Бесплатный фрагмент - О российской истории болезни чистых рук

Нет, и до сих самых пор уж пока совсем никак не бывало, на всем белом свете столь удивительно мощной силищи, что при случае, могла бы в тот безупречно нужный момент вполне оказаться, куда пострашнее изумительно же грозного могущества буквально так все в единый миг сурово решающего мятежного слова.

Раз — это именно оно и может быть до чего острым и неотвратимым, словно кинжал в руке опытного воина.

И это как раз ему и будет суждено оказаться самой сердцевиной ныне вот сколь грозно назревшего средства самою людскою природою созданного во имя должного олицетворения ничем неистребимого желания безотлагательно взять, да наскоро осуществить обезличено призрачное - абстрактное добро.

И, кстати, нечто подобное и оказалось именно тем, чему еще должно будет весьма каждодневно затем воплощаться в суровые реалии жизни при помощи целого арсенала самых ярчайших иллюзий.

И главное как-никак, а действительно надо будет никак не мимоходом ведь сходу разом так только заметить.

Как-никак, а нечто подобное на едином же чихе начнет происходить совсем безо всяческих тщательно выверенных и вполне безупречных знаний о том, а чего — это на деле окажется нужно для того самого полноценного счастья непосредственно каждому взрослому человеку, ну а тем паче целому многоликому обществу.

Сие рассуждение принадлежит автору данной книги.

Уж, какие только отъявленные мерзости не происходили бы на всем этом белом свете да вот, однако, им непременно отыщется весьма простейшее логическое объяснение и самое довольно-то надежное безотлагательное оправдание.

Правда, все — это, конечно, разве что в том единственном случае, коли будет дано, еще послужить данным деяниям ту на редкость слезливо добротную службу во имя величавых идеалов, что безо всякой тени сомнения и приведут все человечество к его ярчайше светлому грядущему завтра.

Мысль, приписываемая автором этих строк всем тем изумительно отрешенным от наглядно обыденных реалий господам идеалистам.

Причем речь тут идет именно о людях того сорта, которые коли и могли взять в свои руки лопату, да и начать ею махать, крайне непристойно копошась в сырой или тем паче извечно промерзлой земле, то уж случиться нечто подобное с ними могло, только из-под палки истово самопровозглашенного народным тоталитарного государства.

Причем создано оно было как раз-таки при всем том до чего непосредственном и неистово деятельном их соучастии.

1

Отдельные человеческие сообщества вполне неоднократно до чего яростно порывались в безумном темпе сходу сорваться с той, как она только есть довольно-то посильно сдерживающей их относительно же короткой цепи бескрайне серой обыденности…

Поскольку им, по всей на то видимости, вовсе безутешно всем уж сердцем явственно захотелось довольно-то складно и безотлагательно добиться всех тех невообразимо существенных перемен в той и поныне совсем нескладной системе общественных отношений.

И те чересчур революционно настроенные массы, считай уж явно так незабвенно хотели как раз того безупречно доблестного осуществления безмерно радостных перемен, что до чего еще аляповато были весьма схематично и вычурно обрисованы в том крайне невежественном и отчаянно разгоряченном людском воображении.

То есть данные ярые представители всякой же серой толпы действительно захотели в единый миг перекроить весь этот мир никак невзирая на всю явную незыблемость веками доселе сложившихся традиций.

Ну а также и самую стародавне замшелую косность, считай ведь всеобщего людского мышления.

И это как раз-таки во имя должного воплощения в жизнь всех своих изумительно блестящих (в воображении) планов, они и взялись все как один за плуг, мощной и тупой силой столь откровенно навалившись на него всею массой своих крайне неуемных и ничем неукротимых амбиций…

И, кстати, само сущее постоянство безнадежно неизменного течения жизни, попросту напрочь ускользнуло от зоркого взгляда тех, кому все прежнее тупо показалось одним лишь нелепо одеревеневшим противовесом буквально всему в этом мире светлому, а также и вообще вконец давно опостылевшей вязкой конвой.

Причем вся беззастенчивая утопичность весьма благоприятных только-то чьему-либо немыслимо восторженному сердцу перемен попросту и близко не могла прокрасться в тот сверху донизу пронизанный светлыми дремами мозг праздных мечтателей, которые радушно мысля о сущем благе людского сообщества, наделяли всех и вся вполне единым чувственным критерием.

Ну а про ту явную разницу во всем мыслительном процессе серых масс и тех кому и вправду были привычны дремы наяву о некоем ином грядущем они вот, считай еще изначально попросту явно так не брали в свой суровый расчет.

Да и, кстати, видели эти левые интеллектуалы весь тот людской многослойный конгломерат чисто уж как полностью единое целое.

И этот столь огромный пласт судеб и характеров кое-кто крайне безответственно решил объединить под единой эгидой сделав их именно, что загодя и поголовно одним ведь единым целым более чем организовано бредущим в дальние дали совершенно иной новой жизни.

Причем, ясное дело, что корни свои данное мировоззрение более чем искрометно же зиждившееся на самых откровенно утопических представлениях о некоем нисколько уж неминуемом грядущем счастье и равенстве, и братстве как раз и брало именно из сизых облаков чисто же книжно-цветастого прекраснодушия.

Да только между тем вся та бестрепетно мнимая достижимость тех, считай неземных же благ в тот самый предельно короткий срок не более чем заранее провальная попытка повторения БИБЛЕЙСКОЙ ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ МИРА…

Да только уж так и быть его рьяные «пересоздатели», действительно были готовы в самый так наглядный ущерб всем своим благим мечтаниям несколько вот явно повременить.

Уж по крайней мере именно, сколько то окажется вполне на деле нужным во имя более-менее успешного завершения всей будто бы крайне-то насущной перекройки всего этого мира, ясное дело, что по чьему-то собственному образу и славному подобию.

И кстати, подобного рода чувственные устремления и близко-то не могли при всем том не сопровождаться донельзя бесноватым выпроваживанием в самые бездны ада абсолютно всех, кто даже и в мыслях своих мог попытаться действительно всерьез воспротивиться всеобщему ликующему демаршу тех, кто довольно искренне и весело вышагивал в ногу со всеми…

И надо бы никак не вскользь, а до чего категорически вполне разом, считай уж о том донельзя трезво и весьма вот скабрезно как есть еще только на редкость так авторитетно заметить.

Никак не иначе, а тот безнадежно же низменный свой исток данное движение в «светлую тьму» всецело брало считай что из тех откровенно блажных помыслов всякой ведь прекрасночувственной интеллигенции.

И разве что только чисто физически было оно совсем же невозмутимо до чего наспех протоптано при том самом непосредственном посредстве именно тех зверски околпаченных иллюзиями непотребно серых людских масс…

Но их просто-напросто сколь беспардонно всех обманули, обмокнув кончиком носа, в ту чего-то совсем на редкость чужого ума чудовищно бесовскую идеологию.

Причем то отчаянно же суровое полудетское отрицание тех или иных истых принципов и поныне точно также неизменно существующей действительности, вовсе-то не проистекало от весьма последовательного переосмысления всего этого нынешнего общественного бытия.

2

Причем явно уж никак не в меру гордо осуществляя все те для кое-кого безмерно долгожданные, глобальные перемены…

Та толпа, что совсем безутешно ослепла ото всех своих отчаянно несусветных амбиций именно как раз-таки потому сколь беспрестанно так находилась в той самой исключительно безраздельной же власти всех тех наиболее примитивных инстинктов.

Ну а заодно и была она невероятно одержимой единым как и считай до конца более чем понятным желанием того еще самого так беспринципно массового разрушения.

Ну а чисто потому коли вообще на что-либо и была та людская толпа более-менее конструктивно способна, так это разве что только и могла она до чего бездумно погрузить всю свою страну во тьму новоявленного Средневековья.

Причем та серая людская масса явно вовсе никак не хотела некоей той самой наилучшей и действительно иной жизни некогда только когда-то затем и разве что на деле всецело потом.

Нет она хотела иметь ее прямо так здесь и именно сейчас.

И это как раз, считай ради ее самого незамедлительного достижения она и сбилась в ту ныне никак ведь никем не обуздываемую разумом скотскую стаю…

Причем — это и близко ни что-либо такое безусловно же новое на всем этом белом свете.

Поскольку сколь и впрямь неоднократно людская толпа исключительно как есть, безбожно предпринимала все те осатанело глупые, безумно рьяные попытки, взять бы да в одночасье переиначить весь уклад своего, более чем застарело обыденного существования.

И, само собой разумеется, что простые обыватели ко всему тому явно стремились никак не то чтобы всею душой.

Да вот, однако желающих все сходу сокрушить неизменно так вскоре находилось, считай уж во всем том еще самом так необычайном переизбытке.

И это разве что коли бы выкрики все долой неизменно носили несколько иной, куда более грубый и чисто фаталистический характер…

Именно в том все и дело, что яростные призывы зовущие покончить со всем треклятым прошлым ради мишурного света всего того нового, куда и впрямь поболее светлого и счастливого существования встречались несколько иначе, нежели чем был бы встречен слезливый призыв фанатика самокастрата ко всем лицам мужского пола, совсем незамедлительно же последовать его самому бесславному примеру.

3

Как-никак, а толпа не настолько податлива, чтоб ей и впрямь можно было с величайшей же легкостью непотребно навязывать всякие те чрезвычайно безумные непотребства.

Однако рьяные политические авантюристы ничего подобного ей, собственно, никогда уж заранее явно не предлагали.

Да только к чему бы это, они в конечном-то итоге пришли вослед за тем безумно смелым их воцарением над всею той без них, довольно-то одиноко и крайне уж неуютно существующей необъятно широкой вселенной?

И все — это как раз поскольку, что с их довольно-то многозначительно суровой точки зрения вовсе-то и не хватает всему этому мирозданию той еще необычайно твердой, мозолистой и волосатой руки всего того совсем отчаянно пресловутого рабочего-крестьянского класса.

Да только как-никак, а речь тут может идти разве что о чем-либо невообразимо большом, а никак не о том безнадежно малом и нисколько невзрачном, как некая та сугубо отдельно взятая личность.

А между тем — это как раз того безусловно во всем живого человека и было никак не разглядеть всем тем, кто был сколь отъявленно руководим разве что той непомерно огромной заботой о некоем том самом же округло всеобщем благе.

Ну а коли бы, то чисто абстрактное благо весьма незамедлительно, словно вражеский штык как-никак, а более чем сходу ведь разом потребовало на самом-то деле проявить безукоризненно максимальную заботу о самом должном пропитании ныне до чего и впрямь только чрезвычайно размножившегося народонаселения…

Нет уж как раз тогда в данном исключительно так немыслимо важном направлении и были бы произведены те самые строго подотчетные хирургические действия.

И главное, были бы те процедуры со всем тем совершенно уж пустоголовым населением чисто и впрямь спешно проделаны, ну а заодно и было бы нечто подобное осуществлено не столь уж и стерильно и вполне до конца аккуратно.

Причем данное отчаянно нужное, хотя и довольно-то суровое решение партии и правительства было бы со всею той скупой слезой в голосе исключительно как есть явно вот продиктовано разве что той самой полноценной и безусловно же отеческой заботой о судьбе тех только лишь пока грядущих поколениях.

Ну а заодно всему тому было бы должно осуществиться исключительно как-никак, а разве что, потому что у тех вкривь и вкось искривленных, словно ржавые гвозди людей, никаких слюнявых сомнений по поводу избранного пути уж и близко не в едином глазу попросту никак никогда бы затем попросту явно так не возникло.

А именно потому, только лишь и руководствуясь единой, словно свежевспаханное колхозное поле железной логикой большевистская когорта и рассматривала бы тогда абсолютно любые свои действия в одном-то свете той самой безнадежно острой необходимости исключительно четкого сохранения правильного баланса между достаточно скромными ресурсами планеты и тем и по сей день единственно, что во всем порочно появляющимся на белый свет родом людским.

А только лишь потому весьма правомочно и будет чисто так исходя из тех достаточно веских предположений, как есть сходу разом предугадать, что, это никакая там иная, а только вот, считай данная концепция устранения проблемы перенаселения всего Земного шара, до чего уж непременно полностью бы явно так и возобладала.

Ну, а в свете всего доселе вышеизложенного и было бы сколь еще незамедлительно вполне ведь и принято то самое исключительно единогласное и судьбоносное решение на том чисто же гипотетически проведенном общемировом пленуме ЦК.

Ну а прозывалось бы оно именно так: «О мерах по самому насущному предотвращению дальнейшего продолжения этой-то нынешней чрезвычайно гибельной ситуации».

То есть, в тех до чего отчаянно нелегких для всей большевистской власти условиях, когда то совсем невероятно прожорливое население всей планеты срочно потребовалось бы более чем неминуемо начать до чего решительно же сокращать данная власть и пришла бы к «светлой идее» насильственной кастрации большей части новорожденных лиц мужского пола.

И уж все это весьма обезличенно затем и осуществлялось бы разве что ради самого наилучшего грядущего всего человечества, поскольку то, как есть необычайно обильное деторождение во всем том дальнейшем попросту ведь явно грозило бы выразиться в том самом исключительно так отъявленно сумасшедшем переизбытке вечно голодных ртов.

Причем любое сопротивление было бы жесточайше самым надлежащим образом вскоре подавлено и растоптано кирзовыми сапогами привилегированных частей отныне уж только, считай единственной в мире коммунистической гвардии.

И главное, именно этакого недюжего ума бравые действия, и были бы вполне естественно разом и призваны незамедлительно остановить, то самое чудовищно бесконтрольное увеличение всей человеческой биомассы.

И дело вот сколь непременное уж ясное, что та при коммунизме точно бы жила (как и понятно) в самой безупречно полнейшей идиллии с довольно скромными ресурсами всей нашей планеты.

Причем именно то-то и оно, что значительно хуже подлых фашистов в этом вопросе на редкость исключительно же суровую принципиальность могли бы на деле вполне проявить как раз те самые буквально-то доверху переполненные верой в свой безупречно светлый путь до чего только милые господа товарищи!

И уж довелось бы им при этом явно оказаться куда ведь похуже, как раз-таки именно потому, что были они до чего одинаково дико враждебны всем, кто хоть на секунду позволял себе касаться острыми иглами критики тех или иных суровых догматов их бравой идеологии.

В то самое время как в том еще отчаянно злом нацистском государстве отдельные оговорки столь строго буквально сразу никак не преследовались.

Да и вообще при всей той отчаянно лютой своей преступности тот же нацизм извращенно и аморально весьма так обиходно и крайне выхолощено только-то и желал одного лишь всеобъемлющего людского добра.

Правда добро — это предназначалось для одних лишь и только своих людей, а именно представителей той чисто арийской нации или максимум более-менее хоть сколько-то родственным ей народам.

Ну а большевики всею силой серого ума до чего же доблестно пожелали именно так своей родной отчизне одного лишь никак небезызвестного и всеобъемлющего вырождения.

4

Бесноватыми большевиками только и двигало одно лишь весьма ведь верное устремление именно что ко всем, тем как есть еще максимально (дутым) успехам, и вовсе не менее однозначному перерождению всего рода людского в то самое донельзя так сплошное и полностью-то совсем безмозглое быдло.

То, что Варлам Тихонович Шаламов в его «Колымских рассказах» совершенно так ошибочно называет «канцелярской выдумкой» на самом-то деле являлось до чего только прагматичной политикой государства, что была сколь однозначно нацелена на грядущее и всеобъемлющее вырождение нации.

И вот она та яркая цитата из «Колымских рассказов» Шаламова.

«Если уж к ним относятся как к рабочей скотине, то и в вопросах рациона надо быть более последовательным, а не держаться какой-либо арифметической средней канцелярской выдумки. Эта страшная средняя в лучшем случае была выгодна только малорослым, и действительно, малорослые доходили позже других».

Как говорится, если уж до самого так конца беспроигрышно начать сходу изыскивать наиболее сокрытые устремления всего того новоявленного тоталитарного общества, то вернее всего — это проявит себя как раз именно там, где у того как есть на деле имелась та самая наиболее максимальная и всесильная власть…

*Причем есть в России люди, которые до чего строго отмечают именно те тысячи евреев, что заседали в сталинском правительстве, «верой и правдой» несли службу в системе НКВД, а заодно и в управлении Гулага было их действительно не так и мало.

Однако при всем том те весьма многие сотни тысяч расстрелянных и совсем ни за что посаженных евреев эти же самые люди замечать вовсе никак попросту вот не в едином глазу явно так не желают.

А между тем среди тех евреев вполне хватало, в том числе и таких, что на воле вольной были полностью законопослушными гражданами…

Да только после тех нескольких лет их пребывания в Гулаге, те евреи сколь обязательно бы устроили (имей они подобную возможность) евреям работникам НКВД настолько изощренную казнь, до которой никто из братьев славян никогда и близко бы ни в жизнь не додумался*.

5

Причем до чего только тягостно возвращаясь назад к нашим баранам…

Нет, до чего давно бы пора раз и навсегда полностью изъять из обращения всякую мысль о некоей исключительно простой и чисто аморфной тупости отъявленно дьявольской большевистской заразы к тому же до самого так мозга и костей, считай насквозь пропитанной той самой безнадежно же скотской идеологией…

Эта власть была по-своему очень даже явно мудра и начала, она всячески вырождаться разве что вместе со всем тем полностью чужим ей великим народом.

Виктор Астафьев на деле являвшийся плотью от плоти всецело родного ему общества в своей книге «Царь рыба» более чем наглядно, нисколько уж не жалея на то черных красок, сколь ужасающе наглядно описывает сущую деградацию широчайших северных просторов его некогда благодатной… вширь необъятной даже на карте - северной родины.

И вот он тот весьма удручающе конкретный пример его глубоко же прочувствованного мироощущения.

Виктор Астафьев «Царь рыба».

«…а начальник строительства требует продукции, на каждой оперативке брякает по столу: "Нам завезли достаточно человеческого материала, но добыча руды тормозится. Доставленный на всю зиму человеческий материал несоразмерно убывает, и если так будет продолжаться, я из вас самих, итээровцев, вохры и всяких других придурков, сделаю человеческий материал!"

Много людей пало в ту зиму. Но с весны караван за караваном тащили по Енисею вместо убывших на тот свет свежий человеческий материал. По стране катилась волна арестов и выселений, массовых арестов врагов народа, вредителей, кулацких и других вредных элементов».

Люди довольно же быстро (после революции) совершенно ведь перестали быть для своей пролетарской власти хоть сколько-то вообще живыми людьми…

И главное то и впрямь разом уж ясно, словно божий день, что некая общемировая диктатура, глупая, яростная, как следует подкованная в одном лишь ярком техническом смысле, в конце концов, попросту так совсем перестала бы их считать за какой-либо живой материал, к чему вполне наблюдались самые откровенные тенденции, причем как раз в те еще самые до чего незабвенные 20 годы прошлого столетия.

6

И может, конечно, все это одни лишь исключительно досужие домыслы автора, да только же вовсе недавно российская цензура ДО ЧЕГО милостиво соизволила все-таки скрепя сердце разрешить несколько дополнить книгу Ивана Ефремова теми двумя некогда ранее (навсегда) напрочь изъятыми из нее отрывками текста.

Наверное, на наш сегодняшний день, все те «мысли праведные» о той единственно верной общемировой диктатуре пролетариата в Кремле, и впрямь-то весьма своевременно ныне вот до конца полностью выдохлись.

Солдатские портяночные духи мировой революции, ныне вполне окончательно превратились в гниющий тлен только уж вовсе недавно минувшей истории…

Иван Ефремов «Час быка»

«Родис узнала о массовых отравлениях, убавлявших население по воле владык, когда истощенным производительным силам планеты не требовалось прежнее множество рабочих. И наоборот, о принудительном искусственном осеменении женщин в эпохи, когда они отказывались рожать детей на скорую смерть, а бесстрашные подвижники – врачи и биологи – распространяли среди них нужные средства. О трагедии самых прекрасных и здоровых девушек, отобранных, как скот, и содержавшихся в специальных лагерях – фабриках для производства детей».

Там же.

«Безмерная людская глупость не дает возможности понять истинную природу несчастий. С помощью наших аппаратов и химикалий мы вбиваем в тупые головы основные решения социальных проблем. По заданию великого и мудрого Чойо Чагаса мы создали гипнотического змея, раскрывающего замыслы врагов государства. Наш институт изготовил машины для насыщения воздуха могущественными успокоителями и галлюциногенами, ничтожное количество которых способно изменить ход мыслей самого отчаявшегося человека и примирить его с невзгодами и даже смертью…»

7

И вот неужели как раз за этим и надо было до чего долго же мучительно голодать, да и всем тем никак незадачливым кагалом, настолько уж мучительно роиться вокруг сказочно уродливой идеи всеобщего тотального разве что лишь сугубо наружно выраженного равенства?

Да и нуждалось ли то еще дореволюционное общество в тех самых никак несуразно и скоропалительно всесокрушающих переменах?

Ответ на данный вопрос следует поискать в том же самом «Часе Быка» Ивана Ефремова.

«Ведь ничего не изменится, если принять доктрину, противоположную предыдущей, перестроить психологию, приспособиться. Пройдет время, все рухнет, причиняя неисчислимые беды».

И из всего того будет вполне возможно сделать разве что только тот безупречно здравый и совсем же житейски определенный, как и тот весьма вот самый окончательный вывод.

Уж в чем еще всякое человеческое общество от века действительно на деле нуждалось, а, между тем, и теперь в точности в том оно явно испытывает никак невпример всему тому прочему удивительно острую нужду так — это в одном лишь довольно существенном подъеме самого вот всеобщего уровня своей духовности и культуры.

8

И это как раз-таки тогда, несмотря на то, что быть может, кое-кто в то уж точно никак не поверит, весь тот народ и сам весьма бескомпромиссно и громогласно довольно-то быстро востребует, все то, чего ему и вправду житейски необходимо для вполне сносного своего грядущего существования.

Да и кстати, это как раз тогда он именно с той до чего величайшей же легкостью совсем так безыдейно и верно сколь явственно сходу ведь обойдется и безо всех тех излишне красноречивых выразителей всей его доброй или, безусловно, крайне так незатейливо злой воли.

И, уж во всяком случае, когда ему свои, а не чужие и злобные недруги до того обильно и напрасно дикими ручьями вовсе напрасную кровь разом пускают все то новое и светлое из него лишь сходу вскоре уходит в сущее небытие.

Причем именно нечто подобное до чего еще буднично и происходит при тех самых крайне бесчестных условиях всей той гражданской резни, что и вправду была, куда поболее чудовищной, нежели чем все те вместе взятые козни египетские…

И хоть как-либо разом начать значительно уж получше жить и трудиться при этаком революционном раскладе никак, вот никто и близко так вовсе не сможет…

Лучшие качества многих душ в гражданской неразберихе зачастую сгнивают, издавая при этом самый отвратительный трупный запах…

Да и вообще во время дикого бунта обнажаются одни лишь те вконец побелевшие от времени кости старого, и вроде бы давным-давно раз и навсегда более чем успешно в нем ныне до конца полноценно ныне изжитого.

9

Да, правда, и в том никак не безликом прошлом чего только во всем этом мире сколь безрадостно так доселе явно уж не перебывало, а в том числе вполне следовало бы вспомнить и про те безмерно кровопролитные религиозные войны.

Да вот ведь, однако, по случаю царственно величавого возникновения той или иной новой религии или какого-либо ее довольно-то существенного ответвления общая людская нравственность лишь разве что явно только затем всецело так укреплялась.

И нечто подобное действительно так и должно было быть сходу на деле вполне ведь безусловно понятно!

Раз уж, то самое, считай так во всем будет весьма безнадежно так еще  неминуемо, что у подобного рода широких тенденций вскоре как есть, более чем непременно отыщутся, как свои ретивые почитатели, да и, ясное дело, самые отчаянные хулители.

Да только никак при всем том, то никак не было одним лишь и только самым так многострадальным путем в самую непроглядную и злую тьму.

И это одно лишь то чисто советское новообразованное язычество, собственно, и явилось наиболее тяжким из всех когда-либо существовавших на этой земле самых отъявленных зол.

А вся его тускло и беспросветно идейная суть была не более чем ширмой, за которой не очень и скрывалось то самое вовсе так бесчеловечное людоедство, что вот и было с головы до пят житейски и буднично кровавым, да только никак уж не было оно хоть сколько-то красным, а сугубо как есть идейно черным.

Ну а те осатанело сытые людской кровью религиозные войны, что и впрямь были сколь еще основательно призваны вбить в серые массы пудовыми гвоздями то самое единственно во всем верное и прочувственно глубочайше праведное понимание светлого учения Христа…

Нет уж, несмотря на всю ту обильно и безудержно льющуюся в них кровь людей зачастую происходящих из всецело одного и того народа…

Да вот нет, все-таки как-никак, а олицетворяли они собой именно тот довольно же всеблагой поворот к чему-либо сколь несказанно наилучшему вместо ханжеского и средневекового невежества, разврата, да и самого смрадного порабощения Христианства злейшим сатаной, облаченным в сутану высшей касты тогдашнего католичества.

10

И чего — это тут только поделаешь во всем том отчаянно суеверном средневековом европейском христианстве до чего бескомпромиссно возродились, а затем еще и во многом разве что только лишь преумножились все те самые наглядные черты всего того стародавнего язычества, что, некогда как то доподлинно небезызвестно включало в себя, в том числе и человеческие жертвоприношения.

Инквизиция со всею отчаянностью на редкость злонамеренного чувства откровенно возродила наиболее древнейшие традиции, облив их новым религиозно-фанатическим сиропом безупречно так, считай именно своего и вправду же непомерно большого и исключительно величайшего задушевного превосходства над всякой ересью и святотатством…

Ну а главное, во всей той бесподобной и изумительной точности все — это и оказалось затем, считай ведь заново вовсе не наспех, а со всею весьма верной основательностью сходу разом и воплощено в том самом из праха минувшего вполне наглядно воскресшем сталинском средневековье!

Только жертвы стали, куда надежней скрывать, поскольку было их отныне слишком так не в меру чересчур так много, а потому и те совсем излишне недобрые проявления самой жесточайшей жестокости и вправду могли вовсе-то, как есть исключительно же ненароком сгубить всю ту новоявленную опричнину.

Уж ту значит, до чего еще окаянную, что в довольно существенную противоположность той прежней - Ивана Четвертого – прилюдно объявила себя вселенским добром и светом…

11

А между тем и самое преданное войско тоже на деле явно могло, вновь уж сбросив с себя всякую узду, совершенно так взбунтоваться.

Поскольку — это именно из его рядов могли еще послышаться разве что только по началу совсем нестройные голоса…

Ну а затем весьма громогласно бы заголосил весь тот народ, так и вещая о том, что Сталин никакой не настоящий вождь всего мирового пролетариата, а какой-то мелкий прыщ щербатый, да липовый…

Да только не тут-то было, раз слишком уж НКВД до чего — вот явно по-взрослому за всех тех инакомыслящих буквально сразу как есть еще сходу взялась…

У безнадежных глупцов ничего подобного никогда и близко подобным образом явно бы никогда так не вышло…

Причем тем наиболее прозаически верным и славным решением при всем том как раз ведь и было бы никого сразу и близко нисколько не трогать, а еще и наоборот общество миролюбивыми речами, сколь сладострастно, и обезличено всячески, что есть силы вполне успокаивать.

И подобные речи столь на деле умело могут затем оказаться, до чего толково и медово на редкость ласково обращены (в первые светлые дни революции) по отношению ко всему тому сонному стану мирских обывателей.

И вот уж как довольно подробно описаны все эти, не столь и далекие от наших сегодняшних дней события в историческом очерке большого писателя Марка Алданова «Зигетт в дни террора».

«Конечно, более гран-гиньолевскую эпоху, чем 1793-1794 годы, и представить себе трудно. Русская революция уже пролила неизмеримо больше крови, чем французская, но она заменила Плас де ла Конкорд чекистскими подвалами. Во Франции все, или почти все, совершалось публично. Осужденных везли в колесницах на эшафот средь бела дня через весь город, и мы по разным мемуарам знаем, что население скоро к таким процессиям привыкло. Правда, в исключительных случаях, например в дни казни жирондистов, Шарлотты Корде, Дантона, особенно в день казни короля, волнение в Париже было велико. Но обыкновенные расправы ни малейшей сенсации в дни террора не возбуждали. Прохожие с любопытством, конечно, и с жалостью провожали взглядом колесницу - и шли по своим делам. Довольно равнодушно также узнавал обыватель (гадкое слово) из газет о числе осужденных за день людей: пятьдесят человек, семьдесят человек - да, много. Приблизительно так мы теперь по утрам читаем, что при вчерашнем воздушном налете на такой-то неудобопроизносимый город с тире убито двести китайцев и ранено пятьсот. Кофейни на улицах Парижа полны и в часы казней. Даже в дни сентябрьской резни на расстоянии полукилометра от тех мест, где она происходила, люди пили лимонад, ели мороженое. Точно такие же сценки мне пришлось увидеть в Петербурге в октябрьские дни: в части города, несколько отдаленной от места исторических событий, шла самая обыкновенная жизнь, мало отличавшаяся от обычной. Не уверен, что исторические события так уж волновали 25 октября лавочников, приказчиков, извозчиков, кухарок, то есть, в сущности, большинство городского населения».

12

И главное чего — это тут вообще уж только попишешь коли население (состоящее в основном из одних тех еще осоловело праздных обывателей) в некоем том духовном смысле вечно дремлет, а как раз потому и окажется его довольно-то легко весьма круто скрутить, да и вполне в тот уж чисто вот  так бараний рог.

