ему часть своей судьбы.

Но Дракон не забирает её — он меняет её на путь, которого не видно с берега.»

— из хроник затонувшего монастыря Чжэньхэ, XIII век

«Я веду вас, даже когда вы думаете, что идёте сами.»

— Голос Чёрного Дракона

Части I, II, III читать в книге «Амурская соната Чёрного Дракона» начало

Часть IV. «Режим границы»

Глава 28. Короткая инструкция на длинную ночь

Утро после «режима границы» было ясным. Река держала низкий гул. Город принял новые правила и медленно перестраивался. На столе у парапета лежали две карты: городская и рабочая. На рабочей — сектора, фонари, лестницы к воде, лифтовые холлы, переходы. Отмечены точки связи. Марина повела пальцем по линии берега, проверила записи и подняла голову.

— Сводим сетку дежурств, — сказала она.

Светильщики взяли первый ряд фонарей. Воины Сунь Чжоу — мосты, сходы к воде, площадки под арками. Лянь Хуа — сети над узкими пролётами, у причалов и в местах, где отражение любит задерживаться. Добровольцы из чайного дома закрыли «тихие» дворы. Отец Василий прислал ещё двоих к храмовой калитке у спуска. Лиза настроила радиосвязь на три частоты: город, набережная, тыл.

— Смена по два часа, — уточнила Лиза. — Сигналы короткие. Повтор через семь фонарей.

Первый звонок поступил через двадцать минут. Турникет у спуска «Набережный-2» перестал «видеть» имена. Карты и паспорта не срабатывали. Табло выдало «недействительно». Очередь застыла. Вопросы нарастали.

— Не называем имён, — сказала Марина в рацию. — Вводим место. «Берег второй, галерея шестая». Говорим спокойно.

Рыбак из дежурной смены достал медную монету с квадратным отверстием и приложил к стойке. Металл дрогнул. Турникет пропустил первую пару. Табло показало «проход открыт». Люди прошли молча и быстро.

— Фиксирую, — сказала Лиза. — Имя игнорируется. Место признано. Работаем по месту.

Второй сбой — лифт в доме на Карла Маркса. Кнопка вызова прыгала по этажам. Кабина уходила на два уровня выше, чем требовалось. Дежурный связался с Лизой. Она выдала короткий алгоритм.

— Выходим на лестницу. Садимся на ступень. Говорим «возвращение». Без имён. Дышим ровно.

Лифт вернулся. Дежурные отметили в чек-листе: «возвращение» сработало.

Марина собрала команду у стола. Коротко сформулировала правила маршрутов.

— Один. Ходим парами. Первый — глаза. Второй — дыхание.

— Два. Число шагов держим ровное.

— Три. В стекло не смотрим. Дерево и камень — опоры.

— Четыре. Имя молчит. Говорит место.

— Пять. Сигналы: три коротких — порядок; один — тишина; два длинных — сбор.

— Шесть. Лифты не догоняем. Если прыгает — на лестницу.

— Семь. Турникеты не уговариваем именем. Показываем монету с отверстием, называем место.

Она произнесла всё спокойно. Люди слушали, кивали, расходились по линиям. Лянь Хуа поправила на рукаве повязку — знак смены. Сунь Чжоу проверил расстановку по секторам. Отец Василий забрал два фонаря с ровным светом и поставил на обход у лавок.

К полудню ветер потянул с реки. В воздухе чувствовался запах водорослей и ржавого железа. Максим подошёл к Марине, не говоря лишнего. Протянул термос. Следом — свой шарф. Марина кивнула без улыбки, поправила ремень футляра и двинулась дальше по линии. Лиза стояла в тени фонаря и делала вид, что проверяет рацию. Она заметила всё и ничего не сказала.

Сетка дежурств упорядочила действия. У каждого фонаря — пара. На галереях — «связки» по три. У лифтов — рыбаки. У сетей — Лянь Хуа. На дальнем пролёте — двое воинов. В чайном доме приготовили термосы, тёплый хлеб, плитки пуэра и маленькие пакетики с сушёным апельсином. Добровольцы разносили по точкам.

— Держим ровный темп, — напомнил Максим. — Паузы — по плану. Сигнал — через семь фонарей.

Марина шла вдоль набережной и слушала город. Мелкие сбои продолжались. У одного входа в парк сломался счёт времени, тени двигались быстрее, чем надо. На стене под аркой проступил рисунок лодки и дома. Марина отметила точку и дала метку Лизе. Лиза отправила короткий ритм — два удара и пауза. Пятно ушло внутрь стены.

— Держится, — сказала Лиза. — Нить стабилизировалась.

К двум часам дня появились двое в масках. Они шли близко к перилам. Не остановились и ничего не спрашивали. Воздух рядом стал холоднее. Сунь Чжоу сделал шаг вперёд, затем остановился. Маски прошли и исчезли. Записи добавили: «наблюдение без контакта».

У мостов стражи подняли ладони. Знак «видим». В ответ — «слышим». Порядок соблюдён.

Марина вернулась к столу. Проверила пометки. Развернула чистый лист и записала краткий порядок для жителей. Его повесили на доски объявлений и разослали в чаты районов.

— С утра до ночи — ходим парами.

— В стекло не смотрим.

— Имён чужих не называем.

— Имя своё — не называть у воды.

— Мосты кормим местом.

— Лифты — через «возвращение».

— Турникеты — через «место».

— Если слышите воду громче своего голоса — заходите в чайный дом.

— Вопросы — к дежурным у фонаря и у лифта.

Люди читали и кивали. Многие уже знали. Они запомнили простое: в сложный день нужен порядок действий.

Днём на дальнем спуске возникла новая сложность. Табло лифта показывало пустые квадраты вместо цифр. Лифт не двигался. Дежурные позвали Марину. Она положила ладонь на холодный металл и выровняла дыхание. Три коротких, один длинный. Кабина пришла в себя и поехала вниз. Дежурные отметили в журнале: «сработало».

— Он не любит спешку, — тихо сказал Максим. — Двигается по дыханию.

— Город надо вести ритмом, — ответила Марина. — Слова сегодня лишние.

Лиза держала связь постоянно. Её голос в рации звучал ровно.

— «Чайный» — на линии.

— «Набережный-2» — порядок.

— «Мост» — смена через десять.

— «Колодцы» — тишина.

— «Барабан» — никого.

В четырёх дворах поставили дополнительные фонари. Светильщики проверили батареи. Отец Василий настоял на непрерывном свете у храма. Он стоял рядом и держал руку на фонаре. Свет горел ровно.

К вечеру ветер усилился. На отмели показались узкие тела цзяо. Они скользили между сваями и порядок не нарушали. Сетка держала их на расстоянии. Лянь Хуа подтянула одну из сетей и закрепила узел на арке. Руки у неё работали уверенно. Сетка легла правильно.

— Проверка через два часа, — сказала Лянь Хуа. — Потом смену к мосту.

— Принято, — ответила Марина.

Люди поели. Горячая еда согрела руки и животы. Плитка пуэра ушла в термосы. Лёгкий запах земли и дыма успокоил тех, кто впервые дежурил у воды. Дежурные не спешили. Они делали то, что было нужно.

В это время начался самый заметный «сбой счёта». На узкой галерее между домами две двери поменялись местами. Кто входил в первую, оказывался во второй. Люди теряли минуту пути. В очереди возникла тревога. Марина подошла первой. Встала между дверями. Произнесла не громко:

— Дом. Дверь. Хозяин.

Деревянная рама отозвалась тихим треском. Двери вернулись на свои места. Очередь пошла дальше. Лиза записала: «сбой устранён. Разговор — через место. Без имени».

С сумерками сеть дежурств вошла в рабочий ритм. Пары сменялись каждые два часа. Каждые семь фонарей Лиза давала короткий сигнал. Мосты отвечали знаком ладоней. На дальнем пролёте двое воинов проверили стыки. Порядок держался.

Максим прошёл по всей линии. Оставил у фонаря термос. Закрепил на периле короткую ленту для упора ладони. У второго поста сказал дежурному:

— Пей.

— Сядь на три вдоха.

— Держи шаг ровный.

Он вернулся к Марине и остановился рядом. Шарф на её плечах держал тепло. Их плечи почти соприкоснулись. Марина повернула голову и встретилась с ним взглядом на секунду. Внутри была усталость. И было то, что она не стала называть. Она поправила ремень футляра и пошла дальше. Максим остался на точке. Лиза, подходя, задержала взгляд на Марине и вновь уткнулась в рацию.

— «Мост» — на связи, — сказала Лиза. — Замена через десять.

Они успели обойти ещё два сектора, когда на воде у старого причала проступил узкий шов. Вдоль него побежали светлые точки. Это был спонтанный переход. Воды дрогнули. Дежурные выстроились по схеме. Сунь Чжоу поднял руку. Лянь Хуа опустила в воду сеть, но она не легла — шов не принял её.

— Не толкаем, — сказала Марина. — Держим место. На звук.

Она достала скрипку. Поднесла смычок. Дала один ровный звук. Без тонов. Нить границы откликнулась и подтянула шов. В этот момент на кромке причала, прямо у воды, выступил из доски старый, почти стёртый знак. Короткий рез. Рядом — отметка. На ней было видно одно слово: «веха». Год не читался, но цифры были дореволюционного написания.

Шов начал закрываться. Лиза, не отрываясь от рации, прошептала:

— Записываю. Веха на причале. Переход уходит.

— Держим на одном звуке, — сказал Максим.

Марина удержала звук. Шов затянулся. Вода успокоилась. Воздух стал теплее.

Они подошли к доске. Знак оставался на месте. Рядом — небольшая трещина, в которую входила струйка воды. На сухом месте лежал ржавый колышек с остатком шпагата. Дежурные переглянулись.

— Чья метка? — спросил Сунь Чжоу.

— Старое, — ответила Лянь Хуа. — Не наше. Это до нас.

Марина коснулась доски пальцами. Дерево было сухим. Знак — твёрдым. Никаких иллюзий. Всё простое и ясное.

— Фиксируем как «первую веху», — сказала она. — Шов закрыт. Переход не активен.

Лиза записала в журнал: «Первая веха. Причал у старой лестницы. Функция — удержание шва. Источник — неизвестный. Связь с местом — есть».

С наступлением темноты к «первой вехе» подошли двое из Светильщиков. Поставили фонарь с ровным светом. Отец Василий прочёл короткую молитву. Никто не спорил. Важно было закрепить точку.

— Дальше по плану, — сказала Марина. — Не зацикливаемся. Ночь длинная.

Они продолжили обход. Лифт на «Набережном-3» работал. Турникеты принимали «место». У чайного дома очередь двигалась спокойно. На мостах — смена. На дальнем пролёте — тишина.

— «Первая веха» держит, — отметила Лиза через час. — Переход не открывается.

— Хорошо, — ответила Марина.

В полночь на воду вышли три бумажных карпа. Их чешуя блеснула и погасла. Это означало присутствие наблюдателей. Маски не показались. Никаких контактов. Стражи сделали отметку: «наблюдение без выхода».

Марина прошла вдоль перил ещё раз. Шаг — ровный. Плечи — расслаблены. Дыхание — стабильно. В рации звучали короткие отчёты. Никакой суеты. Только работа.

На «седьмом» фонаре она остановилась. На секунду закрыла глаза. Внутри было тихо. Шарф держал тепло. Термос стоял под перилом, где его оставил Максим. Тёплый глоток вернул силы. Она выдохнула и пошла дальше.

— Лиза, — позвала Марина. — Проверь чаты. Сообщи про «первую веху». Без деталей. Коротко: точка держит шов. Никакой паники.

— Сделаю, — ответила Лиза. — Поставлю метку на карте.

Максим подошёл к ним позже. Снял перчатки. Посмотрел на реку.

— Этот знак на доске, — сказал он. — Он не наш. Слишком старый срез. Не похоже на ремесло здешних плотников.

— Значит, это память места, — сказала Марина. — Или чей-то труд. Разберёмся после ночи.

— Я поставлю рядом «тихий» маяк, — предложил Максим. — На случай повторного открытия.

— Поставь, — кивнула Марина.

Они закрепили небольшой маяк на периле. Без света наружу. Только внутренняя метка в сети. Нить границы отметила новое звено.

К первому часу ночи усталость стала ощутимой. Команда держалась. Пары менялись вовремя. В чайном доме оставалось тепло и еда. Люди заходили, грелись, выходили обратно. Ритм сохранялся.

Второй спонтанный переход попытался открыться на лестнице к воде у склада. Появилась туманная полоса. Марина не стала тянуться к скрипке. Дала голосом короткий ритм. Лиза поддержала меткой. Туман рассеялся. На ступени остался старый оцинкованный гвоздь. Его никто не приносил. На шляпке был насечён крестик. Лиза подняла гвоздь и положила рядом с «вехой» на причале. «Не наши, — сказала она. — В одном стиле».

— Запишем, — ответила Марина. — Пока без выводов.

К двум часам ночи город устоял. «Сбои счёта» были редкими и короткими. Люди научились не обижаться на железо и стекло. Они начали говорить с местом. И место отвечало.

Марина вернулась к «первой вехе». Фонарь горел ровно. Вода у причала была спокойной. На доске знак не исчез. Трещина не расширялась. Всё стояло.

— Это только начало, — тихо сказал Максим. Он стоял рядом. Голос у него был ровным. Взгляд — внимательным.

— Знаю, — ответила Марина. — Но теперь у нас есть точка.

Она коснулась рукой перил. Внутри поднялась тёплая волна. Просто уверенность. Её город жив. Нить держится. Сетка работает. Люди на местах. Лиза на связи. Максим рядом.

— Дальше по плану, — сказала она. — Ночь длинная. Инструкция короткая. Этого достаточно.

Они разошлись по линиям. Река шла своим ходом. В глубине когда-то кто-то уже поставил знак. «Первая веха» закрыла переход и осталась. Утром её изучат внимательнее. Возможно, выяснят, кто и когда её поставил. Там может быть имя. Или память. Ответ придёт не словами.

Ночь приняла порядок. Город не спорил. Дракон молчал и наблюдал. До рассвета оставалось четыре часа. Все знали, что делать.

