Бесплатный фрагмент - Миссия выполнима: Выжить между утренником и кашей

Посвящается моему мужу

Евгению Валиеву

Предисловие

У меня есть одно из самых первых воспоминаний. Оно не яркое, не картинное, а скорее ощущенческое. Серое, бетонное, старое многоэтажное здание. Резкий запах хлорки, смешанный с запахом остывшей манной каши. И чувство — огромное, всезаполняющее. Чувство недоумения.

Я не понимала, зачем меня сюда водят.

Каждое утро была одна и та же история: крепкая рука взрослого, дорога до этого здания и тихое, но упорное сопротивление где-то внутри меня. Мне не было больно или страшно в классическом смысле. Мне было… непонятно. Непонятно, почему я должна оставаться здесь, в этом шумном пространстве, где все подчинено неписаным правилам — спать, когда не хочешь, есть то, что невкусно, и делить внимание одной усталой женщины на два десятка таких же, как я, потерянных малышей. Я смутно помню лица, но я четко припоминаю это внутреннее вопрошание, обращенное в пустоту: «Зачем? Почему я здесь?»

Прошли годы. Та девочка выросла, стала психологом, а затем — мамой. Сейчас я пишу эти строки, и в соседней комнате спит моя третья дочь — та, что еще пахнет молоком и нежностью, та, для кого я — целая вселенная. И совсем скоро мы вместе подойдем к порогу ее детского сада.

Подготовка началась заранее. Мы читаем книжки про ламу, которая скучает по маме, играем в «садик» с плюшевыми мишками, гуляем рядом с ярким, современным зданием. Я, как специалист, вооружена теориями привязанности, методиками адаптации и десятком практических инструментов. Но по ночам, когда стихает дом, ко мне прокрадывается то самое старое чувство из детства. Острое материнское недоумение. Только теперь его источник — не система, а я сама.

Я спрашиваю у той маленькой девочки с косичками, которая осталась в далеких восьмидесятых: «Как мне сделать так, чтобы моя дочь не чувствовала того, что чувствовала ты? Как мне помочь ей понять, „зачем“?»

Эта книга — мой поиск ответа. Это мост между мной-ребенком, оставшимся в СССР с его унифицированным подходом, и мной-матерью, живущей в мире, где в центре развития стоит личность маленького человека. Это диалог между моей детской тоской и моей родительской любовью.

Я не обещаю, что с этими страницами адаптация пройдет совсем без слез. Слезы — это язык, которым дети говорят о своей любви к нам и о страхе ее потерять. Но я верю, что мы можем сделать так, чтобы за этими слезами не стояло то самое горькое, щемящее недоумение одиночества.

Мы не можем изменить систему за один день. Но мы можем изменить то, что происходит утром у раздевалки, и вечером — у порога дома. Мы можем наполнить наше общение таким пониманием и принятием, что детский сад станет для ребенка не местом разлуки, а новой, интересной территорией для роста, зная, что в его тылу есть нерушимая крепость — наш покой, наша вера и наши объятия, в которых можно растворить любую усталость и любую обиду.

Эта книга — для вас, уставшие и любящие родители, которые, как и я, ищут способ пройти этот путь не в борьбе, а в сотрудничестве со своим ребенком. Давайте сделаем это вместе.

С верой в вас и ваших детей,

Лана Валиева

Введение. Ты не один на этой площадке

Представьте себе такую картину. Утро. Вы стоите, крепко сжимая маленькую, потную ладошку в своей руке, перед дверями детского сада. Внутри вас бушует ураган из противоречивых чувств: надежда («У него появятся друзья!»), страх («А вдруг он будет плакать все три часа?»), и эта неизбежная, едкая вина («Я плохая мать, что оставляю его здесь ради работы, отдыха, просто чтобы побыть одной»).

Ваш ребенок, возможно, плачет. Или цепляется за вашу ногу. Или смотрит на вас взглядом, полным такого предательства, что сердце разрывается на части.

