Бесплатный фрагмент - Истории о зверятах

Скунан-воин, или повествование о захвате Сканкландии

Глава 1: Изгнание

Уже четыре недели прошло с тех пор, как Скунан покинул свое племя.

Он шел на восток, изредка останавливаясь, чтобы пополнить запасы воды у редких источников, встречающихся в этом засушливом и недружелюбном краю. Иногда ему на пути попадались небольшие поселения, но Скунан знал, что от них лучше держаться подальше, — кочевники, пробиравшиеся через пустыню, никогда не были дружелюбны.

Скунан и сам не знал, куда держал свой путь. Как глупо с его стороны было попасть в немилость вождю! Впрочем, особой его вины в этом не было. На очередном празднике Милохвоста, когда все племя собиралось у костров и начинало свои вдохновенные танцы, все скунсы участвовали в соревнованиях по красоте хвоста. Однако, хотя каждый и пытался перещеголять соперников, к концу испытаний в традиции было посыпать хвосты песком и нечистотами, дыбы ни у кого не оказалось хвоста красивее, чем у вождя. Скунан же не стал вредить своему сокровищу. В финальной части пляски его хвост чертил в воздухе розовые молнии, притягивая к себе все взгляды и похвалы (а также неодобрение старейшин и величайший гнев вождя). Тем не менее, Скунану вручили главный приз, — огромный ананас и прекрасную скунсиху, — а ночью к нему в дверь постучались ассасины. Понимая всю сложность ситуации, Скунан, отбившись от преследователей, скрылся в ночи.

И теперь он был совсем один.

Он не успел даже собрать самые необходимые для путешествия вещи. Все, чем сейчас он мог заработать на жизнь — это ночными набегами на соседние поселения. Все время приходилось быть начеку, ведь едва ли вождь прекратит попытки найти его. А узнать Скунана просто — его великолепный розовый хвост не ведал себе равных.

Теперь он был близок к тому, чтобы сдаться. Скунан едва волочил лапы, обдирая их об острые камни. Хвост он перекинул через плечо. Вдалеке маячили огоньки поселения, зажженные в преддверии ночи. Сумерки сгущались, и воздух вокруг становился легче, однако Скунан чувствовал головокружение все сильнее и сильнее, пока его взгляд не затуманился; тогда лапы его подогнулись, и он упал навзничь.

В воздухе плыл легкий перезвон колокольчиков.

Глава 2: Чудесное спасение

Проснулся Скунан оттого, что его мордочки коснулся свежий ветер. С трудом открыв глаза, он обнаружил, что лежит в небольшой хижине, построенной из камыша. Щели в стенах были прикрыты листами папоротника, наложенными друг на друга, поэтому свет в хижине имел зеленый оттенок.

Придерживая все еще тяжелую голову правой лапой, Скунан сел в постели и огляделся. В комнате была скромная обстановка: его циновка, небольшой столик и три маленьких стула вокруг. На столе стояла миска, наполненная водой, а на краю лежала все еще мокрая тряпка. Должно быть, ее клали ему на лоб.

Скунан поджал под себя лапы и прислушался. Легкий ветерок доносил до него шорох листвы и все тот же нежный звон колокольчиков. Приняв позу охотника, он на цыпочках начал пробираться к занавешенному все тем же папоротником дверному проему.

Но он не успел.

Папоротник зашуршал, отодвинулся в сторону, и взору Скунса предстала очаровательная скунсиха. Бледно-голубая накидка подчеркивала ее изящность. Скунсиха в испуге отпрыгнула в сторону и закричала:

— Прошу тебя, успокойся! Я нашла тебя вчера в пустыне, когда искала ящериц. Ты был без сознания, и я принесла тебя сюда. Отец сказал, что ты, скорее всего, изгой, и впускать тебя не нужно, но я не могла позволить тебе умереть!

Скунан замер. Его лапа, занесенная за спину, сжала драгоценный хвост. Он был не тронут. Скунс выпрямился.

— О, благородная дама, — слабым голосом произнес Скунс, — да спасет вас Всевышний за вашу доброту. К сожалению, ваш отец прав. Я — изгой моего племени. Однако же вам нечего бояться. Вы — моя спасительница, и теперь я обязан вам жизнью. Как вас зовут?

— Пахучка, — уже спокойнее прошептала скунсиха. — Вам лучше лечь. Ваши лапы еще дрожат.

Глава 3: Новый дом

Две недели прошло с тех пор, как Скунан оказался в доме Пахучки и ее отца Скурдуна.

Звук колокольчиков, как оказалось, исходил от маленького звоночка, который висел перед домом для отпугивания злых духов. Само же пристанище располагалось в довольно большом оазисе, состоящем из небольшой пещеры, уходящей вглубь высокого камня (в ней и росли папоротники, потому что внутри было влажно), нескольких раскидистых пальм, колючих кустов и голубого озера, в котором водились рыбки.

К вечеру первого же дня Скунан уже взял себя в лапы и принялся помогать по хозяйству. Он научился разводить костерок, собирать бананы, отпугивать воинственным кличем жадных верблюдов и даже мастерить гамак. Раньше он ничего этого не умел, так как происходил из древнего и знатного рода, и зарабатывал золото только в племенных набегах. И жить так, как теперь, Скунану понравилось.

На ночь под пальмами Скурдун всегда натягивал плотный тент для сбора влаги. Делал он это потому, что рыбы из пруда были всегда против, чтобы из их озера пили воду — они боялись, что оно пересохнет. А Скурдун уважал всех вокруг.

Пугливая Пахучка сначала избегала общения со Скунаном. Ему же нравились ее скромные взгляды и тонкая голубая накидка, так изящно ниспадающая на аккуратный хвостик. Белоручкой Пахучку было никак не назвать: она усердно работала, подметала пол в хижинке, кипятила чайник и могла сделать вкусный луковый суп. Смеялась она всегда искренне, гладко причесывала шерстку и была ну совсем не похожа на тех злых скунсих, которых Скунан повидал в своем племени.

Однажды ночью Скунан, превозмогая усталость, пошел в пустыню. Он взял с собой лишь горящую веточку, чтобы освещать дорогу. Ночи в пустыне холодные, а веточка горела быстро. Замерзший скунс всю ночь топал босыми лапами по песку.

И дело того стоило. Утром Пахучка нашла у своей кровати букет свежайших цветов — таких же голубых, как ее глаза и накидка.

С тех пор ее отношение к Скунану поменялось. Видимо, почувствовав мужскую заботу, в душе ее растаял тонкий ледок. Скунан стал обнаруживать в своем супе немного больше картошки, а его подушечка на циновке была мягко взбита.

Через месяц они уже гуляли за лапу.

Скурдун, глядя на сближение молодых, ни в чем им не препятствовал. Мудрый старик следил только, чтобы они не позволяли себе вольностей, но и не мешал, когда они сидели в сумерках под пальмами и терлись носами.

Здесь стоит сказать, что отношения у Скунана и Скурдуна складывались теплые. Скунан в его лице словно обрел давно погибшего отца, затоптанного во время охоты на носорога. Скурдун учил Скунана всему, чего тот не знал, а также хорошо рассказывал анекдоты.

В такой идиллии Скунан прожил целый год. К концу лета они с Пахучкой обвенчались.

Сразу после венчания, когда молодые удалились в дом, Скурдун отправился к озеру и долго сидел на берегу, прикармливая рыбу. Просидел он там до самой полуночи.

Звезды сияли ярко, луна, словно белоснежный одуванчик, покачивалась за облаками. Казалось, что небо затянуто тонким прозрачным шифоном, по которому от любого легкого дуновения пробегала рябь.

Скурдун смотрел за звезды. И в эту ночь их пляска на черном небе напоминала очертания меча и пламени.

Глава 4: Воины Сканкландии

Воины Сканкландии всегда подкрадываются незаметно. Они приходят неслышно, словно тени, и быстро, словно гепарды. И кому, как не Скунану, было знать это — ведь раньше и он был воином этого племени!

Но Скунан, влюбившись, позабыл о безопасности. Его разбудил едва слышный шорох, когда один из воинов, забывшись, начал есть суп со стола.

Скунан вскочил, занес лапу за спину… и ничего не нашел. Он был безоружен.

Все происходило быстро. Пахучку схватили, и она пронзительно запищала. Скунан хорошо знал карате, однако и воины Сканкландии были обучены не хуже. Он сумел уложить на лопатки двоих, однако же их было слишком много. Кто-то подкрался сзади и ударил Скунана по голове.

Вопреки всему, сознание он не потерял. В глазах плыло, но Скунан схватил табурет и начал защищаться. За стеной врагов он не мог разглядеть, куда потащили Пахучку, и отчаянно звал ее. Пахучка не отвечала.

Хижина запылала. Какой-то глупый скунс поджег ее. Все воины поспешили выбраться наружу, оставив наполовину оглушенного Скунана размахивать табуретом внутри.

От удара по голове Скунан был не в себе. Он размахивал табуретом, не понимая, что его глаза слезятся от едкого дыма. Дышать становилось тяжело. Совершенно интуитивно лапы подвели его к двери, и он вывалился наружу.

Лагерь был разбит, в озере плавал мусор, и последним, что запомнил Скунан, прежде чем потерять сознание, был шум пламени за спиной и вид удаляющихся воинов, уносящих на себе добро.

Глава 5: Похищение

Очнулся Скунан под палящим солнцем. Добрые рыбы из пруда хвостами плескали ему воду на морду, но Скунан лежал довольно далеко, поэтому до него долетали только капли.

В воздухе пахло гарью. С трудом повернув шею, Скунан увидел пепелище на месте дома. Летняя кухня под навесом, гамак, цветущий кактус — все было разрушено и сожжено.

Пахучки и Скурдуна нигде не было видно. Скунан попробовал прокричать их имена, но из пересохшего горла вырвался только невнятный хрип.

На коленях скунс подполз к озеру, опустил лапы в воду и намочил нос. И тут он увидел страшное: Скурдун лежал на мелководье мордой вниз.

Не помня себя от ужаса, Скунан приблизился и приподнял старика за плечи.

Вода бежала по усам старого скунса. Только он уже не мог этого почувствовать — жизнь оставила Скурдуна.

Скунс горестно заплакал. Еще вчера его счастье казалось безупречным, а жизнь — полной радостных мгновений. Мечты его были полны образов светлого будущего, но теперь перед его очами были лишь мрак и печаль.

Вытащив старика на берег, Скунан прикрыл его большим пальмовым листом и поднялся на лапы.

— Пахучка, — прохрипел он. — Пахучка, где ты?

Но Скунан знал, что не получит ответа. Единственное, на что он мог надеяться, это на то, что Пахучка была слишком красива и невинна, чтобы с ней поступили так же, как со Скурдуном. Хотя мысль о ее красоте заставила Скунана задуматься о еще более плохих вещах.

Ветер разносил по округе остатки пепелища.

До самого вечера Скунан, погруженный в свои мысли, голыми лапами рыл могилу для Скурдуна. Песок поддавался хорошо.

Когда зажглись первые звезды, Скунан опустил безжизненное тело в яму и закопал. Несмотря на всю свою усталость, он нашел в себе силы исполнить ритуальный Танец Теневого Хвоста, положенный на похоронах. Розовые молнии от его великолепного хвостика снова, как когда-то, расчертили небо.

Когда все было кончено, Скунан подобрал копье со сломанным посередине древком и пошел навстречу полной луне, оставляя глубокие следы в песке.

Глава 6: Новое знакомство

Песок набился в мягкие лапы Скунана, и словно не было тех прекрасных дней, проведенных в оазисе Скурдуна. Ночью, как известно, в пустыне страшно холодно, поэтому Скунан замерз бы, если бы не припомнил давней уловки северных народов: на ночь он рыл в песке ямку и спал в ней, что было гораздо теплее, так как стены укрывали его от ветра… и от чужих глаз.

