Бесплатный фрагмент - Параллельные сестры

Роман «Параллельные сестры»

Дождь лил в ту ночь, как из ведра. Дикий ветер хлестал одинокую девушку по лицу, спине и ногам. Куртка и капюшон хорошо защищали от ливня, но холодный воздух все время сковывал, и она, съежившись, торопливо оглядывалась по сторонам, будто хотела кого-то увидеть в этой кромешной ночной тьме. Город давно опустел, и лишь изредка раздавался из какой-нибудь стороны отдаленный звук или приглушенный гул чего-то непонятного и пугающего. Это настораживало, но одновременно придавало ей радостную надежду на то, что она не одна в этот час, что движение в столице, хоть такое, но существует, несмотря на столь позднее время. А значит, не стоит расстраиваться, надо держаться во что бы то ни стало, хотя бы еще пару часов до рассвета, а там и завертится все, закружится и понесется во все стороны размеренная городская жизнь…

Алина прислушалась к округе. Где-то далеко неслась скорая помощь, сигнал которой долго не умолкал. Он громким эхом отдавался по всему району, и, казалось, не исчезнет никогда. Кое-где в жилых высотных домах еще мерцал тусклый свет одиноких ночных ламп. И ей так захотелось сейчас домашней обстановки, но вместо этого, она попала в очень непростую ситуацию. Задумавшись, Аля быстро шагала по опустевшим улочкам, несмотря на опасную темную ночь. Ей было все равно куда идти, лишь бы не стоять на одном месте и, чтобы окончательно не замерзнуть, она брела, куда глаза глядят. Жаль, она не успела на метро. Конечно, если бы не эта поломка у дяди Вити, то грелась бы сейчас на каком-нибудь вокзале в теплом кресле, как и планировала. Но получилось так, как получилось, и уже ничего не исправишь, остается только выкручиваться из всего этого положения. И зачем только ей вздумалось добираться на попутке? Ну, не было билетов, подумаешь, большое дело, другой раз поехала бы. Нет, сорвалась на свою горячую голову, как будто потянуло что-то. Вот и приходится сейчас брести, ища пристанища. Страшно. Ночь. Аля с завистью смотрит на окна, где тепло и уютно, где можно понежиться в мягкой постельке, читая интересную книгу, которая увлекла бы ее своим сюжетом в прекрасный художественный мир. И чтобы она сейчас только не отдала за чашку горячего, крепкого кофе! Замечтавшись, девушка наткнулась на что-то тяжелое, приземистое, не удержалась и со всего маху упала коленками прямо на мокрый асфальт. От боли она громко вскрикнула, но подняться сразу не смогла. Оглядевшись по сторонам, Аля увидела вдалеке, слева, ночной киоск с вывеской «Цветы». Возле него стоял красивый черный автомобиль, из которого лилась потрясающая заграничная музыка, но почему-то никого рядом не было, может, внутри самого киоска сидели. С правой стороны располагалось здание из красного кирпича, на котором высвечивалась надпись крупными золотыми буквами: «Парикмахерская», еще ниже «Мы рады вас обслуживать», еще ниже «Часы работы».

Место было не столь подходящее для ночной прогулки, и Алина решила убраться восвояси, пока никто ее не заметил. Но как только она попыталась подняться, из ее груди вырвался сильный, надрывный стон. Аля испугалась сама себя, еще больше этого несдержанного крика, который можно было услышать, даже находясь в помещении. И в этот самый момент она поняла, что сильно разбила одно колено, потому что что-то теплое полилось по ее правой ноге. Кровь? Только этого ей не хватало! Что сейчас делать? Как быть? Неожиданно мелькнула чья-то тень из-за угла парикмахерской, за ней другая, и тут же все исчезло. Дождь продолжал идти непрерывно, лишь иногда то замедлял свой ход, то убыстрял. Ветер, казалось, немного успокоился, но это всего лишь казалось, потому что временами налетал, кружил так, что едва можно было удержаться на ногах. Алина испугалась еще сильнее. Чего ей хотелось сейчас, так это никого не видеть. Она думала, что в такую непогоду даже воры спят, но ошиблась. Мир ночной, как известно, полон всяких разных происшествий, поэтому не следует об этом забывать никогда и никому.

Попытка еще раз подняться не принесла ей никакого успеха. Она решила встать на левую ногу, но боль правой коленки не позволяла даже шелохнуться. А вдруг вывих, или перелом ноги? Неимоверный страх охватил ее. Вот это да! Нет, только не это. Первый день в Москве, ни одной знакомой, ни одного родственника, хотя бы десятого колена. Ни-ко-го! Влипла! С ума сойти! Сознание подсказывало, что надо вставать и бежать, но как, когда она как будто вросла в этот холодный, мокрый асфальт.

— Жесть… за что я зацепилась? — подумала Алина, — понаставили здесь всяких разных бордюров… ни пройти, ни проехать, как в пещере. Да еще плюс ко всему установилась непроглядная темень, и сумасшедшая непогода будто с цепи сорвалась. Надо же было такому случиться именно в эту ночь и именно с ней.

И тут перед ней выросли, по-видимому, те самые фигуры, которые промелькнули только что из-за кирпичного здания.

— Че-е-е, красавица, помочь? — сказал один из них, растягивая слова, будто смакуя их.

Аля вздрогнула от этого голоса, подняла глаза и увидела то, чего всегда избегала и боялась в своей жизни. Двое рослых, стриженых парней, с ухмылкой, разглядывали ее с ног до головы нагло, без всякого стеснения. «Наркоманы… конченые…» — только и успела подумать она.

— Ничего девочка, — ответил другой, — и, конечно же, красавица. А то, зачем бы она нам нужна была…

Аля содрогнулась от этих слов, собралась с мыслями и ответила грубо:

— Вы свободны. Мне ваша помощь не нужна. Я и без вас обойдусь.

— Слышь, Эрик, — проговорил рыжий, как у нас на сегодня с отдыхом?

— Положительно, — улыбнулся тот и погладил Алю по голове. Потом обошел вокруг нее и сказал:

— Ладно, тащим ее в подвал, там и подлечим.

— Не трогайте меня! — крикнула Аля с остервенением. — Гады! Отброски! Ублюдки! Я же вам ясно сказала, что сама справлюсь и не нуждаюсь ни в чьей помощи, тем более вашей. Пошли вон! Уроды!

Вдруг первый, у которого волосы торчали почему-то вверх и были не то сливового цвета, не то темно-розового (в темноте сложно было определить), сильно ударил Алю ногой в спину. От этого удара у нее внезапно вырвался из груди гулкий звук, и закружились блестящие звездочки перед глазами. Такое она впервые в своей жизни ощутила на себе. Потом все потемнело в голове, она потеряла сознание и тихо свалилась на землю, лишь издав тяжелый грудной стон…

Нежный, маленький, пушистый комочек лизнул Алю прямо в нос. Затем послышалось тихое мурлыкание. Открыв с большим трудом на тридцать процентов отекший левый глаз, Алина увидела беленького и пушистенького котеночка, который смотрел на нее с боязнью и жалостью. Она хотела улыбнуться ему, еще не понимая, где она, что произошло, но вместо этого получилось какое-то странное, дикое мычание, от которого котенок, испугавшись, бросился в сторону и забился в дальний темный угол этого помещения. Боль сковала ее до невозможности, и она опять потеряла сознание…

Сколько пришлось бедной девушке еще пробыть в забытьи неизвестно…

Сильный стук сверху разбудил ее окончательно. Тихо, молча, она пошевелила сначала одной рукой, затем другой и попыталась подняться. Что-то пушистенькое, тепленькое замяукало прямо на ее животе.

