Бесплатный фрагмент - Отец Де Смет. Письма из миссий Орегона

От переводчика

Мне давно хотелось познакомиться с письмами одного из самых известных иезуитов, который в начале и середине девятнадцатого столетия занимался самоотверженной миссионерской деятельностью среди американских индейцев. Его книга лежала у меня много лет, но только сейчас я решил взяться за перевод его писем (лишь небольшой их части, относящейся к его работе в Орегоне). Писем много, огромный объём, но надо было начать, перевести хоть что-то. И вот незначительная часть его отчётов за 1844—1847 года теперь есть на русском языке.

Письма из миссий Орегона

Краткий очерк о 
территории Орегона и его миссиях

Политическая дискуссия, которая годами ведется между правительством Великобритании и Соединенных Штатов относительно границы, определяющей их соответствующие доли территории Орегон, привлекла к этому отдаленному региону значительное внимание общественности и завоевала ему интерес, который будет возрастать пропорционально успехам цивилизации и торговли в его пределах. Но он становится объектом гораздо более глубокого интереса в глазах филантропа и христианина, когда мы смотрим на усилия, которые были приложены и которые все еще продолжаются, чтобы распространить благословения религиозной истины среди его заблудших обитателей. Для католика, в особенности, эта отдаленная страна представляет собой самые приятные картины для созерцания, и по этой причине мы были побуждены представить читателю краткий отчет о её открытии и заселении, а также о миссиях, предпринятых для духовного благополучия ее жителей.

Территория Орегон — это важная часть Северной Америки, простирающаяся от 42-й до 50-й параллели северной широты и от Скалистых гор до Тихого океана. Она граничит на севере с российскими владениями, а на юге — с Калифорнией; образуя своего рода параллелограмм длиной около семисот пятидесяти миль и шириной в пятьсот миль, содержащий 375 000 квадратных миль.

Нет оснований сомневаться в том, что первыми посетили эту страну испанцы. Имеющиеся у нас документы и традиции туземцев совпадают, чтобы сделать это мнение неоспоримым. Согласно им, судно появилось к югу от реки Колумбия до 1792 года, и среди них до сих пор жива женщина, чей отец был одним из членов экипажа этого судна, а мать принадлежала к племени Килламуков. Если добавить к этому, что в их руках находились распятия, переданные им от предков, что на острове Ванкувер до сих пор видны руины колониальных жилищ, что пролив, отделяющий его от материка, носит имя Хуана де Фука, и что сама страна граничит с Калифорнией, куда испанские миссионеры проникли почти за двести лет до этого, мы не можем не считать испанцев первооткрывателями Орегона.

После плавания капитана Кука в 1790 году, которым было установлено, что море вдоль северо-западного побережья Америки изобилует выдрами, этот регион посещали суда почти со всех частей света. Жители Соединенных Штатов не отставали от других в предприимчивости; в 1792 году капитан Грей поднялся по неизвестной реке этой страны на расстояние восемнадцати миль, и поток с тех пор сохранил название Колумбия, от корабля, которым он командовал. Покидая реку, капитан Грей прошел мимо судна капитана Ванкувера, который также поднялся по реке Колумбия около ста миль, до точки, носящей его имя. В 1793 году страну посетил сэр Александр Маккензи, после открытия реки, носящей его имя. В 1804 году господа Льюис и Кларк были уполномочены Соединенными Штатами исследовать истоки Колумбии, и они спустились по реке до залива Грея. Несколько лет спустя, в 1810 году, господин Астор снарядил две экспедиции в Орегон с целью закрепить интересы торговли мехом в тех краях. Группа, отправившаяся по воде, прибыла первой и возвела форт под названием Астория, примерно в девяти милях от устья Колумбии. Компания Северо-Запада (английская) также считала торговлю мехом в Орегоне достойной внимания и немедленно направила туда агента по суше с целью закрепить ее; но он прибыл в Асторию через несколько месяцев после первых экспедиций из Соединенных Штатов.

Во время войны 1812 года британское судно отплыло к Колумбии, чтобы завладеть Асторией и ее сокровищами; но капитан был жестоко разочарован, обнаружив, что место уже удерживается агентом Компании Северо-Запада, который купил его в предвидении будущей войны с Соединенными Штатами. Канадцы, поселившиеся там при первоначальных владельцах, были наняты новыми собственниками, и их численность росла пропорционально расширению операций Компании. Таким образом, страна была исследована во всех направлениях, и многие индейские племена услышали от них о католической религии и поклонении истинному Богу. В 1821 году Компании Северо-Запада и Гудзонова залива объединили свои интересы и дали новый импульс торговле мехом; господин Джон Маклоулин, прибывший в Орегон в 1824 году, сыграл главную роль в содействии процветанию страны. Он добавил торговые посты и дал работу большему числу канадцев и ирокезов. В то же время они начали возделывать пшеницу. Один из поселенцев, взявшись в 1829 году обрабатывать землю в долине Уилламетт, вскоре нашел последователей, и колония стала настолько многочисленной, что в 1834 году было направлено обращение к доктору Провеншеру, Апостольскому викарию Гудзонова залива, с просьбой прислать священника для служения народу. Однако колонисты не добились благоприятного ответа на свою петицию до следующего года, когда для миссии были назначены два священника; но из-за прибытия в Орегон методистского проповедника и епископального священника, первого в 1834 году, а второго в 1837 году, отъезд католических священников был значительно отложен. Преподобный господин Демерс добрался до Ред-Ривер в 1837 году, и после того, как были сделаны приготовления для него и его собрата по трудам отправиться в Орегон в следующем году, преподобный Ф. Н. Бланше покинул Канаду в назначенное время и присоединился к своему спутнику в Ред-Ривер, откуда они оба выступили 10 июля и после опасного путешествия протяженностью от четырех до пяти тысяч миль и потери двенадцати своих попутчиков в порогах реки Колумбия прибыли в форт Ванкувер 24 ноября того же года. На своем пути два миссионера были встречены с величайшей учтивостью торговцами, которых они встречали, а в Ванкувере они были приняты со всеми проявлениями уважения Джеймсом Дугласом, эсквайром, который командовал этим постом во время отсутствия господина Маклоулина в Англии. Увидев наконец миссионеров среди себя, канадцы плакали от радости, а дикари собрались с расстояния в сто миль, чтобы увидеть черные сутаны, о которых так много говорили.

Прежде чем мы последуем за служителями Бога в их апостольских трудах, мы, как можно короче, упомянем о виде страны, о трудностях и опасностях, которые она представляет для миссионера, и о ее коммерческих и сельскохозяйственных ресурсах.

Мы отметим, во-первых, что река Колумбия простирается от своего устья примерно на 290 миль к востоку, до форта Уолла-Уолла; затем она принимает северное направление на 150 миль, до форта Оканаган; оттуда она тянется на 170 миль к востоку до Колвилла. Форт Ванкувер, главный пост в Орегоне, расположен на 45°36 с.ш., примерно в ста милях от устья Колумбии, и на ее западном берегу, при подъеме вверх по реке. Уилламетт — приток Колумбии, впадающий в нее в четырех милях ниже Ванкувера на противоположной стороне. В двадцати милях вверх по течению находится каскад высотой около двадцати пяти футов, а еще в тридцати милях выше — канадское поселение, которое в 1838 году насчитывало двадцать шесть католических семей, не считая поселенцев из Соединенных Штатов. Резиденция методистского священника находилась на десять миль выше. Река Коулиц впадает в Колумбию в тридцати милях ниже Ванкувера, на той же стороне. В сорока пяти милях от её устья видно поселение, носящее её имя. Четыре католические семьи проживали здесь по прибытии миссионеров. От этого места до Несквали на южной оконечности залива Пьюджет расстояние почти семьдесят миль, и от последней точки до острова Уитби одинаково далеко. Еще два дня пути на север приведут вас к реке Фрейзер, на которой расположен форт Лэнгли. Эта река впадает в залив Пьюджет или залив Джорджии.

Миссия Святой Марии среди Флатхедов находится в десяти днях пути от Колвилла, к юго-востоку, и примерно в пятистах милях от Ванкувера. Самое отдаленное место, куда господин Демерс проник до сих пор, — это Медвежье озеро в Новой Каледонии, в семистах милях от Ванкувера. Читатель может составить некоторое представление о почти непреодолимых трудностях, с которыми столкнулись наши два миссионера, посещая свои различные посты, столь удаленные друг от друга, особенно «в стране, повсеместно пересеченной высокими горами». Эти горы простираются с севера на юг. Из долины Уилламетт видны три возвышенных пика, имеющих форму конуса и покрытых вечным снегом; отсюда и название Снежные горы. Один из них, гора Святой Елены, стоит напротив Коулица к востоку и в течение последних лет известен своими вулканическими извержениями. Кроме рек, которые мы упомянули, есть несколько других, главные из которых — Кламет, Ампкуа и Чикилес. Колумбия судоходна до каскада, в пятидесяти четырех милях выше Ванкувера.