Ночами снилась ему Пахучка. Она приходила под своей голубой вуалью, и пахло от нее цветами и почему-то морем. Скунан протягивал к ней лапы, но призрак любимой таял за мгновение до того, как он мог дотронуться до ее мягкой шерстки.

Первые несколько дней Скунан придерживался следа, оставленного налетчиками. След петлял и прерывался, так как ветер быстро заметал песком отпечатки лап. Однажды Скунан потерял след и нашел его только несколько часов спустя, но, проследовав, обнаружил лишь гнездо ящериц, которыми с удовольствием полакомился, не забыв сказать «спасибо».

После он внезапно понял, что если воины были посланы его бывшим вождем, то, вероятно, искать их и Пахучку (Скунан верил, что она жива) следовало в оставленном им племени. С этой мыслью Скунан повернулся, готовый бежать на другой край пустыни, и понял, что совсем потерялся.

Со злости Скунан пнул ближайший камень и взвыл. Камень оказался обломком кактуса.

— Эй ты, скунс, пинать еду — дурное дело! — вдруг раздался за спиной скунса очень медленный и низкий голос.

Шерсть на спине Скунана подскочила, как у дикобраза в боевой стойке. Он и подумать не мог, что кто-то находится рядом.

— Покажись и прими вызов на бой честный! — вскричал герой, принимая боевую стойку: хвостом к врагу. Только врага он не видел, поэтому пока крутился на месте, и голова его уже начинала мутнеть.

— Не станешь ли ты вредить мне и моему народу, о воин из племени скунсов? — раздался неуверенный голос где-то совсем рядом.

— Моя честь не позволит мне навредить другу, — отвечал Скунан. — Однако, если же ты станешь угрожать мне, нам придется схватиться.

Говоря эти слова, Скунан вглядывался в каждый кустик вокруг себя, но не находил собеседника.

Тут песок в метре от него зашевелился, и от ближайшей дюны отделился светлый мохнатый силуэт. Скунану пришлось даже отступить на несколько шагов. Он-то думал, что это какая-то ящерица! Незнакомец оказался таким большим, что Скунану пришлось приложить к глазам лапу, дабы разглядеть его против солнца.

Это был верблюд! Поняв это, Скунан совсем растерялся.

— Но как ты так ловко скрылся? — с недоверием спросил он. — Ты большой и заметный, а я — знаменитейший охотник, и всегда подмечаю даже мелких муравьев.

— Это секретный дар моего племени, — с важностью отвечал верблюд. — Мы живем в пустыне веками и научились управляться со своими телами так, что ни один враг нас не заметит.

— Зачем же ты открылся мне, о верблюд? — спросил Скунан. Не справившись с собой, он покачнулся — солнце светило ярко и сильно ему напекло.

Верблюд наклонился поближе и обнюхал его.

— Прошу тебя, зови меня Спитто, — наконец сказал он и важно выпрямился. — Пожалуй, я отведу тебя к своим. Обычно мы, верблюды, не раскрываем своего местоположения, однако же сердце говорит мне, что ты еще совершишь нечто великое.

Подцепив Скунана зубами, Спитто ловко закинул его на свою спину и помчал вперед.

Скунан, будучи охотником и следопытом, повернул голову назад, чтобы понять, как такой огромный верблюд может не оставлять за собою следов. К изумлению, Скунан обнаружил, что к хвосту верблюда примотана длинная палка с пучком пальмовых листьев на конце — эти листья и затирали след.

Это было последнее, что видел Скунан, прежде чем покачивание верблюжьего горба, на котором он ехал, не сморило его и он не уснул.

Глава 7: Оазис

Проснулся Скунан уже в оазисе. О, какое это было место! Тяжелые ветви пальм сгибались под тяжестью раскидистых листьев. Кусты между ними, хоть и имели некоторые колючки, пушистым одеялом покрывали песок, и в тени он оставался таким прохладным, что приятно было сунуть в него лапы и расправить уставшие от ходьбы пальцы. Так Скунан и поступил. Глубоко вздохнув и оглядевшись, он увидел недалеко он себя расколотый кокос со вставленной в него травинкой. Скунан дотянулся левой лапой и выпил весь сладкий сок без остатка. Это придало ему сил и, вытерев сначала усы, Скунан приподнялся и стал осматриваться.

Казалось, что он здесь совсем один. Скунан побрел к озеру, переполненному свежей голубой водой. Сначала он только ополоснул усы, но затем, окончательно проснувшись, прыгнул в воду. Она была теплой, но очень свежей. Несколько раз нырнув, Скунан из озорства доставал лапой до дна, хватал мелкие камешки и бросал их в прибрежные кусты.

— Ох! — раздалось вдруг от ближнего куста.

Скунан тут же замер, а после с быстротой молнии выскочил из воды и помчался на звук. Он услышал удаляющийся цокот копыт, но воин не был так прост: он уже схватил с ближайшего дерева длинную лиану, скрутил из нее петлю и наугад бросил вперед. Тут же его сорвало с места и потащило вперед.

Цокот копыт теперь был слышен и сбоку, и сзади. Скунан понял, что его, вероятно, окружило стадо верблюдов, которые наблюдали, как он плещется в воде. Лассо Скунана дергалось и трепалось, но лапы он не разжимал, хотя от скачки непривычного к скоростям Скунана уже начинало мутить.

И тут на самом краю оазиса скачка внезапно прекратилась.

— Довольно, о великий воин племени Скунсов! Ты доказал свои отвагу и мастерство.

Скунан только крепче вцепился в лиану, и на другом ее конце зашевелился куст. Как же Скунан был удивлен — ведь кустом оказался верблюд, весь обвешанный крупными листьями.

— Благодарю вас за кров и пищу, — торжественно проговорил скунс, — и заверяю вас, что не имею ни злых, ни корыстных помыслов. Однако же объясните мне, друзья-верблюды, зачем вы скрываетесь от меня и для чего так маскируетесь?

Тем временем вокруг появлялись новые и новые верблюды. Скунан насчитал двенадцать и сбился, потому что они совершенно не умели стоять спокойно и все время менялись местами.

— Тебя принес к нам Спитто, — сказал пойманный на лиану верблюд. — Мы не привечаем чужаков, однако Спитто сказал, что видел на тебе священный символ в лучах полуденного солнца. Это розовая полоса на твоем хвосте…

Скунан, не отдавая себе отчета, схватил хвост лапой. И правда: у всех скунсов хвост и полоса на спине бывают только белыми, а у него — розовые. Он никогда не красил свою шерсть, а был рожден таким. Именно этот цвет и его безудержная тяга к танцам в итоге привели его к скитаниям по пустыне.

— Что же вам нужно от меня, друзья-верблюды? — спросил он.

— Прости мне мои манеры, — отозвался верблюд. Это прозвучало скомкано, потому что он грыз лиану, с которой Скунан его так и не отпустил. — Зовут меня Хиппо. Я — старейшина нашего племени. Прошу, отдохни здесь, в нашем святом городе Оазис. Вечером мы устроим большой праздник, на котором и расскажем тебе все о своем укладе жизни.

Скунану не нравилось, что вопрос его остался без ответа. Однако, он понимал, что, будучи гостем, не может проявлять настойчивость, а потому сдержанно кивнул и шаркнул лапой, как это было принято в этикете скунсов.

Он обернулся, ища глазами Спитто, но вдруг понял, то вокруг снова нет ни одного верблюда, а лиана, на которую он поймал Хиппо, теперь обмотана вокруг большого плоского камня и завязана искусным узлом.

Весь оставшийся день Скунан провел, исследуя оазис. Он нашел его крайне привлекательным: прохладная тень наполняла это место спокойствием, и какой-то совершенно чудесный сладковатый запах шел от белоснежных цветов на многочисленных кактусах, произрастающих между пальмами. Тут и там лежали блестящие розовые, голубые, желтые и бирюзовые камни, и когда солнце пробивалось сквозь широкие листья деревьев, они сияли разными цветами и отбрасывали длинные яркие лучи.

Верблюдов Скунан не встретил. Но, видимо, верблюды чувствовали себя достаточно спокойно, и опытный взгляд воина замечал несколько раз, как кусты вдоль дорожек меняли угол наклона или перемещались на несколько метров туда и обратно. Однажды Скунан заметил под кустом ногу верблюда с серой шерстью, но сделал вид, что ничего не заметил. Все же он не давал себе расслабиться окончательно — зачем вообще эти странные верблюды прячутся и следят на ним? Скунан был слегка напряжен, и это было видно по его подрагивающим усам.

Хвост он на всякий случай весь день носил в лапе.

Глава 8: Пророчество

Когда на пустыню начали опускаться сумерки, в оазисе значительно похолодало. Скунан вышел к озеру и увидел на нем лунную дорожку. Он поднял глаза к небу, и в свете полной луны ему померещилась мордочка Пахучки. «Скунан», — нежно прошептал ветер ее голосом.

За кустами он услышал тихий звон колокольчиков и пошел на звук. Пройдя через заросли, он увидел костер. Вокруг костра стояли и лежали верблюды, и все новые появлялись среди деревьев.

Скунан был поражен. Все новые и новые кусты внезапно становились верблюдами. Их было так много, что от изумления Скунан разинул рот: почти все кусты, что он встретил в оазисе, исчезли, и теперь за спинами верблюдов виднелась пустыня. Выходит, что весь этот день он провел и окружении незнакомцев, и даже не замечал этого! Конечно, он видел некоторые странности. Как после выяснилось, все кусты в оазисе были верблюдами в камуфляже, а видел он только новичков, еще не прошедших выпускных экзаменов. Тот, ногу которого он заметил, экзамен провалил, и теперь должен был пройти еще один дополнительный месяц обучения. Этот верблюд поглядывал на Скунана неодобрительно.

Вперед вышел Хиппо и торжественно заговорил:

— Скунан, ты пришел к нам в час великих изменений. Ты принял наш кров и пищу, тем самым доказав, что достоин выполнить великую миссию, возложенную великим верблюдом!

Скунан опешил. Он не помнил, чтобы принимал на себя какие-то обязательства. Он поднял лапу, чтобы задать вопрос, но Спитто, который стоял рядом, копытцем ловко опустил ее вниз и шикнул.

Верблюды кинули в костер какой-то порошок, и пламя окрасилось розовым. Скунан завороженно смотрел в огонь.

— Давным-давно, — начал свою историю Хиппо, — все существа на планете жили в мире. Верблюды владели пустыней, и никто без спросу не мог пересекать наши песчаные моря. Но однажды верблюды стали пропадать. Мы находили только следы: сначала беззаботно скачущие к водопою, а затем собранные в кучу следы битвы — и никакого верблюда. Страх завладел нашими сердцами. Мы стали ходить парами и даже целыми группами, но итог был один: верблюды исчезали.

И тогда герой, имя которого было Камелло, стал учить нас. Он показал нам, как замести свои следы. Он знал, как слиться с песком, используя наш природный цвет шерсти. Он научил нас делать камуфляж из веток и цветов. И тогда верблюды исчезли вовсе. Но не в неизвестность: мы скрылись в тени оазисов. Наше племя уже не так многочисленно, как раньше, однако вот, что важно: по словам Камелло, однажды в оазис ударит розовая молния. Она разгонит тьму, и верблюды смогут снова жить, не опасаясь, и выйдут из своего укрытия, и смогут появиться открыто.

Когда Хиппо договорил, все верблюды издали протяжный и загадочных звук, похожий на «у-у-у».

Скунан молчал. Он понимал, что ввязывается в какую-то историю, частью которой не намеревался быть.

Вперед вышла белая верблюдица. Он была невероятно красива, и сразу напомнила Скунану о Пахучке. На шерсти верблюдицы тут и там покачивались мелкие косы с вплетенными в них разноцветными бусинами и колокольчиками. И тут она запела:

Когда-то давно, во время героев,

Розовый свет опускался на тьму.

