Раздел I: Введение в восьмую книгу и структурные вопросы диалога
1: Резюме предыдущих книг
Повторение основ идеального государства В начале восьмой книги Сократ кратко повторяет ключевые положения, согласованные ранее: общность жен, детей, воспитания и занятий, а также правление философов-стражей. Этот отрывок служит напоминанием о содержании пятой, шестой и седьмой книг.
В начале восьмой книги (VIII, 543a — 544b) Сократ обращается к Главкону со следующим резюме:
ὧν γὰρ δὴ ἐν τοῖς ἔμπροσθεν διήλθομεν, ὦ Γλαύκων, ἀναμνησθῶμεν. ἆρ» οὐκ ἀεί ποτε ὧδέ πῃ λέγομεν; φαμὲν δή, εἴπερ μέλλει πόλις μεγίστη εὐδαιμονήσειν, δεῖν ὡς οἷόν τε δημοσιώτατον αὐτὴν εἶναι καὶ ἰδιωτικώτατον. ἆρ» οὖν οὕτως ἔχει;
«Давай же вспомним, о чём мы рассуждали ранее, о Главкон. Не так ли мы всегда говорили? Мы утверждали, что если государство должно стать в высшей степени счастливым, то оно должно быть в высшей степени общим и в высшей степени частным. Верно ли это?»
Далее Сократ конкретизирует, что подразумевается под этой «общностью»:
Καὶ μὴν ὅτι γε αὖ φύλακές τε ἡμῖν οἱ ἄρχοντες ἔσονται καὶ τὸ μὲν τῶν γυναικῶν κοινόν, τὸ δὲ τῶν παίδων, καὶ αἱ παιδεῖαι αἱ αὐταί, αἵ τε πράξεις αἱ ἐν πολέμῳ καὶ ἐν εἰρήνῃ αὗται, βασιλέας τε αὐτοὺς φιλοσόφους γεγονέναι δεῖν καὶ φιλοσόφους βασιλέας…
«И далее, что правителями у нас будут стражи, и что [установлена] общность жён и детей, и одинаковое для всех воспитание, и одинаковые занятия как на войне, так и в мире, и что цари должны стать философами, а философы — царями…»
(Plat. Respublica, VIII, 543a-544b)
Резюме, которое даёт Сократ, не является простым перечислением пройденного материала. Это стратегически важный переход, который выполняет несколько ключевых функций в структуре всего диалога.
1. Функция «точки отсчёта» для контраста
Главная цель восьмой книги — описать процесс деградации государственного устройства от наилучшего (аристократии или царской власти разума) к наихудшему (тирании). Чтобы этот спуск был понятен и драматичен, необходимо чётко зафиксировать отправную точку.
• Аргументация: Сократ напоминает не просто список законов, а сущностные принципы идеального государства («Каллиполиса»). Эти принципы радикальны и направлены на полное устранение эгоизма и раскола в правящем классе:
Общность жён и детей: Цель — уничтожить частные, семейные интересы стражей, дабы ничто не отвлекало их от служения общему благу. Слова «в высшей степени общим и в высшей степени частным» означают, что понятие частного (идúон) полностью переносится с отдельной семьи на всё государство в целом. Стражец считает своим личным («частным») делом благополучие всего полиса.
Общее воспитание и занятия: Это гарантирует единство ценностей, знаний и навыков у всего класса стражей. Не может быть разных подходов к истине и справедливости.
Правление философов-стражей: Это квинтэссенция всего проекта. Власть принадлежит не самым сильным или богатым, а тем, кто познал Идею Блага и способен руководствоваться ею в управлении.
Платон создаёт не просто утопический идеал, а теоретический максимум, достижимый лишь при условии полного подчинения личного — общему, а власти — истине. Эта отправная точка является метафизическим и этическим эталоном. Последующая деградация — это не просто смена политических режимов, а онтологическое падение, ступенчатое удаление от принципа Блага.
Контраст как инструмент критики: Без этого жёсткого эталона критика последующих форм правления теряет силу. Например, тимократия (власть честолюбцев) кажется не такой уж плохой на фоне тирании. Но Платон показывает её порочность именно в сравнении с идеалом: это первый шаг, где личный интерес (в виде жажды славы и почестей) проникает в правящий класс, вытесняя служение общему благу. Таким образом, каждая последующая стадия — это не просто «другая политика», а все более глубокое искажение самой природы справедливости, которая, по Платону, заключается в гармонии и иерархии частей целого.
Диалектическая необходимость: Напоминание об идеале выполняет роль диалектического тезиса, от которого отталкивается весь последующий анализ. Распад начинается не с внешнего вторжения, а с внутренней ошибки в вычислении «нумерологического» числа для браков, то есть с неуловимого сбоя в разуме правящих. Это подчёркивает хрупкость идеала и его зависимость от безупречной рациональности, что делает падение не случайным, а почти неизбежным.
Драматургия падения: Описание «Каллиполиса» в начале VIII книги — это сознательный драматургический приём. Платон сначала возводит здание совершенного государства, чтобы читатель наглядно видел, какие именно «кирпичи» выпадают на каждом этапе: сначала общность имущества, затем единство ценностей, потом разумное правление, и так — до полного хаоса тирании. Этот контраст превращает политический трактат в философскую трагедию, где главный герой — сама Справедливость — терпит поражение.
Функция «точки отсчёта» не ограничивается простым напоминанием. Она служит:
Этическим эталоном для оценки всех последующих форм правления.
Диалектическим основанием для логического развёртывания теории деградации.
Драматургическим инструментом, усиливающим критический пафос и наглядность описания порока.
Без этого чёткого напоминания последующее описание тимократии, олигархии, демократии и тирании потеряло бы не только контраст и критическую остроту, но и свой глубинный философский смысл, превратившись просто в перечень исторических примеров, а не в анализ метафизического упадка души и государства.
2. Доказательство внутренней взаимосвязи всех элементов
Сократ представляет эти положения не как набор разрозненных законов, а как единую, логически взаимосвязанную систему.
• Аргументация: Он говорит: «Мы утверждали, что если государство должно стать в высшей степени счастливым, то необходимо…». Здесь используется логическая структура «если X, то Y». Все перечисленные институты (общность, воспитание, философы у власти) являются необходимыми условиями для достижения главной цели — высшего блага и счастья государства.
Не будет общности жён и детей — появятся частные интересы, которые разрушат единство стражей.
Не будет единого воспитания — стражи потеряют общие ориентиры и перестанут быть единым crps d’esprit.
Не будут править философы — государство лишится разумного руководства и будет управляться мнениями, а не знанием.
Таким образом, резюме подчёркивает, что «Каллиполис» — это хрупкий, идеально сбалансированный механизм, где изъятие или порча любой детали неминуемо ведёт к его поломке. Это подводит слушателя (Главкона) и читателя к главному вопросу восьмой книги: «Как же такой совершенный строй может начать разрушаться?»
Платон демонстрирует не просто логическую корреляцию, а органическое единство, где каждый элемент поддерживает и обуславливает другие. Это не механизм, где можно заменить одну деталь, а живой организм, все части которого взаимозависимы.
Принцип синергии: Функция каждого института усиливается и делается возможной только благодаря наличию других.
Общность жён и детей делает эффективным единое воспитание, так как все дети стражей с рождения находятся в одинаковой среде, без конкурирующего влияния частных семейных ценностей.
Единое воспитание, в свою очередь, является инструментом отбора и подготовки тех немногих, кто способен постичь Идею Блага — будущих философов-правителей.
А правление философов гарантирует, что принципы общности и система воспитания будут сохраняться и защищаться, а не отменены в угоду чьим-то частным интересам.