Что это? И тут она вспомнила котеночка. «Боже мой, ты такой же несчастный, как и я», — подумала Алина.

Еще не понимая ничего, что произошло, почему здесь находится, что за ужасное место, она решила напрячь свой мозг и восстановить все с самого начала, почему оказалась здесь. Напрягая память, ее вдруг как током шибануло. Ужас! — вырвалось из нее. — Не может быть! Это было самое грязное, мерзкое и отвратительное, что только могло произойти с ней в жизни… Она закрыла руками глаза и горько расплакалась. За что? За какие такие грехи ей пришлось это испытать? Что она сделала неправильно? Почему такое неудачное стечение обстоятельств? Разве не она каждый раз на классных и родительских собраниях поднимала вопросы о нравственности, о поведении, о чистоте взаимоотношений. И надо же, словно в наказание за все, ее так сильно побила судьба. Теперь она понимала, что жизнь суровая, может закинуть в любую ситуацию, а ты, как всегда, не готова будешь за себя постоять, потому что в тот момент удача окажется не на твоей стороне. И теперь ты должна даже это перенести, ради дальнейших дней существования. Но как это могло случиться с ней? Как? Все ясно… Она включила свое внутреннее сознание и поняла. Она не сдержалась и оскорбила их… или тут все равно, что было им говорить… Ситуация безвыходная, и, скорее всего, кармическая, по-другому никак не назовешь. Ее закинула судьба туда, где грязь, где самое дно, и ей стало от таких мыслей гадко и противно. Находиться больше в этом грязном месте было невыносимо тяжело. Она нащупала руками то, на чем лежала, и ужаснулась. Какое-то старое изношенное пальто, непонятного темного цвета, брошенное прямо на сырую землю, издавало несвежий и затхлый запах, от которого так и потянуло сплюнуть в сторону. Явно это был какой-то подвал, и ей захотелось немедленно отсюда вырваться, выбежать к людям, туда, где свет, где чистая жизнь, где свежий воздух. Она прижала котенка к себе и почувствовала его тепло. Тот нежно прильнул к ее груди, и Аля чуть было не расплакалась от жалости. Вот ее первый дружок в Москве, вот то, что ей принесло пока что неимоверную радость, первые приятные ощущения. Она, молча, улыбнулась. Затем с большим трудом приподнялась, посмотрела по сторонам, и ей впервые стало по-настоящему жутко и страшно. Темно. Какие-то трубы, тяжелый спертый воздух, непонятные предметы, разбросанные повсюду. И только в одном месте в углу она увидела слабенький струящийся луч света. Бутылки, шприцы, пустые пачки от сигарет, окурки ей подсказывали, что сюда наведываются время от времени наркоманы, беспризорники и все темные личности, какие только могут существовать в городе.

Бежать, бежать отсюда и поскорей, но как выйти, где тот выход. Она поднялась на ноги и чуть не свалилась опять от боли, но успела схватиться за стенку и удержалась. Голова кружилась, тело ныло, ноги подкашивались. Что делать? Как выбраться? Она не могла и шагу сделать, не то чтобы еще идти. Малейшее движение заставляло ее сжимать кулаки и кусать губы до боли. Все ныло. Суставы, казалось, были разорваны на куски. Но Аля знала, что ей надо уйти отсюда поскорее, до темноты. И чем быстрее, тем лучше будет для нее. Оглядев внимательно подвал, она увидела на стене полуквадратную дыру, чем-то забитую изнутри. Это наверняка и была та лазейка, через которую сюда входили и выходили эти гады. Да, так и есть, это тот самый вход, другого не видно пока что, хотя, приглядевшись, она заметила в стене бывшую дверь, замурованную кирпичами. Видимо, ее давно заглушили по каким-то причинам с обратной стороны здания.

В этот момент сверху послышались чьи-то негромкие голоса. Она обомлела. А что, если эти двое пришли опять сюда? А если это другие уже? Страх охватил ее с ног до головы. Что делать? Потом какая-то там произошла возня. Кто-то подбежал к ним, послышалось резкое торможение автомобиля, стук дверей, бег, и снова все стихло. Машина тихо завелась и медленно проехала вперед, как будто кого-то выискивала, или преследовала.

— Нет, нет, нет… бежать! — подумала она. С трудом, прижимая к себе котеночка, направилась к единственному выходу. В какой-то момент, котенок когтями царапнул ее тело, и Аля первый раз присмотрелась к себе. И снова ужас ее охватил. Где куртка, джинсовая юбка, колготы, свитер, туфли? А сумка? Документы? Как же ей теперь быть?

— Кошмар! — негодовала она. — Дура! Зачем я пошла пешком до вокзала, надо было где-то спрятаться, переждать до утра, хоть в каком-нибудь подъезде, все равно, а теперь вот что из этого вышло. Что же я натворила, как можно было так опрометчиво рискнуть и поехать в ночь, да еще на попутке. Как же я не подумала о риске. Где была моя разумная голова в тот момент? Никогда себе не прощу этого безумия. Никогда! Это ж надо было так вляпаться.

Гневу ее не было предела, но она понимала, что ей необходимо сейчас поскорее выбраться отсюда, только для начала следует отыскать свои вещи. Присмотревшись по сторонам, Аля увидела их разбросанными, и тут же стала собирать с грязной земли. С большим трудом натянув на себя одежду, кинулась искать рюкзак и обувь. Правая нога набухла, болела, и ей казалось, что она стала тяжелее в два раза. Рюкзак был весь выворочен наизнанку. Кое-что она впихнула туда из своих вещей, валявшихся в разных местах. Тут же подняла сумочку, которая также подверглась выволочке, и расплакалась: ни денег, ни документов, ничего. Куда теперь? Слезы тихо лились по ее щекам. И уже ничего не хотелось. Она почувствовала резкую боль на губах и снова вспомнила все то, мерзкое, что с ней случилось… Ее стошнило, она сплюнула один, второй, третий раз, как будто хотела все грязное, пошлое из себя выплеснуть навсегда. Потом, крепко прижимая котенка к груди, поплелась к единственной дыре в этом сыром подвале. Здесь надо было приподняться, чтобы залезть туда. Она увидела камень, на который пришлось наступить. Кривя лицо от жгучей боли, Аля еле-еле вскарабкалась на него. Затем сорвала все тряпки с проема и от дневного света, чуть было не свалилась назад в эту зловонную яму, но вовремя ухватилась за торчащий кирпич в стене. Постояв несколько секунд, она выкинула сначала котенка, потом рюкзак и медленно, поднимая то одну ногу, то другую, стала тянуться вперед. Все болело, но Аля знала, если это не пересилит, то никто и никогда не узнает о ней больше. Или же придут снова те мрази, и все то мерзкое повторится вновь… Нет, вперед, пусть все болит, туда, где люди, где жизнь, к дневному свету, и пока не поздно, надо бежать отсюда, бежать, собрав все силы, какие еще остались в ней.

