Бесплатный фрагмент - Оковы судьбы

«Кроме чувств, ничто не способно излечить душу,

ровно как ничто, кроме души, не способно излечить чувства.»

— Оскар Уайльд, «Портрет Дориана Грея»

Глава 1

1694

Англия

Июльским днем, когда в саду пахло розами и сиренью, в поместье Майклсонов прибыл нежданный гость. Высокий мужчина с темными волосами, излучающий некую таинственность, вызвал у сына хозяина поместья, Никлауса Майклсона, живой интерес. Эдмунд Паркер, как представился гость, был старым другом отца Никлауса. Их разговор, начавшийся за чашкой ароматного кофе, быстро перешел к тревожащей теме, которая всколыхнула в душе Никлауса бурю вопросов.

Речь шла о загадочных исчезновениях людей, которые потрясли окрестности. Убийства, совершенные с жестокостью, носили характер нападения дикого зверя. Никлаус, с детства увлекавшийся историями о приключениях, был заинтригован. Он слышал о этих происшествиях, но не придавал им особого значения.

— Мы должны избавиться от этих монстров как можно скорее, — произнес отец Никлауса с решительностью.

— Полностью с вами согласен, — ответил Эдмунд.

— О ком вы говорите? — не выдержал Никлаус.

— О волках, — последовал неожиданный ответ Эдмунда.

Юноша нахмурился. Волки? В этих краях? Это казалось невероятным. Но отец и его гость, казалось, были глубоко убеждены в своей правоте. Чувствуя, что его от чего-то отгораживают, Никлаус реши подслушать их разговор.

— Никлаус умен и слишком упрям, он не оставит это дело, — выразил опасение отец.

— Он ещё слишком молод. Если рассказать ему правду, его жизнь изменится навсегда. Эти знания опасны, — возразил Эдмунд.

— Ему скоро исполнится двадцать два, но думаю, ты прав. Не стоит его во всё это втягивать, — подытожил отец.

Слова, услышанные за дверью, заставили сердце Никлауса забиться быстрее. Тайна, окутавшая их дом, стала еще более интригующей. Он понимал, что его родители скрывают от него что-то важное, и это знание не давало ему покоя.

Никлаус чувствовал, что за дверью кабинета скрывается нечто гораздо большее, чем просто дружеская беседа. Его любопытство, разгоревшееся ярким пламенем, подталкивало его все глубже в эту тайну. Сердце колотилось в груди, словно птица в клетке. Он представлял себе самых невероятных чудовищ, скрывающихся в тени ночных улиц. Может быть, это был какой-то древний монстр, о котором рассказывали в старых легендах? Или, быть может, это был просто сумасшедший убийца, одержимый странными идеями?

Оставив попытки подслушать, Никлаус решил действовать иначе. Он решил проникнуть в тайны отца самостоятельно. Его взгляд скользил по столу, покрытому бумагами, и сердце замирало в предвкушении. Среди привычных документов он заметил незнакомый лист. Сердце забилось еще быстрее. Он осторожно вытащил его из стопки и спрятал за пазуху.

Вернувшись в свою комнату, Никлаус поделился своей находкой с сестрой, Ребеккой. Зеленоглазая блондинка, обычно жизнерадостная и беззаботная, нахмурилась, прочитав заголовок документа.

«Как их убить», — прочитала она вслух, ее голос дрожал. — Кого это он собрался убивать?

Никлаус медленно развернул древний пергамент, чувствуя, как под пальцами шуршит старая, хрупкая бумага. В комнате стояла тишина, которую нарушал только мягкий шелест страниц и редкие вздохи Ребекки. Лунный свет проникал сквозь тяжёлые шторы, выхватывая из темноты золотые блики на его волосах.

— «Существа, питающиеся человеческой кровью… вампиры…» — читал он вслух, и слова звучали так, будто произнесены не им, а кем-то из далёких теней.

Он чувствовал, как внутри всё холодеет. Сердце било глухо, отдаваясь эхом где-то в груди. Он продолжал читать: о невероятной скорости и силе, о вечной жизни и о древних слабостях — святой воде, серебре, солнечном свете, осиновом коле.

Ребекка, сидевшая на подоконнике, вдруг фыркнула, но её голос прозвучал натянуто, как тонкая струна.

— Вампиры? Ник, ты слышишь себя?

Он медленно поднял на неё взгляд. В его глазах светились не просто любопытство и страх — там была решимость, похожая на дрожащий пламень свечи, которому вот-вот грозит ветер.

— Ты слышала, что говорил отец. Слышала, что сказал Эдмунд. Это не выдумка. Это предупреждение.

Ребекка вздохнула, опустив голову. Луна выхватила из темноты её тонкие запястья, бледные, почти прозрачные.

— Это похоже на легенду… — шёпотом сказала она. — Но слишком много совпадений с тем, что происходит сейчас. Если это правда, то мы все в опасности.

Он хотел подойти к ней, успокоить, но ноги казались свинцовыми. Вместо этого он сжал пергамент так сильно, что костяшки побелели.

Когда ночь наконец опустилась на дом, тяжелая, как мокрое покрывало, Никлаус не смог сомкнуть глаз. Он слышал каждую щель, каждый вздох дома. Часы внизу медленно отбивали удары, тянулись, будто издевались.

«Они лгали мне всю жизнь. — Мысль грызла его, как крыса за деревянной стеной. — Зачем? Чего они боятся?»

Встав, он двинулся по коридору. Его шаги были осторожны, как у охотника в лесу. В кабинете пахло свечным воском, травами и старым деревом. Мрак обволакивал его, заставляя плечи невольно подниматься, словно ожидая удара.

Он перерывал стол, открывал ящики, листал бумаги — каждая страница была как холодный удар по нервам. Уже почти отчаявшись, он заметил отблеск на полу. Металлическая пластинка.

«А 36».

Буквы и цифры горели, как клеймо.

Он едва дышал, пока плёлся в библиотеку. На стенах дрожали тени, колыхавшиеся от сквозняка. Он читал названия книг, как будто считывал заклинания, пока наконец не наткнулся на древний, потрёпанный дневник.

Первая страница пахла пылью и чем-то ещё, сладко-горьким, почти медовым. Записи были неаккуратны, слова — рваными, как дыхание умирающего.

«Я решился вести сии записи ради исследований моих. Многие почитают меня безумным, но придёт время, и я докажу им правду: вампиры существуют. Они живут рядом с нами, скрываются в тени, и питаются нашей кровью. Я знаю это. Ибо есть у меня свидетельство.

С юности слышал я сказания о ведьмах, упырях и оборотнях. Долгое время считал всё это пустыми вымыслами и баснями для простого люда. Но в тридцатый год жизни моей увидел я нечто, что навсегда изменило веру мою.

В один дождливый вечер узрел я девицу, израненную и истекавшую кровью. Муж некий держал её в объятиях, и я видел — жива она, но не взывала на помощь. Я крикнул: «Что здесь творится?» — и муж тот исчез, словно тень.

Подбежав к девице, заметил на шее её две отметины, подобные уколу змеи. Но на расспросы мои она отвечала, что ничего не помнит. И диво: пред очами моими язвы исчезли, будто их никогда не было.

Вернувшись в дом, я заперся и принялся изучать книги и записи, оставленные отцами моими. Но пользы в них не нашёл: одни утверждали, что вампиры боятся чеснока, иные же отрицали то. Долгие часы проведя за чтением, я вывел для себя следующее: вампиры — мёртвые, восставшие из гроба. Сильнее любого человека, способны внушать и отнимать память. Потому и девица та ничего не помнила и не взывала о помощи. Они бессмертны, и обычное оружие им не вредит.

Слабости их, быть может, в чесноке, серебре, святой воде, солнечном свете и деревянном коле. Лик их бледен, но иной может походить на человека так, что не различишь. Верю: древо есть лучший защитник наш. Кол и пули деревянные, а паче огонь и трава вербена могут стать верным оружием против них.»

Никлаус всё глубже проваливался в эту бездну слов. В его голове звучал низкий гул, будто кто-то медленно бил в огромный барабан.

«Они здесь. Всегда были здесь. Мы жили среди них».

Он не заметил, как Ребекка встала за его спиной.

— Ты читаешь это, как одержимый… — её голос был чуть громче дыхания ветра. — Но, Ник, если это правда, мы должны быть готовы. Ты не сможешь справиться один.

Он захлопнул дневник, сердце билось так сильно, что он слышал кровь в ушах.

— Это ничего. — Голос дрогнул, выдавая его ложь.

Ребекка подошла ближе, её пальцы легли на обложку книги.

— Ник… мы всегда были вместе. Что бы ни скрывалось в этих страницах, мы должны знать об этом оба.

Он почувствовал, как тепло её руки пробивается сквозь ледяной страх. Хотел сказать, что она права, но слова застряли в горле.

— Я должен сначала понять всё сам, — выдавил он наконец.

Ребекка сжала губы, посмотрела на него долго, внимательно, словно пытаясь заглянуть в самую глубину души. Потом резко отпрянула.

— Тогда иди. Ройся в тенях. Но когда придёт время, не думай держать меня в стороне, Ник. — В её голосе была смесь боли и странной гордости.

Он кивнул, но чувствовал, что в груди зияет пустота.

Позже, ночью, Лондон казался ему чужим и живым. Улицы были залиты лунным серебром, дома стояли, как огромные безмолвные стражи. Воздух пах солью и влажной землёй. Каждый шаг отдавался в туманной тишине. Каждое движение ветра казалось дыханием чего-то невидимого.

Когда он услышал голоса, сердце упало куда-то в живот. Никлаус пошёл туда, куда не следовало. Люди сгрудились вокруг тела, и лунный свет выхватывал багровые пятна на камнях.

Он увидел шейные проколы и едва не упал.

«Это реально. Это не сон».

Гулкий страх наполнил его целиком.

Он побрёл к реке, где вода, словно холодный металл, блестела в лунном свете. Ветер резал кожу, но он почти не чувствовал.

И вдруг, из тумана, выросла фигура. Тёмная, неестественно высокая, казавшаяся частью самой ночи. Никлаус сорвал с дерева толстый сук, чувствуя, как по рукам пробегает дрожь.

Фигура остановилась, будто прислушиваясь к его дыханию. Потом медленно растворилась в тумане, как тень в рассветном свете.

Никлаус стоял один, среди шелеста листвы и шороха воды.

«Я найду тебя. И найду правду».

Он чувствовал, как ночь сжимается вокруг него, готовая проглотить. Но теперь он уже не мог отступить.

Вернувшись домой, Никлаус застал Ребекку в широком зале с низкими балками, пахнущем ладаном и воском. Она металась вдоль резного испанского окна, её платье с широкими рукавами слегка цеплялось за край массивной дубовой мебели.

— Ник… — голос её срывался, будто ветер, гуляющий над портовыми причалами. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

Он замер на пороге. После ночных событий каждое слово отзывалось в нём болью.

— Я… я люблю его, Ник, — наконец выдохнула она, сжимая руки так крепко, что костяшки побелели. — И он любит меня. Понимаешь? Я не могла больше скрывать это.

Никлаус смотрел на неё, чувствуя, как тяжёлый запах гарцев и пыльного сада за окном словно душил его. Он хотел сказать что-то, но слова застряли в горле. Любовь? В это время, когда город задыхается от слухов о ночных убийствах, когда в каждом переулке шепчутся о пропавших людях?

Он сделал шаг, и половицы под ногами тихо застонали.

— Пусть будет так, как ты хочешь, — сказал он наконец. Голос его звучал так, будто он выдавливал эти слова через осколки стекла. — Но если он хоть раз заставит тебя плакать… ты пообещай мне, что скажешь. Обещай.

Она кивнула, и в её глазах мелькнула теплая, почти детская благодарность. Он притянул её к себе. Запах жасмина, которым она всегда пахла после вечерних прогулок по саду, обволок его. Но где-то глубоко внутри всё равно оставался холодный камень.

На следующий день отец позвал его на стрельбище за конюшнями, где пахло мокрой соломой и тёплым навозом. Воздух был тяжёлый, пропитан солёным бризом с порта и дымом от костров рыбацких лагерей. Отец, в длинном тёмном камзоле с испанскими серебряными пуговицами, наблюдал за каждым его движением так, будто взвешивал душу сына на весах.

Каждая стрела Никлауса попадала чуть не туда, и за каждым промахом следовал короткий, режущий голос:

— Сосредоточься. Хочешь опозорить семью?

Он сжимал лук так сильно, что суставы едва не хрустели. В голове пульсировала одна мысль: «Ты никогда не будешь достаточно хорош».

— Хватит! — вырвалось у него наконец. — Ты не видишь меня. Ты никогда не видел!

Слова, пропитанные годами молчаливой боли, вырвались наружу, как кровь из раны.

Отец замер. Но Никлаус уже срывался, вскочил на коня, чувствуя, как горячая кровь гулко стучит в висках. Он летел по пыльным улочкам Лондона, где за шумными тавернами горели факелы, а от воды тянуло солью и тухлой рыбой.

Конь вдруг резко взбрыкнул, услышав крик в переулке. Никлаус рухнул на камни, ветер вырвался из лёгких. Он ощутил под рукой холодную, влажную землю. Где-то рядом шумела река, пахнущая тиной и смолистыми досками рыбацких лодок.

Когда он вернулся домой, Ребекка бросилась к нему, лицо её было бледным, как луна над бухтой.

— Ник! Где ты был? Ты весь в пыли, в ссадинах… Я с ума сходила!

Он попытался отмахнуться, но её руки обхватили его запястья.

— Не ври мне! — закричала она, её голос дрогнул. — Я вижу тебя насквозь. Ты стал другим. Более встревоженным. Более холодным.

Он отвёл взгляд, вырвался и скрылся в своей комнате, где тяжёлые портьеры пахли плесенью и горькими травами.

Вечером они пошли на встречу к друзьям. Узкие улочки города были озарены желтоватым светом факелов, слышались запахи горелого мяса, пряных вин и солёной воды. Смех друзей казался ему глухим эхом издалека.

Когда он отошёл к костру, воздух вокруг был густой, влажный, пах дымом и травами. Никлаус стоял, глядя на искры, как на звёзды, что падали в чёрную бездну.

— Не думал, что ты придёшь, — раздался знакомый голос из-за деревьев.

Он обернулся. Джейк сидел, слегка прислонясь к стволу, огонь отражался в его глазах.

— Прости, что мы молчали, — сказал Джейк, смущённо улыбнувшись. — Я знал, что ты её защищаешь… и что не поверишь, что я достоин её. Но… Ник, я клянусь, я никогда не обижу её. Никогда.

Никлаус молча подошёл ближе.

Их взгляды встретились, и на мгновение тьма в его душе отступила.

— Кому же ещё я могу доверить её, если не тебе? — наконец произнёс он, чуть тише, чем обычно. — Береги её. Она — всё.

Джейк благодарно кивнул и направился к Ребекке, сидевшей неподалеку. Никлаус остался один, погруженный в свои мысли.

Прогуливаясь по лесу, Никлаус невольно задумался о том, как быстро меняется жизнь. Еще совсем недавно он был озабочен тайной вампиров, а теперь его больше волновало счастье сестры. Но старые страхи не давали ему покоя. Он вспомнил о дедовом дневнике и о том, что произошло той ночью.

Внезапно, порыв ветра сбил его с ног. Никлаус упал и почувствовал острую боль в ноге. Подняв голову, он увидел, что на него упало дерево. Он был прижат к земле, и выбраться самостоятельно не было никакой возможности. Паника начала охватывать его. Он звал на помощь, но его крики тонули в шуме ветра.

Никлаус не мог поверить своим глазам. Перед ним стоял Джейк, его лучший друг, с кровавыми клыками и глазами, светящимися багровым светом. Шок парализовал его.

