Бесплатный фрагмент - Галерий и Диоклетиан

Предисловие

Роман основан на исторических событиях, касающихся Римской империи второй половины III и начала IV веков. Главными заботами императоров тех времён было сохранение целостности страны в условиях внутренних раздоров, нашествия варваров и религиозных распрей. Последняя озабоченность особенно обострилась после трагических событий в вассальной Риму Армении, где христиане оказались у власти в 301 году.

Христианская вера возникла вскоре после общественного служения Иисуса Христа в 30—33 годы с последующим Его распятием на Кресте и — воскресением. Это произошло в Палестине — одной из восточных провинций Римской империи. Старанием апостолов Христа и его ярых приверженцев новая вера быстро распространилась по всему востоку империи, а также в Армении. Первые христиане в Римской империи не старались противостоять традиционной римской религии, они были озабочены формированием чистоты своей веры, освобождаясь от влияния иудаизма, сектой которого они первоначально и считались. Но уже во II веке христиане не скрывали отвращения к религиозному культу римских богов, а с его приверженцами стали вести себя высокомерно и вызывающе. С другой стороны, поклонники традиционной веры насмехались над немощью Христа и подозревали христиан в невероятных прегрешениях ввиду их скрытного поведения. С годами напряжение отношений только возрастало. Опасаясь раскола общества, правители империи запугивали христиан периодическими более или менее жестокими репрессиями, имеющими, однако, локальный характер. Так продолжалось до 260 года, когда Римская империя, потрясённая глубоким кризисом, вызванным смутами и сепаратизмом на почве упадка экономики, а также нашествиями варваров и поражением в войне с Персией, распалась. От неё отделилась восточная часть (Пальмирское царство) и западная (Гальская империя). В 273—274 годах единство империи было восстановлено, но смутное время продолжалось ещё десять лет до начала правления Диоклетиана (984 г.) и 14 лет его правления, в течение которых он приводил империю в себя, борясь со смутами, нашествиями варваров и, наконец, покончив с угрозой Персии разгромом её в военном противостоянии (298 г.). В этот кризисный период императорам Римской империи было не до религиозных проблем. А что христиане? Свободно исповедуя свою веру, они стали значительной частью населения, проникнув во все слои общества и во все сферы деятельности. Достаточно сказать, что жена и дочь императора Диоклетиана были христианками. При этом отношения христиан с остальной частью граждан Рима, как казалось императорам, стали на острие гражданской войны, чего нельзя было допустить. А что в Армении? Там строгость правителей к христианам диктовалась необходимостью единства нации в условиях военного противостояния с Персией. Как раз в это время нашлись две личности высокого ранга, которые решились нанести христианству смертельный удар… Но обстоятельства сложились так, что они же открыли дорогу к этой новой вере. Этими двумя личностями были император Римской империи Галерий и царь Армении Тиридат. Они и являются главными героями представленного читателям романа, помимо императора Диоклетиана, великого Диоклетиана, сумевшего вытащить великую Римскую империю из глубокого кризиса, так что она смогла просуществовать ещё несколько веков.

Книга интересна нешаблонной подачей материала. В ней мир представляется не в чёрно-белых красках, а в соответствии с трезвым взглядом гражданина Римской империи на события своего времени, от лица которого как бы и ведётся повествование. Особенность стилевой и смысловой стороны романа можно выразить фразой — Древний Рим глазами его современника.

Историческая канва романа соответствует известным фактам истории Римской империи. Среди использованной литературы важнейшей была «История упадка и разрушения Римской империи» Эдварда Гиббона. Эта книга привлекла автора не только содержанием, но и стилем изложения (эффект присутствия), а также качеством литературного языка. Что касается основных героев повествования, то их жизнь также вписывается в известные факты их биографий. Но поскольку эти факты касаются только поздних лет жизни героев, то для подачи периода их становления автор даёт волю своей фантазии, но, конечно, в рамках имеющихся ныне представлений об условиях воспитания и обучения детей и юношей в Древнем Риме.

Автор писал этот исторический роман не торопясь, давая себе время на изучение необходимых пластов истории, философии и литературы. Работа над романом продолжалась 13 лет, с 2006 по 2019 год. Первое издание романа было выпущено «Издательской системой Ridero» в 2019 году. Настоящий выпуск — второе издание, исправленное и дополненное.

ГАЛЕРИЙ

Путь к славе

Детские годы

Вид широкой долины, стадо пасущихся коров. Мальчик играет с телёнком, у которого уже появились рожки. Подросток ухватывается за них и пытается, и сваливает молодого бычка. Утомившись, садится под дерево, затем ложится навзничь и наблюдает за облаками, угадывая в них живописные картины.

Провинция Мёзия. Шестидесятые годы III в. На правобережье Дуная недалеко от Сердики — довольно большое село с добротными крестьянскими домами. Среди них — дом Гая Галерия Максимиана. Несколько лет назад он вместе с женой Ромулой и тремя детьми перебрался сюда с левобережья Дуная — с востока провинцию Дакия постоянно беспокоили варвары. На новом месте государство предоставило переселенцам земельные участки, так что они продолжали быть свободными крестьянами. Заметим, что жители провинции Мёзия, переселившиеся на правобережье Дуная из Дакии, называли своё новое местожительство «Прибрежная Дакия» в память о своей родине. У семьи Гая Галерия — небольшое хозяйство, а дома два ребёнка, сын Гай десяти лет и восьмилетняя дочка Элия. Старшей, Беатрисе, недавно исполнилось шестнадцать, и она уже выдана замуж за местного сельчанина. Глава семейства — профессиональный пастух, а подпаском у него — его сын. Младший Гай уже присматривает за скотом, но и не бросает школу. Работами в усадьбе и огородами управляет Ромула. В её распоряжении два раба для работы на приусадебном участке и две рабыни, занятые в основном на ткацком станке.

По прозвищу хозяина дома «Максимиан» (величайший), можно предположить, что он знатного рода, но если это так, то его аристократические предки жили в достаточно давние времена, так что память о них не сохранилась.

Человек в этом мире не одинок — он окружён божествами, которые постольку благосклонны к людям, поскольку те проявляют к ним уважение и напоминают о себе молитвами и жертвоприношениями. Об этом хорошо знают уже дети. Они знают, что дом наполнен пенатами и ларами, этими младшими божествами, охраняющими благополучие семьи и сам дом. Статуэтки божков в шкафчиках, стоящих в нишах очага, это — ларарий. Ежедневно после сна домочадцы молятся перед ним. Во время принятия пищи пред домашними божками положено ставить мисочку с едой, а в дни семейных праздников дверцы шкафчиков открываются, чтобы божки могли принять участие в общем веселье. Три раза в месяц ларарий украшается цветами. Дети знают, как обходиться с божками, чтобы они отвечали добром. Гай младший, кажется, начал себя помнить именно с букетиков цветов, которые он собирал для них.

Особым почитанием домашний очаг пользуется, конечно, из-за ларария, но также из-за огня, разгорающегося в нём. Родители говорят, что это сама богиня Веста в обличие пламени присутствует в доме, чтобы дом процветал и вся семья жила в счастье. Огонь в очаге разжигают обычно рабыни. Розжиг огня не очень трудоёмок, но требует некоторого терпения. Нужно бить куском железа по кремню и направлять искры на трут, который начинает дымиться при попадании искр. И тут нужно постараться раздуть начинающееся тленье и воспламенить сухую солому. Процесс возникновения огня напоминает магическое действо или волшебство. Это привлекает внимание Гая младшего, и он с удовольствием и с большим терпением занимался иногда розжигом очага.

Домашний очаг устроен посреди атриума — самой большой комнаты дома. В атриуме вокруг очага располагаются, по крайней мере, на ужин, все домашние, включая рабов, которые в конце дня здесь же отдыхают.

Весна. Солнце. Расцветающий лес. Хозяином здесь — бог лесов Сильван. Гай любит бродить по лесу, ощущая присутствие божества и угадывая тайную жизнь леса, закрытую от глаз переплетениями зелени и света. Терпкие запахи леса вызывают иногда головокружение, но, возможно, это происходит не без участия самого Сильвана, бдительно охраняющего свои тайны. А самая большая и непостижимая тайна — это сама жизнь, жизнь леса, жизнь его обитателей и жизнь самого человека. Всё в мире рождается, растёт и развивается независимо от нашей воли, но нельзя сказать, что — само собой. Каждый процесс или момент жизни — богоданный, его должен кто-то вести и поддерживать. Без присутствия ведущей силы не прорастёт и не заколосится зерно, не родится человек и не станет он ходить и говорить. За каждый, каждый этап жизни отвечает отдельное божество. А за всем миром и всей жизнью наблюдает и руководит главный бог, Юпитер, со своими помощниками и надсмотрщиками.

В жизни людей за их делами и поступками стоят боги, и будет у нас всё хорошо, если мы будем помнить об этом. Но мы должны напоминать своим добрым божествам не только о том, что мы помним и любим их, но также о том, чтобы и они помнили и любили нас. Умилостивить богов можно с помощью подношения им даров. Гай младший знает, что боги любят человека за внимание к ним. Человек должен помнить и чтить их! Гай на прогулку в лес обычно берёт с собой немного винограда или горсть зерна и разбрасывает эту жертву на своём пути. Как бы то ни было, он при этом чувствует себя в лесу в полной безопасности.

Февраль последний месяц года и начало весны. Весна несёт обновление природы, да и самого человека, который должен пройти ритуал очищения. Человек должен быть очищенным и обновлённым перед началом периода труда, закладывающего основу благополучия на весь дальнейший год. Это преображение человека происходит на празднике Луперкалии, празднике в честь бога Фавна по прозвищу Луперк (от lupus — волк).

Сельчане очень почитают Фавна, покровителя скотоводства — это он отвечает перед высшими божествами за благополучие сельской жизни и охраняет скот от волков. Конечно, его нужно об этом хорошенько попросить, сопроводив просьбу жертвой козлёнка. Фавн должен за это ответить добрым отношением, которое человек может почувствовать с помощью определённого ритуала, вызывающего некоторое преображение души, сбрасывающей с себя покров всякой скверны, накопленной за год.

Сельчане в общих чертах придерживаются установленных веками обычаев празднества Луперкалии, праздника, который по всем правилам проводится только в Риме. Там, в гроте Луперкаль, где волчица выкормила Ромула и Рэма, а это у подножия Палатинского холма, на специальном алтаре приносят в жертву молодых коз. Причём, этим занимаются специально назначенные для этого юноши из знатных семей, луперки. После ритуальной трапезы наступает пик программы: двое юношей, раздетых донага, но в передниках из козьей шкуры, совершают пробег по Палатину, чтобы хлестать всех встречных ремнями из шкуры жертвенного животного. При этом женщины, которые в это время на улицах в большом количестве, охотно подставляются под удары, особенно те, которые очень хотели бы приобрести плодоносность или легко разрешиться от бремени.

Радость и некоторое волнение перед грядущим жертвоприношением и последующим представлением сопровождает селян с утра. Все живут в предвкушении праздника — мужчины готовят необходимый для исполнения жертвы инструмент, женщины пекут ритуальные пироги. Детей, которые радуются и волнуются больше всех и мешают взрослым своим нетерпением, выражающимся в излишней суете и шуме, отправляют в прилегающий к селу лес за цветами для пенатов и ларов.

Посланные в лес Гай и Элия пошли в сторону ближайшей рощи. По дороге Гай заговорил с сестрёнкой о планах сегодняшнего празднества в компании их друзей. Действительно, у взрослых своя компания, у детей — своя. Дети норовят отмечать праздник Луперкалии в лесной чаще. Здесь хозяином — строгий Сильван. Вообще-то он любит детей. Но он иногда их крадёт, но только, так сказать, отбившихся от стада. Дети об этом знают, поэтому гуляют по лесу только в компании. Как будем играть? А, ты ещё не знаешь. Но игра простая! Девочки должны убегать и прятаться, а мальчики — искать их. Конечно, дети представляют это празднество по-своему. Они займутся им после ритуальной трапезы, которую ни в коем случае нельзя пропустить.

Праздник Луперкалии селяне справляют на большой поляне вблизи села. Каждая семья устраивает алтарь, где будет сжигаться жертва. Собственно, места алтарей обозначены и не меняются в течение годов. На каждом таком месте положен массивный камень, на котором нужно устроить что-то вроде большой грубой чаши из крупных камней и камней поменьше. Это уже сделано и уже собран сушняк для костров на алтаре, где будут сжигаться жертвоприношения для богов, и на специальном месте, где будет готовиться ритуальная пища для присутствующих. Где-то к полудню все собрались у своих алтарей, жертвы в виде коз уже стоят, привязанные неподалёку, и ждут своего часа. Все ведут себя спокойно, как и положено перед священнодействием, все, включая и животных. Что касается последних, то в противном случае их нужно заменить — жертва не должна проявлять страх перед встречей с богами.

Все домочадцы дома Гая Галерия, включая и рабов, окружили алтарь для жертвоприношений, а сам хозяин подошёл к нему с медовым пирогом. Он положил пирог на каменное основание и обратился к верховному божеству с такими словами:

Юпитер, вместе с этим пирогом

возношу к тебе мою горячую молитву —

будь милостив ко мне, к моим детям,

к моему дому и к моим рабам.

И, полив пирог вином, произнёс:

Юпитер, прими пирог, прими вино,

которое я возливаю тебе.

После этого глава дома предал пирог огню.

Затем закололи козла и сняли с него шкуру. После разделки туши на алтарь определены наименее съедобные, грубые части. Совершая винное возлияние на эту жертву, глава семьи опять обращается к верховному богу:

Юпитер, сохрани и помилуй пастухов моих и стада мои,

даруй здравие и благополучие мне, дому моему и рабам моим.

Для принесения очистительной жертвы

заклал я это животное. Прими её милостиво!

Прими принесенную тебе с указанной целью эту жертву.

По всей поляне запылали костры, и запах жареного мяса стал разноситься вокруг.

Вскоре после начала трапезы семейные компании стали объединяться для поздравлений с праздником и тостами в честь Юпитера, Марса, Фавна… Конечно, не было обойдено и самое древнее божество — начало всех начал и конец всему, бог дверей, входов и выходов — Великий Янус. Но наибольшее количество вина было выпито за Фавна, к которому обращались раз за разом, умоляя одарить производительной силой скот и защитить его от волков.

Конечно, главной изюминкой праздника Луперкалии является пробег юношей с ремнями из шкуры жертвенного животного. И это не просто животное, а конкретно — козёл, являющийся символом плодовитости. Этот интригующий факт не даёт покоя женщинам, по желанию которых забавный и полезный пробег юношей в каком-то виде всегда устраивается.

И вот сегодня в разгар веселья по поляне стали носиться два нагих молодых человека, прикрывающих одной рукой своё сокровенное место куском козьей шкуры и размахивая связкой ремней в другой. Мужчины стучали, чем только можно, завывали и улюлюкали, как это они обычно делают, отгоняя от стада волков. Женщины поднялись и, делая вид, что испугались, якобы убегали, но старались попасть поближе к нагим юношам, чтобы получить порцию ударов, которые были вовсе не болезненны, а даже приятны. Всё это было довольно необычно, возбуждало воображение и воспринималось как переход в другой какой-то мир, невольно вызывая волнительное чувство преображения.

