Бесплатный фрагмент - Кровные узы

Где же ты, моя сестра?

Сдержан ли обет?

Знаю, знаю — дать пора

В сумерки ответ.

А. Толстой

Потемневший от времени каменный особняк со шпилями возвышался на острове озера И́рос и был виден как с городского побережья, так и с набережной Академии Марсильо́н. Когда-то остров был частью суши, но постоянные приливы и отливы отделили его от материка, вынудив обитателей дома возвести каменный мост.

Это было странное место для строительства — особенно для такой богатой и властолюбивой семьи, как Павио́ник. Их уважали и боялись, им завидовали и многие обладатели крупного капитала или титула, мечтали породниться с ними. Но местные, видевшие хозяев этих земель куда чаще, чем прочих аристократов, относились к Павионик с подозрением. Старожилы шептались, что семья связана с колдовством. Этим и объясняли выбор места для постройки дома — ведь большую часть холмистой местности здесь покрывали густые леса Исли́н, пользовавшиеся дурной славой. Не проходило и года, чтобы кто-нибудь не заблудился среди деревьев или вовсе не вернулся оттуда.

Пережив восемнадцать поколений, особняк пришёл в упадок. Разрушенный каменный мост, некогда надёжный и крепкий, теперь выглядел печально и угрожающе, его каменные опоры покрылись мхом, а деревянные стропила скрипели под порывами ветра. Разросшиеся деревья, казалось, пытались скрыть остатки былой красоты особняка. Плющ плотно обвивал старые стены здания. Закрытые ставни на первых этажах намекали на давнюю заброшенность дома, погруженного в тишину и запустение. Причиной тому стали события шестилетней давности.

Теперь это местная достопримечательность. Ступать на территорию острова запрещено, так как это частное владение. И даже если бы о доме забыли во всем мире, здесь, на северном берегу озера, в учебном городке Академии Марсильо́н, его не предали бы забвению.

Как во сне

Аделаи́да достала из сумки свою старую потрёпанную камеру, повертела её, настраивая, и навела на вымощенную дорожку, но не нажала на спуск, а стала сквозь объектив разглядывать белые цветы на кусте калины.

Дыхание перехватило в один миг, руки вцепились в фотоаппарат — и тут же раздался щелчок затвора. В видоискателе мелькнуло изображение. Аде́ль была уверена, что наваждение исчезнет за эту долю секунды, но нет — он всё ещё стоял и смотрел на неё. То ли с лёгким недоумением, то ли в таком же потрясении, как и она.

Аде́ль опустила камеру. Ослепительный день вдруг стал невыносимо ярким, так что глаза защипало от света. Весенняя зелёная листва вспыхнула золотом, пропуская сквозь себя лучи, и сам этот мальчишка казался ангельским. Свет ореолом ложился на его светло-русые вьющиеся волосы, тонкую розоватую кожу с бледными веснушками, выцветшие зелёные глаза. На худощавом теле висела белоснежная пижама в голубую полоску — на два размера больше. Всё в нём выдавало либо перенесённую тяжёлую болезнь, либо текущий недуг.

Мальчик смотрел на неё широко раскрытыми глазами, губы приоткрылись от изумления. Аделаи́ду охватили такие сильные тоска и радость, что сердце готово было разорваться. Хотелось и рыдать, и смеяться. Он сделал шаг в её сторону.

Тонкий грифель скользил по бумаге, оставляя чёткие линии. Лукавый изгиб миндалевидных глаз, тонкие брови, длинные ресницы, светлые волны волос, прикрывающие левый глаз…

Аделаи́да, неловко придерживая лист перевязанной левой рукой, выводила контур полуулыбки, когда дверь внезапно распахнулась. Она вздрогнула от неожиданности и прижала тетрадь к груди. В комнату ворвалась Ни́на У́неч, её лучшая подруга. Девушка с выкрашенными в светло-русый волосами и длинной чёлкой, которая делала её круглое лицо ещё болеё детским, а пухлые губы — ещё выразительнеё.

— Наконец-то встала и даже оделась! Я тебя добудиться не могла. Мне бы так спать, как ты, — хоть из пушки пали! — Нина пинком сбросила тапки с ног под кровать.

— Я не просила меня будить. Разве я когда-нибудь опаздывала на уроки? — Аде́ль встряхнула затёкшей рукой, и фамильный перстень едва не соскользнул с её пальца.

Она сползла с кровати и аккуратно расправила покрывало.

— Смешно. Я о тебе вообще-то забочусь. — Ни́на надула губы и бросила недовольно: — Первым уроком стоит психология, и мой любимый красавчик-профессор не придёт — потому что И́лиманн снова выздоровел. Ушёл бы уже на пенсию выращивать свои огурцы и дал мне возможность, наконец, побольше проводить время с профессором Бела́р. Я уже причин не могу придумать, чтобы ходить в учительскую повидать его.

Аделаи́да фыркнула, убирая незаконченный рисунок в сумку — между старым фотоаппаратом в кожаном футляре, занимавшим половину пространства, и учебниками.

Она поправила белую рубашку школьной формы, отряхнула пиджак тёмного зеленовато-синего оттенка и взглянула в зеркало. Провела рукой по светло-русым волосам, спускавшимся ниже плеч, поправила чёлку, прикрывая правый глаз, и критически оценила свою бледность. Чувство было такое, будто с каждым днём она становится прозрачнеё — и вот-вот растворится в воздухе. Скривившись от боли в запястье, она поправила зелёную повязку, поддерживавшую перевязанную правую руку, и оглядела комнату, погружённую в лёгкий хаос из-за сборов Нины. Та как раз заканчивала подворачивать школьную юбку вишнёвого цвета и завязывала чёрный галстук, вытянув шею.

Здание общежития, как и вся школа, было построено пять веков назад и не отличалось комфортом — тем болеё администрация предпочитала сохранять колорит прошлого в ущерб удобству учеников. Комната казалась мрачной: старинные кровати из красного дерева, такая же громоздкая мебель — резной шкаф, массивный стол с ящиками, тяжёлое кресло. Шторы плотно закрывали большое окно, а на полу лежал ковёр настолько тёмный, что узор не разобрать. Если бы не плакаты со спортсменами над одной из кроватей, фотографии и стопки ярких книг и журналов на полках, можно было бы подумать, что эта комната принадлежит не современным подросткам.

Над столом Аделаиды висело расписание и была прикреплена вырезка из газеты: девочка в полосатом платье улыбалась в камеру, а за ней стояли высокий привлекательный мужчина и худощавая женщина с короткой стрижкой.

— Как всегда, безупречна. Ты — образец для подражания, — прозвучал нетерпеливый голос Нины, и она оттеснила подругу от зеркала, едва ли не вплотную приблизив лицо к нему. — Начала интересоваться своей внешностью?? Хочешь, я тебя накрашу?

Адель подняла с кровати помаду и тушь со словами:

— Ты же не собираешься использовать это? Учитель всё равно заставит стереть. А если ректор увидит?

— Зануда. Ты же не донесёшь на меня старосте? Я слегка только, — Нина потёрла губы пальцем — не будет видно.

— Этот макияж… Ты что, новую жертву для флирта нашла? Профессор Белар будет разочарован. — Адель с любопытством взглянула на подругу, закинула сумку на плечо и была готова идти, но Нина не спешила, жирно намазывая губы помадой.

— «Любви обиды переносим мы трудней, чем яд открытого раздора», — кто-то там сказал, — пропела она. — Профессор Белар упорно меня игнорирует, так что мне остаётся переключиться на кого-то другого, а то так можно упустить своё счастье. Тебе-то легче: богатство, знатная фамилия, внешность — можешь найти какого-нибудь бедняка, как в дешёвом романе, или за Виктора выходи.

Аделаи́да смущённо пригладила чёлку, проверяя, прикрыта ли часть лица. Не то чтобы она нуждалась в напоминаниях о своей милой, даже красивой внешности, но была уверена: если бы не фамилия Павио́ник, вряд ли кто-то вообще обратил бы на неё внимание.

— Будто мне и так сплетен мало, — пробормотала Адель. Сумка оттягивала плечо, и ей хотелось, чтобы Нина поторопилась. — И это была цитата Шекспи́ра. И Ви́ктор мне не нужен — он скореё пугает. Мне бы человека ласкового и.… не знаю, чтобы сладостями кормил?

На последних словах Адель смущённо рассмеялась. Разговоры о влюблённости и парнях всегда вызывали у неё неловкость.

— Ну да, ну да, — протянула Нина, критично оглядывая себя в зеркале и поправляя форму. — И на свидания вы будете ходить в библиотеку, вместо романтического ужина делать домашку, и боюсь представить каким способом будете заводить детей! Я готова!

Нина покружилась, так что укороченная юбка взметнулась неприлично высоко, и весело добавила:

— Кстати, мы опаздываем.

Они покинули общежитие, чуть ли не бегом преодолевая расстояние между корпусами через лужайки. Адель не нравилась эта черта подруги — легкомысленное отношение к учёбе и отсутствие беспокойства об опозданиях.

Прочитав буклеты для абитуриентов и туристов, нельзя не очароваться фотографиями: неоготические здания, ухоженные лужайки, обилие фиолетовых люпинов, огромное вытянутое озеро И́рос с ледяной солёной водой — её приносит узкий проток с моря на северо-западе. За школьным комплексом раскинулся обширный лесной парк, переходящий в дремучий лес Исли́н, который тянется до самого предгорья.

Академия хвалится своим престижем и тем, что основана на средства и по чертежам знаменитой семьи Павио́ник.

Но какими бы радужными ни казались перспективы, для учащихся академия оставалась мрачным местом, окутанным жуткими историями — об исчезновениях учеников и преподавателей, о призраках, тайных обществах — всего, на что хватало подросткового воображения. Высокие стрельчатые окна, стены с дубовыми панелями, массивные люстры и тёмная мебель — всё говорило, что прошлое не желает уступать современности. Главной же проблемой для учеников оставалась плохая мобильная связь — приходилось пользоваться старомодными проводными телефонами.

На гербе Академии Марсильо́н изображён заяц, перепрыгивающий башню — самое высокое (и, как утверждают, самое старое) сооружение в академии. Это единственная школа, куда стремятся дети из богатых и влиятельных семей с 10 лет. После 8 лет обучения выпускники могли поступать в любой университет — такую привилегию академия давала каждому, наравне с бесценными связями и безупречным образованием.

Дети чистокровных кровей, такие как Аделаида, пользовались в академии особыми привилегиями — не только среди одноклассников, но и среди преподавателей. Дружба и покровительство отпрысков старинных знатных семей значительно повышали статус в глазах остальных. Чистокровные составляли едва ли восьмую часть от общего числа учащихся, но это не мешало им влиять на остальных. Красивые, успешные в учёбе и спорте, они были негласными законодателями моды в студенческой среде. Многие старались им подражать, прислушивались к их мнению. Чистокровные обычно держались особняком, разделившись на группы по возрасту. Так или иначе, каждый из них состоял в родстве с другими, что ещё больше отделяло их от основной массы.

Основную же часть учащихся составляли дети «новой аристократии» — семей, которые купили себе место среди элиты или обладали деньгами и властью, не имея титула. Нередко они поступали не с первого раза, и всё ради того, чтобы завести полезные связи, которые станут пропуском в высшеё общество. Поэтому в Академии негласно соблюдалась строгая иерархия.

— У́неч! Сотри эту гадость с губ! Ты что, опять подогнула юбку? Почему я вижу твои колени? Бери пример с госпожи Павионик! — услышали подруги, пытаясь проскользнуть мимо преподавателя у входа в главный корпус.

— Я просто выросла, профессор! Форма стала мала, — крикнула Нина, подавляя смех и убегая вверх по широкой каменной лестнице.

Адель едва успела догнать её и утянуть в боковой коридор, в обход.

— Куда?.. — начала сопротивляться Нина, но, заметив группу старшеклассников у дальнего конца коридора и знакомую высокую фигуру среди них, нехотя последовала за Аделаидой.

— Какой смысл было краситься? — проворчала Адель, когда они шли к кабинету.

Она несколько раз оглядывалась назад, боясь, что их заметили.

— Ей когда-нибудь это надоест. Да и был шанс, что не увидит. Вообще-то это всё из-за тебя — ходишь, как монашка, ни сантиметра открытой кожи. Даже летом в колготках, застёгнутая на все пуговицы. Вот меня и одёргивают, сравнивая. Хоть бы юбку подколола или гольфы надела — сейчас никто так не ходит, — ворчала Нина.

— Это школьная форма, а не вечерне платье. Какая разница, какая длина? — отмахнулась Адель.

Они вошли в самую мрачную аудиторию школы. Полукруглый кабинет с партами, расположенными амфитеатром на семи уровнях. Окна выходили на север, и здесь всегда царил полумрак. За это кабинет прозвали «Колодцем».

Класс монотонно гудел от множества голосов. Ученики вяло переговаривались, часто зевая, хлопали крышками парт. После выходных никто не хотел возвращаться к учёбе.

Адель заняла место в третьем ряду, доставая учебники, в то время как Нина, бросив ей свою сумку, устремилась к группе девочек, среди которых были чистокровные. Аделаида давно привыкла, что Нина общается со многими, хотя считала себя её лучшей подругой. Она особенно дорожила их дружбой теперь, когда их общий друг А́льберт окончил Академию в прошлом году, и они остались вдвоём.

Обычно класс делился на группы, и с Аделаидой пытались подружиться лишь ради того, чтобы узнать что-то о её прошлом или завести «полезное» знакомство со знаменитой семьёй. Аделаида завидовала общительности Нины, её умению легко находить общий язык с кем угодно, не заботясь о чужом мнении. Сама же она чаще оставалась в одиночестве, ожидая подругу. Неудачи в общении с одноклассниками сделали Адель замкнутой, стремящейся оставаться в тени и привлекать как можно меньше внимания. Однако это не помешало ей прочно закрепиться в списке лучших учеников.

Нина У́неч оставалась подругой Аделаиды Павио́ник уже несколько лет. Когда тринадцатилетняя Адель поступила в академию, с первого дня она получила повышенное внимание со стороны и одноклассников, и учителей, желавших угодить представительнице знаменитой фамилии. Аделаида поначалу дружила со всеми подряд, пока её друг детства — серьёзный и ответственный А́льберт Масу́р из «новой аристократии» — не помог ей понять разницу между искренней дружбой и подхалимством.

В итоге в их компании осталась лишь вспыльчивая и слегка грубоватая Нина, поступившая в академию благодаря спортивным достижениям. Её мать раздобыла деньги на обучение, выйдя замуж за пожилого богача. Нина старалась учиться, но чаще предпочитала списывать у Адель, а также была заядлой фанаткой чистокровных — коллекционировала их фотографии и посещала все школьные вечеринки в надежде с ними подружиться.

Звон колокола заставил студентов разойтись по местам. Нина села рядом с Адель и сразу же достала телефон, пытаясь отправить сообщение очередному поклоннику. -.

— Проклятая школа! Столько богатых спонсоров, а нормальную связь организовать не могут. Живём как в средневековье, — ворчала она и даже приподнялась с места, вытягивая руку вверх для лучшего сигнала. — Это же идеальное место для преступления, отрезанное от всего мира!

Аделаида рассмеялась.

— Не смешно, — огрызнулась Нина. — Запомни мои слова: в таких местах всегда происходит какое-нибудь дерьмо (Аделаида поморщилась). Всего четыре месяца назад на шоссе между школой и городом нашли студента. Мёртвого! А все эти слухи о том, что творится в подвалах и пустых классах?

В класс, тяжело дыша, вошёл профессор И́лиманн.

— Выглядит неважно, — отметила Нина, вытирая губы салфеткой, но те все равно алели от остатков помады. — Сидел бы дома и болел дальше.

Профессор начал вступительную речь, напоминая о необходимости сдать заполненные бланки для допуска к экзаменам. Большая часть класса выглядела отрешённой, добавляла сонливости и монотонная речь профессора. Нина достала телефон под партой и стала листать фотографии спортсменов с последнего матча. Адель же не смотрела на профессора — она открыла тетрадь с конспектами по литературе и дописывала домашнеё задание.

Прошло десять минут урока, профессор И́лиманн только достал лекции из портфеля, как дверь аудитории открылась. Погружённая в работу, Адель не сразу заметила, как по классу прокатился шёпот, и профессор замолчал. Нина толкнула её локтем раз, другой, привлекая внимание. Адель оторвала взгляд от тетради.

В дверях стоял парень. На первый взгляд его можно было принять за ученика 3—4 курса. Невысокий, худощавый, с взлохмаченными слегка вьющимися волосами, падавшими на лицо и скрывавшими глаза. Большие очки в чёрной квадратной оправе бросали в глаза первыми. Форма сидела на нём мешковато. Хотя в тёплую погоду полагалось носить брюки, пиджак и рубашку, на парне был вязаный жилет, а галстук болтался в зажатых пальцах. Он выглядел растрёпанным — видимо, бежал.

— Ого, кто-то в этом году побил рекорд и опоздал на целую учебную неделю, — Нина прикрыла рот рукой, чтобы скрыть смешок.

Парень между тем кивнул профессору и окинул аудиторий взглядом, подыскивая свободное место. Их взгляды с Адель пересеклись, и в следующеё мгновение она резко поднялась на ноги. Учебник и сумка, лежавшие у неё на коленях, упали на пол. Все взгляды обратились в её сторону, а она шумно вдохнула и будто забыла, как дышать. Реакция Адель заставила парня тоже замереть на месте. Он смотрел на неё с плохо скрываемым восторгом, даже губы приоткрылись.

— Что случилось, госпожа Павионик? — спросил Илиманн.

Аделаида с трудом вышла из оцепенения, чувствуя, как подруга тянет её за пиджак, и медленно опустилась обратно на скамью.

— Ты чего? — прошептала Нина.

Адель покачала головой. Перед глазами всё плыло, а в ушах нарастал звон.

— Займите свободное место, — поторопил профессор и, обратившись ко всему классу, продолжил: — Хорошо подумайте. Это ваше будущеё. Выберите предметы, которые помогут вам в достижении цели. Жду ваши результаты размышлений до конца этой недели.

Адель, не поднимая головы, почувствовала движение воздуха, когда парень прошёл мимо неё к верхним партам. В голове крутилось лишь одно: «Этого не может быть. Это не может быть он». Нина что-то шептала ей на ухо, но та словно оглохла от потрясения.

Осторожно вытащив из сумки тетрадь для рисования, она открыла её под партой на последнем рисунке, сделанном утром. Та же форма подбородка и аккуратный нос, губы и волосы. Адель украдкой покосилась на задние парты, и их взгляды с новеньким вновь встретились. Он улыбнулся. Адель вздрогнула и покраснела.

Нина снова толкнула её в бок локтем.

— Ну что? — зашипела Адель, уязвлённая происходящим.

— Ты его знаешь? Вы не родственники случайно? — спросила она, делая глазами знаки посмотреть на новенького.

— Первый раз вижу! — возмутилась Адель.

— Ментальный родственник по учёбе. Ты только взгляни на него. Он же вылитый ботаник. И ты ему, кажется, понравилась. Может, это судьба? — продолжала Нина тихо дразнить подругу.

Адель, всё ещё возмущённая, уставилась на рисунок. И совсем они не похожи!

***

Те́одос Я́хром обладал лёгким характером, который в сочетании с невинной внешностью позволял ему нравиться всем без особых усилий. Однако его повышенное внимание к Аделаиде стало для неё настоящей проблемой. Она не смогла бы даже сосчитать сколько раз за день из её рук падали предметы. Она запиналась о стулья и собственные ноги, стоило ей завидеть Те́о или услышать его голос.

На протяжении всей следующей недели Аделаида серьёзно задумывалась о том, чтобы «заболеть». Никогда раньше она не пропускала занятия без веской причины, и теперь впервые ей совершенно не хотелось ходить на учёбу. Нина, несмотря на нежелание Адель сближаться с новеньким, подбивала её на активные действия, уверяя, что они идеально подходят друг другу. Аделаида сама ощущала притяжение к этому парню. Её разум подсказывал, что лучше держаться от него подальше ради собственного спокойствия, но подсознательно она стремилась оказаться там, где он находился, чтобы хотя бы издалека понаблюдать за ним. Нина была убеждена, что это влюблённость, Адель же чувствовала необъяснимую тревогу.

Чтобы справиться с собственным любопытством, Аделаида делала вид, что равнодушна ко всем взглядам парня, однако всё изменилось, когда выяснилось, что после одного из зачётов Тео занял первое место среди лучших учеников. Когда профессор объявил результаты, он даже запнулся, приподнял очки и внимательно всмотрелся в список. Аделаида мгновенно подняла голову и посмотрела на преподавателя — должно быть, она ослышалась. Затем она обернулась на Тео. Всё это время он наблюдал за ней. Одноклассники были не менеё удивлены, ведь почётное первое место всегда принадлежало Павионик. Как же после этого смеялась Нина, вспоминая каждый раз ошарашенное лицо Аделаиды.

Оказалось, что Тео не просто умён — он знал ответ практически на любой вопрос и откровенно скучал на занятиях. Аделаида не могла простить ему своё поражение. Нина же утверждала, что он приходил исключительно ради возможности взглянуть на Адель. У Тео всегда имелся готовый ответ на вопросы профессора. Болеё того, он мог дерзко указать преподавателю на ошибку, объявив об этом во всеуслышание. Каждый раз, когда учитель задавал вопрос, Тео поднимал руку первым, отвечал и затем с интересом наблюдал за реакцией Адель. Создавалось ощущение, что его цель — вывести её из себя.

После очередного второго места в рейтинге Аделаида так разозлилась, что начала задумываться о краже экзаменационных бланков у профессора, чтобы сравнить ответы. Она была абсолютно уверена, что выполнила работу на сто процентов верно. Тем не менеё, как бы талантлив ни был Тео, преподаватели часто не могли запомнить его фамилию. Нина посмеивалась, говоря, что он настолько незаметен, что про него забывают сразу, как перестают общаться. Особые насмешки вызывали его большие очки и внешность, совершенно не соответствующая возрасту семнадцати лет.

Настойчивость Нины устроить свидание Адель с Тео достигла апогея, когда она раздобыла о нём всю возможную информацию. Девушки находились в пустом классе, где должны были готовиться к следующему занятию, но Аделаида бездельничала на подоконнике, наблюдая через объектив фотокамеры за Тео, который сидел на лужайке, и почти не слышала, что болтала без передышки Нина.

Недалеко от Тео Аделаида заметила школьного садовника. Он шёл в направлении парня и, похоже, сначала не заметил его, но, увидев, остановился. Тео поднялся навстречу мужчине. Видимо, они обменялись несколькими словами, потому что спустя минуту Тео собрал свои книги и направился к школьному крыльцу.

— …он почти не изменился с 1992 года, — услышала Аделаида слова Нины и обернулась, едва не уткнувшись носом в открытый альбом, который протягивала ей подруга.

Она сфокусировала взгляд. Четверо ребят в форме младших классов выстроились в несколько рядов. Нина постучала крашенным ногтем по верхнему ряду, и Аделаида сразу узнала очки и причёску, скрывающую глаза. Было очевидно, что Тео совсем не хотел фотографироваться и был бы рад покинуть эту фотографию сию минуту.

— Какой скромник, а? — Нина пытливо наблюдала за реакцией подруги. — Симпатичный, если бы не эти нелепые очки и странная причёска, из-за которой непонятно, видит ли он вообще что-либо или нет. И слишком худой. Неужели он действительно тяжело болел?

— Болел? — удивлённо переспросила Аделаида, поднимая взгляд.

Нина сощурилась и громко захлопнула альбом.

— Я же только что рассказала тебе. Я специально собирала информацию об этом парне ради тебя. Неужели ты даже не слушала меня?

— Прости, — сказала Аделаида, догнав Нину у двери и зашагала рядом.

— Он вовсе не новенький, — примирительно произнесла Нина. — Он числился учеником нашей школы, но пропустил последние годы из-за болезни. Похоже, он внебрачный ребёнок кого-то важного. В 1992 году окончил третий курс, а на четвёртом учебном году уже отсутствовал.

— Пропустил целых пять лет? — недоверчиво переспросила Аделаида.

— Согласна, — Нина щёлкнула языком. — я бы дала ему меньше. Но это неплохо: к старости он будет выглядеть максимум на тридцать.

— Я как раз поступила в академию на четвёртый курс, — пробормотала Аделаида, не слушая Нину.

— Из-за твоей чрезмерной увлечённости учёбой ты вообще ничего вокруг не замечаешь. Если бы он не пожирал тебя глазами, то ты вряд ли обратила бы на него внимание. В школе учатся восемьсот человек, — добавила Нина, бросив косой взгляд на Адель. — Альберт поступил сюда в 1991 году. Спроси его о своём принце.

Аделаида метнула на неё мрачный взгляд. Обе девушки прекрасно понимали, какие последствия ждут Адель, если Альберт узнает, что она заинтересовалась каким-то парнем.

— Учитывая, насколько успешно учится Яхром, можно предположить, что он недавно вышел из состояния учебной комы и распознал в тебе свой идеал, — продолжила Нина.

Аделаида фыркнула.

— С чего ты вообще решила, что я ему нравлюсь?

— Ага! Значит, то, что ты находишь его привлекательным, ты не отрицаешь, — саркастически усмехнулась Нина, глядя на подругу.

Девушки приблизились к своему классу, где их уже ждали остальные ученики. Адель машинально искала взглядом Тео, но он ещё не появился.

