Бесплатный фрагмент - Исповедь практикующего нарколога

Книга. Исповедь практикующего нарколога.

Ни один человек в здравом уме не собирался становиться алкоголиком или наркоманом…

Часть первая. Формирование зависимости

Глава первая. Если ты держишь эту книгу — ты уже начал

— Удивительно, но ты уже сделал первый шаг. Просто открыв эту книгу. Большинство людей даже не доходят до этого момента. Кто-то боится правды, кто-то не считает нужным. А ты — открыл. Это значит: ты готов слушать. Или хотя бы сомневаться. И это уже сила.

Меня зовут Курников Евгений Александрович, я врач-нарколог. Я не спасаю всех. Но я умею показывать, как устроен тот самый капкан, в который попадают десятки миллионов людей. После прочтения этой книги ты не сможешь смотреть на алкоголь как прежде. Это не угроза — это факт. Она устроена так, чтобы поворачивать внутреннюю камеру на реальность. Иногда больно. Но всегда — освобождающе.

Смотри, у нас будет с тобой разговор. Не лекция. Не нотация. Разговор. Я не святой, и ты не преступник. Я — врач-нарколог и я знаю, как это — когда алкоголь постепенно крадёт человека изнутри. Без крика. Почти ласково. Люди часто думают, что зависимость — это край. Что пока работаешь, шутки шутишь и не валяешься под забором — всё в порядке. Но настоящая опасность — в том, что мозг учится жить в тумане, постепенно заходит глубоко в лабиринт собственных заблуждений. Каждый раз оправдывая их, он делает выход из этого лабиринта всё призрачнее.

— Вот ты сидишь (стоишь или лежишь) с этой книгой. И я почти слышу, как ты себе бубнишь под нос: «Ну я не алкаш, я же не валяюсь где-то там…»

Знакомо. Даже очень! И вот моя любимая часть: «Ну доктор, у меня не всё так плохо…» Тогда зачем ты читаешь это? Что, любишь книжки по наркологии на ночь? Нет. Просто внутри ты уже знаешь — ты тонешь. Только пытаешься убедить себя, что вода ещё тёплая.

Хорошо. Хочешь знать, как бросить? Я скажу. Но будь готов: сначала я разнесу в хлам твой хрупкий самообман. Потому что пока ты врёшь себе — никакое лечение не поможет.

Эта книга — не про страх. Она про ясность. Но будь готов: мышление после неё уже не вернётся на прежние рельсы. Как после того, как ты впервые понял, что «Император — голый».

Есть легенда, как Франц Кафка писал «Превращение», думая, что это лишь странная притча. Он не догадывался, что миллионы людей увидят в ней себя. Я не сравниваю, но… я тоже просто писал, чтобы удержать смысл. Мои первые записи (посты «ВКонтакте») — это были просто наблюдения и, в каком-то смысле, мои личные исследования. А оказалось, кому-то это действительно помогло. Может, теперь и тебе.

А потом мой «дорогой друг» — именно так я к нему обращаюсь — сказал: «Ты должен это издать. Это должно быть услышано». После этих слов у меня возникла идея, которую я старательно реализовал в книге, которую ты держишь.

— Доктор, а вдруг я не справлюсь? — ответ, которого ты достоин.

— Знаете, что вы мне сейчас напомнили?

Вот был у меня один пациент. Назовём его… Петя. Хотя какое там «один» — таких Петь было сотни. Он зашёл ко мне на приём, присел и с выражением лица, будто сейчас вытащит череп Йорика, сказал:

— Доктор, я не запойный. Просто я не могу не пить.

Вот так вот, дружище. Противоречие внутри. И с этим мы и работаем. Не с водкой и не с рюмкой. А с тем, что у вас в голове и в сердце.

Я скажу вам важную вещь. Очень важную. Прямо запишите себе на холодильник:

Вы не обязаны быть идеальным. Вы обязаны быть честным.

Понимаете разницу? Один честно говорит себе: «Я попал. Надо выбираться». Второй говорит: «Да всё нормально у меня» — и идёт дальше, хотя уже пахнет гарью, как на Чернобыльской АЭС в апреле 86-го.

Вот именно поэтому я и прошу — читайте книгу последовательно. Не потому что я такой зануда. А потому что я не просто говорю: «Не пей — и будет тебе счастье». Я по главам объясняю, что происходит в организме, что происходит в голове, почему вам в понедельник утром хочется исчезнуть, а в пятницу вечером — налить.

А теперь — серьёзный разговор.

— Доктор, а как понять, что я зависим?

Спросите себя: «Я управляю алкоголем или он — мной?» Если вы не можете точно сказать — уже звоночек. Если говорите, что «я выпиваю только по праздникам», но праздники у вас стали появляться каждую неделю — тут даже звоночек не нужен, тут уже колокольня.

Я не хочу вас пугать. Но и убаюкивать не буду. Потому что зависимость не сразу становится очевидной. Она как утечка газа: сначала вроде бы ничего, потом странный запах, а потом — бабах.

Вы не заметили, как стали бояться трезвости? Как выходные без алкоголя стали казаться «потраченными зря»? Как «пару баночек» стали не «иногда», а часто? Вот почему важно идти по порядку: чтобы осознать, прожить и не убегать от себя, а встретиться.

— Доктор, а если я сорвусь?

А если вы споткнётесь, когда идёте по тропинке? Что, обратно в деревню идти? Нет! Встал, отряхнулся — пошёл дальше. Главное — не разворачивайтесь и не говорите: «Ну всё, пошло оно всё в баню». (В бане, кстати, тоже часто пьют — осторожнее с этой фразой.)

И знаете, что ещё важно? Не искать виноватых — ни в себе, ни в других. Алкоголь не требует зла. Он требует внимания. И если вы научитесь давать себе внимание, заботу и отдых без него — вы станете свободным. Возможно, звучит слишком громко, но это факт. Это как научиться ездить на велосипеде без рук — страшно, но потом кайфово.

— Доктор, а почему я просто не могу взять и бросить?

— Потому что ты хочешь вырвать дерево, не замечая корней.

Видишь ли, алкоголизм — это не просто привычка. Это сложная система внутренних убеждений, реакций, воспоминаний. Это как замок, который строился годами — кирпич за кирпичом, событие за событием. А ты теперь хочешь вскрыть его отвёрткой? Нет, друг мой. Нужен ключ. И не просто «ключ от замка», а от личины — той, что скрыта внутри. Чтобы добраться до неё, нужно понять, из чего она состоит.

Поэтому эту книгу важно читать не как роман и не как сборник советов, а как путь — шаг за шагом, глава за главой. Каждая мысль — это выемка на ключе. Ты не можешь начать с конца, потому что твоё бессознательное сопротивление выстроено по принципу «защити любой ценой».

