Бесплатный фрагмент - Дружба с жизнью — продолжение внутренних путешествий

На обложке: картина Валерия Каптерева «Земля и небо. Вариант»

Избранные заметки о внутренних путешествиях

Обо всех темах, затронутых в этих кратких заметках, иногда почти афоризмах, мне хотелось рассказать гораздо подробнее, подобно тому, как написано в «Письмах о внутренних путешествиях» — главной книге о дружбе с жизнью, продолжая её чуть ли не отдельными книгами по каждой теме. Некоторые отдельные книги такого рода и впрямь были написаны: о призвании, о старшести, да и некоторые другие, вобравшие в себя подходы к нескольким темам.

Однако в целом, если учесть число тематических глав каждой из трёх книг, посвящённых этим заметкам, мне уже некоторое время назад пришлось признаться себе в некоторой — хм! — опрометчивости этого замысла. Кроме того, мне стало понятно, что стремление к углублению в любую тему не имеет шансов достичь какого-то конечного результата, и я решил, что продолжать «Письма» нереально.

Тем не менее, меня беспокоили те заметки, которые были сделаны на протяжении дальнейших внутренних путешествий (до и после «Писем») и должны были послужить материалом для следующих книг. И я решил привести их в достаточно читаемый вид, тем более, что большинство этих заметок имели законченную форму.

В таком виде я собрал эти заметки для того, чтобы самостоятельный внутренний путешественник мог сопоставить свои впечатления и открытия с моими, что чаще всего бывает довольно плодотворно.

Этим цель заметок совпадает с одной из целей «Писем из внутренних путешествий»: заразить читателя заинтересованностью в осознании его собственных мировоззренческих взглядов на жизнь, которым наверняка свойственны и сходства, и различия с авторскими взглядами.

Конечно, перед тем, как знакомиться с заметками, стоит прочитать книгу «Дружба с жизнью. Письма из внутренних путешествий».

Названия частей и глав помогут читателю сопоставить их содержание с темами «Писем из внутренних путешествий» — хотя и не буквально.

Часть 1. Пространства внимания

Глава 1—1. Ориентирование

1-1-1. Исходная фокусировка

Приданое детства

Изначальная фокусировка — приданое детства, а возможно и отрочества, доставшееся следующим возрастам. Это и опора взрослеющего человека, и предмет преодоления.

Все мы заложники того, что заложено в нас на раннем этапе жизни. Но каждый может двигаться от исходной фокусировки, определяющей доставшийся способ восприятия действительности, через саморазвитие — к чему-то лучшему.

Изначальная фокусировка — это детская наивность, переплавленная окружением в традиционное для него восприятие. Это земная паутина привычных мнений, удерживающая душу от слишком смелых полётов. Это настройка внутреннего зрения ребёнка ближайшими к нему настройщиками.

Можно использовать образ исходной фокусировки для самооправдания, а не для самообновления. Но какой в этом толк?

Эмоциональная привязанность к кому-то из создателей твоей исходной фокусировки может мешать необходимым преодолениям. Это задача для внутреннего решения.

Ориентиры, которые тебе задаёт исходная фокусировка, — это лишь временный пароль для вхождения в мир.

Оптимизм и пессимизм — два примера вариантов изначальной фокусировки. Известная фраза о том, наполовину полон стакан или наполовину пуст, показывает символическую разницу между ними.

Чем тебя снабдили в жизненный путь, узнаёшь, когда оказываешься на самообеспечении.

К счастью, в детстве нас формируют не только конкретные люди, но и то, что создано до них.

Исходная фокусировка может не только развиваться, но и деградировать. Если она сформирована с дефектами, то может и поломаться, превратившись в психическое заболевание.

Взрослость начинается на следующий день после того, как ты в последний раз сказал: «Меня заставили».

Сберечь ребёнка-в-себе нелегко. Это не имеет ничего общего с инфантильностью. Целомудренное отношение к миру гораздо важнее.

Начальную фокусировку менять трудно. Это знают психотерапевты. Ещё труднее менять её в тех основных точках, на которых держится мировоззрение. Поэтому хорошо, если в начальную фокусировку входит возможность её развития.

Полезно всматриваться в свою детскую и подростковую жизнь, чтобы понять, из каких изначальных элементов возникло наше взрослое сознание.

Стремление ребёнка отодвинуться от родителей, даже любимых, — это плодотворное стремление к новому опыту относительно родительского.

Исходная фокусировка является исходной лишь с точки зрения саморазвития — как исходная основа, которая складывалась без твоего сознательного участия. Но само формирование изначальных восприятий далеко не одномоментно и не однородно.

Наследие начальной фокусировки не исчезает в одночасье. По отношению к саморазвитию оно долго будет играть инерционную роль.

Дело саморазвития — переосвоение нажитого на начальном этапе, а не пренебрежение им.

Философское или религиозное учение создаёт у неофита, принявшего его, новую фокусировку. Но теперь в её формировании он участвует своим выбором и решимостью следовать ему.

Не стоит говорить про исходную фокусировку человеку, у которого ничего и нет, кроме неё. Нужно начать саморазвитие, чтобы увидеть предшествующий ему этап.

Видя, как поколение, выросшее на твоих глазах, растит новое поколение, невольно приходишь двойственным стандартам. Прощаешь недостатки взрослым — если им уже вряд ли удастся измениться. Труднее принять те недостатки, которые взрослые, взращивают в своих детях.

Человек изначально наделён громадным потенциалом свободы. Но близкие люди и общество не умеют обычно высвободить этот потенциал в первые годы человеческой жизни. Для них естественнее формировать исходную фокусировку по лекалам собственного мировоззрения, или так, чтобы удобнее было управляться с новичком земной жизни. Спасибо тем редким педагогам, которые заботятся о зёрнах свободы ребёнка. Взойдут они или нет — зависит уже от самого человека.

Выросший человек может лишь фрагментарно восстановить начальные этапы возникновения исходной фокусировки. Но важнее, как развивать свою сегодняшнюю фокусировку, которая уже называется мировоззрением.

Феномен исходной фокусировки хорошо известен профессорам высшей школы. Часто преподаватель говорит первокурсникам: «Забудьте всё, чему вас учили раньше». Так начинается перефокусирование. Но с мировоззренческой фокусировкой не так легко управиться.

Может быть, для человека важна и та финальная фокусировка, с которой он подходит к смертному переходу. Об этом говорят разные религии, об этом стоит подумать и самому. Кто знает, попадёшь ли там, в иномирье, на курсы переподготовки…

В исходных представлениях человека больше фрагментарного чем цельного. Противоречий тоже обычно немало: потом они становятся либо основой упрямства, либо горючим для развития.

Творческое окружение часто зарождает в человеке собственную творческую активность. Творческий азарт — одно из замечательных достижений исходной фокусировки, но саморазвитию придётся потрудиться, чтобы не дать заглохнуть ему до того, пока он окажется востребован призванием.

Идеологические установки, которые общество часто прямо-таки вбивает (или старается вбить) в исходную фокусировку, — пожалуй, самое целенаправленное участие окружения в её формировании. Насколько будут успешны эти старания, зависит от активности дальнейшего саморазвития.

К исходной фокусировке можно отнести и врождённые свойства. Воздействие окружения отчасти в том и заключается, чтобы одни врождённые свойства поддерживать, а другие пригашать.

Не будем недооценивать роль бытовых психологических навыков, привитых в детстве: навыков общения, поведения в критических ситуациях, обучения у других людей, отношения к тем, кому нужна помощь. Эти навыки становятся почвой и для тех свойств, которые позже человек будет развивать в себе сам.

1-1-2. Увязывающее ориентирование

Приметы пути, их соединение друг с другом

Человеку естественно осваивать унаследованное, увязывать его с найденным и всматриваться в новое. Это ведёт его к цельности. Служит основой саморазвития, укрепляющего или преодолевающего исходную фокусировку.

Стремление к свободному самоопределению основано на определении главных для себя явлений, на внимании к ним и на увязывании их друг с другом.

Увязывающее ориентирование — это переход от исходной фокусировки к саморазвитию. Средство преобразить случайное и отбросить тормозящее. Поиски пути к себе-настоящему. Целеполагание, ведущее к цельности.

Мы любим новости, потому что они создают иллюзию бурной жизни. Чем насыщеннее живёшь, тем меньше в них нуждаешься.

Невнимательный воспитатель — это подслеповатый поводырь.

Мы считаем себя людьми благодарными, даже если мы всего лишь благоприёмные.

Каждому надо додуматься до своего. Как бы ему ни мешали и ни помогали.

Нас сфокусировало окружение, когда мы ещё не могли в этом сознательно участвовать. Но перефокусироваться можно и самому.

Говорят, что человек «приходит в этот мир». Но он приходит со своим миром, и занимает своё место среди наших миров, таких похожих и таких различных.

Каждый тащит из детства узелок с основными представлениями о жизни. Но не у каждого хватает духа перетряхнуть этот привычный узелок и увязать заново.

Главное, чему учат родители, — это своему отношению к жизни. Вырастая, ребёнок сам решает, что делать с этим знанием.

Исходную ориентацию, с которой ты вырос, можно изменить, можно вывернуть наизнанку, но нельзя уничтожить, будто её и не было.

Исходная ориентация — это густые заросли мнений и предубеждений, среди которых ты вырос. Или, вернее, они разрастались в тебе с раннего детства, пока ты не взялся их обиходить. Разум это может, если ты к этому готов.

Ни в каком возрасте невозможно считать человека tabula rasa. Эта табула всегда полна невидимых нам записей, на которые мы просто не обращаем внимания.

Как часто под словом «настоящий» мы подразумеваем «узаконенный прошлым».

Человеку нужна опора из принципов — подобно тому, как позвоночник служит опорой телу. Но телу нужны ещё и мышцы, способные поддерживать позвоночник. Так и душе нужна мышечная масса метафор, способных поддерживать позвоночник принципов в жизнеспособном состоянии.

Мировоззрение — это душа, научившаяся озираться вокруг.

Увязывающая фокусировка во многом определяет выбор взглядов-ракурсов, а значит и жизненных ориентиров. Поэтому полезно пробовать перефокусировать свои взгляды, хотя бы ради тренировки, как при упражнениях для глаз.

Хорошо бы сначала узнать, как устроена жизнь, а потом решать, как жить и что делать. Но жить и что-то делать приходится каждую минуту, не дожидаясь достоверных знаний об устройстве жизни. Поэтому разбираться в жизни и действовать в ней приходится одновременно.

Желать человеку в первую очередь благополучия, получения благ?.. Жалко тех, для кого только эти пожелания и сбудутся.

Думай сам — или выбирай тех, кому это доверяешь.

Не позволяй обстоятельствам жизни раздружить тебя с нею. Постарайся понять их смысл.

Ориентирование — природная потребность. Увязывающее ориентирование вырастает из него, но постепенно переходит на всё более верхние уровни смысла.

Если тебе кажется, что в чём-то жизнь тебя обделила, постарайся понять, зачем это произошло.

Жизни проще вычеркнуть тебя из своего списка, чем за что-то наказывать. Может быть, то, что тебе кажется наказанием, нечто другое: урок или сообщение?..

Чем отличается увязывающее ориентирование от поисков обычных житейских ориентиров? Наверное, тем, что увязывание ведёт к изменению приоритетов. Более значительные ориентиры усиливают свою приоритетность, а менее важные отходят на второй план. Нет смысла напрочь отбрасывать менее значительный ориентир, потому что со временем, на новом жизненном этапе, он может стать приоритетным.

Увязывающее ориентирование помогает вбирать новый опыт в сформированное уже мировосприятие, углубляя и развивая его. Это становится ощутимее и ценнее с возрастом, когда твой опыт уже именно твой.

Увязывающее ориентирование — это прокладывание маршрута по жизни с учётом её силовых линий и с уважением к ним как к проявлениям Замысла.

Отдельные ориентиры помогают определять конкретные цели. Только когда мы увязываем ориентиры и цели друг с другом, возможно увидеть свой путь в целом.

Можно знать тысячу примет, носить с собой полный рюкзак карт и по компасу в каждом кармане, но не уметь ориентироваться или слабо представлять, куда тебе нужно. Необходимо всё соединить вместе, чтобы ориентирование не превратилось в блуждание.

Навыки ориентирования всегда полезны. И учителей хватает. Но цель ориентирования — твоя личная забота.

Что касается внешних путешествий, то для них увязывающее ориентирование начинается с тщательного планирования заранее, до того как пуститься в путь. Внутренние путешествия гораздо меньше поддаются планированию. Поэтому внутреннее ориентирование должно быть способным на каждом этапе соединять новые приметы с множеством полученных ранее. Способным и не забыть про главную цель, и скорректировать её в соответствии со всем, что ты знаешь сейчас.

Увязывающее ориентирование без обращения к верхним уровням смысла непременно окажется с изъянами. Трудно увидеть свой путь, не взглянув на него сверху.

Понять, куда нужнее всего идти и что нужнее всего положить в свой рюкзак, — вот что такое увязывающее ориентирование.

У каждого развитого чувства возникают свои ориентиры. И дело разума увязать эти ориентиры со стремлениями других чувств: где-то найти компромисс, где-то построить ступеньки приоритетов, где-то обозначить тупиковость выбранного одним из чувств направления развития личности в целом. Поверяя ориентиры каждого чувства верхними уровнями смысла, разум помогает этому чувству и заботится о соединении всех порывов в единое направление.

Непростая и необходимая задача увязывающего ориентирования — это сопоставление ориентиров земной жизни с теми смутными, но настойчивыми представлениями, которые возникают и развиваются у нас при взгляде за пределы. Смертный переход побуждает нас сопоставлять земную жизнь и её ориентиры с будущей жизнью, требующей от нас внести поправки в свою земную ориентацию.

Инертность, переключение критического внимания с себя на других, увиливание от ответственности за улучшение своего внутреннего мира, неготовность переводить мысли в поведение, и прочее — это те помехи к развитию личности, которые я знаю за собой. Чтобы хоть как-то, со скрипом, перебарывать эти помехи, приходится всячески обхитрять себя. А у тебя как?..

Не всегда легко распознать созидательное в том, что имеет внешний облик разрушительного. Разрез, который хирург делает для операции, внешне разрушителен, но по смыслу созидателен. Даже расколоть орех разрушительно внешне, но без этого не съешь ядрышко. Чтобы добраться до смысла, нужен навык думать.

Всякое сетование мешает пониманию.

Нельзя успеть всего, потому что надо успеть главное.

1-1-3. Люди как учителя

Каждый может быть для тебя учителем

У другого человека учишься становиться собой. Чем он более развит духовно, тем значительнее для тебя. Чем он внимательнее к твоим особенностям, тем больше может дать тебе. Узнай в себе ученика — и ты узнаешь своего учителя.

Как найти людей, у которых можно научиться? Это зависит от способности разглядеть возможность научиться у того, с кем свела жизнь. Тот, у кого учишься, не обязательно должен знать об этом.

Твой множественный учитель — те, кто вокруг тебя.

Каждый человек, играющий какую-то роль в твоей жизни, — твой потенциальный учитель.

Учитель — это ученик, готовый делиться. Это не тот, кто учит, а кто помогает учиться. Это передатчик знаний от человечества человеку.

Учиться — это впитывать без нажима и отдавать без выпытывания. Учиться — значит осваивать предложенное с помощью своего.

Ученик — не тот, кто внимает, не тот, кто понимает, а тот, кто усваивает.

Присматривайся: на созидание работает то, чему готов учиться, или на разрушение, на гармонию или на дисгармонию в твоей жизни. Не все уроки на пользу.

Опасно учительство в человеке, когда он считает себя твоим учителем в большем объёме, чем это признаёшь ты сам. Через такое учительство может происходить и манипулирование тобой.

Каждый человек может стать событием в твоей жизни. От тебя зависит, дать или не дать этому событию совершиться.

Воспитание ничего гарантированного НЕ ДАЁТ. Оно лишь позволяет БРАТЬ В СЕБЯ и старается создать для этого условия.

Любой живущий — твой соученик. И твой учитель по совместительству.

Невозможно научиться любви к чему-либо, если всё время менять преподавателей.

Приятие другого человека — вход в сокровищницу его жизненного опыта. Но сезам открывается не сразу.

Спасибо вам, сбивающие с толку. Вы помогаете отыскивать смысл.

В чужой мысли всегда содержится некоторое торможение для тебя, гравитационное притяжение её убедительности. Но вместе с тем она и тормошит тебя, ведь ты можешь развить тему по–своему.

Увидеть мироздание во всём величии люди могут только с помощью друг друга.

Отклик понимающего тебя человека может сотворить чудо, о котором знаешь только ты.

Случается, что похвала вызывает досаду, настолько она не резонирует на то, что важно для тебя самого. Упрёк и то лучше — он конкретен.

Когда тебя спасают, важны зов и руки спасателя, а не его слова.

Каждый каждому учитель. Но дело ещё и в том, какой: дружеский, враждебный или профессорский. Профессора могут быть замечательными людьми. Но профессорство в них — официальное право учить, основанное на общепринятых нормах обучения, — угнетающее обстоятельство.

Действие на тебя сказанного кем-то зависит от смысла слов, от их выразительности, но главное — от тебя самого. От готовности и способности воспринять сказанное.

Не спеши избавляться от приставучего человека. Может, он приставлен к тебе судьбой, чтобы ты что-то понял.

Умей быть благодарным. Учись быть достойным благодарности.

«Учись учиться!» — обращение не только к школьнику или студенту. Нет возраста, к которому оно не применимо.

В школе человечество делится с тобой своими прошлыми открытиями, чтобы ты поделился с ним будущими.

Сила человечества — в перекрёстном опылении мыслей.

Незнакомые люди рядом — великое благо. На тебя не претендуют, за себя отвечают сами. Ты волен заниматься своим делом, но ты не одинок, они неподалёку. А если очень уж захочется, можно и познакомиться.

Первое, чему учит меня другой человек, — его отличие от меня. Одно это — неисчерпаемый урок.

Можно учиться у личности, подражая ей. Или — пробуя быть личностью. Тогда подражание не годится.

Естественное свойство активного призвания: заражать им других. Не подменить призвание другого человека своим, но побудить к его собственному.