Глава 29. Линия первой вехи (Интерлюдия 1858)

Ночь отстояла. «Первая веха» на причале держала шов. Фонарь не пульсировал. Вода у кромки не пыталась открыть подслой. На рассвете Марина открыла «Дом смотрителей». Внутри — стол, две скамьи, лампа. На полке — три папки. Лиза на обложках вывела тушью: «Дневник берега», «Сетка», «Сбои счёта».

Марина внесла утренние строки: дата, ветер, уровень, поведение лифтов, работа турникетов, отметка по причалу. Ниже — свод запретов у воды. Формулировки короткие и чёткие.

— чужие имена у воды не произносить;

— своё имя у кромки не произносить;

— в стекло не смотреть;

— лифты запускать через «возвращение»;

— турникеты открывать через «место»;

— мосты проходить в паре;

— на галереях держать «ровно».

Она подписала последнюю строку: «Дом смотрителей. Ответственные — Марина, Лиза, Максим».

Лиза перерисовала схему «первой вехи»: доска старой пристани, рез, трещина, тонкая струйка, значок «нити границы». На полях — примечание: «Автор не установлен. Веха старая».

Максим принёс чайник исин, термос, три пиалы, тканевую грелку для рук. Поставил рядом с лампой. Сказал негромко:

— На дневные смены.

Марина кивнула. Она заметила, что крышка чайника прогрета заранее. Вода в термосе держит мягкое тепло. Для её горла — то, что надо. Лиза отметила движение глазами и сделала вид, что ищет новый маркер. Это у неё входило в привычку: дать время, не ускорять лишним вопросом.

Марина перевернула «Дневник берега». На полях проступила бледная строка. Её не было ночью. Чернила вышли из бумаги сами. Бумага сухая, палец не пачкается. Текст читается отчётливо.

«Год 1858. Узел переправы у старой пристани. Веха поставлена. Шов закрыт. Андрей Корнёв, землемер».

— Он дал имя, — сказал Максим.

— Источник найден, — ответила Марина.

Лиза тихо повторила в блокноте: «Год 1858. Корнёв. Землемер». Потом подвинула к Марине пиалу так, чтобы рука не тянулась через листы. Это движение она делала уверенно, не глядя на Максима.

— Вечером — к причалу, — сказала Марина. — Проверим память места. Если имя проявилось, рядом может открыться дополнительная метка. Лиза, сделай копию записи в «Картотеку узлов». Максим, проверка фонарей у воды и маяка на внутреннем канале.

Днём город держал ритм. Турникеты принимали «место». Лифты слушались «возвращения». «Сбои счёта» были короткими. Дежурные работали в парах, смены шли вовремя. В чайном доме обогревали руки, рядом сушились перчатки. Юй-линь держала печь на ровном жаре. Сунь Чжоу проверял мосты и подлёдные «тихие» точки. Лянь Хуа перекинула одну сетку на дальний пролёт и закрепила узел ближе к сваям.

Лиза вела «Дневник». Её рука двигалась спокойно. Почерк ровный. Она завела в папке «Сбои счёта» новую таблицу: место, время, вид сбоя, способ стабилизации, ответ воды. В графе «предметы» появилась строка: «монета с квадратным отверстием — на турникетах признание места, без произнесения имён». Рядом — фото монеты, приклеенное бумажным уголком. Ниже — «красная нить — знак дежурной пары; исин-чайник — для тёплого режима, пуэр в плитке; каллиграфическая кисть — для метки в доме».

Максим проверил свет у «первой вехи». Лампочка не дрожала. Корпус фонаря сухой. Маяк на внутреннем канале работал стабильно. Он положил под перила тканевую салфетку, чтобы Марина не ставила футляр на голый металл, и ушёл дальше, не говоря.

Лиза всё видела. В графе «наблюдения» она написала: «обеспечил тепло, подложил салфетку, пододвинул пиалу. Без слов». Строка короткая, но смысл не теряется. Она держала для себя правило: фиксировать, не комментировать. Ей и не нужно было. Порядок записей сам давал понять, что именно происходит между людьми, которые несут одну линию.

К полудню Марина вышла на набережную. На плечах — шарф, тот самый. Ремень футляра висел на ключице. Контакт ремня с кожей оставлял красную полоску. Максим шёл с другой стороны, держал шаг. Близко не подходил. Когда Марина остановилась у «четвёртого фонаря» и опустила футляр на перила, он встал в полшага позади. Ремень нужно было перевесить — грубая пряжка давила на ключицу. Она поправила, но пряжка не легла. Максим протянул руку, не дотрагиваясь до кожи, и повернул ремень так, чтобы нагрузка ушла на ткань шарфа. Движение заняло секунду. Марина кивнула. Лиза стояла дальше и давала в эфир «тихий» короткий сигнал смене, чтобы перекрыть паузу.

— «Четвёртый фонарь» на линии, — сказала Лиза в рацию. — Смена через десять.

У чайного дома Марина присела на лавку, достала канифоль и провела по струнам скрипки. Максим подставил ладонь, чтобы смычок не чиркнул по краю. Тепло ладони поймала и канифоль, и струна. Лиза на секунду отвернулась, замедлила шаг, достала из кармана тонкую нить и узлом отметила себя на дежурстве. У неё был свой способ дать другим вдох. Никаких лишних сцен.

Днём в «Дом смотрителей» принесли два старых планшета из школьного кабинета. Лиза сняла линейки, стерла мелкие цифры и закрепила их на стене в разделе «Мера». На соседней стене появился новый стенд: «Картотека узлов». Первый лист — «Андрей Корнёв»:

Картотека узлов / №1

Имя: Андрей Корнёв.

Слой: Зеркальный Хабаровск.

Время входа: 1858 год.

Род занятий: землемер, проводник.

Основание перехода: узел переправы, соблюдены место, мера, молчание.

Дар: реперные вехи.

Точки: старая пристань (первая веха в нашем слое, метка реза, гвоздь с крестиком), запасная метка в зоне пристани (память активна).

Контакт: подтверждён через шов.

Свод: имя молчит, говорит место.

Лиза прикрепила лист и немного отступила. На столе уже лежали красные нити для дежурных, пакетики с сушёной кожурой апельсина, плитки пуэра, иглы для чистки сопел фонарей. Она разложила всё по коробкам и поставила бирки. На каждой — короткая функция. Без лишних слов.

Во второй половине дня Марина и Максим вышли к «первой вехе». Ветер был ровный. Маяк на внутреннем канале выдавал спокойный импульс. Доска сухая, срез читается, трещина не расширяется. Конверт «Реликвии узла» с гвоздём лежал в сейфе «Дома». У перил висела красная нить — метка пары, что держит точку.

— Готовим «память места», — сказала Марина. — По мере. Без давления.

Она приложила ладонь к доске. Дала дыхание: три коротких, один длинный. Произнесла «место». Маяк отозвался. Воздух у перил уплотнился. Края прослоя были ровными и ясными. Там не было свечения и шума. Там стояли те же перила, те же ступени, но в другом слое. Это был Зеркальный Хабаровск.

В прослое показался мужчина в шинели. Планшет на ремне, сапоги, ремень с ножом. Лицо сухое, взгляд прямой. На его ладони лежала короткая метка — гвоздь с крестиком. Это был Андрей Корнёв.

Он держал границу из своего слоя, не переходил к ним. Он остановился рядом со своими перилами. Снова — тот же знак ладонью: «видим».

— Вы держите берег? — спросил он. Голос негромкий.

— Да, — сказала Марина. — Марина. Со мной Максим и Лиза. Дом смотрителей.

— Веха у пристани держит, — сказал Корнёв. — Шов закрыт. Дальше вам нужен «репер» у Собора. Три точки. Одна мера. Гвоздь — до третьей риски. Имён не звать. Дневник вести ежедневно.

— Примем, — сказал Максим.

— Зафиксирую, — сказала Лиза и записала: «Репер у Собора. Три точки. Одна мера. Имён не звать. Гвоздь — третья риска. Дневник — ежедневно».

Корнёв перевёл взгляд на Марину. На футляре у неё лежал смычок.

— Музыкой открывать не надо, — сказал он. — Здесь достаточно меры. Музыку держите на случай, если камень начнёт спорить.

— Поняла, — сказала Марина. — Завтра придём на рассвете.

— Хорошо, — сказал Корнёв. — И молчание.

Прослой начал смыкаться. Маяк затих. Марина успела добавить:

— Благодарю.

— Берег ответит, — сказал он.

Прослой закрылся. Воздух выровнялся. Вода у кромки осталась спокойной.

Лиза внесла контакт в «Дневник». Отдельной строкой — «Зеркальный Хабаровск. Прямая встреча. Автор „первой вехи“ подтверждён». В «Сетке» она провела тонкую линию от причала к Собору. Внизу — «Репер. Расчёт на рассвет». В «Картотеке узлов» — добавила слово «контакт» и время.

Они вернулись в «Дом смотрителей». Максим поставил на стол чайник. Снял крышку. Запах пуэра был густой и тёплый. Он налил Марине пиалу и отодвинул ближе. Марина обхватила пиалу двумя руками. Тепло вошло в пальцы. На секунду она задержала его руку у края пиалы. Движение было тихим и прямым. Лиза уловила оттенок и перевела рацию на «тихий» канал. В эфир пошли короткие служебные сигналы от мостов. Смене было что сказать, новые записи без лишних вопросов.

Марина разложила на столе чистый лист. Это был новый раздел — «Запреты у воды». Внизу появилась дополненная строка: «не звать через шов по имени; не просить показаться; говорить через „место“; держать паузу после ответа воды».

— Чётко, — сказал Максим.

— Это для жителей, — ответила Марина. — Им нужно просто.

Лиза прикрепила лист на стену. Слева повесила табличку «Предметы» и закрепила карточки:

— монета с квадратным отверстием — «место» для турникетов;

— красная нить — знак пары;

— исин-чайник — поддержка дыхания;

— кисть и тушь — метки в доме, не у воды;

— бейцзи для рук — тепло на постах;

— пиалы — по одной в смену;

— гвоздь короткий — испытание камня;

— бечёвка — узлы «смотрителей».

Она отступила. Список выглядел простым. В этом и была цель.

Вечером дежурные ушли на посты. Дом остался пустой на несколько минут. Марина сняла шарф и положила на спинку стула. Максим стоял у окна, держал ладонь на раме. Он не приближался. Он ждал. Марина перевела взгляд на него, потом на шарф, потом снова на него. Он понял. Взял шарф, встряхнул, положил на ей плечи так, чтобы его пальцы не касались ее кожи, но чувствовалось тепло от движений. Марина выдохнула глубоко. Её дыхание стало ровнее. Она повернула лицо. В их взгляде было доверие. Никаких сцен. Лиза стояла в дверях и проверяла лампу. В журнале она поставила отметку: «вернул тепло, снял нагрузку — без слов».

Ночь пошла мягко. «Сетка» стояла. «Сбои счёта» почти не беспокоили. У «Барабана» стражи сменились вовремя. На дальнем пролёте Лянь Хуа подтянула узел сети и проверила натяжение. В чайном доме Юй-линь поставила кастрюлю риса и две миски с мясом. Добровольцы занесли в «Дом смотрителей» ещё один комплект пиал.

Перед сном Марина ещё раз открыла «Дневник берега». На полях проступила новая строка:

«Репер держится на трёх точках. Мера одна. Имя молчит. А. Корнёв».

Марина провела пальцем по буквам. Бумага оставалась тёплой. Лиза закрыла папку и убрала в сейф. На сейфе мелом — «Открывать только на „тихом“ ритме: три коротких, один длинный».

Интерлюдия 1858 года.

Как он пришёл и почему остался.

Его привели к реке служба и ремесло. Родился в казачьей станице. Учился грамоте при уездном правлении. Работал землемером в съёмочной партии на Амуре. На поясе носил нож. В планшете — кипрегель, мерная цепь, гвозди. Знал броды и береговые приметы.

Весной 1858 года их отряд вёл съёмку у будущей Хабаровки. По плану надо было проверить кромку льда перед становлением поста. Корнёв шёл первым. Так положено проводнику. Он сделал шаг, поставил ногу на кромку. Лёд не треснул. Он «снял имя» и втянул дыхание. Вода приняла тело без рывка.

Магия перемещения здесь не про чудо, а про порядок. Узел переправы открывается при трёх условиях: место, мера, молчание. Место — точка берега, где сходятся течения и дороги. Мера — ритм, которым отмечают переход. Молчание — отказ звать по имени, пока не установлен закон узла. Корнёв выполнял всё это по своей работе. Он не кричал имён. Он ставил метки. Он считал шаги. Поэтому узел принял его.

Вода сняла с него «имя». На долю секунда сердце ударило в другом темпе. Ритм сместился на «три коротких, один длинный». Слой сменился. Под ногами оказался настил пристани другого города. Он открыл глаза в Зеркальном Хабаровске.

Это был Хабаровск, но в зеркальном слое. Планы улиц совпадали по контуру. Функции отличались. Камень держал тепло иначе. Фонари горели без масла. В арках стояли люди в масках. На набережной звучал инструмент с множеством струн. У мостов дежурили стражи, которые показывали ладонями «видим» и «слышим».

Он встал. Доска под ладонью отвечала лёгкой вибрацией. Это была нить границы. Рядом шла тонкая трещина. Он взял гвоздь, сделал ножом насечку и вбил его до третьей риски. Произнес слово «место». Шов закрылся. Взял лист, написал о вехе и спрятал лист в сухую щель. Доска приняла память.

С той минуты он не был гостем. Он стал смотрителем узлов переправы Зеркального Хабаровска. Жил у воды. Ставил реперные вехи, когда нить границы тянулась слишком остро. Помогал тем, кто случайно входил в шов. Имён не спрашивал. Он спрашивал место.

Осенью он сделал запасную метку у старой пристани. Она и проявилась у нас как «первая веха».

В редкие дни узел отдаёт голос туда, где о нём помнят. Так «Дневник берега» и принял сердце землемера. Так и открылась короткая встреча у перил. Не чудо, а действие по правилам. От них веет ясностью. В этом нет опасности. Здесь есть польза.

Подготовка «репера у Собора».