— То есть, доктор, я сам себя защищаю от выздоровления?

— Да. Потому что ты путаешь время перемен с болью потери. Но на самом деле ты ничего не теряешь — ты возвращаешь. Себя.

Так что, дорогой мой читатель, вы не просто читаете — вы уже действуете. Потому что действие — это не только «не пить», а узнавать, размышлять, понимать.

— То есть, доктор, я сам себя защищаю от выздоровления?

— Именно. Ты защищаешься от истины, потому что она слишком болезненна. Включается психологическая защита — отрицание, слепая зона сознания.

Глава вторая. Отрицание

Отрицание — это не просто «я не верю, что у меня проблемы». Это сложный и глубоко укоренённый психологический механизм, который защищает психику от непереносимых чувств: стыда, боли, страха, вины, утраты контроля. Человек буквально не может признать правду, потому что это разрушило бы хрупкое равновесие внутри.

Фрейд называл такие механизмы «защитами Я» — способами, с помощью которых психика уклоняется от травмирующего материала. В когнитивно-поведенческой терапии это называют когнитивным искажением — ошибкой мышления (когниция — мысль, когнитивное искажение — искажённая мысл), при которой человек искажает или отвергает информацию, нарушающую его систему убеждений.

Теперь давай разложим всё по полочкам.

Виды отрицания:

— Простое отрицание — человек отрицает сам факт. «Я не алкоголик. Просто люблю выпить, как все». «Я же не пью каждый день!»

— Отрицание последствий — он признаёт употребление, но отрицает его вред. «Да, я пью, но это не мешает моей работе». «С женой мы ссоримся не из-за этого. Она просто стала нервной».

— Обесценивание — проблема признаётся, но принижается. «Ну сорвался, и что? Это не конец света». «У меня не запой, просто выходные были тяжёлые».

— Рационализация — придумывание логичного оправдания. «Я пью, потому что у меня стресс». «Мне просто скучно, а не потому что я зависим».

— Проекция — проблему перекладывают на других: «Все вокруг пьют — что вы ко мне прицепились?», «Если бы меня не доставали, я бы и не пил». Сравнение с «хуже»: «Вот мой сосед — тот да, алкаш. А я-то что?» Это позволяет не видеть себя в зеркале.

— Сравнение с «хуже» — «Вот мой сосед — тот да, алкаш. А я-то что?» Это позволяет не видеть себя в зеркале.

— Доктор, почему алкоголик не видит свою проблему?

— Потому что до определённого момента спиртное не является для него проблемой, а после — видеть это становится невыносимо.

Представь: Ты живёшь в образе «я хороший отец» или «я хорошая мать», «я работяга», «я надёжный». Алкоголь — часть твоего отдыха, способ выжить, не чувствовать обиду и разочарование от жизни, просто душевную боль. И тут тебе говорят: «Ты зависим. Ты теряешь себя, семью, работу, здоровье». Это как признать, что всё, чем ты жил, — ложь. Психика бунтует: «Нет. Это ошибка. Это жена виновата. Это стресс. Это не я».

Отрицание — щит. Оно защищает твоё Я от краха. Но цена этой защиты — жизнь в иллюзии.

Как распознать отрицание? Стань наблюдателем: заметить повторяющиеся оправдания несложно. Психика работает в «автоматическом режиме» и выдаёт одинаковые ответы на любой упрёк. Злость на тех, кто указывает на проблему — частый маркер. Чем больше агрессии в ответ, тем ближе человек к боли, которую он не хочет видеть.

— А что, если я всё это читаю и думаю: «Ну, может, и правда я перебарщиваю… но не до такой степени?»

— Здравствуйте, Первая трещина в стене отрицания.

Если у тебя появляется сомнение — это хорошо. Это не слабость, а пробуждение. Ты не обязан сразу признать всё. Признай хотя бы вопрос: «А вдруг я себе вру?» В этом вопросе — начало освобождения.

Как бороться с отрицанием?

1. Можно через боль и кризис

Иногда только дно может пробить броню защиты. Потеря семьи. Диагноз. Арест. Страх смерти. Это «психический пробой» — когда уже невозможно притворяться. Но это жестокий путь. И, увы, не всегда он ведёт к выздоровлению. Часто — к ещё более отчаянному отрицанию.

2. Через осознание и работу с неправильными убеждениями.

Техники, которые помогают:

А. Ведение дневника наблюдений — каждый раз, когда тянет к алкоголю, записывай, что ты чувствуешь и о чём думаешь.

Б. Рефлексия по фактам — фиксируй последствия употребления: ссоры, траты, усталость (не эмоции, а факты).

В. Разговор с «трезвым я» — представь, что ты уже год не пьёшь. Что бы ты сказал себе сегодняшнему? Спроси: почему я хочу пить прямо сейчас? Что именно я не хочу чувствовать? Что будет, если я не выпью?

Важно: ответы могут быть неприятными. Но именно в них — ключ к честности. И эта честность начинает рассеивать туман. Сначала — немного, потом больше. Не торопитесь читать дальше, просто осознайте что я вам предлагаю сделать. Всё это можно применить и к другим видам зависимости как к химическим, так и к не химическим.

3. Через контакт с другими.

Группы, где другие признают свою зависимость, — мощное зеркало. Ты слышишь, как они говорят то, что ты не можешь сказать о себе. Ты вдруг замечаешь, что их слова — это про тебя. И защита трещит. «Я услышал, как он говорит, что врёт жене, прячет бутылки. И понял — это же я».

Можно ли полностью избавиться от отрицания?

Часто — нет. Оно возвращается. Но его можно распознавать и ослаблять. Отрицание — не враг. Это сигнал, что тебе страшно. Поэтому цель — не бороться, а увидеть. Увидеть — значит сделать шаг к свободе.

Чек-лист: Как понять, что я сам себе вру

Отметьте пункты, которые совпадают с вашим опытом.

Расхождение между словами и реальными действиями

Вы говорите себе одно («я пью редко», «я могу остановиться»), а поведение демонстрирует другое.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Постоянное откладывание изменений

Вы понимаете, что надо остановиться или пересмотреть отношение к алкоголю, но находите причины сделать это позже.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Стабильные оправдания привычного поведения

При каждом эпизоде употребления появляется «объяснение»: стресс, повод, компания, настроение, плохой день.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Заявленный «контроль», который не проверяется реальными ограничениями

Вы уверены, что можете отказаться, но избегаете ситуаций, где это нужно доказать — или проваливаете проверку.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Минимизация произошедшего

Склонность преуменьшать объём выпитого, частоту, последствия.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Избегание неудобных вопросов

Вы чувствуете внутреннее напряжение, когда речь заходит о вашем употреблении, и предпочитаете менять тему.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Сравнение себя с теми, кто «хуже»

Вы интерпретируете своё состояние через призму других людей: «я не алкоголик, вон люди каждый день пьют».

