Бесплатный фрагмент - Крылья и тени

Глава 1

Я подняла с пола халат, укуталась в него и поняла, что хочу как можно скорее покинуть этот гостиничный номер.

Мне все еще было больно, но я собрала всю свою волю в кулак и тихо произнесла:

— Мне срочно нужно домой… моя мама…

— Что случилось? — нахмурился пожилой мужчина с серебристыми волосами, словно нити времени вплетенными в его облик.

— Она… она заболела… Мне срочно нужно купить обратный билет, — ответила я взволнованным голосом.

— Хорошо, но сначала я хочу еще раз овладеть тобой. Перестань плакать и подойди ко мне, — холодно бросил он.

Я застыла.

— Раздевайся и подойди ко мне! — резко приказал он, сидя на постели.

Думаю, он понимал, что я солгала. Деваться было некуда, и я подчинилась. Я сделала то, что он велел.

Он тут же набросился на меня словно дикий зверь, его движения были быстрыми, резкими и жесткими. Дыхание становилось все громче с каждым мгновением.

Он ни разу не поцеловал меня, его движения казались механическими, лишенными всяких чувств. Я не могла пошевелиться под тяжестью его напряженного, словно струна тела. Просто закрыла глаза и молила, чтобы это скорее закончилось. Но это продолжалось… и продолжалось.

Я обессилела, но ему было мало — он хотел еще. Его пот стекал с лица и капал на мое, смешиваясь с моими слезами. Время потеряло всякий смысл. Наверное, прошло всего полчаса — но для меня это была целая вечность.

Наконец, я задремала от изнеможения, и он тоже. Он уснул прямо на мне.

Когда я открыла глаза, меня охватила паника. Мне хотелось отрезать любую часть своего тела — лишь бы выбраться из-под него, не разбудив.

…Сказав это, я погрузилась в свои мысли, но их прервал голос моего собеседника:

— Как вы познакомились с ним, Улболсын?

— Он летал бизнес-классом и проявлял знаки внимания. Все было как в кино. Он выглядел очень деловым и властным человеком. Я хотела, чтобы именно такой человек сделал это…

— Что вы имеете в виду? — продолжал задавать свои вопросы собеседник.

— Хотела, чтобы меня лишил девственности именно такой человек. Человек, который не станет распускать сплетни, да еще и заплатит.

— Вы хотели, чтобы вас лишил девственности человек, который старше вас почти на сорок лет? — В голос закралось недоумение.

— Дело не в возрасте, дело в том, что я хотела достигнуть двух целей.

— Каких?

— Я хотела продать, — я выделила голосом последнее слово, — свою девственность опытному мужчине, который будет внимателен, — снова ударение, — ко мне. Более того, секс ничего не значит. Секс — это всего лишь секс. Все вокруг придают слишком большое значение ему и девственности.

— Что было дальше?

— Я представляла себе это иначе. Полагаю, причина крылась в моем неокрепшем уме — в безмятежные восемнадцать лет я была еще слишком наивна и неопытна. Мне только предстояло пройти через процесс формирования, в ходе которого моя душа будет искалечена. К тому же я находила странное удовольствие в том, чтобы бросать вызов системе ожиданий общества — в лице родителей, родственников и всего круга знакомых из моего родного поселка, которые считали себя интеллектуальной элитой.

Он сказал, что за всю свою жизнь у него не было ни одной девственницы. Потом он сфотографировал мою промежность, предварительно спросив разрешения. Наверное, первый раз всегда немного странный.

Я совершила ошибку, потому что оказалась на его территории. Прилетев в назначенную им страну, город и отель, я полностью попала в его власть, лишившись возможности просто встать и уйти в любой момент.

Мы трое суток не выходили из номера. Нет-нет, он не маньяк… Просто ему все это было в диковинку: ощущение обладания невинной девушкой пробудило в нем что-то первобытное. Он никак не мог насытиться этим чувством. Я же просто ждала своей оплаты и билета на самолет домой.

Он пытался быть галантным: заказывал еду в номер и предлагал отдыхать между «сеансами». Но со временем я начала чувствовать себя пленницей этой комнаты… На третий день мне хотелось только одного — выйти из гостиничного номера и вдохнуть свежего воздуха.

Помню то утро. Он принимал душ, а мне в этот момент позвонила подруга и сообщила, что нас с ней приглашают на собеседование в частную авиакомпанию, в которую мечтают попасть все девушки южного мегаполиса.

— Помнишь, мы были на дне рождении перед твоим вылетом в Турцию? Так вот, на том мероприятии нас заметил гендиректор. Он приглашает нас на собеседование. Когда ты вернешься?

— Постараюсь вернуться как можно скорее, — прошептала я в трубку.

— Все в порядке? — спросила подруга.

— Да, мы скоро увидимся. Назначай собеседование на послезавтра. Мне пора, — на этой фразе я судорожно положила трубку, потому что он вышел из душа и стоял за моей спиной.

— Какие новости? — спросил мужчина.

И в этот момент я почему-то решила, что самой уважительной и весомой причиной моего поспешного возвращения домой станет маленькая, но безобидная ложь о болезни мамы, придуманная на ходу. Если бы я знала, какую злую шутку сыграет со мной жизнь спустя много лет, я бы сказала что угодно, но только не это.

Он овладел мной еще несколько раз до моего отъезда в аэропорт. Я уже ничего не чувствовала. Ни боли, ни злости, ни отвращения.

Он вызвал мне такси, всучил три тысячи долларов, новый ноутбук и сказал:

— Две тысячи для тебя, а тысяча — на билет на нашу следующую встречу. За следующий раз ты получишь вдвое больше. Мы обязательно должны увидеться снова, — произнес он твердо.

— Хорошо, — ответила я, хотя уже тогда точно знала: я больше никогда не захочу видеть этого человека. Он сыграл свою эпизодическую роль в моей жизни.

Я вылетела ближайшим рейсом домой. Хотелось поскорее искупаться, укутаться в плед и побыть в одиночестве, чтобы быстрее стереть из памяти события последних дней. Тело болело, на душе было паршиво. Но я достигла своей цели. В кармане у меня было три тысячи долларов и мечты о городе А.

К тому моменту я почти год отработала в компании, которая неделю назад объявила о банкротстве. Но, несмотря на это, все свои сбережения отдала родителям. Я была уверена, что им эти деньги нужнее, а я еще заработаю. Мне некогда было жалеть себя: на следующий день мы с Асель поехали в офис той самой компании. Наш визит не был похож на собеседование — скорее это было приглашение на работу.

Мы пришли в офис, который располагался в старом центре города А. Построенное несколько десятилетий назад здание недавно пережило реставрацию. Снаружи дом был выкрашен в благородный бежевый цвет. Не найдя лифта, мы поднялись на третий этаж по широкой лестнице. Это было раннее утро, но, несмотря на это, лучи солнца заполняли всю приемную, в которой нас неохотно встретил офис-менеджер. Мы сказали, что нам назначено собеседование, и нас тут же провели в кабинет.

Генеральным директором оказался высокий статный мужчина по имени Марк. Европеец, казалось, что ему чуть больше тридцати. На нем была голубая рубашка из струящейся ткани и темные брюки классического кроя. Образ завершали кожаный ремень и обувь с ненавязчивым логотипом YSL. Все в его облике выглядело невероятно дорого. Это было заметно даже невооруженным взглядом, а я тогда мало разбиралась в брендах и моде. Марк был очень интеллигентным и галантным мужчиной с серо-голубыми глазами, глядя в которые, хотелось утонуть…

— Девочки, спасибо, что пришли. Мне сказали, что ваш опыт работы около года. Этого, конечно, мало, но мы всему необходимому обучим сами. Важно, чтобы на борту самолета был первоклассный сервис, красивая внешность и манеры. Думаю, вы обладаете всеми необходимыми качествами — я наблюдал за вами на мероприятии. Если у вас есть вопросы, буду рад на них ответить.

Вдруг в этот момент во мне проснулся деловой переговорщик, и я сказала:

— Мы из другого города. Нам нужно будет съездить домой, чтобы собрать вещи и завершить там кое-какие дела. Также хочу вам сообщить, что мы будем арендовать здесь квартиру. Можем ли мы рассчитывать на помощь компании в оплате в аренды?

— Резонный вопрос. Сообщу вам ответ завтра, — кивнул он.