— Аделаида, — тихо окликнул её кто-то.

Не успев обернуться, она увидела стоящего рядом с ней Си́мона Ане́га, однокурсника с чистокровного происхождения. Его белёсые волосы, хитрые узкие глаза и острый нос создавали ассоциации с лисом или куницей. Симон был единственным чистокровным студентом, с которым Аделаида без стеснения общалась, но это общение нельзя было назвать дружбой.

— Как твои дела? — начал разговор Симон, мягко взяв её за локоть и отводя в сторону от толпы одноклассников.

Аделаида недоумевающе посмотрела на него.

— Разве А́льберт не предупредил тебя? Он попросил меня присмотреть за тобой. Тебе никто не докучает? — Симон мельком бросил взгляд на её руку.

Аделаида молча изучала парня, постепенно осознавая суть разговора. Испугавшись, что ей не поверят, она энергично замотала головой и добавила:

— Нет, всё в порядке. А почему Альберт…

— Ты же понимаешь, что после той истории с Ше́гоном, он переживал, да и все мы. Теперь, когда Альберта нет, я беспокоюсь, что у тебя могут возникнуть проблемы с кем-нибудь из наших однокашников.

Си́мон испытующе смотрел на неё и, не дождавшись ответа, добавил:

— Помни, ты всегда можешь рассчитывать на нас, чистокровных. Мы же одна семья.

Аделаида бездумно кивнула, устремив взгляд поверх плеча Симона. Там, на углу коридора, стоял Тео. Он явно направлялся в класс, но столкнулся с ними и выглядел настороженным.

Симон равнодушно окинул его взглядом.

— Спасибо, но всё в порядке, — пробормотала Аделаида, начиная краснеть под пристальным взглядом Тео.

Они вошли в класс, когда профессор уже был на своём месте и раскладывал записи. Аделаида заняла место рядом с Ниной и на её любопытство только отмахнулась. Она испытывала нервозность и дрожь в руках, ощущая, что Тео не до сих пор не сводит с неё взгляда.

Листая тетрадь резкими движениями, она неожиданно ударила ладонью по столу, словно пытаясь поймать невидимое насекомое, чем привлекла внимание окружающих. Сминая в кулак злосчастную чёрную бумажку, размером с визитку, Адель уставилась в тетрадь, готовая записывать все, что в речи профессора покажется важным. Одновременно она размышляла: «Второй раз за неделю! Кто мог залезть в сумку на этот раз?» Делая вид, что поправляет её, Аделаида украдкой взглянула в сторону Тео, который, как обычно, сидел сзади, на несколько рядов выше. Он открыто пялился на неё, опершись подбородком на ладонь.

Сплетни и домыслы

Во вторник Адель рассчитывала позаниматься в одиночестве, но профессор поручил раздать бланки тестов. Нина провожала её до учительской, но только затем, чтобы рассказать об очередном симпатичном парне, который заговорил с ней на спортплощадке. Адель не слушала её, а получив пачку бланков и посмотрев на подругу, протянула стопку Нине. Та оборвала себя на полуслове, приподняв брови.

— Я не смогу, — пояснила Адель.

— Не сможешь что? — уточнила Нина.

— Раздай за меня. Прошу, только один раз. Я не смогу к нему подойти, — быстро добавила Аделаида. Но Нина уже понимающе ухмылялась.

— Ну уж нет! Просто сделай это. Такой шанс завести себе парня!

Адель хотела возразить, но Нина, выдернув свой бланк из пачки, отодвинула её руки с остальными листами.

— Сегодня матч днём, а у меня чирлидерская тренировка сейчас. Расскажешь потом, как вы… играли в гляделки. Увидимся! — крикнула она на бегу, исчезая в коридоре.

Аделаида осталась стоять с несчастным видом, глядя на проклятые бланки в руках. «Всё в порядке. Нужно просто отдать ему листок, когда рядом будут другие люди, и ни в коем случае не смотреть на него», — успокаивала она себя.

Она успела раздать несколько бланков встретившимся на пути одноклассникам, как внезапная мысль осенила её: «Это же шанс посмотреть ответы Яхрома!»

Свернув за угол к столовой, Адель замедлила шаг, пролистывая бланки тестов, и тут услышала знакомые голоса. Она подкралась ко входу в столовую. Туда вели два входа: один из школы, а другой с улицы. В зале было мало учащихся в это время — несколько младшекурсников и старшеклассников сидели за одним столом, а ещё трое чистокровных расположились в дальней части зала. Аделаида не была любительницей подслушивать, но голос Тео заставил её пойти на это. Она вошла в столовую незамеченной, скрытая колонной, и замерла в её тени.

— Хочешь, я поделюсь с тобой своим обедом? — спросила одна из одноклассниц по имени Ве́ра. Высокая, темноволосая девушка крепкого сложения.

Тео всё ещё мял в руке булку, которая уже порядком раскрошилась в бумажной обёртке. Он едва слышно вздохнул и присел на скамью.

— Ты случайно не запал на Аделаиду Павионик? — подала голос Софи́я. Её тёмно-рыжие жёсткие волосы топорщились кудрями. — Знаешь, тебе лучше не связываться с ней. Иначе всё повторится, как в прошлые разы с Ше́гоном.

Вера ткнула подругу в бок локтем и нервно огляделась.

— Что повторится? — Тео насторожился.

Аделаида сжала листы в руках, закусив губу.

— Странно, что ты до сих пор не в курсе, — усмехнулась София безрадостно, игнорируя Веру.

— Ну и что? Я тоже не знаю… — невнятно отозвался, чавкая, смуглый худой парень. На его пиджаке и сумке блестело множество значков. Кажется, его звали Э́рик.

За столом повисла пауза. Младшекурсники навострили уши.

— Ше́гон не даёт никому дружить с Павионик. Он пристаёт ко всем, но Аделаиде достаётся больше всех. Мерзкий тип, — наконец ответила София, покачав головой.

— Есть причины? — Тео повернулся к ней всем корпусом, сложив руки на столе. Пакет с булочкой громко хрустнул у него в руке.

— Я не знаю, с чего всё началось. Меня перевели сюда всего год назад, — пожала плечами София.

— Скореё всего, из-за того, что Павионик не желает входить в компанию чистокровных, — вдруг заговорил единственный за столом ученик последнего курса.

— Если бы только оскорбления были в её сторону, — София покачала головой. — От него пострадало несколько человек с тех пор, как он здесь. Один из них — профессор. Одного учащегося увезли в городскую больницу с серьёзными повреждениями, и он не вернулся. Говорят, его заставили отчислиться, а может, и что похуже. Другой терпел издевательства полгода, а потом забрался на башню и.… ну, вы поняли. И Шегону за это ничего не было. Хотя все знают, что он причастен.

Ребята помладше слегка придвинулись ближе со своими тарелками. София покосилась в их сторону, и одна из девочек ниже склонилась над тарелкой, прежде чем София продолжила:

— В начале прошлого года с Аделаидой пыталась подружиться моя младшая сестра. Она несколько раз разговаривала с Павионик, и та даже помогла ей с заданием. Может, кто-то донёс, или кто-то увидел их — не знаю. — София понизила голос. — Шегон выловил мою сестру и угрожал ей. Угрожал девочке на три года младше себя. А я ничего не могла сделать. Если пожалуемся родителям, а те — в комитет, семья Шегона опровергнет все заявления, да ещё и мы окажемся виноватыми. Понимаете, у отца бизнес…

Старшеклассник, сидевший напротив Софии, нервно сжимал и разжимал пальцы, стараясь не смотреть на неё. Кажется, это был её молодой человек.

— Всё было бы нормально, если бы её парень был здесь, — сказал он, и Вера с Софией посмотрели на него непонимающе. — Ну, тот… высокий такой, темноволосый, он нападающим был в команде по регби.

Тео поднял лицо, но не произнёс ни слова. Глаза его забегали по лицам присутствующих.

— А.… — протянул со знанием дела парень со значками, — тот, который был на год старше? Разве Павионик начинала с ним встречаться?

— А я слышал, она встречается с женатым, — торопливо влез в разговор первокурсник в огромных круглых очках, за что получил подзатыльник от Веры.

— Балда, он её друг детства. Я думаю, он встречался раньше с подругой Адель — ну, знаете, та, что вечно ходила за ними двумя, любительница дружить с мажорами. Она встречалась со всеми парнями, которые пытались признаваться Аделаиде, — Вера закатила глаза. — По-моему, она слишком ярко красится.

— Как его имя? — голос Тео прозвучал глухо.

— Вроде бы на «С»… — неуверенно протянул старшеклассник, но Вера его перебила.

— Альберт. Его зовут Альберт Масур. Их семья из «новой аристократии». Все знают, что Альберт влюблён в Аделаиду, поэтому защищал её от всех. Даже Шегона не боялся.

Едва ли кто-то заметил, как сжались губы Тео и побелели костяшки пальцев. Он потёр лоб и шею, будто испытывая удушье, постукивая ногтем по столу.

— Это тот, который по слухам дружил с чистокровными? — презрительно спросил Эрик.

— Тот, кто по слухам красавчик и спортсмен, — Вера одарила его высокомерным взглядом.

— После школы Павионик будет помолвлена с Альбертом, — категорично заявила София. — Их постоянно печатают в газетах вместе. Они ходили на матч в прошлом году, хотя уверена, Павионик ничего в спорте не смыслит. Или помнишь то фото, — София щёлкнула пальцами, повернувшись к Вере, — где они выходят из машины? Он её поддерживал, они так мило выглядели, что я вся обзавидовалась. Хорошо быть богатой и иметь красавчика-парня.

Тео опустил взгляд.

— Так что тебе, парень, лучше поумерить свои желания, — заключила Вера.

— Сочувствую, — с насмешкой глянул на него старшеклассник.

— Зря ты так. Может, у него всё получится, — Эрик подмигнул Тео. — У Унеч же получается дружить с ней уже столько времени, и Шегон её ещё не побил за это. Хотя мы все для мажоров — простые смертные, даже если и при деньгах. Аделаида не такая…

— Конечно, не такая… Я думаю, Шегон так ведёт себя с Аделаидой из-за того, что она не совсем Павионик, — неожиданно вставил парень Софии.

Он уже доел обед, но не спешил уходить — видимо, из-за своей пассии. Вера и София переглянулись.

— Да бросьте. Неужели не знали? — недоверчиво посмотрел он на девушек. — Об этом писали через несколько месяцев после пожара в особняке Павионик. Её мать из побочной ветви Павионик — это правда, но отцом является не Эдуард Павионик. Он её только удочерил.

— И что? — с любопытством спросила Вера, наклонившись вперёд. — Она ведь всё равно наследница. Наследником богатых семей может быть только кровный родственник. Аделаида всё равно ею станет. Она первая в очереди.

— Не хотел бы я быть на её месте и получить в наследство проклятие семьи, — произнёс Эрик, подавляя отрыжку.

— О нет, я в этом не участвую, — старшеклассник поднялся из-за стола и посмотрел на Тео. — И тебе не советую. Сейчас опять начнутся рассказы о привидениях с острова и чудовище из леса.

— Эй! Но ведь это правда! — крикнул ему вслед Эрик.

— Ага, как же…

— Можете спросить у членов Охотничьего клуба!

— Ещё и Охотничий клуб… Его не существует, — протянула Вера, закатывая глаза и отодвигаясь от рассказчика.

Не найдя поддержки от одноклассниц, он повернулся к Тео.

— Так вот, это случилось шесть лет назад, — с мрачным азартом начал Эрик. — В одну из последних летних ночей 1991 года, когда прислуга уже спала, в особняке случился пожар. Говорят, что он начался в спальне Елизаветы и Эдуарда Павионик. Прислуга вся погибла, задохнувшись дымом во сне, который попал через вентиляцию, но говорят, что кухарку и горничную обнаружили одетыми в повседневную одежду, и лежали они на полу головой к своим кроватям.

Голос Эрика снизился до таинственного шёпота.

— Но Аделаида Павионик же выжила, — шёпотом вставил кто-то из первокурсников.

— Выжила, — кивнул он. — Её спасли, но с тех пор она ничего не помнит.

— Совсем ничего? — перебила его девочка шёпотом.

Эрик начал терять терпение от того, что его перебивают.

— Откуда мне знать? Но главная тайна: куда исчезла госпожа Елизавета Павионик?

Наступило молчание. Рассказчик обвёл всех горящими глазами, ожидая реакции. Девочки не выглядели впечатлёнными, они слышали это уже тысячу раз.

— Кто-то говорит, что её похитили. Говорят, что она может быть виновницей пожара. Или это могут быть горничная с кухаркой. Но я склоняюсь к тому, что виновником может быть кое-кто другой, — он хитро прищурился, стараясь разжечь любопытство у слушателей, но никто не повёлся на это.

— Разумеётся, это твоё мифическое чудовище из леса, — усмехнулась София.

Эрик вспыхнул от негодования.

— Никакое оно не мифическое!

Тео потерял всякий интерес к беседе и не слушал дальнейшие пререкания одноклассников. Перекинув одну ногу через скамью, он глядел на сияющую белизной дорожку из гравия, видневшуюся за распахнутыми дверями. Аделаида смотрела на его профиль и надеялась, что он не почувствует её взгляда.

Споры продолжались среди ребят помладше, остальные тихо переговаривались, поглядывая на часы, в ожидании звона колокола, как вдруг все разом смолкли, и стало слышно отчётливые шаги. Чистокровные прошли мимо их стола, покидая столовую, но Симон задержался. Наклонившись к Тео, который никак не отреагировал на их присутствие, он тихо сказал:

— Весело наблюдать, как ты добиваешься внимания Павионик. Хотя даже у Альберта или Бориса больше шансов, понимаешь? Но я буду болеть за тебя, — он подмигнул, ухмыляясь.

Тео смерил его взглядом снизу вверх и ничего не ответил. Едва чистокровные скрылись из виду, он поднялся следом с места, бросив дынную булочку в урну, уже на ходу достал из кармана пиджака баночку с таблетками, закинув парочку себе в рот, проглотил.

Аделаида не ожидала, что Тео решит идти не за чистокровным через выход на улицу, а направится к выходу, ведущему в корпус школы, мимо Аделаиды. Она успела выскочить в коридор, прижимая бланки к груди, где её и застал Тео. Они замерли друг напротив друга.

— Привет. Мы с тобой близко не общались. Меня зовут Те́одос. Можно просто Тео.

Адель была напугана настолько, что едва не подавилась вздохом. Нужно было найти силы посмотреть на него. Парень стоял слишком близко, с полуулыбкой глядя в ответ. Она пригладила чёлку, закрывая левый глаз привычным движением и стараясь избегать его доброжелательного взгляда, и ответила:

— Аделаида, — она запнулась на своей фамилии. — А… я… — Адель почувствовала, как к щекам приливает кровь. Ну почему она начала краснеть и заикаться?

Тео с такой же нежной улыбкой аккуратно вытянул листок из пачки бланков в её руках.

— Я возьму это, — произнёс он.

Адель была готова выдохнуть с облегчением, что всё закончилось, но новенький продолжал стоять на месте. Она была уже готова попрощаться и уйти сама, но тут услышала характерный для складных ножей металлический звук и приближающиеся шаги. Внутри неё всё напряглось, и в поисках укрытия Адель торопливо оглядела коридор, а затем посмотрела на удивлённого её поведением Тео. Схватив его за руку, юркнула с ним в пустую комнату рядом, оставив приоткрытой дверь.

— Прости. Постоим тут немного, — зашептала Аделаида.

«Точно решит, что я странная», — подумала она, слушая, как мимо проходят. На миг в дверной щели мелькнули фигуры в школьной форме: двое пониже и один высокий с короткостриженым ёжиком темных волос. Адель отступила от двери, боясь быть увиденной. У самого уха раздался сдержанный вздох Тео.

Он устало потёр глаза под очками. Адель, не сдержавшись, взглянула на его лицо. Милая и невинная внешность, нежная кожа и тонкие черты лица. Портило это только нездоровая бледность и воспалённые, покрасневшие веки с белками глаз. Длинная чёлка закрывала его глаза, но даже она не могла скрыть их необычный глубокий чёрный оттенок, настолько тёмный, что невозможно было разглядеть зрачок; от этого глаза казались провалами. Тео поймал её взгляд, будто этого и ждал, и на его губах снова появилась доброжелательная полуулыбка.

— Кто это был? — спросил он.

Аделаида вздрогнула, и её взгляд забегал. Обладатели голосов давно скрылись в столовой.

— Один парень. С ним лучше не сталкиваться. Ты про него только что слышал от ребят. Он учится на последнем курсе.

— Это хулиганы? — спросил Тео и с любопытством покосился на дверь. Адель показалось, что это неуместно. При внешней хрупкости ему следует, наоборот, опасаться таких, как Ше́гон. Адель ещё раз оглядела Тео: его опрятный вид, ровно завязанный галстук, застёгнутый на все пуговицы пиджак и очки в толстой чёрной оправе. Она подумала, что этому парню точно могло бы достаться, и что она поступила правильно, спрятавшись вместе с ним.

— Тебе лучше не попадаться им на глаза. Шегону не нужен повод. Если только у тебя нет связей с чистокровными, — вновь заговорила Аделаида.

— Вот как… — протянул Тео. — Связь с тобой считается?

Он склонил голову на бок и улыбнулся. Это уже было откровенное предложение для сближения.

— Ты серьёзно? — Брови Аделаиды сошлись на переносице, и она заворчала, сложив руки на груди. — Я бы не пряталась здесь, если бы от моей чистокровности был толк. Ты же слышал…

— Это они сделали с рукой? — перебил её Тео.

— Нет. Это я с лошади. Просто растяжение, — Адель спрятала руку за спину.

Его улыбка исчезла, и взгляд впился в лицо девушки. Он вдруг слегка подался вперёд. На Аделаиду пахнуло жаром чужого тела и терпким мылом. Она чуть не задохнулась от собственных эмоций, накрывших её.

— Они ко всем пристают, кто не может дать отпор. Причин не надо, — уклончиво ответила она, отступая и пряча глаза.

— Хочешь, я помогу тебе?

Аделаида с изумлением уставилась на парня.

— Зачем тебе это? Мы ведь даже не общались до этого.

— Начнём сейчас, — сказал Тео с готовностью.

Аделаида покачала головой.

— Ты не знаешь, чего предлагаешь. Этот парень не простой хулиган. У него есть связи, и он может серьёзно навредить. Я не хочу, чтобы ты рисковал и связывался с Борисом, но и дружить не могу с тобой по этой же причине, — Аделаида виновато улыбнулась. — Если ты начнёшь дружить со мной, Борис так просто это не оставит.

Тео помолчал, и за это время атмосфера вокруг него медленно помрачнела.

— У него есть право запрещать? Он что, твой бывший парень?

Аделаида поперхнулась.

— Нет! — возмутилась она и, откашлявшись, добавила: — Он специально делает это. Думает, наверное, что меня задевает… не иметь друзей.

— Тогда может, заключим пари? Я помогу тебе избавиться от этого… парня, а ты будешь со мной… дружить? Проблема же будет решена?

Эта просьба показалась Аделаиде настолько детской, что она растерялась. Куда уместнеё было бы говорить подобное первокурсникам.

— И почему тебе так важно дружить со мной? Ты случайно не из какого-нибудь клуба? Это они обычно так настойчиво ищут себе членов. Так что знай, вступать никуда я не собираюсь, — категорично произнесла она.

— Вроде бы не состою в клубе, — протянул Тео неуверенно. — Ты мне нравишься. Сначала мы будем друзьями, а потом будем встречаться. Это ведь так делается?

Аделаида уставилась на парня. Ей только что признались? Впервые в жизни ей признались, но в её мечтах это не происходило в пустующем классе, где она пряталась от хулигана со странным парнем. Глядя на Тео, было совершенно ясно, что он не шутит. Он сиял улыбкой и, похоже, был уверен, что отказа не последует. Аделаида была не уверена, что он вообще ждёт от неё ответа.

Испытывая нервное желание сбежать, ей одновременно хотелось остаться подольше в этой интимной близости. А ещё ей хотелось сгореть от стыда. Они простояли так, наверное, минуту, пока Тео со странной пристальностью рассматривал её лицо вблизи. Аделаида сверлила взглядом место, где сходился воротник рубашки Тео и начиналась белоснежная тонкая шея с острым кадыком. Она отметила, что парень не высокий: его плечо приходилось ей вровень с носом, и если она привстанет на цыпочки, то сможет положить подбородок ему на плечо. Кадык перед её глазами дёрнулся.

— Может быть… мы уже где-то встречались? — выдохнул Тео.

Аделаида сама задавалась этим вопросом. В её рисунке не могло быть ничего сверхъестественного.

Парень смотрел на неё с надеждой, так что, когда Адель пожала плечами, Тео с каким-то болезненным разочарованием выдохнул ей в лицо. Ответ Адель потонул в звоне колокола, возвещавшем об окончании урока. Слышно было, как распахивались классы, и где-то коридоры оживали голосами учащихся.

Аделаида и Тео, не сговариваясь, вышли в коридор. Он одарил её напоследок улыбкой.

Глядя ему вслед, она вспомнила, как, вернувшись с учёбы в первый день знакомства, пребывала в волнительном состоянии. Она не могла выполнять никаких действий, кроме как мерять шагами комнату, кусать ногти и перекладывать предметы в поисках чего-то, что могло бы дать ей ответы на вопросы. Нина была её подругой, но даже она знала не многое об Адель. Единственный человек, который связывал её с прошлым, был Альберт.

Измученная своими домыслами, она вышла в общий коридор, в конце которого стоял телефон, и позвонила другу.

Альберт был для Адель как старший брат: тот, кто защищал её и проявлял заботу, и она была близка с его родителями, радушно принимающими её.

Альберт снял трубку почти сразу, и пока Адель пыталась понять, как поделиться с ним событиями прошедшего дня, он сообщил, что только что вернулся с работы. Она звонила ему всегда, когда хотела что-то рассказать или услышать совет, но теперь она не очень понимала, зачем ей так хочется рассказать о новеньком.

— Что случилось, что ты мне звонишь?

— Ты же сам просил, чтобы мы созванивались каждый вечер, пока я не закончу здесь учёбу, — проворчала Адель.

— Да, но обычно первым звонил. Что-то случилось? — Альберт помолчал, и пока Адель всё ещё подбирала слова, с тревогой добавил: — Снова кто-то приставал? Этот…

— Нет-нет. Всё в порядке. Я ведь уже не ребёнок, которого нужно защищать, — поспешила заверить его Адель, с дрожью вспомнив металлический звук и волосы, подстриженные под «ёжик». Она сжала пальцы правой руки в кулак, ощущая ноющую боль в запястье.

— Аделаида? — она встрепенулась. — У тебя точно всё в порядке? Я всё ещё настаиваю, что лучше бы тебе было закончить учёбу дома. Здесь, по крайней мере, ты будешь под присмотром.

«Моим» — закончила мысленно Адель за друга. Он всегда так беспокоится о её самочувствии, что она испытывала вину за доставляемое неудобство.

— Я обеспечу…

Адель не дала ему закончить.

— Всё в порядке. Мне осталось доучиться всего два года. Послушай, помнишь сон, который я тебе рассказывала? Будто я находилась в каком-то парке у больницы, всё вокруг было залито солнцем, и увидела красивого мальчика? Кажется, он ещё был в больничной пижаме и болен, а потом я ему подарила своё сердце, чтобы он выздоровел? — напомнила она Альберту.

Альберт молчал. Она не слышала даже его дыхания, так что даже подумала, что что-то случилось на линии. Наконец он спросил:

— Как ты себя чувствуешь? Не принимала лекарства в последнеё время?

Адель ощутила разочарование.

— Принимаю. Всё в порядке, — тихо ответила она, оглядываясь по сторонам, нет ли кого-то рядом.

— Тогда почему я опять слышу об этом сне? Это должно было прекратиться. Может, стоит вызвать врача?

— Не надо! Я просто вспомнила то, что снилось мне прежде, — Адель ощутила ком в горле от страха. Теперь она говорила с расстановками.

— Дело не в этом. У нас появились новые учащиеся, и один из них очень похож на него, — произнесла она и пожалела об этом.

Альберт снова промолчал, только нетерпеливо вздохнув.

— Ты же знаешь, что делаешь себе хуже, даже просто продолжая думать об этом. Принимай лекарства и думай об учёбе.

Будто поняв, что Аделаида недовольна его реакцией, Альберт продолжал:

— Прости, мне не нравится этот разговор.

— Да, я уже поняла это, — пробормотала Адель с грустью.

Альберт её не услышал. Стараясь сгладить неловкость, он заговорил снова:

— Так что там насчёт новенького?

— Да ничего. Он не новенький. Когда ты поступил в академию, он учился здесь, а теперь из-за болезни перевели в наш класс. Его имя Яхром, кстати. — Аделаида вдохнула глубоко и задержала дыхание на миг.

— Яхром? — Было слышно, как Альберт потёр щеку. — Не помню такого. А что случилось? Он к тебе приставал?

— Нет, — быстро ответила Адель. — Просто это единственная интересная новость, которой я могу поделиться. Всё остальное — скука.

— Если тебе так скучно в школе, то напомню, что скоро Кроличий фестиваль. У тебя уже есть планы на него?

Адель нехотя переключилась на неприятную тему.