Кое-как спрыгнув на землю, Алина, собравшись с мыслями, заметила, что здесь растут небольшие кустарники, дальше тянулись цепочкой разные деревья, и, скорее всего, это был какой-то городской парк. А по ту сторону показалась дорога, и пошли высотные дома. Что же это за место такое? Бог мой! Она поднялась, прошла несколько мучительных шагов и вдруг увидела впереди себя тех двух негодяев. Они, завидев ее, ехидно заулыбались, сверкнув желтыми зубами, будто появились из какого-то дикого звериного мира, который принадлежал только им.

— Смотри, очухалась… — сказал один из них.

— Я же тебе говорил … — буркнул другой, — тяни ее назад в подвал.

— А я думал, она того… — ответил первый, — окочурилась.

Алю снова стошнило, а потом от отвратительности, от безысходности она со всех сил закричала и упала на землю без чувств. В этот момент в парке неподалеку прогуливалась молодая пара. Услышав крик, они остановились и посмотрели в их сторону. Парень, высокий, рослый сорвался и быстро побежал туда. Негодяи поняли, что им несдобровать, кинулись врассыпную. Незнакомец рванул за ними, но вскоре сообразив, что ему их не догнать, вернулся обратно. К тому времени его девушка уже приблизилась к Алине, и, увидев бедняжку без сознания, сначала испугалась, но потом собралась и проговорила:

— Вы меня слышите? Ну, откройте же глаза. Вам нужна помощь?

— Убежали, — сказал парень, подбегая. — Боже, что они с ней сделали? Где держали?

— Викуля, ее надо срочно в больницу отвезти, но для начала необходимо вызвать скорую помощь, и он стал уверенно набирать нужные цифры на телефоне.

Скорая помощь приехала не сразу. Пришлось молодым людям подождать какое-то время. Тут же к ним подошли две прогуливающиеся старушки и, от увиденного, не смогли смолчать.

— Что делается на белом свете, — проговорила одна из бабушек.

— Какая красивая, и рядом ее вещи, надо полагать, что-то нехорошее с ней произошло, — встряла в разговор другая.

— Знать, попала в беду, бедняжка, — закивала головой во все стороны первая. Затем, охая и причитая, они пошли дальше.

Скорая сначала показалась в противоположном конце парка, постояла, посигналила, потом медленно двинулась с места, ища их. Парень понял, что надо выйти навстречу и указать им путь. Так он и сделал. Алина не приходила в сознание, и врачи поспешили скорее увезти ее, оказывая первую медицинскую помощь на ходу.

В больницу поехали все. Правда, молодые люди последовали за ними на своей машине…

Ей снился сон, будто бы в деревне у бабушки они с мамой, молодой еще, гуляют по лугу. Вдалеке стоит стеной зеленый лес, под ногами разнотравье. Июль, жара, пчелы летают, и так хорошо вокруг. Аля вдыхает медовый запах полевых цветов и бежит вперед сломя голову. На ней платьице белого цвета, шелковое, в красный крупный горошек, а на голове сплетенный веночек из синих васильков и нежно-белых ромашек. До чего красиво здесь! Мама с распущенной русой косой едва поспевает за ней и кричит вдогонку:

— Алька! Алька! Подожди меня, не убегай так далеко, ты слышишь…

Но Аля не может удержаться. Вроде хочет остановиться, но что-то необъяснимое ее так и тянет вперед. Вот она опять пытается остановиться, но не может. Аля поворачивает медленно голову к маме, хочет попросить, чтобы она ее придержала, схватила, но говорить не может. Губы словно прилипли к зубам, не слушаются ее. Страх застыл на лице у мамы, и она протянула к ней руки.

Что-то продолжало насильно тянуть ее дочурку вперед, пытаясь унести подальше от нее и навсегда. Аля уже не бежала, а неслась. И вдруг она увидела под ногами огромную черную бездну, которая стала затягивать ее, как воронка, все сильнее и сильнее… Последнее, что запомнилась ей — это материнские слова:

— Алька, не уходи от меня! Аля-я-я! Доченька, родная… постой! Куда же ты? Не покидай меня, доченька…

— Мама! Мамочка моя! Спаси меня! Помоги! Мне страшно…

В ответ она увидела, как мама издалека перекрестила ее правой рукой и исчезла, растворившись в прозрачно-белом облаке. И в этот момент ее какая-то неведомая сила схватила и вытянула из воронки на зеленый луг…

Яркий свет. Больничная палата. Над ней склонились две женщины в белых халатах и, обрадовавшись ее пробуждению, улыбнулись.

— Ну, наконец — то, проснулась, — сказала удовлетворительно одна из них. По разговору, по поведению, видно было, что это дежурный врач.

— Лилия Леонидовна, наблюдайте за ней, еще один укол, потом смените капельницу через час, и о текущем состоянии докладывайте мне тут же. Я спешу, у меня обход больных продолжается, еще много надо успеть. Она взяла свой журнал и поспешила к двери.

Лилия Леонидовна нащупала Алин пульс, приготовила укол и тихо ввела его в вену.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она нежно.

Алина не ответила. Она вообще не понимала, почему находится здесь, как попала сюда и что это за место такое неузнаваемое. И еще много вопросов ей хотелось бы задать медсестре, но пока не могла выдавить из себя ни слова.

— Хорошо, что вы пришли в себя. Мы боялись за вашу жизнь, — продолжила Лилия Леонидовна. — Вы целые сутки бредили и не приходили в сознание. Теперь все позади. Сейчас вы уснете, отдохнете, а потом мы поговорим обо всем… и ушла.

Скрипнула дверь и Алина проснулась. Она не знала, сколько времени проспала. Теперь уже не было капельницы, и ей показалось, что самочувствие ее стало намного лучше. К постели подошла знакомая медсестра, держа в руках общую тетрадь и ручку.

— Я не разбудила вас? — спросила она, улыбаясь.

— Нет, я сама проснулась, — произнесла Аля, тихо вздыхая.

— Вот и хорошо, — ответила Лилия Леонидовна, — тогда поговорим?

— Вы у нас числитесь, как неизвестная. Ни фамилии, ни имени, ни отчества — ничего. Документов, как мы поняли, тоже нет. Поэтому, хотелось бы, чтобы вы нам сообщили о себе, хоть что-то, — проговорила медсестра.

— Скажите, как я попала сюда? — поинтересовалась Аля.

— Как? — переспросила она. Обыкновенно, на скорой помощи, как все люди.

— Да? Я не могу вспомнить ничего. Все плывет перед глазами, — ответила бедная девушка.

— Вы должны. Я думаю, что все придет само собой, — проговорила Лилия Леонидовна. — Сначала сообщите нам свои данные. Кто вы? Откуда родом? Это-то хоть вы помните?

Аля напрягла память, вспоминая все, потом вздохнула тяжело, проговорила:

— Меня зовут Алина Алексеевна Медковская. Я родилась в «…», 1983 году, по образованию педагог. Сюда приехала в поисках работы.

— Скажите, у вас есть семья, родители? — поинтересовалась медсестра.

— Мои родители давно умерли. Отец погиб в афганской войне, а мать умерла от инфаркта. Единственно близкий мне человек — это бабушка, она проживает сейчас в деревне «…», ей уже 74 года, — проговорила больная и подняла глаза вверх.

— Очень хорошо, — ответила та, — вот видите, все вспомнили. — А что с вами произошло? Куда вы попали? У вас все тело в синяках, колено пришлось зашить, там наложены швы, и будьте осторожны с ним.

Алина повернула голову в другую сторону и разрыдалась.