На следующий день я получила от него сообщение: «Привет. Насчет оплаты квартиры — добро на 50%».

Когда я сообщила об этом Асель, та чуть ли не завопила от восторга.

— Ты такая предприимчивая, Уля! — Ее глаза сияли, но за радостью угадывалось и удивление. — Я бы побоялась задать этот вопрос.

— Отнюдь, — ответила я, игриво улыбаясь. Как бы там ни было, слова Асель мне льстили.

Все развивалось весьма стремительно. Мы съездили в родной поселок, навестили семьи, собрали вещи и купили билеты на поезд в город А. Это был особый вагон комфорт-класса, SV. В нашем купе даже были розетки, и всего два места. Прежде мы не могли себе такого позволить. Теперь же, взяв аванс в авиакомпании, в которую только устроились, мы с нетерпением предвкушали новую жизнь в мегаполисе.

По прибытии в город А. мы тут же приступили к тренингам и процессу оформления всех необходимых документов. Мне сообщили о том, что у меня будет рейс с владельцем авиакомпании и его делегацией.

Глядя на свои фотографии того периода, а особенно на одно фото, сделанное в день того полета, я недоумеваю. Выглядела я, мягко говоря, слегка старомодно и старше своих юных лет. На мне было черное трапециевидное платье из плотной ткани с рынка, которое я надела, потому что мне еще не успели выдать форму. В тот период я пыталась отрастить челку, поэтому укладывала непослушные короткие пряди на одну сторону, и выглядело это нелепо. К тому же тогда в моде был макияж смоки-айс с черными тенями. Конечно же, я красилась именно так — и, разумеется, делала это довольно неумело.

Мы поднялись на борт самолета. Все вокруг суетились, готовя лайнер к вылету. Общая атмосфера спешки быстро передалась и мне, поэтому я тоже включилась в подготовку. Я изо всех сил старалась не выдать своего волнения, но мои глаза и движения ясно выдавали страх и легкую дрожь.

Самолёт скорее напоминал летающий первоклассный отель. Всё вокруг дышало роскошью и богатством: передовые технологии сочетались с изысканным дизайном и максимальным комфортом. Интерьер был выполнен из дерева и тканей высшего качества в сдержанных тонах. Комфортабельные кресла трансформировались в полноценные кровати, а удобные столики подходили как для работы, так и для приёма пищи. Барная стойка с кофе-машиной, микроволновкой и прочими удобствами освещалась мягким тёплым светом, который уютно наполнял пространство.

В дальнем отсеке самолета располагался диван: он всегда должен был быть разложен и застелен постельным бельем из натурального шёлка, обладавшего непревзойденной гладкостью и служившего прекрасным элементом спальни Мистера Х — хозяина самолета.

Завершал всё это просторный и функциональный санузел с душевой кабиной. Мы расставили по всему салону композиции из живых цветов — каждая гармонично сочеталась с другими по цвету, форме и размеру. Флористы, работавшие над этим проектом, явно стремились создать на борту бизнес-джета атмосферу гармонии и спокойствия. Стоит ли говорить, что им это удалось.

Роскошь богачей вскружила мне голову. Мне вдруг захотелось хоть на мгновение прикоснуться к их безупречному миру.

Доделывая последние штрихи в подготовке самолёта, я услышала за спиной голос ассистента Мистера Х:

— Шеф заезжает на территорию аэропорта! Двухминутная готовность!

Ассистент быстро забежал в кабину пилотов и передал им команду:

— Спускайтесь и поприветствуйте шефа!

Пилотам пришлось прервать свои подготовительные процедуры и спуститься по трапу. Агенты уже постелили красную дорожку и выстроились в ряд вместе с нами. Мистер Х отличался пунктуальностью и приехал ровно в указанное время.

На горизонте появился кортеж из нескольких машин, во главе которого ехал черный Maybach, за ним следовали два тонированных Mercedes-Benz G-класса того же цвета. Машины подъехали вплотную к трапу самолета. Один из охранников пулей выскочил из колонны и открыл пассажирскую дверь Maybach. Казалось, весь мир замер, когда его нога ступила на красную дорожку. Я ощутила, как внутри что-то перевернулось, пробуждая чувства, о которых даже не подозревала. Мистер Х заполнил собой все пространство вокруг. Его уверенность была почти осязаемой — словно невидимая энергия, которая мгновенно привлекала внимание и вызывала уважение.

Его внешность нельзя было назвать классически привлекательной: грубые черты лица, проницательные карие глаза. Но в этом взгляде читалась безусловная сила и сосредоточенность. Он двигался с осанкой военного, в идеально сидящем костюме, с безупречно подобранным галстуком и блестящими кожаными туфлями. Слегка поседевшие виски добавляли солидности, а голос — низкий, с легкой хрипотцой — звучал властно, не оставляя места для сомнений. Улыбка Мистера Х была редкостью, но когда она появлялась, это означало одобрение, которого все стремились добиться.

Я стояла на борту самолета, наблюдая за тем, как он пожимает руки ассистентам и членам экипажа. Казалось, он контролирует каждую деталь происходящего. Закончив короткий разговор с командиром экипажа, он направился к трапу. За ним суетливо следовал помощник с кожаной сумкой, напоминавшей саквояж из фильмов о старых деньгах и аристократии. Он оказался напротив меня слишком быстро. Я не была к этому готова. Наши взгляды пересеклись, и я еле выдавила из себя:

— Здравствуйте.

На его лице мелькнула едва заметная улыбка. Он бросил короткий взгляд на экипаж, затем на меня и спокойно ответил:

— Привет.

Словно мы были знакомы раньше. Затем он прошел в салон. Я стояла на месте, чувствуя, как дрожат руки. Волнение захлестнуло меня, но мысль о том, насколько важна эта работа, помогла взять себя в руки. После взлета я сосредоточилась на своих обязанностях: безопасность и первоклассный сервис — вот что действительно важно.

Несколько часов спустя, когда я наливала себе кофе на кухне, дверь в салон неожиданно открылась. Мистер Х вошел с той же уверенностью, что и прежде, и направился в кабину пилотов. Там он завязал непринужденный разговор о погоде и о предстоящих маршрутах. Пилоты охотно поддерживали беседу. Я наблюдала за ним издалека, стараясь не привлекать внимания. Однако его взгляд периодически задерживался на мне — взгляд, от которого сердце начинало биться быстрее.

Наконец он обернулся ко мне:

— Я не видел тебя раньше. Ты говоришь по-английски?

— Да, говорю, — ответила я коротко.

— Тогда дай свой номер телефона. Если произойдут изменения по вылету, я сообщу тебе.

Я замерла в замешательстве. Было очевидно, что человек такого ранга спрашивает мой номер не просто так. Однако я не могла отказать владельцу компании. Стараясь скрыть смущение, я продиктовала цифры. Он неторопливо записал их и сказал:

— Остальную часть полета я буду отдыхать.

После этого оставшиеся пять часов прошли идеально. Но его присутствие продолжало ощущаться в каждом уголке самолета. Время летело, и я выполнила немалое количество рейсов с Мистером Х и другими высокопоставленными лицами.

График Мистера Х не позволял ему докучать мне, однако, несмотря на это, я регулярно получала знаки внимания в виде подарков на все праздники без исключения. Где бы я ни была, его помощники всегда знали, куда доставить мне подарки и цветы от Мистера Х.

Я пребывала в неугасимом восторге от путешествий; мне казалось, что это работа мечты. Мой организм с легкостью переносил полеты и всегда быстро восстанавливался после них. Я наконец-то смогла делать дорогостоящие подарки и путевки своим родителям и при этом откладывать деньги. Я старалась смотреть по сторонам и одеваться лучше. Стала наносить меньше макияжа, отказавшись от искусственных ресниц, которые утяжеляли мой взгляд, но были столь модными в тот период. Я старалась тщательнее продумывать каждую деталь своего образа, завершая его элегантными аксессуарами или правильно подобранной сумочкой. Каждой клеточкой своего разума и тела я стремилась соответствовать миру роскоши, в который попала благодаря счастливой случайности.

Время шло, один сезон сменялся другим, и во всей этой суете в бесконечном количестве рейсов незаметно пролетело несколько лет. За это время мне пришлось сменить квартиру, отказавшись от соседства с Асель. Теперь в моих соседях были Жания, моя старшая сестра, со своим сыном и младший брат Нариман. Я, конечно, любила их, но постоянный контроль сильно меня выматывал. Стоит ли говорить, я старалась появляться дома как можно реже, и моя работа максимально к этому располагала.