Перед рассветом втроем вышли на площадь. Воздух был тих. Камень держал ночное тепло. Лиза проверила маяк и перевела рацию в «тихий» режим. Максим положил на ступень бечёвку, короткий гвоздь, мел, пластину с ритмом. Марина раскрыла «Дневник берега», приложила ладонь и дала дыхание. Ответ прошёл. Место готово.

— Пилон, перила, перекладина, — сказала Марина. — Одна мера. Гвоздь — до третьей риски. Имён не произносить.

— Приму, — сказал Максим.

— Запишу, — сказала Лиза.

Марина провела мелом три коротких штриха и один длинный. Камень ответил сухим звуком. Максим вбил гвоздь до третьей риски. Лиза затянула узел бечёвки. На перилах метка держалась крепко. У нижней перекладины нить поднялась и легла в общий план. Марина дала один ровный звук на три вдоха. Камень принял. Всё заняло мало времени. Они не торопились. Они соблюдали порядок.

Здесь Лиза заметила ещё одно. Пока Марина держала звук, Максим стоял слева, чтобы закрыть её от ветра. Не вплотную. На расстоянии ладони. Он перехватил её футляр, когда она сменила плечо. Его пальцы не задержались. Он не позволил футляру скользнуть по камню. И когда звук закончился, он не сказал «молодец», он просто поставил рядом пиалу. Пар поднялся вертикально. Марина улыбнулась глазами и вернула пиалу после глотка. Лиза на это ничего не ответила и в «наблюдениях» записала: «закрыл от ветра, подхватил футляр, поставил пиалу, пауза сохранена». Для стороннего наблюдателя это мелочи. Для «Дома» — признаваемая забота без шума.

— Первая точка держит, — сказала Лиза.

— Вторая, — ответила Марина.

Они повторили. Затем третья. Нить поднялась. Камень перестал отдавать пустой звук. Вода не спорила. Лиза внесла запись: «Репер у Собора подготовлен. Три точки. Держится. Требуется „подпись“ узла через контакт или сутки наблюдения». Решили не торопить. «Подпись» узел даёт сам — через запись в «Дневнике» или через короткий отзвук в камне. Это и будет предметом следующего дня.

Они вернулись в «Дом смотрителей». На стене появился новый лист: «Репер у Собора. Стадия: подготовлен. Контроль — сутки. Возможен контакт с Корнёвым для „подписи“». Лиза перевела стрелку в «Сетке» к мосту и подземному переходу. Там ждали свои узлы.

Марина сняла шарф, опустилась на скамью и закрыла глаза на пару вдохов. Максим положил на край стола грелку для рук. Не подал, а именно положил. Она взяла её без слов. Тепло из ткани пошло в запястье и вверх. На это ушла минута. Лиза расставила три пиалы и молча наполнила их. Марина пригубила и посмотрела на Максима. Он не отвёл взгляд. В их молчании не было напряжения. Там была рабочая близость и осторожные намерения. Лиза, глядя в «Дневник», улыбнулась едва заметно. Её радовало, что у главной линии есть тихие подпоры. Такие подпоры держат в тяжёлые ночи.

Дневная работа «Дома».

После завтрака в «Картотеке узлов» появился новый раздел — «Справки». Лиза оформила краткие карточки по предметам. Шрифт ровный, без завитков. Текст практичный:

— Пуэр (плитка) — быстрое тепло, не перегревает голос;

— Исин — поддерживает равномерную подачу воды;

— Монета — даёт «место» для железа;

— Красная нить — знак пары, психологическая устойчивость;

— Кисть — запись в «Доме», не у воды;

— Гвоздь короткий — проверка камня без разрушения;

— Бечёвка — узлы смотрителей, контроль слабых мест.

Она добавила тонкую заметку про пути, где такие вещи можно найти в городе, не называя магазинов. Для читателя это выглядело как простая помощь, а не реклама. Для жителей — ясная инструкция.

В «Сбоях счёта» появилась диаграмма за сутки. Лиза отметила, что после «первой вехи» сбои стали короче. После подготовки «репера у Собора» — ещё короче. Внизу — прогноз: «при запуске полной системы реперов прорывы станут редкими и управляемыми».

Марина проверила «Сетку». На карте возле Собора появилась тонкая синяя рамка — на сутки наблюдения. У моста — стрелка на вечернюю проверку. В подземном переходе — метка «тихая зона». В квартале у рынка — точка «на разговор». Это место любит спорить с «именем». Туда отправили двух дежурных, которые умеют говорить с дверями без давления. Их правило — «место, мера, молчание». Они и справятся.

Лиза достала чистую бумагу для каллиграфии. На верхнем поле вывела крупно: «Дом смотрителей». Ниже — «Дневник ведётся ежедневно. Руки — чистые. Чернила — свежие. Воды на страницах нет». Она надела напальчники и прижала лист к столу. Ей нравился порядок на этих страницах. Он помогал дышать.

Максим подошёл с инструментальным ящиком. На крышке — мелом: «Реперы. Собор». Внутри в отдельных карманах — гвозди, бечёвка, мел, пластина, отвес. Всё на своих местах. Он поставил ящик на табурет и щёлкнул замком. Марина обратила внимание, что на отвесе нет сколов. Он мог бы и не заметить такие мелочи. Но замечал. Это и было его ухаживание: снять боль до того, как она начнется.

Лиза отметила движение в «наблюдениях»: «проверил отвес, избавил от возможного заусенца у ремня футляра, подложил салфетку, поддержал голос чаем, прикрыл от ветра, дал паузу». Она знала, что сторонний глаз этого не увидит. Да и не обязан. Достаточно, что видит Дом. А Дом помнит.

Встреча с Корнёвым — короткая «подпись» узла.

Вечером они вернулись на причал. «Первая веха» держала ровно. Маяк на внутреннем канале отзывался. Марина приложила ладонь, дала дыхание. Произнесла «место». Прослой открылся. Там — те же перила, те же ступени. Андрей Корнёв уже стоял у своей стороны.

— «Репер у Собора» подготовлен, — сказала Марина. — Три точки. Одна мера. Сутки наблюдения.

— Приму, — сказал Корнёв. — Город ответит следом. Если удержите «молчание», узел подпишет работу сам.

Он поднял планшет и провёл по ремню ладонью. Это был знак готовности. Лиза уловила тонкую вибрацию в рации — внутренний канал дал короткий сигнал. Прослой закрылся. В «Дневнике» проступила новая строка:

«Репер у Собора — принят узлом. Мера соблюдена. А. Корнёв».

Лиза улыбнулась уголком губ, но не сказала «ура». Порядок запрещает шуметь у воды без нужды. Она просто вложила лист в файл и поставила время.

Марина опустила голову. Её глаза на секунду закрылись. Она знала, что это не финал. Это лишь начало системы. Впереди мосты, подземные, галереи. Но первый «репер» встал.

Максим коснулся её плеча взглядом. Рука не двинулась. Он сдержал движение. Лиза заметила это и переставила лампу так, чтобы тень не падала Марине на шею. Она умела дать свет в нужном угле. И держала паузу. Это и был «тихий» ухаживающий жест с её стороны для их связи — уговорить свет работать на них.

Ночная «Сетка» вступила в новый режим. Посты отметили снижение «сбоев счёта» в районе Собора. В «Сбоях» Лиза провела короткую линию: до — после. Цифры стали ровнее. Она добавила сдержанную приписку: «Команда переучивается на работу с реперами. Вероятность прорывов снижается».

Линия отношений.

Марина сняла перчатки и потерла запястья. Тепло вернулось не сразу. Максим протянул ей грелку. Она взяла её в обе руки. Внутри неё пришло расслабление. Пальцы стали послушными. Он посмотрел на её волосы. На виске виднелась одна прядь. Он не поднял руку. Он не имел права. Но он положил рядом маленький деревянный гребень, тот самый, который Лиза когда-то купила у китайского мастера на ярмарке. Марина перевела взгляд на гребень. Она взяла его и поправила прядь. Это была лёгкая сцена. В ней не было демонстрации. Было прикосновение к быту. Лиза отвела глаза и сосредоточилась на лампе, хотя внутри неё стало теплее. Она знала цену таким вещам. Они держат лучше громких шагов.

В чайном доме Лиза села сбоку и достала блокнот. На первой странице поставила точку. Это означало «стабильность». Юй-линь принесла миску риса и две пиалы. Пиалы Марина и Максим взяли одновременно. Пальцы едва встретились у края. Электричества там не было, но тела помнили. Марина улыбнулась едва заметно. Максим пододвинул миску ближе к ней. Он не настаивал, чтобы она ела. Лиза это увидела и перевела взгляд на стеклянную дверь. Там отражалась набережная. Она проверила, чтобы ни одна маска не задержалась у стекла.

Позже, в «Доме», Марина сняла шарф. Ткань скользнула по коже. Рука Максима на секунду задержалась в воздухе. Он сдержался и опустил руку. Он выбрал не касание, а сервис: вынул из кармана тонкий пластырь и положил рядом с ремнём футляра. Марина аккуратно приклеила пластырь туда, где ремень натирал ключицу. Она посмотрела на него и кивнула. В этом было больше смысла, чем в длинной фразе. Лиза поставила в «наблюдениях» короткое: «пластырь — вовремя».

Ночью Марина уснула на десять минут, положив ладонь на «Дневник». Максим накрыл её своим шарфом. Он не тронул волосы. Он не поцеловал лоб. Он сделал то, что надо. Лиза открыла окно на два пальца, чтобы воздух не застоялся, и села у двери. Ей не нужно было говорить. Она держала «молчание», которое защищает лучше замка.

Под утро в «Дневнике» проявилась строка чужой рукой: «Место держится, пока мера не нарушена. А. Корнёв». Это и была «подпись» узла по «реперу у Собора». Следующая задача — распространить систему на мост и подземный переход. Команда переучится быстро. Лянь Хуа уже отмечает, что сети держатся увереннее возле реперов. В «Сетке» Лиза сделала пометки на вечер: мост, переход, лестница у склада. Дальше — работа с жителями. В «Доме» появится новый лист — «Памятка кварталов».

Марина закрыла «Дневник», поправила ремень футляра. Максим поднял ящик с инструментом. Лиза взяла «Картотеку». Дом был готов выйти в день.

— Продолжаем, — сказала Марина.

— Приму, — ответил Максим.

— Зафиксирую, — сказала Лиза.

Река дышала ровно. Зеркальный Хабаровск держал свою линию. Наш — подтверждал. Имя молчало. Говорило место.

Глава 30. Репер у Собора

Рассвет пришёл тихо. Камень у Собора держал ночное тепло. «Репер» был подготовлен с вечера: три точки, одна мера, узлы «смотрителей», маяк на внутреннем канале. Оставалась «подпись» узла и закрепление в нашем слое.

Марина положила на ступень «Дневник берега». Приложила ладонь. Дала дыхание: три коротких, один длинный. Максим установил отвес. Лиза перевела рацию в «тихий» режим и открыла страницу «Собор. Репер. Контроль».

Прослой открылся у нижней перекладины. Воздух стал плотнее. Там стояли те же перила и камень, но из Зеркального Хабаровска. На той стороне был Андрей Корнёв. На ремне у него планшет. В руке — короткий гвоздь с меткой.

— Мера одна? — спросил Корнёв. Голос ровный.

— Одна, — ответила Марина. — Пилон, перила, перекладина. Третья риска.

— Приму, — сказал Корнёв.

Он шагнул ближе. Границу не толкал. Двигался точно. Прослой пропустил его руку в наш слой. Это было действие по мере. Без имён. Без лишних слов. Он взял наш молоток, проверил узел бечёвки и вбил гвоздь в третью точку. Короткий сухой звук подтвердил посадку.

Максим удержал отвес, чтобы не повело линию. Лиза отметила время и поставила галочку: «репер — принят рукою автора».

Камень ответил стабильным треском. Нить границы поднялась выше и легла ровно. В рации прошёл тихий импульс. Это маяк отметил «подпись».

— Готово, — сказал Корнёв. — Дневник ведите ежедневно. Имя у воды не зовите. Реперы проверяйте по дыханию. Если начнёт спорить камень — короткий звук на три вдоха.

— Примем, — сказал Максим.

— Запишу, — сказала Лиза.

Корнёв убрал молоток, коснулся ладонью камня и отступил в свой слой. Прослой закрылся. Воздух стал обычным. Камень удержал три точки. «Репер у Собора» встал окончательно.

Марина закрыла глаза на один вдох. Потом открыла «Дневник берега» и записала: «Репер у Собора — принят. Гвоздь — третья риска. Подпись — рука А. Корнёва». Лиза добавила к записи метку времени и схему трёх точек. Максим вернул отвес в ящик, проверил, чтобы не осталось заусенцев на кромке.

— Пойдём к арке, — сказала Марина. — Посмотрим, как держат сети.

Лянь Хуа уже ждала под третьей аркой галереи, что уходит к реке. Две сети висели на низких крюках. Третья была натянута под углом. На полу — ведро с галькой и деревянная киянка. Ветер не мешал. Вода шла ровно.

— До «репера» вес держался нестабильно, — сказала Лянь Хуа. — Здесь были просадки. Теперь смотрим.

Она дернула за край центральной сети. Узлы не поползли. Растяжка держала натяжение без рывков. Края угловатыми не стали. Линия осталась прямой. Соседняя сеть приняла часть веса, как и было рассчитано. Это и было ожидаемым эффектом «репера»: опора берёт часть нагрузки, а сети не перерабатывают.

— Держит, — сказала Лянь Хуа. — Вторая — тоже держит. Третья требует подмотки.

Максим подал ей бечёвку. Лиза записала: «Арка 3. Нагрузка перераспределена. После „репера“ просадки ушли. Требуется подмотка третьей».

Марина подошла к перилам. Приложила ладонь. Дала дыхание. Нить границы в районе арки откликнулась ровным тоном. Ниже не проседает. В «Дневнике» она отметила: «Арка 3 — стабилизирована, отклик ровный».

— Работаем по городу, — сказала Марина. — Сегодня переучивание. Пары — по маршрутам. Привязываем «реперы» к «сетке». Дежурные — через «Дневник». Лифтам — «возвращение». Турникетам — «место».

