Бесплатный фрагмент - От Курильска до Северодвинска

Карантин

Это пролонгированный оплачиваемый отпуск, в котором дети и их родители постоянно дома, и мы решаем, чем занять себя и организовать их досуг. Кафе, промтовары, музеи, кинотеатры, парки, парикмахерские не работают, но есть продуктовые, куда я захожу в респираторе, перчатках и очках. Накануне создал стратегический запас шоколада, консервов, чая и макарон, так как было ощущение приближающейся войны. Обещают скоро выдавать продуктовый паёк по линии школы и детского сада. «Неужели катимся назад?» — подумал про себя, — «этак скоро и до талонов дойдёт».

Также в конце марта накануне всеобщего закрытия сходил в Спортмастер, где купил всё необходимое для выживания на природе: непромокаемые бахилы, непромокаемые плащи, накидки, запас сухого горючего, надувной бассейн на 800 литров, походный чайник и кастрюлю, фонарики и радио на солнечных батарейках. Почему надувной бассейн? Мало ли что. Вдруг в Москву введут войска, и нам отключат свет и воду. А так будет запас воды. Плюс два аквариума на две сотни литров. Итого на семью в запасе будет тонна воды. Можно долго продержаться.

Ездил на Савёловский рынок. Купил паяльник, рации, солнечные источники питания. Искал холодное оружие, но не решился. Да и зачем? В глазах торговцев печаль. Многие понимают, что рынок закроют надолго и не все переживут.

— Ты знаешь, какое самое безопасное место в квартире во время артобстрела? — спросил я вечером у Нади во время чаепития.

— Нет, конечно! — чуть не поперхнулась она, — я в Чечне не была.

— Ну, там по нашим квартирам и не стреляли из крупных орудий. А самое безопасное место — это ванная комната, а точнее ванна. Вчера прочитал рассказ одного писателя из ДНР «Правила выживания в большом городе».

— Ты думаешь?

— Нет, я ничего не думаю. Просто непонятно к чему всё это.

Наша компания довольно приметная, но мы, несмотря на запреты, возможные штрафы, всё равно гуляем, так как возможно это единственная свобода, которая пока не закрыта и доступна. Там, куда бы никогда не пошли, там, где можно встретить бомжей и охраняющих их шалаши дворняг. Удивительно испытывать радость от прогулки на воздухе. Не то, что в Китае, где нарушителям режима ставят снаружи засов на дверь. Мы, пролезая через ограждения, заборы из ленточек, учимся прятаться/мимикрировать от полиции и Росгвардии, которые внезапно из своих превратились в контролёров и зорко следят на лошадях и с собаками, пеше и на машинах за тем, чтобы мы сидели в квартирах и не высовывали нос дальше мусорных баков. «Граждане, убедительная просьба, — оставайтесь, пожалуйста, дома!» — то и дело звучит из автомобильных громкоговорителей и репродукторов.

Странно, а почему забыли про детей? Это ведь нам ещё повезло, что у Нади декретный отпуск, а у меня ремонт в отделении и дневную работу мне заменили на суточные дежурства, на которые добираюсь теперь на велосипеде, дабы избегать внезапно опустевшего общественного транспорта. Бегать тоже перестал. Бег к тому же снижает иммунитет. Опять же мне стыдно тренироваться, смотреть в глаза людей, которые думают о том, чтобы выжить в эту нелегкую годину. Да и соревнований никаких не предвидится.

А если бы не было такого благоприятного стечения обстоятельств с ремонтом отделения и декретом? Или если бы меня перевели на работу в «Красную зону», где моих коллег, даже домой не отпускают. Живут бедолаги между работой в модных отелях да питаются казенными харчами. Купил себе в Питере модный респиратор ЗМ со сменными фильтрами, так в столице подобный в три раза дороже стоит. Надеваю его, когда захожу в палаты к пациентам, чем пугаю их и персонал. Голос из него звучит, как из ведра. Коллега с суицидом из Коммунарки говорит, что там все в таких работают и что они научились печатать к нему сменные картриджи на 3D-принтерах.

Повезло тем, у кого есть собаки, так как им официально разрешено дальше отходить от дома. Для наших детей есть балкон метр на два с половиной, но им вчетвером там тесно, и я переживаю, что они в отчаянии взломают замки на окнах. Поэтому мы тайком выходим. Оставляем телефоны дома, чтобы Яндекс не следил за нами. Берём лишь радиостанции, чтобы переговариваться и привыкать к новой реальности. Шапки, маски, очки, перчатки, антисептик. Даже у малышей есть маски, которые мы купили через сообщество многодетных. Лишь годовасик пока мало чего понимает и рука не поднимается надеть на него маску.

Дети постигают жизнь на природе и, мне кажется, взрослеют быстрее, чем, если бы ходили в сад. Они регулярно спрашивают, когда закончится карантин. «Никто не знает!» — отвечаю сыну. Но в детский сад они явно не хотят. Им лучше с нами. Ведь можно взять перочинный нож и смастерить копьё, лук и стрелы и получать азы охоты на полудиких уток. Или, начертив круг, играть в царя земли. Или просто жарить хлеб и сосиски на костре.

Сегодня обсуждали с Надей, что будущее внезапно исчезло. Все наши вояжи за МКАД и в заграницы внезапно испарились. И им и нам, конечно же, хочется новых ощущений, открытий и познание горизонтов. Но на работе видишь, как уходят в мир иной старики, как болеют коллеги, слушаешь рассказы переболевших друзей и понимаешь, что риск стать инвалидом сегодня велик. Я уже дважды лишался обоняния и беспричинно кашлял, но списывал это на перетренировки. Мне кажется, что изобрести вакцину сложнее, чем долететь до Марса, так как на понимание новой болезни должны быть потрачены миллиарды и пройдут годы, за которые вирус будет мутировать, и что новая жизнь — это всё же ещё жизнь. Вспоминаю фразу из фильма про концлагерь «Список Шиндлера», что час жизни — всё равно жизнь!».

Ещё в марте на острове цветов — Flores — я прогнозировал, что будет плохо. Могли ведь задержаться на Азорах, могли плюнуть на всё и улететь в Японию. С выдохом получили японские визы. Но решили, что лучше дома или в том месте, которое считаешь таким. Здесь хотя бы есть эфемерное понимание того, что происходит. И опять же здесь мы похожи на таких же, как мы, и нас не чураются и не провожают взглядом.

Ощущение, что есть только текущий день, и, проснувшись утром, решаем, как его провести. Книги, телевизор, прогулка, еда, сон, цветы, рыбки и так по кругу.

От майского отпуска отказался в пользу работы. Да и зачем? Всё закрыто. Ничего в небе не летает, поезда остановились, все планы по Италии, Португалии, Японии, Венгрии рассыпались. Даже из квартиры страшно выйти, чувствуешь себя последним негодяем, преступником, вором, а не то, чтобы поехать на вокзал или в аэропорт. Кажется, что это кошмарный сон, который вот-вот закончится и снова будут Азоры и Сицилия, Окинава и Новая Зеландия. Но открываешь глаза, смотришь на настенный календарь формата В2 с фотографией заката в Пати и понимаешь, что мир сошёл с ума, и лекарства от этого не придумано.

Izumi

К поездке в Японию мы готовились четыре года. К походу в японский ресторан — неделю. О нём я узнал от знакомой бегуньи — Аси Ивановой, которая по совместительству японовед. Помню её отзывы о Японии, — «пища там может быть непонятной для европейца, но она будет обязательно красивой!»

— Добрый день, наша семья хотела бы посетить ваш ресторан. Мы будем у вас через два-три часа.

— По факту. На сегодня все столы забронированы… — ответили не очень вежливо на том конце телефона. Оператор, видимо, по совместительству шеф-повар, так как в паузах на моё обдумывание второго вопроса, она успевала давать ЦУ по кухне.

— А что такое по факту? — успел спросить я, но ответа не дождался, так как дама отвлекалась на кухонные разборки и я услышал посудный бой.

Но раз решили провести это воскресенье в японском стиле, нас «по факту» не остановить. В крайнем случае, купим в «Азбуке вкуса» креветок, лосося, тунца и приготовим суши, роллы и сашими на своей кухне. К тому же от мэра по школьному пайку нам достался отличнейший клеящийся рис.

— Папа, я не хочу в японский ресторан! — канючил сын, — там нет стульев и надо сидеть на полу.

— Не переживай, Орест. Этот ресторан адаптирован для москвичей. Там наверняка будут стулья.

— А почему мы идём в этот ресторан? — повторяла свой вопрос младшая дочь.

— Просто так! У нас хорошее настроение, позади тяжёлая трудовая неделя, и мы хотим устроить себе праздник! — варьировал я с ответами. Хотя между собой с Надей мы решили посвятить этот поход годовщине закрытия неба над Москвой. Сейчас та паника глубоко спряталась, а год назад мы были в ужасе. Десять дней назад были получены японские визы, и через две недели прозвучало «стоп!» Закрылось небо, промтовары и общепит, а потом под угрозой депортации в квартиру мы с опаской стали выходить на улицу. Ещё чуть позже стали учить детей, как прятаться от полиции в парках и лесополосах, как охотиться копьями на диких уток, отбиваться от собак, охраняющих лагеря бомжей.

И вот мы на Мясницкой. Красивая деревянная дверь старинного особняка открывается и перед нами стильный красный холл, сверкающий над головой золотой иероглиф и крутая лестница вниз, по которой мы спускаем две коляски. В прихожей толпится в замешательстве народ. В настоящем японском интерьере просматриваются свободные столы. Я уже почти растворился в объятиях Японии, но «мест нет», — ответ метрдотеля привёл в чувство.

— А почему мы уходим? — в унисон запели малыши.

— Нас сегодня здесь не ждут! — негромко ответил я.

Но парень в чёрной восточной косоворотке мягко сказал: «Я могу вашей семье предложить караоке-комнату!»

— Но мы не поём!

— Вы там просто пообедаете!

— А доплачивать за неё необходимо? — решив до конца закрыть все вопросы, уточнил я.

— Нет, для вас — совершенно бесплатно.

Ура! — звучало в душе. Есть праздник на нашей улице. Но он был недолгим. Из просторного светлого зала, выдержанного в духе Японии, в зелёно-жёлтых тонах, нас завели в катакомбу. Именно с подобным архитектурным изыском, которое нам довелось посетить на окраинах Одессы, у меня возникла ассоциация, и её трудно было победить. О прекрасной Японии напоминала лишь караоке-приставка с иероглифами, да соевый соус с одноразовыми палочками на столе. Дети принялись за изучение приставки, а мы, чтобы развеять фрустрацию, вчитываться в меню. Глаза разбегались от ярких картинок, и даже порой не верилось, что подобное чудо кулинарии воочию будет выглядеть точно так же. Уходя, нас предупредили, что связь мы держим через трубку домофона, и буквально через минуту после вызова официантка уже принимала заказ. Я подивился её объемам памяти, так как она ничего не записывала. Хотя, забегая вперёд, отмечу, что о креветках с соусом тар-тар пришлось дважды напоминать. Не встречал на просторах Японии подобный соус, но опять же, я провёл там всего две недели и за всем не уследишь.

Первым на наш стол принесли картофель фри. Для сына даже приготовили сырный соус, хотя подобного и не было в меню, а дочери достался кетчуп. Наши малыши ортодоксы в еде и их трудно заманить заморской кухне. А вот я расплылся в улыбке от биск рамена на бульоне из гребешка, его вида, запаха и почти простил все прегрешения логистики захода в ресторан и настоящей локации. К тому же для создания праздничного настроения, официант включил нам световую иллюминацию, от чего в катакомбе стало теплее. Мы пододвинули маленькие столики к нашему «кухонному уголку» и наслаждались непривычной атмосферой.

— Папа, я хочу пить! — первым подала тревожный знак дочь.

— Здесь дорого! — ответил за нас шестилетний сын. — Выйдем на улицу и купим лимонада или воды в магазине. Читать он ещё не умеет, но усвоил азы похода по московским кафе.

— Но я хочу сейчас пить! — не уставала ныть она.

— У вас японская вода? — задал я вопрос официанту. Мы доки в московских минералках. Следим за всеми новинками и знаем назубок все столичные минералки

— Да конечно! — ответила официантка.

— Маленькую бутылочку, пожалуйста.

Самое дорогое в столичных кафе — это алкоголь и вода. Это в Японии она априори бесплатно, в Izumi она стоит 1000 рублей литр! Я бы понял ценообразование, если бы это была Fiji, но на штрих-коде бутылочки Энхель красовалось 460… — произведено в Химках!

Быть в Японии и не испробовать маттю, — это не быть в Японии. Сакэ и авамори сегодня не входили в наши планы, а вот церемониальный чай должен был завершить воскресный обед. Как следовало из описания: «чай сбивается настоящим бамбуковым венчиком чосеном и подается в настоящей гайнянь…». Так всё примерно и было, только удивительно быстро. Иногда я устраиваю посиделки с друзьями, но готовить маттю за тридцать секунд так и не научился. Мы пускали нашу гайнянь — тяжелую глиняную миску с колыхающимся зелёным чаем и мечтами переносились в Японию. Хотя наши дети могли думать и о другом, так как им не терпелось выйти из катакомб на простор и то и дело мы отбивали их атаки на двери. Тем временем на соседний фланг подсадили ещё одну семью с малышом, и детские шумы хорошо поглощали толстые стены.

— Папа, а десерт? Ты обещал!!! — бдительно повторил сын, когда я после томительного ожидания уже оплатил счёт. Здесь, кстати есть связь и принимают безнал.

— Ой, совсем забыл, — соврал я. В качестве десерта он выбрал сладкие шарики из молотого риса с брусничным джемом на деревянной шпажке — брусника-данго, — сколько ждать уточнил я у официанта.

— Десять минут. Их ведь надо подогреть.

Мы взгрустнули, так как не терпелось выйти на улицу, но через минуту обрадовались, так как шарики уже были на столе. Ну а потом у дочери развилась рвота, а у нас нервная дрожь, перешедшая в нервный смех. Уже на поверхности, сделали вывод, что, наверное, девочка переутомилась и перевозбудилась. У детей так бывает, когда чего-то долго ждешь, то потом организм дает слабинку.

— Нам сегодня крупно повезло, Надя! Ты видела, что очередь на вход заканчивается на улице.

— Да, Слава. Если бы на час позже пришли, то так бы и не увидели Японию изнутри. Хотя опять же, была бы моя воля, я бы отменил все эти бронирования столов. Сколько посещал японских кафе, с такой опцией так и не встретился.

— Может быть, потому что ты не знаешь японский?

— Может быть.

— Тебе понравилось?

— Скорее да, чем нет.

На курорте Самара

— Почему Самара? — спросила старшая дочь.

— Потому, что жить в России и не отдыхать на Волге — это моветон! — ответил я ей. Мы выбирали между черноморским побережьем, Курилами и Калининградом. На морях ажиотаж, на Сахалин не пустили без цифрового пропуска. На Волге были лишь в Кимрах, и в маршрут выходного дня входило знакомство с городком.

«Может ли Волга заменить море?» — задавал себе вопрос, когда самолёт пролетал над ней, — «всё зависит от настроя», — отвечал себе сам. В юности моя семья отдыхала в низовьях Днепра и Десны, и сейчас мне хотелось разбить «детский» шаблон, что полноценный пляжный отдых может быть только на курорте.