Правда будет при этом на деле возможно в качестве той самой принципиально, куда только значительно поболее достойной альтернативы сколь так обыденно создать людям исключительно добротные условия при точно том бескрыло и обиходно совсем безыдейном на редкость повседневном их простейше житейском существовании.

Однако при этом будет и близко никак невозможно, затем уж и побудить всякий тот простой народ ко всякой бурной политической жизнедеятельности.

Поскольку максимум, чего будет возможно проделать со всеми теми как есть до чего невозмутимо обыкновенными обывателями, так это более чем верно же преуспеть в том самом безнадежно праздном и вовсе неправедном деле.

А именно полностью так и запудрив им мозги всевозможными восторженными лозунгами, как раз для того лишь всецело и созданными…

И ведь точно же только лишь как раз во имя того, куда большего, чем оно некогда доселе производилось любой казенной религией совсем уж вовсе простейшего оболванивания населения со вполне самодостаточной целью во всем том дальнейшем исключительно постепенного его превращения в армию буквально-то ко всему давным-давно привычных, а потому и безупречно послушных рабов.

А между тем как раз-таки чем-либо подобным весь тот современный тоталитаризм практически повседневно и занят.

Раз он точно никак вот душевно и физически не загружен неким тем еще безупречно праведным и весьма спешным вычищением зловонной клоаки той самой донельзя обветшалой, да только при всем том и близко не отжившей пока свое - прежней неправедной жизни.

13

Да и сама по себе необычайная красота всяких излишне надуманных и совсем невероятно возвышенных помыслов, лишь тогда ведь имеет истинную цену, когда все ее наиболее насущные качества всерьез проявляются на самом-то деле, а не на одних праздных словах, безмерно пышущих совершенно же бутафорски деланным энтузиазмом.

Да и то громыханием чугунными словесами, будто бы и впрямь искореживающими и разрушающими некое прежнее зло, сколь яростно и бессердечно сокрушаешь, как угнетение, да так и милосердие.

Раз уж некто столь еще яро сходу взнуздав узду новоявленного идеологического рабства только лишь значительно поболее его затем всячески и насаждает.

Поскольку с «политически верным» прозрением серых масс его станет разве что только значительно больше нежели чем оно сколь так обыденно доселе существовало когда-либо только вот некогда ранее.

Причем та безнадежно старая, но при этом и близко никак не ветхая общественная мораль в том самом несусветно разудалом новом большевистском обществе не просто сама собой весьма безутешно сходу удавилась на некоем для того вполне подходящем осиновом суку.

Ну уж нет раз ее ныне полностью вытеснили на смех и грех заменив все ее постулаты чертовски гнилым ее столь откровенно вязнущем на зубах  псевдоподобием.

Причем гниение хотя и естественный процесс, а все-таки общественные болезни способны свести на нет не только ныне живущие, но и те разве что только затем последующие поколения.

Ну а чисто потому и совсем уж зазря созданная Лениным партия обрела лик до чего еще надежного поводыря всех тех, считай от рождения слепых и серых масс простого народа.

И ведь те самые люди которых вели и ведут вперед весь честной народ по указке мумии, памятник которой был возведен на буквально каждой площади любого города СССР вряд ли, что достаточно так долго смогут сохранять бодрость духа и тела.

Со временем весь тот былой энтузиазм полностью же увянет и отныне куда только поболее подневольные люди тогда ведь и побредут по строго указанному им партией пути, как обреченные на жизнь более всего похожую на самую верную смерть.

И истинно как есть вечно живыми при всяком подобном раскладе могли остаться одни лишь те самые ни при каком том или ином строе совсем на редкость полностью неизменные имперские амбиции.

Ну а им всецело свойственно лишь сходу вот только лишь прибавлять правителям тех еще самых, считай безупречно сверхчеловеческих сил ко всякому тому более чем немилосердному превращению общества в некий единый каменный истукан.

Ну, а кроме того, сущее угнетение идейное намного пострашнее, чем было все то, что некогда ранее осуществлялось во имя чьей-либо чисто личной и мелкой корыстной выгоды.

А впрочем точно также во имя великой цели построения самого уж безусловно наилучшего грядущего для всех тех до чего бесчисленных последующих поколений, крови и пота из простого народа выжать, можно было, куда несоизмеримо на деле разом так сколь уж еще только поболее…

Поскольку все те чудовищно черные дела ныне будут вполне повсеместно осуществляться именно ради того, дабы далее весьма вот многое и вправду затем действительно стало везде удивительно же светлее, разумнее и чище.

И главное тут оно в том, что были те нынешние «благие свершения», считай ни с какого бока попросту явно несоизмеримы ни с чем, что хоть когда-либо только доселе действительно же существовало в течение всего того безнадежно долгого и никак ни в едином глазу вовсе-то совсем немирно минувшего тысячелетия…

14

Причем добрейшие либералы всех тех самых различных цветов и оттенков просто-напросто явно сходу затем разом и поплетутся именно что след в след за этой чудовищно злой и дикой химерой, до чего беспардонно напялившей на себя все то, как оно есть искристо радужное чисто ведь их славное мировоззрение.

Но опять-таки сделают они все — это разве что исключительно во имя лично своей собственной выгоды, а никак не для чего-либо, куда и впрямь поболее возвышенного и хоть сколько-то вполне общественно полезного.

Причем надо бы при всем том как есть на деле так весьма ответственно сходу заметить, что уж самое полное бессилие чувственных интеллектуалов в этом-то с виду довольно простом, житейском вопросе неизменно проистекает именно от той сколь еще откровенно дрожащей мелкой дрожью их слабости перед остро отточенными принципами утонченно возвышенного восприятия бескрайне-то широкого общественного бытия.

А впрочем, надо бы тут совсем невесело до чего еще разом именно то более чем сходу так разом подметить, что уж вся как она есть эта их вящая вялость, демагогичность и оппортунизм буквально цветут и пахнут заранее раз и навсегда надежно выверенными и незыблемыми штампами их сколь широко проявленного общественного поведения.

А между тем были они именно того свойства и характера, под которые злой, хитрый и жестокий человек имел вот возможность с великой легкостью более чем смело подстроиться, причем с одной той, считай так единственной целью дабы во всем том дальнейшем полноценно же овладеть ситуацией в обществе как таковой, а заодно и всеми существующими в нем благами, жизнью и смертью…

И это тогда довольно многие, несомненно, же хорошие люди и окажутся вслед, затем считай так разве что в роли истых разменных пешек в чьей-либо исключительно как есть аморально грязной игре.

15

Однако нечто подобное более-менее вполне до конца понять сегодняшним крайне отважным (в уме) экспериментаторам, наверное, вовсе-то и не дано, раз тут, всегда даже и поневоле, сходу срабатывает именно тот чисто внешний стимул всякого того задушевного энтузиазма, само-то собой истошно и крикливо требующего весьма принципиально дать ход абсолютно любому свежему новаторству.

Мы, мол, пойдем совсем другим путем и уж тогда во всем до чего обязательно уж верно так преуспеем…

Однако, вот даже имея те самые исключительно достойные силы к тому, как есть должному овладению всей ситуацией в целом, современные либералы и близко никак не смогут хоть как-либо продвинуть все человечество строго и здраво на деле сколь явно вперед.

И, прежде-то всего оно, так как раз уж поскольку, что чересчур им во всем по нраву та самая совершенно уж в живой природе невозможная до чего еще крайне возвышенная чистота.

Причем в самой той как она есть, так возвышенной чистоте ничего плохого точно как есть вовсе-то и нет!

И плохо в ней разве что то, что кое-кто сколь самоуверенно думает, что она весьма непременно разом возникнет именно что сама же собой, да и будет, затем всячески далее всеми и вся довольно-то строго так явно поддерживаться.

Причем ясное дело, что те, кто пылью и грязью беспросветно темного прошлого никак и близко не будут готовы себя уж вполне запятнать, на деле непременно окажутся отчаянно рады всем тем внешним и исключительно ярким и довольно наглядным проявлениям чистейшей белизны чего-либо ярчайше искрометно нового посреди сущей серости все тех же никак нескончаемых будней.

Да и в пламени можно сказать в единый миг сходу осуществленного светлого добра и справедливости для них попросту нет, как нет ничего того действительно еще уж на редкость въедливо темного.

И попросту вообще до чего принципиально отсутствует в них всякое настоящее и доподлинно существенное понимание всего того, а чего это именно раз и навсегда затем оседает в навеки истлевших костях того прошлого, что было ныне кем-либо чисто как есть насильно более чем уж разом изжито.

16

Та самая чисто внешняя красивость необычайно яркого внешнего эффекта весьма спешно осуществленных благих перемен неизменно затмевает в их глазах всю подвальную черноту слащавых помыслов тех уж самых зачинателей переворотов, что в отличие от теоретиков дышат воздухом кровавой смуты, а не вдыхают полной грудью аромат блекло светлых надежд.

И им-то, как правило, есть собственно дело разве что до одного того без конца и края сколь беспрестанного разрушения всех главных основ минувшего, а потому в их головах и единой мысли нисколько не прошмыгнет о некоем том чрезвычайно могучем избавлении всего человечества от отчаянно сковывающих его зловещих пут совершенно окаянного рабства.

Причем буквально всякая людская согбенность само собой явно проистекает от всех тех до чего долгими веками снедающих общество ужасных же язв.

Ну а если безукоризненно и достоверно заговорить о некоем вполне реальном преображении мира вещей в некую полноценно наилучшую сторону, то уж тогда разве что та чудовищно ощеренная пасть зла, наконец-таки откровенно выведенного на чистую воду, и может более чем четко свидетельствовать об его самом безупречно праведном укрощении силами добра и света.

В то самое время как очерченные ореолом новой судьбы восторженные лица свидетельствуют как раз о чем-либо весьма наглядно обратном, а именно о мелком и гнусном устремлении отдельных демагогических личностей буквально полностью сходу оседлать политические и моральные иллюзии донельзя экзальтированной братии бравых утопистов.

И наиболее тут главное оно именно в том, что очень даже многое из того, что попросту никак не по душе многим современным либералам является ничем иным, как уж до чего и впрямь беспроглядным пережитком седой старины.

И почти все — это само собой чисто со временем, вполне бесследно полностью же исчезнет, причем на редкость так возможно, что и не без всякого довольно-то косвенного, либо сколь откровенно прямого насилия, но все-таки насилия принципиально естественного, нисколько идеологически необоснованного.

17

Да и вера в единого Бога как бы его при этом не называли, куда значительно получше слепой языческой веры в чудо, а также и явных чисто языческих поисков выгоды через простое соблюдение, каких-либо восторженных обрядов.

Свет истинной веры освещает человеку путь, а полунаука о которой писал Достоевский в его «Бесах» сколь же явственно награждает его скипетром власти над всей вселенной, которого он никак пока попросту и недостоин.

И вот уж они те торжественные слова Федора Достоевского.

«Никогда еще не было народа без религии, то есть без понятия о зле и добре. У всякого народа свое собственное понятие о зле и добре и свое собственное зло и добро. Когда начинают у многих народов становиться общими понятия о зле и добре, тогда вымирают народы, и тогда самое различие между злом и добром начинает стираться и исчезать. Никогда разум не в силах был определить зло и добро, или даже отделить зло от добра, хотя приблизительно; напротив, всегда позорно и жалко смешивал; наука же давала разрешения кулачные. В особенности этим отличалась полунаука, самый страшный бич человечества, хуже мора, голода и войны, не известный до нынешнего столетия. Полунаука — это деспот, каких еще не приходило до сих пор никогда. Деспот, имеющий своих жрецов и рабов, деспот, пред которым все преклонилось с любовью и суеверием, до сих пор немыслимым, пред которым трепещет даже сама наука и постыдно потакает ему. Все это ваши собственные слова, Ставрогин, кроме только слов о полунауке; эти мои, потому что я сам только полунаука, а стало быть, особенно ненавижу ее. В ваших же мыслях и даже в самых словах я не изменил ничего, ни единого слова».

18

Автор тоже никак ничего не меняет во всех приводимых им подчас довольно-то пространных цитатах, хотя иногда бывает более чем легкодоступно; цитируемое настолько уж гадостно исказить одним только тем хитроумным, весьма урезанным цитированием, да и острословно и тенденциозно его, совсем беззастенчиво же комментируя, что то и уму нисколько непостижимо.

И все, что для чего-либо подобного надо бы, собственно, разом еще сотворить, так это уж до чего безоговорочно чуть ли не зубами сходу ведь вырвать нужный кусок из его достаточно пространного контекста.

Ленин именно подобным образом всегда и поступал — вот чего пишет об этой его манере Марк Алданов в его книге «Самоубийство».

«Старик отстал заграницей от русской жизни, и ударился чуть ли не в анархизм, в бланкизм, в бакунизм, во "вспышкопускательство". Приводили цитаты из Маркса.

Он отвечал другими цитатами. Сам, как и прежде, по собственному его выражению, "советовался с Марксом", т. е. его перечитывал. Неподходящих цитат старался не замечать, брал подходящие, - можно было найти любые. Маркс явно советовал устроить вооруженное восстание и вообще с ним во всем соглашался. Но и независимо от этого Ленин всем своим существом чувствовал, что другого такого случая не будет».

19

А случай тот ему представился исключительно лишь потому, что слишком так много восторженных духом людей жило в той самой ныне полностью прежней дореволюционной России.

И это как раз они на протяжении всех тех еще лет 70 до той первой революции на всю ивановскую более чем топорно и несусветно несли всяческую до чего же бестолково разнузданную крамолу о некоей другой, куда поболее светлой и веселой жизни в земном, а не том вовсе-то напрасно наобещанном попами небесном раю.

И вот, пусть чисто во имя того и воцарится на всей этой земле честь и справедливость, что сколь неотъемлемо являются самой естественной частью того разом же победившего все старое зло до чего только свободолюбивого либерализма.

При Николае Первом никто не говорил обо всем этом довольно-то открыто (вслух), и об этом явно старались нисколько не писать даже и в личной переписке наиболее близким друзьям, но зато суровым шепотком промеж собой все это тогда вполне естественно доводилось до самого пристального внимания.

Времена те были пока точно уж явно не сталинские, и максимум могли на хорошую должность кое-кого попросту никак не назначить, раз тот человек, мол, по слухам и доносам не слишком благонадежен по всем тем своим на редкость тщательно им на людях скрываемым политическим убеждениям.

20

Ну а тот можно сказать, самый первоначальный первоисточник всего этого дремотного ворчания находился где-то очень ведь, даже более чем далече, а именно вовсе-то как-никак, а явно как есть за пределами российской империи!

И уж вполне была им, кто бы — это только там чего не подумал именно та незабвенно культурная и просвещенная ФРАНЦИЯ.

И вот ведь только чего на данный счет пишет писатель Марк Алданов в его книге «Заговор»:

«Я преувеличиваю, конечно, но что-то есть дикое и страшное в некоторых из этих портретов. Может быть, ваши художники обличают высшее общество? У нас перед революцией все обличали двор: писатели обличали, художники обличали, музыканты обличали… Вестрис и тот танцевал не иначе как с обличением и с патриотической скорбью».

21

А впрочем и российская интеллигенция повела себя в точности так да только лишь с ТОЙ одной исключительно так существенной и крайне совсем безапелляционной поправкой.

Ибо фактически то же самое российские интеллектуалы сделали с самым до чего откровенно чудовищным перегибом.

И сколь многие в принципе славные люди до того еще остервенело хаяли все те свои довольно стародавние реалии так уж и объявив свой родной дом неким разве что звериным жилищем.

Причем коли он и вправду был именно таковым…

Да вот, однако, его за каких-то разве что 100 лет вполне возможно было сделать несколько во многом покультурнее столь уж на деле милой чьему-то сердцу Западной Европы.

И только и всего надо было никак не ставить телегу впереди тощей от вечного недокорма лошаденки…

А то и телега же вконец развалится под кровавыми дождями эпохи безмозглого вранья и откровенно тупой и напрасной травли лучших людей в мнимых поисках скрытых врагов, да и лошадь от гнилого сена почти непременно сдохнет…

А все потому что народ от вечной показухи и полной безнадеги совершенно разучиться как надо работать.

Но кому-то при всем том явно мешали извечно серые будни старого века, а хотелось тем людям ярой борьбы и самого вечного праздника.

Ну а вылилось все — это разве что в самую извечную борьбу за самое элементарное и чисто житейское выживание.

Ну а заодно все это явно происходило именно в тех самых условиях сколь весьма непременной нехватки всего и вся, а также и самого постепенного вырождения всякого вообще должного сострадания к ближнему своему.

И главное все — это некогда началось именно с того самого совсем так еще нелепого отрицания всех тех чисто житейских радостей вполне естественного течения жизни.

А именно как раз того самого тихого И КРАЙНЕ НЕПРИМЕТНОГО хода существования той до чего разноликой людской массы от детства к старости без каких-либо перемен, в самом-то стиле всего того и впрямь на редкость вовсе-то никак незатейливого мещанского быта.

Он был для левых российских интеллектуалов попросту явно же именно невыносим и они со всею страстью душ опаленных никак неугомонными бликами литературы так и стремились попросту срыть его под тот еще самый вот   корень.

Да и вообще в самом общем смысле довольно многие тогдашние интеллектуалы к тому же и без того всегда жили в атмосфере сытой и умиротворенной праздности непременно свойственной буквально всякому рассудку, что духовно и чувственно в то самое свободное от всех земных забот время как есть сходу весьма угорело уносится в необозримо отдаленные дали.

И истово главным уделом мыслительного процесса всей левой дореволюционной интеллигенции некогда стало донельзя уж планомерное разрушение в их глазах совсем невероятно обветшалой старославянской культуры.

И главное все — это только лишь ради создания чисто внешне более цивилизованного облика у ныне существующего общества, а этот путь неизменно вел к одному бездумно яростному раздроблению «чучела прежнего социального зла».

Однако на его месте тут же как из-под земли разом вздыбится нечто так вовсе безродное и бесформенное более всего собою напоминающее того самого невероятно древнего идола на капище.

Но все-таки те некогда истово всесильные жрецы первобытных времен никогда не были владельцами праведных душ и ярыми ненавистниками всех душ хоть в чем-либо вообще даже и на единый миг совсем невольно в чем-либо усомнившихся…

22

Причем весьма же наглядное возрождение времен античности неизменно сколь так довольно толково сопровождалось и всеми ее атрибутами, а в том числе и великими архитектурными ансамблями, которые явно простоят на своем месте в больших городах бывшего СССР не менее тех еще 300 лет.

И эти могучие монументы грандиозной эпохи строительства чего-то заоблачно необычайного может и впрямь безупречно прекрасны да только вот все те покосившиеся домишки в которых раньше жили люди…

Ну а теперь там царит мрак и запустенье и они само собой наглядно свидетельствуют о верной гибели, а не о неких тех более чем умопомрачительных чьих-то успехах.

Причем понятное дело что те кто некогда сколь умиленно грезили о некоем безумно светлом будущем и вправду видели перед собой яркий свет.

И тем крайне оптимистично настроенным левым интеллигентам вполне уж полноценно виделось действительно возможным до чего толково перешагнуть в него.

Причем нечто подобное им казалось чем-либо простым и легким к своему весьма ведь действенному осуществлению, а именно только лишь и требующему самых ничтожных усилий можно сказать единственное, что тех еще пару пустяков.

Их души были доверху полны всяких сладких иллюзий и их самым верным предощущением было та сладостная благодать, что вот-вот к нам всем непременно так явно нагрянет.

А как же иначе коли в их время все и вся буквально рвалось к свету, так и расцветая при этом теми самими распрекрасными красками яростно рвущееся наружу весны до чего и впрямь восторженных чувств.

И их переливы были столь всеобъемлюще многозвучны и удивительно ведь восхитительны и поэтичны…

Ну, впрямь-таки попросту и близко никак не поверишь, что тут же рядом людей калечат физически и морально те самые немыслимо безжалостные палачи и убийцы.

Однако коли и впрямь совсем беспрестанно глядеть на этот мир восторженными очами так и переполненными образами прекраснейшей литературы то наиболее главными и выпуклыми как раз, и станут одни те крайне вычурные символы всего ее бытия.

Ну а убогие реалии века находящиеся рядом с ними тогда уж в чьих-то глазах точно окажутся одними-то необычайно длинными тенями неимоверно гигантского их величия.

Причем величия явно же, считай на редкость гипнотизирующего чей-то крайне  наивный взгляд…

Ну а следовательно то безупречно воскресшее стародавнее рабство, всецело основанное на чисто идеологических путах, некогда и стало для кое-кого тем еще ярчайшим светочем, что столь блестяще ныне освещал массам путь в ту безусловно наилучшую их чисто грядущую жизнь.

Причем – это откровенно же выхолощенное идейно новое крепостничество явно оказалось столь безупречным продолжением средневековых традиций бесовского мракобесия, что до чего всесильно же действовало доблестным именем света и любви ко всякому ближнему своему.

И это как раз именно тогда когда все его длинные путы душно обвили весь общественный организм, они и сделали при этом всякое свободолюбивое и по-настоящему хозяйское волеизъявление одним лишь грязным двурушничеством и самым явным преступным посягательством на те безнадежно единоличные права чисто до гроба кое-кому навеки родного государства.

Причем все то прежнее это новообразование всячески стремилось полностью изжить как будто и не было его вовсе именно что никогда.

А чего это именно нечто подобное уж действительно само собой разом как-никак еще означает?

А вот оно что!

То самое до чего ярко отображенное в томном мечтательном взоре «добро», более чем безапелляционно сходу так призывало именно к тому безумно яростному изничтожению чрезвычайно же гиблого прошлого во всех его и поныне существующих крайне безнравственных ипостасях, формах и проявлениях.

А между тем все те наиболее доподлинные зачатки вполне естественного и зрелого светлого начала всенепременно встречаются попросту фактически именно что повсеместно…

И для построения хоть сколько-то настоящего лучезарно счастливого будущего надо бы не уничтожать темное прошлое, а весьма тщательно взращивать ростки грядущего из всего того чисто на деле всецело достойного, где бы оно при всем том явно не находилось на всей этой необъятно широкой земле.

И ведь есть они, кстати, буквально везде и разве что чисто внешние его черты могут при этом явно уж оказаться, совершенно на деле вовсе различны.

И все это как-никак, а только потому, что жизненные условия разных людей действительно могут быть совсем ни в чем никак несопоставимы с праведным духом «истинной правды», что сколь уж так единственно во всем подходяща всяческим чопорным западным европейцам или их яростным почитателям из каких-либо других регионов мира.

23

Например, Ислам, первых дней своего существования тоже ведь своего рода вполне реальнейший раннесредневековый либерализм, да вот, однако был он вовсе-то явно же нисколько неевропейским.

Арабы захватывали новые территории не только при помощи до чего довольно-таки существенно преобладающей тогда отчаянно могучей своей грубой силы, но и благодаря безупречно искренней своей религиозной терпимости.

То есть, брали они тогда вверх не только оружием но и самым должным уважением к людям, уже имеющим какую-никакую неязыческую веру.

Весь тот сегодняшний вид современного воинствующего ислама — это одно лишь довольно-то существенное его перерождение в сущую первобытность донельзя твердокаменно некогда предшествовавшую приходу в этот мир пророка Магомета.

И уж те кто ныне яростно размахивают зеленым знаменем ислама крайне лживо так делают это под эгидой как всегда до чего незыблемо светлого героического прошлого.

Ну а во времена самого еще зачатка своего существования Ислам был, считай, вот именно светочем с небес, поразительно переменившим воззрения пустынников и давший им совершенно иные моральные ценности.

24

Всему свое время и всякая новоявленная религия, вполне всерьез основанная на обращении к душе и сердцу человека, во все времена до чего непременно являлась истым благом, раз не может быть ничего хуже язычества с его поклонением камню, дереву или науке.

Ну а в особенности коли та в наиболее важных вопросах человеческого бытия зачастую занимается разве что только сущей ворожбой и гаданием на кофейной гуще.

Правда все — это явно никак не от какого-либо подлого желания кому-либо насолить или тем более навредить, а просто-напросто какого-либо подлинного опыта у нее пока никак еще явно вовсе-то и не хватает.

Да и вообще уж с тем на редкость темным российским народом (в глубинке) и вообще вот строить какое-либо светлое завтра было чисто так самым немыслимым начинанием.

25

Проникнуть в саму его духовную суть можно было разве что при помощи одной лишь некоторой стилизации фольклора, а заодно и путем самого посильного создания общественных групп, что весьма наглядно и занялись бы ярым отстаиванием интересов простых граждан пред любой всегда как-никак совсем нечистой на руку властью.

Ну а все чего можно и нельзя на этом свете сокрушить, дабы построить на его месте нечто вконец невероятно новое…

Нет, уж нечто подобное никогда не пришло бы в голову ни одному из тех прежних властителей дум.

Они в свое время сколь явно всем сердцем желали действительно породить некую иную будущность, а вовсе не воссоздать некое то ныне всеми нами порядком давно подзабытое далекое прошлое.

Да вот, однако, желать же на деле можно чего только чьей-то душе будет еще на деле угодно…

А все-таки при всем том надо бы как-никак на деле иметь и хоть немного той более чем должной прозорливости дабы самым ответственным образом вполне углядеть только лишь пока именно издали намечающиеся в обществе всякие те или иные крайне грубые поветрия и тоталитарные тенденции.

Причем те самые необычайно подчас сладкоречивые господа комиссары явно наточили свои и без того острые перья весьма уж задолго до тех крайне бесславных революционных времен.

Круто войдя во власть они сходу распрямили до той поры безвременно согбенный свой стан и всецело стали подлинными царьками от имени народа однако их деспотизм во много раз превосходил тот доселе существовавший совсем не столь узколобо царский…

Они столь усердно всею гурьбой сгрудились под сенью единственно правой идеи и их ярое растворение в ее догмах было сущим лейтмотивом всего их бестрепетно пламенного существования.

Ну а во всем остальном их деятельность была считай уж как есть сплошной клоунадой в которой главным было создать одну лишь строгую видимость серьезной работы, а более так и вовсе-то ничего иного.

Ну а коли где и проявляли они тот самый довольно же строгий свой прагматизм, то вот разве что именно там где им - это и впрямь было на деле поистине важно.

А, впрочем, их крайне недалекий и невежественный ум в вопросах широкого народного хозяйства со всякой той ведь элементарной логикой и правдой дружил, куда уж явно во всем поменее, нежели чем, то вообще некогда было у их сколь колоритно наглядных предшественников - испанских инквизиторов.

26

Причем мракобесье прежних религий являлось, по большей части разве что самым-то однозначным следствием беспокойно ерзающего на одном месте весьма же явственного старания духовенства до чего посильно и яро по возможности хоть как-либо остановить всяческое движение прогресса, однако развернуть его всецело вспять буквально никто тогда даже и не пытался.

Да и само как оно есть появление каких-либо новых верований в прошлом всегда же ознаменовывало ту на редкость во многом еще наилучшую будущность для всех тех только последующих поколений и совсем не в некоем том чисто декларативном смысле.

Причем те самые незыблемо возникшие вследствие новых веяний жизненные постулаты, безусловно-то, были впоследствии ярко воплощены в самые простые и совершенно наглядные реалии.

27

То есть совсем ведь никак оно не иначе, а появление чего-либо полноценно нового всегдашне являлось исключительно резким поворотом к свету высших истин и как-никак, а вполне одинаково это, касалось как Христианства, да так и в той же самой мере Ислама.

Причем все — это именно в свете того что народы ныне присягнувшие на верность идее единого Бога при этом раз и навсегда более чем сходу отринули всяческий тот еще древний же культ деревянных божков.

До появления пророка Магомета арабы нисколько не были хоть сколько-то более цивилизованными людьми!

Что, однако, всецело является следствием их довольно тяжкой жизни в безводной аравийской пустыне, где без сущей жестокости их предки попросту так неизбежно до чего быстро бы вымерли.

Их ненависть к женщине с ее детородной маткой и многоженство объясняются внешними условиями, как то широкой детской смертностью, а также по временам и весьма так внезапной опасностью безнадежного перенаселения.

Арабы — это очень даже достойные люди и вовсе не надо бы огульно приобщать весь Ислам к выходкам отдельных негодяев.

Можно сказать, что арабы просто-напросто переживают в нашем сегодняшнем мире - европейские средние века.

В то время как Россия в 20 столетии явно как есть прошла через ту же смутную эпоху революций, религиозных войн, убийств королей и королев, что некогда имели место в той самой незапамятной Западной Европе 16-18 столетия.

28

И попросту само как оно есть явное наличие новейших технологий разве что лишь весьма неизбежно удесятерили тяжесть всей той и без того ее крайне нелегкой участи.

И главное, все — это вышло уж чисто подобным образом только-то в связи с тем, что были, те технологии до чего сходу пущены в дело именно новоявленными диктаторами.

Ну так и главное тут как раз ведь то самое что были они действительно до конца задействованы, считай что в тех самых исключительно ясных целях, значительно поболее продвинутого воздействия на психику простых граждан, и это, кстати, истинно непреложный факт всей этой нашей достаточно широкой общественной жизни.

Однако речь тут идет как раз о том самом многозначительно общем развитии цивилизации, а не о тех сколь еще исключительно разных судьбах для тех или иных народов.

Поскольку даже вот коли разговор у нынешних историков, уж всегда непременно ведется о каких-либо сугубо отдельных государствах, однако же, с точки зрения историка далекого будущего, вся эта наша теперешняя локальность, скорее всего, окажется одним тем чисто внешним и весьма уж условным явлением.

В самом полнейшем тому соответствии, как и мы сегодня без особой нужды явно не делим большие народы на те достаточно мелкие племена, из которых, они некогда состояли, в той совсем ныне поседевшей, как лунь глубине веков.

