Бесплатный фрагмент - Деревенские записки

Оглавление

ЧАСТЬ 1. ПЕРВАЯ ОСЕНЬ — Погружение в новую реальность Начало. Переезд и первый сарай. Временное жилье для курочек — быстрый курятник — теплица. Жадность фраера сгубила, или как бесплатной картошки бывает слишком много. У коров тоже есть книжка. Дойка страх и блогерская честь. Продукты под «тады». «Как вы там живёте?» — беспокойство друзей.

ЧАСТЬ 2. ПЕРВАЯ ЗИМА — Деревенская суровость и весёлые катастрофы Петруччо и великая петушиная драма. Копчёная драма. Курочка в уголь. Рыбка в синем. Земли мало не бывает, или опять жадность фраера чуть не сгубила. Первый Новый год в деревне

ЧАСТЬ 3. ПЕРВАЯ ВЕСНА — Жизнь просыпается (и сходит с ума)

Иерархия у кур: почему Петрович мой генерал. Инкубация яиц из магазинного яйца. Мартин — наш приёмный сын. Весенний побег и сила интернета. Скрытая угроза, или как мы с дочерью корову в грозу спасали. Корова не стельная — ведите ее к быку. Сбежавшие овцы и соседский огород. Дуду, Дуся и овечки. Бэби-клуб в деревне

ЧАСТЬ 4. ПЕРВОЕ ЛЕТО — Мидии, сосиски и лягушки

Дочь в палаточном лагере и сосисочки. Купание в пруду и мидии. Много лягушек и жаб. Чердак:, ложки и пугало.

ЧАСТЬ 5. Новая реальность становится привычной

Сахарная свёкла и Тигробот. Крыса и Соня. Крыса и Соня 2. Моя мечта — индюшки. Картошка и траншея.

«Городская в прошлом. Деревенская по любви».

Обращение к читателю

Тем, кто мечтает жить в деревне — посвящается!

Дорогой мой читатель, мечтатель о тихой деревенской жизни, — эта книга для тебя. О том, как сбываются мечты… и как за ними приходит утро с ведром, лопатой и курицей под мышкой.

О том, как пахнет настоящая тишина, скрип калитки, первый снег, сено, хлеб и коровий дух. О том, как можно уехать «просто пожить», а остаться — навсегда.

Ты увидишь деревню моими глазами — с грязью по колено, но с любовью по самую макушку.

Просто читай с любого эпизода или по порядку. Улыбайся. И мечтай дальше — деревня всё стерпит. Даже таких, как я.

Заявление об ответственности

Все персонажи, описанные в книге, являются вымышленными. Любые совпадения имён, событий и характеристик с реальными людьми — случайны и непреднамеренны. Истории основаны на художественном переосмыслении, преувеличении и фантазии. Всё, как на деревенской лавочке у калитки.

ЧАСТЬ 1

ПЕРВАЯ ОСЕНЬ — Погружение в новую реальность

Переезд в деревню — это не просто смена адреса. Это как переехать в другую страну… где все говорят по-английски, но с таким акцентом быта, что первое время хочется ходить с переводчиком.

Ещё вчера ты была городской женщиной, заведующей детским садом, у которой под рукой штатные сотрудники, таблица в Excel и кофе на вынос. А сегодня — ты стоишь в резиновых сапогах по колено в грязи, с ведром комбикорма в одной руке и курицей, решившей идти в побег, в другой. И всё это под бодрым лай собаки, которая тоже вчера была «уютным песиком».

Осень в деревне — это не жёлтые листья и уютные свитера. Это про дожди, грязь, дрова, подготовку к зиме и вечные «а что с водой?».

Но именно в этот момент и приходит осознание: началась новая жизнь. Настоящая. Без глянца, но с таким количеством эмоций, что всё хочется это записать. Что я и начала делать.

Так появились «Деревенские записки бывшей заведующей детским садом», которая решила начать всё заново — с глиной на сапогах, с курами во дворе и с надеждой на то, что деревня не просто примет, а полюбит по-настоящему.

Начало

Я стояла посреди двора, пытаясь понять, как за пять минут сапоги могут утонуть в снегу по колено, а перчатки превратиться в мокрые тряпки. Где-то вдалеке скрипела калитка, а соседская собака надрывалась, будто я пришла воровать её кости. «Добро пожаловать в Придорожье», — пробормотала я, глядя на покосившийся забор, который мой муж чинил чуть ли не каждый день, пока мы не поставили железный из профлиста».