И племя верблюдов, живя потихоньку,

Владело пустыней, и только ему

Дозволено было в оазисах чистых

Поутру найти под росою траву,

Чтобы умыться, чтобы наесться,

Только ему одному…

Но рок справедливо над ними свершился:

Племя верблюдов гордыню свою

Превозносило так долго и резко,

Что только ему, ему одному

Пришлось затаиться, пришлось завертеться,

И жить, как в укромном углу.

Пропали верблюды, пропали герои,

Пропала вся жизнь поутру.

Теперь мы живем, зная только печали

И ждем избавленья тому.

Верблюдица замолчала, и с ее ресниц скатилась крупная слеза. В знак уважения верблюды склонили головы, и Скунан уважая чужие традиции, последовал их примеру.

— Скунан, — обратился к нему Хиппо в наступившей тишине. — Мы верим, что ты — та розовая молния, которая предсказана нам. Мы верим, что ты вернешь мир в наше племя и покараешь наших врагов. Взамен мы готовы обучить тебя искусству маскировки. Ты сможешь стоять посреди площади, полной народу, и никто не увидит тебя. Ты будешь незаметнее тени и тише шороха кактуса на ветру. Мы просим одного: останься и позволь пророчеству сбыться.

Скунан крепко задумался.

— Нет, — наконец сказал он, и толпа верблюдов ахнула. –Я благодарен вам за ваше гостеприимство. Но поймите: меня ждет любимая. Скунсы из племени, где я когда-то жил, похитили ее, и теперь она ждет спасения. Если бы я отвечал только за себя, я мог бы остаться и внять вашей просьбе. Однако теперь, когда он меня зависит жизнь Пахучки, я не вправе вольно распоряжаться собой. Я должен отправиться в Сканкландию и вырвать любимую из лап врага.

Белоснежная верблюдица громко шмыгала носом, и скунс чувствовал себя негодным. Они были так добры к нему.

— Скунан, останься до утра, — молвил Хиппо. — Быть может, ночной сон поможет тебе принять верное решение.

Верблюд резко подул в костер, и розовая пыль полетела вокруг. Скунан чихнул, на секунду закрыв глаза, а когда открыл — понял, что пламя погасло, а в оазисе нет ни одного верблюда.

Но есть очень много кустов.

Глава 9: Решение

Всю ночь Скунан ворочался с бока на бок и не мог заснуть. Возможно, виной тому был легкий ветерок, который гонял песок и набивал его Скунсу в нос, заставляя время от времени чихать. Но еще больше Скунана тревожили его мысли.

Думал он, прежде всего, о том, в какой части пустыни он оказался. Если он уйдет от верблюдов, те нипочем, как он считал, не станут помогать ему найти дорогу до Сканкландии. Сам он уже вкусил тяжесть скитаний по пустыне в одиночестве.

И потом, найдя Сканкландию, как ему спасти Пахучку? Конечно, Скунан — знатный воин, но ведь в Сканкландии воинов много. Он сможет побороть многих, но в итоге будет побежден количеством. Вот если бы прокрасться незаметно…

Скунан повернулся на другой бок. Да, но где же в этом честь? И как отмстить за Скурдуна и Пахучку? Чем больше Скунан думал об этом, тем неспокойней ему становилось.

Если он останется учиться у верблюдов, они потребуют исполнения пророчества — а Скунан даже не понял точно, чего они от него хотят. Как он может сделать так, чтобы верблюды не пропадали? Кто вообще их похищал?

— Спишь? — вдруг прозвучал низкий медленный голос прямо у него над ухом. Скунан едва не подпрыгнул, но вовремя спохватился.

— Чего же вам нужно от меня, Спитто? — проговорил он. — Я лишь несчастный странник, потерявший в пустыне свою семью.

— Пророчество на то и пророчество, что свершится само, хочешь ты того или нет, — сказал мудрый Спитто.

Скунан медлил. Они сидели вдвоем на берегу озера, и мелкие голубые волны ворошили белую гальку, будто тихим шепотом лаская их слух.

Скунан посмотрел на луну.

«Пахучка, — думал он, — не знаю, жива ли ты. Я знаю только, что найду тебя. Обещаю. И когда мы воссоединимся, наши лапы никогда больше не отпустят друг друга…»

— Я готов, Спитто, — сказал Скунан, срывая ветку с куста. Он забыл, что это чей-то камуфляж, но крепко спящий верблюд ничего не заметил. — И да исполнится верблюжье пророчество!

Глава 10: Искусство маскировки

Начались тренировки. Скунан, владеющий многими боевыми техниками, к вечеру едва уже волочил лапы, так как искусство нападения было ему хорошо известно, а вот искусство скрытности — нет.

Сначала верблюды учили его разным видам камуфляжа. Чего они только не придумали! Верблюды обвешивали себя пальмовыми листьями и травой (причем и то и другое они подсушивали на солнце, чтобы добиться нужного цвета, подходящего к оттенку шерсти определенного верблюда) и закрепляли это вокруг своих ног, шей и голов. Они мазали себя песком, но этот метод камуфляжа для Скунана не сработал. Дело в том, что для того, чтобы песок держался, верблюды обмазывали друг друга своей скользкой слюной и поверх уже клеили песок. От этой части обучения Скунан отрекся, сказав, что там, куда он направляется, все равно не будет верблюдов с их клейкой слюной. Верблюды с ним согласились.

Как оказалось, верблюды — великолепные пловцы. Ныряя в озеро, они со скоростью дельфинов разрезали своими горбами водную гладь. Скунан едва поспевал за ними.

Поначалу он оправдывал свою медлительность тем, что по размеру сильно отличался от верблюдов — на один верблюжий шаг ему требовалось сделать десять шагов. Но потом понял, что все дело в ежедневных тренировках.

Раньше каждое утро Скунан начинал с большой чесночной булочки с молоком, а теперь — с зарядки. Лапы его укрепились, и теперь даже самый злой верблюд не смог бы вырвать у него палку. Бегать он мог теперь на куда более серьезные расстояния, а дыхание мог задержать почти на четыре минуты. Он также научился плавать с кувшинкой на голове, дыша через тонкую трубочку.

Гораздо легче, чем маскировка, далось ему искусство подкрадываться. Верблюды с восхищением обнюхали и потрогали его мягкие подушечки на лапах: сами-то они цокали при ходьбе, и потому обучить Скунана красться было проще простого. Одно мешало: он постоянно ел в разведке. И как бы верблюды его за это не ругали, ничего поделать со своим инстинктом Скунан не мог, хотя и очень старался. В итоге верблюды придумали давать ему жвачку из смолы, и это помогло. Теперь Скунан крался, как тень.

И вот пришел день первого испытания. Скунану требовалось пройти первый обряд инициации: испытание умения сделать себе камуфляж из материалов, которые дадут тебе в корзине. Заранее свои материалы никто не знал.

Обряд проходил рано утром, когда верблюды, по их мнению, могли почти безопасно выйти из тени. Обряд должен был проходить Скунан и еще три молодых верблюда, проходивших обучение вместе с ним.

Проснувшись и сделав сорок приседаний, Скунан хорошо поел. Он знал, что сейчас другим новичкам даже сочный кактус в горло не лезет, но, будучи воином, он понимал, как важно набраться сил перед боем. Ну, или перед экзаменом.

На расчищенной полянке у озера стояло четыре корзины. Скунан и трое молодых верблюдов подошли к ним с четырех разных сторон. Послышалась тихая музыка, которая нарастала сильнее и сильнее. Это Дуво, верблюд-музыкант, играл на полых камышовых стеблях.

Четверо учеников стояли, ожидая сигнала. Всем не терпелось узнать, что лежало у них в корзинах.

— Начали! — закричал Спитто, и верблюды (и Скунан, конечно) сразу сорвали крышки со своих корзин.

Песок. В корзине был песок. Сердце Скунана упало.

— Но ведь я не учился клеить песок! — возмутился он. — Где мне брать верблюжьи слюни?!

Но никто ему не ответил. Тогда Скунан пнул свою корзину. Он рассчитывал перевернуть ее со злости, но только ушиб лапу и опозорился.

Скунан огляделся. Поляну окружали кусты. Тогда он сил и крепко задумался. Да, испытание маскировки ему не выиграть.

И тут он понял.

Скунан подскочил и начал танец. Верблюды в недоумении стали переговариваться.

— Скунан, — напомнил ему Хиппо, — ты должен маскироваться. Но Скунан его не слушал.

Он танцевал и подпрыгивал, юлил и перекатывался. Хвост снова, как на празднике Милохвоста, рисовал в воздухе розовые молнии. Песок под лапами скользил и потрескивал, и даже молодые верблюды, проходящие испытание, замедлили свои действия, чтобы посмотреть на него.

Скунан кружил и кружил, как вдруг… Он схватился двумя лапами на корзину с песком и взметнул содержимое высоко в воздух. Все закрылось пеленой песка. Верблюды чихали и охали, а пыль кружила над долиной. Когда песок наконец улёгся, Скунана нигде не было.

— Где же Скунан? — спрашивали все. –Куда он подевался?

Но никто не мог найти его.

Когда испытание окончилось и трое молодых верблюдов доказали свое мастерство, Скунана все нигде не было видно.

— Где же наш скунс? — досадовал Хиппо. — Неужели он покинул нас?

— Вовсе нет, — раздался голос скунса откуда-то сверху.

Хиппо задрал голову, но никого не увидел. Зато другие, поглядев вверх, стали смеяться.

— Вот он я! — и Скунан появился перед друзьями, раздвинув листья короны Хиппо. Все это время он просидел у верблюда на голове!

Верблюды ликовали. Скунан использовал песок не так, как они ему показывали, но все же маскировка удалась отменная.

Так Скунан прошел первое испытание.

Глава 11: Испытание

На следующий день Скунану и молодым верблюдам предстояло пройти испытание выносливости. Пройти данную ступень было еще сложнее, но и важнее, чем предыдущую, ведь при жизни в пустыне самое важное — уметь выжить.

Это испытание должно было занять целых три дня. Скунана и молодых верблюдов привели к краю оазиса, где начиналась пустыня. С собой у верблюдов не было ничего, но только Скунану дали небольшой бурдюк с водой, так как верблюды хорошо известны тем, что копят воду в горбу, а вот скунсы таким даром не обладают.

Битто стучал копытами по маленьким барабанам, и эта тревожная музыка заставила шерсть на макушке Скунана стать дыбом.

На краю оазиса столпились все верблюды племени. Они переговаривались и давали наставления юным испытуемым. Скунану, конечно, они тоже пытались подсказать. Он начал было записывать их советы на лапе, но быстро понял, что места не хватает, и старался только запомнить.

Песок в утренней тени был еще прохладным. Скунан с трепетом ждал момента, когда ему придется выйти за пределы живительной тени и оказаться на палящем солнце. Он постарался съесть как можно больше фруктов этим утром, потому что помнил свои предыдущие путешествия в этом недружелюбном краю. В первый раз его нашла Пахучка. Где-то она теперь?.. Она спасла его жизнь, перетащив в свой лагерь, а он не смог уберечь ее и Скурдуна. Во второй раз его спас Спитто. Этот храбрый верблюд рискнул привести в свое племя чужака, потому что верил в исполнение пророчества. И еще потому, что был очень добр. Но общее в этих случаях было одно: скунсы совершенно не приспособлены для жизни в пустыне.

Бой барабанов становился все громче и быстрее, и вдруг затих. Вперед вышла самая красивая верблюдица из всех, что Скунан видел в племени. Ее белоснежная шерсть в тени переливалась серебряным, а в черных глазах отражался каждый зеленый листик, из-за чего они казались зеркальными. Верблюды почтительно расступились. Это была Свитла, дочь вождя.

— Соплеменники, — начала она свою речь, и ее голос колокольчиками звенел в тишине, — мы собрались здесь, чтобы отправить в полное опасностей испытание наших дорогих друзей. Они много тренировались и достигли значительных успехов, но мастерство быть верблюдом определяет опыт и поступки.