Дети, получив порцию жареного мяса и без задержки съев его, отделились от взрослых в условленном месте рощицы. Это были девочки и мальчики где-то от восьми до двенадцати лет. Они договорились играть в игру типа прятки-догонялки под условным названием «Волчья охота». Девочки, козочки, уходят, скрываясь из виду, и прячутся. Мальчики, волки, окружают предполагаемое место нахождения своих жертв, чтобы напасть на них. Вскоре лес оглашается криком, визгом и хохотом. Жертв находят, ловят и после непродолжительной, но волнующей встречи, отпускают, чтобы те снова убегали и прятались. Такие спонтанные встречи волка и козочки бывают иногда более или менее продолжительны, заканчиваясь обычно робкими попытками волка познать сокровенную сущность козочки…

На шестой день после праздника Луперкалии, 21 февраля, селяне справляли другой праздник, называемый Фералии. Это — поминки, день памяти умерших предков. Их души находятся в глубоких пещерах далёких недоступных гор во владениях Орка — властелина царства теней. Умершим неуютно и дико в кромешной тьме. Они с радостью отзываются на проявление внимания к ним. Их бодрит любовь потомков, о которой они судят по их приношениям. При этом не важно, какого качества приношения, важен сам факт их совершения. В сельских местностях день памяти умерших начинается с лёгкой трапезы. После этого приносятся жертвы. Их размещение на специальном очаге сопровождается молитвами, которые произносит один из старших в доме. В семье Гая Галерия это дело Ромулы. Молитвы лаконичны и звучны, они произносятся важным распевом. Самое главное при этом — помолиться от всего сердца.

Не упускались из виду и злобные духи умерших дурных людей. Это — лярвы. Лярвы заходят в жилища, чтобы навредить людям за свои страдания, которым они подвергаются в подземном мире. Чтобы прогнать злых духов, хозяин каждой семьи обходит все комнаты дома, бросая для них чёрные бобы через плечо, и просит покинуть дом, а затем — сильно ударяет медными тазами друг о друга, повторяя ту же просьбу.

Любимым для младшего Гая был праздник Цереалии, завершающий весенние празднества. Он посвящён Церере, богине урожая, плодородия и материнства. В первый день, 12 апреля, богине приносят жертвоприношения, а затем в течение семи дней народ, как может, развлекается, прежде всего, обильными трапезами. Устраиваются они, по крайней мере, на селе, на свежем воздухе, и на них приглашаются все приходящие и проходящие. При этом женщинам положено быть в белом с венком цветов на голове. Беременные норовят в эти дни попасть в храм, где, жертвуя Церере мёд или плоды, просят благополучного разрешения от бремени.

То — женщины. Мужчины в дни Цереалий устраивают скачки на лошадях. Вот этого момента Гай младший не может пропустить. Лошади и езда на них — это его слабость. Отец стал сажать его на лошадь в пору, когда он не мог ещё ходить, а позже приучил сына управляться со стадом верхом на лошади. Шустрый и крепкий малыш лихо разъезжал по лугам в поисках заблудших или отставших от стада животных. В хозяйстве семейства Гая Галерия Максимиана было две лошади каппадокийской породы, и сегодня одна из них, любимица Гая, будет участвовать в скачках.

И вот Гай сидит на своей лошади в ожидании старта. Рядом с ним расположились другие участники состязания, некоторые тоже дети, но постарше нашего героя, другие — молодые мужчины, любители быстрой езды, но и любители лошадей. Лошади, они же, как и собаки, большие друзья человека, и эта дружба тем крепче и надёжней, чем раньше начинается и дольше длится. Маленький Гай был с раннего детства связан со своей лошадкой. Они так сдружились, что понимали друг друга с полуслова, с полужеста. Гай управлял ею с помощью голоса и веточки, которой помахивал около её головы, указывая повороты, или слегка хлестал по крупу, намекая на желание тронуться в путь, держать или увеличить скорость.

Старт был дан, и лошади понеслись.

Гай стартовал не очень удачно, он оказался где-то в середине потока лошадиной лавы. Но дистанция была не коротка, нужно было объехать три круга, и это было расстояние в четыре мили. Он осторожно начал давать знаки лошади идти быстрее, и уже на втором круге скакал в числе лидеров. Лошадь будто знала о желании Гая быть первым и постепенно прибавляла. Гай только слегка подхлестнул её уже на виду финиша, давая понять, что он согласен с ней в её стремлении прийти первой.

Гая, как победителя, увенчали лавровым венком. В дальнейшем его и всю его семью с энтузиазмом зазывали в гости. Впрочем, в дни Цереалий вообще было принято ходить в гости и не только к друзьям…

Раннее детство Гая младшего прошло среди природы в окружении родных и под присмотром лесных и домашних богов. У него были уже какие-то обязанности по дому и хозяйству, были какие-то поступки, за которые его наказывали. Но, как это почти всегда бывает, наши воспоминания детства связаны с картинами солнечных дней, переживаниями счастья бытия и — с праздничными днями. А праздники на селе не были сосредоточены в доме, а проводились всегда при открытых дверях, когда приглашаются все проходящие мимо, что, конечно очень нравится богам, дающим людям пищу. И таких праздников в Римской империи было большое число, чтобы объединять народы в счастье.

Со временем Гай Галерий младший прославился в округе не только уменьем управляться с крупным рогатым скотом, за что получил кличку Арментарий, то есть, Скотовед, но и своей ловкостью и, не по годам, — силой. Он справлялся в борцовской схватке не только с любым из своих сверстников, но и с юношами постарше. Он слыл также за лучшего ученика школы. Когда слухи о необыкновенном мальчике достигли ушей прокуратора провинции, Лициниана, тот пожелал встретиться с молодым Скотоведом. Дело в том, что сынок этого аристократа, по имени Лициний, был большим лентяем, и его папа мучился в поисках способа возбудить в своём чаде порыв к саморазвитию. Наконец, он решил, что для его сына нужен напарник, способный заводить и вести его в играх, спорте и учёбе.

Разговор двух разновозрастных персон был довольно долгим, потому что вскоре от формы вопрос-ответ он превратился в беседу, от которой Лициниан получил большое удовольствие из-за складной речи молодого пастуха. Поистине тот был из молодых да ранний.

Гай младший не представлял себе жизнь вне своего дома — он был очень привязан к своей матери, а Ромула души не чаяла в своём сыне. Между тем, прокуратор при личной встрече с отцом мальчика заявил, что очень хотел бы взять его сына к себе во дворец для помощи в учёбе своему сыну, но где его сын и сам мог бы получить блестящее образование. Тот обещал подумать. При следующей встрече Галерий старший выразил сожаление о возникающих при этом трудностях присмотра за скотом, на что прокуратор ответил, что он готов оплачивать большую часть расходов, связанных с содержанием животных.

Итак, Гай Галерий или Арментарий (это прозвище пристало к нему на всю жизнь) в свои 12 лет оставил родное село и стал жить в столице провинции городе Маркианополь. Во дворце прокуратора он стал обучаться у лучших педагогов, которые уже начинали приходить в уныние за отсутствием заметных результатов от приложения своих талантов к обучению сына высокого чиновника.

Мальчики довольно легко сошлись, что было удивительно для родителей Лициния, считающих своего ребёнка крайне самолюбивым. Но это можно объяснить тем, что Лициний был наделён природным умом, и у него никогда не было чувства ущербности ни перед кем, а Галерию, по-видимому, хватало ума ни в чём не заноситься перед сверстником.

У сына прокуратора, и правда, не было интереса к учёбе. Родители упрекали его в лености и безделье. Да, Лициний мог быть невнимательным на уроках и не выполнять задания учителей. Но он много внимания уделял тому, что было ему интересно, а интересны ему были дела войны. Он мог часами разыгрывать боевые операции со своими многочисленными игрушечными воинами, но его внимание привлекала и военная история, а в их доме была хорошая библиотека. Сын прокуратора был из тех людей, которым интересно самими с собой. Галерий вскоре заметил, что Лициний в своём безделье на самом деле много размышляет и многое обдумывает. Видно, его сверстник сам знал об этой особенности своей личности, потому что называл свою комнату Мыслильней. Это слово придумал Аристофан, что намекало на знакомство мальчика и с произведениями «отца комедии». Но Лициний да, был очень самолюбив, и ему пришлось изменить своё отношение к учёбе, чтобы ни в чём не уступать Галерию.

Основными предметами в курсе «грамматика», а это был второй уровень обучения после элементарной школы, были языки (латынь и греческий), литература (Вергилий, Гораций, Гомер), основы римского права и начала риторики. При этом мальчиков приучали не только запоминать прочитанное, но и высказываться о смысле текста, а также разбираться в тонкостях языка и стиля.

Самое интересное началось на третьем году учёбы, когда нужно было осваивать начала ораторского искусства. Мальчики должны были составлять и произносить речи на заданные темы. Одной из тем для выступлений начинающих ораторов была тема «Моё отношение к варварам». Вот как справились с этим наши герои, показав знакомство с современными взглядами на предмет, историей и, что особенно ценилось в ораторе, своё личное отношение к рассматриваемому вопросу:

Галерий:

Варвары — это народы, живущие с нами бок обок, народы, с которыми мы часто воюем. Хорошо бы жить с ними в мире, а не воевать. Как это изменить? Во-первых, люди по обе стороны границы не должны отгораживаться друг от друга. А мы что делаем? Мы не хотим общаться с варварами! А они ведь такие же люди, как и мы. Вот доказательство:

Когда-то давно на месте провинций Паннония, Далмация и Мёзия было Иллирийское царство, где жили иллирийцы. Они жили за границами Римской империи и были тогда для нас варварами. Однажды Рим завоевали это царство. Римляне, конечно, распространились среди местных жителей, и вот — спустя какое-то время мы уже не различаем, кто из нас варвар, а кто нет. Мало того, воины из этих мест самые сильные, самые храбрые и самые преданные.

Главный вопрос с варварами — война или мир? Думаю, что лучше мир, а мир укрепляет общение. А когда пообщаемся, мы и они узнаем, что не сильно отличаемся друг от друга, так зачем же воевать? Как практически осуществлять общение? Во-первых — обеспечить свободный переход через границу для торговли. Во-вторых, надо, чтобы наши послы были около их вождей, а их послы — около наших императоров. Тогда мы будем лучше знать друг друга, и даже между нами может завязаться дружба. Вот тогда и кончатся войны с варварами.

Лициний:

Варвары — это люди другой породы, настолько другой, что они, может быть, и не люди. Их порода не может развиваться, улучшаться. Римляне когда-то давно-давно тоже были довольно дикими. Но посмотрите, как мы выглядим сейчас! Среди нас есть учёные, поэты, архитекторы, скульпторы. А варвары — люди отсталые, неграмотные. Они не читают книги, потому что у них и книг-то нет. Поэтому варвары не знают, кто и как вокруг них живёт. У них единственная дорога познания — это походы в чужие страны. А вторгшись в чужую страну, они видят, что люди там живу богаче их, и — начинают их грабить.

Варвары не только грабят и убивают, они разрушают наши дворцы, наши храмы, разбивают скульптуры наших богов! Поэтому в войне с ними нужно тоже входить в их страну и разрушать, и разрушать их города!

Поскольку варвары народ тёмный, то в их странах нет различия, разбойник ты или нет. Там все разбойники, включая женщин и детей, ведь в походы они отправляются семьями! А разбойников нужно устрашать. Для этого половину захваченных пленных надо предавать смерти сразу, а другую половину можно отправлять на рудники в качестве рабов. Да, рабы нам нужны. Пусть они вторгаются, пусть! Наша армия лучшая в мире! Чем гуще они будут идти на нас, тем больше у нас будет рабов!

Юноши имели разные взгляды на многие предметы, поэтому, осваивая приёмы риторики, они легко находили тему для спора. Стараясь показать свои знания и отличиться в остроумии, они могли вести словесную перепалку довольно долго. Когда доводы исчерпывались, друзья начинали плести всякую околесицу, лишь бы оставить за собой последнее слово, что обычно кончалось весёлым смехом.

Значительную часть своего времени мальчики занимались развитием силы и ловкости, а также обучались владеть оружием, что они делали с увлечением. Кто из мальчиков-подростков не сражался деревянными мечами и не метал копья и ножи?! Их обучали также навыкам езды на лошадях. Что касается лошадей, то для Галерия здесь всё уже было знакомо. Впрочем, Лициний тоже с детства был приучен к ним.

Юношеские годы

Когда подросткам было уже по 14 лет, и они окончили курс обучения у грамматика, император Аврелиан призвал отца Лициния на должность префекта города Рима. Семья Лициниана поселилась неподалёку от императорского дворца, в котором… да, как раз в императорском дворце воспитывался никто иной, как Тиридат, сын Хосроя II, царя Армении! Судьба его семьи была ужасна. В результате заговора, устроенного персами, был убит его отец, и все члены царской семьи, кроме него, бывшего ещё младенцем. Ребёнка спас преданный царю нахарар Артавадз. Он привёз его в Рим, где тот стал воспитываться во дворце императора Галлиена. После гибели последнего юный наследник армянского престола перешёл на попечение императора Клавдия, затем — Аврелиана. Убийца же царя Армении был схвачен и казнён.

Армянскому принцу было уже 15 лет. Новоиспечённый префект столицы при встрече с ним был поражён сначала его внешним видом, затем природным умом. Юноша выглядел крепким и складным, а лучше сказать, породистым, а при разговоре излучал свет и добро. Это всё подкупило Лициниана, старающегося помещать своего сына среди одарённых молодых людей, и он устроил так, что армянский принц продолжил обучение вместе с Галерием и Лицинием. Им предстояло пройти учёбу у ритора. Здесь главным было ораторское искусство, начала которого юноши осваивали на предыдущем курсе обучения, у грамматика. Одновременно проводилось изучение сочинений Овидия и Цицерона, а также вновь — римское право и Вергилий, Гораций, Гомер. Кроме того юноши изучали геометрию и астрономию.

В процессе овладения наукой красноречия главным элементом обучение являются выступления на заданную тему. Каждое выступление строится по одной и той же схеме. Вначале «оратор» объявляет тему или проблему, намечая два пути её разрешения, что нужно увидеть в любой рассматриваемой теме. Основная часть выступления должна быть посвящена освещению каждой ветви дилеммы, причём сначала показывается позитив того, что нужно принять, затем негатив того, что стоит отвергнуть. При этом важно высказать свою личную причастность к рассматриваемым проблемам — это сближает оратора со слушателями, повышая их внимание и интерес не только к теме выступления, но и к самому оратору. Венчается выступление утверждением и провозглашением «верного» решения, после чего произносятся несколько комплиментарных слов для слушателей.

После выступлений происходит их разбор. При этом ритор в первую очередь обращает внимание на прорехи в знаниях испытуемого, и тут же определяет, на что должен обратить внимание испытуемый в процессе индивидуальных занятий. Далее оценивается чёткость и обоснованность каждой ветви дилеммы, а также указываются упущенные возможности усилить убедительность или ущербность каждой из них.

Здесь будет уместным представить одно из учебных выступлений Галерия, демонстрирующее старание ученика применить основные правила красноречия, а также несколько приоткрыть свою подноготную.

Значение и роль храмов

Моё выступление будет состоять из нескольких частей. Вначале речь пойдёт о храмах и богах в общих чертах. Затем о роли храмов в жизни страны и в личной жизни каждого гражданина. После этого ответим на вопрос, возможна ли жизнь народа без храмов?

Каждый народ издавна строит храмы своих богов, и это свидетельствует о том, что без храмов не было бы и народов, как таковых, потому что храмы способствуют их объединению. И здесь возникает вопрос, а не способствуют ли храмы объединению не только отдельных людей, но и всех, всех народов? Некоторые из нас не уверены в этом. Но ведь боги одни на всех, просто каждый народ представляет их по-разному. И люди без зазрения совести могут покланяться и своему богу, и чужому. Например, мы приняли за свою египетскую богиню Изиду, способствующую очищению человеческого существа от всякой скверны. А вспомним о Митре, персидском боге Солнца! Он укрепляет воинскую доблесть римских легионеров.