Не теряй из вида учителя, даже если обучение кажется законченным. Может быть, у него осталось для тебя ещё одно слово. Или не одно.

Учительство учит учителя.

Ни наивная невинность, ни умудрённая опытность не могут кичиться своими преимуществами. Но они могут делиться ими.

Даже самое глубокое уважение к авторитету, к предложенному до тебя пути, не отменяет отвагу мыслить по-новому.

Главное — чтобы хватило ума замечать те умы, которые тебе помогут.

Люди, в которых мы видим нечто чудесное, — это вариации великого чуда Творения.

Учителей надо искать — обществу. Узнавать — человеку.

Учителя жизни нельзя назначить со стороны. Но самому отыскать можно.

Чтобы учиться по-настоящему, нужно принимать учителя как учителя.

Натиск чуждой и агрессивной силы достоин отпора. Натиск силы родной и любимой — достоин приятия.

Надо говорить с человеком о важных для тебя вещах и оставлять его примерять их на себя. Надо слушать человека, говорящего о важных для него вещах, и примерять их, оставшись наедине.

Учиться У людей — эффективнее, чем учиться НА судьбах людей и на их поступках. Разная степень воздействия личности.

Твой учитель не закончил свою деятельность, выучив тебя. У того, что он делает дальше, тоже можно поучиться. Даже если его уже нет на свете, есть ещё чему поучиться.

Любой оппонент — твой друг и сотрудник, твой спарринг-партнёр. Его ценность для тебя в том, что вы находитесь на одной тематической площадке, а разделяющая вас сетка — лишь устройство для тренировки.

Человеку для развития необходима не столько критика, сколько способность её фильтровать и усваивать полезное. Но вместе с тем необходима вера в свою самобытность и устойчивость к чужому мнению. Это особенно нелегко совместить в юности. И особенно полезно.

Верный признак мудрости — спокойная радость. Встретив её в ком-то, не упускай случая узнать, чтó за ней стоит.

Мудрость должна быть не оглушительной или нашёптывающей, а побуждающей или проникновенной.

Школьные предметы — лишь самый поверхностный слой знаний, на которые мы можем рассчитывать. Глубинные понимания, сущностные для человека, достаются нам гораздо реже. Только учителя с особым педагогическим даром способны включить их в процесс обучения.

Учиться, чтобы научиться, или учиться, чтобы погордиться?..

Человеком должно управлять не стремление к поучительству, а готовность к ученичеству.

Каждый талантливый человек учит смирению, ибо в чём-то тебя превосходит.

Каждый, кто перед тобой, — представитель той жизни, с которой нужно дружить. И постараться понять, чтó она говорит тебе через него.

Порою приходится учиться не У кого-то, а ОБ кого-то.

Обучаясь у других способам взаимодействия с судьбой и поведенческому инструментарию, нужно помнить, что судьба у каждого своя. Что именно со своей судьбой тебе необходимо взаимодействовать, чему бы ни научился у других.

Пусть раздражающая ситуация станет вызовом к творческому созиданию, а не импульсом к бесплодной досаде.

Каждый из нас служит примером для других. Примером плюсов и минусов обращения с доставшимися ему обстоятельствами жизни.

Чужая жизнь не приложима к твоей, но учит возможностям. А ещё — благодарности за те дары, которые достались тебе, и за то, какие беды тебя миновали.

Глава 1—2. Путеводители

1-2-1. Мировоззренческие конструкции

Помощь, а не помеха для выбора пути

Среди ориентирующих систем тоже надо ориентироваться — до того, как прибегать к их помощи. В основе любого учения лежит рационализированный взгляд реального человека. Необходимо уравновесить его образным мышлением и голосами своих чувств.

Простое соображение: лучше выбирай систему, помогающую искать путь, а не предписывающую его.

Схемы схематичны — в этом их главный недостаток. Поэтому нужно их сочетать с собственным опытом. Если схема открывает для тебя новые ракурсы восприятия, стоит быть внимательным к ней.

Философские учения являются результатом мысли одних философов и материалом для размышления о мироустройстве для других. Мировоззрение важно для каждого человека, хотя не каждый может построить мировоззренческую конструкцию. Просто надо уметь выбирать учения, которые лучше совпадают со своими взглядами.

Быть знакомым с учением — это означает понять его принципы, а не заучить их со слов популяризаторов и пропагандистов.

Каждый человек, — философ, хотя бы для себя самого.

Учения и философии, во всём их многообразии, — арсенал средств ориентирования, из которых выбираешь те, что нужны тебе.

Мировоззренческая конструкция — это своего рода планетарий, показывающий устройство Вселенной на потолке воображения. Это постройка выстраивающего мышления на берегу океана Тайны из выловленных оттуда догадок и озарений. Это башня из думательных кубиков, которую соорудил разум человека.

Философия — строительница мировоззрений.

Выстраивание или освоение мировоззренческой конструкции помогает задуматься над центральными вопросами жизни.

Излишняя самонадеянность, ложное ощущение достигнутой истины под воздействием логической гармоничности системы создаёт крен в сторону выстраивающего мышления, пытается подчинить ему уловленные смыслы.

Догматическая приверженность к хорошо освоенной конструкции препятствует дальнейшим поискам и находкам.

Общие принципы должны пройти по некоторому поведенческому подиуму, чтобы показать свои конкретные, реальные возможности. Но они не всегда готовы к этому.

Учение, остерегающее от перевеса рационального мышления над интуитивным и образным, не против разума, а за его полноценность. Учение, призывающее к отказу от обращения к обеим сторонам разума, всегда сомнительно.

Мировоззренческая конструкция может быть незаметна, как скелет, но на ней держится привычный способ жизни и поведения, которого мы придерживаемся.

Подавляющее большинство индивидуальных мировоззрений напоминают лачуги в бидонвилях, составленные из металлических, фанерных и картонных фрагментов. Они защищают от ветра и дождя, и не всегда можно угадать, из каких конструкций позаимствованы эти детали.

В основе всякого учения лежит мировоззренческая конструкция как вклад выстраивающего мышления. Но к ней сводится далеко не всё в этом учении. Она обрастает разнообразными находками и озарениями улавливающего мышления. Именно в таком виде учение становится ориентирующей структурой.

Не надо забывать, что любая схема мировоззрения — лишь дружеский шарж на жизнь, которая всегда глубже и насыщеннее условного изображения.

Конструкция — дело выстраивающего мышления. Но мировоззрение невозможно без участия мышления улавливающего. Поэтому «мировоззренческая конструкция» — это необходимый синтез двух способов мышления.

Эклектика — это что-то вроде философского «лего». В принципе, всё со всем можно соединить. Но надо ещё, чтобы в этом соединении был глубинный смысл.

Умственную конструкцию делает органичной личность основателя учения, а укрепляют личности его последователей.

Модели мировоззрения нужны и хороши тем, что пробуждают в человеке его собственные восприятия жизни. Это намного важнее теоретико-философских разворотов любой модели.

Ведёт ли увязывание к каким-то мировоззренческим конструкциям типа философских? Конечно. Эти личные конструкции полны импровизаций и затейливости — в соответствии с характером увязывания, но вполне могут служить каркасом личного мировосприятия.

На мировоззренческие конструкции идёт разнообразный материал. Это и свой жизненный опыт, и чужой, и воображение, и логические подходы, и образные идеи… Главное, чтобы в этом доме хорошо жилось смыслам.

Создание систем, конструкций или моделей — не профессионально философских, любительских — вполне естественное стремление привести результаты своего увязывания в некоторый законченный вид.

Всякое учение для живого человека, принявшего его к руководству, — лишь конструктор, из элементов которого он сооружает собственную конструкцию. Может быть, она сделана не по правилам и даже не отвечает всем предпосылкам самого выбранного учения, но в этой конструкции участвуют усвоение человека. Поэтому именно она хорошо вмещает его представления о мире.

Всякое философское учение, будь то личная система мышления о мире или целая школа с основоположниками и последователями, — это не только некий продукт, задающий ориентацию. Это ещё и часть общечеловеческого мышления о жизни.

Учение должно позаботиться не только о мировоззренческой конструкции, но и об инструкции: как ею пользоваться.

Задача философского учения — не научить, а обеспечить возможность чему-то научиться.

Философское учение должно вызывать человека на полемику. И даже если он останется при своём, учение всё равно принесёт ему пользу возможностью альтернативного взгляда.

Философий очень много. Но у каждого человека — своя личная философия, сотканная из многих и не совпадающая ни с одной. Даже у создателя любой философии, достигшей общеизвестности, его философия-для-всех отличается от философии-для-себя. И дело не в лицемерии, а в невозможности сделать публичными все личные тонкости осмысления жизни.

Каждая из этих путевых заметок — лишь краткое упоминание о встреченном и увиденном во внутреннем мире. Например, когда-то давно у меня была написана отдельная книга под названием «Человек среди учений». Но вот я снова попал в эти края и делюсь с тобой новыми ощущениями, даже не заглядывая в написанное прежде.

Мировоззрение может быть цельным или фрагментарным. Оно может быть чисто внутренним или нашедшим проявление для других — словесное или поведенческое… Важно усваивать лишь то, в чём нуждается твой собственный взгляд на мир.

Свободная философия — это не совсем то, что принято называть свободомыслием. Это не просто независимость от догм, которыми руководствуется окружение, но и первопроходство в тех областях мышления, которым не было уделено достаточного внимания.

Никакое учение не может сказать, каким должно быть твоё мировоззрение. Учение может лишь предложить некоторые основы для него.

Даже самое близкое тебе философское учение может остаться лишь костяком твоего мировоззрения. Плоть придётся наращивать самому — своим осмыслением и усвоением того, что довелось узнать.

Некоторые мировоззренческие конструкции можно было бы назвать деструкциями, настолько они разрушительны для самостоятельного мышления. Это схемы, на которых основаны фанатизм, зомбирование, цинизм, скептицизм (уничтожающий всё, даже сам себя) и прочие агрессивные модели мышления.

На рынке вооружений ищут возможности добиться силой власти над другими. На рынке мировоззрений можно найти возможности добиться власти над собой и своим миром. Над целым своим миром!..

От мировоззрения до философской системы — большой участок работы для выстраивающего мышления. От философской системы до мировоззрения — большой участок работы для личного усвоения.

Мироздание — работа Творца.

Мироустройство — наш взгляд на мироздание, по-человечески прагматичный.

Миропорядок — конгломерат попыток человечества организовать собственную жизнь на Земле.

1-2-2. Религиозные учения

Окна к Высшему или заповедники веры?

Принять религиозное учение — значит стать на путь его освоения. Стержень приверженности к нему — живое чувство веры. Ориентиры учения требуют личностного увязывания. Но религия как способ личной ориентации отличается от религии как идеологии, подчиняющей личность догматам.

Даже из нескольких религий не соорудить одной веры.

Бери у религии соединяющее с Высшим и с другими людьми. Остерегайся разъединяющего.

Главный смысл религии остро воспринимается людьми, нашедшими в нём свою духовную Общность. Для других это учение может быть значительно своим образным потенциалом, позволяющим прикоснуться к области Тайны.

Каждая религия представляет собой особую систему ориентирования в жизни. Но и среди религий тоже нужно сориентироваться. Особенно если ещё не сделал свой выбор.

Религиозное учение — это сумма стараний интеллекта выстроить пирамиду мысли, руководствуясь озарениями и опытом веры. Это веровательная эстафета поколений.

Соединение веровательного и мистического опыта с теологией, философией и социальными принципами позволяет религиозному учению сохранять себя как единую сущность.

Религия — поддержка для веры и великое её испытание.

Вера — это стремление быть причастным к Тайне, а не понимать её.

Религиозные учения соединяют в едином поле многие образные идеи. Помогают сопоставить крупицы личного мистического опыта с верхними уровнями смысла.

Взгляд свысока на все религии как на спекуляции или как на результат недалёкого мировосприятия возникает вследствие резкого перекоса в сторону рационализма неуважения к Тайне.

Храм вырастает вокруг тебя всюду, где ты творишь искреннюю молитву.

Церковь — это храм из храмов. А община — городок, в котором личные храмы соседствуют друг с другом.

Религия соединяет. Вера обеспечивает способность к соединению.

Вера необходима как единственный путь восприятия всего, чьи истоки скрыты в Тайне. А есть ли на свете что-нибудь другое?..

Религия — это прежде всего уважение к Тайне. Лишь бы не сводить Тайну только к тому, что известно тебе. Тайну на куски не разрезать.

Молитва — как поворачивание листка или цветка к свету — естественный импульс. Он может быть заглушён какими-то обстоятельствами жизни. Но в твоей власти высвободить его, дать ему действовать.

Жить надо по своей вере, а не по той, которую от тебя ожидают.

Чтобы не стать книжником и фарисеем, нужно всегда быть немного еретиком.

Ощущение богооставленности знакомо только тому, кто испытывал богоприсутствие.

Религия — путь к спасению — полон губительных соблазнов. Вера — часть души — всегда спасительна.

Увязывание своей веры с общей религией не всегда просто, но на пользу вере, если её жизнеспособность при этом утверждается, а не угнетается. Это на пользу и религии, если она готова считаться с живыми чувствами, а не подчинять их во что бы то ни стало накопленным догмам.

Как донести центральное представление о сущности жизни до каждого? Подумай как следует — и ты придёшь к религиозной проповеди.

Проповедь — напоминание о заповеди. Исповедь — раскаяние в забвении её.

Порою Тайну боязливо подменяют житейской полезностью, веру — религиозной традицией, заповеди — уходом от эгоизма. Это можно назвать миловерием. Оно толерантно, экуменично, удобно… но… но… но…

Когда миловерие перестаёт жаждать большего, недалеко и до маловерия.

Молитва — это рыхление душевной почвы для духовной влаги. Этим мы создаём поле духовного напряжения жизни. И оно само по себе — уже ответ на молитву.

У веры есть свои Сцилла и Харибда — это фанатизм и безверие.

Фанатизм — это заострение веры до безжалостности.

Теология — это своего рода приусадебный философский участок той или иной религии.

Мировоззрение — это ориентация. Но какие бы точные карты перед тобой ни лежали, надо ещё решать, куда идти.

Принцип диалога между религиями: расхождения остаются нашим частным делом. Общности заслуживают развития и углубления.

Религиозной философии трудно быть свободной. Увы, она зажата между теологией (вкупе со всеми авторитетными источниками, на которые теология опирается) и мирской философией (с её собственными авторитетами). Но отвечает религиозный философ лишь перед Всевышним.

Последователей религиозного учения собирают вместе авторитет основателя, традиция и личный веровательный опыт, который имеет принципиальное значение: без него религия превращается в механику управления толпой.

Всякое религиозное учение должно учить вере, а не религиозности.

Человек верующий — не антоним и не синоним человека мыслящего. Вера направляет мысль. Мысль укрепляет веру. Им не из-за чего противоборствовать.

Тогда как философские учения ведут между собой постоянную дискуссию, строят и перестраивают свои модели и конструкции, религиозные учения тяготеют к традиции и «твёрдости в вере». Но борьбу за человека, то есть поведенческую полемику, понятную людям, ведут как раз религиозные учения — в той степени, в которой они обращаются к обычному человеку и к его жизненной проблематике.

Проблема прозелитизма — это вопрос подмены свободы души её перевербовкой.

Каждому религиозному человеку полезно время от времени представить себя среди множества религий, разноречивых и в каком-то смысле равноправных. Представить себя в ситуации выбора среди них. И выбрать себе религию заново — свободно и обоснованно. Скорее всего, это будет его собственная религия, но отношение к ней станет обновлённым и укрепившимся.

Доброкачественность религиозного учения состоит в том, чтобы оно стремилось уловить что-то важное в области Тайны. Если оно направлено на это, то достойно уважения. Впрочем, и доброкачественное учение иногда используют унижающим его образом: для манипулирования, для достижения корыстных или социальных целей. Это не вина учения, а злоупотребление им.

Религиозные учения миролюбивее друг к другу, чем люди. Область Тайны бесконечна, и им там нечего делить: каждое учение по-своему старается уловить своё главное. Но люди желают недостижимого — абсолютно истинного знания — и норовят объявить таковым именно то, что уловило учение, приверженцами которого являются они сами.

Народные верования, как и фольклор, выглядят стихийно, но порождают самоцветы образов и символов, которым суждено войти в сокровищницу мировой культуры.

Всякое религиозное учение — оазис особой приметчивости в области Тайны, результат обращения к улавливающему мышлению.

Атеизму можно найти более точное имя: безрелигиозность. Тогда обнаружится, что это гораздо более редкое явление, чем принято думать. Отрицая существование Бога, человек обзаводится, тем не менее, различными религиозными (или псевдо-религиозными) пристрастиями к тем ценностям, которые культивирует то или иное общество: к определённой идеологии, к науке, к семье, к родине и так далее.

Религия беззащитна перед чисто рациональным способом мышления. Но каждый истинно религиозный человек знает нечто, относящееся к улавливающему мышлению, что делает его неуязвимым для рационалиста.

1-2-3. Философичность и религиозность

Средства для воздухоплавания или надувные пуфы?

Философии — пути постижения себя и мира — противостоит философичность как чисто психологическое свойство. Религии — пути познания Высшего — противостоит свойство религиозности. Философичность и религиозность полезны как разумный стиль внимания к жизни, но опасны, если пригашают это внимание и равнодушны к смыслам.

Не прячься в философичность или религиозность от себя самого. Пусть они продвигают тебя по твоему пути, а не притормаживают.

Помогает ли философичность или мешает осмыслению жизни? Помогает ли религиозность развитию чувству веры? Хочется понять их возможности, их достоинства и недостатки.

Наряду с философией как путём постижения себя и мира существует философичность как беспредметная задумчивость, тормозящая на этом пути. Наряду с глубинным чувством веры существует и общая беспредметная религиозность. Важно избегать эмоционального самообмана.

Философичность полезна как стиль поведения, которому свойственна толерантность, продуманность суждений, внимание к существенным проблемам, требующим глубинного решения. Философичность опасна, когда превращается в равнодушие, в прагматизм, когда подменяет реальное осмысление декоративным глубокомыслием.