Посетив почти всю Азию, Западную Европу и Ближний Восток, я не переставала восторгаться тому, насколько прекрасен мир и все, что меня окружает. Работа стюардессы открыла мне возможность познакомиться с природными красотами, с разнообразием культур, архитектурных достопримечательностей, кухонь и обычаев. Прилетая в новую страну, я с удовольствием посещала музеи, галереи, исторические памятники, уютные рестораны… Мне было интересно все.

Моя работа открыла для меня мир во всей его многогранности, позволив получить новые знания и впечатления.

От нас до последнего скрывали направление, время и дату вылета, чтобы не было утечки информации. Наши телефоны прослушивались с той же самой целью. В шкафу всегда должен был висеть идеально выглаженный запасной комплект формы и собранный чемодан со всем необходимым. Одной из ключевых обязанностей было молниеносно отвечать на звонки 24/7. Разумеется, выдерживался минимальный двенадцатичасовой отдых между полетами, но время, которое мы проводили до вылета и по прибытии на борту самолета, не засчитывалось. Нас привозили на борт как минимум за пару часов до вылета, плюс на дорогу закладывалось минимум полтора часа. По прилету мы также проводили несколько часов в самолете в лучшем случае. Это время у нас занимали уборка и прочие подготовительные работы для следующего вылета. Бывало так, что мы могли прождать на борту самолета по десять, а то и по пятнадцать часов, так как ассистенты наших пассажиров, даже обладая более корректной информацией, подстраховывались и звонили каждые несколько часов, сообщая нам, что наш пассажир вот-вот выедет в аэропорт и мы вылетим. Но так могло продолжаться весь день. Мы проводили на борту дни напролет и не могли расслабиться, так как главного пассажира могли привезти в любую минуту. Пилоты сидели в кабинах на своем рабочем месте, а стюардессы постоянно прибирались на кухне, в салоне и в уборной. В самолете всегда должна была царить идеальная чистота. Еще к нам в любой момент могли зайти с проверкой по технике безопасности… В общем, мы всегда были начеку, а время ожидания не засчитывалось как рабочее и не оплачивалось. Поначалу меня все устраивало, и я проводила время на работе с особым энтузиазмом. Я летала почти через день, но энергии будто не убавлялось. Однажды у меня был рейс с одним из акционеров авиакомпании и его делегацией из пятнадцати человек, в составе которой, как оказалось, были репортеры и певцы.

Главный пассажир вел себя скромнее всех и сказал мне при входе:

— Привет! Накорми сначала гостей и, если что останется, принесешь мне.

Я кивнула и сделала все в точности, как он сказал, но все же первым делом отложила для главного пассажира порцию его любимого блюда. Делегация, конечно, не отказывала себе ни в чем: они заказали не только ужин, но и крепкие алкогольные напитки. Они дошли до кондиции довольно быстро; и один из пассажиров стал гладить меня по талии, спускаясь ниже, когда я убирала со стола. Я чудом удержалась от и резких слов в его адрес, и от пощечины. И это народный артист, которого знает и любит вся страна! Забрав последнюю посуду с их стола, я подошла к главному пассажиру и спросила, нужно ли ему что-нибудь еще, на что он ответил:

— Не наливай им больше, иди на кухню и не выходи сюда.

— Хорошо, — ответила я.

А следующий день он летел без делегации. Он вызвал меня к себе сразу после набора высоты, и после того, как табло «Пристегните ремни» погасло, мужчина, посмотрев мне в глаза, виновато произнес:

— Давно мне не было так стыдно за своих гостей. Я приношу свои извинения за вчерашнее.

После этих слов он протянул мне красивый бумажный пакет с надписью Chopard.

Я смутилась и сказала:

— Спасибо, не стоило об этом беспокоиться.

Но я была на седьмом небе от счастья, тем более что позже я узнала стоимость этого браслета и удачно продала его за две тысячи долларов, которые тут же отправила отцу.

Рейс за рейсом, дни и месяцы напролет под покровом ночи мы с коллегами проводили время в пути в аэропорт. Вылеты в основном были ранним утром, поэтому, когда весь город ложился спать, мы готовились к рейсам и выезжали в аэропорт. Несмотря на то что я очень мало времени проводила дома, мечты о свободной жизни в собственной квартире не давали мне покоя. Я решила, что прежде чем создать себе комфорт, нужно позаботиться о родных. Это подстегнуло меня выполнять как можно больше рейсов, несмотря на температуру, переутомление и хронический недосып. Смена обстановки спасала меня в тот период: каждый раз, посещая новую страну, я моментально забывала о своих тревогах.

Помню, как только самолет начал снижение над аэропортом Шарль-де-Голль в Париже, я на мгновение потеряла дар речи и не могла оторвать взгляд от Эйфелевой башни. Времени во Франции было немного, но я успела посетить Лувр и Триумфальную арку. Атмосфера Парижа показалась мне невероятно прекрасной: узкие улочки с элегантными магазинами и уютными кафе, Сена, разделяющая город на две части, театры, уличные художники и французы, которые не говорили по-английски.

Да, местные жители не признавали английский язык и тараторили на французском. Я не понимала ни слова, но мне это так нравилось.

Еще одной безусловной любовью для меня стала Италия. Я смогла по достоинству оценить ее величественные древние руины, великолепные соборы и дворцы: Колизей, галерею Уффици, площадь Сан-Марко в Венеции и Гранд-канал. Итальянская кухня — это одно из самых больших удовольствий, какие вообще может постичь человек. Я распробовала все виды пиццы, тирамису, джелато и эспрессо. Не могу не отметить, что каждому региону присущи свои уникальные блюда и кулинарные традиции. Меня восхитило разнообразие природных ландшафтов — от живописных холмов Тосканы до величественных Альп на севере и прекрасных пляжей на юге. Озера Гарда и Комо, Амальфитанское побережье, а также острова Сицилия и Сардиния впечатлили меня своей красотой. Но особенно я прониклась их культурой: итальянцы действительно умеют наслаждаться жизнью. Они ценят время, проведенное с семьей и друзьями, любят вкусную еду и вино, знают, как расслабляться и получать удовольствие от простых радостей.

Ну и, конечно, еще одной причиной моей любви к Италии было то, что Милан считался одной из мировых столиц моды: я отдавала должное и местным брендам, и дизайнерам с мировыми именами.

Словом, эта страна оставила у меня незабываемые впечатления.

Несмотря на многочисленные путешествия, город А. покорил мое сердце раз и навсегда. Расположенный у подножия Тянь-Шаньских гор, он завораживал своим духом и культурными ценностями. Меня, человека из глубинки, не могли не радовать праздники и фестивали. Особенное впечатление на меня, помнится, произвел Наурыз. Это Новый год, который мы отмечаем 22 марта, является праздником весны и обновления.

Город А. был домом для множества театров, концертных залов и художественных галерей. Я любила в нем не только уникальный дух, но и то, что даровала ему природа: величественные горы, зеленые парки, а также озера с кристально чистой водой. Жить в городе мне удавалось редко, но каждый раз, когда я здесь оказывалась, я чувствовала себя словно в сказке.

Погода в городе А. позволяла наслаждаться им круглый год: прохладной зимой, невероятно красивой весной, жарким летом и потрясающе золотой осенью. Это был город-мечта. А для меня он стал еще и городом безграничных возможностей.

Одним словом, город А. был моим домом и местом силы.

Глава 2

Прошло чуть больше двух лет с момента моего переезда в город А. В то утро я впервые решила прокатиться на автобусе от клиники до дома; остановка находилась недалеко от аэропорта, как и сама клиника. Это был самый обычный день, который не сулил ничего примечательного, кроме рутинного времяпровождения в кабинетах врачей. Пройдя обязательный медосмотр в клинике гражданской авиации, я решила дождаться автобуса на конечной остановке возле аэропорта. Была зима, и я быстро замерзла. Чтобы как-то отвлечься, украдкой разглядывала себя и других в стекле остановки.