А теперь скажите мне: в этот момент вам нужна строгая инструкция «как правильно»? Или сухая теория о стадиях адаптации?

Или вам нужно, чтобы кто-то посмотрел на вас с пониманием и сказал: «Да, это невыносимо трудно. Я знаю. Я тоже через это прошла».

Когда я впервые привела своего старшего сына в сад, я была именно той мамой на пороге — с трясущимися руками и сердцем, готовым выпрыгнуть из груди. Я была экспертом в теории, но на практике мой научный багаж разлетелся в пух и прах перед простым детским вопросом: «Мама, ты за мной вернешься?»

Именно в такие моменты я вспоминала мудрость Адель Фабер и Элейн Мазлиш, которые стали моими проводниками в мире родительства. Их подход — это не свод правил. Это — набор инструментов и новый язык. Язык, который уважает чувства и ребенка, и родителя.

Почему их принципы так подходят для адаптации к саду?

— Потому что они не говорят вам, что вы должны чувствовать. Они говорят: «Да, вы можете чувствовать вину и раздражение одновременно. Это нормально».

— Они не учат вас «управлять» ребенком. Они учат вас сотрудничать с ним, понимать, что стоит за его «плохим» поведением — страх, усталость, беспомощность.

— Они дают вам конкретные фразы, чтобы заменить те автоматические, которые вырываются у нас от бессилия: «Не плачь!» на «Я вижу, как тебе грустно, что мне нужно уходить. Я тоже буду скучать».

— Они напоминают нам, что сначала нужно надеть кислородную маску на себя. Тревожный, выгоревший родитель не может быть опорой для ребенка.

Эта книга построена именно на этом принципе. Вы не найдете здесь готовых рецептов «на все случаи жизни», потому что ваш ребенок — уникален. Но вы найдете способы реагировать. Инструменты, которые можно примерить к своей ситуации. Истории других родителей, которые помогут вам почувствовать: «О, так не только у меня!»

Как работать с этой книгой:

— Читайте с карандашом в руках. Подчеркивайте, отмечайте на полях: «Это про нас!», «Попробовать в среду». Эта книга должна стать вашим личным рабочим дневником.

— Выполняйте упражнения. Они созданы не для идеальных родителей в идеальных условиях, а для вас — уставших, живущих в реальном мире. Не стремитесь сделать все и сразу. Выберите один инструмент на неделю и попрактикуйтесь.

— Будьте к себе добрее. Вы не обязаны применять все и сразу. Что-то покажется вам странным, что-то не сработает с первого раза. Это нормально! Адаптация — это процесс, а не экзамен. Иногда два шага вперед и один назад — это все еще прогресс.

— Доверяйте себе. В конце концов, вы — главный эксперт по своему ребенку. Эта книга лишь предлагает вам карту и компас для путешествия, но путь прокладываете вы сами.

И помните: вы не одиноки на этой площадке. Каждая мать, каждый отец, переживающий это расставание, чувствует нечто похожее. Давайте пройдем этот путь вместе — не как строгие учителя, а как поддерживающие попутчики.

Готовы сделать первый шаг?

Глава 1. Перед стартом. Заполняем свой родительский рюкзак

Прежде чем мы начнем собирать рюкзачок для нашего малыша — туда сменную одежду, любимую машинку или платочек — давайте сначала займемся самым важным снаряжением. Вашим собственным родительским рюкзаком. Там, в его глубине, уже лежит столько всего: любовь, нетерпение, надежды… и, давайте признаемся, целый ворох тревог, которые шепчут нам по ночам самые пугающие сценарии.

Почему мы начинаем именно с вас? Потому что ребенок, как барометр, с невероятной точностью считывает наше внутреннее состояние. Если внутри нас бушует шторм, сколько бы мы ни улыбались, наше чадо почувствует напряжение в крепче обычного сжатой руке, в чуть более резком тоне, в бегающем взгляде. Спокойный, уверенный (или хотя бы старающийся таким быть) родитель — самая лучшая «игрушка» для адаптации, которую мы можем предложить ребенку.

