Бесплатный фрагмент - Конечная остановка

КОНЕЧНАЯ ОСТАНОВКА

Семенова разбудил не будильник. Настойчивый звонок телефона поднял его в вечер, когда он отсыпался после дежурства. На связи, конечно, был шеф.

— Спишь, Дима? Вставай давай, дело серьезное. Машину я уже к тебе послал, поешь по дороге.

За окном было довольно светло — петербургское лето с его белыми ночами уверенно вошло в свои права, а на часах было десять. Семенов оделся, но даже не стал пытаться заваривать кофе, просто попил воды, налив ее из холодного чайника, вспомнил, что в заварочном чайнике есть холодная заварка, налил и оттуда, попил еще, чтобы взбодриться, и тут позвонили снизу.

Ехать пришлось довольно далеко, но машин на улицах было немного. Полупустой город мелькал за окном в начинающейся белой ночи. Рыжий диск Солнца невысоко висел за деревьями; Семенов пил по дороге горячий кофе, закусывая бутербродом. Вот они съехали с широкой дороги, перевалились через дорогу железную, — машину резко качнуло и остатки кофе едва не вылетели из термостакана на колени Семенову, — снова выехали на асфальт, с трудом разъехавшись с грузовиком, и поехали по этой дороге среди леса, пока не докатили до автобусного кольца со старой остановкой. Здесь и встали.

Автобусов здесь не было и, судя по состоянию ларька, обильно покрытому росписью самодеятельных уличных художников, их не было уже давно. На асфальте кольца одиноко стояла белая Тойота с распахнутыми дверями, полицейские машины встали подальше, у шоссе. Через сосны, стоящие чуть вглубь от кольца, было видно озеро. Пахло сыростью и печным дымом.

Илонов был уже здесь, Семенов вообще приехал последним. Так и не проснувшись до конца, он прошел к машине, у которой копошился эксперт, по дороге пожав руки встречным коллегам.

Едва взглянув в машину, он окончательно проснулся. Только не она! Но это была именно она.

***

Десять лет назад… или не десять? Все равно. Они заканчивали университет, и в тот раз тоже белой ночью он с трудом выдавил из себя предложение выйти за него замуж. Она только рассмеялась и взъерошила ему волосы белой тонкой рукой. Да, ей было приятно, но все же она отказала. Может, он просто неправильно выбрал место — Семь мостов. Достоевский писал, что в белые ночи там трудно найти счастье. Тогда она сказала:

— Эх ты, ДимСим, ну как мы жить будем? Надо чтобы хоть кто-то в семье не ментом был.

Так они и расстались тогда утром и после выпуска уже не встречались и даже не звонили друг другу. Почему? Кто знает.

***

Да, это была Ольга Сулеева. Оля.

Подошел Илонов. Семенов собрался с духом и спросил:

— Что тут, Саша?

— Из наших, — Илонов протянул удостоверение, — Миронова Ольга Денисовна. Майор, следователь из Центрального. Нашли роллеры, они тут катаются часто. Несовершеннолетние. Показания снял, имена и адреса взял. Отпустил по домам, завтра приедут.

Семенов кивнул. Значит, Оля вышла замуж. Ничего удивительного. Но на душе было тяжело.

Он все же взглянул на нее еще раз, пересилив себя. Сидела она на заднем сидении. Она изменилась. Несильно, но все же заметно. Не было этой привычной беззаботности, морщинки появились на лице, она пополнела. Да, явно пополнела. На шее снизу был четко виден сильный след от пороха, пистолет, нелепо большой, лежал в правой, упавшей на колени, руке. На вид явное самоубийство.

Сзади послышался шум машины, Семенов оглянулся — вот и начальство пожаловало. Прибыл его шеф — полковник и какой-то незнакомый офицер.

Дело было и впрямь серьезным — погиб следователь и пока неясно почему. Подошли начальники, тоже посмотрели на эту печальную картину. Потом вместе с Семеновым отошли, чтобы эксперт с фотографом занялись своим делом. Полковник представил приехавшего офицера:

— Дима, это начальник ее. Подполковник Ромаш.