Однако есть между тем именно то вполне размеренное, степенное и во всех его деталях сколь досконально продуманное развитие нации, объединяющее и сплачивающее ее ряды, ну а есть тот отчаянно безликий, смертоносный террор, осуществляемый лишь затем, дабы создать единое стадо с одним тем великим кормчим во главе.

И разве не ради единственной цели как есть только уж последующего, полнейшего обращения народов шестой части суши в сущую повальную зимнюю спячку, (в плане развития всей их творческой мысли) «суровым лекарям общественных язв» большевикам явно ведь и понадобилось бездушно разделить доселе в целом единое общество на какие-то чисто эфемерные классы, социальные слои?

29

И одним из тех наиболее отрицательных проявлений данного безнадежно же неверного подхода ко всей общественной жизни в конечном итоге и стало, то, что творческие люди в СССР попросту явно оказались начисто лишены всяческого свободного доступа к более-менее конкретному, (и что тоже немаловажно) публично выраженному обдумыванию всех путей дальнейшего общественного развития.

А самым прямым следствием всего этого и стала сущая заброшенность истинных духовных интересов народа, а также и нравственная слепота простых граждан.

Их вели к светлой цели через жуткую топь самых что ни на есть обыденных и житейских неурядиц, которым просто вот не было тогда ни конца не края.

А между тем цель та была вовсе совсем никак недостижима ни при чьей, а в том числе даже и при той некогда затем только последующей жизни всех тех разве что пока грядущих поколений.

Если цель благосердечно и сладостно идеальна она чисто заведомо еще нисколько так недостижима…

Но зато она и впрямь зовет на подвиг наивно детское народное сознание.

Здравия желаю карикатурно-плакатный здравый смысл!

30

И главное надо было вообще уж такому случиться, что те доселе и близко никак не питавшие друг к другу каких-либо особо критически серьезных претензий прослойки общества, зачем-то вдруг были столь внезапно наделены немыслимо извечным, словно и сам этот мир – этаким тяжким безвременно яростным противостоянием.

А между тем всякому пролетарию всегда была только ведь и нужна разве что нормальная зарплата, ну а ко всем на свете мировоззрениям он был просто-напросто глух и исключительно вот бестрепетно до конца равнодушен.

И уж во всяком случае, его и близко-то не интересовала, вся та непрерывная, и нескончаемая битва сознательного пролетариата за его, куда поболее достойную, светлую жизнь.

Ему-то были нужны наиболее конкретные и на редкость прозаические вещи, как скажем короткий восьмичасовый рабочий день, уважение мастера, и снова бы хотелось то подчеркнуть никак не унижающая его достоинства зарплата.

Ну а политика его всегда затрагивала не как кота сметана, а куда будет поточнее, словно цепного пса так и снедающие его блохи.

31

Да только уж для всех тех господ самим себе дорогих товарищей - коммунистов именно та немыслимо неравная борьба между противостоящими классами за их личные (читай шкурные) интересы и была во всем, куда поважнее всех тех других безмерно тяжких и сколь непосильных противостояний…

Поскольку это как раз в этакой исключительно неравной битве им и предстояло некогда затем еще победить, а тем и впрямь со всем тем боевым задором вполне отвоевать себе наиболее достойнейшее место под солнцем.

А своя отчизна была ведь для них никак не единственной, пусть и пропахшей клопами бесправия и крепостничества родиной.

Нет, уж теперь ей только и предстояло быть именно тем пустым местом, где живут, жируют и правят бал те самые несносно бессовестные угнетатели простого рабочего люда.

И ясное дело, на шее всего народа вольготно рассевшись, они-то его затем и толкают в огонь и смерть за одни лишь те откровенно собственнические и вполне же отъявленно капиталистическим интересы…

Ну а в неких иных заморских странах, более чем сыто и пьяно обитают и заедают рабочих те одним только ликом своим несколько другие жуткие эксплуататоры.

Да вот уж однако все они в точности те же треклятые поработители широких народных масс.

Они себе, понимаешь ли, ваньку валяют, а это и впрямь до чего неизбежно затем отдает сердечною болью в широкой пролетарской груди из-за всех тех гулко зудящих в чьем-либо ухе рассказов об нисколько уж совсем неправедно кем-либо нажитой роскоши.

32

И вот по всему тому на редкость необъятно широкому миру все эти злостные злодеи буржуи весьма толково и делят промеж собой владения, земли и угодья.

Ну а тем крайне обездоленным и обиженным народам, что сколь бесправно угнетены если чего от всего того и прибавляется, то уж разве что только и отображается нечто подобное в том еще самом незатейливом смысле чудовищного вреда, увечий и безвременной смерти.

А потому и сама жизнь как раз того более чем обессилено требует, да и вообще неизбежно разом она мобилизует всех тех, кто этаких жутких вурдалаков охочих до рабоче-крестьянской крови попросту и сведет совсем на нет, чтобы значит далее пролетарии различных стран и зажили бы себе мирно, беззаботно и счастливо.

Потому как вся уж беда именно в тех исключительно подлых эксплуататорах трудового народа, а вовсе не в общих недостатках, считай что всех в этом мире живущих людей.

33

Ну а исходя из всего того весьма многозначительно доселе вышеизложенного, самым прагматичным, а оттого и на веки вечные полностью верным и окончательным решением данной проблемы, было бы разве что полностью и навсегда сходу лишить их всех тех долгими веками так и нахапанных у народа вовсе-то несметных же благ.

И кого — это именно разом предполагалось лишить всего того ими честно или никак совсем нечестно нажитого добра?

Да вот как раз тех самых столь откровенно заедающих народ господ, коие все те блага более чем самочинно себе присвоили разве что тем чисто паразитическим путем беспардонного хищничества и сколь откровенно на редкость же зловредного барского варварства.

Их жизненной конвой всегда как есть, видите ли, была именно та до самых костей отягощенная многовековым обманом - сущая эксплуатация трудового народа…

По словам большевиков, давить бы их надо всех этих аспидов - аристократов и помещиков, то есть всех тех, кто, говоря «пролетарским слогом», буквально высасывал все соки из крепостных крестьян и фабричных рабочих, собственно, и производивших материальные ценности, как и всевозможные предметы культуры.

И надо бы и про то, более чем сходу разом заметить, что до чего тяжко при всем том, обливаясь именно своим, а никак не используя тот еще самый чужой пот и кровь.

Да только именно этакого рода взгляды на всю ту, какова она ныне есть, необычайно широкую общественную жизнь должны были прийти откуда-то сверху и до чего явственно никак не из некой далекой страны.

34

Лев Толстой, написал великую книгу «Анна Каренина» и через все пятьсот лет ее точно также будут читать, причем с точно тем же превеликим удовольствием, да и через пару другую тысячелетий тоже непременно найдутся большие любители древней литературы.

Однако вот в чем беда так беда промеж великих строк совсем невольно затесалась безумно отчаянная дурь, от которой чуть было весь белый свет разом уж трещинами тогда не пошел.

И ясное дело, что кто-либо ведь сходу незамедлительно возразит, что, мол, всего этого было бы никак и близко уж еще недостаточно для того самого чудовищно тотального сокрушения государства российского?!

Что правда то правда и впрямь вполне, закономерным будет признать, что как раз именно так оно и есть, да и вообще когда-либо только лишь далее на деле и будет.

Да вот ведь, однако, автору при всем том сколь уж совсем невесело думается, что коли победил бы коммунизм по всему белу свету, а именно на всех тех пяти заселенных людьми континентах и читать Льва Толстого (в подлиннике), дозволялось бы далеко уж отныне вовсе не всем.

Ну а может, и поручили бы большевики своим верным борзописцам его-то и впрямь весьма деятельно пропесочить и всячески переиначить, в том самом единственно верном и нужном для них духе.

Ибо как раз для чего-либо подобного - тот другой Толстой – Алексей и впрямь запросто мог бы по всему своему формату вполне разом явно сгодиться.

Раз никак не иначе, а полностью променял этот писатель все свои прежние антибольшевистские убеждения, спешно вернулся из города Парижа в краснознаменную Россию, да и стал там при той громогласно антинародной власти столь и впрямь одноцветно красным, пролетарским графом.

35

Однако уж пока еще находясь в той чрезвычайно далекой эмиграции, Алексей Толстой, выпустив в свет то безусловно наиболее раннее издание первого тома «Хождения по мукам» сколь весьма четко и ясно там написал:

«Я сказал: если вы товарищи, таким манером будете все разворачивать, то заводы станут, потому что заводы работать в убыток не могут, кто бы ни считался их хозяином, предприниматель, или вы - рабочие.

Значит, правительству придется кормить безработных, и, так как вы все хотите быть в правительстве, - в советах, - то, значит, вам надо кормить самих себя, и, так как вы ничего не производите, то деньги и хлеб вам надо будет доставать на стороне, то есть у мужиков. И, так вы мужикам ничего дать не можете за деньги и хлеб, то надо будет их отнимать силой, то есть воевать. Но мужиков в пятнадцать раз больше, чем вас, у них есть хлеб, у вас хлеба нет…

Кончиться эта история тем, что мужики вас одолеют, и вам Христа ради придется вымаливать за корочку работенки, а давать работу уже будет некому… Понимаешь, Даша, расписал им невероятную картину, самому даже стало смешно… Слышала б ты, какой поднялся свист и вой… Эти черти горластые большевики, - наемник! – кричат, - товарищи, не поддавайтесь на провокацию! Миллионы трудящихся всего мира с трепетом ждут вашей победы над ненавистным строем…

Но, подумай, Даша, не могу я и осудить наших рабочих, - если им кричат: - долой личные интересы, долой благоразумие, долой рабский труд, ваше отечество - вселенная, ваше цель - завоевать счастье всем трудящимся, вы не рабочие Обуховских мастерских, вы – передовой авангард мировой революции…»

36

Как говориться «на воре шапка горит» сами те большевистские агитаторы, как правило, были сущими наемниками и совсем не за дешево их, тогда покупали, раз за жалкую мзду они бы вываливать в дикой грязи все то прежнее прошлое уж и близко-то ни в едином глазу явно так нисколько не стали…

Несомненно, сколь откровенно ведя свою преступную агитацию, они денно и нощно рисковали своей головой, а не только жалкую жизнью…

Как говорится, тюкнули тебя разок по черепу вот ты, и представился почти без мучений…

Ну а умирать мучительно и долго да еще при этом отвечать на вопросы – «ты кто вообще таков и где твоя семья живет»…?

Люди, польстившиеся на деньги - были ни живы, ни мертвы…

И каждый раз все зависело от одного лишь того одинокого окрика с чьей-либо стороны…

Ну а, в особенности, так оно было никак не в тылу, а на германском фронте, где вовсю не щадя при этом живота своего воевали, а не в окопах, как французы отсиживались лучшие сыны России.

37

Однако давно бы пора вернуться ко всему тому, что некогда было и впрямь отчетливо и никак не без долгого раздумья вовсе-то не вскользь начертано пером на бумаге тем еще весьма же пока контрреволюционным Алексеем Толстым…

Поскольку именно сказанные им слова в принципе ведь и могут вполне конкретно послужить сущим апологетом исключительно же здравого противостояния всему тому, что некогда вышло из-под того так и шелестящего по бумаге пера общемирового классика Льва Толстого…

Да только вот уж оно как - в тылу непонятно с кем и вообще за чьи - это кровные интересы воюющей армии любые доводы рассудка были попросту никак явственно неуместны.

Раз буквально каждый слушая всяческие горячие патриотические доводы себе на ус до чего верно при всем том мотал…

А именно, что коли будет он, сгорая при всем том от стыда и вправду как-никак сколь неразумно поддерживать тот самый абсолютно ныне навек отживший свое - былой порядок, то уж совсем не иначе, а именно завтра его самого тоже на деле могут отправить воевать в действующую армию.

И вовсе не то чтобы все они были именно теми подлыми трусами, а попросту как-никак сам уж дух отъявленного антипатриотизма буквально витал тогда в воздухе.

Еще душка Лев Толстой по той армии, в которой он некогда вполне достойно служил поручиком очень-то даже эффектно плугом полумистического пацифизма вдоль и поперек никак нерадушно весьма славно, что есть силы явно прошелся.

Ну а точно также этот общемировой классик в своих пространных книгах сколь печально постарался всячески отобразить как раз ту самую насущную необходимость той фактически, считай повсеместной близости к ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ народу.

Ну а также и сущую неправоту всякой той или иной барской собственности.

А между тем вся сила слов Толстого была именно что чисто так совсем фактически же необъятна.

И главное даже вот он сам Лев Толстой со всей очевидностью ни сном ни духом вовсе не ведал к чему приведут в той еще царской России те самые никак не в меру витиеватые и мудреные его разглагольствования.

И главное как только Лев Толстой и впрямь же постарался выразить весьма существенное сомнение.

Причем не в чем ином, а именно в тех отнюдь, как оказывается, не так чтобы исключительно уж на деле неоспоримых правах барина на движимое и недвижимое его имущество.

И вот они слова Льва Толстого.

«- Нисколько, - Левин слышал, что Облонский улыбался, говоря это, - я просто не считаю его более бесчестным, чем кого бы то ни было из богатых купцов и дворян. И те и эти нажили одинаково трудом и умом.

- Да, но каким трудом? Разве это труд, чтобы добыть концессию и перепродать?

- Разумеется, труд. Труд в том смысле, что если бы не было его или других ему подобных, то и дорог бы не было.

- Но труд не такой, как труд мужика или ученого.

- Положим, но труд в том смысле, что деятельность его дает результат - дорогу. Но ведь ты находишь, что дороги бесполезны.

- Нет, это другой вопрос; я готов признать, что они полезны. Но всякое приобретение, не соответственное положенному труду, нечестно.

- Да кто ж определит соответствие?

- Приобретение нечестным путем, хитростью, - сказал Левин, чувствуя, что он не умеет ясно определить черту между честным и бесчестным, - так, как приобретение банкирских контор, - продолжал он. — Это зло, приобретение громадных состояний без труда, как это было при откупах, только переменило форму. Le roi est mort, vive le roi!

(Король мертв, да здравствует король).

Только что успели уничтожить откупа, как явились железные дороги, банки: тоже нажива без труда.

- Да, это все, может быть, верно и остроумно… Лежать, Крак! - крикнул Степан Аркадьич на чесавшуюся и ворочавшую все сено собаку, очевидно уверенный в справедливости своей темы и потому спокойно и неторопливо. - Но ты не определил черты между честным и бесчестным трудом. То, что я получаю жалованья больше, чем мой столоначальник, хотя он лучше меня знает дело, — это бесчестно?

- Я не знаю.

- Ну, так я тебе скажу: то, что ты получаешь за свой труд в хозяйстве лишних, положим, пять тысяч, а наш хозяин мужик, как бы он ни трудился, не получит больше пятидесяти рублей, точно так же бесчестно, как то, что я получаю больше столоначальника и что Мальтус получает больше дорожного мастера. Напротив, я вижу какое-то враждебное, ни на чем не основанное отношение общества к этим людям, и мне кажется, что тут зависть…

- Нет, это несправедливо, - сказал Веселовский, - зависти не может быть, а что-то есть нечистое в этом деле.

- Нет, позволь, - продолжал Левин. - Ты говоришь, что несправедливо, что я получу пять тысяч, а мужик пятьдесят рублей: это правда.

Это несправедливо, и я чувствую это, но…

- Оно в самом деле. За что мы едим, пьем, охотимся, ничего не делаем, а он вечно, вечно в труде? - сказал Васенька Весловский, очевидно в первый раз в жизни ясно подумав об этом и потому вполне искренно.

- Да, ты чувствуешь, но ты не отдаешь ему своего именья, - сказал Степан Аркадьич, как будто нарочно задиравший Левина.

В последнее время между двумя свояками установилось как бы тайное враждебное отношение: как будто с тех пор, как они были женаты на сестрах, между ними возникло соперничество в том,

кто лучше устроил свою жизнь, и теперь эта враждебность выражалась в начавшем принимать личный оттенок разговоре.

- Я не отдаю потому, что никто этого от меня не требует, и если бы я хотел, то мне нельзя отдать, - отвечал Левин, - и некому.

- Отдай этому мужику; он не откажется.

- Да, но как же я отдам ему? Поеду с ним и совершу купчую?

- Я не знаю; но если ты убежден, что ты не имеешь права…

- Я вовсе не убежден. Я, напротив, чувствую, что не имею права отдать, что у меня есть обязанности и к земле и к семье.

- Нет, позволь; но если ты считаешь, что это неравенство

несправедливо, то почему же ты не действуешь так.

- Я и действую, только отрицательно, в том смысле, что я не буду стараться увеличить ту разницу положения, которая существует между мною и им.

- Нет, уж извини меня; это парадокс.

- Да, это что-то софистическое объяснение, - подтвердил Весловский

И далее.

…продолжая думать о предмете только что бывшего разговора. Ему казалось, что он, насколько умел, ясно высказал свои мысли и чувства, а между тем оба они, люди неглупые и искренние, в один голос сказали, что он утешается софизмами. Это смущало его.

- Так так-то, мой друг. Надо одно из двух: или признавать, что настоящее устройство общества справедливо, и тогда отстаивать свои права; или признаваться, что пользуешься несправедливыми преимуществами, как я и делаю, и пользоваться ими с удовольствием.

- Нет, если бы это было несправедливо, ты бы не мог пользоваться этими благами с удовольствием, по крайней мере я не мог бы. Мне, главное, надо чувствовать, что я не виноват.

- А что, в самом деле, не пойти ли? - сказал Степан Аркадьич, очевидно устав от напряжения мысли. - Ведь не заснем. Право, пойдем!

Левин не отвечал. Сказанное ими в разговоре слово о том, что он действует справедливо только в отрицательном смысле, занимало его.

"Неужели только отрицательно можно быть справедливым?" - спрашивал он себя».

38

И уж, до какой — это все-таки степени Лев Толстой был подчас как есть чересчур недалеким (в качестве настоящего великого мыслителя) довольно-то мелкотравчатым и крайне ограниченным человеком!

И совсем уж недаром о нем до чего прочувственно и безо всякой тени почтения сколь уж на редкость уничижительно отзывается Марк Алданов в его последней книге «Самоубийство»:

«…Впрочем, я и к Толстому, которого ты боготворишь, отношусь довольно равнодушно. Читал недавно его письма. До того, как он "просветлел", кое-что было интересно, но с тех пор, как он стал ангелом добродетели, адская скука. А что он несет о науке! Уши вянут!»

Или вот он тот еще один исключительно так яркий пример весьма жесткой критики социальных позиций Льва Толстого «Дневники» Михаила Пришвина.

«Так, оказывается, не прав Толстой, и я вижу ошибку его: он справедливость, которая расцвела в личности и происходит не от мира сего, переносит на массу чрева неоплодотворенного, на самую глину, из которой, по легенде, был сотворен человек, на ту материю, в которой нет сознания ни красоты, ни добра как вне мира сего существующих ценностей».

И тут уж явно чувствуется, что по мнению Михаила Пришвина Лев Толстой превращал земной прах в душу и разом наделял его всеми свойствами людского духа.

Ну а это дело вовсе так абсурдное и никак неправое…

Ну а именно потому и можно будет сколь на деле признать до конца трезвомыслящим вполне определенное восприятие некоторого рода мыслей великого прозаика, именно как мышления человека полностью уж совсем не от мира сего.

Лев Толстой, в некоторых аспектах людского бытия был до чего более чем искренне наивен как только, что нарожденное дитя.

И даже вот будучи довольно же пожилым человеком Лев Толстой был и близко не в состоянии хоть как-либо понять тех самых довольно так простых вещей…

А именно, что даже коли полностью так двужильно впрягшись в плуг, дабы сделать буквально все, чтобы расстояние между помещиком и отсталым крестьянином никак не увеличивалось, он только-то суровой силой всячески протискивает в средневековую тьму самые явные элементы будто бы откровенно же завтрашнего обыденного счастья.

А между тем чему-либо подобному в это наше нынешнее и ближайшее время никак уж пока не может быть предано того самого и близко ни малейшего на редкость конкретного облика.

Да и вообще считай уж никак оно не иначе, а все найденное новоявленной духовной сутью, разве что лишь самые отдельные абстрактные составляющие некоего вовсе-то иного мира человеческих стандартов.

А заодно, кстати, уж до чего еще яростно отрекался Лев Николаевич никак не от хищнической, а прежде-то всего именно от той строго как есть вполне до конца общественно разумной психологии.

Вот еще один яркий отрывок из «Дневников» Михаила Пришвина.

«Спасения души в земледельческом труде, как проповедует Толстой, я не вижу: нельзя спасать дух посредством обработки капусты, как нельзя сделаться православным, переменив скоромную пищу на соленые огурцы. Но в это переходное время хорошо сделать орудием борьбы труд земледельческий, такой видимый для этих первобытных людей».

39

Причем ясно ведь для чего!

Чтобы их до чего уж правильно политически подковав разом так затем еще до конца оседлать.

Ну правда при этом надо признать, что были и совсем другие мысли у более чем достойных уважения людей.

Однако на сей момент, все — это были одни те абсолютно никак недостижимые на практике мелодраматические мечтания.

Причем данные всполохи безнадежно скороспелых надежд вполне могут в себе содержать, и впрямь-таки значительно большую, чем она ныне имеется исключительно же высокодуховную, но разве хоть сколько-то самую конкретную практическую правильность?

А сие весьма явственно под собою до чего еще конкретно подразумевает, что все — это обязательно будет иметь крайне невзрачную, и чисто так ведь безнадежно утопическую суть.

Ничего тут вовсе никак не поделаешь…

К величайшему на то сожалению довольно многие абстрактного рода идеи, яростно сосредоточившиеся всею своей ослепительно яркой мыслью именно на том отчаянно доблестном преображении всего человеческого рода в нашем суровом сегодняшнем настоящем, как правило, носят совсем отвлеченный и явно надуманный характер.

То есть, в том самом чисто как есть практическом смысле, они при всей своей чисто внешней величавости имеют, пусть и на редкость манящую развитые умы, однако нисколько не более нежели чем чисто иллюзорную, как и безнадежно туманную и крайне обманчивую сущность.

40

Ну что же пора бы нам сколь вновь сходу вернуться к нашему весьма достопочтимому Льву Толстому.

Он был велик и славен всем своим до чего же чудодейственным умением «отобразить обыденную жизнь яркою акварелью своей фантастической памяти».

А все-таки личные взгляды Льва Толстого, как человека ею живущего, неизменно были воззрениями задавленного муштрой, уставшего от войны, артиллеристского офицера, отошедшего на мирный покой после тяжелой и однообразной службы вполне успевшей буквально-то вконец ему совсем опостылеть.

И это именно данный человек затем и становится всевластным властителем дум.

Ну а его слова либерально настроенная интеллигенция до сих самых пор ведь воспринимает, словно глас Бога, снизошедшего до нас сирых и до чего безнадежно навек обреченных негодяйкой судьбой, жить на обрывистом краю той самой драгоценнейшим алмазом столь благословенно издали сияющей старушки Европы.

И вот, чего еще именно можно найти на данный счет в книге Марк Алданова «Самоубийство» и, пусть он пишет лишь об одном самом так конкретном человеке, однако, на деле их тогда было миллионы и миллионы.

«Говорил жене, что начал читать Толстого двенадцати лет отроду: "Покойная мама подарила, когда я болел корью. Двенадцати лет начал и, когда буду умирать, пожалуйста, принеси мне на "одр" то же самое". За этой книгой он часто засыпал; мысли его приятно смешивались. "Как хорошо, что существует в мире хоть что-то абсолютно прекрасное, абсолютно совершенное!"… Но в этот вечер он заснуть не мог».

А если уж вполне на деле взять да сколь прискорбно обо всем том разом действительно призадуматься, то ведь за что это, собственно, Льва Николаевича Толстого от церкви некогда отлучили?

Человеком он был вроде бы религиозным и праведником слыл, с какой это ты стороны на него вообще уж только не глянь, а надо вот отлучили его, да и анафему ему в газетах повсюду объявили.

А может, все-таки явно так было за что?

Та церковь никак не была под тотальным гнетом, насквозь же пропитанного бедовыми догмами наиболее воинственно светского государства во всем этом мире.

Ну а потому кого именно канонизировать (как то до чего внезапно произошло при тех совсем не к спеху прозревших большевиках с Николаем кровавым) а кого от церкви отлучать она тогда уж точно решала полностью до конца именно что самостоятельно.

41

И Лев Толстой, гениальнейший писатель, однако, это именно он человек во многом всеми силами разрушивший российскую государственность.

Причем сделал он — это разве что в самую верную угоду сколь еще призрачным, никогда на деле нисколько и не существовавшим нравственным и философским принципам, мнимо и волшебно полностью будто бы, куда и впрямь поболее справедливого общественного бытия.

Лев Толстой весьма старательно чернил черными чернилами всю дореволюционную действительность, и это, по крайней мере, отчасти его вина, что она некогда разом сменилась революционными реалиями подобных, которым доселе и не было на всем белом свете.

И, конечно, все это где-то существовало и более чем нетерпеливо томилось глубоко внутри народного естества, но вот зачем великому классику нужно было по капле, выдавливая и себя раба сделать затем миллионы своих развитых умом сограждан разве что жалкими рабами, выброшенными на обочину жизни тем новым чисто первобытным государством?

И это именно при его безнадежно серых реалиях та безудержно кроваво красная идея от самого уж начала и до конца сходу так вполне оказалась чем-либо столь алчно требующим до чего и впрямь бесконечных человеческих жертвоприношений во имя осуществления языческого культа, где главным шаманом был не человек, а чудовищный идол.

Причем уж возможно, что кому-то данные рассуждения явно покажутся чем-то как есть чисто вот насильно притянутым прямо так разве что за уши.

А между тем коли действительно же критически взглянуть на слова Льва Толстого о хозяйствовании, то ведь непременно тогда уж и получается полнейшая чушь, а отчасти и призыв к той еще во всем более чем бессмысленной и утопической анархии.

Ну, никак не может ни быть у буквально любого праведно развитого начинания того самого со всею страстью души обо всем и вся день и ночь столь старательно же пекущегося хозяина.

Поскольку иначе все непременно разом зачахнет, и прямо, как есть чисто уж вовсе-то совсем на корню.

И именно тот, кто в каком-либо деле наиболее главный, попросту ведь непременно обязан от всего этого действительно разом иметь, как можно поболее всякого и всевозможного самого разнообразнейшего удовольствия.

А если бы Льву Толстому и впрямь упоенно и сладостно более чем сходу бы захотелось весьма позитивно же приподнять уровень сознательности у того ни в едином глазу и близко никак незнакомого, со всякою той или иной истинною грамотой народа, то на что-либо подобное и целого века явно бы никак не хватило.

А тем паче, немыслимо же далеко было до этаких «великих свершений», всем тем, кто так и проникся довольно жалкой и безнадежно абстрактной верой в то самое расплывчато беспутное и пресловутое «светлое будущее».

И все — это притом, что багрово красное зарево революции на самом-то деле вполне уж собой символизировало никак не зарю, а кровавый закат всего того сколь безыдейно само собой цивилизованного и проникновенно человеческого.

Поскольку для того, чтобы расцвет светлой мысли некогда и впрямь наступил, нужно было некоторое просветление почти во всех головах, раз безграмотность необходимо было ликвидировать именно тем еще деятельным воспитанием новых поколений.

Причем осуществлять нечто подобное следовало никак не при помощи всякой гнилой и от великой натуги чисто же помидорно красной пропаганды, а именно посредством полноценно здравого умения и самой искренней любви к простому народу.

Ну а если чертовы мозги злобных и бессердечных угнетателей более чем бесхозно разом увидят весь белый свет, то как-никак, а тогда довольно-то вскоре на их веками ласково обсиженное место вскоре усядутся их безжалостные грубые убийцы.

И вовсе уж непременно вот именно они тогда и станут, куда значительно большими эксплуататорами и душегубцами, сладостно жирующими на кровавом поту трудового народа.

Причем воцарились они над всем бытием никак не без помощи тех, кто яростно во весь зычный голос разом так предрекал на редкость близкий конец проклятому и до чего невозмутимо замшелому самодержавию.

То есть тому безудержно же кровавому восшествию на престол нового царя чрезвычайно так во всем поспособствовали именно чьи-то вполне конкретные идеалистически сумбурные, а еще и исключительно демагогические рьяные воззрения.

Ну а также явно вот некогда имели место и всякие светлые мечты о том, как есть несказанно благостном грядущем, в котором и должны были более чем сладко растаять, словно сахар в чае все же беды доселе минувшего.

Ну а во всей своей совокупности нечто подобное более чем сходу и оказалось совсем не лишним бравым подспорьем ко всем, тем общественным сдвигам разрушившим старое, не воздвигнув при этом никак ничего безукоризненно нового.

Причем то, что все вышеизложенное и есть до чего обескураживающая истина очень даже четко можно же почувствовать в вечно живых речах человека тоже ведь в молодости вовсе-то немало переболевшего детской болезнью левизны по определению навеки бессмертного Ильича.

Михаил Пришвин «Дневники».

«Главное, я глубоко убежден, что все эти земледельцы наши, пашущие в год по десятине земли, понятия не имеют о настоящем земледельческом труде. И жажда их земли есть жажда воли и выхода из тараканьего положения. Наши красные министры понятия не имеют, как мало пахнет тут социализмом и какое во всем этом деле совершается насилие Интернационалом. Соберется теперь этот интернациональный идол и наши скажут иностранным социалистам: «Вы только думаете, а вот у нас уже сделано, вся наша огромная страна принесена в жертву вашей идее, последуйте нашему примеру». — «Дураки, — скажут иностранцы, — вот уж правда: заставь дурака Богу молиться, он лоб расшибет».