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Повышенная раздражительность при обсуждении проблемы

Критика или даже спокойный разговор о ваших привычках вызывает защитную реакцию.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Заметное облегчение при избегании темы

Мысль «лучше не думать об этом» приносит больше спокойствия, чем попытка разобраться.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Интуитивное ощущение, что проблема есть — но отсутствие готовности её признавать

Внутренний дискомфорт присутствует, но вы предпочитаете сохранять привычный образ жизни.

☐ Да

☐ Иногда

☐ Нет

Как интерпретировать результаты

1–2 совпадения: у вас есть отдельные элементы самообмана — это норма.

3–5 совпадений: признаки устойчивого избегания проблемы.

6 и более: высокий уровень психологической защиты, мешающий увидеть реальную картину и начать выздоровление.

---

Глава третья. «Когда я начинал работать в наркологии»

Когда я только начал работать в наркологии, всё происходило в каком-то бешеном темпе. Утро — ординатура на кафедре психиатрии: лекции, семинары, клинический разбор. А потом — никакого кофе, почти бегом — в наркологический стационар, в белом халате, уже как врач-ординатор. Иногда, когда не хватало персонала, я оставался и на ночное дежурство, выполняя обязанности медбрата.

Такой график не оставлял времени даже на еду — перекусил чем-то на бегу — и обратно, в приёмное. В отделении всегда было оживлённо: крики, слёзы, сломанные жизни, трясущиеся руки, запах спирта и аммиака. Это было моё боевое крещение. И в этой реальности было кое-что, что постоянно выбивало меня из колеи.

Я не мог понять одну вещь: почему такие симпатичные, ухоженные, сильные женщины приводят за руку страшных, небритых, орущих, шатких мужей? Или наоборот: вытянутый, интеллигентный мужчина держит за плечи свою жену, которую едва держат ноги, и шепчет: «Доктор, пожалуйста, помогите, она мне дорога…»

Я представлял картину, как будто из абсурдного фильма:

— Один пьёт, валяется в грязи, орёт.

— А второй — живёт. Работает. Делает уроки с детьми. Готовит ужин. Моет за ним.

— А потом — снова тащит. Снова спасает. Снова прощает.

Тогда мне это казалось дикостью, нелогичным мазохизмом. Я думал: «Зачем? Разве можно любить вот так — себе в ущерб?» Но потом я начал читать. Я начал читать — не просто учебники, а настоящую психологию: теории привязанности, труды по психоанализу, статьи про созависимость и семейную динамику. И вдруг стал видеть иначе.

Эти отношения — не про разум, а про психологические сценарии, глубинные связи, боль как способ быть нужным, страдание как способ быть рядом. Это не просто любовь. Это зависимость. Такая же, как у пьющего — только другого типа.

Созависимый человек может не пить ни капли. Но он болен системой, ролью, потребностью спасать и терпеть, потому что в этом — смысл, хоть и разрушительный. Я стал замечать: они не просто приводят своих близких — они болеют вместе с ними. Алкоголик пьёт — чтобы забыться. А созависимый «жертвует собой» — чтобы не остаться один. Один бежит от боли в бутылку, а другой — в помощь, в спасение, в контроль. Иногда казалось: болезнь — это семейный организм, где каждый играет свою роль. Если один пьёт, другой обязан быть сильным, терпеливым, ответственным. Это похоже на качели: если один падает, другой напрягается изо всех сил, чтобы уравновесить.

И вот теперь, когда я сижу и пишу эти строки, я понимаю: эту книгу могут читать не только зависимые. Её могут читать и те, кто ждёт дома. Кто надеется, верит, тащит. Кто теряет себя, чтобы спасти другого. Жёны, мужья, родители, взрослые дети.

Глава четвертая. Созависимые

Созависимые — это близкие алкоголика, которые, часто не осознавая, вовлекаются в его болезнь. У них тоже включается психологическая защита «отрицание», только в другой форме.

Как проявляется отрицание у созависимых?

— Отрицание масштабов проблемы. «Он не алкоголик, просто устаёт на работе». «Ну выпивает, но ведь работает же!»

— Оправдание поведения алкоголика. «Он просто переживает трудный период». «Он пьёт, потому что я его довожу».

— Снижение значимости последствий. «Да, бывает, кричит, но не бьёт же!». «Ну опоздал — подумаешь, с кем не бывает?»

— Скрытие проблемы от окружающих. «Не говорите никому, это всё пройдёт». «Он просто заболел…»

— Иллюзия контроля. «Я справлюсь. Я его спасу. Всё зависит от меня».

Чем это вредит самому алкоголику?

— Поддерживает иллюзию, что «всё нормально».

— Если близкие не признают проблему, алкоголику легче продолжать врать самому себе.

— Задерживает момент дна и прозрения.

— Пока его «прикрывают» — он не сталкивается с последствиями своих действий.

— Не даёт почувствовать ответственность.

— Всё решают за него: извиняются, платят долги, выгораживают. Он не учится нести последствия.

— Формирует парадокс: страдание = внимание. Алкоголик бессознательно чувствует: «Чем хуже мне — тем больше меня любят и спасают». Это удерживает в зависимости.

И только когда созависимый начнёт видеть правду и перестаёт спасать, у алкоголика появляется шанс самому столкнуться с собой.

Глава пятая. Как созависимому выйти из отрицания и реально помочь — а не мешать выздоровлению?

«Я просто хочу, чтобы он не пил. Почему это стало моей проблемой?». Вот именно. Созависимый не пьёт, но жизнь крутится вокруг пьющего. И чтобы освободиться — тоже нужен путь выздоровления. Начинается он с честности (Без честности ни куда…)

Шаг 1: Признать — вы не можете контролировать другого человека. Это один из самых болезненных моментов. Созависимые живут в иллюзии: «Если я подберу правильные слова, правильно надавлю, правильно поддержу — он изменится». Нет. Вы не можете вылечить его. Только он сам может выбрать выздоровление. И чем раньше вы это примете — тем быстрее перестанете мешать.

Шаг 2: Перестать «спасать» — и начать видеть. Вот как выглядит «спасение» в отрицании:

Пьёт — вы убираете последствия

Он сорвался — вы звоните на работу и оправдываете

Вас ударили — вы никому не говорите

Он напился — вы укладываете его, вытираете, лечите.

