Бесплатный фрагмент - Корона из песка и солнца

Корона из Песка и Солнца

Пролог: Шепот Древних Ветров

Говорят, что сам ветер пустыни, что веками скользил над дюнами Аш-Шамсира, хранит в себе памяти о тех временах, когда мир был молод, а магия и люди жили в гармонии. Он шепчет истории о древних праотцах, о мудрецах, чьи сердца бились в унисон с сердцем земли. И именно эти мудрецы, не из золота и драгоценных камней, но из самой сути Великой Пустыни, сотворили её.

Корону из Песка и Солнца.

Она не была символом власти, что возвышает одного над другими. Она была её живым сердцем, её связующей нитью. Сплели её из застывшего солнечного света, что купает дюны в золоте на рассвете, из шепчущих песков Забвения, хранящих память о каждом шаге, и из первой капли живительной росы, что дарует жизнь засушливым землям. Её истинное предназначение было в том, чтобы связать душу правителя с дыханием самой земли, с её неиссякаемой силой и её хрупкой красотой. В её процветании отражалось благополучие народа, в её росте — мудрость и справедливость Султана.

И был век, когда Аш-Шамсир цвел, как самый прекрасный из оазисов. Великие Пески Забвения были лишь границей, а не угрозой, оазисы звенели жизнью, а торговые караваны несли богатства и знания по всем концам света. Мудрость сияла ярче солнца, а джинны, хоть и дикие, уважали связь между Короной и её истинным Хранителем.

Но велика была и сила Короны, и велика была жажда тех, кто не понимал её истинного предназначения. Тех, кто видел в ней не связь, а инструмент, не живое сердце, а бездушный артефакт. Попытались не служить ей, а подчинить, не питать её, а выкачать из неё жизнь для собственной выгоды, для безграничной власти и бессмертия.

И тогда Корона отвернулась. Её свет померк, а её сила, искаженная и извращенная, стала не даровать, а отнимать. Она испепеляла вместо того, чтобы греть, истощала вместо того, чтобы питать, отравляла вместо того, чтобы исцелять. Оазисы превращались в солончаки, реки высыхали до трещин, а пески стали поглощать не только воду, но и память, и надежду.

Она исчезла, растворившись в миражах и легендах, в шепоте древних сказаний, которые передавались из уст в уста, но всё меньше находили веру. Аш-Шамсир погрузился в тень своего былого величия, Султаны стали лишь тенями былых правителей, а джинны окончательно отвернулись от людей.

Теперь же, после долгих веков забвения, Корона вновь найдена. Но не для блага, а для порабощения. Не для процветания, а для истощения. Древний шепот ветров, что когда-то пели о славе, теперь звучат как предостережение. Они рассказывают о надвигающейся катастрофе, что грозит поглотить Султанат в вечную ночь. И о последней надежде, что кроется в самой неожиданной душе, способной услышать их зов.

Часть I: Эхо Пустыни

Глава 1: Оазис Безмолвия

Песок. Он был повсюду. Под ногами, между пальцев, в воздухе, что дрожал над дюнами, словно раскаленный шепот. Зайра знала его запах — острый, сухой, с легкой примесью минералов и древности. И знала его голоса — от тихого шуршания под легким ветром до громогласного рева песчаной бури, что могла поглотить целый караван. Но в оазисе Аль-Камар, где она провела всю свою жизнь, песок был другим. Здесь он был приручен, орошен, и его голоса были тихими, успокаивающими.

Аль-Камар — «Лунная Жемчужина» — был небольшим, но удивительно пышным оазисом, затерянным среди бескрайних просторов Великих Песков Забвения. Его существование было чудом, питаемым не только подземными источниками, но и, как говорила бабушка, древней магией, что пронизывала землю. Финиковые пальмы, высокие и стройные, шелестели на легком ветерке, отбрасывая длинные тени. В тени пальм росли сочные гранаты и инжир, а воздух был напоен ароматами жасмина и свежей воды из прохладного колодца.