42

И ведь совсем же сходу ясно как божий день почему!

Доблестные «победители» безбрежного общественного зла до чего вскоре непременно приобретут от тех более чем беспринципно пронырливых и хитрых недобитков всего того старого прошлого те некогда совершенно искренне ужасавшие их самих чудовищно барские черты и свойства.

А именно вполне разом достанутся им во всей своей вящей красе те самые нисколько никак не взаимовыгодные отношения с той почти неизменно безропотной и безмолвной (без подпитки извне) людской бесцветной массой.

Но и это далеко так еще явно не все!

Те, кто пришли к наивысшей власти в истории с головы до пят невинной кровью себя, замарав, а не по исконному праву всего своего благородного звания, более-менее законно оказались на высочайшей вершине своего могущества, попросту никак не смогут спать спокойно, пока все вокруг них не задрожит от абсолютно безудержного, ежечасного страха.

43

Ну а кроме того именно слепая покорность масс и есть наиболее благонадежный залог безусловно же славной чьей-либо самой безмерной уверенности в своем благополучном завтрашнем дне.

То есть именно таковым оно и будет для всякого того, кто ничего толком попросту уж и не ведает в том самом безупречно разумном и праведном управлении экономическими рычагами, приводящими в движение большие государственные механизмы.

Да мало того, он к тому же окажется, вооружен нисколько нежизнеспособной теорией, которую ему во всем том, считай полупринудительном порядке затем и доведется стоически, воплощать в жизнь, даже если кому-либо все — это и не слишком улыбалось раз пожар революции, пока не принял те самые всеобъемлющие, чисто вселенские масштабы.

44

Причем то, что все вышеизложенное и есть самая безупречная правда далеко не всем будет дано, хоть сколько-то вполне осознать, и понять, даже и в той совсем уж наглядной ретроспективе всех тех более чем давно ныне изживших себя времен.

Раз вот кое-кому на деле было бы, куда и впрямь значительно легче и удобней все, то былое разом-то сходу объявить тяжкой ошибкой, неудачным экспериментом, ложной и никак не оправдавшей себя концепцией, а тем до чего старательно сгладить буквально все те и впрямь остро выпирающие колючие углы.

А заодно можно будет и во всеуслышание довольно-таки строго объявить, что размеры зверств были до самой чрезвычайности кое-кем вполне осознанно считай вот преступно преувеличены ради одного красного словца.

Ну а тем и всю ту былую кровавую грязь уж можно будет совсем так неспешно смести под великодержавный коврик до чего и впрямь будто бы безупречно славной советской империи.

Ну а затем и вновь возмечтать о свержении сколь еще сходу возродившихся в точности тех, что и в былые времена отъявленно беспринципных кровопийц и тиранов.

А между тем Марк Алданов в его книге «Бегство» весьма наглядно предрекает бесславное будущее совершенно обезглавленного государства, потому что Россия и вправду была злодейски лишена всякого своего прежнего здравого ума, и надо ведь на месте былой головы во все времена хитромудрого большевистского правления неизменно восседала царствующая династия задорно «ухмыляющихся задов».

45

Помнится, еще средневековый английский король Генрих I как-то промолвил, «Необразованный король подобен коронованной заднице»!

И в этом он был абсолютно прав, а надо бы между тем при этом разом же действительно вспомнить, что большевики были сплошь и рядом народ и близко необразованный или максимум недообразованный.

Нет, для времен Генриха I может и очень даже образованный, да только те былые времена, несомненно, успели стать не просто историей, но и историей древней совсем не имеющей ровным счетом никакого существенного касательства ко всему тому дню сегодняшнему.

Ну а впрочем в точно той же мере — это касается и всего того вполне на редкость отчетливо только лишь разве что позавчерашнего политического климата.

А уж тем более за сколь исключительно многие прошедшие с той поры столетия весьма немало чего вот всерьез успело достаточно же зрело всерьез преобразиться во всех тех немыслимо разнообразных аспектах общественного бытия.

А именно потому в эти наши новые времена правителям как-никак вполне ведь должно было суметь не только грамотно писать и бегло читать, но заодно и досконально правильно понимать все прочитанное безо всякого надменного пустоголового краснобайства.

Поскольку сам тот как он есть многозначительный принцип совершенно же наспех коронованной задницы никуда и близко так нисколько не делся.

Марк Алданов «Бегство».

««- …Возьмите учебник истории», - говорил холодно Браун, - лучше всего не многотомный труд, а именно учебник, где рассуждения глупее и короче, а факты собраны теснее и обнаженнее. Вы увидите, что история человечества на три четверти есть история зверства, тупости и хамства. В этом смысле большевики пока показали не слишком много нового… Может быть, впрочем, еще покажут: они люди способные. Но вот что: в прежние времена хамство почти всегда чем либо выкупалось. На крепостном праве создались Пушкины и Толстые. Теперь мы вступили в полосу хамства чистого, откровенного и ничем не прикрашенного. Навоз перестал быть удобрением, он стал самоцелью. Большевики, быть может, потонут в крови, но, по их духовному стилю, им следовало бы захлебнуться грязью. Не дьявол, а мелкий бес, бесенок шулер, царит над их историческим делом, и хуже всего то, что даже враги их этого не видят».

46

И только лишь в том наиболее последнем писатель Марк Алданов был несколько так, к большому на то сожалению все же никак явно неправ - не видят или попросту никак не желают чего-либо им весьма неудобного хоть как-либо примечать — это вовсе так совсем разные вещи.

Например, совсем уж не захотеть где-либо и чего-либо на деле узреть можно в том числе и из-за того вполне назревшего сурового чувства вины перед всем своим народом ни так еще давно заклейменном сущим проклятием вездесущего крепостничества…

И вот как именно описывает данные события Владимир Федюк в его книге «Керенский».

«Керенский принадлежал к тому поколению, которое историк В. О. Ключевский назвал поколением, вскормленным крепостными мамками. Это породило у значительной части его представителей непреходящее чувство вины перед народом».

А между тем в том самом чисто уж совсем доподлинном смысле, то скорее ведь было чувством вины перед всею Западной Европой за всю свою и поныне крайне отсталую российскую средневековость.

Можно подумать, что та сколь основательно просвещенная науками цивилизованность и впрямь-таки кристально чистой совести на деле кое-кому сходу как есть достойно у до чего незамедлительно прибавляет.

Хотя между тем куда на редкость скорее именно всякие те чересчур хитроумные цивилизованные надстройки с точностью до наоборот, вполне весомо и делают принципы более гибкими, а весьма развитое мышление максимально как есть до чего еще изворотливо крайне извилистым.

И вот уж чего обо всем этом пишет, пусть и несколько тенденциозный, а все-таки безусловно ведь интересный, как и в части случаев безупречно объективный автор Николай Стариков в его книге «Преданная Россия. Наши «союзники» от Бориса Годунова до Николая II»

«Одна лишь Россия искренне уверовала в эту смесь религии и права, и сделала ее целью своей политики. Туманная и неясная редакция акта «Священного союза» допускала всевозможные толкования относительно формы оказания помощи, чем не замедлили воспользоваться европейские правительства. Помощь же могла потребоваться обширная и весьма скоро – в Европе в тот момент «тлели» революционные угли во многих местах. Подписание акта «Священного союза» привела к тому, что Россия превратилась в бесплатную «пожарную команду», абсолютно добровольно заливающую чужие «пожары» своей кровью».

47

Обвинять буквально во всех общих грехах одних лишь тех и впрямь-то немыслимо «подлых союзников» как то сколь беспристрастно и красноречиво делает Николай Стариков дело, очень так даже всецело несуразное.

И, кстати, скорее всего, что послужит нечто подобное одним лишь и только всяким отъявленным политическим играм, что четко и прямо преследуют совсем так разнообразные и вполне целенаправленно корыстные цели.

Причем, прежде уж всего, под чем-либо подобным явно подразумевалось разве что, то самое незыблемо верное и как есть безупречно надежное предотвращение какого-либо влияния со стороны более чем неотъемлемо тлетворной (ВНУТРЕННЕЙ) западной демократии…

Да только той более чем безупречно же веской первопричиной того, что царская Россия, и впрямь бестрепетно и безвозмездно протягивала руки для тушения довольно многих европейских пожаров, была именно та безусловно явная закабаленность умов ею от века правящих, всяческими идеалистическими воззрениями, взятыми из той исключительно другой книжной жизни.

И именно в ее довольно-таки искаженном ракурсе все всегда было как-либо безусловно, иначе, чем то действительно имело же место в той как есть объективно наглядной и крайне суровой реальности.

А как раз именно потому и нарисованные чьим-либо ярким воображением книжные злодеи, должны были быть считай поголовно физически уничтожены и всего делов.

Ну а людей своих ни капельки не жалеть ради святых принципов братства народов было весьма неизменно как есть искренне твердо уж как есть еще тогда разом и заведено…

48

Причем и Советский Союз тоже вполне продолжил в точности ту безупречно незыблемую традицию и только лишь разве что некоем своем, пожалуй, уж вовсе на редкость совсем ином ключе.

А следовательно и было само собой до чего обезличенно разом принято посылать доблестных сынов России за тридевять земель, погибать вместо тех совершенно чужих им людей, да и за все, то принципиально для них сколь неизменно чужое…

Стариков Николай - Преданная Россия. Наши «союзники» от Бориса Годунова до Николая II

«И вот, наконец, «союзники» сломили сопротивление русского царя. Всего будет послано четыре особые бригады: две во Францию и две на Балканы. Общая численность доходила до 40 тыс. бойцов, а с учетом маршевых батальонов, регулярно прибывавших из России, цифра нашей очередной помощи «союзникам» можно оценить в 60 тыс. бойцов. Причем, лучших – в европейские бригады отбирали наиболее опытных, статных и дисциплинированных солдат. Единственное, что может нас порадовать – сражаться наши солдаты должны были под русским командованием».

Да уж и впрямь надо было им кем-либо исключительно так смело затыкать наиболее горячие точки… и ведь пламени в очах во время отдачи страшных приказов, у них было буквально-то сколько угодно.

49

Причем та самая вящая податливость на подобные уговоры российских вельмож и суконных лбов чиновничества, в общем и целом прекрасно объяснялась именно тем, что книжные реалии сколь повседневно, да и столь незатейливо более чем сходу потребовали сущей войны добра со злом.

Ну а поскольку нечто подобное было и впрямь уж сурово ныне востребовано, то ведь ясное дело, что всему тому и суждено будет считай так именно данным образом затем и случиться в той самой сколь еще полноценной и вполне безупречно реальной действительности.

Ну, а кроме того, и те неспешно усвоенные вместе со всем, тем вековым и стародавним воспитанием принципы возвышенного рыцарства сами собой, на редкость бессребренно требовали исключительно же неукоснительно строгого им до чего самого так неусыпного следования…

Ну а те самые интеллектуальные элиты культурных и цивилизованных стран, именно в виду того, что были они еще издревле так благодушно и сердечно возглавляемы как раз-таки более чем безоговорочно алчными правителями, весьма уж пристально изучали своих друзей и врагов.

И вот именно в связи с тем никак и не преминули они явно воспользоваться теми, как есть и впрямь самыми отрицательными свойствами российской государственности и дипломатии.

А между тем, кроме того, крайне во всем наивного рыцарства она до чего неизменно включала в себя, и те самые как есть только определенные элементы самого-то отвратительно грязного себялюбивого шкурничества.

Ну, а точно также было там вполне же предостаточно места и для всего того сколь несуразно тупого безразличия, что в целом и делало российскую дипломатию слишком слабою рядом с собаку съевшими на всяком том или ином всевозможнейшем крючкотворстве - западными воротилами всех тех еще иностранных дел.

Нет, те самые до чего беспардонно пронырливые западные политические деятели были никак уж вовсе явно ни чета всем их российским коллегам.

И вот, увы, по тому, как он есть довольно-то безнадежно же скупо вышеперечисленному ряду причин буквально-то все имевшие место в истории славные победы российского оружия были, затем до чего бесславно и беспринципно, считай что совсем бесповоротно крайне уж разгильдяйски разом так полностью проворонены на том наиболее мирном дипломатическом фронте.

50

А, кроме того, некогда существовало одно, можно сказать общемировое явление вольно или невольно сходу подпиливающие стропила российской государственности.

А именно всеобщая казуистика и самое яростное отрицание всех тех прежних давным-давно устоявшихся идеалов, что действительно как-никак, а вполне имели место и время в том еще неуемно же агностическом 19 веке.

Ну а интеллигентная Россия, фактически так можно сказать все те европейские веяния разом, и впитывала в себя, словно губка, вбирая их всем ведь духом своим совсем безо всякого на то хоть какого-либо остатка.

А как раз потому ни к селу ни к городу всем вдруг и стало более чем безупречно же окончательно ясно, что как оказывается то самое наиболее главное для всеобщего людского счастья — это одна разве что та исключительно суровая надобность всего просвещенного пролетариата раз и навсегда более чем бескомпромиссно разделаться со всеми теми, кто ест чужой хлеб.

А вовсе-то никак им значиться не следует весьма по-свойски укоротить загребущие руки, а может и голову (правда исключительно по вполне справедливому приговору суда) всяческим тем или иным завзятым взяточникам и казнокрадам.

И ведь возникло подобное изрядно сильное ЖЕЛАНИЕ будто бы сколь откровенно всеобщей общественной справедливости совсем не на пустом месте.

Раз уж брало оно свое самое изначальное начало именно из тех самых до чего и впрямь прозорливых воззрений главных вожаков, а они есть у любой части общества… ой автор превелико извиняется, имеются в виду буквально всеми незыблемо признанные духовные авторитеты.

51

И уж ясно, как Божий день, что коли бы Лев Толстой, один-одинешенек довольно-то нелепо придерживался приведенных несколько выше утопических взглядов, то как-никак, а реакция издателя могла бы оказаться примерно той же, что была приведена в бессмертном романе «Мастер и Маргарита» Михаила Афанасьевича Булгакова в качестве саркастического анализа сатаной шестого доказательства Канта.

«Вы профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно может и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».

Да только никто и никогда не потешался над идеями Льва Толстого, скорее наоборот они надо бы прямо сказать, на деле ведь оказались приняты буквально со всем тем глубоким придыханием и чисто так именно на ура!

52

И тут уж, понимаешь ли, когда в той еще царской России было и близко никак явно не продохнуть от воровства и взяточничества, а то между тем и есть те самые явные нетрудовые доходы - великий писатель Лев Толстой всех помещиков в разряд захребетников всемогуще властно сколь враз самой так верной рукой записал.

Да только их одних затем оказалось вовсе-то уж явно несколько так совсем маловато, а врагов их и впрямь на деле потребовалось иметь всем их несметным числом до чего значительно разве что только весьма так поболее…

И все — это было некогда нужно для той самой, считай поистине двоякой цели, как говориться и вину за свои личные просчеты на кого-то свалить и народ вокруг себя более чем надежно сплотить дабы он никуда далече не дай-то Бог совсем же не разбредался.

Причем те «лютые враги» советской власти были перво-наперво нужны как раз-таки дабы все те всею душою преданные ее рабы безмерно немы сразу стали…

И вот ведь, зачем столько уж тех всяческих недобитков старого режима - кулаков, подкулачников и вредителей по всех нашу душу, ничтоже сумняшеся, чисто повсюду большевистская бестолочь столь еще усердно и языкато в свое время вполне же поразвела.

И главное буквально для всех и каждого у них безупречно нужное словечко более чем непременно на редкость быстро так вскоре затем разом отыскалось.

Ну а той наиболее отправной точкой тут, сколь естественно и было именно то, что кое-кого обязательно надо было чисто сходу спешно выявить, дабы как раз на него всю ту вину за откровенно же допущенное отставание, не моргнув же глазом вовсе-то бестрепетно мигом затем и списать.

53

А между тем с самого уж своего весьма быстротечного исхода из невообразимо глубоких недр народа вся эта одними сырыми дровами только лишь и питаемая революционная печь столько дыму в глаза простым смертным денно и нощно всячески понапустила.

Мол, все эти гады и уроды живут себе преспокойно в великой роскоши, а простой народ от них одни разве что неисчислимые бедствия и страдания более чем повседневно только-то день-деньской ведь и знает!

И главное будто бы при том самом СССР бездельников ничего уж и близко совсем не делающих, а жрущих при этом от пуза хоть сколько-то поменее разом так стало?

Да нет, их тогда сходу стало, куда лишь совсем так невероятно так только поболее!

Около идеологического корыта оказалось весьма ведь поболее просторного места, нежели чем его некогда было возле того еще прежнего дореволюционного, аристократического…

Да и охранку пролетарскую тоже надо было вполне же досыта до чего непременно день за днем по тому чисто царственному рациону и впрямь-таки вот на деле кормить!

И ясное дело отчего только и почему!

Новая власть, свое всесильное право безнадежно неправым путем явно же заработала, а, следовательно, ей и было надо себя, как следует во всем более чем верно оберегать от фактически всяческой той или иной грядущей возможности никак нескладного возвращения прежних, БЕЗЫДЕЙНЫХ времен.

Ну а для того чтобы данное дело было верным - заплечных дел мастеров надо было при себе до чего только вдоволь иметь, а, следовательно, и была самая явная нужда в том на редкость надежном их самом-то полном переизбытке.

Да и все те там и сям то и дело совсем не ко времени возникающие «временные» экономические трудности большевики как уж оно было сказано выше сколь ответственно порешили свалить именно на неких тех бессчетных, словно звезды на небе мнимых врагов.

Именно они и должны были понести самую тяжкую кару за все ту откровенно мертвенную нежизнеспособность той системы у которой вся мощь революционного паровоза всецело уходила в один только весьма уж длинный гудок.

И он гремел как колокол поминальным звоном по тем временам когда воля народа и близко так явно не попиралась столь откровенно до чего бессердечным образом.

Хотя зря именно вот в самый корень большевики точно уж мыслили обо всем этом совершенно иначе они ведь получили великую дарственную на абсолютную власть которая даже и во сне не снилась прежним владыкам страны.

Да и вообще страх буквально на всех столь истово нагоняя и народ свой до чего славно сходу же разобщаешь, да и в той весьма твердой узде его при всем том во вполне должной строгости явно так держишь.

Ну а тем ныне навеки прежним осанистым господам сие было просто-напросто абсолютно никак исключительно ведь вовсе-то совсем непотребно.

Казачья нагайка являлась грозой одних лишь тех априори незаконных сборищ, ну а дома «Боже царя храни» распевать, было нисколько и близко так тогда никак необязательно…

Да и ругать ту царскую власть, можно было совершенно же запросто и плевать, на то, что соседи эту ругань могут ненароком на чью-либо беду явно так вполне же услышать.

54

В те времена бессовестно мучали простой народ и до самой последней нитки его обирали?

Бесчеловечно эксплуатировали весь рабочий класс?

И что уж при тех сколь еще пресловутых Советах в этом вопросе по сущему волшебству действительно произошли хоть какие-либо чисто чудодейственные перемены, и все дело тогда и впрямь всецело сдвинулось с самой так мертвой точки?

Да только нет раз уж при той абсолютно нежизнеспособной экономической системе, не стало ли все, еще, куда и впрямь намного вот значительно хуже?

Причем то самое наиболее главное зло заключалось именно в том, что народы России шило на мыло, более чем бестолково же променяв, угробили довольно-то немалую часть наилучших людей в той самой и близко никому совсем ненужной братоубийственной войне.

55

И обо всем этом до чего уж здорово высказался Иван Ефремов в его великой книге «Час Быка».

Отобразить это несколько менее абстрактно и не совсем ведь чисто теоретически ему явно помешала именно та вящая боязнь вездесущей цензуры, что однозначно так верно сделала более чем уж наглядно верные выводы из опыта прошлого, ну а потому и всецело повернула она оглобли к славным временам Николая Первого.

И вот они славные слова Ефремова.

«Так и вы, если не обеспечите людям большего достоинства, знания и здоровья, то переведете их из одного вида инферно в другой, скорее худший, так как любое изменение структуры потребует дополнительных сил».

И это как раз именно то, что и произошло в России, всецело уж до того лихо охваченной безумной анархией, что была и впрямь сколь мученически произведена на свет во имя безумно мнимого царства всепоглощающей истины.

Ну а то царство и близко-то никак не настанет после подобного рода «великих», на редкость деловитых, А ГЛАВНОЕ, вздорно титанических усилий.

И при этом далее было никак уж неважно, кто это там был за кого, а важным было лишь то, что лучшие люди по лавкам точно так явно тогда не отсиживались и за печкой ни от кого ведь вовсе не прятались.

Нет до чего уж смело шли они в бой и вполне готовы были отдать свою жизнь за все те безупречно доподлинные свои убеждения.

Да только для чего — это все было кое-кому в этаком виде разом еще собственно уж и впрямь на деле потребно?

Не для того ли чтобы тех самых подлых эксплуататоров более не было на всем том, как он только есть белом свете?

56

ОДНАКО уж буквально во всяком том или ином ремесленном деле без помощников порою и близко не обойтись, и даже если это всего-то навсего один ученик подмастерье, то и его, получается, тоже и впрямь сколь беззастенчиво угнетает и эксплуатирует хитрый хозяин маленькой мастерской.

ТАК ЧТО и близко не быть тут далее вовсе-то ничему иному кроме как тому самому как есть Абсолютно же Обезличенному государственному аппарату…

И главное до чего расторопно и быстро он впоследствии более чем непритязательно сходу завшивливается всеми теми и вправду, сколь еще своевольными ничего и ни в чем и близко ведь явно совершенно не смыслящими бюрократами.

Ну а те людишки только и будут знать, что, столь весьма так осанисто делать вид, что они чем-либо очень даже всерьез ежечасно заняты, столь уж трепетно шебаршится во всех тех несусветно бесчисленных своих бумажках и все и вся наглухо и чрезвычайно расторопно на раз запрещать.

Но и это еще не самое так как есть вот именно главное…!

Поскольку тем совсем непримиримо сокрушительным ударом по всей той ныне навеки прошлой жизни только и являлось именно то, что раз у нас нынче на дворе революция, то и вполне соответственно духу нового времени надо бы и всех угнетателей извести, причем прямо под тот самый разве что корень.

И главное, все это чисто ради того, дабы никто далее никогда не посмел каким-либо тем или иным парадом (без направляющей руки безупречно передового во всем этом мире государства) до чего по-заправски умело ведь разом командовать.

Ну а также и львиную долю всеобщего добра разве что лично себе нагло и бессовестно вовсе так беззастенчиво уж как только разом всегда оставлять.

Причем — это именно дабы безо всякого разбора подобных людей, словно тот как есть совсем бесславный пережиток навеки изжить, и нужен был вождь, который сколь затем безапелляционно, более чем всевластно затем уж всем так сразу, что делать укажет.

А именно кого — это ныне надо бы безо всяких раздумий рвать на куски, да и кому вообще отдавать холеными господами от века награбленное.

Вот будто бы полностью наспех перераспределив все, то кем-либо честно или же совсем вовсе нечестно нажитое и будет вполне на деле возможно достичь самых наивысших высот всеобщего и всеобъемлющего вселенского счастья.

57

И впрямь можно подумать, что, будучи фактически целиком по тем еще самым разным закуткам наскоро до чего делово сходу растащено чужое богатство сколь непременно, уж явно затем сумеет сделать народ хоть чуточку невпример всему тому прежнему всецело-то жизнерадостнее и сытнее?

Конечно же, нет!

И уж как весьма наглядно описывает передел имущества генерал Краснов в его книге «Единая-неделимая»

«А ты подели… Жеребец один, а нас пятьсот? - Ежели, положим… Жеребей бросить. Потягаться, поканаться?

- По жеребью! Видали мы твой жеребей. Дмитрий безучастно ходил в толпе. "Вот они, - думал он, - Хеттеи, Аморреи, Ферезеи, Гергесеи, Евеи и Иевусеи… Не достает им одного Моисея. Вождя им надобно. А так - стадо без пастыря". Споры становились жарче. На заднем базу свежевали скотину, чтобы поделить на куски. Люди с окровавленными руками, тащившие воловьи шкуры, возбудили толпу.

Большой, широкоплечий черный, как цыган, кузнец Подблюдин вошел в зал, размахнулся топором и грозно сказал:

- Что вы, православные, затеяли? Коли делить, ссора будет. Нам панское добро без надобности. Не мы наживали. Земля - другое дело. Земля Божья. А это - ничье!

И с треском обрушился топор на черную полированную крышку рояля. С этого началось. Кто-то рубил старинною саблею портреты. На дворе не прекращалась стрельба, пристреливали собак, "чтобы никому не достались"».

58

Вот уж действительно разве что одного того косорукого и речистого вождя только ведь явно, что совсем уж и недоставало всей той отпетой толпе вконец обессмыслившихся мародеров, более чем неизменно при этом явно теряющих посредством налета и грабежа все их доселе исконные моральные качества.

Сущая встряска души и тела всеми своими нитями чрезвычайно же прочно в тот самый единый узел увязанная именно со всем, тем самым полнейшим отсутствием всякой той еще твердой руки от века довольно-то строго над всеми ими твердо стоящей, никак не прошла поистине даром.

А между тем — это как раз-таки она размеренно и четко хотя бы отчасти сдерживала все те их безумно скотские и чисто животные инстинкты…

Ну а затем ее вдруг фактически разом совершенно так попросту явно не стало…

А между тем для сколь безнадежно многих безликих и серых обывателей революционный хаос и стал именно тем грозным набатом, что как есть, начисто сходу вырвал из их груди всякое вообще человеческое сердце.

А впрочем и напрочь он весьма так чудовищно же выворачивал всю их душу можно сказать, считай наизнанку…

Эта вечно пьяная братия, которая кроме водки точно также вполне забавлялась и до чего значительно распространенным тогда балтийским чаем (с кокаином) была нисколько так явно вовсе несоразмерна какому-либо довольно-то обыденному числу крайне же порою воинственно настроенных дебоширов.

Причем и близко никак не было в подобном блажном загуле хоть чего-либо широко же душевно раскрепощающего, а как раз наоборот, чувство отчаянно хмельной свободы разве что только и будило внутри мелких душонок слишком-то многих простаков ту еще бесшабашно зверскую собачью похоть.

И ведь все — это в те безнадежно гиблые времена, затем и было вот только явно чревато всеми теми безумно ужасающими последствиями для всей той и впрямь необъятно широкой общественной морали…

И, кто уж — это нынче действительно станет всем тем «к той новой жизни на редкость смело бредущим» человечьим стадом до чего бессердечно твердою рукой разом затем еще явно так управлять?

Да и кто — это всем тем у господ буржуев сколь разнуздано наспех отобранным и близко никем из них совсем «неправедно нажитым добром» как-никак весьма царственно и именно по-барски начнет вполне полноправно так целиком до чего безгранично заведовать?

59

Да вот однако не превратится ли тот управленец от подобного шального счастья в некоего беспрестанно толкущего воду в ступе отвратительного демагога и палача всего того прежнего, что не дай-то Бог может не ровен час вовсе нелепо, же вспять некогда еще возвратиться?

И надо бы прямо со всей ответственностью во всеуслышание заявить, что для полностью «благоразумного» предотвращения подобной возможности тот управленец и вооружится чистейшей воды классовым сознанием.

Ну а вскоре затем и почем зря он разом же ополчится на все то, что лишь недавно являлось самою насущной основою всего того безупречно нравственного и этически верного.

Ведь как-никак, а за первыми днями праздника великого освобождения тут же сразу наступают суровые революционные будни…

…и полетят тогда в воздухе одни пух и перья…

Ну а все, то сладостно былое всенепременно при всем том тут же разом растает в розовом тумане сущего небытия.

Поскольку и житья тогда явно не стало от того как есть считай дотла слишком многое несусветно сжигающего революционного пламени…

И главное стало оно уж лютее некуда как раз от тех теоретиков, что столь еще усердно дули на огонь вполне исконной неприязни простого народа ко всем богатеям будто бы и впрямь до того откровенно жирующим на общенародных харчах.

Вконец распалившись толпа огненным мечом сущей же вседозволенности крушила и разметала в мелкие щепы все основы сколь и впрямь доныне крепкой духом и умом государственности.

И почему уж все — это тогда было именно так, а совсем никак вовсе нисколько не иначе?

Как говориться нет, ни права, ни закона - царствует вездесущая анархия, а потому и никто за все, то творимое им зло явно отныне не будет более чем уж как есть до чего только как есть до конца ведь в ответе.

60

Да вот, однако все, то будто бы ныне безнадежно прежнее могло бы довольно-то резко и беспощадно вполне еще успешно вернуться всею твердую стопою сколь уж строго так вспять.

Причем само собой разумеется, что нечто подобное всецело должно было сопровождаться самыми теми исключительно печальными последствиями для тех вконец разгоряченных раздувателей пламени того самого общемирового бедлама.

А именно потому и всем тем наиболее основным заправилам дел в том и впрямь как он есть новоявленном царстве, и по сей-то день совсем уж наглядно малограмотного пролетариата, терять, в сущности, было считай явно ведь попросту нечего.

Ну а в связи с этим они себя абсолютно ни в чем вообще никак не ограничивали и буквально не перед чем и близко не останавливались.

Так и спуская же низам, немыслимо чудовищные директивы, члены Политбюро главным образом при этом весьма так спешно спасали никак не свою и впрямь-то до чего бесподобно «целомудренную и пламенную идею», а прежде всего в самом определенном смысле сражались, они за те самые немыслимо бесценные свои шкуры.

Причем действовали, они при этом абсолютно любыми, а в том числе и никак недостойными всякого звания человека и впрямь как есть совсем незатейливо пронырливыми методами.