Подумала про себя, что отличаюсь от людей вокруг. Я не очень высокая, но из-за стройного телосложения рядом с ними казалась значительно выше. Задумчивый взгляд, темные волосы, утонченность и правильные черты лица со слегка потерянным взглядом… В тот день на мне была черная шуба из натурального меха норки, черные кожаные сапоги-чулки, а в руке я держала темно-коричневую сумку Louis Vuitton. Мои аккуратно уложенные волосы развевал легкий горный ветерок, а на лице было минимум косметики. Простояв на остановке больше десяти минут, я уже подумывала о том, что пора вызывать такси, как вдруг увидела, что черный Mercedes, который сначала проехал и развернулся недалеко от остановки, остановился прямо рядом со мной.

Молодой человек вышел из машины и подошел ко мне со словами:

— У вас такое знакомое лицо, чувство, что я вас где-то видел. Вы случайно не работаете в аэропорту? — молодой человек улыбнулся и слегка наклонил голову, ожидая ответа. В его взгляде читалась искренняя заинтересованность, а в голосе — легкая нотка любопытства.

— Я довольно часто бываю в аэропорту, но я там не работаю, — ответила я, улыбаясь в ответ. — А почему вы так подумали?

Он пожал плечами, продолжая улыбаться:

— Просто у вас очень узнаваемое лицо. Позвольте отвезти вас, холодно ведь. Вы, наверное, замерзли.

Я улыбнулась и посмотрела на него с мыслью, что его альтруизм довольно избирателен.

Выглядел он очень опрятно: на нем был костюм темно-серого цвета и строгое пальто средней длины. Он улыбнулся, открыл переднюю пассажирскую дверь и переложил свой кейс на заднее сиденье машины. Он производил именно такое впечатление, какое должен производить мужчина: в меру симпатичен, хорошо воспитан и харизматичен. Я с удовольствием разместилась на переднем сиденье в теплой машине, а он галантно закрыл за мной дверь. В тот миг между нами заискрила та самая химия: химия, ради которой тратятся миллионы, та самая химия, ради которой бессчетное количество мужчин и женщин приводят себя в порядок и ходят в бары и рестораны каждую пятницу. То самое состояние эйфории, когда мир наполняется яркими красками, а в душе наступает весна.

Я практически не колебалась, садясь в его машину. Наверное во мне вновь взяли вверх молодость и безрассудство. Он вызывал доверие, точнее, его вызывали дорогой костюм и машина представительского класса. По дороге мы болтали обо всем на свете, он ответил на несколько деловых звонков, естественно с моего позволения. Как выяснилось позже, он был из очень состоятельной семьи. Его отец владел сетью автозаправок по городу. В тот период моя жизнь сама собой выстраивалась вокруг работы и заботы о семье. Я ничего не изучала и ничем особо не интересовалась. И поэтому Арыстану, как представился этот галантный, молодой мужчина, было легко наполнить мою жизнь своим присутствием. Мы встречались так часто, насколько это позволял мой график. Почти между каждым моим рейсом он приглашал меня в дорогие рестораны, возил в горы, показывал мне самые лучшие места города А., мы ходили в кино вместе, и ничто не могло омрачить наше настроение. Я чувствовала, что в моей жизни все складывается весьма удачно: у меня отношения с любимым человеком, который, как мне казалось, тоже искренне меня любит и готов вытащить из круговорота работа — дом. Я чувствовала, что мне крупно повезло, каждый новый день меня переполняло счастье. Я чувствовала себя героиней романтического фильма с хэппи-эндом.

Когда он решил отметить свой день рождения в доме в горах, мы с ним были вместе около полугода.

— Я пригласил друзей, и ты пригласи своих подруг, будет весело.

Я была на седьмом небе от счастья. Я чувствовала себя важной и нужной в этих отношениях.

В тот вечер я так и не присела: друзья Арыстана приезжали по очереди, и мне все время нужно было приводить стол в порядок. К тому же Арыстан почти не обращал на меня внимания, но я тут же оправдывала его, всячески пытаясь вразумить себя внутренним голосом, который твердил лишь одно: «Успокойся, Уля, он просто занят гостями!»

Прошло еще полгода, его звонки стали реже, встречи тоже стали происходить от случая к случаю. Он говорил, что дело в семейном бизнесе и в сложностях, которые возникли. Я в это слепо верила до той ночи, когда… У меня был ранний вылет в Цюрих, и спать мне оставалось несколько часов, но я почему-то не могла уснуть, внутри тлело какое-то странное чувство — сумбурные мысли не давали покоя, все было хорошо, но интуиция сулила тревожность и приближение беды. Я все списала на предстоящий рабочий полет: он был достаточно ответственный, с высокопоставленными людьми. Было за полночь, когда мой телефон завибрировал: звонил Арыстан. Я была встревожена и в то же время приятно удивлена столь позднему звонку. Я наивно полагала, что он решил заехать и увидеться со мной до моей командировки. В момент, когда я отвечала на звонок, рука немного дрогнула от предвкушения.

— Алло!

Но в ответ я услышала женский голос.

— Оставь моего любимого человека в покое! Скажи ей все сам! — прокричал звонкий женский голос.

Дальше я услышала шорох, видимо, она передавала ему трубку.

— Улболсын, послушай, я не люблю тебя и никогда не любил, не звони мне больше, — подтвердил ее слова Арыстан.

Слезы одна за другой катились по моим щекам. Я отчаянно не хотела принимать тот факт, что меня так подло обманули. Боль душила меня изнутри, сердце пылало от предательства Арыстана — рана оказалась настолько глубокой, что исцелиться от неё казалось практически невозможно. Казалось, весь мир предал меня. В ту ночь перед вылетом в Цюрих я так и не смогла сомкнуть глаз. Когда же я наконец добралась до номера, первым делом позвонила ему. Мне так хотелось услышать его голос, хотя было очевидно, как божий день, что он будет лгать. И все же я даже в какой-то степени хотела, чтобы он солгал. Слушая монотонные гудки в телефонной трубке, я мечтала поскорее услышать его голос. И наконец это произошло.

— Да!

— Это я.

— Уля, как хорошо, что ты позвонила!

— Прошу, объясни мне, что это было вчера? — мой голос дрожал.

— Послушай, я выпил вчера и познакомился с девушкой, произошла ошибка. Я просто перебрал. Не расстраивайся, когда вернешься, встретимся, дорогая.

Его слова струились из динамика телефона и были похожи на глоток столь необходимого мне воздуха.

Я понимала, что все это неправда, но все же эти слова помогли хоть немного успокоиться. Я жаждала встречи с ним, мне не терпелось вернуться домой.

Мы были вместе еще около семи месяцев после того случая. Но те звонки повторялись, и, как бы ни было сложно, мне пришлось посмотреть правде в глаза. Тем более последний звонок был слишком грязным. Как-то вечером та девушка вновь позвонила с телефона Арыстана во время их страстного секса. Это было последней каплей. До меня наконец-то дошло, что я слишком идеализировала его и сильно привязалась к этому человеку, я растворилась в нем. Каждое утро проверяла телефон, чтобы прочитать, что он мне пишет, не засыпала без его сообщений. Я представляла будущее с Арыстаном дни и ночи напролет. Он вытеснил подруг, увлечения и прочие интересы из моей жизни. Получив его сообщения, я моментально их открывала и отвечала на них, молниеносно подстраиваясь под его планы. Мое настроение зависело от наших с ним взаимоотношений. Поэтому я решила использовать старый добрый метод клин клином…

Так я стала чаще выбираться по вечерам и знакомиться с мужчинами, заглушая горечь от неразделенной любви алкогольными напитками. Для меня это было своего рода развлечением — флиртовать с мужчинами, заигрывать с ними, пробуждать в них страсть и вожделение, а в последний момент отвергать их. Каким бы сладким ни был соблазн пойти на поводу у своих эмоций и в первый же день знакомства оголить не только душу, но и тело перед новым другом, я вовремя брала себя в руки и уходила домой. В глубине души я все еще верила, что встречу своего идеального мужчину.