Зайра сидела у этого колодца, вплетая тонкие нити в грубую ткань, которая со временем превратится в покрывало. Ей было семнадцать, и её глаза, цвета полуденного неба, в котором растворялись редкие облака, были необычайно проницательны. Волосы, цвета воронова крыла, были заплетены в тугие косы, почти всегда покрытые легким платком, чтобы защитить от песка, который, казалось, стремился проникнуть повсюду. Она была стройна, но не хрупка; жизнь в оазисе требовала выносливости.

Рядом с ней, в тени навеса из пальмовых листьев, сидела её бабушка, Халима. Её лицо было испещрено морщинами, словно древняя карта, каждая из которых рассказывала свою историю. Глаза Халимы, когда-то, возможно, такие же яркие, как у Зайры, теперь были притушены возрастом, но в них всё ещё горел огонек мудрости и несгибаемой воли. Она перебирала сушеные травы, готовя целебный отвар.

«Опять молчишь, дитя моё?» — голос Халимы был как шелест старых пергаментов, сухой, но теплый. — «Твои мысли, кажется, тяжелее камней.»

Зайра подняла взгляд, и её обычно спокойное лицо было омрачено. «Сны, бабушка. Они стали… ярче. И тяжелее.»

Халима перестала перебирать травы и медленно кивнула. Она знала о снах Зайры. С самого детства девочка видела то, что другие не могли — отголоски будущего, тени прошлого, шепот земли. В их роду это называли «Даром Видящих», но Халима всегда подчеркивала, что это скорее бремя, чем дар.

«Что тебе явилось на этот раз, дитя моего сердца?» — спросила Халима, её тон стал серьезным.

Зайра нахмурилась. «Песок. Много песка. Но не тот, что знает наша земля. Он был… мертвым. И он поглощал свет. И была Корона, бабушка. Она сияла, но её свет был холодным. И на ней… на ней была тень. Тень, которая росла.»

Халима закрыла глаза, глубоко вздохнув. «Корона из Песка и Солнца,» — прошептала она, и в её голосе прозвучала древняя боль. — «Она вернулась. Я знала, что этот день придет.»

Зайра почувствовала укол тревоги. «Ты говорила, что это лишь легенда. Сказка для детей.»

«Многие великие истины начинаются как сказки, Зайра,» — Халима открыла глаза. — «Когда-то эта Корона была сердцем нашего Султаната. Его защитой. Но люди забыли, что её нужно питать, а не использовать. И она исчезла. Или, скорее, её спрятали те, кто понимал её истинную природу.»

«Но теперь она вернулась,» — Зайра опустила глаза на свои руки. — «И эта тень… она несет зло, я чувствую это.»

«Зло всегда ищет могущественные инструменты, дитя. Особенно те, что могут исказить саму суть мира,» — Халима поднялась и подошла к Зайре, взяв её руки в свои. Её ладони были сухими и теплыми. — «Твои сны — это не просто видения. Это предупреждения. И они означают, что скоро безмолвие Аль-Камара будет нарушено. Мы должны быть готовы.»

Зайра посмотрела на бабушку, чувствуя, как в её груди разгорается огонек беспокойства. Безмолвие оазиса, которое она так любила, казалось, уже было под угрозой. И песок, что когда-то был её другом, теперь шептал о надвигающейся буре.

Глава 2: Корона Тирана

Багдат-и-Нур — Город Света — когда-то был жемчужиной Аш-Шамсира. Его минареты пронзали лазурное небо, базары гудели от голосов торговцев и ароматов специй, а воды реки, что питала город, казались серебряными под лучами солнца. Но сейчас, под властью Султана Малика, город словно покрылся тонкой пленкой пыли, скрывающей его былое великолепие. Стены дворца, некогда символ силы и процветания, теперь казались тюрьмой, а не домом правителя.

Султан Малик, некогда гордый и справедливый воин, был теперь лишь тенью себя. Его глаза, когда-то полные огня, потухли, а движения стали вялыми. Он сидел на своем резном троне, словно марионетка, чьи нити держит невидимая рука. И этой рукой был Визирь Джафар.