Что со мной происходит? (Родительские тревоги)

Однажды, на одной из своих первых консультаций, я разговаривала с мамой прекрасной четырехлетней Маши. Мы обсуждали подготовку к саду, и я спросила: «Что вас больше всего беспокоит?»

Она посмотрела на меня, и из ее глаз потекли слезы. Тихие, без рыданий. И она проговорила, едва слышно: «Я боюсь, что она подумает, что я ее бросаю. Что я — плохая мать».

В тот момент я поняла, что мы говорим не просто о детском саде. Мы говорим о самых глубоких, самых уязвимых струнах родительской души. Мы говорим о страхе осуждения (от воспитателя, других родителей), о страхе одиночества нашего ребенка, и, самое главное, о страхе самим оказаться «плохими родителями» в глазах самого дорогого нам человека.

Давайте назовем этих «невидимых чудовищ» по именам. Встречайте:

«Он будет плакать целый день, и никто его не утешит». Этот страх рождается из нашей биологической программы защиты потомства. Мы не можем вынести звука плача собственного ребенка, и мысль о том, что мы не сможем прийти на помощь, терзает нас.

«Его обидят, а он не сможет дать сдачи / не расскажет мне». Здесь говорит наша собственная, часто детская, травма столкновения с несправедливостью. Мы проецируем свой опыт на ребенка и чувствуем свое бессилие, не имея возможности создать вокруг него защитный кокон.

«Он не справится: не сможет одеться, будет ходить голодным, потому что стесняется попросить». Этот страх коренится в нашей гиперопеке. Мы так привыкли все делать за него, что сама мысль о его самостоятельности (которой мы якобы добивались) пугает нас.

«Воспитательница будет злая, равнодушная, невнимательная». Мы передаем свое сокровище в руки незнакомого человека. Это акт огромного доверия, и он сопровождается страхом совершить ошибку, выбрать «не того» взрослого.

И король всех страхов: «Я плохая мать/отец, что отдаю его в сад». Эта мысль — тяжеленный камень на шее. Она заставляет нас молча терпеть нашу усталость, игнорировать свои потребности и чувствовать вину каждый раз, когда мы испытываем облегчение от нескольких часов тишины.

Что же нам со всем этим делать? Первый и самый мощный инструмент, который я позаимствовала у Фабер и Мазлиш, звучит парадоксально просто:

Чтобы чувство потеряло над тобой власть — его нужно назвать.

Не отмахиваться. Не подавлять. Не притворяться, что его нет. А признать его существование. Дать ему имя и право на жизнь.

Практикум: «Приручаем невидимое чудовище»

Шаг 1. Выявление

Достаньте блокнот или просто лист бумаги. Найдите 15 минут, когда вас никто не побеспокоит. И напишите сверху: «Чего я на самом деле боюсь, когда думаю о детском саде?»

А теперь — пишите. Без самокритики. Без оглядки на «ну это же глупо». Если боитесь, что воспитательница назовет его «плаксой» — пишите. Если боитесь, что вас осудят другие мамы за немодные штаны — пишите. Если боитесь, что эти несколько часов без него разрушат вашу связь — пишите. Выпустите всех «демонов» на бумагу. Пусть это будет некрасиво, нелогично, эмоционально.

Шаг 2. Озвучивание

Этот шаг может показаться странным, но он невероятно эффективен. Прочитайте то, что вы написали, вслух. Шепотом или полным голосом. Произнесите: «Я боюсь, что мой ребенок будет несчастен, и я буду виновата».

Когда мы формулируем страх в словах и выпускаем их в пространство, происходит магия. Страх, сидевший внутри, был огромным, темным и бесформенным. Озвученный страх становится всего лишь набором слов. Он становится конечным. Им можно управлять.