Через час с небольшим мы приземлились в аэропорту Курумоч. С облегчением покинули Boeing компании Smartavia. Неприятное унижение при посадке, когда просят вместить полупустой рюкзак в металлическую клетушку, подпортило праздничное настроение от начала отпуска.

До сих пор не верится, что мы не то, что вышли из квартиры, а вообще улетели из Москвы. Ведь ещё недавно выходили из подъезда с некоторой опаской, а при виде полицейского патруля переходили на другую сторону дороги или прятались в кустах. Но жизнь продолжается. И мы махнули на долги авиакомпаний перед нами (может быть, когда-нибудь кто-нибудь и отдаст), и вновь путешествуем, хоть и на 1000 км от столицы.

В местном аэропорту непривычно тихо и довольно стильно. Новенькое здание с футуристическим дизайном. Как-то не по-нашему, когда на выходе из терминала прилёта нет мужичков в мятых брюках, размахивающих брелками от металлических коней. Три этажа, дышащее воздухом и пространством помещение. Есть комната матери и ребёнка, она же по совместительству игровая.

Выйдя из здания, заметил лишь маршрутки, в которые нам не поместиться. Автобус ходит крайне редко, последний аэроэкспресс отправился вероятно в период мундиаля. На Uber выбрал тариф «Select+», в надежде, что приедет минивэн и хотя бы с детским креслом. Завидев нашу семью, пять рюкзаков и две коляски, шофёр немного опешил.

— Не поместимся! У меня газ в багажнике.

Но я заверил, что уже опробовано. Главное, чтобы он не боялся полиции.

— Папа, а почему мы должны её бояться? — спросил сын.

— Потому, что она может остановить на долгий разговор. И если настроение у полицейского будет плохое, — нас оштрафуют за отсутствие детского кресла. Ни в Москве, да, наверное, ни в другом городе России не бывают такси с тремя детскими креслами.

— Папа, а в Самаре есть море?

— Нет, здесь течет река Волга.

— А вулканы? — не унимался сын.

— Нет. Здесь есть Жигулёвские горы!

— А мы на них пойдём?

— Обязательно. Вон посмотри, они выглядывают на берегах реки.

Так в разговорах, за час мы добрались до апартаментов с итальянским названием Cozy, что в переводе значились, как «уютные». На сайте мне понравился их почти максимальный рейтинг «9.8», а также необычные светильники на фотографиях и ссылка на «гипоаллергенность». Да и хозяин с утра позвонил и приветливо пожелал нам хорошей дороги.

— Бывают ли негипнабельные люди? — иногда спрашивают у меня.

— Нет!

— А как защититься от внушения?

— Смех! — лучший бронежилет.

Я расслабился. При виде Жигулёвских гор, похожих на азорские, в беседе с вежливым водителем, я потерял бдительность. А может усталость от работы сказалась? Не знаю. Не бывает у нас гипоаллергенных номеров. Надо было сразу бежать, когда вошли в мрачную бетонную коробку, покрытую строительной пылью. Нет, ещё раньше, — при виде деткой площадки с трёхметровым забором и общественных окон, как после бомбардировки, задрапированных пленкой, надо было поворачивать отсель.

— Ваши дети могут нарисовать на обоях? Будьте аккуратнее с моей электроплитой. Пусть жена пользуется «Шуманитом». Так, а теперь отмените бронь на букинге!

— А причину какую указать?

— Ковид-19! — комментировал лысеватый мужичок в шортах и татуировками на икрах и предплечьях. Тут надо было засмеяться…

Он сосчитал двадцать тысяч за проживание и ретировался. Я хотел спросить о детской кроватке, да и ещё о дополнительных кроватях, так как квартиру то бронировали на шестерых, а в нашем распоряжении лишь диван и полуторка, но его уже и след простыл.

— Куда мы сегодня пойдём? — наперебой спрашивали дети.

— Купаться!

— Ура!!!

Наша квартира расположена в 800-х метрах от Волги, но google-map показывает 2,5 км, по факту шли почти час. Самара не является исключением, и пешеход здесь не пользуется авторитетом на дороге, да и тротуары в некоторые места ещё не дошли. «Почувствуй себя неудачником!» — сказала Надя на второй день наших хождений по Самаре по выщербленному асфальту, который в последний раз укладывали то ли при Брежневе, то ли при Горбачеве. Из местного колорита — это маленькие пылевые завесы, которые внезапно появляются, откуда не возьмись, и окутывают с ног до головы. Я пожалел, что мы не взяли маски. Кстати, здесь они явно не в почете в плане профилактики новой коронавирусной инфекции. Даже у продавцов и кондукторов. Перчатки — это столичный лоск!

Но пляж компенсировал раздражение и снял усталость. Я не нашёл в интернете его названия. Просто пляж с чистым песком, прозрачной водой, свежеокрашенными скамейками, зонтами от солнца, пунктом со спасателями и полупустыми урнами. Никто не предлагает ничего купить, не играет музыка, не жарится мясо, не моют автомобили. Накупавшись, встретили насыщенный закат и вспомнили об ужине. Благо что по пути встречались и овощные ларьки да бахчевые развалы и продуктовые магазины.

Проснулись от какофонии шума мчавшихся автомобилей и церковного перезвона. Чувствуется юг. Квартира уже прогрелась. На завтрак соль-илецкий арбуз да местные пестравские творожки. Ведь любое путешествие — это, прежде всего, знакомство с кухней и продуктами. Посетовали с Надей на то, что было тесно и шумно спать, на то, что на пятерых седоков два стула и один табурет, что нет чайных ложек и столовых ножей, что интернет тормозит, но решили, что неделю потерпим.

— Куда мы сегодня пойдём? — теребили дети.

— На Волгу. Купаться, загорать и кататься на пароходе!

— Ура!!!

По карте я посмотрел, что неподалёку от нас есть пристань с поэтическим названием Барбошина Поляна, и от неё можно куда-нибудь незадорого уплыть. Полтора часа — и мы на месте. Вчерашние предположения о доминировании в Самаре четырехколёсных над двуногими утвердились. Для первых и свежий ровный асфальт, и беспрепятственный проезд. Для вторых клубы пыли, убогие тротуары, ржавые остановки и редкие автобусы. Но Волга повышает настроение.

— Папа, а что это? — спрашивает сын, — плавучий дом?

— Да, дебаркадер или пристань!

— А он, из какого века?

— Из девятнадцатого! — отвечаю я шестилетнему малышу, научившемуся считать лишь до третьего десятка.

По некоторым параметрам Самара застыла в далёком прошлом. Такие дебаркадеры помнили наши бабушки и дедушки. Ну а пятиэтажные круиз-лайнеры и баржи так и не изменились за последние сорок лет, и всё также перевозят и пассажиров и многотонные грузы. Из расписания на станции узнали, что на теплоход мы опоздали, а следующий будет только вечером. Суетящиеся загоревшие частники предлагают переехать на правый берег за шестьсот рублей за лодку. Максимум пять пассажиров. Спасательных жилетов нет. Но нам и здесь хорошо, так как всегда можно уйти в музей, если надоест валяться на берегу. Второй пляж почти ничем не отличался от первого и малыши то и дело повторяли, что мы уже здесь были.

Вода в реке бодрящая, чуть меньше двадцати, на солнце за тридцать и, нагревшись, детвора стремилась окунуться или строила песочные замки. Два часа на водно-климатические процедуры и достаточно. Хочется поближе взглянуть на Самару. Протестировали нечастый автобус. Кондуктор принимает банковские карточки и по ним проезд на три рубля дешевле чем за наличный расчёт. В салоне объявление, что «если ваша карточка находится в стоп-листе, это не освобождает от оплаты…»

Самара нам нравится своими широкими проспектами, которые не успели заузить строительством торговых центров и ларьков. Из местечковых нюансов — это бетонированные вглухую балконные эркеры. Я даже придумал неологизм — «кирпичированные балконы». Подобного самостроя довольно много на Кавказе. Вероятно это слишком заразительно и укоренилось в архитектуре Поволжья. Из второго — это пивоварни шаговой доступности и алкомаркеты «Горилка». Они своим числом перещеголяли даже шашлычницы с «Пятёрочками». Также импонировали полудикие газоны. Подобные сейчас в моде, и встречались в Люксембурге да Берлине. В Москве газон — это идеальная стриженая односортная трава, в Самаре — это луг. Да и за кронами деревьев здесь никто не следит, что придает определённый шарм вкупе с бойкой уличной торговлей дарами полей и садов.

В каждом городе мы открываем для себя новые кофейни и стремимся расширить лексикон. В Самаре — это швейцарское кафе Blasercafe и эспрессо из зёрен Ocoa Santo Domingo. На эту точку общепита наткнулись в торговом центре «Авиатор» и послушали небольшую лекцию о высокогорном кофе, а также прикупили китайского и индийского чая.

— А куда мы дальше пойдём? — спрашивали дети.

— В зоопарк!

Идея всем понравилась, и мы, пользуясь навигатором, пробивались к нему. Попытки войти в трамвай или троллейбус не увенчались успехом, из-за узких проходов и установленных по центру перил. Лучший способ познать любой город — это прогулка по нему. Двадцать километров в день — наша средняя норма на время отпуска и детвора уже привыкла к этому. Правда, сегодня к зверюшкам мы не попали, так как заглянули на передышку в Загородный парк и потерялись в дубовых зарослях и памятниках сталинской эпохи. Дети просили сфотографировать их на фоне ржавеющих аттракционов из моего детства и рассказать, как они работали. Ну а в конце парка нас ждала Волга и прекрасный пляж, на котором им казалось, что «они уже здесь были…»

На следующий день оперативно съехали из наших «уютнейших апартаментов», так как страдание хоть и облагораживает душу, но после бессонной ночи от жары, комаров, тесноты и запаха нагревшегося на балконе пластика, хотелось бы чего-то «европейского». К счастью в Макхолле был просторный семейный номер, и мы отправились туда. Конечно, хозяин апартаментов не вернул нам ничего из того, что мы ожидали, а просто послал на три буквы. Жаловаться на букинг тоже не имело смысла, так как сами пошли по обманному пути.

До новой локации восемь километров. Таксист нам отказал. Uber не подобрал вариантов машин с детским креслом. Поэтому большую часть маршрута мы прошли. Благо что день выдался нежаркий, а даже немного дождливый.

В отеле нас ждали. Судя по всему, мы были единственными постояльцами. На сей раз заявленные фотографии номера соответствовали действительности. И у нас в распоряжении почти сто квадратных метров чистой жилой площади! Обстановка напоминает современное русское мещанство: коричневый колер над головой, под ногами и по бокам; многоуровневые потолки, картинки обнаженных тел на стенах, светильники под старину. Но зато есть широкие и просторные кровати с адекватными простынями. И работает кондиционер, и нет шумной трассы под окном. Учитывая барабанящий дождь, лучшее решение — это совместный тихий час. Всё же уютная среда сильно влияет на настроение и мироощущение.

Да и вечерняя встреча с друзьями после пятнадцатилетней разлуки повысила всем настроение. Мы допоздна сидели в кафе парка имени Юрия Гагарина, делясь пережитым, сравнивая жизнь в Москве и в Самаре, а потом задворками шли к станции метро. Здешняя подземка нам показалась наиболее доступной в плане передвижения по городу. И хоть состоит она из десятка станций, но очевидный плюс — это независимость от ситуаций на дорогах. Ведь у Самары всё те же национальные проблемы: пробки, хаотичное движение, аварии и нерегулируемый скоростной трафик. Правда, из местного «подземного» колорита, на эскалаторе нас заставили взять детей из колясок на руки. На отказ, — дежурная по станции остановила ленту эскалатора и грозно предупредила, что если мы не повинуемся её приказу, то никто никуда не поедет!

В три часа ночи прекратила играть музыка на первом этаже. Вспомнился посёлок Новомихайловка начала нулевых. Там также мы пытались спать под музыку. Иногда надо сильно устать, чтобы голова отключилась от посторонних шумов. Можно завидовать детворе. Некоторые умудряются засыпать при дневном свете и прямо на ходу.

Погожий день, и мы построили маршрут к музею космоса и зоопарку. Самара славится вкладом в развитии освоения неба. Об этом свидетельствует памятная табличка, что здесь установлена единственная вертикальная ракета Союз. Но сам музей не удивил. «Туда нельзя, то не трогай, родители, следите за своими детьми». Мы почувствовали себя в детском саду, получая постоянные замечания от музеологов. «Нельзя нажимать на интерактивные дисплеи, — так как через прикосновение можно заразиться новой инфекцией. Нельзя нажимать на тумблеры, так как сначала надо прочитать детям, что они означают». Две трети экспозиции были закрыты по всей той же банальной причине — «новая коронавирусная инфекция covid-19».

Из музея мы ушли в зоопарк. Здесь не так строго с правилами. Можно даже без масок! Он немного шокировал детвору. На их глазах гепард придушил чёрного пушистого кролика, которого ему поставил служитель в качестве корма.

— Папа, а что будет дальше? — спросили малыши.

— Гепард оторвет голову кролику и съест.

Мой ответ им не понравился, и они теребили поскорее уйти. Да и мне здесь было невмоготу из-за запаха и скученности. А условия содержания зверей напоминали карцер, в который их заперли на пожизненное заключение. Вспомнился фантастический роман «Планета обезьян». Сын не верил, что медведи и волки так проведут всю свою жизнь взаперти, и убеждал меня, что по ночам верблюд гуляет по полям, а тигра выводят на прогулку на поводке.

— Куда мы дальше пойдём?

— Поедем на Волгу. Сходим в порт, узнаем расписание движения кораблей. А потом будем купаться!

— Ура!

Решили, что на пути к порту посмотрим пешеходную улицу Ленинградскую с именитым дядей Степой и попробуем самарское мороженое. Дядя Степа в исполнении Зураба Церетели был великолепен. Мега-статуи у московского мастера выходят на ура, и детвора вспоминала стихотворение Сергея Михалкова.

— Папа, а почему он оказался в Самаре, а не в Москве? — спросила старшая дочь.

— Потому что, его купили самарские полицейские! На табличке всё написано.

На центральной набережной Волги в этот воскресный день было довольно многолюдно. Как и предполагали наши самарские друзья, она нам понравится. В здании речного вокзала узнали расписание рейса в Ширяево. В кассах нам отрапортовали, что билеты продаются только за тридцать минут до отправления и предварительное бронирование отсутствует. Я заметил, что есть государственные рейсы и есть коммерческие и цена между ними разнится в несколько раз. В Ширяево решили сплавать во вторник, а сегодня предаться водным процедурам. Все предыдущие пляжи были не длиннее двухсот метров, а сегодняшний протянулся на несколько километров. В Википедии пишут, что это самый длинный городской пляж в стране. Несмотря на воскресный тёплый вечер, здесь не было тесно, и отдыхающие невольно соблюдали меры безопасного дистанцирования. Мне кажется, что Самара — редкий город-миллионник, в черте которого можно удобно и привлекательно заниматься пляжным отдыхом. Здесь нет навязчивости черноморского сервиса, нет вездесущих афроевропейцев, торгующих всякой всячиной, стремящихся заплести косички или повязать браслетик на руку за 10—20 евро, никто не возвращает из-за буйков, как в Южной Корее, нет шума, почти нет курящих-выпивающих, как на некоторых морях. Я ещё не встречал на современных цивилизованных пляжах подобных мест, где бы никто ничего не стремился продать/навязать отдыхающему, и было бы так комфортно и безопасно. Детский пляж, Доступный, Спортивный переходили один в другой. Накупавшись, мы устроили себе многокилометровый променад до метро Алабинская, любуясь небом заката, мирными корабликами, розариями и цветочными клумбами, уличными музыкантами и воскресной толпой отдыхающих.