Вы убираете боль, которую он должен почувствовать. Это не любовь. Это соучастие в саморазрушении. Настоящая помощь — не «прикрыть», а «не мешать падению». Иногда, не спасти = дать шанс на спасение.

Шаг 3: Начать заботу о себе. Созависимый забывает о себе. Целиком. Его мир — это «как он», «где он», «пил/не пил», «жив/не жив». Именно здесь начинается психологическая катастрофа. Возвращение к себе — это акт мужества. Вам тоже нужна терапия. Группы поддержки (например, Al-Anon — для родственников алкоголиков). Вам тоже нужно выздоравливать.

Шаг 4: Установить границы. «Если ты пьёшь — я не остаюсь дома». «Если ты угрожаешь — я ухожу». «Если ты не лечишься — я не финансирую твою жизнь». Если решили строить границы важно, чтобы каждое предупреждение выполнялось реально, иначе можно только усложнить ситуацию. Это не ультиматумы, а акты самоуважения. Больны вы оба, но ответственность за свою часть — только у вас.

Шаг 5: Внутренне отпустить. Это страшно. «А если я отойду — он умрёт?». Может быть. Это страшная правда. Но не вы сделали его зависимым, и не вы его спасёте. Единственное, что вы можете — быть рядом, не разрушая себя. Если он решит выздоравливать — вы сможете помочь. Если нет — вы сохраните себя. Я понимаю что для кого-то звучит дико или грубо — «Это же мой сын!». А когда вас не будет, например сильно заболеете? Когда-нибудь этому сыну придётся всё равно столкнуться с реальностью. Лучше чтобы это произошло раньше, чем позже.

И тут я не могу не рассказать о недавней ситуации, с которой я нередко встречаюсь в практике…

Привели ко мне очередного «сына». Не в кавычках по иронии — а по роли, в которой он застрял. Мужчине — 56 лет. Когда-то был слесарем. Когда-то, наверное, даже любил кого-то и был любим. У него была семья. Жена, возможно, готовила ужин и гладила рубашки. Были дети, вероятно. Но всё это ушло — растворилось в этиловом тумане, под которым годы проходят незаметно. Семью он потерял давно, как это бывает у тех, кто «неплохо держится», но чуть-чуть не выдерживает. А потом чуть больше. А потом — всё. С тех пор жил с матерью. И это не просто бытовая подробность. Это — классика. Мать, как часто бывает, не могла не жалеть. Готовила, обувала, стирала, прощала, «тянула». Она была старенькая, но всё ещё крепче него. Она не просто жила с ним — она удерживала его на плаву. Платой за это было всё: её здоровье, её силы, её право на старость. И — её жизнь. А теперь её не стало. И вот он стоит в кабинете. Такой, каким выходит человек из многолетнего укрытия: с тонкими, словно детскими ногами, с изогнутой спиной, деформированной не работой, а мебелью — он буквально врос в диван, как корень в почву, с потерянным взглядом, в котором нет даже бунта — только вялое: «Не знаю…». Родственники привели — и сразу сказали:

— «Доктор, мы ему не мама. Сами едва справляемся. Надо что-то решать».

А что решать? Работать он не может. Не потому что инвалид (он не инвалид), а потому что всё разрушено изнутри. Знания притупились, тело не слушается, воли нет, дисциплины — тоже. Он больше не субъект своей жизни. Я предложил курс наркологической и социальной реабилитации. Собирался ли он в реабилитационный центр? Нет. Он отказался. И по закону его нельзя заставить. Даже если бы он захотел — направить его было бы сложно: бюрократия, квоты, документы, отсутствие мотивации, хронические заболевания.

И вот мы стоим в кабинете, как на краю философского обрыва. С одной стороны — человек. С другой — то, что от него осталось. Вроде бы он жив. Сердце бьётся, рот говорит, ноги кое-как ходят. Но личность — распалась, растворилась, сдалась. Когда умирает мать такого взрослого «сына», умирает не только человек, но и последняя связка с реальностью. Он больше не знает, зачем жить. Потому что жил не своей жизнью, а за счёт чужой любви. И вот здесь начинается самое сложное. Мы часто думаем, что зависимость — это про слабость. Про пьянство. Про плохие решения. Но на самом деле — это про разрушенные опоры. Алкоголизм — это способ не чувствовать боль, вину, пустоту, страх одиночества.

Это — химическая иллюзия связи, тепла, покоя.

А созависимость — это способ не отпускать, не сталкиваться с бессилием, быть нужным любой ценой. Они образуют систему, замкнутую, как экосистема. И если один исчезает — второй либо рушится, либо перестраивается, но это редко.

Философ Мартин Хайдеггер писал, что бытие в подлинном смысле начинается тогда, когда человек сталкивается с вопросом о смерти и выбирает жизнь.

Но алкоголик — живой мертвец. Он ходит, говорит, требует, но сам давно не выбирает. Он скользит, избегает, деградирует — и зовёт это «жизнью». И вот я стою, врач, с дипломом, с опытом, с речами и методичками — и понимаю: всё это не имеет силы, если он сам не захочет и не включится.

Именно поэтому я начал писать. Чтобы кто-то, читая, сказал себе: «Так вот как это называется… Так вот что со мной происходит… Я не один. И, может быть, я могу что-то изменить».

Что даёт выход из отрицания созависимому: Спокойствие после многих лет тревоги. Контакт со своей жизнью, телом, желаниями. Возвращение к работе, друзьям, детям. Развитие своей личности. А иногда — шанс, что алкоголик, столкнувшись с реальностью, тоже начнёт меняться.

Глава шестая. ЧЕК-ЛИСТ СОЗАВИСИМОГО ПОВЕДЕНИЯ

(Ответь на каждый пункт: «Да» или «Нет» — честно, без оправданий)

— Отрицание проблемы

☐ Я часто думаю: «Он не алкоголик, просто ему сейчас тяжело».

☐ Мне сложно произнести вслух: «У моего близкого зависимость».

☐ Я преуменьшаю последствия его пьянства перед другими (и перед собой).

☐ Я говорю себе: «Это просто временный этап, он справится».

2. Психологическая защита и оправдание

☐ Я часто объясняю его поведение внешними причинами: стресс, усталость, детство, работа.

☐ Я верю в его обещания «больше не пить» — несмотря на повторяющиеся срывы.

☐ Я защищаю его перед друзьями, роднёй, детьми, полицией, врачами.

☐ Мне кажется, что если я буду «ещё немного терпеливей», всё наладится.

— Контроль и спасательство

☐ Я регулярно убираю последствия его пьянства (звоню на работу, оплачиваю долги, оправдываю поведение).