Несмотря на бессонные ночи и пережитую боль, я была благодарна Арыстану. Он показал очень много красивых мест как в самом городе, так и за его пределами, а ужины в дорогих ресторанах стали для меня нормой. Он уделял мне очень много времени поначалу, и я была благодарна ему за подаренные эмоции. Благодаря ему я поняла, как сильно умею любить и чувствовать. Дальше все шло своим чередом: рейс за рейсом и никаких серьезных отношений, ведь это чертовски больно, казалось, я не была готова к этому снова…

Походы в бары стали нашим с Асель любимым занятием после моего неудачного романа с Арыстаном. Мы не упускали возможности даже в командировках пропустить стаканчик-другой. Мы отчаянно пытались заполнить пустоту в сердцах, хотя в глубине души понимали, что однодневные знакомства в ресторанах, барах и Tinder переходят в серьезные отношения крайне редко. Мы, конечно, периодически слышали о подобных историях с хеппи-эндом, но, сами того не замечая, становились циничными.

Как-то раз даже было такое, что мы пили кофе и к нам подошел водитель двух братьев, которые сидели за соседним столиком и наблюдали за нами весь вечер. Он спросил наши номера телефонов. Мы чувствовали их взгляды: парни были приятной внешности и создавали впечатление серьезных и успешных людей. Мы не устояли перед их шармом.

После того, как парни получили номера телефонов, они подошли поздороваться и удалились из кофейни, оставшись для нас загадкой.

Конечно, мы ждали их звонков и сообщений. Еще нам нравилось то, что у нас наконец-то появилась перспектива встречаться с братьями и ходить на двойные свидания. Все как в лучших сценариях голливудских фильмов. На свою беду я обмолвилась об этом Жание и только чудом уговорила ее не разбалтывать это брату и родителям. Сестра была очень мной недовольна.

Выждав неделю, парни пригласили нас попеть в караоке-бар. Наши эмоции зашкаливали, и мы с энтузиазмом отправились на это волнительное двойное свидание. Братья подарили нам в тот вечер прекрасные цветы. Атмосфера была незабываемой, мы пели, танцевали и просто веселились. После этого, как выяснилось позже, братья, словно договорившись, предложили нам близость, при чем они хотели чтобы мы вчетвером разделили одно ложе. У нас с Асель их предложение не вызвало ничего кроме отвращения, было ясно что единственной и конечной целью братьев был извращенный секс без обязательств. Они искренне не понимали наше возмущение и отказ.

— Как же так? Вы ведь стюардессы, я слышал, что у стюардесс сбиты все ритмы и поэтому они всегда хотят секса.

Как же стереотипно мыслят люди и торопятся навесить на всех вокруг ярлыки. Мы уже не огорчались подобным заявлениям, так как стали заложниками стереотипов, связанных с нашей профессией. Нас много где не воспринимали всерьез, как только мы говорили, что работаем стюардессами.

Удивительно, насколько ленивы стали мужчины: они уже либо прилагают минимум усилий, либо, сводив один раз на свидание, считают, что им непременно полагается десерт.

Но мы не отчаивались, ведь не все мужчины одинаковы. И продолжали рейды по ресторанам, барам и клубам в поисках своей неуловимой любви… Мы были молоды и наивны.

Мы выходили почти каждую неделю и знакомились с мужчинами. В их числе были инфантилы, парни помешанные на сексе, халявщики, дети толстосумов, бездельники, наркоманы и много-много разных психотипов. Мы тратили достаточно много времени и энергии впустую, все эти бесполезные и бесперспективные свидания не приводили ни к чему.

Бесконечные командировки влияли на нас с Асель положительно. Путешествия всегда были прекрасным лекарством от всех невзгод. И мы ловко пользовались возможностью, которую предоставляла наша работа. Но внутри каждой из нас была зияющая пустота. Высокооплачиваемая работа уже не радовала как прежде, перелеты становились изнурительными. Нас уже не делала счастливыми некогда такая престижная небесная работа. Однако мы привыкли к хорошему заработку и нам сложно было представить себя на любой другой работе, где платили бы меньше.

Трудно признать, но это правда: нас ничего не интересовало в тот отрезок жизни, кроме красивых отелей, новых стран, вкусной еды и состоятельных ухажеров. Да, наша жизнь и эмоциональное состояние зависели исключительно от этих факторов.

Разве могли мы представить, что будем вот так путешествовать и останавливаться в лучших отелях? В какой-то момент эта работа поглотила нас, и с каждым днем мы отдалялись от заветов родителей и других членов общества — замужество, материнство и прочие традиционные ценности. Не могу сказать, что мне это не нравилось.

                                        * * *

Моей маме было двадцать, когда она родила мою старшую сестру. Так как это был первенец, никакой тревоги родители не испытали. Через год в семье родилась вторая дочь, еще через полтора — третья дочь. Тогда мама запереживала, ведь отцу был нужен сын. И через два года она рискнула — и снова была в положении. Тогда моей бабушке приснился сон, в котором она увидела синюю пеленку. В то утро она, спотыкаясь, забежала к нам домой и сказала, что теперь уж точно, без сомнений, у нее появится внук. В то время такой сон был отличной приметой, а так как УЗИ в наш поселок не завезли, ничего не оставалось, кроме как поверить в то, что в нашей семье наконец-то родится мальчик.

И вот спустя полгода в знойное июльское утро на свет появилась я…

Мама прижала меня к себе и сказала, что сама выберет для меня имя, так как до этого родственники папы не давали ей этой возможности. Я была довольно крепкой и крупной девочкой в четыре с половиной килограмма. Единственное, что тревожило маму на тот момент, это то, что нужно сообщить мужу о рождении четвертой дочери и о том, что ей придется сделать еще одну попытку…

Отец воспринял эту новость достойно. Он любил нас, своих дочерей, просто никогда не говорил нам об этом.

Еще в младенчестве мама восхищалась моим спокойствием. Я была самым тихим ребенком в семье и практически не плакала. По рассказам мамы, я капризничала только в том случае, если мне нездоровилось.

Шли дни, и на момент, когда мне едва был месяц от роду, одна из родственниц, решившая погостить у нас без предупреждения, спросила у мамы:

— Сколько лет вашей четвертой дочке?

— Нет, ты что! Сплюнь, ей еще сорока дней нет. Она еще крошка.

Родственница рассмеялась. По ее взгляду было видно, что я казалась ей годовалым ребенком. А еще она пребывала в злорадном восторге, причиной которому было отсутствие сына в нашей семье…

Однажды, когда я играла со старшей сестрой, у меня началась сильная икота. Мама испугалась, завернула меня в самое теплое полотенце и устремилась в больницу. Отец был на работе. Больница находилась на окраине поселка, такси в то время не было. И вот в холодный зимний вечер мама бежала в больницу в тонком домашнем халате и в домашних тапочках. Времени было мало, мама была уверена, что я проглотила деталь от игрушки: я сильно покраснела и едва дышала.

Все обошлось, врачи сказали, что это ангина. Мама трепетно заботилась обо мне. Она любила каждое свое чадо, но я была для нее особенной, у нас была необъяснимая связь.

Годы летели, я росла и по-прежнему была спокойным и даже замкнутым ребенком. Когда мне было пять лет, у мамы стал округляться живот: не помню откуда, но мы четко знали, что семья ожидает прибавление.

Когда пришел срок, папа отвез маму в больницу.

— Молитесь, чтобы все прошло хорошо! — напутствовал он нас. Голос отца был, как всегда, строг.

И через два дня нам позвонили из больницы. Отец принес прекрасную новость:

— Радуйтесь, у вас родился младший брат!.. Мой наследник!

Мы с сестрами встали в круг и запрыгали от радости. Нам не терпелось увидеть долгожданного братика.

На следующий день мы поехали в роддом. Мама выглянула в окошко и показала нам маленький кулек, завернутый в пеленку. Улыбка не сходила с лица папы, мы давно не видели его таким счастливым. Мама тоже сияла от радости, несмотря на усталость и тяжелые роды. Ей на тот момент исполнилось тридцать лет.

Ярко помню тот день, когда папа привез маму и братишку домой. Мы с сестрами любили его по умолчанию. Все наши родственники умилялись, глядя на него, и не упускали возможности подчеркнуть, что наконец и в нашей семье появился наследник. Его назвали Нариманом.

Братишка был очень милым ребенком, все наше внимание и внимание родителей было устремлено на него; мы все пеклись о его комфорте и благополучии. Ведь он был таким малюткой и к тому же копией отца. Но самое главное — он был мальчиком. Это был долгожданный и залюбленный ребенок, которому можно было все. Время шло, он подрастал, чувствуя свое превосходство над нами. Но ничто не могло омрачить счастье нашей семьи, теперь главное было нам, дочерям, не опозорить и не очернить честь отца и семьи.

