Бесплатный фрагмент - Отряд «Гадюка»

**Свистуны**

Дождь в Топях — не вода. Это жидкая грязь, холодная и едкая, стекающая за воротник, забивающаяся в стволы и скрипящая на зубах. Он лил третий день без перерыва, превратив дорогу к Могильным Болотам в коричневую реку, в которой тонули сапоги по щиколотку.

Вектор оперся на прокуренную трость, сгорбившись под плащом, стянутым веревкой. Каждая кость в его хромой ноге ныла, предвещая долгую ночь. Он смотрел на загон — кривое сооружение из гнилых бревен и колючей проволоки, притулившееся к зловонному краю болота. Внутри копошились полдюжины тощих, перемазанных грязью тварей, которых местные гордо называли «говядиной». Мутировавшие свиньи, с кабаньими клыками и глазами, полными тупого страха.

«Вот он, золотой рудник», — хрипло процедил Вектор, сплюнув в грязь. Плевок тут же растворился в общей бурой массе.

Рядом Клык, закутанный в пропитанный влагой капюшон, лишь глухо хрюкнул. Его желтые глаза, узкие щелки во мгле, неотрывно следили за кромкой трясины. Он чуял. Чуял гниль болота, страх свиней и… что-то еще. Острое, хищное, скользкое. Он напряженно втягивал воздух, ноздри раздувались, улавливая тонкие ноты в вони разложения.

Тень, юркая как болотная крыса, уже исчезла в полумраке, слившись с тенями покосившегося сарая. Ее задача — найти подкопы, лазейки, все, что могло помочь тварям утащить добычу. И, возможно, прикарманить что-нибудь не слишком вонючее.

Шепот стояла чуть поодаль, съежившись. Ее худое тело дрожало не только от холода. Могильные Болота… Здесь магия Хаоса вела себя как испуганный зверь, шипела гнилыми пузырями на поверхности топи, шептала эхом. Она чувствовала это кожей — липкое, агрессивное эхо боли и голода. Ее пальцы судорожно сжимали края плаща.

Хозяин загона, человек по имени Борк, больше похожий на комок засохшей грязи с глазами, вышел им навстречу. От него пахло потом, страхом и дешевым самогоном.

«Наконец-то!» — прохрипел он, не скрывая облегчения. — «Опять утащили! Ночью! Проклятые свистуны! Третью за неделю! Лучшую свиноматку!» Он тыкал грязным пальцем в сторону болота, где туман висел особенно густо. «Слышите? Иногда свистят… такой тонкий, мерзкий… мозги сводит! А утром — следы в грязи, подкоп, и нет свиньи! А то и охотника, который по глупости за ними полез!»

Вектор кивнул, не глядя на него. Его глаза методично сканировали периметр загона. «Подкоп. Где?»

Борк повел их к дальнему углу, где проволока была приподнята, а под ней зияла дыра в вязкой земле, ведущая в темноту болота. Земля вокруг была изрыта множеством мелких следов — когтистых, трехпалых.

«Тут», — буркнул Борк. — «Каждую ночь новое место делают, гады!»

Клык опустился на корточки у дыры. Он принюхался, потом резко дернул головой назад, чуть не зарычав. «Слизь. Гниль. Голод. Много». Его голос был низким, хриплым, как скрежет камней.

«Стая», — констатировал Вектор. Он вытащил из-под плаща сверток, развернул его. Внутри лежали несколько зазубренных металлических пластин и моток тонкой, почти невидимой проволоки. Ловушки. — «Пять, не меньше. Быстрые. Из засады».

«М-могут ли они… люди?» — шепотом спросила Шепот, глядя на дыру как в бездну.

Вектор хмыкнул. «Если ты вкусом и запахом как болотная свинья — да. Иначе — нет. Им мясо нужно. Просто мясо». Он бросил взгляд на Клыка. «Следы. Куда ведут?»

Мутант поднялся, его взгляд устремился вглубь тумана, к островку кривых, полумертвых деревьев. «Туда. Гнездо. Вонь».

«Хорошо», — Вектор начал расставлять ловушки вокруг подкопа и по тропинке следов. — «Тень! Нашла что?»

Из тени сарая материализовалась фигура в мокром капюшоне. «Дыра — не единственный путь. Еще два слабых места в заборе снизу. Подгрызли. И…» — она бросила на землю обглоданную, покрытую слизью кость. — «Последний ужин».

Борк побледнел под слоем грязи. «Моя Белка…»

«Теперь она *их* Белка», — безжалостно констатировала Тень, вытирая руки о плащ. — «Платишь за тварей, а не за свиней. Уточнение важное».

Вектор закончил с ловушками. «Шепот. Чувствуешь что? Близко?»

Девушка закрыла глаза, ее лицо исказилось от внутреннего напряжения. Она протянула дрожащую руку в сторону болота. «Да… Волнение. Голод… растет. Как пузыри в грязи… лопаются…» Она открыла глаза, полные страха. «Они идут. Сейчас».

Тишину разрезал пронзительный, леденящий душу свист. Он не имел источника, вибрировал в самом воздухе, заставляя зубы сводить оскоминой. Потом еще один. И еще. Со стороны островка деревьев.

Свиньи в загоне взвизгнули, заметались в панике.

«Позиции!» — скомандовал Вектор, не повышая голоса. Его трость с глухим щелчком раскрылась, превратившись в короткий арбалет. Он вложил в желоб толстый, тяжелый болт.

Клык сбросил плащ. Под ним — темная, облегающая одежда. Он не достал оружия. Его оружием были когти, которые он выпустил с тихим, металлическим шуршанием. Длинные, кривые, смертоносные бритвы. Он встал перед подкопом, приняв низкую, готовую к прыжку стойку. Его дыхание стало глухим рычанием, сливающимся со свистом из болота.

Тень растворилась снова, на этот раз забравшись на крышу сарая, откуда открывался вид на загон и подходы. В ее руке появился маленький, изящный арбалетик.

Шепот прижалась спиной к гнилому забору, стараясь дышать ровно. Ее руки сжались в кулаки. Она чувствовала приближение не просто зверей. Чувствовала тупую, инстинктивную *боль* мира в этом месте. Хаос в ней встревоженно забился.

Из тумана выскочили тени. Быстрые, низкие, скользкие. *Свистуны*. Они напоминали помесь крысы, выдры и ящерицы, покрытые грязно-бурой чешуей и слизью. Длинные хвосты, перепончатые лапы, маленькие, свиные глазки-бусинки, полные хищной тупости. И пасти — полные мелких, острых как иглы зубов. Их было пятеро. Они двигались стремительно, почти не касаясь земли, зигзагами, оглушительно свистя.

Один рванул прямо к подкопу, к Клыку.

*Щелк! Хлюп!*

Передняя ловушка Вектора сработала. Зубчатая пластина, сорвавшись с натяжения, с хрустом впилась в переднюю лапу свистуна. Тварь завизжала нечеловеческим, пронзительным воплем, кувыркаясь в грязи.

Но остальные четверо не остановились. Один метнулся в сторону, прямо к тому месту в заборе, что нашла Тень. Двое других ринулись на Клыка, пытаясь обойти его с флангов. Четвертый, самый крупный, задержался, его маленькие глазки искали добычу в загоне.