Правда может быть уж разве что только некогда поначалу среди высших слоев большевистской власти и не было вовсе так никакого недостатка, в тех самых безупречно искренних же дураках, что никак не в меру всерьез размечтались о некоем всеобщем грядущем благе.

Да вот однако не все ли едино, раз все — это было одной лишь той чистейшей воды чудовищной фикцией.

61

Человек, существует в мире полностью реальных вещей и перед его существованием вполне уж поставлены самые, что ни на есть безусловно самые так конкретные задачи.

Ну а вся та чересчур извилистая умом философия, что сколь неизменно была пламенно прискорбна во всех тех чисто нигилистических своих оргвыводах, попросту до чего своевольно придумала совсем иные реалии, да и сам тот более чем откровенно нечестивый быт бесплотно абстрактных человеческих масс.

И это именно на данном фоне всяческие отчаянно лихие книжные мыслители, на редкость слепо следуя идейно верным ее постулатам всею силою убеждения до чего разом сеяли семена боевого задора в некоторых чрезвычайно прагматичных и крайне разгоряченных умах.

Ну а всем тем они весьма многоголосо сходу переносили все то общество, в котором они жили в некую удивительно злополучную сказочку, в которой тот чрезвычайно забитый народ, видите ли, считай уж и доныне сколь тяжко жил долгими веками, будучи по чьему-либо совершенно недалекому разумению безнравственно околдован чьими-то безмерно алчными чарами…

И вот, наконец-таки лучом яркого света в кромешной тьме разом уж появился именно тот необычайно славный и добрый философ (чародей) Карл Маркс и главное считай в единый миг ему вполне ведь и захотелось до чего всемогуще переделать всю ту былую общемировую скорбь исключительно жалкого житейского эгоизма в некую изумительно прекраснейшую общемировую коммунистическую быль.

Да вот однако чего еще тут на деле поделаешь, вещь эта абсолютно нереальна, учитывая сам по себе до чего еще низменный полет мысли уж всяческого, как он когда-либо только ранее был, да и поныне есть - среднестатистического обывателя.

Причем как-никак, а на деле все мы ныне так и живем в том совсем же примитивном мире всеобщего стяжательства, как и безмерно великой славы всяческих денежных поощрений.

И в свете того весьма так яростно же приучить людей жить как-либо совсем иначе, а именно исключительно ведь вовсе по-другому, будет возможно разве что, коли загодя их до чего только сходу избавить от тех ныне так и снедающих им душу нужд и забот всего этого нашего сегодняшнего современного быта.

А к тому же и пришлось бы, как минимум, вполне залечить и все раны, когда-либо скверно нанесенные их подчас более чем невероятно болезненному самолюбию, в течение всей той во многом пока уж совсем нелегкой их жизни.

И все — это считай так поскольку, что слишком уж много было всех тех всевозможнейших больших и малых обид и огорчений в этом-то нашем нисколько не проклятом, а в самом, что ни на есть навеки безыдейно простом и обыденном прошлом.

Да только, собственно, была ли у господ коммунистов эдакая волшебная палочка, при помощи которой и вправду было бы возможно разом добиться тех самых наиболее наиблагих, а главное на все те грядущие времена беспрецедентно качественных улучшений во всей той в целом безумно же разноликой общественной жизни?

62

Да нет конечно!

Поскольку откуда ведь — это вообще этакому магическому жезлу, было хоть как-либо на деле оказаться в наличии в их сиволапых и волосатых конечностях, коли ему ныне попросту и не может быть места посреди всего этого мира сколь весьма так объективно реальных вещей!

Да и буквально все те явно так никак веско необдуманные решения еще могут, затем оказаться разом чреваты безнадежно тяжелыми последствиями, когда на их безупречно уж верно прочерченном тоненьким пунктиром пути действительно встанут вовсе-то непроходимые пороги тех самых безнадежно обыденных, житейских неурядиц.

Им всецело свойственно столь стремительно превращать целый ворох безумно сладких мечтаний в сущий прах и тлен исторического процесса.

За лучшую жизнь можно бороться только ведь лепя из грубой глины настоящего грядущую обыденность, в которой главным может быть одно только нечто крайне приземленное…

Ну а сладкие мечты быстро растаяли в воздухе, когда пришел голод и холод и одинаково обнял всех своими костлявыми руками.

Но еще изначально главным направляющим вектором общего движения было чудо той изумительной свободы, что должна была раскрепостить нищие духом массы и дать им сколь беспечно насладиться чистым воздухом без засилья старой казенной лжи.

И вот надо же бравые мысли об этом до чего изумительно весьма прочно и довольно-то основательно, на редкость сходу застряли в мозгах людей всею душой искренне любящих, чтобы абсолютно все в этом мире было как-никак а вполне так легко достижимо.

А это вещь полностью мнимая поскольку в ней не хватает того главного, что неизменно заключено в том, что путь знания и разума всегда будет горек и чреват неимоверными усилиями.

А сладостно легка только дорога всяких отчаянно гибельных иллюзий.

И это только кажется, что если сбросить в бездну всякого прошлого жития весь тот тяжелый камень чисто ведь ныне прежних предрассудков и наступит же другая эпоха всего того уж так и просветленного идеями нового общества.

А между тем оно вполне монолитно и все изменения в нем могут носить один лишь и только косметический характер.

Ну а коли будут изменения в обществе безумно резкими, то нечто подобное всецело окажется самым верным откатом в то не столь и далекое горемычное прошлое.

63

Причем кто-то сразу скажет, что народ можно вывести из тьмы радостно подарив ему свет высшей истины.

Однако на самом-то деле сущие простаки люмпены никак ни на что иное кроме как на то весьма уж утробное звериное рычание в сторону привилегированных классов и близко ведь попросту никак не способны.

И таково оно было и будет прямо так скажем всецело так исходя из всего того довольно малоразвитого их ума, да и вообще всей той чисто социально-общественной их породы.

И вот как именно до чего еще крайне неприязненно о них отозвался Михаил Пришвин в своих «Дневниках».

«Эти темные фигуры, будто капитаны-завоеватели, пришли в страну враждебных племен, воюющих между собой, и дожидаются, когда они окончательно истребят себя и им свободно можно открывать земли собственности и ставить на них флаги свои: Сенькина Земля, Плюхина Собинка, Никишкиных хутора».

И ведь способны этакие людишки разве что весьма наскоро более чем сходу позаимствовать только лишь некие чужие и крайне обтекаемые мысли, поскольку своих у них почти что и нет, а те, что есть фактически неизменно касаются одного лишь исключительно межличностного уровня взаимоотношений, а нисколько не всего того именно так считай глобального общественного переустройства.

И, кстати, до чего же дерзко отобрать всю землю у злыдней помещиков, а затем и перераспределить ее, промеж бедных крестьян, дабы вот стало ее как-никак на каждого поровну, собирались люди далеко не всегда вполне осмысленно сведущие, а где это, значит, вообще вершок, ну а где и тот необычайно скрытый в земле его корешок.

Гениальный Тургенев, отобразил в «Записках Охотника» истинную правду и была уж она настояна на всем том довольно большом его личном опыте.

Он в этом произведении во всей уж красе жизнеописал всю ту наиболее полнейшую оторванность самого процесса мысли российских вельмож от тех совсем безыдейно и невесело более чем простецки почти ведь всегда одинаково существующих аграрных реалий.

Причем явно, что всею душой он разом же почувствовал совершенно тупую и сонную осоловелость людей всю свою жизнь обитавших слишком-то невообразимо же далеко от всякой той на деле вспаханной пашни.

И разве того он пока ни сном ни духом вовсе еще не ведал, а именно что уж те самые довольно-то многие представители российской интеллигенции, в конце-то концов, сколь непременно поступят в великой точности собственно также.

А между тем все — это разве что оттого, что кое-кто ту самую невообразимо далекую от всякой житейской грязи дорогу себе в этой жизни более чем неизменно прокладывал, сея при этом вокруг себя одни лишь семена безмерно ласково сияющего и будто бы на редкость иного людского бытия.

Ну а во имя беспримерно достойного своего укоренения все — это как есть, весьма же непременно так явно потребует совсем не жалких огоньков, а неистово жаркого пламени нисколько не сегодняшнего житейского разума.

64

И вот они в виде резюме считай бессмертные слова Тургенева, хотя надо ведь сразу то самое признать – автору этих строк в доподлинной точности про то уж вполне на деле действительно ведомо, что всю абсурдность ярко выраженного в них обезличено абстрактного подхода к сельскому хозяйству до кое-кого будет вовсе-то никак попросту не донести.

«Впрочем, в деле хозяйничества никто у нас еще не перещеголял одного петербургского важного чиновника, который, усмотрев из донесений своего приказчика, что овины у него в имении часто подвергаются пожарам, отчего много хлеба пропадает, - отдал строжайший приказ: вперед до тех пор не сажать снопов в овин, пока огонь совершенно не погаснет».

Причем именно так оно как есть, давным-давно уж исторически сложилось, что овины — это такие ямы в земле, и никто в них ничего никогда не сажал, а только-то складывали в них сжатые зерно и рожь.

А потому и становиться на деле вполне очевидно, как это празднично и культурно мыслят люди нисколько уж ровным счетом и близко не смыслящие во всем том, что, и как оно в черной земле, собственно, где-либо само собою разом еще произрастает.

Но кое-кто из их числа при всем том всеми силами сколь откровенно пытался в том-то самом за теми весьма дальними далями от них вовсе невероятно отдаленном сельском хозяйстве, хоть чего-либо непосильно ведь сходу более чем вернее считай уж мысленно перекроить.

И такие люди и сегодня порою из-за всех своих сил более чем непосредственно «берутся за плуг», а главное делают они — это совсем без всякого ведома о том, в чем вообще заключается истинное владение землей, как и выращивание на ней всего того, что они могли на деле увидеть разве что только готовым у себя на столе.

65

И главное то без тени сомнения и вправду может показаться тем еще самым бестрепетно святым долгом буквально всякого просвещенного общества все те до чего необъятно обширные земельные угодья попросту как есть разом начать всецело, так спешно перераспределять промеж тружеников их по мере сил беспрестанно в поте лица своего день за днем обрабатывающих.

И уж, ясное дело, что будто бы будет это, куда и впрямь многозначительно честнее, да и, несомненно, так безупречно во многом праведнее и вернее.

Да только чего тут вообще на деле попишешь, раз вся эта на одной той ярой и буйной фантазии, словно ведьмино зелье настоянная всеобщая справедливость попросту явно никак не имеет к той считай самой вот элементарной логике жизни практически никакого хоть сколько-то вполне позитивного касательства!

Да и вообще все те совсем бессмысленные попытки ее кое-кому откровенно до чего обезличенно навязать весьма неизменно доселе заканчивались одним лишь чисто безысходным и, кстати, вовсе вот попросту неминуемым и самым лаконичным провалом.

И уж все — это исключительно как-никак а именно так поскольку уж всякая реальная первопричина буквально всех на свете общественных связей неизменно пролегает гораздо поглубже, нежели чем вообще ведь было бы возможно срыть, подкопавшись под чей-либо давным-давно поросший мхом коррупции царский трон.

66

А ТЕ САМЫЕ более чем необычайно добрые люди, коим вовсе-то неизменно были на редкость сколь безумно же дороги все те безупречно ровные сердечные взаимоотношения промеж тех, кто весьма посильно приводил в действие весь тот от века совсем заржавленный общественный механизм…

…попросту не имели ни малейшей возможности сохранить его необычайно хрупкое внутреннее обустройство, во времена до чего безумно ужасающего все и вся разом совершенно же низвергающего оземь урагана революции.

А, тем более коли происходили данные крайне незамысловатые события никак не в тех поистине родных им пенатах.

А было все это считай уж именно поскольку, что основной костяк российской интеллигенции либо витал в сизых облаках сладостного благомыслия, либо еще от рождения чисто так мысленно обладал жезлом полнейшего всемогущества.

Ну а когда у него его отобрали, разом уж стал он крайне жалок и мелок словно тот орел, внезапно уменьшившийся в размерах до воробья.

И все — это исключительно потому, что тот до чего мелкий и невзрачный народец довольно многих властителей всеобъемлющих знаний попросту совершенно никак и близко не интересовал.

Ну а коли и возникал какой-либо самый прямой интерес у российских интеллектуалов к своему крайне обездоленному народу, то вот непременно надо было им его весьма так спешно вывести к свету из глубочайшей тьмы всех тех доселе бывших прошлых веков.

То есть сколь явственно, то были именно те, кто никак не стремился только и всего, что сходу ведь мало-мальски научить всякий простой люд минимальной грамоте, а разве что как есть сходу же вручить ему верительную грамоту на безупречно полнейшее его считай так единоличное само собой управление.

А люди тогдашние были вовсе-то на редкость безграмотны, и окромя извечно тяжелого физического труда совсем ни на что попросту никак неспособными.

Ну а потому и сделать тех рабочих и крестьян полноправными правителями своей собственной судьбы вполне тогда означало до чего сходу оставить все государство попросту безо всякой доподлинно настоящей его головы.

Рукам и ногам предоставив должность мозга можно будет добиться одной лишь разрухи, нищеты и голода, а все начальные лозунги останутся одним тем лавровым листом в совершенно пустой на прочие калории тюремной баланде.

А вот кабы вместо той огромной волны ненависти интеллигенция накопила бы в себе творческие силы для того чтобы приподнять на должную высоту целый пласт людей из народа…

Нет, именно тогда двуглавый орел и мог бы сейчас реять не только над Финляндией и Польшей, но и над единой Кореей и Персией (Ираном).

Однако кому-то потребовалось именно той сколь многозначительной общемировой власти осуществляемой по принципам, напрочь отторгаемым всякой человеческой натурой.

Да и кто-то ведь явно захотел возложить на людей ограниченных и для того вовсе незрелых все функции политической власти.

А между тем это самый величайший дикий абсурд!

Но при всем том те самые простые труженики хоть какого-то стоящего уважения были явно так все же на деле более чем всецело достойны.

Поскольку даже коли многие из них были люди никак необразованные, однако, в том абсолютном своем большинстве были они и есть безупречно стоящими представителями всего того весьма же гармонично существующего общества.

И, кстати, между прочим, в том числе и над их житейскими проблемами, безусловно, кое-кому подчас явно необходимо было более чем толково разом поломать себе голову.

67

Да вот, однако, совсем уж и не находится всему тому более-менее разумного и вполне до конца исключительно на редкость достойного объяснения…

А именно зачем — это было всяким тем безумно бравым мыслителям и вправду всею той ошалело резвою толпою разом же окунаться в самые недра всего того откровенно простого народа!?

А интеллигенции между тем совсем ведь неотъемлемо следовало весьма стоически и вдумчиво приучиться и впрямь-то бессменно отстаивать все те наиболее насущные интересы простых людей, находясь при этом разве что лишь на своем от века еще явно ей положенном месте.

А заодно и неизменно так действуя при этом безо всякого и близко-то никак никому уж ненужного, лишнего пафоса.

Да и вообще разве хоть сколько-то стоило российской интеллигенции никак не в меру яростно выступать как есть еще всеобъемлюще против всего того, что фактически из века в век довольно-то нелепо и удручающе и поныне всех нас более чем безрадостно везде окружает?

Причем ответ он вполне понятен!

Нет, и еще раз нет, поскольку — это только лишь во имя не то чтобы абсолютно так бесполезных свершений явно уж и следовало бы довольно-то прозаически взвалить на себя порою и впрямь непосильную ношу той ведь самой безграничной ответственности за все то, что, так или иначе повседневно происходит в стране.

А между тем для всего того было бы полностью же предостаточным никак ни в чем не лебезить перед той до чего неизменно нечистой на руку властью.

Причем нечто подобное, хотя вот непременно чью-либо душу сколь бесцеремонно разом испачкает, однако в целом общество затем весьма уж всецело-то разом оздоровит.

Ну а та уж до конца разумная попытка на редкость взвешенно верного взаимодействия со всем тем простым народом, всенепременно под собою подразумевает, в том числе и ту чисто житейски насущную надобность хоть иногда с ним довольно-то вежливо никак не постесняться вовсе-то не побрезговать именно за руку сходу так поздороваться.

Ну а также вполне бы следовало подчеркнуть и ту самую исключительно же неотъемлемую важность при всем том никак не задирать перед ним своего носа.

Ну, а все то остальное прочее в одном лишь исключительно личностном плане, а не в некоем том большом и довольно-то как есть широко общественном.

68

Причем нечто подобное было важно вовсе-то не только в некоем том чисто глобальном смысле по отношению буквально ко всему сразу безмерно вуцелом, а именно в том как оно есть самом уж безыдейно обыденном ракурсе до чего невероятно широкого общественного бытия.

И вот как обо всем этом некогда написал отличный прозаик Сергей Алексеев в его романе «Возвращение Каина (сердцевина)».

«- Нельзя трудового человека вводить в заблуждение, что ты такой же, как он. Нельзя одеваться из одного магазина, ездить с ним в одном автобусе, на одной марке машины. Надо, чтобы он стремился достичь всего, что есть у тебя. А чтобы управлять им, следует изредка, по великим праздникам, спускаться к нему, разрешать поздороваться за руку, мгновенно разрешить любую его жалобу или просьбу. Это большая наука, отец»!

Да только как — это нечто подобное смогут более-менее надежно осознать все те, кто, по всей на то видимости, разве что лишь только того ведь и жаждут, дабы весь уж народ и впрямь-таки стал, куда всенепременно поменее черствым, да и вполне на деле сознательным, а никак не вконец темным и забитым?

А есть между тем и те, кто в полную противоположность первым попросту явно считает его совсем же тупым скотом, нисколько и близко неспособным вовсе ни на какие чисто так свои полностью здравые логические рассуждения.

Ну, а как раз чисто поэтому он, по их до чего близорукому мнению, весь разом вот и нуждается в том самом довольно длинном кнуте, словно бы в медовом прянике, дабы на деле затем некогда обрести, куда поболее достойный человеческий облик.

69

А между тем дабы и впрямь стало хоть как-то возможным сколь безукоризненно же верно вывести людей к свету из сущей тьмы глубочайшего невежества, и были нужны никак не величавые идеи, а одни широкие полномочия, да и явно никак не отрешенный от реалий окружающей действительности - общечеловеческий здравый смысл.

А уж всему тому коли чего и сможет здраво и полноценно некогда так еще поспособствовать, то ведь будет — это разве что, одно то наиболее насущное воплощение в быте политического переустройства всей родной отчизны доподлинно ясных и всем уж сходу понятных принципов суровой личной ответственности, а не одной той пустой и праздно слащавой болтовни.

Да только между тем те люди, что совсем нескладным хором поют сказочно сладкие оды небесно чистому и безоблачно светлому грядущему разве что уж попросту явно выросли посреди благоухающих цветов окололитературных прений.

И вся их чистая и большая душа была прямо как есть, со всех ее разных сторон разом охвачена самым глубочайшим и сколь на редкость до чего очаровательнейшим восхищением пред всем, тем светлейшим миром безумно прекрасного мнимого бытия.

Но зато чтобы всею силой разом восстать супротив всего того новоявленного засилья черной, так и налитой свинцом тучи чудовищной тьмы всесильного Чека и болтунов комиссаров…

Нет, уж для чего-либо подобного они были попросту слишком-то весьма вот непомерно инертны…

А тем временем люди кандально сухопарого склада всей силою вошли во власть и превратили живое население в чистый же конвейер жизненно необходимых им запчастей.

А между тем главные органы управления всем государством — это вовсе не та кухня, на которой до чего бесцельно должны толпиться, и галдеть почем зря озверело тупые расхристанные горлопаны.

Поскольку само — это место должно быть, прежде всего, только уж и предназначено разве что для действительно вполне талантливых кулинаров, хорошо умеющих готовить изысканные блюда и никак не из той давно промерзшей человечины…

И кстати, никак нельзя было ожидать, чтобы те бесчисленные котлетки, сколь бескомпромиссно, сделанные из прежних господ, столь уж почти мгновенно затем породят неких других граждан вроде, как и вправду безупречно отныне осознающих, что они люди, а не ишаки, невесело тянущие воз с сидящими на нем не в меру разжиревшими баями.

Потому как простой народ это никакая не масса примитивных, так и раскрывших рот в ожидании манны небесной пустоголовых индивидуальностей, а куда скорее, конгломерат неразвитых личностей, что и делает их серой толпой, но никак не стадом тупых баранов, которых надо бы куда-либо той еще лютой силой смело же с песней за собой повести.

70

А между тем им всем вместе разом собравшимся, ни на какую ту или иную единственно правильную и верную дорогу было и близко совсем так нисколько не выйти.

Поскольку у каждого из них есть именно свой собственный вполне сознательно ими избранный индивидуальный путь, сквозь дикие дебри до чего и впрямь невероятно же лихих жизненных неурядиц.

Да вот, однако, для тех, кто сколь надменно и неласково прищурившись, именно что загодя смотрит на них, сверху вниз они, и вправду могут показаться тупым и флегматичным стадом, которое надо бы силой, А НЕ УБЕЖДЕНИЕМ до чего резво же вывести на ту одним лишь немногим доподлинно заранее известную, верную дорогу.

71

А между тем в том еще, как есть самом неприглядном свете - речь тут может идти разве что об одном как-никак весьма благодушно-равнодушном продолжении всего того, в сущности, и близко не изменившегося отношения к народу, к которому, в принципе, полностью по-прежнему так и продолжили относиться, словно бы, как к тому как есть самому безрогому скоту.

Да только отныне все — это стало происходить на некоем том безупречно новом, и куда поболее просвещенном и до чего помпезно строго научном уровне.

То есть, ранее им пользовались именно для достижения одних тех сугубо земных и мирских благ, ну а теперича, ничтоже сумняшеся, кое-кто явно ведь порешил на могучих плечах простого народа галопом в рай до чего нелепо и браво сходу так явно взмыть.

Приземленные, а зачастую и совсем пришибленные пролетарии, все как один и вправду при этом должны были стать на удивление бойко и славно подкованными Парнасами (в том самом сколь однозначно так строго политическом смысле).

А между тем и близко никак нельзя использовать, кого бы то ни было в качестве тягловой силы, а особенно во всех тех чисто своих можно сказать единоличных целях и интересах.

А еще кроме того кое-кто — это явно ведь делал только уж и, надеясь чего-либо более-менее путного добиться при самом-то непосредственном посредстве всего того безмерно же бессмысленно тупого и фактически, что животного чьего-либо участия…

Вот нет, чтобы дружно и обдуманно на деле заняться тем самым досконально же трезвым привлечением буквально каждого мыслящего индивидуума в качестве полностью до конца сознательного участника каких-либо неких действительно важных исторических событий…

Ну а все те массы простого народа при всем том непременно так должно было оставить в том самом безукоризненно выжидательном умственном бездействии и этаким образом оно будет, куда и впрямь значительно лучше, да и всему этому миру от всего этого окажется значительно уж до чего только лишь явно спокойнее.

72

И все это исключительно потому, что простой народ просвещать плоскими, как блин идеями было занятием, вовсе беспричинно же слезным, скабрезным, да и вконец так бессмысленным, а главное и во многом безнадежно попросту совсем вот явно никчемным.

А как раз именно потому и все, то, что оказалось самым прямым продолжением всего того до чего стародавнего догматического варварства…

И это ведь одно его определение сколь однозначно отныне полностью поменялось а, стало быть, ради самого насущного объяснения и оправдания точно того же от века незыблемого института рабства и понадобилось всем тем новым хозяевам жизни до чего же срочно его переоформить в некоем исторически новом - восторженно идеологическом виде.

Причем, ясное дело, нечто подобное как раз и было за здорово живешь вскоре, построено.

Да еще и никак не иначе, а именно во имя изящно и изощренно уж можно сказать чисто намертво воедино сплетенного идейного братства буквально-то всего на этом свете сурового пролетариата.

И главное, вся эта невообразимо чудовищная революционная чушь и вправду затем разом предстала именно в виде сказочно прекрасного кристалла тех самых отменно благих надежд.

Однако же в конечном своем итоге она и стала исключительно верным оплотом того самого людским кровавым потом, фактически насквозь пропитанного осатанело лживого самообмана.

И ведь в том самом на редкость определенном смысле в точности тех, что и ранее самых уж всецело насущных и непосильных тягот и забот всего того простого люда та пресловуто новая эпоха никак не породила абсолютно ничего хоть сколько-то на деле вполне еще существенно нового.

И именно таковым ему как раз и суждено было быть, считай так только поскольку, что абсолютно все доселе прежнее можно сказать и осталось, именно в той ипостаси каковым ему уж и довелось доселе как-никак вот быть когда-либо только некогда прежде.

Ну а тот как он есть чисто всеобщий уровень жизни тогдашнего народонаселения, пожалуй, в те времена разом упал за нижний край всего того, что можно было хоть как-либо вообще назвать жизнью, а не жалким выживанием в условиях жесткой нехватки абсолютно всего, так или иначе, каждодневно для каждого из нас действительно необходимого.

Раз все и вся в годы гражданской войны стало, куда лишь значительнее как есть невообразимо же хуже, чем оно было когда-либо только лишь явственно ранее.

А все потому, что вместо дородных господ умеющих когда надо все вполне продуманно взвесить и более-менее достойно определить на самой уж высоте своего чисто новоявленного положения оказались тупые неучи с партбилетами в кармане.

Причем этакие простонародные барчуки получили несоизмеримо поболее совершенные инструменты власти над всеми своими отныне полностью вовсе безликими товарищами.

И были ведь они и впрямь во всем уж до конца верными друг другу товарищами по тому буквально для всего советского народа чисто вот, считай всеобщему и почти полностью безденежному несчастью.

73

Люди в СССР были некогда попросту сходу приниженны идеей всеобщего братства до состояния пока никем еще доселе не выкошенной сорной травы, а также и вправду весьма полноценно здоровой пшеничной или же кукурузной поросли.

Причем времена может, и изменились, однако на саму суть власти все это и близко хоть сколько-то существенно вовсе совсем нисколько не повлияло.

А те же Хрущев и Брежнев – люди, безусловно, и близко никак не иного, куда только поболее благородного толка.

Ну а потому совсем так не стоит отчаянно бравировать всем тем, что для людей и близко не высовывавшихся из общей шеренги до чего многое разом осталось полностью уж позади наряду с тем самым бесповоротным окончанием на веки вечные столь будто бы и впрямь канувшей в лету безумно свирепой сталинской эпохи.

И теперича, знаешь ли, оглядываясь на все то нынче далекое прошлое, вполне однозначно, то понимаешь, что при всей своей небывалой жестокости путь он в целом был, безусловно-то, во всем безукоризненно верен!

Да только между тем — это уж в принципе считай что во всем абсолютно не так!

То есть и впрямь было то, некогда до чего еще довольно давно один знакомый биолог сказал автору этих строк, что для всего своего доподлинного процветания стая попросту именно что перманентно обязана находиться в беспрестанном состоянии вечного стресса.

Причем вполне, то возможно, что для каких-либо довольно пестрых и разных братьев меньших нечто подобное уж и впрямь ведь на деле оно во всем беспроигрышно верно.

Ну, или, к примеру, явно послужит подобное мировоззрение ту самую исключительно так многозначительно верную службу для всякого того, кто довольно же искренне жаждет разом обратить всех на свете людей в тех самых лишь его личной воле подвластных вьючных животных…

74

Да что, правда, то, правда, блаженное состояние душевной нирваны тоже ведь крайне уж до чего весьма и весьма безмерно опасно…

Подтянутость и вечная обеспокоенность настоящим людям очень уж даже на деле сколь так к лицу.

Да только все — это будет самым должным образом довольно-таки добропорядочно выглядеть разве что лишь тогда, когда ко всему тому более чем непременно будет иметься какая-никакая чисто внешняя первопричина.

Поскольку нечто подобное отнюдь не одно и то же, как вот коли считай именно каждый при тех будто бы новых порядках чисто панически сходу начнет всею душою бояться всех и вся, а потому и не сможет он никому хоть сколько-то полноценно до конца доверять.

Раз то само собой фактически заранее ясно - такую стаю более чем непременно вскоре ждет то самое совсем же вовсе неминуемое грядущее вырождение…

Да и вообще то, как-никак исключительное же вранье будто бы СССР и вправду был на деле страной во всем до конца всеобъемлюще продвинутой и развитой, а еще и в тех самых невообразимо многих областях науки и техники.

Поскольку абсолютно никакого настоящего урбанистического и индустриального рывка под властью большевиков Россия и близко так нисколько не совершила.

И все те великие успехи, собственно, и были, по сути, одним лишь, считай полуспонтанным титаническим построением гигантского острога под открытым небом.

Да еще и главное величиною со всю ту чисто как есть для любого и широкого взгляда совсем уж непостижимо необъятную шестую часть суши.

И буквально вся та слащавая агитация, сколь громогласно предвещавшая весьма радостное построение пресловуто светлого будущего и близко не была ничем иным кроме как крайне же непитательной и невесомой лапшой на уши.

И подавалась она всем нам на стол в виде самого безрадостного утешения как раз для тех обобранных до последней нитки отныне лишь самим себе и подвластных господ голодранцев.

Ну а когда-нибудь, считай так вслед затем та явно так чисто полуживая коммунистическая элита, (уж как-никак, а всецело учитывая всю ее дряхлость и сущую замшелость) разве что довольно-то невольно выронит из своих старческих, беспомощных рук скипетр всей государственной власти.

И вот, затем его более чем небрежно фактически с пола, затем и подымут всевозможные новые хозяева жизни.

Причем именно тем крайне низкого пошиба людям, почти бескровно досталась вся полнота возможностей той исключительно же бесконтрольной эксплуатации общенациональных ресурсов.