Огромные долины на территории Орегона, покрытые обширными и плодородными прериями, следуют за ходом гор с севера на юг и пересекаются в разных направлениях ручьями, окаймленными деревьями. Они легко поддаются плугу, и хотя первый урожай не очень обилен, второй вполне достаточен, чтобы вознаградить труд возделывания. Почва по большей части плодородна, особенно на юге. Любые виды зерна успешно культивируются около Коулица, Ванкувера, в долине Уилламетт и далее на юг. То же самое можно сказать об окрестностях форта Уолла-Уолла, Колвилл; миссии Святой Марии; миссии Святого Сердца, Святого Игнатия и Святого Франциска Борджиа среди Пенд-д'Орейлей; Святого Франциска Режи в долине Колвилла; Вознесения и Святого Сердца Марии среди Скалси. Другие районы, не пригодные для обработки, предоставляют отличные пастбища для скота.

Что касается климата Орегона, то он не так суров, как можно было бы предположить из-за его высокой широты. Снег никогда не выпадает на глубину более трёх-четырёх дюймов в нижних частях территории и редко остаётся на земле надолго. Когда снега, скопившиеся на горах и в их окрестностях из-за сильного холода, начинают таять, и начинаются сильные дожди, равнины вокруг покрываются водой, и иногда наводнение причиняет значительный ущерб. Дожди начинаются в октябре и продолжаются до марта почти без перерыва. Очень холодная погода длится всего несколько недель. В июне месяце Колумбия всегда выходит из берегов из-за таяния снегов в горах, и каждые четыре-пять лет ее воды поднимаются до необычайной высоты и наносят большой ущерб в окрестностях Ванкувера.

До 1830 года территория Орегона была густо заселена многочисленными племенами индейцев; но в тот период страна, граничащая с Колумбией, подверглась губительному бедствию, которое унесло жизни почти двух третей жителей. Оно проявилось в виде инфекционной лихорадки, которая ввергала человека в состояние тремора и вызывала такую сильную жар во всем теле, что пациент иногда бросался в воду, чтобы получить облегчение. Население целых деревень было уничтожено этой ужасной чумой. Другие деревни были сожжены, чтобы остановить заражение, которое могло бы возникнуть от груды непогребённых тел. Во время этого страшного бедствия, которое поразило как колонистов, так и туземцев, доктор Маклоулин проявил самую героическую филантропию в своем трудолюбивом внимании к больным и умирающим. Индейцы суеверно приписывали это бедствие ссоре между некоторыми агентами Компании Гудзонова залива и американским капитаном, которая побудила последнего бросить своего рода чары в реку в отместку. Однако лихорадка появлялась ежегодно, хотя и в менее злокачественной форме; и жители обнаружили как ее профилактику, так и средство лечения. Оспа — главная болезнь, которая пугает туземцев; они постоянно боятся её и, воображая, что жить им осталось недолго, больше не строят больших и удобных хижин, к которым они привыкли раньше. Несмотря на вышеупомянутые опустошения, население Орегона составляет примерно 110 000 душ, проживающих в основном на севере. Эта часть страны, к счастью, избежала болезней, которые убивают жителей Уилламетт и Колумбии и до сих пор время от времени свирепствуют на Юге.

Племена этой территории сильно различаются по характеру и внешнему виду. Дикари, часто посещающие побережье, особенно к северу, гораздо более варварского и свирепого нрава, чем жители внутренних районов; не менее они различаются в своих обычаях, языке и внешних чертах. Племена и языки почти так же многочисленны, как и местности. Среди них было выделено от двадцати пяти до тридцати различных идиом, что в немалой степени увеличивает труды миссионера. Во внутренних районах страны туземцы отличаются мягким и общительным нравом, хотя горды и мстительны; умны, хотя склонны к праздности. Их вера в бессмертие души состоит в допущении будущего существования, счастливого или несчастного, то есть состояния изобилия или нужды, в соответствии с заслугами или проступками каждого человека. Нравы этой дикой расы едва ли можно назвать испорченными, учитывая их очень ограниченные средства «просвещения». У них есть разные представления о добре и зле, и они признают многие ведущие принципы естественного закона. Воровство, прелюбодеяние, убийство и ложь осуждаются как преступные, и если многоженство терпимо, то не одобряется; оно в основном ограничивается вождями, как способ поддержания мира с соседними народами. Распущенность нравов далека от того, что можно было бы предположить неизбежным в их грубом и необразованном состоянии. Скромность, действительно, требовала бы большего; но ее правила по большей части уважаются. Мало общения происходит между молодыми людьми разного пола, и даже в отношении брачных союзов помолвка устраивается родителями сторон. Когда человек со средствами берет себе жену, он обязан компенсировать родителям последней значительными подарками. Но в случае смерти женщины эти подарки могут быть востребованы обратно. Если из-за жестокого обращения она покончит с собой, это обстоятельство бросает позор на мужа, который в этом случае вынужден умилостивить ее родителей дополнительными дарами.

Большая часть работы среди этих дикарей выполняется рабами, с которыми обращаются хорошо, за исключением случаев старости или другой неспособности, когда их оставляют умирать от голода. Кроме тех, кто рожден в этом несчастном состоянии, есть и другие, которые становятся таковыми по воле войны. Все пленные считаются рабами своими победителями, хотя, в целом, только их дети испытывают эту тяжелую участь. Войны иногда ведутся с целью приобретения рабов, что считается большим преимуществом среди дикарей. Белому населению мало чего бояться от их нападений, кроме северного побережья, где жизнь далека от безопасности и где туземцы, в некоторых случаях антропофаги, не колеблясь пируют плотью своих пленных.

По всей стране жилища индейцев скорее хижины, чем дома, от пятнадцати до двадцати пяти футов в длину, соразмерно широкие, и сужающиеся кверху в коническую форму. Внутри подвешены поперечные деревянные перекладины для сушки их лосося и других продуктов питания. Огонь разводится на земле в центре хижины, дым выходит через крышу сверху. Одежда индейцев не более изыскана, чем их жилища. Раньше они одевались очень удобно и опрятно, в меха, которыми обладали, но с тех пор, как торговля мехами стала столь обширной, туземцы Орегона гораздо хуже обеспечены в этом отношении, и бедные едва могут защитить себя от суровости времен года. Этому обстоятельству, отчасти, приписывается сокращение населения, которое наблюдалось в течение последних нескольких лет. Охота и рыболовство — это ресурсы, от которых индеец зависит для пропитания. Его основная пища — лосось, осетр и другие виды рыбы, а также утки, дикие индейки и зайцы, которыми изобилует страна. Самопроизвольно растущие плоды, и особенно корень каммаса, также дают им пропитание.

Среди аборигенов Орегона нет следов какого-либо религиозного культа. У них есть верования, состоящие из определённых мрачных традиций; но никаких внешних форм религии среди них не видно. Жрец-обманщик использует свою профессию, хотя это делается почти повсеместно от имени больных, с целью их исцеления. Если ему не удастся в своей попытке, его подозревают в использовании какого-то злого влияния и заставляют заплатить за свое предполагаемое преступление. Хотя почти все эти племена, о которых мы говорим, не имеют особой формы культа, они предрасположены к христианской религии, особенно те, кто живет во внутренних районах. Мы найдем самые широкие свидетельства этого в последующем повествовании. В период, когда два католических миссионера прибыли на территорию Орегона, Компания Гудзонова залива имела от десяти до двенадцати поселений для торговли мехом, в каждом из которых было определенное число канадцев, исповедующих нашу святую веру, и вдобавок было двадцать шесть католических семей в Уилламетт и четыре в Коулиц. Легко представить, скольким опасностям они подвергались потерять свою веру, лишенные религиозного наставления и всякого внешнего побуждения к практике благочестия и окруженные лицами, которые не бездействовали в своих усилиях отвратить их от лона католичества.

Методистские миссионеры уже образовали два поселения, одно в Уилламетт, где у них была школа, и другое примерно в пятидесяти милях от каскада. Англиканский священник, проживавший в Ванкувере два года, покинул его до прибытия католического духовенства. Пресвитериане имели миссионерский пост в Уолла-Уолла и среди Нез-персов, и в 1839 году они основали третью станцию на реке Спокан, в нескольких днях пути к югу от Колвилла. В 1840 году преподобный господин Ли привёл с собой собратьев по трудам на ниве, с их женами и детьми, и ряд земледельцев и механиков. Это была настоящая колония. Проповедники разместились на самых важных постах, как у водопадов Уилламетт, у Клатсопов ниже форта Джордж и в Несквали, и оттуда посещали другие поселения: они даже проникли до Уитби. Ничто, кроме трудов и постоянной бдительности со стороны католических священников, не могло бы уберечь столь многих людей от опасности духовного совращения. Наши два миссионера были неутомимы в своих усилиях, почти всегда путешествуя от одного поста к другому, чтобы начать или укрепить доброе дело, которое они имели в виду.