Свитла повернулась к испытуемым. Они стояли в один ряд по росту, Скунан последний.

— Поглядите в пустыню, — она стала объяснять правила. — Видите ли вы гору на горизонте? Это великая гора Аль-Горбо. Легенда гласит, что в древние времена эту пустыню населял народ верблюдов столь великих ростом, что деревья были для них травой. Эта гора — вождь того древнего народа. именно его горб и является этой горой. Долгие века вождь находится во сне, но однажды проснется и установит мир и безопасность всюду. Достойные, обходящие кругом гору, могут узнать от вождя Аль-Горбо три вещи и обрести мудрость. В этом и заключается ваше задание. Вы должны достичь горы и обойти вокруг нее, а затем вернуться в наше племя. На закате третьего дня мы ждем вас, и вы должны будете сообщить три новых вещи, которые узнаете от Аль-Горбо.

Оглядев всех, Свитла остановилась глазами на Скунане.

— Мы желаем вам удачи. Помните все, чему вас научили.

Молодые верблюды со скоростью ветра побежали вперед. Скунан старался поспеть. Бежать было логично: пока солнце не стало печь, нужно преодолеть как можно больше пути. Верблюды говорили, что у подножия горы есть еще один оазис, и там можно будет отдохнуть.

Но лапы его быстро устали, а гора едва-едва приблизилась. песок нагревался и начал сильно припекать подушечки лап. Скунан остановился и оглянулся. Оазис племени был уже далеко. Скунан еще там задумал одну небольшую хитрость, которую нельзя назвать нарушением правил: у верблюдов плотные копыта и им все равно, какой температуры песок, но Скунан чувствовал себя на сковороде. Он открыл рот и выплюнул четыре листочка. Они были сильно пожеваны, но делу это не мешало: он взял листочки и привязал их ко всем лапам, получив хоть какую-то защиту от палящего песка. Так он и продолжил путь. Над головой он держал свой роскошный пушистый хвост, создавая им заслонку от солнца. Таким образом, его шансы хотя бы добраться до горы увеличились.

К обеду идти по жаре стало совершенно невозможно. Задул ветер, и Скунану приходилось щурить глаза, чтобы в них не залетели песчинки. Гора стала значительно ближе, и под ней уже виднелись смутные зеленые тени оазиса. Скунан открыл свой бурдюк, но все, что ему удалось оттуда добыли, было пара капель воды. Несколько часов пути назад он решил вымыть лапы и умыться, совсем забыв, что воды больше у него нет. Пару раз на пути Скунану попадались мелкие озера, и он окунал туда лапу, чтобы убедиться в чистоте воды, но на вкус она напоминала болото, и скунс не стал ее пить. Но хорошо намочил свою шерсть, и жара перестала казаться такой удушающей.

К вечеру первого дня он добрался до подножия горы. Она состояла из двух огромный частей и действительно напоминала верблюда: горб и часть гибкой шеи. На ней не было ни травинки, но внизу было достаточно много пальм и низких кустов, а саму гору, словно ров, окружала вода, которая непрерывно текла по кругу. Скунан напился, хорошо выкупался и даже увидел маленькую стайку рыбок. Последовав за ней (просто из любопытства), он вышел на небольшую полянку. Там на кустах росли красные ягоды, и Скунан вдоволь наелся. Конечно, он не стал бы есть ягоды, которые были ему незнакомы. Но эти он знал — точно такие же он собирал с Пахучкой во время их счастливых дней вместе, а потом они готовили варенье и тут же ели его, обмакивая в сладкие ягоды спелые кусочки холодной дыни.

Под эти сладкие воспоминания Скунан уснул, прислонившись спиной к раскидистой пальме и накрывшись опавшим зеленым листов с большими дырками.

Глава 12: Новая надежда

Утро началось с пения птиц. Скунан приоткрыл один глаз и вспомнил, где он находится. «Странно, — думал он, — я не встретил ни одного верблюда, которые проходят испытание со мной. Неужели они все опередили меня?»

Скунану совсем не хотелось вернуться последним. Поэтому он скинул с себя лист, пошел умываться к реке, а после сделал зарядку и перекусил ягодами. В этот день он должен был узнать три новых вещи. И еще один день отводился на возвращение в племя. Он вспомнил, что старейшины советовали новобранцам обратиться к горе Аль-Горбо. Это Скунану было непонятно и выглядела глупой затеей, но пока у него не было других идей, что еще он мог бы узнать в этом тихом месте, где ничего не происходит. Скунан прочистил горло и решил говорить погромче, потому что гора была очень большой, а он маленьким.

— О, великий Аль-Горбо, — начал он, задрав нос к вершине, — я — Скунан, первый и сильнейший воин Сканкландии, победитель праздника Милохвоста, предвестник бури, наездник верблюдов, главный разведчик и обладатель розовой молнии.

Тут Скунан замолчал, гордый своими титулами (конечно, некоторые из них он придумал только что, чтобы придать своему появлению весу), и стал ждать ответа. Но гора оставалась тихой и неподвижной.

Что ж, такого результата и следовало ожидать. Скунс побрел в обход.

На то, чтобы обогнуть гору, у него ушел день. Тропинки здесь не было. Густые кусты цеплялись ветками за шерсть, и Скунану приходилось то и дело останавливаться, чтобы повынимать из шерсти колючки. Дело в том, что кусты специально цеплялись за него, надеясь так разнести свои семена. Но скунс слишком дорожил своей шерсткой, чтобы позволить ей выглядеть неопрятно. К полудню он вышел к месту, где под деревьями было несколько больших и маленьких луж. Наклонившись напиться, около одной из них он увидел следы от верблюжьих копыт и возликовал. Значит, он не совсем отстал от своих товарищей по испытанию. Следы были достаточно свежими, и Скунан пошел за ними. Несколько часов он пытался выследить верблюдов, когда внезапно обнаружил, что отпечатки копыт выводят его в краю оазиса, а затем путаются между собой, будто верблюды в беспорядке бегали туда-обратно. Была ли здесь борьба? Но с кем?

Проследовав далее, Скунан понял, что он прав. Следы вели все дальше к краю оазиса, сначала запутанным клубком, а затем ровной грустной линией. Они уходили в пустыню. Но зачем же его соплеменники пошли туда, даже не обогнув гору? Ведь это совсем противоположная от лагеря сторона!

Скунан остановился в нерешительности, пытаясь понять, что ему делать. Следовать за верблюжьими следами или продолжать свой путь? Может, они там кактусы увидели и просто пошли полакомиться, а он пойдет за ними и потеряет драгоценное время. Ведь он еще не узнал ни одной новой вещи, а нужно было целых три. Он побрел к горе, сгущались сумерки. Выйдя к реке, ласкающей горный камень, Скунан опустил в нее лапы и крепко задумался.

— Аль-Горбо, что же мне делать? — вскричал он, подняв нос к небу. И тут…

Тут он увидел звёзды. Ах, как прекрасен был небосвод! Словно тёмно-синяя ткань, по которой рассыпались блёстки, рубины, сапфиры и тысячи маленьких сияющих солнц. Между ними пролетали длиннохвостые кометы, чудом не задевая и не сбивая с неба всю эту красоту. Звёзды отражались в глазах Скунана и кружились, рассеивая свет, галактики… Но взгляд его был прикован в одну точку. Среди созвездий, напоминающих рыб, овец и львов, он четко различил такие знакомые черты мордочки Пахучки. Она улыбалась ему с небес, и в ее улыбке он чувствовал тепло дома, запах свежей утренней росы и звон колокольчиков над входом в палатку.

— Она жива, — прошептал Скунан. И в этом он был уверен. Небеса послали ему знак: борьба не окончена!

«Одну вещь я узнал,» — решил скунс. Глядя в небо, он приложил лапу к своему рту и отправил звездам поцелуй.

— Я найду тебя, — сказал он вслух. — Я знаю, что ты меня ждёшь.

Скунан обернулся и посмотрел на следы, напомнившие ему место битвы. Он должен был спасти своих друзей. Скунан отломил он дерева прямую ветку, оборвал с нее листья, наполнил бурдюк водой из реки и вышел из оазиса, следуя по тропе из отпечатков верблюжьих копыт. Вдали он слышал шум океана.

Глава 13: Легенда о горбе

Спитто не спалось. Третий день испытания подошел к концу, солнце уже скрылось, а молодые верблюды и Скунан не возвращались из своего путешествия. На закате третьего дня все племя вышло встречать их к северному краю оазиса, но никто не пришел. Какое-то время верблюды перешучивались, для смеху толкали друг друга горбами и спорили, кто вернется первым. Когда солнце опустилось совсем низко и только несколько лучей еще падали на песок, игры сменились тревогой. Верблюды зашептались, но одергивали друг друга, не желая думать о дурном. Когда стемнело, они стали расходиться, и вот уже никого, кроме Спитто, не осталось под граничащими с пустыней деревьями.

Спитто знал, о чем все думали, но никто не говорил. Должно быть, снова произошло исчезновение верблюдов. Еще одна загадка, которая никогда не будет разгадана. Но ему не хотелось верить в это. Среди верблюдов, отправившихся в путь, были его друзья, а еще Скунан — маленькое храброе создание, которого он нашел в пустыне. Вождь сказал, что скунс был послан, дабы исполнить пророчество. Поэтому нет никаких шансов на то, чтобы он просто так пропал.

Спитто прикрыл глаза. Он собирался прождать всю ночь. Сначала он хотел отправиться к горе, чтобы найти пропавших, но вождь ему запретил. Слишком многие и так пропали, сказал тогда он. Ослушаться вождя — значит, быть изгнанным из племени. Поэтому Спитто только и мог, что смотреть в пустоту песков и надеяться на лучшее. Но уснуть все же не получалось.

Он вспоминал легенду, которую услышал, когда был совсем еще маленьким верблюжонком. В легенде рассказывалось о том, откуда у верблюда горб.

Ему рассказал эту историю отец. А он расскажет Скунану, когда тот вернутся.

Давным-давно, начинал когда-то историю отец Спитто, у верблюдов не было горбов. Спины их были ровными, как у лошадей. И жили верблюды в краю, где было всего вдоволь: мягких фруктов на деревьях, сладкой чистой воды в ручьях, раскидистой тени от деревьев, в которой было так приятно спать, и горы золотого песка, в котором приятно было выкататься и очистить шерсть. Жили они славно, но становились очень заносчивыми. Сначала верблюды решили торговать своими фруктами. И идея эта казалась всем очень хорошей. Верблюды отдавали свои фрукты, а взамен получали мягкие ковры, подушки, красивую посуду (ей они пользоваться не научились). Но всё им было мало. Тогда они решили приглашать к себе в гости других животных, и за это тоже выменивать всякие нужные вещи. Так и поступили. К ним пришли обезьяны и принесли бананы. Обезьяны скакали по деревьям и ломали ветки, поэтому верблюды их прогнали. Обезьяны ушли, но очень обиделись. Следом прилетели журавли. Они принесли грозди красных ягод и мягкий пух для верблюжьих постелей. Но они стали купаться в верблюжьих оазисах и мутить воду, и верблюды их выгнали. Журавли обиделись, но улетели и всем рассказали о том, что произошло. Следом пришли зебры. Они принесли с собой сухую солому и потребовали пустить их на мягкие верблюжьи лежбища, как почетных гостей, и отдать им сладкие фрукты, и пустить их в водоемы. Верблюды солому не хотели, да и гости показались им уж больно наглыми. Они отказали зебрам в приёме. А зебрам только повод и нужен был. Своими копытами они разорили верблюжье поселение, вытоптали кусты и погрызли стволы деревьев. Верблюды, тогда еще не знавшие ничего об искусстве маскировки, вынуждены были бежать. Они скакали день и ночь, но зебры преследовали их, и нигде верблюды не могли остановиться, пока не добежали до моря. Тут они остановились, но зебры нагнали их и потеснили к воде. Верблюдам ничего не оставалось, кроме как кинуться в волны. Они зашли в воду по колено, и она показалась им не слишком холодной. Но тут стали подниматься волны. Они окатили животы верблюдов, и те испугались: вот уж вода была ледяной! Но выйти из моря верблюды не могли, потому что на берегу их ждали зебры. И каждый раз, когда подходила волна, верблюды втягивали живот. Так они стояли два дня, поднимая живот к спине при каждой волне. Через два дня зебрам надоело ждать, и они ушли; верблюды же вышли из воды и обнаружили у себя горбы. Когда волны поднимались, и они вжимали живот, они делали это так сильно, что он давил на позвоночник внутри, и спина поднималась. Так и появился у верблюдов горб.