☐ Я чувствую, что обязана/обязан его спасать, поддерживать, контролировать.

☐ Я слежу за его действиями: нюхаю, проверяю бутылки, читаю переписки.

☐ Я чувствую, что моя жизнь полностью зависит от его состояния.

— Собственные чувства и потребности — на втором месте

☐ Мне стыдно говорить другим о происходящем дома.

☐ Я перестал (а) общаться с друзьями, заниматься собой, отдыхать.

☐ Я ощущаю хроническую усталость, тревогу, пустоту, бессилие.

☐ Мне трудно ответить: «Чего я сам (а) хочу? Что я чувствую?»

— Жизнь — вокруг него

☐ Все мои мысли — о нём: пил/не пил, будет/не будет, в порядке ли он.

☐ Я теряю интерес к своей жизни, но продолжаю «держать» его.

☐ Я не представляю, как буду жить, если он уйдёт / умрёт / бросит пить.

☐ Иногда я чувствую злость, но подавляю её — чтобы не обострить ситуацию.

Подсчёт: сколько «ДА»?

0–4: Ты пока на границе. Важно задуматься, чтобы не зайти глубже.

5–10: Созависимость присутствует. Ты жертвуешь собой ради чужой болезни.

11–16: Сильная степень вовлечения. Ты живёшь чужой жизнью и теряешь себя.

17+: Необходима помощь. Обратись к психологу, в группы поддержки, начни выздоровление.

Глава седьмая. Прокрастинация

Будучи молодым врачом наркологом, я думал, что самая большая проблема у алкоголика — это водка. Или пиво. Или что там он пьёт. Но со временем я понял: главный враг выздоровления часто — не бутылка, а… прокрастинация.

Да-да, именно она, старая добрая «отложу на потом». На первый взгляд, вроде бы ерунда. Ну что такого — решил человек, что начнёт лечиться с понедельника. Потом с первого числа. Потом после отпуска, после Нового года, после поминок тёщи, после того, как сосед перестанет бесить… А потом — хоп — и 10 лет прошло. А жизни-то не осталось.

Приходит как-то ко мне мужчина лет 40, довольно интеллигентный, с грустными глазами:

— Доктор, всё, устал я. Надо что-то менять. Пить бросаю. Серьёзно.

— Хорошо, — говорю. — Хотите, начнём лечение сегодня?

— Не-не, подождите, — отвечает. — У меня сейчас просто работа напряжённая, отчёт надо сдать. Потом дочка в садик пойдёт, тоже нервы. Может, после этого?

Я киваю. Не спорю. Потому что знаю: прокрастинация — это не просто «ленивость» или «нехватка воли». Это психологическая защита. Прокрастинация у зависимого — это отсрочка реальности. «Я начну потом» — это способ не сталкиваться с ней прямо сейчас.

Вот что я говорю своим пациентам:

Бояться — это нормально. Страх не признак слабости, а показатель того, что ты стоишь на пороге чего-то важного. Но между страхом и действием — огромная разница. Можно бояться, но всё равно делать шаг. Дело не в том, чтобы перестать бояться, а в том, чтобы не дать страху решать за тебя.

Жизнь меняется не через героизм, не через один великий поступок. Она меняется через обыденное. Через маленькое действие, которое выглядит почти ничем: нажать кнопку вызова, написать сообщение, дойти до двери. Не «начать всё сначала», а просто позвонить врачу (конечно если у вас есть знакомый доктор) или в клинику. Не «излечиться от зависимости», а просто дойти до встречи. Сложные вещи начинаются с простых жестов — и только в движении появляется сила. Мотивация не всегда приходит до — она часто просыпается после. Когда ты уже сделал шаг, и что-то внутри словно говорит: «Ну хорошо. Значит, можно».

Внутренний голос часто будет шептать: «Потом». Но «потом» — это отложенная жизнь, в которой никогда не наступает «сейчас». Чтобы не проваливаться в это «потом», важно научиться ловить себя за руку. Спрашивать прямо: «Почему не сейчас? Что мешает?» Ответ может быть прост — усталость, страх, сомнение, отрицание и т. д. Но даже тогда — можно сделать что-то крошечное, почти символическое, чтобы не дать отложенности победить.

И ещё одно: никто не тянет долго в одиночку. Когда включается ответственность — перед кем-то, кто рядом, кто знает, кто ждёт — отступать становится труднее. Договор с близкими или с врачом, разговор с терапевтом, связь с наставником или поддерживающей группой — это не контроль извне, это структура, которая помогает не свалиться в хаос. Когда ты не один, «потом» теряет власть.

Действие важнее страха. Движение рождает опору. И даже если внутри по-прежнему шумно и тревожно — шаг всё равно возможен. Не для того, чтобы быть идеальным. А просто чтобы быть.

Глава восьмая. То, чему меня не учили

Когда я начал работать врачом, очень быстро я понял: всему меня не научили. Не научили, как услышать душевную боль. Не научили понимать, когда перед тобой не просто пациент с синдромом зависимости, а человек с разбитой душой, истёртым сердцем и безмолвным криком, который за годы алкоголизма стал почти неразличим, а главное, по моему мнению, то что в возникновение зависимости в первую очередь виноват не пациент, а много факторов сплетенных воедино различными механизмами самой жизни…

Алкогольная зависимость: определение.

Научное определение гласит: алкогольная зависимость — это хроническое рецидивирующее заболевание, характеризующееся компульсивным употреблением алкоголя, утратой контроля над количеством потребляемого, формированием толерантности и абстинентного синдрома, а также нарушением социальной, трудовой и личной адаптации. Это определение зафиксировано в Международной классификации болезней (МКБ-10 и МКБ-11).

Вот другое определение, выписал для вас из учебника по психиатрии и наркологии под руководством Н. Н. Иванец, Ю. Г. Тюльпин — Алкоголизм — хроническое прогрессирующее заболевание, протекающее с ремиссиями и рецидивами, стержневым расстройством которого является патологическое влечение к спиртным напиткам. В процессе заболевания могут развиваться психотические нарушения, соматические и неврологические осложнения, психическая деградация, возможны неблагоприятные социальные последствия.

— Ну что, вы готовы услышать правду, которую вам не скажет ни один учебник?

Только давайте сразу договоримся: я не собираюсь дальше переписывать для вас учебник, «Настольную книгу врача-нарколога». Про стадии, формы, осложнения и терминальные фазы, вы, если захотите, найдёте и сами или можете обратиться напрямую ко мне, всё таки пока что я практикующий врач. Сейчас ведь информации — море. Но скажите честно — вы ведь сюда пришли не за этим?