Ванкувер был первым местом, которое испытало счастливое влияние их апостольского рвения. Многие из поселенцев утратили религиозные принципы, воспринятые в юности, и их жены были либо язычницами по убеждению, либо, если крещены, то поверхностно знакомы с природой этого святого обряда. В этих обстоятельствах, которые породили множество беспорядков, миссионеры сочли необходимым провести несколько месяцев в Ванкувере и трудиться объединенными усилиями, наставляя народ, крестя детей, совершая браки и внушая большее уважение к христианским добродетелям. С этой целью они оставались в Ванкувере до января 1839 года, когда господин Бланше посетил канадцев в Уилламетт. Трудно описать радость, которую его прибытие пробудило среди них. Они уже воздвигли часовню длиной семьдесят футов, которая была освящена миссионером под названием Святого Павла. Его служение в этом месте было отмечено самым значительным успехом. Мужчины, женщины и дети, все, казалось, ценили присутствие того, кто пришел как вестник с Небес, чтобы распространить среди них утешения религии. Перед своим отъездом господин Бланше восстановил значительное число браков и крестил семьдесят четыре человека. В апреле он отправился в Коулиц, где оставался до конца июня. Здесь также его усилия были весьма успешны. Он имел счастье наставлять двенадцать дикарей из залива Пьюджет, которые пришли с расстояния около ста миль, чтобы увидеть и услышать его. Именно по этому случаю он задумал идею католической лестницы, формы наставления, которая представляет на бумаге различные истины и таинства религии в их хронологическом порядке и которая оказалась чрезвычайно полезной в преподавании катехизического наставления среди туземцев Орегона. Эти двенадцать индейцев, пробыв в Коулице достаточно долго, чтобы приобрести знание главных таинств нашей веры и понять использование лестницы, которую господин Бланше дал им, принялись наставлять свое племя, как только вернулись домой, и не без значительного успеха; ибо господин Бланше. в следующем году встретил в окрестностях острова Уитби нескольких индейцев, которые никогда не видели священника, и были знакомы со знаком креста и знали несколько благочестивых песнопений.

Пока господин Бланше был в Коулице, его собрат по трудам посетил Несквали, где нашел дикарей в самых лучших расположениях. Однако, имея лишь короткое время, чтобы провести среди них, он заложил основу для более важной миссии и вернулся в Ванкувер к июню, — времени, когда агенты из Новой Каледонии, Верхней Колумбии и других различных постов собираются там, чтобы сдать свои меха. Проведя месяц в Ванкувере, пользуясь благоприятной возможностью для наставления, которую предоставляло стечение посетителей, он отправился в Верхнюю Колумбию, где посетил Уолла-Уолла, Оканаган и Колвилл, крестя всех детей, которых приносили к нему в течение его путешествия. Он провел три месяца в этой поездке, в течение которых господин Бланше заботился о нуждах верующих в Ванкувере, Уилламетт и Коулиц. Хотя эти станции предоставляли непростое дело для миссионера, господин Б. совершил ещё визит в Несквали, где его вновь встретило значительное число дикарей из залива Пьюджет, которые поспешили в Несквали, как только услышали о его прибытии, и слушали с радостью и пользой слова жизни.

В октябре два миссионера встретились в Ванкувере, который был их местом жительства благодаря любезности Джеймса Дугласа, эсквайра, и 10-го того же месяца они вновь разлучились, господин Бланше отправившись в Уилламетт, а господин Демерс — в Коулиц. Их целью было провести зимние месяцы на этих пунктах в дальнейшем наставлении своих паств. В течение первого года они крестили триста девять человек. Следующей весной господин Демерс посетил Чинуков, племя, живущее ниже форта Джордж. От Чинуков он направился в Ванкувер, чтобы встретить стечение торговцев, которые собираются там в июне месяце, после чего он отправился на свои станции в Уолла-Уолла, Оканаган и Колвилл, как он делал и в предыдущем году. Примерно в это время отец Де Смет, S.J., был послан своим начальством с визитом к индейцам Флатхед, которые умоляли об этой милости постоянными депутациями из своей страны к епископу Сент-Луиса. К своему великому удивлению, он обнаружил, что в Орегоне уже есть два католических миссионера; он написал господину Демерсу, сообщая ему, что вернется в Сент-Луис, согласно приказу своих начальников, чтобы добыть дальнейшую помощь для многообещающих миссий Скалистых гор.

Господин Бланше, посетив народ в Несквали, вскоре был отозван от индейцев залива Пьюджет, которые просили его служения. Именно по этому случаю в Уитби он встретил дикарей, уже знакомых с определенными практиками католической церкви, хотя они никогда не видели миссионера. Его труды среди индейцев в этом месте были самыми утешительными. Большой крест был воздвигнут как точка сбора, многие дети были крещены, и два племени, воевавшие друг с другом, примирились. Католическая лестница передавалась от одной нации к другой, и все молились, чтобы их ещё глубже наставили в истинах спасения. После крещения ста четырех человек миссионеры вернулись в Ванкувер, а оттуда направились на свои станции в течение зимнего сезона. Здесь открылось широкое поле для их рвения, не только среди оглашенных, просивших крещения, но и среди поселенцев, которые стремились возместить своим усердием нерадение прежних лет. Летом 1840 года Колумбию посетил капитан Белчер из Англии с целью съемки реки.

Весной 1841 года господин Демерс, проведя обычную миссию в Ванкувере, отправился в Несквали и с помощью индейских проводников проник до форта Лэнгли на реке Фрейзер. Здесь его окружило огромное число дикарей, которым он без промедления возвестил вести спасения. Его призыв не был тщетным, все позволяли крестить своих детей и просили о проживании священника среди них. Семьсот детей получили по этому случаю таинство возрождения. Пока господин Демерс был занят сбором первых плодов миссии в заливе Пьюджет, господин Бланше был так же занят в Уилламетт, Ванкувере, Коулиц и у Каскадов. В последнем упомянутом месте было крещено несколько детей, и некоторое число взрослых было наставлено в вере.

В течение 1841 года территория Орегона была посещена двумя экспедициями, одна из Англии под командованием сэра Джорджа Симпсона, а другая из Соединенных Штатов под командованием капитана Уилкса.»

О методистской миссии в Уилламетт господин Уилкс говорит: «Во всех помещениях этой миссии была заметна явная нехватка внимания, необходимого для поддержания вещей в порядке, и отсутствие опрятности, которое мне было очень жаль видеть. У нас была надежда увидеть индейцев, которым они прививают добрые привычки и учат слову Божьему: но за исключением четырех индейских слуг, мы не видели никого с тех пор, как покинули католическую миссию». — Ibid. p. 351, 2. В этой последней миссии он насчитывает четыре или пять сотен туземцев. У методистов была школа из двадцати учеников на некотором расстоянии.

Возле Порт-Орчарда часовня католической миссии имеет 172 фута в длину и 72 в ширину. «Многие из туземцев, — говорит господин Уилкс, — способны читать молитвы и перебирать четки, а некоторые встречались, которые могли петь некоторые католические гимны на своем родном языке».

О протестантских миссиях в Клатсопе капитан Уилкс замечает: «Мне показалось, что у них мало возможностей для осуществления их пастырского призвания, хотя я понял позже, что в определённые сезоны собирается немало индейцев, чтобы послушать их». — Vol. iv., p. 322.)

Верный своему слову, отец Де Смет вернулся среди Флатхедов осенью того же года, в сопровождении преподобных отцов Пуана и Менгарини и трех братьев-мирян. Миссия Святой Марии была немедленно основана, и собран богатый урожай (см. Indian sketches). Примерно в то же время господа Бланше и Демерс удалились на свои обычные зимние станции, где им было приятно узнать, что два других миссионера, господа Джон Б. Болдук и Ант. Ланглуа, выступили из Канады, чтобы присоединиться к ним в их труде любви. Зимой господин Бланше едва не избежал могилы под водой, поднимаясь по реке Уилламетт с визитом к своему другу господину Демерсу. Весной 1842 года отец Де Смет неожиданно появился в Ванкувере после невероятного спасения от кораблекрушения при спуске по реке Колумбия. К счастью, он покинул баржу, на которой находились его попутчики и его багаж; и таким образом он был спасен, в то время как его вещи и пятеро его спутников были поглощены порогами.

Три миссионера встретились, сначала в Уилламетт, а затем в Ванкувере, и составили свои планы для согласованных действий в великом деле евангелизации туземцев Орегона. Индейцы Новой Каледонии просили католических миссионеров, и господин Демерс отправился в ту страну. Погрузившись на лодку Компании Гудзонова залива, он достиг места назначения после путешествия продолжительностью два месяца. Путешествие, хотя и утомительное, было самым утешительным по своим результатам. Он был принят дикарями с распростертыми объятиями, и невозможно описать обожание, с которым они впитывали слова небесной жизни, слетавшие с его уст. Индейцы в этом регионе, по-видимому, не менее предрасположены принять истины христианства, чем Флатхеды, которые проявили странную склонность к добродетели.

Пока господин Демерс был так успешно занят племенами Новой Каледонии, отец Де Смет направлялся обратно в Сент-Луис, чтобы добыть дополнительных работников для миссии. Два священника, преподобные отцы Де Вос и Хокен, с тремя братьями-мирянами, были тотчас отправлены, но они не достигли места назначения до осени 1843 года. Господин Де Смет был в то же время отправлен в Европу, чтобы сделать дальнейшие приготовления для обращения и цивилизации Орегона. Таким образом, господин Бланше оказался обременён заботой о всех станциях, кроме тех, что среди Флатхедов и верхних индейцев Колумбии, и постоянно перемещался, чтобы удовлетворить нужды различных миссий. К счастью, господа Ланглуа и Болдук, после путешествия продолжительностью один год с момента их отъезда из Канады, прибыли в Уилламетт 16 сентября. Они сразу принялись за работу, господин Ланглуа оставаясь в Уилламетт в течение зимнего сезона, в то время как господин Бланше был в Ванкувере, а господин Болдук — в Коулиц. Весной 1843 года господин Демерс вернулся из Новой Каледонии, сильно истощённый трудами, которые он перенёс, и лишениями, которые он претерпел во время своего путешествия; но эти причины не были способны уменьшить его миссионерский пыл. Его собратья по трудам и он сам нашли широкий фронт для своих занятий в течение летних месяцев на трёх главных станциях, и фактически таков был спрос на их услуги на этих постах и в окрестностях, в связи с растущим числом их паствы, что они были не в состоянии посещать более отдалённые пункты и были вынуждены отложить на более поздний период выполнение своего замысла о создании миссии в Уитби.