— Я уж думал, что не найду тебя, — радостно произнес Джейк, словно ничего не произошло.

Никлаус попытался улыбнуться в ответ, но его губы окаменели. Он чувствовал, как по телу разливается ледяной холод. Каждая мышца напряглась, готовясь к прыжку. Но тело отказывалось слушаться.

Джейк попытался освободить Никлауса, но каждый его рывок отзывался острой болью в поврежденной ноге. Никлаус понимал, что его состояние ухудшается с каждой секундой.

— Оставь меня, — прохрипел он, голос его был слаб и хриплым. — Это бессмысленно.

Джейк присел на корточки и задумчиво почесал подбородок. Через мгновение его лицо исказилось в гримасе, и он снова попытался освободить друга. Но на этот раз он сделал что-то неожиданное. Джейк укусил своё запястье и поднес его к лицу Клауса, призывая выпить. Кровь стекала по его руке, образуя алую нить.

— Не бойся, — прошептал Джейк, его голос звучал успокаивающе. — Моя кровь исцелит тебя.

Никлаус не мог поверить своим ушам. Он смотрел на окровавленное запястье Джейка с отвращением и ужасом. Но в то же время, он чувствовал, как боль в ноге начинает стихать. Не в силах сопротивляться, он поднес окровавленную руку к губам и отпил несколько капель.

Мгновенно, его рана затянулась, будто ее никогда и не было. Силы вернулись к нему, и он смог подняться на ноги. Джейк, с легкостью подняв упавшее дерево, отбросил его в сторону.

— Кто ты такой? — прохрипел Никлаус, с трудом сдерживая страх. — Ты один из них! Ты вампир!

Джейк улыбнулся, обнажив свои клыки.

— Верно, — подтвердил он.

Никлаус почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он не мог поверить в то, что его лучший друг был вампиром.

— Нет, но я не понимаю, — прошептал он, схватившись за голову. — Как такое возможно?

Джейк положил руку ему на плечо.

— Тебе и не нужно понимать, — сказал он мягко — Через секунду ты забудешь обо всем.

Никлаус почувствовал, как его сознание начинает мутнеть. Последнее, что он помнил, это взгляд Джейка, полный сожаления и решимости.

Когда Никлаус пришел в себя, он был уже в своем доме. Ребекка сидела рядом с его кроватью и держала его за руку.

— Ты цел? — спросила она с облегчением.

Никлаус кивнул. Он чувствовал себя разбитым и сбитым с толку. Что произошло той ночью? Почему он ничего не помнит?

Джейк зашел в комнату и улыбнулся Никлаусу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Никлаус посмотрел на него и почувствовал странное спокойствие. Он ничего не помнил о том, что произошло в лесу.

— Хорошо, — ответил он.

Они провели остаток дня вместе, разговаривая о пустяках. Никлаус старался не думать о том, что произошло. Но глубоко внутри он чувствовал, что что-то изменилось навсегда.

Никлаус проснулся с тяжелой головой и неприятным ощущением дежавю. События прошлой ночи казались ему сном, но глубокая царапина на руке напоминала о реальности. Он встал, чувствуя себя разбитым. Завтрак прошел в тягостной тишине. Никлаус едва отвечал на вопросы матери, его мысли были заняты тем, что произошло в лесу.

Джейк предложил пострелять по мишеням. Никлаус согласился, но его сердце не лежало к этому занятию. Каждый раз, когда Джейк оказывался рядом, он чувствовал странное напряжение. Казалось, друг наблюдает за ним с каким-то странным интересом.

Когда Ребекка присоединилась к ним, Никлаус заметил, как они с Джейком обмениваются взглядами, полными тайного понимания. У него возникло неприятное ощущение, будто он оказался в центре чужого мира, о котором ничего не знал.

Оставшись один, Никлаус решил вернуться к лесу и продолжить чтение дедова дневника. Уединившись в густых зарослях, он раскрыл потрепанные страницы. И чем дальше он читал, тем больше его сердце сжималось от ужаса.

«Решил я тогда, что долг наш — бороться с этим злом. Но люди уже не внимали мне: почли безумцем, и смеялись. Однако я не желал сдаваться. День за днём искал я следы вампиров. Порою доходили слухи о нападениях, что приписывали зверям, и жертвы, спасённые, ничего не помнили. Но самого чудовища мне узреть не удавалось.

Пять лет провёл я в поисках, и всё было тщетно. Они научились скрываться среди людей столь искусно, что и внимательный глаз не различит. Но в один день явилось мне доказательство.

Был ясный солнечный день. Шёл я по улице, размышляя о беде сей, как вдруг услышал крик. Я остановился, внимая, но второй раз голос не прозвучал. И сердце моё сжалось: что заставило человека закричать — и тут же умолкнуть?

Я шёл медленно, прислушиваясь, и вскоре заметил тёмный переулок. Осторожно приблизившись, взглянул я внутрь — и ужас предстал пред очами моими: юноша вцепился в горло девицы, а она, словно в забытьи, не сопротивлялась. Я стоял, не в силах ни помочь, ни уйти, и наблюдал недолго, ибо вскоре монстр поднял лицо. И что же? То был Джейк Уотсон, сын моего знакомого»

Никлаус закрыл дневник, чувствуя, как его охватывает паника. Он не мог поверить, что его лучший друг был монстром.

Схватив свой лук, Никлаус помчался к тому месту, где он оставил Ребекку и Джейка. Сердце бешено колотилось в груди. Он должен был предупредить ее, но как? Что он скажет? Что если она не поверит ему?

Когда он увидел их, сидящих на краю обрыва, его охватило отчаяние. Он незаметно подкрался к ним. Вид их, сидящих так близко друг к другу, вызывал у него жгучую ревность и боль.

Никлаус, не колеблясь, бросился к Ребекке. Он отстранил Джейка, будто тот был чужим, и бережно осмотрел сестру. Убедившись, что она невредима, он облегченно выдохнул.

— Ребекка! Как же я рад, что ты цела, — прошептал он, крепко обнимая ее.

Джейк смотрел на них с нескрываемой болью в глазах.

— Ник, что на тебя нашло? — спросил он, его голос дрожал.

— Держись от нас подальше, — отрезал Никлаус, отталкивая друга.

— Ник, что происходит? — спросила Ребекка, озадаченно глядя на брата.

— Что происходит? А ты у него спроси, — ответил Никлаус, указав на Джейка. — Джейк, которого ты так любишь, вовсе не тот, за кого себя выдаёт. Он — вампир!

Джейк усмехнулся:

— Никлаус, ты не в себе

— Давай, Джейк Уотсон, раскрой всю правду. Расскажи, кто ты на самом деле.

— Успокойся, Никлаус, — мягко произнес Джейк.

— В таком случае, я сам всё скажу. Итак, сестрёнка, Джейк, которого ты так любишь, вовсе не тот, за кого себя выдаёт. Джейк, которому мы доверяли, один из них, вампир! — крикнул Никлаус, чувствуя, как в его жилах кипит ярость.

— Никлаус, прекрати этот абсурд.

— Абсурд? Признайся, что я говорю правду! — Никлаус сделал шаг вперед, не замечая, как приближается к краю обрыва.

— Джейк, Клаус говорит правду? — встревоженно спросила Ребекка.

— Я не лгу! — крикнул Никлаус, отступая назад. Он споткнулся и полетел вниз.

Мир вокруг Никлауса закружился. Последнее, что он увидел, были испуганные лица Джейка и Ребекки. Затем наступила темнота.

Когда Никлаус открыл глаза, он увидел, что лежит на мягкой траве. Рядом с ним сидели Джейк и Ребекка, их лица выражали беспокойство.

— Он очнулся! — воскликнула Ребекка.

— Что произошло? — спросил Никлаус, пытаясь вспомнить последние события.

— Ты упал с обрыва, — ответил Джейк. — Как ты вообще выжил?

Никлаус попытался подняться, но почувствовал слабость. «Я должен был умереть, как такое возможно?»

— Ты обращаешься, — спокойно произнес Джейк.

— Что это значит? — спросила Ребекка, ее голос дрожал.

— Когда ты упал, в твоем организме была моя кровь. Кровь вампира. Теперь ты тоже становишься одним из нас, — объяснил Джейк.

Никлаус почувствовал, как по его телу пробежал холодок. Он не мог поверить в то, что происходит.

— Я должен выпить человеческую кровь, чтобы завершить превращение? — спросил он с ужасом.

— К сожалению, да, — подтвердил Джейк. — У тебя есть несколько часов. Если ты не обратишься, ты умрешь.

Никлаус опустил голову. Он не знал, что делать. Стать таким же монстром, как Джейк? Или умереть?

Никлаус понимал, что у него нет выбора. Он нуждался в помощи Джейка. Словно почувствовав его мысли, тот появился из тени.

— Мне нужна твоя помощь, — произнес Никлаус, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

Джейк улыбнулся, обнажив клыки.

— Поэтому я и здесь, — ответил он, его голос звучал слишком спокойно.

— Я не готов умереть, но я ничего не знаю о жизни вампира, — признался Никлаус.

— Присаживайся, и я расскажу тебе все, что нужно знать, — предложил Джейк, указывая на поваленное дерево.

Никлаус сел рядом с ним, чувствуя, как сердце колотится в груди. Он жаждал информации, но в то же время боялся того, что услышит.

Джейк начал свой рассказ, подробно описывая все плюсы и минусы бессмертия. Он говорил о силе, скорости, о том, как прекрасен мир, видимый глазами вампира. Но он также упоминал о жажде крови, о вечной одиночестве и о том, что никогда не будет детей.

— Сколько времени у меня осталось? — прервал его Никлаус.

— Четыре-пять часов, — ответил Джейк, не отводя от него взгляда.

— Спасибо, — прошептал Никлаус. Он чувствовал, как время неумолимо утекает сквозь пальцы.

Вернувшись домой, Никлаус не мог уснуть. Жажда крови мучила его. Рано утром Джейк пришел за ним. Они провели несколько часов вместе, разговаривая о прошлом и будущем.

— Мне нельзя тебя оставлять одного среди людей, — сказал Джейк, когда наступил вечер. Мы проведем оставшиеся часы вместе, вдали от людей.

— А как же Ребекка? — спросил Никлаус, чувствуя угрызения совести.

— Она не простит меня, если не сможет попрощаться с тобой, — ответил Джейк. — Не волнуйся, я не позволю тебе ей навредить.

Они отправились к реке, в их любимое место с детства. Сидя на берегу, они вспоминали счастливые моменты. Но все это время Никлаус чувствовал, как жажда крови раздирает его изнутри. Когда Джейк отлучился, Никлаус не смог сдержаться. Он почувствовал острый запах крови и бросился к Ребекке.

— Ник, остановись! — крикнула она, отступая назад.

Но было уже поздно. Никлаус не мог контролировать себя. Он впился зубами в ее руку. Ребекка закричала от боли. Джейк, услышав крик, бросился к ним и оттащил Никлауса.

— Ник, остановись! — повторял он, пытаясь привести друга в чувство.

Никлаус смотрел на свою окровавленную руку и на испуганное лицо Ребекки. Он понял, что стал монстром.

Глава 2

Наше время

Утро начиналось, как обычно, с назойливого трезвона будильника. Ребекка, нетерпеливо отмахиваясь от него, легонько толкнула брата в плечо: «Вставай уже, Ник, я опаздываю!»

Никлаус с неохотой открыл глаза и пробормотал в ответ что-то невнятное. Сестра, не дожидаясь ответа, выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Спустя несколько минут раздался звук заведенного мотоцикла.

«Значит, опять без меня,» — подумал Никлаус, потягиваясь. Он посмотрел на часы. Еще рано. Но вставать все равно нужно было. Сегодня у баскетбольной команды была важная тренировка в новой школе.

Стив позвонил через пару минут.

— Ты не забыл, что сегодня тренировка? И не только тренировка, мы едем в новую школу.

Никлаус подтвердил, что помнит. Он не очень горел желанием ехать, но отказываться не стал.

Собираясь, Никлаус смотрел в окно. За окном лежал пушистый белый ковер. Снег падал большими хлопьями, создавая сказочную атмосферу. Несмотря на ранний час, на улице уже было много людей. Все спешили по своим делам, но в их глазах читалось какое-то особое, праздничное настроение.

Выехав из дома, Никлаус решил сделать небольшой круг и проехать через парк. Снег лежал на ветках деревьев пушистыми шапками, а на дорожках виднелись следы птиц. Никлаус остановил машину и вышел, чтобы подышать свежим воздухом.

Созерцая зимнюю красоту, он не заметил, как кто-то врезался в него. Обернувшись, он увидел девушку, которая пыталась подняться.

— Осторожнее, милочка, — сказал Никлаус, помогая ей встать.

Девушка подняла на него ясные, карие глаза.

— Следи за дорогой, милый, — отпарировала она, поднимаясь без его помощи. — И вообще, ты не мог бы быть поаккуратнее?

Никлаус улыбнулся. Ему нравилась ее решительность.

— Тебя как зовут, милочка?»

— Аделин, — ответила она коротко.

Клаус наблюдал за ней, и в его голове мелькнула мысль: да, она не такая, как все. Девушка стояла, отряхиваясь от снега, с такой непринужденностью, что казалась больше воительницей, чем какой-нибудь там принцессой. Ее темные волосы, хоть и были растрепаны после падения, обычно, наверное, собирались в аккуратный пучок, открывая её лицо с такими мягкими, но уверенными чертами. А глаза, карие и блестящие, как полированный янтарь, смотрели прямо на него, без тени страха, оценивая и его, и всю ситуацию с какой-то насмешливой заинтересованностью. На ее губах играла легкая улыбка — будто намёк на секрет, который она могла бы выболтать в любой момент.

— Приятно познакомиться, Аделин. Никлаус Майклсон. Можно просто Клаус. Ты новенькая в школе? — его голос был бархатным, но с той легкой насмешкой, которая всегда бесила тех, кто его недолюбливал.

Аделин чуть прищурилась, словно взвешивая его слова.

— Да, сегодня первый день, — ответила она, и в ее голосе уже чувствовался сарказм, — И, судя по всему, не самый удачный. — Она демонстративно стряхнула с плеча остатки снега, словно это он был виноват в ее падении.

Клаус не удержался и коротко рассмеялся. Нечасто встретишь такую дерзость.

— Понимаю, — сказал он, пряча улыбку. — Ну что ж, раз уж я испортил тебе утро, может, хоть сделаю его чуть лучше? Могу подвезти. Я как раз еду в твою школу. — Он махнул головой в сторону своего черного как ночь автомобиля. Ему было чертовски интересно, что она ответит.

Аделин колебалась секунду, и эта секунда показалась Клаусу вечностью. Он заметил, как ее взгляд скользнул по нему, оценивая каждую деталь — его каштановые волосы, чуть взъерошенные, будто он только что встал с постели, темную рубашку, идеально сидящую по фигуре, и даже блеснувшие золотом часы на запястье. Он стоял, засунув руки в карманы брюк, словно был хозяином этого места, да и вообще всего мира. Темные очки скрывали его взгляд, но по чуть заметной ухмылке, игравшей на его губах, Аделин поняла: он оценивает её с долей цинизма. От него так и веяло самоуверенностью, даже самодовольством, но в то же время что-то в его расслабленной позе и скрытом взгляде кричало об опасности. В эту секунду она думала: доверять или нет? Любопытство перевесило.

— Хорошо, — сказала она наконец, кивнув. — Только не обещаю, что не буду комментировать твою езду.

Клаус лишь усмехнулся: «Даже не сомневаюсь.»