— Ну, ты же знаешь, что я не в восторге от этого фестиваля. В этом году я его вообще, скореё всего, одна проведу. Опять, наверное, заставят участвовать в фотовыставке. Не представляешь, как надоело. Я выиграла пару конкурсов, и все решили, что у меня талант.

— Он у тебя есть, — заверил Альберт. Адель слышала, что он улыбается. — На последнем году моего обучения твои фото с Ниной вызвали ажиотаж.

— Она просто здорово позирует. — Адель было приятно слышать похвалу Альберта, но она не упустила шанс поспорить с ним.

Она поковыряла ногтем деревянную панель, где кто-то нацарапал последние цифры номера телефона общежития, и, собравшись с духом, спросила:

— Ты приедешь повидаться? Нина всё время спрашивает о тебе. Мы бы собрались вместе, как прежде. —

— Ты тоже хотела бы меня увидеть? — спросил Альберт.

— Конечно. Я соскучилась.

— Не могу обещать, — Альберт снова улыбался, — но ты ведь приедешь к нам на каникулы? Мама будет в восторге.

Адель виновато покусала губы. Обещать и она не могла.

Разговор с Альбертом будто лишил Аделаиду сил. Семья Масур были единственными, кто проявлял к ней родительскую опеку и заботу, но иногда ей хотелось найти кого-то для разговоров, кто бы выслушал всё, что она хотела рассказать, без мыслей о том, что это может вызвать спор. А споры с Альбертом бывали часто. Он с трудом терпел, если что-то делали не так, как он сказал.

Вернувшись в комнату, Адель не застала Нину. Зато шкаф был открыт, и на его дверце висели жёлтые брюки, а косметичка лежала вывернутая на столе. Видимо, подруга решила устроить себе прогулку на очередную вечеринку, наплевав, как всегда, на школьные правила. На её кровати лежала приготовленная шёлковая пижама в розовую полоску. Нина любит все дорогое и модное, или, по крайней мере, то, что выглядит дорого. Аделаида потрогала ткань своей старомодной белой ночной сорочки с оборками. В ней она выглядела как попаданец из прошлого, и кто бы сказал, что она наследница состоятельной фамилии, если даже не может позволить себе то, что хочет?

Оставив зажжённым ночник, Адель, не глядя, взяла с тумбочки тёмную склянку с жидкостью без этикеток. Вытащив пробку, она накапала в стакан с водой четырнадцать капель и выпила, задержав дыхание. Лекарство неприятно обожгло глотку. Всё ещё морщась, Аделаида выдвинула ящик тумбочки и сунула склянку поглубже. Рука зависла над синей папкой, и она потрогала край, то приподнимая, то опуская уголок, не решаясь открыть. Просунув пальцы под обложку, извлекла обрывок черно-белой фотографии.

На ней девочка двенадцати лет смотрит прямо и серьёзно, закрытое белое платье с высокой горловиной совсем не подходило ребёнку: наряду со светлыми волосами она выглядела как бледный призрак. Девочка держала за руку кого-то, но эта часть фото отсутствовала.

Адель проглотила комок в горле, который возникал всякий раз, когда она смотрела на изображение, и, засунув его обратно в папку, захлопнула с силой ящик. На дне отозвался глухим стуком склянка.

Среди цветов и сомнений

Следующие две недели Тео продолжал проявлять повышенное внимание к Адель. В какой-то момент он пересел на один ряд ближе, потом ещё ближе — и вот уже сидел прямо позади неё. Теперь Адель могла не только чувствовать его взгляд, но и слышать дыхание, то, как он перелистывает страницы, что-то пишет. А иногда ей казалось, будто он невесомо касается её волос — это отвлекало от учёбы сильнеё всего.

Он не пытался снова заводить разговор, лишь здоровался при встрече, словно присматривался. Это не осталось незамеченным одноклассниками, которые с любопытством поглядывали на них. Адель старалась вести себя сдержанно, не собирается проявлять дружелюбие, которое может сослужить Тео плохую службу.

— Похоже, ему очень нужно с тобой дружить, — прокомментировала Нина, не отрывая взгляда от раскрытого журнала.

— Я и говорю: это странно, да? — Адель повернулась к подруге.

Та покачала головой.

— Любовь ещё не такое творит, — произнесла она с видом человека, знающего это на собственном опыте.

Они сидели в пустой гостиной общежития. Гостиные располагались на всех этажах — по две на каждое крыло. Каждая шестиугольная комната вмещала шесть спален для учащихся, живших по одному или вдвоём. У каждой гостиной было своё название. Та, где жили Нина и Адель, называлась «Лисья» — на стенах висели гобелены и картины с изображением охоты на лис.

Один из уроков отменили, и подруги ждали звона колокола на ботанику. Адель сначала делала набросок сидящей подруги, но он всё больше напоминал Тео. Она только что пожаловалась на его поведение и рассказала о его признании, которое привело Нину в восторг.

— Конечно, иначе и быть не могло! У тебя всегда была тьма поклонников, только вот кое-кто распугал всех потенциальных ухажёров. Но теперь-то Альберта здесь нет. И Тео тебе нравится — Нина подняла палец — Даже не спорь! Это и так очевидно! И он тебе признался. Это же здорово!

Адель выдохнула, признавая поражение, и сжала альбом с рисунком парня в здоровой руке.

— Он же вроде говорил, что вы раньше встречались? — Нина отбросила журнал в сторону.

Адель покачала головой. Может, так и было, а тот дурацкий сон — всего лишь плод её воображения. Она даже слегка разочаровалась. Ни за что не призналась бы Нине, что мечтала о том мальчике из сна, веря в это, как в сказку.

После разговора с Тео она испытывала тоску и сожаление. Неужели это и есть та самая влюблённость? Где же обещанные «бабочки в животе» и ощущение, будто паришь над землёй?

Нина вскочила с места, готовая к бою, с воодушевлением потёрла ладони, едва не подпрыгивая от предвкушения. Адель это совершенно не понравилось. Последующие десять минут ей пришлось бороться за право не наносить косметику — Нина утверждала, что она выглядит бледной, как мертвец, — а также отказываться надевать гольфы вместо чёрных колготок. В итоге Адель удалось сбежать от подруги на пятнадцать минут раньше начала урока.

У оранжереи было тихо — даже птицы не пели, и эта тишина навевала сонливость. Солнце уже перевалило за полдень, и в этот ясный день было бы невыносимо жарко, если бы не прохлада от озера.

Огромная стеклянная конструкция оранжереи, пожалуй, была такой же древней, как и все здания в школьном городке. Её достраивали раз в два года, и теперь она напоминала стеклянный дворец с куполообразными крышами. Школа гордилась редкими экземплярами растений, которые выращивались здесь.

Адель остановилась в тени на газоне, рядом с солнечными часами. Даже несколько минут ожидания показались ей невыносимо долгими.

Из задумчивости её вывел шорох шагов по траве. Она медленно оглянулась и замерла. Перед ней стоял огромный пёс — тёмно-серый, с чёрным подпалом на заострённых ушах и морде, а задние лапы украшали белые «чулки». Он пристально смотрел на неё умными синими глазами, шумно втягивая воздух. Адель беспомощно скользнула взглядом по сторонам, стараясь не шевелиться, и заметила пожилого мужчину. Тот стоял с поводком, наполовину скрытый кустом. Широкая шляпа и поношенный комбинезон выдали в нём одного из садовников оранжереи. Ходили слухи, что он странный и, возможно, не совсем в себе.

Адель смотрела на старика, надеясь, что он отзовёт собаку, но тот лишь наблюдал, будто ждал их реакции. Из-за тени от шляпы разглядеть его лицо было невозможно, но ей почудилось, что он отнюдь не рад этой встрече. А его перчатки с красной подкладкой выглядели так, будто были выпачканы в крови.

В отчаянии Адель решила проявить дружелюбие.

— Это ваша собака? Она очень милая, — произнесла Адель, стараясь, чтобы голос не дрожал, и спрятала руки за спину.

Старик неожиданно воровато огляделся и сделал шаг в её направлении. Она инстинктивно отпрянула и испуганно перевела взгляд на пса. Тот напрягся и зарычал глухо, будто из самой глубины груди. Адель вздрогнула. Ей стало так страшно, что ноги подкосились.

— Ты сегодня рано, — раздался позади чистый, звонкий голос Тео.

Она резко обернулась. Он шёл через лужайку. Пёс зарычал громче, недобро косясь на него. Адель мельком взглянула туда, где только что стоял садовник, в последней надежде, что он всё-таки вмешается. Но мужчина лишь отступил в тень зарослей.

Тео будто не замечал враждебности животного. Пёс попятился, рыча и приседая на лапы — казалось, он не хотел сдавать позиции, но и оставаться здесь тоже не решался.

«Хой!» — крикнул старик, заставив Адель подпрыгнуть от неожиданности. Пёс нехотя побежал к хозяину. Девушка перевела дыхание, только сейчас осознав, в каком напряжении находилась всё это время.

— Ему что-то от тебя было нужно? — без особого интереса спросил Тео, наблюдая, как старик манит пса за собой и уходит, постоянно оглядываясь. Адель не успела ответить.

— Боже, как тебе повезло! — раздался рядом голос Софии.

Остальные одноклассники собирались у входа в оранжерею. София с Верой подошли ближе, с любопытством разглядывая кусты, где скрылся пёс. Было видно, как садовник взял мотыгу и принялся за работу, украдкой поглядывая в сторону студентов.

— И чего он всё время сюда пялится? — недовольно пробурчала Нина, ни к кому конкретно не обращаясь. Она подошла к компании ленивой походкой и, заметив Тео, уставилась на него, будто видела впервые.

— Они должны запретить ему держать такую злую собаку. Вдруг кого-нибудь из нас покусает? — заметила Вера. — Да и сам хозяин подозрительный. Выглядит как преступник. Может, он тут в грядках трупы пропавших учеников закапывает?

— Поменьше бы вам детективов читать, дамы, — фыркнула Нина.

— Это вовсе не из книжки! Мне старшеклассники рассказывали, — огрызнулась Вера.

Нина только закатила глаза. Вступать в спор она не собиралась. Вместо этого она снова посмотрела на Тео, который наконец заметил её взгляд и вопросительно приподнял брови, когда та кивнула в сторону подруги. Адель сразу поняла, что Нина решила переключиться на Тео, и бросила на неё возмущённый взгляд.

Парень засунул руку в карман пиджака. Послышалось, как перекатываются таблетки в баночке. Но так и не достал их.

— А что случилось, что ты так долго в больнице пролежал? — Нина, похоже, получала удовольствие, наблюдая за происходящим между подругой и этим парнем. Адель захотелось пнуть её за бесцеремонность.

— Сердце болит, — нервно рассмеялся Тео, но сразу же замолк. — Прихватывает, стоит только поволноваться.

— А я уж подумала, ты подхватил заразу, как Адель, — усмехнулась Нина.

Брови Тео поползли вверх.

— Я про учёбу, конечно, — с хитрой улыбкой пояснила она, явно заигрывая.

Сама Нина, хоть и не пренебрегала учёбой, больше увлекалась вечеринками, из-за чего занимала 12-е место в классе и 104-е из 762 по школе.

— Я много пропустил, пришлось самому осваивать программу. Наверное, перестарался, — Тео натянуто улыбнулся, и Нина поняла — пора оставить подругу наедине с этим парнем.

— Решила завести нового друга? — спросил Тео, будто их с Адель разговор не прерывался.

Они направились к оранжереё не сговариваясь. Адель поёжилась — день больше не казался таким солнечным. Она огляделась в поисках пса и немного успокоилась, не обнаружив ни его, ни хозяина поблизости.

— Нет. С собаками у меня вряд ли получится дружить, — пролепетала она.

— Я имел в виду себя, — улыбнулся Тео.

— Уже думаю, что дружить с тобой — неплохая идея. Тебя даже собаки боятся, — неуверенно пошутила Адель. — Интересно, откуда у него такая дорогая порода? Насколько я знаю, их заводят только аристократы.

— Он не чистокровный. У него белые отметины на задних лапах? — Тео пожал плечами. — Ты боишься собак?

— Да, хотя они мне нравятся, — призналась Адель и нерешительно добавила: — Только чтобы издалека на них смотреть.

— У меня тоже не складываются отношения с животными, — в голосе Тео не было сожаления, лишь лёгкая ирония.

Адель усмехнулась:

— Поэтому ты не выбрал конкур? Я видела твой бланк — там нужно хотя бы один спортивный предмет.

— Боюсь, что лошадь хватит удар, если я на неё сяду, — рассмеялся Тео. — Я не очень хорош в спорте. Не довелось из-за… болезни заниматься им.

Адель почувствовала жалость.

— Я занималась конкуром в прошлом году, но в этом семестре тоже отказалась, — сказала Адель, желая проявить солидарность. Тут она заметила взгляд Тео, скользнувший по её перевязанной руке. Девушка покраснела и растерялась — так глупо попасться на собственной лжи.

В оранжереё было влажно и душно. Адель сразу почувствовала дискомфорт в пиджаке и колготках. Профессор Астерле́й провела их в одну из боковых теплиц, где в центре стоял большой стол, а вдоль стеклянных стен выстроились в ряды горшки с рассадой.

Адель нравился урок ботаники и процесс выращивания цветов. Правда, её растения почему-то всегда вяли. Но на этот раз профессор объявила о исследовательской работе: нужно было сделать рисунок или фотографию и подготовить доклад об уходе и заболеваниях растений. Студенты одобрительно зашептались — урок обещал быть лёгким, давая возможность свободно перемещаться по оранжереё.

— Главная оранжерея в вашем распоряжении. Остальные закрыты. И не дай Бог я после вас обнаружу хоть одно сломанное растение. Ко́ган, ты меня слышишь? — погрозила профессор парню со значками на пиджаке, тот скривился. — Итак, делимся на пары.

Адель мысленно уже представляла, что возьмёт самое необычное растение, которое пока даже вообразить не могла. Она шагнула к Нине, но та вдруг юркнула в сторону и схватила какую-то девушку за локоть. Адель моргнула раз и другой, не ожидая такого предательства. Рядом она почувствовала чьё-то присутствие и осторожно оглянулась. Тео посмотрел на Нину, а затем перевёл взгляд на Адель.

— Теперь вам предстоит провести много времени вместе. Благословляю, — заявила Нина, наклонившись к подруге.

Пока ошарашенная Адель подыскивала слова, чтобы отказаться, всё уже было решено. Нина уже весело щебетала со своей напарницей. Адель и Тео потоптались молча на месте и искоса глянули друг на друга, не зная, как начать разговор.

Стараясь не смотреть на него, Адель рылась одной рукой в сумке в поисках альбома. Неловкое движение — и наружу едва не вывалился тяжёлый предмет. Тео успел подхватить его. Это был красивый кожаный чехол от фотоаппарата старой модели. Он был уже порядком потрёпанный, но, когда Тео открыл его, фотоаппарат оказался как новенький — с блестящим серебристым корпусом, украшенным гравировкой из растительного узора. Тео слишком долго смотрел на него, и Адель не могла понять эмоций на его лице.

— Зачем ты его носишь с собой? Он же занимает уйму места в сумке и тяжёлый, — спросил он.

— Это подарок, — оправдание Адель прозвучало вяло.

Остальные одноклассники разбрелись по оранжереё, и они остались одни.

— Ты хотела рисовать? — Тео кивнул на её перебинтованную руку. — Я рисую так себе. Может, лучше сделаем несколько фотографий?

Адель покосилась на фотоаппарат, мысленно припоминая количество оставшейся в нём плёнки.

— Я имел в виду на телефон, — Тео заметил её взгляд и заулыбался.

Адель сконфуженно ответила:

— У меня нет телефона, — и быстро добавила, — но можно на фотоаппарат.

Тео заинтересованно покосился на раритетную вещь и с улыбкой пожал плечами. Они оставили сумки. Тео прихватил только тетрадь и карандаш, а Адель повесила фотоаппарат себе на шею.

— Решила уже, о каком растении будешь рассказывать? — спросил Тео.

— Не знаю. Что-нибудь цветущеё? — она неуверенно огляделась в поисках чего-нибудь экзотического.

Тео уходил всё дальше, и Адель не отставала от него. Они встретили несколько одноклассников, что стояли над растениями, споря о чём-то, и чуть не столкнулись с парочкой, которая обжималась и хихикала за кустом, позабыв о задании.

— Если хочешь, можешь сделать несколько кадров, — поспешила Адель продолжить. Ей казалось, что когда между ними воцаряется молчание, это отдаляет их к тому периоду, когда они ещё не общались.

Тео сразу оживился, отбирая у неё фотоаппарат со словами:

— Тогда я сделаю несколько твоих фото?

— Нет-нет! — Адель попыталась закрыть лицо руками и отвернулась. — Нужно же цветы фотографировать.

— Поэтому я сделаю фото самого прекрасного цветка, — Тео рассмеялся.

Он нажал на спуск, когда Адель решила, что он не будет её фотографировать, и выглянула на него из-за плеча. Сделав вид, что рассержена, она попыталась отобрать фотоаппарат, но Тео ловко увернулся, смеясь. Он взбежал по короткой лестнице металлической платформы, которая пересекала водоём посреди залы. В нём плавали кувшинки, рдест и вахта. Длинные лианы свисали со второго яруса, ползли по стенам, раскрывая свои большие цветы. В воздухе стоял тяжёлый аромат цветов, смешанный с болотным запахом, слышался стрёкот крыльев стрекоз, норовивших сесть на плечи.

— Мне здесь нравится! — голос Тео прозвучал приглушённо из-за обилия растений. — Это же целые джунгли! Можно играть в прятки!

— Ты так говоришь, будто не бывал в этой оранжереё, — Адель старалась держаться свободнеё с ним, что выходило не очень из-за постоянной мысли, как она выглядит в его глазах сейчас.

Тео пожал плечами на её вопрос и лукаво улыбнулся:

— Но теперь-то всё иначе, — глаза его не отрываясь смотрели на Адель.

Ей стало нестерпимо жарко. Она стянула пиджак, оставшись в рубашке, уже прилипшей к спине. Тео бегал точно ребёнок по подмосткам вокруг водоёма, разглядывая цветы.

— Это ипомея трёхцветная. Они обозначают на языке цветов «безответную любовь», — сказал он, указывая на цветок. — Они содержат эргин, родственный синтетическим наркотикам.

— Ты уверен, что тебе надо продолжать курс ботаники? — спросила Адель, разглядывая цветы и пытаясь определить, с какого ракурса будет лучше фотография.

— Да. Так я могу быть с тобой чаще, — просто ответил Тео.

Он поднялся на ноги и, привалившись к перилам, как будто невзначай спросил:

— Так я могу стать твоим другом? Я всё ещё могу помочь тебе с тем парнем.

— Мм, нет. Мне уже предложили помощь, — Адель отводила глаза. — Всё не так плохо, правда. Если нужно, то я обращусь к Виктору.

— Виктору? — Тео удивлённо оглянулся на неё.

— Ты что, не знаешь Виктора Донха́? Он староста школы и чистокровный, — ответила Адель.

Тео хмуро скосил глаза куда-то вбок и вдруг ухмыльнулся.

— Ясно, — скучающе ответил Тео.

Адель явно его не убедила.

Виктор учился на последнем курсе. Прилежный студент, спокойный, и его многие слушались, включая профессоров, но Адель разговаривала с ним только однажды. Он был одним из тех, кто не спрашивал её о прошлом, но у Адель он вызывал устойчивое чувство антипатии, и красивая внешность и манеры не помогали ему обрести расположение в её глазах.

Они прошли мимо толпившихся первокурсников с учителем, чуть дальше обнаружили несколько групп из клуба ботаники, которые что-то пересаживали.

Взгляд Адель остановился на белоснежных цветах. Небольшие, с пятью лепестками, чёрной серединкой и зеленовато-сизым стеблем. Она сунула нос в самую серёдку цветка и вдохнула. Запах ударил в голову, и вместе с тем рука Тео оттащила её назад.

— Проклятье! — выругался он. — Ты же должна знать, что оно ядовито даже на прикосновение.

Адель потёрла нос. Аромат — сильный и терпкий — оставил странное ощущение невесомости и вскружил голову.

— Ты в порядке? — Он обеспокоенно рассматривал Адель, будто искал признаки отравления.

— Всё хорошо. Я вдохнула всего раз, — ответила она, испытывая стыд.

— У тебя вид всё равно какой-то бледный, — Тео стал рыться в карманах.

— Всё нормально, это мой обычный цвет… — Адель попыталась пошутить, а затем уставилась на протянутую конфету.

— Сахар поднимает настроение. Возьми, — он сунул ей в руку.

Адель почему-то вспомнила наказ, который дают детям, чтобы они не брали сладости у незнакомцев, и ей стало смешно. Она поблагодарила и развернула фольгу. Конфета подтаяла и прилипла к обёртке. Адель зажмурилась от удовольствия. Молочный шоколад и кисловатая вишнёвая начинка понравились ей безумно.

— Похоже, ты любишь вишню, — Тео, наблюдавший за ней, рассмеялся.

— Я люблю любые сладости, но особенно вишню, — призналась Адель со смехом.

— Тогда тебе стоит попробовать творожный пирог, который делают в местной пекарне. Я заметил, что ты плохо ешь… То есть я хотел сказать, — замахал руками Тео, встретив косой взгляд Адель, — я не следил специально, просто заметил.

Адель развеселила его реакция. Она не стала признаваться, что это её любимое лакомство, которое, к сожалению, можно было получить только по воскресным и субботним прогулкам по деревне Шасс.

— Может, стоит взять эти цветы для проекта? — Тео посмотрел на растение. — Их называют Вороний глаз. Цветок уникален тем, что растёт только в этих местах.

— И что он значит на языке цветов?

— «Даже смерть не разлучит нас».

— Ядовитый цветок с таким значением. Наверняка за этим стоит грустная история, — Адель вздохнула и присела перед растением, нацелив на него фотоаппарат.

— Почему ты не состоишь в клубе фотографии? — вдруг спросил Тео. — Кажется, ты любишь фотографировать. И в прошлый раз ты решила, что я зову тебя в клуб.

Адель выпрямилась, медля с ответом.

— Я бы хотела, но у меня почти всё время занимает учёба, а в клубе постоянно встречи и вечеринки, и участие в конкурсах… Я могу и без клубов делать фотографии и рисовать, — она не смогла скрыть сожаление в своём голосе, нервно прокручивая перстень на пальце.

— Зачем стараться так сильно? Ты ведь Павионик и останешься ею, даже если будешь последней в списке школы, — усмехнулся Тео, глядя на её пальцы.

Адель нахмурилась и прикрыла перстень ладонью.

— То, что я Павионик, это не значит, что можно оставаться неучем. А ты ради чего тогда пришёл в эту школу?

— О, — Тео засунул руки в карманы брюк, — я хочу доказать своему отцу, что из меня выйдет прекрасный наследник.

За разговорами они ушли так далеко, что уже не было слышно голосов остальных. Адель в какой-то момент поняла, как легко общаться с Тео, и её больше не тревожило, что она может выглядеть странно в его глазах. Они говорили о растениях. Тео действительно знал очень много о значении цветов. Плёнка на фотоаппарате подходила к концу.

Адель сделала очередной снимок, когда краем глаза увидела мелькнувшую белую одежду. Кто-то пробежал по дорожке с противоположной стороны клумбы. Она вскинула лицо, но никого не увидела. Тео позвал её за собой, и Адель, оглядываясь, медленно двинулась за ним и опять замерла на месте, когда услышала рядом ясный и быстрый топот ног по гравию. Она снова обернулась, надеясь застать врасплох кого бы то ни было.

— Что случилось? Ты выглядишь рассеянной, — Тео остановился, настороженно оглядываясь на Адель.

Та покачала головой.

— Просто дети бегают. Это оранжерея, настоящий лабиринт, и я подумала…

Адель оглянулась на короткий смешок, прозвучавший где-то рядом за кустом азалии. А затем обернулась к Тео. Смеялся он.

— Тебе должно быть показалось, мы здесь одни. У младших классов уже закончился урок, ты разве не слышала колокол? — сказал он.

Адель огляделась, смущённая и нервная.

— Да, показалось, наверное.

Воздух оранжереи вдруг стал невыносим. Она вспотела и от души надеялась, что сердцебиение у неё учащённое от духоты, а никак не от присутствия Тео. Тео же, напротив, выглядел свежим и симпатичным. Жара ему не доставляла никакого дискомфорта.

Адель смахнула прилипшие к вспотевшему лбу волосы и попыталась промокнуть кожу платком, подозревая, что у неё сейчас совсем не привлекательный вид. Но тут же запоздало опомнилась и попыталась пригладить чёлку обратно, но Тео остановил её руку и отнял от лица, открывая зелёного цвета левый глаз. Адель, смутившись опустила ресницы.

— Не прячь. Это необыкновенно красиво, — произнёс тихо он.

— Ты не удивлён.

— Я заметил раньше, — Тео засмеялся.

— У моей мамы были светло-карие, почти жёлтые глаза, — сказала она, указав на правый глаз, — это получилось из-за того, что должны были быть близнецы.

— А, химеризм, — понимающе протянул Тео и кивнул.

Адель удивлённо вскинула брови.

— Ты и правда много знаешь. Не думала, что в школе вообще кто-то в курсе химеризма, — она рассмеялась, ей стало вдруг легко от того, что Тео узнал о её цвете глаз и даже сделал комплимент. — Не могу решить, какой цвет должен был принадлежать мне, а какой моему брату или сестре.