В придачу к своим многочисленным заботам, господин Бланше предпринял возведение академии в Уилламетт, для которой средства были предоставлены неким господином Жозефом Лароком из Парижа и которая называется Колледж Святого Иосифа, в честь этого джентльмена.

Учитель французского языка и другой — английского языка, были наняты в учреждении, которое было открыто в октябре месяце и насчитывало с самого начала двадцать восемь воспитанников. Преподобный господин Ланглуа, который занимался миссией Уилламетт, также курировал Академию.

Примерно через год состоялся публичный экзамен учащихся, и жители, присутствовавшие на нем, казались весьма довольными прогрессом, достигнутым учениками в изучении французского и английского языков, в письме, арифметике и других предметах.

Весной 1844 года господин Бланше отозвал господина Демерса из Коулица и поместил его на Водопадах или в Орегон-Сити, важном посте, который уже содержал шестьдесят домов. Дом священника, где проживал господин Демерс, нельзя было снять менее чем за десять долларов в месяц. Господин Болдук остался в Коулице, а господин Бланше переезжал от одной станции к другой, чтобы выяснить и обеспечить нужды различных местностей.

Во время каникул колледжа господин Бланше оставался в Уилламетт, чтобы заменить господина Ланглуа, который отправился с визитом к отцам-иезуитам среди Флатхедов с целью получить некоторую помощь для своей школы. Господин Демерс был в это время в Ванкувере. Миссионеры, не знавшие о поездке господина Де Смета в Европу, давно и с тревогой ожидали его прибытия в Орегон. Прошло около пятнадцати месяцев с момента его отъезда на восток, и судно Компании Гудзонова залива, прибывшее в Орегон весной, не принесло никаких известий относительно его перемещений. В этих обстоятельствах господин Бланше и его спутники начали тревожиться, когда, среди их опасений, неутомимый иезуит внезапно появился в Ванкувере около начала августа. 9 января он покинул Бельгию с четырьмя священниками. Преподобные отцы Аккольти, Нобили, Равалли и Веркройсс и Хейбрехтс, брат-мирянин, и шесть религиозных дам Нотр-Дам де Намюр, и после обхода мыса Горн судно зашло в Вальпараисо и Лиму с целью получить некоторую информацию относительно входа в реку Колумбия и оставить часть груза. Не получив удовлетворительного ответа на свои запросы, они вновь отправились на север и продолжали свой курс, пока не оказались на широте 46°19 и долготе 123°54. Здесь капитан провел три дня в поисках устья реки, которое, наконец, было указано ему видом судна, выходящего из него. Хотя уже смеркалось, он немедленно отправил офицера к парусу, чтобы навести справки о способе входа в Колумбию; но он не вернулся с требуемой информацией, и капитан, оставшись на собственные ресурсы, сразу начал подготовку для входа в реку и двинулся с востока на запад по каналу, совершенно ему неизвестному. Это было 31 июля, праздник Святого Игнатия Лойолы. По мере продвижения, по промерам, он обнаружил, что судно находится на очень мелкой воде, имея под килем всего два с половиной фута, хотя и на значительном расстоянии от материка. В этот момент безопасность судна и экипажа казалась безнадежной; но пока кораблекрушение смотрело им в лицо, они неожиданно попали на более глубокие промеры; бар был пересечен, и два часа спустя судно бросило якорь у форта Джордж или Астории.

Господин Бланше и жители Уилламетт, как только услышали о прибытии господина Де Смета в Ванкувер, поспешили встретить его. Добрый отец и колония, сопровождавшая его, были приняты со всеми проявлениями учтивости доктором Маклоулином и господином Дугласом, которые также предоставили одну из лодок компании для перевозки миссионерской группы в Уилламетт. Их путешествие в это место было настоящим триумфом, такова была радость и волнение, вызванные среди жителей присоединением этих новых тружеников к ниве. Сестры Нотр-Дам вскоре заняли здание, которое было построено для их целей, и в декабре месяце оно было открыто как пансион-академия для девочек. Отец Де Смет, примерно в то же время, направил свой курс к Флатхедам, отец Девос прибыв, чтобы занять его место на юге. Труды иезуитов среди племён севера были увенчаны самым настоящим успехом. В 1842 году была основана новая миссия, Святейшего Сердца Иисуса, примерно в восьми днях пути к югу от Святой Марии. Мы должны также упомянуть о прибытии двух других отцов-иезуитов и одного брата-мирянина, которые отправились в Орегон через Скалистые горы. Таково было состояние страны и таково продвижение религии среди туземцев и колонистов, когда господин Бланше получил письма из Канады в ноябре прошлого года, информирующие его о том, что, по ходатайству Пятого Провинциального Собора Балтимора, он был назначен Апостольским Викарием территории Орегон и что буллы об этом, датированные 1 декабря 1843 года, были отправлены ему. Он был сразу упрошен своими собратьями по трудам принять эту должность, и сначала решил отправиться в Калифорнию для церемонии посвящения. Но, желая получить дальнейшее подкрепление для своей обширной миссии, он решил посетить Европу. Назначив преподобного господина Демерса своим Генеральным Викарием и администратором Викариата во время своего отсутствия, он покинул Ванкувер ближе к концу ноября, прибыл 22 мая в Лондон, а оттуда, отплыв в эту страну 4 июня, по линии пароходов Куннард, достиг Канады 24-го того же месяца, после путешествия протяженностью более 22 000 миль. Господин Бланше недавно получил епископское посвящение в Монреале и отправился в Европу по делам, связанным с его миссией. Шесть тысяч дикарей, приведенных в лоно христианской церкви, образуют, на самом деле лишь малую часть от 100 000, населяющих тот огромный регион; но этот успех, достигнутый за несколько лет, миссионерскими силами столь ограниченными и вынужденными бороться со столь многими трудностями, является ярким и утешительным свидетельством того, что может и будет исполнено теми, кому было поручено «идите и научите все народы».

1 декабря 1843 года Его Святейшество Григорий XVI учредил территорию Орегон в Апостольский Викариат, и преподобный Франциск Н. Бланше был назначен епископским главой этой обширной миссии. Его посвящение состоялось в Монреале, К.Е., около середины 1844 года. Он тут же отправился в Европу с целью увеличить ресурсы своей миссии и разработать средства для содействия интересам религии в Орегоне. По его просьбе и недавним актом Святого Престола, территория Орегона, от 42-й до 54-й параллели северной широты, была разделена на восемь епархий, а именно: Орегон-Сити, Несквали, остров Ванкувер и Принцессы Шарлотты на побережье, и Уолла-Уолла, Форт-Холл, Колвилл и Новая Каледония во внутренних районах. Эти епархии образуют церковную провинцию, митрополичьей кафедрой которой является Орегон-Сити. На настоящий момент назначены only three епископа для провинции, а именно: Орегон-Сити, Уолла-Уолла и острова Ванкувер, которые будут иметь временную юрисдикцию над другими епархиями. Епископские округа острова Ванкувер, Принцессы Шарлотты и Новой Каледонии не входят в территорию, принадлежащую Соединенным Штатам. Преосвященнейший Модест Демерс, один из миссионеров, посетивших Орегон в 1838 году, был назначен главой епархии острова Ванкувер и администратором двух других округов в британской части территории. Регион в пределах Соединенных Штатов охватывает пять других вышеупомянутых епархий.

АРХИЕПАРХИЯ ОРЕГОН-СИТИ

Этот округ находится под юрисдикцией Преосвященнейшего Ф. Н. Бланше, который также осуществляет администрацию Несквали.

ЕПАРХИЯ УОЛЛА-УОЛЛА

Эта епархия находится под руководством Преосвященнейшего Маглуара Бланше, который был посвящен в Монреале 27 сентября 1846 года. Он также осуществляет временное администрирование Форта-Холл и Колвилла.

Следующие священники заняты в миссиях Орегона: —

Преп. Аккольти. Майкл,

Де Смет, Питер Дж.,

Де Вос, Питер,

Хокен, Адриан.

Жозе, Жозеф,

Менгарини, Грегори,

Нобили, Джон,

Пуан, Николас,

Равалли, Антоний,

Веркройсс, Алоизий,

Ланглуа, Антоний,

Болдук, Джон Баптист,

Все они, за исключением двух последних, являются членами Общества Иисуса.

Архиепископ Бланше недавно отплыл из Европы, направляясь в Орегон, с десятью епархиальными священниками и двумя регулярными, тремя братьями-мирянами Общества Иисуса и семью женскими религиозными для нужд миссии. Общее число священников составляет двадцать шесть.