— Что вы, Алина, что? Ну, успокойтесь, пожалуйста, не стоит плакать, все позади уже. Видите, какой красивый букет летних цветов стоит в вазе. Это вам принесли, значит, не так все плохо у вас складывается.

— Кто? — резко поинтересовалась она, чуть не свалившись с кровати.

— Тихо, тихо, успокойтесь, что вы? — сказала медсестра. — Это молодые люди, довольно симпатичные и культурные.

— Кто они? — еще громче спросила Аля.

— Премилая девушка и очень интересный парень. Кстати, они все ваше лечение оплатили, вы можете быть спокойны. Можно сказать, вам крупно повезло, — улыбнулась Лилия Леонидовна.

— Но я их не знаю. Кто они такие? — продолжала интересоваться пострадавшая.

— Конечно, вы не будете их знать. Как они сами сообщили нам — случайные прохожие. Да, они приходили сегодня, но вы еще были без сознания. Цветы, вещи они просили передать вам лично. И очень сожалели, что вы еще не пришли в себя. Кажется, они улетели в Европу. Это они вызвали скорую помощь вам.

— Надо же. Мне с трудом верится, что все это случилось со мной. Я как будто другая, чужая. Нет, не могу во все это поверить. Действительно, Москва слезам не верит, — сказала в каком-то неверии Аля.

— Нет, милочка, и Москва слезам верит, — возразила ей медсестра.

— Как долго я буду еще здесь находиться? — спросила Алина.

— Это решит врач, Ирина Николаевна. — Тем более что за все оплачено, и за ваше лечение, и за ваше пребывание в клинике на весь месяц вперед, а там, надеюсь, вы поправитесь и выпишитесь.

— Бог мой, кто это сделал? Кому я должна? Нет, это невероятно. Так бывает только в сказке, — продолжала рассуждать Алина.

— Если любите сказки, то поверьте в них, иногда это полезно, — улыбнулась медсестра.

Бедная девушка посмотрела на Лилию Леонидовну с таким желанием узнать, кто о ней, так позаботился, что та не выдержала и сообщила.

— Ладно, не стану тебя мучить. Можно, на «ты» перейдем? Все это сделали, как я уже говорила, молодые люди. Девушка — известная модель. Юноша — чемпион по боксу. Ее зовут Виктория, его — Андрей. Удивительные люди! Ты права, таких мало в наше время встретишь. Кстати, сказали, что позвонят тебе из Швейцарии. Как только ты поправишься, — вот и все, — улыбнулась Лилия Леонидовна. — Лежи себе и выздоравливай, а я схожу за твоим полдником. Завтра утром тебе предстоит поговорить о дальнейшем лечении с врачом, Ириной Николаевной, — дополнила она и ушла, тихо закрыв за собой дверь.

Алина осталась одна и долго еще не могла поверить во все то, что с ней случилось за последние двое суток. Кто эти люди? Как я с ними расплачусь? Ведь у меня ни копейки за душой, документы пропали. А что будет со мной потом, когда я выйду из больницы? Да, опасность на каждом шагу существует в мире. Особенно, в этом огромном мегаполисе, не стоит никогда зевать по сторонам. Здесь надо быть внимательной и осторожной. Как я могла так опрометчиво вляпаться в эту мерзостную грязь? А теперь, где взять силы, чтобы заново восстановиться и поверить в свое будущее. Конечно, она раньше знала, что будет сложно в Москве, но не так же, как это произошло с ней в первый день. И перед ее глазами вдруг всплыла та ужасная картина, которую ей пришлось пережить. Мерзко, тошно и отвратительно. Захотелось все забыть, вычеркнуть навсегда из своей памяти и никогда больше не вспоминать эту гадость. Она закрыла глаза руками от того ужаса, что представился ей вновь, и горько расплакалась…

Дверь тихо открылась, вошла Лилия Леонидовна, торопливо поставив на тумбочку поднос с едой, сказала, что пора ей подкрепиться, и тут же вышла. В палате опять воцарилась тишина, тихо тикали на стене круглые часы, на которых показывало 16.30. Запахло вкусно, и Аля потянулась за бананом, развернула его и с жадностью съела. Банан только подстегнул ее к аппетиту, потом она схватила чашку горячего какао и стала отпивать его маленькими глоточками. На подносе еще оставался бутерброд с сыром и колбасой, сдобная булочка, яблоко и апельсин. Она взяла булочку, откусила кусок и почувствовала вкус ароматной корицы. Прелесть, — подумала Аля, — это сколько же я не ела? И она посчитала в уме, что где — то двое суток была без еды и воды. С глотками отпивающего напитка прибавлялись в ее организме новые силы. Она почувствовала, как горячее какао разливалось по всем ее жилам, и знала, что чем скорее вылечится, тем быстрее покинет стены этой больницы, а для этого, конечно же, должно восстановиться ее здоровье. Ей вдруг вспомнились напутственные слова бабушки, и вмиг пропал аппетит. Аля медленно отложила чашку и булочку на тумбочку и посмотрела в окно. «Если будет трудно, возвращайся домой, слышишь, Алька, — говорила бабушка, провожая ее, — и здесь можно прожить». Ах, бабушка, — думала она, — если бы ты знала, как я тебя люблю! Но, как вернуться обратно в эту деревню после всего этого, теперь уже нет, теперь только вперед. И что могло ее ожидать там? Сельская небольшая школа, где и детишек — то совсем нет. Бабушка, единственная, которая души в ней не чает, которая все отдаст для того, чтобы ее Альке, единственной на свете внучке, было хорошо. Но ведь там нет жизни, и она там словно уснула с природой. А ей хочется мечтать, работать, любить еще и просто жить, как всем нормальным людям, в ее 27 лет. Нет, решено, она останется в Москве, во что бы то ни стало, а бабушке пока ничего не будет сообщать. Хоть продавщицей, хоть уборщицей, лишь бы зацепиться для начала, а дальше, дальше жизнь покажет, что делать. И документы она восстановит, пусть не сразу, но все равно восстановит. Хорошо, что она не взяла с собой настоящий диплом, а только ксерокопию, ну, а паспорт восстановится… Думая об этом, она все-таки допила какао и опустила голову на подушку. В ноге чувствовалась боль, потрогав рукой коленко, нащупала повязку и тут же убрала ее. Интересно, сколько оно будет заживать, если так болит до сих пор. И как меня угораздило? Да, вляпалась я по самое неприятное, что только могло случиться в жизни. Тоже мне… раненая птица! А что если бы я не упала тогда и не разбила это колено, может, уже давно устроилась в какое — нибудь агентство, или на другую работу… Она перевела глаза на пестрый букет, от которого исходил тонкий, нежный аромат. Это была летняя композиция из полевых цветов. Они напоминали ей сейчас бабушкину деревню, тепло и разноцветный луг. Алина улыбнулась, но не притронулась к ним. Достаточно того, что эти цветы стояли на тумбочке у самого изголовья. Надо же, ей подарили букет, а она даже не видела, кто это сделал. Лучше и не придумаешь ни во сне, ни наяву. Наверное, всякое бывает в жизни. Вот, например, разве знала она, что так все обернется в ее судьбе. И ей вдруг захотелось увидеть этих молодых людей и сказать спасибо за то, что они сделали для нее…

В коридоре раздались чьи — то торопливые шаги, затем слышно было, как пронеслась мимо ее палаты больничная каталка, за ней последовали приглушенные голоса, и снова все стихло. Алина не заметила, как уснула. Проспала до самого вечера. Когда она проснулась, уже порядком стемнело, на тумбочке было прибрано, и добавился легкий ужин. Две вареные сосиски, два кусочка хлеба, печенье сахарное, стакан кефира, мандариновый сок дожидались ее на подносе. Наверняка приходила Лилия Леонидовна, не хотела меня будить и тихо ушла. Алине уже начинало нравиться такое ухаживание, и она вспомнила слова медсестры «за вас все оплачено на месяц вперед». А если бы не было оплачено, тогда бы что, а? Ей стало страшно от этих размышлений, и она подумала, что сумма — то, наверное, немаленькая, раз такой уход и забота в больнице.