Защита от внутренних угроз: Система спроектирована как замкнутый круг добродетели, где каждый элемент блокирует путь к вырождению.
Общность имущества и семьи нейтрализует стяжательство и семейственный эгоизм («мои дети»).
Единое воспитание нейтрализует невежество и плюрализм мнений о добродетели.
Власть философов нейтрализует тиранию аппетита и честолюбия, подчиняя государство разуму.
Отражение структуры души: Эта политическая система является прямым проекцией трехчастной структуры индивидуальной души (разумное, яростное, вожделеющее).
Философы-правители соответствуют разумному началу (λογιστικόν), чья добродетель — мудрость.
Стражи-воины соответствуют яростному началу (θυμοειδές), чья добродетель — мужество.
Производители соответствуют вожделеющему началу (ἐπιθυμητικόν), чья добродетель — умеренность. Справедливость государства, как и души, достигается только тогда, когда каждая часть выполняет свою функцию, а разумная часть управляет. Таким образом, кризис государства — это всегда кризис души, выведенный на социальный уровень.
Платон показывает, что «Каллиполис» — это логически и метафизически необходимая конструкция. Его распад не может быть частичным: стоит пошатнуться одному элементу (например, ослабнет контроль философов над воспитанием), как по цепной реакции начнёт разрушаться вся система. Это делает последующий рассказ о деградации не историей случайных событий, а демонстрацией логики социального распада, где падение одного «домино» (разумного правления) с неизбежностью влечёт за собой падение всех остальных. Цель Сократа — доказать, что несправедливое государство — это не просто государство с плохими законами, а государство с противоречивой и дисфункциональной внутренней структурой, лишённой синергии идеала.
3. Связь с центральной темой диалога — Справедливостью.
Напомнив структуру идеального государства, Сократ косвенно напоминает и о своём главном открытии. В четвёртой книге было установлено, что справедливость государства — это когда каждое из его сословий (правители-философы, стражи, дельцы) выполняет свою собственную работу и не вмешивается в чужие дела. Резюмируя устройство «Каллиполиса», Сократ показывает его как воплощённую справедливость.
• Аргументация: Все перечисленные меры (общность, воспитание) были введены именно для того, чтобы стражи и философы могли исключительно и наилучшим образом выполнять свою работу — защищать и мудро управлять, не отвлекаясь на стяжание богатства или семейные дрязги. Следовательно, это государство — не просто эффективная утопия, а эйдос Справедливости, воплощённый в социально-политической форме. Последующее описание несправедливых государств будет, по сути, описанием всё большего уклонения от этого эйдоса.
Дополненное разъяснение:
Платон через это резюме возвращает читателя к самой сути: философский проект «Государства» — это не просто политическая теория, а масштабное доказательство природы справедливости.
Макрокосм и микрокосм: «Каллиполис» служит увеличительным стеклом, позволяющим рассмотреть справедливость в масштабах полиса, чтобы было понятнее, как она устроена в душе отдельного человека (макрокосм и микрокосм). Резюме в начале VIII книги фиксирует этот идеальный, увеличенный образ справедливой души-государства перед тем, как показать её болезнь и распад. Типы несправедливых государств — это, по Платону, и есть типы несправедливых душ (тимократическая, олигархическая и т.д.).
Справедливость как здоровье: В этом свете справедливость предстает не как свод законов, а как состояние здоровья и гармонии целого. Все радикальные институты «Каллиполиса» — это «лекарства», обеспечивающие это здоровье. Общность жён — лекарство от «раковой опухоли» частного интереса; власть философов — лекарство от «бредового состояния» правления невежественных людей. Таким образом, последующая деградация — это не просто моральный упадок, а прогрессирующая болезнь социального организма, начинающаяся с порчи его «иммунной системы» — класса стражей.
Эйдос как мера: Утверждение, что «Каллиполис» — это воплощённый эйдос Справедливости, имеет ключевое значение. Это означает, что все существующие государства являются лишь его искажёнными копиями. Резюме Сократа устанавливает трансцендентальный эталон, по которому измеряется всякая реальная политика. Падение в тиранию — это не просто смена режима, а максимальное удаление от Идеи, переход от порядка к хаосу, от логоса к патологии.
Краткое резюме в начале восьмой книги :
Структурный и смысловой мост, связывающий теоретический проект идеального государства с критикой реальных форм правления и завершающий доказательство о преимуществе справедливой жизни.
Создание неизменного эталона, по которому будут оцениваться все последующие, деградирующие типы государств, что обеспечивает контраст и критическую остроту анализу.
Демонстрация системности и целостности политической философии Платона, где все элементы логически и органически вытекают из главной цели — достижения блага и воплощения Справедливости.
Подготовка почвы для ответа на фундаментальный вопрос о причинах политического упадка, который кроется не во внешних обстоятельствах, а во внутренних ошибках правящего класса, прежде всего, в сфере воспитания и познания, что приводит к нарушению принципа «каждому — своё».
Таким образом, эта краткая рекапитуляция выполняет роль философского камертона, настраивающего читателя на правильное восприятие всей последующей грандиозной драмы политического распада, корни которого, как настаивает Платон, всегда лежат в распаде души и забвении Истины.
2: Условия жизни стражей
Аскетизм правителей как залог их добродетели Сократ и Главкон вспоминают ранее установленное правило: стражи не должны иметь частной собственности, а получать от граждан содержание как плату за свои труды и заботу о государстве. Это связывает аргументацию с третьей книгой диалога.
Обсуждение условий жизни стражей наиболее подробно излагается в третьей книге (Республика, III, 416c — 417b). В начале восьмой книги Сократ лишь кратко напоминает этот принцип, но для полного понимания необходимо обратиться к первоисточнику.
πρὸς δὴ τούτοις, ἦν δ» ἐγώ, τάδε ἔτι αὐτοῖς νομοθετήσεις, ὦ Γλαύκων; …οἰκήσεις τε δὴ ἰδίας μηδενὶ μήτε ἀποτετειχισμένας μήτε κεκλεισμένας εἶναι, ἐξ ὧν ἂν εἴη ὅτῳ ἴδιόν τι εἰσφέρεται μηδενὶ ἀποκρύπτεσθαι… σῖτόν τε, οἷον ἄνδρες ἀλκῇ τε καὶ σωφροσύνῃ διαφέροντες πολεμικοὶ γιγνόμενοι δέονται, λαμβάνειν παρὰ τῶν ἄλλων πολιτῶν μισθὸν τῆς φυλακῆς τοσοῦτον μήτε ἐνδεεῖς τοῦ ἐνιαυτοῦ μήτε πλεονάζοντας ἔχειν.
«Помимо этого, — сказал я, — установишь ты для них ещё и следующие законы, о Главкон?… Чтобы ни у кого не было ни отдельного, ни запертого жилища, куда бы кто ни мог вносить что-либо своё и где бы мог что-либо скрывать ото всех… Питание же они должны получать от остальных граждан как плату за свою стражу в таком количестве, чтобы его хватало на год и не оставалось ни в избытке, ни в недостатке».
(Plat. Respublica, III, 416c-417b)
Сократ далее подводит итог этому образу жизни, используя мощную метафору:
χρυσὸν δὲ καὶ ἄργυρον ἐροῦμεν αὐτοῖς ὅτι θεῖον μὲν ἔχουσιν ἀεὶ παρά θεῶν ἐν τῇ ψυχῇ πρόσπαλον καὶ οὐδὲν δέονται τοῦ ἀνθρωπείου προσπαλου… ὡς ὄντε ἱερὼ χρυσοῦ, οὐκ ἐξὸν μιάναι τὸν ἔχοντα, πολλῶν ἄλλων μιᾶς ἀναγκαίας κτήσεως μετασχόντα.