Наша информация недостаточно точна, чтобы позволить нам представить религиозную статистику различных епархий, на которые разделен Орегон. Мы можем лишь констатировать в общем, что с 1845 года было образовано несколько новых станций, воздвигнуты новые церкви, и большое число аборигенов различных племен обращено в истинную веру.

Состояние религии следующее; есть восемнадцать часовен, а именно: пять в долине Уилламетт; Собор Святого Павла; Святой Марии при Монастыре Сестёр; Часовня Святого Франциска Ксаверия; новая церковь в Прерии; Церковь Святого Иоанна в Орегон-Сити; одна в Ванкувере; одна в Коулиц; одна в Уитби; четыре в Новой Каледонии, а именно: на озере Стюарта, в форте Александрия, у Порогов и на Верхнем озере; Церковь Святой Марии среди Флатхедов; Церковь Святейшего Сердца среди Пойнтед-Хертс; Церковь Святого Игнатия среди Пенд-д'Орейлей залива; Часовня Святого Павла среди племени Кеттл-Фолл около Колвилла. Следующие станции 1846 года, где должны быть воздвигнуты часовни, а именно: Святого Франциска Борджиа среди Верхних Калиспелов; Святого Франциска Режи в долине Колвилл; Святого Петра у великих Озер Колумбии; Вознесения среди индейцев Флатбоу; Святого Сердца Марии среди Котенаев.

Учреждения, которые были начаты в Орегоне, состоят: 1-е, из школы Святой Марии среди Флатхедов»; 2-е, из колледжа в Сент-Поле, Уилламетт; и 3-е, из академии для девочек в том же месте, под руководством шести сестёр Нотр-Дам. Другие учреждения скоро будут начаты.

Общее число индейцев на территории составляет примерно 110 000, из которых свыше 6 000 были обращены в истинную веру. Число католиков среди канадцев и поселенцев составляет примерно 1 500.

Письмо 1-е г-на Болдюка, апостольского миссионера МИССИОНЕРА

Г-ну Кайенну. Ковлиц, 15 февраля 1844 г.

Милостивый государь,

Почти год прошел с тех пор, как я имел удовольствие писать Вам. За этот период я совершил много новых поездок, о которых теперь и намерен Вам рассказать.

Из наблюдений, сделанных первыми английскими мореплавателями, посетившими побережье Америки к северу от реки Колумбия, явствует, что территория, носящая то же название, была первоначально открыта и заселена испанцами. Даже в настоящее время мы находим развалины бревенчатых строений, возведенных с целью приобщения диких народов к познанию Евангелия. Среди туземцев были найдены реликвии, подтверждающие этот факт; одно племя владело с древних времен бронзовым распятием, имеющим вид большой старины; когда, как и кем оно было принесено туда, никто не может сказать. Вероятно, оно могло появиться в то время, когда испанцы захватили Калифорнию и основали поселение на острове Ванкувера, отделенном от материка проливом Хуана-де-Фука. Грей открыл реку Колумбия; Ванкувер поднялся по ней до точки, где построен форт, носящий его имя, и вступил во владение окружающей страной.

Обширная территория, простирающаяся между Скалистыми горами и Тихим океаном, делится на две зоны, различающиеся по своему климату, почве и продукции. Линия раздела проходит параллельно берегам Южного моря, от которого она удалена примерно на 200 миль. Менее лесистая, чем области Запада, восточная часть поднимается в виде плоскогорья, которое служит основанием гор Худ, Св. Елены, Рейнира и Бейкера. Вершины этих гор поднимаются на высоту 15 или 16 000 футов и увенчаны вечными снегами. В прошлом году горы Св. Елены и Бейкера стали вулканами. Последняя за последние несколько месяцев претерпела значительные изменения на той стороне, где образовался кратер.

В восточной зоне климат сухой и здоровый; зимой так же, как и летом, дождь бывает очень редко. Снег никогда не покрывает землю более чем на фут глубины; болотистых земель не встречается; и поскольку воздух не является ни туманным, ни мглистым, всякие виды лихорадки совершенно неизвестны. В нижней части, с октября по март, дожди непрерывны; густые облака окутывают атмосферу и скрывают солнце на целые недели. Когда пары больше не затуманивают воздух, вокруг разливается мягкая, сухая и животворная теплота. Эта зима была весьма примечательна малым количеством дождя. В течение большей части февраля и начала марта погода была восхитительной, мы могли бы принять это время за май. Трава зеленела на лугах, и земляника была в полном цвету.

В марте дождь выпадает редко; палящее солнце оживляет природу, которая вскоре предстает в своем самом нарядном уборе. Пшеница, посеянная осенью, в апреле превосходит ту, которую мы привыкли видеть в Канаде в июне.

Летом погода ясная и знойная, иногда, однако, сгущаются густые облака и кажется, что они прольются ливнями над нашими головами, но они скоро рассеиваются без грома и без того, чтобы пролить на землю ни капли той влаги, которая, как ей кажется, необходима для завершения ее урожая.

В июне реки, вздувшиеся от талого снега, затопляют равнины и увеличивают стоячую воду, образовавшуюся от зимних дождей. Пары, возникающие под влиянием полуденного солнца, вызывают лихорадку и озноб, которые учащаются, когда реки выходят из берегов. Эта болезнь свирепствует по всей стране с конца августа до середины октября, и лица, однажды пораженные ею, вообще страдают от ее пагубных последствий в течение нескольких лет; и поскольку я не избежал её в этом году, у меня есть все основания опасаться её повторения в будущем. Вы едва ли поверите рассказу о тех ужасных опустошениях, которые эта эпидемия причиняет среди многочисленных племен, населяющих берега Колумбии. Целые лагеря были уничтожены этим губительным бичом. Когда дикари чувствуют, что ими овладела болезнь, они спешат погрузиться в холодные реки и тут же умирают. Белые при надлежащем уходе одолевают недуг.

Я сообщал Вам в прошлом году, что намеревался открыть миссию в заливе Пьюджет-Саунд и надеялся, если возможно, достичь острова Ванкувера; этот проект был выполнен, и я теперь дам Вам некоторые подробности.

Для достижения этой цели я счёл лучшим не отправляться одному на остров; ни один священник ещё не ступал на эту землю, и дикари были мало знакомы с белыми. К счастью, Компания Гудзонова залива как раз собиралась строить форт на южной оконечности острова. Г-н Дуглас, руководитель этой экспедиции, великодушно предложил мне отплыть на его корабле. Я с величайшей готовностью принял любезное предложение и покинул Ковлиц 7 марта, направляясь в Швали. Пароход «Бивер» поджидал нас несколько дней; поскольку нам нужно было сделать кое-какие приготовления, мы не поднялись на борт до утра 13-го. Продержавшись в течение дня, к вечеру мы бросили якорь в спокойной воде, в месте под названием Пуэнт-Пердри, образованном выступом острова Уитби. Вскоре были приготовлены удочки, и мы имели удовольствие обеспечить себе прекрасный обед на следующий день. Мы поймали множество красивых рыб, не похожих на треску Канады, некоторые из них были длиной в четыре фута.

Воды залива Пьюджет богаты рыбой; лосось водится в изобилии и составляет один из главных ресурсов туземцев. В июле, августе и сентябре его вылавливают больше, чем могут потребить. Здесь водится небольшая рыбка, характерная для северо-западного побережья; она поднимается вверх по рекам весной и содержит такое количество жира, что, будучи высушенной и подожженной с хвоста, горит как свеча. Из этой рыбы дикари извлекают превосходное масло, которое используют для приправы своей пищи.

Рано утром 14-го мы подняли якорь и направили наш курс к проливу Хуана-де-Фука. Мы высадились на берег и, посетив небольшой лагерь дикарей, принадлежащих к племени Клаланов, взяли курс на южную точку острова Ванкувера, куда и прибыли около 4 часов дня. Сначала было замечено только два каноэ; но после орудийного залпа мы увидели туземцев, выходящих из своих укрытий и окружающих пароход. На следующее утро пироги (индейские лодки) стали подходить со всех сторон. Я сошел на берег с руководителем экспедиции и капитаном судна; получив недвусмысленные доказательства доброй воли индейцев, я посетил их деревню, расположенную в шести милях от порта, в конце залива.

Как и окружающие племена, это имело небольшую крепость, образованную кольями, окружающими около 150 квадратных футов. Жители стараются обезопасить себя таким образом от набегов Тунглетатов, могущественного и воинственного племени; одна часть которого располагается лагерем на острове Ванкувера, другая — на материке, к северу от реки Фрейзер. Эти свирепые враги входят в деревни ночью, вырезав всех мужчин и уводя женщин и детей, которых они обращают в рабство. По моем прибытии все племя, мужчины, женщины и дети, собрались, чтобы пожать мне руку; церемония, которую эти дикари никогда не опускают. Они направились в большую хижину, принадлежащую их вождю, где я говорил им о существовании Бога, Творца всех вещей; о награде, обещанной за добрые дела, и вечных наказаниях, которые ждут совершающих преступления. Мои наставления часто прерывались речами моих слушателей. Следующая может оказаться интересной: «Вождь, выслушай мои слова; десять лет назад я услышал, что есть Владыка наверху, который ненавидит зло; и что среди французов есть люди, которые учат познанию этого Владыки. Я также слышал, что люди такого рода придут в наш дом. С того времени моё сердце, которое прежде было очень дурным, стало хорошим; я больше не делаю зла; и поскольку ты пришёл, все сердца преисполнены радости».