Вечером мы решили, что переедем поближе к набережной, чтобы детальнее изучить исторический центр Самары и быть поближе к воде. Тем паче, что отдых в отеле Макхолл к этому располагал. Вечерне-ночные мелодии зарубежной эстрады, отсутствие горячей воды и, в конце концов, утром из гостинично-развлекательного комплекса-ресторана на несколько часов исчезло электричество.

На четвертый день нашего отдыха мы оказались на улице Степана Разина. Уже из окна трамвая я то и дело наблюдал то одну, то другую достопримечательность и составлял план их осмотра. Наконец-то есть цельный город, а не блоки разрозненных тридцатиэтажек на фоне покосившегося частного сектора и социальных строений эпохи застоя. Здесь и русский модерн, и купеческое барокко, и сталинский конструктивизм вкупе с деревянными домами, украшенными резными наличниками, и умелые вкрапления зелени.

Риэлтор агентства недвижимости оперативно составил договор краткосрочной аренды, взял залог в две тысячи рублей за мини-бар, провёл краткий инструктаж чего нельзя делать и пожелал хорошего отдыха.

— Папа, а что тут нельзя делать? — спросила младшая дочь.

— Нельзя курить, нельзя запускать фейерверки и нельзя рисовать фломастерами на постельном белье. Последнее относится к вам, милая леди.

— А куда мы сегодня пойдём?

— Купаться!

— Ура!

И мы отправились на пляж, благо что теперь до него десять минут неспешной ходьбы. Вдобавок это был пляж с детскими горками и качелями. Вечером в поисках овощной лавки, кулинарии и «Перекрёстка» прогулялись по близлежащим кварталам, и нам показалось, что мы приехали в другой город. Музей модерна, католический костёл, лютеранская кирха, филармония в стиле «советского модерна», деревянный особняк-музей А. Толстого, скверы, парки и притягательные кофейни-кондитерские. Куда исчезли пивницы с алкомаркетами, разбитые тротуары и дощатые остановки? Я подумал, что среда обитания формирует настроение и поведение человека. И люди здесь более приветливые и Самара воспринимается нами иначе.

Поездка в Ширяево

Мы больше десяти лет не плавали в России по морям и рекам. В Самаре решили восполнить этот пробел. Тем более, что друзья советовали посетить деревню Ширяево, куда удобнее и быстрее всего приплыть на теплоходе.

Речной вокзал Самары давно нуждается в реновации. И хотя часть его здания отдана в аренду под «дом жареного мяса», вторая «рабочая» от этого не стала краше и нуждалась в ремонте. Как и сам пирс, пристань и плавающий состав, в котором самыми молодыми плавсредствами выступают теплоходы «Москва» проекта Р-51. Вторая половина флота представлена «ОМ» или «озерными москвичами», родом из 50-60-х годов. За тридцать минут до отправления купили билеты (карты принимают). Почти трёхчасовая поездка на взрослого стоит меньше 2$, как и провоз велосипеда, дети до четырех — бесплатно.

Первый день осени выдался довольно жарким, и мы большую часть времени провели на открытой палубе, любуясь зелёными волжскими берегами, песчаными островами, резиновыми лодками с загоревшими рыбаками и проплывающими баржами. Вскоре показались Жигулёвские горы, а вслед за ними и деревня Ширяево.

На небольшой портовой площадке в ожидании туристов местные жители зазывают на поездки. Выбор небольшой. Гора Стремянная, Штольни, обзорная и Святая Чаша. В качестве транспортных средств кроме обычных машин, представлен кабриолет и миниавтобус от УАЗ. В здешних краях очень уважают отечественный автопром и здесь, наверное, минимальное количество иномарок на душу населения в стране. Нас забирали одной машиной «Нива», и даже не слишком акцентируя внимание на детских креслах. Водитель лишь предложил пристегнуться по случаю первого сентября, «так как может быть будет полиция». Нам всё равно, куда и что смотреть. Выехав в чашу, на пути выяснили, что самые красивые виды открываются с горы Стремянная (в 20 км от пристани), что в Жигулёвском заповеднике. И мы предложили изменить маршрут, но что он охотно согласился, так как это был чуть более «дорогой тариф». В качестве информационной нагрузки он рассказал нам, что раньше здесь добывали нефть, но по экологическим причинам её остановили. Сейчас ведётся лишь добыча камня и переработка его в щебенку. Жителей в здешних местах осталось немного, но и ощущения запущенности нет. Из деревни в первый класс пошёл лишь один ребёнок. Шофёр показал нам деревенскую пасеку, магазин жень-шеня, сказал, что музей-усадьба Ильи Репина сегодня закрыт (вторник, что довольно нетипично), рассказал несколько деревенских баек, но в целом был немногословен. Младшая дочь увлеклась расспросами о быте и доме художника, а младший подсчитывал муравейники, которые то и дело встречались в заповеднике вдоль нашей дороги. Въезд, кстати, в заповедник платный, — пятьсот рублей, о чём не предупреждает гид. Километров через двадцать дорога закончилась, водитель сказал, что дальше можно только идти. На объявлении указано, что максимальная продолжительность пребывания на тропе, не более одного часа, дабы не нарушать целостность установленного биогеоценоза и «не вытаптывать грунты». Мы спешились и отправились любоваться пейзажами по специально отведенной тропе, а затем по подвесным металлическим мосткам.

Человек — существо сравнительное. Так устроено, что мы сравниваем кого-то чего-то с чем-то. Кто-то называет Жигули — Поволжской Швейцарией. Мне они показались несколько иными. Когда шли вдоль каменистой степи в окружении сосен, здешний воздух напомнил горный Крым. А когда оказались на смотровой площадке горы Стремянной, открывающиеся виды на Волгу, остров Середыш и прочие безымянные острова напомнили мне острова Рангитото, Матутапу и Браунс, что в окрестностях Окленда. Тут уж каждому своё.

На обратном пути таксист-гид поинтересовался нашими планами. Мы не торопились. Он предложил заехать к нему домой и нарвать детворе вишни. Здесь довольно поздно созревают вишни, но на вкус они восхитительные и почти нетранспортабельные из-за тонкой кожицы и высокой сочности. Сам он даже не выходил из машины. А провёл инструктаж, как открыть калитку, где взять нож и где пластиковую бутылку, чтобы соорудить лукошко.

Я читал про здешние штольни и водитель в качестве бесплатного бонуса довёз нас к ним. Они напомнили мне дворцы, высеченные в белокаменной породе. Жаль, конечно, что на стенах местами граффити, но в целом, чисто, добротно и прохладно. Напоследок был живописный пляж и самая теплая заводь на Волге. Детвора плескалась по пояс в прозрачной воде, а мы, сидя на зелёном берегу, ловили последние жаркие лучи этого года.

Путь назад был чуточку быстрее, да и многие от усталости заснули. На теплоходе пожилая пассажирка насыпала нам полный пакет домашних слив со словами, «чтобы нести было легче».

Из речпорта мы отправились знакомиться с единственным в стране музеем модерна в особняк Курлиной. Вход бесплатный, работает допоздна, замечаний не делают, скорее наоборот, — персонал весьма добродушный и приветливый. Можно заказать экскурсию, взять аудиогид либо самостоятельно любоваться архитектурными изысками, бытом и кухонной утварью. Хозяин этого редкого дома, к сожалению, мало им наслаждался. Психическая хворь и последующий «разрыв сердца» скоротали его век, а вот хозяйка чуть не дожила до ста лет, правда большую часть своей жизни провела в московской коммунальной квартире, сохранив от былого богатства только личную печать мужа из горного хрусталя.

Во дворе особняка детский музей Зелёнка (названного в честь архитектора Зеленко) с бесплатными экскурсиями. Здесь же и кафе «Белая чашка» и мы под впечатлением от увиденного, услышанного и испробованного провели этот вечер.

Поездка в Рождествено

Это деревня на правом берегу Волги, расположенная в тридцати минутах плавания на речном трамвайчике. Летом навигация ежечасная. Переправа на семью обошлась в двести рублей. Сегодня теплоходом выступал «Омич» 1958 года постройки. Он заметно шумнее вчерашнего и напомнил нам схожий вид транспорта в Гонконге. По пути мы сделали остановку на острове Проран, побережье которого было покрыто палатками и летними домиками. В Самаре в почете отдых на природе, и здесь нам часто встречались разнообразные кемпинги и базы отдыха. Надя предположила, что местные не ездят на моря, на что я ответил, что человеку всегда хочется сменить картинку на отдыхе, если он не зависим от дачи.

Туристов сегодня почти нет. Второе сентября. Немного ветрено, и купаться желания нет. Сойдя на берег, отправились изучать деревню. Местная достопримечательность — это торговая площадь. Тут и импровизированный продуктовый рынок с дарами полей и ферм, и вещевые ряды, и магазины с вывесками из 80-х «Сельпо, пиво, раки, бильярд». Не устояли и купили мелких абрикос по 50 руб./килограмм, груш и ежевику. Детворе — раскраску в дорогу и немного местного трикотажа. В Храм мы не успели, так как он работает до полудня, но неподалёку от него обнаружили старинную детскую площадку, деревянную пожарную каланчу, разрушенную водонапорную башню из позапрошлого века. На площади перед домом культуры паслось стадо коров. Без привязи, пастуха и страха перед передразнивавшими их малышами. Это было не единственное стадо коров в деревне. Кроме них мы повстречали коз и отару овец. А также зашли в контактный зоопарк здешнего мецената, который открыл школу верховой езды. Хозяин зоопарка поставил перед домом памятник советскому судну на воздушной подушке и китайскому миниавтобусу. В деревне заметно влияние туристической отрасли. Это и велотуризм, и пешие прогулки, повсеместные кемпинги и базы отдыха. В деревне есть свой хлебозавод, больница с траковыми УАЗиками, школа, несколько кафе. Ещё мы хотели найти советские самолёты на аэродроме ЦСКА, но местный житель заверил нас, что их давно растащили на металлолом. Мы поверили и просто гуляли и лакомились сливами, малиной и яблоками, мимо которых сложно пройти, чтобы не сорвать. Для себя сделали вывод, что самые вкусные сливы растут именно в этих краях.

Завтра отъезд в Москву. Поэтому пораньше вернулись в город. Прогулялись к стильному ТРЦ «Гудок», где хотели посетить музей «История России», но отказались из-за того, что оставалось мало времени до закрытия. Зашли на центральный железнодорожный вокзал, чтобы справиться об электричке в Курумоч, но билетёрша заверила, что от посёлка до аэропорта нам придется брать такси и «это выйдет в тысячу рублей». В нашей ситуации это две машины.

Детишкам здание вокзала понравилось. Стекло и бетон в виде нелепой яркой конструкции напомнили им игрушечный домик, а, по их мнению, это самый красивый вокзал в России. Напоследок купили ассорти из самарских шоколадных конфет и зашли в кафе Эклерная. Посещение новых кафетериев, дегустация самарского мороженого и десертов вошло в ежедневную традицию в период этого отдыха, как и плавание в Волге с последующим променадом по набережной.

Самара была для нас, в целом, удачным экспромтом, так как идея этой поездки родилась за три дня до вылета. Может быть, это станет доброй традицией, так как при текущем положении с вирусом что-то планировать и отдавать деньги под безпроцентную ссуду авиакомпаниям, мне больше не хочется.

Белокуриха и окрестности

Об Алтае я узнал двадцать лет назад. Моим попутчиком по купе поезда Улан-Удэ–Новосибирск оказался директор тамошнего санатория. Мы пили пиво, и он сутки напролёт рассказывал о природных красотах, велотуризме, конных тропах, приглашая приехать к нему погостить или поработать. Визитку я потерял, но в памяти та беседа оставила долгую зазубрину.

Куда поехать на Алтае? Санаториям мы неинтересны. Да и опять же, общепитовское питание, скученные условия номеров, жёсткий регламент отдыха, специфический контингент. Решили, что отдыхать будем в апартаментах. Таких, к каким привыкли в Европе. В радиусе 400 км я нашёл то, что по душе. Выбор пал на жильё в Белокурихе. Уже после куплены билеты на рейс Москва-Горно-Алтайск.

И вот, доселе неизвестная авиакомпания «Северный Ветер», везёт нас в неведомый край. Мы ещё не отошли от поволжских впечатлений. На передышку в столице было всего восемь часов, в которые заехали домой, купили коляску (так как одно транспортное средство не выдержало отдыха), немного поспали, перебрали вещи и запаслись осенними куртками. Малыши наши крепкие. Поднялись в четыре утра, и наперебой расспрашивали о том, что нас ждёт впереди. Я придумывал ответы на ходу, что будем ходить по горам, собирать ягоды и купаться в бассейне.

— А медведи там живут? — спрашивал сын.

— И медведи, и волки, и дикие кабаны! — отвечал ему.

— А если они на нас нападут?

— Будем защищаться!

— А Алтай — это какая страна? — не утерпел он на третьем часе полета.

— Россия!

— Но мы столько летим и всё в России? — не унимался он. Четыре года мы летали на Запад. За четыре часа можно пересечь кучу стран и добраться до Лиссабона. А сегодня только половину страны пересекли. Ему было два года, когда мы ездили на поезде Москва-Владивосток и вероятно многое исчезло из его памяти… От воспоминаний отвлек голос командира корабля:

— Наш самолёт приземлился в аэропорту Горно-Алтайска. Температура плюс одиннадцать градусов. Разница с московским временем плюс четыре часа! Мы рады, что вы выбрали нас! — сказал на двух языках командир корабля под аплодисменты пассажиров.

— Папа, а почему все хлопают? — спросила дочь.

— Радуются, что прилетели домой!

Ещё из окна самолёта, как только мы снизились ниже облаков, я заметил пасторальные пейзажи. Реки, озёра, зелёные горы и холмы. Аэропорт тоже располагался в живописном месте. На новенькой ВПП всего два самолёта и три вертолета, а вокруг сопки с изумрудной травой. Получив коляски на багажном транспортере, мы несмело вошли в небольшой зал ожидания и прилёта. Бросились в глаза сувенирные киоски и стеллажи с диковинными шкурами, рогами, маслами и ароматным запахом трав. Таксистов наш экипаж не заинтересовал. Увы, ни транспортёров, ни минивэнов здесь нет. Uber показал, что и детских кресел в этом регионе нет. Автобус в город ушёл пять минут назад. Следующий, если верить Яндексу, будет через два часа. Льёт средний дождь. До Белокурихи 130 км. Эх, была не была, и я нажимаю заказ такси, которое подъезжает через две минуты.

— Вы умеете прятаться от полиции? — шуточно спрашивает таксист.

— Да, обучены! — отвечаю за них. — В противном случае пойдут пешком.

— Папа, а далеко идти? — спрашивает сын.

— До утра!

Дождь тем временем усилился, а мы заехали в районный центр. Нам повезло с таксистом. Он с первых минут погрузил в атмосферу Алтая и не переставая комментировал проезжающие поселки и отвечал на всевозможные вопросы.