Люди строят храмы, чтобы, совершая совместные обряды поклонения богам, ощущать поддержку друг друга в вере и братстве и сплачиваться для защиты своей страны. Главный наш храм, храм Юпитера или Капитолийский, был построен при возникновении Рима. Он издавна сплачивал народ в борьбе с врагами, выполняя основную роль храмов — делать из людей народ, народ-патриот, создающий своё государство и защищающий свою страну.

Но храмы полезно посещать не только с мыслью об интересах всей страны, но и во исполнение своих конкретных дел, и на благо своего домашнего очага. Храмы нужны разные, каждый человек идёт к определённому богу. Богов, конечно, много, но рассмотрим главные — Юпитера, Юнону и Минерву, им посвящён Капитолийский храм. Человек, который управляет страной или относится к управляющим, идёт, конечно, к Юпитеру. Человек, работающий ремесленником или в какой-то любой другой сфере деятельности, хотя бы он был поэт или актёр, а то и врач и воин, он должен обращается за поддержкой к Минерве, которая следит за всеми людьми, работающими на благо страны. А если ты женщина, тогда иди поклониться Юноне — она отвечает за все дела женского рода, как девушек, так и матрон.

А теперь я хочу поведать вам о своём личном общении с богами. Поскольку я ещё не работаю и не воюю, я только иногда захожу в Капитолийский храм, чтобы восславить Юпитера. Но регулярно посещаю храм Весты, чтобы, глядя на Священный огонь, залог нашего будущего, проникаться славной историей нашей страны. Чаще же всего я хожу в храм богини Изиды, чтобы почувствовать животворное преображение, пережив вместе с богиней её потерю мужа, затем упорные и мучительные попытки найти его и — радость встречи с ним возрождённым. Я переживаю это, как радость встречи со своей матерью.

А теперь зададимся вопросом, что было бы, если бы римляне не строили храмов? Да, они, может быть, и молились бы богам, но были бы каждый сам по себе, жили бы поодиночке! Тогда вряд ли Рим просуществовала бы тысячу лет. Но и сейчас есть люди, которым кажется, что можно не ходить в храмы. Но, не посещая храмы, они теряют добрые отношения с другими! Они начинают с пренебрежением относиться к ним, становятся безжалостными и жестокими, они не чувствуют никакой общности с другими, потому что начинают жить только собой и для себя. Можем ли мы представить их патриотами и ярыми защитниками отечества?

Итак, роль храмов в жизни людей огромна. Посещение храмов облагораживает нашу жизнь, и сплачивает нас для больших и малых дел. Я благодарен вам за терпение, с которым вы слушали мою местами нестройную речь, но я очень старался быть откровенен и честен с вами.

В занятиях по физической подготовке большое внимание уделялось единоборствам. Надо сказать, наши герои обладали слишком разными физическими данными и талантами бойца. Если Галерий был наделён большой силой и ловкостью, то Лициний, напротив, в физическом отношении, можно сказать, был слабак, а в волевом… у него не было жилки бойца. Что касается Тиридата, то он был уникален по своей природной мощи. Для физической и боевой подготовки юношей были привлечены лучшие тренеры Рима, в том числе, но это позже, тренеры гладиаторов.

Учебные занятия и занятия по физической подготовке и боевым искусством проводились каждый день с одним выходным в неделю. Отдыхом были, конечно, и праздники, которых в римском календаре более чем достаточно. В выходные и праздничные дни юноши обязательно посещали храмы и редко — театры. В летнее время предпочитали выезжать за город, чтобы побродить по берегам рек и искупаться.

Уже вскоре по приезду в Рим отец Лициния позаботился о том, чтобы юноши побывали в храме богини Весты, хранительнице домашнего очага и Римского государства. Эти два понятия, семья и государство, издревле считаются неразрывно связанными. Домашний очаг — основа существования семьи, которая является ячейкой государства. При этом предполагается, что благополучие одного обеспечивает благополучие другого. После посещения храма префект города Рима посчитал необходимым сказать своим спутникам несколько поясняющих и напутственных слов:

— Священный огонь Весты — это символ существования нашего государства. Если он погаснет, Римская империя исчезнет с лица земли. Как воинское подразделение перестаёт существовать, когда теряет свой боевой штандарт, так и она исчезнет, если наши враги погасят этот Священный огонь. Глядя на него, мы проникаемся уверенностью, что богиня Веста охраняет наши рубежи и обеспечивает крепость семейных уз. Но заботы богини огня о нас предполагают нашу ответную реакцию — быть порядочными в семейных отношениях, проявлять заботу о своём потомстве и быть готовым к защите отечества. Я рекомендую вам регулярно посещать этот величественный храм, чтобы постоянно очищать свои чувства и мысли от мелочных забот и помыслов, наполняться уверенностью в своих силах и надеждой на возможность достижения своих целей, неразрывно связанных с благополучием римских граждан. Свет Весты направляет нашу волю на верный путь жизни. Всегда помните, молодые люди, слова Горация:

Да! Рим — владыка, если богов почтит:

От них начало, в них и конец найдём.

Друзья, выходя в город, посещали и другие храмы. Чтобы обрести милость и заступничество богов, они совершали жертвоприношения. Жертвы были бескровными, обыкновенно юноши приносили какие-либо плоды, а иногда вино для совершения возлияний. У каждого из них было своё наиболее почитаемое божество. У Галерия это была богиня Изида, у Тиридата — Венера, а Лициний имел дело с самим Юпитером. Их предпочтения были не случайны. Галерий почитал Изиду, питая к ней сыновние чувства, как человек, помнящий и тоскующий о материнской заботе и ласке. Тиридат, чуждый переживаниям любви, по-видимому, с помощью Венеры хотел раскрыть тайну женской красоты, или, скорее, смысл женственности. Что касается Лициния, то этот очень своенравный юноша возомнил себя будущим одним из первых лиц государства, да что мелочиться — первым лицом! а таковому ведь пристало водиться только с главой всех богов!

Когда возраст юношей перевалил за 17 лет, они могли уже посещать бои гладиаторов, которые проводились в Большом амфитеатре. Тиридат, конечно, мог бывать там ранее своих товарищей. Он имел даже друзей среди гладиаторов и иногда тренировался вместе с ними. Его визитной карточкой был его не по годам богатырский вид и неотразимая симпатия. Теперь он брал с собой на представления в амфитеатр Галерия, хотя тот не всегда составлял ему компанию — ему претило, хотя это случалось редко, убийство человека на глазах толпы, а ещё более — реакция зрителей на гибель человека. Всё-таки, смерть — это, по существу, интимный процесс, как и рождение, где не требуется и не положено присутствие людей, не имеющих к тебе никакого отношения. Что касается Лициния, тот категорически отказывался смотреть эти жёсткие игры, потому что не переносил вида крови, хотя чаще всего с участием гладиаторов устраивались чисто театрализованные представления. Галерий любил посещать Большой цирк, где смотрел заезды колесниц. Этот огромный ипподром был очень популярным, привлекая римлян не в последнюю очередь своим тотализатором. Но Галерий находил удовольствие только видом скачущих лошадей, наслаждаясь их упорством, стремительностью, мощью и красотой. Конечно, его разогревала в этих чувствах память о дружбе с этими благородными животными, а также воспоминание о своём участии в скачках. Перед тем, как отправиться в Большой цирк, Галерий обязательно посещал храм Нептуна, чтобы, отдав ему должное почтение, заручиться его заботой о благополучном исходе скачек, как для лошадок, так и возничих.

Кроме почитания богов, интеллектуальных развлечений и  душераздирающих зрелищ (в Большом амфитеатре и Большом цирке), у молодых людей, как и положено в пору юности, была проблема избавления от энергии любви. Конечно, проще всего это можно делать в городских борделях. Но богатые римляне ещё более упрощают это дело, заводя, фактически, бордели на дому, а именно — часть рабынь в доме приписывается для этого дела. Причём, эти рабыни считаются как бы на рабочем месте, потому что за свои услуги они получают плату, примерно равную той, которую они получали бы в городских борделях. Когда юноше богатых домов исполняется 14 лет, возраст так называемого мужского совершеннолетия, по достижению которого юноше можно жениться, ему для сексуальных услуг обычно выделяется одна из рабынь. Однако, такому решению проблемы любви удовлетворяются не все юные натуры. Да, в молодые годы хочется подвигов любви, иначе говоря, хочется любовных приключений, которые выражаются в завоевании внимания женщин и умении их удерживать, что и формирует характер мужчины и его достоинство как таковое.

Первым из нашей тройки пустился в любовные приключения Тиридат, поскольку был старше своих друзей. Его женщинами были не гетеры — эти дорогие и редкие экземпляры были разобраны высшими сановниками империи или самыми богатыми гражданами. Но они не были и женщинами из борделей, которых армянский принц чурался. Его женщинами были молодые вдовы среднего класса и даже высших сословий. Часть из них искали спокойной жизни и были на содержании у состоятельных граждан, но многие склонялись к любовным приключениям, предпочитая кратковременные связи.

Добропорядочные римлянки свободно могут перемещаться по улицам города, и среди них немало таких, которые не прочь развлечься любовным приключением, что можно легко прочесть по их лицам. Согласие на свидание даётся сразу, при встрече или позже —

запиской в виде узкой глиняной дощечки, посланной через раба, с указанием времени и места встречи. Но бывает и так, что женщины дают знать о своих чувствах проявляющему к ней внимание мужчине красноречивыми жестами прямо из окон своих квартир.

Тиридат уходил на встречу с возлюбленными поздним вечером или даже ночью. Надо сказать, прогулки по ночному Риму не столь уж и опасны, ведь, во-первых, улицы освещены — на фасадах, по крайней мере, больших домов положено зажигать факелы, а во-вторых, полиция города, отпущенная на охрану порядка ночного города, достаточно многочисленна. Уязвимыми частями города являются окраины, куда могут прорываться из-за городских стен банды грабителей, но за спокойствие удалённых от центра города районов отвечают целые когорты специальной полиции.

Опасность ночных странствий исходит, в основном, от таких же любителей пройтись по городу, когда у тех и других оказывалась одна и та же цель. Самая ординарная ситуация — встреча у дома «свободной» женщины претендентов на её благосклонность. А надо сказать, большую опасность создаёт зачастую сама женщина, стараясь избавиться от докучливых ухаживаний неприятной для неё персоны или от надоевшего любовника.

Однажды Тиридат уже подошёл к дому одной своей молоденькой вдовы, и уже чуть ли не взялся за верёвку колокольчика, чтобы дать о себе знать, когда услышал за собой шаги. Он быстро повернулся, цепко схватив занесённую на него руку с ножом. Напавший вскрикнул от боли и под звяканье ножа о брусчатку сам почти сел на неё. Тиридат отпустил его руку, помог мужчине стать вертикально и спокойно обратился к нему:

— Ты что-то хотел сказать мне?

Мужчина стоял перед ним совершенно потерянный. Он трогал левой рукой свою отдавленную правую и с большим удивлением глядел на Тиридата. Наконец проговорил:

— Ты из железа что ли?

— Да нет же, я из того же, что и ты. И, выходит, что мы даже в чём-то похожи, смотри-ка, нас обоих привлекли эти апартаменты. Но скажи, почему ты на меня напал?

— Женщина в этом доме… она должна быть моей.

— Так ты хотел меня лишить жизни из-за какой-то женщины? О боги! Разве женщина достойна того, чтобы из-за неё мужчины дрались насмерть?

— Она запала мне в душу…

— Запала… Ага! Значит — любовь. Так женись на ней!

— Она не хочет выходить замуж…

— Понятно. Она хочет, чтобы у неё было много мужчин. Слушай, давай зайдём к ней вместе. Пусть это не так много для неё, но зато будет два сразу!

— Нет! Ты или убей меня и иди к ней, или уходи…

— О, богиня моя, добрая моя Венера! Ты подсказываешь мне устами этого бедолаги, чтобы я ушёл…

Тиридат не мог понять, как можно из-за женщины убить человека. Он неторопливыми шагами пошёл прочь, направляясь к другому из домов, открытых ему…

Когда Галерий пережил свой первый любовный опыт, он решил поговорить об этом с Тиридатом, считая его за знатока женщин, хотя его друг не имел привычки распространяться о своих любовных делах. Впрочем, Тиридат сам навёл его на разговор о женской ласке.

— Галерий, друг мой! Ты сегодня как-то необычно выглядишь… не попытался ли ты, наконец, завоевать сердце женщины, а заодно и её тело?

— Честно признаться, вчера это и произошло. Я участвовал в процессии к храму Изиды. Народу было довольно много, ведь на дворе весна. В общем, рядом со мной оказалась одна очень молоденькая женщина. Она подала мне яблоко. Потом объяснила, где её дом и сказала, чтобы я подошёл к нему после захода солнца… А солнце, как назло, вчера садилось очень медленно… Я был у её дома, когда оно ещё висело над горизонтом. Она тоже была недовольна солнцем, потому что вижу, следит за ним с окна второго этажа… Женщина приветствовала меня, помахав рукой, и показала на вход в дом…

— Продолжай, что ты замолчал?

— Я всё сказал, остальное, что бывает, всем известно.

— И тебе было известно?

— Теперь — да…

— Сколько она взяла с тебя?

— Как? Разве нужно было платить? Об этом у нас не было разговора!

— Но что-нибудь ты ей подарил?

— Нннет…

— И как вы попрощались?

— Мы не попрощались, она сказала, чтобы я приходил к ней, когда смогу.

— Ну, значит, ты можешь это делать каждый день.

— Не знаю… хотелось бы видеть её каждый день, но так часто я не буду свободен.

— Мой друг, да ты влюблён! — воскликнул Тиридат. — Но скажи-ка, ты заметил, стыдилась ли она при этом?

— А почему ты спрашиваешь?

— Нет, ты мне сначала ответь?

— Кажется, да…

— Кажется… Дело в том, что, если женщина не проявляет стыдливости, она не будет тебе верна. Бесстыдство — признак равнодушия женщины к мужчине. Ну, а если она стыдилась… Проявление стыдливости красит женщину, делает её трогательной и желанной. Вот что говорит об этом один поэт:

Словно яблоко, румяной и пушистой сделай щёчку,

И прибавь к ней, если можно, ты Стыда немного краски…

Да, ладно, всё хорошо, мой друг, но ты допустил одну ошибку. Ты должен был принести ей хоть какой-то подарок. Женщин очень трогает это, они принимают подарок как знак повышенного внимания. И даже безделушку они воспринимают, как часть тебя или как память о твоём присутствии… Правда, это моё личное наблюдение. А вот, например, специалист по женщинам, Овидий, он об этом умалчивает. По нему женщина жаждет получить в оплату за свою любовь только деньги, а если не деньги, то какую-нибудь дорогую вещь, которую она, якобы воспринимает только как плату за свои услуги. Но, видно, ему попадались только такие. А тебе, значит, повезло, раз твоей женщине достаточно было чисто любовного удовольствия. Да, ты береги отношения с ней, хотя о подарках не забывай, поверь, что это крепче связывает нас с женщинами.

— Овидий… я знаю… Но мне запомнились больше места, где он воспевает бескорыстную любовь… Ты знаешь… раньше мне нравились все симпатичные женщины, и я каждую жаждал. А теперь мне кажется, что она единственная…

— Ну, мой друг, что я могу тебе сказать? Это хорошо и плохо. Хорошо, что единственная, значит, ты любишь и телом, и душой, а это, говорят, и есть настоящая любовь. Плохо, что ты с этого начал свою взрослую жизнь. Ведь любить одну — это закрепощение человека, а человек должен быть свободен. Вот ты постоянно думаешь о ней, потом будешь заботиться о ней, потом, не дай бог, будешь ревновать, а это такое отвлечение от целей жизни настоящего мужчины! У него, у настоящего мужчины, жизнь — это проявление характера, силы, силы физической, силы ума и силы духа на пути к какой-то цели. А любовь, она лишает мужчину всего этого, отвлекая нас… в общем, лучше бы её совсем не было. Я имею ввиду вот такую, которая заполоняет тебя.