Философия как внимание к смыслам определённым образом противоположна философичности как уходу от глубинной работы постижения. Но доброкачественная философичность вполне может быть естественным свойством натуры, практическим проявлением философского отношения к жизни.

Религиозность может способствовать укреплению чувства веры, но может и рассредотачивать его, подменять главное второстепенным, культивировать патетику, восторженность, ханжество.

Философичность — это склонность к мудрствованию вместо мудрости. Но это и способность сохранять равновесие в неравновесных ситуациях.

Философичность может придавать характеру уравновешенность, мышлению любознательность, а поведению созерцательность. Но иногда это просто смесь терпимости, скепсиса и желания поумничать, интеллектуальный дизайн мировоззрения или маскировка его отсутствия.

Подмена личностного увязывания интеллектуальными рассуждениями и демонстрацией эрудиции для произведения впечатления не помогает решать человеческие проблемы. Это склоняет к скептической критике возможностей осмысления жизни вместо восприятия перспектив, которые они открывают.

Философичность и философоведение — две крайности, уводящие от главной идеи увязывания. Философичность подменяет увязывание фатализмом и умственной леноватостью. Философоведение вместо увязывания изучает его историю и логические аспекты.

Философичность разглагольствует там, где философия конструирует.

Людям свойственно больше восхищаться философичностью философа, нежели его философией.

У юмора больше шансов быть воспринятым. Парадокс в том, что он держит человека на плаву, помогая не утонуть, но вместе с тем мешает ему погрузиться, чтобы добраться до глубинного.

Мудрость и мудрёность — разные вещи, в чём-то противоположные.

Можно пожать плечами и сказать: «Какое это имеет значение для…», подставив вместо многоточия что-то масштабное, вроде судеб Вселенной. Но всё имеет значение: прежде всего для тебя самого. Если этого не понимать, можно и пожать плечами…

Философичность — просто свойство. Само по себе оно не достоинство и не недостаток. Всё дело в том, каким другим свойствам философичность содействует, а какие пригашает.

Философия и философичность — два разных стиля увязывания. Философский стиль подразумевает внутреннюю работу, результатами которой можно поделиться и с другими. Философический тяготеет к упрощённому замазыванию неувязок за счёт снисходительного отношения к ним.

Должен ли философ быть философичным? Он должен быть прежде всего философом — то есть искателем важных для людей ракурсов миропонимания. И в этом он может быть страстным и неугомонным, азартным и красноречивым. Или сухим и последовательным, рационально-педантичным. Впрочем, и философичным — тоже.

Философия занимается сущностным увязыванием. Философичность — личностным, частным. Но и философии, с её сущностным подходом, стоит заниматься общими основами увязывания: личностной философией…

Философичность человека нужна ему для себя самого.

Мудрствование — уклонение от мудрости в сторону замысловатой риторики. А философоведение отклоняется от философии в сторону эмоциональной удовлетворённости.

Чужая философичность не должна тебя раздражать. Относись к ней философично. Но помни, что во внимании к главному для тебя самого философичности мало. Главное нуждается в осмыслении.

Философичность относится к сфере психологии, а не философии.

Само сопоставление философичности и религиозности помогает обратить внимание на их различающиеся качества, схожие своей заметной ролью в формировании личности.

Религиозность — это лишь эмоциональная расположенность к благоговению, в отличие от чувства веры, играющему свою роль в организации государства чувств. Можно лишь говорить и о внерелигиозном чувстве веры, и о безрелигиозносм.

Философичность — это просто-напросто эмоциональная расположенность к рассудительности. Если говорить об увязывании, философичность — это скорее декоративное вязание, а не умение управляться с морскими узлами.

Философичность и религиозность — не чувства, а свойства, но они очень похожи на любовь к мудрости и чувство веры. Похожи раздумчивостью и благоговением, вопрошанием и уважением к Тайне. Различия становятся заметнее, когда дело доходит до поступков. До выбора того, что тебе дорого, до готовности отвечать за своё всем собою. Тут философичность обычно впадает в неопределённую задумчивость, а религиозность оглядывается по сторонам, выбирая, где лучше компания.

Основной признак и основной недостаток философичности — отстранённость. Она мешает заинтересованному отношению к различным явлениям жизни и тяге к увязыванию, поискам смысла, соединению значений.

Религиозности свойственно проявляться в эмоциях, в непосредственных переживаниях по тем поводам, которые открывает перед человеком религия. Религиозность доверчива к учению настолько, что принимает предложенное без достаточного осмысления.

И философичность, и религиозность интересны тем, что могут как содействовать поиску ориентиров, так и притормаживать его, а то и вовсе завести человека в тихую заводь, где поиски становятся как бы не актуальными. От самого человека зависит, чем обернётся каждое из этих свойств, окажется ли оно тормошащим или тормозящим.

Мудрствование — это имитация мудрости, дискредитирующая её. Но мудрость не сосредотачивается на обличении мудрствования. Она просто ему улыбается.

Глава 1—3. Внешние псевдосущества

1-3-1. Внепс и люди

Внимание к повадкам внешнего псевдосущества

Внепс, внешнее псевдосущество, — это большая или малая организация, а то и просто общность. Внепс состоит из людей, живёт и действует среди людей. Это неизбежный элемент человеческой жизни, надо представлять его повадки хотя бы для самозащиты. Все социальные процессы происходят через конкуренцию и борьбу внепсов.

Социальные создания должны знать своё место. Это реальное существо, но мнимое по сути.

Внепсы опасны для человека тем, что являются внеличностной формой социальной жизни и поэтому могущественнее отдельного человека. Они руководствуются совершенно иными принципами существования, часто затрудняющими отдельному человеку жизнь и становление личности.

Внепс — это разноликая безличность. Это услужливый вампир, постоянно нуждающийся в донорах наёмного труда.

Представление о внепсах помогает структурировать понимание общества и сил, движущих им.

Не стоит излишне идеализировать или демонизировать внепсов, а также их значение для общества и отдельного человека. Это вредно тем, что теряются из вида или связанные с ними опасности, или их полезные для общества свойства.

Самые страшные внепсы — созданные для нужд деспотизма и управляемые деспотически. Чаще это происходит под маскировкой демократии, но суть остаётся той же.

Силовой орган-внепс, натравленный на людей, вредит и тем, на кого натравлен, и тем, кто вынужден участвовать в травле.

Удивителен мир внепсов среди мира людей. Незримые и могущественные, созданные и руководимые людьми, но преобладающие над ними, внепсы живут своим особым существованием. Обычно именно их жизнь мы называем историей человечества.

Когда семью называют ячейкой общества, речь идёт сразу о двух внепсах: о маленьком (семье) и о большом (обществе). Но если большого легче увидеть как некое существо, то внепсы семей менее заметны. Часто ли мы различаем взаимодействие с человеком как индивидом и как с членом семьи?..

Каждый внепс — это не только псевдосущество, но и важная часть судьбы людей, которые входят в него или взаимодействуют с ним. Обозначение «внепс» годится лишь для части ракурсов его существования. Не стоит забывать про остальные.

Люди часто принимают внепса в свою деловую среду, обозначая его как «юридическое лицо». Но и неформальные внепсы вполне дееспособны, а иногда даже могучи. Скажем, человечество обходится без юридического лица.

Хуже всего, когда государственные внепсы превращаются в копсов, корпоративных псевдосуществ. Те начинают жить по собственным законам — на беду тем, кто от них зависит, и во вред тем, кто в них входит.

В нашей цивилизованной жизни множество внепсов. Некоторых мы зовём по имени, некоторых до поры до времени не замечаем, но все они стараются не упустить нас из вида. Их много — больших организмов, состоящих из людей и превозносящихся над человеком. Их много — Больших Братьев, следящих за нами…

Внепсы — ориентаторы масс, ориентаторы толп. Поэтому первостепенное значение для становления личности имеют ориентиры, помогающие выходить из-под влияния внепсов.

Государство — гигантский внепс, претендующий на определение ориентиров для своих граждан и наказывающий тех, кто этих ориентиров не придерживается.

«Корпоративный дух», который культивируют и которым гордятся успешные фирмы, — это здоровье внепса. Когда где-нибудь в Японии сотрудники корпорации начинают рабочий день с пения гимна фирмы, это свидетельствует о том, что внепс поддерживает свою форму. Но речь не идёт о духовном здоровье человека, который во всём этом участвует.

Когда говорят: «Народ для него — быдло, расходный материал, стадо, которое должно резать или стричь…» — говорят не о конкретном человеке, а о внепсе. Или о функционере, сжившемся с внепсом, которому служит.

Внепсу естественно считать, что людей много, а он — такой вот конкретный — один. Достоинство личности в том, чтобы увидеть обратное и сказать себе: их, внепсов, много, а я — такой как есть — один.

Представление о внепсах укрупняет историческое виденье развития общества. История становится картиной жизни внепсов, сформированных людьми из людей — среди людей, входящих в ещё более масштабного внепса, национального или вплоть до человечества в целом.

Даже самый малый функционер внепса в некоторых ситуациях ощущает себя полностью его представителем. Уборщица может покрикивать на идущих мимо, потому что она гигиенический орган внепса, следящий за чистотой. Вахтёр строг и неуступчив, потому что за его спиной внепс. Охранники и подавно остры — как когти внепса, грозны — как его клыки.

Люди для внепса — материал, инструментарий или даже сырьё. Недаром внепсы обычно предпочитают общаться с подобными себя, избегая иметь дело с «физическими лицами». А если внепс предназначен именно для обслуживания людей, он норовит превратить их в «статистическую отчётность».

Семья — это внепс с огромным разнообразием свойств. Он ближе всего к индивиду, и поэтому характер его зависит от каждого из входящих в него людей и от того, насколько каждый из них готов играть свою роль внутри семейного внепса.

Управленцы-функционеры ценнее для внепса, чем просто работники, которые взаимозаменяемы, как детали заменяемы запчастями. Управленцы заменяемы тоже, но с бóльшими сложностями: есть риск недостаточной совместимости с организмом внепса.

Внепс не имеет человеческих чувств. Поэтому наивно ждать от него человеческого отношения к людям. Разве что, если повезёт, в ком-то из его функционеров пробудится человеческое начало.

Внепс тем человечнее, чем больше его внутренние люди нарушают регламент их функционирования. По своей природе он бесчеловечен. Или, точнее, внечеловечен. Он вне эмоций, сочувствия, любви.

Может показаться, что судьбу мира решают внепсы, а не люди. Если речь идёт о геополитике, то такая тенденция существует. Но решение духовных судеб мира остаётся за людьми, за каждым из нас.

Карьеризм — это соревновательное служение внепсам. Достигнутая должность — это поставленное на человеке клеймо внепса, которому тот служит. И карьерист гордится, если его клеймо становится отчётливее.

Образ внепса — не страшилка, а призыв к социальной приметчивости. К тому, чтобы видеть в структуре социума не только людей, разъединённых или объединённых, но также и сами их объединения: с особыми повадками и законами существования, со своим псевдочеловеческим отношением к людям.

Самое опасное для нас свойство внепса заключается в том, что он безличностен. Это фантом, которому со временем предстоит исчезнуть.

Сотрудничать с внепсом — нормально. Не надо только поддаваться всем его претензиям на тебя.

Никакой внепс не ведёт людей к верхним уровням смысла, хотя многие сулят светлое будущее и высшую справедливость. К верхним уровням смысла мнимые существа не имеют отношения.

Суть напряжения в отношениях между внепсом и человеком в том, что внепс стремится обращаться с тобой, как со всеми людьми, различая их лишь как сотрудников, клиентов и прочую публику, а ты хочешь, чтобы он обращался с тобой как с человеком. До определённой степени внепс готов имитировать уважение, но в критической ситуации оно легко и неожиданно испаряется.

Среди внепсов бывают настоящие людоеды: террористические образования, преступные группировки, концлагеря и прочее. От них страдают и их жертвы, и их сотрудники, которым они разлагают душу.

Необходимо знать повадки внепса, свойственные самой его природе, чтобы лучше ориентироваться по отношению к тем внепсам, которыми мы окружены, особенно в городах. Так путешествующему по диким местам необходимо знать о повадках зверей, которые могут встретиться.

1-3-2. Человек и внепсы

Тень, знай своё место!

Имея дело с внепсом, лучше представлять его себе в целом, образно, чем дробить представление по отдельным людям или подразделениям. Внепс старается подменить личность функционером, а развитие карьеризмом. Надо учиться обращаться с ним.

Ни одна организация не может быть выше человека. Организации, внепсы вообще — это самоделки общества, а не Божие создания.

Социальные объединения и организации полезны и необходимы человечеству, однако по отношению к отдельному человеку они часто являются опасными псевдосуществами, стремящимися подчинить личность своим интересам.

Не нужна внепсу личность человека. Ему нужен функционер. Может быть, декорированный под личность, но не более того.

Не иметь никаких дел с внепсами проблематично. Так что надо учиться с ним обращаться.

Внепс — это сгусток людей и правил, помогающий или мешающий тебе идти по своему пути. Это структурное подразделение человечества.

Внепс позволяет усиливать — в той или иной степени — возможности твоей индивидуальной активности. Но надо уметь добиваться этого, а также избегать помех, которые он создаёт.

Не стоит путать масштаб деятельности внепсов с их внутренним потенциалом. Духовный и душевный потенциал присутствует лишь у человека. Забыть про это — значит позволить внепсу доминировать над тобой, даже манипулировать тобой, особенно если ты входишь в его структуру. Он постарается подменить личностные приоритеты теми, которые нужны ему от тебя.

Внепсы — это страны и содружества стран, города и посёлки, любые социумы, любые фактические организации.

Чем сильнее сообщество, тем усерднее оно старается обезличить принадлежащего ему человека.

Печально, когда человек утрачивает себя, становясь органом организации.

Любое существо состоит из существ, которых оно не признаёт самостоятельными. Так и внепс состоит из людей.

Внепсы заправляют обществом. Только личность выходит из-под их контроля.

Внепс — гигантский прислужник тому, кто его создал и использует. И, как всякий слуга, может выйти из повиновения.

«Не перевариваю я тебя!» — говорит внепс непригодному для него человеку и старается от того избавиться. Горевать ли, что остался непереваренным?..

Индивидуальная ответственность за внепса, частью которого ты являешься, иерархична. То есть чем выше положение, тем выше ответственность. Но даже самый низкий уровень иерархии от ответственности не освобождает.

Не будем делать из внепсов страшилки. Не забудем, что это мнимые существа, а человек — существо подлинное и разумное. Каждый из нас должен быть своего рода Джеком-победителем-великанов.

Разум человека даёт ему преимущество перед самыми грозными животными. А также перед псевдосуществами, какими могущественными они ни казались бы. Не надо страшиться их рыка и задирать лапки, ощущая беспомощность.

Те, кто стремится из города в село, спасаются не только от асфальта и смога, но и от обилия и засилия внепсов, которых вне города намного меньше. И выглядят человечнее. Когда все вокруг друг друга знают, человеку труднее быть исключительно функционером.

Человеку нужно знать свои преимущества. Внепс инертнее, он размазан по своим функционерам. В той или иной степени он шизофреничен, поскольку у его руководителей могут быть разные человеческие целеполагания при кажущейся общности. Огромный внепс обычно территориально раздроблен, и нередко возникают щели в областях его досягаемости. Если использовать эти и другие свойства внепса, он окажется слабее, чем кажется.

Внепс в обществе — социально значимое явление, со всеми его достоинствами и недостатками. Конкретный внепс для отдельного человека — обстоятельство, предложенное судьбой, которое можно использовать для своего развития.

Хотя каждый внепс кажется чем-то превосходящим отдельного человека, но внепсы не соизмеримы с людьми по своей мнимости.

Внепсам естественно конкурировать и биться друг с другом за преуспевание. Но людям более естественно умерять их амбиции и блюсти этические ограничения, которых внепсы не знают. Пример античеловеческих интересов внепса — военно-промышленный комплекс любой страны.

Борцы против внепсов отстаивают наше человеческое достоинство. Парадокс в том, что они, не в силах сражаться в одиночку, объединяют усилия — и возникает новое псевдосущество той же внепсовой породы.

Права человека? Внепсы к этому равнодушны. Даже если внепс создан для защиты прав человека, он может в любом из конкретных случаев пробуксовывать, если не найдётся кто-то в его составе, отреагироваший на этот случай по-человечески.

Быть просто человеком — естественнее, но труднее, чем находиться в роли функционера, то есть органической части внепса. Так же, как ролевая игра, какой бы она ни была изощрённой, упрощает жизнь до принятых рамок поведения.

Ты вовсе не должен становиться рыцарем, сражающимся со злыми чудовищами внепсами. Ведь каждый внепс обладает двойственной природой: полезной человеку и опасной, связанной с самостоятельным существованием внепса.

Вступая в отношение с внепсом, необходимо оставаться человеком, то есть не позволять мнимому существу умалять твоё человеческое достоинство.

Нетребовательность человека к житейским условиям вместе с философическим отношением к организациям — неплохая шапка-невидимка от внепсов.

Внепс, который наделяет своих функционеров безнаказанностью, быстро дичает, как и обезнаказанные им люди.

Многие стремления внепса являются подобием человеческих: он старается стать сильнее, богаче, обладать властью… Как человек, старающийся производить впечатление уже самой своей одеждой, внепс норовит обзавестись престижным зданием, меблировкой, дресс-кодом или униформой для сотрудников и всяким прочим. Но есть у внепсов и свои инстинкты — вроде тяги к расширению, например.

Как правило, внепс сам по себе не враждебен людям. Но и чабан не враждебен овцам, даже заботится о них, однако это не превращает его в вегетарианца. Впрочем, внепсы хорошо владеют демократической риторикой и лозунгами заботы о населении.

Не пускай внепса слишком глубоко в свою жизнь. Не позволяй ему чрезмерно влиять на тебя, как бы он тебя ни обольщал. Помни, что это мнимое существо, а управитель своей жизни — ты сам.

Какой идеологией ни пичкал бы тебя внепс, каким учением он ни вменял бы тебе овладеть в обязательном порядке, не разевай рот ему навстречу, не подставляй мозги для промывки. У всякого человека есть чему поучиться, но не у внепса.

