Бесплатный фрагмент - Коренной перелом на Днепре

Предисловие

Представьте себе, что вызывает генерал одного из своих подчинённых младшего офицера, проявившего недавно изобретательность и находчивость в штабном деле. Решает генерал привлечь дальше молодого офицера к решению каких-нибудь задач на уровне фронта.

— Можешь что-то ещё предложить полезного для форсирования Днепра? — спрашивает генерал.

Что может в этом случае ответить простой помощник начальника штаба полка? Кроме полковых документов он в последнее время ничем другим и не занимался. А тут вопрос на уровне целого фронта! Долго думать некогда. Не ответишь — опозоришься. А отвечать нечего.

— У нас, товарищ генерал армии, потери в личном составе и технике превосходят потери противника — и в наступлении, и в обороне. Если так будет продолжаться, то воевать некому станет, — вот прямо так и заявляет младший офицер.

Ну и как должен реагировать генерал на такую выходку подчинённого? Разница в звании большая, в возрасте тоже. Получается, что молодой влез не в своё дело. Обнаглел до того, что стал указывать опытному человеку на ошибки. Разгневался генерал, скандал устроил. И решил вместо награды или внеочередного звания наказать офицера. Поручил тому задачу трудно выполнимую.

А офицер взял да и сделал казалось бы, невозможное. Придумал идею о переправе с минимальными потерями.

Мало генералу переправы. Приказал наступление планировать, притом, что молодой до этого никогда подобными вещами не занимался. А офицер и тут вывернулся. Сделал то, что не ожидал противник. Успешная операция вышла.

Так и служит офицер в штабе фронта да наступления планирует, а документы до сих пор в полку находятся. Мол, он всё ещё помощник начальника штаба полка.

А имена тем генералу и офицеру — Иван Конев (генерал армии, командующий Степным / 2-м Украинским фронтом) и Валентин Владимиров (старший лейтенант, дед автора этих строк).

Глава 1. Кировоградская наступательная операция

29 декабря Ставка Верховного главнокомандования выпустила директиву, приказывающую 2-му Украинскому фронту наступать на Кировоград и дальше в район Ново-Украинки и реки Южный Буг. Кировоград предписывалось окружить сходящимися ударами.

Уважение к Валентину со стороны служащих штаба фронта росло с каждой неделей. Если в октябре его не замечали, то теперь начали даже здороваться. Командующий вызвал старшего лейтенанта, поблагодарил за идею, хорошо спланированную операцию и велел разрабатывать план наступления на Кировоград.

Валентин воспринял приказ Конева с настороженностью. Свои недавние достижения он связывал с везением, которое удивительным образом сопутствовало выполнению поручений командующего. Но и огромного напряжения сил стоила старшему лейтенанту сначала идея по строительству переправы, а затем создание двух планов наступлений. Он понимал, что в случае ошибки его постигнет наказание, хотя слово «расстрел» уже не звучало. Не может, как считал Валентин, везение долго сопровождать дела, рано или поздно наступит неудача. Чтобы предотвратить поражение, ему требовалось постоянно совершенствоваться, изучать военную литературу и с особой тщательностью подходить к составлению планов операций.

Принимая за основу указания вышестоящего командования по окружению Кировограда, Валентин решил направить 7-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армию в обход города с южной стороны, а 5-ю гвардейскую и 53-ю армии — в обход Кировограда с севера. 4-й гвардейской и 52-й армиям предстояло овладеть узловой железнодорожной станцией Смела и далее населённым пунктом Шпола. Замысел выглядел довольно простым, без каких-либо хитростей и неожиданностей. Приходилось ориентироваться на данные разведки и опросы пленных, согласно которым оборону противника так же, как во время Знаменской операции, с ходу преодолеть не представлялось возможным.

Третий по счёту план операции дался Валентину гораздо легче, чем первый. Тем не менее ему приходилось целыми сутками, с перерывами на небольшой сон, проводить над изучением данных о войсках, своих и противника, опросом пленных, вычерчиванием схем боевых действий и перемещением тыловых частей, составлением пояснительных записок. Старший лейтенант удивлялся, что ему удаётся планировать наступления и действовать за несколько человек одновременно. Правда, в штабе сотрудники при выполнении подобной задачи не занимались с такой же самоотдачей целыми сутками.