— Да, Тиридат, — вмешался Лициний, который присутствовал при разговоре, — тебе точно не нужно отвлекаться на любовные переживания, ты ведь будущий правитель Армении. Ты должен быть готов управляться не с женщинами, а с целым народом, да к тому же при этом держать в страхе персов. Со всем этим ты, я думаю, справишься… если вдруг не влюбишься.

— Дай-то бог… Друг мой, а ты у многих женщин уже побывал?

— Оставь! Никого у меня нет.

— У всех у нас когда-то никого не было, это было время, когда мы в женщинах не очень нуждались. Но вот пришла нужда. И что будем делать? У каждого такого есть две возможности почувствовать себя мужчиной. Первое, что советую попробовать, открыть охоту на женщин. Делается это так. Знакомишься с приглянувшейся тебе и узнаёшь, замужем ли она. Потому что, если у женщины есть муж, с такой лучше не связываться. И не потому, что опасно. Но получается так, что ты, связываясь с ней, оскорбляешь её мужа, мужчину, с которым она живёт, и который её, может быть, любит! Я считаю, что по закону мужской солидарности нельзя это делать. Но, если твоя незнакомка не замужем, ты делаешь ей нужное тебе предложение. Она может сказать «нет», но для мужчины это только сигнал для открытия охоты. Она, как всякая женщина, хочет повышенного внимания к себе, и, возможно, ждёт от тебя второго хода. Так что, если попросить её о свидании второй раз, она, скорее всего, согласится. А если нет, то обязательно согласится на третий, четвёртый, пятый раз… Это подобно тому, как охотник преследует дичь — он без устали идёт вперёд, пока не утомит жертву…

Но бывает, что человек от природы не охотник, не может он наслаждаться преследованием добычи. Если ты, друг мой Лициний, из этой породы людей, то ты можешь купить себе то, на что другие охотятся. В нашем славном городе Риме есть места, где ты можешь это провернуть. И это очень просто, были бы деньги. Если у тебя денег мало, ты идёшь на улицу Сабура, где наряду с многочисленными торговыми лавками тебя ожидают многочисленные бордели. Если денег много, идёшь на знакомую тебе Священную дорогу, где кипит городская жизнь, где уже не лавки, а магазины и рынки, где торгуют невообразимо широким ассортиментом, в том числе живым товаром. Ты можешь присмотреть там для себя рабыню. Впрочем, прогуляться по улице Сабура тебе стоит и просто как любителю книг — тебя могут заинтересовать там книжные лавки. Ну, а будешь там, случайно — загляни и на рынок рабынь…

Прошло совсем не долгое время после этого разговора молодых людей о нуждах любви, как у Лициния появилась его собственная рабыня для этих самых дел.

Атея, так звали женщину Галерия, была молоденькой вдовой. Отец отдал её в 13 лет замуж за пожилого мужчину, а через два года тот скончался. Наследников мужчин у мужа не было, поэтому его дом и ткацкий цех перешли к ней. Конечно, она не смогла бы жить в доме одна, это тяжело и, в общем-то, опасно. Но ей повезло — в доме пребывал один уже в годах мужчина, который числился слугой мужа, а теперь стал её слугой.

Галерий с удовольствием стал заглядывать к своей миловидной молоденькой вдовушке. С ней было интересно — наш герой с удовольствием выслушивал её смешливые воспоминания о совсем ещё не так далёких годах своего детства в родном доме и о несуразностях своего раннего замужества…

Наши герои обычно прогуливались по улицам Рима вместе, но, когда у кого-то был свой конкретный интерес, он шёл один. Галерий в одиночку ходил в храм Изиды, что на Марсовом поле. Служба в этом храме была несколько иной, чем во всех других римских храмах. Здесь прихожанин был освобождён от непосредственного участия в церемониях с жертвоприношениями и молитвами. Присутствующие только наблюдали, что делают жрецы, которых здесь было довольно много, а те, собрав принесённые жертвы, сами возжигали их и произносили молитвы. Только в конце каждой фразы все присутствующие произносили нараспев: Слава матери-богине! В общем, это было похоже на то, что делали родители Галерия на религиозных празднествах, приучая детей к обрядам почитания богов.

После окончания службы Галерий иногда оставался, чтобы обсудить с одним из жрецов приступы своих сомнений по поводу верности своего поведения в начавшейся для него уже, считай, взрослой жизни. Так он на время освобождался от упрёков совести. Последний раз он здесь был в связи с переживаниями о том, что ни разу ещё из Рима не съездил к родителям.

Однажды по полудню Галерий оказался у храма Изиды, когда там как раз был праздник мистерий богини-матери. Изображение богини было вынесено из храма, и жрецы окропили его священной нильской водой. Происходило это под звуки песнопений о страданиях богини, утратившей своего мужа Осириса, и через какое-то время — о радости и торжестве при виде его воскресения. Присутствующим при этом положено было переживать своё личное состояние, переходя от себя прошлого, несовершенного, к себе обновлённому для новой чистой жизни. Галерий не раз был под воздействием этого ритуала. При этом он всегда воображал Изиду в образе своей матери, плачущей о своём любимом и единственном сыночке и желавшей всяких благ в жизни своего чада…

Вскоре все стали расходиться. Галерий, задумавшись, неторопливо шёл уже по улице, когда с ним поравнялись носилки, поддерживаемые четырьмя чёрными рабами. Ещё четыре раба, так же чёрных, шли впереди носилок, а два, но белые, — позади. Носилки поравнялись с ним и стали удаляться, но вдруг остановились. По выброшенной сходне на землю спустилась женщина. Уже по тому, как она сходила на землю, хорошо были видны достоинства её фигуры и её женственность, которая хорошо проявляется именно в движении. Когда Галерий приблизился к ней, он залюбовался её лицом, озарённым закатным солнцем. Сделав к нему маленький шажок, и заставив этим его приостановиться, она негромко произнесла:

— Ты не очень спешишь, молодой человек?

— Нет, — только и смог произнести Галерий.

— Я несколько раз уже вижу тебя у храма богини Изиды. Но его посещают в основном женщины. Мне интересно, чем привлекает он мужчин, и особенно таких, ещё совсем юных, как ты. Чем же может привлечь молодого человека этот храм?

Они уже, шагая рядом, медленно продвигались по улице.

— Ну, почему же? Каждого человека, независимо мужчина он или женщина, может привлечь переживание возрождения и обновления. Меня после такого ритуала охватывает чувство, будто я сбросил с себя что-то, что мешает мне жить, что-то не моё, что-то чужое, прилипшее. Кажется, это можно сравнить с тем, как змеи сбрасывают с себя ненужную, мешающую им жить старую оболочку, чтобы легко, свободно двигаться, двигаться быстрее и дальше.

— Как хорошо ты сказал! Но в твоём возрасте… когда ты успел столько взять на себя… ненужного, или — столько пережить, чтобы нужно было от этого освобождаться?

— В юном возрасте, когда человек ещё как бы не вылез из кокона, как личинка шелкопряда, когда он ещё не знает или не почувствовал, кто он, и что он собой представляет, ему приходится много чего пробовать испытать. При этом он иногда может по неразумению или из тщеславия злить богов своими поступками.

— Это удивительно, как интересно ты можешь говорить! Ты меня заинтересовал. Не могли бы мы иногда встречаться, чтобы так вот просто разговаривать?

— Не скрою, что мне с тобой тоже интересно.

Сказав это, Галерий вдруг подумал, что эта женщина удивительным образом направляет и даже способствует как бы самому возникновению его мыслей. Он никогда раньше не разглагольствовал так просто о проблемах бытия и религии.

— Мы можем и дальше встречаться у храма Изиды, — проговорил он в раздумье.

— Нет, ну, что ты! Храмы существуют не для бесед, а для молитв… Мы могли бы встречаться у меня в доме… Сопроводи меня сейчас в мой дом. Ты узнаешь, где я живу, и можешь приходить ко мне, когда тебе будет угодно развлечься умной беседой… Нет, не напрягайся, я пошутила, беседовать ведь можно и о всяких глупостях… — она засмеялась, — впрочем, это тоже шутка…

Возле одного из особняков женщина остановилась.

— Сейчас я не приглашаю тебя в дом. Ты ведь куда-то шёл по своим делам. Мы встретимся, когда ты будешь свободен от других забот…

Галерий снова удивился ей… она как будто знает про Атею и про его намерение сегодня быть у неё…

По дороге к Атее Галерий беспрерывно думал о Постумии, так звали его новую знакомую. Она, как женщина, как-то по-новому тронула его, хотя была старше его и не была красива лицом, если под красотой подразумевать только черты лица. Её лицо было прекрасно выражением мысли и чувств, которые беспрерывно оживляли его. Но Постумия была совершенна телесной красотой, которую подчёркивали полные женственности любые её движения и жесты.

У Атеи Галерий вёл себя внимательно и любовно. Но, прощаясь, нетвёрдо проговорил, что, возможно, в ближайшее время не сможет прийти к ней… и на этом осёкся… Она же, не ожидая его объяснений, сказала просто:

— Конечно, ты можешь быть занят, у мужчин ведь много разных важных дел, но я буду тебя ждать… Приходи, когда сможешь…

У Постумии были просторные покои и необходимое количество служанок и рабов. Она провела гостя в комнату, где стоял столик с вином, фруктами и закусками.

Постумия призналась, что она некоторое время наблюдала за Галерием, прежде чем подошла к нему. Она поручила своему рабу проследить за ним. Узнав, что он живёт во дворце префекта города, её подумалось, что этот статный юноша, должно быть, образован и хорошо воспитан. И спросила, не приходится ли он сыном этому высокому чиновнику. Узнав, что этот последний типа опекуна, она удивилась — не сирота ли он? Галерий рассказал о семье, в которой он родился и не утерпел, чтобы не пуститься в воспоминания детства, представляя картины, как повседневной сельской жизни, так и религиозных празднеств, которые с усердием всегда организовывала его мать.

В ответ Постумия рассказала о себе. Она была дочерью сенатора. Видя стремление дочери к учёбе, отец дал ей прекрасное образование, конечно, на дому. Поскольку она была единственным ребёнком в семье и любимицей отца, тот не настаивал на раннем её замужестве, а позволил продолжить обучение в Афинах. Потом случилось так, что отец умер, и она наследовала половину его имущества, включая и этот небольшой дворец.

Она считалась привлекательной невестой, но сама не представляла себя в роли жены и матери. Ей нравилось встречаться с интересными с её точки зрения личностями, но она ни к кому не привязывалась, не желая ни от кого зависеть, да и не нуждалась в этом по своему материальному состоянию.

Постумия напоминала гетеру и по искусству любви, насколько Галерий мог судить об этом. Её особенностью было то, что она никогда не представлялась полностью обнажённой. То есть, она снимала с себя всю одежду, но набрасывала на плечи лёгкую полупрозрачную ткань, узкую и длинную, в виде шарфа, которой прикрывала грудь и другие сокровенные места, подчёркивая свою скромность и стыдливость. Она откидывала этот покров, только погружаясь в бассейн, где роль прикрытия брали на себя водные струи, делая неясными соблазнительные формы тела. Бассейн был неглубок, но позволял погрузиться свившимся телам, чтобы ощутить блаженную раскрепощённость и невесомость, как при свободном полёте.

Галерий уже в первом свидании с Постумией понял, что эта женщина не может быть его женщиной — несмотря на прелесть её ласки, она не захватывала его глубокими любовными переживаниями. Всё-таки любовь прекрасна сильными чувствами, которые нельзя скрыть, которые красят лица любовников трогательными следами волнения даже в обычных повседневных или будничных делах. Всего этого не было, но нельзя сказать, что Постумия сама не сознавала это. А поскольку сознавала, то, благодаря своей женской чуткости и уму, с избытком играла его чувствами перед началом их пылкой страсти, усиливая его волнения любви волнениями скромной девочки, сгорающей от стыдливости, и это не могло не притягивать к ней нашего юношу.

По характеру этой необычной связи дружба Галерия с Постумией не могла продолжаться долго. Собственно, их отношения можно было назвать именно этим словом, и именно по тому, что между ними не было настоящего чувства родства. Но им вдвоём неизменно было интересно. Они в течение их встреч большую часть времени проводили в разговорах и могли их вести на совершенно отвлечённые темы. Кроме того, по инициативе Постумии они бывали в театрах, а по инициативе Галерия в Большом цирке. Но бывали периоды, когда она исчезала с поля зрения Галерия, как бы давая ему передышку, а скорее — предоставляя ему возможность провести время со своими друзьями, а также встретиться с Атеей, о которой Постумия знала и по женской прозорливости догадывалась о его чувствах к ней. Может быть, она проявляла по отношению к Галерию материнский инстинкт?

Дальнейший ход времени показал, что трое наших героев сильно различаются по своему отношению к женщинам. Тиридат считал, что женщины созданы только для удовлетворения прихотей мужчин. Этот богатырь, как и следует богатырю, не расслаблял себя душевными беседами со своими подругами, да и подругами их нельзя было назвать, это были просто партнёрши в известном деле. Он искал в них только физических наслаждений, увеличивая это чувство частыми сменами партнёрш, или имея дело одновременно с несколькими, подобно Гераклу, на которого он был во всём очень похож. Однако у Тиридата такой «практический» или «деловой» подход к взаимоотношениям полов удивительным образом сочетался с его, скажем, порядочностью. Он никогда не выказывал уничижительного или пренебрежительного отношения к своим женщинам. Можно даже уверенно сказать, что он проявлял к ним большое уважение, к ним, как таковым и к их интересам. Но он не испытывал привязанности к женщине, наоборот, он наслаждался ощущением свободы от женского ига, от ига, которое, как он говорил, делает мужчин, мягко говоря, неполноценными.

Всякий здравомыслящий мужчина, серьёзно размышляющий о своём пути жизни, конечно, должен понимать пагубность нежных чувств и женского влияния на успешное выполнение своей миссии в этом мире. Гомер. Его Илиаду Тиридат хорошо знал и толковал её очень оригинально. Этот поэт открыл глаза людям на трагические последствия увлечения женской красотой. Парис. Этот безумец вверг массу людей в кровавую бойню, похитив женщину у законного супруга! Вечный ему позор! То, что это не настоящий мужчина доказывает и исход его поединка с мужем красавицы, когда этот слюнтяй позорно ускользнул от справедливого возмездия. Некоторые говорят, что троянская война была из-за Елены. Чем же она виновата? Что была очень красива? Чушь какая. Война была из-за Париса, который опозорил, конечно, но не Елену, он унизил весь мужской род. Он, этот род, с тех пор должен отдуваться за него, выправляя перед человечеством образ настоящего мужчины… Но, к сожалению, как показала история, мужчины снова и снова погрязают в болоте женских прелестей, которое засасывают их часто целиком, вместе с их пустой головой.

Но говорят ещё, что мужчины страдают от коварства женщин, особенно на высших уровнях власти, где эти интриганки в угоду своим прихотям или интересам любовников опускается до злостных интриг и заговоров. Ну, что ж, интриги — это одна из слабостей женщин, ну, должны же они чем-то заниматься, не имея конкретных дел! Но если ты сильный мужчина, ты должен распознать характер своей женщины! Она интриганка? Да огради ты её от всяких развратных встреч, запри, запри на замок в её покоях! Так делают восточные мужчины, они держат жён в гаремах. Видно, когда-то накололись на коварстве женщин, и теперь, нашли им достойное место…

Нет, что-то меня занесло, — опомнился Тиридат, — инерция мышления выводит нас иногда на неверный вывод. Конечно, женщина должна быть свободна! Но чем свободнее женщина, тем мужчина должен быть бдительнее. Потому что у женщины много слабостей, она несовершенное создание, она легко поддаётся всякому своему желанию, ей любопытно, что из этого получится… В общем, можно сказать, она как бы исследователь, но её поле деятельности — это чувства, в отличие от мужчин, которые тоже исследователи, но у них, прежде всего, должна быть задействована голова. Мужчины, не поддавайтесь чувствам, будьте мужественными! Женщины, не загружайтесь мыслями, будьте женственными!