«Что же касается золота и серебра, то мы скажем им, что в душе своей они всегда имеют божественный металл от богов и не нуждаются в человеческом… [и] что нечестиво осквернять этот божественный металл [в душе] обладанием земным золотом, ибо от последнего происходит множество преступлений, тогда как их собственный металл чист».
(Plat. Respublica, III, 416c-417b)
Установление аскетического образа жизни для стражей — это не просто суровое ограничение, а глубоко продуманный психолого-политический механизм, призванный решить главную проблему любого правящего класса — его вырождение из-за корысти и частных интересов.
1. Психологическая инженерия: устранение источников «φιλοτιμία» (любостяжания) и «πλεονεξία» (стяжательства).
Платон через Сократа понимает, что человеческая душа подвержена влиянию низменных влечений. Главные из них — это стремление к богатству и роскоши, которые порождают жадность, зависть и раскол. Его проект — это не просто политическая реформа, а глубинная перестройка человеческой психики, направленная на искоренение самих корней порока.
• Аргументация:
Лишение частного пространства («οἰκήσεις ἰδίας…»): Запрет на отдельные и запертые жилища — это не просто бытовая деталь. Это прямое уничтожение физической возможности для накопления частной собственности и создания личной, скрытой от общества жизни. Если некуда спрятать богатство, сама идея его накопления теряет смысл. Это делает жизнь стражей абсолютно прозрачной, подотчётной коллективу.
Отсутствие материальной выгоды: Получение фиксированного годового содержания («σῖτον… μισθὸν») лишает стражей личной экономической заинтересованности. Они не могут обогатиться за счёт своего положения. Их «зарплата» — это не деньги, которые можно копить или вкладывать, а натуральный продукт, обеспечивающий лишь базовые потребности. Это превращает их труд из средства личного обогащения в чистое служение.
Метафора «божественного металла»: Это ключевой идеологический аргумент. Платон заменяет материальный стимул духовным. Стражам внушается, что их истинная ценность — не в земном золоте, а в «золоте» души, то есть в мудрости, мужестве и справедливости. Обладание материальным золотом представлено как осквернение («μιάναι») их внутренней, божественной природы. Это мощный психологический приём, направленный на создание новой системы ценностей, где высшим благом является добродетель, а не богатство.
Дополненное разъяснение:
Платон действует не как политик, а как «инженер человеческих душ». Его меры направлены на то, чтобы сделать порок психологически и практически невозможным, а добродетель — единственно естественным состоянием.
· Упреждающее устранение искушения: Платон исходит из трезвого понимания того, что сила искушения часто превосходит мощь разума. Поэтому вместо призывов к аскезе он предлагает упразднить саму возможность выбора. Нельзя возжелать того, чего физически не существует в твоём мире. Таким образом, общие столы (сисситии), открытые жилища и отсутствие личных денег — это не столько недоверие к добродетели стражей, сколько технология, делающая порочное поведение технически неосуществимым.
· Перекодировка мотивации: Задача Платона — заменить низшие, «вожделеющие» мотивы («ἐπιθυμητικόν») на высшие, связанные с честью и разумом. Лишённые материальных благ, стражи получают иную «валюту»: почет («τιμή»), общественное признание и сознание исполненного долга. Их «φιλοτιμία» (букв. «любовь к чести») перенаправляется с обогащения на доблестное служение. Таким образом, Платон не уничтожает амбиции, а сублимирует их, направляя в русло, полезное для полиса.
· «Божественный металл» как краеугольный камень идеологии: Этот миф — не просто красивая аллегория, а сознательно сконструированная «благородная ложь» (γενναῖον ψεῦδος). Её цель — создать новую, незыблемую идентичность правящего класса.
1. Онтологическое обоснование: Миф утверждает, что социальное разделение — не человеческая условность, а отражение природного, божественного порядка. Это снимает саму возможность оспаривания власти со стороны низших сословий.
2. Психологическая защита: Внушение мысли о «божественном металле в душе» создаёт у стражей внутренний психологический барьер. Желание обладать материальным золотом начинает восприниматься не просто как дурной поступок, а как экзистенциальное предательство своей собственной природы, акт самоосквернения.
Через эти меры Платон пытается создать не просто класс управленцев, а новый тип человека — «политического аскета», чья психика тотально ориентирована на общее благо. Это попытка вырвать человека из плена его частных интересов с помощью тотальной социальной инженерии. Последующая деградация государства, описанная в VIII книге, и начинается именно с краха этой системы: когда у стражей проявляется та самая «φιλοτιμία» в её низменном, материальном смысле, которую весь проект был призван искоренить.
Психологическая инженерия: устранение источников «φιλοτιμία» (любостяжания) и «πλεονεξία» (стяжательства).
Платон через Сократа понимает, что человеческая душа подвержена влиянию низменных влечений. Главные из них — это стремление к богатству и роскоши, которые порождают жадность, зависть и раскол. Его проект — это не просто политическая реформа, а глубинная перестройка человеческой психики, направленная на искоренение самих корней порока.
• Аргументация:
Лишение частного пространства («οἰκήσεις ἰδίας…»): Запрет на отдельные и запертые жилища — это не просто бытовая деталь. Это прямое уничтожение физической возможности для накопления частной собственности и создания личной, скрытой от общества жизни. Если некуда спрятать богатство, сама идея его накопления теряет смысл. Это делает жизнь стражей абсолютно прозрачной, подотчётной коллективу.
Отсутствие материальной выгоды: Получение фиксированного годового содержания («σῖτον… μισθὸν») лишает стражей личной экономической заинтересованности. Они не могут обогатиться за счёт своего положения. Их «зарплата» — это не деньги, которые можно копить или вкладывать, а натуральный продукт, обеспечивающий лишь базовые потребности. Это превращает их труд из средства личного обогащения в чистое служение.
Метафора «божественного металла»: Это ключевой идеологический аргумент. Платон заменяет материальный стимул духовным. Стражам внушается, что их истинная ценность — не в земном золоте, а в «золоте» души, то есть в мудрости, мужестве и справедливости. Обладание материальным золотом представлено как осквернение («μιάναι») их внутренней, божественной природы. Это мощный психологический приём, направленный на создание новой системы ценностей, где высшим благом является добродетель, а не богатство.
Дополненное разъяснение:
Платон действует не как политик, а как «инженер человеческих душ». Его меры направлены на то, чтобы сделать порок психологически и практически невозможным, а добродетель — единственно естественным состоянием.
Упреждающее устранение искушения: Платон исходит из трезвого понимания, что сила искушения часто превосходит силу разума. Поэтому вместо того, чтобы призывать стражей к аскезе, он упраздняет саму возможность выбора. Нельзя возжелать того, чего физически не существует в твоём мире. «Общие столы» (сисситии), открытые жилища и отсутствие личных денег — это не доверие к их добродетели, а технология, делающая порочное поведение технически неосуществимым.
Перекодировка мотивации: Задача Платона — заменить низшие, «вожделеющие» мотивы («ἐπιθυμητικόν») на высшие, связанные с честью и разумом. Лишённые материальных благ, стражи получают иную «валюту»: почет («τιμή»), общественное признание и сознание исполненного долга. Их «φιλοτιμία» (букв. «любовь к чести») перенаправляется с обогащения на доблестное служение. Таким образом, Платон не уничтожает амбиции, а сублимирует их, направляя в русло, полезное для полиса.
«Божественный металл» как краеугольный камень идеологии: Этот миф — не просто красивая аллегория, а сознательно сконструированная «благородная ложь» (γενναῖον ψεῦδος). Её цель — создать новую, незыблемую идентичность правящего класса.
Онтологическое обоснование: Миф утверждает, что социальное разделение — не человеческая условность, а отражение природного, божественного порядка. Это снимает саму возможность оспаривания власти со стороны низших сословий.