Солнце переместилось на небе, это было видно по косым длинным лучам, пронизывающим длинную растительность с противоположной стороны от входа. Адель и Тео углубились в оранжерею. Пол здесь уже был каменный, а некоторые растения всё выше. Тео остановился возле дерева с белыми большими цветами, растущего посередине последней залы. Здесь не было никого, и распахнутые двери вели наружу. Он обошёл дерево не спеша.

— Это магнолия. Она значит на языке цветов «всё равно ты будешь со мной» и «я — твоя судьба», — сказал Тео, трогая лепестки большого цветка. — Ты знала, что её использовали для того, чтобы вызвать у человека недомогание? Цветы оставляли в закрытой комнате на ночь. Бывало, что к утру жертва могла не проснуться, настолько насыщенный аромат. Хотя, не сравнится со свойствами Вороньего глаза…

Адель почти не слышала его, она смотрела на профиль Тео сквозь объектив фотоаппарата. Бледные лучи света пронизывали густой воздух, падая на его руки и часть лица. Он снял очки и не спеша стал протирать линзы.

В голове у Адель помутилось. В ушах зазвенело: «Сестрёнка, ты обещаешь быть только со мной?» — услышала она рядом голос ребёнка. От страха Адель осталась стоять неподвижно, с такой силой сжимая фотоаппарат, что повреждённое запястье заныло, и палец невольно нажал кнопку. Тео поднял лицо, услышав звук затвора. Адель прижала фотоаппарат к груди, всё ещё не дыша. С минуту, они, не отрываясь смотрели друг на друга.

— Прости. Надо было предупредить, — прошептала она.

— Тебе плохо? — выражение лица Тео стало испуганным.

Он придерживал Адель за локти, а она всё никак не могла отдышаться, чувствуя, что близка к обмороку.

— Садись сюда, — Тео вывел её на улицу, усадив на газон, достал мятую тетрадь, торчащую из кармана брюк, и принялся обмахивать девушку.

— Это всё духота и запах магнолии. Он может плохо влиять на самочувствие. Давай закончим на сегодня, — голос Адель звучал слабо, и вместе с тем она чувствовала стыд перед Тео.

— Тебе надо съесть что-то сладкое. Может, сахар в крови упал? Сейчас… — Тео пошарил по карманам, извлекая ещё одну шоколадную конфету из обёртки, передал Адель. Её подташнивало, и есть совсем не хотелось, но она не могла отказать. Пока она пыталась определить вкус конфеты, Тео осторожно присел рядом, смяв тетрадь в руке. Солнце коснулось макушек деревьев. Подул прохладный ветер от леса, слышны были голоса со стороны конюшни. Адель смотрела, как большой мотылёк недалеко от них перепорхнул с травы на ствол дерева и пополз вверх.

— Мне показалось, ты что-то увидела там, — медленно произнёс Тео.

Адель смотрела на него и не могла выдавить из себя ни правды, ни лжи. Вздохнув, она опустила взгляд. По пальцу у неё полз мотылёк размером с мизинец. Видимо перелетел с дерева. Только в близи она узнала эти узкие изумрудные крылья с металлическим переливом, толстое, чёрное мохнатое тельце, пушистые усики и лапки. Адель тонко взвизгнула и встряхнула рукой, но Тео опередил её, ловко заключив мотылька в «клетку» из своих пальцев.

— Должно быть из-за того, что на руках осталось сладкое, — сказал он спокойно.

— Отпусти её. Она же укусит. — Адель вцепилась в запястье Тео, но тот рассмеялся.

— Я думала это простой мотылёк. Что он вообще в такое время делает здесь? Ещё даже солнце не село, — быстро заговорила Адель. — Выброси её!

Тео со смехом отводил руку. Адель надеялась, что он просто раздавит насекомое, но, когда он раскрыл пальцы, мотылёк не спешил покидать его и стал осторожно ползать по пальцам, что-то выискивая. Адель отшатнулась назад от Тео: вдруг перелетит на неё снова.

— Ты знаешь, что эти мотыльки любят сладкое прямо как ты, — Тео снова звонко рассмеялся, когда Адель возмущённо крикнула: «Не сравнивай меня с этой гадостью!»

— Особенно они любят сладкое, когда наступает время откладывать яйца, а откладывают они их… — Адель зажала ладонями уши не желая слушать подробности — …в живом теле человека или животного, — громче и весело продолжал Тео. — Мотыльки не едят ничего за свою жизнь, а перед тем, как отложить яйца, наедаются сладкого и ищут жертву. Личинка растёт под кожей 7—10 дней, а затем, прогрызая старый шрам, появляется на свет такой мотылёк, — Тео говорил уже спокойно, разглядывая насекомое. — Правда, с крыльями красными от крови. Однажды я видел, как десятки мотыльков… — Тео взглянул на Адель, которая стояла рядом с ним на коленях, руки её были опущены, но выражение её лица заставило его запнуться на слове.

Аделаида знала все это и так. Ведь этот кровожадный и редкий мотылёк под названием гри́змоль — изображён на гербе семьи Павионик. Она вдруг подалась вперёд схватила Тео за руку, стряхнув насекомое. Тео зашипел от боли.

— Укусила? — Адель побледнев схватила его ладонь.

— Нет, — тихо ответил Тео. Они были так близко друг к другу. Пальцы его были очень горячие.

— Такие холодные, — пробормотал Тео в свою очередь сжимая руку Адель.

Только успокоившеёся сердце, снова пустилось вскачь, и Аделаида почувствовала, как горит лицо. Послышались голоса в стороне. Адель рассеяно оглянулась и увидела старшеклассников в спортивной форме, смеясь и переговариваясь они возвращались с тренировки к общежитиям. Кое — кто заметил и махнул в их сторону, а один даже приостановился. Адель с ужасом узнала широкие плечи и короткую стрижку. Она резко отвернулась, испытывая удушье в груди. «Увидел! Увидел!» — билась паническая мысль в её голове.

— Опять этот парень… — Тео пробормотал с откровенной неприязнью. Адель выдернула свою руку из пальцев Тео и вскочила на ноги и отступила. Он растерянно и медленно встал следом.

— Уже все хорошо… то есть я хочу сказать, что уже поздно. Встретимся на уроках, — быстро и невнятно пробормотала она, схватив свой пиджак с травы и не давая Тео сказать и слова, быстрым шагом пошла прочь.

Теперь она Павионик

Аделаида — это имя, единственное, что досталось ей в наследство от мамы. Алексин скончалась в 28 лет, и всё то недолгое время, что была с дочерью, повторяла ей, что её имя удивительное и называться им может не каждый. Маленькая Адель удивлялась и говорила маме, что если она так считает, то тоже может называться её именем, но Алексин смеялась, качала головой и говорила, что дарит это имя ей. Если бы Аделаиду попросили рассказать о своей маме, она описала бы её как добрейшего и весёлого человека. Мама смеялась над своими неудачами, когда готовила или убиралась, но только Адель видела моменты, когда мать вдруг посреди веселья устало садилась на табурет или на пол и замолкала, прикрыв глаза. Она отправляла Адель посидеть в другой комнате или поиграть на улице, говоря: «Надо подумать». Но Адель казалось, что мама испытывает боль.

Первые годы жизни Аделаида запомнила, как мама пристально и с тревогой вглядывалась ей в лицо, спрашивая, болит ли что-то? И пускала кровь из пальца хотя бы раз в неделю. Это постоянное чувство ожидания неизбежной беды осталось с Адель на долгие годы. Когда тревоги матери поутихли, она сообщила, что у Адель есть брат, но он очень болен и нуждается в переливании её «волшебной» крови. Аделаиде было тогда около четырёх лет. Она пришла в восторг и изъявила желание увидеть его, но ей тут же отказали. Разочарованная, она была рада хотя бы давать немного крови неизвестному брату. В доме не было даже его фотографий, а мама всё время повторяла, что о нём нельзя никому говорить. Кровь брала Алексин нечасто, но каждый раз выглядела виноватой за то, что причиняет боль дочери, а потом давала ей сладость или стакан подслащённой воды и обещала, что они скоро увидятся с братом и что её кровь помогает ему. Аделаида была рада хотя бы и этому.

Место, где провела свои первые годы Аделаида, носило красивое название — улица Рос. Вот только занимали её не пышные деревья или цветочные клумбы, а четырёхэтажные кирпичные дома, стоящие вплотную друг к другу, с множеством квартир, сдаваемых малообеспеченным, где новосёлы получали вместе с платой за квартиру крыс и сырость в придачу. Адель запомнила тесноту, в которой приходилось ютиться им с матерью, узкую винтовую лестницу, запах выпечки и постоянные голоса соседей — то в коридоре, то на улице, то за стеной, а также доброту этих людей.

Семья, состоящая из матери и дочери, была небогата. Отца девочка не знала, а мать о нём молчала. Алексин задерживалась допоздна в клинике, где работа медсестрой и часто приходила настолько уставшей, что садилась в коридоре, чтобы снять ботинки, и засыпала. Аделаида не жаловалась. Весь день она проводила в школе с остальными детьми со двора, играла на улице под присмотром соседей.

Следующие месяцы соседка Лена, ухаживавшая за больной, и доктор не пускали девочку в комнату к Иве. Адель пыталась заглянуть хотя бы в щель, но видела только неясную фигуру в полумраке, лежащую на кровати. Зато она знала, что очень похожа на мать внешне.

В середине первого месяца осени 1990 года ночью девочку разбудила домработница и, сонную, отнесла в комнату матери. Она помнила тёплые, слабые объятия мамы, её шёпот: «Милая, позаботься о своём брате. Обещаешь?» Адель кивала сквозь сон, чувствуя, как та гладит её по волосам. А наутро она уже оказалась в своей комнате. Лена, рыжеволосая девушка с припухшими от слёз глазами, кормила девочку завтраком, а та поглядывала в сторону комнаты матери. Стоило ей спросить: «Завтракала ли уже мама?» — как лицо Лены сморщилось от подступающих слёз. Она прижала к нему фартук, но не издала ни звука.

Днём пришли соседи и доктор, тихо переговариваясь в тёмной прихожей. Адель начала понимать, что случилось неизбежное. Сегодня она не видела, чтобы Лена заходила в комнату мамы, как обычно. О смерти ей рассказал местный священник. Адель пыталась понять своим детским умом всё, что он говорил, и то, что она не раз слышала от самой мамы, сделав вывод, что теперь маме намного лучше. Она просила Лену позволить взглянуть на маму в последний раз, боялась, что не узнает её, когда окажется по ту сторону жизни. Но Лена отговаривала её, сказав, что мама не хотела, чтобы её девочка видела её такой. Лена долго искала что-то в комоде, а затем отдала Адель единственное фото, где Ива изображена с младенцем на руках.

В день похорон у их дома остановился красивый дорогой автомобиль, в глянцевых серых боках которого отражались кирпичные дома трущоб. Неудивительно, что появление аристократа, шагнувшего на мостовую, вызвало последующие сплетни в округе. В лице его была видна породистость: худой и высокий, с зачёсанными назад светло-русыми волосами, в чёрном костюме-тройке. Запавшие щёки гладко выбриты, зелёные глаза смотрят холодно и оценивающе, а в изгибе губ читалась некоторая брезгливость и высокомерие.

Лена встретила его, открыв от удивления рот. Он распахнул дверь в комнату, где лежала усопшая, постоял на пороге, молча глядя на неё, а затем, почувствовав взгляд, обернулся. Аделаида разглядывала его дорогой костюм и светлые волосы. Он заинтересованно и оценивающе оглядел её внешность, необычные глаза, скромное чёрное платье.

— Вы приехали поздно, господин. Мама уже в другом мире, — сказала она спокойно.

— Да, — только и ответил он, а затем спросил: — Как твоё имя?

— Аделаида, — отозвалась она.

Он пошевелил губами, повторяя имя, и оглянулся в темноту комнаты.

На городском погосте они стояли вчетвером: ребёнок, священник, тихо шмыгающая носом Лена и молчаливый господин, которого все местные окрестили отцом девочки.

Адель плохо запомнила происходящеё. Ей казалось, что мама всё ещё лежит там, в своей комнате, куда её последнеё время не пускали, а сюда они пришли без надобности. Горничная сжимала ей руку, успокаивающий распевный голос священника и странное выражение лица светловолосого господина, когда опускали гроб, — вот и всё, что осталось в её памяти.

После похорон все вдруг заспешили. Лена, всегда баловавшая её объятиями, в этот раз, едва сдерживая рыдания, не посмела проявить ласку к девочке, столкнувшись с взглядом мужчины. Тот молча взял Адель за руку и повёл к автомобилю.

Когда Аделаида попала на правах дочери в семью Павионик, ей только исполнилось десять лет.

Эдуард Павионик отцовских чувств к ней не проявлял. Единственный раз она видела глубокие эмоции на его лице — там, на кладбище. В остальном он оказался равнодушным и даже жестоким к своему окружению.

Его жена, Елизавета Павионик из семьи Хавьяр, высокая, слишком худая, но при этом красивая женщина, укладывавшая короткие светлые волосы волной, с первых дней в доме волчицей смотрела в сторону девочки. Она так часто поджимала губы при виде неё, что Адель решила, это и есть причина того, что они у неё такие тонкие. Елизавета страдала резкими перепадами настроения. Она нередко пропадала на званых вечерах, а иногда запиралась в поместье, и тогда ей на глаза было лучше не попадаться.

Аделаида до сих пор помнила, как увидела её впервые в гостиной, куда привёл её отец. В воздухе стоял сильный запах сигаретного дыма, так что Адель с трудом подавила желание расчихаться. Женщина сидела, вальяжно откинувшись на диване, прикрыв глаза, посасывала мундштук длинной трубки. Блестели длинные змеи бус на её груди и бисер на платье, а в глаза бросался яркий макияж, скрывающий, как оказалось впоследствии, болезненную бледность и красные круги под глазами. Но когда кроваво-красные губы женщины приоткрылись, Адель ощутила испуг и скованность:

— Так ты всё-таки нашёл ребёнка этой потаскухи. А где же она сама? — произнесла она ехидно. — Я знаю, что ты мечтаешь избавиться от меня, но знай, что только я твоя законная жена, и у неё прав здесь не больше, чем у кухарки!

— То, что делает глава семьи, тебя не должно касаться, — процедил господин Павионик. — Как мы и договаривались, она здесь ради донорства крови. Не устраивай истерик.

Женщина отступила, с её сигареты на ковёр упал пепел.

— И прими, наконец, свои таблетки, — устало добавил он.

— Конечно, Эдуард, я позабочусь о ней, — услышала Адель насмешливый голос мачехи.

Елизавета небрежно махнула рукой, подзывая Адель. Девочке казалось, что она подходит к голодному тигру.

Мачеха вынула мундштук с сигаретой изо рта и взяла Адель за подбородок, длинные крашеные ногти впились в её кожу. Девочка взглянула в её тёмные карие глаза.

— Хм. Вроде бы похожа, — и глянула для сравнения на лицо своего мужа. — Что с глазами? Выглядит жутко.

На лице Елизаветы проступила брезгливость, и Аделаида потупила взгляд.

Впервые мачеха показала своё отношение к ней на следующеё утро в столовой, когда Адель, пожелав ей доброго утра, не получила ответа, затем за завтраком услышала: «Как можно есть в её присутствии?» — произнесённое сквозь зубы. Адель решила, что ослышалась, но затем последовал ряд резких замечаний о том, что она сидит и держит ложку как простолюдинка и что ей не пристало сидеть за одним столом с ними. Отец же, не отрывая взгляда от газеты, сказал своей жене заняться тогда воспитанием девочки. Адель растерялась до такой степени, что у неё навернулись слёзы. Она отложила приборы и больше не притронулась к еде.

Когда Адель было совсем худо, она доставала фото мамы и придумывала воображаемый диалог между ними, рассказывая, что хорошего случилось за день. Жаловаться она себе запрещала, но однажды нарушила это негласное правило, потому что мачеха в тот день впервые заставила её оголить руки и вытянуть вперёд, а затем ударила несколько раз розгами. Адель не издала ни звука, пребывая в потрясении от происходящего. Руки всё ещё горели, когда она вернулась в свою комнату. Достав фотографию, она смотрела на неё, ни в силах ничего сказать, а потом расплакалась и начала просить маму забрать её с собой. В этот момент в комнату вошла мачеха в сопровождении горничной.

Что ей понадобилось снова, Адель не успела узнать, так как та увидела фотографию в её руках. Последующеё было как страшный сон. Снимок оказался в цепких пальцах мачехи, она швырнула его в огонь камина, залепив пощёчину падчерице. Но та едва ли почувствовала удар, бросившись с жалобным криком «Мама!» в огонь. Волосы зашипели от жара, пламя вцепилось в кожу. Горничная закричала, вторя ребёнку, подхватив упирающуюся и кричащую девочку. На крик прибежал ещё кто-то из прислуги, и они вдвоём успокаивали Адель под крики мачехи.

Аделаида смотрела сквозь марево слёз на пепел, оставшийся от фотографии. Она вдруг вспомнила день на кладбище и только теперь поняла, что мамы рядом нет и уже не будет никогда, и зарыдала в голос.

Тот вечер Адель провела, сидя согнувшись перед камином, роняя слёзы на листы бумаги и, держа карандаш в перебинтованной руке, пыталась рисовать маму. Она боялась, что забудет её образ окончательно.

Обгоревшие волосы ей остригли, оставив чёлку, как сказала мачеха: «Чтобы прикрыть эти жуткие глаза». Ладони пришлось долгое время смазывать густой мазью и стягивать бинтами. Они очень болели и доставляли дискомфорт в повседневности. Таким было первое знакомство с ненавистью мачехи.

По своей детской природе Адель не замечала недостатков и всех прощала, стараясь угодить даже няне, за что снискала расположение большинства слуг. Однако попытки найти общий язык с отцом и мачехой проваливались. Мачеха придиралась ко всему, что делала девочка, пуская в ход розги в отсутствие мужа. Но и присутствие отца не приносило ребёнку радости — Эдуард требовал безупречного послушания и успехов в учёбе, о которых спрашивал куда чаще, чем о здоровье дочери. Впервые в жизни Адель столкнулась с холодной стеной равнодушия с одной стороны и откровенной ненавистью — с другой. Она терпеливо сносила это, хотя в первые дни всерьёз подумывала о побеге. Жаловаться отцу на мачеху она не решалась.

Со временем Аделаида поняла причину ревности Елизаветы: Эдуард, несмотря на внешнюю холодность, относился к дочери с едва уловимой нежностью. Он строго спрашивал уроки, но и поощрял её. Так, на двенадцатилетие она получила бесценный подарок — тяжёлый фотоаппарат с 35-миллиметровой плёнкой. Адель берегла его как зеницу ока: заворачивала в полотенце и постоянно проверяла, на месте ли драгоценный аппарат. Ей нравился мягкий щелчок затвора, нравилось перематывать плёнку, слушая тихое стрекотание барабана.

Подарок оказался неслучайным, чего Аделаида поначалу не поняла. На следующий день к ней пришёл врач — полноватый мужчина с короткой бородкой без усов, в круглых очках, напоминавший добродушного волшебника. Он часто навещал мачеху, страдавшую от мигреней и «истерических припадков», как выражалась кухарка. К Аделаиде доктор отнёсся по-отечески, мягко объяснив, зачем ему нужна её кровь. Девочка лишь пожала плечами: «Я рада, что могу помогать». Врач растерялся, пытаясь выяснить, кому именно она собирается помогать, но Адель умела хранить секреты. Мысль, что доктор знает о её брате, пришла позже. Она не решалась заговорить о нём, утешая себя: раз нужна её кровь, значит, брат скоро поправится. Тем болеё в такие дни ей разрешали сладости — любимый вишнёвый пирог, тыквенный пирог с сахарной пудрой, малиновый сок и шоколадное печенье.

Лишь однажды она услышала, как кухарка, всплеснув руками, просторечно заметила: «Бедное дитя. Кровь-то понемногу берут, да который уж раз? Совсем её высосут эти вампиры досуха!» О вампирах Аделаида, конечно, слышала, о вампирах, но её утешала мысль, что он не причинит ей зла. Ведь он её родной брат.

Врач тоже был обеспокоен состоянием Аделаиды и советовал девочке разнообразнеё и больше питаться, пить больше воды и гулять на свежем воздухе. Собирался ли Эдуард проследить за выполнением этих требований для дочери, Аделаида так и не узнала. Она сама решила стать здоровой и полезной во что бы то ни стало ради брата, и с тех пор съедала без остатка даже противные варёные лук и морковь. На улице она носилась с таким же энтузиазмом, «собирая свежий воздух», как она говорила прислуге, которая не могла понять её гиперактивности и желания помочь им в самой грязной работе в своём светлом выходном платье.

Только вот спать ей было всё так же затруднительно — тут одного старания оказалось мало. Ей часто снился коридор: он во сне удлинялся и становился бесконечным, и она падала в него, то заканчивался он жуткой пастью чудовища. Что-то тёмное сочилось из-за двери, текло по шёлку обоев и полу к её комнате. Напрасно Адель пряталась под кровать или в шкаф. Чудовище настигало её.

Близился год, как она была в этой семье. Аделаида пришла бы совсем в отчаяние, если бы пришлось круглый год жить в доме с Елизаветой Павионик, но вскоре девочку определили в Академию Марсильон. В то лето, перед поездкой в школу, она впервые оказалась в доме, на острове. Её привезли в поместье, когда стемнело, но Аделаида успела рассмотреть из окна только то, что они проезжали мост и зловещую фигуру мотылька на кованой решётке.

Местность ей очень нравилась, но дом вызывал тревогу. Это было самое мрачное здание из всех виденных прежде Аделаидой и самое сказочное. При первом взгляде он поразил её огромными окнами, витражами, башенками, крыльцом с кованными перилами, и верандой с необыкновенной отделкой,, у него даже был пристрой с оранжереёй. Просторные комнаты, наполненные светом, высокие потолки с растительном декором, эркеры и камины — всё это было необычно для девочки. И всё-таки дом изнутри пугал необъяснимой мрачностью и тишиной, своими картинами, чередующимися с маленькими рамками, где находились различные насекомые. Адель содрогалась всякий раз, когда видела их толстые тельца, пришпиленные булавкой.

Комната Аделаиды раньше была гостевой, которой не пользовались, как выразилась одна из служанок, по крайней мере лет сто. Комнату не пытались переделать в детскую к её приезду, поэтому спала Аделаида на огромной двуспальной кровати со столбиками. Пара резных кресел, на которых она могла сидеть по очереди или сажать кукол, письменный стол, камин и платяной шкаф из тёмного дерева исполинских размеров. Аделаида была уверена, что внутри него можно было вполне комфортно жить, такой большой он был. Разбавляла всю эту «взрослую» атмосферу многочисленные игрушки — это то, на что не скупились ни отец, ни все те богатые семьи, с которыми знакомилась Адель на праздниках. Каждая из них считала своим долгом сделать ей самый дорогой и лучший подарок. С игрушками, книгами, фотографиями комната не выглядела мрачной. Единственная вещь, которая смущала Аделаиду, — это картина, висевшая над кроватью. Она не могла решить, нравится она ей или нет. На ней был изображён тёмный лес странной изогнутой формы, а в центре — фигура в красном. Можно было подумать, что это сказочный мотив, но что-то было не так. В углу стояла подпись художника — А. И́вдаль.

В эти долгие летние дни, проводимые в поместье, Адель мечтала и тосковала о друзьях, оставленных в трущобах. Она не была капризным ребёнком — нищеё детство воспитало в ней сдержанность в желаниях и просьбах. Теперь у неё было всё, о чём она мечтала раньше: новые куклы, большая комната, прислуга. Но горничные не желали играть с ней в салки, а куклы оставались безмолвны на её увлекательные истории. Иногда она ходила по пятам за Петером, который выполнял тяжёлую работу по дому, следил за собаками и сопровождал Эдуарда Павионик на охоту.

Петеру было за пятьдесят. Он был дружелюбен, заботлив и проживал где-то за мостом, куда Адель нельзя было ходить. Простой в общении, он больше всего любил собак и свою жену-кухарку. Они работали при поместье уже болеё 30 лет. Петер оказался любителем фотографии, как и Адель. Это он вызвался помочь ей с проявкой плёнки, и теперь она ждала его возвращения с готовыми снимками, как долгожданного подарка.

При первом знакомстве Петер по простоте душевной рассказал девочке страшную историю: местные жители боятся поместья и обходят его стороной, потому что здесь, по слухам, обитает чудовище, выходящеё только по ночам. Возможно, он хотел пробудить в Адель жажду исследователя, но рассказ лишь усилил её тревогу. Возможно, это произошло из-за того, что Петер с женой, несмотря на возраст, всё ещё не имели детей, и мужчина попытался неумело проявить участие в играх одинокой девочки. В семье Павионик не держали животных, зато у Петера был пёс, следовавший за ним повсюду. Адели нравилось играть с ним, хотя горничные потом жаловались, что от её одежды пахнет псиной.

Поместье Адель покидала лишь на званые вечера с отцом и мачехой. Тогда в газетах появлялись статьи с её фотографиями. Девочка ужасно уставала на приёмах: нервничала из-за страха нарушить этикет и лицемерных объятий мачехи, демонстрировавшей на публике мнимую любовь к падчерице.