— Приму, — ответил Максим.

— Разошлю протокол, — сказала Лиза.

«Дом смотрителей» принял дежурных. На стене висел новый лист: «Протокол работы с реперами». Лиза прочла вслух. Фразы короткие и ясные.

— Раз. Точки «репера» — пилон, перила, перекладина. Мера одна.

— Два. Проверка — дыханием: три коротких, один длинный.

— Три. «Имя» у воды не произносить. Работает «место».

— Четыре. «Сбои счёта» пишем без оценок. Факты: место, время, способ стабилизации.

— Пять. «Сетка» опирается на «реперы». Сети — вспомогательные.

— Шесть. Лифты — через «возвращение». Турникеты — через «место».

— Семь. Отчёт в «Дневник» в конце смены. Подпись пары.

Дежурные кивали. Никто не задавал лишних вопросов. У каждого в руках была копия листа. На полке лежали красные нити для пар. На столе — плитки пуэра, исин-чайник, иглы для очистки сопел, гвозди, бечёвка, мел.

— Отработка в поле, — сказала Марина. — Движемся участками. Сначала Собор и три квартала вокруг. Потом подземный переход и старый причал. Максим, возьми «ровный глаз» и проверяй стык вдоль перил. Лиза, держи «тихий» канал и фиксируй «сбои».

— Примем, — ответили оба.

Полдень прошёл в тренировке. На в доме Карла Маркса лифт принял «возвращение» с первого повтора. На табло не прыгнуло ни одного лишнего этажа. У турникетов в парке «место» признали без споров: медная монета с квадратным отверстием подержала контакт с металлом — зелёный свет зажегся. В подворотне у рынка двери не обменялись местами. Пара дежурных прошла без задержки. Запись в «Сбоях» выглядела простой: «обмена дверей нет, отклик — каменный, заметок нет».

Лянь Хуа и двое добровольцев проверяли сети у второй арки. До «репера» сеть съезжала влево на пять сантиметров при «зове по имени». После — не сдвинулась. Жители в чате отметили, что у Собора стало легче дышать. Никто не писал лишнего. Марина попросила Лизу не публиковать слова «репер» и «веха» в открытых каналах. Лиза согласилась и ограничилась фразой: «опора поставлена, нагрузка перераспределена».

Максим ходил вдоль перил. Перевешивал небольшие ленты, чтобы руке было за что ухватиться на поворотах. Он не подталкивал людей и не давал им указаний громко. Он снимал лишнее напряжение, пока оно ещё не появилось. Лиза видела это и заносила в «наблюдения»: «поставил ленту, убрал выступ на периле, подвинул термос ближе к смене, положил салфетку под футляр». Марина замечала краем глаза. Она не говорила «спасибо» вслух. Она просто держала шаг и не тратила силы.

В середине дня «Дневник» принял новую строку чужой рукой: «Собору — годится. Держите меру. А. Корнёв». Лиза наклеила узкую полосу бумаги и прикрыла запись прозрачной плёнкой. Это не для тайны. Это для сохранности.

Переучивание прошло без суеты. Пары сменили маршруты. В каждом журнале появилась строка «репер — проверен». «Сетка» получила новые опоры. «Сбои счёта» показывали спад. Лиза составила таблицу:

— до «репера у Собора»: 17 событий за сутки;

— после «репера»: 6 событий, время каждого меньше вдвое;

— ложные вызовы — два, отработаны без «имени».

Марина посмотрела цифры и отметила простую вещь: «музыки» в этот день требовалось меньше. Она не трогала смычок без нужды. Один звук — утром для открытия прослоя. Один — на подземном переходе, когда камень упрямо держал старую накладку. Там хватило трёх вдохов.

У входа в «Дом смотрителей» собралось несколько жителей. Они спрашивали, где взять монету, где завязать красную нить, где раздаётся горячий чай. Лиза повесила лист «Памятка кварталов»:

— монету держать в кармане для турникетов;

— имя у воды не произносить;

— идти парами;

— в стекло не смотреть;

— при сбое — «Дом смотрителей», «тихий» канал.

Юй-линь принесла миску риса, пиалы и чай. Добровольцы разнесли по постам. Дежурные ели быстро и без разговоров.

Вечером Марина проверила «репер у Собора» ещё раз. Дыхание прошло ровно. Камень ответил без задержки. Маяк на внутреннем канале дал короткий импульс. Всё стояло.

— «Репер» — на месте, — сказала она.

— Сети дышат, — ответила Лянь Хуа. — Нагрузка лёгкая. Проседаний нет.

Максим нагрел в ладонях пиалу и подал Марине. Она взяла и сделала глоток. Он незаметно поправил ремень её футляра, чтобы не давило на ключицу. Она кивнула. Лиза отвела взгляд и переключила рацию, чтобы дать паузу. Эти маленькие жесты не шли в отчёт, но держали людей. Дом их видел. Этого было достаточно.

К ночи город стал спокойнее. Маски у перил не показывались. Стражи на мосту подняли ладони — знак «видим». Фонарь ответил ровным светом. На отмели цзяо не подошли близко. Сети Лянь Хуа вели себя устойчиво. «Репер» забрал на себя часть «зова по имени». Это чувствовалось телом: голова стала легче, сердце — ровнее.

Лиза подвела итог в «Сбоях»: «после установки „репера у Собора“ прорывы уменьшились и сократились по времени. Пары смотрителей работают с опорой. Жители усвоили „место“.»

Марина закрыла «Дневник» и положила на него ладонь. Внутри было спокойно. Нитей стало больше, но каждая лежала на опоре. Это и было целью.

— Завтра — третья арка, — сказала Марина. — Она держалась днём. Ночью может просесть. Нужно ввести «каскад опор».

— Приму, — сказал Максим. — Периметр возьму на себя.

— Я добавлю узлы в сетях, — сказала Лянь Хуа. — И распределю вес.

Лиза подняла голову от записей.

— У воды нужна рука, которая умеет писать знаки, — сказала Лиза. — Янь Шуй — мастер на воде. Её зовут «Речной писец». Она умеет прописывать ограничивающие и разрешающие символы. Счёт у нас станет ровнее.

— Согласна, — сказала Марина. — Позовём её в Дом утром. С «реперами» ей будет проще. Работать будем в одном ритме.

Максим посмотрел на перила.

— Я прокрою входы и выведу посты ближе к арке, — сказал он. — Чтобы «зов по имени» не прорвал край.

— Сделаем, — ответила Марина.

Дом закрыл двери на «тихий» ритм. Три коротких, один длинный. В комнате остались чайник, пиалы, «Дневник берега» и «Картотека узлов». На полке лежали монеты, нити, бечёвка, гвозди. Всё было на местах. Это и было главным.

Глава 31. Сети на третьей арке

Утро началось с проверки «репера у Собора». Камень ответил ровно. Маяк на внутреннем канале дал короткий импульс. В «Дневник берега» Лиза внесла строку: «Собор — стабилен. Просадки не зафиксированы». Марина провела ладонью по перилам.

— Переходим к третьей арке, — сказала она.

Под аркой уже ждала Лянь Хуа. Две сети висели без перекоса, третья по ночам проседала и тянула узлы. На полу — ведро гальки, киянка, катушки бечёвки. Воздух стоял. Вода держала тихий ход.

— Ночью нить падала на два пальца, — сказала Лянь Хуа. — Днём держится, но слабее, чем надо.

— Вводим каскад опор, — ответила Марина. — Привяжем арку к «реперу у Собора» и к старой пристани через «первую веху». Нагрузка уйдёт ступенями.

Максим выставил посты на входах к галерее. Дежурные закрыли лестницу и лифт от «зова по имени». Он поставил ленты на поворотах, чтобы рукам было за что упираться. Лиза переключила рацию в «тихий» режим и открыла папку «Сбои счёта».

— Фиксируем без оценок, — сказала Лиза. — Место, время, действие, отклик.

Марина приложила ладонь к перилам, дала дыхание. Нить границы на третьей арке откликнулась ниже, чем утром у Собора. Внутри держалась тянущаяся нота. Это и было то, что тянет сети вниз.

— Нужна рука, которая умеет писать по воде, — сказала Марина.

— Янь Шуй в городе, — ответила Лиза. — «Речной писец». Я её зову.

Янь Шуй появилась быстро. Простая тёмная одежда, узел волос, бамбуковый ящик, свёрток кистей. На шее — небольшой нефрит. Взгляд спокойный.

— Янь Шуй, — представилась она. — Видела ваш «репер». Проверим, как вода берёт знак.

— Марина, — сказала Марина. — Это Лянь Хуа. Лиза. Максим держит периметр.

— Если дыхание верное, знак не спорит, — ответила Янь Шуй и опустилась на край настила.

Из ящика она достала широкую кисть, фарфоровую чашку, плотную бумагу для мокрой подложки. В чашке — вода с крошкой камня. Она смочила кисть, дала короткий выдох и вывела на подложке первый знак меры: прямой штрих и внизу короткий упор. Затем — направляющий. Без названий. Здесь знак работает функцией. Те же знаки она нанесла на камень у опоры. Вода в чашке тихо звякнула. Лиза записала: «в момент знака — отклик воды».

Потом Янь Шуй поднялась на ступень и, не касаясь воды кистью, провела над поверхностью в трёх точках. След держался три вдоха и уходил. Этого хватало. Внизу сеть перестала ползти. Лянь Хуа подтянула боковой узел и посмотрела на нитку.

— Держит, — сказала Лянь Хуа. — Тянет меньше.

Марина приложила ладонь к перилам. Нить поднялась на полтона. Это был рабочий отклик.

— Переходим к каскаду опор, — сказала Марина. — Соединяем арку с «репером» и «первой вехой». Шаги: мера, знак, дыхание.

Максим перехватил шнур на углу, убрал выступ на периле, подложил тканевую салфетку под футляр Марины. Она кивнула.

— Готово, — сказал Максим. — Входы под контролем.

Янь Шуй вывела на камне у опоры короткий разрешающий знак, привязала его к ритму «репера у Собора», затем поставила ограничивающий на нижней балке, чтобы «имя» не цеплялось.

— Под этой балкой имён не произносить, — сказала она. — Здесь будет «тишина». Не запрет, а отсев.

— Зафиксирую, — ответила Лиза и нарисовала пиктограмму: риска и три точки дыхания.

Марина дала один короткий звук на три вдоха. Звук вошёл в камень и вернулся в ладонь. Сети не дрогнули. В рации прошёл импульс маяка.

— Арка слушает, — сказала Лянь Хуа. — Нагрузка ушла в каскад.

К полудню каскад работал. Арка держала равный вес. Лянь Хуа сократила подмотки. Янь Шуй закрепила два мелких знака выше и ниже опоры, чтобы «зов по имени» не задерживался в промежутке.

— Сети набирают слух, — сказала Янь Шуй. — Перетяг не нужен.

— Хорошо, — ответила Марина. — Дальше — синхронизация узлов.

Они прошли вдоль галереи: «репер у Собора» — «арка 3» — «первая веха». Марина давала дыхание, Янь Шуй ставила связующий знак, Лянь Хуа равняла груз по карманам. Лиза фиксировала времена и отклик.

— Вторая точка готова, — сказала Лиза у «первой вехи». — Доска сухая. Отклик уверенный.

— Зафиксировано, — сказала Марина.

В этот день к воде пришла Аянга. Её привела Юй-линь из чайного дома.

Аянга несла на плече длинный кожаный тюк и плоскую корзину. На запястьях — тонкие нитки серебра. Лицо спокойное, глаза внимательные. В её походке чувствовалась привычка к берегу. Она не торопилась. Рядом с нею воздух был тише.

— Аянга, — сказала Юй-линь. — Хранительница серебряных мереж. Её слух рыбы чувствует сдвиги отражений раньше удара.

— Нужны мережи, — ответила Марина. — Сети держат каскад, но ночью арка проседает. «Зов по имени» любит нижний пролёт.

— Послушаю, — сказала Аянга.

Она опустилась к воде, расстегнула тюк и вынула круг из гибкого дерева с натянутыми серебряными нитями. Эта мережа ловит не тела, а сдвиги. Серебро туго держало меру. Аянга приложила круг к воде и закрыла глаза. Пальцы у неё едва шевелились. По нити прошёл тихий звон, рабочий знак.

— Здесь два хода, — сказала она. — Верхний — чистый, идёт к «реперу». Нижний — пустой и зовучий. По пустому звуку приходит имя. Надо закрыть пустой ход и дать звуку путь по верхнему.

— Закрепим, — сказала Марина. — Лянь Хуа, готовь тонкую сеть. Янь Шуй, знак на воде под мережу.

Аянга вынула вторую мережу — узкую, как лента. Серебро лежало послушно. Она попросила у Лянь Хуа две бечёвки и четыре гальки.

— Бечёвки — на углы, гальку — в карман, — сказала Аянга. — Мережу не тянуть. Её держит вода, не мы.

Янь Шуй коснулась кистью воды в трёх точках под мережей. Вода тихо отозвалась. Лянь Хуа подала тонкую сеть и завела её под серебро, только чтобы держать край. Максим закрепил перила, чтобы никто не задел мережу плечом.

— «Имя» не любит ровное серебро, — сказала Аянга. — Оно уйдёт по другим местам.

— Запишу, — ответила Лиза и внесла в «Дневник» раздел «Мережи Аянги»: «серебро — слушает; функция — отсев ложного „имени“; крепёж — лёгкий; каскад — с „репером“ и „вехой“; проверка — дыханием».

Аянга провела по мережам пальцами. Тихий звон стал короче. Он совпал с ритмом «три коротких, один длинный». Марина приложила ладонь к перилам, дала дыхание. Отклик у арки стал ровнее.

— Держит, — сказала Лянь Хуа. — Сеть не тянет.

— Слой прозрачнее, — сказала Янь Шуй. — Под водой тише.

— Ещё один узел в каскаде, — подытожила Марина. — Арка — репер — первая веха — мережи.