Джафар был высоким, худым мужчиной с пронзительными, почти гипнотическими глазами, которые, казалось, видели насквозь. Его кожа была бледной, как песок в лунную ночь, а губы часто искривлялись в змеиной, самодовольной улыбке. Он всегда носил роскошные, но темные одежды, расшитые сложными узорами, которые, как шептались в народе, были не просто украшениями, а тайными знаками древних ритуалов. Его голос был тих, но проникал в самую душу, заставляя собеседника чувствовать себя под властью его воли.

Сегодня был великий день — день, когда Султан Малик должен был предстать перед своим народом, возложив на свою голову Корону из Песка и Солнца. Джафар сам «обнаружил» её в затерянных руинах, и сам же убедил Султана в её безграничной силе.

«Мой Султан,» — голос Джафара прозвучал, мягкий, как шелк, но острый, как сталь. — «Народ ждет. Они жаждут увидеть своего правителя, осененного древней силой, что возродит Аш-Шамсир к былому величию.»

Малик лишь кивнул, его взгляд был отсутствующим. Он чувствовал, как Корона, что лежала на бархатной подушке перед ним, пульсирует холодной энергией. Она не давала ему силы, как обещал Джафар. Она высасывала её, оставляя лишь усталость и апатию. Но Джафар был убедителен, его слова проникали в сознание, словно яд, заглушая любые сомнения.

«Да, Визирь. Я готов,» — прошептал Малик, и его голос был едва слышен.

Джафар улыбнулся, и в его глазах вспыхнул зловещий огонек. Он взял Корону — артефакт, который казался сплетенным из золотых нитей солнечного света и мельчайших, мерцающих песчинок. Она была изящна, но в её красоте таилась некая угроза.

На главной площади Багдат-и-Нур собралась толпа. Тысячи людей — от богатых торговцев до бедных водоносов — стояли под палящим солнцем, их лица были смесью надежды и страха. Надежды на возрождение, страха перед неизвестностью, которую принес новый артефакт. Слухи о Короне ходили давно, но теперь она была здесь.

Султан Малик вышел на балкон, и по толпе пронесся вздох. Он выглядел болезненно, но на его голове уже сияла Корона. Её свет был ярким, почти ослепляющим, но странно холодным. Казалось, что она не отражает солнечный свет, а поглощает его.

«Народ Аш-Шамсира!» — голос Джафара, усиленный магией, разнесся над площадью, заглушая любой ропот. — «Сегодня мы становимся свидетелями возрождения! Древняя Корона из Песка и Солнца, что была утеряна веками, вернулась, чтобы даровать нашему Султану безграничную власть и мудрость! Она свяжет его с самой душой пустыни, и никто не посмеет бросить вызов его воле!»

Султан Малик поднял руку, но его жест был слабым. В этот момент, когда Корона была на его голове, он почувствовал, как нечто древнее и могущественное впивается в его разум, высасывая последние крохи сопротивления. Он был лишь сосудом.

«С этой Короной, мой Султан, вы станете истинным владыкой Песков! Ваши враги будут обращены в прах, а земли Аш-Шамсира будут служить вашей воле!» — Джафар говорил громко и убедительно, его слова были полны обещаний, которые звучали слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но толпа, измученная невзгодами, хотела верить.

Когда Джафар закончил свою речь, по площади разнесся радостный крик. Но Зайра, если бы она была здесь, увидела бы не сияние возрождения, а лишь растущую тень, что исходила от Короны, медленно поглощая свет самого Султана. Она бы почувствовала, как земля под ногами стонет от боли, а древняя магия Короны искажается, превращаясь в нечто темное и хищное.

И в этот момент, когда Корона из Песка и Солнца воцарилась на голове тирана, в далёком оазисе Аль-Камар, Зайра проснулась от очередного кошмара, чувствуя, как её сердце сжимается от предчувствия беды.