Вы ведь сюда пришли — жить. А не просто знать, какая стадия у алкоголизма, как его классифицируют в МКБ-10 или сколько миллилитров абсолютного спирта перерабатывает печень в час.

— Правда ведь?

Вот и я так думаю. Вы не поверите, но ни в одном учебнике, по которому я учился, а потом и сам обучал молодых врачей (будучи ординатором я преподавал психиатрию, подменяя преподавателя), не было самого главного:

Как вылечить человека. Как вернуть его к жизни. Как вернуть ему самого себя. Нет такой главы. Есть глава про бензодиазепины, про психозы, про делирий. Есть схемы лечения, где всё по часам: утром — диазепам, днём — капельница, вечером — глицин. А потом — до свидания, мил человек, всего вам хорошего. А дальше? А дальше — снова жизнь, в которой ничего не изменилось, кроме того, что неделя прошла без спиртного. И вы, может быть, удивитесь, но большинство моих пациентов в глубине души вовсе не боятся запоя. Они боятся трезвости. Да-да, не смотрите так.

— Как это боятся трезвости? — скажете вы. — Это же вроде как цель!

А я вам скажу: трезвость — это зеркало. В нём видно всё то, что ты так долго прятал под рюмками, под криками, под обидами и враньём самому себе. Трезвость — это как утро после пожара. Дом ещё стоит, но стены чёрные. Воздух пахнет гарью. И теперь тебе с этим жить.

И вот тут-то, дорогой читатель, начинается настоящий путь. Не тот, что по страницам учебника, а тот, который через боль, через воспоминания, через — внимание! — разговор с самим собой. Жизнь это лучший учебник.

Именно здесь и нужна помощь. Настоящая. Не таблетка, не кодировка и не от строгого участкового нарколога, который поставил крест в медкарте. А помощь, которая помогает увидеть и вынести себя трезвым. Помощь, которая не даёт скатиться назад.

— Доктор, а вы правда верите, что можно вылечиться? — спросил меня как-то один пациент. Мужчина лет сорока пяти, руки в шрамах, лицо в складках, но в глазах — пацан, которого однажды не обняли, не защитили, нашедшего дурную компанию, где его якобы поняли и признали его своим.

Я тогда сказал честно:

— Я верю в человека. Я видел это много раз, я точно знаю, что человек может стать другим. Если сам захочет. И если у него будет хоть один человек, кто в него поверит. Значительно легче стать трезвенником на всю голову когда есть поддержка со стороны.

Так вот, я не читаю вам лекцию. Я разговариваю с вами — честно, как врач, как человек, который каждый день работает с тем, что официально называется «алкогольная зависимость», а по сути — разбитая жизнь, запутанная душа и потерянная опора.

И знаете что? Даже в таких историях я вижу надежду. Потому что если вы читаете эти строки — значит, вы ещё живы. А значит, у вас есть шанс. И не просто шанс «не пить», а шанс начать жить по-настоящему. С чувством, с разумом, с выбором. А учебник… Учебник подождёт. Там не написано самое главное — что вы не один. И что выход есть. Он не волшебный и не лёгкий. Но он реальный. И мы обязательно туда доберёмся. Вместе.

Глава девятая. Наследственность, преморбид. и влияние окружения

Любая история болезни — будь то наркологическая или психиатрическая — содержит отдельный раздел: наследственность. Этот пункт обязателен. Здесь мы записываем, были ли психические заболевания у родственников, включая алкоголизм. Врачи знают: если в семье пил отец, мать или оба — нужно это отметить как отягощённая наследственность.

В научной среде бытует мнение: наследственность играет огромную роль в развитии зависимости. И действительно, существуют генетические маркёры. Чаще всего упоминаются: Ген ADH1B (алкогольдегидрогеназа) — влияет на скорость превращения этанола в ацетальдегид. Ген ALDH2 (альдегиддегидрогеназа) — определяет, как быстро расщепляется токсичный ацетальдегид. Сбои в этих ферментах могут как усиливать неприятные эффекты от алкоголя (что защищает от зависимости), так и наоборот — снижать реакцию на алкоголь, делая человека более уязвимым и предрасположенным к алкоголизму.

Следующее за генами по значимости в развитие алкогольной зависимости являются преморбидные черты личности. Преморбид — это личностные особенности, существующие до болезни повышающие предрасположенность к самой болезни. То, что было в человеке ещё до первого глотка, до первой травмы, до первой ошибки. И это важно.

Вот какие черты я часто замечал у будущих зависимых:

— Повышенная тревожность

— Низкая самооценка

— Склонность к зависимости от чужого мнения

— Уход в мечты, фантазии

— Эмоциональная нестабильность

— Подверженность внушению

— Импульсивность

— Неспособность выдерживать фрустрацию

Эти черты — не диагноз. Но они — почва. В определённой среде на этой почве может вырасти зависимость. Давайте притормозим, и подумаем от куда у юного дарования могут появиться патологические черты личности? Тоже наследственность?

Как формируются такие патологические черты личности в детстве?

1. Повышенная тревожность

Как формируется:

Значимые взрослые, которые пугают, критикуют, внушают вину, не дают безопасной базы. У ребёнка возникает ощущение, что мир опасен, а он сам — слабый.

Тревожность = сигнал о внутреннем конфликте между влечением (например, агрессия) и запретом (нельзя злиться на маму).

Пример из практики (упрощённо): Мальчик хотел ударить брата — обычный импульс в детском возрасте. Мама увидела и крикнула: «Ты чудовище! Как ты можешь так думать?!». Ребёнок пугается, не только маминых слов, но и собственной агрессии. Возникает стыд за чувства, формируется установка: «Мои эмоции — это зло». Проходит время. Мальчик играет с другом, тот в сердцах бьёт его по плечу. Казалось бы — обычная детская ссора. Но в голове мальчика всплывает бессознательная связь:

«Я тоже так хотел — значит, он тоже чудовище».

«Значит, внутри других могут скрываться чудовища».

Так появляется раннее убеждение, выросшее из одного родительского комментария + одного факта — и в нём уже зарождается базовое недоверие к близости: «Даже друзья могут внезапно стать опасными». Это и есть механизм формирования искажения восприятия: эмоция → внешняя реакция → интерпретация → убеждение → шаблон поведения. Такие истории закладываются в раннем возрасте и формируют личность — тревожную, недоверчивую, с чувством вины или эмоциональным щитом.

Убеждение усиливается, если мать неоднократно это проговаривает.

2. Низкая самооценка

Как формируется:

Постоянная критика, сравнение, обесценивание: «У Лены почерк лучше», «Ну ты и неряха», «Что за рисунок, ерунда какая-то».