Психологическая защита: Внушение мысли о «божественном металле в душе» создаёт у стражей внутренний психологический барьер. Желание обладать материальным золотом начинает восприниматься не просто как дурной поступок, а как экзистенциальное предательство своей собственной природы, акт самоосквернения.
Через эти меры Платон пытается создать не просто класс управленцев, а новый тип человека — «политического аскета», чья психика тотально ориентирована на общее благо. Это попытка вырвать человека из плена его частных интересов с помощью тотальной социальной инженерии. Последующая деградация государства, описанная в VIII книге, и начинается именно с краха этой системы: когда у стражей проявляется та самая «φιλοτιμία» в её низменном, материальном смысле, которую весь проект был призван искоренить.
3. Философское обоснование: соответствие природе и благу
Этот институт логически вытекает из всей платоновской антропологии и этики.
Аргументация:
Естественное разделение труда: Поскольку природа стражей — это яростное начало («θυμοειδές»), подчинённое разумному («λογιστικό»), их задача — защита, а не производство материальных благ. Заниматься стяжательством для них так же неестественно, как сапожнику править государством.
Ориентация на Благо: Философ-правитель, познавший Идею Блага, понимает, что истинное благо — это не материальные ценности, а гармония и справедливость. Поэтому аскетический образ жизни для него — не лишение, а естественное состояние, освобождающее его для созерцания истины и управления согласно ей.
Аскетизм стражей в «Государстве» Платона — это:
Система психологической защиты, призванная искоренить корысть и сформировать новую, духовную систему ценностей.
Фундаментальный политический институт, гарантирующий единство правящего класса и его безраздельную преданность общему благу, что делает государство неразложимым изнутри.
Ключевое условие стабильности, нарушение которого, как будет показано далее, является первоисточником всей последующей цепи политической деградации. Это не просто суровость, а высшая форма политической мудрости, направленная на то, чтобы власть оставалась служением, а не проклятием.
3: Вопрос о композиции диалога
Спор о месте книг V — VII в структуре «Государства» Комментатор обращается к структурной проблеме: должны ли книги V, VI и VII следовать непосредственно за третьей книгой, как на это указывают некоторые реплики в тексте (например, в начале V книги). Объясняется, почему Платон разместил их позже, а четвертую книгу — между ними, не нарушая целостности рассуждения о государстве.
Проблема композиции возникает из-за прямого указания в тексте. В конце четвертой книги (IV, 445b) Сократ считает, что описание государства завершено, и собирается перейти к анализу несправедливых форм правления. Однако его прерывают.
Ταῦτα μέν, ἦν δ» ἐγώ, ὡς ἔοικεν, διωρισάμεθα. Μετὰ δὴ ταῦτα, εἶπον, σκέψαιτ» ἄν, ὦ Γλαύκων, ποίαν τινὰ τρόπον πολιτείαν δεῖ μεταβαλοῦσαν ὠφελεῖσθαι, καὶ ποίας τινὰς ἑτέρας, εἴπερ τις αὐτὴν βλάπτει. — Πόιας; ἔφη.
«Вот это, кажется, мы и установили. После этого, — сказал я, — рассмотри, о Главкон, каким образом, изменив свой строй, [наше государство] может погибнуть, и какие существуют другие виды государственного устройства, [ведущие к этому], если кто-нибудь его губит». — «Какие же?» — спросил он.
(Plat. Respublica, IV, 445b)
Но тут в диалог властно вступает брат Главкона, Адимант:
Καὶ ὁ Ἀδείμαντος ἐπεμβαλών, Εἰα, εἶπεν, ὦ Σώκρατες, ἆρα οὕτως ἀποπέμψῃ ἡμᾶς χαριζόμενος καὶ οὐκ ἀντιλέξεις ὡς οὐχ ἡμᾶς ἐρωτᾷς, ἀλλ» ὡς δὴ πάνυ βουλόμενοι ἀκούσαι περὶ ὧν ἐρωτᾷς;
— Λέγεις δή, ἔφη, περὶ τῶν γυναικῶν τε καὶ παίδων, ὅτι αὐτοῖς κοινωνητέον, ὡς δὴ πάντες ἀκούομεν.
«И Адимант, вмешавшись, сказал: «Послушай, Сократ, неужели ты так и отпустишь нас, делая одолжение, и не станешь спорить, словно не нас ты спрашиваешь, а мы, мол, очень хотим услышать о том, о чём ты спрашиваешь?»*
— «Ты говоришь, — сказал он, — о жёнах и детях, что они должны быть общими, как мы все слышали».»
(Plat. Respublica, V, 449b-450a)
Это вмешательство заставляет Сократа отложить анализ несправедливых государств и подробно разобрать «три волны» возражений: общность жён и детей, равенство женщин-стражей и, главное, возможность правления философов. Этот отступление и составляет содержание книг V, VI и VII.
Вопрос о том, являются ли книги V — VII поздней вставкой или гениальным композиционным решением, является центральным для понимания замысла Платона. Существуют две основные точки зрения, однако вторая представляется гораздо более убедительной.
1. Аргументы в пользу «теории вставки»
Сторонники этой гипотезы считают, что Платон изначально планировал прямую последовательность: описание идеального государства (кн. II — IV) -> анализ его извращённых форм (кн. VIII — IX). Книги V — VII, по их мнению, были написаны позже и вставлены в уже готовый текст.
• Аргументация:
Логический разрыв: Прямая речь Адиманта в начале V книги выглядит как насильственное прерывание естественного хода мысли. Сократ уже подвёл итог обсуждению справедливости в IV книге (445b) и был готов перейти к извращённым формам правления, но его буквально «останавливают» («μὴ δῆτα», — «ни в коем случае!» — говорит Адимант), требуя разъяснить тезис об общности жён и детей. Это создаёт впечатление искусственной «вставки» нового блока тем.
Стилистические и содержательные различия: В книгах V — VII поднимается качественно иная, метафизическая проблематика: теория Идей, учение о Благе, онтологическая эпистемология (аналогия с Линией). Это резко контрастирует с более приземлённой социально-этической аргументацией первых четырёх книг. Создаётся впечатление, что Платон-метафизик «наложил» свой более поздний проект на ранний политический трактат.
Текстологическое указание: Фраза Сократа в начале VIII книги: «Так вот, Главкон, мы пришли к согласию, каким должен быть правитель…» (VIII, 543a) — является прямой отсылкой к итогам VII книги, где детально описано образование и природа философа-правителя. Если убрать книги V — VII, эта фраза повисает в воздухе, так как в IV книге качества правителя описаны гораздо более обобщённо. Это указывает на то, что VIII книга писалась уже в контексте V — VII.
Гипотеза вставки представляет «Государство» не как цельный, единовременно задуманный труд, а как палимпсест, отражающий эволюцию мысли Платона.
«Раннее» и «Среднее» «Государство»: Согласно этой теории, можно условно выделить:
Прото-«Государство» (Книги II — IV, VIII — IX): Более ранний диалог, сфокусированный на справедливости и типологии государств. Его структура была бы стройной и линейной: определение справедливости в душе и государстве -> переход к несправедливым формам -> доказательство, что справедливый счастливее несправедливого.
Вставной блок (Книги V — VII): Позднейшее добавление, где Платон, развив свою теорию Идей, осознал, что прежнее описание идеального государства недостаточно обосновано. Ему потребовалось показать, что идеальное государство возможно лишь при условии онтологического фундамента — познания мира Идей его правителями. Таким образом, «теория вставки» объясняет «Государство» как результат философского углубления первоначального замысла.