Братишка пошел в школу и довольно быстро пристрастился к компьютерным играм, в которые ему можно было играть в любое время, в отличие от нас. Его не отчитывали за плохую успеваемость. Все это нас, дочерей семейства, раздражало, но мы не смели возражать и со временем стали принимать это как должное. А завышенные по отношению к нам требования стали нормой.

Подрастая, я чувствовала на своих хрупких плечах ответственность за то, что родилась девочкой. Я чувствовала, что окружающие жалеют родителей: мол, бедолаги, аж четыре дочери и всего один сын. Таким было общество, в котором мы жили в нашем небольшом поселке. От родителей никакого давления по этому поводу не было. Конечно, пока не родился Нариман, они переживали из-за отсутствия наследника в семье. Для казахов это особенно важно — чтобы в каждой семье родился сын, продолжатель рода. Хорошую дочь обязывали вовремя выйти замуж и иметь безупречную незапятнанную репутацию. Дочь — это гостья, которая вовремя должна выпорхнуть из гнезда, не бросив тени сомнения на честь и достоинство семьи.

Никто не попрекал меня в том, что я родилась девочкой. Но чем старше я становилась, тем больше понимала, как важно быть сыном, а не дочерью.

Родственники, соседи — все вокруг подчеркивали, как важен для семьи именно сын. Во мне потихоньку укреплялось чувство вины, с которым я прожила всю сознательную жизнь.

В старших классах я стала меняться: во мне била ключом энергия, которой я стала давать выход. Я стала активно организовывать благотворительные концерты в школе, отдавая вырученные деньги на обеды для детей из малоимущих семей. Мне нравилось помогать обделенным детям, ведь я чувствовала себя такой же. Я стала ходить в спортивные секции и мечтала играть на фортепиано. У меня появилась мечта стать композитором и певицей: я чувствовала, что должна привнести в этот мир что-то прекрасное. Но как только отец заметил, что я стала проводить больше времени в школе, он тут же дал маме задание, чтобы та немедленно исправила ситуацию и пресекла мою активную жизнедеятельность за пределами родного дома. Мать отчитала меня и сказала, что следует лучше учиться и проводить больше времени дома, как того требовал любимый девиз отца: «Дома целее будете».

— Ты больше не будешь ходить на тренировки и перестанешь организовывать концерты и прочие мероприятия в школе!

— Мам, но почему? Моя успеваемость в школе не стала хуже. Я ведь все успеваю.

— Твой отец недоволен!

— Мам, но у меня столько всего запланировано: я еду на соревнования и участвую в конкурсе красоты. Я не могу взять и отменить все, — запротестовала я. Мой маленький внутренний мир рухнул в одночасье.

— Нет, ты все отменишь и будешь ходить ровно по струнке — в школу и обратно.

Мне было обидно, и я недоумевала, почему мне вдруг стали все запрещать.

Конечно же, под предлогом факультативных занятий я частенько обманным путем выбиралась из дома и старалась не пропустить ни одного запланированного мероприятия.

Тогда я поняла, что немного безобидной лжи дает мне капельку свободы. И если улыбаться и соглашаться с родителями во всем, можно продолжать заниматься своей общественной деятельностью в школе. Мне понравилось это ощущение. Все бы ничего, но вскоре после конкурса красоты мама столкнулась с родителями одной из участниц того самого конкурса, и та, естественно, рассказала ей о моих красивых нарядах.

Мама была в ярости. Она рассказала все папе. И они хорошенько отчитали меня. Тогда они кричали: «Ты что, держишь нас за дураков, которые родились вчера?!», и про беспутную дочь, и про то, что никто не возьмет меня замуж с такой запятнанной репутацией.

Я пыталась защититься, но что я могла? Я даже не до конца понимала причины их сетований.

— Что с тобой не так? Будь скромнее и тише! Разве такой мы тебя воспитывали?!

После брани и осуждений отец взял в руки мокрое полотенце и стал хлестать меня им по спине. Испытывая невероятное унижение, я забилась в угол комнаты.

— Раз уж ты не понимаешь слов, значит, тебе не хватает порки, спасибо скажи, что в моих руках полотенце, а не ремень!

Кажется, отец ударил меня раз шесть, не меньше. А после разъяренно прошипел:

— А ну-ка выходи из угла, иначе я силой выволоку тебя оттуда!..

Я молча замотала головой, не поддавшись угрозам; и тогда отец обхватил мою шею полотенцем и так выволок в центр комнаты. Я захрипела, воздух быстро заканчивался. Он так сильно хотел наказать меня за непослушание и за то, что я дерзнула жить не по его указке, как это делали остальные члены семьи, что в какой-то момент ситуация вышла из-под контроля и он уже не владел собой. Мама испугалась: такого поворота она явно не ожидала. Она думала, что отец, как обычно, отругает меня и ограничится обидными словами, и потому не вмешивалась.

Видя, что я покраснела, как помидор, она подбежала к отцу, пытаясь вразумить его:

— Улболсын все поняла! Остановись! Умоляю!

Отец ослабил хватку, швырнул мокрое полотенце в сторону и покинул комнату.

Мне потребовалась не одна неделя, чтобы перестать видеть перед глазами сцену удушения. По ночам мне снились кошмары, в которых мне не хватало воздуха так сильно, что я задыхалась. С тех пор я замкнулась в себе и, несмотря на внутренние терзания, побоялась спросить у мамы, что так сильно выводит отца из себя. Я не понимала, что отец хочет нас защитить и именно поэтому он так строг с нами. В то же время я недоумевала, что со мной не так.

Так и пролетело наше детство, а после мы одна за другой стали выпархивать из отцовского дома.

Старшая сестра с отличием окончила школу и поступила в университет в ближайшем городе. Судьба моих следующих сестер сложилась иначе. Они одна за другой вышли замуж сразу после окончания школы; их засватали еще в детстве, так как они приглянулись весьма состоятельным семьям. Мои милые сестрички были убеждены, что так будет лучше для всех. Они были лишены права голоса и выбора. Мои сестры родили по пятеро детей и покорно с достоинством несли роль домохозяек, невесток, матерей и жен в маленьком городке недалеко от нашего родного поселка. Я была следующей на очереди — либо на поступление в университет, либо на замужество. Однако, поскольку я по-прежнему игнорировала отцовские запреты и тайком продолжала ходить на волейбольную секцию и прочие мероприятия в школе, родители засомневались в моей готовности к поступлению в университет. Они всерьёз подумывали оставить меня дома на год после окончания школы — в качестве наказания за непослушание и бунтарство. По их замыслу, этого времени должно было хватить для раздумий и осознания того, что я неправильно веду себя. Я панически боялась отстать от своих сверстников на целый год благодаря одноклассницам нашла самый недорогой вуз в городе, в который переехала моя старшая сестра. Я молила родителей о том, чтобы меня не оставляли на год дома, в поселке. Я бы не выдержала еще год под гнетом отца. Мне удалось убедить маму, что я готова к учёбе в университете и буду беспрекословно слушаться отца во всём. Я также сказала ей, что намерена подрабатывать в течение семестра. В свою очередь мама смогла убедить и отца. Я испытала невероятное облегчение. Теперь, все казалось возможным, и я была полна решимости не упустить свой шанс.

К тому моменту окончив университет, моя старшая сестра Жания уже устроилась на работу и стала принимать ухаживания одного мужчины, от которого она получила предложение в возрасте аж двадцати пяти лет. Ей предвещали судьбу старой девы, а это по местным меркам было очень страшно.

Узнав радостную новость, родители с облегчением вздохнули и решили устроить пышную свадьбу, потратив сбережения, отложенные «на особый случай». Ведь было важно не просто выдать дочь замуж вовремя — нужно было отпраздновать торжество так, чтобы не ударить в грязь лицом. Тем более, что сыграть свадьбу двум другим дочерям не представлялось возможным. Теперь же выпал шанс показать всем, какое положение семья занимает в обществе. Они были очень рады, что их старшая дочь успела запрыгнуть практически в последний вагон уходящего поезда. По непонятным причинам в 2000-х наше скудоумное, шаблонно мыслящее окружение все еще считало, что в двадцать пять незамужнюю девушку можно считать старой девой и ставить на ней крест. Спустя девять месяцев у сестры родился первенец, а еще через три она вернулась в отчий дом с младенцем Амиром на руках. Как выяснилось позже, муж Жании оказался настоящим извергом. Он женился лишь «для галочки» — ему нужен был статус и покорная жена. Без всякого повода он регулярно поднимал на неё руку, прикрываясь единственной целью — «перевоспитать» супругу. Но сестра не выдержала этого давления и, взяв на руки самый дорогой подарок судьбы — своего ребёнка, сбежала от него.