Поездка до школы прошла в непринужденной беседе. Аделин, к удивлению Клауса, оказалась не только дерзкой, но и чертовски умной собеседницей. Они обсудили всё подряд: от дурацких школьных правил до любимых музыкальных групп. Каждая ее фраза была наполнена таким живым, острым умом, что Клаус, сам того не замечая, начал наслаждаться их перепалкой. Он ловил себя на мысли, что уже давно не встречал кого-то, кто мог бы так легко поддержать его сарказм.

Когда автомобиль остановился у ворот школы, где уже толпились ученики, Аделин повернулась к нему.

— Спасибо за поездку, — сказала она, и на этот раз в ее улыбке не было ни капли сарказма, только искренняя благодарность. — И еще раз, будь осторожнее. — Она кивнула на дорогу, чуть подмигнув.

Клаус улыбнулся ей в ответ.

— Постараюсь, милочка. Увидимся, — он наблюдал, как она вышла из машины, легко смешалась с толпой школьников и скрылась в здании. Внутри у него появилось странное чувство, будто этот день точно будет отличаться от всех остальных. Он уже предвкушал, что сегодня будет интересный день.

Он направился к спортзалу, где его уже ждала команда. Двери с шумом распахнулись, и Клаус вошел в гулкое помещение. Он огляделся, быстро обнаружив Стива и остальных ребят, которые разминались на площадке. Тренер, огромный мужчина с волевым лицом, уже стоял в центре, начиная свою вступительную речь. Он говорил о цели их визита в новую школу и о предстоящем турнире, который должен был определить лучшую баскетбольную команду города. Когда тренер упомянул имя капитана соперников, Мэйсона Картера, добавив, что это будет серьезный противник, Клаус мысленно улыбнулся. Идея обыграть такого известного игрока, как Мэйсон Картер, его очень заводила. Он уже чувствовал азарт. Тренировка прошла в обычном режиме. Никлаус, как всегда, был в отличной форме. Он чувствовал, что сегодня может показать все, на что он способен. Однако, во время перерыва, его мысли были далеко от баскетбола. Он вспоминал свою встречу с Аделин. Ее образ не выходил у него из головы.

— Эй, ты чего такой задумчивый? — спросил Стив, хлопая Никлауса по плечу.

— Да так, ничего особенного, — отмахнулся он.

— Не похоже, — усмехнулся Стив, — Ты весь светишься. Может, влюбился?

— Какая ещё любовь? — отмахнулся он.

В этот момент он заметил на трибунах Ребекку и Аделин. Его сердце забилось быстрее. Он не мог оторвать от нее взгляд.

— А это не твоя сестричка? — спросил Стив, указывая на трибуны. — И с ней какая-то симпатичная девушка.

— Да, это Ребекка. А та девушка… мы сегодня с ней познакомились.

— Ну ты даешь! Нашел себе подружку и даже не сказал! — воскликнул Стив.

— Она не моя подружка, Стив. Просто знакомая, — возразил Никлаус.

Тренировка продолжилась, но Никлаус не мог сосредоточиться. Все его мысли были об Аделин. Он ловил ее взгляд на трибунах и каждый раз краснел.

После тренировки Никлаус решил найти Аделин. Он нашел ее в художественной студии, где она рисовала. Аделин была сосредоточена на своей работе, и он некоторое время просто наблюдал за ней.

— Что ты здесь делаешь? — раздался голос Стива.

Аделин и Никлаус обернулись. Стив стоял в дверях студии.

— Я просто хотел посмотреть, что тут у вас происходит, — сказал он, усмехнувшись.

Никлаус злобно посмотрел на Стива, в ответ на что тот лишь ухмыльнулся. «Завистник,» — пробормотал Никлаус себе под нос. Его взгляд скользнул к трибунам, где сидела Аделин. Ее глаза были прикованы к холсту, но Никлаус чувствовал, что она замечает его. Улыбнувшись уголками губ, он вернулся к тренировке.

— Я видела сегодня вашу игру, — сказала Аделин, когда Никлаус подошел к ней после тренировки. Ее голос был спокоен и немного насмешлив, как у опытного наблюдателя.

— И что ты думаешь? — спросил Никлаус, прислонившись к мольберту.

— Ты играешь неплохо, — признала она, не отрывая взгляда от холста. — Но тебе не хватает агрессии.

Никлаус усмехнулся. Ему нравилась ее прямолинейность.

— Агрессии? Ты считаешь, что мне нужно быть более жестоким на площадке?

— Не жестоким, а решительным, — поправила она. — Ты слишком мягок.

Никлаус знал, что она права. Он всегда старался играть честно, но иногда это мешало ему побеждать.

— Может, ты научишь меня быть более агрессивным?» — предложил он с вызовом.

Аделин бросила на него быстрый взгляд.

— Может быть, — согласилась она. — Но сначала давай закончим этот портрет.

Никлаус сел на стул и снова стал позировать. Он чувствовал себя под пристальным взглядом Аделин. Ему казалось, что она видит его насквозь. Но ему это нравилось.

Когда портрет был готов, Никлаус был поражен. Аделин изобразила его таким, каким он был на самом деле — сильным, уверенным в себе, но в то же время одиноким и немного меланхоличным.

— Это потрясающе, — сказал он.

— Спасибо, — улыбнулась Аделин. — Но мне кажется, ты слишком серьезный.

Никлаус рассмеялся.

— Может быть, ты права. Но я не знаю, как быть другим.

— Все меняется, — сказала Аделин. — Главное — захотеть.

Никлаус посмотрел ей в глаза. Он чувствовал, что между ними возникает какая-то особая связь. Ему казалось, что он знает ее всю жизнь.

— Ну наконец-то ты вспомнил дорогу домой, — пропела Ребекка, едва Никлаус переступил порог.

Он лениво скользнул по ней взглядом, скрывая за усталой усмешкой вихрь мыслей.

— И я рад тебя видеть, сестрёнка.

— Что тебя так задержало? — она скрестила руки на груди, её глаза искрились недоверием.

Никлаус пожал плечами, отворачиваясь к окну.

— Ничего особенного. Просто… хотел немного прогуляться.

Ребекка прищурилась, изучая его, словно хищник свою добычу.

— Ты обычно не такой. Не забываешь время, Ник.

Он усмехнулся, стараясь отмахнуться от её проницательности.

— Может быть, сегодня особенный день. Решил позволить себе роскошь подышать ночным воздухом.

Она задержала взгляд на нём чуть дольше, чем обычно, но наконец махнула рукой.

— Ладно. Кстати… Аделин сегодня будет ужинать с нами.

— Аделин? — переспросил он, невольно задержав дыхание. Его взгляд стал темнее. — Понятно.

— Да, она замечательная. Думаю, вы могли бы стать друзьями, — улыбнулась Ребекка, но её улыбка не достигала глаз.

Никлаус кивнул, но в глубине глаз промелькнула тень. Он помнил тот вечер. Её взгляд, холодный и одновременно манящий. Словно они уже знали друг друга целую вечность.

— Я на пробежку, — бросил он, устремляясь к лестнице.

— Только не задерживайся, — напомнила Ребекка.

В его голове крутился один вопрос: что за игра затевается на этот раз?

Серебристый лунный свет резал темноту парка, выхватывая из мрака мокрые дорожки и дрожащие листья. Никлаус стоял в тени, сжав руки за спиной. Его взгляд беспокойно метался, пока не зацепился за тонкую фигуру на скамейке.

Аделин. Её волосы, тёмные, как полночь, мягко развевались на ветру. Она сидела, слегка сутулившись, будто пытаясь укрыться от мира.

Он сделал шаг вперёд — но на его пути возникла высокая фигура. Мужчина, чьё присутствие вытягивало из воздуха тепло.

Джейк.

Никлаус почувствовал, как всё внутри него сжимается, но лицо осталось бесстрастным, словно мраморная маска.

— Что здесь происходит? — тихо произнёс он. Но каждое слово звучало как хлыст по коже.

Аделин вздрогнула и медленно подняла взгляд. В её глазах металось что-то похожее на испуг… или отчаяние. Джейк ухмыльнулся, будто только и ждал этой встречи.

— О, Никлаус, — протянул он, растягивая слоги. — Какая неожиданная встреча. А это… моя спутница. Аделин.

— Приятно познакомиться, — холодно бросила Аделин, но её голос дрогнул.

— И мне, — отозвался Никлаус, переводя взгляд с неё на Джейка. В груди медленно закипал яд.

— Пожалуй, мы пойдём, — сказал Джейк, небрежно обнимая Аделин за плечи. — Не скучай.

Когда они скрылись, Никлаус долго стоял неподвижно. Его дыхание стало резким, грудь сдавило.

Вернувшись домой, он почти мгновенно оказался перед Ребеккой. Та сидела за столом, склонившись над своими бумагами.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он, голос его звучал глухо, как раскат грома над морем.

Ребекка подняла голову, настороженно глядя на брата.

— Что-то случилось?

— Я видел Джейка, — отчеканил Никлаус, не сводя с неё глаз.

Ребекка побледнела. Её пальцы сжали край стола так, что побелели костяшки.

— Джейка? Здесь?

Он кивнул, чувствуя, как ярость медленно стекает в сердце, отравляя каждую мысль.

— И тебе нужно знать ещё кое-что… — добавил он, его голос стал ниже, почти звериным.

Глава 3

1705

Одиннадцать бесконечных лет пронеслись с тех пор, как мы стали вампирами. Моя сестра, Ребекка, присоединилась к нам чуть позже — обращённая Джейком. Поначалу жажда крови была невыносимой, а мир казался чужим и враждебным. Но мы научились жить в этом новом обличье.

Ребекка находила удовольствие в вечной молодости, а я… я нашёл утешение в своей способности подчинять волю других. Внушение — моё оружие, моя власть, мой крест и моё спасение.

Но новая жизнь не могла избавиться от боли и горечи. Мы навсегда потеряли дом и семью. Наш отец — ярый охотник на нечисть — стал самой большой угрозой.

Вспоминая тот вечер 1698 года, я до сих пор чувствую ледяной холод ужаса, пробегающий по спине. Отец, строгий и справедливый, внезапно спросил меня:

— Веришь ли ты в вампиров?

Тогда я ещё не знал, что эти слова станут началом конца.

Он обнаружил дедушкин дневник, где хранились наши тайны. Его глаза вспыхнули гневом, когда он понял, что я лгал ему всё это время.

— Ты — чудовище, — прошипел он, направляя на меня пистолет.

Деревянные пули, специально сделанные для борьбы с нечистью, вонзились в мою плоть. Боль была невыносимой, но смерть не пришла.

Ребекка, услышав шум, бросилась на помощь. Она оттолкнула отца, но удар был слишком сильным. Он упал… навсегда. Его последний взгляд был наполнен ненавистью и отчаянием.

Мы вынуждены были бежать. Мы покинули Лондон. Нам приходилось часто менять города, чтобы не вызвать подозрений, ведь мы не старели. А позже мы начали менять страны. С нами были Джейк — наш верный союзник — и Рекса, молодая вампирша, обращённая мной. Но тени прошлого не отпускали нас. Тень отца нависала над нами, не давая забыть о страшной тайне, которая изменила нашу судьбу навсегда.

1702

В Париже Джейк и Ребекка наслаждались компанией друг друга, оставив Клауса в тишине родного города. Лишённый общества возлюбленных, он проводил дни в бесцельных прогулках, навлекая на прохожих необъяснимый страх, который так же быстро исчезал, как и появлялся. Но привычные ночные скитания и случайные столкновения с человеческой кровью ему наскучили.

Именно тогда, из темноты донёсся женский крик, мгновенно пробудивший в нём интерес к непредсказуемому развлечению.

— Ты забудешь всё увиденное, а знакомым скажешь, что поскользнулась, — прошептал он девушке и направился к источнику крика.

Перед ним предстала отвратительная сцена: пьяный мужчина домогался юной девушки.

— Мерзкий ублюдок! — прорычал Клаус, схватив насильника за шиворот. Прижав его к стене, он добавил: — Подобные тебе не достойны жить!

— Только не убивай его! — дрожащим шёпотом попросила девушка, прикоснувшись к нему.

— Как ты можешь? Он пытался… Или ты его знаешь? — спросил он, но искренний ужас в её глазах изменил его планы.

— Нет, вижу впервые и желаю ему всего худшего, но мы не будем лучше, убив его. Да и ты кажешься мне хорошим.

Решимость помочь затмила прежние намерения.

— Как пожелаешь, — отпустил он мужчину, который сразу же скрылся в темноте.

Желание продлить случайное знакомство заставило его спросить:

— Может, прогуляемся? Выпьем кофе?

— Спасибо, но достаточно приключений на сегодня. Пойду домой. Спасибо тебе, ты спас меня.

— Позволь проводить тебя, прошу.

— Хорошо, пойдём.

Тишина ночного города словно погрузила их в собственный мир. Пройдя некоторое расстояние в молчании, девушка спросила:

— Могу узнать имя своего спасителя?

— Где мои манеры? Никлаус Майклсон, — представился он, протягивая руку. — Просто Клаус.

— Рекса Дэвис, — ответила она, пожав его руку.

— Приятно познакомиться, мисс Дэвис, — он потянулся, чтобы поцеловать ей руку, но она увернулась. Остаток пути прошёл в молчании.

— Вот мы и пришли. Ещё раз спасибо.

— Можем завтра увидеться? Поговорим, узнаем друг друга получше.

— Не знаю, Клаус, мы познакомились час назад.

— Прошу тебя. Разве ты не говорила, что видишь во мне хорошего человека?

— Хорошо. Придёшь завтра к обеду?

— Любой твой каприз, миледи.

— Значит, я уже миледи? — улыбнулась она.

— Разумеется.

— Уже поздно. Спокойной ночи, Никлаус Майклсон, — она повернулась к дому и споткнулась, поднимаясь по лестнице.

— Осторожнее, — он поймал её.

— Прости.

— Пустяки. Доброй ночи, мисс Дэвис.

Он прибыл к назначенному часу, но Рекса заставила его немного подождать. Нетерпение, чуждое его природе, наполняло его раздражением. Он был готов уйти, но что-то удерживало его на месте. И он не пожалел о решении остаться.

— Долго ждал? — спросила она, появляясь на пороге.

— Да, но пришёл слишком рано. Куда пойдём?

— Есть одно кафе в центре.

— Показывайте дорогу, миледи.

Тихий смех прозвучал в ответ, и она пошла вперёд, оставляя его следовать за собой.

— Загадочная мисс Дэвис, расскажите немного о себе, — начал он, стремясь разгадать её тайну.

— Почему же загадочная?

— Потому что я хочу узнать вас. Такое бывает крайне редко, если вообще бывает.

— Сначала вы расскажите о себе.

— Хорошо. Я бываю эгоистичен, люблю контролировать, сдерживаю эмоции, характер сложный, порой и сам себя не понимаю. Увлекаюсь книгами и верховой ездой. Держусь на расстоянии от сердечных дел.

— Неужели не веришь в любовь?

— А вы верите?

— Конечно. Мир и так жесток, что будет, если мы не будем в неё верить?

— Любовь существует, но она мне недоступна. Я не в силах довериться.

— Уверена, вы найдёте ту, что изменит ваши взгляды.

— Возможно.

— Мы пришли.

Обед прошёл в приятной атмосфере. Провожая её домой, он уже видел в ней весёлую и мечтательную девушку, сироту, привлекшую его внимание с первого взгляда. Их встречи стали частыми. По возвращении из Парижа он представил Рексу Джейку и Ребекке. Между женщинами быстро завязалась крепкая дружба. А через несколько месяцев Рекса стала для всех родной. Так прошёл год…

Путь к дому Рексы преградила Ребекка.

— Ник, надо поговорить, — сказала она.

— Позже, сестрёнка, у меня встреча.