За время жизни в семье Павионик Адель усвоила два правила: не приставать к отцу без дела и не расстраивать мачеху, которую раздражало само её присутствие. С переёздом в особняк у озера добавилось третье: не ходить в западное крыло второго этажа. Мачеха пришла в ярость, когда Адель однажды обнаружили у дверей, ведущих туда. После десяти ударов розгами по спине девочка несколько дней едва могла ходить.

Прошло всего полторы недели, а Адель уже мечтала вернуться в академию. За эти дни случилось немногое: мачеха вновь сорвала злость на ней, а кто-то испортил ковёр в гостиной, за что вину снова возложили на девочку. Так начались её восьмидесятидневные каникулы.

Адель, тихо напевая, шла по саду, касаясь цветов сорванной травинкой, словно волшебной палочкой. В другой руке она бережно сжимала тяжёлый фотоаппарат. Вот розы, пересаженные с Петером, разрослись в пышный куст; вот фиалки, посаженные ею самой.

Она присела в траву, разглядывая камеру. Рядом прыгал котёнок кухарки, игравший с поясом её платья. Адель огляделась — что ещё сфотографировать? На плёнке уже были дерево во дворе, птица на тропинке, котёнок на скамейке.

Жара разморила её, и девочка лениво прилегла, наблюдая, как тень от дома удлиняется. Подняв камеру, она навела объектив на небо и стену здания. Раздался мягкий щелчок. Её глаза расширились от ужаса: в огромном круглом окне третьего этажа она увидела чью-то тень. Сердце бешено забилось. Оглядываясь на окна, Адель бросилась прочь и перевела дух лишь на кухне. Рассказ о случившемся не впечатлил кухарку, зато горничные переглянулись в страхе.

После этого Адель стала замечать странности. В библиотеке она слышала шаги этажом выше, ночной плач, звуки брожения по коридорам. Однажды ночью она проснулась от кошмара. Кто-то крался по комнате. Шаги замерли у кровати. Девочка затаила дыхание, боясь открыть глаза. Когда она наконец отбросила одеяло, комната была пуста.

Адель умоляла горничную поговорить с отцом, чтобы ей разрешили спать в комнате прислуги. Получив отказ, она уговаривала няню сидеть с ней до ночи, но та вскоре отказалась, оставив лишь приглушённый свет лампы. Однако мачеха узнала о страхах девочки и запретила даже это.

На фоне стресса Адель стала вялой, плохо ела. Мачеха презрительно называла её избалованной, а отец, не замечая изменений, велел вызвать доктора. Тот прописал сладкое снотворное. Теперь девочка засыпала даже за прогулками, чем вызвала недовольство отца.

Вскоре начались новые странности: пропадали вещи, разбивались вазы, портились книги. Мачеха винила во всём Адель, наказывая её ежедневно. Девочка смирилась, пока однажды не исчезли снотворные капли. Бурная истерика мачехи по этому поводу закончилась тем, что Адель оставили без ужина.

Ночью Адель проснулась от хруста. На столике стояла тарелка с печеньем — видимо, няня тайком принесла еду. Но печенье уже ел мальчик. При свете луны она разглядела его светлые волосы и огромные глаза. На нём были рубашка и шорты на подтяжках.

— Старуха принесла тебе поесть, — сказал мальчик. Голос его был высоким и чистым.

— Она не старуха, а вдова Фусала́ку, — поправила его Адель робко, с сожалением глядя, как исчезают остатки еды, предназначенные ей. Желудок обижено заурчал.

Расправившись с едой, мальчик торжествующе посмотрел на неё, ожидая, что она разозлиться. Но та выдавила улыбку и ответила:

— Вкусно? Рада, что тебе понравилось.

Мальчик на миг растерялся и тут же со злостью выдал:

— Совсем не вкусно!

Он по — хозяйски прошёлся по её комнате.

— Тебя зовут Аделаида. Хорошо тебе живётся?

— Да, — солгала она.

— Врёшь! — он пнул куклу. — Я знаю, зачем ты здесь. Ничего не выйдет! Я стану главой семьи и прогоню тебя!

Мальчик презрительно фыркнул, слизывая оставшийся шоколад с пальцев. Несколько крошек от печенья прилипли у его рта.

Аделаида всё ещё стояла, раскрыв рот, и не могла подобрать слов.

— Даже не вздумай мне понравиться! — он рассерженно зашагал по комнате туда-сюда. — Зачем отец взял тебя к нам? Даже любит тебя больше, чем меня. И я вовсе не собираюсь признавать тебя сестрой!

— Сестрой? — протянула Аделаида неуверенно, и тут её осенило. — Так ты и есть мой брат, о котором я слышала!

Она сложила руки, как в молитве. Её счастливое лицо совсем не понравилось мальчику.

— Не называй меня так! Не желаю иметь такую сестру!

— А как тебя зовут? — Аделаида постаралась не обращать внимания на грубость, всё ещё поглощённая восторгом от того, что нашла в этом унылом доме часть своей прежней семьи.

— Ка́ймос Павионик, — произнёс мальчик с вызовом, вздёрнув подбородок. — Как ты могла не слышать имени, раз знаешь обо мне?

Мальчик угрюмо глянул на неё искоса.

— А где ты был всё это время, Кай? Я уже здесь давно, но только теперь увидела тебя. И как ты попал в комнату? Дверь ведь запирают на ночь. — Аделаида тихонько сделала несколько шагов вперёд, желая понравиться мальчику.

— Я шёл по карнизу, — Кай, почувствовав, что произвёл впечатление, гордо задрал нос, — вдоль стены. Так можно влезть в любое открытое окно.

Ответ привёл в замешательство обоих. Адель понимала, что что-то не так, а Кай, в свою очередь, был озадачен её непониманием.

— Я живу в западном крыле, — медленно произнёс он. Они уставились друг на друга.

— Где… — начала она и запнулась. — Почему… Почему ты там живёшь? — слабым голосом наконец спросила она.

— Я болею, и мне не позволяют выходить оттуда, — сказал он потухшим голосом. — Говорят, что могу заразить кого-нибудь.

Девочка на всякий случай отступила:

— А чем ты болеёшь?

— Не знаю, — Кай слегка растерялся, похоже, он и не думал об этом. — Ты тоже чем-то болеёшь? Я наблюдал за тобой. Как приду — ты всё спишь. Понял, что это из-за лекарства, которое давали мне.

Он придирчиво оглядел девочку с ног до головы, её старомодную длинную сорочку с кружевным воротом под самую шею, длинные рукава — и фыркнул. Адель застеснялась своего вида.

— Не знаю. То есть вроде бы болею. Мне их дают, чтобы я спала хорошо. Я и сплю ночью… и иногда днём. А откуда ты знаешь о лекарстве?

— А ты думаешь, куда оно пропало? Я ещё и книгу твою забрал, и спрятал инструменты у этого дурака-рабочего, и много чего ещё… — мальчик самодовольно ухмыльнулся.

Адель не нравилась его наглость, но она решила, что с вором лучше не спорить. Всё-таки одно благородное дело он сделал: избавил её от потребности пить лекарство, хоть ей и досталось за это. Но всё же он, как оказалось, бродит по дому ночами, крадёт и портит вещи. А как же её книга сказок? Она даже не успела её дочитать. Адель недовольно поджала губы.

— Не делай так, — мальчик, жадно наблюдавший за ней, изменился в лице. — Ты становишься похожей на ту женщину.

Адель едва обратила внимание на его слова, готовая, как старшая, сделать выговор воришке:

— Так значит ты украл лекарство? Как же тебе это удалось? Оно стояло под замком.

— О, всё совсем просто. Я просто взял ключи у той женщины, — с готовностью поделился секретом Кай.

— У вдовы Фусалаки украл? — переспросила Адель.

— Не украл, — упрямо ответил он, — и не у старухи, а у… — он замялся, — той женщины.

— У… мачехи? — ужаснулась Адель. — Она жутко рассердится, когда узнает, что это сделал ты.

Адель прижала ладонь к щеке, напуганная обстоятельствами.

— Нажалуешься? — на лице Кая появилась издевательская ухмылка.

— Нет, конечно. Почему папа и мачеха не рассказали мне о тебе? Ведь ты даже не выглядишь как чудовище…

Это оказалось ошибкой. Лицо мальчика исказилось от ярости, кулаки сжались.

— Папа? Он мой папа, а не твой! — Кай нахмурился, и на лице его проступило отвращение. — И никакое я не чудовище! — он шагнул к девочке. Та испуганно попятилась, ожидая удара, заслоняясь руками. — А эта женщина — моя мать.

До Адель стала доходить ситуация. Кай был сыном Елизаветы и Эдуарда, она же — лишь приёмной дочерью отца.

— Из нас двоих это ты — воровка и чудовище, потому что живёшь здесь! Скажу Чёрному Человеку, чтоб он тебя съел! — вторя его громкому голосу, куклы с каминной полки упали на пол, увлекая друг друга. Голова одной из них раскололась. Адель сглотнула. Ей почудились шаги в коридоре. Крик мальчика могли услышать, и она нутром чувствовала: хуже и быть не может, если их обнаружат вместе. Ведь прятали его от неё не зря.

— Пожалуйста, прости меня, — зашептала она жалобно, прижимая руки к груди. — Я не хотела обидеть тебя. И если… если хочешь, можешь не возвращать мои игрушки. Я могу дать ещё. И ты можешь прийти снова.

Мальчик с подозрением посмотрел на неё. Кажется, такое отношение было для него в новинку.

— Не приду! — разозлился он и, закинув ногу на подоконник, обернулся. — Если кому-то расскажешь, что я приходил, то я… — он оглядел комнату, подыскивая угрозу. — …то я заражу тебя! — выпалил он и, махнув рукой, исчез в окне.

Адель подбежала к окну и, дрожа, выглянула наружу. Но там никого не было.

Борис

Кто-то схватил её за плечи, пытаясь оттащить от окна. Аделаида сопротивлялась, цепляясь за подоконник. Собственное имя доносилось до неё словно сквозь толщу воды. Она моргнула несколько раз и судорожно вздохнула. Перед глазами было открытое окно общей гостиной. Оглядевшись по сторонам, она увидела запыхавшуюся бледную Нину, которая всё ещё держала её за плечи.

— Ты с ума сошла? Зачем так наклоняться из окна? Ты могла выпасть! — сердито крикнула подруга. Позади мелькали тени девушек, разбуженных криком.

— Почему я здесь? — Аделаиду пробрала дрожь, то ли от ночной прохлады, то ли от осознания, что должна была проснуться в своей кровати, а не у окна.

— Это я должна спрашивать! — Нина всё ещё злилась. — Я проснулась, а ты стоишь у двери. Звала тебя — ты не отвечала. Минуту стояла как статуя, потом открыла дверь и вышла. Хорошо, что я успела!

Аделаида смотрела на бледное лицо подруги, а перед глазами всё ещё стояли образы невероятно реалистичного сна. Она так давно не страдала лунатизмом. Неужели всё началось снова?

В гостиную широким шагом вошла комендант женского общежития. Аделаида покорно позволила отвести себя обратно в комнату и усадить на кровать. Её спрашивали, в порядке ли она, не болит ли что-то. Аделаида лишь мотала головой. Ей хотелось, чтобы все наконец вышли. Девушки всё ещё толпились в дверном проёме, испуганно перешёптываясь, их силуэты казались призрачными в полумраке. Бледная Нина беспокойно переминалась за спиной коменданта, её лицо выражало тревогу и страх.

Наконец комендант велела всем разойтись по комнатам. Аделаида легла на холодную постель, чувствуя, как нарастает тошнота. Сон не шёл. О приёме дополнительных лекарств не могло быть и речи — вчера она и так превысила дозу. «Какая странная смесь фантазии и реальности», — думала она. Могло ли это быть связано с тем приступом в оранжереё?

Она обязана была сообщать Альберту о любых проявлениях симптомов. В таких случаях он отвозил её к врачу. Но Аделаида, впервые за долгое время оставшаяся без поддержки Альберта, хотела проявить самостоятельность. «Это был всего раз», — утешала она себя. — Если повторится — обязательно ему скажу».

***

На утро Аделаида и Нина, решили заняться домашней работой в библиотеке. Адель хотела наконец поискать что-нибудь для проекта по ботанике, а Нина, отказавшись от субботнего похода в деревню, списать у неё домашнюю работу. В библиотеке было много посетителей в этот день, второй и четвёртый курсы готовились к зачёту. Поэтому подруги выбрали одну из прилегающих пустующих секций на втором этаже в отделе биологии.

Тео не смог не заметить состояния девушек. Нина лежала на столе, силясь не заснуть и лениво списывала текст с тетради Аделаиды, а Адель сидела, подперев лоб пальцами с застывшей ручкой над листом бумаги, где было написано только слово «Проект». До обеда оставалось пол часа, а она ещё ничего не сделала. В голове все время крутились фрагменты сна и с каждым разом они казались все болеё ненормальными. Весь день она испытывала тошноту и даже с утра не смогла поесть нормально. Она вспомнила, как в это утро с опаской ожидала прихода Тео к завтраку, но он не пришёл.

— Доброе утро — пожелание его прозвучало неуверенно.

— Кому доброе, а кому нет, — проворчала Нина — мы проспали.

— Что случилось?

— Всеобщий кошмар случился — снова ответила Нина и пояснила — ей приснился кошмар, а не спали мы обе.

Тео сел рядом и озабочено осмотрел Адель.

— Это был просто кошмар — Адель искоса взглянула на Тео.

— Да будет тебе известно, что спит она так, что её так просто не разбудишь, — зевнула Нина. — Однажды мне довелось её будить. С испугу у меня чуть сердце не остановилось — как мёртвая. Зато сегодня ночью она бродила во сне. Я с перепугу чуть действительно не померла. Стояла, перегнувшись через подоконник, ещё бы чуть-чуть и выпала, если бы я её не схватила.

Аделаида стиснула зубы. Ей хотелось, чтобы Нина замолчала.

— Вот как — Тео постучал пальцем по столу.

Он очень пристально разглядывал Аделаиду. Та старалась не показывать виду, но страх, того, что он примет её за сумасшедшую, прокрался. Это не составит труда, тем болеё после того, что случилось в оранжереё.

Адель вздрогнула, когда Тео осторожно тронул её кончики пальцев, взяв их в руку и погладил. Аделаида хотела их отдёрнуть, чувствуя ехидный взгляд подруги и одновременно хотелось остаться с ним сейчас наедине. Тео отпустил её руку и откинулся на спинку стула со вздохом.

Он вызвался помочь Аделаиде собрать нужные книги по теме, и скрылся за стеллажами. То с какой поспешностью он это сделал, ей показалось, что он пришёл каким-то неутешительным выводам о ней. Она бездумно листала учебник, когда решилась нарушить тишину вопросом:

— Ты ведь собиралась взять занятия, связанные с искусством? — зашептала она. Нина, хмурясь, не отрывая взгляда от записей Адель пробормотала в ответ:

— Тебе мои планы известны: закончу Академию и поступлю в университет. Обучение будет бесплатным, если останусь здесь в десятке лучших в классе. Здорово будет, если заведу больше связей. Тогда смогу найти отличное место для работы. Надо только вести себя прилично и не попадаться.

— И ты все ещё продолжаешь провоцировать преподавателей своим внешним видом — укоризненно заметила Адель.

— Если прекращу это делать, то это, наоборот, вызовет подозрение. Да и за это не исключают — Нина ухмыльнулась. Адель откинулась обратно на спинку стула, листая учебник. Иногда, она завидовала целеустремлённости Нины.

— Я даже ещё не определилась. Не знаю, чем займусь в будущем. Как у вас с Альбертом вообще получилось принять решение? — негромко спросила она.

Нина оторвала взгляд от тетради и с удивлением посмотрела на Адель.

— Только не говори, что до сих пор не сдала заполненный бланк профессору. — увидев, как Адель поморщилась, вытаскивая заполненный карандашом листок из — под тетрадей, Нина покачала головой — Слушай, у тебя целое состояние. Ты можешь заняться чем угодно или продолжить дело семьи.

— Если бы это было на самом деле так — пробормотала Адель еле слышно.

Она достала ластик и принялась в который раз стирать с бланка название профессии фотограф, ворча о том, что скоро в листе будет дыра.

Нина пнула её под столом уже в который раз.

— Ну что? — зашипела Адель. Подруга округлила глаза и многозначительно скосила взгляд в сторону. Адель проследила за её взглядом — между стеллажами стоял Тео, держа одну книгу под мышкой и выбирая другую с полки. Наклонившись через стол, Нина прошептала:

— У вас же что-то было? Признайся, я молодец, что оставила вас вдвоём на ботанике? Вы там чуть ли не обнимались на глазах у всех!

— Ничего не было! — раздражённо ответила Адель, уже в который раз за день.

— Конечно-конечно. Ты просто чуть не упала в обморок, — усмехнулась Нина. — Слышала я это уже. Только вот вчера вы пропали на два урока. Хорошо, что преподаватель не заметил. Не хочешь — не рассказывай, но тебе нужно удержать его внимание. Иди поговори с ним сейчас же! Пригласи в паб завтра.

— Не пойду. Пусть сам приглашает, — сердито прошипела Адель.

Нина, разочарованная и не менеё злая, продолжила:

— Так и останешься одна!

— Почему тебя так волнует, есть у меня парень или нет? Вечно одно и то же… — Адель прикрыла их обеих от Тео раскрытой книгой.

— Я вижу, как ты на него смотришь. Либо приглашаешь его сейчас, либо я с тобой больше не разговариваю! — Рывком захлопнув тетрадь, Нина встала и направилась к выходу, вероятно, в уборную.

Адель порывисто поднялась вслед за ней, но тут же с раздражением опустилась обратно на стул. «Как я на него смотрю?» — едва не крикнула она вдогонку. Они остались одни в заполненной книгами комнате. Вчера в оранжереё она чувствовала себя с Тео как со старым другом, но сейчас вновь ощущала скованность. Адель уставилась в книгу, не видя букв. Подходить к нему она не собиралась — пусть Нина злится. Максимум, Адель перестанет давать ей списывать уроки, и тогда подруга быстро изменит своё поведение.

Погружённая в свои мысли, она не сразу услышала знакомые металлические щелчки. Сердце пропустило удар — первым порывом было бежать, но выход находился в другом конце секции, а в комнату уже входила вальяжной походкой до ужаса знакомая фигура. Короткий ёжик волос, массивный подбородок и глубоко посаженные глаза, придававшие лицу угрюмое выражение. Адель стиснула зубы и украдкой бросила взгляд вдоль стеллажей: Тео нигде не было видно.

Форма на старшекурснике сидела небрежно: пиджак расстёгнут, галстук болтался на шеё не завязанным. В руке он лениво поигрывал ножом-бабочкой на цепочке — именно он издавал те самые металлические звуки. Усевшись на место Нины напротив Адель, Борис подпёр подбородок ладонью, и его рот растянулся в неприятной ухмылке. Адель подавила желание вскочить и уйти, лишь крепче сжала книгу в руках, уставившись в страницы невидящим взглядом.

Борис Шегон принадлежал к так называемой «новой аристократии». С момента появления в школе три года назад он зарекомендовал себя как отъявленный хулиган и задира. Он намеренно провоцировал драки, ночами сбегал с территории школы, хамил преподавателям. Администрация, скореё всего, знала о систематических нарушениях, но предпочитала закрывать глаза. Ходили слухи, что до этой школы он сменил несколько столичных учебных заведений.

Его ценили отнюдь не за успехи в гуманитарных или точных науках, а исключительно за спортивные достижения. Он водил компанию только с чистокровными, остальных же держал в роли прислуги. Свою принадлежность к мажорам Борис подчёркивал, сочетая стандартную школьную форму с дорогими аксессуарами: фирменным ремнём, цепочкой на поясе и своей любимой игрушкой — ножом-бабочкой, которым он виртуозно владел и ловко прятал в рукав при виде преподавателей.

Отношение Бориса к Адель было странным. Узнав о её происхождении из Павионик, он начал её преследовать. Но в отличие от других чистокровных, с которыми он поддерживал хоть какие-то отношения, Адель он только изводил. Раньше его сдерживал Альберт, грозивший Борису расправой, хотя до драки дело так и не дошло — друзья удерживали Альберта, зная о возможных последствиях. Теперь Нина пыталась занять место защитника, но если в словесных перепалках она ещё могла постоять за подругу, то против кулаков Бориса, выходившего из себя от малейшего противоречия, она была бессильна. Поэтому Адель молча сносила все насмешки. Она привыкла, что из-за Бориса с ней избегали общаться, и из друзей осталась только Нина.

Каждый раз, заслышав характерный звук раскрывающегося ножа и позвякивание цепочки, Адель внутренне сжималась и старалась скрыться. Последние две недели ей это удавалось, но сегодня Шегон совершил неожиданный поступок — явился в библиотеку, единственное место, где она чувствовала себя в безопасности от его преследований.

— С тобой так сложно поговорить. Бегала от меня все это время, как же это не приятно. Ну, так ты надумала? Сходишь со мной на свидание? — Борис потыкал лезвием в обложку книги, которой отгородилась Адель. Мысленно она умоляла Нину поторопиться и вернуться.

— Опять молчишь? Или ты уже забыла, как я выгляжу? Как с тобой не заговорю у тебя точно язык отнимается. Я тебе так нравлюсь? — продолжал он.

Адель склонила голову ещё ниже. Борис оскалился, обнажив зубы. Не выдержав его взгляда, она инстинктивно откинулась назад, но он подцепил ногой ножку её стула и резко придвинул к столу, лишая возможности встать. В панике Адель прикрылась книгой, прижав её к груди как щит. Мелькнула мысль ударить обидчика — но взгляд Бориса мгновенно напомнил ей прошлое: как она попыталась дать отпор, пнув его под колено (хотя целилась выше), и что было после. Рука на перевязи судорожно сжалась в кулак, и в ране заныла старая боль.

Борис потянулся вперёд, чтобы схватить её за воротник, но в этот момент между ними с оглушительным грохотом обрушилась стопка книг. Ошеломлённый, он разжал хватку, и Адель тут же рванулась прочь — стул с грохотом опрокинулся, а она, дрожа всем телом, отпрянула к стене.

— Ах, надеюсь, я помешал, — холодным тоном, в котором не слышалось ни капли сожаления, произнёс Тео.

Адель, у которой уже тряслись руки от происходящего испытала облегчение, что к ней пришли на помощь и одновременный стыд, что Тео видел и слышал их.

— Я нашёл все книги, которые нам понадобятся. — обратился он вдруг к Адель с улыбкой и тут же вновь обернулся к все ещё обескураженному Борису, навалившись на стопку книг, наклонился к самому его лицу и произнёс:

— Кажется кое-кто впервые в жизни пришёл в библиотеку и должен знать, что здесь надо вести себя… тихо.

— А ты ещё кто? — Борис начал возвращать себе уверенность, отметив неказистый вид соперника. Он с презрением оглядывал его, пытаясь припомнить, и видимо решил, что тот с младшего курса, а затем посмотрел на Адель, что-то подозревая.

— Одноклассник Адель. Приятно познакомиться, я теперь буду постоянно рядом с ней, поэтому не думаю, что найдётся место ещё кому-то, вроде тебя — Тео изобразил насмешливое сочувствие.

— Это не тебя я видел вчера у оранжереи? Не припомню твою смазливую рожу. — Борис начал закипать. — Ты же выглядишь как девчонка. — он рассмеялся, покосившись на Адель.

Тео не повёл бровью, все так же с холодной насмешкой глядя на Бориса.

— Хочешь проверить, сможет ли эта девчонка сделать тебе больно? — Тео склонился ещё ближе к Борису, заглядывая ему в глаза, так что тому пришлось отшатнуться. По лицу его пробежала судорога, и он вскочил со стула, вцепившись одной рукой в воротник Тео.

Тот отступил назад, не выпуская из рук тяжёлого тома. Борис был значительно выше ростом и к тому же регбистом — против невысокого, болезненно худого Тео он имел явное преимущество. В другой раз он бы уже бросился в драку, но теперь медлил. Этот тощий мальчишка не выдержал бы и одного удара — Борис был в этом уверен. Книга в его руках вряд ли могла помочь, но этот ледяной, бесстрастный взгляд смущал и заставлял колебаться.

Аделаида в отчаянии огляделась в поисках помощи.

— Заступиться решил, мелкий? А силёнок хватит? — сквозь зубы процедил Борис.

— Хватит ли тебе? Только треплешься, будто предложение собрался делать, — усмехнулся Тео, глядя ему прямо в глаза.

Борис замахнулся, но Тео упёрся ему в грудь ладонью, сминая отворот пиджака, и резко развернулся полубоком, отводя руку с книгой для короткого замаха. Тяжёлый том был нацелен прямо в лицо обидчику.

— Стойте! — успела крикнуть Адель, как в этот момент в секцию вошли библиотекарь с группой учащихся. Позади них мелькнула Нина — она встала на цыпочки, пытаясь разглядеть происходящеё, затем стремительно пробилась вперёд и бросилась к подруге.

— Что случилось? Тебя на пять минут оставить нельзя! — тревожно заговорила она, оглядываясь то на библиотекаря, то на обоих парней. Борис медленно отпустил Тео. Все услышали, как он скрипнул зубами.

— Смотрю, ты не в курсе, как дела обстоят в этом месте. Ходи и оглядывайся — процедил Борис Тео.