— Майма — самый крупный райцентр в России… От него до столицы всего два километра… «Пятёрочка» и «Магнит» пришли к нам только в прошлом году. Сейчас основные ритейлоры — это «МарияРа» и «Аникс».

— Здесь много воинских частей? — спросил я, завидев на обочине регулярно встречающиеся плакаты с портретами современных десантников и героев второй мировой войны.

— Нет. Здесь просто уважают служивых.

— Как здесь с дикими животными?

— Медведь, волк, росомаха встречаются. Но случаев нападения не было. Зверь сейчас сытый. Да и умный. Если его не трогать, — он лучше обойдет человека. В лесу есть чем поживиться. Ягод в этом году видимо-невидимо. Малина, черника, брусника, голубика, клюква. А грибы! Лето в этом году началось в апреле. Сейчас идёт третья волна грибов. Также популярны корни папоротника. Тоже напоминают собой грибы. И черемша! Вы знаете, что это такое?

— Да, пробовал на Байкале.

— Ещё в этом году большой урожай яблок! Кстати в Алтайском крае, куда сейчас едем, они заметно дешевле, чем в Республике Алтай. Да и вообще там всё заметно дешевле.

— А почему разделились эти два субъекта? Честно говоря, мне, что до сегодняшнего дня казалось, что есть один Алтай.

— Это произошло ещё при Ельцине. Парад суверенитетов… Кстати, эту отменную дорогу по которой мы сейчас едем — «чуйский тракт», строили омичи. Хотя в Омске дороги сами знаете какие. Но она скоро закончится, и мы поедем по местной.

Мы переехали узкий подвесной мост через полноводную реку Катунь, и вскоре показался КПП, где малыши юркнули вниз. Но полиции на нём не было. Перед нами раскинулся разноцветный степной пейзаж с пасущимися стадами коров, с пастухами на лошадях, с ухоженными полями, скошенной гречихой, взошедшими озимыми и прочим разнотравьем. Дождь закончился, небо заиграло солнечными бликами, а мне захотелось запечатлеть нашу поездку хотя бы на фотоаппарат мобильного.

— Я могу остановиться! — предложил водитель.

— Спасибо большое. Охотно приму ваше предложение и достану из рюкзака фотоаппарат.

«Это похоже на край Света» — написал мне в комментариях мой португальский друг, увидев фотографию дороги на фоне горных вершин. «Наверное, так оно и есть» — подумал я, да и мой сын в свои шесть лет безаппеляционно считал, что мы приехали на Край Света.

Детвора заснула, а водитель вошел во вкус повествования. И рассказывал то про борьбу крупных сельских хозяйств с мелкими, то про пиво, медовуху из посёлка по пути, про хариус, толстолобик, про соседнюю Монголию, про яков, шаманов, «места силы», про то, что в этом году туристов в два раза больше чем обычно, что едут сюда из соседних краев и областей, часто просто на выходные, и комментировал каждый столб на пути. Мне было интересно, так как подобного не встретишь в путеводителях и отчетах.

— А вы давно здесь живёте?

— Двадцать лет! — ответил задумчиво он, — до развала Союза работал в Вильнюсе. Потом немного в Москве. Приезжал сюда к брату в отпуск десять лет кряду. И прикипел душой и сердцем к этому краю.

Это было самое долгое наше путешествие на такси. Почти два часа мы наслаждались пейзажной поездкой и нашим добровольным гидом.

Возле подъезда нас уже ждала помощница хозяина квартиры. Пятнадцатый этаж, панорамное окно во всю стену, стильный ремонт. Как пишут в путеводителях: Т-2, в которой просторная гостиная, совмещенная с кухней, два санузла, техника Bosh, мебель Ikea, всё новое, чистое. Полноценный набор посуды, необходимых санитарных средств и бытовой техники для жизни и отдыха.

— Вам провести инструктаж? — спросила она.

— Нет, спасибо. Всё и так понятно. Скажите лишь пароль от wifi.

Она пожелала нам хорошего отдыха, сказав, чтобы мы обращались к ней при необходимости.

Мы счастливы! Это четвертое жильё за вторую неделю отдыха и впервые без обмана. Даже наоборот. При знакомстве оно выглядело краше чем на фотографиях. В нашем табеле о рангах — это лучшие арендуемые апартаменты, встреченные за десять лет на территории постсоветского пространства. Мы пили китайский чай с самарскими конфетами и любовались заходящим за горы солнечным диском. И хотя таксист убеждал, что солнце на Алтае светит 250 дней в году, нам поначалу не везло.

Ну а затем отправились на разведку в продуктовый магазин «МарияРа». В принципе, за Уральским хребтом магазины не удивляли. И, попадая в них, всегда возвращаешься мыслями либо к столичным, либо к европейским аналогам. В местном сетевике нам всё нравилось, учитывая то, что он находится в маленьком городке, удаленным от Барнаула почти на три сотни километров. Здесь чисто, вежливо, уютно. Есть терминалы самообслуживания, и не видно следов охраны. На кассах упаковывают товары в пакет и улыбаются, благодарят. Может быть, нам просто сегодня повезло? Но и на второй день во втором ритейле всё повторилось.

Джетлаг и предшествующий дефицит сна дал о себе знать. Вчера мы не смогли вовремя уложить спать детвору. Наше приподнятое настроение передалось малышам, и они до часа ночи по местному времени резвились в квартире. Лишь в полдень они выглянули на завтрак. И первым делом:

— Куда мы сегодня пойдём?

— Смотреть и изучать город.

— А потом?

— Купаться!

— Ура! Но здесь уже холодно!

— Мы пойдём в бассейн! — это ответ вызвал настоящие овации. Оставалось лишь найти соответствующее заведение.

Выйдя из подъезда, мы направились прямиком на рынок, и здесь мы уже не смогли сдержать свои эмоции. Ассортимент и цены, добродушие и новые вкусы. Мы с головой погрузились в продуктовый шопинг. С таким удовольствием я покупал продукты три года назад лишь на рынке в Катании. Нам давали дегустировать всё: мёд, творог, козий и коровий сыр, яблоки, виноград, гигантские жёлтые помидоры, ароматную клубнику и малину.

— Папа, а ты купишь арбуз?

— Конечно!

— А груши?

— Конечно!

— А варежки из шерсти яка? — просила старшая дочь.

— Конечно!

— А мне вязаную мышку? — просила меньшая дочь.

— И мышку тоже. Правда, нам нужно будет зайти домой, так как с таким багажом далеко не уйдём.

И лишь освободившись от пакетов, мы продолжили знакомиться с курортом. На центральной площади вместо Ленина — стадион с зелёным газоном и асфальтированными дорожками. У школьников здесь проходит урок по катанию на роликах. Горожане по диагонали газона протоптали тропу. В аккуратном бревенчатом домике с простыми наличниками и пластиковыми стеклопакетами разместилась городская библиотека. Через весь город течет бойкая речушка с маленькими островками и многочисленными мостами. Жилая зона плавно переходит в район санаториев и гостиниц, кафе и сувенирные магазины, из которых мы черпали для себя новые названия: струя бобра, мясо марала, перга, медвежий жир и желчь, барсучий жир, шишковое варенье, пантовые шишки. Плюс травы с дурманящими запахами, сладости на основе местного сырья. Вспомнились слова таксиста, который говорил: «самые жирные кедры растут на Алтае…», и мы проверили это. Так и есть! Плюс он рекомендовал попробовать таежные ягоды в шоколаде и сибирский марципан. И если к медовухе и пиву из села Бочкари я равнодушен, то сладости и тамошний лимонад мы восприняли на ура!

Визитными картинками Белокурихи являются статуя с оленями, гора Церковка и первое каменное одноэтажное здание радоновых ванн, построенное в конце тридцатых годов. С надеждой узнать, что такое лечебный радон мы зашли в него. Но со слов охранника, ванны закрылись ещё двадцать лет назад. И теперь в его кабинетах располагался музей, кафетерий, массажный салон и прочие торгующие, консультирующие организации. В музее шла бесплатная лекция о пользе здешних аэроионов, которых в Белокурихе в два раза больше чем в Давосе. Со слов, лектора, по совместительству поэта, объяснение тому простое, — здесь меньше машин, которые выделяют в атмосферу катионы.

Возле статуи с оленями детвора попросила сфотографироваться. Тут же вдоль тротуара стихийный мини-рынок для отдыхающих, которым не дойти до центрального. Их легко отличить по новеньким кроссовкам и плюшевым спортивным костюмам, по неспешной походке и важным рассуждениям о пользе «мараловых ванн» или «глубокой чистки кишечника». Я вспомнил санаторий КЧФ образца 2002 года, где мне, «как любителю шашлыка», её настоятельно рекомендовали соседи по обеденному столику.

Мы решили протестировать санаторий «Россия», чтобы немного слиться с праздным людом. А точнее поплавать в его бассейне. Радует, что ворота санаториев не заперты, охраны нет и там полноценные детские площадки. Но в лобби получили от ворот поворот. Увы, спа-центр, согласно распоряжениям Роспотребнадзора с недавнего времени открыт только для самых проверенных, т.е. для тех, кто купит у них курсовку. В соседнем «Алтайский Замок» предложили сдать мазок на ковид-19, и через два дня прийти на плавание. Тоже самое нам ответили и в санаториях «Центросоюз» да «Белокуриха».

Но не беда, в аквапарке при отеле «Беловодье» нас готовы принять без кабальных условий борьбы с новой коронавирусной инфекций. И после «тихого часа» отправились к нему. Бесконтактно измерили температуру тела, выдали пять электронных браслетов, и детвора вовсю плескалась в его водах, а взрослые осваивали парные и сауны. Старшей дочери понравился солярий, самому младшему — фитосауна и чай в фитобаре, Наде — хамам, младшей дочери — джакузи, сыну — стремительные горки с виражами. Два часа пролетели в одно мгновенье и уже под покровом звездной ночи мы возвращались домой.

Гора Церковка

Названа так потому, что её камни чем-то напоминают купола православного храма. Для пущей схожести на вершину водрузили металлический крест. К третьей достопримечательности курорта от нашего дома километра три. Можно доехать на маршрутной «ГАЗели», но нам интереснее пеше. Белокуриха довольно приятное место для ходьбы. В городе ограничение скорости — 40 км/час, которое чаще выполняется. Здесь мало заборов и прочих барьеров. Через весь город течет одноименная речка с небольшими порогами, островками, в окружении зарослей могучих ив и маньчжурского ореха, плоды которого валяются под ногами. Я пробовал его расколоть, но без подручных средств, — никак. Да и множественные санатории, сувенирные магазинчки воспринимаются, как диковинка.

Съездить на вершину решили поочерёдно, так как кресло бугельного подъёмника рассчитано только на двух взрослых пассажиров, и детей необходимо держать на коленях. У баристы кофейной точки поинтересовался возможностью восхождения с колясками, но он заверил, что и без колясок не все забираются.

Два километра пути и тридцать минут удовольствия от неспешного созерцания осеннего леса, гор и наслаждения воздухом. На вершине при высадке предложили сфотографироваться, но нас не заинтересовало. На небольшой площадке кафе, несколько сувенирных ларьков, в которых можно купить семечки для кормления бурундуков, коих на горе невероятное количество. Они почти ручные и спускаются вплотную к человеку.

— Ой, я никогда не видел бурундуков на воле! — заметил сын, — а кто здесь ещё водится?

— Орлы да белки!

— Папа, купи кислородный коктейль! Пишут, что он придает энергии! — попросила дочь.

— Да, всё правильно! И ещё снимает похмелье.

— А надолго хватает энергии?

— На неделю точно. Как раз до окончания отпуска…

Детвора поглощает моё любимое в детстве лакомство, а я рассматриваю магнитики, по которым можно сориентироваться, что смотреть в округе. Птичник, гора Два Брата, гора Четыре Сестры — и мы отправляемся на небольшой трейл, чтобы вдобавок не замерзнуть. Высота 800 м, здесь довольно ветрено (за сто рублей дают в прокат одеяло), и осень здесь по-настоящему вступила в свои права. На тропах указатели, что на расстоянии пять метров влево и вправо произведена обработка местности от клеща, и я рекомендую сыну не углубляться в чащу. Нам то и дело попадались открыточные виды, и мы останавливались на фотосессию.

Во время поездки на гору Нади и Олеси решили подкрепиться вяленым маралом. Это довольно рекламируемое в Белокурихе блюдо, изготовленное из оленя. Даже полуторагодовалый сын, как настоящий гурман оценил его и в дальнейшем регулярно требовал оленину. Недаром на визитной карточке курорта изображены два оленя. И мясо, и сушеная кровь, и рога здесь используются как средства притяжения туристов. Всё это что-то да повышает. Иммунитет, силы, потенцию, главное, — верить и настраиваться!

Когда наша вторая половина вернулась, мы направились на терренкур по маршруту номер три к ручью Шиши. Этот вид отдыха довольно популярен в санаторных краях, и Белокуриха не исключение. Как гласит поясняющая табличка: «это лечебная процедура дозированной ходьбы, которая проводится под руководством врача…». Один доктор среди нас есть, и мы смело направляемся по маршруту. Трасса разбита на 36 станций. На каждой указано пройденное с начала дистанции расстояние, а также перепад высот. На пути встречаются множественные беседки, один качающийся подвесной мост и несколько шатких бревенчатых мостков. В зонах для пикников сидели группки туристов, кто-то даже принес с собой небольшой самовар, чтобы выпить чая у костра.

Тем временем вечерело, накрапывал дождик, но нас не остановить. Поначалу подниматься было довольно легко, но после первой половины пути тропа сузилась до одного метра, а коляски пришлось нести чуть ли не на руках из-за высокого градиента и каменистого грунта. Надя устала и повернула с девочками в обратный путь, а я с мальчиками решил достичь конца маршрута. Петляющая горная речка, кусты ярко-красной калины, перебегающие тропинку бурундуки, неведомые птицы, зелёные заросли заряжали энергией. К этому виду отдыха с колясками мы пристрастились в Португалии и очень обрадовались, что такая возможность есть и на Алтае. Сын то и дело спрашивал, в каком лесу мы находимся, а я повторял ему, что это не тропики, а русская тайга.

Каменный остров

Находится на 14-м месте из 19-ти развлечений Белокурихи по версии сайта Tripadvisor. Мы прочитали, что это уменьшенный макет курорта и Белокурихинского хребта, который расположен на Советской улице и отправились к нему, наслаждаясь сентябрьскими лучами. Тротуары быстро исчезли, как и многоэтажки, и нам пришлось выбрать обочину дороги. Проезжающие водители либо притормаживали, либо объезжали нас по встречке. Мирно паслись одинокие коровки в черте города, из дворов возвышались двухметровые георгины и трёхметровые подсолнухи. Я заметил, что многие растения здесь заметно выше привычных размеров. Может быть, причина в чернозёме, может ещё в чём. Также импонировала чистота дворов, ухоженность домов и отсутствие глухих заборов. Как правило, ограждения представлены деревянным штакетником.

Парк находился почти на городской границе, рядом со стелой «Белокуриха — город курорт». Правда на воротах висел замок, а касса была закрыта ставнями. Грозный пёс на цепи сообщал о том, что приближение к нему небезопасно для нас. Но детвора радовалась миниатюрным бревенчатым домикам и копошащимся между ними кроликам, гусям и курам.