Ещё год назад я, Даша Соколова, была заведующей детским садом в Москве. У меня была зарплата, от которой в Придорожье закружилась бы голова, квартира в спальном районе и дочь Маша, которая считала, что «деревня» — это где снимают рекламу йогуртов. Моя жизнь была расписана: утренний кофе, пробки, родительские собрания, маникюр по субботам. Но потом появился Серёжа — мой третий муж, парень из этой самой деревни, с мозолистыми руками и привычкой чинить всё, от трактора до моего разбитого сердца.

Мы приезжали в Придорожье пару раз в год: на Новый год, чтобы поздравить его маму, Наталью Николаевну, с днём рождения, или летом, когда я отбивалась от комаров и мечтала о кондиционере. Я думала, что знаю эту деревню: улыбки, пироги, сплетни у магазина. Но всё изменилось, когда родился наш сын Миша. Его сердце было таким хрупким, что врачи хором твердили: «Уезжайте из города. Чистый воздух, тишина, никаких инфекций».

Так мы продали московскую квартиру, и оказались здесь, в Придорожье, на улице, где каждый скрип калитки — повод для разговоров. Маша, которой уже стукнуло восемнадцать, посмотрела на наш новый дом и заявила: «Мам, это что, теперь мы как в сериале про бедных?» Я рассмеялась, но в глубине души думала: «А ведь она не так уж неправа».

Чтобы не сойти с ума от тишины и гусей которых я боюсь до ужаса, кажется они, ненавидели меня больше, чем соседская собака, я завела YouTube-канал. Назвала его «Бывшая заведующая детским садом в деревне». Думала, буду снимать, как дою корову, варю сыры или пеку хлеб, и стану звездой интернета. В реальности я снимала, как боюсь корову и пытаюсь понять, почему в деревне все знают, что я купила в магазине.

Так началась моя первая деревенская зима. Всё это либо ошибка, либо начало самой большой авантюры в моей жизни.

Переезд и первый сарай

«Начнем с малого», — сказал Сергей и повёл меня к сараю. Там пахло старой соломой, мышами и чем-то… деревенским, настоящим. В этом сарае через несколько недель поселился целый зоопарк.

Мы починили крышу, укрепили пол, протянули свет и — завели корову. Настоящую. Большую. Порода — Швиц. Она смотрела на меня глазами, полными философии и недоверия. Я назвала её Дуся.

Следом за коровой приехали куры — ровно 64 головы. Куры с характером, разу выяснили, кто в курятнике главный. Точно не Я — А Петрович! Огромный белый петух с краснючим гребнем на бекрень. Как я узнала, что главный он? Все очень просто пару раз гонялся за мной и клюнул в ногу, теперь в курятник и в выгульник я ходила только с палкой.

Еще в нашем хозяйстве были: собака по кличке Балу (американская акита, охранник от Бога), четыре кошки (Кузя, Соня, Джо и Сильвер), две красноухие черепахи Ветчина и Булочка в аквариуме и две декоративные крысы — Изма и Чуча.

Деревенские, когда узнали, что у нас живут крысы в клетке и черепахи в аквариуме, долго смеялись и крутили у виска, а потом решили «Городские что с них взять».

Но самым смелым моим решением стало купить сыроварню.

Я решила варить сыр. Почему? Потому что я городская женщина с фантазией, романтизмом и ютуб-каналом.

Первый сыр вышел… интересный. Второй — тоже.

Сергей ел, как герой. Маша делала вид, что ей просто не нравится молочное. Даже крысы отказались.

Но я не сдавалась. Я смотрела ролики, записывала свои ошибки, варила снова. Потому что я была не просто «бывшая заведующая детским садом». Я была Даша Соколова — и у меня теперь была Дуся, сыроварня, и жизнь, которую ни один сценарист не придумал бы заранее.

Временное жилье для курочек — быстрый курятник — теплица

Мы переехали в деревню со своими курами. Ну как «своими»… Всё началось с трёх цыплят.

В очередной приезд к свекрови в деревню мы увидели у неё на терраске трёхсуточных цыплят. Оказалось, соседка принесла: наседка вывела и бросила, а ей, мол, не до них. Свекровь тоже особого энтузиазма не проявила — цыплята ей были ни к чему. А мне ж всех жалко! Я слёзно выпросила забрать их с собой в город: «Мы всё равно скоро переедем».

Жили мы тогда в частном доме в Туле, так что не пугайтесь — это не в квартиру поехали цыплята. (Про жизнь в Туле будет отдельная книга — держите в уме.)