С каким внепсом ни пришлось бы тебе сотрудничать, не иди в куклы к нему, кукловоду. Оставайся человеком, которому надо становиться собой, а не делать карьеру и не пропитываться идеей процветания псевдоорганизма.

Поскольку внепсы созданы людьми и состоят из людей, их характеры во многом похожи на человеческие. Психология человека — ближайшая метафора для поведения внепса. Но не будем забывать, что во многом это мнимое сходство. Без знания особенностей этих псевдосуществ можно наделать ошибок в обращении с ними.

Человеку нужно не только остерегаться внепсов или противостоять им. Нужно также уметь сотрудничать с ними, участвовать в их улучшении. Ведь внепсы — важные составляющие социальной жизни.

Возможность для человека создать внепса, чтобы осуществить те или иные из своих интересов, зависит от условий, которые создают для этого другие внепсы (прежде всего государство). Внепс, созданный человеком, потенциально опасен как конкурент для других внепсов — особенно для тех, которые созданы не людьми, а внепсами. Но и обойтись без новых внепсов обществу невозможно. Ведь та страна, где созданных людьми внепсов общество поддерживает ради конкурентного климата, развивается энергичнее.

Обюрокрачивание общества, очиновничивание человечества становится заметнее и больше располагает к бдительности, когда мы обращаем внимание на внепсов и на их роль в жизни человека. Внепсы любят прикрываться стандартизированными «общечеловеческими ценностями», но человеку нужна свобода в обретении, сохранении и развитии его личных человеческих ценностей.

1-3-3. Обращение с копсами

Не утонуть в волне корпоративности

Копсы — разновидность внепсов, чей меньший масштаб приближает их к человеку и делает более доступным взаимодействие с ними. Копс основан на корпоративном сотрудничестве людей ради общих целей. Часто копсы меньше других внепсов, зависят от чиновничества, что способствует их своеобразию.

Копс кажется могущественным, но часть его могущества принадлежит тебе. Если воспользоваться ею разумно, копсу придётся меняться. Смысл копса в пользе для людей, а не в его самоценности. В конфликте между человеком и копсом всегда лучше быть на стороне человека.

Опираясь на понимание природы корпоративных отношений, надо стараться быть собой как можно лучше, даже если оказался в них сфере, не позволяя установленным здесь правилам преобладать над твоими личными стремлениями.

Копс — это внепс, в котором роль человека более ощутима. Начиная с семьи и дружеской компании. Поэтому надо помнить о роли своего участия в его жизни.

Не нужно поощрять копса культивировать самоценность, превращаясь в мнимую самостоятельную персону.

Даже само понимание того, что ты взаимодействуешь с копсом, помогает избежать ненужных внутренних раздражений и находить эффективные способы общения с ним.

Суть иерархии в том, чтобы управлять нижними, будучи в распоряжении у верхних.

Коллектив — это как бы человеческая душа копса, хотя и несколько обезличенная.

Копсы часто вынуждены имитировать внимание к человеку. Но только от непосредственного исполнителя зависит качество этого внимания: корпоративным оно будет или человеческим.

Копс использует маски из человеческих лиц. Поэтому общение с ним всегда двойственно: общается с тобой человек, а стоит за ним копс.

Копсы отличаются из внепсов, в частности, тем, что у них корпоративная сторона функционирования важнее иерархической, основополагающей у внепса.

Длительность жизни копсов разнообразнее, чем у людей, но их существование всегда искусственно. Если копс тебе не по нраву, исключи его из своей жизни и перестанешь содействовать ему в его искусственном дыхании. Пусть обходится без тебя.

Копс — разновидность внепса, основанная на устойчивой корпоративной связи, регулируемой установленными в корпорации правилами. Некоторые внепсы — очень большие или совсем малые — могут не иметь корпоративной структуры, как существуют живые существа без скелета, но многие основы псевдожизни у внепсов и копсов остаются схожими.

Всякий копс — это внепс, но он обладает определённой корпоративной природой, выраженной ярко или неярко.

Демократическое государство, например, если это не имитация демократии, копсом не является, поскольку в нём действуют политически разнородные силы. Но чем больше власть склоняется к тоталитарному управлению обществом, тем больше в нём проявляется корпоративная, политически монопольная природа. Тоталитарное государство — это уже гигантский копс с маленькой головкой корпоративно мыслящей власти, подчиняющей всё своим суженным интересам.

Семье неизбежно свойственна корпоративная природа. Без этого её достаточно быстро разрушат центробежные силы. Без этого она не сможет обеспечить необходимую заботу тем своим членам, которые в этом нуждаются.

Семья — самый естественный и самый безобидный из копсов, наиболее близкий к человечному взаимодействию с жизнью.

Хуже всего, когда копсом становится внепс-государство. Против этого разработаны превентивные демократические средства. Но и они иногда бессильны помочь и превращаются в камуфляж для копса-государства, изображающий его всенародный характер.

Можно, конечно, бороться с копсом, создавая и натравливая на него другого копса. Но копсы живут дольше, чем люди. Да и жалко тратить свою человеческую жизнь на гладиаторские бои копсов.

Копсу нужна твоя функциональность. А тебе необходимо, чем более ты функционально полезен, тем бдительнее следить за тем, чтобы оставаться человеком. Какая радость быть вместо этого печёнкой копса?..

Не только копс пользуется функциональностью человека, но и человек пользуется тем, что копс даёт ему за это, а иногда и тем, что человек может взять сам. «У воды да не напиться» — это как раз про возможность чем-то копсовым попользоваться для себя или для своих.

Копс всегда своекорыстен, всегда эгоцентричен. Только человек может изменить эту его характерную особенность, которая связана с самим существованием копса, с его инстинктом самосохранения и развития. Своекорыстие и эгоцентричность копса носят корпоративную природу, исходя из того, для чего он создан.

Копс неизбежно равнодушен к человеку, входящему в него. Какие бы корпоративные меры не обозначали бы заботу копса о сотруднике, оживить их могут только сами люди человеческим, а не корпоративным отношением.

Малые неформальные копсы — например, семьи или приятельские компании — структурируют человеческое общество существеннее, чем внепсы-гиганты и копсы среднего масштаба. Ведь именно в семье, в неформальном приятельском сообществе формируются и передаются через традиции социальные и индивидуальные ценности, касающиеся личности человека.

Семья как копс — это звучит не очень романтично. Но этот образ — важное конструктивное звено понимания между идиллическим восприятием семьи и психологическими интерпретациями семейных проблем, с которыми сталкивается, пожалуй, большинство людей. Воспринимать семью как своего рода существо с определёнными группами свойств поможет тебе и в общении с семьями, с семейными людьми, и в понимании собственной семьи, существующей или создаваемой.

Копс-семья — это самое естественное из корпоративных псевдосуществ, к чему гораздо меньше хочется эпитет «мнимое». Но вспомним, что «псевдо» относится лишь к понятию «существо», а не к самой семье. Семья даже может считаться прототипом других копсов, более обширных. Недаром её называют ячейкой общества, недаром уподобление семье служит метафорой, пригодной для подчёркивания единства организации.

На примере образования семьи можно присмотреться к переходу от индивидуального эгоизма к корпоративному. Иногда это освобождение от индивидуального эгоизма, а иногда его прревращ в корпоративный эгоизм.

Корпоративная природа — это замена гармонии любви гармонией организованности. Хорошо, если неполная, если для любви тоже остаётся место. Чем меньше любви, тем хуже. Чем меньше гармонии, тем хуже. Если нет ни любви, ни организованности — это хаос, ведущий к распаду.

Криминальный копс любит уподоблять себя семье. Ведь семья может существовать и в рамках права, и вне этих рамок. Но это не имеет смысла для отдельной личности. Для человека важнее всего, содействует копс созиданию или разрушению окружающего.

Каждому полезно быть немного копсоведом. Хотя бы настолько, чтобы знать: корпоративные существа реально присутствуют вокруг нас в изобилии. И вместе с тем помнить о том, что это существа мнимые и требуется особое обращение с ними.

Копс ближе к человеческим интересам, чем другие виды внепсов, поскольку опирается обычно на группу заинтересованных людей, а иногда только из них и состоит. Но всё-таки для семьи корпоративная природы естественна, а из фирмы или организованной преступной группировки семью можно сделать только по названию.

Каждому полезно быть немного копсоведом. Хотя бы настолько, чтобы знать: корпоративные существа реально присутствуют вокруг нас в изобилии. И вместе с тем помнить о том, что это существа мнимые и требуется особое обращение с ними.

Глава 1—4. Собирание личности

1-4-1. Личное усвоение

Пищеварение души

Личным усвоением, в отличие от индивидуального усвоения-вообще, можно назвать то, что содействует развитию личности: творческое осмысление и преобразование. Понимание и переживание вместо зазубривания и начётничества.

Усвоить — значит сделать частью себя. Это единственный путь, овладевая культурой человечества, сохранить и развивать собственную самобытность.

Избегать механического копирования встреченного, узнавать в нём то, что нужно усвоить именно тебе — занятие на всю жизнь.

Личное усвоение — это уверенность в своих взглядах даже если от них откажутся те, благодаря кому ты эти взгляды усвоил. Это способность увязать новые впечатления внешнего мира с теми, которые уже впечатались в тебя.

Усвоение — это увязывание чужого в своё. Это напористый захват того, что внутренне принадлежит тебе.

Осваивать — значит добавлять к привычному очередной кусочек непривычного.

Развитие состоит в переходе от любознательности к заинтересованности, от поисков к углублению, от нейтрального к своему.

Не стоит впадать в иллюзию, что если ты знаешь и помнишь, значит ты это усвоил. Усвоенное должно доходить до реального воздействия на внутренний мир и до проявления во внешнем.

Высшие личные достижения человека в его мировоззрении не достижимы раз и навсегда. К ним выходишь каждый день заново. Не совсем заново, потому что тропинка протоптана, но обновление — постоянная и важная работа человека.

Неважного столько, что хватает заслонить от тебя важное. А тёмные силы ещё постараются помешать отличить одно от другого.

Принимать знания, к усвоению которых готов, естественно. Коллекционировать их на всякий случай — нет.

Не жди, что тебе всё расскажут. Тебе нужно не чужое, а своё. Открывай — книги, людей, истины!..

Никто не запретит тебе думать, кроме тебя самого. Не будь для себя камнем уткновения.

Делая своё, делаешь себя. Хватаясь за чужое, рискуешь остаться недоделанным.

Считая что-то своим, располагаешь сразу двумя возможностями: радоваться этому и отвечать за это.

Размышляя, вступаешь в диалог с тем, кого услышал или прочитал.

Премудрости, которые то и дело приходят к тебе от других людей, — это ещё не мудрость. Мудрость — то, что осталось от них в тебе.

Понять, освоить — это для себя. Прояснить, объяснить — это для другого. Но сначала всё-таки тоже для себя.

Берегись тех, кто знает за тебя.

Делай своё даже среди чужого. Потому что и чужое — это тоже твоё обстоятельство жизни.

Спасибо тому, кто надоумил, но дальше думать самому.

Зритель, турист, зевака — они получают впечатления, но не опыт. Опыт достаётся участникам.

Мудрость усваивается только отдельным человеком — когда становится его мудростью.

Что мы знаем о себе самих и что я знаю о себе самом — очень разные области знания.

Учиться быть собой — не значит учить других. Ведь другому тоже нужно быть собой. А не тобой.

Мудрость — это способность переплавлять множество ощущений, впечатлений и обстоятельств в собственное отношение.

Упрекать кого-то за недополученное от жизни — значит признаться, что не сумел как следует освоить полученное.

«Ты», направленное к другому, — проповедь. «Ты», обращённое к себе, — побуждение.

Общеизвестное — не значит общеосмысленное.

Взгляды мыслителя меняются. Но для другого человека его ранние мысли могут быть полезнее поздних, потому что глубже могут быть освоены.

Можно ли подражать самобытности? Если копировать её, это уже не самобытность. Самобытным становишься всегда по-своему.

Переживание и впечатление со временем переходят в воспоминание. Переходят ли они в усвоение? Постараться надо…

Собственные мысли тоже требуют усвоения.

Сила характера — не в забронированности от внешних влияний, а в способности воспринимать их и преображать по-своему.

Найдётся множество желающих поведать, как надо жить вообще. Но никто не может сказать, как жить именно мне.

В личном усвоении стороннее участие ограничено. Тот, кто усвоил что-то важное для себя, при всём желании не может усвоить это для тебя.

В бездарность мы превращаем себя сами, отказываясь от поиска бесчисленных внутренних даров и от их освоения.

Невозможно знать всё, что знают все. Но в том, что нужно тебе, ты главный специалист.

Активный вид согласия — соглашаться, усваивая. Пассивный — соглашаться, дистанцируясь. То же и с возражением. Можно оспаривать ради полемики, а можно разгрызать скорлупу ради ядрышка.

Простые формулировки важных вещей служат для зацепки многим. Но они недостаточно персонализированы для личного усвоения. Зацепившись за такую формулировку, нужно обдумывать её самому.

Девиз «Быть собой как можно лучше» годится и для взрослых, и для детей. Но не годится навязывать другому себя в качестве критерия: что же считать лучшим.

Своё мировоззрение необходимо как скафандр, оберегающий от излучений и щупальцев, которые тянутся к тебе от множества чужих мировоззрений.

Скорочтение эффектно и кажется очень полезным. Содержание может быть воспринято вполне адекватно в смысле приёма информации. Но усвоение душевное, думательное, остаётся под вопросом. Скорочтение хорошо для скородумия и скорочувствия.

Ускоренное развитие, особенно раннее, опасно подменой усвоенного — всего лишь воспринятым. Если внутренних ресурсов не хватает, происходит имитация усвоения.

Желание настоять на своём — главный тормоз для усвоения.

Явление входит в твою жизнь, когда возможность узнать соединяется со способностью принять близко к сердцу.

Понимание главных вещей можно передавать, но нельзя избежать отклонений. Понимание можно усвоить только с изменениями, вызванными особенностями усваивающего.

Настоящие ошибки, полные обучающей силы, всегда на пользу, иначе останешься неучем.

Мы норовим применять встреченные суждения о внутреннем мире к другим людям, а не к самому себе. Спешим научить быстрее, чем научиться.

Банальность и мудрость порою различимы лишь способом подачи и возможностью усвоения.

Усвоение — вот настоящая мать учения. Повторение — его злая мачеха.

Освоить можно самые различные знания и навыки. Но слово «усвоить» стоит приберечь для того, что становится органической частью твоего душевного организма.

Эрудиция — это накопление безличных знаний. Догматизм — пользование безличными идеями.

Начинать личное усвоение нужно с различения того, что на пользу тебе, среди того, что предлагают.

Усвоение — это не просто согласие с предложенным. Это впитывание в себя.

Усвоение — это не присвоение. Оно меняет тебя самого в сотрудничестве с судьбой и Тайной. Это впитывание смысла, разлитого вокруг, соединение его со смыслом, наполняющим тебя.

Чтобы верно воспринять ёмкое суждение, нужно самому обладать ёмкой способностью его вместить.

Только мысль, над которой раздумываешь сам, независимо от её источника, становится по-настоящему твоей.

Пусть на моё понимание человек реагирует своим пониманием, а не пониманием моего.

Если общий принцип не получен из личного переживания, он годится лишь для декламации.

Своя догадка важнее чужого трактата.

Хороший ученик — это переводчик того, что предлагает учитель, на язык того, что нужно ему самому.

Смысл личного усвоения не в том, чтобы понять и запомнить, включить в круг своих ассоциаций. Главное — по-своему развивать усвоенное. Настолько, что его источник становится всё менее важен, в силу изменения пропорции заимствованного и своего.

Два важных процесса в общении: делёжка внутренним и усвоение внешнего.

Как бы ни были практичны советы со стороны, по-настоящему практичными они становятся лишь в результате усвоения.

Учись у другого — себе.

Не разобравшись в себе самом, трудно разбираться в окружающем, с которым ты знаком через своё восприятие.

Усваивать — значит полностью или частично включать воспринимаемое в собственные представления о жизни.

Пробовать — творчество поиска. Ещё не осуществлять, но знакомиться со своими способностями к осуществлению. Осуществлять — это воплощение того, что найдено и созрело.

Попытка — это или удача, или не совсем, но всегда опыт.

Сегодняшний опыт — помощник в завтрашнем выборе. Опыт — это углубление себя восприятием нового.

Проба — это испытание на приемлемость, встреча внешнего вкуса с внутренним. Распробовать — это определить своё отношение к встреченному.

Почему большинству людей дороже своё мнение, чем мнение и совет собеседника, пусть даже авторитетного? Потому что это естественный инстинкт — пользоваться прежде всего тем, что хорошо усвоено, что стало уже твоим мнением. И если ты полностью уверен в своём, то иногда надо просто ждать, пока другой дойдёт до него собственным путём.

Вглядываясь в себя, не застревай в себе. Вглядывайся глубже.

1-4-2. Возможности саморазвития

Силы движения вперёд

Смысл саморазвития в освоении тех качеств и способностей, которые помогают двигаться к своему прообразу личности. Этому помогают многие обстоятельства и люди. Но диспетчером остаёшься ты. Надо открываться тормошащим импульсам и избегать тормозящих.

Изменяй себя — и изменится твой мир. Судьба открывает возможности навстречу твоим устремлениям.

Саморазвитие — это подъём по внутренним ступенькам, обеспечивающий подъём по внешним.

Основа возможностей саморазвития — его динамичность. Надо осваивать средства самотормошения и открываться тормошению, приходящему извне.

Развитие — ежедневное знакомство с новым собой. Это путь через сложность к простоте, маршрут от существования к бытию.

Опасна ориентация на саморазвитие само по себе, коллекционирующее разные навыки. Необходимо внимание к приоритетам собственной индивидуальности.

Дело не в том, чего ты не успеваешь, этого всегда много, а в том, что успеваешь.

Чудо собственной личности — ключ ко всем чудесам на свете. Но самовлюблённости он не достаётся.

Получать отдавая, трудиться играючи, терпеть благословляя. Три условия, благоприятных для счастливой жизни.

Сколько во мне мусора, чтобы выбросить!.. Сколько материала, чтобы использовать!..

Что хуже: бедность, голод или темнота? Это всё не так опасно, как роскошь, пресыщенность и блеск.