— Парк закрыт с первого сентября! — сказал загоревший мужчина в непромокаемом костюме лесной раскраски. С его появлением пёс утихомирился, а он продолжил, — я вам открою ворота. Смотрите, ходите, раз пришли. Сезон теперь не скоро начнётся. Всё бесплатно! — ответил он на мой немой вопрос. Он провёл нам десятиминутную экскурсию по парку, где и что смотреть и мы неспешно принялись изучать макеты гор, рек. Зашли в беседку, в каменный лабиринт, в стойбище с остатками костей и черепов, а затем детвора застряла на уникальной деревянной детской площадке. Она была сделана из палок и брёвен, веревок и канатов и мы с трудом их уговорили перейти на зооферму.

— Возьмите плошку с пшеном, — сказал смотритель парка, открывая нам калитку. Пусть малыши покормят кроликов с рук.

Это был самый контактный из контактных зоопарков, в которых мы бывали. Сначала мальчики и девочки убегали от гусей и петуха, которым тоже хотелось пшена. Потом они гонялись за кроликами, чтобы их накормить. Повезло лишь самому мелкому. В полтора года он сумел схватить пушистое животное за уши и погладить.

— Папа, а что это за палатка с трубой?

— Это называется юрта! — ответил я дочери, — в них раньше жили люди, которые пасли оленей в степи. А сейчас там вероятно музей.

— Нет, это мой дом, — ответил смотритель. Нам, конечно, очень хотелось зайти вовнутрь, но было и так неудобно, что отняли у него столько времени и внимания на себя.

На обратном пути зашли на пасеку. В частном доме я насчитал пять десятков ульев и, судя по рекламе, здесь продавался мёд. К нам вышла женщина средних лет, и после моего вопроса о мёде, предложила зайти во времянку на дегустацию. Поставила перед нами тарелку с мёдом и чайными ложками. На мой вопрос, к какому виду он относится, она ответила — «разнотравье… вы же понимаете, что всё что пишут, — это маркетинг…». Я понимал, и её мёд напомнил мне мёд моего дагестанского друга, и по вкусу и по консистенции. Вскоре пришёл и сам пчеловод — дородный мужчина, вероятно сын хозяйки.

— Сколько будете брать?

— Давайте шесть килограмм.

Бийск

— Ура, дождь, — радовались малыши. Папа, ты обещал, что мы пойдём в бассейн, если будет дождь!

— Да, точно! Но это будет аквапарк в городе Бийска. И мы поедем купаться туда.

Накануне я изучал информацию об алтайском наукограде и сфотографировал на автостанции расписание автобусов, которые отправляются, чуть ли не ежечасно. В пути час с небольшим, взрослый билет стоит 200 рублей, детский в половину. Правда, у нас спросили документы, но затем продали билеты и без них.

Я прочитал, что город, в который мы едем — второй по величине в Алтайском крае, что там единственный в мире памятник В.И.Ленину в зимней шапке. Самую большую голову Ильича мы уже видели в Улан-Удэ, значит, надо посмотреть и на него в ушанке. Также там есть планетарий, музей Чуйского тракта, исторические кварталы и красивые сибирские реки.

Приехали в Бийск ближе к обеду. Всё же адаптироваться к восточному времени сложнее чем к западному, и дети просыпаются пока по екатеринбургским часам. На автовокзале купили обратные билеты на самый последний автобус. Здесь нам отказали в детском тарифе, так как не было свидетельств о рождении и паспортов. Копии документов в кассе не принимались. Чтобы скрасить настроение автостанции и от хождения по отсутствующим местами тротуаров зашли в кафе Шоколате. У музея «Чуйский тракт» оно вновь поникло, так как выходные дни здесь понедельник и вторник. Мы выбрали для прогулки улицу Советская, и с удовольствием, а порой с удивлением, изучали столетние особняки купцов и банкиров. Местами конечно разруха, и кроме внешнего фасада ничего не осталось. Дойдя до её завершения, перешли на параллельную улицу Льва Толстого. Самое красивое здание города в стиле барокко встретилось здесь. Ещё с Советской я заприметил импозантную башню с куполом, кованым шпилем и подвеской для фонаря. И подойдя ближе, я попытался узнать, что это. Опрос местных жителей ни к чему не привел, лишь одна девушка сказала, что оно довольно известное и когда-то горело. Одну четвертую часть здания занимал комитет молодёжи, спорта и культуры, образования, тогда как оставшаяся часть то ли сгорела, то ли обрушилась от времени. На тротуарах обвалившаяся лепнина, внутри здания уже успели вырасти деревца. Из многочисленных памятных табличек узнал, что здесь останавливалась семья Рерихов, что в своё время располагался эвакогоспиталь. Лишь интернет открыл завесу, что это был пассаж Второва, к которому примыкал пассаж Фирсова. Удивительно, как сто двадцать лет назад относились к торговле в этом городке, и с каким утонченным вкусом и изяществом возводили дома. Будут ли наши потомки лет через сто гордиться текущими торговыми центрами или размещать в них РОНО и отели, — сложно сказать. Мне показалось, что улица Льва Толстого — самая насыщенная по количеству архитектурных памятников в провинциальной России. Жаль, конечно, что многие из них сейчас влачат жалкое существование.

Дети теребили меня аквапарком, и я узнал у прохожей номер автобуса и расположение остановки, чтобы добраться до пункта назначения. К сожалению, google выдавал только пеший маршрут либо на машине. Мы даже не успели доесть сибирское эскимо, как подошел ПАЗик с наружной рекламой бийских магазинов «Самогошка». Расстояние между Бийском и Белокурихой 60 км, но жизнь и вывески, как из разных измерений. Здесь нет рекламы пантов, марала, орешков, трав, чаев. В Бийске всё весьма приближеннее к жизни, а не к отдыху. В салоне с синими шторками и рюшами, с вымпелами на лобовом стекле играла песня «Я московский озорной гуляка». Мы решили, что заплатим столько, сколько потребуют, но пешком не пойдём. Но кондукторша в голубых тайцах (обтягушках) была довольно любезна и не стала ничего брать лишнего. Проезд стоит 22 рубля, штраф для «зайцев» — 300 рублей, расплата для тех, кто без маски — 1000 рублей, но я заметил, что представители Роспотребнадзора по автобусным маршрутам не слоняются.

В бассейн «Заря» нас не впустили, так как аквапарк всё по тем же соображениям ещё не открыли. Мы купили блинов, которые напекли прямо при нас и ушли в городской лес на пикник. В планетарий нас тоже не впустили, так как он работает лишь один раз в неделю, в воскресенье. И чтобы скрасить настроение мы ушли к речке Бия, любуясь окраиной города. Здесь среди панельных пятиэтажек спрятан памятник космонавту Титову. Надпись на постаменте отсутствует, и если не знать, то его фигуру можно принять за рыбака, благо что речка рядом. Мне понравились эти кварталы, утопающие в зелени и цветах. Бийчане в отличие от самарцев не бетонируют свои балконы, а покрывают их стеклом. И хоть это противоречит всем СНИПам, получается довольно стильно — полностью стеклянный балкон, который особо не хламят. Самые отважные горожане ещё расширяют в квартирах оконные проёмы, прямо до пола, чтобы удобнее созерцать природу. Детвора нашла себе площадку (в городе их ограждают высоким забором), а я фотографировал лучи заходящего солнца над Бией. Перед автостанцией мы обнаружили вкусный кофе в «Чёрной чашке» и обратный путь нам показался гораздо быстрее. Даже кондуктор при посадке на автобус не смогла испортить настроение своими нравоучениями, что мы «плохие родители», и выходим/выезжаем из дома без документов…

Гора Круглая

Сегодня не хотелось никуда уезжать. Но и ходить между отдыхающими тоже неинтересно. Получили ещё пару отказов в санаториях. Для нас это стало разновидностью досуга. Зайти в лобби, поговорить с охранником, а затем с администратором на предмет посещения спа или бассейна и получить отказ. Старшая дочь посетовала, что она никогда не отдыхала в санатории, хотя у меня есть такая возможность. На что я ответил, что санаторий — это отдых прошлого. Ещё пару вирусно-инфекционных пандемий и санатории вымрут.

— А куда мы сегодня пойдём? Ты обещал, что в дождь мы будем купаться! — поочерёдно заныли малыши.

— Это не дождь, а дождичек. Раз обещал, — выполню. А пойдём сегодня гулять в горы! — ответил я. У санатория «Россия» как раз начинаются туристические тропы, и я выбираю самую длинную — к горе Круглая.

Хотя тропой поначалу её назвать можно с натяжкой. Просёлочная дорога, по которой иногда ездят авто и можно встретить редких туристов. Сын и дочь обзавелись палками. Ответили мне, что будут защищаться от медведей-волков. Но кроме степного орла, птиц, да бурундуков мы никого не увидели. Вдоль тропы встречались деревянные беседки, на которых некоторым хотелось сделать привал. Я настроил в часах альтиметр и километраж и сообщал им наши параметры движения. Первый привал мы сделали на Солнечной поляне. С неё открывается вид на Алтайские сопки, зелёные склоны, пасущийся скот. В окрестностях поляны обнаружены кусты калины, ежевики, а также жёлтые и красные ранетки. Когда все освежили свои вкусовые рецепторы и обсудили ягоды-фрукты, мы продолжили путь. Сложнее всего было преодолеть затяжной подъём под уклоном в 10%. Издалека кажется, что не по силам вытащить две коляски да ещё с детьми. Но ближе к делу, всё получилось, и мы вышли на высоту 650 метров. Здесь развилка. Направо — гора Круглая, налево — гора Четыре Брата. Мы разделились на две группы. Надя с детьми и колясками осталась в беседке, а я со старшими отправился на гору. Таблички предупреждали, что угол составляет 35%, и наши вездеходы там бы не проехали. Угол подъёма проверить сложно, но пришлось местами потрудиться, так как тропа раскисла от дождя.

Наверху была серая, местами поросшая мхом, каменная гряда, по которой мы прошлись, сфотографировали себя и природу. От посещения водопада отказались. Холодно, дождливо, опасно для малышей. Осень в предгорьях Алтая вызывает довольно приятные чувства. Многие спрашивают, не холодно ли нам там? Пар на горе валит изо рта. Но о холоде не думаешь, когда вокруг такие красоты. Да и от некоторых детей я не ожидал, что они могут преодолевать маршруты по пятнадцать-двадцать километров. Правда, от младших доставалось звуковые сирены, и каждый раз приходится придумывать, чем их умаслить. Цветочком, листиком, ягодкой, печеньем, или беспроигрышный вариант — шоколадной конфетой.

— Ну а теперь, бассейн? — спросил сын, когда мы закончили восхождение.

— Теперь да, — ответил ему. Мне было даже немного стыдно, что вчерашний наш вояж в Бийск не оправдал их ожидания и решено, что хоть на час, но зайдем в аквапарк гостиницы «Беловодье».

Белокуриха — 2.

Осень наступает. С утра льёт небольшой дождь. В зелёных сопках застряли белые пушистые облака, которые больше напоминают собой клубы пара. Поход на рынок, за пополнением запасов и потом на автостанцию, где позавчера заприметил таксистов.

— Сколько стоит проезд до Белокурихи-2?

— Шестьсот рублей. Но вам надо оформить заказ у диспетчера.

Ура, мы едем! Без причитаний о детском кресле, без размышлений о том, чего нет. Завидев полицию, дети по команде юркнули вниз и стражи порядка хоть и всматривались в наше авто, но ничего подозрительного вероятно не обнаружили.

Вскоре начался серпантин. Это тоже является местной достопримечательностью. Дорога вьется змейкой, имеются смотровые площадки, да странные памятники. Стела с вазой, байкерский топор длиной шесть метров, десятиметровые буквы надписи «Алтайский край», покрытые солнечными батареями. Всё чистое, современное и довольно добротно-дорогое. На поворотах скорость падает до 15 км/час, детвора шумит, я угрожаю, если не угомонятся — пойдём пешком. Гиды говорят, что когда прокладывали эту дорогу, использовали взрывчатку для горной породы, от которой даже стекла вылетали в ближайших домах. Но за такие байки надо заплатить по 1000 рублей с человека, да знакомство будет лишь шапочное. Всё это туристическая попса, а настоящий туризм он, как правило, не афишируется.

— Вам где остановить? — спросил водитель, когда мы заехали на площадку строящегося кластера курорта.

— Нам, где поинтереснее!

— Вот, здесь Андреевская слобода. Тут можно и дождь переждать и хорошо время провести.

Вход в музей сто рублей. Кассир, он же гид, он же музеолог, он же охранник в течение десяти минут рассказал, что где находится, что все экспонаты собраны по сёлам и деревням края и оставил нас наедине с предметами старины. Мы заходили в избы и мастерские, в кузницу, дом знахарки, крестьянина, винокурню, амбар, и детвора не могла не нарадоваться, прикасаясь руками к старине и расспрашивая меня о предназначении той или иной утвари. Под конец маршрута мы даже взяли гармонь и устроили мини-дискотеку, что также не привлекло внимание смотрителя. Сын почему-то подумал, что это музей Н.В.Гоголя, белокаменный бюст которого мы наблюдали при входе. Но я сказал, что писатель связан лишь с трактиром (двухэтажный деревянный особняк), именем которого тот назван. Не знаю, бывал ли писатель на Алтае, но четких параллелей между ним и слободой я не уловил.

— А был ли у писателя локомобиль? — в десятый раз спросила дочь. Сразу за бюстом ржавело первое колесное чудо техники.

— Не был.

— А на чём он ездил?

— На лошадках.

Лучший способ переключения детского внимания — это сладости. И нам повезло. Сразу за слободой наткнулись на музей шоколада. На Алтае пока ещё не растёт какао, даже в теплицах, но уже делают вино. И видимо отдавая дань моде, в это пока ещё глухом месте, где КАМАЗы месят грунтовку, открыли музей благородного продукта. Нашелся местный мастер, который вложил себя не только в арт-объекты по периметру курорта, но и в сладости. Хотя мне это напомнило лавку или недоделанное кафе, так как ни столов, ни стульев, ни салфеток, ни даже урны не было. За вход мы заплатили по 50 рублей и купили чашку горячего шоколада из автомата малышам, а себе эспрессо. Дочь посетовала, что нет трубочки, но продавец-кассир-бармен-музеолог извинилась за недоработки, — «так как автомат поставили только вчера».

Тем временем закончился дождь, и мы ушли на знакомство со скульптурой того же мастера — «карандаши на телеге» в окружении вертикальных карандашей, символизирующих российский триколор и картины в стиле С. Дали. Следующим объектом выступила ржавая бочка из к/ф «Кин-Дза-Дза». Дети веселились, взрослые не понимали смысла.

Аккуратно лавируя между КАМАЗами и грязью, мы дошли до лыжного стадиона для биатлонистов с грозной надписью «Стой! Стреляют! Проход и проезд запрещен!», где наткнулись на развилку дорог. Прямо — терренкур, направо — гора Мишина. Мы выбрали дозированную ходьбу. Там и путь чище и грузовиков нет. Лишь редкие грибники встретились из числа местных. Туристы на легковушках дальше скульптуры «Пепелац» не заезжают.

Гулять было комфортно. Беседки чередовались с самобытными скамейками. Дорога уходила, то вверх, то ныряла вниз. Попадалась земляника и множественные грибы, которые мы фотографировали и отправляли друзьям и родным на опознание.