Сосиски притягивали ее своим румяным и аппетитным видом. Она тут же взяла одну, откусила кусочек, ей понравилось и, недолго думая, съела всю до конца. Затем потянулась и за другой, запивая соком. Почувствовав, как на лице заиграл румянец, она подумала, что, пожалуй, на сегодня достаточно кушать, а то на ночь наедаться, себе же во вред только. Еще чего доброго не уснет. Ей захотелось подняться с постели, но нога еще очень сильно болела, и было трудно даже ею шевелить. Но что делать, надо все равно вставать и ходить понемногу. Подождав минуту, она собралась со всех сил и с горем пополам опустила сначала левую ногу, потом правую и поднялась. Затем снова присела на кровать, чуток отдохнула, а дальше помаленьку, шаг за шагом стала топать по палате взад-вперед, но много двигаться не рискнула, боясь наложенных швов. Также аккуратно легла в постель, как и поднялась и была безмерно счастлива, что может уже сама передвигаться, а это значило, что здоровье ее скоро поправится, снимут швы со временем, и она опять будет на свободе.

Всю ночь Аля спала крепким сном, ни разу не проснувшись. А на утро к ней забежала Лилия Леонидовна и, увидев ее положительные перемены, прямо засияла.

— Да ты умничка, как я погляжу! Нет, лучше даже. И улыбочка появилась, значит, дело идет на поправку. Сейчас придет Ирина Николаевна, осмотрит твои швы, потом необходимо будет сменить перевязку, сдать все нужные анализы. Кровь мы уже взяли, результат неплохой, а вот все остальное просто нельзя откладывать назавтра. Это для твоего же здоровья в первую очередь надо. Через пять минут будет завтрак. Она спохватилась, что — то на ходу записала в свою тетрадь, потом взяла поднос и вышла из палаты. Аля потрогала свои волосы и ужаснулась. Они были жесткими, нечесаными и торчали в разные стороны, как сухие прутья. Ей захотелось принять душ, смыть с себя всю грязь, и освободиться от того, что пришлось пережить.

Ирина Николаевна вошла в палату с полной профессиональной уверенностью. Ее выражение лица говорило о достаточной загруженности, о том, что сегодня ее не меньше, чем вчера было, или будет завтра. Это была женщина лет сорока, красивая и яркая блондинка с нежно — голубыми, редким цветом, глазами. Белый накрахмаленный халат и такая же белая шапочка еще больше ее освежали. Она была стройная, среднего роста, а небольшие каблуки туфелек придавали ей грациозность и положение. Настоящий врач! Алина подумала, что редко встретишь женщину, которой бы так подходила медицинская профессия.

— Доброе утро, Алина Алексеевна, — сказала она. Затем улыбнулась и спросила:

— Ну, как вы себя сегодня чувствуете? Как спалось?

— Хорошо, — ответила Алина, — спасибо вам большое.

— Я очень рада, что вы идете на поправку. Нам будет легко с вами работать, — продолжила врач. — Есть еще целый ряд процедур, которые вам предстоит пройти. Вы согласны?

— Да, я знаю, — ответила Аля, — мне медсестра уже сообщила.

— Ну, вот и хорошо, — согласилась Ирина Николаевна. — А теперь мне надо осмотреть ваши швы. Алина высунула правую ногу, и врач внимательно ее осмотрела.

— Что ж, неплохо, — ответила она, — рана заживает, через час в процедурный кабинет на перевязку, а через недельку, если все будет хорошо, снимем их вообще.

— И еще, Алина Алексеевна, мне бы хотелось знать, что с вами произошло в действительности. Я понимаю, что это неприятно, но я, как лечащий врач, должна знать истинную причину вашего состояния.

Алина посмотрела на нее и тихо проговорила:

— Я не знаю, как это произошло… ночью споткнулась о бордюр, упала и разбила это колено. А дальше случилось самое страшное, что могло быть в моей жизни. Какие — то подонки пристали… ударили сильно в спину сзади… и я потеряла сознание, очнулась в неизвестном подвале, грязном и зловонном, без документов, без денег… и… и… тут она закрыла глаза руками и расплакалась.

— Да, страшно представить себе такое, — проговорила Ирина Николаевна. -Неприятно и отвратительно. Постарайтесь успокоиться теперь, все уже позади, надо жить дальше, голубушка. Вы еще так молоды, красивы, и у вас все наладится. Главное, вылечиться и верить в лучшее. Мы все ходим одинаково под единным Богом, милая, и не знаем, что нас ждет завтра. Уверяю вас, как только вы поправитесь, так все тут же и забудется. Нельзя жить прошлым, надо стремиться к хорошему будущему. Сейчас вам принесут завтрак, а после вместе с медсестрой вы должны будете сдать все необходимые анализы, я пропишу какие надо. Она поспешно поднялась и вышла из палаты.

Лилия Леонидовна вошла через минуту, положив поднос с завтраком на тумбочку, спросила, заходила ли врач, пожелала ей приятного аппетита и умчалась, сообщив, что через двадцать минут зайдет за ней.

Алина не стала долго задерживаться в постели, приподнялась, выпила чай с творожной запеканкой и лишь после этого решила встать на ноги. Нога со швом не окончательно ей поддавалась, но ходить медленно можно было. Сделав несколько шагов взад — вперед, Аля подошла к окну и впервые за несколько дней посмотрела на улицу. Утро начиналось солнечным и тихим. Она заметила, что смотрит свысока на землю, и, прикинув расстояние, поняла, что, скорее всего, ее палата находится на третьем этаже. Деревья, что росли у здания, бросали на окна легкую тень. Еще немного и она спадет, но пока от ее прохлады становилось зябко, и даже дрожь пробежалась по ее коже. Аля съежилась и посмотрела вдаль. За оградой больницы виднелась утренняя Москва, огромная, белокаменная, влекущая. Ей вдруг захотелось туда, в город, найти работу и жить полноценной жизнью, как все нормальные люди. Тяжело вздохнув, она отошла от окна и направилась к тумбочке. Открыв ее, она увидела там зеркальце и расческу, совершенно новые, и крайне удивилась. Ей давно хотелось на себя посмотреть, и она схватила его с какой-то невероятной силой и поднесла к лицу. Отражение свое она не узнала, ужаснулась и вскрикнула. Лицо все в ссадинах, под глазами синяки, особенно под левым был синее сливы, губы вспухшие, волосы торчали, как грязные нити, в разные стороны. Она аккуратно их расчесала, чувствуя боль на голове, как будто их кто — то сильно дергал, и теперь они в тех местах невыносимо ныли. Спрятав все опять в тумбочку, она оглянулась по сторонам, словно испугалась чего — то. В палате с другой стороны была еще одна кровать, но никем не занята. Видимо, это для особых реанимационных случаев, поэтому Аля здесь находилась. Ей вдруг захотелось пройти к умывальнику, но для этого надо было выйти отсюда. Она осторожно высунула голову за дверь и, не увидев там никого, тихо прошла по коридору. В десяти шагах от себя заметила дверь с женским силуэтом, обрадовавшись, вошла туда. Зеркало, раковина, кафель — сверкали необыкновенной чистотой. Она умылась, привела себя немного в порядок, и тут же отправилась обратно в палату. Там ее уже дожидалась Лилия Леонидовна.