Подполковник был плотным, высоким и гладко выбритым кареглазым шатеном. Отлично выглаженный мундир сидел на нем как влитой.

Крепко сжав ладонь Семенова, он уточнил:

— Виктор. Можно на «ты».

Семенов на всякий случай взглянул на шефа, тот недовольно поморщился, он не любил лишнего панибратства, и отвернулся.

— Хорошо. — Согласился Семенов, — Дмитрий.

— Рассказывай, что выяснили.

— Пока я и сам ничего не знаю, только приехал. Внешне похоже на самоубийство, но посмотрим подробнее. Надо чтобы эксперт разобрался…

— Да, — Ромаш кивнул, — самоубийство, говоришь? — Он хмыкнул, сложив руки на груди.

— А вы… Ты что о ней рассказать можешь, о работе ее? Причины были?

— Какие тут причины? Беременная она была, — Семенов быстро взглянул на Ромаша, — вот и все, в общем. Гормоны… Может, ей показалось, что муж изменяет.

— А с мужем поговорить можно?

— Боюсь, что нет. Ему сообщили, и он запил сразу. Она его и держала, а тут такое. Сорвался.

Семенов удивленно посмотрел на Ромаша, тот пояснил:

— Муж ее тоже из наших, капитан омоновский, вместе с ним в Чечне служил.

«Вот так, — подумал Семенов, — вышла все же Оля за мента…»

— А здесь она что делала? Как думаете?

— Не знаю, она после работы уехала, вроде как домой собиралась. Может, нам дело отдадите, наш человек все же и вам облегчение.

— Нет, не можем. Территория наша.

Понемногу темнело, сгущались сумерки. Вынули лампы, расставили вокруг машины.

Семенов подошел к эксперту.

— Ну что, Степан Палыч, есть мысли?

— Пока что ничего такого. Часа три назад. Похоже, самоубийство. Волоски мужские, волоски женские ее и не ее. Гильзу вот нашли, пулю достанем. Посмотрим, что с пистолетом будет. Но сразу видно, что он ухоженный, о нем заботились. — Эксперт показал Семенову пистолет в пакете, — АПБ, под глушитель. Заметь, что все же он староват. Вот еще взгляни, — он показал пальцем на крепление под глушитель, — глушитель, похоже, недавно прикручивали, но потом отвернули. Гильза есть одна в машине. А глушителя как раз нет.

Семенов слушал эксперта, кивая и понемногу запоминая его слова, но все же думал не столько о пистолете, глушителе, гильзах, пулях, волосках, сколько о том, как же вышло, что не встречался он с Олей до этого дня.

Спустя некоторое время, на кольцо приехали еще две машины. Одна забрала тело Оли, вторая увезла ее машину. Уехали и полицейские.

***

Утром началась серьезная работа. Едва придя в кабинет, Семенов начал просматривать пришедшие документы, хотя глаза слипались — он так толком и не выспался. Трудно было заснуть — Оля постоянно вставала перед глазами, чуть приходил сон. Голова побаливала, но дело не ждало.

Вскоре он уже знал, что Оля умерла в своей машине около семи часов вечера. Отпечатки на пистолете были именно ее и стреляли тоже из этого пистолета. На ее же руке были и следы пороха. Пистолет действительно был не нов, но это было не удивительно, учитывая то, что пистолеты эти сняли с производства. Принадлежал он изначально военной части в Грузии, но потом затерялся в абхазской кутерьме, так что это точно был не ее служебный пистолет.

Кроме того, в машине было полно отпечатков ее мужа, еще нескольких сотрудников полиции, включая Ромаша, и некоторых неопознанных лиц. Один отпечаток на двери принадлежал вышедшему по УДО угонщику, работающему на автомойке. Отпечатки на руле только Оли. Все это было совсем неудивительно. Вскрытие показало, что была Оля на третьем месяце беременности.