Если внутренний критик формируется слишком жёстким, то сознание не выдерживает и разрушается чувством вины и неполноценности.

Пример: Маленькая девочка с увлечением рисует. Ей нравится придумывать образы, выбирать цвета, выражать свои чувства на бумаге — это доставляет ей радость и ощущение, что она делает что-то своё, особенное. Но однажды бабушка смотрит на её рисунок и говорит: «Зачем тебе это? Лучше бы математику учила». Для взрослого это может показаться невинным советом, но для ребёнка такое замечание звучит как критика её интересов и обесценивание её внутреннего мира. Девочка слышит в этих словах: «Твоя любовь к рисованию — глупость. Это не нужно. Занимайся тем, что правильно».

Постепенно она начинает меньше рисовать и больше заниматься математикой, не потому что сама этого хочет, а чтобы получить одобрение. В школе ей ставят хорошие оценки по математике, учитель хвалит за старания, а попытки продолжать рисовать приводят к критике: «Неаккуратно», «Цвета не те», «Это не похоже». Она начинает думать: «Бабушка, наверное, была права. Я плохо рисую. У меня не получается». Убеждение укрепляется: раз меня хвалят за математику, но критикуют за рисунки, значит, я способна только на то, что требуют от меня другие.

Со временем это внутреннее убеждение проникает глубже: «Творчество — это не про меня. Я могу быть хорошей только тогда, когда делаю то, что от меня ждут». Это не просто мысль, это основа отношения к себе. Рисование становится символом риска, ошибки, стыда. А математика — символом «правильности» и безопасности. Девочка растёт, учится, становится взрослой. Но внутри остаётся ощущение, что она не имеет права быть собой.

И даже в 30 лет она может бояться взять кисть в руки. Не потому что разлюбила искусство, а потому что глубоко внутри живёт старая, тревожная мысль: «Я не имею права делать что-то спонтанно. Я не должна ошибаться. Я должна быть одобряемой». Это чувство закрепилось через годы — как будто быть собой и быть принятой — несовместимо. Такое внутреннее убеждение может мешать человеку пробовать новое, выражать себя, доверять своим желаниям.

Важно понять: эти страхи и ограничения не врождённые — они когда-то были усвоены, и значит, их можно пересмотреть и изменить.

3. Склонность к зависимости от чужого мнения

Как формируется:

Родители дают любовь «за правильное поведение» — и ребёнок учится подстраиваться, чтобы быть нужным. Ошибка мышления: «Если я не понравлюсь — меня не будут любить».

Исторический факт: Во времена СССР часто учили: «Не высовывайся», «Слушай старших». Личность формировалась не как центр, а как функция.

Пример страха отказа: Взрослый человек чувствует, что не может отказать, даже когда просьбы других ему неудобны, изматывают или идут вразрез с его интересами. Он говорит «да», хотя внутри всё сжимается от напряжения. Ему трудно озвучить своё несогласие, отстоять личные границы или просто сказать: «Мне это неудобно» — даже близким людям. При этом он может казаться вежливым, надёжным, услужливым, но за этим часто скрывается внутренний страх. Внутри него словно живёт тот самый «хороший мальчик» из детства, которому постоянно внушали: «Не груби, не перечь, не возражай взрослым. Делай, как просят. Будь хорошим, иначе тебя не будут любить». Ребёнок учился подстраиваться, угадывать настроение взрослых, избегать конфликтов и не расстраивать никого вокруг, потому что научился: любовь — это нечто, что надо заслужить правильным поведением.

Со временем из этих детских установок формируется внутреннее убеждение: «Если я откажу — меня не примут. Меня полюбят только тогда, когда я удобный, покладистый, не создаю проблем». Это убеждение прорастает в поведении взрослого человека. Он постоянно старается быть хорошим для всех — соглашается, берёт лишнюю работу, слушает, помогает, заботится. Но при этом почти не обращает внимания на себя. Его собственные желания и усталость остаются в тени, как будто они менее важны.

Снаружи кажется, что он просто отзывчивый и добрый человек. Но внутри часто накапливается напряжение: обида, раздражение, усталость. Он может не показывать этого — ведь «хорошие мальчики» не злятся и не жалуются. Он может даже не осознавать, что давно живёт не так, как ему хочется, а как от него ждут. Постепенно это приводит к хроническому выгоранию, ощущению несправедливости, потере радости и связи с собой. Он чувствует, что всегда делает для других, но сам как будто остаётся в стороне. И даже если ему предлагают помощь или заботу, он может не принимать это — ведь внутри звучит та же установка: «Я должен заслужить любовь, просто так меня не примут».

Чтобы выбраться из этого круга, важно заметить: это поведение не врождённое, оно выученное. Оно появилось как способ адаптации, как защита в детстве. Но сейчас — это уже не защита, а ограничение. И человек может постепенно учиться говорить «нет» без страха быть плохим. Учиться слышать себя, быть неудобным, если нужно, — и при этом оставаться достойным любви и принятия.

4. Уход в мечты, фантазии

Как формируется:

Ребёнку не дают быть собой, его желания игнорируют. Фантазия становится единственным безопасным пространством.

Когда реальность не даёт удовлетворения — психика уходит в регрессию, вытеснение, компенсацию.

Пример ухода в фантазии: В детстве у девочки дома царила напряжённая обстановка — постоянные крики, недовольство, ощущение холода и отстранённости со стороны близких. Её никто по-настоящему не замечал, не обнимал просто так, не спрашивал, как она себя чувствует. Ей было одиноко, страшно и некуда было уйти физически, но зато у неё оставался её внутренний мир. Она начинала фантазировать: представляла, что она принцесса, у которой есть красивый замок, наряды, и главное — рядом есть кто-то, кто её любит, заботится, защищает. Эти мечты были не просто развлечением, они становились способом выживания. В этом воображаемом мире было то, чего не хватало в реальной жизни: тепло, внимание, безопасность, ощущение, что она ценна и любима. Там она чувствовала себя живой.

С годами эта привычка «уходить в голову» закрепилась. Девочка выросла, но её внутренняя стратегия осталась такой же. Теперь она спасается в сериалах, в книгах, в романтических фантазиях, где всё красиво и предсказуемо. Она может часами мечтать о будущем, в котором всё наконец станет хорошо, или представлять себе отношения, где её будут понимать без слов. А реальность тем временем кажется ей враждебной, полной рисков, сложных решений и эмоций, с которыми трудно справляться. Внутренне у неё укоренилось убеждение: «Я не справлюсь с этим миром. Он не для меня. Моё место — там, где безопасно, где я всё контролирую — в моих мыслях». Это и есть диссоциация — психологический механизм, когда человек отдаляется от реального опыта, чтобы не чувствовать боль или тревогу.