Шаг 3. Разделение

А теперь возьмите другой цветной карандаш и напишите рядом с каждым страхом маленькую, но твердую опровергающую фразу или план действий.

Страх: «Он будет плакать целый день».

Ответ: «Я поговорю с воспитателем о наших ритуалах прощания. Я дам ему с собой „объект связи“. Я знаю, что плач — это нормальная реакция на расставание, а не показатель моей плохости».

Страх: «Его обидят».

Ответ: «Я буду учить его простым фразам для защиты: „Это мое!“ или „Я не хочу так играть!“. Я буду внимательно слушать его вечером и наблюдать за настроением».

Страх: «Я плохая мать».

Ответ: «Хорошая мать заботится не только о ребенке, но и о себе. Мои потребности тоже важны. Отдыхающая и реализованная мама — это подарок для ребенка».

Вы не делаете эти страхи мгновенно несуществующими. Но вы вытаскиваете их из тени, где они обладают силой, и начинаете их «приручать». Вы превращаете хаос в конкретный список, с которым можно работать.

Помните маму Маши? Мы проделали с ней это упражнение. И когда она зачитала вслух свой главный страх о «плохой матери», она вдруг сама себе сказала: «Но я же отдаю ее в сад не потому, что не люблю. А потому, что мне нужно работать, чтобы обеспечивать нашу семью, и чтобы хоть немного отдыхать и снова быть для нее любящей и терпеливой мамой».

Это был переломный момент. Она не избавилась от вины полностью, но она увидела ее причину и смогла проявить к себе сострадание.

Ваш родительский рюкзак теперь стал немного легче. Вы распаковали самый тяжелый груз — невысказанные тревоги. И теперь в нем освободилось место для действительно полезных вещей: для терпения, для веры в своего ребенка и для небольшого, но такого важного запаса доброты к самим себе.

В следующем разделе мы посмотрим на предстоящее событие с другой стороны — глазами нашего малыша. И попробуем найти слова, которые станут для него настоящей поддержкой.

А что он чувствует? (Мир глазами ребенка)

Представьте, что вас, взрослого человека, без предупреждения забрали с вашей теплой, уютной кухни, где пахнет кофе и свежей выпечкой, где все знакомо и предсказуемо. Посадили в космический корабль и высадили на неизвестной планете.

Яркий, шумный мир. Существа вашего роста, но они странно себя ведут: кричат, хватают предметы, которые вы считали своими, могут толкнуть, не объяснив зачем. Взрослые-инопланетяне говорят на понятном, но все же чужом языке: «Садись за стол», «Иди в круг», «Положи игрушку». Еда имеет незнакомый вкус, кровать кажется чужой и пахнет не вашим домом. А самое главное — вашего проводника, того единственного человека, с кем вы прилетели, внезапно нет рядом. Дверь закрылась, и вы остались одни в этом новом, пугающем мире.

Это не преувеличение. Так примерно и чувствует себя ваш ребенок в первые дни в детском саду.

Мы, взрослые, видим светлые группы, игрушки, улыбающихся воспитателей и расписание занятий. Ребенок же сталкивается с фундаментальным, экзистенциальным стрессом, который складывается из нескольких мощных факторов:

— Крах предсказуемости. Дома он знал правила. Он мог встать с кровати и прийти к вам в любое время. Здесь все подчинено чужому, незнакомому распорядку. Когда есть, когда спать, когда играть — решает кто-то другой. Это потеря контроля над своим миром.

— Информационная перегрузка. Новые звуки, запахи, цвета, тактильные ощущения (ковер на полу, пластилин в руках). Его нервная система работает на пределе, просто чтобы обработать всю эту новую информацию.

— Социальный взрыв. Дома он был центром вселенной. Здесь он один из двадцати «центров», которые тоже хотят ту же лопатку, внимание воспитателя и место на диване. Он еще не владеет языком компромиссов, очереди и совместной игры. Это дикая борьба за ресурсы в миниатюре.