— А я думаю, где ты? — улыбнулась медсестра.

— Умывалась, — ответила Алина.

Сдача анализов, перевязка, растянулись на полчаса. Вернувшись в палату, Алина на тумбочке обнаружила три художественные книжки. Это были современные романчики, которые продавались на каждом углу в киосках. Она не любила этот жанр, но теперь не было выбора. Аля стала пересматривать их, опять вошла медсестра и, улыбнувшись, сказала:

— Извини, что смогла, то принесла тебе почитать. Здесь не библиотека, кто чем делится, то и читают. Думаю, это хоть немного тебя развлечет.

— Спасибо, конечно, я понимаю… — ответила Аля.

— Да, кстати, завтра тебя переведут в другую палату, общую, эта реанимационная, она нужна будет другим. Туда, куда тебя переведут, три койки — места, там уже лежат две женщины, — продолжила Лилия Леонидовна. — И там тоже светло и уютно, надеюсь, тебе понравится.

Аля обрадовалась, это даже хорошо для нее, хоть будет с кем поговорить.

Следующий день начался не слишком приятно для нее. Ирина Николаевна, войдя к ней в палату, была чем — то расстроена. Она поздоровалась, затем подвинула стул к ее кровати, завела разговор.

— Что ж, Алина Алексеевна, ваши результаты проверены. Анализ мочи положительный… а вот… тут она остановилась. Было видно, что ей как будто не хотелось дальше говорить, но быстро собравшись, спокойно, уверено сообщила не совсем приятную новость:

— Один анализ мне не совсем нравится…

Алю как током стукнуло. Она закрыла глаза и чуть не расплакалась.

— Алина Алексеевна, — продолжила Ирина Николаевна, пытаясь ее успокоить. — Не надо себя так казнить, вы ведь не виноваты в том, что случилось. Теперь надо набраться терпения и дальше принимать лечение. Вы живы, и это главное. Сами понимаете, что от всего того, что с вами приключилось, можно было ожидать всякое. Я пропишу вам нужные таблетки. Потом вас переведут в другую палату. На сегодня у меня все, встала и ушла.

— Боже мой, — тихо прошептала Аля, — и как меня только угораздило приехать в этот город ночью. Сплошные, нелепые ситуации…

Палата, куда была переведена она, находилась на втором этаже, тоже очень понравилась ей. Небольшая, трехместная, светлая и ничего лишнего. Только кровать и тумбочка. Лилия Леонидовна помогла ей, принесла ее вещи следом, пожелала быстрого выздоровления и ушла.

Женщины оказались очень приятными в общении и, как заметила Аля, заочно были с ней знакомы, с того самого момента, как она поступила в больницу. Откуда они прознали о ней? Может, слышали от кого, может, видели, тут все — таки больница. Аля не стала допытываться у них об этом. Она спрятала свои вещи в тумбочку, взяла прописанную таблетку, стакан и тихо вышла из палаты. Набрав воды из-под крана, она запила таблетку небольшим количеством жидкости. От горького привкуса ее чуть было не стошнило, и она поспешила выпить еще немного воды. После чего содрогнулась и ушла.

Так, перебравшись в другую палату, она продолжала свое лечение, ходила на перевязки, но настроение ее все равно оставалось подавленным. Соседки шутили, рассказывали всякие истории, свои сны, а Алина никак не могла выйти из депрессии. Пытаясь скрыть свое состояние, она открывала книгу, но была далека от ее содержания. Делая вид, что читает, она думала о случившемся вновь и вновь, и ей становилось противно от самой же себя. Потом переключалась на бабушку, думала, как она там, наверное, ждет от нее весточки, и, конечно же, сильно переживает. Снова и снова прокручивала последние разговоры с ней: «Сдалась тебе эта Москва, Алька! Как будто здесь нельзя прожить», — говорила перед ее отъездом бабушка, охая, всячески пытаясь образумить внучку. Но Аля была решительно настроена на отъезд, поэтому и слышать не желала больше ничего. «Бабушка, родненькая, какая здесь жизнь для молодых? Мне замуж хочется выйти, а тут из женихов один дедушка и то семидесятилетний. Я же зачахну, понимаешь. Нет, я уеду, я твердо решила и ни за что не передумаю».

Ночью она долго не могла уснуть, соседки давно уже спали, а она все думала и думала. Ей очень хотелось увидеть ту молодую пару, которая ей помогла. Интересно, какие они? Наверное, очень красивые… если девушка московская модель, то о чем может быть речь. И парень ее спортсмен наверняка видный. Она попыталась себе представить их, ну, или хотя бы мысленно нарисовать их образы, но не смогла. Долго еще ворочалась в ту ночь Алина, и лишь с первыми проблесками зари ее сломило. Она незаметно для себя отключилась и крепко уснула…

Так прошла первая неделя ее лечения. Колено почти затянулось, швы сняли, но осторожность двигаться еще наблюдалась. Однажды, после обеда, когда все отдыхали, в палату постучалась дежурная из регистратуры и сказала:

— Медковская Алина, вас к телефону. Звонят из Швейцарии. Спуститесь, пожалуйста, на первый этаж. Алина сначала не поняла, думала шутка, уставилась на медсестру внимательно, но та ее лишь подстегнула:

— Быстрее, вас ждут. Звонок, надо полагать, не из дешевых. Алина поднялась и, что есть силы, похромала к регистратуре. Ее вдруг осенило в коридоре, что это могут быть те самые молодые люди, и она обрадовалась…

— Алло! — крикнула Аля в трубку и прислушалась.

— Алло, девушка! Вы Алина? Вас так зовут, мне правильно сказали, — отозвался с другого конца провода очень приятный женский голос.

— Да, меня так зовут, — ответила Аля, — вам правильно сообщили.

— А я Виктория, вам говорили обо мне, да? Как вы себя чувствуете?

— Нормально, уже иду на поправку, спасибо вам большое! — ответила Аля. — Я даже не знаю, как вас и благодарить. Вы спасли меня, Виктория, я буду за вас молиться Богу всю оставшуюся жизнь. И она расплакалась в трубку.

— Алина! Я очень рада слышать ваш голос. Выздоравливайте, поправляйтесь поскорее, и мне очень бы хотелось вас еще раз увидеть.

— Я тоже хочу вас увидеть! — воскликнула Алина.

— Увидимся, обязательно увидимся, — почти прокричала Виктория в трубку. Мы через месяц возвращаемся в Москву, домой. А пока, до свидания, выздоравливайте. И всего хорошего!

— До свидания, — тихо ответила Аля.

Послышались короткие гудки, и она, поблагодарив дежурную, ушла.