В другой день, когда я говорил о крещении и рассказывал им, что несколько народов крестили своих детей, один человек поднялся и сказал: «Твои слова хороши, но нам говорили, что все, кто был крещен среди Квайтленов и Кавиткинов (близ реки Фрейзер), тотчас же умирали; однако, поскольку ты говоришь, что это благое дело, мы верим тебе. Если священная вода заставит нас увидеть Великого Владыку после смерти, окрести весь наш лагерь; соверши это благодеяние, ибо они почти все умирают». Я пообещал, что вернусь в следующее воскресенье и совершу таинство.

Мое прибытие стало известно, несколько соседних народов толпами приходили сюда. Суббота, 18-е, была занята сооружением некоего подобия алтаря, на котором можно было бы отслужить мессу на следующее утро. Г-н Дуглас предоставил мне нескольких своих людей, чтобы помочь в работе. Ветви пихты образовали стены этой деревенской часовни; а тент лодки — ее балдахин. Рано утром в воскресенье более двенадцати сотен дикарей, принадлежащих к трем великим племенам, Кавиткинам, Клаламам и Исанискам, собрались в этом скромном святилище. Наш руководитель не упустил ничего, что могло бы придать церемонии впечатляющий характер; он позволил мне выбрать на борту все, что могло служить для ее украшения. Он присутствовал на мессе вместе с некоторыми канадцами и двумя католическими дамами. Именно среди этого многочисленного собрания впервые были отпразднованы священные таинства; да сделает кровь Непорочного Агнца плодородной эту бесплодную землю и да произведет она обильный урожай.

Поскольку этот день был назначен для крещения детей, я отправился в главную деревню в сопровождении всех, кто присутствовал на богослужении. По прибытии я снова был вынужден пожать руку около 600 человекам. Дети были выстроены вдоль морского побережья; я раздал каждому небольшой клочок бумаги с написанным на нем именем; и немедленно начал церемонию. Было около десяти часов утра, и я не закончил до ночи, число новых христиан достигло 102. Хотя я был очень изнурен, мне пришлось пройти две лиги, чтобы присоединиться к пароходу.

Согласно плану, намеченному для нашего путешествия, мы должны были оставаться здесь всего несколько дней; а затем продолжать наш путь от форта к форту, пока не доберемся до русского поселения в Ситке, но небольшое судно с провизией не прибыло. Эта задержка очень огорчила меня, ибо генеральный викарий сообщил мне о своем намерении основать в начале лета миссию на острове Уитби, а также использовать меня в этой работе ревности. Боясь, что я не вернусь вовремя, если замедлю свой отъезд, я решил немедленно возвращаться обратно. Я купил каноэ и нанял вождя Исанисков и десять его людей, чтобы доставить меня прямо на остров Уитби. Я покинул Ванкувер 24 марта, унося с собой самые живые чувства благодарности к руководителю экспедиции и капитану Бротчи за все их добрые и деликатные заботы. Море было спокойным, но атмосфера затянута облаками; к счастью, я взял с собой компас, иначе я сбился бы с курса, имея для пересечения двадцать семь миль. В первый день мы добрались до маленького островка между оконечностью Ванкувера и материком, где и провели ночь. Мои индейцы, подстрелив морского волка, устроили большой пир. Вы едва ли поверите, сколько дикарь может поглотить за одну трапезу; но если он прожорлив в пору изобилия, он умеет поститься несколько дней подряд, не испытывая большой усталости.

25-го поднялся сильный северо-западный ветер. Гребцы, прежде чем покинуть берег, взобрались на холм, чтобы выяснить, не слишком ли взволновано море в середине пролива; они потратили некоторое время, прежде чем смогли решить этот вопрос; наконец они объявили, что с помощью паруса мы можем отважиться на опасность. Был приготовлен мачта, к ней прикреплено одеяло, и, будучи так экипированы, мы вверили себя милости волн. Около трех часов мы высадились на острове Уитби; не без того, однако, чтобы не испытать некоторой опасности.

Множество диких Клаламов и Скаджатов вышли нам навстречу; я знал по репутации вождя Скаджатов и попросил встречи с ним. Они ответили, что он ушел два дня назад, чтобы встретить меня на острове Ванкувера. Его два сына представились; один из них, пожимая мою руку, сказал: «Мой отец, Нетлан, не здесь, он ушел в Рамон (это название южной точки острова Ванкувера); когда он узнает, что ты здесь, он скоро вернется. Он будет счастлив, если ты останешься среди нас, ибо он устал служить „мессу“ каждое воскресенье и проповедовать этим людям». Позже мне сообщили, что его «месса» состояла в том, чтобы объяснять дикарям своего племени хронологическую историю религии (изображенную на карте), учить их бесчисленным крестным знамениям и петь несколько песнопений с «Кирие элейсон».

Я разбил свою палатку возле креста, водруженного г-ном Бланше, когда он впервые высадился на острове в 1840 году. На следующее утро весь лагерь Скаджатов окружил меня, чтобы услышать слово Божие. Вы можете составить некоторое представление о населении этого племени, когда я скажу вам, что я пожал руку шеренге из 650 человек, кроме того, 150 других, которые провели ночь возле моей палатки, не входя в это число: и почти все старики и старухи, кроме детей, оставались в своих хижинах. После наставления несколько песнопений были пропеты таким полным хором, что звук был оглушительным.

Несколько родителей умоляли меня крестить их детей. Я отправился в деревню и попросил видеть всех детей до семи лет, которые не получили благодати возрождения. Ни один не был забыт; присутствовало 150 человек. Церемония состоялась на маленьком лугу, окруженном высокими и древними пихтами. Было не 12 часов, когда я начал совершение таинства, и я не закончил до захода солнца. День был очень красив, но палящие лучи солнца, соединенные с отсутствием основательного завтрака, заставили меня сильно страдать от сильной головной боли.

27-го вождь Скаджатов заявил мне, что мне не подобает жить в хлопковом доме (под палаткой); «по этой причине, — добавил он, — завтра ты должен сказать мне, в каком месте мы построим тебе жилище, и ты увидишь, как сильно действие моих слов, когда я говорю со своим народом». Увидев добрую волю вождя, я указал на маленькое возвышение. Немедленно после этого я увидел двести рабочих, у некоторых были топоры, чтобы рубить деревья, другие готовились уносить их; четверо самых искусных взялись за возведение строения. За два дня все было закончено, и я оказался водворенным в дом длиной 28 футов и шириной 25. Дерево было неотесанным, крыша покрыта кедровой корой, а внутренность выстлана циновками из тростника. В течение недели я дал им несколько наставлений и научил их нескольким песнопениям — ибо без пения «самые лучшие вещи малоценны; шум необходим для их удовольствия».

Я уже закончил занятия миссии, когда прибыли несколько дикарей с материка; как только они заметили меня, они бросились на колени, восклицая: «Священник, священник, мы четыре дня шли, чтобы увидеть тебя, мы шли днем и ночью и почти не вкушали пищи; теперь, когда мы видим тебя, наши сердца радостны, сжалься над нами; мы узнали, что есть Владыка наверху, но мы не знаем, как говорить с ним. Пойди с нами, ты окрестишь наших детей, как ты сделал это для детей Скаджатов». Я был тронут этими словами и охотно последовал бы с ними в их леса, но это было невозможно, так как мое прибытие было объявлено в Сквали. Я покинул этих добрых индейцев 3 апреля; во время моего пребывания среди них я не испытывал ничего, кроме утешений, которые превзошли все мои ожидания.

Из этого рассказа Вы усмотрите, сударь, что дикари залива Пьюджет проявляют большое рвение к религии, хотя они и не понимают полного значения этого термина. Если бы для того, чтобы быть христианином, было достаточно знать несколько молитв и петь песнопения, то не было бы среди них ни одного, кто не принял бы это имя; но главный пункт, который еще предстоит достичь, — это преобразование нравов. Как только мы затрагиваем эту струну, их пыл превращается в безразличие. Напрасно вожди держат речи своим подчиненным; как они могут ожидать произвести какое-либо впечатление там, где они сами являются более виновными!

Я не не доверяю Божественному Провидению, но могу сказать, не подвергаясь самообману, что наши лучшие надежды сосредоточены на племенах, населяющих побережья океана или обосновавшихся в устьях многочисленных притоков.

С глубочайшим почтением имею честь оставаться, милостивый государь, Вашим нижайшим и покорнейшим слугою в Иисусе Христе,

Ж. Б. З. БОЛДЮК,

Апостольский миссионер.

Сент-Мари-дю-Уилламет

9 октября 1844 г.