Цыплята выросли, как полагается, за четыре месяца — они превратились в трёх бодрых петухов: два рыжих и один белый. А потом муж нашёл на улице курицу — бегала одна под дождём. Забрал домой. Вот и стали мы обладателями целой «семьи»: три петуха на одна курица. Это, я вам скажу, убийственное соотношение — бедная курочка еле жива осталась.

Муж, глядя на страдания несчастной птицы, уговорил меня оставить одного — белого. Так и остался у нас Петух Петрович, а курицу назвали Сопля — гребешок у неё на бок свисал, словно та самая сопля.

А потом свекровь передала нам из деревни яйца. Мы с мужем решили провести эксперимент: соорудили инкубатор из коробки, фольги, лампочки и плошек с водой. Заложили два яйца. Через 21 день вылупились два цыплёнка. Назвали Белок и Желток. И понеслось…

Я уговорила мужа купить настоящий, пусть и самый простой инкубатор. Начала выводить птенцов из деревенских яиц, переданных свекровью «детям на завтрак». Через год к моменту переезда у нас было уже 64 курицы.

А сарай-то в деревне не доделан, для коровы место есть, а курам пока жить негде! Кур перевозить надо, а жить им где? Что делать? Мы заказали две теплицы 3×8 — говорю мужу:

— Пока тепло, пусть живут в одной из теплиц. Деревенские блогеры вон вовсю показывают, как и куры, и утки, и индюки в теплицах живут. Наши тоже потерпят — временно. (Забегая вперед, мой дорогой читатель, скажу: заболели мои куры в таком горе курятнике. Хорошо, что мы вовремя спохватились переселили в теплый сарай и пролечили. Все куры отделалась легкими соплями, а я легким самобичеванием).

— А вести их в чём? — спрашивает муж. — Сто двадцать километров всё-таки от Тулы.

Я быстро сообразила:

— Давай купим три больших брудера — и перевезём кур. Потом они и для молодняка пригодятся.

Поворчал Серёжа, поворчал — да и сдался. Купили. Разделили кур по брудерам и отвезли в деревню.

В Тулу со своим самоваром не ездят, говорит пословица. А из Тулы со своими курами в деревню — ездят! Мы теперь это точно знаем. И удивлённые соседи — тоже.

Жадность фраера сгубила, или как бесплатной картошки бывает слишком много

В деревню мы переехали в двадцатых числах сентября — аккурат к самому разгару уборки картофеля.

Я, как человек городской, знала про сбор урожая из телевизора: трактор, мешки, старушки в платочках, дети с ведрами, осень, ветер, кино.

А лично участие в «картофельной эпопее» для меня было чем-то вроде путешествия в экспедицию.

Муж с утра говорит:

— Надо бы мешков десять картошки на зиму.

— Ну так купим у кого-нибудь, — говорю. — Мы ж теперь «свои».

А он:

— Не всё так просто. Надо в поле ехать.

Я аж приподнялась:

— В смысле в поле? Самим копать самим собирать и самим платить?

— Да нет, — смеётся. — Там фермеры уже всё выкопали. Просто если хочешь по оптовой цене — езжай в поле, грузи сам. Пока перекупы не увезли всё подчистую.

Сказано — сделано. Детей оставили у свекрови Натальи Николаевны, сели в машину и в поле.

Приехали, муж — мешки таскает, я на «приёмке» стою. Тут он оборачивается, хитро так улыбается:

— Даша, тут ещё кое-что. Можно бесплатно набрать картошку — ту, что после уборки осталась. Для скотины.

У меня аж дыхание перехватило.

— Бесплатно?.. Прямо… даром?..

— Да. Только мешки свои и руки. Пока трактор не запашет поле — можно.

Бесплатная картошка. Эти два слова зазвучали для меня как музыка. Я уже вижу: кур кормим, весной утки, может, поросёнок… м-м-м

Отвезли первую партию домой, взяли мешки, ведра — и снова в поле.

А там…

Картошки море. И не какая-нибудь там больная, мелкая или битая — ровненькая, красивая, будто её туда вручную разложили!

— Вон ту возьму! Нет, та лучше! — ношусь по полю как лошадь на скачках.

Муж смеётся:

— Да вся она одинаковая! Собирай в ведро, я мешки буду наполнять.

А я не могу. Вижу — вон лучше. А через три грядки — ещё краше.