С крыши сарая просвистела тонкая игла. Попала крупному свистуну в шею. Тот взвизгнул, дернулся, но не упал. Яд действовал медленно.

Клык встретил атаку. Он не отступал. Он *бросился* навстречу. Его движение было взрывом ярости и мускулов. Коготь левой руки рассек воздух и впился в шею первого свистуна. Тварь захрипела, извиваясь. Правой рукой Клык блокировал укус второго, его коготь скользнул по чешуе, оставляя глубокую борозду. Свистун отпрянул, шипя.

Третий свистун, тот, что метнулся к забору, вдруг вскрикнул и рухнул. Его лапа попала в проволочную петлю Тени, спрятанную у слабого места. Петля затянулась, перерезая сухожилия.

Но четвертый, раненый иглой, проигнорировал боль и свиньи. Его взгляд упал на Шепот. На дрожащую фигурку у забора. На легкую добычу. Он рванул к ней, пасть разинута, свист превратился в боевой клич.

Шепот вскрикнула. Страх сжал ее горло. Она не думала. Она *реагировала*. Ее руки инстинктивно выбросились вперед. Не жесты заклинателя. Это был жест паники, отчаяния.

Волна дикого, неконтролируемого Хаоса рванулась от нее. Это был *удар гниения*.

Он ударил свистуна в прыжке. Не сжег, не разорвал. Чешуя твари мгновенно покрылась черными, зловонными пятнами, будто пролежавшими неделю в гниющей трясине. Мясо под ней стало разлагаться на глазах. Свистун свалился в грязь в двух шагах от Шепот, дико забился, издавая хриплые, булькающие звуки, его тело быстро покрывалось язвами и плесенью. Запах был невыносимым.

Шепот отшатнулась, схватившись за голову. Боль пронзила виски, ее стошнило в грязь.

В это время Вектор спокойно прицелился в крупного свистуна, который, оправившись от иглы, пытался прорваться через забор к обезумевшим свиньям. Болт с тяжелым наконечником просвистел и вонзился твари между лопаток. Она рухнула, дернулась и затихла.

Клык расправился с последним нападавшим на него свистуном, разорвав ему горло клыками. Его собственные руки были исцарапаны и покрыты слизью и кровью. Он тяжело дышал, его глаза горели желтым огнем. Боль от мутаций, усиленная адреналином, грызла его изнутри, но он стоял.

Тишина. Точнее, ее заполнили только хрип раненого в ловушке свистуна, тяжелое дыхание Клыка, тихие всхлипы Шепот и паническое хрюканье свиней.

Борк вылез из-за угла сарая, его лицо было пепельно-серым. Он смотрел на разлагающегося свистуна у ног Шепот, потом на остальных мертвых тварей. «Боги болот…»

Вектор перезарядил арбалет, его лицо оставалось каменным. «Пять. Как и думали. Ваши свиньи спасены. Плата».

Тень спрыгнула с крыши, подошла к твари в проволочной петле. Без колебаний вонзила тонкий кинжал в основание черепа. Свистун дернулся и затих. Она вытерла кинжал о его шкуру. «И мясо. Вы же не будете есть этих тварей?» — она кивнула на убитых свистунов. «А нам на ужин что-то нужно».

Борк, все еще потрясенный, кивнул. «Б-берите… берите тушку свиньи… любую, кроме пестрой… она мне…»

Вектор кивнул. «Клык. Выбери. Тень, помоги ему. Шепот…» Он подошел к девушке, которая все еще дрожала, стоя на коленях в грязи. «Встань. Это контракт. Ты справилась».

Она подняла на него полные слез и боли глаза. «Я… я не хотела… это было… гниение…»

«Оно было эффективно», — сухо сказал Вектор. — «Меньше работы нам. Держись. Скоро костер».

Пока Клык с окровавленными руками и звериным аппетитом выбирал самую упитанную свинью, а Тень умело ее разделывала, отрезая лучшие куски, Вектор осматривал ловушки. Одна сработала, две нет. Он собрал их. Инструменты стоили дорого.

Позже, в вонючем, пропахшем навозом и кровью сарае, где Борк разрешил им переночевать, они развели небольшой костер из сухих щепок. Дождь стучал по крыше. В воздухе витал сладковато-тошнотворный запах жареной на сквозняке свинины. Тень торговалась с Борком за дополнительный мешок зерна «за моральный ущерб и потраченные стрелы».

Клык сидел на корточках у огня, пожирая кусок почти сырого мяса, не обращая внимания на жир, стекающий по подбородку. Его когти, все еще покрытые запекшейся кровью и слизью свистунов, блестели в огне.

Шепот сидела в углу, завернувшись в плащ, глядя на пламя. Она не притронулась к еде. Ее руки все еще дрожали. Внутри все горело и болело после выброса Хаоса. И запах… запах разлагающейся плоти не выходил из ноздрей.

Вектор сидел на ящике, чиня порванный ремешок на своей трости-арбалете. Его лицо в свете костра казалось высеченным из старого, потрескавшегося дерева. Он посмотрел на Клыка, пожирающего мясо, на Шепот, сжавшуюся в комок, на Тень, с довольной ухмылкой запихивающую в мешок украденную у Борка медную кружку.

«Завтра к рассвету», — сказал он тихо, больше самому себе. — «До города три дня хода. Есть еще контракт?»

«„Гнилые Слизни“ в канализации „Призрака“», — ответила Тень, не отрываясь от мешка. — «Но платят копейки».

«Берем», — хрипло сказал Вектор. — «Любая монета лучше голода».

Он подбросил в костер щепку. Пламя на мгновение вспыхнуло ярче, осветив четыре измученных, циничных лица в вонючей тьме сарая на краю Могильных Болот. Они спасли свиней. Убили тварей. Получили мясо и медяки. Завтра будет новая грязная работа. Такова жизнь в Топях.

— —

**Слизни**

Город «Призрак» не спал. Он гноился. Воздух в районе Низин, куда «Гадюка» спустилась с рассветом, был густым коктейлем из вони: испарения канализации, горелый жир с бесчисленных жаровен, дешевый парфюм девиц с подмостков, пыль вековых руин и вездесущий запах отчаяния. Крики торговцев, ругань, пьяные песни и скрип телег сливались в один непрерывный, оглушающий гул.

После трех дней пути по размокшим дорогам и ночи в вонючем свинарнике, Низины показались Шепот почти… приемлемыми. Почти. Ее голова все еще гудела от отголосков болотного Хаоса и того ужасающего выброса гниения. Она шла, плотнее кутаясь в плащ, стараясь не смотреть в глаза прохожим. Каждый громкий звук заставлял ее вздрагивать.

Тень, напротив, расцвела. Она двигалась легко, как рыба в мутной воде, ее глаза метались, выискивая карманы, слабые засовы и лица с «платежеспособным» видом. Она уже успела «скомпенсировать» потерю медяков у Борка, ловко срезав кошелек с пояса слишком самоуверенного торговца скрипящими колесами.

Клык шел позади, его капюшон натянут низко, скрывая желтые глаза. Запахи Низин — грязь, человеческие экскременты, гниющая органика, специи, пот — били в ноздри какофонией, от которой сводило скулы. Он фыркал, как раздраженный зверь, его когти сжимались и разжимались под перчатками. Здесь было тесно, шумно, опасно. Его инстинкты требовали пространства для маневра или жертвы для когтей.