Мой ДОРОГОЙ БРАТ,

28 июля, после утомительного плавания продолжительностью почти восемь месяцев, мы увидели территорию Орегон. О! С каким восторгом мы приветствовали эти давно желанные берега. Какие сердечные благодарения изливались из каждого уст. Все, как один, запели величественный гимн хвалы «Te Deum». Но эти мгновения счастья были недолгими; за ними последовали другие, исполненные глубокой тревоги, когда в наших умах вспыхнуло воспоминание об опасностях, которые еще предстояло преодолеть. Мы приближались к Колумбии. Вход в эту реку сложен и опасен даже для моряков, имеющих хорошие карты; а наш капитан, не сумев их раздобыть, был, как мы знали, совершенно не знаком с рифами и бурунами, которые в это время года делают его почти непроходимым. Вскоре мы увидели мыс Разочарования (Cape Disappointment), который, казалось, указывал путешественникам курс, которым им следует следовать. Было уже поздно, и капитан решил уйти в открытое море, чтобы избежать опасности сесть на мель ночью. Пока судно медленно двигалось вперед, оставляя берег вдали, мы стояли на палубе, созерцая издали высокие горы и обширные леса Орегона. Кое-где мы могли различить клубы дыма, поднимающиеся из хижин наших бедных индейцев. Этот вид наполнил мою душу неописуемыми эмоциями. Нужно оказаться в таком же положении, чтобы полностью понять, что мы тогда чувствовали. Наши сердца трепетали от радости, когда мы взирали на эти безграничные просторы, по которым были рассеяны столь многие заброшенные души — молодые, старики — умирающие во мраке неверия из-за отсутствия миссионеров; зло, которое мы собирались облегчить, если не для всех, то, по крайней мере, для многих.

29-го числа все отцы совершили Святую Жертву, желая предложить последнее усиленное моление небесам и вымолить, так сказать, благословение нашей миссии. Утро было темным и мрачным: таковы же были и наши души. Около 10 часов небо прояснилось и позволило нам с осторожностью приблизиться к обширному и грозному устью Колумбии. Вскоре мы обнаружили огромные буруны протяженностью в несколько миль — верный признак песчаной отмели. Мели пересекали реку и, казалось, создавали непреодолимый барьер для нашего входа. Это зрелище наполнило нас ужасом. Мы чувствовали, что попытка пройти будет означать подвергнуться почти верной смерти. Что делать? Что с нами будет? Как выбраться из столь опасного положения?

30-го наш капитан с марса заметил судно, медленно огибающее мыс на выходе из реки. Этот обнадеживающий вид был на мгновение вырван из нашего жаждущего взора вмешавшейся скалой, в тени которой оно бросило якорь в ожидании попутного ветра. Однако его появление позволило нам сделать вывод, что проход по реке все еще возможен, и мы надеялись ориентироваться по его курсу. Около 3 часов капитан послал лейтенанта с тремя матросами промерить буруны и найти благоприятный проход для нашего входа на следующий день, который оказался 31 июля, праздник великого «Лойолы». Это благоприятное совпадение вновь оживило наши надежды и подняло упавшее мужество. Полные доверия к могущественному покровительству нашего славного основателя, мы простерлись ниц и горячо умоляли его не оставлять нас в крайней нужде. Исполнив этот долг, мы поспешили на палубу в ожидании возвращения ялика. Только к 11 часам их маленькое суденышко подошло к борту «Неутомимого» («Indefatigable»). Никто не решался расспрашивать матросов, ибо их удрученные лица предвещали неутешительные вести. Однако лейтенант заверил капитана, что он не нашел препятствий и что прошлой ночью в 11 часов он прошел через бар с пятью фатомами (30 футов) воды. Немедленно были распущены паруса, и «Неутомимый» медленно возобновил свой величественный курс при благоприятствии поднявшегося бриза. Небо было безмятежным, солнце сияло необычайной яркостью. Давно мы не видели такого прекрасного дня; не хватало только благополучного входа в реку, чтобы сделать этот день самым прекрасным в нашем плавании. По мере приближения мы удваивали наши молитвы. Все казались сосредоточенными и готовыми к любому исходу. Вскоре наш осмотрительный капитан отдал приказ промерить глубину. Отважный матрос привязался к борту судна и опустил лот. Вскоре раздался крик: «Семь фатомов». Временами крик повторялся: «Шесть фатомов», «Пять фатомов». Можно представить, как сжимались наши сердца при каждом повторении. Но когда мы услышали леденящий душу крик «Три фатома», все надежды исчезли. На мгновение показалось, что судно разобьется о рифы. Лейтенант сказал капитану: «Мы между жизнью и смертью; но мы должны идти вперед». Господь не решил нас погубить, но Он пожелал испытать веру Своих слуг. Через несколько мгновений весть о четырех фатомах оживила наши падающие духи: мы снова вздохнули, но опасность все еще нависала над нами; нам предстояло проплыть еще две мили среди этих страшных бурунов. Второй раз раздается леденящий крик: «Три фатома!» «Мы сбились с пути», — воскликнул лейтенант. «Ба!» — воскликнул капитан, — «разве вы не видите, что „Неутомимый“ проходит через все? Продолжайте». Небеса были за нас; в противном случае ни искусство нашего капитана, ни расторопность матросов не смогли бы спасти нас от неминуемой гибели. Мы находились в южном канале, через который ни одно судно никогда не проходило. Спустя несколько мгновений мы узнали, что наше спасение было чудесным.

Наше судно сначала взяло верный курс для входа в реку, но недалеко от ее устья Колумбия разделяется на два рукава, образуя, так сказать, два канала. Северный, близ мыса Разочарования, — это тот, которым нам следовало идти; южным не пользуются из-за страшных бурунов, преграждающих его вход, над которыми мы прошли первыми и, вероятно, последними. Мы также узнали, что представитель форта Астория, заметив наше судно двумя днями ранее, поспешил с несколькими дикарями к оконечности мыса и попытался с помощью больших костров, поднятых флагов и орудийных выстрелов предупредить нас об опасности. Мы действительно заметили эти сигналы, но не подозревали, что они предназначены для нас. Бог, без сомнения, пожелал показать нам, что Он достаточно могуществен, чтобы подвергнуть нас опасности и извлечь из нее невредимыми. Слава Его святому имени! слава также св. Игнатию, который так явно защитил своих детей в этот свой праздничный день.

Около 4½ часов к нам приблизилось каноэ: в нем были Клатсопы под командованием американского жителя побережья. Боевой клич этих дикарей из лесов весьма изумил наших отцов и сестер Нотр-Дам. Единственное слово, которое мы могли разобрать, было «Кэтч» («Catche»), которое они бесчисленное количество раз выкрикивали. Наш капитан сделал им знак приблизиться и разрешил подняться на борт. Американец немедленно обратился ко мне и заговорил о нашем опасном положении, сказав, что он пришел бы к нам на помощь, но его индейцы отказались бросаться в опасность. Индейцы, со своей стороны, старались знаками дать нам понять, насколько велик был их ужас, ибо они ежеминутно ожидали, что наше судно разобьется в щепки. Они плакали о нас, будучи убеждены, что без вмешательства «Великого Духа» мы никогда не смогли бы избежать опасностей. Поистине, эти храбрые дикари не ошибались. И те, кто знает историю нашего прохода, утверждают то же самое; они не перестают поздравлять нас с таким чудесным спасением.

Второй визит, который мы получили, был от некоторых Чинуков, небольшого племени, населяющего необъятные леса северного берега. Клатсопы, численность которых не превышает ста пятидесяти мужчин, занимают южный берег. Чинуки населяют три деревни за лесом. Мужчины закутываются в одеяла, когда появляются перед «белыми», и чрезвычайно тщеславны своими ожерельями и серьгами. Нрав у них очень общительный, и мы сочли необходимым быть сдержанными, чтобы предотвратить их излишнюю фамильярность. Они довольны, если их не прогоняют, и не требуют к себе дальнейшего внимания. Они мирного нрава, и, поскольку их потребности легко удовлетворяются, они ведут праздный и ленивый образ жизни. Рыбная ловля и охота — их единственное занятие. Дичи в изобилии в их лесах, а реки кишат лососем. Обеспечив свои ежедневные нужды, они проводят целые часы неподвижно, греясь на солнце; излишне добавлять, что они живут в глубочайшем неведении относительно религии. Эти индейцы имеют обычай сплющивать головы своим детям.

На следующее утро мы заметили маленькую шлюпку, направлявшуюся к нам. Она принадлежала мистеру Бёрни, тому джентльмену, который во время нашей недавней опасности повел себя так по-дружески. Он обратился к нам с величайшей добротой и пригласил нас вернуться с ним в форт Астория, суперинтендантом которого он является, чтобы его жена и дети могли иметь удовольствие видеть нас. Убежденный, что после столь утомительного путешествия визит будет приятен всем сторонам, я охотно согласился. Пока это гостеприимное семейство готовило обед, мы совершили небольшую экскурсию в соседний лес. Мы восхищались огромной высотой и исполинскими размерами пихт, многие из которых были высотой в двести футов и четыре с половиной в диаметре. Мы видели одну, которая измерялась сорока двумя футами в обхвате.

После двухчасовой прогулки мистер Бёрни проводил нас обратно в форт.

Во время второй прогулки некоторые из нашей компании весьма восхищались могилами дикарей. Умершего помещают в некое подобие каноэ или полый ствол дерева; тело затем покрывают циновками или шкурами; и погребение дикаря состоит в том, чтобы подвешивать труп к ветвям деревьев или выставлять его на берегу реки. В одном месте мы видели около двенадцати таких гробниц; они обычно находятся в труднодоступных местах, чтобы лучше уберечь их от хищничества диких зверей. Неподалеку от этого кладбища один из наших отцов, более любопытный, чем другие, забрел на небольшое расстояние в лес; он поспешно вернулся назад, по-видимому, в панике, сказав, что видел морду медведя, который выглядел не очень ручным.