Глава 3: Предвестники Бури

С каждым восходом солнца, что окрашивало дюны в огненно-красные и золотые оттенки, видения Зайры становились всё более четкими и навязчивыми. Они уже не были просто снами, растворяющимися с первыми лучами. Теперь они проникали в её бодрствующее сознание, являясь в мерцании миражей над горизонтом, в причудливых узорах, которые ветер выписывал на песке, и даже в отражениях воды в колодце.

Она видела Султана Малика — не того, кого она знала из рассказов бабушки, о справедливом правителе, но изнуренного, почти прозрачного человека, чьи глаза были пусты. Корона на его голове сияла ослепительно, но Зайра чувствовала, что это сияние было неестественным, холодным, словно свет мертвой звезды. Она видела, как от Короны тянутся тонкие, черные нити, впивающиеся в землю, высасывающие из неё жизненные соки. Деревья в её видениях увядали, реки мелели, а плодородные земли превращались в солончаки.

Но самым тревожным было присутствие Визиря Джафара. В её видениях он был не просто человеком, а воплощением тени, что росла. Его смех был беззвучным, но Зайра чувствовала его холод на своей коже. Он стоял за спиной Султана, его руки были подняты, словно он дергал невидимые нити, управляя не только правителем, но и самой Короной. Его магия была темной, древней, и Зайра чувствовала её, как чувствовала приближение песчаной бури — инстинктивно, глубоко в костях.

«Он не просто использует Корону, бабушка,» — сказала Зайра однажды вечером, когда они сидели у костра, а воздух вокруг них был непривычно тяжелым. — «Он её искажает. Он заставляет её делать то, для чего она не была создана.»

Халима, чьи руки дрожали, когда она подносила чашку с травяным чаем к губам, кивнула. «Я чувствую это, дитя. Пески стонут. Воды уходят глубже. Даже воздух стал другим. Это не просто засуха. Это болезнь. Болезнь, что поразила саму землю.»

Слухи, которые обычно достигали Аль-Камара лишь через редких путников, теперь неслись быстрее ветра. Рассказывали о зверствах Султана Малика — о том, как он приказал сжечь целые поселения, которые отказывались платить непомерные налоги, о том, как исчезали люди, посмевшие высказать недовольство. Говорили о странных болезнях, поражавших скот, и о том, что джинны, которые когда-то были частью их мира, теперь либо исчезли, либо стали злее и опаснее.

«В Багдат-и-Нур творится что-то неладное,» — рассказывал один старый торговец, который рискнул проехать через Великие Пески, чтобы достичь Аль-Камара. Он был изможден, его лицо было покрыто пылью и страхом. — «Султан… он не тот, кого мы знали. Его глаза пусты, а слова — это слова Визиря Джафара. Говорят, что Джафар — колдун, что он призывает темные силы и связывается с ифритами из глубин земли. А Корона… она сияет, но от неё исходит холод. Холод смерти.»

Халима слушала, её взгляд был прикован к Зайре. «Он ищет что-то,» — прошептала она, когда торговец закончил свой рассказ и заснул у костра, обессиленный. — «Джафар не просто хочет власти над Султаном. Он хочет власти над самой Короной. Но для этого ему нужна не только она.»

«Что ему нужно, бабушка?» — спросила Зайра, чувствуя, как её сердцебиение ускоряется.

«Ключ. Связь. То, что позволит ему преодолеть сопротивление Короны и полностью подчинить её своей воле,» — Халима встала и подошла к старому сундуку, спрятанному под настилом их скромной хижины. Она достала оттуда небольшой, искусно вырезанный из темного дерева амулет, который Зайра никогда раньше не видела. Он был теплым на ощупь, и от него исходила легкая, успокаивающая энергия. — «Мой род, дитя, был не просто Хранителями оазиса. Мы были Хранителями Древней Крови. Крови, что течет в тебе. Крови, что может пробудить истинную силу Короны. Или… связать её с тем, кто хочет её уничтожить.»