Хорошо, легко стало на сердце сразу, будто родной человечек с ней поговорил. Какое — то необъяснимое чувство закралось ей в душу, и она себе представила Вику подругой, или сестрой. Как бы было хорошо с ней поближе познакомиться! От этого разговора Аля сама себя не узнавала, ей вдруг захотелось всем рассказать в палате, какая чудесная Виктория, каким теплом и заботой веяло от нее, но сообразив, что соседки не поймут этого, решила смолчать. Уже лежа в своей кровати, она думала о том, как они встретятся с Викой. О чем будут говорить при встрече, ей даже не приходило в голову, просто почему — то хотелось ее видеть, и все тут. Не верится. Какая же она умница эта Виктория. И Алина себе представила ее красивую жизнь. Модель, подиум, наряды, Европа, Швейцария — все это ее сейчас восхищало и пугало. А я кто, простой педагог из глухой деревни, только и знала, что проверять тетради да готовиться к урокам. Плюс ко всему, ни зарплаты, ни личной жизни, ничего за душой, одна грызущая тоска. Нет, решено, она не вернется назад в деревню. Пусть она будет голодать, пусть устроится на самую тяжелую работу, но назад никогда не вернется. С этими мыслями Аля уснула. Ей приснился цветной сон. «Много ярких красок было разлито вокруг нее. Она, Алина, в роли модели демонстрировала шикарные наряды. Все приглашенные гости ей улыбались, восхищались и громко аплодировали в зале. И Вика, очень красивая, стройная, рядом шагала, улыбалась, подбадривая ее. В зале находилось много народу, и все места были заняты. Громко звучала музыка, сверкали разноцветные огни на потолке. Она почувствовала на себе чей — то взгляд, он не сводил с нее глаз. Кто это? Кто этот незнакомец? Лицо его размыто, не разглядеть никак, но очень приятное. Рядом с ним сидел Андрей, он улыбался Вике, помахал рукой. Незнакомец тоже ей улыбнулся, поприветствовал кивком головы, и тут все исчезло вмиг, как будто ничего и не видела». Она проснулась вся в поту. В комнате было темно и жарко. Ах, зачем она проснулась? Пусть бы этот сон длился вечно…

Завершалась вторая неделя ее лечения. Позади остались швы, колено затянулось, на лице с трудом, но исчезали синяки. Она пропила все таблетки, которые прописала ей доктор, сдала повторные анализы, и они подтвердили положительный результат. Аля с облегчением вздохнула, и на радостях вышла подышать свежим воздухом. Ей захотелось прогуляться по двору, нога позволяла двигаться, но с осторожностью еще. Накануне беседуя с Ириной Николаевной при обходе, узнала, что еще недельку и можно уже выписываться из больницы. Счастью ее не было предела. Наконец, она вырвется отсюда. Но думая о будущем, тут же сникла головой. Куда она пойдет, к кому? При этой мысли ей становилось тяжело дышать, и сердце начинало сильно биться в груди. Первым делом надо позвонить бабушке и сообщить, что у нее все в порядке, что устроилась на работу, сняла квартиру, а не звонила так долго, потому что, не было времени. Возвращаясь с прогулки в палату, она вдруг решила спросить у дежурной, можно ли отсюда позвонить домой.

— Что вы! У нас служебный телефон. Нам строго запрещено его использовать в личных интересах. Другое дело, когда нам звонят, там мы еще допускаем, а исходящие звонки для пациентов, нет, нельзя, — отчеканила молодая медсестра.

— Мне всего одну минутку, — жалобно попросила Аля, — бабушке сообщить, что я жива — здорова.

— Ничего не могу для вас сделать, — отпарировала дежурная. — Я на работе, нам не разрешено. Вы что хотите, чтобы меня наказали за ваш звонок?

Аля поняла, что не получится позвонить, опустила голову, извинилась и хотела уже уйти, как вдруг медсестра, видимо, пожалела ее, тихо произнесла:

— Знаете, что… подойдите через тридцать минут, тогда я что — нибудь для вас устрою. Будет тихий час, в коридоре никого не станет, и вы позвоните по-быстрому.

— Хорошо. Спасибо, — обрадовалась Алина и быстро отошла от окна.

Ровно через тридцать минут она подошла к окну регистратуры. Медсестра, оглядевшись по сторонам, впустила ее к себе и тихо приказала пройти в уголок, потом протянула трубку и прошептала:

— Только недолго говори. Скажи, что надо, и быстрей отсюда уходи, чтобы никто не заметил тебя здесь.

Аля дозвонилась только с третьего раза, то руки тряслись, то ошиблась, набрав одну лишнюю цифру, то короткие гудки пошли. Наконец, появились длинные, и трубку сняли.

— Бабулечка, здравствуй! — сказала тихо она. — Это я, Аля.

— Ой, Боже мой! — радостно прокричала бабушка на том конце трубки, — наконец — то ты позвонила. А я тут вся испереживалась за тебя, думала, ты пропала, сны плохие снились…

— Нет, нет у меня все нормально. Я жива — здорова, не волнуйся. Устроилась пока в садик работать, воспитателем, сняла квартиру. А не звонила так долго, потому что искала работу, вот на это и время ушло. Ты как?

— Слава Богу, помаленьку, — ответила бабушка.

— Бабуля, долго не могу говорить, телефон служебный — быстро проговорила Аля. — Я тебе потом еще позвоню. Хорошо? Ну, пока. Береги себя! Целую.

— Буду ждать, не теряйся, внученька, — услышала она обрадованный и счастливый голос бабушки.

Аля протянула медсестре трубку, сказала огромное спасибо и быстро покинула кабинет.

Наконец, оставался еще один день ее прибывания в больнице. Алина долго думала и решила, что после того, как покинет эти стены, прямиком отправится в любое агенство по трудоустройству. А сегодня разговаривая с врачом, она отказалась от больничного, так как он ей был ни к чему, правда, выписку возьмет, потому что надо будет документы восстанавливать. Сидя в палате, она уставилась бесцельно в окно, где ярко светило солнышко, но радости от этого не чувствовалось. Август подходил к концу, а с ним и летом завершалось. Вдруг кто — то постучал в дверь, потом сквозь щелку она увидела знакомую дежурную медсестру из регистратуры. Та, заметив ее, сообщила:

— Медковская Алина, вас к телефону, звонят из Швейцарии. Только быстрее, пожалуйста, не затягивайте время.

— Аля, сорвалась с места, и выбежала из палаты. Подняв трубку, услышала голос Вики.

— Алина, здравствуй! Только что говорила с твоим врачом, Ириной Николаевной, и она мне сообщила, что тебя завтра выписывают из клиники.

— Здравствуй, Виктория! — произнесла Аля. — Очень рада тебя слышать. Да, это правда, меня завтра выписывают уже.

— Хорошо, — ответила Виктория. — Какие у тебя планы? Ты остаешься в городе или уезжаешь?

— Я хочу остаться здесь, мне надо найти работу и… — она не договорила, потому что Вика ее прервала.

— А жить где собираешься? — поинтересовалась Виктория. — Есть родственники, знакомые, друзья?

— Нет, у меня в Москве, к сожалению, никого нет из родственников и знакомых, чтобы можно было бы остановиться, хоть на первое время.

— Как никого нет? — удивилась Виктория. — И куда ты собираешься идти?

— Если за день ничего не найду, никуда не устроюсь, то на вокзале буду первое время.

— Но ведь у тебя даже документов нет, как ты думаешь устроиться? И она продолжила. — Возьми, пожалуйста, лист бумаги и ручку, запиши телефон.