— С Рексой? О ней и хочу говорить.

— Да, иду к ней, но ты заинтриговала меня. Ладно, ещё есть время. Я слушаю.

— Не думаешь ли ты, что вас связывает нечто большее, чем просто дружба?

— Только не об этом.

— Нет, выслушай меня. Очевидно, что она любит тебя, Ник. А что ты чувствуешь к ней?

— Я… я не знаю.

— Подумай над этим. Не упусти своё счастье.

— Я понял. Мне пора.

Слова Ребекки заставили его призадуматься. Если Рекса действительно любит его… Она делает его счастливым, но чувствует ли он к ней то же? С Рексой ему комфортно, рядом с ней он может быть более открытым. Может, стоит попробовать? А что если Ребекка права? Но как сказать об этом Рексе? Ведь он всегда утверждал, что любви нет.

Эти мысли захватили его рассудок, и он не заметил, как подошёл к дому Рексы. Она ждала его у двери.

— Ты опоздал, не похоже на тебя.

— Да, прости. Ребекка немного задержала. Пойдём?

— Куда? Ты так и не сказал.

— Сюрприз.

Он отвёл её в природный парк, подальше от суеты города. У него был небольшой дом неподалёку. Они поужинали на свежем воздухе, обстановка была идеально расслабляющей. После трапезы он предложил пройти в дом, на крышу. Рекса не возражала. Они сели на крыше и стали наблюдать за звёздами.

— Я рад, что ты стала частью нашей жизни. Для Джейка и Ребекки ты как родная сестра.

— Они тоже стали для меня семьёй.

Рекса положила голову ему на плечо.

— Рекса?

— Ник, я…

Она уснула у него на плече. Он занёс её в дом, уложил в кровать, помог снять обувь и верхнюю одежду. Она была сонной и немного пьяной. Он дал ей одеяло, поправил его складки и собрался уходить, но она взяла его за руку, остановив.

— А для тебя я тоже как сестра, Клаус? — спросила она, приподнявшись на кровати.

— К чему такие вопросы?

— Просто скажи, что ты чувствуешь ко мне…

— Рекса, я… Ты мне очень нравишься, но…

— Но что?

— Я не знаю… Это всё впервые для меня. Знаю только, что хочу поцеловать тебя прямо сейчас.

— Так что тебе мешает?

Рекса притянула его к себе, между их губами оставались миллиметры. Он отбросил сомнения, решив поддаться желаниям, и поцеловал её. Она ответила страстным поцелуем, который разгорался огнём. Он повалил её на кровать, не размыкая губ. Она провела рукой по его голой коже с такой нежностью, что он потерял голову. Он встал, чтобы снять одежду.

— Мисс Дэвис, вы открываетесь мне с новой стороны, — сказал он и наклонился к её шее, страстно целуя. Расстёгивая пуговицы рубашки, он предвкушал то, что их ждало.

— Ник…

— Тише… — прошептал он, прикрыв её рот пальцем.

Утром он проснулся в её объятиях. Это был первый раз, когда он проснулся рядом с девушкой.

— Доброе утро, мисс Дэвис, — сказал он и поцеловал её в лоб.

— Доброе, — сказала она, обнимая его.

1705

Через час Никлаус должен был прибыть в Нью-Йорк. Два месяца разлуки с близкими давили на его душу, но Ребекка настояла на поездке — он так долго мечтал об этом путешествии. Год назад, по просьбе Рексы, он взял на себя ответственность за неё, и эта поездка стала для него чем-то вроде заслуженного отпуска от обязанностей «няньки». Ежедневные сообщения с Рексой и Ребеккой поддерживали связь, но о своём возвращении он решил промолчать, чтобы устроить сюрприз и избежать лишних вопросов от сестры.

Сначала он бродил по знакомым улицам, вдыхая знакомый воздух, погружаясь в воспоминания. Легкая улыбка играла на его губах, когда он вспоминал моменты с близкими. Но с наступлением сумерек настроение изменилось — город казался напряжённым и холодным.

Вдалеке он заметил Рексу. Взгляд её был напряжён, плечи сжаты, словно защищались от невидимой угрозы. Рядом появился Джейк. Никлаус замер, наблюдая, как Джейк резко схватил Рексу за руку. В глазах девушки вспыхнуло раздражение и страх, губы сжались в тонкую линию.

— Оставь меня в покое, — вырвалось у Рексы, когда она вырывала руку, голос дрожал, но не сдавался.

— Ты не посмеешь, — в ответ прошипел Джейк, глаза сверкали угрозой.

— Я обязана. Ребекка должна знать правду, — сказала Рекса, голос едва слышный, но твёрдый. Её руки дрожали, а взгляд был полон решимости.

— Неужели? Подумай, Ник тебе никогда этого не простит, — усмехнулся Джейк, отталкиваясь от неё, губы искривились в ехидной усмешке.

— Мерзавец! — с яростью подняла она руку, глаза сверкали гневом, готовясь дать пощечину.

Джейк схватил её запястье крепко, и лицо Рексы исказилось от боли и отчаяния. Она пыталась вырваться, губы шептали молитву о помощи.

Тогда Никлаус шагнул вперёд, его лицо стало каменным, глаза холодными и непроницаемыми.

— Следи за руками, — произнёс он спокойно, но в голосе звучала угроза, разнимая их.

Джейк и Рекса уставились на него, удивление и страх смешались на их лицах.

— Ник? Разве ты не должен быть в Англии? — спросила Рекса, голос дрожал, глаза быстро моргали.

— Решил вернуться раньше. Объясните, что здесь происходит, — сказал Никлаус, сжимающий кулаки, чтобы сдержать вспышку ярости.

Джейк ухмыльнулся, глаза блестели от злорадства.

— Давай, расскажи своему любимому, как ты ему изменила со мной, — произнёс он насмешливо.

— Что? — Никлаус схватил Джейка за шиворот, глаза налились кровью.

— Подтверди, Дэвис, — вызвал тот, словно вызов бросая.

— Правда? — Никлаус резко повернулся к Рексе, лицо искажено болью и разочарованием.

Она опустила глаза, губы тряслись, лицо побледнело.

— Смотри на меня! — настойчиво сказал он, голос дрожал от эмоций. — Рекса, это правда?

— Да… — прошептала она, едва слышно, словно боялась услышать ответ.

Никлаус отпустил Джейка, руки дрожали, а глаза полны горечи.

— Браво, мисс Дэвис. Ещё одно доказательство моей правоты насчёт любви, — холодно произнёс он, взгляд колючий, словно лед.

— А ты, — обратился он к Джейку, — как мог так поступить с Ребеккой?

— Ты не скажешь ей, Ник, — прошипел Джейк, губы искривлены в ухмылке.

— Думаешь, я могу скрыть это от сестры? — Никлаус поднял брови, голос стал грозным.

— Не расскажешь — иначе я тебя убью, — угрожающе сказал Джейк.

— Угрозы меня не пугают. Если увижу тебя рядом с Ребеккой — пожалеешь. Вы расстанетесь, и ты исчезнешь из её жизни. На этом всё, — твердо произнёс Никлаус, лицо было непреклонно.

Он попытался уйти, но Джейк встал у него на пути.

— Перестань считать себя выше всех, — злобно сказал Джейк.

— Джейк, не опускайся ниже, — ответил Никлаус с едкой усмешкой.

Он улыбнулся Рексе и растворился в ночи.

На следующий день Никлаус встретился с Ребеккой, но молчал о случившемся. Неделя прошла, и ни Джейк, ни Рекса не выходили на связь. Никлаус почти забыл о происшествии, когда Джейк появился снова, настойчивый и мрачный.

Отведя его в укромное место, Никлаус резко спросил:

— Что тебе нужно? Я говорил не появляться.

— Ты сказал Ребекке? — голос Джейка дрожал от злости.

— Как смеешь спрашивать?

— Мне нужно поговорить с ней. Ты не помешаешь мне.

— Шансов нет.

— Почему?

— Я всё рассказал… И…

— Что с ней? Говори! — Джейк стиснул зубы, напряжение висело в воздухе.

— Ребекка погибла. Я не смог её спасти. Похоронена там, где ты её не найдёшь, — холодно сказал Никлаус.

— Ты лжёшь! Она дома, — воскликнул Джейк, боль и гнев переполняли его.

— Так найди её.

Тот бросился в дом, но не нашёл её.

— Она погибла из-за тебя! — крикнул Джейк, кулак сжался и ударил Никлауса.

— Злись, сколько хочешь, — ответил Никлаус, сжимая кулаки, — но правда не изменится. Уезжай из Нью-Йорка. Не возвращайся.

Джейк исчез, и Никлаус остался один с тяжёлой ложью, которую пришлось сказать Ребекке, чтобы защитить её от боли. Он видел, как она страдала, каждый её вздох ранил его, но верил — поступил правильно.

Глава 4

После его рассказа повисла тяжелая тишина. В глазах Ребекки застыла боль — известие стало для неё жестоким ударом, словно долгие месяцы надежд вдруг разбились о холодную реальность.

Она склонила голову, пытаясь сдержать дрожь в голосе:

— Я не имел права лишать тебя выбора, но не мог рассказать, — тихо признался Никлаус, глядя в пол.

— Ты любил её, верно? — спросила Ребекка, не поднимая глаз, сердце сжималось от смешанных чувств.

— Что? — удивленно поднял брови он, словно не ожидая такого вопроса.

— Рексу ты любил?

Никлаус вздохнул, на лице мелькнула тень усталости и горечи.

— Уверяю тебя, это в прошлом. Рекса Дэвис лишь подтвердила мою правоту насчёт любви — для меня она недостижима, — голос стал холоднее, словно оберегая себя от боли.

— Мне очень жаль, Ник… — Ребекка осторожно коснулась его руки, пытаясь хоть как-то поддержать.

Он вздрогнул, но улыбнулся — горько и с отрешённостью:

— Забудь обо мне. Что будешь делать с Джейком? Рано или поздно вам суждено встретиться.

Ребекка сжала губы, в её взгляде заискрилась решимость:

— Не переживай, я справлюсь.

Никлаус на мгновение задумался, потом продолжил с тревогой:

— Ты должна знать ещё кое-что.

Ребекка откинула волосы назад, напряжение в теле усилилось.

— Слушаю.

— Джейк встречается с Аделин.

Её глаза вспыхнули яростью.

— Я убью его.

Никлаус осторожно поднял руки, пытаясь её успокоить:

— Ребекка. Ты ничего ему не сделаешь, пока он с ней.

— Не ты ли говорил, что Аделин Морган ничего не значит?

Он кивнул, но голос стал серьёзным:

— Так и есть. Но невинные не должны становиться жертвами наших интриг.

Она прищурилась, словно пытаясь понять логику его слов.

— То есть, дело не в Аделин, а в твоих принципах?

— Именно.

— И ты так просто это оставишь?

— Конечно нет, — Никлаус прижал ладони к столу, — но что делать? Я не могу силой заставить их расстаться, и не могу ей рассказать правду.

— Время покажет, Ник. Если ты действительно не хочешь навредить этой девушке, просто не вмешивайся.

Никлаус с улыбкой, полузадумчиво, ответил:

— За меня не переживай. Главное, ты глупостей не натвори, сестренка. Аделин сегодня приглашена к нам, не смей заикаться о Джейке.

Он нежно поцеловал Ребекку в лоб, словно прощаясь с детской наивностью, и направился в свою комнату. Но музыка, льющаяся из динамиков, не могла унять тревожные мысли, кружащие в голове.

Ребекка была права — это не его дело, — он старался убедить себя, — но сердце не позволяло оставить Аделин на произвол судьбы.

Решение далось трудно. Он едва знал девушку, но не мог смотреть, как она может пострадать. К вечеру в голове уже созрел план — поговорить с ней. Если Джейк затеял что-то злое, он должен был это предотвратить.

Неожиданно раздался звонок в дверь. На губах Никлауса появилась тихая, почти игривая улыбка:

«Вот и явилась моя проблема».

Он пошёл открывать дверь.

— Здравствуй, — спокойно произнёс он, увидев Аделин.

— Привет, — мягко ответила она, глаза блестели в тусклом свете.

Его взгляд скользнул по ней, задерживаясь на карих глазах, на тонкой грации движения. Он замер, словно завороженный, невольно преградив проход.

Девушка была в лёгком белом платье, подчеркивающем её изящные формы, а волосы цвета воронова крыла свободно спадали на плечи, играя на ветру.

Внезапно голос Ребекки разорвал молчание:

— Аделин, здравствуй! Проходи, почему стоишь на пороге?

Никлаус улыбнулся, отступая, чтобы уступить дорогу, и жестом пригласил её войти.

Закрыв дверь, он остался в прихожей, стараясь понять, что заставляет его чувствовать себя так странно рядом с этой девушкой.

«Ты заботишься о ней. Боишься за неё с тех пор, как узнал о Джейке. Но почему? Что с тобой происходит, Никлаус? Возьми себя в руки. Ты едва знаешь эту девушку».

Из гостиной послышался голос Ребекки:

— Ник, где ты пропадаешь?

— Иду, — ответил он, спеша на зов.

В гостиной царила атмосфера роскоши, присущая Ребекке. Стол был сервирован с изысканностью, достойной королевского пира — серебряные приборы мерцали в свете канделябров, хрустальные бокалы отражали мерцающие огоньки. Сестра любила великолепие и умела превращать даже простую встречу в пышный бал. В этом они с Никлаусом были схожи, хотя и выражали свою любовь к роскоши по-разному. Он ценил её в дорогих вещах, автомобилях, комфорте; Ребекка же была прирождённым организатором, доводя всё до безупречного совершенства. Брат и сестра Майклсон — оба идеалисты, но показная роскошь раздражала Никлауса. Он предпочитал золотую середину; дружеская встреча не требовала королевского приёма.

Аделин, улыбаясь, заметила:

— Всё так красиво… Не стоило так утруждаться.

Никлаус бросил сестре недовольный взгляд, брови чуть нахмурились:

— Согласен, — проворчал он.

Аделин неловко опустила глаза, словно пытаясь спрятаться от напряжённой атмосферы, её пальцы невольно играли с салфеткой.

Ребекка поспешила разрядить обстановку, смеясь:

— Да брось, Ник, — сказала она, пытаясь придать голосу лёгкость, — наша гостья заслуживает радушного приёма. Не будь таким нудным.

Никлаус фыркнул и ответил с долей иронии:

— Я не нудный, просто кто-то склонен к преувеличениям.

— Ты невыносим, — резонно заметила Ребекка, улыбаясь с искрой вызова.

Аделин едва заметно улыбнулась, взгляд её на мгновение встретился с Никлаусом. Он закатил глаза, притворяясь раздражённым.

— Заговор против меня? — усмехнулся он, стараясь придать голосу шутливую лёгкость.

Девушки переглянулись, подтверждая его догадку.

Оставшуюся часть вечера они провели в непринуждённой беседе. Ребекка с блеском в глазах рассказывала несколько историй из детства, слегка приукрашивая факты, чтобы скрыть настоящий возраст воспоминаний. Аделин постепенно раскрепостилась, хотя по-прежнему осторожно обходила вопросы о себе.

Когда смех чуть утих, Никлаус, опираясь на стол, внимательно посмотрел на девушку:

— С нами всё понятно, — начал он, — но что насчёт тебя? Расскажи о себе. Откуда ты? Где твоя семья?

Аделин улыбнулась с лёгкой иронией:

— Я на допросе?

— Вовсе нет, — ответил он, в голосе мелькнула подозрительность. — Просто обычное любопытство. Мне нравится знать о своих друзьях как можно больше. А ты ведь наш друг, верно?