Моешь ли ты руки? Чистишь ли зубы? Посмеиваешься ли над собой?

Воспитывать себя во много миллиардов раз легче, чем всё человечество.

Получение знаний, опережающее понимание жизни, похоже на загромождение жилища барахлом в надежде, что когда-нибудь что-нибудь пригодится.

Мудрость не упрощает и не усложняет. Она углубляет и приближает.

Легко подвергать сомнению чужое. Гораздо труднее — своё. И намного полезнее.

Готовность ко всему — это не безразличие к будущему, а уважение к тайне завтрашнего дня.

Следи за собой внимательно. Только ты сам способен заметить, как сам себя обманываешь.

Три элемента искусства общения: проявлять инициативу, отвечать на инициативу и поддерживать пунктир общения.

Враждуя с кем угодно, ты враждуешь с жизнью, обессмысливая её для себя.

Твой мир — это предложенная тебе задача. Можно всю жизнь её решать, а можно всю жизнь придираться к условиям.

Автоматизм привычек нужен для высвобождения сознания к творческому движению, а не для убаюкивания его.

Опасно, если человек к себе привыкает. И считает, что меняться больше не надо. И отслаивается от жизни.

Нужно создавать себе оазисы раздумья, оазисы творчества, оазисы молитвы. Чтобы было где укрепиться и вздохнуть полной грудью.

Свобода от невежества ведёт к свободе от вещей и от властей. Да и все остальные земные зависимости — от невежества.

Злословие — это психологический атавизм. И никакая маскировка под спокойный анализ этого не меняет.

Целомудрие и воздержание вещи разные. Воздержание без конца борется с соблазнами. Целомудрие просто сторонится их.

Зыбь быта убаюкивает, отучает от готовности ловить попутный ветер и противостоять штормам.

Сдаться легче, чем победить. Но противоестественнее.

Формируй своё утвердительно, и у него будет больше шансов утвердиться.

Как хорошо из одиночества вынырнуть в общение! Как хорошо из общения вынырнуть в одиночество! Чтобы не тонуть ни там, ни тут.

Кто защитит тебя от тебя самого лучше тебя самого?

Дорого не одиночество, а возможность уединения.

Если сделал безвозвратный выбор и кажется, что ошибся, есть выход. Сделай свой выбор достойным. Напитай его смыслом.

Чтобы добывать полезные ископаемые в душé, нужна постоянная геологоразведка. Столько всего отыщется!..

Нужно всегда быть готовым к неожиданной порции свободного времени, чтобы достойно её использовать.

Не успеваешь всё — для того, чтобы учиться выбирать главное.

Смена условий необходима человеку, чтобы он владел миром, а не закутком.

Время от времени необходимо увидеть бескрайние просторы — снаружи и внутри.

Наши возможные потери не идут ни в какое сравнение с нашими возможными находками. Ищи безбоязненно!

Основная опасность для своевольного человека — принимать свои желания за веления свыше.

Уметь сочетать движение мышц и движение мыслей — великое искусство личной жизни.

Лень притворяется усталостью, задумчивостью, равнодушием, прячется и под другими масками. Всё равно это лень — вязкая сила инерции.

Любое обучение — это лишь обучающая возможность, которую можно использовать лучше или хуже.

Позволь полезному быть для тебя удовольствием — и польза удвоится.

Чем больше можешь сделать, тем важнее уметь выбирать.

«Я такой, какой есть» не должно означать, что ты отказываешься быть таким, каким можешь быть.

Простейший способ оправдания — возвратная частица «-ся». Я ведь не виноват, если не работается или не спится, нездоровится или не пишется. Моя роль отходит в тень.

Если ты сам себя опережаешь, то неминуемо и сам от себя отстаёшь.

Для обязательного человека исчерпывающие планы опасны. Может не остаться места для изменений, через которые идёт развитие.

Легче привыкнуть к себе, чем себя понять.

Ежедневно делать открытия так же необходимо, как чистить зубы и делать зарядку. И быть готовым к переоткрытиям прежних открытий.

Душу учить не надо. Но душе необходимо учиться.

Самооправдание — это наркотик глобального действия.

Исповедь помогает освобождаться прежде всего от нашей привычки к оправданию своего неправильного.

Надо уметь пользоваться шансами. И создавать их.

Только уважая ритмическую основу жизни, можно организовать её с пользой для себя.

Трудоголизм хорош трудом и плох чрезмерностью. Бороться с ним нужно организацией ритма жизни и оазисов времени, внутри которых можно дать волю усердию.

Быть неутомимым не значит не утомляться. Это — не давать утомлению власти над собой.

Для уверенности нужно быть довольным собой. Для развития — недовольным.

Самая вредная привычка — это привычка к себе-вчерашнему. От неё будущее тускнеет.

Обучение приковывает тебя к профессии. Но в твоей власти начать всё сначала, если почувствовал себя несвободным.

Не будь слишком резок, не будь слишком мягок. Будь упруг. Если несогласен, давай отпор, соразмерный напору.

Время должно лететь заметно!

С достижением получаешь не только результат, но и навык достигать.

Любовь к себе может быть разной. Глупой и недальновидной, если выражается в чревоугодии и лени. Умной и сосредоточенной, если побуждает к развитию и целеустремлённости. Светлой и душевной, если ориентирована на Высшее. Мудрой и разнообразной, если во всём старается сотрудничать с судьбой.

Жизнь может быть насыщенной при любой её специализации. Но то, что обеспечивает её полноту, часто считают увлечением, необязательным хобби. Пусть хобби, лишь бы ты сам за это держался.

Главный источник радостей — это умение радоваться.

Навык переводить разрушительную внутреннюю турбулентность в работу, полезную для души и для жизни в целом, — одно из важнейших достижений человека.

Осознание проблемы — решающий шаг к её решению.

Самоуверенность отторгающая — увечна. Самоуверенность впитывающая — перспективна: она может стать уверенностью в себе.

Разница между задачей и проблемой в том, что в первом случае мы строим ситуацию, а во втором — ремонтируем её. Или не ремонтируем, примирясь с ней как есть.

Человек — это то, на что его хватает.

Саморазвитие никогда не бывает исчерпывающим «само». Нужна открытость ко всякой помощи в нём, ко всякому возможному поучению для себя.

Любое место, где живёшь, достойно любви. Способность к такой любви — твоё достоинство.

Чем богаче воображение, тем мощнее возможности психического самоуправления: аутотренинг, медитация — всё это питается энергией воображения и даже фантазии.

Ожидание и нетерпение не обязательно связаны друг с другом. У терпеливого ожидания — свои особые плоды: то, как использовал ожидательное время.

Нетерпение — это эмоциональное несогласие с ожиданием. Терпение — это творческое отношение к ожиданию.

В море возможностей, которое расстилается перед каждым из нас, можно купаться, наслаждаясь его текучими мечтательными объятиями. Можно пуститься в плавание, помня, что это море, с его неожиданностями и опасностями. А можно просто думать о нём, пока не заметишь, что оно существует уже лишь в сослагательном виде.

Выбирать лишь посильные задачи — это недооценка собственных возможностей.

Важно не то, каких качеств ты достиг, а то, как они пошли в ход, что ты дал людям с их помощью.

Человек с критичным умом невольно направляет его, прежде всего, на своих близких. Стоит заботиться о том, чтобы переводить эту энергию во внутренний конструктив, а не в наружные замечания и раздражения.

Своё саморазвитие и самообразованиие человек не станет называть так высокопарно. Эти слова использованы здесь лишь для обозначения естественной заботы о своём реальном развитии, которое нельзя переложить целиком на учителей. Необходим и самостотельный поиск того, в чём чувствуешь потребность.

Очухаться ОТ — или очухаться К — это важное различие для способа возвращения после сна или помрачения.

Утренняя усталость — это вызов. Это стартовая инертность, её первую надо преодолеть.

Полоса препятствий необходима любому человеку в его жизни. Если о такой полосе позаботилась судьба, надо быть благодарным ей и не дезертировать с предложенного маршрута. Если сложилось иначе, по-житейски благополучнее, нужно позаботиться самому о выборе затруднённых отрезков жизненного пути, где сможешь испытать себя необходимым для развития напряжением.

Человек преодоления, удивительным образом сражающийся со своими болезнями и жизненными препонами, может стать для нас мощным вызовом. Для нас — зачастую людей одоления, которых одолевают собственные слабости, неприятности и беды куда меньшего масштаба, чем то, с чем имеет дело человек преодоления.

Человеку важно созреть до того, чтобы его постоянными потребностями стали: любить, думать, молиться. И чтобы они складывались в потребность делать.

1-4-3. Свобода как становление собой

Полёт в многомерном пространстве

Русло свободы — это стремление к прообразу личности. На этом пути личность и формируется. Свобода не бывает абстрактной. Она всегда — твоя. Свободу расшифровывает судьба — при твоём участии.

Свобода — это путь к себе-настоящему. Быть свободным — значит становиться собой.

Свобода как становление собой — это творческое участие в Творении. Освоение жизни для максимальной самореализации. Это полёт, укрепляющий крылья.

Стать — значит превратиться из себя в себя, оказаться другим, оставшись собой, выйти на новую собственную орбиту.

Иногда самоволие человека порождает самоснисходительность и потакание себе как человеку состоявшемуся и значительному. Это лишь уменьшает его свободу к обновлению и развитию.

Ограничения помогают сосредоточиться. Река тоже ограничена берегами — поэтому не превращается в болото.

От обиды надо избавляться как можно быстрее, чтобы она не успела врасти в тебя. А уж тем более дать всходы.

Мудрость в том, чтобы понимать, где нужна гибкость, а где стойкость, потому что и то и другое должно служить главному.

Свобода выбора — это не выбор свободы. Это выбор правды.

Быть собой — это и базовый инстинкт живого существа, и высочайшее стремление существа человеческого.

Умение сохранять равновесие даже в самой немыслимой ситуации — это мастерство. Быть при этом естественным и гармоничным — искусство.

Свобода — это открытый путь к становлению собой. Но ещё это искусство вписаться в узор мира своим узором.

Быть собой как можно лучше — значит стремиться к этому, становиться таким, оставаться в том, что достигнуто, и стремиться дальше.

Человек тем полезнее для других, чем лучше он умеет быть самим собой.

Свобода — это умение по-своему отвечать на любые обстоятельства.

Свобода человека — в знании того, что всё, действительно ему нужное, достижимо. Но и само это знание требует постоянных усилий по обновлению.

Жизненный опыт — ценное свойство, но это консервативное начало, притормаживающее. Творческий опыт — начало бродильное, тормошащее. Сочетать жизненный опыт с творческим, то есть опытное умение быть неопытным, — большое искусство.

Не все открытия развивают человека. Открытия циничные и пессимистичные угнетают его и требуют противоядия.

Приспособиться, сохранив себя, — это не сдаться, а победить.

Соединение разнообразия с целеустремлённостью — плоть свободы. Свобода — это возможность стремиться.

Может ли быть свободным человек с несвободным мышлением?

Совместимы ли свобода и смирение? Разумеется. Ведь свобода начинается с понимания своего скромного масштаба в мироздании.

Быть собой — значит быть свободной творческой личностью.

Свобода — это возможность двигаться не в любом направлении, а в самом главном для тебя.

Рабство — это гнетущая предсказуемость. Свобода — это жизнь в условиях неожиданности.

Свобода подразумевает возможность собственного выбора. Бессмысленно осуждать того, кто выбрал спокойствие и размеренность. Это ЕГО свобода. И кто знает, какой внутренний мир огорожен защитным забором?..

Детское — это не инфантильное. Детскость основана на естественной свободе души. Инфантильность — это неспособность пользоваться своей внутренней свободой и отвечать за неё.

К четырём свободам по Рузвельту (свобода слова, верований, свобода от нужды и страха) необходимо добавить свободу развития.

Заманчивое будущее легко может оказаться обманчивым. Будущее должно быть твоим. Обеспечить это можно, становясь собой, и обходя соблазнительные приманки.

Быть собой — значит делать что любишь и любить что делаешь.

Дано — каждому. Не каждый заботится о том, чтобы принять и использовать.

Свобода мысли — это её открытость новым взглядам. Свобода поведения — открытость новым возможностям.

Не в том свобода личности, чтобы произвольно мыслить и своевольно действовать, а в приноравливании к смыслу своего прообраза.

Стремиться к становлению собой — единственное спасение от зыбучих песков обыденности.

Тот, кто уже осознал свои цепи, на шаг ближе к свободе, чем тот, кто их не замечает.

Свобода — это не прямолинейность, прошибающая препятствия. Это маневренность, уважающая и понимающая препятствия, способная их обходить.

Различие между свободой и свободой-быть-собой даёт возможность понять, что такое своеволие. Это стремление к свободе, не имеющей отношения к наилучшему самоосуществлению, а значит тормозящей его.

Стремление быть собой как можно лучше и то, что поклонники успеха называют самореализацией, — это развилка жизни для каждого, возникающая перед ним не один раз.

Свобода — это простор для души, обретённый в сотрудничестве с судьбой.

Каждый человек в чём-то свободен, в чём-то ограничен. Важно быть свободным в главных вещах, примиряясь с ограничениями во второстепенных.

Очень разные вещи — думать о своём и думать о себе. Первое позволяеет добираться до смысла. Второе ведёт в тупик самости.

Может показаться, что чем больше у тебя возможностей, тем ты свободнее. Не совсем так. Ты тем свободнее, чем больше у тебя нужных тебе возможностей. Свободу дают те возможности, через которые ты становишься ближе к своему прообразу.

Обладая свободой воли, мы слишком часто вместо неё пользуемся свободой безволия.

Как часто мы корёжим свою судьбу, используя свою судьбу и энергию на то, чтобы стать кем-то, но не самим собой!..

Свободен ли музыкант в оркестре? Свободен играть как можно лучше свою партию, в гармонии с остальными музыкантами. Свободен и дирижёр — добиваться наилучшего звучания оркестра и воплощения замысла композитора в своём понимании.

Корявое дерево, с трудом проросшее сквозь железную ограду, возле которой оно выросло, всё-таки ближе к своему прообразу, чем если бы оно отчаялось и засохло в своём отчаянии. Обстоятельства, которые мы преодолеваем, содействуют нашему становлению.

Выразить невыразимое, пройти непроходимое, одолеть неодолимое — всё это пути к свободе, созданные препятствиями.

Свобода — это всегда освобождение, так же как быть собой — всегда становление.

Главная и не единоразовая работа человека по обретению свободы быть собой — исследование и преодоление клише, которые сформированы в тебе разными факторами. Борьба с клише, с этими душевными окаменелостями, может идти всю жизнь.

Свобода, необходимая для становления, завоёвывается, а не выпрашивается.

Три порождения самости, три главных внутренних врага человека: своеволие, самооправдание и саможаление.

Как птица свободна лишь тогда, когда она может летать и выбирать направление полёта, так человек свободен тогда, может развиваться и выбирать направление своего развития. То есть когда он может становиться собой — таким, каким он стремится быть.

Чтобы у тебя была своя правда, ты сам должен ею стать.

У невротика, пессимиста, мнительного человека — у них есть свои способы поддержания жизненного равновесия. Вместо внимания к жизни у них — настороженность, тоже разновидность внимания. Вместо дружеского уважения к жизни — опасливость, тоже своеобразное уважение. Это всё тоже по-своему работает. Только радости меньше.

Цельность — это способность быть собой и во внутреннем, и во внешнем мире.

Самодур — тот, кто всех дурит, исходя из своей самости, подменяя свою ответственность своеволием. Но суть в том, что тем самым он подменяет свои высшие интересы, которых не понимает, — низшими, понятными для себя. Так что он ещё и самсебядур.

Что дороже денег и достойнее славы? — Быть собой.

В школе дают задания на дом. На работе руководитель ставит подчинённым профессиональные задачи. Но самые главные и самые творческие задачи может передо мной поставить только один руководитель: я сам.

При множестве интересов живёшь, то и дело спохватываясь о том из них, которому достаётся меньше внимания. Это один из способов самотормошения: такая постоянно спохватывающаяся жизнь особенно динамична.

Многие творческие люди обаятельны и харизматичны. После их смерти о них вспоминают с восторгом от общения с ними. Но надо ли стремиться быть таким, или всё же лучше — собой? Ведь после ухода тебя и твоих современников придётся общаться с новыми людьми только через созданное тобой…

Человеческое становление — это вместе с тем и не-становление: сопротивление стихийному, энтропийному, не-своему.

Чем больше мной руководят, тем менее творческим становится то, что я делаю. Свобода даёт творчеству полётные качества.

Глава 1—5. Творческие пути

1-5-1. Письменная речь

Обретение вневременного голоса

Письменная речь — это всегда взаимодействие пишущего с языком и с Тайной. Пишущий наделяет своё дополнительным существованием. Написанное помогает осмыслению прожитого, саморазвитию, личному усвоению и свидетельству для других о своём жизненном опыте.

Письменная речь может быть могущественной и сокровенной, если сообщает нам нечто стóящее, а не болтает о второстепенном.

Новая ступень развития человечества, не полностью пока осознанная им, — это письменная речь. И не обязательно отдельному человеку дожидаться, пока всё человечество оценит этот эпохальный факт.

Писать — значит называть почти неназываемое.

Писательство — разговор с самим собой, который может быть интересен другому.

Публиковать — это часть культуры пишущего человека: заботиться о судьбе своих детищ.

Кому много есть чего сказать, тот вынужден быть кратким.

Речь — это священнодействие или кощунство, хотя ни того, ни другого можно не замечать.

Простые слова труднее найти, но легче ими поделиться.

Человек пишущий в сравнении с говорящим — всё равно что говорящий в сравнении с немым.

Сохрани сегодняшнее в слове — и оно может остаться навсегда.

Писать как пишется проще всего. Если пишется интересно. Если нет, приходится овладевать писательским мастерством.

Словесное ремесленничество — это писать без любви к тому, о чём пишешь.

Мысль пластична. Записывая, ты лепишь её.

Умение говорить письменно нужно человеку для усиления главных для него направлений жизни и творчества. Описать то, что тебе важно, — значит придать этому новую энергию.