Возможно, он начал готовить себя к подобной работе, сам того не подозревая, ещё с детства. Прочитал большое количество книг о знаменитых сражениях: Полтавском, Бородинском; о великих полководцах: Суворове, Ушакове. В студенческие годы следил за реформами маршала Тухачевского, появлением новой военной техники. После начала войны внимательно читал в газетах сводки с фронта. В итоге Валентин постепенно превращался в большого специалиста штабного дела.

В один из дней, когда старший лейтенант занимался подготовкой сопроводительных документов к плану операции, дверь в его комнату открылась, причём необычно резко. Каких-то правил насчёт двери не существовало. Иногда она была открыта, иногда закрыта. Все, кто до этого входил в комнату, делали это гораздо спокойнее. Валентин подумал, что какой-то тяжёлый предмет уронили, и он наделал шуму, или кто-то не удержал равновесие и зацепился за дверь. Но оказалось, что в комнату пожаловали, только слишком бесцеремонно. Но это ещё ладно, а вот что за этим последовало! Как только у вошедшего стало видно звание, у Валентина от неожиданности перепутались мысли. «Маршал. Это Жуков», — подумал он и тут же вскочил, при этом стул с грохотом упал на пол, туда же устремилась линейка, некоторые листы бумаги разлетелись в разные стороны.

— Товарищ маршал Советского Союза! Старший лейтенант Владимиров выполняет приказ командующего фронтом по составлению плана операции, — выпалил на одном дыхании Валентин. Стало заметно, что вошедшему понравилась такая реакция младшего офицера.

— Этот? — спросил он у кого-то в коридоре. Прозвучал утвердительный ответ. Судя по голосу, рядом находился Конев.

Больше ничего не говоря, маршал удалился по своим делам. Так Валентин в первый раз увидел Георгия Жукова. Старший лейтенант понял, что известность его дошла до представителя Ставки Верховного главнокомандования. Но только от этого ничего не изменилось, он, как и раньше, в одиночку продолжал заниматься планированием операций.

В период подготовки Кировоградской операции произошло ещё одно событие. В штаб 2-го Украинского фронта прилетел маршал Шапошников, занимавший в то время должность начальника Высшей военной академии имени Ворошилова. Что интересно, маршал тоже посетил Валентина. Два маршала с разницей в несколько дней! Отличие от Жукова заключалось в том, что Шапошников не ограничился одним вопросом, а провёл двухчасовую беседу со старшим лейтенантом. По каким делам маршал прибыл в штаб фронта, Валентину не было известно, но что одной из причин являлось посещение автора Пятихатской и Знаменской операций, сомневаться не приходилось.

При появлении Шапошникова Валентин, как полагается, вскочил со стула, сделал доклад и освободил своё место для высокопоставленного гостя, поняв, что тот собирается беседовать. Старший лейтенант старался держать в комнате запасной стул, чтобы не стоять во время посещений генералами и офицерами штаба его рабочего места. Вот и в данный момент запасной стул пригодился.

Два маршала очень отличались. Шапошников был спокойный, вежливо разговаривал, нормально входил в помещение и производил гораздо лучшее впечатление, чем Жуков. Уже во время войны, в конце июля 1941 года, Шапошников заменил на посту начальника Генерального штаба Жукова и затем длительное время возглавлял указанную организацию.

Маршал Шапошников был умным, эрудированным человеком, большим знатоком штабного дела. Он, видимо, уже слышал о Валентине, именно это и привело его на 2-й Украинский фронт. Два часа длилась беседа маршала и старшего лейтенанта. А говорили они, разумеется, о штабном деле. Борис Шапошников рассказал много интересного, того, что не написано в учебниках. Рассказал о нововведениях, о способах ускорить работу над документами, в том числе и при составлении плана фронтовой операции. Много времени уделил чтению и пониманию карты и условных обозначений на ней. Несмотря на подготовку на офицерских курсах, службу в штабе полка и самообразование, Валентин узнал от маршала много нового, что в дальнейшем помогло стать большим специалистом в планировании.

Валентину надолго запомнился один эпизод из беседы. Борис Шапошников не называл артиллерийские установки словом «пушка», предпочитая «орудие». Он рассказал о своём учителе военного дела, у которого перенял эту манеру. А истоки данного предпочтения крылись в Крымской войне, которую Российская империя проиграла. Проиграла нескольким странам, в том числе Франции и Великобритании. Русское слово «пушка» связано происхождением с английским push, и чтобы не давать повода для злых сплетен и продемонстрировать миру независимость своей страны после поражения в войне, многие военнослужащие той поры демонстративно стали отказываться от английских и французских выражений. Из уважения к своим предкам и учителям маршал Шапошников поддержал эту традицию.