Волоски, найденные в машине, принадлежали нескольким людям. С ними тоже все было понятно — это были Оля, опять-таки ее муж и Ромаш. Были волоски и одной женщины, о ней было известно, что она брюнетка кавказского типа. Больше ничего. Все эти волоски были относительно новы, но, учитывая ситуацию, всему этому было вполне здравое объяснение. Неизвестная женщина сперва сидела на том же сиденье, что и Оля во время смерти — черные волоски пристали к платью.

Все-таки самоубийство? Надо было взбодриться. Пришел Илонов и включил, наконец, чайник.

Пока шумела закипающая вода, Семенов все думал — какая же могла быть причина? Депрессия? Надо было идти на работу к ней и в женскую консультацию. И с мужем поговорить. Конечно, с мужем. Жаль, не спросил вчера Ромаша, не изменял ли муж… — Семенов посмотрел в документах имя. Вячеслав Егорович Миронов.

Илонов поставил перед ним кружку с чаем:

— Что, Дима, не выспался?

Семенов сложил в папку документы и вздохнул.

— Хуже, Саша. Друга убили. А я вот теперь расследую.

— Это как? — Илонов сразу понял, что Семенову не до шуток.

— Учился я с ней, Саша, жениться предлагал. Не пошла.

— Так может, отвод возьмешь?

— Нет, Саша, не могу.

Семенов допил чай, встал и взял папку с документами. Ничего не поделаешь, надо было идти на доклад.

***

Доклад не занял много времени. Фактов было маловато, и все они были слишком очевидны.

— Значит, самоубийство? — Подытожил полковник.

— Пока, похоже, что да.

— Поищи еще. Причины посмотри. — Шеф заметил, некоторое смятение в Семенове. — Что, Дима, есть какие-то проблемы?

— Я ее знал по институту. Не могу представить, чтобы она достала где-то левый пистолет.

— Вот как? — Шеф нахмурился, — Давно ты ее знал?

— Вместе выпускались. Потом не встречались уже. — Не очень хотелось об этом говорить.

— За это время она так измениться могла, что ты ее и не узнал бы.

Кольнуло в душе, но шеф был в чем-то прав.

— Тогда надо узнать, откуда у нее этот пистолет.

Шеф хмыкнул:

— А я тебе и так могу подсказать — от мужа. Привез из Чечни, оставил. Он ведь не наградной? Допроси мужа и там уже пусть ему выговор вкатят. Ну ладно, действуй. Только побыстрее.

Но тут включился эксперт:

— А вот с пистолетом как раз есть нюанс.

— Какой еще нюанс? Говорите.

— Во-первых, сразу скажу, что патрона не одного в магазине не хватало, а сразу двух. А во-вторых, по гильзе и пуле стало ясно, что и смертельный выстрел из пистолета был не первый, а второй.

И что? — Полковник сразу стал недоволен.

— Только вот пулю первую мы не нашли.

— Ну и что? Попробовала она стрельнуть, потом уже застрелилась.

— Вот это и странно. Обычно после выстрела люди одумываются.

— А она не одумалась.

— Гильзу вторую мы тоже не нашли.

— Ну и что? Ну, закатилась куда-то.

Но эксперт решил добить шефа.

— И вот тут еще нюанс — на пистолете глушитель был, а перед вторым выстрелом его отвинтили и глушителя мы не нашли. И вообще, весь пистолет отлично протерли, но потом погибшая взяла его в руки и, похоже, покрутила в руках. Так что на нем остались только ее отпечатки и следы тряпочки, которой протирали. Лен. Тряпочки тоже нет. Гильзу вторую мы тоже не нашли. Она должна быть. Пистолет вообще очень тщательно вытерт, разве что ствол не почищен. Как будто специально, чтобы она взяла его и застрелилась.

Шеф задумался, но ненадолго.

— Вот что: давайте про этот пистолет разузнайте. И мужа расспросите. Дима, я понимаю, что трудно будет на работе у нее расспрашивать, но тут надо. Насчет гильзы свидетелей допроси, которые труп нашли, может, они прибрали.