Пока они работали, вдоль перил прошли двое в масках. Не остановились, не обернулись. «Зов по имени» не пошёл. Прослой не поднялся. Лиза отметила в «Сбоях»: «наблюдатели без контакта». Максим в этот момент переставил урну у поворота, чтобы шаги не сбивались. Он положил рядом с футляром Марины тонкий пластырь. Она приклеила его туда, где ремень натирал кожу. Их пальцы встретились коротко и разошлись. Лиза перевела канал на «тихий». В этот день она давала им паузы чаще. Это помогало держать ритм.

Под вечер под аркой прошёл слабый зов. Женщина у магазина окликнула ребёнка по имени. Голос ударился в «тишину» на нижней балке и ушёл в серебро. Мережа коротко звякнула и затихла. Ребёнок не обернулся. Лянь Хуа сжала узел сети. Янь Шуй держала кисть над водой. Марина сжала смычок, но не играла. Не потребовалось.

— Каскад работает, — сказала Янь Шуй.

— Подтверждаю, — сказала Лиза. — «Сбои» — ноль в этом секторе за час.

Они закрепили мережи на ночь: два узла, четыре гальки, одна нить. Любые лишние крепления убрали. Серебро не любит тяжсти.

В «Доме смотрителей» Лиза повесила новый лист:

Картотека узлов / №2

Имя: Аянга.

Роль: хранительница серебряных мереж.

Дар: «слух рыбы» — ранний отклик на сдвиги отражений.

Инструмент: серебряные мережи, круг и лента.

Функция: отсев «имени» по пустому ходу, усиление каскада.

Связь: «репер у Собора» — «арка 3» — «первая веха».

Проверка: дыхание «три коротких, один длинный».

Ограничение: не тянуть. Держит вода.

Рядом Лиза прикрепила карточки с пиктограммами: мережа-круг, мережа-лента, знак «тишина» под балкой. Марина одобрила кивком. Максим поставил чайник. Налил чай и подвинул пиалу ближе к Марине. Она взяла двумя руками. Тепло прошло в пальцы. Лиза в это время регулировала лампу так, чтобы тень не падала Марине на шею.

Ночью арка держалась. В одиннадцать у дворов поднялся лёгкий шум. Аянга уже стояла у воды. Она провела по мережам пальцами. Серебро ответило коротко. Янь Шуй дала три касания кистью. «Имя» не зацепилось. Марина один раз приложила ладонь к перилам. Маяк на внутреннем канале отозвался и затих. Максим сделал обход периметра. Двери не поменялись местами. Лифт принял «возвращение». Турникет признал «место».

К утру «Сбои счёта» показали спад: «после каскада и мереж — 3 события за ночь, каждое короче полуминуты». Лиза вывела итоги на стене: «Арка 3 стабилизирована. „Зов по имени“ — погашен каскадом. Репер — держит. Первая веха — активна. Мережи — стоят».

На полях «Дневника» проступила тонкая строка чужой рукой: «Каскад держите до паводка. Серебро — не перетягивать. А. Корнёв». Лиза накрыла запись плёнкой.

Отец Василий заглянул с утра. Принёс два ровных фонаря и небольшой колокол.

— Свет выровняем, — сказал он. — Без всплесков.

— Сегодня начнём общий такт, — ответила Марина. — Ваш свет, наш счёт, знаки Янь Шуй и мережи Аянги. Город должен отвечать ровно.

Лиза добавила в план: «Светильщики и общий такт. Проверка у Собора и на арке. Настройка фонарей под дыхание». В конце дописала маленькую строку для себя: «Сохранять „тихий“ канал для пауз».

Они вышли к арке на последний обход. Камень сохранял знак. Вода помнила касание. Серебро держало меру. Сети лежали правильно. Люди шли спокойно. На повороте Марина сжала ремень футляра. Максим стоял рядом. Их плечи едва коснулись. Аянга взглянула на них и ничего не сказала. Янь Шуй опустила кисть в чашку и улыбнулась краем губ. Лиза, заметив тепло в отражении стекла, перевела рацию в «тихий». У каждого была своя мера. И у близости — тоже.

— Работаем дальше, — сказала Марина.

Река ответила ровным дыханием. Нити легли на опоры. Город держал ритм.

Глава 32. Светильщики и общий такт

Утро началось проверкой «арки 3». Каскад опор держал. Серебряные мережи Аянги звенели коротко и затихали. Знаки Янь Шуй на камне не расплывались. «Репер у Собора» отвечал ровным откликом. Лиза внесла в «Дневник берега»: «Арка 3 — стабильно. Каскад — на месте. Ночной „зов“ — три слабых, погашены».

— Пора вводить свет, — сказала Марина.

Она повернула страницу «Сетки». Рядом с узлами появились маленькие кружки фонарей. Внизу Лиза заранее наклеила лист «Световая мера». Там было семь коротких строк:

— фонарь — ровный свет, без всплеска;

— звон — один, по дыханию;

— огни — в ряд, на одинаковой высоте;

— пауза — три вдоха, один длинный;

— у воды — имён не произносить;

— переход — парами, по свету;

— команды — через «тихий» канал.

К «Дому смотрителей» подошёл отец Василий. На ремне у него висели два небольших колокола. За ним шли трое светильщиков с ящиками. Внутри — стекло, фитили, ключи. У каждого — фонарь, отрегулированный на один и тот же свет.

— Пришёл, — сказал отец Василий. — Фонари готовы. Колокол выровнен.

— У нас каскад у арки, — ответила Марина. — Нужен общий такт. Свет и звук — в одну меру.

— Примем меру, — сказал отец. — Покажите ритм.

Марина дала дыхание «три коротких, один длинный». Отец Василий тихо ударил колоколом. Звук шёл коротко, без хвоста. Светильщики подняли фонари и проверили высоту. Лиза вынула линейку и отметила на стойках отметку одинакового уровня. Шаг в сторону — и снова отметка. Появилась линия света.

— Пойдём по периметру, — сказала Марина. — «Собор — арка 3 — первая веха».

У Собора лампы встали в ряд. Звон прошёл один раз. Камень ответил едва слышным откликом. «Репер» принял свет. Дальше линия пошла вдоль перил к арке. Светильщики не разговаривали. Они контролировали фитили и высоту. Лиза шла следом, ставила дневные метки и рисовала пиктограммы. На каждой — маленький кружок фонаря и три точки дыхания.

— Арка готова, — сказала Лянь Хуа. — Сети — свободны. Серебро — натянуто.

Янь Шуй присела у воды. Она держала чашку и кисть. Вода в чашке слушала свет. Марина приложила ладонь к перилам. Мера совпала. Отец Василий ударил колоколом один раз. В ответ мережа Аянги коротко звякнула и затихла.

— Связь есть, — сказала Янь Шуй. — Свет идёт по верхнему ходу. Внизу — «тишина».

— Ставим световой узел, — сказала Марина. — Точка опоры — «арка 3».

Светильщики закрепили два фонаря под аркой. Высота — как у Собора. Между фонарями — расстояние ровно по шагу. На балке Лиза закрепила маленькую табличку «тишина». Пиктограмма простая: горизонтальная риска и три точки дыхания.

— У воды имён не произносить, — повторил отец Василий. — Это запомним.

— Я занесу в «Памятку кварталов», — сказала Лиза. — Для жителей: идти по свету в паре, слушать один удар, не звать.

Аянга расправила ленту мережи. Серебро приняло свет, как струну. Она провела по нему пальцами. В ответ серебро дало короткий звон на ритме «три коротких, один длинный».

— Слух готов, — сказала Аянга. — Если свет сорвётся, мережа даст знак первее.

— Тогда вы — первые, кто предупредит, — ответила Марина. — Лиза, «тихий» канал отдать Аянге.

— Готово, — сказала Лиза.

К полудню световой ряд вышел на набережную. Линия огней шла от Собора к арке и дальше к старой пристани. На каждом фонаре — отметка высоты. Между ними — шаг. На пристани Марина положила ладонь на доску «первой вехи». Слово «место» прозвучало тихо и ровно. Свет приняла и доска. Гвоздь с крестиком в сейфе оставался в покое.

— «Первая веха» на месте, — сказала Марина. — Свет закреплён.

— Я поставлю связующий знак, — сказала Янь Шуй.

Она вывела на камне у пристани маленький разрешающий знак наверху и ограничивающий внизу. Вода отозвалась коротко. Лиза зафиксировала время. Светильщики поставили ещё два фонаря. Теперь каскад «Собор — арка 3 — пристань» был виден на глаз.

— Город должен видеть, как идти, — сказала Марина. — Но не знать лишнего. В листах для жителей пишем просто: «идти по огням, стоять на звон».

— Я сделаю карточки, — ответила Лиза. — Пиктограммы, кратко.

Она нарисовала три карточки:

— огни — шаг, шаг, шаг;

— звон — стоять;

— под балкой — «тишина».

Карточки пошли на стенд «Памятка кварталов». Юй-линь обещала раздать копии в чайном доме и у рынка. На них не было слов «веха» и «репер». Были только простые рисунки. Для жителей этого достаточно.

Максим тем временем прошёл периметр и снял острые места. Он подрезал край доски у поворота, перемотал ленту на периле, переставил урну, подложил салфетки под стойки, где часто ставят сумки. Марина видела его работу боковым взглядом. Слова не требовались. Лиза отметила в «наблюдениях»: «периметр гладкий. Жёсткость снята заранее».

После обеда отец Василий повёл светильщиков на тренировку. Они стояли у каждого второго фонаря и по сигналу «тихого» канала поднимали и опускали шторку, добиваясь одинаковой яркости. Колокол звучал один раз на «длинный» вдох. Лянь Хуа проверяла, как сети держат при таком ритме, и перетягивала узлы, если свет делал шаг быстрее. Аянга держала мережи под водой, ловя ранний сдвиг.

— В трёх местах свет гуляет, — сказала она. — Здесь и здесь — люфт. Надо поднять столбик на два пальца.

Светильщик поправил крепление. Свет стал ровным. Серебро успокоилось.

— Такт выравнивается, — сказал отец Василий. — Колокол и свет в один ритм.

— Переход проверим на стекле, — сказала Лиза. — Витрины часто ведут себя как глубины.

Внизу, у ряда магазинов, две большие витрины выходили на набережную. В этих стеклах любят рождаться «ложные окна». Марина поставила у них двух дежурных. Отец Василий встал посредине, колокол — на руке. Светильщики у двух фонарей готовились к сигнальной шторке.

— На звон — стоим, — сказала Марина. — На свет — шаг.

Колокол ударил. Люди у витрины остановились. Светильщики раскрыли шторку — шаг, шаг, шаг. Стекло не дернулось. «Ложного окна» не появилось. Лиза внесла в «Сбои»: «витрины — без срыва».

— Дальше будет сложнее, — сказала Марина. — К вечеру «ловцы» попробуют «окна». Готовимся.

Они вернулись к арке. Отец Василий закончил настройку. Светильщики получили схему дежурств. Колокол висел у него на ремне. Он ударил один раз и сказал:

— Дышим вместе. Больше не надо.

К вечеру «тихий» канал принял сигнал от Аянги. Она стояла у воды, где глубина быстро уходит от берега.

— Идёт ранний сдвиг, — сказала она. — Серебро дало тон.

— Где? — спросила Лиза.

— В районе второго пролёта, — ответила Аянга. — Там любят пробовать стекло воды.

Марина подняла ладонь и дала дыхание. Отец Василий ударил колоколом. Светильщики подняли шторки на три коротких. Свет прошёл по перилам как ровная волна. Сети не дрогнули. Мережи дали один короткий звон и затихли. «Сдвиг» ушёл.

— Готово, — сказала Лянь Хуа. — Не прорвался.

— В «Сбоях» — один «ранний сдвиг», — записала Лиза. — Погашен светом и звонком.

У Собора на камне проступила бледная строка чужой рукой: «Световой ряд принят. Дышите ровно. А. Корнёв». Лиза накрыла запись плёнкой.

— Он рядом, — сказала Марина. — Может открыть прослой.

— Да, — ответил Максим.

Ночь шагнула мягко. Лампы держали ровный уровень. Колокол звучал редко, только по мере необходимости. Жители шли парами по огням. У витрин стояли дежурные. «Ложных окон» не было. В одиннадцатом часу «тихий» канал дал странную отметку: две точки, как чужое дыхание рядом с «репером». Марина, Максим, Лиза и отец Василий подошли к Собору.

Марина приложила ладонь к камню «репера». Дала дыхание. Отец Василий ударил колоколом один раз. Светильщики подняли шторки на три коротких. Воздух у нижней перекладины стал плотнее. Прослой открылся. На противоположной стороне стоял Андрей Корнёв. На ремне у него планшет. В руке — маленький фонарь старого образца. Пламя в нём было закрыто стеклом.

— Видим, — сказал Максим.

— Узел принял ваш свет, — сказал Корнёв. — Здесь перешагнуть можно коротко. На один задаваемый ритм.

Марина кивнула. Отец Василий вновь дал один удар. Свет остался ровным. Корнёв сделал шаг и оказался в нашем слое. Его ботфорты не скользнули. Фонарь не дёрнулся. Он сразу поставил его на ступень и прикрыл ладонью.

— Только по мере, — сказал он. — И недолго. Я помогу выставить «огневые вехи».

— Примем, — сказала Марина.

— Где нужно, — уточнил Максим.

— У второй арки и на повороте к старой пристани, — ответил Корнёв. — В этих местах в моём слое стояли «огневые знаки». Здесь им место.

Он вынул из кармана короткий гвоздь, щепоть песка и маленькую жестянку с маслом. Светильщики подали фитиль. Отец Василий молча держал колокол.

— Не говорим имён, — предупредил Корнёв. — Свет сам всё скажет.

Они прошли вдоль перил ко второй арке. Корнёв присел, поставил на камень жестянку, смочил фитиль, прикрыл стеклом. Свет был неяркий, ровный. Он встал точно на отметке по высоте. Лиза отметила на стойке риску. Янь Шуй коснулась кистью камня рядом и вывела короткий разрешающий знак. Аянга провела пальцами по мережам: серебро ответило на новый огонь без звона. Это было правильно.

— Ваша «световая мера» совпала с моим «огневым», — сказал Корнёв. — Значит, держать будет.

Они перешли к повороту на пристань. Там часто путался шаг. Корнёв поставил второй «огневой». Отец Василий ударил колоколом. Светильщики подняли шторки. Волна света прошла туда и обратно, как ровная команда. Стекло при магазине не дрогнуло. «Ложного окна» не родилось.