И подобным образом все — это сложилось никак не по случаю, а разве что потому, что ведь изначально вовсе-то совсем ничего к лучшему после октябрьской революции во всей той России и близко ни на йоту явно не переменилось.

Нет уж разве что, только наоборот, до чего многое весьма неизбежно и пошло-таки тогда явственно прахом.

75

Сталин, в который раз надо бы то повторить строил одни лишь те неимоверно мощные бастионы чудовищных размеров крепости, дабы одному только ему и можно было, затем всячески наслаждаться всеми уж теми атрибутами абсолютной власти.

Причем данная твердыня абсолютизма явно уж чуть было не рассыпалась в прах от одного того молодецкого германского удара.

А как раз собственно потому и незачем считай уж все до чего глубокомысленно оправдывать некими высшими интересами сверхгигантской державы.

Она совсем не требовала этаких невероятных вложений в ее самую должную оборону, да и ядерное сдерживание до сих самых пор само собою чудовищно напоминает именно то самое весьма бездумное раздувание через длинную соломинку зеленой лягушки.

И когда-то она на редкость беспрецедентно уж точно еще непременно лопнет, да только всего этого не столько тупое, сколько никак не в меру амбициозное руководство страны и близко так попросту не принимает даже и за гипотезу.

Причем им вовсе никак не дано понять, что они принимают, как должное концепцию скорее разве что лишь значительно поболее распаляющую и без того большие хищнические аппетиты блока НАТО.

76

России надо бы никак уж не окружать себя со всех сторон, словно бы колючей проволокой всеми теми сверхсовременными военными средствами, поскольку, чем страшнее они будут выглядеть, тем только ближе станет время агрессии стран запада.

А надо бы ей ныне стать страной со вполне достаточно прозрачной политической системой, устойчивыми целями безо всяческих вихляний из стороны в сторону и тогда у Третьей Мировой Войны и близко не останется шансов действительно еще предстать в виде самой явной участи всего человечества.

А именно куда только поточнее как раз того самого столь фатально все и вся разом разрушающего общемирового бедствия.

Причем кому — это ныне вообще уж оно явно так совсем никак не понятно.

Ведь как тут вообще не крути а куда и впрямь неотъемлемо мощнее, в результате этой войны матушка Россия точно и близко уж никак вот вовсе нисколько не станет.

И все это как раз считай потому что во имя до чего праведного усиления всех ее позиций нужно было заниматься прежде всего общественно полезным, созидательным трудом.

Но кое-кто и поныне предпочитает восторженно же пережевывать и пережевывать праздные радужно серые постулаты весьма последовательного, да и впрямь-то сколь всеобъемлющего разрушения всего того, что так или иначе угрожает сокрушить розовые иллюзии о том самом более чем всепоглощающем могуществе родного ядерного вооружения.

А между тем еще во времена тех чудовищных и ужасных событий двух предыдущих мировых войн Россия явно уж давным-давно бы могла вполне оказаться грузным всадником на коне смерти и прежде всего, кстати, как раз из-за той более чем необычайной неистовости всего своего никак неуемного характера.

77

Ну, а кроме того, матушкой Россией всегда и во все времена управляли люди простой народ за людей и близко уж явно ведь нисколько не державшие, а единственно только лишь и рассматривающих его в виде того самого мелкого домашнего скота.

И войну ту ядерную они были готовы до чего только разом затеять именно, дабы их правда как есть и далее вовсе так не имела абсолютно никаких весьма существенных альтернатив.

И что же после той, считай единовременной гибели подавляющей части всего рода людского действительно так взвешенно и рационально, затем и будет, безупречно же верно достигнут хоть какой-либо стоящий того консенсус со всем, тем и поныне должным образом никак не уважающим Россию Западом?

А между тем вполне надобно бы сколь напрямик так еще сходу о том самом более чем откровенно заметить.

Как — это тут собственно не крути, а вся та извечная канва полностью прежнего существования после времен кровавого безвременья будет способна явственно обозначиться разве что, куда на редкость поболее весомо и многозначительно же дьявольски резче…

То есть, все те ее старые черты при подобном раскладе уж совсем непотребно вот до чего так зловеще приобретут, куда поболее злостный и крайне так консервативный характер.

Причем люди простой народ и поныне никак явно не уважающие когда-нибудь потом (если, конечно, выживут) всенепременно сходу станут к нему относиться разве что лишь поболее уж до чего желчно и презрительно.

Так ведь и продолжа сколь явственно во всем повседневно выступать со всех тех непримиримо жестких и чисто собственнических лютых позиций.

Причем абсолютно все былые эпохи уходят и уходят в самое полное небытие далекого прошлого.

Да вот однако в целом все, то на чем некогда зиждилось людское мышление всецело уж стоит именно на своем чисто от века исконном месте.

Обстановка в России полностью неизменна и вовсе она никак не зависит от смены каких-либо исключительно внешних политических декораций.

И главное этакого рода стародавняя традиция вполне так и тянется той самой совершенно так бесконечной лентой из той самой древнейшей глубины веков.

Причем только-то подобным образом оно и существует именно, что буквально полностью вовне каких еще только угодно времен и событий.

И уж помниться именно о чем-то таковом великий поэт Есенин некогда и вопрошал в его поэме «Пугачев».

«…для помещика мужик все равно, что овца, что курица».

Да — это очень даже возможно будет сколь тяжело кому-то осознать, но вот те самые доподлинно настоящие перемены в судьбе народа могут прийти разве что лишь в связи с его несколько большой образованностью…

То есть действительно суметь постепенно переменить всякое представление народа о самом себе, как и о его более чем многозначительно насущном месте в жизни всего общества в целом станет возможным только-то при помощи весьма обстоятельного рассеивания непомерно густой тьмы вовсе-то бездумно вконец заклятого его невежества…

78

И ведь издревле в России всякий простой народ лишь к тому и был на редкость последовательно и веско вполне так приучен, а именно как раз к тому, что буквально всякая над ним власть запросто еще до чего славно на деле сумеет осуществить все то, что ей и впрямь ныне явно заблагорассудится.

Ну а ему все равно затем разве что явно доведется в три погибели согнувшись уж только и делать все то, что ему велят, голосовать за того, на кого ему пальцем ткнув укажут и так оно собственно полностью ведь и далее…

И главное все – это более чем наглядно происходит сугубо лишь оттого, что таково вот и есть раз и навсегда привитое ему с самых младых ногтей довольно-то совсем незатейливое, практическое воспитание.

Однако, между тем, существует оно вовсе уж никак не в некоей чисто абстрактной среде…

Одинокое бесправие народа будет совсем так легко вполне объяснимо восторженной оторванностью российской интеллигенции от всех тех и поныне на Руси существующих старорежимных порядков, а именно взяточничества и кумовства, а также буквально всеобщей и всеобъемлющей крайне амбициозной безответственности.

Народ, в России он всегда разве что именно сам по себе, а его властители и их слуги чиновники к нему кроме презрения, никаких иных чувств нисколько совсем явно так не питают.

Да и наиболее главное, тут именно то, что и властелины высоких дум обо всем том (не абстрактным - черным шрифтом отпечатанном на белой бумаге), а о чем-то как-никак на деле безусловно практичном, более чем явственно рассуждают, в принципе в точности также… и нет им никакого дела до неприметно серых во всей уж своей всеобъемлющей массе - простаков обывателей.

79

Ну а коли довольно-то бегло разом уж бросить пытливый и пристальный взгляд именно в сторону того самого как есть неизменно всех и вся разом связующего звена крепко-накрепко объединяющего общество в нечто вполне вот единое целое.

А именно коли действительно уж вглядеться в лица на редкость доблестных представителей сферы бытового обслуживания, да и вообще хоть как-либо присмотреться ко всему тому торговому люду…

И главное ведь на деле возможно будет угодно долго и впрямь более чем уж веско и едко его считай безостановочно на все корки ругать за мещанство, праздность духа, злющее стяжательство…

Однако, как раз-таки эти люди, собственно, и были способны посильно избавить всех других представителей человечества от абсолютно бессмысленного выстраивания затылок в затылок, в бесконечных очередях за всем тем на этом свете до чего только всем нам жизненно необходимым.

Ну а если кого-либо сколь еще явно мутит от той самой крайней степени озабоченности мелкой буржуазии всяческими мелкотравчатыми заботами весьма злободневного бытия…

Ну так, наверное, ему было и впрямь как-никак, уж вполне по душе, то самое совершенно безвременное времяпровождение в поисках всего ему жизненно необходимого вместо того чтобы на деле заняться всякому и каждому из представителей интеллектуальной элиты до чего вдумчивым чтением всякой той или иной занимательной художественной литературы.

А между тем, коли люди определенного склада, не слишком уж большого, зато прагматичного ума и впрямь-то были готовы взять на себя должную заботу об обустройстве всеобщего нашего житейского быта…

Ну, так и вовсе-то ни к чему было им в этаком деле исключительно же бестолково до чего разом чисто так житейски мешать.

Да и вообще к чему — это кое-кому было совсем уж без умолку беспрестанно только ведь и долдонить о том самом как есть еще, непременно сопутствующем им и впрямь-то более чем всепоглощающем желании добыть бы себе все исключительно наилучшее, урвать кусок, да покрупнее…

80

А между тем — это как раз-таки данные стяжательские свойства людей практичных и деловых и были для кое-кого из тех высоких умом и духом людей никак уж и на дух вовсе невыносимы…

И это никак несмотря на то, что и близко не мыслили люди, сколь повседневно живущие в мире всяческих радужных грез разве что о чем-либо всенепременно возвышенном и тонком.

Нет уж подчас всяким высоким интеллектуалам явно и вправду доводилось точно также как и неким тем откровенно серым личностям уж чисто по-свойски вполне призадуматься и о чем-либо совсем нелепо обыденном и безутешно житейском.

И те самые безмерно бравые сентенции только лишь и являлись чем-либо навроде одного ведь цветастого фетиша, так и пронзающего своим длинным указательным перстом всю ту сущую же скотскую сущность всякого того истинно разумного хозяйственника.

И вот чего уж на деле можно сыскать на сей счет у великих писателей фантастов братьев Стругацких в их, скажем несколько проблематичном романе «Трудно быть богом».

«Хозяин, а хозяин! Сукно есть хорошее, отдадут, не подорожатся, если нажать… Только быстрее надо, а то опять Пакиновы приказчики перехватят… - Ты, сынок, главное, не сомневайся. Поверь, главное. Раз власти поступают — значит, знают, что делают…»

А между тем эти люди, пускай вот по временам (и то, смотря кто) и подсовывали пришлым лохам всяческий довольно лежалый товар, а все-таки, то было совсем не то, что уж вслед за тем всем нам стали до чего крайне хамски впихивать и всучивать работники государственного, полностью как есть централизованного общественного питания и ширпотреба.

И ведь — это именно на тех суконных лбах всецело и зиждился весь тот доселе нормальный, здоровый быт.

Ну а их исключительно тяжкая для всякого того чисто внешнего восприятия сколь же явственная довольно-то кривоватая недоразвитость самое очевидное производное явного отсутствия большого количества чисто интеллектуальных упражнений.

Да только все это на деле вовсе не такая уж и беда, ибо сказано у Экклезиаста «Прибавляющий знания - прибавляет скорбь».

Хотя куда и впрямь значительно лучше было бы это выражение с древнееврейского ныне перевести именно тем самым несколько поболее надлежащим образом «Прибавляющий знаний - прибавляет тяжкой скорби».

81

Причем, прежде всего, нечто подобное касается, как раз-таки именно области всякого того на редкость безупречно можно уж сказать, только лишь считай так дальнейшего исключительно практического применения знаний теми или иными амбициозными политиками.

Ну а в особенности, коли кто-либо из них весьма ведь усердно всласть мечтает о невообразимо большой империи, а подобного рода люди вполне могут оказаться в наличии, в том числе и в том самом сколь еще крошечном же княжестве Монако.

И именно потому там и впрямь-то до того легко и деятельно очищают карманы приезжих в том самом всемирно знаменитом Монте-Карло.

Но хуже всего — это, конечно, как раз та самая более чем безудержная и безмерная имперская жадность и вправду способная на тот самый безнадежно наихудший и до чего, куда поболее наглый грабеж посреди бела дня, нежели чем, то, вообще еще смогут некогда на деле осуществить те самые вовсе так обыкновенные воры и грабители.

В двадцатые годы минувшего века члены Антанты попросту явно так разом уж взяли себе за труд беспардонно обобрать вконец обнищавшую Германию, что и без того до самой последней нитки была разорена вследствие той до чего длительной и кровопролитной войны.

Ну а именно в результате подобного рода бесчестно «благочестивых деяний» тысячи добропорядочных немецких семейств затем и порешили покончить жизнь самоубийством со вполне естественно никак так несколько нестандартным использованием бытового газа, а этим и подсказали они нацистам методы уничтожения всех тех с их личной точки зрения полностью совсем неполноценных людей.

И это никто иной, а господа империалисты сколь трезвомысляще же заставили немцев дожевывать ту самую, считай последнюю черствую краюху хлеба…

Да и вообще, то уж никто иной, а именно американцы всецело-то политически зрело пришли как раз к тому самому единственно верному мнению, что вот как-никак, а надо бы всячески поддержать же штаны неистово бесноватой власти большевиков.

И все — это явно так несмотря на те самые нисколько уж не вызывающие каких-либо сомнений отчаянно кичливые их наиболее главные лозунги.

Причем как-никак, а поступили американцы подобным образом разве что только потому, что у них для всего того был свой собственный зубасто алчный интерес, попросту говоря, им все — это было вполне однозначно - бессовестно выгодно.

82

Нет, конечно, и близко нельзя попросту ведь, считай на ходу сбрасывать со счетов и тот совсем же незамысловатый факт, что смерть, как охота было всяческим доблестным доброхотам весьма уж радостно воплотить во всю эту пресную жизнь безупречно величественные планы по самому неотложному облагораживанию всего того, как он только ныне есть рода людского…

Причем вот сознательно действовать они предполагали, как раз-таки путем до чего еще невозмутимо благостного предания оному несколько уж вовсе-то иных черт его характера…

Однако истинная жизнь всегда тому более чем рьяно же воспротивится, поскольку у нее совершенно так иные законы, нежели чем те самые абстрактные блики, ныне существующие лишь в одном том крайне-то воспаленном воображении людей, буквально ведь начисто отрицающих всю ту ныне действительно так и прущую из всех углов и щелей на редкость же приземленно объективную реальность.

Раз таким людям в принципе совсем уж немыслимо горька и неприемлема мысль о самой абсолютной несовместимости пламенных идей и всего того нынешнего поколения совсем недалеких и праздных обывателей.

То есть сама та сколь уж нелепая попытка разом еще суметь более чем беззастенчиво просочиться в политику не только сходу прибавляет скорби и утрат…

Нет уж заодно и сама чья-то жизнь при этом тоже зачастую до чего резко укорачивала и без того никак недлинный свой путь…

Да и само грубое участие народа в деле управления самим-то собой как есть еще занятие вовсе уж явно так бессмысленное, раз все, то черное от копоти зло своя власть чинит, а не какая-либо чужая и пришлая.

83

А то, что Братья Стругацкие описывают, как тот никак недостойный и безыдейный быт, только лишь самая естественная часть существования всякой мелкой буржуазии, уж вполне на деле учитывая, что она попросту, как правило, и близко не затронута какой-либо высокой культурой.

И виновата в том, пусть и отчасти сама же интеллигенция, раз и близко и по сей день никак она не старается всячески насаждать в простом народе этику и культуру.

Ну а куда и впрямь всемогуще вернее было дано ей всею душою раз за разом изумительно окунаться, во все, то чисто свое славное естество высоких дум и точно таких духовных материй, дабы разом ведь и уснуть там блаженным сном святого праведника.

Ну а почем зря всячески ругать и ругать средний класс вполне естественно, что самое уж милое для нее, в общем-то, дело, поскольку всякие лавочники и близко никак явно ни в чем несхожи с теми вконец тупыми и разжиревшими на даровых, казенных харчах чиновниками-бюрократами.

И это разве что только последние и вправду могут совсем разобидеться, да и отдавить кое-кому обе ноги, ну а хозяйственники люди вовсе невосприимчивые ко всяким колкостям, им попросту нет никакого дела до всякой той отчаянно зубастой и криворотой критики.

Однако именно в тяжких условиях криворукой экономики они сколь зачастую  невольно так вскоре срастутся со всяким диким криминалом, и эта связь со временем разве что только претерпит некоторые не очень значительные пертурбации, даже уж если в стране красные полотнища знамен и сменятся на триколор.

Но тем исключительно высоким духом интеллектуалам, как правило, будет заметна одна только сытая и крайне самодовольная серость, а лютую черноту тех душ, что ее хитро используют в своих интересах, они видеть никак уж явно не захотят, и прежде всего, потому что война с ней истачивает нервы и сулит страшную грязь под ногтями.

Ну а от всего того на редкость яростного обличения всякой же сытой серости ничего подобного, конечно и близко попросту что никак явно не произойдет.

И вот он всему тому самый преотличный пример из той же книги «Трудно быть богом» пера братьев Стругацких.

«Он вспомнил вечерний Арканар. Добротные каменные дома на главных улицах, приветливый фонарик над входом в таверну, благодушные, сытые лавочники пьют пиво за чистыми столами и рассуждают о том, что мир совсем не плох, цены на хлеб падают, цены на латы растут, заговоры раскрываются вовремя, колдунов и подозрительных книгочеев сажают на кол, король по обыкновению велик и светел, а дон Рэба безгранично умен и всегда начеку. "Выдумают, надо же!.. Мир круглый! По мне хоть квадратный, а умов не мути!..", "От грамоты, от грамоты все идет, братья! Не в деньгах, мол, счастье мужик, мол, тоже человек, дальше - больше, оскорбительные стишки, а там и бунт…", "Всех их на кол, братья!.. Я бы делал что? Я бы прямо спрашивал: грамотный? На кол тебя! Стишки пишешь? На кол! Таблицы знаешь? На кол, слишком много знаешь!", "Бина, пышка, еще три кружечки и порцию тушеного кролика!" А по булыжной мостовой - грррум, грррум, грррум - стучат коваными сапогами коренастые, красномордые парни в серых рубахах, с тяжелыми топорами на правом плече. "Братья! Вот они, защитники! Разве эти допустят? Да ни в жисть! А мой-то, мой-то… На правом фланге! Вчера еще его порол! Да, братья, это вам не смутное время! Прочность престола, благосостояние, незыблемое спокойствие и справедливость. Ура, серые роты! Ура, дон Рэба! Слава королю нашему! Эх, братья, жизнь-то какая пошла чудесная!..»

84

И хотя может быть тут, конечно, и некоторое более чем явное иносказание.

Поскольку слишком уж все вышеизложенное, пусть и несколько так отдаленно сколь откровенно само собой смахивает на ту вовсе бесцветную толпу управленцев свободным временем советских граждан.

Причем данная братия-бюрократия всем насупленным и надменным видом своим до чего уж неизменно олицетворяла сущие бездушие и крайне ревностную серость.

И это именно эти цепкие руки весьма ведь старательно оплели склизкой плесенью партийного контроля все и вся, что только так или иначе касалось духовного развития граждан своей страны.

И в принципе, да вполне будет возможно поставить никак непочетный знак равенства между тем, что было отображено в книге братьев Стругацких «Трудно быть богом» и теми почти неприступными рядами серых рот советских чиновников от культуры.

Причем — это как раз ее всякое полнокровно живое слово под самый-то корень губящие деятели неизменно были готовы разом и до конца поглотить всю существующую духовность, только и, оставив от нее нечто немыслимо вычурное и на редкость аляповато же трафаретное…

Однако при всем том в данном произведении братьев Стругацких явно уж чувствуется и вполне искреннее презрение ко всякому среднему и мелкому предпринимателю.

То есть как раз тому чисто абстрактному субъекту капиталистического общества, которому и вправду попросту было чего терять, а именно потому запуганная красной угрозой мелкая буржуазия, так и подалась в широко распростертые объятия национал-социализма.

Да только коли не проявил бы большевизм столько-то поразительной и близко никак от него заранее неожидаемой устойчивости, и как раз тогда и не было бы во всем этом мире абсолютно никакого озверелого лика нацизма.

Нет, при данном раскладе он и в исторических границах славной Германии вовсе-то никому бы тогда попросту вот никак совсем не понадобился.

Ну а коли до чего уж трезво вернуться к выше процитированному произведению Братьев Стругацких, то уж, они на его страницах явно идут на ту самую безупречно осознаваемую ими диспропорцию всего бытия.

Столь ярко объединяя 451 по фаренгейту бесславного технического заката человечества Рея Брэдбери и немыслимо злую давность буквально всякого средневекового мракобесья.

Ведь то, чего они описывают в его совершенно естественном виде никогда и близко нигде пока еще доселе не наблюдалось…

85

Поскольку во всей мировой истории ничего подобного тому попросту никак не бывало, чтобы на кол значиться разом именно всех, кто хоть немного грамоту разумеет.

И то, в принципе, самый уж весьма наглядный перебор, а точно также и прямое следствие отсутствия самого элементарного и искреннего желания довольно-то верно раскрыть все реальные беды той ужасной эпохи, когда вовсе не грамотность, а лишь чересчур смелый, пытливый и неординарный взгляд на вещи и мог привести человека на пылающий жаром костер.

А, кроме того, еще и женская красота могла неистово распалить больное воображение, а потому в глазах фанатика монаха, что так и горели сатанинским огнем, действительно читалась истинная правда…

Да он действительно мог весьма отчетливо увидеть то, что его отравленному половым воздержанием мозгу могло лишь сколь издали попросту именно совсем померещиться.

Он был святым человеком, а потому и ко всем его словам до чего безоговорочно разом прислушивались.

И впрямь полностью во всем безгранично им, слепо же веря, а потому, когда этакий доморощенный «СВЯТОЙ» заявлял во всеуслышание, что он, видите ли, узрел наяву, как данная девица обратилась в кошку, то без тени сомнения и был ей заранее вынесенный приговор.

86

При тех самых сущих бесах большевиках вполне естественно - эпоха была совсем ведь не та, чтобы хоть кто-нибудь сказкам об оборотнях до чего уж беспечно хоть как-то на деле поверил.

Однако в самом своем корне меняются одни лишь довольно-то легко прилипчивые обвинения, ну а внутреннее их содержание остается все тем же исключительно вот полностью прежним.

И, кстати, та самая сколь безнадежно злосчастная принадлежность к бывшим высшим классам была некогда ярлыком по временам, разве что, куда поболее вдвойне наихудшим, нежели чем, то чисто уж средневековое обвинение в ворожбе или колдовстве.

И главное все — это разве что потому, что в те времена словесные излияния и тыканье пальцем со стороны всяких некомпетентных лиц вовсе никак явно уж еще не были фактически тем самым вполне окончательным приговором.

Да и длинные списки сообщников указать, как правило, совершенно ни от кого ведь в то время никак не требовали, раз пока уж не было тогда на довольно широкую ногу поставлено дело святой и всезнающей инквизиции чьих-то тех только доселе пока затаенных мыслей и мыслишек.

87

Ну а тот до жути бессменный диктатор Иосиф Сталин некогда и впрямь на деле являлся фактически, можно сказать новоявленным языческим идолом, коему все остальные простые смертные были, считай, и вправду обязаны приносить в жертву, как свои души, да, так и тела…

Торговец верой и правдой наплодил ремесленников досужего вранья, а также и серую рать дуболомных бюрократов, что до самых седьмых небес нечестиво прославляли самих себя, да и все свое вконец безрукое управление и впрямь-таки на глазах под их руководством безвременно же нищающей державы.

А все то «общенародное хозяйство» при том самом безнадежно бесхозяйственном хозяине попросту разом уж и пришло в тот самый полнейший и глубочайший упадок, поскольку всякое нормально вот воедино его связующее звено было довольно-то зверски до чего старательно сведено к нулю - физически уничтожено.

Причем так ведь оно было еще и потому, что при Советской власти за семейную принадлежность к мелкому бизнесу порою карали, куда пожестче, нежели чем к тому хоть сколько-то на деле действительно большому…

И даже тот НЕП, что сами большевики и впрямь неотложно и срочно чисто так ненароком вполголоса объявили, дабы хоть как-либо приподнять полностью-то совсем задыхавшуюся в путах марксизма российскую экономику…

Нет, именно этот сколь же злосчастный и чисто временный сдвиг в сторону того самого исконно нормального исторического развития большевики затем во все стороны и разгоняли, словно истую заразу похуже коей попросту и не бывает на всем белом свете.

Так, что, то и близко было совсем так неизвестно, кто это кого мог на кол посадить или скажем каким-либо другим значительно менее мучительным способом в тот еще расход весьма бессердечно разом пустить.

88

И, кстати, то самое более чем безотчетно суровое противопоставление одних людей другим совершенно так вовсе никак уж явно неправомочно…

Поскольку оно никак не иначе, а буквально каждый человек есть самый естественный продукт всей воспитавшей его среды и, хотя некоторые исконные задатки и могут переменить чью-либо конкретную судьбу, однако мир окружающей жизни, скорее всего, всякого при этом поглотит разом и без остатка… или наложит он на него сколь неприглядный весьма явственный отпечаток.

Причем — это же самое как есть, более чем полноценно касается и всего ведь мира большой художественной литературы.

Скажем, коли уж провести, то и впрямь-то вот правомочное сравнение между русской литературой 19 столетия, более чем благостно подарившей миру Льва Толстого, Достоевского, Чехова и тем последующим 20ым столетием, не давшим ровным счетом вовсе никого на деле им действительно равного.

А между тем может все-таки те полностью равные им вполне ведь и были в наличии, да только их затравили, злодейски выжили из страны в ту самую подчас чисто вынужденную эмиграцию, где вдали от своих на редкость естественных корней, ростки их великих талантов на литературной ниве попросту никак явно уж попросту совсем не взошли?

Ну а всех тех, кто на своей-то прежней родине остались, чтобы разделить вместе с ней всю ее горькую судьбу до того идеологически верно в бараний рог компетентные органы вооруженные тем самым недремлющим оком разом уж и скрутили…

Как то безо всякой в том тени сомнения вполне однозначно случилось с тем совсем, же надеемся нисколько небезызвестным Василием Аксеновым.

89

Маленькому четырехлетнему Васе до чего беспардонно объявили, что его родители ВРАГИ НИКОМУ И БЛИЗКО ДОСЕЛЕ НЕВЕДОМОГО СОВЕТСКОГО НАРОДА…

И можно безо всякой в том тени сомнения чисто же категорически именно то разом утверждать, что и этого тогда более чем основательно так хватило, дабы как есть до конца его дней бессердечно травмировать всю его психику.

Ну а тем самым вторым возможным кандидатом в новые Толстые был, конечно же, Виктор Астафьев, однако и его тоже до чего только полноценно коснулась вся вражья сущность Советской власти.

Ну а тем совершенно неотъемлемым третьим мог бы как-никак оказаться никто иной, а знаменитый Варлам Шаламов.

Ну а сколь отважно завершающим эту когорту четвертым - неизбежно бы затем некогда стал великий сын белорусского народа Василь Быков.

К вышеперечисленным именам, несомненно, было бы вполне уж возможно присовокупить шесть или семь имен, так и оставшихся в самой полнейшей безызвестности.

А может тех новых гениев российской литературы вообще уж еще следовало бы поискать именно посреди людей, попросту и не народившихся на белый свет или с большого горя смолоду спившихся от той как есть сплошной полосой, так и идущей в ногу… советско-общаговой безнадеги?

Да и тех современным нам Лермонтовых и Тютчевых тоже ведь точно также убила заклятая власть подлых большевиков.

90

Твардовский, очень даже хороший и славный поэт, однако, при всем том может еще быть, что ему попросту явно никак не было суждено стать новым Пушкиным исключительно из-за извечно жившего в нем полностью самостоятельной жизнью фактически инстинктивного страха…

А вот коли бы только лишь слегка пригорюнившись не отправил Александр Твардовский, своего безвинно осужденного Советской властью отца попросту считай что уж прямиком назад как-никак, а по месту вовсе бессрочной его ссылки…

И главное чего — это тут не говори, а осужден был отец Твардовского разве что за одно то сколь неуемное и чересчур не в меру ярое свое трудолюбие.

И можно ли вообще хоть как-то уж себе вообразить, чего — это только тогда творилось в сельской душе Твардовского в связи со всей той чисто насильственной национализацией личного имущества…

А ведь было — это именно тем уж и впрямь совсем так бескрайним и самым-то доподлинно чудовищным опустошением!

Причем всему этому мы явно обязаны никак не одним лишь тем серым личностям, что более чем беспардонно закабалили страну марксовым вероучением, но и людям, что наспех в мечтах весь этот мир до чего еще рассудительно переделав, ласково верещали о светлых днях, которые они между тем уж вовсе никогда попросту и не думали приближать ни словом, ни делом.

91

И все эти изумительно благородные люди (только-то разве что излишне вот бездумно мечтательные) будучи сколь наспех подхвачены ураганным ветром своей вконец бесчинствующей эпохи…

Разом так и оказывались в том самом бесславно униженном услужении у тех фанатиков, что буквально все и вся были готовы одеть в свой чертов насквозь же пропитанный людской кровью кумач.

Причем даже и тех первых революционных деятелей вполне еще искренне пожелавших массам буквально всеобщего счастья явно отличала одна на всех довольно-то общая их черта.

Они были созданы матерью природой только для того чтобы нести мнимый свет разрушая и вытаптывая все и вся вокруг столь откровенно отнятого ими у Бога до чего и впрямь непомерно огромного куска суши…

Ну а чисто потому разом уж оно и понятно, что всякий тот кто отчаянно влип попав к большевикам на крючок становился не только внешне, но и внутренне во всем до конца похожим на них.