В этот момент в голосе Ребекки прозвучала заметная тревога:

— Что происходит? — спросила она, сжимая руки. — Мне до боли знаком этот тон, Клаус.

— Спроси у своей подруги, — бросил Никлаус с едкой усмешкой, — если её можно так назвать.

Ребекка напряглась:

— Клаус, объясни, в чём дело.

— Говорю же — спроси у Аделин, — его голос стал холодным, как лёд. — У девушки своего бывшего парня. Да, ты не ослышалась — Джейк Уотсон.

Взгляд Ребекки метался между братом и Аделин, на её лице появилось растерянное смешение эмоций — смятение, боль, недоумение. Никлаус видел это и понимал: она была выбита из колеи. Этот взгляд — взгляд разочарования — он давно не видел на лице сестры.

Внутри он спорил с собой: «Неужели она действительно что-то нашла в этой девушке? В любом случае, ей нельзя доверять. Она связана с Джейком, и он не станет тратить время на случайную смертную, тем более на кого-то из окружения Ребекки. Он об этом знает».

В комнате повисла тяжёлая пауза, которую прорезал вопрос Аделин:

— Ты встречалась с Джейком?

Ребекка, резко взглянув на девушку, молча встала и вышла из комнаты.

Никлаус медленно аплодировал, в его голосе звучала ехидство:

— Браво. Ты меня удивила. Что же вы задумали?

Аделин поднялась, собираясь последовать за сестрой, но в следующий момент Никлаус с невероятной скоростью оказался рядом и прижал её к стене. Она оказалась в ловушке между его руками и холодным каменным основанием.

Его голос стал низким, чуть приглушённым, но в нём слышалась серьёзность:

— Послушай меня очень внимательно, милочка. Что бы вы там ни задумали — забудь. Беги, спасайся. Ты не представляешь, во что ввязываешься.

Его взгляд ненадолго задержался на её губах, затем вернулся к глазам. Аделин заметила это и улыбнулась с лёгкой игрой.

— А тебе какое дело до этого? — упрямо спросила она, не отводя взгляда.

Никлаус улыбнулся в ответ и наклонился, приближаясь к её губам. Его рост позволял легко добиться близости, он почувствовал, как дыхание девушки учащается.

— Я не могу перестать думать о тебе с момента нашей первой встречи. Кто же ты, упрямая девочка с красивыми глазами? — прошептал он прямо в губы.

На её щеках расплылся нежный румянец. Она повернула голову в сторону и сделала шаг, пытаясь вырваться, но он мягко схватил её за подбородок, повернул к себе и поцеловал.

Она ответила на поцелуй, и он углубил его. Когда воздух стал ей не хватать, она разорвала контакт. Он не дал ей отступить и провёл поцелуями от губ к шее, оставляя лёгкие покусы, а затем — нежные извинения в виде ласковых поцелуев.

Аделин не удержалась — её руки запутались в его волосах, сжимая их сильнее при каждом укусе.

Возвратившись к губам, Никлаус на мгновение встретился с её взглядом — в её глазах горела страсть. В ответ она прикусила губу, он улыбнулся и снова впился в её губы.

Он с лёгкостью разорвал её кофту, целуя открывшиеся участки кожи. Поднял её так, что ноги обвились вокруг его талии, и, не прерывая поцелуя, подошёл к столу. Аккуратно скинув с него всё, что мешало, Никлаус уложил Аделин на гладкую поверхность.

— Клаус, у тебя кровь, — послышался где-то издалека знакомый голос.

— А? Что? — Никлаус встряхнул головой, осматриваясь. Он и Аделин сидели за столом, всё было на месте.

— Твои губы… на них кровь.

Он дотронулся до губ указательным пальцем и почувствовал жидкость. «Видимо, слишком сильно прикусил губу», — подумал он.

— Где Ребекка?

— Она так и не вернулась.

— Понял. Аделин, не хочу показаться грубым, но…

— Я понимаю, — перебила она, вставая, — мне уже пора. Спасибо за приглашение.

Никлаус вызвал ей такси и дождался, пока машина подъедет, проводив девушку взглядом.

Вернувшись в гостиную, он пытался осмыслить произошедшее.

«Это всё было моей фантазией?» — мелькнула мысль.

Сон не приходил. Лицо Аделин, её карие глаза — словно два глубоких, тёмных озера — отчётливо вырисовывались в темноте комнаты. Мысли Клауса метались, словно беспокойные тени, отражаясь от холодного потолка. «Мог ли я представить себе такое после ссоры с Ребеккой, зная о её возможной связи с Джейком? — внутренний голос рвался наружу. — Мог ли я так жадно желать девушку, которую едва знаю, чтобы видеть её до мельчайших подробностей, пока она сидела рядом? Внушение? Нонсенс. Вампиру внушить что-то невозможно. Или это колдовство? Но кто стал бы плести такие сети, чтобы я возжелал простую смертную? Никто. Хватит думать о ней сегодня». Но навязчивые образы жужжали в голове, как раздражающие мухи, а её образ не отпускал.

Резкий звон будильника ворвался в полудрёму, пронзая до самых костей.

— Чёрт бы побрал этот будильник, — пробормотал Клаус, резко поднимаясь с кровати. Для обычных людей звук казался обычным, но для него — с вампирским слухом — это был настоящий катаклизм.

Он сел на край кровати, прокручивая в голове события вечера. Необходимо было срочно поговорить с Ребеккой. Если он и не доверял Аделин, то от Ребекки следовало ждать чего угодно. Легким движением руки он взъерошил волосы и направился в душ. Горячая вода обычно снимала напряжение, но сегодня этого не происходило. Сквозь струи воды он увидел силуэт — довольная, игривая улыбка мелькнула на его губах. Но когда фигура приблизилась, улыбка застыла и сменилась на выражение растерянности.

— Аделин? — тихо спросил он, прикоснувшись к её плечу и всматриваясь в её лицо.

— Да, я здесь, — она сделала шаг к нему, но он отпрянул.

— Как ты сюда попала?

— Ты захотел, вот я и появилась. Ты думал обо мне.

— Не морочь мне голову, я никого не зову. И так не бывает. Как ты сюда попала? Отвечай.

— Ты позвал.

— Как?! — вспылил он, резко прижав её к стене и схватив за горло. Наклонился, шипя в лицо: — Не смей играть со мной, девочка.

— Говоришь, что не думал обо мне, а смотришь на губы, — она улыбнулась, насмешливо и чуть вызывающе.

Клаус отпустил её, отступая назад, его глаза полны замешательства и огня. Да, он думал о ней — и теперь это стало очевидно даже самому себе. Но как она могла знать? И как она оказалась в его доме? Это явно игра Джейка, и с ним нужно разобраться. Аделин была невинной — простой смертной, которая не заслуживала быть пешкой в чужой игре. Он должен был защитить её и одновременно не позволить себе попасться в ловушку.

— Уходи, — холодно произнёс он, отворачиваясь и отводя взгляд.

— Но ты этого не хочешь, — тихо сказала она, положив руку ему на плечо.

— Уходи! — голос сорвался, он ударил кулаком по зеркалу. Осколки рассыпались по полу, отражая его внутреннюю борьбу и одиночество. Аделин исчезла, словно призрак.

— Что это было? — пробормотал он, схватившись за голову. В воздухе висел запах крови и странной тревоги.

Тренировка, обычно спасавшая его от навязчивых мыслей, превратилась в пытку. Баскетбол, который обычно помогал забыться, сегодня был бессилен перед образом Аделин, который преследовал его. Он не мог понять, как она проникла в его дом, в душ — так тихо, почти незаметно. За её ослепительной красотой скрывалось что-то большее, и он был решительно настроен раскрыть эту тайну.

После тренировки он направился к школе, где должна была быть Аделин. Выходя из спортзала, он не скрывал бушующих внутри эмоций.

— Куда ты? — за спиной раздался голос Стива, который легким касанием остановил его.

— Дела, — холодно отрезал Клаус, отмахнувшись от руки друга, не давая шанса на объяснение.

У школы он едва заметил, как старшеклассники шепчутся и смотрят на него с любопытством. Он быстро прорвался в здание, не обращая внимания на взгляд окружающих, его мысли были только о ней.

— Какой сюрприз, — раздался голос Ребекки, когда она появилась, обнимая его за плечи. Но, заметив его состояние, быстро отстранилась, наполняя воздух вопросами, на которые Клаус отвечал лишь шутками, стараясь скрыть тревогу.

И вдруг он увидел их — Аделин и Джейка. Они шли рядом, её рука скользила в его, а улыбка, что сияла на её лице, словно нож вонзалась ему в сердце.

— Уходи, — сказал Клаус, ледяным голосом отдавая приказ.

— Что? — изумлённо спросила Аделин.

— Уходи. Быстро, — повторил он и заметил, что Ребекка исчезла.

Он направился прямо к ней, схватил руку, разорвав связь с Джейком.

— Надо поговорить.

— Осторожнее, — вмешался Джейк, отталкивая его.

— Ты не лезь, это наши счёты. Аделин, идём, наедине.

— Хорошо, — она кивнула и повела его в заброшенное помещение, похожее на подвал.

— У вас с ним всё серьёзно? — спросил он, не ожидая собственных слов. Гнев уступал место странному чувству — ощущению владения. Джейк играл её невинностью, и он этого не допустит.

— Если ты хотел узнать о моей личной жизни, мне лучше уйти, — её голос дрожал, но глаза горели непокорным огнём.

— Джейк — не тот, за кого себя выдаёт.

— Мне пора, — решительно сказала она, пытаясь уйти.

Он схватил её за руку, притянул почти к губам. На мгновение их взгляды встретились, и всё вокруг замерло. Он хотел поцеловать её, жаждал этого, но не мог позволить себе слабость. Она подняла руку, готовясь ударить, но он ловко перехватил её запястье, голос стал холоден, как лёд:

— Не много ли ты берёшь на себя, упрямая девочка?

— Запомни, я не игрушка для твоих игр, Никлаус Майклсон, — ответила она, глаза сверкая вызовом.

Он отпустил её руку, и она ушла.

— Я уже понял, ты не такая, как все, — тихо сказал он, выходя на свежий воздух, но мысли его остались с ней.

В школьном коридоре царило возбуждение. Все, уткнувшись в телефоны, шептались, обменивались сообщениями. Любопытство потянуло Клауса к одному из учеников.

— Эй, что тут происходит? — спросил он, появившись у парня за спиной, голос хриплый, но твёрдый.

Ученик молча протянул телефон. На экране — видео, где Аделин пытается дать ему пощёчину. Снято в подвале. «Конец этому, кто бы ни был».

— Где ты это взял? — сдерживая гнев, спросил Клаус, сжимая пальцы в кулак.

— Анонимно всем разослали, — ответил тот, глаза бегали по коридору.

— Вот ещё не хватало, — проворчал Клаус, плечи дернулись.

— Никлауса Майклсона впервые отшили! — прогремел радостный голос. Клаус обернулся — это был Мэйсон Картер, тот самый, кто без труда уступил ему своё место.

— Ты причастен к этому? — голос Клауса был холоден, без эмоций, но в каждом слове звучал вызов.

— Допустим, — ухмыльнулся Мэйсон, — парень и девушка в подвале… Интересно, что они там делали? Любопытно же!

— Ты вообще понял, что несёшь? — в одно мгновение Клаус схватил Мэйсона за воротник и подтолкнул к стене.

Вбежала Ребекка, глаза её были полны тревоги: — Ник, перестань! Он не стоит твоего гнева. Ты… успокойся!

Клаус не отпускал Мэйсона, но тут взгляд его упал на Аделин и Джейка, наблюдавших за сценой. Он отпустил Мэйсона и увидел злорадство в глазах Джейка. «Ребекка… он её заметил».

— Что скажешь, Майклсон? Хочешь казаться хорошим перед ней? — ехидно спросил Мэйсон, поднимая голос, чтобы все слышали.

Клаус не стал отвечать. Он взял Ребекку за руку и повёл к выходу, не спуская с Джейка взгляда.

— Ребекка! — крикнул Джейк, догоняя их, — я думал, что ты умерла! Он меня убедил, что тебя больше нет!

— Я жива, — тихо и уверенно сказала Ребекка.

— Нет, ты не могла выжить… — Джейк схватил Клауса за плечо, — это всё твоя вина! Ты забрал её у меня!

— Ты, похоже, с памятью не очень, — холодно ответил Клаус, — возвращайся к своей девушке и оставь нас в покое.

Они вышли на улицу. Ребекка молчала, Клаус тоже. Он понимал — она переживает, и ему это было не безразлично. Правда о Джейке теперь явлена во всей красе.

Дома Ребекка запретила себе входить. Клаус, не находя покоя, выехал на байке, мчась по городу с бешеной скоростью. И вдруг увидел их — Джейк и Аделин, прогуливающихся в парке. Не раздумывая, он направился к ним.

— Ты с ума сошёл? Мог сбить её! — выпрямившись, прошипел Джейк, едва сдерживая гнев.

— Я ей не наврежу, — спокойно ответил Клаус, бросая взгляд на Аделин. В его голосе звучала сталь, не терпящая возражений.

Ухмылка Джейка, самодовольная и вызывающая, раздражала до предела. Клаус ударил его с такой силой, что тот рухнул на землю.

— Если ты посмеешь причинить ей хоть царапину — убью собственными руками, — наклонился Клаус, глядя сверху вниз на Джейка.

Оставив его лежать, сел на байк и уехал.

— Почему ты так защищаешь её? — Джейк встал, потирая плечо, — Майклсон, у тебя новая любовь? Не думал, что так быстро забудешь Рексу.

Аделин резко взглянула на Клауса. Имя Рексы вызвало в ней дрожь.

— Ни Рексу, ни кого либо другого я не любил, — спокойно сказал Клаус, уезжая прочь.

Он следил за ними, пока Аделин не добралась до дома. Спокойствие наконец пришло, но эти новые чувства его пугали. Он не хотел думать ни о ней, ни о прошлом. Весь день колесил, а ночь провёл в отеле, скрываясь от Ребекки.

На следующий день всё шло как обычно. После тренировки Клаус заехал за Ребеккой и подвёз Стива, который хотел поговорить с Картером. Они остановились у шкафчиков. Раздался звонок. Ученики вышли из кабинетов.

И он увидел её.

«До чего же она красива… Прямые каштановые волосы, ни длинные, ни короткие… её каштановые глаза сияют на солнце».

Аделин и Джейк стояли в конце коридора. Клаус наблюдал, охваченный смесью гнева и непонятного притяжения.

Стив подошёл к нему.

— Похоже, у короля увели даму, — усмехнулся Стив, наблюдая за реакцией друга.

Клаус не отводил взгляда.

— Она не моя дама, — спокойно сказал он, но в голосе звучала стальная уверенность.

— Да, но она тебя заинтриговала. И этот тип — прям в обход Майклсона прошёлся, — Стив усмехнулся, наслаждаясь игрой.

— Легко возьму своё, — ответил Клаус, — вопрос только времени.

— Спорим на девушку? — поддразнил Стив.

— Ты знаешь, я не упускаю шанс посоревноваться. Это будет действительно интересная игра, — Клаус откинул голову назад, улыбаясь без тени сомнения.

Он направился к Аделин. Их взгляды встретились. В её глазах — холодная насмешка и неприкрытая оценка.

«Она знает, что я смотрю», — подумал он.

Она не отходила от Джейка, намеренно игнорируя Клауса. Это разжигало в нём решимость.

Он подошёл ближе. Она, заметив его приближение, с напускной беззаботностью отступила от Джейка и пошла в сторону спортзала. Он шёл следом, не сводя с неё глаз.

— Что тебе нужно от меня? — спросила она, входя в зал. Голос её был холодным, как полярный лёд, но кончики пальцев чуть дрогнули, когда она опустила руки.