2. Аргументы в пользу «теории целостного замысла» (и почему она убедительнее)
Гораздо более обоснованной является позиция, согласно которой расположение книг V — VII после IV является не случайностью, а глубоко продуманным художественным и философским приёмом, без которого диалог теряет свою фундаментальную глубину.
• Аргументация:
Драматургический и риторический приём «отсрочки» (προβολή): Платон — мастер диалога. Прямо перед тем как перейти к чему-то важному, он часто создаёт заминку, возбуждая ещё больший интерес у собеседников (и читателей). Прерывание Адимантом — это классический приём античной риторики. Он делает последующее изложение не сухим перечислением, а ответом на настоятельную, «вырванную» у рассказчика просьбу. Это придаёт диалогу живость и убедительность.
Структурно-логическая необходимость: Без книг V — VII модель государства, представленная в первых четырёх книгах, была бы неполной и уязвимой для критики.
Книга IV даёт формальное, структурное определение справедливости (каждому своё). Но она не отвечает на главный вопрос: а кто такие эти «лучшие» правители? Откуда мы знаем, что их «дело» — именно мудрое управление?
Книги V — VII дают онтологическое и эпистемологическое обоснование этому правлению. Они показывают, что стражи — не просто доблестные воины, а философы, которые благодаря долгому образованию (пещера!) познали самую суть Реальности — Идею Блага. Только тот, кто знает, что есть Благо, может по-настоящему воплощать его в государстве.
Переход от этики к метафизике: Композиция диалога отражает восхождение мысли. Сначала Платон строит государство на уровне социальных институтов (кн. II — IV). Затем он поднимается на более высокий уровень, показывая, что эти институты (общность, равенство женщин) — лишь следствия, вытекающие из высшего принципа — необходимости правления знанием. А для этого нужно объяснить саму природу этого знания (кн. VI — VII). Таким образом, книги V — VII — это не вставка, а смысловой центр всего произведения, его философский фундамент.
Объяснение причины упадка: Без теории философа-правителя и его образования, изложенного в VII книге, анализ деградации в VIII книге потерял бы свою силу. Падение государства начинается именно с ошибки в подборе и воспитании правителей, когда «в потомстве стражей окажется примесь железа или меди» (VIII, 546e-547a). Чтобы понять, почему это приводит к катастрофе, нужно сначала понять, каким чистым «золотом» должен обладать истинный страж и как его «закаляют» долгим образованием.
Дополненное разъяснение и синтез:
Размещение книг V — VII между описанием структуры идеального государства и анализом его деградации — это не композиционная ошибка, а гениальное художественное и философское решение Платона. Оно позволяет создать трехуровневую аргументацию, где каждый следующий уровень служит обоснованием предыдущего:
Уровень социальной структуры (Книги II — IV): Что? Даётся формальное определение справедливости как гармонии сословий.
Уровень эпистемологии и метафизики (Книги V — VII): Почему? Обосновывается, почему власть должна принадлежать философам. Показывается, что социальная гармония производна от когнитивного доступа к Истине. Без этого уровня «Каллиполис» — просто утопическая схема, лишённая онтологического фундамента.
Уровень исторической/психологической динамики (Книги VIII — IX): Что, если нет? Демонстрируется, к чему приводит отказ от принципов, заложенных на первых двух уровнях. Анализ распада — это негативное доказательство истинности всей конструкции. Мы видим, что тирания — это не просто «плохая влада», а закономерный результат жизни в полном невежестве относительно Блага.
Таким образом, «нарушение» прямой последовательности оказывается ключом к пониманию целостности и глубины платоновского замысла. Четвёртая книга описывает, что такое справедливое государство, а книги V — VII объясняют, почему оно возможно только так и не иначе, закладывая тем самым основу для понимания причин его гибели.
Гипотеза целостного замысла убедительнее, потому что она рассматривает «Государство» как единый философский организм, а не как механический конгломерат текстов. Его композиция миметична — она подражает движению мысли самого Сократа/Платона от видимого к умопостигаемому, от следствия к причине. Резюме в начале VIII книги в этом свете — это не попытка «состыковать» разнородные блоки, а мощный композиционный шарнир, который, опираясь на метафизический пик VII книги, позволяет развернуть повествование к его практическому и драматическому заключению — картине нисхождения души и государства в хаос. Это доказательство, разворачивающееся в трёх актах: тезис (идеал), обоснование (философский фундамент), антитезис (распад).
4: Эта логика находит своё прямое продолжение и развитие в анализе несовершенных (испорченных) типов государственного устройства
От идеала к реальности: замысел исследования порочных форм правления. Комментатор анализирует ключевой переходный отрывок из конца четвертой и начала пятой книги, где Сократ объявляет о намерении рассмотреть четыре несовершенных вида государственного устройства. Цель этого — сравнить справедливейшего и несправедливейшего человека, чтобы определить, кто счастливее.
Переход осуществляется в два ключевых момента: в конце четвертой книги, где Сократ формулирует замысел, и в начале восьмой книги, где он к нему возвращается после отступления.
1. Провозглашение замысла (Конец Книги IV) как доказательство целостности
Текст и перевод: «Ἆρ» οὖν, ἔφην, μετὰ τοῦτο σκεπτέον τὸ ἐπόμενον;» — «Τὸ ποῖον δή;» — «Οὐκ ἔστιν ταῦτα ἃ νῦν δὴ διήλθομεν ἐάσαντας τοὺς ἄλλους σκοπεῖν, πῶς ποτε δεῖ ζῆν τοὺς μὴ πάνυ τὰ αὑτῶν πράττοντας μηδὲ βουλομένους, ἵνα… τό τε δίκαιον αὐτὸ καὶ τὸ ἄδικον αὐτὸ ἰδόντες, πράξαί τε δὴ δικαίως καὶ ἀδίκως δυναίμεθα κρίνειν…»
««Не следует ли после этого, — сказал я, — рассмотреть следующее?» — «А что именно?» — «Неужто, оставив в стороне тех, о ком мы сейчас рассуждали [идеальных людей], нам не следует рассмотреть других — как должны жить те, кто вовсе не занимается своим делом и не желает этого, чтобы… увидев саму справедливость и саму несправедливость, мы могли бы распознать, кто действует справедливо и несправедливо…«» (Plat. Respublica, IV, 445a)
Аргументация и разъяснение:
Этот пассаж является композиционным и смысловым ключом ко всему последующему тексту, вплоть до конца IX книги.
1. Чёткое объявление программы: Сократ в 445c прямо называет четыре извращённых вида государственного устройства (тимократия, олигархия, демократия, тирания), которые предстоит рассмотреть. Это доказывает, что анализ несправедливых государств (кн. VIII — IX) был запланирован с самого начала как прямая и немедленная цель сразу после описания идеала.
2. Философское обоснование отсрочки: Однако здесь же Платон вкладывает в уста Сократа причину для временной отсрочки этого перехода. Сократ говорит, что торопиться с этим не стоит, ибо существует множество разновидностей порока, и их изучение займёт много времени. Но главная причина — методологическая:
«…чтобы… увидев саму справедливость и саму несправедливость, мы могли бы распознать, кто действует справедливо и несправедливо…»
Это ключевая мысль! Прежде чем изучать извращённые формы, необходимо сначала постичь «саму справедливость» (αὐτὸ τὸ δίκαιον) в её чистом виде. Именно это требование и оправдывает необходимость книг V — VII.
3. Книги V — VII как выполнение объявленной программы: Таким образом, «отступление» в книги V — VII — это не произвольная вставка, а прямое исполнение намеченного плана. Чтобы увидеть «саму справедливость», нужно:
o Углубить и уточнить модель идеального государства, устранив все помехи (общность жён и детей — кн. V).
o Показать, что эта модель возможна лишь при условии, что у власти стоят люди, способные видеть идеальные сущности (ἰδέαι), то есть философы (кн. V — VI).
o Объяснить, как именно они достигают этого видения, через теорию образования и знаменитые аналогии (Линия, Солнце, Пещера — кн. VI — VII).