Помнится, Спитто тогда сказал отцу, что слышал другую легенду: якобы, горбы верблюдам были даны сердитым духом за то, что они бездельничали. Но отец Спитто отверг эту версию, сказав, что такой небылицы произойти не могло.

Спитто открыл глаза. Оказывается, пока он вспоминал свой разговор с отцом, на небе появилась большая белоснежная луна. Никаких следов путников он не видел.

Спитто оглянулся. Даже по слову вождя он не мог бросить друзей в беде. Он натянул на себя маскировочный куст и ступил на песок за пределами оазиса.

И тут он увидел медленно идущую точку. Она была черной, а спина отсвечивала розовым. Спитто прищурился, у него было не очень хорошее зрение. Точка подходила все ближе. Это же Скунан! Спитто радостно подпрыгнул и побежал навстречу другу.

Когда верблюд приблизился к скунсу, он понял, что его друг сильно истощен. Он упал на песок и лапой давал понять, что его нужно подвезти. Подцепив скунса зубами, как котенка, Спитто отнес его в племя. Он положил Скунана около воды и изо всей верблюжьей силы закричал сигнал призыва.

По лагерю забегали верблюды. Половина из них и не поняли даже, что их призывают на собрание, а решили, что началась атака. Все надевали кусты и клеили на себя песок. Когда все поняли, что произошло, верблюды стали собираться вокруг Скунана.

Вперед вышла Свита.

— О, скунс, ты преодолел все препятствия и вернулся к нам! Но пока мы не знаем, достоин ли ты присоединиться к нам навсегда. Скажи, какие три вещи ты узнал?

Скунан встал на нетвердые лапы, держась на палку, которая была у него с собой.

— Я узнал, куда исчезают верблюды, — сказал он.

Глава 14: Совет племени

Все племя собралось на совет. Таких шокирующих новостей верблюды не получали с тех пор, как пропал самый первый верблюд. Потом они к исчезновениям уже привыкли, хотя и очень из-за них переживали, но теперь после вести Скунана все племя всколыхнулось волной негодования.

Скунс стоял в центре поляны и призывал их сплотиться.

Но вернемся немного назад и узнаем, что же он рассказал.

Вернувшись в племя, перегревшийся за день бега по пустыне скунс не мог связать и двух слов. Язык его заплетался, и Хиппо пришлось выделить ему верблюдов с опахалами и выдать тонкую длинную соломинку, которую одним концом вставили поглубже в воду (поверхность воды нагрелась за день), а вторым — скунсу в рот. Придя в себя, скунс рассказал, как он обнаружил следы верблюдов у горы и пошел за ними. Оказалось, что племя и та самая гора находятся не так далеко от океана. Ему понадобилось всего несколько часов, чтобы достичь побережья, следуя по отпечаткам копыт. На берегу виднелись огни, и, подойдя поближе, Скунан применил маскировку. Он нацепил на себя ветки и листья. Они держались не слишком прочно, но в темноте такой камуфляж оказался достаточным и позволил ему подойти поближе. То, что он увидел, шокировало скунса не меньше, чем верблюдов — его рассказ.

Увидел он верблюдов, с которыми отправился в испытание. К шее каждого была привязана длинная веревка, и они были связаны между собой и шли в одну линию. Верблюды грустно смотрели вниз и направлялись к лодке. А рядом — о, ужас! — бегали скунсы и стегали их по ногам длинными прутами. Это были пираты Сканкландии. Скунан сразу узнал их по флагу на корабле: зелёный фонтан на черной ткани.

Верблюдов погрузили в лодки и переправляли к тёмному деревянному кораблю. Когда корабль отчаливал, на берегу остался лагерь, в котором все еще находилось порядочное количество вооруженных скунсов. Они строили большие клетки размером как раз с верблюда. Скунан насчитал четырнадцать клеток. Конечно, он хотел ринуться в бой, но разум подсказал ему подождать. В лапах воинов было оружие, а у него — всего одна палка, пустой желудок и перегревшаяся голова.

Тогда Скунан решил вернуться в племя и рассказать о том, что увидел.

— Выходит, это твои знакомые крадут наших верблюдов? — грозно спросил его Хиппо.

— Это были предатели и пираты, — горячо спорил Скунан. — Жители Сканкландии такие же, как и вы. Они добрые и честные. Но власть в моей стране захватили злые скунсы. Они развалили города, не разрешают скунсятам учиться и только запугивают всех, чтобы на них работали.

К стыду своему, Скунан знал, что он сам принадлежал к элите и вовсе не страдал от бесчинств, пока сам не опозорил вождя. Но он не стал говорить об этом верблюдам, потому что теперь он стал совсем другим скунсом.

— Мы должны пойти за ними! — выкрикнул Скунан и стукнул палкой по камню. Нервный верблюд, который стоял рядом, испугался, и скунс извинился.

— Но ведь мы верблюды, Скунан, — возразила Свитла. — Мы только маскироваться умеем, мы не воины. Вот что: я считаю, что нам нужно уйти подальше и поискать другой оазис.

— А как же наши друзья?! — вознегодовал скунс. — Мы должны спасти их! Это вы отправили их на испытание, зная, что верблюды пропадают.

Все стыдливо опустили глаза, потому что Скунан был прав.

Скунан был уверен, что они живы. И… Пахучка. Пахучка жива. И ждёт его.

— Хватит гордому верблюжьему народу прятаться за кустами! — начал он пламенную речь. Скунан будто даже стал выше, когда говорил. Все затихли и с уважением слушали его. — Я — та молния, что была предсказана вам! Но чтобы добиться справедливости и прийти к процветанию, вы должны слушаться меня. Долой сомненья! Мы придем в Сканкландию и освободим наших друзей. Мы положим конец правлению пиратов и бандитов! Верблюды перестанут пропадать и прятаться и будут жить счастливо и открыто!

И вдруг из задних рядов послышался противный брюзжащий голос:

— Он даже не посвящен в верблюды! Кого мы слушаем?!

Верблюды зароптали, но тут вперед вышел Хиппо. Он положил копыто Скунану на голову (Скунан едва устоял на лапах, такое оно было тяжелое) и громко пропел:

Вот и стал ты воином,

Доказав свою смелость,

Принимаем тебя мы

Навсегда в свое племя!

Вокруг стало очень тихо, и тишина продолжалась, пока кто-то не чихнул. Все засмеялись.

— Скунан! Скунан! — слышалось со всех сторон.

Верблюды решили отправиться в поход.

Глава 15: Хитрый план

Проблема заключалась в том, что Скунан понятия не имел, где находится Сканкландия, потому что, как мы помним, бежав из племени, он заблудился, а потом после разорения обретенного дома у Скурдуна он заблудился еще раз. Да и раньше он никогда не путешествовал.

Поэтому пришлось срочно разрабатывать план. И когда план был готов, Скунан, Спитто, Хиппо, Горорбо, Плёво, Куссо, Цокко, Свитла, Шерстита, Кактуя, Колючка, Оаза, Етта и Елена (это имя Скунан никак не мог выговорить) отправились в путь. Так как у этих взрослых верблюдов были сильные длинные ноги, дорога до горы заняла у них всего несколько часов, а Скунан ехал на спине Спитто. Несколько раз он пытался управлять верблюдом, направляя его голову в разные стороны, но Спитто предупредил, что такого не потерпит. Выйдя из тени горы, они тут же попались в лапы пиратов. И тут началось представление.

— О, нет! — кричал Хиппо, закатывая глаза. — Как же мы так попались? Что же делать?

Скунан считал, что он переигрывает, и даже пираты переглядывались между собой и пожимали плечами. Без сопротивления верблюды вошли в тринадцать клеток. Скунан был очень мал и мог легко пройти сквозь прутья своей четырнадцатой клетки, но поклялся честью, что не будет убегать, и ему поверили.

Конечно, пираты узнали его. Он был очень известен в Сканкландии, так как в свое время служил советником и часто появлялся на публике. Пираты праздновали свою добычу: еще бы, тринадцать здоровых сильных верблюдов, да еще и разыскиваемый преступник, за которого обещана гора добра и дочь вождя! Обладая природным любопытством, скунсы предложили Скунану играть в шашки. Он согласился, но условился, что при выигрыше пираты будут рассказывать ему новости из Сканкландии. Пираты со смехом согласились.

Обыграв всех в пух и прах, Скунан узнал следующее: вождь Сканкландии, Главонь, некоторое время назад решил расширять свои границы. Он захватил несколько соседних стран, которые теперь ему подчинялись. Пойти поперек боялись все, потому что Главонь с непослушных стал требовать дань: каждый месяц по семь особей мужского пола и по семь женского, чтобы скормить их своему чудовищу, обитающему в Великой Пирамиде. Кроме того, Главонь взял себе новую жену (куда делась старая, никто не знал), и красота ее, по слухам, превосходила звезды. Когда Скунан узнал об этом, сердце его кольнуло, но он гнал дурные мысли прочь.

Корабль шел к своей цели четыре дня. Так совпало, что все до единого верблюды страдали от морской болезни, так что команде пришлось нелегко, и им не терпелось сбыть свой груз в порт поскорее.

Пираты посылали вперед себя птиц с новостями о добыче. Поэтому, когда они вошли в порт, весь город собрался посмотреть на Скунана, посмевшего победить вождя в танцах.

На площади перед пристанью была оборудована высокая платформа, на которой стояло два трона: один побольше, другой поменьше. Они искусно были украшены резными узорами, изображающими разных животных, а низ помоста был выстлан коврами. На коврах сидели скунсы-советники, замотанные в белую ткань. Все-таки, было очень жарко.

На троне, который стоял следа, сидел вождь. Он был очень крупный и его бока едва помещались между подлокотников. В лапах он держал большую золотистую палку с апельсином на конце. Этой палкой он показывал, куда всем смотреть и колотил прислугу. А справа на троне сидела маленькая тоненькая скунсиха. Она вся была покрыта разноцветными бусами, а мордочка ее была закрыта тонкой белой вуалью. Увидев Скунана, она вскочила на лапы и откинула вуаль.

Пахучка! Это была она!

Она вытянула лапы вперед и приготовилась бежать, но вдруг остановилась и смиренно села назад. Сердце Скунана упало. Как же так? Почему она не побежала к нему? Скунан увидел, как Главонь что-то недовольно спросил у нее, а она смиренно покачала головой и взяла арбуза с большого блюда, предложенного ей.

— …уж больно жарко, — расслышал он ее слова.

Главонь недовольно рявкнул и подал знак соблюдать тишину.

— Вот мы и встретились вновь, Скунан, — медленно проговорил вождь. Что же ты покинул нас?

— Я покинул вас, потому что устал жить во лжи, — громкий голос Скунана, звонкий и приятный, в отличие от вязкого и низкого голоса вождя, разлетался по площади. — Я пришел, чтобы свергнуть тебя и освободить Сканкландию!

Повисла мертвая тишина. И тут вождь громко рассмеялся. Подхалимы сразу стали смеяться вместе с ним. Когда вождь перестал хрюкать и булькать, он сказал:

— Ты, конечно, знаешь, что тебя привезли сюда, как еду для моего милого Скунящера. Это существо с телом скунса и головой ящера. Ты и все твои друзья встретитесь с ним завтра утром.