— Хочу, чтобы ты была в безопасности, — ответил он, его голос звучал тихо, почти мягко, но в нём слышалась сталь.

— Безопасности? Дай угадаю… Джейк — угроза, да? — она бросила ему взгляд, полный иронии, и вздёрнула подбородок, будто готова броситься в бой.

— Именно, — шагнул он к ней ещё ближе, их дыхания уже почти смешивались.

— Клаус, ты слышишь себя? Прекрати эти театральные спектакли, — она вскинула руку, будто хотела оттолкнуть его, но остановилась в сантиметре от его груди.

— Театральные? — ухмыльнулся он, опустив взгляд на её пальцы. — Хорошо. Хочешь сыграть?

— Во что на этот раз? — её голос сорвался, но она сразу вернула себе надменный тон.

— Во что пожелаешь. Можем выбрать что-то, где ты сможешь наконец выпустить весь яд, что носишь внутри, — он говорил низко, и его голос вибрировал в её груди.

— Я люблю волейбол, — бросила она резко, словно кидала вызов.

— Прекрасный выбор, — он поймал мяч и слегка сжал его, словно это был её пульс в его руках.

— Ты вообще умеешь? — она смерила его взглядом, зацепив его плечи, руки, грудь. Её взгляд задержался дольше, чем она хотела.

— Обижаете, мисс Морган, — ухмыльнулся он, медленно подавая ей мяч. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и она тут же отдёрнула руку, как будто обожглась.

Игра началась. Аделин двигалась стремительно, каждый её удар был резким, точным. Волосы выбивались из хвоста, прилипали к вискам. Она тяжело дышала, сжимая губы.

— Неплохо для «хрупкой» девушки, — крикнул он, когда она приготовилась к подаче.

— Хрупкой? — её глаза сверкнули. — Сейчас проверим! — она ударила так сильно, что мяч отлетел к нему, почти сбив с ног.

Он театрально рухнул на пол, распластавшись, будто потерял сознание.

— Ты с ума сошёл?! — закричала она, подбегая к нему и опускаясь на колени. Её ладони легли на его грудь, почувствовав ритм его сердца. Оно стучало быстро, горячо.

Она провела рукой по его шее, проверяя пульс, её волосы упали ему на лицо. Он вдохнул их запах — сладкий, тёплый, почти пьянящий.

— Проснись! — её голос дрожал, пальцы обхватили его лицо, провели по скулам, по щеке.

Он схватил её запястья и притянул к себе. Их лица были так близко, что дыхание Аделин обжигало ему губы.

— Прошу… не убирай, — выдохнул он, не отрывая взгляда от её глаз.

— Так и знала! — она попыталась вырваться, но он крепко держал её руки, чувствуя, как под её кожей бешено колотится пульс.

— Прости, не смог удержаться, — его голос стал мягким, почти нежным.

— Это не смешно, Клаус! — её голос звучал хрипло, дыхание сбилось. Она рванулась ещё раз, но он не отпускал.

— Ты испугалась за меня? — спросил он, опуская ладонь на её талию, прижимая к себе ближе.

— Не льсти себе! — крикнула она, но её руки всё ещё были на его груди, и пальцы сжимались, будто она не хотела отпускать.

— Значит, не льстить? — он медленно, очень осторожно провёл носом вдоль её щеки, ощущая, как её кожа покрывается мурашками. — Но ты дрожишь…

Она закрыла глаза, сжав зубы.

— Мне пора, — выдохнула она, но голос предательски задрожал.

Он перехватил её руку и прижал к своей груди, накрыв её ладонь своей, так сильно, что она почувствовала, как под его кожей бешено бьётся сердце.

— Чувствуешь? — его голос был едва слышным шёпотом, хриплым от сдерживаемых эмоций. — Оно кричит только одно имя.

— Какое? — прошептала она, взгляд её был затуманен, губы чуть приоткрылись.

Он наклонился к самому её уху, его губы коснулись мочки.

— Аделин, — сказал он так, что её тело будто пронзило током. — Только твоё.

Он медленно подвёл губы к её губам. Их дыхания смешались, она почувствовала, как его пальцы слегка дрожат на её запястье.

Она внезапно положила ладонь на его губы, останавливая его за мгновение до поцелуя.

— Я… не могу, — её голос был еле слышным, но твёрдым.

Он поцеловал её ладонь, его горячие губы обожгли кожу. Она вздрогнула, отдёрнула руку и отступила, тяжело дыша.

Он проводил её взглядом, всё ещё чувствуя вкус её кожи на губах.

— Никаких чувств, Никлаус. Только игра… — пробормотал он, но с каждой секундой понимал: он уже проиграл.

Вдали послышались голоса:

— Быстро же ты спелась с ним.

— Джейк, отпусти! — голос Аделин дрожал, слышалась боль.

— Шагай!

— Ты делаешь мне больно! Джейк, отпусти! — её крик звучал, как крик испуганной птицы.

Клаус рванулся, мгновенно оказавшись рядом. Его взгляд сверкал яростью, как лед под солнцем.

— Отпусти её, — рыкнул он, грубо отрывая руку Джейка от запястья Аделин.

— А вот и твой рыцарь явился. Какая же ты… — начал Джейк, но Клаус не дал ему договорить.

— Не смей! — прогремел он, прижимая Джейка к стене с такой силой, что у того перехватило дыхание.

— Что такое, Майклсон? На подвиги потянуло? — Джейк попытался ухмыльнуться, но его голос дрогнул.

Клаус схватил его за горло, пальцы вонзились в кожу. Джейк захрипел, его руки попытались ослабить хватку.

— Я тебя… — Клаус навис над ним, глаза налились холодной яростью.

— Клаус, пожалуйста, — Аделин подбежала, обхватила его руку обеими ладонями, её пальцы дрожали. Её лицо оказалось совсем близко к его груди, и он чувствовал тепло её дыхания.

Он посмотрел на неё. Её глаза, наполненные слезами, пронзили его сильнее любого удара.

— Я по-хорошему прошу тебя, Джейк, закончи этот цирк. Не ради меня, так ради Ребекки. Ты ведь её любил, — голос Клауса смягчился, но рука всё ещё сжимала горло Джейка.

— Любил… Но ты отнял её у меня, — прохрипел Джейк, глаза его метались.

— Не лги. Я лишь защищал свою сестру, ублюдок! — Клаус на мгновение сжал горло сильнее. — Сейчас мы разойдёмся, и ты больше не побеспокоишь ни меня, ни мою сестру, ни Аделин. Понял?

— Никлаус, ты же у нас ценитель честности… Почему ты так заботишься о ней? — Джейк выдохнул последние слова, кидая взгляд на Аделин.

Клаус молча посмотрел на неё. Его рука, наконец, отпустила Джейка, который с шумом вдохнул, хватая воздух.

— Потому что она не должна страдать из-за наших старых счётов, — ответил Клаус, голос его был твёрд, как камень.

— Пойдём, — он взял Аделин за руку. Его пальцы обвили её запястье мягко, но властно, и он потянул её к себе. Её рука невольно сжалась в его ладони, и в этом коротком касании было столько напряжения и скрытой нежности, что она не смогла сдержать дрожь.

Они уже отходили, когда сзади раздался крик Джейка:

— Не забудь рассказать своему спасителю, что тебе негде жить, дорогая!

Аделин замерла. Её плечи поникли, голова опустилась. Клаус почувствовал, как её рука чуть ослабла в его. Он сжал её сильнее, не давая вырваться.

Он подвёл её к машине, мягко придерживая за талию, словно оберегая.

— Куда мы едем? — её голос был глухой, срывающийся.

— Туда, где нас никто не побеспокоит, — спокойно сказал он, глядя прямо в её глаза.

— Что это значит? — настороженность дрожала в её голосе, а в глазах мелькнул страх.

Он вдруг рассмеялся, по-настоящему, громко и заразительно. Этот смех разрядил напряжение.

— Да нет же, — сказал он, вытирая уголок глаза, — просто в тихое место. Тебе нужно прийти в себя.

— Не беспокойся за меня, — произнесла она, отворачиваясь, будто собираясь спрятать лицо. — Я могу задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Почему ты это делаешь? Почему помогаешь мне? — её голос был мягким, но в нём сквозил вызов.

— Джейк мстит мне через тебя. Он знает, что этим заденет меня сильнее всего. А я не позволю, чтобы кто-то пострадал из-за моей истории, — его голос был ровным, но глаза выдали настоящие эмоции.

— Так ты у нас само благородство? — её губы дёрнулись в едкой полуулыбке.

— Ты совсем не знаешь меня, — усмехнулся он. — Я не тот, кого стоит ставить в пример.

— Так, может, позволь узнать тебя? Настоящего? — тихо произнесла она, но в глазах мелькнула искра.

— Мой черёд задавать вопросы, леди, — ответил он, лукаво наклонившись к ней так близко, что его дыхание коснулось её уха.

— Как давно ты знаешь Джейка? Когда впервые увидела его?

— Я… Я знаю его не так давно. Примерно столько же, сколько и тебя. — она замялась, отвела взгляд в окно. — Первый раз… кажется, в тот день, когда я на тебя налетела в парке. Ты помогал мне собрать бумаги, а он стоял в толпе и смотрел. Вечером он нашёл меня… мы познакомились… Я решила дать ему шанс.

— Ты оказался прав насчёт него… — закончила она, чуть сжав губы, чтобы скрыть дрожь.

— Понял, — сказал он, продолжая смотреть на дорогу, но взгляд его был жёстким и сосредоточенным.

— Что же такого между вами произошло? Почему ты его ненавидишь? — спросила она, голос был мягким, почти шёпотом.

— Я чуть не сбил тебя, вспоминая это самое прошлое. Поэтому давай оставим эту тему, пока я за рулём, — отрезал он.

— Хорошо… — ответила она, поджав губы, как ребёнок, которого одёрнули.

Она посмотрела на него украдкой. Его профиль, напряжённый взгляд, сжатые пальцы на руле… Всё это вызывало в ней странное чувство — смесь страха, уважения и необъяснимого притяжения.

Её рука медленно скользнула к окну, но он заметил это движение. Его взгляд мгновенно упал на её пальцы, и на мгновение он вспомнил, как они касались его кожи. Сердце застучало сильнее.

Наконец, они прибыли.

Дом, куда он привёз её, был современным и стильным, но при этом уютным. Двухэтажный особняк из серого камня и дерева, плоская крыша с аккуратной деревянной отделкой, огромные окна, пропускающие мягкий свет. Балкон, оплетённый зеленью, создавал ощущение лесного укрытия. Навес у входа защищал от дождя, и под ним чёрный автомобиль Клауса блестел, как тень.

Всё вокруг дышало спокойствием и теплом. Атмосфера дома словно шептала: «Здесь ты в безопасности».

— Присаживайся. Чувствуй себя как дома, — сказал он, открывая дверь.

— Ты привёз меня к себе? — спросила она с нескрываемым удивлением.

— Верно. Скоро должна приехать Ребекка. Ты голодная?

— Нет, не голодная, — ответила она, но он сразу понял, что она лжёт.

— Уверена? — усмехнулся он, глядя ей прямо в глаза.

— Да.

— А вот я голодный.

— Ты куда? — спросила она, заметив, что он направился на кухню.

— На кухню. Что такое? — он улыбнулся, его голос был мягким, но в нём чувствовалась скрытая угроза, как будто он играл с ней.

— Оставишь меня здесь одну сидеть? — спросила она, с нескрываемым раздражением.

— Хочешь, пойдём со мной.

— Грубиян, — сказала она, но всё-таки пошла за ним.

Он отодвинул ей стул:

— Аделин Морган, ты удостоишься чести попробовать мои фирменные макароны с сыром.

— Так ты ещё и готовишь? Готовит, держит слово, верный, принципиальный, ответственный… а сам считает себя плохим. Почему же ты так строг к себе? — спросила она, внимательно следя за каждым его движением.

— Макароны готовы. Приятного аппетита, — сказал он, подавая ей тарелку.

— Ты всегда так многословен?

— Поговорим лучше о тебе. Например, что имел в виду Джейк, когда говорил, что тебе негде жить?

— Квартира… принадлежит Джейку… я уже не могу в ней жить, — ответила она, с трудом сдерживая слёзы.

— Соответственно, ты ищешь работу? У меня есть к тебе предложение, — сказал он, слегка наклоняясь вперёд, так что их лица оказались совсем близко.

— Какое? — её голос дрогнул.

— Ты будешь жить здесь, а в качестве оплаты станешь моим тренером по волейболу. Предложение выгодное. Хорошо подумай.

— Спасибо тебе… я согласна, — произнесла она, опустив взгляд. Её пальцы медленно обвили вилку, но она не могла начать есть.

— Прекрасно.

Тень сомнения легла на безмятежность комнаты, когда голос Ребекки нарушил тишину:

— Ник, тебе следует взглянуть на это. Касается твоей Аделин. — Она протянула ему распечатку, её взгляд скользнул по фигуре Аделин, которая стояла в дверном проёме. — Ник, о гостях принято

предупреждать, — добавила она с едва заметной усмешкой, скрывающей беспокойство.

— Откуда это? — выдохнул Ник, схватив листок. Его взгляд стал острым, пронзительным.

— Расклеены по всей школе. Кто бы ни стоял за этим, тебе придётся это решить, — сказала Ребекка.

— Решу, — бросил он, нервно швырнув фотографию на стол. Его лицо, обычно спокойное, в эту секунду было искажено гневом.

— Это… это разве не я? — произнесла Аделин, подходя к столу. Она взяла фотографию дрожащими пальцами, её глаза затуманились.

— Только не устраивай сцену, я всё улажу, — сказал он, подходя к ней. Его голос, обычно спокойный, теперь звенел напряжением.

— Что ты уладишь? На этой фотографии… выглядит так, будто мы… — её голос оборвался.

— Что такое? Тебе трудно дышать от мысли, что мы поцеловались? — прошипел он, приблизившись к её лицу. Его глаза пылали ледяным огнём, а дыхание обжигало кожу.

— Ещё чего! — закричала она, резко оттолкнув его. — Делай, что хочешь, Майклсон, но от этих фотографий не должно остаться и следа.

Аделин резко вышла из комнаты, оставив за собой запах тревоги. Ник не пошёл за ней, жестом остановив Ребекку.

— Молчи, — бросил он, его взгляд был холодным, как сталь.

— Но ты флиртовал с ней, — сказала Ребекка тихо.

— Я флиртую со многими. Ты что, не знаешь Клауса Майклсона? — его голос звучал насмешливо, но в глазах промелькнула боль.

— Сегодня было иначе. Твои глаза… они горели, — настаивала Ребекка.

— Тебе показалось, — отрезал он.

— Ник, прекрати, — её голос был умоляющим.

— А что я делаю? — раздражённо спросил он.

— Ты безнадёжен, — сказала Ребекка, скрываясь за дверью.

— Превосходно, — подумал он. — Я хотел уберечь Аделин, а теперь из-за меня у неё проблемы. Джейк или Мэйсон… Скорее Мэйсон, у него было видео, но ему это не выгодно. Без Джейка всё равно не обошлось. Займусь этим завтра. Сейчас нужно найти эту упрямицу.

Три часа бесполезных поисков. Нью-Йорк казался бесконечным лабиринтом. Надежда уже почти угасла, когда раздался звонок

Стива.

— Слушаю?

— Думал, тебе это понадобится. Я в Пейли-парке, рядом сидит Аделин.

— Аделин? Аделин Морган, с истории?

— Да. Она плохо выглядит, кажется, замёрзла.

— Не спускай с неё глаз. Я еду.