Только после этого гигантского, но необходимого философского усилия диалог возвращается к исходному плану, объявленному в 445a: сравнению справедливой и несправедливой жизни через анализ деградирующих государств.
Фраза в конце IV книги — это не evidence разрыва, а, напротив, доказательство глубочайшей композиционной продуманности всего диалога. Платон не «забыл» перейти к тимократии. Он сознательно ставит паузу, чтобы обосновать, что такой переход требует предварительного восхождения к самым вершинам метафизики. Без этого восхождения критика несправедливости была бы поверхностной. Следовательно, структура «Государства» — это не II — IV -> (вставка V — VII) -> VIII — IX, а целостный триптих:
· Часть 1 (II — IV): Построение модели и формальное определение справедливости.
· Часть 2 (V — VII): Онтологическое и эпистемологическое обоснование этой модели.
· Часть 3 (VIII — IX): Негативное доказательство через демонстрацию того, что происходит в отрыве от этого обоснования.
Именно эта структура и делает «Государство» не просто политическим трактатом, а величайшим философским произведением о связи бытия, познания и блага.
2. Возвращение к замыслу и формулировка методологии (Начало Книги VIII):
«Ἀλλὰ γάρ, ἦν δ» ἐγώ, ὦ Γλαύκων, ὁμολογεῖται ἡμῖν πόλις εὐδαιμονεῖν τε καὶ καλῶς οἰκεῖσθαι ἥδε… Τὴν μὲν δὴ ἀρίστην πολιτείαν καὶ τὸν ἄριστον ἄνδρα, ὦ φίλε Γλαύκων, οὕτω διεληλύθαμεν… Νῦν δὴ ἀνάγκη… τὰς φαύλας τεθεᾶσθαι.»
«„Итак, — сказал я, — о Главкон, мы пришли к согласию, что это государство [наше] и счастливо, и прекрасно устроено… Итак, лучший государственный строй и лучшего человека, дорогой Главкон, мы рассмотрели таким образом… Теперь же необходимо… рассмотреть дурные [формы] “.»
(Plat. Respublica, VIII, 543c-544a)
Сократ затем прямо объявляет цель всего последующего исследования:
«Σκοπῶμεν δή, ἦν δ» ἐγώ, ὥσπερ ἐγὼ φημί, πῶς γίγνεται ἐκ τῆς ἀριστοκρατίας ἐφεξῆς τίς τε τίνος ἀδελφή ἐστιν, ἵνα… δύο ἀντιθῶμεν ἀλλήλαις, τὴν τε δικαιοτάτην καὶ τὴν ἀδικωτάτην, ἵνα… γνῶμεν ὁποτέρῳ εὐδαιμονέστερον ζῆν συμβαίνει.»
«„„Давайте же рассмотрим“, — сказал я, — как, по-моему, [эти государства] возникают из аристократии одно за другим, и какое какому родственно, чтобы… мы могли сопоставить друг с другом двух [людей] — справедливейшего и несправедливейшего, чтобы… мы узнали, кому из них живётся счастливее“.»
(Plat. Respublica, VIII, 544a)
Этот переход от построения идеала к анализу реальности — не просто смена темы, а реализация центрального методологического принципа всего диалога, имеющего глубочайшие этические последствия.
1. Метод «от большего к меньшему»: Государство как увеличительное стекло для души.
Платон через Сократа применяет здесь макросоциологический метод, впервые предложенный во Второй книге.
• Аргументация: Во Второй книге (368c-369a) Сократ предлагает рассмотреть справедливость сначала в государстве, поскольку оно больше, а затем, по аналогии, перенести находки на индивида. Теперь, построив «крупным планом» справедливое государство и соответствующего ему справедливого человека, он намерен проделать тот же путь для несправедливости.
• Цель метода: Порочные формы правления — тимократия, олигархия, демократия, тирания — служат увеличительными моделями, в которых крупно и отчётливо видны те же душевные пороки, которые в отдельном человеке могут быть скрыты и замаскированы. Тираническое государство — это душа тирана, вынесенная вовне и ставшая социальной реальностью. Это позволяет объективировать и классифицировать типы несправедливой жизни, сделав их доступными для сравнительного анализа.
Этот метод — не просто удобный приём, а фундаментальный принцип платоновской антропологии и политической философии. Государство и душа у Платона связаны не по аналогии, а по сущности (κατ» οὐσίαν). Полис — это «человек, написанный крупными буквами» (368d), потому что его структура является прямым проекцией структуры души.
От идеала к патологии: Резюме в начале VIII книги, напоминая об идеальном государстве, одновременно напоминает и о структуре идеальной, гармоничной души, где разумное начало, подкреплённое яростным, управляет вожделеющим. Последующий анализ деградации — это, таким образом, единый процесс распада и полиса, и личности.
Тимократическое государство — это государство, где правят честолюбивые воины. Тимократическая душа — это душа, в которой яростное начало, одержимое славой и почестями, подавило разумное.
Олигархическое государство — это государство, где правят богачи. Олигархическая душа — это душа, где вожделеющее начало, жаждущее богатства, подчинило себе и яростное, и разумное.
И так далее, вплоть до тирании — полного порабощения души низшим, эротическим влечением.
Композиционное воплощение метода: Вся композиция «Государства» подчинена этой логике «увеличения».
Кн. II — IV: Рассматривается крупная буква — строится справедливое государство и выводится определение справедливости для души.
Кн. V — VII: Происходит углубление в природу «писца» — задаётся вопрос, кто и каким знанием должен обладать, чтобы правильно писать эти «буквы» (управлять государством и упорядочивать душу). Это метафизическое обоснование и идеала, и метода.
Кн. VIII — IX: Метод применяется к несправедливости. Теперь через «крупные буквы» порочных государств мы изучаем болезни души. Это позволяет с математической точностью доказать тезис о том, что справедливый человек неизмеримо счастливее несправедливого, ибо его душа пребывает в порядке и гармонии, аналогичной порядку в идеальном полисе.
Возвращение к идеалу в начале VIII книги — это не начало нового разговора, а стратегическая перезагрузка исходного метода. Платон напоминает нам: «Помните, мы договорились смотреть на душу через призму государства? Мы только что детально рассмотрели здоровую, гармоничную „душу-государство“. Теперь, держа в уме этот эталон здоровья, мы приступим к вскрытию и классификации всех форм её болезни». Это делает последующее изложение не просто описанием политических режимов, а грандиозной феноменологией нравственного падения человеческой души, сделанной с беспрецедентным размахом и аналитической глубиной.
2. Этическая цель: Ответ на главный вызов диалога
Весь диалог «Государство» начинается как ответ на радикальный вызов софистов (озвученный Фрасимахом в Книге I и поддержанный Главконом и Адимантом в Книге II), утверждавших, что несправедливость выгодна и приносит счастье, если ей сопутствует успех.
Аргументация: Главкон в Книге II (360c-362c) просит Сократа доказать, что справедливость благо сама по себе, а не только из-за выгодных последствий. Для этого необходимо сравнить справедливость и несправедливость в их чистом, абсолютном виде.
Стратегия Сократа: Чтобы провести честное сравнение, нужно:
Построить модель «справедливейшего человека» — это философ-правитель из идеального государства, чья душа гармонична и управляется разумом.
Построить модель «несправедливейшего человека» — это тиран, чья душа полностью порабощена низшими, дикими вожделениями, и который к тому же обладает абсолютной властью, чтобы их удовлетворять. Только сопоставив жизнь этих двух полярных типов, можно объективно оценить, кто из них по-настоящему счастлив («εὐδαιμονέστερον»). Таким образом, политико-психологическая типология государств служит инструментом для решения изначального этического спора.