Вектор шел впереди, его трость отстукивала ритм по неровному булыжнику. Он выглядел усталым, но собранным. Хромота сегодня была особенно злой, отдаваясь тупой болью в бедре с каждым шагом. Контракт на «Гнилых Слизней» был дерьмовым в прямом и переносном смысле, но Тень была права: платили копейки. А копейки кормили. И покупали порох.

Их клиент, а вернее, посредник, ждал у входа в сточную шахту — огромную, заржавевшую решетку, вмонтированную в основание древней стены. От нее шел устойчивый запах… ну, канализации. Человек по имени Глэб был живой карикатурой на подпольного дельца: тощий, в потертом бархатном камзоле, с маслянистыми усиками и быстрыми, бегающими глазками. Он нервно теребил мешочек с монетами.

«А, наши храбрые искатели приключений!» — воскликнул он, слишком громко и слишком фальшиво. Его взгляд скользнул по Клыку, спрятавшемуся в тени, и Шепот, и замер на мгновение. «Готовы к подвигу?»

«Готовы к контракту, Глэб», — отрезал Вектор. — «Кратко. Что, где, сколько платят».

Глэб понизил голос, озираясь. «Видите ли, почтенные, проблема в коллекторе номер семь. Там… развелись. Гнилые Слизни. Крупные. Очень».

«Слизни?» — переспросила Тень, поднимая бровь. — «И за это платят? Их лопатой бить, а не мечом».

«Ах, но это не обычные слизни!» — зашептал Глэб таинственно. — «Они… токсичные! Их слизь разъедает кожу, а газы от них — голова кружится, тошнит! Проклятые твари забили сток. А коллектор семь…» — он многозначительно понизил голос, — «…ведет прямиком в погреба нескольких *очень* уважаемых торговцев спиртным на Сером Рынке. Застой — угроза бизнесу. А бизнес, понимаете, должен течь!»

«Торговцы спиртным не могут нанять дворников?» — спросил Вектор с ледяным спокойствием.

Глэб заерзал. «Ну… слизни большие. И… агрессивные. Пару человек уже… э-э-э… растворили. Частично. Искать желающих стало трудно. А вам, героям, все нипочем!»

Вектор взглянул на решетку, откуда шел устойчивый запах тухлых яиц и чего-то кислого. «Плата. Аванс».

Глэб сунул ему жалкую горсть медных монет. «Остальное — по результату! За каждого слизня — бонус!»

«За килограмм, надеюсь?» — язвительно бросила Тень, но Вектор молча взял монеты. Дебаты в Низинах были лишними. Он кивнул Клыку: «Решетка».

Мутант без лишних слов ухватился за холодные, скользкие прутья. Мышцы на его спине напряглись под тканью. Раздался скрежет ржавого металла, и решетка поддалась, отъехав в сторону достаточно, чтобы пролезть человеку. Волна вони ударила в лицо, заставив даже Вектора поморщиться. Шепот подавила рвотный спазм.

«Ждем здесь! Удачи!» — крикнул им вдогонку Глэб, уже отступая к безопасному расстоянию.

Спуск был крутым и скользким. Чугунные скобы лестницы покрыты липкой, черной жижей. Внизу царила кромешная тьма, нарушаемая лишь редкими, тусклыми светлячками дешевых магических фонарей, прилепленных к сводам. Воздух был густым, влажным и едким. Шум города сверху превратился в глухой гул.

«Тень, свет. Шепот, следи за ситуацией. Клык, вперед. Тише», — скомандовал Вектор шепотом, доставая свой фонарь. Его луч выхватил из мрака полукруглый туннель из древнего, пористого камня. По дну, едва покрывая дно, текла черная, маслянистая жижа. Стены и свод блестели влажными пятнами слизи — зеленоватой, фосфоресцирующей в свете фонаря. «Токсично. Не трогать».

Тень зажгла свой фонарик, ее луч метнулся вглубь туннеля. «Там что-то шевелится. Много».

Шепот прижала ладонь к стене. Ее лицо исказилось. «Да… Гниление… но не природное. Искусственное? Ядовитое… как кислота. Много точек… впереди… они спят? Или… ждут?» Ей было плохо. Магия Хаоса здесь висела тяжелой, ядовитой пеленой, смешиваясь с реальными токсинами. Она чувствовала, как ее собственная сила, все еще нестабильная после болот, начинала бурлить в ответ.

Клык зарычал — низкий, предупреждающий звук. Он указал когтем вперед. Его звериные глаза видели в темноте то, что остальным открывалось лишь по мере приближения: туннель расширялся в небольшой зал, заваленный какими-то обломками. И на этих обломках, на стенах, на самом дне канавы лежали… они.

Гнилые Слизни. Они были размером с крупную собаку, но бесформенные, амебообразные. Их тела, полупрозрачные и студенистые, переливались грязно-зелеными, желтыми и черными оттенками. Внутри виднелись темные сгустки — непереваренная органика или токсичные железы. От них исходил тот самый удушливый запах тухлых яиц и химического брака. Они медленно пульсировали, некоторые с тихим бульканьем. Десятки. Возможно, больше.

«Это не слизни. Это ходячая язва!» — прошептала Тень, прикрывая нос и рот рукавом плаща.

«Тише», — шикнул Вектор. Он осмотрел зал. — «Видите трубу?» — он направил луч на массивную чугунную трубу, впадающую в дальнюю стену зала. — «Основной сток. Забит ими и… тем, что они не переварили. Наша цель — прочистить устье. Убивать — по необходимости. Шепот, можешь почувствовать… ядро колонии? Или просто толпу?»

Шепот с трудом сфокусировалась. Ее Хаос тянулся к ядовитой энергии слизней, как магнит к железу. «Везде… вся слизь… ядовита. Но… там, за трубой? Что-то… большее. Сильнее. Как… пульсирующий гнойник». Она указала в темноту за трубой, где слизь на стенах казалась особенно густой и светящейся.

«Вожак? Или матка?» — пробормотал Вектор. — «Ладно. План: Клык, Тень — отвлекаем основную массу. Шепот, со мной. Попробуем прочистить трубу. Если найдут ту самую „большую“ — зови. Избегай слизи!»

Клык кивнул, его глаза уже горели в темноте. Он снял перчатки, выпустив когти. Тень бесшумно скользнула вдоль стены, ее арбалет наготове.

Вектор и Шепот начали осторожно пробираться вдоль стены к трубе, стараясь не шуметь и не касаться блестящих пятен. Запах был невыносимым. Шепот дышала через рукав, ее тошнило.

Первыми проснулись слизни у входа. Ощутив вибрацию шагов и свет, они зашевелились. Раздалось влажное шлепанье, бульканье. Один из ближайших медленно, но неумолимо пополз в сторону Клыка, оставляя за собой шипящий след на камне.

Мутант не стал ждать. С рыком, больше звериным, чем человеческим, он бросился навстречу. Его когти рассекли воздух и вонзились в тело слизня. Раздался звук, как будто режут мокрую тряпку. Зеленовато-желтая слизь брызнула во все стороны. Клык отпрыгнул, но несколько капель попали на его рукав. Ткань немедленно задымилась, начав разлагаться. Клык взревел от боли и ярости, срывая тлеющую ткань.