— Что вы здесь устроили… — начала возмущённым тихим голосом библиотекарь. Ученики рядом с ней занервничали. Тихая женщина, если её рассердить, превращалась в грозного блюстителя тишины и порядка в этом месте.

— Вон все четверо! — рявкнула она голосом, никак не сочетавшимся с миниатюрной комплекцией.

— Пожалуй, и нам пора — пробормотал Тео с улыбкой и взял сумку Адель. Нина первая опомнилась и стала заталкивать вещи в свой рюкзак. Адель сгребла книгу и конспекты в охапку, и они чуть не бегом бросились наружу под звон колокола на обед.

— Что у вас там произошло? Я Бориса таким злым давно не видела. Он похоже не ожидал, что придётся драться с коротышкой. — Нина давилась смехом.

Адель же была совсем не рада тому, что случилось. Она с тревогой поглядывала по сторонам, ожидая увидеть Бориса и его друзей уже сейчас готовых отомстить. Но заметила, что и Тео выглядит совсем не расстроенным.

— Тебе не следует так разговаривать с Борисом. Он связан с чистокровными и терпеть не может таких как ты. Он может сделать твою жизнь не выносимой. — озвучила мысли Адель Нина.

Тео легкомысленно пожал плечами, поглядывая на Адель. Он явно хотел произвести впечатление на неё.

— Тьма народу — раздражённо вздохнула Нина, оглядывая столовую.

Адель удалось первой получить свою порцию ужина, и она сразу же отправилась искать свободный стол для друзей, который нашёлся в самом конце залы недалеко от длинного полупустого стола чистокровных.

— Я уже решила, что ты посадишь нас за стол с мажорами — произнесла Нина со смешком.

В этой части зала было значительно тише. Адель старалась не смотреть на крайний длинный стол, стоявший отдельно от всех — перпендикулярно остальным, как и преподавательский, расположенный с противоположной стороны, но на возвышении. За столом чистокровных царила обычная тишина. Они переговаривались вполголоса и ели неспешно, в отличие от остальных учеников.

Новость о произошедшем разнеслась мгновенно. Аделаида ещё не успела съесть и половины порции курицы с салатом, как уже заметила устремлённые в их сторону взгляды.

Нина тоже обратила на это внимание и не преминула высказаться:

— Теперь тебе точно конец, парень. Борис и так с катушек съехал из-за предстоящего матча. Видела ли бы вы его на тренировке, он будто убивать каждый раз готовится. — она покачала головой.

Аделаида с отчаяньем уставилась на свою тарелку, аппетит пропал.

— Я же говорила тебе не вмешиваться. Зачем ты… — с тихим вздохом произнесла она.

— Кто сможет стоять в стороне и смотреть как к тебе пристают? — Тео удивлённо глянул на девушку, будто он не видел иного выбора для своего поступка.

— Я же тебе уже говорил, что, если нужно, я смогу избавить тебя от внимания этого парня. — Тео улыбнулся и на его щеках появились ямочки, совсем как у Адель.

Нина же презрительно фыркнула в кулак:

— Что ты сможешь сделать? На тебя достаточно дунуть и поминай как звали.

Тео недовольно глянул в её сторону.

— Не надо меня защищать. А ты перестань подстрекать его — рассердилась Адель на подругу — ты же знаешь Шегона. Он очень мстительный.

— Вот именно, очень мстительный. — Нина усмехнулась Тео — Теперь тебе придётся показать себя на деле, потому что Борис не успокоится пока тебя не убьёт… ну или не покалечит.

Адель схватилась за голову. Тео сам настроил Бориса против себя. Её вдруг осенила догадка.

— Подожди. — Адель повернулась и недоверчиво уставилась на Тео. — Ты ведь специально провоцировал его. Все время ходил рядом… а у оранжереи? Это тоже специально? — она запнулась.

Тео пожал плечами со словами:

— Если он не разрешает тебе дружить со мной, то от него нужно просто избавиться.

Он вытянул салфетку из — под тарелки Аделаиды и стал вертеть её в руках. Из еды у него был только сок и кусок мясного пирога, но есть похоже не собирался. Аделаида потрясённо перевела взгляд с него на Нину, та пожала плечами, как бы говоря: «Он влюбился, что поделать».

С грохотом на их стол налетел кто-то. Тарелки на подносах подпрыгнули.

— Вот это да! Да ты, парень, ещё болеё сумасшедший, чем я. Это было смело, но глупо, — он протянул руку Тео, чтобы поздороваться — Э́рик Ко́ган, к вашим услугам.

Тео, приподняв брови, изучал его ладонь и затем нехотя подал свою руку.

Эрик был их одноклассником. Его всклокоченные каштановые волосы, блестящие глаза и большой рот точно передавали характер неугомонного, болтливого и вечно спешащего куда-то парня. Форму он носил небрежной, а пиджак напоминал собой кольчугу, сплошь увешанную значками. Некоторые из них крепились к сумке.

— Прости, совсем тебя не помню, — Тео криво усмехнулся, продолжив складывать салфетку.

Но Эрика это ничуть не смутило.

— Яхром… Яхром — задумчиво произнёс Эрик, когда Тео неохотно представился, пытаясь припомнить хоть что-то связанное с этой фамилией — ты из «новой аристократии»? Кажется ты уже учился здесь? Как тебя угораздило повздорить с этим громилой?

— А что всем уже известно, что случилось десять минут назад? — Тео глянул по сторонам.

— Я слышал, что Борис сам пришёл в библиотеку — Эрик фыркнул и продолжал, понизив весёлый голос и оглядываясь — вот это новость! Я был уверен, что он не в курсе, что здесь она вообще есть. Для него существует только общежитие и поле для регби.

— Ты пришёл сюда трепаться? — сварливо спросила Нина, попивая сок и глядя в сторону чистокровных.

— Не с тобой, — парировал Эрик и тут же оживлённо обернулся к Тео — Ты, кстати, не хочешь вступить в клуб астрономии? У нас не хватает людей. Особенно таких смелых.

Тео посмотрел на Аделаиду и покачал головой.

— А, — протянул Эрик, понимающе и мгновенно переключившись на неё тоже — понятно. Может ты, Павионик, вступишь к нам? Ты же нигде не состоишь.

— Она по умолчанию состоит в клубе мажоров — хмыкнула Нина, опередив Адель. Та с извиняющейся улыбкой покачала головой, взглянув на Эрика.

— А Тео бы подошёл клуб нердов — фыркнула Нина, ткнув пальцем в его дужку очков, так что они съехали по носу. Тео раздражённо дёрнулся, поправив их.

— Эрик у нас решил рекорд побить, если ты не в курсе — Нина лениво посмотрела в сторону Тео — вступить во все клубы и собрать их значки до конца выпуска. Глупая трата времени.

— Что поделать. Я разносторонняя личность — Эрик гордо ухмыльнулся — могу говорить о поэзии, а могу рассказать о медицине. Но у меня все ещё не хватает четыре значка! У них там конкурс на поступление, видите ли, сложный, а по мне так они просто не хотят, чтобы у меня был полный набор. Ну, до выпуска ещё есть время…

— …как и место на пиджаке. — закончила за него Нина, закатив глаза.

— К тому же скоро начнётся адская неделя, когда выбирают членов для клубов и сообществ. У меня есть здесь 2 места. — Эрик не слушал её, указывая на грудь пиджака — А ещё на рукаве.

— А здесь для чего? — спросила Адель, заинтересовавшись его коллекцией. Она указала на место, где обычно и крепили эти значки: слева на воротнике.

— О, — Эрик понизил голос до таинственного шёпота. Он навалился на стол грудью, приблизив к ним в лицо. — Это место для одного интересного клуба. Третий год хочу попасть в него. Но пока даже не знаю, кто в него входит.

Адель невольно рассмеялась, но быстро смолкла — Эрик не шутил. Даже Нина не улыбалась, а сощурила глаза.

— Знаю, что туда точно входят некоторые чистокровные, но пока не вычислил кто. — он с подозрением глянул на Аделаиду. Та на всякий случай покачала головой с улыбкой — Беда в том, что, когда об этом клубе заговариваешь с ними, они делают вид, что не знают о нем.

— Так, может, его и нет? — Мрачно отозвался Тео. Ему не нравилось, что Эрик уже минут 10, как не даёт ему пообщаться с Адель. А теперь ещё и закрыл весь обзор на неё своим телом.

— Нет, точно есть! Видели фонтан в саду? Там можно оставлять просьбы для их клуба — а они выбирают и выполняют! Всегда! Любые, прямо как волшебники! Это не слухи! — Эрик, почти подпрыгивая от возбуждения, торопливо продолжал: — Я знаю людей, чьи просьбы они исполнили. А попасть в клуб можно, если отличиться — тогда тебе подбросят приглашение. Я однажды видел его: чёрное, такое маленькое…

Адель нервно поёрзала. Эрик сверлил взглядом с стол чистокровных.

— И чем они там занимаются? — спросила Аделаида.

— А шут его знает…

— Ясно. — Нина взмахнула крашеными ресницами. — Тебе просто из принципа надо быть в нем. И как ты решила туда попасть?

— Говорят, туда можно попасть за заслуги. Нужно сделать что-то необычное или значимое. — Эрик стал разгибать пальцы. — Я уже однажды пробовал на спор пить 4 пинты пива…

— О нет! — Нина прикрылась от него руками, поморщившись. — Я вспомнила этот кошмар. Вот зачем ты это сделала тогда на вечеринке в пабе. Тебя же тогда… Фу…

— Затем. — Продолжал Эрик, как ни в чем ни бывало. — Пометил все книги по арифметике в библиотеке номером 478.

— Зачем? — полюбопытствовала Аделаида.

— Ну, это как бы послание. Шифр буквенно-цифровой. Ещё запер двери классов и оставлял ключи в замках. Правда, меня чуть завхоз не поймал тогда. Да много чего делал, но их внимание сложно привлечь.

Эрик с досадой скривил рот.

— Так вот от кого бед не меньше, чем от Бориса. Может, ты просто займёшься учёбой? — Нина фыркнула — тогда это будет точно сверх необычно и тебя примут куда угодно, может даже в университет.

Адель рассмеялась. Тео покачала головой, будто удивляясь глупости парня.

— Идея лазать по комнатам общежития, надеюсь не твоя была? — Нина окинула взглядом Эрика — Парни все время лазят к нам, но, когда приходишь с уроков и обнаруживаешь в комнате беспорядок — это вообще не радует.

— Это часто случается? — Тео покосился на неё.

— Бывает. Погоди и к тебе залезут. Не берут ничего, просто наведут беспорядок и напишут дурацкую записку. Совсем никакой фантазии. Думают смешно. В этом месте полно всяких чудиков вроде Эрика или его странных клубов… — Нина окинула снисходительным взглядом Эрика.

— Много ты понимаешь — рассердился он — с кем ни заговорю об этом клубе все думают, что его специально придумали. А я видел их значок. Один раз.

— У кого? — Нина сложила руки на столе придвинувшись к нему, но выглядела все ещё насмешливой.

— Когда был урок плаванья. — уклончиво ответил он. — Но запомнил точно: круглый и меленький, у меня такого нет, точно. Я не сильно понял, что изображено, но точно смогу его узнать, когда увижу.

— Так это было той ночью, когда ты напился? — переспросила Нина.

Выглядела она задумчивой. Тео тоже задумался о чем-то глядя на стол чистокровных.

Пришли первые и вторые курсы с уроков и старшие классы засобирались. Нина и Тео поднялись разом из — за стола.

— Ты идёшь? — спросила Нина.

Адель продолжала сидеть, уставившись на нетронутый стакан сока Тео, стоявший на столе. В ушах звенело. Из-за стакана выглядывало оригами из салфетки. Она медленно протянула руку и взяла бумажного кролика, заворожённо разглядывая его. С утра терзавшеё её чувство страха вспыхнуло в ней с новой силой. Она что-то упускает. Что-то важное. Совсем близко, вот-вот разорвётся тонкая граница в её сознании.

Да начнётся война

В столовую Аделаида пришла с опозданием. Нина заняла для них место, недалеко от чистокровных, и уже доедала завтрак. Адель села на напротив подруги, та сидела полубоком, поглядывая на стол «чистокровных» — в основном на старшекурсников. Стул рядом с Адель пустовал — Тео не пришёл. С момента стычки с Шегоном прошёл всего день, и её тревога нарастала.

— Как думаешь, если я рискну поближе познакомиться с его другом, тот, что сидит слева? — спросила Нина, не сводя пристального взгляда с чистокровных.

— Это его троюродный брат — Ян Э́стерманн. И это плохая идея, я уже говорила тебе. Не связывайся с ними. Чистокровные по большей части не будут иметь долгих отношений без расчёта. Они же больные все наголову, — ответила Адель, не глядя ни на чистокровных, ни на подругу.

— Значит и ты больная? — Нина обернулась обратно к их столу, приготовившись есть, но взгляд её упал на Адель, и она не донесла ложку до рта.

— Выглядишь паршиво. Не спала снова сегодня? — спросила она.

Аделаида окинул в который раз взглядом столовую.

— Тео ещё не пришёл, — произнесла она подавлено в ответ.

Нина понимающе ухмыльнулась и принялась за еду со словами:

— Никуда не денется твой принц.

— Я не об этом. Шегон может ему что-то сделать. Они же живут в одном общежитии.

Нина помедлила и качнула головой, соглашаясь.

— О нет! — прошептала Аделаида и быстро отвернулась, уставившись в тарелку — Какого черта он припёрся в такую рань? Он обычно не завтракает. — зашипела она, хватаясь за ложку и делая вид, что её здесь нет. Нина глянула за спину подруги и сразу отвела взгляд.

Они услышали, как Борис приказал, какому — то мальчику с первого курса принести ему завтрак. Адель пожалела, что села ближе к проходу, который вёл прямиком к чистокровным. Не удивительно, что Борис остановился перед их столом, чтобы «поболтать».

— Только гляньте кто тут у нас? — Борис говорил не громко, хотя стол профессоров находился и так на расстоянии. — А где твой новый дружок? Или точнеё сказать подружка? Не знал, что тебя привлекают такие смазливые.

Руки Бориса оперлись в стол, и он наклонился ниже. За ним маячили его друзья — А́дриан, Игна́сиус и Па́вел.

— Познакомь-ка меня с ним поближе. Он тут новенький и я ему объясню правила поведения.

— Шегон, какого черта тебе здесь надо, — тихо заговорила Нина за его спиной. Борис не обратил на неё внимания, зато один из его подхалимов, Павел, неприятно заулыбался и стал тянуть руки к Нине. Она вскочила с места с возгласом: «Отстань, придурок».

Аделаида глянула на стол чистокровных. Там был Виктор и даже скучающий Симон. Сейчас был подходящий момент воспользоваться их поддержкой и наконец поставить на место зарвавшегося парня. Она встала с места, как вдруг позади Бориса, раздался знакомый голос:

— Ты занял весь проход, топай дальше или прижми зад на соседний стул.

Ближайшие столы настигла, мгновенная тишина. Кто-то подавился и попытался заглушить кашель в тишине. Борис медленно обернулся к Тео. Тот держал поднос с завтраком и недовольно сверлил взглядом Бориса.

— Думал ты струсил. У меня, знаешь ли, желание есть придать твоей физиономии мужественности. Говорят шрамы украшают мужчину. — Борис с хрустом сжал кулаки.

— Знал, что понравлюсь тебе, но ты в пролёте. Я предпочту снимать очки при виде тебя, чтобы не разглядывать твою рожу. — с сочувственной насмешкой ответил Тео.

Борис покосился в сторону. От того, чтобы осуществить свои угрозы его отделяла только наличие профессоров, которые ели и пока не обращали на них внимание. Адель не смела дышать. Нина стояла возле неё, подальше от друзей Бориса и исподлобья смотрела на парней. Молчаливое противоборство взглядов, длилось недолго, как вдруг Борис выбил поднос из рук Тео. Лязг метала и звон тарелок разлетелся по обеденному залу и наступило всеобщеё затишье.

То ли Тео предвидела это и одновременно с Борисом поднял руки, то ли это была случайность, но содержимое тарелок вывалилось прямо на брюки и ботинки Бориса, а Тео отпрыгнул назад. К несчастью, кое-кто из профессоров решил разобраться в происходящем.

— Что здесь происходит? — К ним направлялся невозмутимый Виктор. Голос старосты заставил Бориса дёрнуться, будто он хотел схватить Тео за грудки.

— Недоразумение. Принёс другу завтрак, а он такой неловкий не удержал его. — Тео расплылся в извиняющейся ухмылке, которая выглядела скореё издевательской. — Он немного неуклюжий с утра, простите. Спать, наверное, надо было подольше.

Симон, который показался из — за спины Виктора издал какой — то странный звук, будто он подавился смешком. Адель показалось, что Борис ударит Тео, несмотря на угрозу быть наказанным. Она никогда не видела, чтобы этот парень так краснел от гнева. Пока она пребывала в ужасе от предстоящей драки, Нина прятала лицо, пытаясь подавить смех, и кое — кто в столовой делал тоже самое. Оставалось загадкой почему Борис медлил и не вступал в бой.

— Все в порядке, Виктор? — К ним подошёл один из профессоров.

— Да, профессор Га́вран. Небольшое недоразумение. — Виктор вежливо улыбнулся. — Шегон, Яхром, заканчивайте с завтраком. Вам нужно прибрать за собой. Так чтобы ничего не осталось, — последние слова староста произнёс с некоторым нажимом, предупреждая об их открытой потасовке.

Адель сглотнула комок и упала обратно на стул. Тео сел рядом, как ни в чём не бывало.

— Ну сейчас начнётся — пробормотала Нина, глядя вслед Борису.

Шея и уши Шегона покраснели от гнева. Он покинул столовую в сопровождении друзей. Проходя мимо растерянного первокурсника, принёсшему ему завтрак, он одним раздражённым взмахом руки опрокинул поднос. Содержимое окатило мальчика с ног до головы.

— Шегон! — Профессор Гавран, возмущённый его поведением, двинулся за компанией хулиганов.

— Вишнёвый подойдёт? — услышала Адель над ухом, она рассеяно обернулась.

Тео достал осторожно коробочку из сумки и развернул. Аккуратный треугольник твороженного пирога с яркой бордовой лоснящейся начинкой по верху и украшенной парой вишен, заманил бы даже сытого.

— Настоящий рыцарь. Почему опять один? Дамы то две — Нина смерила насмешливым взглядом Тео.

— Рыцарь, но не твой — он посмотрел на Нину, будто она сморозила глупость.

Адель неуверенно взяла вилку и покосилась на полупустой поднос Тео.

— Ты снова ничего не ешь — она решила проявить заботу в свою очередь, глядя как он без желания посасывает соломинку от стакана с соком. — ты каждый раз берёшь так мало еды.

— Из-за лекарств совсем нет аппетита, — просто ответил Тео, улыбаясь — но я бы поел, если бы ты меня покормила.

Адель подавилась первым куском пирога, закашлявшись. Нина расхохоталась.

— А я уж подумала, что ты равняешься на этих чистокровных, которые вечно недовольны школьной едой. Кто бы подумал, что ты такой смелый. — Нина снова покосилась на стол в конце залы, поправляя чёлку.

Аделаида оглядела гомонящую столовую, все обсуждали произошедшеё с Шегоном. Взгляд её остановился на столе чистокровных, Симон вразвалочку сидел на своём прежнем месте, хотя уже закончил завтракать, и смотрел в их сторону.

***

Альберт звонил почти каждый вечер и интересовался её делами. До того, как появился в её жизни Тео, Аделаиде было не чем поделиться. Не рассказывать же какие оценки она получила в этот день и сколько времени провела за домашним заданием? Теперь же ей было о чем рассказать.

Например, что академию охватила «кроличья лихорадка». Учащиеся любили следовать моде на странные вещи. В прошлом году по школе прокатилось повальное увлечение гаданием на цифрах, в этом настала очередь оригами кроликов.

Кролики казались повсюду. Профессора не были в восторге, находя оригами в самых неожиданных местах: в библиотечных книгах, под партами, в вентиляционных решётках, под ковриками, в шкафу с инвентарём, в щелях стен. Эта игра должна была помочь осуществиться самым сокровенным желаниям.

Суть была в том, чтобы найти «кролика» и прочитать, где хранится следующий. На каждом уровне прятали три оригами разных цветов. Чем больше находили «кроликов» определённых цветов, тем больше была вероятность исполнения желания. Но каждый цвет нёс определённую сложность загадки. «Цепочки» из оригами создавал тот, кто хотел исполнения желания, его он писал на последнем белом оригами. Если его находили, то желание не сбывалось. А ищущий заменял его на своё белое оригами, которое должно было теперь сбыться. Мухлевать не получалось: если белое оригами не было спрятано с целью, чтобы его не нашли, то желание аннулировалось.

Из-за многочисленных поделок, Аделаида перестала испытывать необъяснимые чувства, когда видела их, но от души надеялась, что это все началось не из-за Тео. Потому что он и так был главной сплетней в школе.

Шла уже вторая неделя, как он успешно водил за нос Бориса. Нина только хлопала в ладоши услышав, как Тео в очередной раз вывел из себя Шегона. Никто не мог подумать, что хилый мальчишка в очках будет так смело вести себя с хулиганом. Изворотливость Тео доводила Бориса до остервенения из-за чего он не раз едва не попадался профессорам. Аделаида от беспокойства за друга места себе не находила и каждый вечер давала себе слово, что пойдёт к Симону, чтобы попросить его помощи, но на утро тот её отговаривал.

Вместе с этим к Тео пришла популярность среди девочек. Не было и дня, чтобы какая-нибудь из них не подходила поболтать и кокетливо накручивая прядь и сверкая глазами. Аделаиду это беспокоило не меньше, чем угрозы Шегона, хотя Тео продолжал проявлять ей знаки внимания и исправно приносил Адель твороженный пирог из магазинчика в деревне Шасс, грозясь быть пойманным на нарушении правил.

Наравне с беспокойством о Тео Аделаида не могла понять, почему она спит все хуже. Она просыпалась то от криков, которые слышала во сне, то от чувства падения и всполохов огня. Упрямо продолжала пить лекарство, повышая дозировку, но толку никакого не было, появилась только тошнота. Поэтому она засиживалась за уроками до полуночи и дольше, и ела неохотно.

В один из дней Адель проснулась с головной болью. Ей наконец сняли повязку с руки и посоветовали все равно не перенапрягать запястье. Аделаида была рада, что ей не придётся больше смотреть со скамьи, как остальные занимаются на уроке физкультуры. Тео заметил её болезненное состояние и уговорил съесть хотя бы вишнёвый пирог, который принёс снова. Аделаида согласилась и ей вроде бы даже стало лучше.

На уроке у группы девушек были занятие на брусьях. Когда подошла очередь Аделаиды, она уверено сделала несколько шагов, удерживая равновесие. Ей так редко удавалось посещать уроки физкультуры, что была рада проявить себя. Она выполнила несколько упражнений, как ей казалось, довольно неплохо, когда вдруг перестала чувствовать правую ногу. Адель попыталась поставить её рядом с собой, но никак не могла нащупать опору. Пытаясь удержать равновесие, она встала боком и взмахнула руками, глядя вниз с таким ужасом, что учительница её окликнула. Адель слышала её и не слышала — уши заложило как при погружении под воду и противно зазвенело. Все в ней кричало, что надо прижаться к стене позади неё, иначе упадёт, но она никак не могла её нащупать. Коротко вздохнув с ужасом, она опрокинулась. Её успели подхватить одноклассницы, повалившись на песок.

— Госпожа Павионик, вы меня слышите?

Аделаида подняла взгляд на учительницу, часто моргая и приходя в себя.

— Простите. Я плохо спала сегодня. — Пробормотала она сконфуженно под всеобщим вниманием. Увидела, как на неё поглядывают одноклассницы украдкой и шепчутся. Нина присела рядом с ней на песок, брови её хмурились.

— Точно все нормально? — прошептала она.

Аделаида кивнула, поморщившись — она случайно оперлась о больное запястье. Послышались, приближающийся бег и сквозь толпу девушек протиснулся Тео. У парней были подтягивания на перекладине, но в основном они бездельничали и пинали мяч.

— Я ценю ваш рвение к учёбе, госпожа Павионик, но давайте себе больше отдыха. Отправляйтесь в лазарет или на скамью. Яхром, вернитесь на свою площадку. — заговорила профессор с некоторым облегчением.

Но тот я её не слушал.

— Я отведу её, — произнёс он.

— Отлично! — Учитель поднялась на ноги и захлопала в ладоши, призывая к порядку — Продолжим урок.

Адель поднялась с земли сама, но голову закружила сильнеё, а скудный завтрак подкатил к глотке. Слегка отряхнула песок со спортивных штанов и побрела к скамьям. Нога плохо сгибалась и Адель нетвёрдо ступала на неё.

Тео усадил её на скамью и принёс воды. После нескольких глотков стало легче и Адель теперь со стыдом думала, как выглядела со стороны.

— Что случилось, ты не поранилась?

— Все нормально. Мне нравится физкультура. Правда, это был мой первый урок в этом году. — Адель постаралась говорить шутя, но Тео не разделял её деланного веселья, и он добавила, отведя взгляд в сторону — Лягу сегодня просто пораньше.

На самом деле произошедшеё напугало её. Она знала, что это, но не понимала, почему все началось по новой. Лучше не стало, а кажется, что становилось все хуже. Адель пощупала икру онемевшей ноги, но, заметив, что Тео следит за ней с тревогой, неловко улыбнулась и выпрямилась. Страшнеё всего было, что о её ненормальности заподозрят другие.

