Бесплатный фрагмент - Попридержи чудовищ, князь!

Глава первая

Старый чемодан на колёсиках подпрыгивает на неровной заледеневшей дороге. Я поскальзываюсь, тихо ругаюсь, выпуская белый дым в окружающий холод. Но упорно продолжаю подниматься на пригорок в сторону железнодорожной станции. Внизу, между голыми ветками деревьев, виднеется свет фар проезжающих автомобилей и редкие фонари.

— Тепло вам там, наверное, — обратилась к автомобилистам и выше натянула новенький шарфик. Новогодний подарок от тайного Санты на работе, с которой я так опрометчиво уволилась. Кто ж знал, что ушлые родственники приберут к рукам нашу с мамой квартиру, выставив меня на улицу с одним чемоданом.

Повезло ещё, что бывшая коллега улетела зимовать на моря и разрешила временно пожить в её квартире.

— Ничего, два часа в электричке, сорок минут пешком, и я в тёплой ванне, — подбодрила сама себя, тщательно визуализируя исходящий от воды пар. Живот громко заурчал, напоминая, что в открытых вопросах есть ещё один важный пункт, — в магазин тоже заскочу, — глубоко вдохнув и скорчившись от колючего воздуха, построила план. Не идеальный, но какой есть.

В очередной раз подтянула к себе ускользающий назад чемодан и не заметила сверкающую поверхность льда под ногами. Покачнулась, отпустила ручку собственной ноши и с обречённым: «Ну не надо» понеслась вниз. Не по прямой пешеходной дорожке. А по крутому склону между деревьями к проезжей части.

Снег забивался под куртку, попадал в рот и таял. От чего толстовка промокла насквозь, добавляя неприятных ощущений. Сгруппировалась, опасаясь встретиться головой с деревом и ожидая, что вот-вот выкачусь на асфальтированную дорогу прямиком под колёса проезжающего автомобиля. Этот длинный, изматывающий день просто не мог закончиться иначе.

Зато до больнички в тепле доеду. А там накормят, спать уложат и, может даже, пожалеют. Благодать.

Неожиданное чувство лёгкого прикосновения к мягкой преграде, и падение стало в разы бодрее и комфортнее. Ушло ощущение мокрой одежды на коже, давящего на горло шарфа и слетающих с ног ботинок. Зато появилось платье. Или я всё же встретилась с деревом, проломив его головой и не заметив.

Замедлилась и с облегчением остановилась в глубоком сугробе. Вынырнула дезориентированная, немного испуганная, готовая сбежать от проезжей части в любом направлении. Но её не было. Как и пригорка с редкими фонарями и железнодорожной станцией, моим чемоданом и надеждами на светлое будущее.

Были горы, снег, густой лес и яркая полная луна. Встала, отряхнулась, борясь с ужасом. Одежда не моя. Дублёнка с чужого плеча, длинное тяжёлое платье и полное отсутствие шапки.

— Максимально легкомысленно, — прошептала в темноту, а за спиной согласно прорычали. Зажмурилась и попросила, медленно поворачиваясь на звук: — Пожалуйста, будь милым пёсиком.

Странно, но не сработало. Вместо милого пушистого дружочка передо мной стоял огромный чёрный волк. Светящиеся голубые глаза пронизывали моё сжавшееся в страхе тело. А на голове существа с мой рост чётко выделялись два изогнутых рога. Из глубины леса послышались рычание и вой ещё нескольких не собачек. Побежала не задумываясь.

По собственным следам. В надежде, что взобраться на гору смогу быстрее, чем острые зубы разорвут мягкую плоть. Отвлекала себя от нарастающей паники анализом каменных выступов впереди. Всегда мечтала заняться скалолазанием, и, похоже, время пришло.

Хруст снега, рычание и сильный толчок в спину повалил меня лицом в сугроб. Распласталась, задыхаясь. Не обращая внимание на обжигающий щёки холодом снег, забившийся в нос и рот. На болящие с непривычки от бега ноги. Тело не слушалось. Животный страх охватил сознание, вытеснив разумные мысли.

Сильные лапы давили на спину. Острые когти впивались в кожу, выпуская кровь. Горячие струйки бежали вниз по рёбрам и мочили незнакомую одежду. Дыхание коснулось волос, когда воздуха в лёгких почти не осталось, а перед глазами заплясали чёрные пятна. Но в лесу раздались звуки, отвлекая хищника от охоты, а меня от страданий.