Этот рев стал сигналом. Зал ожил. Десятки слизней зашевелились, забулькали, поползли к источнику шума и движения. Их медлительность была обманчива — они перекрывали пути.

Тень выстрелила. Тонкая игла вонзилась в «глаз» крупного слизня, ползущего к ней. Тварь забулькала и замерла, пульсируя. Но яд, эффективный против людей, действовал на нее медленно.

«Стреляй в железы! Черные сгустки!» — крикнул Вектор, уже у трубы. Он снял с пояса складную саперную лопату и начал отгребать от устья трубы вязкую массу из слизи, нечистот и непереваренных остатков. Запах ударил в нос с новой силой. «Шепот, следи за спиной! Чувствуешь приближение?»

Шепот, дрожа, кивнула. Она стояла спиной к Вектору, ее фонарь дрожал в руке. Ее магия бушевала внутри, реагируя на ядовитую энергию. Она чувствовала волны отвращения и голода, исходящие от слизней. И… да. Что-то большое двигалось в темноте за трубой. Оно было не просто большим. Оно было центром. Источником яда. «Идет… Оно идет!»

Из-за трубы выползло Чудовище. Оно было размером с теленка. Его студенистое тело было темнее, почти черным, испещренным пульсирующими желтыми жилами. Внутри светились несколько крупных, как кулак, черных сгустков-желез. На его «головной» части зияло несколько щелей, из которых сочилась густая, дымящаяся слизь. И оно двигалось быстрее своих собратьев.

«Клык! Тень! Большая цель за трубой!» — крикнул Вектор, продолжая яростно ковыряться лопатой в зловонной пробке. Труба была почти очищена, но последний слой был особенно плотным.

Клык, отбиваясь от трех слизней, услышал команду. Он рванул сквозь медлительную массу тварей, не обращая внимания на шипящие брызги слизи. Он видел цель. Большую. Угрозу.

Тень метнула в матку-слизня две отравленные иглы. Они вонзились в железу. Тварь взвыла, ее тело затряслось, из ран хлынул поток едкой слизи. Но это лишь замедлило ее.

Клык прыгнул. Его когти вонзились в студенистую массу матки. Он не резал — он рвал изнутри, пытаясь добраться до черных сгустков. Горящая слизь заливала его руки, предплечья, капала на лицо. Он ревел от боли и ярости, но не отпускал. Его мутации давали ему чуть больше сопротивляемости, но кислота жгла плоть.

Матка-слизень извивалась, пытаясь сбросить мутанта. Ее щели раскрылись, выпуская облако желтоватого газа.

«Газ! Задержи дыхание!» — закричала Тень, отступая. Она почувствовала головокружение.

Шепот, стоявшая ближе всех, вдохнула едкий туман. Мир поплыл перед глазами. Тошнота ударила с новой силой. Но что-то внутри нее… взбунтовалось. Боль от слизи Клыка, ядовитый газ, страх, гниение — все это ударило по ее нестабильному Хаосу. Она не могла контролировать. Она не *хотела* контролировать. Руки сами поднялись.

На этот раз выброс не был направленным. Это был взрыв. Волна искаженной, ядовитой энергии Хаоса, смешанной с отчаянием и болью, рванула от Шепот во все стороны. Она ударила по матке-слизню, по Клыку, цеплявшемуся за нее, по ближайшим мелким слизням, по самой трубе и по Вектору рядом.

Эффект был… специфическим.

Матка-слизень буквально вскипела. Ее студенистое тело покрылось пузырями, которые лопались с шипением, выпуская клубы едкого пара. Она сжалась, замерла и начала быстро разлагаться на глазах, превращаясь в лужу зловонного бульона.

Клык, находившийся на ней, был отброшен взрывной волной в стену. Он рухнул в грязь, оглушенный, его обожженная кожа покрылась странными черными прожилками там, где попала слизь матки. Он не двигался.

Ближайшие мелкие слизни лопнули, как перезревшие плоды. Те, что были дальше, замерли, их тела хаотично пульсировали.

Самый важный эффект — пробка в трубе, над которой бился Вектор, растворилась под воздействием выброса. Черная жижа с громким бульканьем хлынула в трубу, унося с собой остатки гнили и пару мелких слизней.

Вектор, отброшенный взрывом на спину, медленно поднялся. Его плащ дымился в нескольких местах, лицо было покрыто грязью и каплями ядовитой слизи. Он посмотрел на Шепот. Она стояла на коленях, рыдая, ее руки тряслись. Потом он посмотрел на трубу. Чисто. Потом на разлагающуюся лужу, которая была маткой. Потом на неподвижного Клыка.

«Контракт выполнен», — хрипло сказал Вектор, вытирая лицо. — «Тень, помоги Клыку. Шепот… встань. Иди сюда».

Тень, прикрывая рот, подбежала к Клыку. Он дышал, но был без сознания, его тело было покрыто страшными ожогами и черными прожилками. «Жив. Но… выглядит как кусок жареного мяса, попавший в кислоту».

Шепот, всхлипывая, подошла к Вектору. «Я… я не… он…»

«Он жив. Ты прочистила трубу. Контракт выполнен», — повторил Вектор. Его голос был усталым, но без упрека. — «Помоги Тени. Надо выбираться».

Вытащить бесчувственного Клыка по скользкой лестнице было адом. Тень и Вектор тащили его за плечи, Шепот подталкивала снизу, едва держась на ногах от слабости и отравления газом. Когда они, наконец, вывалились на улицу, в серый свет дня Низин, Глэб ахнул.

«Боги милосердные! Что вы… что с ним?!»

«Работа сделана», — Вектор тяжело дышал, опираясь на трость. Его нога горела огнем. — «Труба прочищена. Колония… дезорганизована. Плата. Полная».

Глэб с ужасом посмотрел на обугленные руки Клыка, на бледные, испачканные лица остальных. Он поспешно сунул Вектору еще одну, чуть большую горсть медяков. «Вот… вот! Возьмите! И… и это!» — он сунул Вектору небольшой глиняный горшок. — «Мази от ожогов! Отличная!»

Вектор взял. «Тень, найди носилки или тележку. Дешево. Шепот, смотри за Клыком».

Пока Тень исчезла в толпе в поисках транспорта, Шепот опустилась на колени рядом с Клыком. Она осторожно тронула его менее обожженное предплечье. Ее Хаос, теперь притихший и пустой, слабо шевельнулся. Она чувствовала его боль. Глубокую, жгучую. И странную… борьбу внутри его тела. Его мутации, его звериная живучесть боролись с ядом и ожогами. Это была грязная, жестокая битва на клеточном уровне.

«Он… сильный», — прошептала она, больше для себя. — «Держится».

Вектор стоял рядом, глядя на грязный горшок с мазью. Он открыл крышку, понюхал. Пахло травами и… чем-то химическим. «Лучше, чем ничего», — пробормотал он, начиная осторожно наносить густую массу на наименее поврежденные участки рук Клыка. Мутант стонал в бессознании.

Тень вернулась, ведя за собой тощего подростка с покореженной ручной тележкой.

Они уложили Клыка на тележку поверх какого-то тряпья. Он был тяжел. Вектор бросил Глэбу последний взгляд. «Если слизни вернутся… ищи других героев».

Они двинулись сквозь толпу Низин, тележка скрипела. Люди расступались, бросая на них любопытные или брезгливые взгляды. Вонь канализации и гари шла от них волной.