Так рассуждал о женщинах армянский принц, лишённый с раннего детства материнской любви. А что Галерий? Он до 12 лет жил в благополучной семье под присмотром и любовью своей матери, которую боготворил, и не случайно он поклонялся, прежде всего, богине Изиде, символу семьи. Он не мог воспринимать женщин иначе, как второй половиной мужчины, относясь к ним с уважением и любовью, которую он понимал как привязанность… Галерий, можно сказать, проявлял верность женщине, с которой он встречался. Верность в том смысле, что он, имея одну, не стремился искать другую, а не стремился, потому что у него было чувство привязанности к той, одной.

Вот он встречается с Атеей. Да, она как всякая женщина, «не разумна», но, имея уже некоторый жизненный опыт, увлекательно и с подкупающей непосредственностью распространяется о своих девических проделках, открывая перед Галерием целый мир, незнакомый и близкий. И это всё такое тёплое и женское, «домашнее», отдающее детской радостью… А Постумия? Но он не искал её, нашла его она, и они ведь были попросту друзьями…

Что касается Лициния, то этот юноша глубоко презирал женщин за глупость, как он говорил. Однако, его взгляд на женщин был не так прост — он и ненавидел их, потому что проявлял перед ними робость… От вопросов своих друзей и предложений «пойти погулять» он отмахивался и говорил, что ему достаточно услуг рабыни.

Когда возраст юношей стал приближаться к призывному, интенсивность их физической подготовки увеличилась. Наши герои часть времени стали заниматься в амфитеатре на площадках для подготовки гладиаторов. Там были разнообразные тренажёры, где упражнения на гибкость тела сочетались с движением ног и ударами мечом. В течение нескольких месяцев они сумели достичь больших успехов — их тренер назвал Тиридата и Галерия настоящими гладиаторами, готовыми выступать на арене амфитеатра. Арена… Наши герои задумались над этим…

Как раз устраивались игры в честь дня рождения императора. Тиридат по настоятельному совету своих друзей стал выступать в цирке на борцовских манежах. Когда выявлялся победитель среди профессиональных борцов, как обычно, провозглашалось, не желает ли кто помериться с ним силой. И Тиридат выходил. Хотя он был ещё юношей, он не выглядел таковым перед лицом победителя, а когда начиналась схватка, Тиридат стоял как скала. Он даже не старался увернуться, уйти от захвата. Кажется, вся его сила была сосредоточена в кистях рук. Никто не выдерживал их хватку. Борьба была обычно недолгой. Тиридату стоило только ухватить противника за руки или добраться до шеи, как тот выключался из борьбы.

Галерию похвала тренера не давала покоя, и он всерьёз думал попробовать себя в настоящем бою на арене цирка. Он решил поговорить об этом с Тиридатом.

— Ты что, сможешь лишить человека жизни просто так, на потеху публике?

— Можно уклониться от убийства. Победить, это значит сделать противника беспомощным, ну, например, сбить его с ног и приставить меч к горлу.

— Да в принципе — можно. Только, если ты легко с ним справишься, тебя зрители принудят к убийству, они ведь презирают слабаков. Но ты можешь дать ему подняться и продолжить поединок, делая вид, что тебе тоже нелегко его сдерживать, и даже сам можешь немного поваляться. Это делается для того, чтобы зрителям казались достойными уважения оба сражающиеся насмерть… И вот когда ты приставишь свой меч к горлу соперника, зрители могут пощадить его.

— Погоди, такие бои мы иногда видим на арене амфитеатра. Ты хочешь сказать, что они договорные?

— Да, если в поединок сводят гладиаторов, которые знают друг друга, или они из одной команды, то это всегда так. В таком случае бой гладиаторов это как бы показательное выступление. Конечно, достигается такой уровень натренированности, что зритель воспринимает это как бой насмерть.

— Но вести бой так, как ты обрисовал, для меня будет трудно. Я могу сорваться.

— Ну, мой друг, что значит сорваться? Ты хочешь сказать, что в поединке ты не сможешь себя контролировать? Но тогда ты ещё не готов для таких дел. Да, ладно. Всё! Закрываем эту тему! Но я могу предложить нечто другое. Давай выступим в поединках с дикими животными!

— Интересное предложение! Но они же безоружные! Я всё-таки предпочёл бы иметь дело с вооружённым человеком, чем с безоружным животным…

— Ты шутишь, конечно. Какие же они безоружные? А их зубы, когти, рога и копыта. Да и шкура у них не под стать нашей, она для них то же, что для нас щит… Но, постой! Мы можем выйти к ним на смертный бой с голыми руками! А? Как ты думаешь?

— Не знаю… Мы что, равны по мощи Гераклу? Но он же был полубог!

— Но мы перед этой кровавой битвой с дикими животными хорошенько помолиться Юпитеру и полакомимся с ним вместе молоденьким ягнёночком… Но затем, конечно, стоит пойти попрощаться — ты со своей Изидой, а я со своей Венерой… на всякий случай.

— Теперь я тебя могу упрекнуть в том, что ты сомневаешься в исходе тобой же предложенного мероприятия, так что и твою тему можно закрыть!

— Да я пошутил! Нет, эта тема мне по душе. Давай вот что предложим — борьбу с быками. Ты говоришь, отроком работал пастухом как раз крупного и рогатого скота. Тебе не приходилось иметь дело с бугаями? Как ты с ними справлялся?

— Ну, с бугаями, нет, я избегал встреч с ними — слишком разные весовые категории, ведь я же был ещё подростком… А с годовалыми бычками приходилось иметь дело!

— Руками за рога не приходилось?

— Да, я очень ловко их сваливал на землю… ну, этих… годовалых…

— Всё! Значит так, выйдем против двухгодовалых быков. И выйдем с голыми руками. У них оружие — рога! Но, если ухватиться за рога, то их можно свалить и обезоружить!

Друзья несколько дней вынашивали эти мысли, разбирая возможные обстоятельства схватки с рогатыми животными в связи с их повадками и нравами и оценивая свои силы и возможности… Наконец, заявили о своём выступлении. Юноши были уже в призывном возрасте и могли не спрашивать разрешения у своих опекунов.

Галерий стоял в центре арены, когда на неё выпустили быка. Тот трусцой пробежался немного, постоял и, завидев человека, ринулся на него. Галерий подпустил его совсем близко и отступил в сторону только в последний момент. Но, отступив, он тут же быстро приблизился к остановившемуся и начинающему разворачиваться животному. Как только тот начал наступать снова и, видя противника так близко, опустил голову, чтобы поддеть его, Галерий ухватил его за рога и резко повернул его голову. Животное тут же свалилось на бок. Далее Галерий, быстро перехватил рога руками, чтобы продолжить поворот и снова резко крутанул ему голову. Видимо, позвонки шеи животного не выдержали такого оборота, потому что бык остался лежать, подрыгивая ногами. Всё произошло довольно быстро. Но, как и было задумано, появился второй бык. Сценарий борьбы был такой же, но только наполовину. Когда животное завалилось от первого рывка, Галерий остановился на этом. Бык тут же поднялся на ноги. Покручивая головой, он остался стоять рядом с Галерием, совсем не проявляя желания напасть на него. Галерий протянул к нему руку и стал чесать его шею под ухом. Затем, не торопясь, пошёл к выходу. Как ни странно, животное медленно поплелось за ним… Наверное, недаром его ещё в ранней юности называли «Скотовед», именно Скотовед, а не Скотовод, хотя он был тем и другим, конечно.

Затем на арену вышел Тиридат. На него выпустили крупного, матёрого быка. Выскочив на арену и осмотревшись, бык покрутил от нетерпения головой и, подняв землю копытом, ринулся на Тиридата. Тот пропустил животное мимо себя, шагнул за ним и, не дав ему полностью развернуться, ухватил за рога. Животное ещё не напряглось для атаки, и Тиридату удалось одним мощным резким рывком так закрутить ему голову, ещё расслабленному, что он не повалился на бок, а просто осел на месте, как подкошенный. Когда Тиридат отпустил рога, бык сделал слабую попытку подняться, но это ему не удалось. Второй бык был такой же бойкий, но, после того как Тиридат ухватил его за рога, животное обезумело от боли… потому что Тиридат обломал под корень его смертоносное холодное оружие.

Курс обучения у ритора закончился, и наши герои устроили вечеринку по поводу окончания школьного обучения. Они заседали в доме префекта. Собственно, они расположились не в самом доме, а в одном из его внутренних двориков. Стол был полон яств — баранина и мясо дикого кабана, рябчики и фазаны, балыки из осетра и форели. Закуской был сыр и маслины, но и фалернские селёдочки, пристрастие префекта города Рима, доставляемые для него из Фалерона, города-гавани вблизи Афин. На стол была положена также зелень, в основном сельдерей и петрушка. В сторонке стояли две амфоры фалерна — сухого и сладковатого.

Друзья не первый раз устраивали себе такую вечеринку. Начинали они обычно с сухого фалерна, закусывая эту пьяную горечь сыром с маслинами. Затем с этим же вином ели мясо, птицу и рыбу. Вторую амфору они оставляли на десерт. Но, как такового, десерта не было, они предпочитали закусывать сладковатый фалерн снова сырами и заедать маслинами.

Душой компании был армянский принц, он и задал тему для начала беседы.

— Друзья мои, наша юность кончается — уже кончилось время, когда мы могли по своему усмотрению и в угоду своему легкомыслию распоряжаться собой в свободные часы от учёбы. На военной службе просто не будет этих часов, кроме редких отлучек.

— Ты как будто клонишь к тому, — возразил Галерий, — что мы должны успеть, пока молоды и более или менее свободны, увеличить интенсивность наших легкомысленных приключений, чтобы потом жить приятными воспоминаниями. Что касается меня, то я не очень озабочен этим. На службе можно жить не только воспоминаниями, а иметь неподалёку от места службы женщину, которая при обоюдном желании может оказаться и супругой…

— Как, ты разве готов уже забыть этих, твоих, двоих?

— Я не знаю… я ещё это с ними не обсуждал.

— Да за тобой любые другие пойдут хоть на край света, женщины любят таких душевных мужчин, как ты.

— Ну, может быть… не буду с этим спорить…

— Ах, ты какой самоуверенный!

— Ты сказал!

— Впрочем, твою мысль по поводу увеличения нами интенсивности легкомыслия можно поддержать. А? Лициний, поддержим? Пойдём сегодня со мной, я хочу пройтись по ночному Риму. Так и быть, я тебе уступлю одну из своих вдовушек.

— Твоих мне не надо.

— Ну, хорошо. У одной из моих красавиц есть подруга… Я, правда, её ни разу не видел, но она просила мою попросить меня прийти однажды с кем-то из моих друзей. Дело в том, что она не хочет принимать мужчин у себя. Я догадываюсь, почему — это или молоденькая девушка, или женщина, которая за что-то хочет наставить мужу рога. А, может, просто он ей надоел.

— Но, друзья, — прервал друга Галерий, — тема любви, конечно, интересна, но давайте переменим предмет разговора. Мы в таком возрасте, когда пора поразмыслить о своём будущем тем более, что мы как раз закончили школьное обучение. Кем мы хотим стать? В конце концов, я думаю, нужно чётко себе представлять цель, к которой следует стремиться. Говорят, что ясное представление цели обеспечивает половину успеха её достижения. Вспомним слова Орфея: Думай во время пути о цели!

— Галерий, — вступил в разговор Лициний, — не думаешь ли ты, что нашему другу Тиридату нужно ломать голову над этим очень важным для нас с тобой вопросом — он, даже если не захочет быть царём Армении, наш император заставит его им стать. Не потому ли наш друг всё своё свободное время тратит не на раздумье о будущем, а на женщин? И вот, поди ж ты, он и меня хочет пустить по этому ложному пути!

— Но, Лициний, — возразил Галерий, — тебя ведь тоже ведёт ясно поставленная цель! Ты же мнишь себя чуть ли не императором! И раз для тебя цель уже ясна, я советую тебе с лёгким сердцем заняться женщинами вместе с нашим другом.

— Знаете, друзья, — уже серьёзно заговорил Тиридат, — меня готовили к роли царя Армении с самого раннего детства. У меня были учителя и наставники, как наши армяне, так и ваши римляне. Но сначала давали не конкретные знания, а приучали к осознанию себя частичкой своей родины, прививали любовь к своей земле, учили патриотизму.

— Но у нас с Лицинием тоже с патриотизмом всё в порядке, и нас готовят в первую очередь защищать свою родину. Да, на этом пути можно достичь высоких военных должностей.

— Галерий, конечно, это так, но немного и не так, — возразил Тиридат, — Мне кажется, цель должна быть конкретна. «Я хочу стать тем-то или тем-то». В конце концов, у каждого в жизни свой потолок, и важно знать его. Когда замахиваешься на что-то выше своих возможностей, это всё равно, что прыгать выше головы. Эврика! Друзья, не податься ли нам в Дельфы, где нам и скажут о наших потолках?!

Далее друзья весело и непринуждённо обсуждали пагубность переоценки своих возможностей и, допив вторую амфору, возбуждённые вином и своим остроумием, стали обсуждать то же, то есть переоценку своих сил, но в делах любви…

Решив ехать в Дельфы, друзья закончили вечер прогулкой по Риму, всерьёз и с иронией рассматривая возможные ответы оракула.

Дельфийский оракул вещал

Друзья отнеслись к посещению Дельфийского оракула со всей серьёзностью. Узнав о дне приёма (а храм принимал посетителей только раз в месяц), юноши стали готовить себя к встрече с посредницей между людьми и Аполлоном. Раз прорицательница, пифия, «работает» предварительно совершив омовение и держа пост, они решили в течение всех дней до встречи с ней (а это было недели две) держать себя в чистоте телесной и духовной. А перед отъездом молодые люди посетили храмы Юпитера, Изиды и Венеры, вознося своих богов в молитвах и воздав им должные жертвоприношения.

Прибыв в Дельфы, друзья поднялись по священной дороге в храм Аполлона. Служитель храма провёл юношей через всё помещение святилища, а в конце его попросил их спуститься по крутой лестнице вниз. Молодые люди очутились в подвальном отделении, напоминающем пещеру. Там, внутри ограждения из огромных, отёсанных по форме прямоугольного параллелепипеда камней, стоял высокий треножник. Возле него находились трое жрецов, а на треножнике сидела пифия. В левой руке она держала тарелку с благовониями, в правой — лавровую ветвь.

Один из жрецов, обратившись к вошедшим, произнёс:

— Молодые люди, вы находитесь под покровительством лучезарного бога Аполлона. Он незримо присутствует в этом храме и готов выслушать ваш вопрос.

Как было оговорено, заговорил Галерий:

— Боже всевидящий и милосердный! Мы трое, полные любви и верности тебе, хотим знать, что нас ждёт в будущем, кем нам предстоит быть в этом мире?

Служитель Дельф, помедлив немного, повторил вопрос Галерия для пифии, придав ему другую, положенную здесь форму:

— О, великий сын Зевса, соединяющий небо, землю и преисподнюю, сияющий Феб, прорицающий из лавра! Поведай нам через преданную тебе прорицательницу, для каких испытаний предопределили боги этих троих поклоняющихся тебе и любящих тебя юношей?