Кто-то скулил, кто-то выл, кто-то рычал, но неизменно затихал один за одним. И стоящий на мне волк, наконец, спрыгнул с тела своей жертвы, направляясь спасать членов стаи.

Ждать возвращения животного не стала. Стоная в зубы от жалящей боли, накатившей невовремя усталости, запинаясь и падая, побежала к горе. Схватилась за выступающие камни и полезла. На энтузиазме, надежде, вере в собственный открывшийся талант! Несколько раз скатывалась, порвала тёмные перчатки, отметив, что раньше они были светлыми. Но упорно продвигалась вверх, обратно к чемодану, электричке, дороге. Туда, где есть туманное будущее и совсем нет рогатых волков.

Прекрасное место, просто замечательное.

Каменный выступ под ногой подло обломился, вызывая внутри волну возмущения. У меня же почти получилось! Избежала участи быть сплющенной машинами, изломанной деревьями, съеденной волками. В итоге разобьюсь, упав с горы?! Съезжающую в попытке удержаться ладонь обожгло болью. Незнакомая перчатка порвалась об острый камень, и я всё же покачнулась назад, не обнаружив опору под ногой.

Вместо пролетающих перед глазами картинок всей жизни, нежной улыбки мамы или же горьких воспоминаний о недавних тяготах всплыло лишь одно: «Да какого ж х…».

Падение закончилось раньше, чем мысль. Новая сформироваться не успела, ибо упала я на ручки. Ручищи, если быть точнее.

Облачённого в стальные доспехи мужика. На бледном лице капли крови, широкий шрам на правой щеке и один узкий, едва заметный у подбородка. Поджатые в недовольстве губы и пылающие яростью красные глаза. На скулах и лбу кожа блестела в свете луны. С вечеринки пожаловал?

— Теперь ты поняла, что сбежать не получится, жена? — Спросил красноглазый тип хриплым завораживающим голосом.

— Отмойтесь, — решила не отвечать на риторический вопрос окровавленного незнакомца.

Перед тем, как потерять сознание от потерянной крови и нервных клеток, залюбовалась вытянувшимся в изумлении красивым мужским лицом. Аж на душе теплее стало.

А когда очнулась, согрелось и тело, лежащее на мягкой кровати. Укрытому одеялом и пахнущему травами. Спина чесалась, грудь сдавливало повязкой, а голова гудела. Зато я жива, волки рядом не воют и необходимости открывать в себе таланты легкоатлета и скалолаза больше нет.

Глаза не открывала, наслаждаясь долгожданным спокойствием. Но оно прервалось от звуков приближающихся голосов:

— Я тебе говорил, что к женщинам надо с лаской, с заботой, задушевными разговорами и подарками! А ты свою жену в отдельное крыло поселил, даже портного не прислал! Вынудив бедняжку ходить в платье для прислуги! Свою жену! Княгиню, Элиас! Естественно, она сбежала! — Искренне возмущался незнакомец, а я мысленно согласилась.

Мы — женщины, народ простой, но сложный. Любящий разговоры и непременно действия. Чтобы нас баловали, но иногда и отказывали. Относились как к принцессам, королевам, богиням и не забывали, что мы обычные женщины. В общем, да, всё понятно. Один не очень хороший муж, второй очень хороший друг.

— Она назвала меня чудовищем, расплакалась и заперлась в комнате, отказываясь от еды, — спокойный тон знакомого голоса вывел меня из рассуждений. Но не смог убедить товарища:

— Надо было явиться с цветами, лёгким супчиком и десертом. Накормить дорогую жёнушку с ложечки, приговаривая о неземной красоте! — До последних слов согласно улыбалась, но вспомнила о пережитом. Выгляжу я сейчас точно, как олицетворение неземного, но явно далёкое от красоты создание.

Наконец открыла глаза, не удивившись новой незнакомой обстановке. Кровать с балдахином, тёмной тканью, прикроватная тумбочка со стеклянными бутылочками и зеркало за шкафом. В него и уставилась в немом изумлении.

Но ненадолго. Из горла сначала вырвался хрип отрицания, сменился на выдох вины за невнимательность на склоне. Сжала кулаки от гнева на местную рогатую фауну, задумалась о возвращении на гору в надежде всё же добраться до вершины. Но простонала от отчаяния, представив, какие ещё ненормальные животные здесь обитают.