Язык мудрее человека. Правильнее говорить не «он владеет русским языком», а «им владеет русский язык».

Меткое слово попадает в сотни мишеней.

Ограничение себя в объёме и форме того, что собираешься написать, усиливают конкуренцию слов в пользу мысли.

Свидетельство, постижение и фантазия — три главных движущих силы сочинительства.

Язык всегда взаимодействует с мыслью. Слова впитывают мысль и одновременно её формируют.

Когда письменная речь становится чтением, она устраняет расстояния и смыкает эпохи.

Сказать зацеписто важнее, чем правильно и красиво.

Ты напишешь о том, что было. Кто-то узнает об этом только из написанных тобой слов. Вы с событием соавторы. Не ссорься с ним.

Читатель — это кто понимает и переживает, а не кто умеет читать. Пишущий человек — это кто подбирает слова, чтобы выразить своё, а не кто умеет писать.

Язык одновременно и тайна, и откровение. Но лишь для того, кто внимателен к нему и неравнодушен.

От придуманного до написанного — рукой подать. Но рукой подать всё-таки нужно.

Всё, что мы пишем, — наш жизненный опыт в разных упаковках. Ненаписанное — то, чем мы не поделились с человечеством.

Если думаешь, надо писать, чтобы дать вчерашним мыслям встретиться с сегодняшними.

Переживания, выраженные в слове, сами найдут себе сопереживающих.

Родной язык — это конденсат патриотизма.

Непридуманное хочет придуматься. Придуманное — запомниться. Запомненное — написаться. Написанное — прочитаться. Чего захочет прочитанное — сбыться или забыться?..

Придать злодейству героический облик — тоже злодейство. Даже более долгодействующее.

Подумать — примерить — сказать: вот простая схема литературного творчества. Только её надо повторить много-много раз, для каждой фразы.

Наш язык восхитительно неточен. В каждой неточности — новый ракурс смысла, путь к новой метафоре, профилактика окаменевания.

Недоговорённость — развилка смыслов.

Пока ты работаешь над книгой, книга работает над тобой. И не важничай, думая, что твоя работа — главная.

Один из секретов словесной кулинарии в том, чтобы не забывать сдабривать серьёзное улыбчивым.

Записи — это послания самому себе, и они тем интереснее другим, чем меньше для них предназначены.

Писать надо то, что никто, кроме тебя, не напишет.

Ограничения помогают сосредоточиться. Река тоже ограничена берегами — поэтому не превращается в болото.

Писателю полезно уметь сделать из житейского эпизода притчу. Или притчу изобразить как житейский эпизод.

Человека делает писателем читатель.

Знать свойства трав, уметь их собирать и пользоваться ими полезно каждому из нас. Тем более — знать свойства слов, уметь их подбирать и пользоваться ими.

Нужно стараться писать так, чтобы читатель открывал книгу незнакомца, а закрывал книгу друга.

На фото и видео можно снять чудеса и подробности окружающего мира. Для внутренней фото- и видеосъёмки нужна словесная аппаратура.

Если пишешь об интересном тебе по-своему, всегда найдутся те, кому это интересно.

Пишущие извилины развиваются практикой писания и чтения, как мышцы — работой и упражнениями.

Хочешь писать стóящее — пиши о стóящем.

Пока не пишешь о своём главном, остаёшься в роли скупого рыцаря. Даже хуже: твои богатства исчезнут вместе с тобой, даже наследников не будет.

Тот, кому интересно, КАК писать, уже прошёл ступень понимания того, что писать надо.

Старые знакомые и внимательные читатели хороши тем, что перед ними совестно повторяться.

Откуда ты знаешь, кто будет лучшим твоим читателем, если он, может быть, ещё и не родился?..

Красноречие — это умение раскрасить мысли образами, а призывы — убедительностью.

Даже неясно сформулированная мысль может тормошить. Даже филигранная фраза может оказывать тормозящее действие. Всё дело в том, к чему нацелено слово.

Высшее мастерство — это сочетание сказанного слова с несказанным.

Ты-сегодняшний! Напиши себе-завтрашнему.

Краткость — это передача мысли, свободной для додумывания.

Смешно думать, что с помощью слов можно описать те глубины Тайны, с которыми несоизмеримо само наше существование. Но с помощью слов мы можем помочь друг другу расположить себя к тем постижениям, которые могут придти из этих глубин.

Путешествие пишущего человека — это подробности, складывающиеся в образ. Переживания, складывающиеся в приключение. Размышления, складывающиеся в притчу.

К пишущему человеку тянется тот, кто чувствует нестерпимое богатство прожитого и необходимость свидетельствовать о нём. Но по-настоящему только ты сам можешь описать своё.

Письменная речь — это не только особая речь, но и особое думанье. Можно жить и не задумываясь письменно. Но при этом жизнь не дотягивает до своего возможного качества.

Написанное сегодня прокладывает путь тому, что ты сможешь написать завтра.

Надо учиться писать для того, чтобы учиться думать.

Ничто не ново под луною… Кроме того, что должно быть написано на чистом листе бумаги. Иначе — зачем?

Литературное мастерство — выразительность слов. Человеческое мастерство — обнаруживать то, что достойно выразительности.

В дневнике иногда пустоватыми выглядят дни, которые как раз особенно наполнены событиями — так, что и записать было некогда. Но и записать особенно важно. Событийная сила такого дня заслуживает этого.

Записывание — благодарность судьбе и Всевышнему. Это свидетельство, ученичество и сотрудничество.

Сколько бы раз ни возникала мысль в разных веках, каждый автор говорит со своим веком.

Незаписанный день — кандидат на забывание.

Устная речь часто служит для замены реального дела. Письменная — для усиления смысла сделанного.

Ничего не записывающий человек практикует постоянное исчезновение себя, своего прожитого.

Дружба с письменной речью — это внимание к жизни, языку и воображению.

Если моя мысль окажется важной и для тебя, значит она пришла ко мне для нас обоих, и нечестно было бы не записать её.

По мере совершенствования письменная речь отучает от письменной болтовни. Труднее тому, у кого сразу получается складно и выразительно.

Записывать надо ещё и для того, чтобы забывать. Ведь если не забыть — хотя бы частично — подуманное вчера, то труднее думать сегодня по-новому, встретиться с другим предметом мысли, с другим её разворотом. Взгляды всегда нуждаются в обновлении. Но если забыл не записанное, то, скорее всего, потерял его.

Скриптотерапия — оздоровление с помощью письменной речи.

Прежде чем засыпáть, подумай, не хочет ли прожитый день шепнуть тебе ещё кое-что. Прислушайся. Запиши.

Смски, твиты, блоги, комментарии, диалоги в сетях — это массовое обращение к письменной речи. Оно полезно привлечением множества людей к этому эволюционно значимому виду самовыражения. Опасность кроется в девальвации и вульгаризации речи.

Публикация нужна пишущему — как социальному существу — чтобы засвидетельствовать свой внешний и внутренний опыт, чтобы встретиться с реакцией на это свидетельство. Или с отсутствием реакции.

Использовать писательский навык в любой обстановке, которая дарит тебе хотя бы несколько минут свободного времени, — это неиссякаемый ресурс самоосуществления. Не только потому что написаны строки, которых иначе не было бы, но и по направленности этого неожиданного временнóго подарка — к своему призванию, к прообразу личности.

Мыслящий пишущий человек каждый раз решает парадокс: нужно высказать своё самое главное, но самое главное невысказуемо. Вот и думай, что и как написать…

Говоришь в книгах не для того, чтобы меньше осталось нескáзанного, а чтобы приблизиться к несказáнному.

Взаимосвязь и внутреннее родство языков, их органичное сосуществование как проявлений стихии Языка, делают возможным переводческое дело и единство общей культуры человечества. Разговаривая на разных языках, народы (язы́ки) могут общаться и объединять достижения мышления.

Самое главное каждый уносит с собой — тот уровень осмысления жизни, которого он достиг. Спасибо тем, кто сумел оставить творческое отражение этого.

Не стоит надеяться, что кто-то сумеет выразить некую итоговую истину, доступную любому человеку. Каждому доступно лишь то, что удалось прорастить в себе: в почве, которая подготовлена множесвом предшественников.

В какой момент осмысление становится ословлением?.. Одно из чудес письменной речи.

Великое свойство письменной речи в том, что она является особым глубинным молчанием — сосредоточенным и созерцательным.

1-5-2. Искусство

Личностное освоение

Искусство — это мастерская разума улавливающего, опирающегося на поддержку выстраивания. Искусство как творчество раскрывает в нас подобие Творца. Но оно может в духовном плане работать и на созидание, и на разрушение. Для творящего созидающее искусство — это становление. Для воспринимающего — стимул к становлению.

Три соблазна для деятелей искусства: слава, деньги, эгоцентричность. И главный способ преодоления: осуществление личности, стремление к её прообразу.

Искусство для творящего — становление. Для воспринимающего — стимул к становлению. Но для обывателя — просто развлечение.

Искусство — это поиск отражений истины в образах.

Гениальность причастна Тайне. Но рассказать о восприятии Тайны гений может только через своё творчество. Которое тоже таинственно.

Поделиться с другим своим непосредственным опытом непросто, ведь ощущения и переживания могут дойти до него лишь по мостикам словесных, изобразительных или музыкальных образов. Так что приходится специализироваться.

Эпоху спустя, люди будут воспринимать наш шоу-бизнес как римские зрелища, ублажающие толпу, с гладиаторами и дикими зверями.

Две силы формируют искусство: творчество и восприятие творчества.

Интерпретация похожа на понимание и потому часто подменяет его. Их различие в подходе. Понимание — это попытка войти в мир другого, вникнуть в его язык. Интерпретация переводит то, с чем встретился, на язык своего мира.

Исполнительское искусство — это помощь в усвоении исполняемого плюс интерпретация. Именно интерпретация реализует в этой сфере творческую личность, хотя иногда говорят о понимании. Искусствоведение же, в свою очередь, даёт предпосылки для понимания и усвоения, но не более того.

Искусство просторно. В нём всегда найдётся место для тебя и твоей творческой самобытности.

Актёрское искусство — одно из самых опасных для личности. Примеривание многих индивидуальностей, воплощение их на сцене или съёмочной площадке уводит от работы по становлению себя самого. Сценические маски не могут не оставлять следа в душе.

У искусства два созвучных внутренних врага: искусственность и искусительность.

Слабость кинематографа в том, что он не успевает углубиться в смысл. Многие фильмы даже не претендуют на это. Некоторые гордятся тем, что в них «есть мысль». Но приближение к смыслу — это нечто совсем иное. Кино слишком многоличностно по структуре создания. А углубляться в смысл можно лишь в одиночку, даже если используешь путь, пройденный другими.

Искусство не сводится к свободе самовыражения. Оно начинается со свободы видеть гениальность Замысла и позволяет по-своему делиться этим виденьем с другими.

Искусство — это постоянно действующий экзамен на тему «Сотвори мир по-своему». Человек — творец по Замыслу — на этом экзамене проявляет своё постижение мира.

Массовое искусство, поп-культура — это наркотик для толпы. Развлечение тех, у кого нет стремления развиваться, если это не повышает их благосостояние.

Простейшее, что может искусство, — развлекать. А вот тормошащая способность искусства — в том, чтобы побудить задуматься, присмотреться к смыслу. Важнейшее, что может искусство, — заразить человека самостоятельным творческим стремлением.

Зарабатывать на жизнь искусством — это жизненный лабиринт, где за каждым поворотом творческого человека подстерегают опасности, угрожающие или заработку, или творчеству.

Прикладное искусство — вплоть до самых обычных изделий повседневного быта — значительно своим живым взаимодействием с человеком. Оно рядом, оно ощущаемо и осязаемо. Оно может ненавязчиво и ободряюще попасть в луч моего внимания, когда я нуждаюсь в простом взаимодействии с вещным миром.

Искусство делает человека частью человечества через ту эстафету восприятий и чувствований, которая состоит в передаче выраженного воспринимающему.

В чём-то каждый вид искусства представляет собой искусственную сферу бытия. Условности, правила, каноны… Но в чём-то искусство — более естественный способ бытия, чем повседневная жизнь. Ведь оно ведёт нас к тем основам жизни, с которыми не так-то просто соприкоснуться. Оно позволяет нам ощутить ту гармонию, на которую способно бытие, но до которой обыденная земная жизнь не дотягивает.

Каждый вид искусства увлекает нас своим углублением в Тайну. И хотя у разных искусств разные направления, они там, в Тайне, каким-то образом встречаются.

У искусства немало тупиков, в которые можно попасть, если не следить за своим внутренним миром. Каждый такой тупик связан с оторванностью от какого-то из главных чувств. И беда тут не в искусстве, а в разрыве или неразвитости внутренних связей государства чувств.

Работа актёра — в буквальном смысле слова самоотверженная. Ведь она вынуждает на время отвергать свою личность ради чужой, оставляя только то, что пригодится режиссёру. И не так-то просто отчистить своё от наслоений роли.

Через создаваемые искусством образы мы получаем особые возможности осознать и оживить некоторые из прошлых переживаний, найти выражение для своих чувств, созвучие каким-то эмоциям. Более того, искусство способно создавать импульсы для новых переживаний.

Полезно развивать душу через всякое искусство — и особенно любить то, через которое развиваешься стремительнее.

1-5-3. Жизнетворчество

Живопись поведением по ситуациям и отношениям

Сама жизнь в целом — материал для творческого самовыражения. Кроме художественного творчества, возможно творчество социальное, поведенческое, творчество подвига и самоотдачи, другие его виды. В этом проявляется само качество жизни.

Творчество — это не обязательно те или иные виды искусства. Это может быть и сама жизнь человека: его поступки, отношения с другими людьми, с обществом, со Всевышним. Было бы стремление.

Социальное творчество необходимо для общества. Но оно сосредотачивается в конкретных людях, и от каждого из нас зависит, что совершишь на этом пути.

Жизнетворчество — это возможность направить свою творческую энергию на любую частицу жизни, с которой имеешь дело.

Нужно остерегаться использования тёмных способов творчески-жизненного поведения (обман, насилие, жесткость) во имя целей, которые посчитал благими.

Мир потенциально прекрасен. Но раскрывать его красоту — своим взглядом, своим сердцем, своим разумом — доверено тебе самому. Будь благодарен тем, кто помогает тебе в этом. Старайся и сам помочь, кому можешь.

Быть спутником жизни бурно-творческого человека — это тоже творчество. Но не причина избегать самостоятельной творческой жизни. Напротив, творца лучше понимает тот, кто сам умеет быть творцом.

Не сдавайся бездарности! Сдавайся таланту.

Смысл благополучия и удачливости в том, чтобы применить их на благо жизни в целом, не только своей.

Надо уметь подставляться под тормошение.

Популярность важна не сама по себе, а чтобы с тем, что ты делаешь, мог встретиться тот, кому это нужно.

К какой творческой сфере ни обратись, всюду найдётся выразительная метафора для жизни как творчества. Написать книгу своей жизни, нарисовать её картину — именно в смысле образа прожитого, а не конкретного произведения.

Каждая сердечная улыбка, каждый искренний отклик на переживание другого человека, каждый поступок ради кого-то без особых причин и эгоистических примесей — всё это искры жизни как творчества, оживляющие узор твоего призвания, каким бы оно ни было.

Даже у самой нетворческой личности (например, в художественном понимании творчества) существуют разновидные возможности жизненного творчества. Любовь, верность, самоотверженность, заботливость, трудолюбие… Да и многие другие средства возможны для создания судьбы, достойной легенды.

Что важнее для выступающего — собрать огромный зал незнакомой ему публики или небольшой круг тех, кто ценит его и чутко отзывается на сказанное?..

Что важнее — собрать деньги или понимание?

Жизнетворчество это не то, о чём говорят: «Вся его жизнь — в искусстве». Это творчество может быть вне искусства в обычном понимании слова. Человек искусства может использовать творческое мастерство как одно из средств воздействия на окружение, как важный элемент своего человеческого поведения, направленного собственно на жизнетворчество.

Для человека искусства жизнетворчество — это не его творчество в сфере искусства, а как раз всё остальное.

В отличие от живописи, краски жизнетворчества повсюду, а холстом готов служить каждый новый день. В отличие от литературы, жизнетворчество подбирает не столько слова, сколько поступки. В отличие от танца, чуткими должны быть любые действия, а не только движения тела…

Жизнетворчество — это не только творчество из материала жизненных обстоятельств, но и творчество жизнью. Своей собственной жизнью.

Погибнуть, спасая другого, — высший акт жизнетворчества, сколь ни был бы он трагичен. Но спасти другого, не погибнув, — творчество такого же масштаба. А спасать человека случается не только от физической смерти.

Многие виды творчества, особенно в искусстве, направлены на выражение себя. Хорошо, когда результат может помочь другим. Но жизнетворчество может быть обращено непосредственно на помощь другому. Иногда к этому подталкивает необходимость — как при уходе за больным родственником. Но от меня зависит, смогу ли я наполнить эту необходимость творчеством. Важно, что твоё поведение может быть вынужденным и тягостным — или добровольным и радостным.

Любая созидательная работа может быть проникнута жизнетворчеством, а в особых случаях даже работа разрушительная. Если человек берёт в руки оружие, чтобы защитить своих близких от враждебного нападения, он вынужден причинять вред нападающим и разрушать их агрессивные возможности, но это вместе с тем — жизнетворчество. Защита тех, за кого отвечаешь вплоть до самопожертвования.

Влюблённый быстро овладевает жизнетворчеством — в поисках путей к сердцу избранницы. Но по-настоящему приходит к такому творчеству человек любящий, когда старается внести радость в каждый день общей жизни.

Любой человек, не чурающийся домашней работы, знает, что такое жизнетворчество. Знает по делам, которые за этим стоят. Поддерживать чистоту и тот порядок, в котором видишь смысл, делать быт более пригодным для бытования, дружелюбным человеку — один из распространённых видов этого творчества. И красками для него становятся не только технические подробности ведения хозяйства, но и связанные с ними взаимоотношения в семье, и само настроение, с которым всё это осуществляешь.

Любой человек, у которого есть домашний питомец, знает, что такое жизнетворчество — ведь он ежедневно поддерживает загадочную жизнь, не похожую на собственную. Но и домашний питомец по-своему занят жизнетворчеством, общаясь с человеком.