Глава 5

Часовой путь до парка превратился в изматывающую гонку: машины, шум, отсутствие парковки. Ник сжимал руль до хруста в костяшках. Его нервы были на пределе.

Привычное к безграничной власти над миром, Клаус не выдержал: взглянул на водителя, мирно ждущего кого-то в припаркованной машине, и с ледяным спокойствием прошептал:

— Уходи. Сейчас же.

Глаза водителя потускнели, он покорно выехал прочь. Ник занял его место, глуша двигатель. На секунду его губы дрогнули — удовольствие от применения силы… но тут же, как привкус пепла, пришло ощущение нарушенного равновесия. Это было слишком просто. Слишком… мелко.

Он тут же позвонил Стиву.

— Я приехал. Где вы? — спросил он ровным, но внутренне дрожащим голосом.

— В центре, у фонтана. Увидишь нас сразу, — ответил Стив.

— Бегу. Не вешай трубку, — Ник уже шёл быстрым шагом, уверенным, целеустремлённым. — Как она?

— Не подходил. Но видно — замёрзла.

— Только бы не заболела, — вырвалось у Клауса вполголоса.

— С каждым днём удивляешь всё больше, Ромео, — с усмешкой бросил Стив.

— Как ты меня назвал? — в голосе Клауса мелькнула лёгкая насмешка, как вспышка солнца сквозь тучи.

— Забудь, — буркнул Стив.

— Вижу вас, — произнёс Клаус, уже обрывая звонок. — В долгу у тебя, Стив.

— Пустяки. Иди к ней, — махнул рукой Стив.

Он рванул к скамейке — и на миг замер.

Аделин спала. Её тело было сжато, она поджала колени к груди, как ребёнок, укутанный лишь тонким пальто. Её кожа казалась бледной как фарфор, губы — посиневшими.

— Что же ты здесь забыла, упрямица? — прошептал он, наклоняясь. Его руки аккуратно скользнули под её колени и спину. Он прижал её к себе — её тело было обжигающе горячим. Прикоснувшись щекой к её лбу, он тихо выдохнул:

— Да ты вся горишь…

Он посмотрел на Стива.

— Отвезу её домой. Ей нужен отдых.

— Могу чем-то помочь? — Стив шагнул ближе.

— Нет, спасибо. Дальше сам.

Ник понёс Аделин к машине, словно она ничего не весила. Её волосы щекотали ему шею, её дыхание было прерывистым, почти неощутимым.

Стив открыл дверь, и Клаус с предельной осторожностью усадил её на переднее сиденье.

— Потерпи немного, милочка… — он едва слышно проговорил, нежно пристёгивая её ремнём безопасности. Его пальцы скользнули по её шее, задержавшись чуть дольше, чем это нужно просто для пристёгивания.

Машина мягко рванула с места.

Прошло всего несколько минут, когда из её губ вырвался слабый стон. Она зашевелилась.

— Что такое? — Ник тут же повернулся к ней, напрочь забыв о дороге.

— Где… где я?.. — прошептала она, ещё между сном и реальностью.

— Там, где должна быть. Рядом со мной, — тихо, но чётко произнёс он, возвращая взгляд на трассу. Его руки вновь крепко легли на руль, но сердце стучало быстрее.

— Клаус?.. — Аделин приподнялась, её голос был хриплым, сбитым. — Как ты узнал, где я?

— Сейчас важнее другое, — отозвался он, сдерживая раздражение, прячущуюся за ним тревогу. Он старался не смотреть на неё, но глаза всё время возвращались. — Как ты себя чувствуешь? Ты была одета слишком легко. На улице холодно, а в парке и того больше. Ты могла простудиться.

— Со мной всё хорошо. Ты не должен беспокоиться обо мне, — холодно произнесла она и отвернулась к окну.

Но он заметил, как её плечи дрожат, как она прижимает руки к себе, пытаясь согреться.

— А вот этого я бы не советовал, упрямица, — резко ответил он, повернув голову. Его голос на мгновение стал ледяным. — Ты вся дрожишь. Почему не сказала?

Аделин сжала руки на груди сильнее. Глаза её были закрыты, губы сжаты. Её гордость была очевидной.

— Упрямица, свалилась же ты на мою голову… — пробормотал он с неожиданной теплотой. Он не удержался и осторожно, почти нежно провёл пальцами по её щеке. Та не шелохнулась.

Он резко свернул с основной дороги.

— Куда ты меня везёшь? — Аделин с трудом разлепила губы, её голос стал ещё слабее.

— До дома как минимум час. Я не стану держать тебя в таком состоянии. У тебя жар. Неподалёку есть хорошее кафе. Согреешься. Поешь.

Её взгляд был усталым, но в нём промелькнула искра недоверия. Однако спорить сил уже не было.

Она замолчала.

Через пару минут молчания, её рука поднялась к глазам — она пыталась их протереть, будто стирая сон.

— Что с тобой? — спросил Клаус уже мягко. Его взгляд был полон той заботы, которую он прятал до последнего. — Что-то не так?

— Всё нормально… — прошептала она, не глядя в его сторону. Но он видел, как её нижняя губа подрагивает, как ей тяжело.

— Выглядишь ты совсем не «нормально», — Клаус тяжело выдохнул, чувствуя, как под кожей дрожит напряжение. Его лицо смягчилось, взгляд стал теплее, почти тревожным. В нём читалось то беспокойство, которое он годами прятал за маской холодного контроля.

Аделин заметно дрожала, озиралась по сторонам, будто что-то искала глазами. Её пальцы метались к шее, к вороту футболки — она пыталась расстегнуть его, хватая рваный, ломкий вдох.

— Аделин? Что это с тобой? — Клаус резко наклонился к ней, чувствуя, как внутри всё сжимается. Его голос всё ещё звучал ровно, но в нём звучала явная, режущая слух тревога.

— Я… не могу… дышать… — еле выдавила она, с ужасом глядя перед собой. Лицо её стало почти мертвенно белым, губы посинели.

— Чёрт, только не паникуй. Спокойно, детка, спокойно, — прохрипел Клаус, протянув руку к ней. — Что это там? У тебя на шее… — Он осторожно, почти благоговейно, сдвинул пряди её волос и заметил тонкую струйку крови.

Глаза его потемнели. Зрачки сузились. Он резко поднял взгляд выше и застыл: на её коже проступал отчётливый след укуса — свежего, опасного.

Вампирский укус.

Клаус отшатнулся, пальцы машинально сжали руль так сильно, что тот едва не затрещал. Джейк? Или кто-то ещё? Внутри закипало яростное бешенство.

— Как ты? — почти прошипел он, возвращая взгляд на дорогу, но каждую секунду посматривая на неё краем глаза.

Аделин молчала. Она обхватила голову руками, пальцы вцепились в волосы, ногти оставили красные полоски на висках.

— Что это с тобой? — теперь его голос звучал мягче, хрипло, почти умоляюще.

— Не знаю… раньше такого не было… — шепнула она, едва слышно.

Её руки дрогнули и упали. Лицо стало белее мела, глаза закатились. Она резко обмякла, и если бы не быстрый рывок Клауса, её тело рухнуло бы вниз.

Он перехватил её, удержал, прижал к своей груди.

— Я держу тебя, милая… держу… — пробормотал он, чувствуя, как горячее дыхание Аделин обжигает ему шею. Её тело дрожало, будто её бросило в лихорадочный жар.

Кровь продолжала медленно стекать по её шее, оставляя алые дорожки на его пальцах. Он выругался, чувствуя, что времени почти не осталось.

— Только без истерик, упрямица, всё будет хорошо… — процедил он, почти с нежностью, которая едва умещалась в его голосе.

Клаус поднёс своё запястье к губам и с силой вонзил зубы. Тёплая густая кровь хлынула на его кожу. Он поднёс её к её побледневшим губам.

— Давай… ты должна выпить, слышишь? — голос был низким, почти рычащим, но одновременно полным мольбы.

Он осторожно прижал её рот к своей руке. Его кровь быстро проникала в её организм, наполняя её новой силой. Он следил за каждой её дрожью, за каждым вдохом, словно боялся пропустить что-то важное.

Наконец, след укуса на её шее начал светлеть, исчезать. Раны затягивались почти мгновенно.

— Ну вот… раны будто и не было… — выдохнул он, придвигаясь к её уху. Его голос стал почти шёпотом, но в нём звучал странный оттенок облегчения и привязанности.

Он наклонился, взглянул вниз. На её подбородке и шее остались крошечные капли его крови.

— Прости… я немного испачкал тебя своей кровью… — с мягкой, почти нежной осторожностью он достал из бардачка салфетки. Его пальцы скользили по её коже медленно, чуть дрожащими движениями, как будто боялся причинить ей боль.

— Аделин? Очнись же, упрямица, — он осторожно взял её за подбородок, лёгким движением потряс. Его пальцы были тёплыми, сильными. — Давай же… очнись! И как я вообще до такого докатился, — голос срывался на тихий, злой смешок. — Давай, Аделин, я теряю терпение…

Наконец, она издала тихий вздох. Её веки дрогнули, ресницы дрожали. Она медленно открыла глаза.

— Всё хорошо? — спросил он, мгновенно склонившись к ней ближе. Его взгляд скользил по её лицу, проверяя каждый её вдох, каждую слабую тень эмоции.

— Что произошло? — прошептала она, глядя на него растерянно, как ребёнок, внезапно проснувшийся в незнакомом месте.

— Ты упала в обморок, — сухо, но тихо ответил он, внимательно следя за её реакцией.

— Так холодно… — сдавленно выдохнула она, сжав руки у груди и отодвигаясь от него к дверце машины.

— Осторожнее, — мгновенно сказал он, машинально протянув руку, чтобы поддержать её. Он обвёл взглядом дорогу. — Здесь рядом есть магазин. Я мигом. Посидишь пару минут без меня?

Аделин лишь молча кивнула, её глаза были стеклянными, полными слабости.

Он включил печку на максимум, протянул ей ключи.

— Запри дверь. Жди меня. Поняла?

Она вновь кивнула, и в этот миг её пальцы дрогнули, словно она хотела что-то сказать, но так и не решилась.

Клаус вышел, резко захлопнул дверь и бросился к магазину. Его шаги были быстрыми, почти хищными. Каждый раз, оглядываясь, он ловил себя на мысли: «А если сейчас что-то случится?»

В магазине он метался между полками, сжимая кулаки. Взял тёплое одеяло, сладости, фрукты, лекарства. Остановился у стойки с зимней одеждой. Его взгляд упал на белый зимний комплект — мягкая шапка, пушистые перчатки, лёгкое пальто.

— Она слишком легко одета… чёрт… — пробормотал он, сжав ткань в руке. Образ Аделин, дрожащей на холодной скамейке, сжёг ему грудь.

Он всё это молча положил на кассу. В голове уже мелькали мысли о переезде, о комнате, которую нужно подготовить… о ней.

Резко расплатился, прижимая пакеты к груди, и почти побежал обратно.

Он даже не успел открыть багажник, как дверь машины слегка приоткрылась. Аделин медленно выбралась наружу, опираясь о дверцу. Её глаза были всё ещё затуманены, но в них проглядывал слабый огонь — слабый, но живой.

— Как ты себя чувствуешь? — Клаус наклонился к ней, его голос был низким, хрипловатым, и в нём читалась настоящая тревога. Его ладонь легко коснулась её лба. Пальцы обожгли кожу — для неё этот жест был неожиданно мягким.

— Всё ещё холодно?

Аделин лишь молча кивнула. Её плечи вздрагивали от невидимой дрожи, губы слегка подрагивали.

Клаус быстро опустил взгляд, поставил пакеты на заднее сиденье. Его руки двигались уверенно, но пальцы были чуть напряжены — он хотел сделать всё как можно быстрее. Он достал одеяло, мягко расправил его, обнял ею плечи Аделин, как будто укрывал хрупкий фарфоровый сосуд.

— Давай-ка слегка опустим тебе сиденье, — сказал он, ловко нащупывая рычаг. Он осторожно помог ей устроиться, поправил край одеяла у подбородка, словно опасаясь, что она снова начнёт дрожать.

Он сел за руль, перехватил её взгляд, взял ключи. На секунду их глаза встретились — в её взгляде смешались слабость и непонятное, почти болезненное доверие.

Всю дорогу он постоянно оборачивался, каждые несколько минут задавая один и тот же вопрос:

— Всё хорошо? Не тошнит? Не кружится голова?

Его голос звучал непривычно мягко и… почти ласково. Каждое слово резонировало внутри него, как отголосок того, что он не хотел бы признавать.

Никогда раньше он не позволял себе так тревожиться — даже Ребекка, его родная сестра, не пробуждала в нём настолько лютого, всепоглощающего страха потерять. Эта забота пугала его самого. Он чувствовал: чем ближе он к Аделин, тем быстрее она окажется в беде. Но даже понимая это, он не мог остановиться. Его тело, разум, каждая капля крови звали к ней.

Они наконец приехали. Он резко затормозил у самого входа, даже не подумав о правилах.

Он выскочил из машины, обежал капот и почти влетел к ней.

— А ты особенно милая, когда спишь и не споришь со мной, — прошептал он, наклоняясь к ней. Его голос дрогнул, когда он осторожно расстёгивал ремень.

Клаус обхватил её под коленями и под спиной, поднял на руки. Её голова безвольно упала ему на плечо, лёгкий сладкий запах её волос обжёг ему горло. Он почти не дышал, чувствуя, как её слабое дыхание щекочет ему шею.

Он нёс её в дом, ловя каждый её слабый вздох. Решил отнести в комнату Ребекки — свою собственную он не хотел «осквернять» этим новым чувством. Ещё не готов.

В комнате Ребекка поднялась, словно от удара молнии.

— Что ты с ней сделал?! — её голос был острым, как лезвие.

— Тише. Ничего я с ней не делал, — процедил он, его голос стал резким, но внутри всё равно дрожала забота. — Она просто простудилась и устала. Помоги ей.

Он аккуратно положил Аделин на кровать. Ласково поправил ей волосы с лица.

— Дай ей что-нибудь тёплое. Одеяло там, она замёрзла, — сказал он уже тише.

Ребекка удивлённо посмотрела на него, её взгляд смягчился. В уголках её губ мелькнула едва заметная улыбка. Она накрыла Аделин одеялом, подоткнула края у плеч.

— Вы попали под дождь? — спросила Ребекка, касаясь пальцами влажной ткани на рукаве Аделин.

— Нет, а что?

— Видно, что её одежда недавно промокла и высохла только сейчас.

Клаус напрягся, нахмурился.

— Как я мог не заметить…

— Сейчас тебе стоит выйти, — сказала Ребекка, посмотрев на него долгим, внимательным взглядом. — Я дам ей что-нибудь из своей одежды. Она скоро очнётся. Вот, смотри, она уже приходит в себя.

Клаус медленно вышел, но не отошёл далеко — его слух всё улавливал.

— Где это я? — слабый, дрожащий голос Аделин.

— Спокойно, милая. Мой брат привёз тебя, ты в моей комнате. Тебе стоит переодеться. Вот, возьми, — Ребекка протянула ей одежду, её голос стал тёплым, сестринским.

— Спасибо… — Аделин выдохнула едва слышно.

Ребекка вышла, захлопнув за собой дверь.

— Подслушивать нехорошо, братец, — бросила она, встретив его в коридоре.

— Как она? — голос Клауса был сдавленным, почти шёпотом.

— Жива. Но нам нужно поговорить. Пойдём.

Она потащила его в гостиную, держа за запястье.

— О чём ты хотела поговорить, дорогая сестрёнка? — с ленивой ухмылкой он развалился на диване.

— Тебе не кажется странным её поведение?

— Ты о чём?

— Ни одна нормальная девушка не согласится переезжать к малознакомому парню так легко.