В итоге я в эйфории, а муж — тихо-тихо — набрал ещё десять мешков.

Казалось бы — хватит. Но где там!

Уговорила я его — нытьём, мечтами, да фразами:

— Тяжёлое время… вдруг чего… зато с картошкой!

На следующее утро — снова в поле. Ещё десять мешков.

В подвале — штабеля. Картошка как на складе в министерстве сельского хозяйства.

Мы — с больными спинами, но довольные.

Весна.

Смотрим на оставшиеся мешки. Картошка прорастает, тухнет, пахнет тоской.

Муж молча выносит двадцать мешков и вывозит на свалку.

— Всё. «Больше так не делаем», — говорит он. — Много картошки — БЫВАЕТ.

Мне стыдно.

С тех пор я помню одно:

Меру знать нужно. Даже если на халяву. Даже если картошка. Особенно если ты — это я.

У коров тоже есть книжка

Корову звали Дуся. Она была корова как корова — большая, тёплая, с умными глазами и сложной судьбой. Купили мы её у разорившегося фермера, кормить стадо было нечем и ели бедные коровки листья от кукурузы. Заплатили мы 5тр зоотехнику чтобы она выбрала нам коровку, я-то начиталась, что лучшие сыры делают из молока швейцарских коров ну и вот привязалась к зоотехнику Швиц, да Швиц. Она мне вот эту посмотрите или эту. А я на своем, там коров было 150 голов а Швиц всего 3, я с куском хлеба — деловая сама боюсь до жути, но думаю «Нет та которая меня примет ту и возьму». И вот одна коровка и полизала меня за руку и хлебушек взяла. Всё она и поехала с нами. Нам зоотехник все объяснила, чем кормить и как часто, да и у мужа в семье всегда были коровы, ну что могло случиться!

В один из первых дней, на радостях, что у нас теперь «настоящая своя корова», муж решил её побаловать. Принёс пол ведра чистой пшеницы и с видом уверенного животновода высыпал Дусе в кормушку. Дуся думать не стала и съела. Всё. Без остатка.

Через пару часов ее раздуло и понеслось.

Я бегаю кругами, Сергей чешет затылок, в голове у нас каша. Коровье поведение никто не объяснял. Звоним соседу — приходит дядя Митя, местный универсал: тракторист, скотник, ветеринар -любитель. Осмотрел корову и говорит:

— Ну, раздуло. Забродило в рубце. Что ж вы ей пшеницы-то, как на убой?

Приехал ветеринар — Коля в фуфайке с глазами, повидавшими и коров, и их хозяев.

— Всё, — говорит, — теперь запускаем книжку.

Я замерла. Какая ещё книжка? Я же интеллигентная, я ж привыкла, что у всех есть книжка — у детей, у воспитателей, у учителей. Но у коровы?!

Оказалось — это рубец. Первый желудок. Книжкой его называют за складчатую структуру, будто страницы. Если корм не переварился, значит, книжка «встала». И надо её «запустить».

Мы двое суток её запускали.

Массировали живот, вливали специальную настойку Тимпанол, чесали, поили, и много, много ходили один ведет другой книжку запускает, потом менялись. Сергей спал в сарае на соломе, я все рыдала мне Дусю жалко было очень. Дядя Митя приходил проведывать Дусю и все ругал нас, как мы так могли.

Дуся смотрела на нас с грустью и.… каким-то стыдом, что ли.

На вторую ночь, книжка зашелестела жвачка вернулась. Мы обнялись все, даже Балу залаял от счастья.

Так мы поняли: деревня — это когда ты радуешься стоячей корове так, будто она диплом защитила.

А ещё я записала всё на видео. Этот день был вторым роликом на моём YouTube-канале.

Дойка, страх и блогерская честь

Я всегда боялась больших животных.

Нет, не то, чтобы «ай, страшно», а именно до озноба в пятках. Чем больше живое существо — тем больше мой внутренний голос кричал: «Беги!». И Дуся — наша корова, 500 килограммов живого веса, хромого взгляда и своенравного нрава — была для меня как натуральный квест на выживание.

Прошел месяц с момента её появления в нашем сарае, а я до сих пор к ней подходила только с почтительного расстояния и то если муж ее привязал.

Но однажды проснулась я с мыслью:

«Я что, не человек, что ли? Я умнее коровы! Я — Блохер… то есть, блогер! Я должна!»

Подошла к Сергею и выдала боевой план:

— Я сегодня её дою. Но! Стоишь рядом. Руководишь. Если что — спасаешь.