Зайра взяла амулет. Он был прохладным и тяжелым в её ладони. «Значит… он ищет меня?»

Халима кивнула, её глаза были полны печали и решимости. «Он ищет всех, кто несет Кровь Хранителей. Но ты — последняя. Последняя надежда. И последняя угроза для него. Он не остановится, пока не найдет тебя.»

В эту ночь Зайра не спала. Она сидела у входа в хижину, глядя на бескрайние звезды, что рассыпались по черному бархату неба. Ветер пустыни нес не только песок, но и предчувствие неизбежного. Безмолвие Аль-Камара было хрупким. И Зайра знала, что скоро оно разобьется вдребезги. Буря приближалась, и она чувствовала её каждой фиброй своего существа.

Глава 4: Песок и Кровь

Ночь была обманчиво спокойной. Луна, полная и круглая, заливала Аль-Камар призрачным серебряным светом, отбрасывая длинные, танцующие тени от пальм. Воздух был прохладным, напоенным ароматами ночных цветов. Зайра сидела у костра, подбрасывая в него сухие ветки, и слушала тихое, мерное дыхание спящей бабушки. Амулет, который Халима дала ей, лежал на её груди, под одеждой, и казался необычайно теплым.

Внезапно, тишину разорвал звук, который Зайра знала слишком хорошо — шелест множества сапог по песку, неверный скрип кожаных доспехов, тихий, но зловещий звон оружия. Это был не ветер, не животные пустыни. Это были люди. Много людей.

«Бабушка!» — Зайра вскочила, её сердце забилось, как пойманная птица.

Халима была уже на ногах, её старые глаза были полны жгучей решимости. «Они пришли, дитя. Я знала. Скорее, иди!»

Из-за пальм вынырнули тени. Солдаты Султана, их лица скрыты под чалмами, но глаза горели фанатичным огнем. Их доспехи были черными, а оружие зловеще поблескивало в лунном свете. Возглавлял их высокий, широкоплечий капитан с суровым лицом и глубоким шрамом над бровью — его звали Карим, хотя Зайра тогда не знала его имени. Он выглядел уставшим, но его движения были быстрыми и точными.

«Именем Султана Малика!» — прогремел голос одного из солдат. — «Выходите, старая ведьма! Мы знаем, что ты скрываешь!»

«Я ничего не скрываю, кроме мира и покоя, которые вы пришли нарушить!» — голос Халимы, несмотря на возраст, был твердым. Она встала перед Зайрой, её тело, хоть и хрупкое, казалось непреодолимой преградой.

«Не лги нам!» — рявкнул другой солдат, приближаясь. — «Визирь Джафар знает, что здесь обитает последняя из рода Хранителей Крови! Отдайте её нам, и ваш оазис будет пощажен!»

Зайра почувствовала, как кровь стынет в жилах. Они пришли за ней. За её кровью.

«Никогда!» — Халима подняла руки, и над колодцем, казалось, задрожал воздух. Вода в нём слегка забурлила. — «Моё дитя не для ваших темных дел!»

Капитан Карим, стоящий чуть позади, наблюдал за всем с какой-то внутренней борьбой в глазах. Его лицо было напряжено. Он не одобрял этот приказ, но был обязан его выполнить.

«Старуха, не вынуждай нас!» — крикнул один из солдат, обнажая саблю.

«Зайра! Беги! К восточной границе оазиса! Там есть тайный лаз!» — прошептала Халима, не отрывая взгляда от солдат. — «Не оглядывайся! Не останавливайся! Никогда не позволяй им получить тебя!»

В тот же миг, когда Зайра начала колебаться, Халима выпустила поток древней магии. Не заклинание, а скорее всплеск чистой энергии, что заставил землю задрожать. Из колодца вырвался столб воды, который обрушился на солдат, отбросив их назад. Пальмы зашелестели, словно предупреждая, а песок под ногами солдат стал вязким, замедляя их движения.