Стадия принятия наступила внезапно, так же быстро, как промелькнули предыдущие шесть. Я просто сидела на незнакомой кровати в незнакомом месте. Облачённая в незнакомую синюю пижаму и рассматривала куколку в отражении зеркала.

Большие и яркие серые глаза, растрёпанные пшеничные волосы вокруг молодого лица. Алые, пусть и обветренные, но красивые пухлые губы. Хлопала длинными ресницами, пытаясь всё же припомнить: в какой именно момент моя голова проломила дерево. Или наоборот. А может, пострадали мы оба?

Застонала громче от усилившейся боли, даже руки смогла поднять в надежде сжать виски. Но не успела, в комнату неожиданно ворвались забытые мной мужчины. Уже знакомый красноглазый, но чистый и облачённый в чёрный костюм мужчина и его товарищ с вьющимися каштановыми волосами.

— Леди, что… — начал незнакомец.

— Что опять? — Прервал друга мой спаситель. Его густые волосы, показавшиеся мне рыжими в свете горящего камина, оказались невероятного серебристого цвета. На щеках ещё остались странные блёстки, весело переливающиеся от каждого движения. — Думаешь, привлекла к себе недостаточно внимания? — От дружеского тычка в бок, мужчина исправился: — Мне стоит уделять тебе больше внимания?

— Пожалуйста, не надо, — искренне попросила я, припомнив окровавленный вид этого спасителя.

На мои слова товарищ красноглазого издал странный булькающий звук, а сам недовольный тип раздражённо прищурился. В комнате стало ощутимо холоднее. Настолько, что пришлось натянуть и без того сжатое в подмышках одеяло до подбородка. На это невинное и вполне разумное действие светловолосый громко зарычал и спешно покинул комнату, забрав с собой и холод. А вот друга своего зачем-то оставил.

— Леди, прошу прощения за Элиаса, — прижав руку к сердцу, мужчина чуть поклонился, отчего каштановые волосы на мгновение скрыли его лицо. — Он отправился на ваши поиски сразу, как стало известно о побеге. А когда услышал первый волчий вой, чуть не обернулся, рискуя потерять вторую ипостась.

— Допустим, — произнесла медленно, ничего не понимая. И решилась уточнить, раз уж собеседник сам не против диалога: — А вы кто? И кто такой Элиас?

Мужик остолбенел, побледнел и недоверчиво уставился в моё лицо. Похлопала ресничками в ответ. А шатен сглотнул, кивнул и с тихим: «Одно мгновение, леди», развернулся и выбежал из спальни.

Быстрый топот разносился эхом, отскакивая от каменных стен. А я продолжала сидеть, вновь уставившись в незнакомое отражение в зеркале. Радует, что привлекательное. Удручает, что тощее.

А в коридоре один незнакомец догнал другого и заорал:

— Элиас! Чешуйчатый ты поганец! Довёл! Ребёнка довёл!

Ребёнок в моём лице решил, что с него довольно и воспользовался предоставленной возможностью, лёг обратно на подушку. Под убаюкивающие мужские переругивания крепко уснула, невзирая на пережитое.

Из глубокого сна меня безжалостно сбросило на холодную постель. С громко бьющимся сердцем села, дрожа и прижимая к груди тяжёлое одеяло. Пот мелкими каплями стекал по коже, мурашки пробегали следом, а изо рта вырывался белый пар. Недоумённо уставилась туда, где ранее горел камин.

Темнота не помешала разглядеть абсолютно чёрное нутро каменного сооружения, из которого доносился вой ветра. С содроганием свесила ноги с высокой кровати и попыталась нащупать хоть какую-то обувь. Но не обнаружила ничего кроме ледяного пола, обжигающего холодом и без того остывшую кожу.

— Три, два, один… — прошептала сдавленно и решительно встала, невольно вздрогнув всем телом. Деревянный пол острыми иголками пронзал нежные ступни, вынуждая практически подпрыгивать от каждого шага.

В голове невольно всплыло воспоминание из детства: нежная мамина улыбка и настежь распахнутое окно, впускающее утренний холод. «Зато проснулась» — мелодично резюмировала укутанная в дублёнку родительница, стянувшая с меня одеяло.

— Это форменное издевательство, — привычно прокомментировала происходящее.