На поляне Берендея в окончании терренкура мы устроили пикник. К нашему удивлению нам на встречу вышел зверёк, напоминающий собой то ли хорька, то ли соболя. И все единогласно заявили, что никогда такого не видели, даже в зоопарках. А, подкрепившись чаем из термоса и домашним печеньем, ушли на продолжение по туристической тропе к горе Огородчики. Многих названий ещё нет в Google-map, и турист-информ в Белокурихе ещё не встретили. Хотя здесь довольно неплохо обстоят дела с указателями и иногда встречаются стенды с картами 1:10 000. Мы же раздобыли бесплатную карту горных достопримечательностей в лобби одноименного отеля. Также никто не пишет, что красная смородина растёт здесь в промышленных масштабах, и мы за полчаса собрали пару килограмм этой вкусной ягоды. И лишь грянувший дождь вывел из нирваны сбора и поедания и заставил опомниться, что пора в обратный путь.

В ожидании такси мы познакомились ещё с двумя странными объектами. Это композиция из сказки «Зазеркалье» и пятиметровый деревянный «Стул мыслителя». Последнего кто-то спрятал или украл. Вместо него на стул залезла старшая дочь с сыном, и позировала мне сверху на фотоаппарат. Не сговариваясь с Надей, решили, что завтрашний день проведём здесь.

Горная Белокуриха

Дети хотят в бассейн, а взрослые на гору. Арктический циклон постепенно отступает, и погода напоминает «бабье лето». Тот же таксист везёт нас на Белокуриху-2. Я предложил остановиться у музея «Слово», но там незадача, — все экскурсии только по предварительной записи и на дверях амбарный замок. У места, где заканчивается асфальтированная часть серпантина, небольшая площадка с установленным стулом, указательным столбом с позолоченным тарханом, который называется шамбалой. Тут же фотографии достопримечательностей и реклама курорта будущего — Белокуриха-3, что в 12 км отсюда. Если пойти направо, можно дойти до Будды. Но связи с Алтайским краем я не уловил. Дацанов не встретил. Если немного налево, — то вольфрамовый рудник. Но дорога к нему раскисла от недавнего дождя. Если спуститься прямо, — то речка и казачья сторожка, кафе, гончарная мастерская, сувенирная лавка и фотовыставка. Мы выбрали этот объект, но он оказался небольшим и вдобавок закрытым.

— Папа, а почему тут всё закрыто? — спросила старшая дочь.

— Не сезон. Да и туристов мало.

— А мы?

— Таких как мы — единицы!

— И куда же мы пойдём?

— В лес. Дорога хорошая. Коляски наши пройдут.

— Сколько километров?

— Прогулку измеряем временем. Туда идём до трёх часов. Там устраиваем привал и потом обратно.

Я выбрал дорогу в направлении нового субкластера. Из информационного стенда узнали, что в парке регионального значения «Предгорный Алтай» за нарушение правил «охоту, ловлю рыбы не удочками, прогулки с собаками, поджог костров и т.п.» полагается штраф от 4 000 до 20 000 рублей.

Правда, завидев фотографию медведя на пожарном стенде и немного подмокнув, мы засомневались в своих планах. Но выглянуло солнышко, краски леса изменились. А потом мимо нас проехало несколько машин, и наш страх рассеялся. Причудливые арочные берёзы, береста которых поросла бородатым мхом, то и дело встречались на нашем пути. Кронами они касались земли, и мы гадали, кто же их так наклонил. Справа журчала горная речушка, берега которой поросли хвощами и зарослями малины. Но ягод было немного, в отличие от вчерашней смородины.

— А где малина? — спрашивали малыши.

— Мишки съели, — отшучивался я. Правда из разговора с грибником, узнал, что топтыгины днём здесь не ходят из-за людей и машин, а выходят на променад ближе к вечеру. Он похвастался уловом опят и маслят. Говорит, что собрал шесть вёдер, на что мы ответили, что у нас ягодная специализация.

Возле перевала Николаев обнаружили уютную поляну с камнем, похожим на нос крейсера, где и устроили пикник. Обратно пошли уже быстрее, так как малина собрана, грибы рассмотрены. Провёл детворе небольшой мастер-класс по распознаванию ядовитых ягод и грибов, коих здесь тоже было предостаточно.

Иногда нам попадались машины с номерами соседних регионов. Некоторые останавливались, спрашивали, что там есть интересное. Я отвечал, что ничего там нет. Обычный лес, каким он кажется из салона автомобиля.

— Папа, а почему здесь по лесу никто не гуляет, как мы? — спросила старшая дочь.

— Потому, что здесь это не модно. Человеку на машине кажется, что он увидит гораздо больше чем пешеходу. По-своему он может быть и прав, но моё представление о мире складывается из деталей, а не из общих фрагментов.

Отъезд из Белокурихи

Уезжать из этого городка немного грустно. Привыкли к нему. Тем более что распогодилось и два дня мы гуляем без курток. День накануне отъезда посвятили шопингу, покупке билетов на автобус, сборам в дорогу и дали малышам отоспаться на «тихом часе» дома.

Мы относительно равнодушны к сувенирной продукции, так как она теряет свою ценность, как только достаёшь её из рюкзака. Больше внимание уделяем аутентичным продуктам. На рынке заполнить термоконтейнер домашними сырами, творогом, копченостями, зеленью и сливками. В супермаркете купить на развес гречки и хлопьев. Всё это произрастает на соседних полях. В «хозтоварах» я обнаружил недорогие яблоки и красиво упакованные кедровые орехи. В магазине фрукты-овощи — вкусные казахские конфеты и шоколадки, а также сибирский зефир. Здесь порой странное сочетание товаров, но мы не придираемся. Главное, что есть выбор. От копченого марала отказались из-за негуманной цены в 2000 руб. за килограмм. Конечно же, надо купить жёлтых алтайских помидор. У уличного продавца — пожилой дамы не было весов, но я сказал, что два её помидора весят килограмм и попросил четыре. Протереть горную смородину с сахаром, испечь печенье в дорогу, прогуляться по вечернему городку, выпить кофе и какао в «Точке кофе» и поболтать с баристой. Детвора просит аквапарк, но мы и так установили личный рекорд — три посещения за неделю.

Из Белокурихи в Горно-Алтайск можно добраться автобусом, шестиместным самолётом АН или на такси. Последний вариант мы уже опробовали. Аэродром мы видели, но найти сайт продажи билетов я не нашёл. Поэтому выбрали самый экономичный вариант (300 рублей билет), тем более, что он подходил нам по времени и у нас в запасе весь день на осмотр столицы Горного Алтая.

Заметил, что с правилами проезда здесь неразбериха. Каждый раз они разнятся. То просят заплатить за коляску, то за багаж, то за полуторагодовалого малыша, как за взрослого, так как нет свидетельства о рождении. Но в целом, люди добрые, а водители охотно идут на уступки.

Утром мы сдали ключи от квартиры и направились на автовокзал, где встретили уже знакомых таксистов. Но им мы неинтересны, так как рисковать никто не хочет. Кресел нет ни у кого. Тем временем объявили о посадке. Нашим транспортным средством выступал корейский миниавтобус — улучшенная версия российской «Газели», но с двадцатилетним эксплатуационным стажем. Также без багажника, также узкий и дребезжащий салон. Свободных мест нет, и пассажиры тихо и без привычного столичного брюзжания ждут, когда я занесу и сложу на проходе наши пять рюкзаков и две коляски. Люди здесь не так торопятся, как в центре страны, или более терпеливы.

Дети привычно шумят, отвлекаясь лишь на виды лошадиных табунов и коровьи стада. На Алтае дороги радуют глаз, тем более в солнечную погоду. Водитель не торопится, хотя трафик довольно скудный. На дорожных перекрёстках встречаются фруктово-овощные развалы. В селе Алтайское тридцатиминутная остановка, и пассажиры выходят на перекур и пополнение провизии. Многие сёла можно принять за городки, так как инфраструктурой и размерами они походят больше на них. Чисто, тротуары, памятники, супермаркеты и обязательные рынки. Нет захламления, нет разрухи, выкрашенные известкой стволы деревьев и бордюры дорог.

Через два с половиной часа показалась река Катунь — гордость Горного Алтая. Вдоль берега привычный туристический раскардаш, который можно застать и в Крыму и в Сочи. Через три часа мы в аэропорту. Шутим, что нам повезло с автобусом и водителем, так как минута пребывания в массажном кресле аэропорта Курумоч стоит десять рублей, а здесь это идёт в нагрузку.

В аэропорту малолюдно. В день он принимает и отправляет всего двенадцать рейсов, из которых пять московских. Он работает всего двенадцать часов в сутки. Здесь, конечно же, убрали камеру хранения багажа, но зато треть зала занимает установка по досмотру багажа и пассажиров, ещё треть — сувенирные киоски. Радует, что имеется обычная столовая и есть уведомление, что на втором этаже комната матери и ребёнка.

Наш багаж, конечно же, не принимают. А нам хочется посмотреть столицу. В запасе почти пять часов. Оставили его со старшей дочерью и впятером нырнули в подошедший рейсовый ПАЗик, который раз в час соединяет аэропорт с городом. Правда, он не очень популярен у приезжающих. Туристы сюда приезжают группами и, как правило, трансфер у них уже заказан. Поэтому мы почти одни. Проезд до города стоит 20 рублей, и кондуктор принимает банковские карточки. На одну карточку можно купить только один билет.

Из окна наблюдаю поля «солнечных батарей» и если бы не придорожная реклама местного безалкогольного пива, то можно подумать, что находишься где-то в Баварии. Я не раз ловил себя на том, что Алтай мне напоминает чем-то европейские страны, да и сын, то и дело переспрашивает, в какой стране мы находимся.

Горно-Алтайск

Что можно ожидать от города, которому девяносто лет и в котором проживает чуть больше пятидесяти тысяч жителей? Мы ни на что не надеялись. Сюда редко ступает нога туриста из аэропорта, но нам нравится открывать для себя и урбанистику. Тем более что это лучше, чем сидеть в стеклянном аэропорту и слышать зазывающих сувенирщиков.

Город небольшой, мне показалось, что вытянутый в длину. Центральной его осью является проспект Коммунистический, на котором решено было выйти на прогулку. По обе стороны виднеются зелёные горы. Даже в городской черте есть гора Тугая с ржавеющим горнолыжным подъёмником. Но видно, что это не останавливает горожан, и в это воскреснье многие из них покоряют гору по многочисленным ступенькам и останкам подъёмника. Мы бы тоже присоединились, так как это заметно живописнее и полезнее, чем хождение по видавшему виды тротуару. Кажется, что здесь всё довольно запущено. Детские площадки, дороги для пешеходов, приусадебные дворики, нет столичной чистоты. Но с другой стороны, все советские детские площадки окрашены, все лавочки тоже, дворы не захламлены машинами и никто не паркуется на клумбах и газонах. «Это самый зелёный город страны» — написано в Википедии. Соглашусь с ней. Ели, берёзы, орехи доминируют в нём. А ещё мне понравились здешние балконы. На многих из них домашние сады и нет хлама. Очень похоже на ситуацию с Бийском. Ещё заметили, что детвора младших классов сама гуляет по тротуарам. Об этом говорил таксист, но я тогда не придал значения.

По пути зашли на автовокзал. Внутри, как будто в 80-х. Лепнина, мозаика, картины из того времени. Я сфотографировал скудное расписание движения. Порадовали названия. Самое поэтичное Ынырга. Уже оно само манит, чтобы приехать в то далекое село. Здесь же купили развесного мороженого в вафельном стаканчике 20 рублей за 50 грамм. Я помню, как такие автоматы поставили в 80-х годах на Хрещатике, и к ним были огроменные очереди. Удивительно, что у них оказался такой большой эксплуатационный ресурс.

Следующим открытием для нас был алтайский язык и алтайцы. В Белокурихе и Бийске я не подозревал о существовании языка и его носителей. Здесь же все надписи продублированы на нём, и то и дело слышится непонятная нашему восприятию речь. Кажется, что попал за границу. Я попытался провести аналогии с Бурятией, где прожил полтора года, но напрасно.

Конечно же, у проспекта Коммунистического должна быть площадь Ленина и мы на неё пришли. Тут и театр, и собрание, и ботанический сквер с судом и, конечно же, сам исторический герой, двойник которого был снесен в Риге. На широкой площади выставка фотографий Алтая, тут же множество кофеен, и мы вкушаем труд здешних бариста, а детвора наслаждается горячим шоколадом.

Сразу за площадью трикотажный рынок, где не можем не купить местных деликатесов: колбасу из конины, яка, оленя и просто докторскую для перекуса. Сравнили цены с соседним регионом. Что-то дороже, что-то дешевле, но разница несущественная.

— Папа, давай купим арбуз! — ноют малыши

— Нет, у нас и так много вещей, а у меня спина болит.

— Купите, у меня самые вкусные и сладкие жёлтые арбузы

— Я буду сам его нести, — не сдается сын, — я никогда не ел жёлтых.

Я сдаюсь, так как против таких аргументов бессилен.

Сегодня мы не пошли в музеи, а на обратном пути выбрали другую сторону проспекта и также наслаждались здешними видами. Посмеялись у министерства здравоохранения с памятником самолёту-истребителю на его территории. Лишь из таблички выяснил, что там была школа лётчиков в годы войны. Порадовали магазины цветов. Некоторые захотелось сфотографировать, как и балконы горожан. Плюс здесь действительно безбарьерная среда и удобно катать коляски. Перешли реку Майма с новыми микрорайонами, отличной набережной и затем сели на автобус в аэропорт, куда кроме нас никому не надо было. Да и в ПАЗиках никто не цыкал, не цокал, не поучал, как воспитывать детей.

Тем временем стали съезжаться пассажиры нашего рейса. С рюкзаками, палатками, в горных ботинках, раскрасневшиеся. Мы поглядывали на них украдкой и думали, что может быть, и мы когда-нибудь рискнем отправиться в глубину этого необычного края.

Почему Алтай

Через месяц после возвращения из Белокурихи мы полетели в эту чудесную землю под названием Алтай. Почти каждый день я вспоминал его. Домашними вечерами выпекал ароматные медовички, запах которых ощущался ещё на лестничной клетке, днём рассказывал коллегам и друзьям о его красотах, а перед сном просматривал фотографии и изучал новые маршруты.

— Почему опять Алтай? — спрашивали друзья и родные.

— Наверное, заразился, — отшучивался я, хотя сам толком и не знал. Решил, что будущее ответит мне на этот вопрос. Билеты куплены по акции, первая неделя отдыха распланирована, со второй неделей решил, что определюсь на месте. Всё же сводки из интернета откровенно пугали, и казалось, что ещё лишние пару тысяч заболевших — и самолёты будут поставлены на прикол, а нам регламентируют выходить на двести метров от подъезда по нечётным дням недели, да выносить мусор не чаще двух раз в сутки. А так как собак у меня нет, — то, увы, — иных преференций не просматривается.

На сей раз уже рыжие сопки Горно-Алтайска встретили нас. Середина октября — не лучшее время года для посещения этого сурового края. Тем более с двумя колясками и тремя малышами, тем более, когда в мире полыхает ковид-19, тем более, когда скоро ударят суровые сибирские морозы. Нас всячески отговаривали и советовали, «на худой конец», чтобы выбрали турецкий берег, но мы оказались непреклонны и решили открывать для себя всё новые уголки нашей необъятной Родины.