Валентин настолько увлёкся рассказом о Крымской войне, что с тех пор перестал использовать распространённое слово «пушка». И в этой книге в отношении артиллерийской установки применяется термин «орудие».

Наступление началось 5 января 1944 года, и уже через три дня город Кировоград оказался взят в кольцо и освобождён. 8 января части фронта полностью им овладели. Гарнизон, обороняющий город, вовремя покинул сжимающееся кольцо окружения, благодаря чему противник смог избежать больших потерь. С другой стороны, как ни старались наши войска, но продвинуться дальше двадцати километров от Кировограда по направлению к Ново-Украинке, Южному Бугу не получалось. Неприятель крепко вцепился в позиции, и все усилия добраться до Южного Буга оканчивались неудачей. Складывалось такое впечатление, что Кировоград был просто сдан противником.

Почему так получилось? Забыли создать оборону? Проспали наступление? Ответить пока не получалось.

Когда в штаб поступило донесение о взятии Кировограда, Валентин не поверил этому сообщению. Он читал сводку с мест боевых действий и подозревал, что её подменили, написали специально для шуток. Хотя какие тут шутки? Так быстро овладеть важным населённым пунктом никто до начала наступления не рассчитывал. Мало того, в штабе готовились к серьёзным затяжным боям. А тут на тебе! Три дня, и город наш. Потом уже по разговорам сотрудников старший лейтенант убедился, что Кировоград действительно взят и никакого розыгрыша не было.

Валентин не сравнивал подробно взятие Кировограда с освобождением Белгорода, Харькова и Полтавы, хотя просматривалось некоторое сходство. На тот момент он, как и другие военнослужащие, просто не имел достаточно времени и сил на дела, не относящиеся к прямому выполнению текущих задач. Только после войны оказалось возможным проанализировать события.

В целом потерь в Кировоградской операции с советской стороны и со стороны неприятеля насчитывалось не очень много. Зато в противовес успеху с Кировоградом на правом фланге 4-я гвардейская и 52-я армии только приблизились к узловой станции Смела, но взять её не смогли. Противник оказал упорное сопротивление, сломить которое не получалось.

Валентин слышал, как Конев отчитывал командующего 52-й армией. Даже при закрытых дверях сотрудники штаба знали, о чём идёт разговор. Крики командующего фронтом распространялись по всему зданию. Он, не стесняясь в выражениях, устраивал выволочку генералу Коротееву. Конев с трудом воспринимал объяснения командарма о причинах провала наступления под Смелой. Ему казалось, что если взяли Кировоград легко и быстро, то и на остальных участках фронта противник не должен оказывать сопротивление. Командующий фронтом не желал вникать в обстоятельства, не позволившие 52-й армии овладеть Смелой, а всю вину перекладывал на Коротеева и его подчинённых. Валентин сталкивался ранее с подобным разносом в отношении себя, а теперь очередь дошла до командующего 52-й армией.

Город Кировоград был важным пунктом в обороне противника для защиты тылов корсунь-шевченковской группировки. Наоборот, по логике требовалось уделять внимание защите Кировограда больше сил, чем территории, примыкающей к Днепру, то есть Смелы. Несмотря на то что населённый пункт Смела представлял собой узловую железнодорожную станцию и тоже являлся важным для противника, с потерей Кировограда создавалась угроза отрезания войсками 2-го Украинского фронта линий снабжения неприятеля.

Тем не менее Кировоград подразделения группы армий «Юг» оставили почти без сопротивления. Вместо навязывания нашим войскам невыгодных для наступления уличных боёв, использования зданий в качестве оборонительных укреплений, гарнизон города вывели из-под удара.

Может показаться, что город освободили быстро благодаря окружению. Но что мешало противнику организовать более мощную оборону и упорно защищать фланги так же, как станцию Смела? Если при неожиданном обходе Кировограда частями 2-го Украинского фронта защитникам не удалось бы своевременно покинуть город, это могло привести к длительному штурму и отбиванию деблокирующих ударов. Взятие города в этом случае затянулось бы на неопределённое время. Должно быть, приказ на отвод войск поступил сразу после начала нашего наступления.