Я отправился в форт Ванкувер 2 августа, желая достичь его раньше моих спутников, чтобы сообщить преподобному г-ну Бланше о нашем счастливом прибытии. Что касается наших отцов, то оставшуюся часть их путешествия можно описать в нескольких словах. 3-го и 4-го их судно почти не двигалось из-за отсутствия попутного ветра. С одного взгляда можно было измерить их трехдневный путь. К вечеру поднялся легкий бриз, что позволило им продолжить свой курс. За несколько часов они миновали скалы, протянувшиеся на шесть лиг. Затем они смогли держаться середины реки, где многочисленные изгибы русла вынуждали их постоянно маневрировать.

В этом месте река великолепна: гладкая отполированная поверхность вод — стремительное течение, почти скрытое от взгляда сужением каменистого ложа — мрачный рев водопадов и каскадов — производят на ум впечатление возвышенности и величия, не поддающееся описанию. Невозможно устать восхищаться богатством, красотой и разнообразием этих безлюдных мест. Берега с обеих сторон окаймлены высокими лесами и увенчаны густо заросшими лесами. Именно в лесу особенно грандиозное, живописное, возвышенное, прекрасное образуют самые причудливые и фантастические сочетания. От самых высоких гигантов леса до самых скромных кустарников — всё вызывает изумление зрителя. Характерной чертой этих лесов являются паразиты. Они цепляются за дерево, взбираются по нему на определенную высоту, а затем, опуская свои верхушки к земле, снова укореняются — снова пускают побеги — перебираются с ветки на ветку — с дерева на дерево, во всех направлениях, пока, запутанные, скрученные и завязанные во всевозможных формах, они не увешивают весь лес драпировкой, в которой фон из самой богатой зелени разнообразится гирляндами самых разнообразных и многоцветных цветов. Поднимаясь по Колумбии, мы время от времени встречаем заливы значительной протяженности, усеянные симпатичными маленькими островками, которые, брошенные, словно группы цветов и зелени, представляют очаровательное зрелище. Здесь живописцу следует изучать свое искусство — здесь он найдет прекраснейшие пейзажи, самые разнообразные и яркие краски. На каждом шагу картина становится все более восхитительной; перспектива — более благородной и величественной. Ни в одной другой части света природа не бывает такой кокеткой, как здесь.

Наконец, 5 августа, около 7 часов вечера, судно прибыло в форт Ванкувер. Губернатор, превосходный и истинно благочестивый человек, вместе со своей супругой и самыми уважаемыми лицами этого места собрались на берегу, чтобы встретить нас. Как только корабль бросил якорь, мы высадились и поспешили в форт, где нас приняли и обращались со всей возможной сердечностью. Здесь нам пришлось задержаться на восемь дней, ибо преподобный г-н Бланше, не получивший моего письма с извещением о нашем прибытии, прибыл только 12-го. Как только он узнал об этом, то поспешил присоединиться к нам, приведя с собой значительное число прихожан. Он путешествовал всю ночь и день, и мы были рады встретить этого неутомимого священнослужителя. Хотя нам было так удобно в форте, мы все же стремились как можно скорее достичь места, уготованного нам Божественным Провидением. Благочестивые монахини также вздыхали о своем монастырском доме в Уилламетте. Г-н Бланше сделал необходимые приготовления для нашего отъезда, и мы покинули форт Ванкувер 14-го.

Нас ожидало трогательное прощание. Наш достойный капитан стоял на берегу. Волнение ощутимо чувствовалось каждым из нас. Восемь месяцев мы делили одни и те же опасности и так часто стояли вместе, глядя в самое лицо смерти: могли ли мы тогда сдержать прощальную слезу, которая, казалось, хлынула из самого сердца, когда мы вспоминали его доброту.

Наша маленькая флотилия состояла из четырех каноэ, укомплектованных прихожанами г-на Бланше, и нашей собственной шлюпки. Мы поднялись вверх по реке и вскоре вошли в Уилламетт, чьи воды впадают в Колумбию.

С приближением ночи мы пришвартовали наши суда и разбили лагерь на берегу. Там, собравшись вокруг костра, мы разделили вечернюю трапезу. Ночь была спокойной и безмятежной — вся природа замерла в глубокой тишине — все звало нас к покою; но тучи москитов, кишащие в этих лесах, не дали нам уснуть. Монахини, которым мы уступили палатку, страдали не меньше тех, у кого над головой был только усыпанный звездами небесный полог. Вас, следовательно, не удивит, что ночь показалась несколько долгой и что рассвет застал нас на ногах. Это был праздник славного Успения Матери Божией, который в этих краях обычно отмечается в следующее воскресенье. С помощью монахинь я воздвиг небольшой алтарь. Г-н Бланше совершил Святую Жертву, на которой все причастились.

Наконец, 17-го, около 11 часов, мы увидели нашу дорогую миссию Уилламетт. Г-н Бланше взял на себя перевозку нашего багажа. Была добыта повозка, чтобы доставить монахинь к их жилищу, которое находится примерно в пяти милях от реки. Через два часа мы все собрались в часовне Уилламетт, чтобы воздать хвалу и благодарение нашему Божественному Спасителю торжественным пением «Te Deum», в котором все сердца и уста соединились с живым волнением.

Рано утром в воскресенье, 18-го, в день, когда здесь празднуется Успение, мы увидели толпы прибывающих канадских всадников с их женами и детьми, которых они привезли из дальних мест, чтобы присутствовать на торжественных богослужениях в церкви.

В 9 часов все были построены в идеальном порядке в церкви; мужчины с одной стороны, женщины с другой. Преподобный г-н Бланше совершил августейшую Жертву, ему помогали двадцать Аколитов. Благочестие его прихожан весьма способствовало нашему назиданию.

По прибытии в миссию Св. Павла в Уилламетт мы сразу же направились в резиденцию Высокопреподобного г-на Бланше, который принял нас с величайшей добротой и немедленно предоставил в наше распоряжение все, что было в имении. Моей первой заботой было найти подходящее место, где, согласно плану нашего Высокопреподобного Отца Генерала, могла бы быть основана материнская миссия. С этой целью я совершил несколько безуспешных поездок в прилегающую местность. Наиболее подходящие места были уже заняты. Методисты, действительно, предлагали продать мне свою Академию, которая представляла собой достаточно большое и красивое здание, но совершенно лишенное леса и пахотной земли. В этом затруднении г-н Бланше выручил меня великодушным и бескорыстным предложением. Он предложил осмотреть собственность, принадлежащую миссии, и взять такие ее части, которые я сочту наиболее подходящими для нашего проектируемого учреждения. Мы отправились в эту новую поездку; но мы едва прошли две мили, как вышли к месту, сочетавшему в себе все желаемые преимущества. Представьте себе необъятную равнину, простирающуюся так далеко, насколько хватает глаз; с одной стороны заснеженные вершины гигантских Худа, Джефферсона и Св. Елены (три самые высокие вершины Орегона), величественно вздымающиеся ввысь и теряющиеся в облаках; на востоке — длинная цепь далеких холмов, их синеватые вершины словно тают в глубокой лазури неба; на западе — прозрачные воды двух небольших озер, на чьих прекрасных берегах бобр, выдра и ондатра резвятся в беспечной безопасности, не обращая на нас внимания. Возвышенность, на которой мы стояли, постепенно понижаясь, образуя очаровательный амфитеатр, простиралась до берегов одного из озер. Я не колеблясь ни мгновения выбрал это место для материнской миссии. В моей памяти воскресли сладкие воспоминания о нашем первом учреждении на Миссури; и воспоминание о быстром прогрессе Миссии Св. Станислава близ Св. Фердинанда, чьи ветви ныне простираются на большую часть Миссури, Огайо, Луизианы, достигая даже Скалистых гор и проникая до восточной границы Америки, побудило меня излить горячую молитву, чтобы и здесь была образована станция, откуда факел веры распространил бы свой ободряющий свет среди пребывающих во мраке племен этой необъятной Территории. У нас также прекрасный вид на реку Уилламетт, которая в этом месте делает внезапный изгиб, продолжая свой путь среди густых лесов, которые сулят почти неисчерпаемый запас материалов для строительства нашего миссионерского дома. Ни в одной части этого региона я не встречал более буйного роста сосны, пихты, вяза, дуба, платана и тиса. Местность красиво разнообразится тенистыми рощами и улыбающимися равнинами, чья богатая почва дает обильные урожаи, достаточные для содержания большого учреждения. Помимо этих преимуществ, на склоне холма есть несколько источников, один из которых находится не более чем в 100 футах от дома, и он, вероятно, будет весьма полезен в будущем. Сделав теперь выбор местности, мы без промедления приступили к возведению построек. Первым делом нужно было расчистить территорию, вырубив подлесок и отдельно стоящие деревья, после чего, с помощью жителей, мы соорудили три деревянных здания, покрытых общей крышей в 90 футов; они должны были служить мастерскими для брата-кузнеца, плотника и т. д.

Кроме того, сейчас строится дом размером 45 на 35 футов. Он будет двухэтажным и станет жилищем миссионеров.