— Разлука — как маленькая смерть. Для ребенка дошкольного возраста, особенно с сильной привязанностью, мама или папа — это основа его безопасности, его «тыл». Когда вы уходите, на какое-то время рушится вся его картина мира. Он еще не обладает зрелым пониманием времени, и фраза «я вернусь вечером» для него пустой звук. «Вечер» — это абстракция. А его боль и тоска — очень даже конкретны.

И что же мы, любящие родители, обычно говорим в этот момент?

Мы, желая утешить, произносим самые благонамеренные, но совершенно бесполезные (а иногда и вредные) фразы:

— «Не бойся! Там так весело!» (Отрицание его чувства)

— «Не плачь, ты же большой мальчик/девочка!» (Призыв подавить эмоцию)

— «Посмотри, все детки не плачут!» (Стыд и сравнение)

— «Если будешь плакать, воспитательница будет ругаться!» (Запугивание)

Почему эти фразы не работают? Потому что они говорят ребенку: «Твое чувство неправильное. Его не должно быть. Ты неправ, испытывая то, что испытываешь».

Это все равно что сказать человеку, который боится высоты на смотровой площадке: «Не бойся! Вид тут классный!» Его тело кричит об опасности, а вы его не слышите.

Волшебный ключик звучит так: СНАЧАЛА РАСПОЗНАЙТЕ И НАЗОВИТЕ ЧУВСТВО.

Вы не можете запретить ребенку бояться или грустить. Но вы можете показать ему, что вы — его надежная гавань, которая принимает его любым, даже напуганным и плачущим. Вы делаете это через простое, но мощное отражение его чувств.

Практикум. Язык понимания вместо языка утешения

Давайте переведем наши привычные фразы на язык эмпатии.

Ситуация 1. Утром перед садом ребенок хнычет: «Не хочу идти!»

— Вместо: «Не бойся, там весело!»

— Попробуйте сказать: «Я понимаю, тебе не хочется туда идти. Иногда не хочется уходить из дома, особенно утром».

— Что мы делаем? Мы не спорим. Мы не переубеждаем. Мы просто констатируем его чувство как факт. Это его обезоруживает. Он чувствует, что его УСЛЫШАЛИ.

Ситуация 2. Он плачет в раздевалке, цепляется за вас.

— Вместо: «Не плачь, ты же уже большой!»

— Попробуйте сказать: «Я вижу, как тебе грустно, что нам надо прощаться. Мне тоже бывает грустно, когда я расстаюсь с теми, кого люблю».

— Что мы делаем? Мы даем его чувству имя — «грусть». Мы нормализуем его, говоря, что и нам оно знакомо. Мы создаем эмоциональный мостик: «Мы вместе в этом переживании».

Ситуация 3. Вечером он говорит: «Я больше никогда не пойду в садик!»

— Вместо: «Ты должен ходить, все дети ходят!» или «Ну что ты, там же здорово!»

— Попробуйте сказать: «Похоже, сегодня был трудный день. Тебе, наверное, чего-то там не хватило? Может, моих объятий? Расскажи мне».

— Что мы делаем? Мы принимаем его заявление не как ультиматум, а как выражение сильной эмоции. Мы предлагаем ему разделить с нами его тяжесть, не требуя немедленного решения.

Почему это работает?

Снижается накал страстей. Сильное чувство, будучи названным и признанным, теряет свою остроту. Ребенок, которого поняли, может начать успокаиваться.

Строится доверие. Ребенок понимает, что вы — тот человек, который всегда поймет, даже если не сможет исправить ситуацию. Это основа ваших отношений на всю жизнь.

Ребенок учится понимать себя. Слыша от вас названия своих эмоций, он постепенно научается сам их распознавать и регулировать. «Ага, это чувство называется „грусть“. Мама говорит, что это бывает у всех».