Творческие неудачи случаются и в искусстве, и в жизнетворчестве. Их важно осознавать, чтобы далее суметь выбрать верное направление. Но в жизнетворчестве чаще, чем в искусстве, возникает соблазн списать неудачу на счёт другого человека или обстоятельств жизни. Примером может служить развод — очевидная неудача в деле создания семьи, которую всегда хочется объяснить как стечение обстоятельств или вменить в вину другому. Но есть ли в этих самооправданиях польза для дальнейшего жизнетворчества?

Всякое волонтёрство — жизнетворчество, если занято созиданием, помощью, спасением…

Поведенческие импровизации, энергетически подпитывающие и тормошащие окружающих, — удивительный вид жизнетворчества. Если человеку это свойственно, его называют заводилой или душой компании. Он может играть роль пассионария в социальной жизни, а может стать шутом, совмещающим дурачества с провокативными намёками. Или оставаться кем угодно, внося в общение элементы бодрящей неожиданности для тех, кто рядом.

Педагогика может быть профессией, но может быть и просто жизнетворчеством (и его элементы использует всякий настоящий педагог-профессионал). Всякую нашу делёжку с ребёнком, да и просто с другим человеком, своими навыками, опытом и представлениями о мире можно отнести к жизнетворчеству. При условии, что делёжка эта происходит ненавязчиво, увлекательно, со взаимной заинтересованностью и без тайной эгоцентрической мотивации.

Естественное веселье молодит. Искусственное старит.

Материальная благодарность может быть всего лишь отзвуком сердечной. Или — увы — её заменой.

К жизнетворчеству естественно отнести, в первую очередь, всё, что связано с осуществлением своего призвания. А если призвание ещё не найдено с полной уверенностью, то жизнетворчеством становятся сами его поиски. То есть примеривание любого дела к этой ключевой для человека роли. Это означает заниматься им так, словно уже убедился, что именно оно твоё призвание: со всей душой и со всем рвением.

Глава 1—6. Восхождение по возрастам

1-6-1. Обучение у внешнего мира

Питающая среда для текущего возраста

Наиболее интенсивно и наглядно идёт обучение у внешнего мира в детстве. В отрочестве оно принимает более целенаправленный характер. Юность — время перехода к саморазвитию. Дальнейшее определяется стремлениями человека больше, чем возрастом. Качество и скорость зависят от него самого.

Опыт постижения лучше опыта претерпевания. Учись у происходящего. Жизнь учит того, кто учится.

У внешнего мира учишься в том или ином возрасте, прежде всего, тем вещам, к которым располагают судьба и собирание личности. И тому, о чём недостаточно позаботился в предшествующих возрастах. Внешнее — учитель внутреннего.

В детстве человек учится у вещей и ситуаций, овладевает такими важными навыками, как язык и чтение, осваивает собственное тело и практическую психологию отношений. Много интересного!

В отрочестве обучение у внешнего мира принимает всё более целенаправленный характер. Уже на этом возрастном этапе человек может ориентироваться на саморазвитие. Но пока это непросто — в силу постоянного изменения физического и душевного организма. Иногда развитие со стороны направляют в жёсткое русло, формируя призвание, не всегда основанное на личностном выборе.

Юность — наиболее естественное время перехода к саморазвитию. А значит — к повышению внимания к жизни и углублению дружбы с ней.

Дальнейшее обучение у внешнего мира определяется стремлениями человека намного больше, чем возрастом. Поэтому физический и душевный возраста могут всё сильнее расходиться. Начинаются постоянные занятия в школе личностного становления, если мы от них не увиливаем.

Внешний мир предоставляет человеку живых учителей и авторов прошлых времён, а также и разнообразные обучающие тренинги жизненных ситуаций. Но качество и скорость обучения зависят от самого человека.

Обучение у внешнего мира — это готовность в любой момент включиться в занятие, не дожидаясь звонка на урок. Это свойство осваивать предложенное, но не приспосабливаться к изменению внешних обстоятельств, а измененять обстоятельства внутреннего мира.

Обучение — это замена удивления — пониманием, а порывов души — навыками тела. Путь от разъяснения принципов к освоению частностей. Это тренажёрный зал знания или мастерства. А главное — усвоение способа осуществления способностей.

Условия, в которых живёшь, надо или выбирать, или создавать. Или смиряться, хотя это самый слабый вариант.

Упрощать человека в своём восприятии, уплощать его, примитивизировать — значит населять свой мир карикатурами вместо людей.

Ответственность — это родство с внешним миром. Выдавая себя лишь за наблюдателя, отрекаешься от этого родства.

Считать мир своим или просто местом общего пользования — это выбор между ответственностью и потребительством.

Хотеть что-то изменить в своём прошлом — это признаться, что прогулял урок.

Несчастье чужим не бывает. Ведь оно всегда происходит в твоём мире.

Возможна ли примирённость с собой без примирённости с миром?

Чужой мир раздражает, если не находишь ему места в своём мире.

Главный твой отклик на услышанное или увиденное, на прочитанное или пережитое — твоя жизнь.

Вещь, оказавшаяся не на месте, ждёт твоей помощи. Чтобы потом, на своём месте, помочь тебе.

«Дали бы мне ещё одну жизнь, я бы прожил её совсем по-другому!..».

Но каждый день жизни — это своего рода жизнь; и сколько нам их дадено!.. Проживи сегодняшний день по-другому, чем вчерашний.

Человечество может прожить без любого из людей. Но значение для него имеет каждый.

Чужое мнение полезно, если ты независим от него. Оно опасно, если зависим. И бесполезно, если тот, кто его высказывает, зависим от тебя.

Личность влияет на лик своего окружения. Если окружение способно воспринять личность.

Мой собственный жизненный опыт ограничен и однообразен, потому что он всего лишь мой. Благодаря опыту других людей, я участник жизни человечества.

Дав — проходи. Не застывай в умилении от собственного деяния.

Нет слова «прибогачиваться», потому что каждый безмерно богат. Если он не осознаёт этого, то начинает прибедняться.

Вещи — существа незлобивые, если мы не заражаем их своей озлобленностью.

Говорить «Я от этого ничего не получаю» — странно. Человек получает своё от каждого дела, которым занят. От бескорыстного — больше, чем от оплачиваемого.

Присмотрись к миру, прислушайся к нему, при-вдумайся… Чтобы понять его и себя в нём.

Запах возможностей привлекает к человеку тех, кто учуял в нём свой шанс.

Не отдавай себя тем, кто не знает, для чего ты.

Любая неприятность может угнетать, а может умудрять. Даже капусту квасят под гнётом, чтобы была вкуснее.

Высокомерие — это уверенность, что ты являешься наилучшей меркой для другого человека.

Человек обживает всякое пространство, куда попадает. А пространство обживает человека.

Можно облегчать жизнь другому человеку, можно затруднять её, а можно наполнять смыслом и облегчение, и затруднение.

Прежде чем любить ближнего своего, нужно научиться самому быть для него ближним, а не дальним или отдалённым.

Каждый человек достоин твоего восхищения и сочувствия. Восхищения — потому что в нём скрыты два неповторимых мира, с их прошлым, настоящим и будущим. Сочувствия — потому что без боли и страдания, в прошлом, настоящем или будущем не обходится ни один человек.

Вокруг великое множество молчаливых учителей. Увядающий цветок учит обретению новой красоты. Пасмурный день — созданию собственного солнечного настроения. Беспорядок в комнате — возможности борьбы с хаосом. Тишина — задумчивости. Шум — сосредоточению на том, что для тебя важно…

Прошлое ничуть не менее таинственно, чем будущее. В будущем тайной является течение грядущих событий. В прошлом, где события достаточно известны, тайной пронизано течение их смысла.

Нераскрывшиеся люди, не нашедшие своего призвания, тормозят социальную жизнь не только тем, что пробуксовывают сами. Они часто склонны притормаживать тех, кто вызывающе контрастирует с ними своим самоосуществлением.

Болезненность урока судьбы нередко связана с тем, что недостаточно усвоены предыдущие уроки.

Желание понять мир не должно опережать умение принять его. Чтобы не походить нам на малолетнего исследователя, готового оторвать мухе лапки, чтобы понять, так ли уж они ей необходимы.

С возрастом мы учимся узелковому письму событий.

Обучающий смысл — вот что одухотворяет каждую ситуацию, с которой нас сводит судьба. Если мы прикладываем недостаточно усилий, чтобы уловить этот смысл, жизнь кажется нам полной случайностей и хаоса.

Представь, что завтра наступит пора жестоких лишений — и порадуйся всему, чего ещё не лишён.

Не себя к окружению надо приспосабливать, а окружение подбирать — под того себя, кем хочешь становиться.

Энергия недовольства другими, обращённая на внутреннее созидание, очень полезна. Происходит незаметное чудо преображения негатива в позитив.

Золотая середина (сбалансированность) и серая середина (среднячество) это разные середины, иногде даже противоположные.

Каждое твоё испытание — это звонок тебе на урок.

1-6-2. Обучение во внутреннем мире

Развитие возрастного самоосознания

В детстве обучение во внутреннем мире смутно и таинственно. В отрочестве и молодости крепнет осознанность жизни. Постепенно формируется ответственность за себя в ней, этому учат разум и чувства. Важно раскрыть душу к верхним уровням смысла, осмыслить тайну перехода в иномирье.

Не прогуливай уроки самопознания. Внутри себя есть чему поучиться.

Обучение во внутреннем мире — это путь от арифметики ощущений и азбуки переживаний к предметам, преподаваемым главными чувствами, и к методам разумного увязывания.

Внутренний мир — это небывалая страна в твоём личном распоряжении.

Человеку полезно одиночество, но вредно быть одиноким.

Тело полно подсказок. Душа — откровений.

Стыдно быть домоседом во внутреннем мире. Он создан для путешествий!

Внешний мир — инструмент для работы над внутренним. Внутренний мир — материал для одушевления внешнего.

Жизнь в своём внутреннем мире — это не всегда одиночество, хотя и располагает человека к независимости от других миров. И некоторым людям такой человек может оказаться очень нужен: как воплощение душевной устойчивости.

Залежи полезных ископаемых внутреннего мира неисчерпаемы. Было бы желание искать и чéрпать.

Главное, что надо накопить с годами, — умение управляться с накопленным.

На одну внешнюю погоду у человека приходится несколько внутренних: телесная, эмоциональная, умственная, душевная, духовная…

Мы привыкли связывать обучение с чем-то внешним. Но одна из необходимейших составляющих обучения — это внимание к урокам собственного внутреннего мира.

Дружба и дружелюбие, любовь и доброжелательность, мудрость и философичность… Многие противопоставления означают не «хорошо» и «плохо», а «глубоко» или «поверху».

Обучение во внутреннем мире не связано с возрастом напрямую, но зависит от твоего отношения к нему. Если видишь возраст ведущим вниз, то и учиться вроде уже незачем. Если вверх — то насущность обучения усиливается.

Слово «обучение» двусторонне по смыслу. Во внутреннем мире ты и учитель, и ученик. Ты и наблюдатель, и предмет наблюдения. Всякие переживания, всякая рефлексия относятся к обучению. Но главную роль играют две решимости: решимость научить себя наиболее важным вещам и решимость им научиться.

Обучение во внутреннем мире — это не обучение переживаниям. Как раз переживания и являются инструментами обучения, само же оно направлено на жизнь во внешнем мире и на участие в его осуществлении, а тем самым и в осуществлении себя.

Внешнее обучение может проходит через внутренний мир, но не развивать его. Это своего рода дрессировка: цепочка внешних воздействий, формирующих навыки внешнего поведения в ответ на внешние сигналы.

Обучение во внутреннем мире основано на личном усвоении и ведёт к саморазвитию, к возникновению новых и углублению прежних внутренних качеств.

Обучение во внутреннем мире особенно важно потому, что оно относится к развитию умения управляться со своим внутренним хозяйством. В том числе с теми факторами, которые этому мешают: с инертностью (иногда её можно назвать просто ленью), с предпочтением увлечений развлечениям, с самозацикленностью эгоцентризма, и со всяким таким.

В путешествиях человек учится многому. Может быть, даже более важным вещам, чем в институте. Ещё больше пользы от внутренних путешествий, поскольку там встречаешься непременно с тем, что имеет особое значение для тебя.

Всем известно, что мы учимся на ошибках. Впрочем, мы учимся и на удачах, и… Но есть ли вообще что-то в нашей жизни, на чём мы не можем учиться?.. Загвоздка в том, что мы можем также НЕ учиться, и этой возможностью пользуемся довольно часто.

Чтобы учиться во внешнем мире, надо подготовить к этому внутренний мир, сделать его ухватистым по отношению к урокам внешнего мира. Ведь они пройдут, а следующие им уроки внутреннего мира только начнут разворачиваться.

Обучение во внутреннем мире идёт в безостановочном режиме, днём и ночью. Вот часто ли мы присутствуем на уроке? Стремимся ли освоить тот материал, который нам адресован? Задаём ли дополнительные вопросы?..

Если говорить об усвоении — пищи или знаний — то оно и невозможно иначе как внутри организма или сознания. К чему же тогда говорить об обучении во внутреннем мире? Но такое обучение и является переходом от присутствия знаний во внутреннем мире к их усвоению. Ведь мы знаем, что эрудиция — это нечто иное, чем собственный взгляд на мир. Приобретение знаний ещё не означает их увязывание с собственным строем представлений о жизни. То есть даже тому, что знаешь, ещё нужно научиться, сделать это знание органической частью себя.

Сила внутреннего мира в том, что он сквозной. Он открыт и внешним впечатлениям, и, с другой стороны, через светящую сущность, открыт к Тайне. Поэтому внутреннее обучение — это не варка интеллекта в закрытом котелке, а путь, в который вливаются извне тропинки восприятий и который уводит в таинственную даль.

Обучение во внутреннем мире — это конкретизация личностного усвоения. Осматривание: чем можно способствовать усвоению, а в чём оно может пробуксовывать.

Скоротечность человеческой жизни — это иллюзия, вызванная недостаточным вниманием к самоценности каждого прожитого мгновения.

Сознательное обучение во внутреннем мире — это стремление разобраться в себе и улучшить своё внутреннее обустройство. Учебных дисциплин тут множество, только успевай выбирать те, каким собираешься овладевать. Кстати, сам опыт саморазвития становится одной из таких дисциплин. Внимание к нему, к его удачам и неудачам, позволяет эффективнее развиваться дальше.

Отдельным и очень важным предметом в школе внутреннего мира являются уроки совести. Правда, многое зависит от внимания к преподавательнице-совести и желания что-то усвоить. Уроки можно прогуливать, а учителя игнорировать, но в данном случае это чревато душевной деградацией. Можно без толку мучаться на этих уроках, если беспокоит лишь собственный дискомфорт, а не смысл, к которому тебя подталкивают.

Невежество проявляет себя в невежливости, самоуверенности и неблагодарности.

Есть у нас учебная дисциплина, которую мы избегаем осваивать из-за того, что всячески сторонимся самой обозначенной темы. Это осмысление смерти. Тема эта не является столь мрачной, как это может представляться. Напротив, без неё невозможен полноценный жизнеутверждающий взгляд на мир. Ведь внимание не должно утыкаться в смерть саму по себе, а использовать её как ключ к смыслу жизни.

Один из предметов внутреннего обучения носит особенно светлый и радостный характер. Но именно поэтому он может показаться не очень серьёзным. Разумеется, это не так. Речь о тех уроках, которые преподаёт нам надежда, а они охватывают все ракурсы нашей жизни. На уроках надежды мы учимся видеть её свет во всём, с чем имеем дело. Учимся надеяться не на авось, а на смысл, на его верхние уровни. Не будем же пренебрегать этой замечательной тематикой!..

1-6-3. Старшесть

Достойная замена старости

Старшесть — это этап развития на высоте возраста: состояние духа, которое можно противопоставить старости, возрастному угасанию. Приближение к жизненной вершине — как основа для освоения смысла пройденного.

Незачем становиться старым. Лучше быть старшим.

Представление о старости нуждается в переосмыслении! Смысл заключительных этапов жизни не в увядании и угасании, которое постепенно приходит на смену расцвету сил и внешних возможностей, а в подъёме на возрастную вершину, с которой лучше видна жизнь в целом и смысловые линии судеб.

Старшесть — это этап развития, в отличие от старости, этапа расставания с прожитым.

Приближение к жизненной вершине –это время для осознания прожитой жизни как цельной картины. Всё более актуальна подготовка к иномирью, всё важнее переход от душевного к духовному.

Старшесть — это прежде всего умение противостоять старости, время повышенного внимания к сохранению и земной жизни, и послеземной.

Старение — это усиливающаяся энтропия тела, обременительная для земной жизни, но подготавливающая душу к вечности. Это допивание жизни всё более мелкими глотками, ходьба по утоньшающемуся канату. Старение — это урок утраты значения телесного перед душевным и духовным.

Старение это плата за приближение к вечности — увечностью. Вместе с тем старость — наша защита от бурных эмоций молодости и амбициозных намерений зрелости. Это непростая проверка нажитых качеств души.

Старший — ледокол возраста, штурмующий впереди нашу общую трассу.

Стоит заранее заботиться о формировании привычек и навыков, ориентированных на предстоящие возрастные этапы. Приучать себя и других к сосредоточенности на положительных свойствах старшести, а не на тяготах старости.

Старение — это восхождение. Внизу остаётся прошлое, и ты взбираешься по годам всё выше. Это трудно телу, но спросите у альпинистов, легко ли им. А впереди — твоя вершина, с которой предстоит взлететь душе.

Потеря красоты? Да, физической, чтобы перенести внимание на красоту душевную. Старческое слабоумие? Да, бывает и ослабление ума, чтобы не такими тугими были его путы, когда сможет по-новому вздохнуть душа.

Социальное отношение к старости (как и к инвалидности) должно выражаться не столько в опеке, сколько в предоставлении возможностей.

Верные представления о старости и о старшести необходимо получить уже в юности, чтобы не дожидаться старения, а готовиться к нему. Чтобы соразмерить свою сегодняшнюю жизнь со своей жизнью в целом. Чтобы верно ориентироваться в предстоящих возрастах. Чтобы заранее запастись тем, что улучшает жизнь в любом возрасте и становится всё важнее во второй половине жизни.