Перебинтованная рука ныла, спина сильно чесалась, голова продолжала болеть. Но пришлось стянуть тяжёлое одеяло и накинуть на плечи. Укуталась краями и пошла, быстро перебирая замёрзшими ножками. Длинный шлейф постельной принадлежности следовал за мной, как мантия за царской особой. Продрогшей, голодной, пахнущей странными лечебными травами, брошенной в незнакомом месте с незнакомыми людьми, а потому жутко злющей особой.

Приплясывая, подошла к массивной двери и открыла. Взвизгнула от неожиданности, столкнувшись нос к носу со здоровенным суровым мужиком. Выражение абсолютной сосредоточенности на мгновение слетело с широкого лица, сменившись недоумением. Не сложно догадаться, что вызвало такие эмоции: из темноты спальни княгини вышло прекрасное.

Блондинистая голова с торчащими во все стороны локонами смешно высилась над объёмным длинным коконом одеяла, из которого снизу игриво выглядывали коротенькие пижамные штанишки босые тонкие ноги.

— Здесь до чёртиков холодно, — решила поделиться последними новостями. Мужик спокойно кивнул и уведомил:

— Вы на Севере, леди. Здесь до «чёртиков холодно» девять месяцев в году.

— А вы местный стражник?

— Ваш личный стражник, леди Амелия. Моё имя Ллойд, — представился дяденька, продолжая делать вид что одеялковая гусеничка посреди коридора в этом замке в порядке вещей.

— А моя личная горничная здесь есть? — Ступни уже болели, а я боролась с желанием встать на край постельной принадлежности чтобы было хоть немного теплее.

— Все три ваших горничных отдыхают, — удивил размахом местных услуг и намекнул: — Потому что ночь.

— Я бы тоже с удовольствием отдохнула, — призналась искренне, — но камин не горит.

И стражника неожиданно проняло. Да так качественно, что он с лёгкостью сдвинул меня в сторону, прошёл вглубь комнаты и, рассмотрев каждый угол приказал:

— Стойте здесь, — закрыл дверь, оставив продрогшую и ошалевшую одеяльную гусеничку в широком замковом коридоре.

Послушно смотрела вслед удаляющемуся дяденьке, ощущая, как ноги до колена уже онемели от холода. Стучала зубами, наслаждаясь бодрым эхом моего ударного представления. Когда к нему присоединились минорные завывания пустого желудка, стало совсем печально.

Здраво рассудила, что сидеть на мягкой кровати теплее, и удобнее, пошла к двери. Ухватилась за ручку в попытке её опустить, но вздрогнула от отчётливой картины, промелькнувшей перед глазами:

У большого окна спальни, напротив кровати, меня ждёт сгорбленная фигура. Широкие плечи с шипами разных размеров чётко прорисовываются в свете яркой луны, а зелёные глаза внимательно оглядывают тёмную комнату.

Короткий и бодрый стрёкот, издаваемый существом, прозвучал как приветствие, но к горлу всё равно подкатил ужас. А тело, и без того замёрзшее и непослушное, остолбенело окончательно, когда, оторвавшись от подоконника, оно сделало смазанный шаг ближе.

Широкая пасть раскрывалась, удлиняя очертания нечёткого лица, а пугающие звуки повторялись снова и снова. Оно говорило. Медленно приближаясь, старательно не делая резких движений, хотя это и давалось ему с трудом. Длинные бугристые руки то и дело дёргались, но напрягались в попытке оставаться неподвижными. Широкие ноги передвигались, не отрываясь от пола.

Отмечала эти странные манипуляции краем сознания, неосознанно успокаиваясь. Если бы не уверенность в черепно-мозговой травме, от которой я сейчас отдыхаю в сугробе, рассматривая интересные картинки, то давно бы уже бегала по коридорам, требуя себе местного светилу мозгоправной науки.

Вздрогнула, наяву услышав стрёкот прямо за дверью, которую собиралась открыть одно мгновение назад. Вопросительный, тихий.

— Не выйду к тебе, я ещё не готова, — хрипло ответила чудищу и, отпустив дверную ручку, которую неосознанно сжимала в ладони, сделала шаг назад. Наступила на край одеяла, внимательно разглядывая тёмное дерево. Прямо за ним, высунув свой длинный язык, стояло нечто и недоумённо пялилось на преграду с другой стороны.

— Домой иди, — нервная, а потому болтливая сверх меры, дала хороший совет неведомой живности, — тут холодно, голодно и злые все.