С ручной кладью мы первыми вышли из маленького аэропорта, набитого до отказа таксистами и сувенирщиками. В прошлый раз мы узнали, что в нём сожительствуют два терминала. Для людей и для VIP-персон. Нам случайно посчастливилось побывать во втором и там совсем иное измерение. Без шума, гама, водителей с ключами и запахов столовки.

Через пять минут маршрутный ПАЗик на газовом топливе везёт нас из аэропорта по Чуйскому тракту мимо полей с солнечными батареями в гигантское село Майма. Из терминала всего семь пассажиров воспользовались этим дешёвым средством передвижения (20 рублей билет), из которых пятеро — это мы. В окне мелькает незамысловатая реклама: «продажа комбикорма, дров, угля, заготовка сена, ремонт тракторов…» а пассажиры в масках обсуждают городские сплетни. Село плавно переходит в столицу Горного Алтая и меняется направленность рекламных баннеров.

Владелец апартаментов на проспекте Коммунистический подтвердил ранний заезд, и нам не терпится освободиться от рюкзаков и уснуть. Здесь уже солнечное утро, а в столице России глубокая ночь. Я считаю дома на самой длинной улице единственного города в Республике Алтай, и мы выходим на Площади Ленина. Из репродукторов доносятся увещевания Роспотребнадзора, что надо сидеть дома, тщательно мыть руки, носить маски, избегать скопления людей и рукопожатий, но окружающая действительность относится к этому амбивалентно. Алтайцы играют в волейбол и стайки молодёжи облепили лавочки в сквере у вождя!

У стандартной хрущёвки нас встретил добродушный хозяин, представившись Артемием. Краткий инструктаж по белоснежной двушке под названием «Медовые», приятные презенты в виде двух баночек с мёдом, деревянных магнитов-брелков и рассказом о достопримечательностях. В гостиной висела карта республики, и я почувствовал себя на уроке увлекательной географии. Конечно же, перед поездкой я что-то читал, смотрел фильмы и готовился, но слушать невольного гида, рожденного в Якутии и влюбленного в Алтай, иное удовольствие.

Жаль, конечно, засыпать под голубым небом в разгар бабьего лета, но организму не прикажешь. Всё же отъезд был очень напряжённым. На сборы в дорогу у меня ушло тридцать минут, на сон в самолёте, — ничего. Лишь к вечеру по здешнему времени мы проснулись от разговоров младенцев и после чая с мёдом вышли искать что-то на завтрак, и в аккурат успели к закрытию последнего ларька на Ткацком рынке.

В воздухе, как и месяц назад, порхали божьи коровки. Количество их поубавилось, но всё так же они облепляли стены городских малоэтажек. В частном секторе, правда, пахло жжёной листвой, и мы поспешили из него в магазины. «Мария-Ра» и «Форне». В первый — за молочкой, во второй — за сладостями. Говорят, что Алтай — это дорого. Каждому своё. Кто что ищет, — тот, что и находит. Пирожные по 16 рублей я давно не видывал. Ну и конечно нельзя пройти мимо «Культуры кофе» на площади имени вождя мирового пролетариата, где эспрессо в фирменной чашке, нужного объема (30 мл) стоит 29 рублей. По мнению цветочницы из «Кладовки», — это лучшая кофейня в городе и мы с ней полностью согласны.

День второй

Мы проснулись без будильника. До закрытия экспозиции мумии остался час с небольшим. Спешный завтрак — и почти бегом к музею имени Анохина. Дело в том, что принцессу Укокса демонстрируют лишь три-четыре раза в месяц, что связано с фазами Луны, да и в эти дни, не более трёх часов. На входе нам предложили одноразовые бахилы и маски, и по мраморной лестнице мы спустились в полуподвальное помещение, где за стеклом установлен саркофаг уникальной находки с плато Укокс. До сих пор среди алтайцев не утихают страсти, где должна быть принцесса. В музее на обозрении или по обычаям предков, предана земле? Говорят, что после того, как её достали из ледника, на Алтае случилось и наводнение, и землетрясение и губернатор Евдокимов попал в смертельное ДТП. Правда, по версии экскурсовода, мумия может принадлежать и белой шаманке. Так что мнения ученых здесь разделились. Оплатив часовую экскурсию (600 руб.), я слушал увлекательный рассказ, путешествуя одновременно во времени и в пространстве. Этого нет в путеводителях, это не пересказать текстом, — это как посещение театра, где ты и зритель, и созерцатель, а экскурсовод — актриса. Сегодня я заметил, что здесь чаще всматриваются в глаза, чтобы понять, доходит ли материл до слушателя или нет. Если конспективно, то за час я узнал про местных барсов, оленей, тайменя, про лекарственные растения, про озёра, религию, про быт, охоту, заповедники, про минералы, которые «помогают» человеку при хворях, про алтайские роды в седьмом-восьмом колене и сказки, про снайперов — героев войны и про старообрядцев из Усть-Коксы, про алтайский мрамор на станции Таганская, про 600 килограмм золота в год, которые добывают из здешней руды и про то, что японский и корейский относятся, по мнению лингвистов, к алтайской группе языков. Правда, на алтайском языке разговаривают немногим более пятидесяти тысяч человек, а к алтайской сказке почему-то приравняли Бажова с его «Серебряным копытцем». Дети не выдержали такой информационной нагрузки, и лишь самый меньший составлял мне компанию, сидя на руках. Они бегали между экспозициями, заглядывали в юрты и избы, и надо заметить, что здешние музеологи довольно терпимы к их шалостям, и, провожая нас, придерживали входные двери. Сказать, что музей понравился, — это ничего не сказать. Это достопримечательность номер один в этой маленькой столице. Стильно, технологично, современно, информационно и вежливо. Второй важный момент, — после музея мы спланировали часть нашей поездки, так как появилось более цельное представление о республике.

Подкрепившись кофе, кукисами и какао в кофейне «Территория кофе», мы ушли к горе Туугая. Она высотой чуть больше 600 метров и является второй достопримечательностью города, закрывая столицу от северных ветров.

На неё можно подняться разными способами. Первый и самый распространенный — по ступенькам, вдоль остановившегося много лет назад фуникулера. Этот вид мы ежедневно наблюдали с балкона апартаментов. Второй на такси или на автобусе номер семь. А третий — это идти вверх, куда глаза глядят, и он больше всего нам подходил.

— Мальчик, скажи, по этому переулку на гору поднимемся? — спрашиваю я у малыша лет десяти.

— Да, дяденька, — отвечает он мне, не моргнув и глазом.

Тем временем в переулке асфальт быстро перешёл в крупные булыжники и ручейки. А затем собственно и сам переулок закончился, и мы пошли по тропинке через чьи-то полузаброшенные дачки — домики площадью по пять-семь квадратов. А затем и дачи прекратились, и мы вышли к пролеску, где тропа потерялась. Дети то и дело спрашивали, когда же мы окажемся на верху, а мы вдвоем с Надей уверяли их, что совсем скоро и что в качестве награды всех сегодня ждёт бассейн. О нём мы узнали вчера, и там не требовалась медицинская справка. Меньшой уснул в коляске, а двое средних терпеливо штурмовали засохшую крапиву и кусты багульника, прыгая из канавы в канаву, лакомясь на ходу, то ранетками, то калиной.

Когда же до смотровой площадки оставалось метров пятьдесят, мы свернули в сторону, так как градиент подъёма не позволял идти вверх. Уже давно коляски переносились на руках, и наше продвижение состояло из маленьких перебежек от одного безопасного участка к другому. Пот катил градом, курточку хоть выжимай, воды, конечно же, нет (ведь изначально был план на музей), солнце почти зашло и не хотелось заночевать среди камней и лощин. Лишь на конечной автобусной остановке по улице Чкалова мы заприметили первый продуктовый и расслабились. Дело сделано, и теперь можно в бассейн.

Мы не надеялись в него попасть, так как в расписании работы он закрывается в 19:45. Но зашли за пять минут до закрытия, чтобы что-нибудь узнать. Но нас приняли. Детский билет 140, взрослый 180 руб., и мы почти одни плескались с детворой в маленькой «ванной». Смотритель был так любезен, что даже принес нам шапочки для купания. Мне в очередной раз показалось, что местные жители отличаются радушием и гостеприимством.

День третий

Понедельник. Торопиться никуда не надо. На автовокзале, где ремонта не было с 80-х годов, узнали, что билеты на автобусы можно купить лишь в день отправления, а ещё точнее, за час до рейса. Никакого онлайн-бронирования конечно же нет. Завтра уезжаем в Манжерок, а сегодня в планах — музеи при университете. Но в Республике ужесточили карантин и всё закрыто. На рынке «Ткацкий» попробовали сладкого и кислого курута, что в переводе с тюркского означает «сухой». Это местный сыр, который хранится вне холодильника и ведёт свою историю от скифов. Внешне и по консистенции напоминает корсиканские, только там они более солоноватые и пикантнее. Например, алтайский сыр «Советский» производителя «АКХ Ануйское» в сегменте 500 руб. за килограмм, по вкусу схож с терсейрским сыром «vaquinha». Только азорский в два раза дороже. Но ни на Корсике, ни на Азорах не используют яков, коней и оленей для приготовления колбас, чипсов и прочих деликатесов. На рынке всё чисто, большинство продавцов принимают банковские карточки, или можно оплатить покупку через мобильный телефон. Европа к этому варианту транзакций ещё не дошла. Конечно в сетевых магазинах «Мария-Ра» большинство товаров из Алтайского края и Новосибирска, немного майминской молочки встречается в «Аниксе». Но настоящие же местные продукты можно встретить лишь на рынке и диких развалах у автобусных остановок. Но сезон грядок и садов почти отошёл, и торгуют лишь красными яблоками с картошкой в пластиковых ведрах да домашней консервацией в трёхлитровых банках.

— Папа, ты обещал алтайскую жвачку?

— Она несладкая. Вы такую жевать не будете!

— Ну, купи, — канючат дети при виде коричневых кусочков серы, плавающих в рассоле.

Сегодня чуть холоднее, чем в предыдущие два дня, и мы просто без планов гуляем по городу. Точнее, по его двум самым длинным улицам — Чорос-Гуркина и Коммунистической. Первая названа в честь алтайского художника, репрессированного Сталиным. Ширина города здесь равняется трём кварталам, которые и образуют эти транспортные артерии, подпираемые с боков сопками. Из приятного новодела обращает на себя внимание набережная реки Майма, и мы вдыхаем её свежий утренний воздух, так как вечером горожане имеют привычку жечь листву во дворах частных домов. Здесь же у подвесного моста блестит золотой краской крыша маленького дацана Ак Буркан, но вход в него закрыт. Алтай живёт в нескольких религиях: буддизм, шаманизм, христианство и бурханизм, но каких-то ярких проявлений веры мы ещё не встречали. У святого источника на проспекте Коммунистический в окружении католических ангелов всегда очередь за родниковой водой из представителей всех конфессий, а напротив него в сквере камней на лавочках пенсионеры греются под последними лучами пока ещё тёплого солнца.

Шестидесятитысячный городок удивляет своей архитектурой, которая местами шокирует развалинами покосившихся деревяшек, а местами вызывает добрую зависть четырёхэтажным хайтеком из будущего с прозрачными балконами и витражными стеклами. Здесь уважают военных, и на школах, домах и колледжах установлены мемориальные таблички героев. Здесь уделяют внимание образованию и спорту, и мы довольно часто встречаем детские сады, как частные, так и государственные с всевозможными детскими площадками и курсами подготовки. Мы даже попытались зайти в кванториум — школу роботов, но сегодня его закрыли на карантин. Также обращают на себя внимание юрты или аилы. Я думал, что они канули в лету и встречаются лишь на Крайнем Севере. На Алтае есть три типа юрт: войлочные (самые знатные, так как на одну постройку требуется 200—300 шкур), конусовидные (из коры лиственниц) и шестиугольные бревенчатые (по типу избы). Их можно встретить в частных домах, как дополнение к основному жилью и на территории гимназии. По словам музейного экскурсовода, они преимущественно несут дополняющую жилую функцию: «летний домик, свадебный шатер, кухня, либо место для встречи гостей».

Манжерок

«Расскажи ты мне дружок, что такое Манжерок…» — пела в середине шестидесятых Эдита Пьеха. И нам тоже захотелось узнать, что же это за дивное место, рекламу которого встретили ещё в аэропорту.

Ключи от медовых апартаментов оставили по совету хозяина в почтовом ящике и отправились на автовокзал, что в десяти минутах ходьбы. Сюда медленно доходит прогресс. И здешние таксисты не подозревают о существовании «Uber» и «яндекса». Они привычно спрашивают: «куда вам надо» и привычно отвечают «ваш автобус уже ушёл и сегодня больше не будет…». Но мы-то знаем их уловки, не изменившиеся за несколько десятков лет отрасли, и уверенно заходим в кассовый зал, где лишь по ассортименту киосков да платному туалету за бронированной дверью, понимаешь, что ты в двадцатых годах двадцать первого века. На нехитром табло висит такое же расписание в окружении модных слоганов «нет терроризму» и «обслуживание без масок категорически запрещено». Если первый никто не нарушает, то ко второму даже кассиры привыкают медленно. По её совету, лучше не покупать билеты в кассе и вообще не пользоваться услугами их вокзала, а выйти на улицу, к остановке общественного транспорта, чуточку подождать 132-й маршрут и доехать до Манжерока на ПАЗике. Ещё восемь лет назад мы удивлялись, расплачиваясь банковской карточкой в автобусах Осло, а сегодня реклама на «ПАЗиках» убеждает, что лучше пользоваться «mastercard» или «applepay». Сорок километров мы преодолели почти за полтора часа. Своеобразный антирекорд, но мы и не торопились, так как заселение лишь в четырнадцать часов.

Конечная остановка автобуса — это село Озёрное, у которого расположено озеро Манжерокское, что на высоте 400 метров над уровнем моря. Оно довольно небольшое и славится своим эндемиком — водным орехом чилимом, занесенным в Красную Книгу.

Гостиницу, рекламирующую себя, как «всесезонную», мы выбрали из-за близости к подъёмнику и наличия водных процедур. Но здесь нас огорошили. С пятого октября самый дорогой подъёмник Сибири работает лишь три дня в неделю: с пятницы по воскресенье. Баня стоит четыре тысячи за три часа и меньше никак. Ну и завтраки, как выяснилось, тоже за дополнительную плату. И ресторан работает только на комплексные обеды и ужины и до семи вечера. Да и номер наш не готов, хотя особого туристического наплыва не встречено.

Мы оставили рюкзаки в камере хранения ресепшена и ушли на знакомство с территорией отеля. И она того стоила. Детворе понравилась детская площадка и аттракцион «Дом вверх тормашками». Нам же — благоустройство территории. «Красная Поляна в миниатюре» — подумал про себя, — «только недораскрученная». Наверное, за Алтаем будущий потенциал отечественной туристической отрасли. Благо что билеты на перелёт из столицы сюда стали доступными, а по красотам, отелям, отношению к туристу и диковинкам, — он даст фору Крыму и курортам Краснодарского края, вместе взятым. Опять же, — моё субъективное ненавязываемое мнение.