«Куда?» — спросила Тень, ловко направляя тележку между луж и спящих пьяниц.

«Лавка Старого Хэга», — ответил Вектор. — «Он умеет лечить ожоги. И не задает лишних вопросов. Заплатим тем, что осталось от „свистунов“».

«А мазь Глэба?» — кивнула Тень на горшок в руках Вектора.

Вектор посмотрел на черные, пульсирующие прожилки на руках Клыка, которые мазь явно не брала. «Сувенир. Или…» — в его глазах мелькнул знакомый Тени циничный огонек, — «деликатес для какого-нибудь алхимика-экстремала. Говорят, ядовитые железы Гнилых Слизней ценятся в некоторых рецептах… сильных ядов».

Тень усмехнулась. «Нашла где подзаработать, Старик. Клык будет горд».

Шепот шла рядом с тележкой, глядя на бесчувственное лицо мутанта. Внутри все еще болело и пустовало. Она снова потеряла контроль. Снова кого-то чуть не убила. Но Вектор не ругал. Он просто… действовал. Как всегда. В Топях некогда рефлексировать. Надо выживать. Лечить раны. Искать следующий контракт.

Тележка скрипела, увозя их от вони коллектора в не менее сладкие ароматы Низин. У них было мясо, медяки, ядовитые железы слизня и тяжело раненый товарищ. И лавка Старого Хэга впереди.

— —

**Клык**

Лавка Старого Хэга пряталась в тупике между двумя рухнувшими многоэтажками, чьи скелеты упирались в небо «Призрака». Вывески не было. О ее назначении кричали только зарешеченное окно, заляпанное чем-то бурым, и стойкий запах, витавший вокруг: смесь едкого, дешевого антисептика, сушеных трав, гниющей плоти и… Отчаяния?

Тележка с бесчувственным Клыком скрежетала по булыжникам, привлекая внимание редких прохожих — оборванных детей, старух с пустыми глазами, подозрительных типов в тенях. Взгляды скользили по обугленным рукам мутанта, задерживались на изможденных лицах остальных, и быстро отводились. В Низинах знали: лишнее внимание к чужим бедам — верный путь к собственным.

Тень постучала в массивную, окованную железом дверь сложным ритмом — три коротких, два долгих. Изнутри послышалось шарканье, щелчок засова. Дверь приоткрылась, выпустив новую волну лечебного смрада. В щели блеснул один глаз — мутный, желтый, как у старой ящерицы, — и хриплый голос спросил:

«Кровь? Кишки? Или мозги набекрень?»

«Ожоги. Яд. Мутант», — отчеканила Тень, не церемонясь. — «Платим серебром и… деликатесом». Она кивнула на горшок с железами слизня в руках Вектора.

Глаз оценивающе скользнул по Клыку на тележке. «Тащите. Быстро».

Внутри царил полумрак, нарушаемый коптящей масляной лампой под низким, закопченным потолком. Воздух был густым, как бульон. Полки, забитые склянками, банками с мутным содержимым, пучками сушеных растений, тюками грязного бинта. В углу копошилось что-то в клетке, покрытое шерстью и струпьями. На центральном столе, покрытом потрескавшейся кожей, темнели старые пятна — ржаво-коричневые и зеленовато-черные.

Сам Хэг был похож на оживший корень мандрагоры. Сухой, сгорбленный, с кожей цвета старого пергамента, испещренной пятнами и шрамами. Его руки, длинные и костлявые, двигались с неожиданной ловкостью. Он носил промасленный фартук, покрытый наслоениями былых процедур.

«На стол. Осторожно, стол старый», — проскрипел он, указывая на центральное «место силы». — «Плату вперед».

Вектор молча высыпал на ближайшую полку все медяки от Глэба и добавил горшок. «Железы Гнилого Слизня. Матки. Свежие».

Хэг приоткрыл горшок, сунул нос, фыркнул. «Сгодятся. Для… экспериментов». Он сунул горшок под стол. «Теперь пациента. Шиворот-навыворот».

Они с трудом перевалили Клыка со скрипучей тележки на липкий стол. Мутант стонал, его дыхание было хриплым, прерывистым. Черные прожилки на обугленной коже пульсировали зловеще.

Хэг зажег еще одну лампу, придвинул ее близко. Его желтые глаза сузились, изучая ожоги. Он ткнул пальцем в участок с черными прожилками. Клык взвыл даже в бессознании, дернулся.

«Хм. Кислота слизня… плюс дикий Хаос…» — он бросил быстрый взгляд на Шепот, которая съежилась. — «Гниль изнутри. Интересный коктейль. Мутант крепкий… а то б был уже лужей». Он повернулся к полкам, начал что-то искать. «Держать. Крепко. Будет орать».

Вектор и Тень вцепились в плечи и ноги Клыка. Шепот стояла в стороне, бледная, кусая губу, готовая снова стошнить от запахов и чувства вины.

Хэг вернулся с большой бутылью мутной жидкости и щеткой с жесткой щетиной, похожей на проволоку. «Очистка. Больно будет».

Он плеснул жидкость прямо на раны Клыка. Раздалось шипение, как от раскаленного железа, и едкий запах уксуса смешался с общим смрадом. Клык взревел, его тело напряглось в судороге, мускулы играли под кожей как канаты. Вектор и Тень едва удержали его. Обугленная кожа местами слезла, обнажая мясо, а черные прожилки… зашевелились, словно черви.

«Видите?» — хрипел Хэг, энергично скребя щеткой по живым тканям. — «Яд живой. Хаос его активировал. Надо выжечь». Он бросил щетку, схватил длинный металлический прут с заостренным концом и сунул его в пламя масляной лампы. «Держать крепче!»

Шепот вскрикнула и отвернулась, когда раскаленный докрасна прут коснулся одной из пульсирующих черных линий на руке Клыка. Запах горелого мяса заполнил лавку. Клык издал звук, нечеловеческий, полный такой агонии, что даже Тень поморщилась. Его тело дернулось с невероятной силой, едва не сбросив державших. Черная прожилка съежилась, почернела еще больше и замерла, превратившись в ломкий угольный шрам.

Хэг методично, без тени жалости, прошелся раскаленным железом по всем видимым черным линиям. Каждое прикосновение — новый вопль, новые судороги, новый виток боли. Потом он взял банку с густой, черной мазью, пахнущей дегтем и полынью, и начал густо намазывать ею обожженные участки, включая свежие ожоги от его же «лечения».

«Теперь против яда и гнили», — пробормотал он, заматывая руки и грудь Клыка грязными, но прочными бинтами. — «Мутант выживет. Если повезет. Плоть его… странная. Борется». Он посмотрел на Вектора. «Он твой?»

«Он в Отряде», — ответил Вектор просто. — «Сколько?»

Хэг махнул костлявой рукой. «Забрали ваши медяки и железы. Квиты. Теперь выносите. Место нужно подлинному клиенту». Он кивнул в сторону двери, где уже маячила тень — какой-то тип с перекошенным от боли лицом и неестественно вывернутой рукой.

Клык лежал на столе, дыша прерывисто, но глубже. Его лицо под слоем грязи и пота было искажено гримасой боли даже в забытьи. Бинты на руках и груди быстро пропитывались темными пятнами.