«Беги, Зайра! Сейчас!» — крикнула Халима, и её голос был полон отчаяния.

Зайра, повинуясь инстинкту и приказу бабушки, бросилась бежать. Её ноги несли её через заросли финиковых пальм, мимо кустов жасмина, к восточной стороне оазиса. Она слышала крики солдат позади, лязг металла и отчаянный, но мощный голос бабушки. Сквозь шум она услышала звук, заставивший её сердце остановиться — пронзительный, болезненный крик, который внезапно оборвался.

Слёзы потекли по её щекам, но она не смела остановиться. Не смела оглянуться. Слова бабушки эхом отдавались в её голове: «Не оглядывайся! Не останавливайся! Никогда не позволяй им получить тебя!»

Она нашла узкий проход, скрытый среди скал и колючих кустов, о котором бабушка рассказывала ей когда-то. Он вел за пределы оазиса, прямо в Великие Пески Забвения. Зайра протиснулась сквозь него, её одежда цеплялась за острые камни.

Выбравшись наружу, она оказалась в объятиях бескрайней, холодной ночной пустыни. Луна высоко в небе казалась безразличной. За спиной, в Аль-Камаре, она видела вспышки огня и слышала ослабевающие крики.

Её оазис, её дом, горел.

И там, в этой кромешной тьме, Зайра наконец позволила себе оглянуться. Огонь пожирал пальмы, дым поднимался к звездам. И среди всего этого хаоса, она увидела силуэт Карима, капитана, который стоял чуть в стороне, его голова была опущена. Он не участвовал в поджоге, но и не остановил его.

В этот момент, помимо горя и ужаса, в Зайре вспыхнула ярость. Ярость на тех, кто разрушил её дом, убил её семью. Ярость на тех, кто жаждал её крови. И это пламя, что горело в её сердце, было таким же жарким, как пожар, пожирающий Аль-Камар.

Она повернулась и бросилась вглубь пустыни, в её безмолвную, но теперь такую знакомую ночь. В её руках был лишь амулет, а в сердце — горе и решимость. Она была одна, но теперь у неё была цель: выжить и понять, почему её кровь так ценна для тирана.

Глава 5: Путь Изгоя

Пустыня приняла Зайру в свои объятия — холодные ночью, беспощадные днем. Каждый шаг по зыбучему песку был борьбой, каждое дыхание — глотком сухого, пыльного воздуха. Горечь потери бабушки и разрушенного оазиса жгла в груди, но Зайра не позволяла себе остановиться. Слова Халимы, словно выжженные на сердце, гнали её вперед: Не оглядывайся! Не останавливайся!

Первые дни были испытанием на выносливость, о которой она и не подозревала. Запасов еды не было, воды — лишь капля на дне кожаной фляги, которую она успела схватить. Солнце нещадно палило, обжигая кожу и выпивая силы. Ночью температура резко падала, заставляя дрожать от холода, несмотря на тонкое одеяло, которое она использовала как плащ.

Она шла наугад, ориентируясь по звездам, как учила бабушка, и по едва уловимым изменениям в направлении ветра. Зайра не знала, куда идёт, но знала, от чего бежит — от черных доспехов Султана и тени Джафара.

Постепенно, измождение и отчаяние начали уступать место чему-то иному. Возможно, это был шок, возможно, инстинкт самосохранения, но Зайра начала замечать вещи, которые раньше ускользали от её внимания.

Она чувствовала песок. Не просто как землю под ногами, а как живое существо. Когда надвигалась песчаная буря, она ощущала легкое покалывание в ладонях задолго до того, как ветер начинал выть. Она чувствовала, как дюны «дышат», перемещаясь под воздействием ветра, и могла предсказать, где будет следующее скопление песка, а где — более твердая почва.