Это все Аделаида могла бы рассказать Альберту раньше, но не теперь, когда это грозило поездкой в больницу. А если об этом узнает бабушка, то её могут вообще забрать из школы на домашнеё обучение. А она скореё прыгнет в озеро зимой, чем даст этому осуществиться.

Жалобы на поведение Бориса тоже могли бы привести к тому, что пришлось бы тревожить Альберта. Но зато она попыталась однажды рассказать о Тео. Альберт не разделил её радости от приобретения нового знакомства.

— Он спрашивал тебя о семье или о планах на будущеё? — спросил он, перебивая её рассказ.

— Какая разница? О моей семье все знают вокруг, как и о состоянии активов и доходах на год, это если ты думаешь, что он дружит со мной ради денег. — проворчала Аделаида тогда ему в ответ.

Поэтому о происходящем в школе теперь приходилось молчать. После заверения, что он разузнает об этом парне, следовали наставления, что ей нужно продолжать учиться и дружить с Ниной — Адель была сердита за это на него. При желании Альберт, конечно, мог бы узнать все сам, от того же Симона. И тому было что рассказать ему. Потому что Симон все дольше задерживал взгляд на их компании. А это могло сулить проблемы Тео, хотя его ещё ни разу не ловили на нарушении правил.

Однажды, когда у них был общий урок по музыке и все рассаживались по местам Аделаида скореё почувствовала, чем увидела, что Тео наклонился к ней за спину, туда, где висел её пиджак и сумка. Она запоздало обернулась, чтобы посмотреть, что он делает и вместе с этим её взгляд упал на Симона. Тот смотрел на них заинтересовано.

— Нитка пристала, — Тео улыбнулся, но Аделаида заметила, что он что-то спрятал у себя в кармане пиджака. Неприятная догадка закралась в голову Отвернувшись, она обнаружила, что Тео смотрит в ответ на Симона. Эти игры в гляделки совсем не понравились ей.

На этом странности не закончились. Потому что через пару дней, после уроков Симон внезапно отозвал Тео в сторону.

— Яхром, на пару слов. — Симон подошёл к Аделаиде со спины. Она чуть не запнулась о лестницу, но Тео её удержал. Она отошла к выходу из аудитории, поглядывая ни парней, в то время как Нина была рада лишний раз пококетничать с одним из чистокровных — Яном, который ожидал Симона. Тот смотрел на Нину снисходительно и едва ли слушал её болтовню.

Тео и Симон говорили не долго, но понять, о чем был разговор было сложно, оба вели себя бесстрастно и только кривили вежливые улыбки, но, когда Симон кивнул в сторону Адель, она вся напряглась и переступила с ноги на ногу. Тео же в ответ вдруг рассмеялся и приблизив своё лицо к Симону, как показалось Адель в угрожающей манере ответил и направился вниз по ступеням аудитории.

— Он тебе не нравится? — спросила Аделаида, поглядывая на друга, когда они втроём шагали на следующий урок.

— Редкостный крысёныш везде сует свой нос. Не удивлюсь если однажды он начнёт плести тебе чушь обо мне. Я заметил, что он к тебе подходил как-то с разговором. Что ему надо было? — спросил Тео, глянув на неё.

Аделаида была немного обескуражена таким отзывом о Симоне.

— Помощь предлагал. Альберт — наш с Ниной друг — сказал ему приглядывать за мной из-за проблем с Шегоном, и что в случае чего я могу обратиться к чистокровным, — Аделаида подумала и глухо добавила — Симон не плохой человек. Он в этой школе, как и я, прячется от родственников.

Тео недовольно скривился и Адель запоздало вспомнила, что Тео слышал об Альберте ещё тогда в столовой. Она вдруг подумала, что после её слов Тео может из ревности не принять помощь Симона. Словно в подтверждение её слов Тео сказал:

— Поэтому ты так настойчиво предлагаешь мне чтобы я воспользовался их влиянием? Ты думаешь этот лис не видит, что парень-ножик к тебе пристаёт? Они только и ждут, чтобы ты попросила помощь, а за это придётся кое-чем заплатить, ты же знаешь, — Тео резко остановился и безрадостно усмехнулся.

Нина налетела на него. Она все это время пыталась поймать немного сигнала на телефон, чтобы отправить сообщение.

— Что ты имеёшь ввиду? — Адель неуверенно заулыбалась — конечно нет. Иначе Альберт был бы уже здесь. Они вроде как друзья.

— Вроде как… — с фырканьем передразнил Тео.

— Ну да. Знаю, что с чистокровными дружить такое себе дело, — Адель поморщилась с улыбкой. — Например, со мной у тебя тоже появилась куча проблем.

— Не те, которые я не мог бы разрешить сам. Крысы — это ещё ничего, поверь. А вот куницы действует куда хуже, бьют исподтишка. Кстати, в моей комнате в общежитии и правда рылись недавно… — Тео рассмеялся, будто вспомнил шутку, и они двинулись дальше по коридору.

— Как думайте, у профессора Белар и правда были отношения со студенткой? И может мне все-таки стоит вступить в клуб фотографии, который он курирует и куда ходит Ян? Смогу я совмещать это с чирлидингом? — влезла в разговор Нина ни с того ни с сего. Она выглядела мрачной.

Аделаида и Тео покосились друг на друга с недоумением и ничего не ответили.

***

О том, что чистокровные потребуют плату за помощь, Адель не верила, но и приставать к Тео с этим разговором она больше не посмела, потому что парень сам в последствии обрубил все пути к спасению и объяснить его поступка Адель не смогла.

Прошло дней девять с инцидента в столовой, вся школа только и обсуждала, где когда и как столкнулись очередной раз Борис и Тео. И хоть их стычки до драки ещё не доходили, учащиеся уже делали ставки, когда это случится и кто победит, конечно перевешивали ставки на Бориса — школьного спортсмена против которого был тощий болезненный мальчишка, выглядящий рядом с ним на года 4 младше.

После еды и плохого сна Адель разморило. На первом уроке по психологии она только устроилась на скамье, подперев голову рукой, ожидая, что это будет долгая лекция, как рядом, почти в плотную сел кто-то и последовал за этим раздражённое восклицание Нины. Адель открыла глаза.

Тео оттеснил их подругу, чтобы сесть рядом с Аделаидой. Она всегда садилась с краю и на этот раз Нине пришлось занять место по другую сторону от Тео, все ещё ворча, что-то вроде «Может быть мне теперь вас оставить вдвоём вообще?» и «На следующем уроке пересядешь. Эй! Слышишь меня?». Тео, не расположенный к беседе с ней, в ответ зевнул, прикрыв рот. Впрочем, она тут же позабыла о нем, потому что вместо профессора Илиманна вошёл профессор Бела́р. Нина расстегнула верхнюю пуговицу блузки на рубашке и ослабила галстук, покусывая губы, она делала так всегда, когда видела веред собой объект для флирта.

Аделаида сидела с Тео так близко, что касались бёдрами. С тоской она посмотрела на край скамьи по другую сторону — если отодвинется хоть на дюйм, то придётся сидеть на лестнице между рядами. Её хватило только на то, чтобы осторожно вздохнуть и придвинуть тетрадь ближе. О том, чтобы вздремнуть не было теперь и речи.

Уроки у профессора Белар всегда были интересными. На этот раз он рассказывали о подмене воспоминаний, которые делает мозг человека, чтобы уберечь от психологической травмы. Что каждый человек видит одну и ту же ситуацию по — своему и расскажет её со своей позиции. Молодой профессор был увлечённым человеком и его было просто заболтать на любимую тему. Нина пользовалась этим, задавая вопросы профессору, откровенно кокетничая. Раньше бы Аделаида тихо возмущалась поведению подруги, но теперь ей было не до этого. Она чувствовала близкий жар тела Тео, и сама начинала испытывать его.

Тот между тем достал свою подозрительно тонкую тетрадь. Адель никогда не замечала за ним рвения конспектировать. Он и теперь, вырвав лист, разделил его пополам и снова начал складывать ловко фигурку кролика. Адель следила за его пальцами с некоторой тревогой.

— Ты и сегодня писать не будешь? — спросила она тихо.

— Удивительно, что он все ещё списать не просит. Или надо подождать экзаменов? — ехидно прошептала Нина. Она все ещё дулась на парня.

— Хочешь тоже сделать? — Тео подвинул вторую часть листа Адель.

— Есть какие-то правила? — она неуверенно взяла его в руки.

— Пишешь желание так будто оно сейчас сбывается и делаешь кролика, — слегка удивлённо ответил Тео.

Адель потёрла лоб, чувствуя себя до крайности глупо. Он ведь шутит?

— Я просто пишу желание, и оно сбывается? — переспросила она, следя за движениями Тео, чтобы запомнить последовательность действий.

— Пишешь желание, а ниже то, что отдашь взамен. А потом прячешь, — поправил он.

— Спасибо, что предупредил, — Адель поморщил нос в смешке — а то я решила, что кролики обладают волшебной силой и все сбудется само собой.

— Вы закончили там флиртовать? — Нина раздражённо посмотрела на них. — я урок не слышу из-за вашего шипения.

Тео и Адель разом закатили глаза и вздохнули. Нина явно старалась не ради учёбы.

Адель разгладила угол помятого листа в руке и взяла карандаш. На ум приходило множество вещей, но для их осуществления не хватило бы не только сильного желания Адель, но и всех приложенных ею усилий. К тому же она заметила, что Тео с любопытством следит за ней и решила подумать над этим позже.

В конце урока классу напомнили о предстоящем фестивале и подготовке к нему. Нина сразу же спросила, чем она может помочь клубу фотографии. Он сказал, что будет рад любым интересным снимкам для оформления стенда и тут его взгляд упал на Аделаиду, у которой появилось желание съехать под стол со скамьи подальше от его глаз. Он уже не первый год пытался заманить её в клуб рисования или фотографии.

— Госпожа Павионик, вы же прекрасный фотограф. Жду в этом году от вас замечательных фото. Ведь это вы в прошлом году заняли призовое место в городской галереё?

— Да, профессор. Это я ей позировала, — тут же подняла руку Нина как можно очаровательнеё улыбаясь.

— Э-э-э, что ж, Унеч. Постарайтесь и в этом году, — профессор, откашлявшись, кивнул им.

Адель вцепилась руками в сиденье под собой и натянуто улыбнулась.

— Хотела бы я быть его моделью хоть раз. Дурак бы уже понял, что он нравится мне, — прошептала Нина, сердито собирая вещи в сумку. Колокол оповестил об окончании занятий.

Аделаида, проклиная длинный язык Нины, вышла первой из класса и попала в толпу первокурсников.

— Павионик, — вдруг услышала она высокий голос рядом и обернулась.

Девочка с первого курса, покосившись куда-то за спину Адель, попыталась что-то сунуть ей в руку. Но неожиданно сбоку появилась рука и выхватила чёрную бумажку.

— Что это? — с наигранной заинтересованностью протянул Тео.

— Это просили передать, — пролепетала девочка и поспешила юркнуть в толпу.

— «Приглашение на участие в адской неделе», — прочитала Тео вслух и взглянул на Адель. — Хочешь вступить в какой-то клуб после фестиваля?

Она сердито замотала головой, огляделась по сторонам и заметила у двери несколько чистокровных. Эти бумажки Аделаида находила у себя все время, а теперь ей вручали их напрямую. Неприятно, что и Тео узнал об этом.

— Нет? Ну ладно. — Тео улыбнулся и вдруг извлёк из кармана брюк зажигалку и поджёг приглашение. — Возможно, в следующий раз.

Адель не успела ничего предпринять. Вот бумажка вспыхнула и полетела им с Тео под ноги, догорая. Адель только открыла рот, чтобы спросить в чем дело, как раздался голос:

— Смотрю, совсем страх потеряли? — услышала Аделаида голос Бориса и по спине у неё пробежала дрожь. Как она могла забыть: у него сейчас урок в классе, из которого они только что вышли.

— Заблудился? Показать дорогу? — Тео смотрел на Бориса без страха. Аделаида слегка отступила назад. Адель оглянулась в поисках учителей. Кое — кто останавливался поглазеть на их ссору.

— Чем тут воняет? У нас вроде не урок химии был. — Нина появилась в дверях из-за спины Симона, помахивая рукой перед носом и остановилась, оценив ситуацию.

Борис уставился куда-то на грудь Тео, туда же смотрел и Симон, и Нина. Аделаида наклонилась, чтобы увидеть, что не так. На отложном воротнике пиджака Тео был приколот круглый маленький серебристый значок с изображением волка, кусающего зайца, который кусал волка, а по середине круг, разделённый пополам. Ещё на уроке, Аделаида могла поклясться, этого не было у друга.

Борис весь побагровел от злости, рука его метнулась вперёд.

— Шегон! — предупреждающе прикрикнул Симон.

И, Аделаида была уверена, что Борис бы не отступил, если бы не раздался голос профессора иностранного языка:

— С дороги. Не толпимся в коридорах. Что случилось и почему ещё все не в классах?

Борис отступил, стискивая кулаки и не отрывая глаз от Тео с обещанием расправы.

На следующий урок литературы студенты седьмого курса входили с опозданием и с тихим ропотом поглядывали украдкой на Тео.

— Откуда у тебя этот значок? — услышала Адель тихий и страстный голос Нины, едва они втроём заняли места.

— От этого парня-ножика. Ещё в библиотеке, когда схватил его за пиджак, он оказался у меня в руке, — ответил Тео, не оборачиваясь к ней.

— Это не о нем Эрик говорил? — Аделаида наклонилась к Тео и спросила также шёпотом.

— Скореё всего, — пожал плечами Тео без энтузиазма.

Аделаида все ещё не знала, как реагировать на происходящеё. Теперь не было сомнений, что Тео все это время провоцировал Бориса намеренно. Добивался ли он только того, что бы переключить внимание хулигана на себя и помочь Аделаиде или была какая — то личная месть. В любом случае просить помощи у чистокровных, после дерзости со значком их клуба, не получилось бы.

— Ты его очень-очень разозлил, — обеспокоено прошептала Аделаида.

Угрозы

Аделаида предчувствовала, что все это добром не кончится. Она старалась держаться рядом с Тео, хотя не совсем понимала, как сможет помочь ему в случае опасности. Дело упрощалось тем, что тренировки по регби участились из-за предстоящего матча с городским колледжем. Команда Академии за последние 7 лет выходила чемпионами и в этот раз сдавать позиции не собиралась. Для Бориса, каким бы невежей в учёбе он ни был, регби всегда стояло на первом месте. Нина, входившая в команду чирлидинга, тоже пропадала теперь тренировках. И Аделаида с Тео проводили большую часть времени вместе, оформляя стенды и помогая с любой другой подготовкой к надвигающемуся фестивалю.

В этот вечер Нина изъявила желание «помочь» фото — клубу, а точнеё их руководителю — профессору Белар. Этой ночью она собиралась посетить нелегальную вечеринку и поэтому была с самого начала в приподнятом настроении. Аделаиде оставалось удивляться, как подруге хватает сил на все.

Ранеё Аделаида с Ниной просматривала проявленные фото. Здесь были изображены учащиеся на ипподроме, пристани, в классной комнате и библиотеке, сидящие на газоне под солнцем.

— У тебя фотоаппарат волшебный, даром, что выглядит, как ископаемое. — похвалила Нина — даже не знаю, что будет лучше. Может быть… а это ещё что?

Она вытянула фотографию из — под руки Адель, расплываясь в лукавой улыбке.

— Это… — Адель, подыскивая оправдание, потянула фото на себя. На нем был изображён Тео, сидящий на траве.

— Э? Ещё одно. — Нина со смехом извлекла другое фото. Адель запаниковала.

— Нет. Я просто. Ракурс удачный — она попыталась закрыть фотографий руками, понимая, что в стопку попали и те фото, что она хотела сохранить в тайне.

— Это ведь сделано, когда вы ещё даже не общались? Когда ты успела? Твой принц знает об этом? — продолжала Нина.

Адель, признавая поражение, уронила лицо на сложенные руки.

— Прекрати. Мне так стыдно, — простонала она

— Не ожидала от своей скромной подруги сталкерские замашки. Не переживай, я ничего не скажу принцу. Хотя уверенна узнай он об этом, то прыгал бы скореё от радости. О, а вот это красиво. Где это? — протянула Нина, разглядывая одно из фото.

Дверь открылась и Тео вошёл пятясь, удерживая в одной руке стул, а в другой банку сока. Адель одним движением смахнула все фото под стол.

Тео поставил стул и задвинул его ногой в угол, устало выдыхая, а, увидев рядом с Адель Нину, заметно скис.

— А мне не принёс? — Нина оперлась в стол рукой, нагло посмотрев на парня.

— Я до этого тебе что-то приносил, чтобы ты чего-то ожидала от меня сейчас? — её же тоном ответил Тео.

Отношения между ними последнеё время значительно испортились, и они сцеплялись в словесной перепалке каждый раз без причин.

Адель заметно напряглась, когда Тео стал обходить стол, чтобы приблизиться к ней, но в этот момент в кабинет заглянул профессор Белар.

— Хорошо, что вы ещё здесь. Мальчишки, вы нужны в актовом зале, помочь с декорациями, — озабоченно произнёс он.

— Могу ли я помочь вам чем-то, профессор? — спросила Нина, облизывая губы и выступая вперёд.

Белар откашлялся, с опаской косясь в её сторону.

— Спасибо, Унеч. Твоя помощь понадобиться здесь — ответил он.

Недовольно бурча, парочка парней поплелась за профессором. Тео не отреагировал на просьбу Белар, желая остаться, но тот лично вывел его из кабинета. С тоской парень оглянулся на Адель, та сочувственно пожала плечами и прошептала «Держись!», а Нина, воспользовавшись моментом, на его глазах, отобрала у Адель банку сока и, нагло ухмыльнувшись, вскрыла её.

Как только дверь в кабинет закрылась, Адель нырнула под стол подбирать фотографии.

— Как ты пьёшь эту сладость — Нина отставила сок нетронутым и склонилась над Адель — Ты ведь влюбилась, признай уже.

— Ну влюбилась, тебе то, что! — уязвлённая прошипела из-под стола она.

Нина ликовала и пританцовывала на месте.

Через десять минут работы в кабинете осталось несколько человек доделывать украшение к стенду. Теперь на нем красовалось несколько фото, сделанные другими учениками. Адель прикрепила своё имя с краю, оставив пустое место для будущей фотографии. Ей ещё предстояло перенести изображение на фотобумагу бо́льшего размера. Хоть она и не была в клубе фотографии, но именно у них Адель научилась проявлять фото и ей очень нравилось заниматься этим.

Тео все ещё не вернулся, а Нина исчезла вместе с Яном, стоило тому мелькнуть в коридоре.

— Надо принести ещё парочку цветных рулонов бумаги — услышала Адель, голос Веры.

Она страдала от безделья в ожидании друзей и была рада помочь, поэтому вызвалась заглянуть в примыкающую маленькую комнату, которую раньше использовали под лаборантскую. Теперь здесь стояли стеллажи с коробками, заполненными старыми учебниками по химии, пыльные колбы и свёрнутые учебные плакаты, нагромождение из столов и стульев в углу и два стола составленных вместе по середине, заставленные коробками. Окна занавешены плотной тканью. Это место иногда использовал фото-клуб для проявки плёнки. Здесь же на полках стояли пластиковые бутылки с реактивами.

Адель увидела сваленные рулоны с одного края стола. В тот момент, когда она стала их разворачивать, пытаясь определить при тусклом свете цвет, позади открылась дверь. Адель была слишком занята, чтобы обернуться.

На стол по бокам от неё легли ладони и дыхание коснулось её затылка, а в нос ударил острый запах парфюма. Рука дрогнула и порвала бумагу, в глотке образовался ком от страха, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Давно с тобой не виделись, госпожа Павионик.

В какой момент она потеряла бдительность? В последние дни Борис только и делал, что охотился на Тео и никак не проявлял внимания к ней.

Адель выскользнула у него из-под руки, но Борис оказался проворнеё и успел ухватить её за плечо. Стремясь увернуться от его пальцев, Адель потеряла равновесия и налетела на неустойчиво стоящий стеллаж, на неё посыпались книги и старые тетради вперемешку с рулонами плакатов. Адель задохнулась от пыли, но выползать из — под всего этого ей не пришлось: сильная рука грубо выволокла её за шиворот наружу, так что пиджак затрещал по швам. Борис со всей силы прижал её к соседнему стеллажу, снова что-то посыпалось на пол, теперь уже со звоном. Адель на миг поддалась надежде, что в классе их услышат и придут. Она с трудом смогла восстановить зрение. Лицо Бориса было очень близко. Он не ухмылялся, как обычно, а это был худший признак того, что он готов к физической расправе. С улыбкой он мог говорить гадости и устраивать мелкие неприятности, но не с таким выражением лица. Он всем телом вжимал её в стеллаж, а рука собирала рубашку у неё на груди, так что воротник стягивал Адель шею, и она уже едва могла сглотнуть.

— Не скучаешь без меня? Как ручка, Разноглазка? — прошептал он ей в лицо.

Адель молчала, стискивая зубы. Борис встряхнул её, и она замотала головой, попытавшись оттолкнуть его от себя.

— Думаешь спрятаться за этим недомерком от меня? Ты все никак не научишься выбирать знакомства. Сначала этот выскочка Масур, затем эта девчонка, сующая всюду нос, а теперь нищеброд? — рявкнул он на последних словах ей в лицо.

Адель ощутила его дыхание и каплю слюны на щеке, и отвернулась, зажмурившись. Она снова попыталась высвободиться и даже умудрилась случайно пнуть в голень противника, за что получила оплеуху. Борис ослабил хватку на мгновенье, чтобы перехватить её уже двумя руками и повалить на стол. На пол посыпались ванночки для проявки и рулоны бумаги. Адель сопротивлялась молча, стиснув зубы. Если их сейчас увидят в этой унизительной для неё позе, то новых сплетен не избежать. Перед глазами мелькнуло лезвие. Адель не в первый раз так близко видела метал рыжеватого цвета с изображением паука на стыке лезвия и рукоятки. Щеку процарапало холодом, и она замерла.

— Ты вроде не глупая и должна была запомнить с первого раза, что будет, — прошептал Борис, приблизив своё лицо к ней, сжимая до боли её запястья.

Адель отворачивала лицо и чувствовала, как глаза начинают слезиться.

— Если не избавишься от Яхрома, то я превращу вашу жизнь в ад. Я вас обоих в порошок сотру! Поняла меня? — тихо продолжал он, касаясь губами её кожи.

Адель стиснула зубы до скрипа.

— Поняла, спрашиваю? — Борис дёрнул её за волосы, заставляя посмотреть на него.

И тут дверь распахнулась.

— Какого… — голос Нины прервался.

В распахнутую дверь Адель увидела её силуэт и пару испуганных лиц одноклассников. Они были все это время в соседней комнате, и все слышали.

Адель рывком освободилась из рук Бориса. Она отошла в другой конец комнаты и отвернулась от всех. Нина закричала на Бориса, изливая на него весь поток бранного словарного запаса, грозясь вызвать учителя. Тот будто не замечал её, продолжая сверлить Адель взглядом.

Скоро вся школа будет знать и Тео тоже. От унижения и злости Адель хотелось плакать. Она закрыла лицо ладонями, чтобы не видеть направленных на неё взглядов.

— Сделай как я сказал, Павионик. А ты — заткнись! — процедил он в сторону Нины, и та резко замолчала, насторожено глядя, как он проходит мимо к выходу, готовая отскочить.

Прижавшись лбом к холодной стене, Адель слушала, как Нина выпроваживает Веру и Софию за дверь. Адреналин в теле сходил на нет, и она остро почувствовала новые синяки и ссадины.

Было страшно подумать, как она предстанет перед классом, когда будет всем все известно о случившемся. Страшнеё было, что Тео будет смотреть на неё таким же взглядом, что и остальные. Но даже если ему все равно будет на все это, она больше не может подвергать его опасности. Бориса прикроют чистокровные и он не бросает слов на ветер. Прецеденты были.

— Как ты? Он тебе ничего не повредил? Я с того раза отойти не могу от страха — Нина попыталась потрогать покрасневшую щеку подруги — Что он сказал?

— Нет. Все нормально теперь. — Адель рассеяно попыталась привести себя в порядок, отряхивать пыль с юбки, но обнаружила порванные на колене колготки, бросила это дело. Оглядела больное запястье, оно оказалось распухшим, а на ладони обнаружилась ободранная кожа. Бездумно Адель достала платок из кармана и попыталась оттереть капли крови. Ссадину защипало. С запозданием, она поняла, что потеряла фамильное кольцо.

— Он из-за Яхрома, да? Обычно приставал к тебе, когда ты попадалась ему на глаза, — допытывалась Нина.

— Ему причин не надо. — пробормотала Адель, подбирая опрокинутые ёмкости для проявки и разыскивая перстень глазами.

— Снова будешь молчать?

— А кому мне рассказать? — Адель начала злиться — Профессорам? Этой компании высокомерных болванов?

— Ты же свою чистокровность обзываешь, — Нина стала помогать Адель собирать разбросанные вещи, поглядывая на неё.

— Альберту рассказать? Он сразу решит все радикально: заберёт меня от сюда! — добавила Адель.