«Спасибо, Хэг», — сказала Тень с едва уловимой издевкой. — «Как всегда, восхитительно… эффективно».

Старик фыркнул. «Эффективность — единственная роскошь в Низинах. Теперь валите. И мутанта берите».

Вытащить Клыка обратно на тележку было не легче, чем внести. Он был тяжел, как мешок с камнями, и каждое движение вызывало у него стон. Шепот молча помогала, ее лицо было мокрым от слез или пота.

Они выкатили тележку обратно в зловонные объятия Низин. Серый свет дня уже клонился к вечеру, окрашивая руины в грязные оттенки охры и свинца. Толпа стала гуще, громче, агрессивнее.

«Куда теперь?» — спросила Тень, ловко лавируя между толпой и тележкой. — «Под мостом? В конюшне у Слизня? Денег на ночлег нет».

Вектор огляделся. Его взгляд упал на вывеску полуразрушенного здания впереди: «ПРОПАСТЬ. ПИВО. ПОСТЕЛИ. НЕ ДОРОГО». Из открытых дверей лилась пьяная какофония и запах дешевого суррогата.

«Туда», — указал он тростью. — «Узнаем насчет „не дорого“. И найдем Клыку койку. А тебе…» — он посмотрел на Тень, — «найди работу. Близко. Быстро. Пока он не сдох от жажды или крыс».

Тень кивнула, ее глаза уже бегали по лицам в толпе, выискивая клиентов, информаторов или просто лохов с туго набитым кошельком. «Уложите его. Я вернусь с ужином… или с пулей в боку. Как повезет».

Они вкатили тележку в «Пропасть». Внутри царил полумрак, нарушаемый коптящими факелами. Дым сигар и трубок висел сизой пеленой. Длинная стойка, несколько липких столов, пара лестниц наверх — к «постелям». Публика — классика Низин: наемники с пустыми взглядами, воры с быстрыми руками, проигравшиеся игроки, проститутки всех мастей, пара пьяниц, уже спящих в лужах. Разговор был громким, мат — густым, как смог.

Все замолчали на секунду, когда тележка со стонущим мутантом проскрипела к стойке. Потом гул возобновился, но с новыми нотками любопытства и презрения.

За стойкой стоял человек, по виду бывший борец, с разбитым носом и одним сплошным татуированным рукавом. Его звали Борг. Он смотрел на Клыка без особого интереса.

«Не мертв», — хрипло сказал Вектор. — «Нужна койка. Дешево. И вода».

Борг жевал что-то, не отрываясь от полировки стакана грязной тряпкой. «Два медяка за ночь. Вода — медяк за ведро. Вперед».

Вектор выложил последние три медяка. «Койка. Вода. Один медяк — на „не беспокоить“».

Борг хмыкнул, сунул монеты в карман фартука. «Комната три. Лестница налево. Там уже один спит. Не орите». Он кивнул худому подростку-подайке: «Ведро воды им. Грязное».

Комната три была каморкой под самой крышей. Две койки, тумбочка, окно без стекла, забитое фанерой. В углу спал какой-то человек, укрывшись рваным плащом с головой. Пахло пылью, мышами и потом.

Они уложили Клыка на свободную койку. Он бредил, его тело горело. Шепот принесла ведро мутной воды и начала осторожно смачивать его губы и лоб грязным тряпьем. Вектор снял сапоги, сел на пол у койки, прислонившись к стене. Его лицо было маской усталости и боли. Хромота сегодня выпила все силы.

«Он… он выживет?» — спросила Шепот, не отрываясь от Клыка.

«Хэг сказал — выживет. Хэг редко ошибается насчет смерти. Он ее чувствует, как повар — свежесть рыбы», — ответил Вектор, закрывая глаза. — «Его тело… оно сильное. Борется. Спи, Шепот. Твоя очередь потом».

Но Шепот не могла спать. Она смотрела на страдающего Клыка, на его перевязанные руки, на черные шрамы от раскаленного железа. Ее пальцы непроизвольно сжали мокрую тряпку. Внутри снова зашевелился Хаос. Не буря, а тихое, ядовитое шипение вины. *Это я. Это из-за меня. Моя потеря контроля…*

Она чувствовала, как темная энергия Низин, боль и отчаяние сотен людей внизу, в «Пропасти» и за ее стенами, тянутся к ней, как гниль к открытой ране. Ей хотелось кричать. Или бежать. Но бежать было некуда. Только вниз, в ту самую гниль.

Дверь скрипнула. Вошла Тень. Ее плащ был запачкан чем-то темным, в руке она держала краюху черствого хлеба и небольшой бурдюк. На лице — довольная ухмылка охотницы.

«Ну что, пациент еще дышит?» — она бросила хлеб Шепот, сунула бурдюк Вектору. — «Пиво. Настоящее. Почти. Заслужили».

«Работа?» — не открывая глаз, спросил Вектор, отхлебнув из бурдюка. Жидкость была горькой и мутной, но крепкой.

«Нашла», — Тень скинула плащ, села на пол рядом. — «Мелкая. Но срочная. И платят сейчас». Она достала из кармана несколько серебряных монет. «Знакомый шестерка одного из бароновских кланов. Потерял важную бумажку. В борделе „Алый Веер“. Боится, что украли. Надо найти до утра. Или… убедиться, что ее нет». Ее глаза блеснули в полумраке. «Бордель. Там можно много чего найти… помимо бумажки».

Вектор кивнул, отдавая бурдюк Тени. «Иди. Узнай. Шепот с Клыком. Я подожду здесь».

Тень вскочила. «Не скучайте». Она скользнула в дверь, растворяясь в шуме таверны внизу.

Тишина комнаты снова нависла, нарушаемая только тяжелым дыханием Клыка и храпом незнакомца в углу. Шепот отломила кусок хлеба, но не ела. Она смотрела на серебряные монеты, оставленные Тенью на тумбочке. Они блестели тускло в скупом свете из-под двери. Деньги. На еду. На лекарства. На следующую ночь. Кровь и боль Клыка… превращались в эти монеты. Так работал их мир.

Вектор дремал, прислонившись к стене, но его рука лежала на рукояти ножа за поясом. Даже во сне — настороже.

Шепот взяла мокрую тряпку, снова приложила ее ко лбу Клыка. Его лицо дернулось, он пробормотал что-то нечленораздельное. Слово, похожее на «боль».

«Я знаю», — прошептала Шепот так тихо, что услышать мог только он, да и то в бреду. — «Я знаю…»

За окном, забитым фанерой, окончательно стемнело. Город «Призрак» зажег свои грязные огни, и крики ночной жизни Низин стали только громче. Где-то там металась Тень в поисках бумажки в борделе. Где-то там копошились люди, чьи жизни были не дороже медяка. А здесь, в каморке под крышей, три изгоя пытались пережить еще одну ночь в Топях. С болью, с виной, с серебром на тумбочке и страхом завтрашнего дня.

— —

**Таверна**

Таверна «Пропасть» гудела, как раненый зверь. Шум пьяных голосов, звон кружек, визгливые смехи девиц с подмостков и скрип сапогов по липкому полу сливались в оглушительную какофонию. Воздух был густым от дыма, перегара и немытых тел.