Пифия некоторое время сидела неподвижно, затем склонилась над благовониями и стала делать медленные движения веточкой лавра, как бы направляя запахи из тарелки так, чтобы захватить их своим дыханием. При этом у неё дрожали и расширялись ноздри, и был полуоткрыт рот. Затем она подняла лицо, сверкнув неподвижными глазами, и стала медленно говорить ровным невыразительным голосом, как будто читала что-то, совсем её не интересующее. Речь её была негромкая и невнятная, и лишь одно слово врезалось в память взволнованным юношам — престол. Смолкнув, она снова склонила голову и опустила руки, поникнув в бессилии. И тогда заговорил всё тот же жрец:

— Достопочтенные юноши! Великий сын Зевса Аполлон, солнце наше лучезарное, высвечивающее наше прошлое, настоящее и будущее, видит вас мужественными и удачливыми воинами. Вас в жизни ждут дела, требующие большого напряжения сил, но вы многого достигнете. В разное время и в разных землях вы станете первыми лицами своих стран. Но это будет для каждого из вас началом тяжких испытаний в этом мире.

Друзья, ошеломлённые услышанным, плохо помнили свой путь по храму Аполлона. Когда он остался позади, они ещё некоторое время шли молча. Наконец, заговорил Тиридат. Он был менее других охвачен волнением, ведь хорошо знал о своём предназначении, но и для него немаловажно было утвердиться в мнении, что он действительно окажется на престоле!

— Друзья мои! Поздравляю вас с вашим великим будущим! Как здорово! Теперь мы все как бы принцы, в смысле — нас всех ждут венки и лавры, диадема и красный плащ!

— Я потрясён, — промолвил Галерий, — ведь я рассчитывал самое большое на звание генерала. А тебя что, Тиридат, очень привлекают аксессуары императора?

— Да брось, мой друг, я просто представил нас такими. Я очень хорошо знаю трудности, которые ждут нас на посту первых лиц государства. Кстати, об этом предупредил нас оракул…

— А я, друзья, — решил высказаться и Лициний, — я внутренне всегда был уверен, что стану императором! Я давно готовлю себя к этой роли. И поскольку император — это, прежде всего, полководец, я с самого детства развлекался разбором больших сражений и великих военных походов.

— Браво, мой друг! — воскликнул Тиридат. — Ты, наверное, опередишь нас. Когда это случится, не забудь своих друзей!

— Но как совершается это прорицание или предвидение, как это вообще возможно? Не дурит ли нас пифия? — это Лициний придумал влить ложку дёгтя в бочку мёда воодушевления своих друзей.

— С какой стати ей тебя дурить? — возразил Галерий. — Какой интерес ей тебя обманывать? Да она же всё это нам говорила не раздумывая, как бы считывая то, что видит своим внутренним взором…

— А что, она создана из особого материала или, может быть, из божественной субстанции? — не унимался Лициний.

— Прорицателей назначают боги. Души таких людей способны видеть всё и вся, потому что то, что есть и что будет в мире, связано всемирной симпатией. Читайте Посидония.

— Ты читал Посидония!? — воскликнул Тиридат.

— Это было ещё до нашего с Лицинием отъезда в Рим. Книги этого грека были в библиотеке его отца.

— Ну-ка, поподробнее, — попросил Тиридат.

— Посидоний объясняет прорицание незримой сцепленностью явлений, доступной сознанию только очень чуткой душе, приходящей в экстаз.

— А что это за всемирная симпатия?

— Это как любовь… Влюблённые или любящие чувствуют сильную связь друг с другом, когда их охватывает это чувство. Но подобная связь существует между всем сущим на земле и между всеми явлениями, происходящими или возможными в будущем. А боги могут наделять некоторых людей способностью улавливать эту связь.

Здесь Лициний решил сказать своё слово:

— Вообще-то, Вергилий говорит, что Аполлон внушает своё прорицание пророчице, а она открывает его смертным.

— По-твоему, получается, что на месте пророчицы может быть любая женщина? — возразил Галерий. — Нет. Вергилий слишком упрощает вопрос прорицания. Посидоний утверждает, что боги сначала находят человека с обострённой чувствительностью к окружающему миру, а затем одаряют его способностью улавливать связь событий. Аполлон же — да! Он может делать подсказки.

— Друзья мои, — воскликнул Тиридат, — это слишком сложно для меня. Давайте отложим разговор о всемирной симпатии на потом! Сейчас нам нужно освоиться с мыслью, что все мы — будущие управляющие целых стран! И если мы это не отметим, как следует, то может потеряться сцепленность событий, о которой говорит ваш мудрый грек, а эта сцепленность, как и любовь, она, конечно, должна усиливаться от возлияния хорошего вина!

— Друзья! — взволнованно произнёс Галерий. — Давайте поклянёмся в вечной дружбе! Ведь мы будем, возможно, одновременно государями разных стран, а значит, потенциальными противниками. А зачем нам ссориться? Я бы предложил вместе произнести то, что в таких случаях советовал Гораций:

О нет! Химере, пламенно дышащей,

Или Гиганту, грозному-сторукому,

Не разорвать нас!

Друзья вместе, держась за руки, произнесли это заклинание о дружбе.

— Слушайте! — подал свой голос Лициний. — Это очень символично, произнести клятву в Дельфах, славных не только самым знаменитым храмом Аполлона — здесь находится и Пуп земли!

— Да что ты говоришь! — воскликнул Тиридат. — Вот это да! Если найдётся здесь ещё и приличный кабак, он со временем также станет знаменитостью города, потому что в нём, как будет известно, распивали вино трое будущих любимых всеми замечательных императоров!

По возвращению в Рим тройка будущих повелителей стран и народов воочию увидела картину возможных и для них в будущем почестей — в Риме проходил триумф императора Аврелиана, устроенный ему Сенатом за покорение Пальмирского царства и возвращение Риму земель Галльской империи.

Триумф — это, конечно, грандиозное мероприятие, но шествие было явно перегружено. Тесно было в самой колонне, но особенно — среди зрителей. По главной улице Рима провели огромное количество экзотических животных во главе со слонами, за животными шли представители покорённых Римом варваров. Некоторые из них шли со связанными руками, впрочем, многое рассмотреть было просто невозможно. Однако нашим героям удалось увидеть главное — триумфальную колесницу, запряжённую четвёркой белых лошадей. «Реставратор империи и Востока», как титуловал Сенат Аврелиана, ехал стоя. На нём была украшенная золотыми звёздами пурпурная тога, в одной руке он держал лавровую ветвь, в другой — богато украшенный скипетр из слоновой кости с изображением орла наверху, а на голове его был лавровый венок. Крики приветствия возбуждённых зрителей сопровождались усилением давки, что увеличивало контраст положению триумфатора, свободно стоящего на возвышении… Наши герои согласились с тем, что в день чествования императора гораздо удобнее стоять на триумфальной колеснице, чем в толпе зрителей… Друзья не оставили без внимания также проход знатных пленных, среди которых была царица Пальмиры Зенобия. Лициний и Галерий в связи с пальмирской царицей поставили на вид Тиридату, что женщины рождаются не только для удовлетворения прихотей мужчин, о чём он любил распространяться. Но их друг защищался просто. Он отвечал коротко и ясно: В семье не без урода…

Вскоре после этого, а именно — 25 декабря 274 г., наши юноши присутствовали на праздновании дня рождения «Непобедимого Солнца» в только что открытом храме в его честь. Имя этого бога было давно известно, он пользовался большой популярностью среди римских легионеров — это был Митра. Сущность этого культа заключается в жёсткой защите всего доброго и светлого в человеке и обществе с помощью меча. Принявший культ Митры даёт клятву верности этому постулату. Митраизм — это религия воина, главным грехом которого является клятвопреступление.

Наши друзья, однако, не увидели статую Митры в храме «Непобедимое солнце». Вместо неё стояла величественная статуя Аврелиана, голова которого была увенчана диадемой, унизанной густым рядом стреловидных отростков, позволяющих думать, что это солнечные лучи. Диадема, да! Император с какого-то времени стал венчать ею свою голову, переняв эту привычку у персидских царей, и с тех пор его стали величать Господином и даже Богом. Ну, раз так, он с успехом может заменить Митру, став сам «Непобедимым Солнцем»! Друзья легко согласились с этой новой ипостасью уважаемого ими императора. И правда, ведь не каждый может быть в этом звании, а только повелитель, который ведёт военные действия во благо граждан Рима и не знает поражений! Аврелиан стал для юношей величайшим примером ума, трудолюбия, возвышения и доблести.

Пригубив жертвенного мяса со словами верности заветам бога Солнца и с просьбой поддержать их самих в стремлении приблизиться к нему, друзья вернулись домой, чтобы продолжить празднество в тиши дворцовых портиков.

После посещения храма Аполлона в Дельфах молодые люди стали размышлять о своём славном предназначении. Теперь нужно будет все свои дела и поступки соизмерять с этой великой целью — ведь предсказания оракула исполнятся наверняка, если человек сам всеми силами стремится к обозначенной цели. Правда, трудно, особенно в молодости, жить с чувством высокого долга, но не нужно хотя бы забывать об этом и стараться вбирать в себя всё, что покажется необходимым для руководителя страны. Молодых людей смущало то, что многие выдающиеся полководцы бесславно гибли, оказавшись на императорском престоле, но тем более важно знать, как удержаться на высоком посту. Они стали обсуждать историю Рима, историю войн и особенно жизнь и дела императоров. В оставшееся время до призыва на военную службу юноши решили регулярно собираться для обсуждения задач, стоящих перед главой государства, в полном охвате их широты — от личной безопасности до обеспечения благополучной жизни граждан и безопасности страны.

Беседы друзей об императорах и императорском долге обыкновенно вёл Лициний, как лучший из них знаток римской истории.

— Друзья, рассмотрение дел личностей, подсудных нашему тройственному суду, следует начать с диктатора Суллы.

— Как ты высокопарно начал! — заметил Тиридат. — Было бы проще сказать суду нашей тройки. Но, с другой стороны, ты настраиваешь нас на серьёзный лад.

— Да? А я ведь в действительности хотел просто пошутить, чтобы придать беседе лёгкость.

— А почему нужно начинать с него? — прервал их пустую болтовню Галерий. — Сулла не был императором.

— Да, но этот диктатор по своим замашкам более похож на следующих за ним императоров, чем на своих предшественников, консулов римской республики. Это, прежде всего, касается методов обеспечения личной безопасности, с чего мы и начнём. Сулла, став абсолютным владыкой Рима в должности бессрочного диктатора, обеспечил свою власть и свою безопасность путём проскрипций. Проскрипции были в ходу и ранее, но так широко, как Сулла, никто их не применял. В эти смертельные списки он включил своих личных врагов, а также широкий слой госслужащих, нажившихся присвоением государственных средств и на коррупции, но и просто слишком богатых граждан. Власть Суллы во всё время его правления была беспрекословной, и никто не пытался его свергнуть. Наконец, он живым и здоровым сам отказался от власти, и вовсе не из боязни быть убитым.

— Я понял, что ты одобряешь даже его казни просто богатых? В чём же их вина?

— Галерий, ты сейчас говоришь с позиции обыкновенного добропорядочного гражданина, а не от лица руководителя государства, ответственного за спокойную жизнь этого добропорядочного. На самом деле нужно уметь предугадывать потенциальную опасность, которая со стороны богатых может выражаться в стремлении покачать права, имея в виду силу денег, которая, как известно, растёт гораздо быстрее, чем возрастание самой денежной массы.

— Ну, знаешь, мой друг, потенциальную опасность можно увидеть в любом человеке, было бы желание. Нет, это не путь создания гражданского общества, где господствует закон.

— Галерий, закон будет господствовать потом, когда ты утвердишься во власти. Но что говорить рассуждениями!? Обратимся к фактам. Наш первый император, Август, он же Октавиан, властвовал после Суллы и хорошо усвоил его уроки! Думаю, он даже превзошёл Суллу по числу проскриптов! Утверждая свою власть, он подверг смерти три сотни сенаторов и около двух тысяч всадников!

Между прочим, в число проскриптов был включён и уважаемый нами Цицерон, несмотря на его содействие Октавиану в начале его восхождения на престол, то есть, на самом трудном отрезке пути. Но потом Цицерон отстранился от него. А скажи, Галерий, зачем власти нужен красноречивый смутьян? А теперь посмотри, как долго и славно Август царствовал! Мало того, и Суллу, и Августа римляне позже стали считать неотразимо привлекательными, забыв о колоссальном количестве пролитой ими крови.

— Лициний, ты слишком увлекаешься кровопусканиями, — возразил Галерий, — Ведь мир меняется, и примеров тому много. Когда-то римляне приносили человеческие жертвы, безнаказанно могли убить раба и предпочитали убивать пленных. Но сейчас всего этого нет! И вот мы видим, что после Августа проскрипции практически не применялись, а приходящий к власти император выносил смертный приговор только возможным наследникам престола и несколько менял только состав правящей верхушки государства.

— Но факты, факты! — спокойно возражал Лициний. — Ты говоришь, мир меняется, приводя в пример изменение с годами наших гражданских прав. А я тебе скажу, внутренний закон власти, её пружина, не меняется и вечно будет оставаться неизменным, потому что это другой уровень законности для людей. Ты говоришь, позже Августа императоры Рима редко прибегали к большим кровопусканиям. Так они и плохо кончали! Через одного или чаще они гибли от заговоров!

Тут Тиридат потянулся к амфоре с вином и, наполняя всем бокалы, заявил:

— Из-за неопровержимости приведённых Лицинием фактов в пользу использования кровопусканий, предлагаю принять это к сведению. Несомненно, такой радикальный инструмент власти пригодится нам в нашей будущей ответственной работе на благо народа. Давайте выпьем немного вина и сменим тему обсуждения. Друзья, не рассмотреть ли нам роль женщин во властных структурах, имея в виду их участие в пагубных интригах во дворце и дворцовых переворотах? Поскольку мы будем говорить о женщинах, то, тем более, как же без вина!

Друзья отпили из своих бокалов, после чего Лициний стал решительно возражать своему другу:

— Тиридат, я не считаю, что это другая тема. Женщины для престола опаснее любого врага. Я бы по малейшему подозрению без колебаний лишал их жизни, причём именно снесением головы, как казнят самых опасных преступников. Ведь скольких славных императоров они погубили!

— Да, Лициний, — возразил Тиридат, — ты никогда не отличался любовью к женщинам! Теперь я вижу — это потому, что ты их не отличаешь от мужчин — надо же, он хочет женщин лишать головы! Зачем же им отрубать головы? Делай эту процедуру с их сообщниками! По-моему, всему виной может быть и сам император! Ну да, императора Клавдия погубила его жена, но его же предупреждали об опасности! Я скажу, он сам виноват — надо было просто любить свою жену, а не пылать к ней душевным огнём. Поясняю: любить женщину нужно чисто физиологически, материально, своими атомами, из которых состоит наше тело, а не душой, которая неизвестно из чего состоит. Вот эта неизвестность и губит мужчин. Ты, Лициний, говоришь, у власти свои законы. Так вот, один из них — люби, да не влюбляйся! Император не должен томиться чувством влюблённости! Да, Клавдий сам виноват, так же, как и ваш пресловутый Август — он тоже нарушил этот закон! Он решил любить свою жену, третью по счёту, не просто так, а всей душой! Розовая пелена влюблённости застелила ему глаза, мешая видеть преступные замыслы Ливии. В результате она хоть и оставила Августа в живых, но с помощью своих интриг лишила его всех возможных кровных наследников!

Лициний не мог удержаться, чтобы не вымазать дёгтем портреты упомянутых великих интриганок.