— Готово, — сказал Корнёв. — Дальше вы сами.

— Спасибо, — сказала Марина.

Он кивнул. Прослой возле «репера» начал смыкаться. Корнёв шагнул назад. На секунду задержал взгляд на Марине и Максиме. В этом взгляде было простое признание общей работы. Он не назвал их. Он придержал фонарь ладонью. Прослой закрылся. Камень стал обычным. В «Дневнике» проступила тонкая строка: «Огневые вехи — на месте. Держать по мере. А. Корнёв».

— «Световая мера» закреплена, — сказал отец Василий. — Дальше — удержание.

— Удержим, — ответила Марина.

До полуночи «тихий» канал оставался чистым. Потом пришёл первый серьёзный «ранний сдвиг». Аянга почувствовала его по серебру. Она стояла в тени арки.

— Идёт «окно», — сказала Аянга. — Из глубины, под углом.

— Место? — спросила Лиза.

— Между огнями у второго пролёта, — ответила Аянга. — Еще рано.

Марина дала дыхание. Отец Василий ударил колоколом. Свет пошёл волной от Собора к арке и обратно. Янь Шуй провела кистью три касания. Мережа дала один короткий звон и замолчала. «Окно» не поднялось. На стекле рядом с магазином не дрогнуло ни блика.

— Принято, — сказала Лянь Хуа. — Сети — целы.

Лиза внесла в «Сбои»: «попытка „окна“ — погашена. Свет + звон + знаки + мережи». Рядом — время и место. Цифры на графике стали ровнее. Марина прочитала и кивнула.

— Город дышит, — сказала она. — Уже слышно.

Люди шли по огням. У Собора несколько пар остановились на один удар. Потом двинулись по знаку света. У витрин никто не кричал имён. Дежурные стояли ровно, без лишних команд. «Зов по имени» не находил опоры. Он распадался в «тишине» под балкой и уходил вниз по мережам. Серебро пело коротко и замолкало.

К утру Лиза подвела итог:

— До «световой меры» — 19 событий за вечер. После — 7. Каждое короче минуты. «Окна» — две попытки, обе погашены.

На стене «Дома» появился новый лист: «Общий такт. Итоги суток». Внизу — простые выводы:

— фонари — ровный свет, одна высота;

— колокол — один удар по «длинному» дыханию;

— знаки — на камне и воде по мере;

— мережи — ловят ранние сдвиги;

— жители — парами, на звон — стоять.

Отец Василий пришёл на чай и сказал:

— Светильщики готовы держать такт сутки. Потом смена. Мы синхронизируемся с вами каждый вечер.

— Хорошо, — ответила Марина. — Сегодня пойдём на обходы. Без споров. У витрин — аккуратно.

Лиза на полях сделала пометку для планов следующего дня: «обходы, спорить нельзя; ложные окна — вероятен налёт». Рядом маленькая точка: «Марина — Максим: меньше пересечений». Это была её тихая обязанность. Она видела, как их плечи часто становятся рядом. Она берегла общий ритм, не разрушая близость. В расписании это выглядело как обычная оптимизация маршрутов.

Марина заварила пуэр. Пиалу она взяла в обе руки. Максим поставил рядом тонкий деревянный гребень. На виске у неё выбилась прядь. Она пригладила её, улыбнулась уголком губ. Лиза перевела рацию на «тихий». Ей нравилось, что у «Дома» есть тёплые паузы. Они не мешали делу. Они помогали дышать.

Аянга сняла мережи и намазала нитки тонким маслом. Серебро не любит пересыхания. Она сказала:

— Днём держатся сами. Ночью подойду раньше. Если что — «тихий» канал.

— Договорились, — ответила Марина.

Янь Шуй вынула новые кисти и заменила старую, чтобы штрих держал форму. На камне у арки знак «тишина» выглядел так же чётко, как утром. Вода слушала.

— Вечером включим «звон на дальний мост», — сказала Лиза. — Чтобы свет шёл не только по набережной, но и по пролётам. Отец Василий?

— Буду у моста, — ответил он. — Один удар — на общий вдох.

День прошёл в инструктаже для жителей. Лиза вывесила простые карточки:

— идти по огням;

— стоять на звон;

— не звать у воды;

— парой — безопасней;

— в стекло — не смотреть.

Карточки с пиктограммами люди забирали охотно. Они не просили объяснений. Они видели порядок. На рынке Юй-линь раздавала копии вместе с горячим чаем. У лифтов появились маленькие таблички: «возвращение — на один вдох». Турникеты брали «место» без споров. Стеклянные двери в торговом проходе не менялись местами. «Ложных окон» днём не было.

В «Сбоях» Лиза наметила новую диаграмму: «свет + звон + каскад». Цифры шли вниз. «Сетка» усиливалась. «Нить границы» дышала ровно.

Марина посмотрела в окно. На набережной стояла линия огней. Между ними шли пары. Фонари не мигали. Колокол звучал редко. Река дышала ровно. В этом дыхании слышался Чёрный Дракон. Не грозно, а спокойно. Он принимал новую меру.

— Вечером — обход, — сказала Марина. — К витринам — аккуратно. Спорить нельзя.

— Составлю маршруты, — сказала Лиза. — Смены распределю. Марина и Максим — на разных ветках.

Марина подняла бровь, но не спросила. Её это устроило. Максим кивнул. Он понимал, что так будет легче держать ритм. Они могут встать рядом, когда это нужно делу, не чаще.

— Пойдём, — сказал он.

— Пойдём, — ответила Марина.

Вечер вошел в город. Отец Василий ударил колоколом у моста. Волна света пошла по пролётам и легла на набережную.

У витрин «окна» не открылись. У магазинов никто не кричал имён. «Ловцы» не вышли. Это была тишина перед будущим спором. Лиза отметила в графике: «вероятен налёт на „ложных окнах“ завтра или послезавтра». Она знала, что так бывает. Когда город находит общий такт, чужие руки пробуют стекло глубже и хитрее.

— На сегодня — всё, — сказала Марина у «Дома». — Свет — ровный. Звон — на месте. Каскад — держит. Мережи — стоят. Завтра — обходы. Спорить нельзя.

— «Тихий» канал — в силе, — сказала Лиза. — Протокол для жителей — раздам утром.

— Периметр возьму я, — сказал Максим.

— Колокол выровняю к рассвету, — сказал отец Василий.

— Вода запомнит шаг, — сказала Янь Шуй.

— Серебро — смолчу, — сказала Аянга.

Марина улыбнулась глазами. Её взгляд встретился с взглядом Максима. Тёплый, рабочий и короткий. Лиза отвернулась к лампе и поправила фитиль. У каждого своя мера. И у близости — тоже.

Ночь стала спокойной. Город дышал в общем такте.

Глава 33. Обходы: спорить нельзя

Утро началось с линии огней. Фонари стояли ровно. Колокол у Собора дал один короткий удар. Лиза внесла в «Дневник берега»: «Свет — стабильно. Каскад — на месте. Ночной „зов“ — два слабых, погашены».

— Переходим на обходы, — сказала Марина. — Правила короткие. Спорить с зеркалами нельзя.

Лиза вывесила свежий лист «Протокол обходов». Пункты без лишних слов:

— идти по огням;

— стоять на звон;

— спорить с зеркалами нельзя;

— в стекло не смотреть;

— у воды не произносить имён;

— переход — парами;

— отчёт — в «Дневник» в конце маршрута;

— «тихий» канал — в силе.

Рядом висела схема маршрутов. Красные стрелки — пары, зелёные — светильщики, синие — точки связи с каскадом. Внизу Лиза поставила мелкую пометку в расписании. Марина читала и видела только строки. Максим подошёл и заметил другое: их ветки расходятся. Причина не обозначена. В графе стояло нейтральное «нагрузка района».

— Лиза, распределение принято, — сказала Марина.

— Город большой, — ответила Лиза. — Разведём вас по веткам. Так равномернее.

Марина кивнула. Максим ничего не добавил. Он взял ящик с отвесом и лентами. Марина поправила ремень футляра.

— Начинаем, — сказала Марина.

Первый обход шёл от Собора по линии фонарей к рынку и обратно через галерею. Светильщики держали высоту. Отец Василий шёл на расстоянии. Колокол висел на ремне. Он ударил один раз у поворота. Люди остановились, пропустили пару с ребёнком. Никаких звуков. Никаких имен. У витрин стекло оставалось пустым. Лиза ставила мелкие пиктограммы на стойках: кружок фонаря, три точки дыхания, риска «тишина».

— Витрина у аптеки чистая, — сказала Лянь Хуа. — Нить сети не тянет.

— Знак на камне держит, — добавила Янь Шуй. — Вода слушает свет.

Марина приложила ладонь к перилам. Дала дыхание. Нить границы ответила ровно. «Репер у Собора» отозвался в рации тихим импульсом. Всё шло по плану.

Вторая ветка проходила у старой пристани. Там Лиза поставила новую табличку для жителей: «идти по огням, стоять на звон». Юй-линь принесла чай и две миски риса. Дежурные едва кивнули.

Максим держал периметр на дальнем участке. Он переставил урну, которая сдвигала шаг у поворота. Подрезал заусенец на периле. Подложил салфетку под стойку, где Марина иногда ставит футляр. Никто не комментировал.

К полудню город шёл ровно. Линия огней держала уровень. Колокол звучал редко. Мережи Аянги молчали. В «Сбоях» у Лизы наметилась низкая линия. Она написала на поля: «после включения „световой меры“ и каскада — спад устойчивый». На листе «Памятка кварталов» появились новые карточки: три простые пиктограммы без текста. Люди брали копии памятки у чайного дома.

Предвестие пришло через «тихий» канал. Голос Аянги прозвучал спокойно.

— Серебро дало тон. Между вторым и третьим пролётом. Ранний сдвиг.

— Фиксирую, — сказала Лиза. — Маршрут «А-2». Пары — к витринам. Свет — готов.

— Приму, — сказал отец Василий.

Фонари у второго пролёта подняли шторки на три коротких. Колокол ударил один раз и замолчал. Янь Шуй опустилась к воде и приготовила кисть. Марина прикоснулась ладонью к перилам, дала дыхание. Нить границы отозвалась ниже обычного тона. Это означало, что из глубины шёл чужой ритм. Светильщики поставили лампы плотнее. Лянь Хуа проверила натяжение.

— Держим, — сказала Марина.

Рядом остановились двое в длинных плащах. Лица скрывали маски. Они не смотрели на людей. Их шаг совпадал с тенью фонаря. Под плащами виднелись короткие посохи с металлическими кольцами. У ремней — плоские зеркала на цепях. Они шли не в нашу сторону, но по линии, где витрины часто уходили в глубину.

— Наблюдение, — сказал Максим. — Без контакта.

Маски исчезли за углом. Сразу после этого у витрины промелькнула глубина. Линия света у стекла стала более плотной. Внутри что-то шевельнулось. Янь Шуй коснулась поверхности в трёх точках. Зов не поднялся. Стекло вернулось в пустое состояние.

— Проба, — сказала Лиза. — Погашено.

Марина перевела дыхание. Ритм выровнялся. Колокол молчал. Линия шла дальше.

План обходов требовал перехода к району торгового ряда ближе к мосту. Там витрины любят внезапно становиться глубинами. Лиза распределила пары так, чтобы Марина и Максим не шли рядом. В графе — «нагрузка». Марина возглавила первую пару с Лянь Хуа. Максим занял периметр и дальнюю дугу. Отец Василий — у центра. Янь Шуй — у воды. Аянга — между аркой и витринами.

— На звон стоим, — сказала Марина. — На свет — шаг.

В этот момент «тихий» канал принял чужую связку. В эфир вошла фраза без адреса: «Идите к огню». Голос был сухой. Это не город. Это чужое.

— Подмена, — сказала Лиза. — Разрыв связи. «Тихий» — только по линии «Дом — арка — Собор».

Она дала короткий сигнал. Светильщики отозвались на своей частоте. Отец Василий поднял колокол. Колокол ударил один раз. Чужой голос затих. В рации остался наш ритм. В «Дневнике» Лиза записала: «попытка захвата канала — отбита. Свет и звон удержали меру».

— Начинается, — сказала Лянь Хуа и подтянула узлы.

Витрины у ряда магазинов потемнели. Внутри стекла возникла глубина. В линию света вписались чужие точки. Сразу у трёх витрин. Это был организованный подход. Линия огней не дрогнула. Фонари держали высоту. Светильщики подняли шторки. Колокол у Собора выдал удар. Вода у берега отозвалась короткой рябью. Серебро Аянги дало тон и потухло. Кисть Янь Шуй коснулась камня и воды. Три касания легли точно на меру.

Из глубины в витринах вышли ловцы. На руках — перчатки с зеркальными пластинами. На плечах — плащи без складок. В руках — три вида оружия: плоские лезвия с гравировкой, цепи с квадратными зеркалами, короткие шесты с клинками на концах. Они двигались едино. Ни одного жеста в пустую. Они шли молча. Когда один из них поднял руку, другой ударил цепью в сторону фонаря. Цепь пошла порывом. Фонарь не погас. Светильщик прикрыл шторку и сразу поднял её обратно. Высота не изменилась. Колокол ударил в тон. Цепь соскользнула в сторону. Янь Шуй поставила ограничивающий знак прямо под нитью. Механика не дала цепи зацепиться за стекло.

— Левый — на сетях, — бросила Лянь Хуа.

Она скользнула вдоль перил, подцепила боковой узел, бросила тонкую сеть поверх цепи. Сеть не ловит людей. Сеть притягивает пустой ход. Цепь потеряла опору и зависла. Светильщик поднял шторку. Серебро Аянги дало короткий звон. Цепь упала на камень и затихла. Ловец отступил на шаг. Его маска не дрогнула.

С другой стороны, два ловца попытались «вынуть» шаг у людей. Они поставили плоские зеркала на уровень коленей, создав ложную ступень. Пара жителей пошла и замедлилась. Марина подняла руку и дала один звук на три вдоха. Отец Василий ударил колоколом. Люди остановились и отступили назад. Ложная ступень не приняла вес. Зеркала не выдержали. Янь Шуй провела кистью по воде в трёх точках. Витрины вернулись к пустому состоянию. «Ложное окно» не родилось.