Развод старшей сестры разорвал все шаблоны во внутреннем мире нашей семьи. Такого поворота событий никто не ожидал. Развод был клеймом и позором. Родители были в трауре. Все эти семейные события вели к тому, что нам нужно расширяться. Кто-то должен был решить квартирный вопрос. И я почувствовала, что пришло время доказать, кто сильнее всех. К тому же сестра с ребенком вынуждена была вернуться в родительский дом в ауле, том самом, где все знали и помнили громкую свадьбы моей сестры и осуждали, буквально высмеивали ее развод. Наши соседи и родственники очень любили посудачить и позлорадствовать, когда у объектов их зависти что-то шло наперекосяк. Завидовали они и тому, что папа не пил и много работал в отличие от большинства мужчин нашего поселка.

Несмотря на пересуды, сестра вернулась в отчий дом. Родители достойно встретили свою дочь и окружили ее и ребенка заботой, забыв о предрассудках. Сестра целый год не выходила из дома, а когда к родителям приходили гости, она мгновенно уходила к себе, да и вообще старалась не высовываться из дальней комнаты, которая раньше была нашей детской. Родители полностью взяли заботу о малыше на себя. Они целыми днями нянчились с ребенком и относили его к моей сестре лишь для того, чтобы та его покормила. Они не чаяли души в малыше и с удовольствием проводили дни напролет, заботясь о нем.

На тот момент я уже перебралась в город А. и устроилась на работу в авиакомпанию.

Родители периодически приезжали в город А. — отчасти, чтобы навестить меня, отчасти, чтобы увидеть, чем я живу.

После очередной такой поездки они приняли неожиданное решение. Решение, которое касалось моей сестры, ее сына и меня.

Спустя неделю после визита в город А. мне позвонила мама и сказала:

— Дочка, мы проводили твою сестру и племянника, встречай их через два дня. Твоя сестра совсем зачахла и не выходит здесь на улицу, да и племянник твой подрос, ему нужен социум.

Вот так нежданно-негаданно я взяла на себя ответственность за сестру и племянника. Никто не спрашивал меня, чего я хочу, так сложились обстоятельства. Пришло время доказать папе, что я чего-то стою. И я готовилась: арендовала просторную квартиру в новом доме, закупила все необходимое и была готова к их приезду. В назначенный срок мы с Асель стояли на вокзале и ждали прибытия моей сестры и племянника. Погода не благоволила нам в тот день: гремел гром и шел проливной дождь.

Мы зашли в вагон, чтобы помочь сестре с ребенком и багажом. Та выглядела истощенной и подавленной, и во мне включился синдром спасателя. Я выполняла рейс за рейсом, практически все заработанные деньги отправлялись родителям, на наши расходы я оставляла только командировочные.

Я жила на автопилоте, делая то, что от меня требовалось. И вот спустя сотни рейсов у нас с отцом наконец-то накопилась достаточная сумма денег на покупку квартиры для сестры, но у судьбы были свои планы.

                                        * * *

К этому моменту мы жили уже вчетвером: я, сестра с племянником и брат-наследник. Он поступил в университет и переехал к нам. Мы вовсю готовились к покупке: присмотрели несколько подходящих нам вариантов, отец перевел на мой счет нужную сумму, а я, в свою очередь, обналичила деньги, поменяла местную валюту на доллары и отдала сестре, чтобы она спрятала их в надежном месте. Все продавцы как один требовали расчет наличными и в долларах.

В тот вечер, когда все произошло, мы ужинали полным составом, бурно обсуждая район, в котором планировали купить квартиру. Внезапно наше обсуждение прервал звонок в дверь. Сестра вышла проверить. Я прислушалась. Гостей мы не ждали, может, соседи?

— Кто там? — спросила сестра. — Да, он дома. — Она вернулась в комнату и сообщила брату, что к нему пришел друг Марат.

Брат встревожился и торопливо направился к двери. Мы не придали особого значения незваному гостю, которого брат не хотел пускать в дом и к которому неохотно вышел на улицу, и продолжали бурное обсуждение рынка недвижимости. В какой-то момент к нам подошел племянник и начал кричать пытаясь что-то сказать. На тот момент ему было около четырех лет, но он еще плохо разговаривал, при этом понимал абсолютно все. Он нервничал, но не плакал. Взяв свою маму за руку, он потянул ее, призывая встать.

— Что такое, сынок? — спросила у него сестра.

Племянник ткнул пальцем на подоконник и негромко заверещал. Меня окатило раздражением. Я резко встала и направилась к окну. Я ожидала увидеть что угодно, но только не это…

К горлу подкатил ком, и я не могла выдавить из себя ни звука несколько секунд, которые длились вечность.

— Звони в скорую и в полицию! — вырвался из меня охрипший голос.

Брат лежал на земле в луже собственной крови и не подавал признаков жизни. Сестра, еще не поняв все до конца, взяла телефон, а я уже со всех ног бежала вниз по лестнице со второго этажа.

Он был без сознания, пульс прощупывался с трудом. В моей голове царил хаос из различных версий: хулиганство, ограбление, совпадение, случайность, неслучайность… Кому и, главное, зачем нужно было сводить с ним счеты? Я отчаянно пыталась понять, что произошло, мои ноги подкашивались, а к горлу подкатил ком, который душил и не позволял моему голосу прорваться наружу.

Мой брат был образцовым студентом, всегда сообщал нам о своих передвижениях по городу и вовремя возвращался домой. Непримиримых противников и вообще недоброжелателей, насколько нам было известно, у него не водилось. Я не знала, что страшнее: видеть, как мой близкий человек истекает кровью, или сообщать родителям, что их единственный и долгожданный сын висит на волоске от смерти. Родителям я так и не позвонила. Приехала карета скорой помощи, брат лежал все так же неподвижно.

— Отойдите от него. Кем вы ему приходитесь? — спросил врач, мужчина средних лет с усталым взглядом.

— Я его сестра, — растерянно отозвалась я.

— Что произошло?

— Не знаю, к нему приехал его сокурсник. Я не видела, что произошло. Когда вышла, он уже лежал без сознания.

Врачи осмотрели его и аккуратно переложили на носилки, затем погрузили в машину. Я буквально прыгнула в скорую следом за братом и поехала в больницу вместе с ним.

При поступлении в больницу брата забрали в реанимацию. Никто ничего не говорил, но в сознание он не приходил еще несколько часов.

Я не могла найти себе места, металась по коридору и останавливала каждого проходящего мимо меня врача в надежде, что есть новости, но все было тщетно. От меня отмахивались. С трудом удалось узнать, что доктора по-прежнему проводят реанимационные действия. Больше я не узнала ничего.

Я провела всю ночь в больнице, не находя себе места. В голове был полный хаос, и, самое страшное, меня то и дело посещали мысли о том, что его больше не будет с нами. Всепоглощающая дрожь по телу, сбитое дыхание и ком в горле — вот что осталось в моих воспоминаниях о той ночи. Пытаясь абстрагироваться от негативных мыслей, я вышла на крыльцо больницы и стала внимательно изучать звездное небо. Под утро мне наконец-то сообщили, что его успешно прооперировали, он пришел в себя и теперь его жизни уже ничто не угрожает.

Через несколько минут я была в палате и смотрела на него. Нариман с трудом открыл налитые кровью глаза и приложил титанические усилия, чтобы произнести всего несколько слов.

— Вы в опасности, я, я должен… — не закончив фразу, он потерял сознание.

— Что произошло? Кто сделал это?

Разумеется, этот важный вопрос остался без ответа.

Я в панике выбежала из палаты, чтобы позвать врача. Как выяснилось позже, у брата было несколько глубоких ножевых ранений, сотрясение мозга и множественные ушибы. Перед глазами стояло обезображенное лицо Наримана, и сердце колотилось: только бы успеть!