Кировоградскую операцию можно назвать успешной исходя из освобождения территории, причём только частично. Овладеть Ново-Украинкой, Смелой, выйти к Южному Бугу не получилось. Что касается нанесения поражения противнику, то этого добиться не удалось. Окружение города не принесло за собой уничтожения либо пленения гарнизона. Успех операции ограничивался только неожиданно лёгким захватом Кировограда.

37-я и 57-я армии при всех усилиях не могли с двадцатых чисел октября овладеть Кривым Рогом. Потери фронта в боях за Кривой Рог существенно превосходили потери в Кировоградской операции. Вспоминает участник боёв за Кривой Рог, начальник штаба стрелкового полка в составе 37-й армии:

«14 ноября в 7 часов 30 минут артиллерийской подготовкой началось наступление. Оно не было оригинальным, протекало по установившейся схеме: артподготовка, атака, новый огневой налёт, новая атака… И так повторялось по нескольку раз в сутки. Эти тяжёлые, изнуряющие бои — «бои местного значения» — длились свыше двух недель и изрядно обескровили полк. Мы были вынуждены до предела сократить тылы и спецподразделения. А ещё через несколько дней из двух батальонов сформировали один, но вскоре и в нём активных штыков насчитывалось совсем немного. Вот данные о количественном составе полка из строевой записки на 22 ноября: стрелков — 18, пулемётчиков — 20, автоматчиков — 24, разведчиков — 20, миномётчиков — 25, артиллеристов — 63. Скудными были данные на тот же день и по вооружению: пулемётов станковых — 4, ручных — 3, миномётов 82-мм — 6, 120-мм — 1, пушек 45-мм — 3, противотанковых ружей — 1. Примерно в таком же состоянии находились и другие стрелковые полки нашей дивизии. Поэтому начиная с 23 ноября нам стали придавать отдельные группы из учебного, сапёрного батальонов и роты химической защиты дивизии.

Оборонявшиеся перед нами части противника были также обескровлены. Но оружия у врага было больше. Да и боеприпасов у гитлеровцев, судя по интенсивности их огня, оставалось ещё много. И, кроме того, их поддерживало до двух десятков танков и штурмовых орудий.

Но, несмотря на это, нам ежедневно ставилась одна задача: наступать! И мы наступали. В ожесточённых схватках, нередко доходивших до рукопашных, отвоёвывали где десятки и сотни метров, где километр-полтора криворожской земли» (Вязанкин И. А. За строкой боевого донесения. — М.: Воениздат, 1978. С. 123–124).

Из вышесказанного следует, что от изначальных двух тысяч человек в стрелковом полку осталось примерно триста, включая тыловые службы и управление! Причём речь идёт не о штрафной роте или о штрафном батальоне, где подобные потери являлись обычным делом, а об обычном стрелковом полке. Если бы войска вели бои на остальных направлениях с таким же результатом, то в январе от 2-го Украинского фронта мало что осталось бы! Забегая вперёд, скажем, что огромные потери в боях за Кривой Рог не приносили результата на протяжении четырёх месяцев с октября 1943-го по февраль 1944-го, когда удалось наконец-то овладеть городом.

Три дня на взятие Кировограда, а с другой стороны, несмотря на все усилия, Смела и Кривой Рог оставались в начале января за неприятелем. На одних направлениях противник неожиданно отступал, на других оказывал упорное сопротивление. Это можно было объяснить выравниванием линии фронта, но Валентин так не считал. По его мнению, Манштейн что-то задумал, он играл в кошки-мышки со 2-м Украинским фронтом, а может, и не только с ним. От осознания этого становилось тревожно.

В чём состоит успех наступательной операции? По мнению большинства советских военачальников, успех состоял в освобождении территории и овладении городами. В связи с этим в Москве производилось огромное количество салютов. Количество залпов и число орудий, производящих запуски, зависело от важности освобождённого города. Военачальников не особо интересовало, какой ценой досталась та или иная победа. На первом месте находилась территория. Невозможно представить, если бы салют был отдан в честь необычайно низких потерь Красной армии по отношению к противнику или захвата складов с продовольствием, эшелонов с вооружением при проведении наступления. Известный призыв «любой ценой» давал командующим право не считаться с человеческими жизнями рядовых и офицеров.

Гражданами, находившимися в тылу, салют воспринимался как сигнал к тому, что в скором времени появятся похоронки с фронта. Извещения о смерти приходили на солдат, погибших при освобождении определённого города.