Взяла камеру, включила съёмку, нацепила микрофон и пошла в сарай как на съёмки собственного ток-шоу «В гостях у страха».

Дуся стояла, жевала. Сергей уже рядом, спокойно, как будто мы тут кофе пить собрались.

— Дам ей комбикорма, — говорит, — она тогда минут 10 ест и стоит. Успевай. Потом начнёт крутиться — и держись.

Я кивнула, как на экзамене. Взяла табуретку.

— Где у вас тут чего мажут-то? — спрашиваю строго.

Сергей отвечает невозмутимо:

— Мажь вазелином сначала дальние.

— Чего?!

— Задние. Это и есть дальние чего соски конечно.

Мажу. Меня трясёт, руки липкие, но я держусь. Говорю себе: «Ты же молодая! Ещё жить-то хочется! Но подписчики смотрят, не подведи!»

— Так. Что, теперь делают? — говорю.

— Дои уже, — говорит Сергей. — Молоко уже вытекает.

И вот я, вся такая храбрая, сажусь, беру в руки это… хозяйство… и вдруг Дуся начинает… двигаться.

Не пинаться, не брыкаться, нет. Просто шевелиться.

Я с визгом лечу со стула. Ведро катится в сторону, молоко разбрызгивается, селфи-палка заваливается, Сергей ржёт, а Дуся продолжает жевать, как ни в чём не бывало.

Это был мой первый и последний опыт дойки.

— Всё, — сказала я, вытаскивая себя из соломы. — Пусть теперь Дуся идёт на курсы «Как самой себя доить».

И тогда я поняла: иногда в деревне надо уметь уступать. Особенно коровам, особенно Дусям породы Швиц.

Продукты под тады

В Москве автоматизируют магазины — можно расплачиваться своим лицом. А в деревне круче: тут вообще платить не нужно! Можно покупать продукты под «тады».

Это значит, что вашу покупку запишут в тетрадь, а оплатить нужно будет потом — ну, скажем, 10-го числа или 15-го. Кто как — например, с пенсии. Когда я об этом впервые услышала, ушам своим не поверила. Я такое даже в кино не видела! Настолько я городская, что весь этот местный колорит до сих пор меня в ступор вводит.

С одной стороны — удобно: нет денег, пошёл в магазин, продукты всё равно можно взять.

С другой — получил деньги, отдал, и снова идёшь брать под тады.

Но пишут, конечно, только своим, кого знают. Мне, как пришлой, до сих пор, если что-то нужно, а налички нет — записывают в книжечку на мужа.

…Вот так и живём. Деревня.

Москвичи сканируют лицо, а у нас — тетрадку. Причём в тетрадке, между прочим, почерк у продавщицы такой, что потом сама с трудом разбирает — то ли я «масло» брала, то ли «масло, да ещё и две сосиски, да ещё и банку шпрот в придачу»…

А спорить неудобно — всё ж под «тады», с доверием, с душой.

Но если честно, в этой системе есть что-то особенно теплое. Ты не просто покупатель с карточкой — ты свой человек, тебе верят. Даже если пока только «мужу твоему верят, а ты погоди — присмотримся». В деревне лица не сканируют, потому что тебя и так тут все знают.

«Как вы там живёте?» — беспокойство друзей

Беспокоились за нас, как только узнали, что мы снова с места сдвинулись (за три года — в четвёртый раз!). Все спрашивали:

— А воду как, из колодца носите?

— Ну да! — смеюсь я, у которой центральный водопровод и газовая колонка автомат.

— А в туалет на улицу? Не холодно ходить? Одевайтесь теплее, заболеете!

— Одеваемся, конечно! — смеюсь я снова, у которой центральная канализация, отдельная ванна и туалет в доме.

— А интернет? В район ездите? Или мобильный хоть ловит?

— Ловит, ловит… — смеюсь третий раз, а у самих оптоволокно — 700 мегабит в секунду.

Ну и самое большое беспокойство вызывало:

— А как вы дом-то топите? Печкой? А дрова где берёте?

Смеюсь я над друзьями:

— Какие дрова, какой дым — у нас газ! Котёл газовый, всё по уму.

…Условия — городские, а природа — деревенская. Вот такая у нас деревня!

А друзья всё переживают:

— Ну вы там, небось, с фонариком ночью по сугробам, с ведром в одну руку, с дровами в другую?..