— Третий — готовится к броску, — сказал Максим в рацию. — У двери «стекло-переход». Дальний угол.

Марина шагнула туда. Её движение было прямым. Фонари зажглись ровнее. Шторки поднялись на три коротких. Лянь Хуа перебросила сеть над дверью. Аянга опустила мережу у порога. Серебро взяло тон и держало. Ловец поднял шест и ударил по стеклу. На грани стекла появилось лезвие света. Оно не прорезало воздух. Оно пыталось сбить ритм. Колокол дал один удар. Лезвие исчезло. Вода у порога забрала его слабый остаток. Мережа отозвалась и успокоилась.

В этот момент один из ловцов бросил плоское зеркало под ноги Марине. Зеркало раскрывалось и уходило в глубину. Он не звал её по имени, а давил ходом. Марина опустила смычок и дала звук. Звук ушёл вниз и вернулся в ладонь. В рации пошёл короткий импульс маяка. «Репер у Собора» ответил за её спиной. Стекло не приняло бросок. Зеркала закрылись и упали на камень. Ловец отступил.

— Держим линию, — сказала Марина. — Не гонимся.

Ловцы сменили тактику. Они ударили по огням с трёх сторон, пытаясь сбить высоту. Светильщики не дали огням качнуться. Отец Василий держал колокол. Удар звучал один, в одну долю. Фонари отвечали ровно. Янь Шуй рисовала маленькие знаки у опор. Аянга ловила сдвиги до ударов. Лянь Хуа укладывала тонкую сеть на пролетах. Максим шёл вдоль перил и снимал острые места. Он успел подставить ладонь под футляр Марины, когда та сместила ремень. Он поставил пиалу ближе к её руке. Он закрыл плечом от порыва. Эти жесты были незаметны для глаза стороннего. Дом их видел.

Лиза стояла у стенда «Сбои». Она вела счёт. Каждый эпизод — отдельной строкой: «цепь — снята; ступень — погашена; зеркало — закрыто; лезвие света — рассеяно». Она фиксировала функцию.

Чужие не ушли. Они поменяли точку. Витрина у большого магазина ушла в глубину. Внутри вспыхнули точечные огни. Линия света у перил стала плотной. Оттуда вышел высокий ловец в маске без щёлок. В руках — клинок с матовой кромкой. Он просто шёл. Его шаг совпадал с чужой мерой. Ритм давил на уши. Марина дала дыхание. Отец Василий ударил колоколом. Ритм ловца не совпал с нашим. Вода у ног забрала часть давления. Но он продолжал идти.

— Работаем вместе, — сказала Марина.

Клинок ударил в сеть. Серебро взяло долю нагрузки и отдало её вниз. Знак на камне уменьшил ход. Звон колокола срезал хвост звука. Звук скрипки удержал верх. Клинок не прошёл. Ловец не отступил. Он развернул клинок и ударил по перилам. Камень не дал трещины. «Репер у Собора» отвечал на своей высоте. Мера держалась.

— Оттесняем, — сказал Максим.

Они планомерно сдвигали линию вперёд. Свет повышался на долю. Колокол дал один удар. Вода у перил подняла короткую волну. Серебро дало тон и рассосалось. Ловец сделал шаг назад. Его клинок перестал давить. Он не успел развернуться. Вглубь воды ушёл тёмный ход, и оттуда поднялась тень. Это был не огонь, не свет, не знак. Это была сила реки. Чёрный Дракон приблизился к границе.

Вода плавно вошла в линию и зафиксировалась. В тени появились чешуйные дуги. Глаза изнутри не жгли. Они смотрели и назначали меру. Запах стал свежим. Воздух остыл. Ловцы ощутили его раньше, чем люди. Их маски повернулись к воде. Тень приблизилась к перилам и остановилась у метки «тишина». Отец Василий не ударил колоколом. Он понимал, что здесь он должен молчать.

Чёрный Дракон прошёл вдоль линии огней. Ни один фитиль не дрожал. Он коснулся каскада. «Арка 3» отозвалась и укрепилась. Серебро Аянги не звенело. Оно вошло в новый порядок. Знаки Янь Шуй встали глубже. Нить границы поднялась выше. «Зов по имени» потерял опору. Ловцы сделали ещё один организованный бросок цепями. Цепи не нашли траектории. Они падали на камень без силы.

Марина не говорила. Она держала дыхание. Звук скрипки стоял коротко и точно. Колокол молчал. И это тоже было решением. Дракон задержался у витрин. Стекло посерело. Глубина ушла. В тени отразился гвоздь «репера» и доска «первой вехи». Всё соединилось без рывка. Ловцы замерли.

Один из них поднял клинок и повернул маску в сторону Марины. В его жесте звучал вызов. Он не называл имени. Он выдвигал чужой закон. На этот закон у города появился ответ. Вода у перил подняла тонкую муть, и в мутной полосе проступил знак. Он не принадлежал ни людям, ни чужим. Он принадлежал реке. Это был знак отказа. Он закрыл путь для чужого шага. Клинок потерял ход. Ловец отступил к витрине.

— Отходим, — прошептала Лянь Хуа.

Ловцы ушли в глубину организованно. Маски повернулись к огням. Один из них поднял руку. Жест обещал возвращение, предупредил свободной ладонью. Витрины вернулись к пустому состоянию. Свет стоял ровно. Мережи молчали. Каскад держался.

Лиза перевела дыхание и записала в «Сбои»: «первый организованный налёт. Оружие — цепи, клинки, зеркала. „Зов по имени“ — попытки без опоры. Ответ — свет, звон, знаки, мережи. Поддержка — река. Итог — бой в ничью. Чужие ушли. Угроза — вернутся».

Максим обошёл периметр, вынул из щели осколок зеркала и положил его в конверт для «реликвий узла».

Марина стояла у перил и держала ладонь на камне. Внутри было ровно. Дракон не уходил сразу. Он шёл вдоль линии до Собора и обратно по каскаду. Он посмотрел на «Дом смотрителей» и затих. Вода сняла тень. Воздух перестал холодить кожу. Река оставила меру.

— Город принял ваш ряд, — сказал отец Василий тихо. — Сегодня не будет звучать.

— Сегодня — да, — ответила Марина. — Завтра мосты.

Лиза подтвердила:

— Сунь Чжоу просил время на подготовку дружины. Пролёты закроют полукругом у воды. Он просил проверить старую переправу у туманных причалов. Нужен узел.

— Я выйду на разведку, — сказал Максим. — Узел поставлю по правилу. Закрою старую тропу.

Марина посмотрела на него. В этом взгляде не было просьбы. Там был согласованный ритм. Он кивнул.

Юй-линь принесла в «Дом» суп. Пар поднялся и рассеялся. Марина сняла шарф, поправила ремень. Лиза в этот момент задула лампу и зажгла новую, чтобы свет не менял оттенок. В комнате стало тихо. «Дневник берега» лежал на столе. На полях проступила бледная строка: «Не спорьте с зеркалами. Берег держит меру. А. Корнёв». Лиза накрыла запись прозрачной плёнкой.

Вечерний обход прошёл короче. Горожане шли парами. На звон — стояли. В стекло — не смотрели. У воды — не называли имён. Свет занял весь ряд. Знаки держали камень. Мережи ловили ранние сдвиги. Чужих не было. Они оставили угрозу и ушли. Дом получил спокойную ночь.

Лиза собрала дежурных и коротко повторила правила:

— идти по огням;

— спорить с зеркалами нельзя;

— звон — один;

— знаки — по мере;

— мережи — не тянуть;

— отчёт — в «Дневник».

Марина подошла к карте «Сетки». Стрелки на мосты стояли красными. Подпись: «Дежурство у мостов. Сунь Чжоу — командует у пролётов». Следом — тонкая строка: «Перед сменой — встреча на перроне. Молчание». Это для неё и Максима. Лиза не написала имена. Она знала, как держать паузу.

Ночь закрылась на три коротких и один длинный. Дверь «Дома» выпустила воздух. На набережной горел ровный свет. Вдалеке мерцал мост. Река дышала ровно. Дракон не шумел. Он держал глубину.

Марина задержалась у окна. Максим прошёл мимо и поставил на подоконник пиалу. Она взяла её. Их взгляды встретились. Тёплый, рабочий, короткий взгяд. Лиза сменила канал и пошла к стенду. У каждого своя мера. У близости тоже.

Утренний план на завтра висел уже ночью. Сунь Чжоу написал от руки:

— пролёты закрыть полукругом у воды;

— рывки к мосту — отсекаем;

— связи: «Дом — мост — Собор»;

— Максим — узел на старой переправе;

— спорить нельзя.

Марина прочла и улыбнулась глазами. Всё просто. Всё ясно. Работа ждёт. Река согласилась.

Глава 34. Дежурство у мостов

Утро началось у пролётов. Фонари на мосту держали одну высоту. Шторки ровно закрывались и открывались по знаку. Колокол у Собора дал один удар и стих. «Арка 3» подтвердила каскад. Серебро Аянги молчало. Камни опор принимали знаки без расплывов. Лиза внесла в «Дневник берега»: «Мост — готов. Свет — ровно. Каскад — на месте. Ночной „зов“ — не зафиксирован».

По сходням поднялся Сунь Чжоу. За ним — его люди. Дружина вошла спокойно. На ремнях — короткие мечи, у двоих — складные щиты на ребро, у двоих — флажки для тихих сигналов. Остальные несли шесты и крюки. Два бойца взяли канаты, чтобы блокировать спуск к воде. Их лица были спокойны. Их шаг совпадал с мерой света.

— Пролёты перекрываем полукругом у воды, — сказал Сунь Чжоу. Голос низкий, деловой. — Крайние берут опоры. Центр — держит главный ход. На «зеркало» — щит. На «волну» — шаг назад. На «ложный звук» — стоим и ждём удар колокола.

— Колокол — один, по длинному дыханию, — ответил отец Василий. — Светильщики на отметках. Высота фонарей — та же, что на Набережной.

— Знаки на камне обновлю, — сказала Янь Шуй. — Поставлю ограничение внизу и разрешение наверху.

— Серебро положу на нижний ход, — добавила Аянга. — Мережи поймают ранний сдвиг.

Марина провела ладонью по перилам и дала дыхание. Нить границы у моста ответила глухо и без напряжения. В этом месте «место» любит менять тон, когда приходит чужой ход со стороны причалов. Сегодня всё держалось. Она кивнула Лизе.

Лиза прикрепила на стойки «Протокол мостов». Там были семь строк:

— идти по огням;

— стоять на звон;

— спорить с зеркалами нельзя;

— у воды не произносить имён;

— полукруг дружины держать плотным;

— обходы — парами;

— отчёт — в «Дневник» в конце маршрута.

Рядом повесили схему. Красная дуга — дружина у воды. Зелёные точки — фонари. Синие — мережи. Чёрные крестики — знаки на камне. Ниже — сиреневая карточка «узел переправы» с пиктограммой: три точки, короткая бечёвка и монета с квадратным отверстием. Подпись: «проверка — дыхание; «место» — признать «возвращение».

Перед сменой Марина прошла вдоль перил. Максим шёл рядом и снимал острые места. Он проверил кромку настила, подрезал тонкий заусенец ножом, переставил урну, чтобы шаги не сбивались у поворота. Они посмотрели друг на друга спокойно. Слова не понадобились. Лиза сменила канал на «тихий» и отвела взгляд к схеме, будто проверяет высоту отметок.

— Максим, — сказала Марина. — Старая переправа у туманных причалов. Если найдёшь «ход», ставь «узел».

— Понял, — ответил он.

Светильщики подняли фонари у пролётов. Колокол у Собора ударил один раз. Волна света прошла по железу, опустилась к воде и стянулась на опорах. «Репер у Собора» отозвался коротким импульсом в рации. «Арка 3» приняла ответ и замерла ровно. «Первая веха» у пристани подтвердила связку.

— Мост — в общем такте, — сказала Лиза. — «Тихий» канал — открыт.

Сунь Чжоу поднял руку. Дружина выстроилась полукругом у воды. Двое стали у крайних опор. Четверо — в центре. Двое — на сходнях к настилу. Двое — у лестниц. Щиты на ребро — готовы. Флажки — в руке у сигнальщиков. Сигнал «стоп» — один взмах. «Щит» — два. «Снятие крюка» — короткий горизонтальный ход. Слов не было. Они читали знаки.

Янь Шуй присела у камня и вывела кистью два знака. Внизу — ограничение, сверху — разрешение. Вода в чашке коротко звякнула. Камень «принял». Аянга закрепила мережи на нижней балке. Серебряная лента легла свободно. Нитки блестели сухо. Серебро не любит перетяга. Оно любит точную меру. Отец Василий проверил колокол на мостовой. Звук получился короткий и ровный. Фонари не мигали.

— Начинаем, — сказала Марина. — Обходы — по двум веткам. Дистанцию держим. Полукруг у воды — на Сунь Чжоу.

— Примем, — ответил он.

Первые два часа прошли без срывов. Пары шли по огням. На удар колокола останавливались, пропуская встречные шаги. Никто не произносил имён у воды. Стекло внизу держалось пустым. «Сбои счёта» молчали.

Предвестие пришло через серебро. Аянга подняла голову:

— Тон у второй опоры. Ранний сдвиг снизу.

— Вижу, — сказала Янь Шуй. — Камень стал мягче.

Марина приложила ладонь к перилам и дала дыхание. Отклик оказался ниже обычного. Это означало не «зов по имени», а «отражение». Оно поднимается от воды к железу, ищет щель в ритме. Отец Василий ударил колоколом. Светильщики подняли шторки на три коротких. Лянь Хуа перехватила боковой узел сетей и положила тонкую сеть на край пролёта. Дружина плотнее закрыла полукруг.

Из воды вышли первые «отражения». Они не содержали силы человека, но умели сбить размер. Их шаг был пустым. Они шли к опоре, не глядя. Двое упёрлись в мережу. Серебро дало короткий звон и подтянулось. Щиты дружины легли туда, где нужно. «Отражения» растворились в ногах, как влажная дымка, и ушли вниз. Свет у фонаря не дрогнул. Колокол замолчал. Камень вернул жёсткость.