Нина помолчала, теребя волосы.

— Расскажи своему принцу, — неуверенно сказала она.

— Нет! — воскликнула Адель и выпрямилась, сжимая со всей силы найденный перстень в кулаке — Ему ничего не говори!

— Да ладно. Он узнает об этом все равно и лучше от тебя. И вообще не он ли говорил, что может защитить тебя от Бориса. Что-нибудь придумаем вместе. — Нина говорила не слишком уверено и Адель издала горький смешок.

— Ты сама в это веришь? Что он может сделать? Им вообще теперь следует как можно реже видеться. Это не пустая угроза. Ты же знаешь, что он ему кости может переломать. — Адель бросила в сердцах собранную коробку обратно на пол.

Нина обернулась и уставилась на Адель.

— Я просто попробую реже с Тео общаться и все будет нормально.

— Ты сама то в это веришь? Ты может и будешь общаться с ним реже, но не думаю, что Тео согласить реже общаться с тобой. — Нина вздохнула.

— Как же я его ненавижу! Я знаю причину, по которой он меня преследует, но не уверена, что она не изжила себя и теперь повод просто досаждать мне, потому что я Павионик, — Адель стояла напротив Нины тяжело дыша. В груди все клокотало от недавних воспоминаний. — Я сама проявлю фотографию, займи чем-нибудь Тео, пожалуйста. Я не смогу смотреть на него сейчас…

— Не хочешь меня видеть?

Тео стоял в дверях с бумажным стаканом в одной руке и при этом имел самый жалостливый вид. Адель почувствовала, как к лицу прилила кровь и готова была сквозь землю провалиться. Она отвернулась от Тео, встав полубоком, чтобы он не заметил в полумраке её потрёпанного вида, когда его взгляд обежал беспорядок в комнате.

Нина не отличалась тактичностью и восприняла ситуацию легче.

— Я будто драматический сериал смотрю — она вздохнула — не расстраивайся, парень. Женщин сложно понять. Сегодня хочет сладкое, завтра солёное.

Хлопнув его по спине, так что Тео чуть не расплескал содержимое стакана, она сгребла все рулоны цветной бумаги и вынесла из комнаты. Тео остался на месте, глядя несчастными глазами на Адель, которая продолжала упрямо смотреть в сторону, заслонив лицо длинными волосами.

— Прости. Я, наверное, сильно раздражаю тебя всей этой ситуацией… — сказал он упавшим голосом, подходя к ней — Тут… Я купил тебе какао… автомат сломался, пришлось идти… — он не договорил, подавлено замолчав.

— Ты не раздражаешь меня, — Адель быстро обернулась к нему.

— Не раздражаю? Но тогда почему хочешь избавиться от меня? — Тео смотрел жалобно, руки его шарили по карманам пиджака. Он достал таблетки, но подержав баночку положил её обратно.

«Избавиться» — это слово прозвучало так трагично, что Адель ощутила себя ещё хуже. Поняв, что не дождётся ответа, Тео протянул ей стакан. Адель помедлила, глядя на дымящийся напиток. Как она может отказаться от общения с ним? Она не может позволить Борису разрушить её отношения с Тео.

Как только их руки соприкоснулись, Адель вздрогнула и стакан с кипятком опрокинулся на форму парня. Стараясь уменьшить ущерб от кипятка, он оттянул рубашку в сторону, чтобы она не соприкасалась с кожей.

— Прости. Это не специально — испугано отозвалась Адель.

— Все в порядке. Я сам виноват — Тео улыбнулся, но при этом тонкие брови его сошлись на переносице: он был расстроен.

***

Дело было совсем не в новых синяках и ссадинах, но Адель спала плохо. Она снова и снова строила план, как уберечь Тео от Бориса и продолжить общаться с ним. Распространяется ли просьба Альберта на Тео, и как отреагирует Симон, если она попросит защиты того, кто открыто насмехается над чистокровными. Просить помощи только ради себя одной, Адель бы не стала. Она сможет стерпеть, лишь бы Альберт не узнал. Все повторялось: Борис запугивал её и новых друзей. Но Адель никогда ещё не испытывала такого желания быть с кем — то, как с Тео.

Нина выглядела не лучше: не выспавшаяся со слегка отёкшими веками, после ночной вечеринки, она некоторое время наблюдала, как Адель смотрит на пустой лист тетради и грызёт кончик карандаша, погруженная в свои переживания. Перед ней остывал завтрак. От Нины слегка пахло алкоголем и Адель от души надеялась, что это только её воображение и остальные не замечают.

За завтраком она старалась не смотреть по сторонам, опасаясь встретиться со взглядами других студентов. Было стыдно и она не пошла бы на завтрак, если бы Нина не настояла. Хотя она сама понимала, что то, в какой позе Адель застали с Борисом в той подсобке давало повод сплетням. Страшило Аделаиду и то, что Тео придёт, уже зная обо всем. Как смотреть ему в глаза?

— Ты на пустом месте страдаешь. Все будет нормально с твоим зайчиком. Может приболел немного, с кем не бывает. Я сегодня тоже больная. Дай лучше сравнить домашнеё задание по иностранному языку, — на языке Нины это означало списать. Адель покачала головой.

— Я его ещё не сделала. А тебе уже пора заканчивать ходить в паб по ночам — произнесла она, не вынимая карандаша из рта.

— Да, мамочка, — усмехнулась та, доставая тетрадь, и уставилась на Адель недоверчиво. — Похоже все серьёзно. Чтобы ты, и не сделала домашнеё?

— Скореё будет удивительно, если его сделаешь внезапно ты. — раздался голос над головой Адель. Карандаш выпал из её руки, когда рядом сел неожиданно Тео, с робкой примирительной улыбкой поглядывая на Адель. Она заметно с облегчением выдохнула.

— С возвращением. — пропела с кислой миной Нина — Тут по тебе очень скучали… — она покосилась на Адель — все.

Тео проследил за её взглядом и слегка покраснел. Молчание затягивалось.

— Ты выглядишь нездоровой, — первым начал он.

Нина издала демонстративный кашель и было от чего. Глядя на Тео, можно было с уверенностью сказать, что больным тут выглядит только он. Кажется, он за это время гонок с Борисом похудел сильнеё. Адель засмотрелась на его тонкие запястья.

— Наверное, ты опять не ешь нормально, — продолжил Тео и извлёк из кармана рюкзака кусок пирога, завёрнутый в пергаментную бумагу. — Я купил это сегодня утром. Ещё тёплое.

Адель испуганно покосилась на пирог, затем на Тео и подняла взгляд, столкнувшись с пристальным взглядом Бориса, сидевшим через два стола наискосок от них. «Специально пришёл пораньше в столовую и сел ближе» — подумала с досадой Адель, опустив взгляд на раскрытую тетрадь перед собой. Снова наступило напряжённое молчание за их столом. Она заметила краем глаза, как Тео переглянулся с Ниной, и та пожала плечами, показывая, что ничего не знает и она ни при чем. Надо было встать и поскореё уйти, но Адель ощущала нарастающеё злое упрямство. Может стоит съесть этот пирог на глазах Шегона?

Она потёрла запястье, ощущая боль.

— Что это… — Тео потянулся к её руке. Аделаида испуганно отдёрнула руку, поправляя рукав пиджака.

— Тогда я съем, если она не хочет. Не пропадать же. — Нина придвинула себе кусочек пирога, не заметив быстрого ревнивого взгляда Адель, — У меня после ночной гулянки зверский аппетит.

Тео выглядел тоже недовольным её наглостью. Адель покосилась на Бориса, тот что-то говорил, теперь поглядывая в их сторону одному из своих прихвостней.

— Может быть хочешь прогуляться перед занятиями? Это поднимет тебе настроение. — Тео наклонился к Адель, но едва его дыхание коснулось её уха, она вскочила с места и пробормотав сквозь зубы, что пора на урок, выбежала из столовой.

Первым уроком была контрольная, но Адель остаток перемены так и не смогла сосредоточиться на подготовке. Нина пришла немногим позже и деликатно молчала о поведении Адель и Тео, но зато много ворчала на тему, что подруга оставила её в столовой.

— Ничего тебе Борис не сделает. Здесь полно людей, — прошептала Нина.

— Зато он может запросто оттащить меня туда, где безлюдно. Думаешь он обо всем забудет через минуту, как перестанет видеть меня? — Адель сердилась на легкомысленность подруги, но она тут же живо представила, что, если бы она съела пирог и общалась бы с Тео как ни в чем не, бывало, он бы не стал ждать и выволок её или Тео оттуда. И вряд ли бы кто-то его захотел остановить. Но воображение рисовало, как Тео бы заступился за неё. Адель потрогала вспыхнувшие щеки. Только вот дальше воображение отказывалось работать, ведь было и так понятно, что ничем хорошим для Тео это не закончится.

Вместе со звонком на урок в класс нехотя зашли последние ученики, Тео среди них не было.

— Куда он делся? Он же был с тобой, когда я уходила — Аделаида встревоженно обернулась к Нине. Та пожала плечами.

— Не знаю. Я пошла за тобой сразу, а он остался сидеть.

Аделаида схватила сумку и сделала шаг из-за парты, но пришлось сесть обратно — в класс вошёл профессор Га́вран.

— Ты серьёзно хотела прогулять зачёт? — Нина поражённая уставилась на подругу. Та с каким-то отчаяньем уставилась на профессора, раздумывая, получится ли соврать, что плохо себя чувствует.

Пока профессор бубнил о важности зачёта по его предмету, Нина все это время шипела как змея Адель в ухо, чтобы она все рассказала мажорам о Борисе:

— Они помогут, даже если будешь просить помочь для Тео, ты же Павионик!

Адель хмурилась и не отвечала. Ей следовало поступить так раньше и не слушать Тео. И пойдёт она не к Симону, а прямо к Виктору.

В том, что ответить на все вопросы контрольной получилось правильно, Адель не была уверена, слишком сильно занимали её мысли о Тео, но справилась она с заданием аккурат за две трети урока. Повернувшись к Нине, она хотела шепнуть, что отпросится раньше, но профессор не сводил взгляда с класса. Поэтому стараясь не сильно шуршать, она стала отрывать клочок бумаги с последнего листа тетради, чтобы нацарапать записку.

Карандаш Нины покатилась по парте и упал со стуком на пол, Адель хотела наклониться, чтобы поднять его, но заметила странную позу подруги. Та сидела, опустив голову на руку, лицо полностью закрывали волосы. Адель потрясла её за плечо, опасливо покосившись на профессора, но тот уже увидел, что у них что-то происходит.

— Нина. Проснись. — Адель судорожно подёргала её за плечо, но вместо этого голова подруги со стуком ударилась о столешницу.

— Нина… — Адель почувствовала страх.

— Что у вас там происходит, госпожа Павионик, Унеч! — профессор Гавран встал со своего места. Одноклассники со скрываемым интересом оглядывались в их сторону.

Адель подняла Нину за плечи, обнаружив, что парта и челюсть у той залиты кровью, идущей из носа. Нина открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд на подруге, вяло покрутила головой и сморщилась от боли.

— Что случилось, Унеч? — профессор взбежал по лестнице к их парте.

— Я отведу её в лазарет, профессор Гавран. Я уже закончила с заданием, — быстро сказала Адель, встревоженная происходящим.

— Унеч, идти можете? — профессор, не дожидаясь её ответа обратился к Адель — отведите её, госпожа Павионик.

Адель нетерпеливо покивала. Нина смогла встать на ноги, но её сильно шатало. Перебросив её руку себе через плечо, Адель и обняла её за талию.

Они вышли в коридор, напоследок услышав, как профессор успокаивал гул в классе. Нина попыталась обратить все в шутку.

— Я ещё никогда не пропускала контрольную по уважительной причине. Хотя, не совсем уважительной… — Нина остановилась, закрыв глаза и прижав ладонь ко лбу — кошмар как болит. Это что? Запоздалое похмелье?

— Ты вчера ночью пришла пьяная! Если узнают, что ты пьёшь алкоголь и сбегаешь из школы, то исключат! — Адель говорила сердито и обеспокоено.

— Не начинай. — простонала Нина, схватившись за голову — Если я буду проводить все время как ты, то не запомню ничего хорошего в этой жизни.

Адель обиженно промолчала.

В лазарете Нине пришлось снять запачканный пиджак. Кровь больше не шла, но её пару раз вырвало и страшно болела голова. Адель осталась сидеть с ней до тех пор, пока не прозвенел колокол с урока.

— Знаешь, что сказала медсестра? Что это у меня переутомление от учёбы. — Нина вяло рассмеялась, но тут же поморщилась. Она еле ворочала языком. — Переутомления от жизни, скореё. Мне кажется она поняла, что я пила не чай ночью.

Адель сидела на стуле прямая как струна и с тревогой смотрела на подругу. Та полулежала на кровати с закрытыми глазами и мокрым полотенцем на лбу, кожа её была воскового цвета.

— Иди уже, — Нина перевернула полотенце прохладной стороной — спросишь у профессора, когда я смогу пересдать.

Адель привстала со стула, но села обратно, решив, что здоровье подруги сейчас важнеё.

— Кстати, когда ты ушла, твой принц допытывался у меня, что происходит с тобой.

— И ты ему что-то сказала? — Адель подалась вперёд.

— Конечно нет — возмутилась Нина — я что сплетница какая-то? И стала бы я тебя посылать рассказать ему все, когда сама сделала это же?

— Ну да. — пробормотала Адель, уставившись на свои руки.

— Как же раздражает эта твоя забота. — после некоторого молчания снова простонала Нина — Иди и расскажи уже все Виктору или Стефании, или кому — то из их компании…

— Может быть ты пойдёшь, раз так смело советуешь? Тео твой друг тоже! — Адель угрюмо подпёрла подбородок и уставилась на подругу.

— Э, нет! — Нина хохотнула и тотчас схватилась за желудок поморщившись — Тео не считает меня другом, поверь. Он же терпеть меня не может с первой встречи. Ревнует. — Нина ухмыльнулась.

Адель чувствовала некоторую вину за случившеёся с подругой, хотя знала, что совершенно не причастна к её беде. Она посмотрела в окно на луг и башню с часами. Где-то надо было найти Тео. Его не было в лазарете и это обнадёживало, если только его труп не остывал где-то на задворках школы…

Дверь в лазарет распахнулась и ворвалась запыхавшаяся София с вытаращенными от паники глазами.

— Где! Медсестра! — выдохнула девушка громко.

Нина указала в другой конец зала, в сторону ординаторской.

— Что случилось — то? — крикнула она ей вслед.

— Там у спортивной площадки драка. Шегон и Яхром… — и вдруг София зарыдала — Это все моя вина. Я рассказала Тео, что Шегон вчера напал на тебя. Мне велели привести кого-нибудь из старших… Он такой злой, что убьёт Яхрома…

Аделаида и Нина переглянулись.

— Две дуры-сплетницы! Я же сказала вам молчать! — рявкнула Нина Софии.

Адель вскочила со стула. Нина привстала с кровати.

— Подожди… — крикнула она вслед подруге.

Адель бежала по коридорам, не обращая внимания на возгласы старосты ей вслед. Страх за Тео был такой, что Адель приходилось прилагать усилия, чтобы ослабевшие ноги продолжали двигаться. Она уже миновала школьный двор и выбежала на дорожку, ведущую к бассейну и стадиону, запоздало подумав, что драка могла происходить и возле крикетной площадки и тогда она не туда свернула.

— Павионик! — окрик заставил её замедлить бег.

Эрик бежал, гремя значками, ей на встречу со стороны бассейна.

— Найди Виктора или Симона, или кого-нибудь из них! — крикнула Аделаида ему, пробегая мимо — И задержи профессоров!

Эрик развёл руки в стороны, не совсем понимая, как он должен сделать все это сразу.

Подбегая к зданию бассейна, она услышала крик полный злости и боли, а затем увидела с десяток учеников, смотревших в одну сторону. Сердце у неё пропустила удар. Никто из зевак не пытался разнять дерущихся. С запоздалым изумлением она увидела среди наблюдавших несколько чистокровных. Они держались чуть особняком.

Адель резко остановилась, пошатнувшись. Оба, и Борис, и Тео выглядели потрёпанные. Но Тео был на ногах и это вызвало чувство облегчения. Борис же, к удивлению, был на земле и неловко пытался подняться. Тео стоял над ним, отведя одну руку чуть назад, будто пряча что-то. Очков на нем не было и взлохмаченные волосы ещё больше спадали на глаза. Почему он не нападал на соперника, пока тот был на земле не было ясно. Он с равнодушием смотрел на попытки Бориса подняться. Тот отполз от Тео на шаг и снова попытался встать, зашипев от боли и припав на колени. Борис грязно выругался и на лице Тео наконец появилось хоть какие-то эмоции — злорадная ухмылка. Он был так не похож на того Тео, которого Адель знала, что на миг засомневалась, кто перед ней.

Лицо Тео сразу ожило эмоциями, когда он увидел Адель. Борис же в свою очередь покраснело от злости, он рывком поднялся и двинулся к Тео. И тут раздался тихий крик Эрика: «Профессор!». Все бросились врассыпную с места драки. Кое — кто замешкался, Борис оглянулся в сторону кричавшего. Адель пробежала мимо Тео и, схватив его за руку, потащила к противоположному выходу с территории спортивной площадки. Борис крикнул им вслед что-то.

Они завернули за угол здания бассейна и не останавливаясь бежали до тех пор, пока не почувствовали свежий порыв ветра с озера. Только возле каменных перил и лестницы, ведущей вниз к пристани, они остановились. Адель, прижимая руку к болящему боку, оглянулась, чтобы удостоверится, что за ними никто не последовал, а затем перевела взгляд на Тео. Тот выглядел необычайно счастливым, сжимая её ладонь. Адель выдернула свои пальцы, покраснев.

— Дурак! — крикнула она опешившему Тео. — Тебе же говорили, чтобы ты не связывался со мной! Теперь он напал на тебя! Хорошо, что рядом не оказалось его друзей.

Адель понимала, что её гнев результат страха за Тео, но не могла остановится от обвинений. Подойдя к перилам, навалилась на них руками и глубоко вздохнула.

— Ну, тому парню теперь прытким не быть какое — то время. Так что все в порядке, — Тео пожал плечами.

— Как ты не понимаешь — Адель схватила Тео за плечи — Он теперь точно выживет тебя из школы. Кто-то послал за профессором и если бы ты попался, то тебя бы исключили.

— Что я должен был делать, когда узнал, что он ударил тебя и приставал? — обиженно ответил Тео.

— Это не имеёт значения. Рука у меня уже зажила, — строго возразила Адель.

— Тот вывих это значит тоже он сделал. — Тео потрогал её запястье.

Лицо его снова стало без эмоциональным. Он поглаживал её запястье и ладонь, уставившись в никуда. Адель попытался осторожно отнять свою руку, но он удержал её, сжал пальцы Адель и улыбнулся.

— Это моя вина, что он поступил так с тобой теперь, — Тео смотрел на Адель сквозь свою чёлку. Но даже так было видно какие большие у него глаза. При свете дня их чернота будто отливала янтарным оттенком.

— Только не говори, что что-то задумал. Что ты можешь сделать? От беды тебя спасло только появление профессора. Я понимаю, что ты хочешь помочь мне, но остановись. Я попрошу помощи у Виктора. Я уже решила. И Альберт так делал.

Глаз Тео заметно дёрнулся. Он отпустил её руку и подошёл к каменному бордюру лестницы. Внизу, на пристани были видны студенты, готовящие байдарки для спуска на воду. Ветер поднялся у берега сильный.

— На самом деле у меня не было проблем с друзьями, когда я поступила в эту школу. Я только старалась не общаться много с чистокровными. Здесь все знают, что я Павионик только на половину, понимаешь. Это было весёлое время. А потом появился Борис в школе. Он воспринимал меня как чистокровную и не приставал, но потом, что-то случилось, и он сделал одно предложение, — лицо Адель напряглось — Я отказалась. С тех пор он стал вести себя так. Но я все же думаю, что дело в том, что я дружу с Альбертом Масур. Они состояли в основной команде по регби, и Альберт был всегда на первом месте. Они терпеть друг друга не могли… не могут. Но я бы не разрушила свою дружбу с Альбертом из-за этого. Он мой друг с детства, также, как его отец старый друг Эдуарда Павионик, поэтому они всегда меня поддерживают.

Тео медленно повернул к ней своё лицо. На нем отразилось недоверие, будто она шутила.

— Твой отец дружил с кем-то вроде Масур? — повторил он.

Аделаида уставилась в ответ на Тео. Она никак не могла поверить, что Тео может быть так предвзят к чистокровным и «новой аристократии».

— Ну да — она ответила с вызовом — Они многое для меня сделали. После… — Аделаида вдохнула побольше воздуха — после инцидента с пожаром. Они заботились и навещали меня в больнице. Я и сейчас иногда провожу у них каникулы. Они всегда заступались за меня.

— Заступались? Что-то я не вижу, чтобы защита твоего «друга» — Тео изобразил кавычки — против этого отморозка успешно работала.

Аделаида открыла рот и закрыла, поняв, что Тео ревнует и поэтому злится. Она сжала свои красные щеки в ладонях, стараясь не улыбаться и вновь повернулась к Тео. Положив руки на перила, он не отрываясь смотрел мимо Адель на остров, часть которого виднелась от сюда. Он выглядел будто загипнотизированным и не моргал. Солнце скрылось за облаком, и вода в озере потемнела.

— Тебе не интересно узнать о моем прошлом? — Адель слегка свесилась за перила, чтобы попасть в поле зрения Тео. Тот лениво моргнул и сфокусировал взгляд на ней. Её удивляло и раздражало отсутствие любопытства парня к тому, о чем все хотели всегда у неё узнать.

— Я думал, ты ничего не помнишь — Тео внимательно теперь осматривал лицо девушки.

— Это так — она слегка заволновалась — просто все, кто пытался со мной сблизится, первым делом хотят знать подробности того, что произошло шесть лет назад. Я не все забыла, — с нажимом закончила Адель. — Я помню не лица и даже не наши разговоры. Но помню, что была мачеха и папа…

— А ещё?

Адель опустила голову.

— Прислуга. Но даже лиц их не помню, просто знаю, что они были, — произнесла она не уверенно.

— Разве тебе не хочется узнать, что-то о прошлом? — Тео не отрываясь следил за эмоциями Адель.

Она с сомненьем качнула головой.

— Я не уверена… понимаешь Альберт мне рекомендовал не думать о нем, чтобы не испытывать стресс.

Это была ошибка. Тео с какой-то злостью выдохнул.

— Опять ты о нем — с отчаяньем произнёс он. — почему ты должна слушать все, что говорит этот парень?

— Он просто заботится обо мне. Иногда чересчур сильно, — попыталась оправдаться Адель. — Потому что из-за стресса у меня… — она сглотнула, подбирая слова и жалея, что заговорила об этом.

— …бывают кошмары? — Закончил за неё Тео — это, как тогда, когда застали тебя у окна?

Адель кивнула. Тео потрогал лоб и болезненно сморщился, вынул из кармана пиджака банку с лекарствами и проглотил сразу две капсулы, а затем достал целёхонькие очки из кармана и подул на линзы, протерев замызганным рукавом, и водрузил их себе на нос. Адель только сейчас обратила внимание на его вид. Пуговицы на рукаве не хватало, жилет был в пыли, рубашка выбилась из брюк, а на колене виднелся смазанный след травы. На шеё она заметила у Тео ссадину и потянулась к ней. Тео это заметил и вопросительно глянул. Адель неловко стала поправлять воротник его рубашки, испытав внезапную нежность к Тео, что захотелось плакать. Она потянулась к его рубашке, торчащей из-за пояса брюк. На ней были капли засохшей почерневшей крови, но ран не было видно. Взгляд Тео смягчился и стал томным. Адель явно ощутила растущую между ними интимную атмосферу. Когда она хотела отряхнуть пыль с его жилета. Тео слегка отстранился, и она заподозрила, что Борис мог ранить его.

— Не надо — Тео со смущённым смехом, удержал руки Адель, не давая ей задрать рубашку и посмотреть на его живот — Это было не сильно.

— Я думала, что он тебя убьёт. Он угрожал мне этим, — сказала она тихо и хотела отступить от Тео, но тот все ещё держал её за запястья. Он потянул Адель обратно на себя за руки, и ей пришлось приблизится.

— Твоя болезнь… это серьёзно? — прошептала она. Он медленно покачал головой.

— Ты так переживаешь за меня, что у меня возникает надежда. Я могу надеяться, что все-таки нравлюсь тебе? — Тео заворожено и не моргая смотрел на Адель — Ты будешь со мной встречаться?

Лицо Адель медленно наливалось румянцем. Глаза Тео бегло оглядывали её лицо, а губы снова растягивались в обворожительную улыбку. Ей пришлось отклонилась немного назад, он был очень близко, и она вновь попыталась высвободить свои руки из его захвата.

— Нет? — улыбка Тео начала гаснуть. Молчание Адель затягивалось — если будешь со мной встречаться, то я никому не расскажу о том, что тебе нравится сладкое.

Тео видел ответ и так, но хотел услышать его.

— Как подло, — Адель в ответ на детскую угрозу тихо рассмеялась и добавила — Я согласна.

Тео приподнял её руки и, отпустив запястья, переплёл их пальцы вместе.

— Правда? — он сделал шаг вперёд. Теперь они стояли вплотную.