И вот он тот на редкость весьма яркий отрывок из романа Братьев Стругацких «Трудно быть богом», что и послужит всему тому самым же всесильным так подтверждением.

«Куда исчезло воспитание и взлелеянное с детства уважение и доверие к себе подобным, к человеку, к замечательному существу, называемому "человек"? А ведь мне уже ничто не поможет, подумал он с ужасом. Ведь я же их по-настоящему ненавижу и презираю… Не жалею, нет - ненавижу и презираю. Я могу сколько угодно оправдывать тупость и зверство этого парня, мимо которого я сейчас проскочил, социальные условия, жуткое воспитание, все, что угодно, но я теперь отчетливо вижу, что это мой враг, враг всего, что я люблю, враг моих друзей, враг того, что я считаю самым святым. И ненавижу я его не теоретически, не как "типичного представителя", а его самого, его как личность. Ненавижу его слюнявую морду, вонь его немытого тела, его слепую веру, его злобу ко всему, что выходит за пределы половых отправлений и выпивки».

92

Однако при всем том тот безбожно же вульгарный и низменный тип, будучи искусственно перенесен из того считай, что самого естественного своего окружения в более-менее интеллигентное общество (в довольно-то субтильном возрасте), несомненно, вот начал бы мыслить о чем-либо вполне так высоком и чистом.

Ну а чего бы на деле довольно ведь вскоре так приключилось в некоем том многозначительно обратном случае почти уж со всеми теми господами моралистами из своего чистого, укромного угла весьма бестрепетно и благообразно поносящих буквально-то всякую страшную и гиблую тьму?

Про то и высказываться явно никак уж явно нисколько не хочется…

Одно при всем том вполне хотелось бы сколь прискорбно более чем сходу разом заметить - не почувствовав над собою в достаточно субтильном возрасте дыхание суровой мглы о тех самых других людях лучше так никак попусту и не суди.

И неужели то именно никому еще изначально чисто так разом и близко вовсе-то совсем оно непонятно?

А между тем никак не иначе, а весь же вопрос тут был в одном лишь, том или ином, чисто так самом так житейском воспитании.

То есть, само собой разом полностью ясно, что никакая благородная кровь и близко-то не течет в жилах у всякой той одним и тем же воздухом со всеми простыми смертными дышащей духовной аристократии.

Хотя сколь трудно будет и вправду на деле то самое отрицать.

То есть уж чего — это тут только на деле поделаешь, раз за человеком, который был, совсем наспех за шиворот вынут из некоего чрезвычайно гиблого житейского болота, надобно будет весьма так строго и беспрестанно во все глаза более чем строго вот затем наблюдать.

И все — это считай уж только поскольку, что всякая та на редкость исконная его натура до чего еще запросто может его побудить даже и нечаянно разом начать всячески изыскивать все то, что является для него чем-либо как есть до конца понятным, и, кстати, до чего предельно естественным.

Однако разве что только внутри души тех, довольно-таки немногих людей и впрямь до самого еще конца проявил бы себя именно тот отчаянно же «волчий зов» призывно зовущий в лес сплошной безыдейности и вящего порока.

93

Ломоносов, к примеру, и вправду довольно многое сделал, дабы на деле предоставить людям из народа действительно должное же образование.

Однако был он тогда в поле почти ведь один, а все его последыши, вышедшие из простонародья «князья-сподвижники» сами, затем вскоре заделались изысканных манер, чванливыми сановниками наивысших знаний обо всем том, что всяким бескультурным невеждам было и близко так на деле совершенно неведомо.

Ну, а кроме того, вовсе вот явно так не нашлось именно никого из тех, кто более-менее достойно и прагматично на самом уж деле, а не на пустых и праздных словах хоть как-либо в кои-то веки бы заступился за весь тот крестьянский и рабочий люд!

Заводское оборудование что есть силы крушить, как то задумал отобразить, в своем романе «Молох» писатель Александр Куприн - то ведь и впрямь сколь уж вполне естественное занятие разве что для одного того очень так даже весьма отчаянно смелого идиота!

Позже, по настоянию издателя он никак так непреднамеренно был именно вынужден довольно-то резко дистанцироваться от этакой скользкой и опасной темы.

Да только как раз именно данного рода бунтарские мысли столь же откровенно бурчали тогда в животе всего того образованного и хоть сколько-то вообще интеллигентного общества.

94

Марк Алданов, в своем историческом романе «Истоки» со всей откровенностью на то указывает и ему вполне можно верить, он был безукоризненно честным человеком и лишь иногда невольно заблуждался, да и то довольно уж изредка.

То есть ему, подчас было свойственно почти бессознательно приукрашивать насквозь кровавую революционную действительность.

И вот наглядный пример из его книги «Истоки», где Алданов указывает на ту самую совершенную отстраненность интеллигенции от всяческих дел, что неразрывно были связаны именно с тем довольно последовательным улучшением всего того и по сей день вовсе-то непростого быта народа.

И уж как-никак, а его гулким эхом от всех тех старых крепостных стен так и отдающиеся в ушах слова, весьма безукоризненно, и являют плод мучительных и многолетних раздумий, а потому и берут они сразу ведь сходу прямиком как есть именно за душу.

Марк Алданов «Истоки».

«Что я, профессор Муравьев, могу сделать для ускорения дела конституции? Я не пойду со студентами устраивать демонстрацию на площади! И не только потому не пойду, что они почти дети, и что они хотят не совсем того же, что я, и даже совсем не того. У меня, как я и сказал Лизе, есть свое дело в жизни. «Я полезнее обществу, России, народу, занимаясь только этим», - сказал Павел Васильевич тоже в десятый, если не в сотый, раз».

95

И вот само же собой оно тогда ведь и получается, что коли к тому, нисколько не было какой-либо многозначительно стоящей того, личной причины, скажем, к примеру, той еще безнадежной и безответной любви…

То уж как-никак а те самые люди, что некогда действительно были на деле способны в некоторой мере изменить жизнь народа хоть к чему-либо чуточку лучшему буквально всеми путями от подобных дел довольно-то суетливо полностью самоустранялись.

Причем объясняли они данное как есть более чем полнейшее свое равнодушие к каким-либо свершениям в области вполне же полноценного преумножения каких-либо общественных благ, разве что с той исключительно твердой позиции самого ревностного преумножения дел великой науки…

И надо же до чего изумительно эти большие люди сходу прикрылись всею той именно, что сугубо специфически профессиональной и чисто считай повседневной своей занятостью.

Однако весь тот беспрестанный интеллектуальный труд сам по себе, и близко ничего не стоит без всей той весьма строгой и сколь отчетливой его привязки к тем совсем неброским реалиям так или иначе окружающей всякого из нас житейской действительности.

Да и вообще абсолютно всякое ни к чему тому безупречно конкретному более-менее полноценно непривязанное, а потому и полностью в связи с тем отвлеченно аморфное знание может многим и многим до чего беззастенчиво причинить именно тот чисто неминуемый самый колоссальнейший же вред.

Практически каждое гуманное средство или любое техническое новшество, несомненно, так во всем том дальнейшем еще может быть, затем ведь использовано как раз-таки полностью супротив человека, если окажется оно и близко не в тех совсем нечестивых руках.

А следовательно люди образованные и интеллигентные, уж подчас совсем так непременно обязаны по временам находить в себе силы и мужество для участия во внутренней политике своего государства, и это всего-то никак не должно было у них оказаться тем чисто повседневным занятием.

96

Причем никак уж не бесчинствующим разрушением всех пут рабства и несвободы и впрямь-то можно было всеми силами до чего безотлагательно добиться на редкость значительных и вполне благих перемен.

Нет, к чему-либо подобному коли и возможно было прийти, то одним лишь тем строго ступенчатым изменением всех тех нынче-то так или иначе существующих реалий.

Ну а всем тем довольно же мучительно тягучим эмоциональным репликам только и суждено было сколь еще наспех растравливать всякие мелкие людские амбиции, да и совсем никак вовсе-то ничего кроме того.

То есть, те самые отъявленно бичующие нынче существующие реалии громкие слова, всеми теми до чего резкими раскатами самого отдаленного эха весьма так явственно доносились до слуха рабочего люда…

Но тем они только и всего, сколь так беспрестанно подтачивали в нем всякую самодисциплину и ничего, собственно, хоть сколько-то поболее того.

Причем этакие ведь попросту бесконечные разговоры интеллигенции носили сугубо же празднично крайне так восторженный характер.

А все потому, что любое настоящее дело подразумевало самую явную надобность, прямо так, не сходя с этого места сходу всею душою влипнуть в грязную лужу всяческих общественных нечистот.

И даже если кто-то и был к чему-либо таковому и впрямь на деле готов, то уж брался он за нечто подобное совсем не с того как есть полноценно нужного конца.

А между тем вовсе-то и близко не надо было ходить во все те слепые от рождения толпы простого народа, а надо было более чем твердо стоять на страже его интересов, находясь при этом на том самом же естественном своем месте.

Причем именно это как раз и принесло бы затем самую максимальную пользу.

Да только те достопочтимо высоколобые инженеры, когда их интересы в том-то самом вполне реальном смысле и впрямь-таки могли оказаться задеты из-за буквально любой, пусть даже и чисто пустячной поддержки интересов рабочих бесстыже делали ноги от всего того, что грозило грядущими неприятностями во всей их личной последующей карьере.

Это ведь нисколько не то, как о том чисто всеобщем-то благе чего-либо там за тем еще сытным обедом сердито бурчать, когда, понимаешь ли, головной мозг до самых краев переполняется думами о весьма насущной необходимости более чем давно назревших и самых незамедлительных перемен.

НУ а как дело явно так приобретало некий тот всецело личностный характер, то тут же неизбежно срабатывала реакция спинного мозга.

97

Зато промеж тех во всем себе подобных до чего весело, от всей души они сколь славно тогда куражились, по поводу, убийств царских чиновников у нихъ аж сердце из груди выпрыгивало, когда звучали все эти взрывы!

А на работе, как и понятно всегда только молчок, а то чего доброго Николай Петрович выгонит и плохую рекомендацию в сердцах напишет, и как это потом с нею такой к какому-либо другому точно такому фабриканту на службу уж будешь с волчьим билетом затем ведь еще после устраиваться?

А вот он и самый конкретный всему тому более чем безупречно наглядный пример: Александр Куприн «Молох».

- «Кормилец… родной… рассмотри ты нас… Никак не можно терпеть… Отошшали!.. Помираем… с ребятами помираем… От холода, можно сказать, прямо дохнем!

- Что же вам нужно? От чего вы помираете? - крикнул опять Квашнин. - Да не орите все разом! Вот ты, молодка, рассказывай, - ткнул он пальцем в рослую и, несмотря на бледность усталого лица, красивую калужскую бабу. - Остальные молчи! Большинство замолкло, только продолжало всхлипывать и слегка подвывать, утирая глаза и носы грязными подолами…

Все-таки зараз говорило не менее двадцати баб.

- Помираем от холоду, кормилец… Уж ты сделай милость, обдумай нас как-нибудь… Никакой нам возможности нету больше… Загнали нас на зиму в бараки, а в них нешто можно жить-то? Одна только слава, что бараки, а то как есть из лучины выстроены… И теперь-то по ночам невтерпеж от холоду… зуб на зуб не попадает… А зимой что будем делать? Ты хоть наших робяток-то пожалей, пособи, голубчик, хоть печи-то прикажи поставить… Пишшу варить негде… На дворе пишшу варим… Мужики наши цельный день на работе… Иззябши… намокши… Придут домой - обсушиться негде. Квашнин попал в засаду.

В какую сторону он ни оборачивался, везде ему путь преграждали валявшиеся на земле и стоявшие на коленях бабы. Когда он пробовал протиснуться между ними, они ловили его за ноги и за полы длинного серого пальто. Видя свое бессилие, Квашнин движением руки подозвал к себе Шелковникова, и, когда тот пробрался сквозь тесную толпу баб, Василий Терентьевич спросил его по-французски, с гневным выражением в голосе:

- Вы слышали? Что все это значит?

Шелковников беспомощно развел руками и забормотал:

- Я писал в правление, докладывал… Очень ограниченное число рабочих рук… летнее время… косовица, высокие цены… правление не разрешило… ничего не поделаешь…

- Когда же вы начнете перестраивать рабочие бараки? - строго спросил Квашнин.

- Положительно неизвестно… Пусть потерпят как-нибудь… Нам раньше надо торопиться с помещениями для служащих.

- Черт знает что за безобразия творятся под вашим руководством, проворчал Квашнин. И, обернувшись опять к бабам, он сказал громко: Слушай, бабы! С завтрашнего дня вам будут строить печи и покроют ваши бараки тесом. Слышали?

- Слышали, родной… Спасибо тебе… Как не слышать, - раздались обрадованные голоса. - Так-то лучше небось, когда сам начальник приказал… спасибо тебе… ты уж нам, соколик, позволь и щепки собирать с постройки.

- Хорошо, хорошо, и щепки позволяю собирать.

- А то поставили везде черкесов, чуть придешь за щепками, а он так сейчас нагайкой и норовит полоснуть…

- В южном крае на заводах из экономии сторожами охотнее всего нанимают черкесов, отличающихся верностью и внушающих страх населению. (Прим. автора.)

- Ладно, ладно… Приходите смело за щепками, никто вас не тронет, успокаивал их Квашнин. - А теперь, бабье, марш по домам, щи варить! Да смотрите у меня, живо! - крикнул он подбодряющим, молодцеватым голосом. - Вы распорядитесь, - сказал он вполголоса Шелковникову, - чтобы завтра сложили около бараков воза два кирпича… Это их надолго утешит. Пусть любуются.

Бабы расходились совсем осчастливленные.

- Ты смотри, коли нам печей не поставят, так мы анжинеров позовем, чтобы нас греть приходили, - крикнула та самая калужская баба, которой Квашнин приказал говорить за всех.

- А то как же, - отозвалась бойко другая, - пусть нас тогда сам генерал греет. Ишь какой толстой да гладкой… С ним теплей будет, чем на печке. Этот неожиданный эпизод, окончившийся так благополучно, сразу развеселил всех. Даже Квашнин, хмурившийся сначала на директора, рассмеялся после приглашения баб отогревать их и примирительно взял Шелковникова под локоть.

- Видите ли, дорогой мой, - говорил он директору, тяжело подымаясь вместе с ним на ступеньки станции, - нужно уметь объясняться с этим народом. Вы можете обещать им все что угодно - алюминиевые жилища, восьмичасовой рабочий день и бифштексы на завтрак, - но делайте это очень уверенно. Клянусь вам: я в четверть часа потушу одними обещаниями самую бурную народную сцену…»

98

И вот именно та изумительно же искренняя вера во всякие и впрямь приторно сладкие (хотя и совершенно при всем том вовсе беспочвенные) обещания, как уж только была она в той на редкость таинственной глубине безмерно простодушного сердца народа, так именно там она считай и по сей-то день только ведь и осталась.

Однако при всем том того самого хоть сколько-то полноценного чувства доверия ко всем тем навеки отныне полностью «бывшим» хозяевам в том как есть еще незабвенном начале 20 столетия далее-то не осталось практически уж ни на грош!

И это как раз из-за тех барственно напыщенных и вполне, кстати, реальных, а нисколько не литературных «героев» навроде того отъявленного негодяя Квашнина, многие честные хозяева затем уж свою головушку все как один и поклали.

Ну а те, у кого совесть и впрямь была явно ведь совсем нечиста буквально в единый миг, почувствовав, куда это ныне ветер до чего еще никак неласково дует – зачастую скорехонько преуспели в то самое время довольно уж вовремя благополучно слинять заграницу.

Однако вот разве только в одних лишь таких черных душою и сердцем типажах, как Квашнин и вправду в то предгрозовое время все было дело?

Нет общая ситуация в том самом дореволюционном обществе была крайне нездоровой и явно уж склонной к большому социальному взрыву.

Причем рыба тогда загнила именно так с головы!

А между тем, тогдашней интеллигенции в те времена поистине должно было не землю промеж крестьян, словно каравай хлеба делить, а тем самым, куда поболее близким и в общей массе хоть сколько-то им знакомым рабочим всячески помогать их права вовсе-то безыдейно отстаивать, наиболее мирным европейским способом.

Да только о чем-либо подобном довольно-то весьма стояще позаботиться и при всем том душу свою всеобъемлюще радостно сохранить в истово холеном состоянии того самого на редкость возвышенного парения в точно том блестяще иллюзорном мире чистейшей духовности и близко ни у кого на всем белом свете никак уж так явно не выйдет.

Раз и впрямь совсем так неприлично грязное — это занятие, да и никак ни в жизнь неблагодарное, много маяты, а вся та большая и светлая любовь рабочего класса в связи с чем-либо подобным, явно навряд ли, совсем из ничего эдак-то затем до чего подспудно уж вскоре на деле разом возникнет.

Потому как она лишь именно тогда во всем полноценнее достойно себя проявит, когда рамки между учеными и рабочими просто-напросто навек всецело сотрутся.

Ну а произойдет — это никак не ранее, нежели чем лет через пятьсот или даже тысячу именно в той самой наиболее же полнейшей и безупречно ведь явной зависимости от вящего успеха технического прогресса.

99

Да только и тогда между тем точно также все-таки сохранится почти та же сколь разительная разница между теми, кто обслуживает механизмы, и теми, кто их создает, разве что будет она, как есть относительно поменьше, нежели чем она есть ныне и сегодня.

И буквально все в этой жизни весьма неизменно потребует сущей же размеренности и постепенности, а то совсем не иначе, а будет оно тем еще курам разве что на смех.

Ну а для того чтобы исключительно же максимально во всем полезно разрешить проблему самого как есть насущного сближения между интеллигенцией и народом, надо было в него никак не гуськом непонятно зачем уходить, одну лишь землю матушку безбожно от края до края топтать.

Нет, уж дабы добиться хоть чего-либо действительно иного, и не столь поистине плачевного вполне ведь было бы необходимо и впрямь-таки разом подтягивать наиболее достойных представителей народа именно до того чисто как есть своего собственного интеллектуального уровня.

И только лишь в чем-либо подобном и мог быть собственно же заключен, тот самый наиболее максимальный успех весьма полноценного сближения между теми неизбежно многозначительно различными частями полностью, как есть никак так здраво неразделимого фактически единородного общества.

100

Технический прогресс и вправду по-своему довольно-то безгранично же явно неисчерпаем.

Однако та вконец закостеневшая группа, истово вросшая всем своим крайне недалеким мировоззрением в дерн на редкость, целиком и полностью умиротворенного тщеславия, вполне может повести людей нисколько не в ту для всех нас жизненно важную и нужную сторону.

Ну а дабы ничего подобного никак и нигде и близко вот далее не произошло, всей той интеллектуальной элите и был до чего строго необходим именно тот безупречно «свежий приток крови».

Причем, словно тот как он есть чистый воздух для буквально всеобщего нашего нормального дыхания.

И это разве что во имя того дабы самое уж максимальное число людей из народа и впрямь-таки ведь сумело некогда затем получить хоть сколько-то достойное их интеллекта высшее образование, и стоило вообще уж огород городить.

Поскольку разве что нечто подобное некогда явно еще приведет именно к тому весьма вот действенному усилению всей той лишь в самом-то пока зачаточном виде ныне худо-бедно существующей в России демократии.

И это как раз-таки нечто подобное и будет наиболее явным и более чем многозначительно верным признаком несколько так относительно большей близости народа ко всем тем сколь, несомненно, высокой души безупречно же настоящим интеллектуалам.

И именно в свете всего того лишь некогда разве что затем только и последующего соприкосновения всего того простого народа и интеллигенции и возникнет, куда значительно поболее прочная спайка между миром культуры и чисто внешнего бескультурья.

101

Да, и вообще самая наилучшая прививка от любых социальных потрясений это, прежде всего великое единство всего народа, то есть именно та славная ситуация, когда никто никого и близко не презирает разве что только за то, что он-то сам, видите ли, куда и впрямь значительно поболее развит и гораздо получше внешне воспитан.

Кроме того - то, что тоже будет никак немаловажно для всякого интеллигента, так это время от времени тем еще пронзительно острым взглядом довольно-то зорко поглядывать, а все ли вокруг на деле в порядке, в том (было бы желание весьма широко обозримом) его невооруженному глазу быту.

Гробовое молчание интеллигенции и есть именно тот невообразимо прискорбный фактор на редкость всецело способствующий самому откровенно тотальному укреплению буквально-то всякой на свете безбожно дичайше дикой несправедливости.

И хотя данный тезис точно ведь кое-кому разом покажется безусловно же спорным, однако именно так, оно и есть, поскольку — это именно горечь полнейшего осознания всего своего отчаянного бессилия и делает людей вовсе-то совсем исключительно невольными союзниками сатаны.

Да и вообще обитать в микрокосме пряных, словно пыльца райского сада идеалов, вещь никак уж явно недостойная настоящей, светлой и высокой духовности.

Все мы плывем в одном и том же житейском море, и никому не дано жить в том чисто своем наглухо закрытом мире радужных, литературных грез.

И к слову говоря, та самая глубочайшая бездна сурового общественного быта может еще разом стать и впрямь неизменно солоноватой вовсе не только от одной лишь соли людского пота и слез, но и от бесчисленных и бессмысленных смертей!

102

И все те никем толком никогда не подсчитанные напрочь загубленные людские жизни, при всем том разве что сходу явно окажутся одним тем самым же безусловным производным до чего осатанело хищнического спекулянтства.

Причем главной его целью было сущая встряска неграмотных масс простого народа всецело нацеленное на их вполне ведь дальнейшее полное оболванивание.

И уж ясное дело что были этакие сладкие грезы наяву бездумно и безнравственно нанизаны, словно бы бусы на шелк, да только уж все это некогда осуществлялось никак не затем дабы произвести самое должное впечатление на папуасов Новой Гвинеи.

Причем те самые подчас и впрямь искренне вравшие нехристи, которые сколь еще ласково и самозабвенно так и вешали народу лапшу на уши ее уж точно не сами на редкость наспех разом сварганили.

Поскольку все — это было весьма полноценно сходу основано, как раз считай на том самом кристально чистом дыхании интеллигенции, столь откровенно парившей в облаках исключительно иллюзорных мечтаний.

Причем совсем оно никак не иначе а до чего еще цельно сосредоточены они были как раз на тех самых искрометно радостных временах удивительно «светлого ближайшего грядущего».

Причем именно то самое отчаянно тягучее, сладостное предощущение будущего всеобщего счастья, что столь глубоко пустило корни в душах до чего многих дореволюционных интеллектуалов и сыграло чудовищно злую шутку с тем поколением, что мыслило и существовало в том самом розовом тумане всего своего духовного упоения…

И, конечно, и близко уж будет вот невозможно никак не учитывать хитрость и зловещую нахрапистость товарищей большевиков, да и сущую наивность всего того забитого народа.

Однако все — это во всей своей совокупности разве что только ведь и является фактором, некогда совсем безотчетно создавшим высокую волну, что, уж однако при всем том и близко не оправдывает тех, кто вовремя не воздвиг вполне должной высоты волнореза.

А между тем все и впрямь тогда оказалось считай вот полностью наоборот, и без того бушующие страсти лишь поболее усиливались и нагнетались всеми теми, кто сколь безудержно уж явственно так окрылялся абсолютно как есть более чем беспочвенно блеклыми надеждами.

103

Причем это не один тот еще достопочтимый Лев Толстой, но и многие другие великие гении 19 столетия, тоже как есть «беспардонно страсти тогда нагнетали» как-никак, а уж старательно подкапываясь под всю ту, так или иначе, их окружающую, беспробудно сонную и до чего невозмутимо пасторальную действительность.

Да и Федор Достоевский, с его феноменально же по-свойски обоснованными уложениями всего того во времена его жизни, только лишь разве что медленно, но верно теоретически только лишь вызревающего глянцевого соцтоталитаризма весьма же прозорливо предвосхитил в нескольких своих произведениях, весь тот чудовищно бесслезный век бесовского марксизма.

Его роман «Бесы» самая наилучшая иллюстрация к тому, как суровое предупреждение, затем и предстает не только в виде необычайно грозного пророчества, но и явно ведь оказывается оно довольно же подробным сборником логически до конца вполне обоснованных тезисов, что и послужили затем основой для всех тех на тот момент времени чисто уж только пока грядущих широких общественных преобразований.

И вот точно также оно было и со славным творчеством Чехова все его поздние повести и пьесы буквально-то кишмя кишат просоциалистическим ядом.

И был он сколь сладостно так, и вдыхаем всем, тем интеллигентским обществом, которое тогда разве что совсем откровенно же бредило всем тем неистово революционным бредом, словно бы и впрямь находясь в приступе перемежающейся лихорадки.

А именно как раз потому затем и не нашлось самого явного и весьма должного противоядия всему тому, что попросту в единый миг тогда уж сходу вот и захлестнуло общество, сделав из него так и налитой кровью колокол общемировой революции.

Причем все — это началось совсем не с низов - им ведь только лишь дали свободу творить абсолютно все, что их беспросветно темная душа разом так только уж ныне пожелает.

И начало свое все это берет именно из тех самых более чем доблестно продемонстрированных всему честному народу агиток…

То есть те самые как есть невзрачно прозрачные мысли никак не наспех высказанные Чеховым в этаких его поздних пьесах как «Чайка», «Три сестры», а в особенности «Вишневый сад» свое черное дело (для всего того поколения) более чем наглядно некогда и впрямь-то вполне совершили!

104

Все те великие (безо всяких кавычек) творения высокого искусства уж сколь явственно содержали в себе до чего отчаянно подрывные идеи, буквально начисто сокрушающие до чего давно устоявшиеся моральные принципы, весьма бесспорно на деле поддерживающие столпы фактически всяческого полноценного здравого общественного бытия.

Поскольку нечто подобное явно так символизировало именно тот самый безупречный же образец абсолютно полнейшего неприятия, и главное считай так именно на дух, всяческой той еще провинциальщины.

И все это только потому, что весь ее грязный и нисколько неумытый лик был крайне нелицеприятен всем тем тогдашним прекраснодушным интеллектуалам-западникам.

К тому же — это как раз-таки их до чего и впрямь благие идеи неизменно ведь сходу всячески подрывали все основы исконно патриархального русского общества, прививая ему чистоплюйство, ханжество и цинизм, в принципе, весьма вот органично же свойственные всяческим без какого-либо исключения морализирующим фарисеям.

А главное, и близко не были те либералы хоть как-то способны к самому доподлинному созданию по-настоящему простых всем и каждому более-менее легкодоступных и четких обоснований на деле могших как-никак, уж явственно лечь в основу на редкость иного морального кодекса.

Да и вообще все эти яростные стенания всячески растравляли сколь давнишние раны народа, только лишь и превращая его из того самого чисто пассивного страдальца в неимоверно чудовищную силу ничем несокрушимого могущества крайне вот сурового недобра.

Да и как вообще можно было в то слепо поверить, что уж темные духом невежды, вышедшие из самых глубин чрева народа, действительно создадут, выйдя в люди некое новое общество, в котором угнетение человека человеком и впрямь отойдет в область былинных сказаний о том откровенно бесславном и ныне навеки проклятом-то прошлом?

И главное, все это явно при том, что сказку сделать былью смогут лишь люди, вполне насыщающие массы светом широких знаний.

Ну, а те, кто чисто физически разве что только и вознамерились извести под самый корень ту так и живущую в сытости и барстве привилегированную знать только лишь и заставили затем средний класс общества, рыдая вспоминать, времена ныне всецело низложенного былого самодержавия.

Ну так еще и именно как то, раз и навсегда ныне утерянное светлое прошлое.

Потому КАК то в единый миг уж разом наставшее затем неимоверно гиблое настоящее будет ведь на деле способно при всем том до чего сходу затмить СОБОЙ любые козни, считай сразу нескольких предыдущих столетий.

Причем не то, чтобы вовсе никому совсем не хотелось бы действительно переменить этот мир к чему-либо так бескрайне единственно лучшему…

Да только во имя полноценного создания должных условий хоть сколько-то праведного и вполне до конца безупречно иного жизненного уклада нужно было найти должный способ действительно же донести до серых масс все, то во что отныне каждому и всякому и впрямь полагалось бы истово верить.

Причем надо было при всем том, что есть только силы взвывать к буквально каждой той чисто отдельной людской душе, а не сбивать людей в серую, бессмысленную и тупую толпу вообще уж при всем том начисто отныне лишенную всякого человеческого облика.

Раз в связи с той на редкость безответственной коллективностью люди никак ведь качественнее и разумнее думать точно никак вовсе не станут.

Нет скорее наоборот только лишь разом утратят они всяческий тот былой личностный облик став при этом одной лишь частью бездумно потребляющей все и вся биомассы.

А подобного рода всеобщее братство совсем убого и более всего собою напоминает прямое возвращение назад в животный мир.

Ну а для того чтобы на деле создать принципиально другое и лучшее общество надо бы всячески развивать каждую конкретную индивидуальность…

И только лишь — это и может дать в руки народа самую полноценную возможность весьма ответственнее прицениться буквально-то ко всему тому удивительно светлому и духовному, что, так или иначе, простецки же существует в этом исключительно же чересчур разноликом мире.

И кое-кому явно уж на деле следовало начать действительно раздумывать, как бы это ему еще создать условия при которых всякое народное сознание сколь сходу вот перестанет быть всецело зацикленным на простых и житейских нуждах всего того крайне и по сей день тяжкого людского бытия.

Да только нет, вместо этого кое-кто более чем незатейливо и тавтологически до чего же упрямо только и вторил всем, тем вкривь и вкось так многотрудно надуманным и многослойным, словно тот слоеный пирог всяческим-то чрезвычайно благим рассуждениям.