— Первый снят, — сказала Лиза и отметила время.

С правой стороны поднялся другой ход. На балке налились ложные ступени. Двое подростков замедлили шаг. Светильщик поднял и опустил шторку по мерной команде. Подростки остановились и отступили. Янь Шуй коснулась воды кистью в трёх точках. «Ступени» исчезли. Лянь Хуа положила над местом тонкую сеть. Пустой ход замкнулся в кармашек и перестал тянуть.

— Второй снят, — повторила Лиза.

Середина пролёта показала гладкое тёмное стекло. По нему пошёл ложный отблеск в обратном ритме. Дружина держала щиты. Аянга повернула ленту мережи, серебро притянуло отблеск вниз. Пары продолжили идти. Никто не заметил ловушки.

— Держим, — сказал Сунь Чжоу.

Он подал знак флажком. Боец с краю сменил позицию с бойцом из центра. Полукруг не распался. Отец Василий молчал. Удар нужен тогда, когда спорит мера.

К полудню из глубины пришёл первый организованный заход ловцов. Это уже не пустые отражения. Это те же маски, что мерили витрины у рынка. На руках — перчатки с зеркальными пластинами. На ремнях — плоские зеркала на цепях. В руках — длинные жезлы с кольцами. У одного — клинок с матовой кромкой. Они шагали под общую связку. Их цель — сбить высоту фонарей и открыть «окно» в пролёте.

— Полукруг — на ребро, — сказал Сунь Чжоу.

Щиты поднялись. Жезл ударил в край. Кольца звякнули, но не вошли в резонанс. Светильщик аккуратно опустил шторку и поднял снова в мерном ритме. Свет остался на одной высоте. Колокол ударил один раз. Ритм ловцов не совпал с нашим.

Другой бросил на настил плоское зеркало, надеясь, что шаги пойдут в глубину. Марина приложила смычок к струнам и дала короткий звук на три вдоха. Звук не распахнулся наружу. Он ушёл в камень и вернулся в ладонь. Зеркало закрылось и упало на доску без хода. Дежурные это не заметили. Они стояли на звон и шли по огням.

Третий удар пришёл в сторону фонаря. Лезвие света пошло к шторке. Светильщик опустил и поднял её по длинному дыханию. Лезвие исчезло. Фонарь не дрогнул. Камень под ним остался грубым и устойчивым.

— Они щупают мостовой ритм, — сказала Лянь Хуа. — Не понимают каскад.

— Каскад держит связку «Собор — арка — пристань — мост», — ответила Марина. — Не отдаём высоту.

Ловцы поменяли рисунок. Двое отвели внимание, третий пошёл на центр. Он ударил жезлом в воду. Под ногами дружины стало скользко. Сунь Чжоу подал знак «шаг назад». Полукруг сдвинулся без разрывов. Аянга провела пальцами по мережам. Серебро дало тон и притянуло скользящий ход вниз. Янь Шуй поставила ограничение на камне. Колокол ударил один раз. Чужая мера просела.

— Держим, — сказал Сунь Чжоу.

Ловцы ушли в глубину, оставив на воде тёмные пятна. Вода их съела. Лиза записала: «яма» — три точки, без продолжения.

Марина посмотрела в сторону туманных причалов. Там поднялась полоса света. Старый «ход» искал вход в мостовую сетку. Она нажала на кнопку «тихого» канала:

— Максим, старую переправу смотри. Если ход собран — ставь «узел» и сразу давай «возвращение».

— У причалов уже туман, — ответил он. — Иду.

У туманных причалов стояла влажная тень. Песок тянул запахом воды и железа. Доски здесь старые, но ещё держат вес. Камень у кромки хранил углубления от старых гвоздей. Максим снял перчатки и провёл ладонью по доске. Дал «три коротких, один длинный». Доска ответила с запозданием. Это означало, что ход есть, но не собран. Он достал из ящика короткие гвозди, бечёвку и монету с квадратным отверстием. Положил рядом отвес, чтобы держать линию. Он не спешил. «Узел переправы» не терпит суеты.

Первым делом он нашёл в доске ямку. В неё вбил гвоздь до третьей риски. Стук получился сухой. Второй гвоздь поставил на кромке у связки с камнем. Третий — выше по линии. Между ними пустил бечёвку. Узел — простой. Здесь не нужны хитрые петли. Здесь нужно, чтобы «место» признало «возвращение».

Монета пошла по бечёвке от первого гвоздя ко второму. На каждом — короткая остановка. Воздух над водой стал плотнее. Туман отступил на шаг. На поверхности показался мягкий блеск. Старый ход собрался и перестал тянуть на людей. Максим положил ладонь на первый гвоздь и дал «возвращение». Внутри под доской прошёл глухой щелчок. Пузырьки поднялись и лопнули. Он ждал. «Узел» должен принять три уровня. На втором уровне гвоздь ответил короче. На третьем — ровно. Принятие произошло.

— Первый слой взял, — сказал он в рацию. — Монету довожу до третьего.

— Видим лёгкий сдвиг у левого причала, — ответила Лиза. — Аянга подойдёт к воде. Янь Шуй поставит знак выше по течению.

— Жду их, — сказал Максим.

Аянга подошла тихо. Она развернула узкую мережу и положила её поперёк старого хода. Серебро услышало монету и легло на нужную частоту. Туман стал легче. Янь Шуй вывела на камне два коротких штриха. Вода в чашке плеснулась и успокоилась. «Отражение», которое маячило у левого причала, потеряло опору. Оно не смогло ухватиться за бечёвку и рассыпалось на мелкие всплески.

— Держит, — сказала Аянга. — Серебро ровно.

Максим повёл монету до третьего гвоздя. Бечёвка чуть дрожала. Он снял напряжение пальцем, отпустил и снова дал «возвращение». На этот раз доска ответила сразу. Стало тихо. Воздух перестал вибрировать.

— Узел на месте, — сказал Максим. — Старая переправа закрыта. Ставлю табличку.

Он положил рядом деревянную пиктограмму: три точки и бечёвка. Жителям это достаточно. Слова им не нужны.

Вдруг у дальнего причала вспыхнуло «окно». В глубине промелькнула маска и металлический отблеск. «Окно» задержалось и погасло. Серебро тихо звякнуло и стянуло его вниз. Янь Шуй дала три касания по воде. Поверхность снова стала пустой.

— Возвращаюсь к мосту, — сказал Максим.

— Принято, — ответила Лиза.

На пролётах дружина держала полукруг. Отражения ещё дважды пытались войти через лестницы. Щиты встречали «ступени» и ложные отблески. Лянь Хуа оставляла тонкие карманы сетей под ступенями. Серебро Аянги ловило ранние сдвиги. Колокол у Собора не звучал без причины.

Марина шла вдоль перил и проверяла камни ладонью. На каждой опоре давала дыхание. Нить границы держала один уровень. Свет не прыгал. Пары шли спокойно. Дети не вырывались вперёд. У воды никто не называл имён. Это было главное.

Под вечер ловцы вернулись. Трое вышли из глубины у центрального пролёта. У одного на поясе висели жгуты из зеркальной фольги. Второй держал темный клинок без блеска. Третий — жезл с плоскими кольцами. Они взяли фонарь в треугольник. Их цель — сдвинуть «световую меру» и открыть «окно».

— Полукруг — плотнее, — сказал Сунь Чжоу.

Щиты сомкнулись. Светильщики подняли шторки на три коротких и удержали высоту. Отец Василий ударил колоколом. Звук прошёл вовремя. Жгуты не нашли резонанса. Аянга бросила ленту мережи поверх пустого хода. Серебро притянуло жгут вниз. Он прилип к воде и перестал тянуть. Лянь Хуа положила сеть в проём между пролётами. Ловец попытался шагнуть туда, но ноге не хватило дорожки. Он остался на месте.

Тот, что с клинком, поднял руку. Клинок ударил по перилам. Камень не дал трещины. «Репер у Собора» отозвался в ладонь Марине. Она не усиливала звук. Она держала дыхание. Янь Шуй поставила дополнительный ограничитель на нижней кромке. Это сняло остаток хода. Лезвие скользнуло. Оно не обрезало меру.

Третий пошёл жезлом по воде. Под ногами дружины стало скользко. Сунь Чжоу дал «шаг назад» и «щит». Полукруг сдвинулся без разрывов. Лезвие света в этот момент попыталось ударить по фонарю. Светильщик опустил шторку до тени и поднял её на длинном дыхании. Лезвие растворилось. Фонарь остался на своей высоте.

Вода под пролётом стала плотной. В глубине шевельнулась сила реки. Чёрный Дракон подошёл к нижней границе. Он не поднялся телом. Он вошёл мерой. Нить границы поднялась выше. Каскад стал жёстче. Серебро не звенело. Оно молчало. Знаки Янь Шуй сели глубже. Ловцы ощутили новый вес воды. Клинок утратил ход. Жезл больше не скользил.

Они отступили организованно. На прощание один из них поднял ладонь, оставив обещание. Голосов не было. «Окно» не открыли. Мост остался своим.

— Бой — короткий, — сказала Лиза. — В «Сбои» занесу: «организованный заход — снят. Жгуты, клинок, жезл — без результата. Поддержка воды — ощутима».

— До смены стоим в том же ритме, — сказала Марина. — Колокол — по мере. Свет — не трогать.

Максим вернулся и передал Лизе схему «узла» у старой переправы. В «Картотеке узлов» появилась новая карточка: «старые причалы — узел принят; точки — три гвоздя до третьей риски; бечёвка — короткая; монета — с квадратным отверстием; проверка — дыхание; подпись — М. Улун».

Марина просмотрела и кивнула. Всё держалось.

Перед сменой на мостовой площадке они остановились на один шаг. Дружина меняла людей. Светильщики переставляли масляные стаканы. Отец Василий проверял колокол. Аянга сворачивала мережи. Янь Шуй сушила кисти у тёплого камня. Лиза делала вид, что раскладывает карточки для дежурных, и в это время перевела канал на «тихий».

Марина поправила ремень футляра. Максим поставил рядом пиалу и отступил. Её пальцы коснулись его руки. Немой перегляд был коротким и прямым. В нём было всё: усталость дня, решение держать меру, согласие на новый обход, тихое «спасибо». Слова в этой точке мешали бы делу.

— Смена, — сказал Сунь Чжоу.

Они ушли отдыхать. На их место встали другие. Полукруг остался плотным. Фонари не сбились. Колокол молчал. Река держала ход.

Ночь принесла ещё две попытки организованного прорыва. Первая — «ступени» света у среднего пролёта. Вторая — «ложный звук» в металле. В обоих случаях порядок удержали: шторки фонарей, один удар колокола на длинном дыхании, три касания по воде, ограничители на камне, мережи, полукруг дружины. «Сбои» показали спад. Пять событий за ночь. Каждое короче минуты. Паники не было.

На рассвете «Дневник берега» принял итоговые строки:

— Пролёты — закрыты полукругом.

— Организованные попытки отражений — сняты.

— Старая переправа — закрыта «узлом».

— «Зов по имени» — отсутствует.

— Свет — ровно. Колокол — по мере.

— Поддержка реки — в пределах меры.

На полях проступила бледная запись чужой рукой: «Держите узлы до паводка. Не спорьте с зеркалами. А. Корнёв».

Сунь Чжоу сложил флажки и сказал:

— Дружина останется у пролётов до новой луны. Смены по три. Ваша мера — наша мера.

— Благодарю, — ответила Марина.

Отец Василий поднял колокол.

— Днём город будет спокоен, — сказал он. — К вечеру сверим высоту фонарей и дыхание.

Максим проверил бечёвку у таблички «узла». Петля держала. Воздух у воды был чистый.

Марина посмотрела вдоль пролётов. Огни стояли без сбоев. Вода шла на одном дыхании. Камень под ладонью отвечал ровно. Она ощутила, как нить границы держится на опорах, и сняла руку.

— Вечером — контроль, — сказала она. — Памятки обновить. «Тихий» канал — оставить.

— Сделаю, — ответила Лиза.

Когда они уже расходились, от воды поднялся низкий звук. Он пришёл не от колокола и не от металла. Он пришёл из глубины. Звук был короче, чем нужно для тревоги, и длиннее, чем простой отклик. Он не тянул к воде. Он предупреждал. Марина остановилась. Сунь Чжоу тоже услышал.

— Это знак, — сказал он тихо. — Дракон дал голос.

— Примем к сведению, — ответила Марина. — Впереди будет сила, которую одному городу не удержать.

Лиза записала на полях: «Черный гонг: предупреждение. Подготовить „косую“ веху на уклоне. Нужна помощь Андрея Корнёва». Она знала, что у него есть «косой» репер, который уводит чужой срез света из узла. Этот репер пригодится, когда простая высота фонарей и один удар колокола будут уже не достаточны.

День вошёл в город спокойно. Обходы продолжились. Полукруг у воды держал мосты. «Дом смотрителей» принял смену. Люди заходили и уходили. Всё говорило о том, что город принял меру и готов к следующему шагу.

Глава 35. Косая веха на уклоне

Корнёв вышел из Зеркального города на рассвете. Он затянул узел переправы между двумя чугунными опорами, дал «возвращение» и ступил вперёд. Кромка воздуха сменила вкус: от влажной ряби Зеркала к сухому утреннему городу. Запах металла и травы вошёл ровно. Ладонь почувствовала знакомую тяжесть перил, под ногой — уверенный камень. Нить границы не сопротивлялась. Место приняло переход.

На плече — штатив в чехле. За спиной — узкий футляр с прибором. В боковом кармане — плоская шкатулка: клинья, медная пластина, запасной сланец, лён и маленькая монета с квадратным отверстием. Он не спешил. Сначала слушал: фонари шли на одном счёте, мосты отвечали тихим стуком, вода держала ровный гул.

Откос у третьей лестницы «звенел». Здесь с ночи тянулся чужой срез света. Он уводил каскад фонарей на полградуса и пытался дотянуться к витринам у павильона. Если не вмешаться — вечером этот ход снова оживёт.