***

Утро было жарким. Разобравшись с картами, Семенов понял, что кольцо находится недалеко от старого дачного массива. Туда и направился Илонов, расспрашивать свидетелей, которые могли хоть что-то слышать или видеть.

Итак, дело усложнилось. Да, Оля могла бы и сама выстрелить из этого пистолета, но только следов пороха на ее руке, лице и одежде никак не хватало на два патрона. Она могла бы выстрелить из него давно, но пороховой нагар на пуле был свежим, ржавчины не было и следы масла тоже присутствовали. Выходит, был кто-то еще, кто унес гильзу и глушитель. Но зачем? И кто этот второй? Роллеры? Семенов посмотрел на часы, скоро роллеры должны были подойти. Им глушитель без пистолета был не нужен, разве что как сувенир.

Ответ лежал на поверхности — кому-то надо было, чтобы все считали это простым самоубийством. Что же здесь было не так?

В дверь осторожно постучали.

— Войдите! — крикнул Семенов, но никто не вошел, только снова постучали.

Семенов встал из-за стола, сам прошел, распахнул дверь и увидел в коридоре перед собой средне одетую симпатичную женщину лет тридцати пяти с девочкой-подростком. Девочка с синими волосами была одета в джинсы, порванные в самых разнообразных местах. Это и была несовершеннолетняя роллерша с родственницей, скорее всего с матерью. Итак, нужно было начать с этого. Выбирать не приходилось, хотя и важно было переговорить с мужем Оли, да и на работе ее тоже осталось полно неопрошенных людей.

Только Семенов успел провести взволнованных женщин в кабинет и рассадить их по стульям, как на его столе зазвонил телефон. Это был Ромаш.

— Ну как у тебя, Дима, закончили уже?

Семенов помялся, все же нелегко было называть его на «ты», но ответил соответственно:

— Нет, Виктор, не так быстро. Надо еще с коллегами поговорить, с мужем. У меня здесь свидетели.

— А, понял, извини. — Ромаш отключился и Семенов обратился к старшей из пришедших.

— Добрый день, я следователь Семенов, веду дело о смерти женщины. Ваша дочь?

— Да, дочь, вот мой паспорт и ее.

Семенов взял паспорта, взглянул — Вельская Елена Тихоновна. Дочь — Вельская Аглая Сергеевна. Совпадает.

— Так вот, Елена Тихоновна, ваша дочь была среди обнаруживших тело. Сейчас надо ее опросить относительно того, как это произошло, что там было, что было потом.

— А они что говорят? — Желания сотрудничать у матери свидетельницы явно не было.

— У нас есть первичные показания, надо уточнить некоторые моменты.

Пока что сама девочка не сказала ни слова, разговор шел только с ее матерью, и не было никаких посылок к тому, что начнется обычный допрос.

— Вы ее в чем-то обвиняете?

— Нет, мы как раз предполагаем самоубийство.

Это смягчило мать, и она разрешила дочери:

— Хорошо. Аглая, рассказывай.

Девочка вышла из летаргии:

— Ну, приехали мы туда, смотрим, машина стоит.

— Дверь открыта была?

— Да. Мы эту тетку сразу увидели.

— Какая дверь?

Девочка задумалась, покрутила руками в воздухе и выпалила:

— Левая. Левая передняя.

— Мотор работал?

— Нет.

— Встретили кого-то, пока ехали на кольцо?

— Нет.

— Выстрела не слышали?

— Нет. — Вопрос был дежурным, они приехали уже после смерти Оли.

— А ничего там на память не взяли?

— Я не брала.

В этом Семенов и не сомневался. Врала она или нет, но ответ наверняка был бы таким.

Он посмотрел на мать — та была более-менее спокойна, сверился с записями.

— Елена Тихоновна, в машине нашли неопознанные отпечатки пальцев… — договорить он не успел.

— Нет!

— Простите, но это требование закона.

— Моя дочь не преступница! Где ваш начальник?