Ваше домашнее задание на эту неделю

Попробуйте поймать себя на привычной фразе-отрицании («Не реви!», «Не бойся!») и заменить ее на фразу-признание. Не обязательно делать это идеально. Достаточно просто начать с «Я вижу, ты…» или «Похоже, ты чувствуешь…».

Не требуйте от себя немедленных результатов. Вы переучиваетесь с одного языка на другой, а это всегда требует времени и практики. Но каждая фраза, сказанная на языке понимания, — это еще один кирпичик в фундамент уверенности вашего ребенка. И в его, и в вашей собственной.

Помните, наша цель — не сделать так, чтобы ему ВСЕГДА было в саду весело и радостно. Это невозможно. Наша цель — дать ему понять, что любые его чувства имеют право на существование, и что с любым из них он может прийти к вам. И тогда детский сад из «враждебной планеты» постепенно превратится просто в еще одно место в его мире — местечко, где бывает по-разному, но из которого всегда ведет дорога домой.

Язык сотрудничества (как говорить с ребенком о саде)

Помните, как вы себя чувствуете, когда начальник ставит перед вами задачу в приказном тоне: «Сделайте это к пяти! Без оправданий!»? Внутри все сжимается, рождается сопротивление, желание сделать наоборот или просто обида.

А теперь представьте, что та же задача звучит иначе: «У нас есть сложный проект, и ваши идеи здесь очень нужны. Как вам удобнее будет работать: начать с анализа или сразу собрать команду? Можем обсудить дедлайн вместе».

Чувствуете разницу? В первом случае вы — винтик. Во втором — уважаемый сотрудник, чье мнение важно.

Наши дети — самые чуткие существа в этом мире. Когда мы командуем и приказываем, мы вызываем у них ту же бурю протеста, только выражают они ее не словами, а слезами, нытьем и «непослушанием». Адаптация к саду — это время, когда соблазн перейти на язык приказов особенно велик: «Быстро одевайся!», «Не капризничай!», «Ешь, что дают!».

Но именно сейчас нам так нужен язык сотрудничества — язык, который превращает «меня и моего непослушного ребенка» в «нас, команду, которая вместе справляется с трудностями».

Инструмент 1. Предоставление выбора вместо приказа

Когда мы даем ребенку выбор, мы делаем его соавтором процесса. Мы признаем его личность и его право иметь предпочтения. Это снижает сопротивление и учит его принимать решения.

Ситуация: Утренние сборы, медлительность.

— Вместо: «Быстро надевай штаны! Мы опаздываем!»

— Попробуйте сказать: «Ты хочешь надеть сегодня синие штаны или вот эти, с динозаврами?»

— Что происходит? Вместо борьбы за власть («Я сказала одеваться!») вы предлагаете сотрудничество. Мозг ребенка переключается с сопротивления на процесс выбора. И да, штаны в итоге будут надеты!

— Вместо: «Немедленно иди чистить зубы!»

— Попробуйте сказать: «Ты будешь чистить зубы перед тем, как одеться, или после?» или «Какую песенку споем, пока чистим зубки: про крокодила или про слона?»

— Что происходит? Вы сохраняете незыблемое правило («Зубы чистить надо»), но даете ребенку контроль над процессом.

Важно: Выбор должен быть ограниченным и приемлемым для вас. Не «Что ты хочешь надеть?» (это слишком широко), а «Красную футболку или зеленую?». Не «Что будем делать?», а «Сначала соберем пазл или почитаем книжку?».

Инструмент 2. Превращение требований в совместные планы

Одиночество и тоска — главные враги в адаптации. Помогите ребенку почувствовать, что вы все равно остаетесь в контакте, на связи, даже когда вас нет рядом.

Ситуация: Обсуждение предстоящего дня в саду.

— Вместо: «Ты там поиграешь, покушаешь и поспишь».