Салюты использовались нечестными людьми как шумовое прикрытие для того, чтобы проникать в квартиры и выносить из них какие-либо ценные вещи. Хозяева квартир без радости воспринимали сообщение о предстоящем салюте и как можно больше старались усилить безопасность своего жилища. Об этом Валентину рассказывали жители столицы, с которыми ему удалось общаться в 1945 году во время пребывания в Москве.

Что толку от захвата территории, если наступающие советские войска оставляли на поле боя гораздо больше своих солдат, чем противник. Такая тенденция могла привести к нехватке личного состава, пополнять резервами который оказалось бы невозможным. Сражение, в котором большие потери несла наступающая сторона, являлось выгодным обороняющимся. В этом случае отступающий неприятель мог с лёгкостью оставлять населённые пункты, увозя с собой все ценное.

Суворов в наставлениях отмечал: «Ни одного поста не должно считать крепостью… нет стыда уступить пост превосходному в числе неприятелю. Напротив того, в том и состоит военное искусство, чтобы вовремя отступить без потерь. Уступленный пост можно снова занять, а потеря людей невозвратима: нередко один человек дороже самого поста».

По мнению Валентина Владимирова, успех наступательной операции состоит в меньшем числе потерь по сравнению с противником. Это касается личного состава, техники, боеприпасов, других материальных ресурсов, но главное — это человеческие жизни. Освобождение территории тоже имеет значение, но уже второстепенное.

Глава 2. Корсунь-Шевченковская наступательно-оборонительная операция

Если б мы знали, чем могла закончиться эта авантюра, то ни за что бы не начали Корсуньскую операцию.

В. А. Владимиров

В январе 1944 года в результате боёв на правом берегу Днепра в его среднем течении сформировалось два крупных плацдарма. Один был образован 1-м Украинским и Белорусским фронтами, другой 2-м и 3-м Украинскими фронтами. Между ними территория, занятая противником, образовывала выступ, северо-восточная часть которого имела выход к Днепру, а город Корсунь-Шевченковский находился в его центре. Для продолжения наступления советским войскам требовалось ликвидировать данную группировку неприятеля. В этой ситуации Генеральный штаб рекомендовал провести совместную 1-го, 2-го Украинских фронтов операцию на окружение. Директива Ставки Верховного главнокомандования от 12 января указывала начать подготовку к боевым действиям. В середине января штабы фронтов приступили к планированию наступления.

Не простая обстановка складывалась на 1-м Украинском фронте. Киев находился в полосе наступления, и это вызывало повышенные требования со стороны Верховного командования. В тяжёлых боях проходило и форсирование Днепра, и выход с плацдармов на правом берегу. После освобождения Киева в ноябре советскими войсками противник предпринял попытку снова завладеть столицей Украины. В ходе сражений пришлось оставить Житомир и ряд других населённых пунктов. В конце декабря — начале января фронт перешёл в наступление. В результате Житомирско-Бердичевской операции удалось переместиться на запад и юг от Киева, занять Бердичев, Белую Церковь и снова овладеть Житомиром. Бои шли в трудных условиях. Противник не желал мириться с продвижением наших войск и оказывал серьёзное сопротивление. Фронт понёс большие потери, войска были измотаны. Пополнение производилось, но новичкам предстояло пройти обучение боем, прежде чем они становились опытными солдатами.

Положение на 2-м Украинском фронте представлялось лучшим, чем на 1-м. Более удачное форсирование Днепра, более быстрый выход с плацдарма и последующее развитие наступления позволили 2-му Украинскому фронту избежать крупных потерь по сравнению с 1-м Украинским и сохранить силы для дальнейших боёв.

В штабе мало кто сомневался, что планирование операции поручат Валентину. Так и случилось, командующий приказал старшему лейтенанту Владимирову приступать к выполнению задания. Опять в одиночку. Хорошо, что не надо колоть дрова, топить печь, готовить еду. За это отвечали другие люди.

После Кировоградской операции штаб фронта переехал на правый берег Днепра. Это оказалось рискованно, но необходимо для управления войсками. Расположились в двадцати километрах от линии соприкосновения с противником, в небольшом населённом пункте на правом фланге, ближе к району предстоящего наступления. По сравнению с левым берегом сразу чувствовалось, что здесь шли бои. Попадались воронки от разрывов снарядов, разрушенные оборонительные укрепления, сгоревшая техника, что выглядело до сих пор редкостью.