Раньше такой уход в фантазии действительно был спасением. Он защищал её психику от перегрузки, позволял хоть как-то выжить в эмоционально голодной среде. Но теперь этот способ начинает мешать. Вместо того чтобы проживать настоящую жизнь, строить реальные отношения, пробовать что-то новое, она уходит в придуманный мир. Там спокойно, но там нет подлинных чувств, роста и настоящей близости. Это ловушка, которая незаметно отдаляет от живой, реальной жизни. И первый шаг к выходу — заметить, что внутренний мир был не ошибкой, а опорой. Он помог, когда больше никто не мог помочь. Но сейчас уже можно пробовать жить по-другому — не в одиночку в голове, а постепенно в реальности, где есть место не только боли, но и настоящей связи.

5. Эмоциональная нестабильность

Как формируется:

Непредсказуемые реакции родителей. Сегодня — обнимут, завтра — накричат. Ребёнок не знает, чего ожидать, и живёт в эмоциональных качелях.

Внутренний конфликт не находит выхода, эмоции не проживаются — и накапливаются в виде тревоги, гнева, подавленности.

Пример эмоциональной путаницы: Мальчик просто смеётся, как любой ребёнок — ему весело, он спонтанен, он живой. Но вдруг мама резко кричит на него: «Что ты ржёшь, идиот!». Он пугается, теряется, не понимает, что произошло. Ведь секунду назад всё было хорошо, и он просто радовался. А на следующий день, когда он молчит, чувствует себя сдержанно и осторожно — чтобы не раздражать маму, она снова недовольна: «Ты такой унылый!». И теперь он опять не понимает, что не так. Получается, что веселиться плохо и быть спокойным тоже плохо. Он не может уловить, чего от него ждут. Любое выражение чувств оказывается под сомнением — и за любое он получает упрёк.

Такие моменты могут происходить снова и снова, день за днём. Ребёнок сталкивается с тем, что эмоциональные реакции родителей непоследовательны и непредсказуемы. Он начинает путаться: что хорошо, а что плохо? Как вообще можно себя вести? Со временем у него формируется внутреннее убеждение: «Я не понимаю, что чувствую. Моим чувствам нельзя доверять. Лучше вообще ничего не чувствовать, чем опять сделать не так. Это становится стратегией защиты — он отдаляется от своих эмоций, старается быть максимально «нейтральным», чтобы избежать осуждения или конфликта.

Во взрослом возрасте эта защита не исчезает, а проявляется как сложности с саморегуляцией: человек не может распознать свои эмоции, не понимает, почему ему тревожно, грустно или почему вдруг накрывает раздражение. Он может испытывать апатию — как будто чувства внутри есть, но они «застряли» и не могут выйти наружу. Возникает тревожная зависимость от внешней оценки: «Я не знаю, что я чувствую, подскажите мне, как правильно», «Я, наверное, опять делаю что-то не так». Ему трудно принимать решения, потому что он не чувствует внутренней опоры.

Такие люди часто ищут ориентиры вовне — в чужом мнении, в правилах, в ожиданиях. Но внутри остаётся ощущение, что с ними что-то не так. Всё это — следствие детского опыта, где выражение чувств не просто не поддерживалось, а осуждалось и наказывалось. Чтобы восстановить связь с собой, нужно заново учиться доверять своим эмоциям, давать себе право чувствовать без страха быть отвергнутым. И это возможно — шаг за шагом, в тепле, принятии и с поддержкой.

6. Подверженность внушению

Как формируется:

Ребёнку не дают права на мнение. Его чувства и мысли обесценивают. Он привыкает верить внешнему авторитету, а не себе.

Пример: Мама говорит: «Ты хочешь гулять? Нет, ты хочешь есть. Вот, поешь».

Такая структура психики легко впускает чужие «сценарии». В бессознательное встраиваются не свои желания, а внушённые.

Пример формирования гипервнушаемости: Ребёнок с интересом делится своими мыслями: рассказывает, что он думает, что чувствует, во что верит. Но вместо поддержки и внимания он слышит в ответ: «Глупости говоришь», «Молчи, взрослые лучше знают», «Не выдумывай». Его искреннее высказывание обесценивают, будто бы то, что он ощущает внутри, не имеет значения. Он сталкивается с тем, что его мнение не только не учитывают, но и высмеивают или игнорируют. Со временем ребёнок начинает замечать: когда он говорит сам — его поправляют, критикуют, заставляют сомневаться. А когда он просто молчит и слушает взрослых — его хвалят, считают «воспитанным», «послушным». Постепенно у него формируется ощущение, что собственным мыслям и чувствам доверять нельзя, ведь они всё равно окажутся «неправильными». Так рождается убеждение: «Я не могу полагаться на себя. Я не знаю, что правильно. Лучше спрошу у кого-то умнее».

Со временем внутренний голос ребёнка становится всё тише. Он уже не уверен, что вообще способен понимать, что хорошо, а что плохо. Зато всё больше внимания он начинает отдавать тому, что говорят другие: родители, учителя, авторитетные взрослые. Это может выглядеть как удобное поведение, но внутри — страх. Страх быть не тем, страх ошибиться, страх оказаться смешным или «глупым». Ребёнок вырастает во взрослого, который живёт, сверяясь не с собой, а с другими. Прежде чем сделать выбор, он спрашивает мнения у всех вокруг, потому что не может поверить, что его собственное решение имеет право на существование. Он боится, что ошибётся, и это снова подтвердит: «Я ничего не понимаю». Внутренний компас сломан, и он вынужден всё время искать внешнюю опору — в советах, чужих реакциях, правилах и нормах. Такое состояние приводит к тревожности, нерешительности, потере связи с собой. Возникает ощущение, что жить «по себе» нельзя, что только другие знают, как правильно.

Он стал таким, потому что в детстве его внутренний мир не признавали ценным. Чтобы восстановить связь с собой, важно заново учиться слышать свои мысли и чувства, прислушиваться, уважать себя. Сначала это непросто — кажется, что ты идёшь вслепую. Но с каждым маленьким шагом уверенность возвращается, и внутренний голос становится чуть громче.

7. Импульсивность

Как формируется: Часто родители способствуют появлению импульсивности, когда сами реагируют резко, непоследовательно, игнорируют чувства ребёнка, подавляют эмоции («не злись», «не ной») или, наоборот, всё позволяют без границ.

Когда внутренний цензор слаб или отсутствует. Либо наоборот — настолько строг, что желания прорываются в виде взрывов.

Происходит подавление желания → вытеснение → накопление → внезапный прорыв (психическая разрядка).