— Где же ты нашел такого Скунящера?! — выкрикнула Свитла. Она первый раз об этом услышала и была очень напугана. Конечно, Главонь ей не ответил.

И тут заговорил Хиппо.

— Зря смеешься, поганый енот! — громко сказал верблюд. — Перед тобой Скунан, великий воин Сканкландии! У него есть план, и мы победим тебя!

Скунан от безысходности приложил лапу к лицу. Ему было неловко.

Главонь рассмеялся так, что казалось, будто он сейчас лопнет. Все подданные повторяли за ним.

— Посадите Скунана в лодку, — сказал Главонь, когда смог побороть смех, — и отойдите с ним на глубину. Свяжите ему лапы за спиной, а в воду бросьте это, — одним движением он сорвал с шеи Пахучки бусы, да так, что она вскрикнула. Скунан чуть не напрыгнул на него за это. — И если Скунан сможет достать бусы, я позволю ему завтра войти в пирамиду со своими верблюдами и предоставлю честь стать добычей Скунящера. Если же нет — пусть его рыбы съедят.

Скунана схватили и потащили в море. Он очень хорошо плавал, но со связанными лапами не умел.

Как и было договорено, лодку отвели туда, где вода была глубокой. Вождь и все остальные наблюдали с берега.

Один из воинов в лодке кинул бусы в воду, а второй толкнул Скунана в спину. И когда шерсть его коснулась воды, Скунан начал тонуть. Он отчаянно дернулся и понял, что его лапы связаны сзади только для виду. Воин, толкнувший его в спину, специально ослабил верёвку!

Решив, что отблагодарит спасителя позже, Скунан поплыл. Внизу он видел только зеленую толщу воды. Скунан выпрямил хвост и начал выводить им широкие круги, разгоняясь до скорости, близкой к дельфиньей. Он видел, как блестели бусы внизу. В море недалеко от племени скунсов находился затонувший город. Его ровные улицы до сих пор стройными рядами, и спустившись пониже Скунан смог хорошо их разглядеть. То тут, то там в городе лежали обломки повозок, на которых однажды жители перевозили свои вещи и товары. Никто не помнил названия города, но существовала легенда, что однажды он снова поднимется из воды, а править им будет скунс, который объединит все народы и установит справедливость во всем свете.

Но пока Скунана интересовали только бусы. Схватив их, он изо всех сил погреб вверх. Вода очень сильно давила на уши, и он представлял уже, как сильно разболится голова.

На берегу Главонь уплетал виноград и шутил с Пахучкой. Ему не нравилось, что на шутки она вовсе не обращала внимания и только тревожно смотрела на воду. Конечно, Главонь ничего не знал об их знакомстве со Скунаном, но очень хотел, чтобы Пахучка обратила внимание на него. Для этого он уже очень долго осыпал ее подарками и поселил во дворце, но она никак не желала раскрыть ему свое сердце.

— Утонул Скунан, — смеялся Главонь. — Всё, верблюды, готовьтесь войти в пирамиду! Увести!

Колючка заплакала, она совсем не хотела попасть в пирамиду и быть съеденной ужасным Скунящером. Конечно, и другие тоже не хотели и вообще имели совершенно другой план, когда выдвигались, но виду не показывали.

Громкий всплеск, и над водой показалась лапа с бусами! Скунан выполнил задание!

Главонь с досады кинул в кого-то банан и хотел вскочить на лапы, но застрял в троне и сделал вид, что вставать не собирался.

— Увести их всех, — процедил он сквозь зубы. — К утру они станут завтраком Скунящера!

Глава 16: Неожиданная помощь

По традиции, перед тем, как скормить пленников Скунящеру, для них устроили роскошный пир. И так как верблюдов похищали уже достаточно давно, скунсы хорошо знали, чем угостить своих «гостей». Скунан не ел ни кактусов, ни сена, поэтому уплетал виноград. Он понимал, что к утру должен набраться сил. Винограда он съел так много, что пришлось отпроситься за кусты во дворик. Его сопровождали двое стражников, но Скунан, зайдя за куст, обнаружил там сюрприз.

За кустом белоснежных роз, окруженная нежными точками бледных светлячков, в тонком аромате морских сумерек стояла Пахучка.

— Скунан, — прошептала она, и ее усики задрожали.

Скунан приложил лапу ко рту, давая понять, что говорить не нужно. Стражники стояли слишком близко и могли их услышать.

Когда его лапы погрузились в шелковую шерсть любимой, сердце Скунана словно пропустило несколько ударов. Они стояли так, обнявшись и ни слова не говоря, и слушали дыхание друг друга.

— Ну, скоро ты там? — привел их в чувство голос охранника. Пахучка вздрогнула.

— Я спасу тебя, — прошептал Скунан и добавил погромче, — Да-да, минутку!

— Скунан, милый, как тосковала я по тебе, — зашептала Пахучка. — О своих злоключениях я расскажу тебе позже, и у нас будет еще время, чтобы поговорить о любви. Но сегодня спасу тебя я. Слушай же: Скунящер имеет одну слабость. Вся его сила заключена в хвосте. Если сможешь лишить его хвоста — Скунящер не причинит вреда ни тебе, ни твоим друзьям. Живет он, как ты знаешь, в огромном лабиринте под дворцом. Никто, кроме Главоня, не знает всех его тайн и поворотов. Но я принесла тебе карту и карандаш. Как войдешь в лабиринт, ставь карандаш на карту и отмечай, куда идешь. Вход здесь, — она развернула бумагу и стала показывать лапой, — а выход — здесь.

Выход оказался не очень далеко. Скунан был уверен, что все получится. Любовь окрыляла его, и он верил: раз случилось невероятное и он нашел Пахучку, все трудности ему по зубам!

Он схватил Пахучку за плечи и поцеловал.

— Я вернусь за тобой, сказал он.

По щеке Пахучки скатилась слеза.

— Я буду тебя ждать, — сказала она тихо.

Сквозь куст просунулось копье и стало нашаривать Скунана.

— Иду я, иду! — крикнул он и вышел из-за веток.

Пахучка осталась под кустом и наблюдала, как ее любимого уводят на верную смерть.

Глава 17: Лабиринт

Утром верблюдов и Скунана вывели на большую площадь, залитую лучами встающего солнца. Конечно, они слишком волновались и всю ночь не спали, поэтому чувствовали себя совсем нехорошо.

Так как карманов у Скунана не было, карту, свернутую в квадрат, и кусочек карандаша от держал во рту. Карта была их единственным путем к спасению.

Главонь, как и в прошлый раз, занял почетное место на возвышении. Он сидел в троне, обитом зеленым бархатом, а рядом на троне поменьше сидела Пахучка. Она так волновалась, что дрожание ее усов было видно даже под скрывающей мордочку накидкой. Им подавали розовый виноград на большом блюде, но Пахучка отказывалась. Главонь не замечал ее волнения, потому что был слишком доволен.

Зазвучали барабаны. На площадь выбежали скунсы и, танцуя, стали посыпать верблюдов специями. Конечно, чтобы Скунящеру было проще их учуять. Хиппо чихнул так сильно, что сдул скунса, который его усердно посыпал. После этого их оставили в покое.

Главонь поднял лапу, требуя тишины, и заговорил, когда все замолчали:

— Сегодня великий день! Мы приносим жертву Скунящеру, обладание которым позволяет нам сохранять мирными наши берега. Враги боятся напасть на народ, владеющий таким чудовищем. Идите же, о верблюды и непокорный скунс, в лабиринт, и думайте о том, что своей жертвой вы спасаете всех нас!

Скунан был совершенно иного мнения по этому вопросу. Он не считал, что покой берегов обеспечен Скунящером. Скорее уж верной службой и хорошей боевой подготовкой скунсов. Но сказать этого он не мог, так как, открыв рот, разоблачил бы свой план, показав карту.

Главонь остался доволен своей речью и махнул лапой:

— Начинайте!

С трех сторон от площади были установлены большие кольца с ручками. По сигналу воины бросились к этим механизмам и принялись их крутить. Раздался громкий скрип, задрожала земля, и в середине площади, прямо в песке, появилась дверь, состоящая из двух створок. Они медленно разъезжались в стороны, а под ними была лестница из черного камня, уходящая глубоко вниз. Спитто заглянул туда и прищурился, однако дальше нескольких ступенек ничего не разглядел: все поглощала плотная тьма.

— Выдать пленникам факел! — распорядился Главонь. — пусть увидят Скунящера, когда тот найдет их.

И Главонь отвратительно тоненько рассмеялся.

Один из верблюдов взял факел в зубы, и, угрожая копьями, пленников загнали в подземелье. Сверху еще был слышен шум толпы, когда над ними с грохотом сдвинули плиты и закрыли дверь.

Пламя факелов освещало низкий потолок (верблюды даже не могли стоять в полный рост, им пришлось наклонить головы) и каменные стены. Внутри было влажно — кажется, где-то поблизости проходили подземные воды. Воздух был такой густой я тяжелый, что его трудно было вдыхать. Очень пахло сыростью. Убедившись, что дверь закрыта, Скунан открыл рот и вытащил карту. Верблюды столпились вокруг него, всем не терпелось услышать план.

Скунан осторожно взял карту за края и стал разворачивать. Горестный стон прокатился по лабиринту. Пока Скунан держал карту во рту, она размокла от слюны, и все надписи на ней стерлись. На такой исход он почему-то не рассчитывал, но нельзя сказать, что он был виновен: ведь прятать карту ему было больше негде.

— Что теперь делать? — спросил Цокко. — Где-то здесь бродит ужасный Скунящер, а в тесном подземелье все наши верблюжьи умения к скрытности никак не помогут.

— Я знаю! — вдруг сказала Елена. — Чтобы выбраться из лабиринта, нужно приложить лапу (или копыто) к стене и, не отрываясь, двигаться вперед, следуя всем поворотам по одной стене. Это займёт много времени, но приведет нас к выходу.

Верблюды возрадовались и поздравили Елену с мудрым решением проблемы. Они условились, что Скунан будет идти первым — ведь верблюды могли передвигаться только на четырех ногах, а он на двух. В одну лапу ему дали факел, а другую он приложил к стене, предварительно взяв в нее карандаш, чтобы на всякий случай оставлять след там, где они прошли. Верблюды выстроились в ряд, держась зубами за хвосты друг друга, чтобы не потеряться. Хиппо держал зубами хвост Скунана. Скунан был против этой идеи, потому что хвост был самым дорогим его сокровищем, а нервный Хиппо постоянно начинал его жевать. Но делать было нечего, пришлось соглашаться и жертвовать красотой хвоста ради всеобщего блага.

Шли они долго. Факел испускал дым, и в и так душном помещении верблюдам, которые шли в конце процессии, приходилось совсем несладко. Поворот следовал за поворотом, и каждый раз Скунан с замиранием сердца заглядывал в темноту. Но Скунящера нигде не было видно. Ни следа его, ни запаха не удалось обнаружить опытному воину. Был ли он вовсе? Скунан позволил себе надеяться, что нет.

Через час верблюды расслабились и уже стали пошучивать о том, как они хорошо отдохнут, когда выберутся. Карандаш шуршал по стене, оставляя серый след. Иногда Скунану приходилось откусывать от него маленькие кусочки, чтобы заточить. Ему казалось, что лабиринту нет конца. Факел уже едва тлел, тени стали короче, и ему сложно было разглядеть что-то дальше своего носа.

И тут он споткнулся. Посветив факелом вниз, он увидел ступени. Свобода! Скунан открыл рот, чтобы обрадовать свое племя, но тут на противоположной стене он увидел след от карандаша. Они уже были здесь! Скунан все понял: обойдя весь лабиринт, они вернулись к началу — туда, откуда они спустились.

Факел зашипел и погас, оставив их в кромешной тьме.

Глава 18: Встреча со злом

— Пришли? — спросил Цокко недоверчиво.

К горлу Скунана подступил ком. Неужели все, что он сделал, только приведет его друзей к гибели?