И ведь главное и близко не было в них абсолютно вот никакой самой конкретной увязки со всею той простой, и вязкой от века же промозгло собственнической общероссийской действительностью.

Да и вообще мировоззрение довольно-то многих старорежимных либералов было сплошь же упадническим и полулогичным, в нем подчас явно преобладали голые эмоции, а они между тем лютый враг всякого вовсе не наспех одетого в житейское платье здравого смысла.

105

Причем все, то откровенно нечестивое общественное недобро по всему их самому безапелляционному рассуждению в самом том еще корне своем всегдашне и заключалось в одной лишь извечной русской лени, а это между тем сущая ерунда, поскольку все дело тут было именно в том лениво же бестолковом и отчаянно коррумпированном руководстве.

Ну а также и в том, что на месте здравой головы зачастую и по сей день властно же сколь насуплено восседает массивная и бездушно амбициозная начальственная задница.

Причем она не только не дает проходу уму, но и загоняет его в угол, ставя его всем в пример сущего и как есть вовсе недвусмысленного пустоголового разгильдяйства.

Причем — это уже старая история - века идут, а общее положение ни к чему лучшему попросту совсем и близко никак не меняется.

И ясное дело, что нечто подобное и приводит именно к тем безмерно так крайне печальным последствиям.

Ведь нечто подобное как-никак, а более чем вполне всерьез формирует сознание многих умственно развитых людей во всей стране, они приучаются думать и рассуждать об тех разве что лишь некогда возможных во всей этой жизни переменах совершенно на редкость пассивно, а не весьма деятельно и активно.

И это как раз именно та чисто вездесущая лень интеллектуальная в том самом до чего неотъемлемом ее сочетании с тем самым красноречиво умиленным ее умением цветасто и много довольно-таки неуемно и праздно глаголить, и есть подлинная беда, в том числе и современной интеллигентной России.

106

Да и вот еще что: та самая вовсе же умопомрачительная страсть, всесильно жаждущая как есть самого незамедлительного сокрушения буквально-то всего разом и вся…

Ну а также и самое безыскусное наделение всей той «бесовски неправой» буржуазной действительности неистово ужасными вековыми пороками только лишь и является сущим порождением вездесущей и чисто внешней империалистической тьмы, неизменно не мытьем так катанием всячески стремящейся более чем незатейливо разрушить Российскую империю считай, что именно ведь изнутри.

А для всего того те чисто внешние и полностью как есть чудовищно враждебные силы до чего ловко использовали изрядно так сколь давно столетиями поднакопившиеся нравственные и сословные внутренние российские противоречия.

А Чаадаев и иже с ними попросту вот разинув рот, слушали враждебную болтовню витийствующих чужеземцев и довольно-таки простодушно принимали все их злые и острые речи за чистую монету, думая при этом, что те и впрямь на деле довольно-то искренне фыркают, объявляя весь российский быт безнадежно примитивным и совершенно как есть умственно-отсталым.

Ну, а на самом-то деле, они лишь весьма откровенно отрабатывали свой хлеб, им наверняка очень ведь, даже кое-кто довольно же щедро за все это явно приплачивал, чтобы, они все российское – остервеняясь почем свет безо всякой-то устали на все лады беспрестанно так костерили.

Ну а заодно и более чем единодушно исходились они при всем том именно тем на редкость безутешным и безудержным плачем по поводу необычайно милых их сердцу атрибутов культурного Запада, который они разве что совсем уж ненароком и вовсе-то ненадолго до чего злосчастно ныне покинули.

107

Ну, а затем как гром среди ясного неба разом, и нагрянула эпоха полнейшего раскабаления от всех и вся без исключения нравственных основ, а между тем самое начальное свое производное она никак не вскользь явно брала именно из чертовски изнурительной патетики чьих-либо и близко не в меру напыщенно яростных речей-бичей.

И главное, все — это лишь ради того всецело как есть досужего (на одних тех исключительно праздных словах) сколь безмерно всеблагостного достижения берегов невыразимо сладостного царства светлой истины.

Ну, а во имя тех безусловно наилучших грядущих дней, а также и всех тех мигом радостно просветленных идеями лиц простых людей, чем — это вполне ведь всерьез было бы нисколько не погнушаться?

Раз им всем и именно чисто уж подневольно совсем незамысловато на деле предстоит весьма доблестно поучаствовать во всех тех чисто грядущих невообразимо светлых и благостных крепостно-коммунистических свершениях.

И пускай себе, затем совершенно же безвестно погибнут 250 миллионов китайцев, зато те остальные 750 точно вот будут жить долго и счастливо, как про то некогда вымолвил великий кормчий Мао Цзэдун.

108

Да и у Братьев Стругацких тоже сколь еще возможно будет найти нечто бесподобно, ведь всецело так схожее.

Их роман «Обитаемый остров» выражает собой не очень четко и выпукло обозначенное нравственное отрицание всяческого довольно-то агрессивного внешнего воздействия, так и проникающего на самые задворки фактически любой людской натуры при помощи до чего только разных искусственных надстроек над всем тем необъятно широким общественным организмом.

Ну, а также в этом романе явно присутствует и вполне полноценное понимание абсолютной же безнадежности любых попыток все и вся в единый миг подчистую переменить при помощи крайне воинственного сокрушения всем и каждому будто бы вконец обрыдших и чисто уж именно будто бы прежних, былых основ…

И вот чего автору удалось для себя и других в нем после весьма многократного перечитывания никак не на внешней поверхности там уж еще себе более чем беспристрастно на деле отыскать.

Стругацкие «Обитаемый Остров».

«Разум прикинул, что к чему, и подал совет: поскольку изнутри тиранию взорвать невозможно, ударим по ней снаружи, бросим на нее варваров… пусть лесовики будут растоптаны, пусть русло Голубой Змеи запрудится трупами, пусть начнется большая война, которая, может быть приведет к свержению тиранов, - все для благородного идеала. Ну что же, сказала совесть, поморщившись, придется мне слегка огрубеть ради великого дела…»

109

И это как раз откуда-то отсюда и берет свое наиболее заклятое начало то самое исключительно же отчаянное лютое безвременье до чего непроглядно серого и обезличенного террора, а вот нет, чтобы постепенно организовать все те детально взвешенные преобразования…

Да только ведь нечто подобное кое-кому ни в едином глазу вовсе так явно не подходит, поскольку им как-никак, а сходу подавай все сразу на блюдечке, пусть даже и сквозь тьму и кровь нескольких тех последующих, весьма уныло живущих в то бесноватое время истинно бесприютных поколений.

И главное, все — это год за годом чисто так воловьими жилами и тянулось разве что ради одного лишь изумительно же безоблачного грядущего счастья каких-то тех более чем явно так чересчур эфемерных и совсем немыслимо пока отдаленных - полупризрачных потомков.

А если и будут они некогда жить действительно лучше людей нынешних, то точно уж случится — это никак не благодаря революционным, а только благодаря каким-либо более чем благодатным эволюционным нововведениям!

Но кое-кому вполне искренне хочется верить во все то и впрямь удивительно же хорошее!

Но оно всегда рождается из согласия и любви, а не из тупой ненависти к прошлому и приторно слащавых надежд на светлое будущее.

Хотя впрочем, может и вправду то великое счастье, и будет довольно-то полновесно некогда так житейски хоть как-либо осуществимо…

ОДНАКО БОЛЕЕ ЧЕМ БЕЗУПРЕЧНО ДОСТИГНУТО то будет РАЗВЕ ЧТО ИМЕННО ТЕМИ ВОВСЕ-ТО ПРИНЦИПИАЛЬНО ИНЫМИ МЕТОДАМИ ВОЗДЕЙСТВИЯ НА ЛЮДСКУЮ ПОВСЕСТНО УЖ И ВПРЯМЬ ДО ЧЕГО ДОНЕЛЬЗЯ СТЯЖАТЕЛЬСКУЮ ПСИХОЛОГИЮ.

И НАДО БЫ ВСЕГДА И ВО ВСЕМ ПРЕДЕЛЬНО ВЕДЬ ТРЕЗВО УЧИТЫВАТЬ, ЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО НА ВСЯКУЮ ВНЕШНЮЮ СУРОВУЮ ВСТРЯСКУ, ОТРЕАГИРУЕТ ЛИБО ОТВЕТНЫМ НАСИЛИЕМ, ЛИБО САМЫМ ЧТО НИ НА ЕСТЬ ОТКРОВЕННО ЖЕ ЧИСТО ЖИВОТНЫМ БЕЗРАЗЛИЧИЕМ, ПРИЧЕМ КО ВСЕМУ СРАЗУ НА ВСЕМ БЕЛОМ СВЕТЕ.

Правда, для кое-кого самым явственным олицетворением более-менее полноценного создания, да и сколь достойного воплощения в самые простые реалии бытия тех исключительно иных принципов общественного существования может быть один только тот невообразимо колоссальный общественный переворот.

И обществу при этом явно еще должно будет разом очиститься от скверны темного прошлого и всему окаянному злу минувшего тогда и будет попросту уж сходу положено разом сгореть и исчезнуть в чудовищном и всеочищающем пламени.

Да только от всех тех БУРНЫХ и яростно нигилистических усилий оно лишь только вот наскоро перерождается и полностью меняет форму, причем становится оно при этом, куда несоизмеримо хуже, да и, кстати, весьма вдвойне хитроумнее.

И неужели именно ради более-менее вполне должного осуществления как раз-таки данных вовсе ведь неимоверно ужасающих всякую праведную душу тенденций и нужно было подобного рода безудержно отчаянное рвение?

Да только по всему тому истово искреннему мнению широкооких либералов, везде и всему и вправду должно было в тот самый исключительно краткий миг буквально-то всеобщего людского прозрения, сколь незамедлительно как штык более чем сходу обрести черты гладкие и чистые и никаких гвоздей.

110

Ну а замаячит где-либо на том самом наиболее ближайшем историческом горизонте невообразимо мрачная перспектива самой зловеще невзрачной же вероятности того, что старая и замшелая царская власть в России несмотря не на что все-таки как на зло явно уцелеет.

А нечто подобное и близко не иначе, а сразу вот станет на редкость невообразимо диким злом для всей этой нашей безмерно свободолюбивой эпохи.

И дабы хоть как-либо всеми силами чисто загодя торпедировать этакий весьма пагубный ход развития никак подчас нерадивых исторических событий, буквально все средства были у нас вполне одинаково же хороши.

Ну а та слащаво страстная левая интеллигенция, что безо всякого конца всеми силами только и промывала все до единой косточки самодержавия сколь отчаянно боролась со всеми теми чисто повседневными проявлениями сугубо народного патриотизма.

Явно ведь тем, лишь поболее подтачивая силы, столь неустанно сражающейся великой державы.

Ну а та со всеми теми ничем неоправданными смертными муками всегда уж только и шла именно до конца, отчаянно добиваясь всех своих великих и славных побед…

Да только как есть, неизменно воюя при этом за чьи-либо ей совершенно чуждые (читай заграничные) интересы.

И вот как на все, то так или иначе вышеизложенное, пусть и несколько издали уж до чего полновесно намекает большой писатель Марк Алданов в его книге «Самоубийство».

«Ленин с его Нахамкесами умные люди. И что в том, что они пораженцы? Разве ты, Митя, не был пораженцем в пору войны с Японией?

- Не был.

- Будто? Я не знал. Значит, ты был исключеньем. 99 процентов нашей интеллигенции состояло из пораженцев».

111

И вполне так оно может быть, что нечто подобное — это чисто же совсем невольное преувеличение, однако ничем так при этом нисколько не смыть тот всецело прискорбный факт сколь откровенно присутствовавшего в самом тогдашнем воздухе до чего всеобъемлющего духа сущего антипатриотизма.

И главное, что все — это никак не вскользь разом излагается устами писателя и весьма вот конкретного же очевидца.

И эти его слова самое наилучшее доказательство всего того, что нечто подобное на самом-то деле имело место в те уж ныне крайне далекие от наших сегодняшних дней вовсе-то непроглядно лихие года.

А чего-либо такое, кстати, и стало именно тем непотребно же разлагающим элементом всей-то тогдашней общественной жизни!

Причем та еще дореволюционная интеллигенция крайне надменно проявляла весь этот свой сущий демократизм пораженческих взглядов в основном разве что оттого, что у нее, видите ли, вполне объективно имелся зуб на всю ту «беспросветную умственную и религиозную чисто же российскую отсталость», в свете той отчаянно многообещающе величественно просвещенной Европы.

112

Ну а первоисточник всех этих «благих настроений» был сколь еще естественно уж совсем так исконно французским.

И вот чего пишет обо всем этом тот же писатель Алданов в его книге «Заговор».

«Многое другое в учении парижских философов было еще более чуждо Талызину. Они называли себя гражданами мира; Вольтер поздравлял Фридриха II с военными неудачами французов».

А им-то самим эту сущую заразу до чего бестрепетно подкинули именно те исключительно благородные джентльмены англичане, попросту сколь разом ведь выказавшие желание, не мытьем так катанием постепенно ослабить политические позиции своего материкового соседа.

113

И это как раз именно подобного рода необычайно «прогрессивные взгляды» и возвеличивала тогдашняя российская интеллигенция.

И это только она, кстати, всячески же до чего слащаво подрывала главные основы российского постфеодального общественного обустройства.

И вот, в конце-то концов, все - это затем и стало одной из самых немаловажных причин, раз и навсегда действительно приведших ко всему тому беспардонно жесточайшему за всю историю человечества рабовладельческому строю.

Однако всего этого довольно-то многие до сих самых пор и близко никак явно не поняли.

Им-то и поныне более чем вероятно ведь кажется, что весь тот советский период российской истории — это вполне естественная часть исторического развития постфеодального общества.

И впрямь на деле в конечном итоге, приведшая Россию к тому самому на редкость окончательному выходу из средневековой мглы, да и самому полнейшему ее индустриальному процветанию…

Ну а на самом-то деле раковая опухоль большевизма просто-напросто сколь беззастенчиво использовала совсем без всякого остатка все те так или иначе имеющиеся ресурсы, в той самой лично ей одной безраздельно же нужной чисто военной, а отчасти и исключительно имперской области.

А какой-либо доподлинной заботы о людях при Советах не было и в помине, а существовали тогда одни те невообразимо большие государственные интересы, явно включающие в себя чрезвычайно же излишнюю щедрость по отношению ко всем тем остро нуждающемся и голодным на всем Земном шаре.

А своим все естественно, что почти забесплатно, однако при этом считай еще заранее сделав те вполне необходимые вычеты из их и без того копеечной зарплаты.

СССР очень даже плотно сидел на нефтяной игле, пока страны ОПЕК по просьбе запада не понизили цену на черное золото, что, как и понятно и привело большевистскую империю ко всему тому до чего так самому неминуемому ее последующему краху.

114

А все те беспрестанные вздохи и ахи по поводу бывшего СССР это ведь не более чем плач бабы по избе, которая раньше хоть как-то стояла, а теперь и вконец ныне попросту рухнула.

А вот коли бы у руля власти в течение всего 20 столетия именно так и был бы тот весьма рачительный хозяин, то уж тогда как раз при данном раскладе Россия довольно-то легко сколь давно так сумела бы поглотить Персию, а потому та и являлась бы ныне самой неотъемлемой частью великой Российской империи.

Причем все те за крайне редким исключением территориальные завоевания неизменно являются великими, только уж коли они на те самые до чего долгие века…

А как раз-таки потому давно бы пора со всею невообразимой скорбью более чем сходу признать, что Россия в результате большевистского правления потеряла очень даже многое из того, что до той поры завоевывалось столетиями ратных подвигов ее сынов…

115

Так и этого явно уж мало… неужто бы без всего того неотъемлемо же вездесущего и извечного присутствия чисто так беспросветно советского бытия столько-то талантливых людей навсегда бы покинуло свою любимую родину?

И уж точно никак не всем из их числа затем ведь и довелось под самую старость весьма меланхолично размечтаться о том, дабы на матушку Россию совсем бездушно была бы до чего простецки сброшена та самая атомная бомба.

А между тем именно этакого рода совсем так невзрачная оказия и приключилась некогда с Антоном Деникиным.

И все это можно сказать разве что потому, что был он тем еще отставным генералом сколь злосчастно заброшенной на чужбину морально сломленной армии.

А, следовательно, с его личной стороны все это были одни так и кипящие зловещей ненавистью слова, что исходили из того самого вконец давно одряхлевшего мозга.

Да вот, однако, то самое столь широко распространенное высшее образование в действительности на деле могло довольно-то прагматично и впрямь уж помочь безупречно верною рукой воплотить подобные устремления в те как они есть весьма же непосредственные жизненные реалии.

Нет, конечно, мы и тоже сами с усами…

Да только матушка Россия, несомненно, могла стать наилучшей производительницей до чего многих товаров широкого житейского ширпотреба…

И разве стоило ей на деле становиться тем извечно ведь так и пылающим очагом той вовсе-то несопоставимо ни с чем ужасающей военной силы, которую не дай только Бог, где-нибудь и когда-нибудь безоглядно вообще уж сколь безоглядно в дело разом пустить?

116

И главное вполне, то уж явно могло оказаться на самом так деле более чем вероятным, что без той осатанело бесноватой Советской власти в этом мире ныне вот явно могли бы существовать разве что одни те неисчислимо гибельные для всех людей нейтронные бомбы…

Они малого заряда и ограниченного района действия, а главное предназначены, они как раз-таки для уничтожения военных баз потенциального противника.

И главное, никакого доподлинно серьезного, как и исключительно же необратимого вреда всей природе, они причинить и близко-то явно так попросту никак неспособны…

И надо бы безо всякого стеснения, словно через тот еще мощнейший рупор во всю ведь силу легких совсем беззастенчиво разом же выпалить…

Как-никак, а без всего того на редкость обескровливающего душу и тело дичайше неприглядного сосуществования тех попросту лбами друг другу противостоящих политических систем, кому — это в голову и впрямь могла бы прийти та беспутно бредовая идея.

Нет никому бы и в голову никак не пришло бы разом всею мощью нынешней нашей цивилизации сколь откровенно же всемогуще стирать с лица матушки земли центральные многомиллионные города вместе со всем их чрезвычайно большим народонаселением.

117

А тот и по сей день некоторыми всею душою нежно любимый Советский Союз и близко вот не был как есть заранее полностью обречен, только ведь и сгнить чисто изнутри.

Ну а вследствие этого тихо-мирно исчезнуть с политической карты всего этого необъятно широкого политически лоскутного мира.

Нет, уж весьма трагические события его довольно-то скоротечного ухода в политическое небытие могли бы происходить и в корне до чего только совершенно иначе.

Слава тебе Господи, что к власти в 1985 году пришел Михаил Горбачев, а не кто-либо иной, как например тот же яркий представитель реакционного крыла Егор Лигачев.

Раз как-никак, уж вполне отчетливо, видя прямо перед собой тот далее вовсе-то неминуемый экономический крах, коммунисты на самом деле могли до чего строго промеж самих себя сходу и порешить, что пришла ныне пора действительно сделать жизнь на всей Земле принципиально же попросту именно невозможной.

Причем и близко нельзя было весьма бездумно недооценивать сам факт сущего отрыва от всех доподлинно настоящих реалий, тех из людей, кто большую часть своей жизни сугубо так верно прожил от всего этого в самом-то полнейшем идеологически суровом отдалении.

Мозг этих всемогущих бонз, буквально доверху был считай уж сплошь переполнен той еще самой до чего только устрашающей непогрешимостью во всем этом мире единственно верного своего вероучения.

Ну а как раз потому и могли они сколь запросто же сотворить вселенскую катастрофу, причем разве что ради одного того сколь еще полноценного сохранения именно в той самой и вправду неприкосновенной целостности наиболее главной сути всех основ тех вовсе незыблемых для них постулатов безотчетной веры в марксизм.

118

А коли и были у коммунистов некие светлые идеалы, то уж совсем так явственно не были они хоть сколько-то вообще ведь на деле осуществимы на всякой той или иной крайне исключительно суровой практике жизни.

Причем во всем этом мире никак не было и близко никого, кто лучше бы — это осознал, нежели чем, то выпестовал и обосновал в своих трудах, великий русский писатель и ученый Иван Ефремов.

Именно он и пронес сквозь всю череду лет своей жизни в его бескрайне большой и человечной душе всю ту полноценно верную правду, и это именно ее он до чего неистово и отчаянно смело, затем уж и изложил в своей книге «Час Быка».

И в этой книге Иван Ефремов фактически полностью неопровержимо доказывает, что та самая максимально справедливая форма правления, что еще окажется хоть как-то на деле возможна при абсолютно любом тоталитаризме — это греческая плутократия, сколь неизбежно включающая в себя все те самые насущные элементы рабовладельческого строя.

И вот уж все те его великой кровью исторического процесса, а вовсе никак не симпатическими чернилами более чем ярко написанные слова.

«- Диалектический парадокс заключается в том, что для построения коммунистического общества необходимо развитие индивидуальности, но не индивидуализма каждого человека. Пусть будет место для духовных конфликтов, неудовлетворенности, желания улучшить мир. Между "я" и обществом должна оставаться грань. Если она сотрется, то получится толпа, адаптированная масса, отстающая от прогресса тем сильнее, чем больше ее адаптация».

119

Да только зачем — это нам вполне будет надобно весьма так непосильно же вдумчиво приспосабливаться именно, что ко всей той от века нас неизменно окружающей беспринципно невзрачной действительности.

Нет, пускай лучше — это она сама как-нибудь со временем до чего по-свойски сумеет под все наши нужды довольно-то надежнее разом так еще адаптироваться.

Ну, а во что это ей, в конце концов, поистине обойдется, то и близко совсем не наша нынешняя забота.

Как уж про то некогда спел вечно молодой Александр Макаревич.

«Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас…»

Да вот ведь, однако, чего - это именно может из всего этого некогда разом более чем малоприличное затем еще действительно выйти…

Да и не слишком ли то будет чрезмерно много чести, для этаких деятелей, что совсем неизвестно, чего о самих себе златокудрых сколь самонадеянно разом-то возомнили?

120

И может кому-либо, было и впрямь на редкость охота всяческими немыслимыми прениями нерукотворный памятник самому себе до чего спешно воздвигнуть, крапивной приправой горьких истин, буквально-то зверски исстегав всех сразу и вся.

А между тем — это сама жизнь, буквально доверху переполненная топкой социальной грязью весьма простейше же незатейливого прозябания, и была для кое-кого безнадежно плоха всею своей попросту никуда и близко недвижимой неизменностью, как и навеки вечные - заранее до конца во всем полностью же предопределившимся укладом бытия.

Ну а зато в том самом всеобъемлюще другом, и куда поболее славном, да и изумительно надуманном мире всему тому в нем сколь неотъемлемо присутствующему еще до чего так должно было чудесно и ярко так искрометно сверкать и, кстати, при всем том чисто уж по-детски непосредственно радоваться жизни.

И это разве что тогда, оно бы кое-кого во всем более-менее хоть как-либо, быть может, вполне ведь на деле всецело же устроило.

121

Достопочтимый доктор Чехов, а также и некоторые другие деятели пера и бумаги, до чего вольнодумно сеяли довольно-то быстро в те времена разом всходившие семена раздора в думах всей той их многомиллионной читающей публики.

Причем те люди были весьма широко развиты интеллектуально, однако, при всем том порою и близко не обладали хоть какой-либо собственно будничной практической сметкой.

Да и вообще те вещи, которые зарубежные почитатели великих русских классиков общемировой литературы просто-напросто до чего легко никак не забуксовав при этом не на едином слове, совсем ведь безразлично попросту проигнорировали, считая их неким «русским чудачеством» читатели отечественные всегда донельзя беспечно воспринимали за самую чистую монету.

А как раз потому они и все те вящие прения обо всей же немыслимо никудышной российской действительности, как и вящей сладости, довольно-таки давно назревших перемен, сослепу во всем считай безмерно всячески превозносили до самых небес.

Совершенно даже и на ощупь не замечая как быль более чем своевременно пришедшая вслед за розовыми мечтами так вот и застилает красными тряпками все края и веси родной отчизны.

И будущие поколения будут брести по грязи и крови верша великие свершения только уж дабы укрепить власть что сколь еще искусно при этом способствовало общей моральной деградации общества.

Причем никак нельзя не учитывать во всем этом движении весьма значительного участия той основной части считай костяка интеллигенции которая вполне послушно пошла именно туда куда силком потянули весь честной народ.

И речь тут никак не идет именно о страхе тот пришел несколько позже…

Нет прежде всего о вере в лучшее и светлое о чем так долго доселе говорилось в течении всех тех предыдущих десятилетий.

То есть в той сыпным тифом жарких идей пораженной России начала 20 века явно оказалось слишком уж много интеллектуалов действительно всею душою истово верящих что лучшее и светлое до чего ярко отображенное в книгах может сразу приобресть самый верный и более чем конкретный облик.

Причем само собою сходу понятно что самое же подавляющее большинство из их числа и близко ничего из всего того прочитанного столь откровенно на ходу разом ведь не переносило в быт той исключительно простой и до самого конца довольно-то привольно обжитой ими обыденности.

Однако сами по себе семена напыщенного вольнодумства более чем естественно при этом явно прорастали на исключительно благодатной почве униженности, чванства, рабства, засилья круговой поруки.

122

И поскольку все этакое социальное зло сколь изрядно же постепенно накапливалось всеми теми невообразимо долгими веками, оно и впрямь кишмя ведь кишело на всех тех более чем невообразимо глубоких низинах всего тогдашнего общественного бытия.

А потому подчас и выплескивалось, оно теми на редкость длиннющими щупальцами самого отвратительного террора, так и, пытаясь до чего только сходу весьма деятельно отравить жизнь господ угнетателей трудового народа кровавыми акциями всяких индивидуальных расправ.

А впрочем, и самым явным ко всему тому более чем действенно побудительным поводом могла быть, в том числе и самая изощренная личная месть за все свое полнейшее вековое бесправие или за потерю наиболее дорогих сердцу близких людей.

Ну а еще нечто подобное неизменно довольно-то искренне поощрялось реакционными кругами царского правительства, раз сколь непременно всячески оно отводило всю народную ненависть в то довольно удобное для кое-кого из их числа русло войны со всеми теми вполне разумными либералами.

А впрочем точно также нечто подобное до чего явно же способствовало установлению самой благоприятной почвы для буквально любой грядущей диктатуры.

Вот только же неделикатно оседлать все народное движение правым деятелям и близко-то никак явно не удалось.

Причем, прежде всего как раз потому, что никакого народа, они и в глаза чисто совсем так никогда и не видели, а главное хоть как-либо его узнавать в их планы совершенно тогда вовсе-то и не входило.

123

Да и кто его тогда вообще собственно знал?

Когда приходили погромщики грабить и жечь усадьбы, то тот весьма добродушный помещик мог довольно-таки запросто же спесиво и заносчиво выкрикнуть, обращаясь к разгоряченной и доведенной зачинщиками до экстаза толпе: «Ступайте на двор, и жгите там, чего только хотите!»

А все потому, что видел он в них именно что точно тех, что и всегда ранее - никак уж не в меру осоловевших от скуки и выпитого холопов.

Ясное дело, что вовсе не надо иметь достаточно большое и богатое воображение, чтобы понять, что после таких слов толпа окончательно теряла последнюю искру разума и начисто забывала о том, что барин был добр, помогал бедным, щедро раздавая милостыню, их детей, пойманных в его саду, только бранил, палкой и кнутом не бил…

Ну а его сосед, который надо бы прямо сказать, и был тем самым злым и жестокосердным барином, которым крестьяне часто пугали своих детей…

Вот он-то как раз вполне естественно и был от всего этого где-либо до чего еще явно весьма же далече…

Такие людишки, прямо носом чуяли сколь быстроного и неотвратимо надвигающуюся опасность, а потому и держали ухо востро… и когда наступала пора поджогов, их попросту почти никогда не было на месте.

124

И эти осатанело лютые люди, вдоволь некогда всласть насладившиеся всеобщим бесправием, зачастую явно же умудрялись вовремя скрыться, то есть, проще говоря, удрать, куда так совсем подалее заграницу.

Ну и как то при этом разом понятно за все те их плотские грехи и утехи подчас страдали люди ни в чем этаком никак явно невиноватые, а во всем как есть всецело же праведные.

Однако и эти праведники тоже были на редкость во многом виновны, а поболее всего именно как раз в том более чем явном своем полнейшем пренебрежении ко всем, тем подлинным нуждам народного образования.

А между тем могла бы существовать на политической карте мира и та совершенно другая страна, и пусть в той так и несостоявшейся России вполне бы на раз хватало по всяким медвежьим углам тех самых людей и близко так нисколько неискушенных во всякой настоящей грамоте…

И главное, если бы не та исключительно извечная полнейшая отстраненность всего привилегированного дореволюционного класса от тех еще самых весьма вот доподлинных нужд простого народа этнических японцев непременно ведь довольно-то частенько бы поругивали за все их никак непатриотичное пристрастие к русской технике.

На, что рядовой японец невозмутимо бы отвечал…

«- Чего моя сделать-то может, если русскай теливизура нашего до того и впрямь замечательно лучше»?

Сегодня и правда этакое немыслимое чудо - попросту так совсем нельзя себе даже, и вообразить во всех тех и наиболее смелых розовых мечтах…

Однако при всем том эти мечты вполне могли бы иметь самое здравое и более чем практическое свое осуществление, кабы, конечно, не был уж разом снесен весь тот доселе столетиями накоплявшейся почвенный слой, на котором неизменно и зиждилась слава ум и честь всей той предыдущей эпохи.

125