Дети заглянули в Королевство кроликов, подергали за хвост отельного кота, попробовали чешских вафель, и полтора часа пролетело незаметно. Сегодня у нас эконом-вариант: два пятиметровых номера в общем блоке. Увы, на большую семью в отеле нет иных площадей. Обосновавшись и освободившись от поклажи, мы ушли на поиски кафе «Шишка», которые по рекомендации Артемия из «Медовых», — «лучшее в этих краях». Но дойдя до Чуйского тракта, поняли, что идти ради заведения общепита ещё пять километров по самой живописной дороге страны, и потом обратно, в окружении несущихся фур и внедорожников, не лучшее удовольствие, и ушли в сторону Манжерока. Благо что через километр мы с тракта повернули в село, где нашли деревенский магазин с вкусной сдобой и новосибирским мороженым с кедровыми орешками. На Алтае продолжается бабье лето, на дворе плюс восемнадцать, что не соответствовало никаким прогнозам погоды.

Нам нравился этот посёлок. Рыжими домами из кедра и лиственницы и с практическими одинаковыми синими наличниками. Ухоженными дворами, из которых долетали разнообразные запахи: сена, квашеной капусты, домашнего скота. Заливались собаки, которые не очень хотели, чтобы мы дошли до берега реки. Когда же мы, наконец, оказались на Катуни, — то ахнули. Вроде бы, чем может удивить горная сибирская речка? Цветом воды! В это время года она напоминает собой морскую гладь и если бы не скорость да пороги, можно было бы подумать, что это залив Атлантики. Нередкие рыбаки восседали на её каменистых берегах, а мы с сыном выбирали ракурсы для фото и видео.

Пройдя вдоль берега весь посёлок Манжерок, мы вновь вышли к Чуйскому тракту. Правда, в черте поселения был тротуар и идти можно, не опасаясь, что из-под колеса в твою сторону вылетит булыжник. В центре обнаружили допустимую для здешних мест «Daily dinner», где себе купили кофе, детям — картошку-фри, а в стильном супермаркете основательно пополнили свою продуктовую корзину. Здесь даже не нахамили, когда я предложил поменять бутылку молока, так как наше оказалось прокисшим. Видимо, не каждый покупатель, не отходя от кассы, дегустирует его на свежесть. Село нам всё больше и больше нравилось. Даже здешний домик «Сбербанка» в белом сайдинге может претендовать на номинацию, как «самый скромный и стильный» в России. Видимо его проектировал тот же архитектор, что и белоснежный фельдшерско-акушерский пункт, правда, последний выглядит заметно богаче. Из объявлений в магазинах, я узнал, что терапевт в здешних краях принимает лишь два раза в месяц, зато часто бывают и фельдшер и педиатр.

Как и полагается селу, в центре паслись бурёнки, а в прудах плавали утки-гуси. Манжерок славится своим рынком на трассе, и мы зашли в него, чтобы сделать коллективное фото с манекеном шамана. Поднимаясь вдоль шоссе в Озёрное, встретили багровый закат. Тоже какой-то не такой, к которому обычно привыкли. Ну а на ночь глядя прогулялись по территории. Чисто, свежо, звёзды над головой и ни одной туристической души.

Озёрное

Сегодня у нас смена локации. От ГСК «Манжерок» остались не в восторге. Даже шестилетний Орест справедливо заметил, что худшего места на его памяти ещё не было. Если к тесноте можно привыкнуть, то к запаху недобежавшей до двери кошки, сложно. Да и отельное лукавство как-то подпортило впечатление. Заявлено, что в стоимость проживания входит: «бесплатный подъёмник, завтрак, спортивный зал, прокат велосипедов», — будьте добры обеспечьте или исключите из рекламы. На этом фоне забавляло, как отель заботится об экологии, призывая постояльцев не пользоваться полотенцами, чтобы экономить на его стирке и т.о. на воде.

До арендованного дома на улице Озёрная чуть меньше километра, и мы неторопливо изучаем тротуары и окрестности села. Сельчане, судя по дворам, разделяются на три вида. Первые, кто увлекается сельским хозяйством и у них припаркованы трактора ещё советских времен, а возле домов стога сена. Вторые, — кто ушёл в туристический бизнес и объявления об аренде, рафтинге, прогулках на лошадях, экскурсиях, пестрят на заборах и деревьях. И третьи, кто построили себе хоромы с заделом на будущее или чтобы было. Действительно, близость такого подъёмника повышает стоимость земли и окупает сторицей каждый вложенный рубль.

У ворот дома нас встретил Александр. Здесь мы остановимся на ближайшие сутки. Из десяти метров переместились в сто тридцать пять, и жизнь показалась веселее.

— Почему только на одну ночь? — спросил он.

— Алтай большой. Хочется многое увидеть!

Детвора резвилась в футбол во дворе, пока я получал инструктаж по бытовым и электронным приборам. В очередной раз убеждаюсь, что хороший дом — это тяжело и требует значительного времени и средств. А стильный дом — это вдвойне. И нам, честно говоря, не хотелось уходить из него. Казалось, здесь можно провести несколько дней, так как заняться есть чем. Шахматы, караоке, нарды, мангал, футбол, шезлонги на террасе для принятия солнечных ванн. Или просто выпить один из четырнадцати чаев от хозяина деревянного дома с панорамными окнами.

Но окружающая среда манила сильнее. Опять голубое небо и плюс девятнадцать. Такого не было даже в сентябре во время предыдущего нашего вояжа. И мы, вопреки желанию малышей, уходим на пятичасовую прогулку по селу и его окрестностям. Здесь можно сходить на благоустроенный пляж, и если бы был сезон, взять напрокат катамаран. Не знаю, как вода летом, но сегодня она показалась откровенно грязноватой и холодной. А можно просто гулять по сопкам, благо что по ним проложены широкие дороги с укатанными камнями. Лес уже подготовился к снегу. Листва сброшена, из ягод алеет рубинами калина, которая уже пережила первые заморозки. Да и в самом селе колоритно. Позвякивают бубенцами лошадки с коровками, есть два магазинчика и круглосуточное кафе «Берёзка». Прогулки положительно сказываются на здоровье малышей. Воздух насыщен фитонцидами и на второй день нашего путешествия, мы забыли о прихваченном в дорогу небулайзере.

Чуйский тракт

Сегодня мы перелетаем в село Кош-Агач. Это районный центр, в пятистах километрах от столицы, на юго-востоке Республики. В качестве авиаперевозчика впервые выбрана СИЛА (Сибирская лёгкая авиация). Билеты куплены через воцап-переписку. Сбросил представителю авиакомпании фотографии паспортов, свидетельств о рождении, получил подтверждение брони, проверил и оплатил онлайн. До интересующего нас населённого пункта можно также добраться за восемь-девять часов автобусом, что чуть дешевле самолёта (на 20%), но периодичность следования — раз в неделю (только по воскресеньям).

По пути в аэропорт таксист нахваливал Чуйский тракт, ссылаясь на то, что все его красоты таятся за Манжероком. Для себя мы давно решили, что обязательно его преодолеем в более тёплую погоду и когда малыши подрастут. Сегодня же ждём с нетерпением посадки в отечественный миниджет, вспоминая схожие перелеты между Азорскими островами, где слоган SATA «самолёт, как маршрутка», но там цена довольно негуманная (75 евро за небольшой перелёт) и отпугивала нас от вояжей. Для а/к СИЛА я вывел слоган: «Точность — прерогатива королей».

— А вы разве не получали СМС? Мы вам не дозвонились!

— Кто хотел, — тот дозвонился. И потом, я же всю переписку вёл с вами в воцапе. Почему не написать, что расписание изменилось?

— А с кем вы её вели?

— С вами! Вот на этот номер.

— Ой, а это не мы! Это томское отделение — головной офис компании. Вот туда и звоните.

— Но там никто не отвечает.

— Может, ещё не проснулись… Сейчас я дам телефон Марьи Ивановны… Она вам всё решит.

Пока в Томске что-то решали, мы загрузились в маршрутный ПАЗик, чтобы доехать до автостанции Горно-Алтайска, в надежде, что там возможно произошли какие-то изменения в расписании. Но там всё по-прежнему. Парочка таксистов и три пассажира. Ближайший автобус будет через три часа и то только до Онгудая, от которого ещё добрая половина пути. Можно было там заночевать, но оттуда тоже ничего не едет в Кош-Агач. А в гостинице «Заря» спрашивают о времени прибытия и уже сняли оплату за проживание. На Алтае принято платить до заезда.

На blablacar ближайшие машины ищут попутчиков лишь в воскресенье. Идти голосовать на трассу — не вариант. На помощь приходит Uber, и через минуту мы загружаем наши коляски в маленький багажник подошедшей машины. «СИЛА» обещала в течение дня вернуть деньги за несостоявшийся перелёт, а это уже половина проезда на такси. Плюс, с оказией сбудется мечта — увидеть самую живописную дорогу России из окна автомобиля, пусть и в непогоду. Хотя сегодня на равнине обещают солнце и плюс девятнадцать, что довольно роскошно для конца октября. Водитель ни слова не произносит о детских креслах, возможно полиции, штрафах, дальней дороге, приглушает музыку радиостанции, и уже за это я его уважаю.

— Папа, а много осталось? — то и дело теребят малыши.

— Шесть тридцать, судя по навигатору.

— А сейчас?

— Шесть пятнадцать.

— А это много?

— Да. Вы успеете и поспать, и поиграть в телефоне, и порисовать, и в окна насмотреться.

Но спать они не хотят. И словесные перепалки порою заглушают нехитрые комментарии водителя, который мечтает через год-два вместе с сыном, который скоро окончит школу, завести под Онгудаем ферму с табуном лошадок, отарой овец, коровками, курами, построить дом из лиственницы и жить своим чередом. Говорит, что устал от городской суеты, от баранки, а вероятно и от людей. Рассказы об окрестностях перемежаются воспоминаниями: о жизни в Казахстане, о том, как ходил в соседнюю Тыву за шишками (кедровым орехом), где столкнулся с местными, которые потребовали оброк от их команды, так как, по их мнению, алтайцы залезли к ним в огород. Хотя сами тувинцы нередко нападают на северо-алтайцев с целью воровства скота, который вольно пасётся вдоль дорог и диких пастбищ. Лишь маралы, как особо ценные, находятся в загонах, а остальные то и дело норовят прыгнуть под колёса проезжающих автомобилей. Овцы, козы, лошади, коровы, на юге к ним присоединились верблюды с яками. Хотя здешний юг — Кош-Агачинский район отнесён к Крайнему Северу, и здесь зарегистрирован второй по величине температурный минимум в стране после Оймякона. Многие животные свободно пасутся и пастухи время от времени просто забивают туши.

Водитель, завидев мой интерес к пейзажам предлагает остановиться, но я против. Хочется поскорее прибыть на точку проживания, и щёлкаю на ходу. Алтайская девочка на самокате, пастух на мопеде, первый подвесной мост через Катунь, которые построили заключённые, которым была дарована свобода за досрочную постройку, и они сорвались на машине в горную бездну реки, как только стали свободными. Я фотографирую живность, дорогу, перевалы и туристические базы. Мне кажется, что сегодня Горный Алтай — это сельскохозяйственная столица России, а может и всего СНГ, если такое ещё существует. И хоть здесь довольно низкая плотность населения — два человека на квадратный километр — зато здесь самая высокая плотность КРС (крупного рогатого скота).

Мы без остановки преодолеваем Семинский перевал, где находится спортивная база биатлонистов. Сегодня он уже основательно засыпан снегом. Я всё также отказываюсь фотографироваться возле обелиска с рядами лоточников-сувенирщиков. Вскоре показывается Онгудай и непременная спутница дороги — Катунь, цвет которой стал ещё более бирюзовым. Водитель считает, что это из-за минералов горной породы, которая при определенной температуре воды придают ей такой оттенок.

— А в этом месте река называется Путинкой.

— Почему?

— Из-за дачи. Раньше мы туда на конях скакали, а сейчас туда проложили четырехполосную освещаемую трассу в сопровождении опор на десять тысяч. А ведь в сёлах и триста восемьдесят не везде встретишь… Знает наш Главный толк в местах!

— Много породы взорвали?

— Ещё бы! Стекла в соседних домах вылетали. Но от туннелей отказались.

Ландшафт за окном постоянно меняется. Одни горы переходят в другие, чёрный базальт сменяется ослепительно белыми вершинами. Шофёр рассказывает про опасные случаи на трассе, про то, как его Москвич-412 занесло в кювет и восемь мужиков вытаскивали авто из снега. И это не преувеличение. Из окна я заметил сбитую фурой корову, точнее, задранные вверх копыта. Да и сегодня у нас было несколько щекотливых моментов: то объезжали какого-то неповоротливого зверька, который выполз на трассу, то нас немного занесло на внезапно обледеневших виражах, а покрышки, конечно же, летние.

У хутора перед памятником полуторке и американскому джипу Виллис с остатками советской бензозаправки мы делаем вторую остановку. На входе в кафе табличка, что из-за коронавируса заведение не работает, но водитель смело толкает дверь, и мы следом. В углу пожилой загоревший алтаец неспешно пьёт пиво и не стесняясь рассматривает нас. Моя рука тянется к затвору, но понимаю, что незамеченным я не уйду. Шофёр выбирает беляшик (с его слов, самые дешёвые пирожки в Тыве), а мы с детьми жареного на огне оленя и воду из источника. Наглые дворовые собаки пытаются вырвать мясо из рук детворы, и лишь камень ненадолго отпугивает их.

Вскоре показалась Курайская степь. В это время года она приобрела золотой оттенок в окружении белоснежных вершин и бирюзовой, извивающейся ленте Чуи. По серому асфальту прямо перед нами неспешно едет воронок без номеров. За рулём военный в форме тридцатых годов. «Прямо, как в кино» — вырвалось у нас обоюдно. Но на обгоне Костян (так он себя назвал в рассказах о своих приключениях), сдал назад, так как перед воронком ехал вполне современный полицейский УАЗик. Кстати, эта машина — бренд Горного Алтая. Редкое дворовое хозяйство обходится без него. Я даю команду детям «спрятаться!», накрываю их куртками, и совершаем новый маневр обгона и в это же время обгоняемая нами процессия уходит прямо в степь. Она славится минимальным разнообразием растительного мира (меньше двух десятков разновидностей флоры).

Кош-Агач

Аркой из двух оленей на синих волнах нас встретил Кош-Агачинский район. Вдоль дорог появились верблюды, яки, и мы почувствовали себя в зоопарке, а водитель пошутил, что не надо ехать в Египет, чтобы увидеть королей пустыни. Ландшафт стал ещё более тусклым, а шоссе более черным. Со слов, Константина, этнический состав этого места — казахи, которые каким-то образом закрепились на этой суровой земле, и весьма успешно занимаются скотоводством, а у большинства из них пустуют квартиры в Горно-Алтайске.

По версии букинга в районном центре имеется три гостиницы, и мы выбрали «Зарю», где самый большой семейный номер с кухней.

— Ой, а мы вас и не ждали! — запричитала пожилая казашка, вышедшая на порог, — она же дама с ресепшена, она же торговка в магазине ширпотреба при отеле, — у нас сегодня кино снимают. Номеров в Кош-Агаче совсем нет. Сто сорок человек съемочной группы…

— Мы же заранее бронировали! И оплату вы уже сняли.