Увидев невольничий корабль на пустынном побережье, Скунан сразу понял, кто похищает верблюдов. Его план был простым: прикинуться пленниками, пробраться на корабль, а потом захватить власть в Сканкландии и освободить всех, исполнив тем самым древнее верблюжье пророчество. Только сейчас он начал понимать, что в его плане были некоторые огрехи и неточности, а некоторые этапы, например, как захватить Сканкландию, он не продумал вовсе, понадеявшись, что все получится само собой. В этот раз он ошибся.

И вот они с друзьями застряли в подземелье. Кто вообще сказал, что из него был второй выход, зачем они пошли его искать? Но сожалеть было поздно. Ведь оставалась главная теперь проблема — Скунящер. Они так и не встретили его, хотя побывали везде, обойдя каждый закусок лабиринта вдоль стен.

— Пришли? — повторил Цокко.

— Пришли, — сказал Скунан.

В лабиринте стало совсем тихо. Все поняли, что произошло, и молчали. Плана ни у кого из верблюдов не было. Они слишком устали и были напугали.

Хлоп. Хлоп. Хлоп. Хлоп. Звук становился все ближе.

— Что эт… — начала было спрашивать Колючка.

— Тс-с-с! — шикнул на нее Скунан и приложил лапу ко рту. — Это…

— Скунящер! — раздался шипящий и громкий голос позади колонны верблюдов. — Сейчас я вас всех съем на завтрак.

Что тут началось! Тринадцать верблюдов как с цепи сорвались от страха. Они стали метаться туда-сюда, кричать изо всех сил и молотить копытами воздух. Какой-то верблюд (в темноте не разглядеть, кто) бегал кругами и во всех врезался, кто-то прыгал, кто-то закрыл глаза и лягался изо всех сил. Скунан уцепился за чей-то горб и надеялся только, что его не задавят.

Никто не знает, сколько продолжалась эта беготня. Через какое-то время верблюды выдохлись. Они тяжело дышали и страшно вспотели.

— Скунящер, ты здесь? — позвал Хиппо. Ответа не было.

Верблюды настороженно собрались в одну кучу и стали копытами прощупывать землю.

— Эй, я нашла что-то! — воскликнула Колючка. — Мягонькое. Кажется, мы затоптали Скунящера.

Волной прошел тревожный шепот. Все не могли поверить, что так легко отделались. Скунан спрыгнул вниз и стал обшаривать лапами темноту. Наконец он нашарил Скунящера. Он подложил колено ему под голову.

— У меня в кармане есть фонарик, — прошипел Скунящер. Скунан чуть не подпрыгнул от испуга, но взял себя в лапы и полез по карманам. Наконец, он нашел фонарик и включил его. Сначала все сощурились, но, когда их глаза привыкли к свету, смогли разглядеть своего поверженного врага.

Он был чудовищен. Тело его было гладким и покрытым чешуей, как у ящерицы. Он носил грязную желтую куртку со множеством карманов. А голова была как у скунса, пушистая и черная. На одном ухе виднелись старые шрамы. Хвоста не было. Скунан посветил дальше и увидел, что хвост, такой же, как у ящериц, валялся немного дальше.

— Благодарю вас, друзья, — прошипел Скунящер, хватаясь лапами за Скунана. — Вы спасли себя и меня. Сейчас я расскажу вам свою историю.

Глава 19: История жизни

Далее следует рассказ Скунящера.

«Когда-то давно, — уж не знаю, когда, потому что считать я не обучен, да и во тьме годы идут незаметно, — я родился в большом племени скунсов. Отцом моим был вождь, а мать — его женой. Они долго ждали наследника, но все никак не могли его родить. Они посетили множество разных волшебных мест и обращались ко многим знахарям, но никто не в силах был им помочь.

Однажды мои родители отправились в путь к горам и водопадам, чтобы отдохнуть от тяжелой работы вождя. Целый день они развлекались, ныряя в чистые горные озера, а ночью жарили шишки на костре и добывали из них маленькие орешки. Все было чудесно, когда вдруг ночью из-за кустов показался огромный ящер. Он сказал, что знает о проблеме вождя и его жены, и готов помочь. Они с радостью согласились, но ящер предупредил: родившийся малыш будет не похож на остальных, и все народы убоятся его.

Решив, что это очень даже хорошо, так как наследнику его предстояло взять под контроль племя и завоевать новые территории, он согласился.

Тогда ящер наполнил водой из озера кубок и дал отпить из него сначала моему отцу, а затем моей матери. После этого он скрылся, пообещав, что наследник появится в очень скором времени.

Как счастливы были родители, когда поняли, что пророчество исполнилось! Отец очень ждал моего рождения. Он построил для матери чудесный дворец, где она могла бы родить и воспитать меня.

Но при рождении обнаружилось вот что. Тело мое было как у ящерицы, а голова — как у скунса. Увидев это, отец разгневался и прогнал мать из племени со мной на руках. Долгое время она скиталась по пустыне, нигде не находя себе пристанища. Наконец, она принесла меня в оазис, где оставила на камне у воды и погибла. Через время меня нашли скунсы и отнести в свое племя. Рос я злым и грубым, потому что никто не был ласков со мной. И однажды, когда я гулял за стенами города, ко мне подошел ящер. Он посмотрел на меня и рассказал вот что: мой отец, правитель племени, когда-то разорил деревню, где жила его семья. За это он и дал моим родителям тот напиток, после которого я родился в своем теле. Я бросился на него и стал грызть. Но проворный ящер вырвался, и, убегая, выкрикнул такие слова: я буду расти и становиться злее, и злость моя будет копиться в моем хвосте. Только откинув его, я смогу избавиться от нее и жить нормальной жизнью. Но, Скунан, ты знаешь, как дорог бывает хвост, и я берег его. Через время племя, в котором я жил, продало меня Главоню, и меня поселили в лабиринт. Здесь я злел и ел пленников, которых Главонь спускал ко мне каждый месяц. В этом я виновен, но такова моя хищная природа.

Теперь хвост отброшен, и я благодарен вам за это. Конечно, он вырастет вновь — ведь вы знаете, у ящериц такое устройство. Но пока хвоста нет, я помогу вам. Следуйте за мной, я отведу вас к тайному выходу из лабиринта.»

Глава 20: Коронация

Держа перед собой фонарик, Скунящер вел их вглубь лабиринта. Верблюды все еще не доверяли ему и были настроены враждебно, но выбора у них не было. Поворот следовал за поворотом. Скунящер недовольно бурчал и лапой все проверял место, где был раньше хвост. Новый пока расти не начал.

Наконец они достигли самого центра, где находилась круглая комната.

— Станьте в центре, — сказал Скунящер. Верблюды собрались в центре комнаты, Скунан сидел на спине у Хиппо.

Когда все собрались, Скунящер повернул колесо на стене, и под верблюдами начала вращаться круглая платформа. Обычно Скунящер складывал на нее остатки своих трапез, но об этом он решил никому не говорить.

Платформа поднималась выше, а над головами друзей открывался круглый выход, через который было видно небо и слышно крики с трибун. Неизвестно, зачем скунсы собрались на трибуны, ведь они все равно не увидели бы, что происходит внутри лабиринта. Наверно, они остались, потому что раньше многие знали Скунана и не могли поверить, что так просто и бесславно закончится его путь.

Скунсы на трибунах замерли. Когда начала открываться дверь, они затаили дыхание, ожидая увидеть только косточки да копыта. Но когда они поняли, что все верблюды поднялись невредимыми, а на самом большом верблюде сидит Скунан, они закричали что есть мочи. На арену летели разноцветные ленты, платки и даже бумажные птички. Народ был рад возвращению Скунан.

И тогда он понял, что должно быть сделано.

Скунан поднял лапу, добиваясь тишины. Скунсы уважительно затихли, только самые невоспитанные продолжали перешептываться. Но на нах прикрикнули, и воцарилась тишина.

Главонь был страшно недоволен. Он приподнялся в своем троне (встать он не мог, потому что был очень толст и давно застрял) и потряс скипетром, призывая воинов схватить Скунана. Но те тоже не смели пошевелиться, глядя на спасенных пленников. Они никогда не видели, чтобы кто-то вернулся от Скунящера живым.

— О мои братья и сёстры, — громко говорил Скунан в наступившей тишине, — как видите, я пережил испытание вождя. Мы с моими спутниками были во тьме и сражались с монстром! Победа над Скунящером была безусловной. Теперь чудовище не опасно. Но поглядите на Главоня, своего вождя! — все скунсы как один повернули голову к вождю, и тому стало не по себе. — Он труслив и мелочен, запугал всех вас, привел племя в упадок, разрушил экономику Сканкландии и даже не может сам выбраться из своего трона! Такой ли вождь вам нужен?!

По трибунам прошел волной шепот. Скунсы переговаривались и качали головами. Главонь хотел было что-то сказать, но только и смог, что толкать ближайшего стражника в плечо. Стражник с презрением посмотрел на него и отодвинулся. Скунан продолжал:

— Я когда-то жил среди вас, делил с вами горе и радости, пока вождь не предал меня! Я был изгнан не за преступление, а за победу над ним. Он испугался. Вождь отправил своих прихвостней, те нашли меня в пустыне и разрушили мой новый дом. И я вернулся, потому что настал час положить конец его беззаконию! Пойдите за мной, и я приведу вас к процветанию! Наши поля снова заколосятся пшеницей, а рабочих мест хватит на всех!

— Ура-а-а-а! — заревели трибуны.

Скунан понял, что это победа.

— Взять его, — указал он стражникам на Главоня. — Посадите его на корабль, дайте с собой фруктов на неделю, и пусть убирается. Нам не нужен плохой вождь.

Главоны подхватили под лапы сначала двое скунсов (они не смогли его поднять), а затем четверо, и увели его.

— Скунан, — раздался тихий голос.

Скунан соскочил со спины Хиппо и подошел к Пахучке. Она все так же стояла на возвышении у тронов, а в руках держала корону, которую успела снять с Главоня, прежде чем его увели.

Скунан стал на одно колено, Пахучка подняла корону в лапах высоко над головой.

— Коронуй его! Коронуй! — гремели трибуны.

Пахучка опустила глаза и торжественно водрузила корону на голову любимого. Скунан подхватил Пахучку на руки и закружил.

Теперь они снова были вместе. Теперь уже навсегда.

Глава 21: Что было потом

Спустя месяц вождь Скунан, его жена Пахучка и тысячи подданных стояли в гавани. Их лапы утопали в мелком белоснежной песке, вокруг были разбросаны ракушки всех цветов радуги, а лазурное море ласкало прибоем мелкие розовые камни. На пристани стоял роскошный корабль, на который входили верблюды. Народ Сканкландии осыпал их дарами, поэтому кораблю для отплытия им понадобился большой.

Скунан обнял каждого верблюда и поцеловал в обе щеки, благодаря за дружбу. Теперь, когда Скунсы поклялись более не похищать верблюдов, они могли спокойно вернуться в свой оазис. Конечно, ставшие традиционными тренировки скрытности верблюды забывать не собирались, и уже имели список из скунсов, которые в качестве учеников пожелали отправиться в пустыню к верблюдам. Список был настолько велик, что их пришлось разделить на несколько групп. Имелись все предпосылки для открытия университета скрытности.

История со Скунящером тоже получила свое завершение. Поначалу он отказывался выйти из лабиринта, потому что стеснялся отсутствия хвоста. Но после ему выдали шорты, и теперь он поселился вдали от стен поселения Скунсов, сказав, что всегда мечтал о простой фермерской жизни. С ним договорились, что он не станет отращивать новый хвост, чтобы не копить в нем злобу.

Хиппо и Скунан обещали каждый год бывать друг у друга в гостях. Они долго прощались и обнимались, каждый раз придумывая предлог, чтобы задержаться еще немного. В конце концов, Хиппо взошел на корабль, но еще долго махал копытом своему дорогому другу.