3. Диалектическое движение от идеи к её искажениям.
Платон не просто перечисляет государства подряд. Он выстраивает строгую генетическую и ценностную последовательность их деградации.
Аргументация: Аристократия (власть лучших) — это воплощение Идеи Справедливого Государства. Последующие формы — это не просто другие варианты, а именно последовательные ступени упадка («ἐφεξῆς»), каждая из которых рождается из противоречий предыдущей. Тимократия возникает из-за порчи аристократии, олигархия — из-за краха тимократии и т. д.
Смысл такого подхода:
Онтологический: Показывает, как удаление от Идеи Блага (познанной философом-правителем) неминуемо ведёт к хаосу и страданию.
Психологический: Демонстрирует, как дисбаланс в душе (победа честолюбия, затем сребролюбия, затем распущенности, наконец — маниакальной страсти) закономерно приводит к соответствующему типу порочного государства и порочной жизни.
Доказательный: Эта нисходящая лестница позволяет наглядно, шаг за шагом, проследить, как несправедливость, будучи принята в обществе, не останавливается, а усугубляется, неизбежно приводя к тирании — состоянию максимальной несвободы и страха для всех, включая самого тирана.
Переход к анализу несовершенных государств в «Государстве» Платона — это:
Методологический императив, завершающий макросоциологический подход: от идеальной модели справедливости — через её системные искажения — к пониманию несправедливости в душе.
Стратегический ответ на центральный этический вызов диалога, призванный доказать, что справедливость сама по себе делает человека счастливым, а несправедливость — несчастным, независимо от внешних обстоятельств.
Диалектическое развёртывание теории, где политика становится полем для демонстрации онтологического закона: отдаление от истины и блага есть путь к деградации и страданию. Таким образом, сравнительный анализ государственных форм оказывается не просто политической типологией, а мощнейшим инструментом этического доказательства.
5: Оправдание метода Платона
Взаимосвязь типов личности и типов государств. Объясняется, почему Платон рассматривает типы государств параллельно с типами души (человеками). Это не случайность, а методологический прием: государства происходят из нравов граждан. Таким образом, анализ политических режимов необходим для главной цели — исследования справедливости и несправедливости в душе.
Ключевое обоснование метода содержится в восьмой книге, где Сократ прямо заявляет о принципе соответствия государства и человека.
«Πότερον… οὐκ ἀνάγκη καὶ ἰδεῖν ἑκάστοις τοιούτοις οὖσι τὰς πόλεις, οὐκ ἀπὸ ξύλων οὐδὲ λίθων, ἀλλ» ἐκ τῶν ἐν ταῖς πόλεσιν ἠθῶν, ἅπερ οἷαπερ ἂν ᾖ μεγάλην ῥοπὴν ἔχειν καὶ ἐλκόμενα ἐφ» ἃ ἂν τράπηται;»
«Неужели… не необходимо и увидеть, что [такие] государства происходят не от дерева или камня, но из нравов [ἠθῶν] граждан, которые, каковы бы они ни были, обладают огромной силой и влекут [государство] за собой, куда бы ни склонились?»
(Plat. Respublica, VIII, 544d-e).
Ранее, в четвертой книге, Сократ устанавливает саму возможность аналогии:
«Ἆρ» οὖν, ἦν δ» ἐγώ, πέπονθας ὅτι ἀνάγκη τὸν μιμούμενον μιμεῖσθαι ἐκεῖνο οὗ ἂν ἁρμόττηται ἡ μίμησις, ἢ κατ» εἴδη ἢ κατὰ τρόπους ἢ κατ» ἀμφότερα;» — «Ἀνάγκη.» — «Οὐκοῦν ὥσπερ ἡ πόλις, οὕτω καὶ ὁ ἀνὴρ δίκαιος εὑρεθήσεται, καὶ οὐδὲν καινότερον;»
««Понимаешь ли ты», — сказал я, — что подражающий необходимо подражает тому, чему он пригоден подражать — либо по виду, либо по нравам, либо по тому и другому?» — «Необходимо». — «Неужели справедливый муж обнаружится [похожим] на государство, и ничего тут нового нет?»»
(Plat. Respublica, IV, 424a, 435b)
Параллельное рассмотрение типов государств и типов души — это не литературный приём, а строгий методологический принцип, вытекающий из всей антропологии и политической философии Платона. Его оправдание зиждется на трёх взаимосвязанных основаниях.
1. Онтологическое основание: Государство как «удвоенная» душа.
Платон исходит из того, что государство — это не механический аппарат, а живой организм, производный от человеческой природы.
• Аргументация: Государство («πόλις») не существует независимо от составляющих его граждан («πολῖται»). Его законы, обычаи и институты являются внешним воплощением («ἔξωθεν») внутренних качеств, ценностей и страстей этих граждан. Как говорит Сократ, государства происходят «из нравов [ἠθῶν] граждан». Следовательно,
o Аристократия — это проекция души, где разум («λογιστικόν») управляет яростным («θυμοειδές») и вожделеющим («ἐπιθυμητικόν») началами.
o Тимократия — это государство, чей строй отражает душу, в которой честолюбие и ярость захватили власть у разума.
o Олигархия — это воплощение души, где господствует корыстное вожделение.
o Демократия — это отражение души, где все желания объявлены равными и ни одно не имеет власти над другими.
o Тирания — это макрокосм души, порабённой одним всепоглощающим, маниакальным вожделением.
Таким образом, анализ политического режима становится самым надёжным диагностическим инструментом для определения господствующего типа личности в обществе.
Этот принцип позволяет понять, почему для Платона политика — это прикладная психология, а смена форм правления — не случайный процесс, а закономерное следствие нравственной эволюции (или деградации) коллективной души.
Государство как объективация этоса: Платон утверждает, что этос (ἦθος) — характер, склад ума — народа и его правителей материализуется в конкретных политических институтах.
Жажда богатства не может породить закон об общности имущества.
Душевный хаос не может создать иерархическую систему власти философов.
Таким образом, любое государственное устройство — это воплощенная идеология господствующего в обществе типа желания.
Диагностика и прогноз: Такой подход превращает политическую теорию в мощный аналитический инструмент.
Диагностика: Чтобы понять, что за люди составляют общество, достаточно проанализировать его законы и политические практики. Демократические институты с их акцентом на свободу и равенство прямо указывают на душу, где «вожделения… равноправны и равночестны».
Прогноз: Зная доминирующий тип души в обществе, можно с необходимостью предсказать, к какой форме правления оно движется. Олигархическая душа, раздираемая внутренним конфликтом между богачами и бедными, с фатальной неизбежностью породит демократию как свою противоположность и отрицание.
Смысл резюме в начале VIII книги в этом свете: Возвращение к идеалу «Каллиполиса» теперь обретает свой окончательный, глубинный смысл. Это — напоминание об эталоне душевного здоровья. Последующий рассказ о падении — это:
Не история о политических ошибках, а трактат о патопсихологии общества.
Не описание смены режимов, а клиническая картина прогрессирующего душевного расстройства, где каждая стадия (тимократия, олигархия…) соответствует всё более глубокому поражению «разумного начала» в коллективной душе.
Платоновский метод «от большего к меньшему» и его онтологический постулат о тождестве структур души и государства превращают «Государство» из утопии в грандиозную философскую антропологию. Политический проект оказывается средством для решения центрального этического вопроса: что есть благая и достойная жизнь для человека? Ответ Платона гласит: такая жизнь возможна только в душе, упорядоченной подобно аристократическому государству, где разум, познавший Благо, осуществляет мудрую и справедливую власть над всеми остальными силами человеческой природы. Вся последующая история политической мысли в той или иной мере является диалогом с этим фундаментальным открытием.