Творчество во всём и душевный мир при любых обстоятельствах — вот две опоры старшести.

Старость противится новому. Старшесть поддерживает его сопоставлением с неизменным.

Превратить начало старения в старт нового отношения к жизни и смерти — это и есть старшесть.

Одно дело — молодиться, стараться казаться моложе, чем ты есть. Другое — держать достоинство возраста.

Возраст не зря снижает твою двигательную активность. Это намёк на необходимость повышения активности внутренней.

Вечерний возраст означает приближение ночи, а значит и завтрашней жизни.

Старшесть — не главенство, которое больше свойственно старости. Не авторитарность, но авторитет.

Если человек сражается с возрастом, чтобы непременно сохранить свои прежние возможности, это может мешать ему обретать новые. Это и есть старость.

Старость — приближение к уходу. Старшесть — к переходу.

Естественно в старшести радоваться каждому очередному году жизни, как очередной взятой высоте. А в старости естественнее охать над каждым очередным годом, как над дополнительной ношей тягот, как над приближением к расставанию с жизнью.

Не бойся слова «старость». Будь таким, чтобы оно тебя боялось.

«Старший» подразумевает взаимополезное соотношение возрастов. Старший и младший нужны друг другу.

Старший или старшая — это те, кому удалось не стать стариком или старухой.

Старость смакует прожитое или горюет о нём. Старшесть всегда продолжает учиться у своего прошлого.

Старшему легче быть в одиночестве. Если он старший, а не старик.

Человек старший несёт в себе и своё одиночество, и свой круг общения. Реальное общение — лишь пополнение запасов.

Противостоять старению — это естественно. Неестественно делать вид, что оно отсутствует. Или ненавидеть его.

Старение может стать подъёмом или спуском, это зависит от тебя. Спуск в старость или подъём в старшесть — выбор, стоящий перед каждым.

Не долголетие нужно человеку, а полнолетие — стремление наполнить жизнь смыслом своего призвания.

В начале жизни замечаешь судьбы людей своего мира как данность. Постепенно восприятие углубляется, особенно когда становишься старшим, когда прослеживаешь жизни, начинавшиеся у тебя на глазах, когда видишь завершение многих земных странствий. Тогда образы судеб становятся объёмными и выразительными.

Старость — это ластик, сглаживающий индивидуальные особенности человека. Старшесть — резец, ваяющий на лице его личностные свойства.

То, что снизу, со стороны меньшего возраста, кажется пониженной живостью, осознаётся старшестью как активность преодоления нарастающих телесных стеснений.

Старость — это болезнь, а старшесть — возраст.

Старшесть с повышением возраста всё меньше проявляет инициативу в отношениях. Её всё больше интересует возможность передать освоенное тому, кто проявляет готовность к этому.

Младшим тоже надо уметь быть. Младшесть — это уважение, инициативность и терпение по отношению к старшести.

Одиночество старости — унылое. Это одиночество заброшенности и угасания. Одиночество старшести — внимательное, впитывающее знаки судьбы.

Считается иногда, что с возрастом, слабея, человек склоняется к религии как необходимой ему, по слабости, опоре. Но гораздо важнее то, что с возрастом усиливается понимание себя и происходит освобождение от многих иллюзий. Это куда более сильные предпосылки к вере в Высшее.

Чтобы входить в старшесть естественно, к этому нужно готовиться задолго до начала старения. Тогда старость будет невозможным для тебя состоянием.

Зажиточность вредит стареющему человеку, располагая к иллюзии сохраняющейся значимости его тела, поскольку аура достатка маскирует обветшание организма.

Старик — это своего рода инвалид. Старший — своего рода мудрец.

Мы наблюдаем старческую деменцию, но слабо представляем себе, что она может сопровождаться развитием иного сознания. Ослаблению связей с земным миром может сопутствовать усиление восприятия, обращённого к иномирью.

Возраст страшен тому, кто находится в слишком тесной комнатке индивидуальности — как кэрролловская Алиса, не помещавшаяся в кроличьем домике. Расширяй свой внутренний мир заранее!

Старое дерево всегда красиво, даже то, которое можно назвать уродливым. Потому что дерево, прошедшее жизненный цикл, заведомо себя осуществило. Красив и старый человек — если он не изуродовал свою жизнь, а вместе с ней и свой облик.

Каждый старший с возрастом всё больше уходит в одиночество. Дело в нарастающем отстранении от других внутренних миров. Старшему всё важнее побыть в себе, поближе к своей светящей сущности…

Старость — наименее знакомый человечеству возраст. До этого возраста доживают далеко не все люди. Почти ни у кого старость не является предметом воспоминаний, когда её легче осмысливать. А расхожее мнение считает старость угасанием, дорогой под гору, к могиле. Тем важнее осознать значение полноценной старшести.

Старшесть — не просто осознание возраста, а осознание его подъёмной, одузотворяющей силы.

Соблазн старости: пользоваться возрастом как инструментом возбуждения у окружающих сочувствия, желания помочь.

Достоинство старшести: стремление своими душевными усилиями максимально компенсировать свои возрастные слабости.

Стоит помнить, что прошедшие дни и часы не вычитаются из жизни, а складываются с ней.

Старшему легче общаться с малышом: ведь от того исходит непостижимое обаяние вечного бытия души и Замысла о земном прообразе личности.

Уход старших позволяет взрослеть тем, для кого они были старшими, перенимать на себя ответственность старшинства.

Старшесть — это возрастное становление сообой.

Когда человек в преклонном возрасте становится беспомощным и забывчивым, нуждается в уходе как ребёнок, это не означает, что душа его деградирует. Смысл его физических метаморфоз — в переносе внимания с житейской сферы на внутреннюю, тайную для нас. Мы воспринимаем лишь телесно-мозговые явления его жизни. Он кажется впавшим в детство, в слабоумие, даже в маразм — но все внешние житейские проблемы и трудности, нахлынувшие на него и его близких, могут быть непростым испытанием, «скорбями души» перед грядущим смертным переходом, близок он или далёк.

Чувство супружеской любви изменяется в процессе старения — и само по себе, и вместе с ответным чувством. Значительнее становится душевная роль чувства.

Изменение взаимного чувства побуждает — как и в прежних возрастах — к борьбе за взаимность. Только средства борьбы уже другие, требующие глубинного понимания и постоянного смягчения взаимных возрастных вспышек.

Великолепен возраст старшести, когда откладывать некуда! Когда всё нужно делать сейчас, потому что это «сейчас», это вечностное мгновение, вбирает тебя всего, с твоим прошлым и будущим.

В старшести каждый новый день заслуживает восхищения и насыщенного проживания. Иногда говорят, что надо прожить его так, будто он последний. Но не стоит имитировать то, что не нам решать. Лучше относиться к теперешнему дню земной жизни как к дополнительному дару. Ведь вот он — в твоих руках! Распорядись им достойно.

Глава 1—7. Человек в человечестве

1-7-1. Чувство социальности

Нить, соединяющая с человечеством

Социальное чувство — это отношение к обществу и к людям, играющим в нём ту или иную роль. Оно может быть направлено на группу людей или на организацию, соединяет человека и с человечеством в целом.

Общество — нечто большее, чем совокупность людей, но один человек — нечто более глубокое, чем любое общество.

Чувство социальности — это живой ключ, питающий ту общественную идеологию, которая укореняется в человеке. Это переживательная способность ощущать себя индивидуально обособленным от других и в то же время коллективно соединённым с ними.

Социальное чувство — это постоянное ощущение принадлежности к той общности, которую считаешь своей. Это домкрат, поднимающий человека над собственной индивидуальностью.

Чтобы пообщаться с воробьём, не надо чирикать. Надо насыпать ему крошек. Он поймёт.

Свободомыслие встречается гораздо реже, чем декларируется. На одного свободомыслящего приходятся сотни свободнобезмыслящих.

Чувство прекрасного в преломлении социального чувства ведёт к утопизму.

Родина начинается с хозяйственного взгляда вокруг и готовности приложить руки к тому, что стоит предпринять для улучшения окружающей жизни.

Социальное чувство может обезличивать окружающих, превращать их в абстрактные контуры, соответствующие твоим идеям или переживаниям. Но оно же приковывает внимание к личностям пассионарного типа, которые представляются воплощением того, что переживаешь по отношению к обществу.

Чувство социальности — важная сила и для понимания метафоры парных миров, и для её преодоления. Оно позволяет надеяться на прообраз мира, охватывающий нас своим смысловым полем.

Социальность — это не только отношения с людьми и обществом. Это ещё участие в жизни ноосферы, в деятельности Мы-разума. Всякое творчество включает нас в эту общность переживаний и идей, в круг культуры человечества.

Растворяюсь ли я в общественной жизни, или просто погружаюсь в неё по мере своих возможностей, или стремлюсь к обособленности своего существования — всё это проявления моего социального чувства.

Патриотизм — это стремление видеть свою страну лучше, чем её сделали власти. Но правители видят в стране лишь оболочку для своего могущества и уверены, что вкус патриотизма — в них, в персонифицированной начинке.

Гражданская готовность — это способность сказать уверенное «да» или «нет» по главным вопросам политической жизни, даже если тебя разбудят среди ночи.

Свобода и диссидентство могут казаться похожими до совпадения. Но это, по сути, — противоположные состояния.

Можно назвать чувство социальности — социальным чувством. Но это чувство не принадлежит социуму, это личное переживание. Конечно, общество старается его направить в то или иное русло и даже стандартизировать. Но человек отвечает за него сам: это часть его души.

Чувство социальности не обязательно обозначает высокую степень гражданственности или коммуникабельности. Асоциальность — тоже разновидность этого чувства. Оно просто объединяет в себе разные стороны взаимоотношений с социумом, выходящих за пределы отношений с конкретными людьми.

Самое очевидное проявление чувства социальности — солидарность. Не стадное чувство присоединения к толпе, а единочувствие с теми, кто испытывает то же, что и ты, выбирая соттветствующий способ поведения.

Чувству социальности естественно выходить за рамки стадности, инстинктивного, животного коллективизма. Но нужно ещё побороть притяжение идеологии, избежать социально-пропагандистского зомбирования. Тогда это по-настоящему личностное чувство.

Чувство социальности — это прежде всего внимание к социуму, заинтересованность в нём. И участие в становлении социума — по мере постижения Замысла о нём.

Асоциальность — одно из проявлений чувства социальности: отторжение от себя социальных связей и контактов или просто отсутствие потребности в них. Этот особый настрой имеет свои социальные и психофизиологические корни. За исключением особых случаев, он не бывает абсолютным, лишь ослабляя социальные связи, но не уничтожая их полностью. Так что речь скорее о своеобразии социального чувства.

Чувство социальности — не чувство стадности. Оно проявляется и в ощущениях общности, и в поисках новых общностей, и в расхождениях с инертной массой, и в помощи по развитию тем, кто в этом нуждается, и в отстаивании того, в чём видишь перспективу для общества. Чувство социальности должно быть своим, личностным, а не декоративным.

У чувства социальности немало разновидностей — прежде всего различающихся социальными кругами, к которым оно относится.

Чувство социальности — с его представлениями о мировой справедливости и другими идеалами — нетерпеливее многих прочих чувств. Ведь оно невольно соизмеряет человеческую жизнь с социально-исторической, ощущая своё существование слишком кратковременным в этом сопоставлении. Хочется увидеть изменения в социуме, ускорить их, насколько возможно.

Нужно оставаться человеком, сочувствующим другому человеку, а не просто социальным индивидом.

Способность представить чужого человека родным и близким должна быть не просто воображением, а именно переживание глубинной социальной связи, умением сочувствовать и любить.

Партийность — это стремление придать общественный резонанс своему чувству социальности, или просто найти ему подходящий приют.

Чувство призвания и чувство социальности тесно связаны друг с другом. Ведь призвание часто проявляется как твоя роль в социуме, даже если роль отшельника.

Аналогии из мира животных и насекомых подводят к мысли о том, что человек по самой своей природе существо социальное, и это неизбежным образом впаяно в его сознание. Но это не просто инстинкт, а разнообразное и загадочное чувство.

Быть одним из всех не мешает быть единственным собой.

Толпа — это ещё не социум. Но социум — это и толпа тоже. Сильное чувство социальности и в толпе может устоять от превращения в стадное чувство.

Своим личным саморазвитием человек участвует в развитии общества. Участвует и педагогической помощью другому, и любой своей социальной ролью.

Если чувство социальности притуплено, это не мешает человеку быть частицей общества. Какой частицей?.. На какую сгодится.

Космополитизм — это тоже чувство социальности, если оно действительно роднит нас с людьми всего мира, а не служит просто декларацией отрицания париотизма.

Поначалу человеку полезно побыть аполитичным, как свойственно ребёнку, — пока не наросли мускулы личностного мышления. Ранняя политизированность иногда наводит на мысль о зомбировании. Или, что звучит благороднее, является бессознательным элементом исходной фокусировки.

Почему люди, борющиеся за свободу, всегда хотят кого-то свергнуть, посадить в тюрьму, а то и просто истребить?.. Трудно при этом отогнать предчувствия (часто справедливые), что и они у власти захотят распоряжаться чужой свободой…

Отшельничество в толпе — самое отрешённое и самое неприметное.

Коррупция — хроническая болезнь чиновничества.

Главный инструмент политика — правдоподобное враньё, прикрывающее подлинные механизмы власти.

Люди при больших деньгах или при власти обладают большими возможностями — часто за счёт других своих упущенных возможностей. Беда в том, что их возможности носят внешний характер, а упущенные — внутренний. Заметный отпечаток накладывает и существование в богатстве и власти. Поэтому, за редким исключением, это порченые люди. В этом главная причина испорченности любого социума.

Личностный взнос творческого человека в культуру не всегда соразмерен своему социальному резонансу. Это не беда самого человека, это его судьба. Но это упущение социума, искажающее возможности его развития.

Большие деньги (плод капитализма) делают человека в той или иной степени бессовестным. Он привыкает оправдывать своё благополучие, а неблагополучие других оборачивать укором. Но ещё сильнее деньги развращают потомков богачей. Их самооправдания становятся ещё более бессовестными.

Политику часто приходится жертвовать своими взглядами ради построения социальных конструкций. Но важно, как эти конструкции выглядят в глазах большей части народа. Помогает пропаганда.

Капитализм склонен к войнам по простой схеме: делать оружие прибыльно — прибыль позволяет покупать политиков для госзаказов — госзаказы ведут к накоплению оружия — накопление оружия должно быть оправдано его применением — то есть военными действиями.

Между милитаризмом и пацифизмом как противоположными принципами, имеется широкий диапазон оттенков. В этом диапазоне и существует подавляющее большинство людей.

Забавно, сколько энтузиазма и изобретательности тратится у чиновников для очередных побед над обычным здравым смыслом в свою пользу!..

Гораздо хуже плохой погоды общее изменение климата, вызванное жадно-недальновидной капиталистической деятельностью. Хотя и это — вызов судьбы для каждого человека — призыв к осмыслению и изменению земного мироустройства.

Нынешние чиновники любят говорить, как много они делают для людей. Но стремятся — на самом деле — отделаться от них. Чтобы не мешали зарабатывать дополнительно.

Не стоит думать, что в историческом прошлом от тебя ничего не зависит. Многое зависит — и в прошлом, и в будущем — от твоего отношения к нему.

Капитализм — идеология, выросшая из оголтелого индивидуального и социального эгоизма.

Социальность — это осуществление себя не только СРЕДИ других, но и ДЛЯ других.

Патриотизм — это не столько восхищение великим прошлым своей страны, сколько желание ей лучшего будущего. Чем больше гордишься прошлым страны, тем сильнее отвечаешь за её настоящее и будущее.

1-7-2. Педагогика соучастия

Быть спутником в личность

Человек не только учится у других, но и сам часто оказывается в роли учителя. Не отказывайся от соучастия. Педагог — это проводник в личность.

И в ребёнке, и во взрослом кроются ученик и учитель. Не забывай про них. Воспитание — это обучение в обе стороны.

Педагогика нужна для передачи традиций культуры человечества отдельному человеку. Человечеству педагогика необходима как часть культуры, а человеку нужна лишь постольку, поскольку ориентирована на развитие его личности, будь это ребёнок или взрослый.

Каждый человек при тех или иных обстоятельствах может оказаться в роли учителя или воспитателя, даже если эти понятия кажутся неприложимыми к нему. В педагогике главное не учительство, а прежде всего добросовестное выполнение своей роли, стремление быть полезным для развития другого человека, ребёнка или взрослого.

Педагогика может быть интуитивной, но не может быть равнодушной.

Педагогика соучастия — это практическая мудрость в пользу другого. Это частица твоей судьбы осознанно и конструктивно вкладываемая в другую судьбу, то есть искусство делиться собой ради развития другого человека.

Педагогика — кладоискательство в порученных тебе душах, вглядывание в замысел о каждом, кому ты готов помочь. Искусство расти вместе с тем, с кем идёшь общим путём. Это психология на службе у любви.

В педагогике важен принцип добровольности отношений. Отказ от навязывания себя, от манипулирования другим.

Что ты делаешь для детей? Или пытаешься изменить будущее как-нибудь иначе?

Воспитатель настолько эффективен, насколько он делится с ребёнком собой.

Воспитание ничего гарантированного НЕ ДАЁТ. Оно лишь позволяет БРАТЬ и создаёт для этого условия.

Квалификация педагога в том, чтобы углядеть в ребёнке ту замечательную личность, которая может в нём прорасти.

Воспитатель, даже если он родитель, должен помнить, что он лишь помогает ребёнку в становлении. Не считать себя всемогущим. Знать, что судьба и характер ребёнка, при всей нашей педагогической самоотверженности, могут развернуться по-разному.

Педагогический успех недоказуем. Но эта недоказуемость не повод опускать руки. Просто стоит помнить, что даже самый талантливый педагог — всего лишь одна из сил, участвующих в формировании новой личности.

Учись быть ненужным тому, кого научил.

Взрослеющего ребёнка не проведёшь по возрастам. Можно только быть спутником.