Скунан и Пахучка держались за руки. Они вообще все это время не покидали друг друга. Они проводили вместе все время, боясь оставить любимого даже на минуту.

Дела племени шли на лад. Они смогли где-то дарами, а где-то уговорами примириться с окружающими племенами и восстановить торговлю. Теперь в Сканкландии царил мир, а о Главоне давно никто не слышал.

Всё было хорошо.

Ёжик, который искал свою ношу

Глава 1: Сокровища под корнями

В самой уютной норе под корнями старого дуба жил ёжик по имени Колючка. Уютной, впрочем, её считал только сам Колючка. Любой другой ёж, заглянувший к нему в гости (если бы смог протиснуться внутрь), назвал бы это место складом всякого хлама. Но для Колючки его нора была не складом, а сокровищницей, музеем самых удивительных вещей на свете.

Каждое утро он начинал не с зарядки или поиска завтрака, а с обхода своей коллекции. Это был священный ритуал. Протиснувшись мимо башни из сосновых шишек разной степени раскрытости, он подходил к главному экспонату.

Его сокровище номер один — идеально дырявый кленовый лист. Не просто пожелтевший и рваный, нет! Его когда-то проела очень талантливая, гениальная в своём роде гусеница. Дырочки складывались в узор, похожий на звёздное небо, и когда сквозь них пробивался лучик утреннего света, вся нора наполнялась крошечными солнечными зайчиками.

— Доброе утро, Летний Закат, — нежно прошептал Колючка, поправляя лист на бархатной подстилке из мха.

Дальше по курсу, на отдельном пьедестале из плоского гриба-трутовика, лежал камушек. Но это был не просто камушек. Два маленьких тёмных вкрапления и трещинка под ними делали его точной копией мордочки старого филина Угумса, который жил на вершине дуба. Колючка нашёл его прямо под дуплом филина, что, по его мнению, придавало камню особую магическую силу. Он считал, что камушек приносит мудрость.

— Приветствую, мудрейший, — почтительно кивнул ему ёжик и двинулся дальше.

Вся его нора была заполнена подобными чудесами. Вот пушинка, выпавшая из крыла неизвестной, наверняка сказочной птицы — она переливалась на свету всеми цветами радуги. Колючка был уверен, что эта птица питается исключительно рассветами. А вот идеально пустая раковина улитки, завиток которой был таким правильным и гипнотическим, что, если долго в него смотреть, можно было услышать шёпот ручья. Рядом покоился осколок синего стекла, обточенный водой до состояния драгоценного камня, — Колючка называл его «речной сапфир». Был даже старый ржавый гвоздь, который ёжик именовал не иначе как «железный коготь древнего дракона».

Другие звери этого не понимали. Они ценили то, что можно съесть, во что можно завернуться или чем можно укрепить свою нору. Белки гордились горами орехов, бобры — прочными плотинами, мыши — запасами зёрнышек. Их мир был простым и полезным. Мир Колючки был полон бесполезной, но захватывающей красоты. Он искренне верил, что польза — это не только сытый желудок. Польза — это радость, которую вещь приносит, когда на неё смотришь. А что может быть полезнее радости?

Он аккуратно сдул пылинку с «речного сапфира» и вздохнул. Скоро в лесу состоится главное событие года — Праздник Полезной Ноши. Каждый житель должен будет принести и показать самую ценную и полезную вещь, которую он раздобыл за год. У Колючки были сотни ценных вещей, но вот с пользой, с точки зрения других, дело обстояло сложнее.

Он оглядел свою сокровищницу, и его сердце наполнилось гордостью и тревогой одновременно.

— Что же мне им показать? — прошептал он, обращаясь ко всей своей коллекции. — Какое из вас они смогут понять?

«Коготь дракона» грозно блеснул в полумраке. «Летний Закат» отбросил на стену пару солнечных искорок. А каменная мордочка филина, как показалось Колючке, хитро ему подмигнула. Выбор предстоял очень сложный.

Глава 2: Праздник Полезной Ноши

Но стоило Колючке высунуть нос из-под корней, как его тут же подхватил и закружил вихрь всеобщей лесной суеты. Лес гудел, как растревоженный улей. Сегодня был не просто обычный день, сегодня был канун Праздника Полезной Ноши, и каждый житель, от мала до велика, считал своим долгом довести свою «ношу» до совершенства.

Первыми, кого он увидел, были белки. Они с невероятно важным видом натирали отборные орехи пушистыми головками одуванчиков до зеркального блеска. Две сестры-белки, Рыжка и Огонька, так увлеклись, что устроили жаркий спор.

— Полировать нужно круговыми движениями, я тебе говорю! — доказывала Рыжка, яростно вращая лапкой с одуванчиком. — Так блеск глубже получается!

— Ничего ты не понимаешь! — возражала Огонька. — Только вдоль! Чтобы подчеркнуть природную текстуру скорлупы! Ты хочешь, чтобы наш орех выглядел, как дешёвая стекляшка?

Колючка вежливо обошёл их спор стороной и чуть не попал под лапы целой команде муравьёв. Они, выстроившись в идеальную шеренгу, тащили огромную, сухую сосновую иголку. Для них это был не просто строительный материал, а настоящее бревно, которое они несли с такими же сосредоточенными и серьёзными лицами, с какими бобры таскают стволы деревьев. Их бригадир, старый муравей по имени Бурав, бежал рядом и выкрикивал команды:

— Левой, левой! Держим строй! Не качать! Это вам не какая-нибудь соломинка, это — будущая несущая балка для пятого яруса муравейника!

Чуть дальше целое семейство мышей-полёвок, пыхтя и отдуваясь, тащило один-единственный, но гигантский колосок. Он был таким большим, что мышь-отец шёл впереди, исполняя роль рулевого, а мышь-мать и пятеро мышат толкали его сзади.

— Главное — донести, не обронив ни зёрнышка, — поучал отец семейство. — В нашем колоске тридцать семь зёрен высшего сорта! Я лично пересчитывал! Старейшины оценят!

В центре всей этой кутерьмы, словно полководец на поле боя, с важным видом прохаживался Барсук Барсукович, бессменный староста леса. В лапах он держал тонкую пластинку коры, на которой угольком делал какие-то пометки. Он строго оглядывал трудящихся, изредка кивая в знак одобрения или хмуря густые брови, если ему что-то не нравилось. Его слово на празднике было законом. Именно он возглавлял совет старейшин, который решал, чья ноша самая полезная. Критерии были просты и неизменны из года в год: вес, практичность и питательность.

Колючка почувствовал, как его иголки невольно съёжились. Вес? Его радужное крылышко стрекозы не весило ничего. Практичность? Им нельзя было ни укрепить нору, ни согреться. Питательность? Он даже боится представить, что будет, если кто-то попробует его съесть.

— Эй, Колючка! — окликнула его белка Рыжка, заметив ёжика. — А ты что несёшь в этом году? Огромный гриб? Целую ветку с желудями? Говорят, кроты нашли корень женьшеня размером с лапу!

Колючка замялся.

— Ну… я ещё не решил. У меня есть… речной сапфир.

Рыжка на секунду перестала полировать орех и непонимающе уставилась на него.

— Сапфир? А он съедобный? Из него можно построить гнездо?

— Нет, — вздохнул Колючка. — Он… для души. Он красиво блестит.

— Душа зимой живот не греет! — фыркнула белка и с удвоенной энергией принялась натирать свой орех. — Удачи тебе с твоим блеском!

Чувствуя себя чужим на этом празднике пользы, Колючка побрёл обратно к своей норе. Весёлый гул леса казался ему теперь насмешливым. Он забрался под свои родные корни и оглядел сокровища. Вот он, его мир, полный чудес и историй. Его каменный филин, его раковина с шёпотом ручья, его «Летний Закат»…

Но впервые за долгое время ему показалось, что это всего лишь старый дырявый лист. И от этой мысли в его маленьком ёжиковом сердце стало очень пусто и холодно.

Глава 3: Смех на поляне

Большая Поляна, главное место для всех лесных сборов, гудела от возбуждённых голосов. В центре, на высоком пне, который служил трибуной, стоял Барсук Барсукович. Он держал в лапе длинный жезл из гладкой ветки орешника — символ власти и справедливости. Воздух был пропитан запахом хвои, влажной земли и всеобщего ожидания.

Колючка стоял в самом дальнем углу, за кустом можжевельника, и нервно перебирал лапками. Он всё-таки сделал выбор. Его ношей, его посланием этому прагматичному миру станет самое хрупкое и волшебное из его сокровищ — радужное крылышко стрекозы. Оно было почти невесомым, и Колючке пришлось аккуратно закрепить его между двумя самыми крепкими иголками на спине.

— Итак, начинаем! — зычно провозгласил Барсук Барсукович, и толпа затихла. — Первыми свою ношу представит бригада муравьёв под руководством товарища Бурава!

Муравьи, чеканя шаг, вынесли свою сосновую иглу. Они положили её к подножию пня, и бригадир Бурав отдал старосте честь, лихо щёлкнув усиками.

Барсук Барсукович обошёл иглу, потрогал её, даже понюхал и вынес вердикт:

— Зачтено! Практично. Надёжно. Отличная работа, товарищ Бурав!

Следующими вышло семейство мышей-полёвок. Они с трудом докатили свой гигантский колосок и с гордостью представили его совету.

— Тридцать семь зёрен высшего сорта! — пискнул мышь-отец, расправляя усы.

— Зачтено! — кивнул Барсук. — Питательно. Превосходно. Пример для подражания!

Потом вышли сёстры-белки. Их орех сиял так, что на него больно было смотреть. Он был безупречен.

— Зачтено! — одобрил староста. — Эстетично, но в рамках пользы. Молодцы!

И так продолжалось дальше. Каждый выходил, показывал свою полезную, весомую, съедобную ношу и получал свою долю почёта. Колючка чувствовал, как его маленькое сердце колотилось, как пойманный в силки птенец. Он почти передумал, хотел развернуться и незаметно уйти, но тут прозвучало его имя.

— А теперь… ёжик Колючка! — объявил Барсук Барсукович, заглядывая в свой список на коре.

Все головы повернулись в его сторону. Наступила тишина. Колючка глубоко вздохнул. «Они просто не понимают… — сказал он сам себе. — Сейчас поймут».

Он медленно, с достоинством, на которое только был способен, вышел в центр поляны. На его спине, трепеща на лёгком ветерке, переливалось на солнце крылышко стрекозы. Оно было похоже на тончайшую сеточку из застывшего света, и в его прожилках играли все цвета, от небесно-голубого до изумрудно-зелёного.

Сначала на поляне стояла мёртвая тишина. Звери моргали, переглядывались. Они не понимали, что это. Может, это какой-то новый вид съедобного листа? Или особо прочный материал для гнёзд?

— Это… — начал Колючка дрожащим голосом, — это пойманный кусочек радуги.

И тут кто-то не выдержал. Тоненько хихикнул молодой мышонок из задних рядов. За ним фыркнула белка. А потом громкий, раскатистый хохот прокатился по всей поляне. Смеялись все: муравьи, белки, мыши, даже крот, который высунул голову из земли, чтобы посмотреть, что происходит. Они смеялись так, будто никогда в жизни не видели ничего смешнее.

Колючка застыл на месте, и краска стыда залила его мордочку. Он чувствовал себя голым, хотя на нём было больше иголок, чем листьев на кусте.

Смех прекратился, когда Барсук Барсукович поднял свой жезл. Он спустился с пня, подошёл к Колючке и с серьёзным видом учёного стал рассматривать крылышко.

— Хм, — пробасил он. — Оно съедобное?

— Нет, — прошептал Колючка.

— Прочное? Может укрыть от дождя?

— Нет…

— Питательное?

— Определённо нет.

Барсук выпрямился и громко, чтобы слышал каждый, объявил:

— Вердикт совета старейшин: ноша признана самой бесполезной за всю историю Праздника!