2. Методологическое основание: От ясного к неясному, от большого к малому
Этот принцип был заявлен ещё во Второй книге и служит оправданием всего политического проекта.
• Аргументация: Сократ предлагает исследовать справедливость сначала в государстве, «как если бы наши глаза смотрели на мелкие буквы издали, а затем мы прочитали бы те же буквы, но крупные и вблизи» (II, 368d). Душа человека мала и сложна для наблюдения, её внутренние движения скрыты. Государство же, со своими публичными законами, сословиями и конфликтами, делает те же самые структуры и конфликты видимыми и осязаемыми.
o Борьба бедных и богатых в олигархии — это увеличенная проекция внутренней борьбы между разумными и вожделеющими началами в душе отдельного человека.
o Беспредельная свобода в демократии, ведущая к анархии, — это крупным планом показанная распущенность души, не управляемой разумом.
Следовательно, политическая типология — не самоцель, а средство масштабирования для более точного этического и психологического анализа.
Этот метод — не просто педагогический приём для простоты изложения, а гносеологическая необходимость, вытекающая из платоновской онтологии. Поскольку душа и государство сущностно тождественны по структуре (как было показано в предыдущем тезисе), наблюдение за государством становится наиболее надёжным способом познания души.
От феномена к ноумену: Платон ведёт нас от внешнего и наблюдаемого (политические режимы, публичные конфликты) к внутреннему и сокрытому (движения души, нравственный выбор). Мы не можем заглянуть непосредственно в душу типичного олигарха, но мы можем детально изучить олигархический полис — его законы, приоритеты, социальные практики — и с необходимостью вывести из них структуру души, которая такой полис порождает и поддерживает. Политическое — это эмпирический ключ к психологическому.
Роль резюме в начале VIII книги: В этом контексте возвращение к идеалу «Каллиполиса» — это фокусировка увеличительного стекла. Платон как бы говорит: «Мы только что рассмотрели под увеличением самую ясную и крупную надпись — „Справедливость“. Мы изучили каждый её элемент. Теперь, не меняя инструмента, мы переведём наш взгляд на другие, искажённые надписи — „Тимократия“, „Олигархия“ и так далее. И благодаря тому, что мы так детально знаем эталон, мы сможем с абсолютной точностью диагностировать характер искажения в каждой из них».
Конечная цель — этический вердикт: Вся эта грандиозная политико-психологическая типология служит одной цели, ради которой и был затеян диалог: доказать, что справедливый человек счастливее несправедливого. Без метода «от большего к меньшему» этот спор оставался бы на уровне субъективных мнений. С его же помощью Платон получает объективные критерии. Он может показать, что душа тирана — это не просто «плохая» душа, а маленькое тираническое государство, раздираемое внутренними мятежами, страхами и рабством у низменных страстей. И сравнив её с душой-«аристократией», которая подобна прекрасному, гармоничному и благополучному полису, он выносит окончательный и неоспоримый приговор: жизнь в порядке и гармонии (справедливость) есть благо, жизнь в хаосе и рабстве (несправедливость) — есть зло.
Композиция «Государства», с её переходом от построения идеала к анализу его извращений, является прямым воплощением этого метода. Это не структурный изъян, а последовательное применение исследовательской программы. Платон сначала создаёт «крупную букву» справедливости в полисе, чтобы, во-первых, понять её суть, а во-вторых, использовать этот эталон как интерпретационную матрицу для анализа всех остальных, несправедливых форм жизни. Резюме в начале VIII книги — это момент, когда матрица окончательно откалибрована и готова к работе. Это кульминация метода, делающая возможным финальный, убийственный для софистов вывод о преимуществе справедливости.
3. Этическое основание: Доказательство через крайние случаи
Главная цель диалога — доказать, что справедливый человек счастлив, а несправедливый — несчастен, даже если у него есть богатство и власть. Для этого необходимо рассмотреть несправедливость в её самой полной и совершенной форме.
Аргументация: Чтобы найти «несправедливейшего человека», нельзя ограничиться наблюдением за отдельным порочным индивидом в вакууме. Его пороки могут быть не до конца проявлены. Но если этот индивид получает адекватную ему среду — то есть государство, которое не просто терпит его пороки, но и воплощает их в своих законах, — тогда его природа раскрывается полностью.
Скупой и алчный человек в аристократическом государстве будет сдерживаться. Но в олигархии, где богатство — высшая ценность, его порок расцветает.
Человек, одержимым каким-либо патологическим влечением, в любом упорядоченном обществе будет подавлен. Но в тирании, где тиран — это закон, его влечение получает абсолютную свободу и власть для своей реализации.
Таким образом, рассматривая типы государств, Платон создаёт идеальные условия для культивации определённого типа души. Сопоставление аристократа-философа и тирана — это не сравнение двух случайных людей, а сравнение двух полярных, «чистых» культурологических и психологических продуктов. Только так можно доказать, что несправедливость разлагает и уничтожает личность изнутри, делая её, в конечном счёте, рабом своих страстей и несчастной, даже если внешне она обладает всем.
Взаимосвязь типов личности и типов государств у Платона — это:
Онтологический постулат: Государство есть душа, вынесенная вовне; его строй — прямое следствие господствующего в обществе этоса.
Методологический ход: Использование политики как «увеличительного стекла» для исследования трудноуловимых движений человеческой психики, позволяющего перейти от большого и ясного (государство) к малому и сложному (душа).
Этическая стратегия: Создание идеальных моделей для демонстрации того, как определённый душевный склад, будучи воплощённым в социальной реальности, приводит к соответствующему качеству жизни — от гармонии и счастья справедливого аристократа до хаоса и страданий несправедливого тирана.
Этот метод позволяет Платону превратить абстрактный спор о справедливости в наглядное и неотразимое доказательство её преимущества для самой личности.
6: Художественное мастерство и дидактическая цель Платона
Искусство Платона: скрыть дидактику под маской политического анализа.
Гениальность Платона заключается в том, что дидактический переход от этики к политике подаётся не как сухая схема, а как естественное развитие живой беседы. Ярче всего это видно в том моменте, где Сократ предлагает свой методологический ход.
«Οὐκοῦν, εἶπον, μέγα τι φαίνεται πράγμα δικαιοσύνη, καὶ οὐ πάνυ εὐέκκαμπτον. Κἄμοιγε δοκεῖ, ἦ δ» ὅς. Εἰ οὖν, ἦν δ» ἐγώ, μὴ δυνάμενοι τῇ διὰ τῶν αἰσθήσεων ἀκριβεῖ ἐπακολουθῆσαι, λάβωμεν αὐτῆς τὸ εἶδος τῷ διὰ τοῦ λόγου, ἴσως ἄν, ἔφην, εἴποιμέν τι. … Μεῖζον γάρ, ἔφην, ἐστὶ δικαιοσύνη ἵνα ἐν μείζονι ἐγγένηται. Ἆρ» οὖν… πόλιν πρώτην θεασάμενοι ἐν αὐτῇ δικαιοσύνην ἐπισκεψώμεθα;»
«„Не кажется ли тебе, — сказал я, — что справедливость — нечто великое и не очень-то податливое [для исследования]?“. — „И мне так кажется“, — ответил он. — „Что же, если мы, не будучи в состоянии проследить за ней с точностью с помощью чувств, схватим её отображение с помощью рассуждения, быть может, мы что-нибудь и скажем о ней… Ибо справедливость — нечто большее, чтобы пребывать в чём-то малом. Не исследовать ли нам её сначала в государстве?“»
(Plat. Respublica, II, 368c-e)
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.