— Тиридат, я с удовольствием добавлю чёрных красок в картины представленных тобой славных жён наших императоров Клавдия и Августа. Как известно, Агриппина Младшая, жена Клавдия, убив его, возвела на престол своего сына Нерона. Привыкшая к интригам, она стала плести их теперь вокруг своего сына в ущерб его репутации. Но Нерон, надо отдать ему должное, хоть и не с первой попытки, но разобрался с ней так, как следует разбираться с опасными преступниками, а именно с помощью меча. И, как ни странно это звучит, Сенат поздравил Нерона со смертью его матери! Представляете, как она достала всех! А что Ливия, жена Августа? Она после кровавого пира с родственниками Августа, продолжала терзать своего сына Тиберия, наследовавшего ему. Но её сын не был таким решительным, как Нерон. Он, чтобы не было беды, ушёл в добровольное изгнание на остров Капри, где находился, пока мать не умерла.

— Да, друзья, — согласился с другом Тиридат, — с жёнами и даже с матерями, как пояснил нам Лициний, нужно быть всегда начеку. Но… как быть, если ты в дальнем походе? Вспомните, чем кончил пресловутый Агамемнон, возвратившись с Троянской войны. Его жена встретила супруга ударом секиры, посадив на его престол своего любовника. Не кажется ли вам друзья, что логика реальных событий и вопросы безопасности требуют, чтобы мы, отправляясь на войну, брали жён с собой? Здесь нет ничего необычного, персидские цари так поступают испокон веков… Причём, они берут с собой весь свой гарем вместе с многочисленными жёнами и детьми…

— Тиридат! — возразил Галерий. — Не перегибай палку! Ты, конечно, шутишь. Брать женщин в походы! Можно ли при этом успешно воевать? Вряд ли. Война — не пространство для женщин. Воину не позволено расслабляться и распускаться.

— Ладно, хватит о женщинах! — прервал друга Лициний на правах ведущего. — Подведём итог сказанному. Значит так. Наша первая задача при вступлении на престол — обеспечение безопасности правления. Выполняется она путём безжалостной ликвидации претендентов на престол и всех личных врагов, затем всех явно недовольных твоей политикой, а также потенциально недовольных. А всех женщин при малейшем подозрении в опасных интригах тут же лишать головы.

— Ну, ты даёшь! — воскликнул Галерий. — Всех, всех и даже женщин! А с кем же мы будем иметь дело, с кем работать?

— Галерий, — вмешался Тиридат, — добавь и с кем спать? Наш друг хочет отсечь головы у большинства женщин…

— Я обозначил проблему и возможности её решения по максимуму, — невозмутимо продолжал Лициний. — Каждый действует по обстоятельствам и в зависимости от своего понимания важности крайне жестоких действий для своей безопасности и, в конце концов, в зависимости от своего мужества, которое подпитывается именно пониманием необходимости превышения меры жестокости.

Тут Галерий поднял руку и воскликнул:

— Лициний, друг мой! Твоё хладнокровие меня поражает! Если ты будешь действовать так, как ты нам расписал, ты напугаешь своё ближайшее окружение, и среди них наверняка найдётся Брут, который остановит тебя!

— Брут, говоришь? Тогда его нужно вычислить в самом начале и ликвидировать в первую очередь! Итак, друзья, я вижу, вы всё правильно поняли — не нужно забывать и о подводных камнях!

— Друзья, — выступил Тиридат, — хватит на сегодня. Нам нужно усвоить и переварить то, что мы обсудили, чтобы потом забыть думать об этом. А лучше всего помогают забывать о серьёзных вещах любовные свидания. Или кто-то предлагает другой способ отвлечься от сложных проблем нашего будущего?

Несколько дней назад Галерия одарила яблоком одна замечательная женщина, растрогав его своей вызывающей улыбкой, а, повернувшись, уходя, своей поступью. Но родившаяся искра чувства как-то промелькнула и погасла. Однако сейчас, по наводке Тиридата, он вдруг подумал о той случайной встрече, обещающей необычные ощущения, и решил, что именно непривычное и необычное он должен пережить, чтобы, как выразился его друг, предать забвению тяжесть размышлений о своём ответственном будущем.

Галерий подошёл к нужному дому, и на стук в дверь ему открыли. Да, та самая женщина! Но теперь в её глаза было удивление.

— Я тебя ждала два дня, но ты не пришёл! А сегодня… сегодня возвращается мой муж, он скоро будет здесь!

— Скоро… Как скоро?

— Не знаю. Может, через час, может, через два…

— Хорошо. Я после этого тотчас же уйду.

— Что же мне с тобой делать!? Давай поступим так. Если он застанет тебя, ты станешь за дверь, которой я прикрою тебя, открывая мужу…

Она была рядом, горячая и взволнованная. Соблазн был настолько велик, что Галерий бросился к ней и стал целовать. Вскоре они оказались на кушетке в прихожей. Он не смог уйти после первого порыва…

Галерий вышел на улицу и поспешно отдалился от дома. Затем пошёл медленным шагом, с большим наслаждением снова и снова переживая эту странную встречу. Так остро он никогда не ощущал женщину…

Через несколько дней друзья снова собрались для серьёзной беседы. Заседание открыл снова Лициний.

— Продолжая разбирать дела императоров, начнём с главной их обязанности — обеспечение безопасности империи от внешних вторжений. Недаром эмблемой Римской империи является воин с мечом в одной руке и щитом в другой. На самом деле оборона страны требует решения многих технических и организационных задач, но они общеизвестны и давно уже в государстве установлен твёрдый порядок их выполнения. Я только обращу ваше внимание на некоторые проблемы обороны страны, имеющие важнейшее стратегическое значение. Это, прежде всего, дороги. Проблема дорог ставилась в Риме издревле, и, к счастью, она успешно решалась. Можно сказать, половина успеха в военных делах падает на хорошее состояние наших дорог, с помощью которых решается как задача по обеспечению войск всем необходимым, так и скорость изменения дислокации войск.

— Лициний, — прервал его Тиридат, — ты всё говоришь оборона, оборона, а не хотел бы ты, став императором, повоевать немного за пределами страны? Ты же у нас будущий великий полководец, а великие они все склонны к дальним походам. Вот Александр Македонский, он до Индии дошёл. А Траян? Он тоже омыл свои ноги в море, которое омывает берега Индии.

— Да, Тиридат, ты вспомни ещё Красса, который погиб вместе со своими легионами в походе на Парфию, — отвечал Лициний. — А скажи, какой толк был от завоеваний Траяна, кроме золотоносной Дакии, но которую так же, как и другие, завоёванные им земли, позже пришлось оставить? Вот вам польза от войн за пределами границ империи…

Галерий поддержал Лициния:

— В нашей истории есть ещё одна страница на тему захвата чужих земель, которая была перевёрнута императором Августом. Я имею в виду попытку покорения германцев, когда Квинтилий Вар потерпел за Рейном сокрушительное поражение и покончил с собой, потеряв несколько легионов. После этого Август завещал последующим нашим правителям не вести завоевательную политику. Думаю, это было мудрое решение.

— Наверное, друзья мои, воинская слава — самая высокая вершина славы… Для всех она — большое искушение, но, конечно, не стоит ей поддаваться, — заключил Тиридат и предложил на этом закончить замечательную дискуссию тем более, что пора уже, как они договорились, идти в Большой амфитеатр, где сегодня состоится необычное представление.

Лициний предупредил друзей о необходимости ещё одного собрания, чтобы поговорить о внутренней государственной политике императоров.

Тиридат имел друзей среди гладиаторов Большого амфитеатра, и сегодня на арене должен состояться бой с участием одного из них, где тот выйдет один против троих. По условиям предстоящего сражения каждый из участников может выходить с любым набором боевого оружия. На вопрос Тиридата, зачем его друг согласился на неравный бой, тот ответил, что это была его инициатива — он давно уже тренируется справляться с несколькими противниками, а нужно ему это, чтобы отличиться от других, прославиться, быть у всех на устах. Но он согласился на представление, в котором возможен смертельный исход, при условии, что его противниками будут гладиаторы из других го родов.

Этот знакомый Тиридата, а звали его Сервий, был сыном гражданина Рима из всаднического сословия. Он бредил ареной, с детских лет разыгрывая бои гладиаторов с помощью игрушечных фигур. Он рано начал тренировать своё тело. Сервий, прежде всего, стремился овладеть приёмами борьбы с боевым оружием, но и классической борьбой он тоже охотно занимался. Уже в детстве его тренировали известные мастера по физическому развитию, которые позже стали готовить юношу к выступлениям на Олимпийских играх. Ближайшие Игры были в год семнадцатилетия Сервия. Он выступил на них и, хотя и не стал чемпионом, но был в числе сильнейших в соревнованиях по борьбе. Далее он продолжал тренироваться, предпочитая, как всегда, поединки с боевым оружием.

В свои восемнадцать лет Сервий стал ходить на тренировки в школу гладиаторов, якобы для подготовки к военной службе. После двух лет усиленных тренировок он посчитал себя готовым выйти на арену, и теперь ему можно было заявить о своей профессии открыто. Юноше был уже 20 лет, он мог сам распоряжаться своей судьбой, и он распорядился. Несогласие отца его не смущало, потому что, став гладиатором, он становился финансово независимым от него — бойцы на арене за каждый бой получали столько, сколько рядовой легионер получает за год службы.

Сервий выступал на арене уже два года и провёл за это время двадцать боёв, из которых половина была со смертельным исходом. Он был уже известным бойцом. Но ему этого было недостаточно, он хотел слыть лучшим, исключительным.

Друзья сидели на втором ярусе длинной стороны амфитеатра. Обозрение было прекрасным, смотреть было что, хотя первые поединки сегодняшнего дня больше походили на показательные выступления, и публика не неистовствовала, но и не требовала пока крови — всем было известно о предстоящем жёстком противостоянии. И вот было объявлено о сражении «один против троих».

На арену сначала вышел Сервий, и амфитеатр наполнился криками приветствия и одобрения. Он вышел совершенно без доспехов и без щита. В правой руке у него был длинный меч, в левой — кинжал, и с правой стороны свисал с пояса коротки меч. На него, стоящего уже в центре арены, вышли от дальней боковой стороны три бойца, двое из которых были подобны легионерам — со щитами и короткими мечами, а третий, ретиарий, — с сетью и трезубцем. Они шли рядом друг с другом, но, приблизившись к противнику на расстояние десятка метров, быстро разошлись, окружая его.

При их приближении Сервий оставался стоять спокойно, но, когда к нему в тыл стал заходить гладиатор с сетью, нужно было действовать немедленно. Он быстро развернулся к нему через правое плечо, когда тот, уже начиная размах сетью, сделал свою шею незащищённой наплечником. Мгновения оказалось достаточным, чтобы кинжал Сервия, который он метнул, не останавливая своего разворота к противнику, вонзился в горло ретиария. Тот в беспамятстве присел, затем свалился набок, обливаясь кровью. Когда наш герой повернулся к двум другим бойцам, он уже держал в левой руке короткий меч.

Бой с оставшимися двумя противниками казался со стороны лёгкой тренировкой для Сервия. Он двигался, не давая им обоим стать к нему во фронт. Фактически он при этом противостоял как бы одному и делал с ним, что хотел. Отстраняя от себя меч противника длинным мечом, он одновременно сближался с ним, готовый совершить решающий удар коротким. Это было очевидно. Но Сервий не хотел рано завершать бой. Он стал разыгрывать с противниками настоящее представление, показывая зрителям, как трудно ему с ними справиться. Он позволял им проявлять своё мастерство, уходя от их ударов, кажется, в последний момент. Так, «с переменным успехом» бой продолжался минут десять-пятнадцать, когда Сервий, наконец, поражает бойцов ударами в бёдра и грудь. Оба противники сваливаются с ног, и к горлу одного, пытавшегося подняться, был тут же приставлен меч.

Зрители были очень довольны зрелищем, они громкими возгласами выражали восторг ловкостью гладиаторов и скандировали имя победителя. Количеством крови они тоже, очевидно, были довольны, потому что в протянутой вперёд и вверх руке направляли большой палец вниз, выражая просьбу пощадить поверженных. Жертвой этого сражения стал только ретиарий, поражённый кинжалом…

Сервий выглядел идеальным бойцом, так решили наши герои, обсуждая перипетии боя на пути к дому.

— Галерий, ты обратил внимание, как точно и легко он контролировал свои и чужие удары? — восхищался Тиридат, отдавая должное мастерству Сервия. — Его реактивностью и хладнокровию можно позавидовать. И надо же такое устроить! Он играл с двумя противниками, как кошка с мышкой, но выглядело так, как будто кошка с кошкой!

— Да, ты прав, и ты это хорошо всё заметил, потому что, мне кажется, ты такой же реактивный. У таких, как вы с Сервием, очень быстрый разгон от начала движения до разящего контакта, или, лучше сказать, от мысли об ударе до самого удара. Но меня больше поразило то, как он метнул кинжал. Ты заметил, что он запустил его левой рукой? Хотя он правша, поскольку главное оружие, длинный меч, он держал в правой руке.

— Тиридат, — решил сказать своё слово Лициний, — как ты думаешь, сколько Сервий получит за этот свой бой? Думаю, это будет огромная сумма…

После посещения Большого амфитеатра друзья в третий раз собрались для обсуждения проблем императорской власти.

Беседу снова открыл Лициний:

— Государственная власть по части внутренних дел страны должна иметь в виду экономику, социальную сферу и вопросы воспитания и образования. Самые трудные проблемы создаёт экономика, поскольку процессы развития хозяйства и оборот денег не поддаются ясному пониманию. Как-то влиять на них можно по двум направлениям. Первое — облегчать производство товаров с помощью кредитов и создавать возможность их сбыта, развивая дорожную сеть и водный транспорт. При этом строительство дорог, пристаней и причалов должно быть полностью за государственный счёт. Второе, что должно делать государство в экономике, бороться с коррупцией. Но это очень трудное и очень опасное дело — в нашей истории известны несколько случаев гибели императоров от рук коррупционеров. Коррупцию можно пресекать только внезапными арестами и казнями. Первую акцию нужно устраивать тут же при вступлении на престол, о чём я говорил ещё в первый день наших заседаний. Ещё до вступления на престол следует знать круг сановников, склонных к взяткам и воровству государственных средств, чтобы без промедления предать их смерти на страх остальным.

— Лициний! — воскликнул Галерий. — Ты все проблемы власти хочешь решать с помощью хирургического вмешательства! Но ты же сам сказал, что коррупция непобедима! Мне кажется, с коррупционерами можно бороться и мягкими методами, ведь, относится ли чиновник к таким подобным видно по величине его богатства, вдруг взявшегося ниоткуда, — далее Галерий замедлил свою речь, выделяя каждое слово с присущим ему ударением, чтобы подчеркнуть важность сказанного. — Когда чиновники начнут выделяться по богатству из ряда вон, издаётся императорский указ о том, чтобы те, чьё богатство превышает такую-то сумму, жертвовали, ну, допустим, треть своего состояния на строительство общественных зданий, к примеру. И это естественно, ведь даже нажитое честным трудом большое богатство зачастую жертвуется их обладателями на благотворительность.

— Хорошо, Галерий, — согласился Лициний. — Тогда итогом нашей дискуссии по поводу борьбы с коррупцией может быть такое решение: при вступлении на престол — хирургические методы, а в процессе правления — терапевтические…

— Галерий, — воскликнул Тиридат, — следует согласиться с нашим очень грамотным и начитанным претендентом на красную мантию… напоминающую, что без крови править ну, никак нельзя! Меня лично подкупает многообразие предложенных способов борьбы с общественным злом, так что этим жадным до денег паразитам некуда будет деться, если кто-то из нас окажется правителем империи.