Однажды, когда силы совсем оставили её, и она упала на колени, едва не теряя сознание от жажды, амулет на её шее вдруг сильно нагрелся. Зайра поднесла его к лицу, и в этот момент её взгляд упал на едва заметную трещину в скале. Она подошла, и, повинуясь внезапному порыву, приложила ладонь к камню. В её разуме возник образ — тонкая, еле заметная жилка воды глубоко под землей. Она начала копать голыми руками, и через несколько минут, к её полному изумлению, из земли просочилась влага. Небольшой, но спасительный источник.

Это было не просто везение. Зайра знала это. Это было чувство. Связь. То, о чем говорила бабушка. Её кровь.

Её сны тоже изменились. Они стали менее хаотичными, более целенаправленными. Теперь Зайра видела не только тени, но и отголоски древних времён, образы Хранителей Короны, их ритуалов, их связи с джиннами пустыни. Она видела, как джинны, когда-то союзники, теперь прячутся, испуганные искаженной силой Короны.

С каждым днём скитаний Зайра становилась сильнее, выносливее. Её кожа обветрилась, волосы выгорели на солнце, но глаза горели ярче, а воля закалялась. Она научилась читать следы животных на песке, находить съедобные растения, которые могли выжить в этой суровой среде, и даже чувствовать присутствие других людей на расстоянии.

Однако, она не была полностью в безопасности. В один из дней, когда солнце стояло в зените, она увидела их — силуэты всадников вдалеке, патрули Султана. Они искали её. Сердце Зайры ушло в пятки. Она бросилась бежать, прячась за дюнами, используя свои новые ощущения, чтобы слиться с ландшафтом, чтобы стать одним целым с песком.

Она слышала их голоса, их лошадей, их поиски. Они были так близко, что Зайра чувствовала их дыхание. Она зарылась в песок, прикрыв голову платком, и молилась, чтобы дюны скрыли её. И дюны, казалось, услышали её. Ветер поднялся, создавая небольшие вихри, которые заметали её следы, окутывая её невидимой завесой. Солдаты проехали мимо, не заметив её.

Когда опасность миновала, Зайра выползла из песка. Её тело дрожало, но в её глазах не было страха, а лишь решимость. Она была изгоем, одна в бескрайней пустыне, преследуемая могущественным тираном. Но у неё была её кровь, её дар, её связь с землей. И это было больше, чем просто выживание. Это был путь. Путь, который должен был привести её к пониманию своего предназначения.

На закате, когда небо окрасилось в багровые и оранжевые тона, Зайра поднялась на самую высокую дюну. Она посмотрела на восток, туда, где когда-то был Аль-Камар, туда, где горел Багдат-и-Нур. И в её душе, среди пепла горя, разгорался огонь надежды. Она не знала, что ждет её впереди, но знала одно: она больше не была просто девушкой из оазиса. Она была частью пустыни, и пустыня будет её союзником.

Глава 6: Встреча со Шрамом

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки плавленого золота и пурпура. Зайра, изможденная долгим переходом, искала укрытие в тени одинокой, скалистой гряды, что высилась посреди плоского, выжженного солнцем участка пустыни. Воды оставалось на дне фляги лишь на пару глотков, а голод начинал сводить желудок.

Внезапно, её острый слух уловил звук, которого она не ожидала — не скрип песка под ветром, не шелест змеи, а глухой стук камня о камень. Затем — звук, похожий на негромкое покашливание. Человек.

Сердце Зайры забилось быстрее. Она была одна в пустыне, и встреча с незнакомцем могла быть как спасением, так и смертельной угрозой. Она осторожно выглянула из-за валуна.

У небольшого костерка, едва тлевшего в углублении между скалами, сидел мужчина. Его спина была прислонена к камню, а руки сжимали длинную саблю. Он был мускулист, с обветренным лицом, на котором выделялись проницательные глаза и глубокий шрам, тянущийся от виска над бровью. Зайра узнала его. Это был тот самый капитан, который возглавлял отряд, напавший на Аль-Камар. Карим.

Его лицо было напряжено, взгляд устремлен в огонь, словно он искал ответы в танцующих языках пламени. Он выглядел уставшим, но его поза была позой воина, всегда готового к бою. Рядом с ним лежали дорожный мешок и две фляги.