И как она отреагировала на твоё предложение?

— Насчёт этого… — Клаус вздохнул, потёр виски. — Я внушил ей. Иначе она бы никогда не согласилась. А я не мог рисковать… Джейк уже рядом. Она понимала, что у неё нет выхода.

Ребекка пристально посмотрела на него, взгляд был полон тревоги и понимания.

— Будь осторожен, Клаус.

— Конечно.

— Я пойду к ней.

Клаус медленно поднялся и пошёл вслед.

— Ты переоделась? — постучал он мягко.

— Да, входи.

Он шагнул внутрь и закрыл дверь. Его взгляд сразу упал на неё — свежая, чистая одежда обнимала её хрупкую фигуру. Лёгкий румянец вернулся на щеки, но глаза оставались усталыми.

— Всё хорошо? — он подошёл ближе.

— Всё хорошо, — коротко ответила она, но глаза отвела.

Клаус коснулся её лба. Его пальцы были холодными, но ласковыми.

— Зачем лгать, упрямица? Ты вся горишь. Пойдём.

Он без предупреждения подхватил её на руки.

— Отпусти меня! — её голос дрожал, она слабо упиралась в его грудь, пальцы сжимали ткань его рубашки.

— До чего же ты упряма… — пробормотал он, наклоняясь к ней ближе. — И невыносимо красива, — добавил он тихо, почти на выдохе, так что она едва расслышала.

Она продолжала вырываться, пока они не подошли к лестнице.

— Если ты не перестанешь дёргаться, мы оба упадём. — Его голос стал вдруг резко серьёзным, низким, почти рычащим.

Она замерла, её дыхание сбилось.

Он осторожно нёс её в гостиную и мягко положил на диван, стараясь не задеть ни один её болезненный вздох.

— Не вздумай сбегать, упрямая госпожа. Один бог знает, что тебе взбредёт в голову, — он накрыл её одеялом и чуть пригладил волосы. Его взгляд сверкнул теплом и какой-то лукавой нежностью.

— Очень смешно, — выдохнула Аделин, чуть приподняв уголок губ. Голос был слабым, но в нём мелькнула искорка её прежнего характера.

— Что тебе приготовить? Говори сразу, без капризов, — он присел рядом, с лёгкой усмешкой склонив голову. Но глаза оставались внимательными, полными сосредоточенной нежности.

Аделин отвернулась, губы сжались в упрямую линию.

— Не действуй мне на нервы, упрямица. Отвечай. Пожалуйста, — его голос стал чуть строже, но ни грамма злости. Лишь терпение, граничащее с отчаянием.

— Фруктовый салат, — выдохнула она, не глядя на него.

— Что именно в него положить? — он чуть наклонился, чтобы лучше слышать её, а заодно поймать её взгляд.

— Какой ты пунктуальный… Киви, апельсин, банан, мёд, голубика, яблоко, — её голос стал тише, почти ласковым.

— Сейчас всё будет. Лежи спокойно. Вот, посмотри что-нибудь, — он протянул ей пульт от телевизора. В его голосе послышалась тёплая, почти домашняя насмешка.

Он остановился в дверях, обернулся через плечо.

— Я, конечно, знаю, что ты без ума от меня, но попробуй вытерпеть эти пару минут. Я быстро.

В ответ он получил подушкой прямо в грудь.

Он поймал её в последний момент, ухмыльнулся, его глаза сверкнули весёлым огоньком.

— А ты смелая девочка… — пробормотал он и исчез на кухне.

Клаус вошёл на кухню и остановился на секунду, прислонившись к дверному косяку. Он шумно выдохнул, как будто пытался выдавить из себя всё накопившееся за последние часы напряжение.

— До чего же упрямая, — пробормотал он, чуть прищурив глаза. — И почему именно она?

Он подошёл к холодильнику, резко распахнул дверь. В его движениях всё ещё чувствовалась напряжённая энергия — пальцы дрогнули, когда он доставал фрукты. Киви, апельсины, бананы, яблоки, коробочка голубики. Он бросил взгляд на банку мёда, стоящую на верхней полке.

Он швырнул всё на стол, шумно, без изящества, но потом вдруг замер. Вдохнул. Пальцы сжались на банане так крепко, что кожура чуть не треснула.

— Спокойно, Клаус. Это же просто фруктовый салат. Не битва за трон, — пробурчал он себе под нос.

Он достал нож, поставил разделочную доску и начал чистить киви. Лезвие скользило по зелёной плотной мякоти, оставляя ровные линии.

— «Невыносимо красива»… Вот идиот. Идиот, — мысленно ругался он. — Зачем я это сказал? Она и так вся на нервах. Чёртово чувство…

Он бросил куски киви в миску. Взялся за апельсин. Сок брызнул, чуть попал на руку, стекал по запястью. Он посмотрел на каплю и машинально слизнул её языком. Его мысли тут же метнулись к Аделин: как бы она сейчас посмотрела на него? Наверняка снова сверлила бы своим тяжёлым взглядом, в котором читается обида и скрытая нежность.

Он выругался, вытирая руку полотенцем.

— Не смей расслабляться. Не привязывайся. Это опасно… для неё.

Он быстро очистил апельсин, разделил дольки, ловко убрал белые прожилки. Каждое движение ножа становилось всё мягче, будто он уговаривал сам себя остаться спокойным.

— «Не привязываться» Да ты уже пропал, Клаус, — шепнул он себе, высыпая кусочки в миску.

Банан он резал медленно, почти медитативно. Его дыхание стало ровнее. В голове мелькнули сцены: как она упрямо дёргалась в его руках, как сжала его рубашку своими холодными пальцами, как её дыхание обжигало ему шею.

— Чёрт… — прошипел он и резко отложил нож.

Он взял голубику, бросил горсть в миску, сверху добавил ложку мёда. Густой янтарный поток тек по фруктам, переливаясь под светом лампы.

Он вгляделся в миску и неожиданно замер. В этих ярких, сладких кусках было что-то почти домашнее, тёплое. Что-то, что он когда-то мог назвать «заботой».

— Для кого ты это делаешь, Клаус? — спросил он себя вслух. — Для неё… или для себя? Чтобы убедиться, что ты ещё способен заботиться?

Он взял ложку, аккуратно перемешал фрукты. Его пальцы двигались мягко, почти ласково. Он никогда так не обращался с едой — обычно готовил грубо, быстро, без души. А сейчас каждое движение напоминало прикосновение к ней.

Когда всё было готово, он переложил салат в красивую стеклянную чашку, отложил остатки и вымыл нож. Поставил его на место с почти ритуальной аккуратностью.

Он провёл рукой по волосам, тяжело выдохнул.

— Ладно… Не развалиться бы перед ней, — пробормотал он и, взглянув на чашку, едва заметно усмехнулся. — Салат для упрямицы…

Он взял чашку, задержался на пороге кухни. На мгновение его взгляд потемнел, губы сжались.

— Если бы только всё было так просто… — шёпотом сказал он в пустоту.

Потом распрямился, вновь принял свою обычную холодную маску. Сделал пару глубоких вдохов и пошёл в гостиную, неся чашку как сокровище, которое могло разрушить или спасти их обоих.

— Я могла бы прийти на кухню, — заметила Аделин, осторожно отставляя пустую чашку на столик рядом.

— Тебе следует отдыхать, ешь давай. Ничего не поставила, не хочешь ничего смотреть? — Клаус нахмурился, прищурившись на неё, будто изучая каждое движение.

— Не разобралась, как включать, — смущённо пробормотала Аделин и запустила руку в волосы, слегка взъерошив их.

Клаус не удержался и улыбнулся. Его взгляд на мгновение потеплел, став почти заботливым. Он взял пульт, присев на край дивана рядом с ней, и наклонился ближе.

— Ну что же, будем ликвидировать твою телевизионную безграмотность. Так что у нас в фаворитах? Фильмы, сериалы? — спросил он, будто небрежно, но в его голосе сквозило искреннее любопытство.

Аделин немного помедлила, поджимая губы, как будто выбирала правильный ответ.

— Не могу выбрать фаворита… Но сейчас мне хотелось бы посмотреть «Дневники вампира», — наконец сказала она, слегка отвела взгляд, будто стесняясь своего выбора.

Уголки губ Клауса медленно приподнялись, превращаясь в довольную улыбку. Его глаза озорно сверкнули.

— «Дневники вампира»? Так-так… Интересный выбор. Это и мой любимый сериал, — заметил он, не отрывая от неё взгляда.

— Поставь… третий сезон, четырнадцатую серию, — тихо попросила Аделин, чуть заметно улыбнувшись.

— Бал Майклсонов, — сказал он, словно пробуя вкус этих слов.

— Красивая серия, — мечтательно добавила она, слегка расслабившись.

— Полностью с тобой согласен, — подтвердил Клаус, наклонившись к пульту. — А кто твой любимчик из этого сериала?

Аделин задумалась, слегка прикусив нижнюю губу.

— Клаус, конечно же. Напомни своё полное имя? — произнесла она, слегка поддразнивая.

— Никлаус Майклсон, — ответил он без колебаний, взгляд его стал испытующим, будто он ждал её следующего шага.

— А твою сестру зовут Ребекка Майклсон. Где же Элайджа, Кол, Фрея, Финн? — Аделин насмешливо прищурилась, слегка наклонив голову набок.

Клаус не сдержал довольный смешок, чувствуя, как ей удалось поймать его на игре.

— Ты смеёшься надо мной? — продолжила она, глаза искрились живой иронией. — Ты ведь знал, что я это прокомментирую, верно?

— Естественно, — ухмыльнулся он, взгляд его был лукавым, почти хищным. — Судьба решила сделать мне подарок: подарить имя любимого персонажа твоего любимого сериала.

Аделин на мгновение задумалась, чуть нахмурив брови.

— Ребекка не кажется такой стервой, как Ребекка из «Первородных», — наконец заметила она, облокачиваясь на подушку.

— Верно, она не такая, — согласился Клаус, его голос стал чуть мягче, взгляд ушёл куда-то вдаль.

— А вот тебя и переводного гибрида я сравнить не могу, ведь я ничего о тебе не знаю, мистер загадка, — произнесла Аделин, её тон стал чуть более лёгким, почти игривым. — Только то, что ты плейбой, можешь завоевать любую девушку, самовлюблённый высокий кареглазый баскетболист с каштановыми волосами — это всё, что я о тебе знаю.

Клаус усмехнулся, его глаза сузились, будто он наслаждался каждым её словом.

— Я вовсе не загадка, — ответил он спокойно, но в голосе скользнула едва уловимая искра вызова.

— Позволь узнать о тебе больше. Вы съехали от родителей? Почему? — осторожно спросила Аделин, её голос звучал мягко, но в нём слышалось искреннее любопытство.

— Мистер и миссис Майклсон погибли, — ответил Клаус, его лицо стало непроницаемым, голос ровным, почти ледяным. — Я не так интересен. А вот ты, напротив, вызываешь у меня куда больший интерес. Расскажи о себе. Откуда ты приехала? Где твоя семья?

Аделин вздохнула, опустив взгляд на свои руки.

— Мы переехали из Лос-Анджелеса, когда мне было лет 10. Потом, в старшей школе, я смогла перебраться ближе к центру. Мама с сестрой живут за несколько часов отсюда.

— Я родился в Лондоне, — решил поделиться Клаус, наблюдая за каждым её движением.

— Да? Я думала, ты из Нью-Йорка, — удивлённо приподняла брови Аделин.

— Мы родились и выросли в Лондоне, но после смерти родителей решили переехать. Для незнакомки я слишком доверчиво к тебе отношусь, — признался он, едва заметно улыбнувшись, взгляд его смягчился.

— Я заметила, что ты вообще недоверчив к людям. На то должна быть причина. — сказала Аделин, её голос дрогнул, в нём слышалось сочувствие.

— Люди слишком меркантильны, все без исключения. Вот и всё, — отрезал Клаус, но в его голосе не было злости, скорее усталость. — Достаточно откровений на сегодня. — Он откинулся на диван, отмахнувшись рукой. — Вернёмся к лучшему сериалу всех времён. Третий сезон, четырнадцатая серия?

— Может, начнём с первой серии третьего сезона? — робко предложила Аделин, на мгновение встретившись с его взглядом.

— Как пожелаешь, упрямица, — сказал Клаус, в его голосе снова зазвучала игривая насмешка.

— Может, перестанешь меня так называть? — тихо попросила Аделин, глядя в сторону.

— Тебе не нравится, упрямица? Ой, то есть, Аделин? — подмигнул ей Клаус, его глаза сверкнули лукавством.

— Не нравится. Я вовсе не такая уж и упрямая, — пробурчала она, надувшись, как обиженный ребёнок.

— Ну хорошо, — протянул Клаус, но его улыбка говорила, что он не собирается полностью сдаваться. В его взгляде плясал огонь, смесь веселья и лёгкой угрозы. Ему нравилась эта игра, и он не собирался её прекращать.

Аделин отвернулась, но уголки её губ предательски дрогнули. Ей явно нравилось внимание, но она старательно это скрывала.

Клаус всё видел. И всё чувствовал.

Во время просмотра сериала Клаус с интересом наблюдал за Аделин. Она была настоящей: смеялась звонко, не стесняясь, а в драматичных моментах без колебаний смахивала слёзы. Её спонтанность и искренность завораживали. Она не боялась открыто проживать эмоции — то, чего он сам никогда себе не позволял.

Укутанная в мягкое одеяло, Аделин уютно устроилась на диване, комментируя почти каждый эпизод. Клаус сидел рядом и буквально впитывал каждое её движение, каждый жест, даже то, как мерно поднималась и опускалась её грудь при дыхании.

«Откуда ты взялась на мою голову, упрямый ангел? — думал он, вглядываясь в неё. — Ты опасна для меня. Твоя власть надо мной растёт с каждым часом. Я не могу позволить себе снова быть слабым.

Любви не существует, но почему тогда мне не удаётся отвести от тебя взгляд? Что за безумное чувство пожирает меня изнутри?»

— Мы дошли до твоей любимой серии, — заметила Аделин, слегка повернувшись к нему. Но Клаус был слишком погружён в свои мысли и не сразу услышал.

— Клаус? — повторила она, слегка коснувшись его руки.

Он вздрогнул, возвращаясь в реальность.

— А? Что? Да, да, 14 серия… Бал Майклсонов, — отозвался он, наконец сфокусировав взгляд на экране.

Они вместе цитировали реплики персонажей, практически синхронно. Оба знали каждую фразу наизусть.

— Как же мне нравится взаимодействие Клауса и Кэролайн, — мечтательно сказала Аделин, когда на экране заиграла сцена танца.

— Полностью согласен, — кивнул Клаус, чуть улыбнувшись. — Эти двое словно созданы друг для друга: он — тьма, она — его свет. Вместе они идеальны.

— А тебе тоже нужен свой ангел, как первородному гибриду? — спросила она, наклоняя голову и глядя на него с любопытством, её голос прозвучал чуть насмешливо, но в нём чувствовался тёплый интерес.

Клаус посмотрел прямо в её глаза. Его взгляд был холодным, но где-то в глубине таилась тень уязвимости.

— Я никого не подпущу к себе так близко. В этом мире нужно полагаться только на себя. — Его голос был ровным, но каждый звук отзывался болезненным эхом внутри.

Аделин замолчала, переведя взгляд на экран.

— Красивый рисунок, — сказала она после паузы, глядя на сцену, где Клаус рисовал Кэролайн.

— Не могу не согласиться. Это был искренний, очень личный жест. Рисунок только для неё, — сказал Клаус, но его внимание снова возвращалось к Аделин. Её растрёпанные волосы, мягкий румянец на щеках, лёгкая улыбка — всё это притягивало его, как магнит.