Шепот сидела на краю койки Клыка в каморке номер три. Мутное ведро воды стояло рядом. Тряпка в ее руке дрожала. Она снова приложила влажную тряпицу ко лбу мутанта. Его кожа пылала жаром даже сквозь бинты Хэга. Черные шрамы от выжженных прожилок пульсировали тускло, как тлеющие угли. Он бредил — хриплые, нечленораздельные звуки, перемежающиеся стоном. Иногда его тело дергалось в судороге, заставляя старую койку жалобно скрипеть.

*Из-за меня. Все из-за меня.* Мысль билась в голове Шепот, как пойманная муха. Каждый его стон — удар по ее и без того расшатанным нервам. Внутри снова зашевелился Хаос. Не взрывной, как в коллекторе, а **липкий**, **тягучий**, как та самая слизь. Он впитывал отчаяние таверны внизу, боль Клыка, ее собственную вину. Он шептал: *Слабак. Опасна. Сожжешь всех. Как тогда…*

«Тогда» — это был последний ритуал в «Хоре Безмолвия». Темная комната. Круги на полу. Голоса старейшин, сливающиеся в монотонный гул. Боль от ножа на предплечьях. И страх. Всепоглощающий страх, когда она поняла, что «Голос в Бездне» — это не метафора, а **оно** действительно приближается, привлеченное ее страданием и даром-антенной. Она сломала круг. Вырвалась. Оставив позади крики и… что-то хлюпающее, пробивающееся сквозь трещину в реальности. Побег. Вечный страх. И этот проклятый дар, который теперь отзывался на любую боль вокруг.

Вектор дремал у стены, его спина прямая даже во сне, рука на рукояти ножа. Его дыхание было ровным, но лицо оставалось напряженным, будто высеченным из камня усталости. Серебряные монеты Тени лежали на тумбочке — холодное напоминание о цене их выживания.

Внизу грянула пьяная драка. Крики, звон разбитого стекла, тяжелые удары. Шепот вздрогнула, вжавшись в спинку койки. Хаос внутри дернулся, потянулся к источнику насилия… Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. *Не сейчас. Не здесь. Держи себя в руках.*

***

«Алый Веер» был оазисом фальшивой роскоши в гнилом сердце Низин. Вывеска мигала дешевыми рубиновыми огнями. Занавески на окнах — плотный бархат, когда-то красный, ныне выцветший до грязно-розового. Воздух внутри был густ от тяжелых духов, табачного дыма и чего-то сладковато-приторного.

Тень слилась с тенями у стены вестибюля, наблюдая. Здесь царил свой порядок: дорогие, но поношенные ковры, позолота, облупившаяся до дерева, полуобнаженные девушки в кричащем белье с пустыми улыбками. Клиенты — подвыпившие купцы, молодые щеголи из верхних кварталов, ищущие острых ощущений, пара угрюмых типов с явно ножами под плащами — охрана или конкуренты.

Ее цель — бордельщик по кличке «Клык» (ирония не ускользнула от Тени), шестерка баронессы фон Драуг. Он сидел в углу уставшего дивана, нервно теребя пустой бокал. Его лицо, обычно нагловатое, сейчас было серым от страха. Он потерял не просто бумажку — это был **долговой вексель** его хозяйки на астрономическую сумму, подписанный одним из конкурентов. Если это всплывет… Баронесса скармливала провинившихся своим костяным големам. По частям.

Тень скользнула к нему, как тень. «Клык» вздрогнул, увидев ее.

«Нашел?» — выдохнул он, в глазах — паническая надежда.

«Где ты его видел последний раз?» — спросила Тень, опускаясь рядом. Ее голос был тихим, но ледяным. «И не ври. От этого зависит, будешь ли ты цел утром.»

«З-здесь! В комнате с Рыжей Лисой! — зашептал „Клык“. — Я… отвлекся. А когда очнулся… бумаги не было! Лиса клянется, что не брала. Но она… она могла спрятать! Или кто-то подглядел через потайную глазок!»

*Потайной глазок. Класс.* Тень мысленно отметила. «Лиса сейчас занята?»

«Клиент у нее… важный. Нельзя тревожить!» — «Клык» замахал руками.

Тень усмехнулась. «Тогда посиди тут. И не пей. Тебе надо быть трезвым, чтобы драпать, если я не найду твою бумажку.» Она встала, растворяясь в полумраке коридора, ведущего к «номерам для избранных».

Комната «Рыжей Лисы» была в конце. Тень знала эти заведения — стены тонкие, а у охранников короткие уши, если знать, куда шептать. Она прижалась к стене рядом с дверью. Из-за нее доносились приглушенные звуки — мужской смех, женский шепот, скрип кровати. Тень закрыла глаза, сосредоточившись. Ее пальцы нашли почти невидимую щель в обоях — **глазок**. Старая уловка для любителей подглядывать или вымогателей.

Она прильнула к нему. Картинка была расплывчатой, но ясной: богато обставленная комната, на кровати — дородный мужчина в расстегнутой шелковой рубахе и… «Рыжая Лиса». Девушка с огненно-рыжими волосами и лицом куклы, одетая в струящийся, но скромный шелк. Она что-то шептала клиенту на ухо, а ее ловкие руки незаметно обыскивали его сброшенный камзол, лежавший на стуле. *Профессионалка,* — отметила Тень с уважением. *Но векселя там нет.*

Взгляд Тени скользнул по комнате. Шкатулка на туалетном столике. Ковер. Огромное зеркало в золоченой раме… *Зеркало.* В таких местах за зеркалами часто прятали сейфы или тайники для компромата.

Раздался стук в дверь — резкий, властный. «Лиса» мгновенно отпрыгнула от камзола, приняв невинный вид. Клиент нахмурился. «Кто там?!»

«Охрана, господин! Срочно! Проблема с вашим экипажем!» — голос за дверью звучал убедительно тревожно.

Клиент заворчал, но встал, натягивая камзол. «Лиса» бросилась к двери, приоткрыла ее. «Что случилось?!»

В этот момент Тень действовала. Как тень, она проскочила в приоткрытую дверь в соседнюю комнату — пустую и темную. Оттуда — к тонкой перегородке, отделявшей ее от номера «Лисы». Ухо к стене… Слышен был шелест бумаги, легкий скрежет… и глухой стук дерева о дерево — **задняя стенка шкатулки**? Или… зеркала?

Как только клиент вышел, ругаясь, а «Лиса» закрыла за ним дверь, Тень была уже в коридоре. Она увидела, как рыжеволосая девушка быстро направилась не в свою комнату, а в противоположный конец коридора — к уборной для персонала. *Слишком торопливо.*

***

В каморке номер три Шепот вздрогнула. Клык затих. Его дыхание стало поверхностным, прерывистым. Бледность под грязью и потом стала смертной. *Нет. Нет, нет, нет.* Паника сжала горло. Она схватила его руку над бинтом — холодную и липкую. Хаос внутри нее взвился, почувствовав близость… конца? Он рванулся к Клыку, как к умирающему костру, пытаясь… что? Согреть? Понять? Она не знала! Она только чувствовала, как ее собственная энергия, грязная и испуганная, льется в него, натыкаясь на стену его боли, его мутаций, его борьбы.

Вдруг дверь каморки с грохотом распахнулась. На пороге стояли трое — типичный сброд Низин: помятые, пьяные, с тупыми глазами и ножами за поясом. Лидер, здоровенный детина с сизым носом, ухмыльнулся, оглядывая комнату.