Но прошла всего неделя, и врачи поставили его на ноги. Он не рассказывал нам, что произошло, но уже не был прежним после выписки из больницы. Нариман отдалился, постоянно витал в облаках, почти ничего не ел и часто проверял свой телефон. Так прошло еще несколько недель. Я пыталась заглушить тревогу работой, но получалось плохо. Ни Франция, ни Италия больше не радовали меня.

                                        * * *

В тот день я вернулась из очередного рейса. Дом встретил меня напряженной тишиной. Жания была взволнована, с порога утащила меня на кухню, не дав даже руки помыть, и захлопнула за нами дверь. На мой вопрос, что случилось, она горестно вздохнула.

— Кое-что произошло, пока ты была в отъезде. Они пришли, и у нас не было другого выхода… Иначе они забрали бы его… — Жания нервничала и с трудом произносила каждое слово.

— Кто пришел? — недоумевала я. — Кто они? И к чему ты клонишь?

— Они не оставили нам выбора! У них было оружие! — взорвалась сестра. — Мы так напугались! Я так напугалась. И они смотрели на Амира… И наш брат был в такой опасности…

— Так, — я взяла себя в руки. — Объясняй по порядку.

От услышанного дальше я впала в ярость. Оказалось, что какие-то сомнительные знакомые Наримана, которые его и побили в прошлый раз, заявились к нам домой, угрожали пистолетом и потребовали денег за… А вот за что, я так и не поняла.

— …Он задолжал им, и нам пришлось отдать те деньги, которые ты приготовила на квартиру, — закончила Жания свой рассказ и встала спиной к двери, будто предугадывая мой порыв пойти и разобраться с Нариманом.

— О какой сумме идет речь? — прошипела я.

— Я отдала им всю сумму… Все, что было.

— Что?!

— Они грозились забрать и убить нашего брата, — сестра захныкала.

Я смотрела на тонкие дорожки слез, скатывающихся по ее щекам, и думала, что тоже готова кого-нибудь забрать и убить.

— Ты понимаешь, что теперь мы на крючке?! — Я решительно отодвинула Жанию в сторону и открыла дверь, ведущую в коридор.

— Но Нариман…

— Нариман не заработал эти деньги! — широким шагом я направилась к брату в комнату. Сестра не отставала. — Я отказывала себе во всем почти три года, выполнила рекордное количество рейсов, чтобы купить квартиру тебе и мы наконец бы разъехались! А вы просто берете и отдаете эти деньги каким-то сомнительным недогангстерам? — Последнее предложение было адресовано уже Нариману, который валялся на кровати в своей комнате.

Виноватым или испуганным он не выглядел, скорее удивленным.

— У них было оружие, и это не оставляло иного выбора.

Его тон взбесил меня окончательно.

— За что ты им должен такую сумму?! — я прошла на середину комнаты. Жания, будто не решаясь переступить порог, мялась у входа. — Отвечай!

— Я взял у них в долг, я думал, что отыграюсь. Я должен был…

Вся череда событий, все ночные посиделки брата у компьютера пронеслись у меня перед глазами. Конечно, ему не нужно было задерживаться после пар, он мчался к играм!

— «Отыграюсь»? — прошипела я. — Ты, лудоман, ты лгал нам все это время!

Нариман оскорбленно молчал.

— Ты понимаешь, во что ты ввязал нас всех? Они обязательно вернутся, и тогда…

— Именно поэтому, — перебил он меня, — мне нужно залечь на дно, я поеду к родителям на несколько месяцев. Билеты уже куплены, — и отвернулся, показывая, что разговор окончен.

В тот вечер я высказала ему еще много всего, о чем пожалела после. Но тогда я была вне себя от ярости и страха.

Мы скрыли инцидент с побоями от родителей. Они и без этого всегда волновались и переживали за своего единственного сына и точно обвинили бы нас в недогляде. Хоть в этом Жания встала на мою сторону. Нариман уехал к ним на следующее утро. Умолчали мы и о деньгах, которых теперь у нас не было. Мы были в замешательстве и предоставили Нариману право обо всем рассказать родителям самому. Жания напоследок сказала ему, что он мужчина и сможет со всем разобраться. Во мне все еще клокотала злость, но я считала, что отец съест все, что ему скажет Нариман. И не прогадала.

Добравшись до родителей, мой младший брат поговорил с ними и поведал им свою историю. Он красноречиво рассказал, как оказался в больнице и боролся за жизнь один на один в холодной больничной палате. Как попал в компанию единомышленников и как с благими намерениями втянулся в азартные игры и ставки из лучших побуждений. Ведь он такой благородный и сам хотел оплачивать учебу и поскорее забрать родителей в мегаполис. Все это я слушала после, в пересказе от матери.

Родители с полным смирением слушали рассказ своего любимчика.

— Сынок, ты ошибся, так бывает…

— Тем более мы с папой видим, как искренне ты переживаешь и сожалеешь о случившемся. Я лишь благодарю Аллаха, что ты остался жив, а деньги мы всегда заработаем и накопим.

— Да, мам, я верну все до копейки. Это вопрос времени.

— Мы и не сомневаемся, сынок. Ведь ты у нас такой умный.

После этого разговора мама позвонила мне и отчитала, сказав, что я не права.

— Ты должна быть счастлива, что твой брат выжил, и не смейте его попрекать этим. Он ошибся, с кем не бывает, тем более им двигали благие цели!

Рассказ о том, как Нариман страдал, я слушала, онемев от возмущения. Но тут уже не выдержала:

— Но, мама, как же те деньги, которые я копила…

— Никогда не смей ставить деньги выше своих родных! Даже не заикайся об этих деньгах! — отрезала мама.

Отец, по всей видимости, был рядом и подсказывал маме, что и как говорить, так как я слышала его голос на фоне. Он любил так воздействовать на нас. Мама обычно угрожала нам, мол, если ваш отец узнает, то нам всем несдобровать.

— Вы серьезно? Но почему так происходило? — спросил мой собеседник.

— Да, для родителей сын всегда был идеальным. Вы должны понимать, что мой брат — долгожданный и единственный сын в семье. Ему всегда все сходило с рук, так было с самого детства. Сам факт его рождения в нашей семье превозносил его над всеми нами. Мы с сестрами были всего лишь гостьями в отчем доме, нашей задачей было сделать все, чтобы не очернить репутацию брата и отца, остальное не имело значения.

— А как вы могли очернить репутацию брата либо отца? — недоумевал мой собеседник.

— Легко, например, потеряв девственность до замужества. Важно было вовремя выйти замуж девственницей с безупречной репутацией. Это было долгом каждой дочери для своих родителей.

С Жанией мы помирились еще на вокзале. Все-таки проблемы было легче решать сообща. Но на несколько дней в квартире воцарилось тягостное молчание, прерываемое только плачем Амира. Как назло, у меня не было рейсов, а Асель заболела, так что я слонялась по квартире из угла в угол, не зная, чем себя занять.

Но через несколько дней, когда Нариман уже добрался до дома и поведал родителям о своей беде, после звонка матери я позвала Жанию в гостиную.

— Надо что-то решать, — я плюхнулась на диван. Сестра скромно присела рядом. — Мы же все еще хотим разъехаться?

— Конечно, — отозвалась Жания. — Только не злись на Наримана, он…

— Не хочу о нем говорить, — отрезала я.

Несмотря на жесткость в голосе, смотрела я на нее без злости: я была рада, что мы все еще заодно хотя бы в этом вопросе, что мы все еще обе хотим купить квартиру. В съемной трешке в хрущевке нам катастрофически не хватало места, пусть после отъезда Наримана и стало попросторнее.

В квартире было две спальни, чтобы попасть в них, нужно было пройти через гостиную. Одну спальню занимал Нариман, вторую Жания с Амиром, ну а проходная гостиная была «моей комнатой». В детстве у меня тоже не было своей комнаты, и я пообещала себе, что она у меня появится. Но спустя несколько лет упорной работы ни на шаг не приблизилась к своей цели, а лишь отдалялась от нее. Конечно, теперь я могла занять вторую временно пустующую спальню, но это ощущалось как подачка от сбежавшего брата.

— Что будем делать дальше?

— Начнем все сначала. Я возьму как можно больше рейсов, — задумчиво ответила я.

Хоть я опустила руки и была морально истощена последними событиями, мой мозг стал судорожно искать более быстрые варианты для осуществления такой недосягаемой мечты. И вот господин Случай предоставил мне такую возможность…