А я им отвечаю:

— Конечно! Только ведро у меня — дизайнерское, фонарик — налобный с АлиЭкспресса, а дрова… дрова только в декоративных целях у камина стоят, для уюта!

Но главное — я теперь точно знаю: настоящая деревня — это не где грязь по колено и нет интернета, а где тебе хорошо, спокойно и есть кому переживать, как ты там вообще живёшь.

А мы живём! Не просто живём — счастливо живём!

И да, в туалет мы ходим — в тапочках!

* * *

Первая осень в деревне — это не «золотая пора», как в стихах, а скорее прыжок в холодную воду с криком «ой, держите меня семеро!». Кажется, мы просто переехали — из города в деревню. Но на самом деле мы шагнули в совершенно другой мир. Где всё дышит по-другому, где продукты можно взять под «тады», а курятник можно устроить в теплице, потому что надо же куда-то сажать 64 курицы, привезённых из Тулы.

Мы не много растерялись, немало посмеялись и начали учиться жить иначе: не по расписанию, а по погоде. Слово «сарай» стало ругательным и спасительным одновременно, а слово «свои» — особенно тёплым.

Осень закончилась, оставив нас слегка потрёпанными, но окрылёнными. Кажется, мы всё-таки не сбежали обратно — значит, справились. А впереди нас ждала зима. Настоящая, деревенская.

И мы тогда ещё не знали, что с ней начнётся настоящее веселье…

ЧАСТЬ 2

ПЕРВАЯ ЗИМА — Деревенская суровость и весёлые катастрофы

Зима в деревне — это не просто время года. Это экзамен на выживание, на смекалку и на чувство юмора.

Когда ты городской человек и думаешь, что зиму знаешь — потому что пуховик тёплый и дворники чистят дорогу, деревня быстро объясняет, как ты ошибался. Здесь снег — не просто снег, а целая личность: с характером, настроением и способностью появляться ровно тогда, когда ты только что откопал тропинку.

Первая зима в Придорожье — это как первая любовь: страшно, нелепо, мокро, но очень запоминается. Именно зимой случается самое весёлое и безумное — петухи атакуют камеры в телефоне, копчёные куры становятся угольками, а рыба вдруг плывёт в синеве.

Добро пожаловать в наш белоснежный деревенский цирк с курятником, сеновалом и большим запасом чая. Согревайтесь — мы начинаем.

Петруччо и великая петушиная драма

В деревне люди меняются не только рассадой и компотом. У нас — уровень выше: мы обмениваемся петухами.

Нам с Сергеем по доброте душевной отдали редкого петуха породы Маран. Такой, знаете, породистый, важный, с блеском во взгляде, как будто на разведку во двор вышел. Мы его потом назвали Петруччо — ну а как ещё звать француза среди кур с характером уличной шпаны?

Поехали мы за Петруччо в соседнее село. Там нас встретил дядя Сергея. Сразу повёл нас в сарай. Петуха поймали не сразу — тот ещё борец за свободу. Сетка, доски, куры визжат, он крыльями машет — настоящий спектакль.

Поймали. Посадили в мешок. Я держу мешок, и он там дергается, как будто в нём не птица, а одержимый хомяк.

А потом нам показали голубятню — аккуратные домики, голуби на жердочках, всё чистенько. Глаза у дяди горят — его гордость. В ответ мы привезли молодого петушка «Легорна» — обменялись, как в карточной игре: «У меня Петруччо, у тебя Беляк».

Домой вернулись довольные, как дети.

И тут началось.

Только мы открыли сарай и запустили Петруччо, как понеслось. Куры взбесились. Они, не оценили нашу заботу в размешивании кровей!

Они кудахтали, орали, носились по сараю, будто увидели лису в кожаном плаще. Корова Дуся начала мычать, будто на митинге. Петруччо — в панике, носится по всем углам, прыгает на перекладины, хлопает крыльями.

Я, как обычно, стою с телефоном, на селфи-палке снимаю всё это безумие для блога. Думаю: «О, контент-то какой! Пойдет в люди!»

Вдруг Петруччо с криком стартует с верхней жерди и летит… прямо на меня. Или, точнее, на телефон.

Бабах! Петух в объектив, я визжу, дочь орёт, Сергей держится за живот от смеха, телефон падает, всё трясется — кино, да и только.

Это видео, кстати, так и осталось у меня на канале.

А Петруччо прижился. Куры сначала были против, потом привыкли. Даже полюбили, мне кажется. Всё-таки порода — дело важное.

Копчёная драма. Курочка в уголь