«Слышали, тут мутанта списали? — сипло произнес он, шагнув внутрь. Его взгляд скользнул по беспомощному Клыку, задержался на Шепот, сжавшейся у койки, на спящем незнакомце в углу, на Векторе у стены. — Место, значит, освобождается. А серебро на тумбочке… за ненадобностью.»

Вектор открыл глаза. Медленно. Его рука не дрогнула на рукояти ножа. «Уходите. Пока целы.»

«Ой, боимся! — засмеялся Сизый Нос. Его подручные зашлись хриплым смехом. — Старик хромой, девчонка-истеричка, овощ… и кто? Спящий красавец?» Он плюнул на пол, шагнул к тумбочке, протягивая руку к монетам. «Это наша выпивка, дед. Считай, за…»

Он не договорил. Шепот вскинула голову. Ее глаза, обычно полные страха, **полыхнули** темным, почти черным огнем. Вина, страх за Клыка, ужас перед этими людьми — все смешалось в один **взрыв отчаяния**. Она не жестикулировала. Она просто **взглянула** на руку Синего Носа, тянущуюся к монетам.

Сизый Нос вскрикнул. Не от боли — от **ужаса**. Его пальцы… **почернели**. Не от грязи. Кожа сморщилась, стала сухой, мертвенной, как лист осенью. Одернул руку, заорал, глядя на стремительно распространяющуюся вверх по руке волну иссушения, достигающую уже запястья. «Колдунья! Проклятая колдунья!»

Его подручные отшатнулись, крестя воздух, лица исказились суеверным страхом. Даже Вектор встал, его глаза сузились, оценивая ситуацию.

Шепот не видела их. Она видела только чернеющую руку, слышала крик. Внутри все кричало: *Остановись!* Но Хаос, разбуженный ее паникой и направленный ненавистью, уже лился потоком. Он требовал **больше**. Больше страха. Больше гниения.

«ВЫЙДИТЕ!» — прошипела она. Голос был не ее — низкий, вибрирующий, полный чуждой силы. Воздух в комнате стал тяжелым, пахнущим болотом и могильным тленом.

Синий Нос, держа иссохшую, как у мумии, руку, с диким воплем бросился к двери, сбивая своих ошарашенных подручных. Они вывалились в коридор, давя друг друга.

Дверь захлопнулась. Тишина. Только тяжелое дыхание Шепот и хрип Клыка. Она стояла, дрожа всем телом, черные глаза постепенно возвращали свой обычный цвет, наполняясь слезами ужаса и осознания содеянного. Она посмотрела на свою руку. Казалось, от нее идет легкий пар. Или это было в глазах?

Вектор подошел к ней. Не быстро. Его взгляд был непроницаем. Он посмотрел на дверь, на трясущуюся Шепот, на Клыка, который, казалось, глубже втянул воздух после криков.

«Контроль», — произнес он тихо, но отчетливо. Это не было упреком. Это был **приказ**. Как «чисти ствол» или «проверяй ловушку». Факт жизни в Топях. — «Их страх привлечет других. Хуже.»

Он поднял с пола медяк, выпавший из кармана одного из беглецов. Положил его к остальным серебряным на тумбочку. «Тень скоро вернется. Надо быть готовыми двигаться.»

Шепот кивнула, сглотнув ком в горле. Она снова опустилась у койки Клыка, взяв тряпку. Ее руки тряслись еще сильнее. Внутри бушевал ураган стыда. Она снова стала оружием. Опасным, непредсказуемым. *Как они,* — мелькнула мысль о «Хоре Безмолвия». *Становлюсь как они.*

***

Тень стояла в тесной, пропахшей дезинфекцией и дешевым мылом уборной. «Рыжая Лиса» была прижата к стене, глаза ее расширились от страха. В руках Тень держала сложенный пополам пергамент с узнаваемой сургучной печатью баронессы фон Драуг.

«П-пожалуйста… — шептала девушка. — Я… я не хотела! Он просто… выпал! Я думала, вернуть… но потом испугалась! „Клык“… он убьет меня, если узнает, что я видела…»

«Он убьет тебя, если узнает, что ты его *украла*,» — поправила Тень холодно. Она развернула вексель. Сумма заставила бы ее свистнуть, будь она не в уборной. «А баронесса… она сделает из твоих костей сувенир. Красивый.» Она сложила бумагу, сунула за пазуху. «Значит, так. Ты сегодня ничего не видела. Ничего не находила. „Клык“ свою бумажку… потерял в другом месте. Понятно?»

«Рыжая Лиса» кивала так часто, что голова могла отвалиться. «Да! Да! Клянусь!»

«Клятвы в Низинах стоят дешевле дерьма, — Тень достала один из серебряников и сунула его девушке в дрожащую руку. — Но молчание иногда покупается. Заткнись. Исчезни на пару дней. Если „Клык“ или кто похуже спросит — ты в гостях. Далеко.»

Она вышла из уборной, оставив рыжую плакать от облегчения и страха. Задание выполнено. Доказательства — при ней. Осталось найти самого «Клыка», получить обещанные серебряные монеты и убраться отсюда.

Но, поднимаясь по лестнице обратно в вестибюль, Тень почувствовала **взгляд**. Тяжелый, пристальный. Она обернулась. В дальнем углу, за колонной, стоял человек. Высокий, худой, в темном, дорогом, но неброском плаще. Его лицо было скрыто капюшоном, но Тень **узнала** осанку, манеру держаться. **Охотник.** Из «Хора Безмолвия». Тот самый, что когда-то выслеживал Шепот. Что он делал *здесь*? Случайность? Или… они напали на след?

Холодный пот выступил на спине Тени. Она резко отвернулась, смешалась с толпой у входа, стараясь не показывать паники. *Надо предупредить Старика. Сейчас же.*

***

Вернувшись в «Пропасть», Тень сразу почуяла напряжение. Взгляды, брошенные на нее, были не просто пьяными или любопытными — они были **настороженными**, полными суеверного страха. Шепот сидела, как статуя, у койки Клыка, ее лицо было мокрым и пустым. Вектор стоял у окна, забитого фанерой, выглядывая в щель. Он повернулся, увидев Тень. Его взгляд сказал все: *Здесь случилось что-то плохое. Собираемся.*

«Готово, — Тень кивнула, сунув руку за пазуху, показывая, что вексель при ней. — Но у входа в „Веер“… я видела *Костяного*.» Она не стала уточнять, кто такой «Костяной». Вектор знал охотников Культа по ее прошлым докладам.

Лицо Вектора стало еще жестче. Он бросил взгляд на Шепот, на Клыка, на трясущиеся руки девушки. Потом на дверь. Шум в таверне внизу стал громче, злее. Кто-то орал о «ведьме на третьем этаже».

«Тогда нам пора, — он сказал тихо, но так, что было слышно сквозь шум. — Сейчас. Тень, помоги с Клыком. Шепот, за мной. Береги силы. Они могут понадобиться.»

Он взял свою трость, щелчком выпустив короткий, блестящий клинок из набалдашника. Его хромающая походка вдруг обрела стальную решимость. Они шли не просто из вонючей таверны. Они уходили от прошлого, которое настигало Шепот, и от будущего, которое могло прийти за ними всеми в лице охотников Культа или разъяренных обитателей Низин.

— —

**Гремлины**