Зайра почувствовала прилив противоречивых эмоций: страх, горечь, гнев… но также и инстинктивное понимание, что он тоже был здесь не по своей воле. В его глазах не было той фанатичной жестокости, которую она видела у других солдат.

Она сделала глубокий вдох и вышла из укрытия. Песок под её ногами тихо шуршал, но этого было достаточно. Карим мгновенно поднял голову, его рука метнулась к сабле, и он вскочил, принимая боевую стойку.

«Кто здесь?» — его голос был хриплым, но звучал властно.

Зайра подняла руки в знак того, что не представляет угрозы. «Не прячься. Я здесь.»

Карим резко выдохнул, увидев её. Его глаза расширились от удивления, затем сузились. «Девушка из оазиса… ты выжила.» В его голосе не было радости, лишь некое мрачное удивление.

«Я выжила,» — Зайра произнесла эти слова с горечью. — «В отличие от моей бабушки. И моего дома.»

Карим опустил саблю, но не убрал её в ножны. «Мне жаль. Я… я выполнял приказ.»

«Приказ сжечь невинных?» — голос Зайры дрогнул.

«Приказ найти тебя,» — Карим отвернулся, глядя на закат. — «Визирь Джафар искал тебя. Он назвал тебя последней из рода Хранителей Крови.»

«И ты привел его к ней,» — Зайра подошла ближе, её взгляд был полон укора.

Карим резко повернулся к ней, его лицо было искажено болью и гневом. «Я не знал, что они сожгут оазис! Я отказался участвовать в этом! За это я теперь тоже изгой. Моё имя опорочено, моя жизнь теперь принадлежит пустыне!»

Зайра внимательно посмотрела на него. В его словах была искренность. Он был воином, но не убийцей. «Ты… тоже бежишь от Султана?»

«От Султана, что стал марионеткой Джафара. От Джафара, что превратил Аш-Шамсир в тень самого себя,» — Карим вернулся к костру, снова опускаясь на песок. — «Я видел, что он делает с городом. Видел, как Султан увядает. Видел, как Корона, которую он носит, вытягивает жизнь из земли. Я не мог больше служить этому злу.»

Зайра опустилась напротив него, на почтительное расстояние. «Ты видел Корону?»

«Видел. Она сияет, но её свет холоден. Она не приносит процветания. Она приносит лишь страх и увядание,» — Карим протянул ей флягу с водой. — «Возьми. Тебе нужнее.»

Зайра с благодарностью приняла флягу, сделав несколько жадных глотков. Вода была прохладной и спасительной. «Моя бабушка говорила, что Корона должна связывать правителя с землей. Не высасывать из неё жизнь.»

Карим поднял бровь. «Твоя бабушка была мудрой женщиной. Она говорила о пророчествах?»

«Она говорила о моем роде. О Хранителях Короны,» — Зайра прикоснулась к амулету под одеждой. — «Она сказала, что моя кровь — это ключ. Ключ, который Джафар хочет использовать, чтобы полностью подчинить Корону.»

На лице Карима отразилось глубокое сомнение. Он был человеком действия, воином, а не мистиком. «Пророчества… я не верю в них. Я верю в сталь и силу оружия.»

«Джафар верит в магию,» — Зайра подняла на него взгляд. — «И он использует её. Твоя сталь не сможет остановить его одного.»

Карим молчал, глядя в огонь. Его скептицизм боролся с реальностью того, что он видел. Малик, Корона, увядающий город, его собственное изгнание — всё это было необъяснимо с точки зрения обычного воина.

«Итак, ты видящая?» — наконец спросил он.

«Я чувствую землю. Я вижу сны. И я знаю, что Джафар не остановится, пока не получит меня. Или не умрет,» — Зайра взглянула на него с несгибаемой решимостью. — «Я не ищу власти. Но я не позволю ему уничтожить то, что осталось от Аш-Шамсира. Если ты тоже против него, то у нас может быть общая цель.»