— Тиридат, — отозвался Лициний, — ты своим красноречивым выступлением, можно сказать, подвёл черту под темой о коррупции. Друзья, переходим теперь к следующей теме, прямо противоположной богатству — проблеме бедных. Поскольку количество бедных намного превышает число богатых, то, да, это самая важная проблема, и от её решения зависит спокойствие в стране. Однако, мне кажется, в этой сфере, социальной, все действия давно уже определены, надо только не забывать выполнять предписанное в этом отношении нашими предками. Я имею в виду специальную службу, которая оказывает регулярную бесплатную раздачу беднякам, инвалидам и сиротам хлеба, прежде всего, но и других продуктов, а по праздникам и вина. Но есть и адресная помощь многодетным семьям и детским приютам, это, так называемые, Алиментарные фонды, которые основал император Нерва. Я уже не говорю об издревле установленной форме социальной помощи в виде общественных трапез, публичных зрелищ, сопровождавшихся угощениями, раздачей денег или жетонов на получение различных товаров или продуктов питания.

— Несомненно, знание прошлого подсказывает нам что делать, — заговорил Галерий, — При этом очень поучительна история самой империи, а не жизнеописание отдельных императоров. Мы выбрали правильную форму обсуждения, где обобщается то, что нужно для благополучия страны. А императоры, они же, как мы знаем, не боги, а люди, они все разные по характеру и подходам к управлению империей. К тому же они действовали в своих специфических обстоятельствах и со своим наборов приближённых, поэтому не имеет смысла перенимать у них методологию власти. Достаточно знать только общие принципы и цели власти и управления… Но я позволю себе всё-таки пройтись по делам одного конкретного императора, и этот император — Нерон. Мне кажется, как стать популярным среди народа, нам нужно учиться у него. Он был первым, кто проявил заботу о рабах, отменив закон, распространяющий вину одного раба на всех рабов, принадлежащих одной семье. Также Нерон запретил патронам отбирать свободу у своих клиентов, его вольноотпущенников. Практически все его действия были направлены на облегчение жизни граждан. Он ограничил суммы штрафов, а налоги были уменьшены почти вдвое. Также были отменены таможенные пошлины для купцов, перевозивших свои поклажи морем. Кроме того, было проведено большое количество арестов по обвинению в вымогательствах. Народная любовь к нему доказывается появлением после смерти этого императора нескольких претендентов на престол под его именем, так называемых Лженеронов. А такие личности, как известно, возникают при любви народа к своему правителю.

— Галерий, ты знаешь, — стал возражать Лициний, — многие законы Нерона вскоре были отменены его последователями. Да, конечно, они нравились бедным, но не нравились богатым. А императорской власти нужно опираться, прежде всего, на интересы богатых. Нерон это не делал, и поэтому он плохо кончил.

— Да, мой друг, я согласен, есть интересы богатых, и есть интересы бедных. Удовлетворяя интересы бедных, император может лишиться жизни, как Нерон, но, потакая богатым, он может лишиться страны, которая падёт перед лицом врага без поддержки народа. Как выражаются умные люди, здесь нужна мера, важен баланс между тем и другим. Но у нас осталась ещё одна тема — вопросы воспитания и образования, а я бы сказал точнее — вопросы идеологии. Лициний, я правильно выразился?

— Да, ты прав, Галерий — во внутренней политике важна именно идеология, именно она приводит граждан страны к единению и благополучию, а иностранцев к страху и уважению. Главная цель идеологии — повышение духа патриотизма. Чем это достигается? Методология патриотизма была разработана императором Августом и последовательно осуществлялась его приемниками. Главным в этом деле является знакомство граждан страны, начиная со школьных лет, с её историей. При этом особое внимание нужно обращать на боевые достижения и духовные подвиги, что рождает веру в особую миссию римлян, а также в божественное предназначение верховной власти. Август утверждал, что именно это весьма благоприятно для устойчивости и процветания государства.

— Это ещё не всё, — возразил Галерий — чувство патриотизма воспитывается также распространением и демонстрацией шедевров архитектуры, скульптуры, а также родной литературы и картин выдающихся наших художников, что способствует психическому здоровью человека и сплачивает людей.

Тут вмешался Тиридат:

— Друзья мои, мы столько дней уже уточняем наши представления об императорском долге и, видно, исчерпали все темы обсуждения, потому что начали наслаждаться своим красноречием, разбирая давно известные и даже, можно сказать, банальные истины, если только об истине можно так выразиться. Это показывает, что мы стали слишком умными. Вот я и говорю — не пора ли к нашему уму примешать немного глупости? Я предлагаю закончить нашу полемику бокалами вина, которое мы, как истинные патриоты Римской империи, выпьем за её величие и процветание, чему будем в своё время способствовать в качестве императоров, надеюсь!

— Эвой! Эвой! — поддержали его возгласом одобрения Галерий и Лициний.

После заседаний по обсуждению прав и обязанностей императоров друзья вновь побывали в Большом амфитеатре на выступлении того же Сервия.

Дело в том, что Сервий не добился той славы, на которую рассчитывал за своё противостояние «один против троих». Поговаривали, что он, собственно, сражался только против двоих, выключив перед этим из борьбы третьего. Сервий решил повторить представление на новых условиях — он выйдет на бой против троих гладиаторов только с двумя мечами, кротким и длинным.

То, что увидели друзья на арене, их потрясло. Сервий решал вопрос своей славы всерьёз — он показывал возможность противостояния трём противникам одновременно. И, казалось, это ему удаётся без особого труда, правда, удаётся только отклонять от себя удары. Похоже, что он и не пытался обыграть и поразить кого-то одного из противостоящих, ведь этим он мог бы подставиться под удар меча его соратника. Постоянно маневрируя, он не позволял соперникам окружить себя. При этом он перемещался так, что нападающие заслоняли друг друга. Таким образом он исключал из боя то одного, то сразу двоих нападающих.

Сервий легко двигался, склонялся и уклонялся, но, поскольку он сам не нападал, соперники теснили его к краю арены, и получилось так, что через некоторое время он оказался у стены в той части арены, где возвышалась императорская ложа, которую занимала сегодня привилегированная часть публики. И тут произошло то, к чему, по-видимому, и подводил Сервий, режиссируя своё выступление. (Сам процесс его отступления к императорской ложе им тоже, наверное, планировался). Перед лицом высокопоставленной публики он вдруг смертельно поражает одного из соперников, после чего оказывается лицом к императорской ложе перед двумя оставшимися. Далее Сервий показывает мастер-класс в борьбе одного против двоих. Он сначала противостоял двум, стоящим перед ним во фронт, но затем, как бы показывая, как нужно действовать рационально, он ставил этих двоих в створ, сражаясь каждый раз с одним из них, показывая полное своё преимущество перед ним. Наконец он наносит тяжёлые раны обоим своим соперникам.

Как ни странно, публика не потребовала смерти двум раненым соперникам Сервия. Всем было очевидно — победил он не потому, что его противники были слабыми, а потому что сам он обладал высшей степенью ловкости и мастерства. Публика не хотела принижать славу теперь уже своего любимца, объявляя его соперников слабаками.

Спектакль, разыгранный Сервием, был похож на представление мага или фокусника. Это было захватывающее зрелище, в котором человек побеждает смерть…

Начало военной службы

Когда нашим героям пришло время призыва на военную службу, император Аврелиан готовился к войне с Персией и в связи с этим планировал послать в Армению Тиридата, чтобы тот, возглавив армянских витязей, поддержал наступление на восток. Имея такую цель, Аврелиан повелел не призывать Тиридата в армию, а поручить ему с помощью армян, которых было немало в Риме, навести связи с преданными ему нахарарами в Армении. А Лициниан старший, считая, что его сын ещё недостаточно крепок для службы в римских легионах, попридержал и его. В конце концов, призывной возраст не был чётко установлен (возраст рекрутов составлял от 17 до 25 лет). Галерий же, памятуя о своём призвании, не мог больше медлить с военной службой.

Он должен был уйти вскоре после своего дня рождения — ему исполнялось 18 лет. Поскольку день рождения самый важный день в жизни человека, отмечать это событие положено было как большой праздник. Конечно, речь идёт, прежде всего, о хорошей пирушке, но устроенной после некоторого развлечения. Друзья посетили Большой цирк, потому что Галерий пожелал этого. Он хотел ещё раз, может быть, в последний раз насладиться заездами колесниц, направляя своё внимание на скачущих лошадей, выражающих неукротимое стремление вперёд, вперёд к победе! Галерий загадал о своей судьбе на одну из колесниц. В ней была четвёрка лошадей, красавиц белой масти, да, белой масти, таких, которые обычно везут триумфальную повозку императора… Эта колесница пришла первой.

А пирушка… Друзья не намерены были вести серьезные разговоры, предпочитая им непроизвольные воспоминания о комических или казусных случаях их прошлой жизни, жизни беспечного детства и безответственной юности. Галерию друзья желали уверенно идти прямым путём к своей очень ответственной высокой цели и обязали его быстрее достичь её, показывая им пример, поскольку он выходит на этот путь первым…

Собираясь на военную службу, Галерий просто обязан был появиться на родине и предстать пред родителями. Прошло четыре года, как он переехал в Рим — четыре года, превратившие его из сельского отрока в блестящего столичного юношу. В этом новом, другом облике, на пороге суровых испытаний в его начинающейся взрослой жизни, он должен показаться отцу и матери, которые давно уже ждут и жаждут обнять своё чадо.

Путь из Рима в Прибрежную Дакию не близок, но вопрос о поездке разрешился скорее и проще, чем Галерий ожидал. Конечно, он высказывался о своём намерении в компании своих друзей, и Лициний мог передать его слова отцу. Но, похоже, Лициниан сам догадался организовать поездку Галерия к родителям накануне военной службы, сознавая свою роль разлучника, но и желая показать им, что свои обещания относительно их сына он исполнил. По-видимому, так оно и было, потому что именно в это время префект Рима решил направить в Маркианополь комиссию по проверке выполнения государственной экономической программы провинции Мёзия. Вскоре кортеж из нескольких повозок отправился в путь вместе с Галерием.

Галерий провёл в родном доме несколько дней. Особенно радовалась его приезду Ромула. Она, конечно, ублажала любимого сына отменными домашними блюдами, но и старалась водить в гости, в дома, в которых были на выданье симпатичные дочки. Её намерения, в общем, понятны — именно семья делает нас «путёвыми». Галерий — куда деться? — ходил по гостям, но категорически отказывался вести разговоры о женитьбе. Конечно, он хотел бы встретиться, просто встретиться, повидать одну девчонку, к которой он когда-то впервые испытывал чувство, похожее на любовь. У неё очень красивое имя — Гальвия… Впрочем, ничего особенного между ними тогда не произошло, и встречались они редко. Но всегда её присутствие рядом было для юного Гая как праздник, а если они были в одной компании, ему обычно хотелось чем-то отличиться перед ней. Но её дом Ромула обошла своим вниманием… потому что он был недостаточно состоятельным.

Вернувшись в Рим, Галерий побывал у Постумии. Когда они прощались, она по-матерински напутствовала его:

— Гай, я называю тебя так последний раз, потому что будем считать, что кончается твой период юношества, ты вступаешь во взрослую жизнь, и теперь ты будешь Галерием, полноценным мужем, который начинает свой путь к вершинам, не всякому доступным. Ты знаешь, о чём я говорю.

— Я буду помнить о тебе, Постумия, а твоя уверенность во мне будет мне залогом моего успеха. Наше расставание неизбежно, и, может, это к лучшему, что я освобождаю тебя от своего присутствия. Наверное, нам нужны перемены, они возбуждают и в каком-то смысле двигают нас, если не на подвиги, то на какие-то свершения и поступки, которыми только и живёт и цениться человек.

— Галерий, я не сказала, что рада от тебя освободиться, и ты даже не думай об этом. Если мы были настоящими друзьями, то мы ими и останемся. И, как положено друзьям, будем помогать друг другу. Ты мне скажи, где и у кого будешь проходить воинскую службу, а я постараюсь появляться около тех мест.

— Это будет в Сирии в легионах генерала Проба, и первые четыре месяца я буду находиться в тренировочном лагере, из которого не положено выходить весь этот период.

— Не положено, говоришь. Да, кому-то не положено, а кому-то положено! До сих пор мне удавалось открывать любые двери…

— Нет, Постумия, не надо…

— И почему, не надо?

— Знаешь, тренировочный лагерь — это как поле боя. А в бою надо побеждать, а побеждать удаётся, когда все сплочены, когда все всё терпят, и никто ни на что не отвлекается. Это тренировка не только тела, но и духа. Четыре месяца — не так долго, ведь за это время нужно многое освоить и ко многому привыкнуть. Такая мера — запрещение увольнений, вполне оправдана. С этого сосредоточения всех духовных и телесных сил и подчинения дисциплине начинается формирование характера римского легионера, которому нет равных в бою.

— Ну, хорошо, хорошо! Встретимся после твоего тренировочного лагеря… Но только тогда не сразу… Ведь после таких нагрузок ты будешь весь обессиленный!.. Да, ладно, это я пошутила. А знаешь, Галерий, я, к сожалению, привыкла к тебе, и, по крайней мере, какое-то время, мне будет сильно недоставать наших встреч.

Галерий не мог не пойти попрощаться с Атеей.

Несмотря на свои тёплые чувства к ней, Галерий сознавал, что он идёт именно прощаться. А что он может сделать? Со временем поселить её неподалёку от места службы? Но на что он будет её содержать? Всё его богатство — жалование легионера. Даже если его полностью тратить на женщину, этого будет недостаточно. А если достаточно, как будешь ты выглядеть сам без асса в кармане? Такой мужчина недостоин уважения — это всё равно, что быть безоружным в бою. Но он всё-таки утешал себя, что вот, когда он станет центурионом и будет получать зарплату в несколько раз большую, тогда… Верил ли он сам в это? Его жизнь теперь резко меняется. Время детской беззаботности и юношеского легкомыслия кончилось, теперь он вступает в реальную, живую действительность, в которой побеждает тот, кто справляется со своими страстями. Боги нас ведут, но это у них получается успешно, если ведомый своим усердием рьяно помогает им осуществить предписанные ему постановления…

Галерий пошёл на военную службу в 274 году, на четвёртом году правления императора Аврелиана. Юный Галерий восторгался им, мечтая служить в его конных полках. Аврелиан был первым в Риме полководцем, кто показал большое значение конницы в боевых действиях. Имя Аврелиана было у всех на устах уже во время славного правления Клав­дия Готского — он был тогда правой рукой императора, и роль Аврелиана в разгроме огромной армии готов была значительной и такой же славной, как и роль Клавдия. Но компания с готами отвлекла много сил, чем воспользо­валась Зенобия, царица Пальмиры. Захватив Египет, она лишила Рим его зерна. Аврелиан, став императором, тут же постарался разобраться с ней. Послав Проба завоевать Египет, где этот славный генерал вошёл в Александрию и разрушил её городские стены, сам он разрушил Пальмиру. Её царицу, славную Зенобию, Галерий видел в Риме на триумфе Аврелиана, где она шла рядом с Тетриком, само­званным правителем Галльской империи, территории которой Аврелиан также возвратил Риму.

Вернув Пальмиру, Египет и Галлию под власть Рима, Аврелиан стал готовиться к войне с Персией, чтобы вернуть исконно римские земли в Месопотамии и освободить Армению от персидской зависимости. Легионы генерала Проба были главной ударной силой в предстоящей компании. Да, этим персам нужно показать, кто на самом деле повелитель мира! Последняя война с ними закончилась поражением римлян и пленением императора. Но сейчас, кажется, Сасаниды не так сильны, раз совсем недавно Зенобия нагоняла на них столько страху своими набегами. Да и потом, когда персы вдруг решили её поддержать назло римлянам, Аврелиан легко справился с их конным войском. Кажется, Персию можно взять с ходу. Но Аврелиан стал готовиться в поход основательно.