— Аля попросила у дежурной ручку, лист и приготовилась записывать.

Вика продиктовала ей какие-то цифры и сказала, что это номер телефона ее мамы.

— Но как … — засомневалась Аля.

— Ничего не надо говорить, я сейчас маму предупрежу, она будет ждать тебя завтра, — уверенно ответила Вика. Хорошо? Обещаешь?

— Обещаю, — улыбнулась Аля, — спасибо тебе, Вика.

— Ну, тогда до завтра! Я позвоню.

— До завтра, — ответила Аля. Послышались гудки, и Аля, поблагодарив медсестру, ушла. По коридору она от радости летела, не обращая внимания на больную ногу, которая еще давала о себе знать. В душе все пело, сердце радостно стучало от разговора с Викой. Ей не верилось, что так все удачно складывалось для нее теперь. Кажется, сам Бог ее вел теперь по судьбе.

На следующий день, с самого утра, Аля стала готовиться к выписке. Она умылась, причесалась, собрала свои вещички и стала дожидаться врача. Первые лучи солнца едва — едва пробивались сквозь оконное стекло, тихое посапывание ее соседок создавало дремотную атмосферу, но Але уже не хотелось спать, а мечталось поскорее покинуть эти больничные стены. Она думала, как ей сегодня правильнее поступить. Позвонить Викиной маме, но как это будет выглядеть, она ведь совершенно посторонний человек ей. И что она ей скажет, «здрасьте», я от Вики, мне бы у вас остановиться на время пожить. Нет, негоже, еще вчера я была этому рада, а сегодня все это огорчает. Может, сразу на вокзал, где — нибудь достать рекламу и почитать объявления, потом пойти в агенство. А вдруг получится найти хоть какую — нибудь работенку, ей бы только на первое время, чтобы не болтаться зря. Так и решила, зачем докучать людям чужим своими проблемами. В конце концов, это не совсем прилично.

Пришла врач, Аля взяла выписку, поблагодарила всех за все, попрощалась и ушла, не веря еще до конца, что покидает больницу. Но когда она оказалась за территорией лечебницы, то ее вновь охватил ужас. Как теперь ей быть без паспорта? И о какой вообще работе можно мечтать здесь, если у нее ничего нет. Что делать? Как быть? На одном из зданий она увидела электронные часы, где высвечивалось время 9. 30 утра. А что, если я схожу в милицию и зафиксирую там пропажу документов, нельзя терять времени, чем быстрее, тем лучше будет. Аля спросила у прохожих, где ближайшее отделение милиции, ей объяснили, что надо пройти направо, перейти через небольшой двор, и там будет написано на дверях крупными буквами «МИЛИЦИЯ». Так она и сделала, но в отделении дежурный милиционер сообщил, что начальник еще не подошел, надо подождать его. Пока она ждала его, ей вдруг пришла мысль рискнуть позвонить по номеру, который дала вчера Вика. Она подошла к автомату, но тут же остановилась, как вкопанная, денег — то нет, как она позвонит. На ее счастье проходила молодая девушка. Аля набралась смелости и спросила:

— Скажите, пожалуйста, у вас не найдется монетки, мне срочно позвонить, а мелочи нет. Девушка порылась в кармане и протянула ей все копейки, которые были у нее там. Поблагодарив, Аля бросила в автомат одну денежку, схватила трубку и прислушалась, пошли длинные гудки, трубку сняли, и раздался женский голос:

— Я слушаю…

— Здравствуйте, меня зовут Алина… — и она больше не успела ничего сказать, потому что женщина ее перебила:

— Алина, да? Я правильно поняла, — уточнила женщина. — Это вы в больницу попали? Мне дочь о вас много рассказывала. Вчера звонила и сообщила, что вас выписывают сегодня. Вы где сейчас находитесь?

Аля сказала, что у пункта милиции, и что ей надо решить вопрос с документами.

Женщина, недолго думая, быстро проговорила:

— Вы должны немедленно ко мне приехать, а потом мы решим ваш вопрос с документами. Сообщив район, улицу и дом, она объяснила, как быстрее к ней попасть.

— Хорошо, я постараюсь, — ответила Аля.

Ехать надо было на метро три остановки, она пересчитала оставшиеся копейки, и, не зная еще цены билета, отправилась искать метро.

Приглядываясь к толпе, она ловила взглядом их направление, потом спросила какого — то мужчину, где вход, он указал ей рукой, и она ускорила шаг. Пройти надо было полкилометра. В метро у кассы стояло много народу, но она быстро рассасывалась. Узнав цену, Аля посчитала оставшиеся копейки и обрадовалась, ей хватило на билет, она вздохнула с облегчением и стала в очередь. Почитав направление поездов, нашла указанную улицу, забежала в подъехавший поезд, села на свободное место и стала внимательно слушать, чтобы не пропустить нужную станцию. Наконец, была объявлена ее остановка, она выскочила и побрела к выходу. Выйдя из метро, спросила у продавщицы цветов, как правильно попасть на улицу «…». Пожилая женщина мило ей улыбнулась и ответила, что это недалеко совсем находится и указала рукой влево, где возвышались красивые высотки. Машины сновали то туда, то сюда, и от этого стоял вокруг сумасшедший гул. Москва, огромная, каменная, выглядела торжественно и безразлично, и ей не было дела ни до кого. Прохожие пробегали мимо, не обращая внимания друг на друга. Аля, окинув округу взглядом, почувствовала себя одинокой и никому ненужной в этом большом городе. Съежившись, она устремила взгляд вперед и стала внимательно рассматривать нумерацию домов. Конец августа был прохладным и солнечным. Чувствовалось приближение осени, на землю падала первая листва. Во всем, что встречалось ей на пути, было какое — то уныние, то ли от того, что закруглялось лето, то ли от того, что наступали осенние деньки. Так или иначе, но Але не было до этого никакого дела. Она ускорила свой шаг и быстро направилась по указанному адресу. Вскоре нашла ту улицу и дом, который ей сообщила Викина мать. Это было красивое, элитное здание высотой в двенадцать этажей. Она подняла глаза вверх и прищурилась от палящих лучей солнца. Дом был новый, потому что все еще сверкало и радовало глаза. Аля вспомнила золушку и царский дворец, поставила себя на ее место и подумала, что в жизни тоже так бывает иногда. Улыбнувшись, она увидела, как двери разъехались в разные стороны, и оттуда вышел молодой человек в темной служебной форме. Он прикурил сигарету, пуская дым в сторону, посмотрел на нее. Она поняла, что это охранник или консьерж, поэтому решила подойти и спросить, можно ли ей пройти в 51 квартиру.

— Можно, только предъявите, пожалуйста, документы. Здесь такой порядок, — ответил спокойно и уверенно парень.

— Какие документы? — удивленно спросила Аля.

— Как… какие? — переспросил охранник. — Обыкновенные. Паспорт.

— Но у меня нет с собой, — ответила она, краснея. — Я забыла дома его.

— Извините, но у нас строго насчет этого, — сказал он.- Я не могу вас пропустить без документов. Это нарушение всех правил.

— Понимаете, меня ждут в 51 квартире, я звонила… — пыталась объяснить ему Аля.

— Понимаю, но, к сожалению, это невозможно, — говорил охранник.

— Что же делать мне? — занервничала Алина.

— Хорошо, я свяжусь сейчас по телефону с квартирой 51.