В ответ тишина. Может, одумается чудик, перестанет по спальням злых девиц лазать и что-то требовать.

В конце коридора раздались шаги, а я продолжила держать в курсе происходящего своего странного собеседника:

— А вот и злюки. — И почему-то уверенная, что чудовище всё ещё ждёт за дверью и понимает мою речь, попросила: — Ты если остаёшься, передай им еды принести, пожалуйста. А то меня не особо слушают.

Сочувственный стрёкот раздался в отдалении и потонул в приказах и топоте тяжёлых ботинок местных стражников. Знакомый дяденька подскочил первым, бесцеремонно оттолкнув к холодному подоконнику. Если до этого я перестала чувствовать собственные ноги, то, похоже, настал черёд попрощаться со спиной.

Дверь выбили, в спальню ввалились и, продолжая переругиваться, рассматривали каждый угол по пустой комнате. Окно напротив кровати оказалось закрытым.

— Но запах-то есть! — Разбавил удивлённую атмосферу самый молодой, с лёгкостью поднимая за угол добротную кровать, заглянул под неё, скривился от поднявшейся пыли и громко поставил всё на место. — Он точно здесь был! Вон даже плесень осталась!

Указательным пальцем ткнул в то самое окно, из которого в моём видении явился жутик. Сейчас же окошко было наглухо закрыто и даже наполовину зашторено. В видимой мне части действительно выделялось чёрное пятнышко размером с широкую ладонь.

— Был и ушёл. Такое бывает. — Неуверенно ответил ему второй стражник, старательно игнорируя мою скромную, стоящую у входа в спальню персону. Вышел, за ним последовали остальные. Все, кроме одного, самого задумчивого и единственного знакомого.

— А кто там был? — Уточнила тихо, но поймала лишь задумчивый взгляд и решила уточнить: — Горбатый и стрекочущий?

— Что вы знаете, леди? — С усталым вздохом спросил дядя. А я стояла в коконе из одела замёрзшая, голодная, ничего не понимающая. И неожиданно даже для самой себя предложила:

— Обсудим всё за чайком с бутербродами?

В тёплой кухне оказалось уютно, пахло деревом и травами. Ладони сжимали края пухлой чашки, наполненной обычным чёрным чаем. От долгожданного тепла покалывало кожу на ногах, закрывало глаза и расслабляло мозг. Но я держалась, в надежде разобраться в произошедшем.

Дяденька Ллойд стоял ко мне спиной, нарезая на широкие кусочки буженину. Аккуратно раскладывая её на такие же толстые ломти хлеба, причитая о местных служанках:

— Как можно такое допустить? Камин всегда должен гореть! Огонь отпугивает многих существ и не даёт женщинам помереть от переохлаждения! Как рожать наследников Севера, если ноги ледяные?!

Как поднесла кружку чая к губам, так её и поставила. С тех пор, как стражник помогал едва передвигающей ноги мне устроиться на скамейке прошло уже тридцать минут. Каждую секунду из которых он впечатлялся градусами случайно задетой ноги его леди. Впечатлился дяденька сильно, а выслушивать всё это мне.

— Даже вещи не подготовили! А время-то было! Я должность вашего стражника с месяц назад получил, — с этими словами подошёл к столу. Удерживая тарелку с бутербродами в одной руке, сжимал свою пузатую кружку с горячим чаем во второй.

Сел напротив и протянул самый маленький из сделанных угощений. С трудом ухватила и, откусив небольшой кусочек, с удовольствием зажмурилась, пережёвывая долгожданную еду.

— Эх, а вы ж ещё южанка у нас. — Протянул с такой жалостью, что мне аж слезу пустить захотелось. — Маленькая, болезная. Как ж вы на Севере-то выживете?

Вопрос был риторическим. Но внутренний оптимист, единственный, кто не дал сойти с ума и погрязнуть в отчаянии, бодро ответил:

— Оденусь потеплее и продолжу кушать пищу богов, — даже угощение повыше подняла и благодарно улыбнулась. От чего щёки мужчины заметно покраснели.

— Так откуда вам известен стрекотун? — Старательно пряча улыбку за кружкой чая размером с мою голову, повторил свой вопрос дяденька. А я не скрывая удовольствие прожевала очередной кусок угощения, быстро соврала:

— Прочитала в какой-то книжке, — заметив всплеск недоверия в карих глазах собеседника, исправилась: — В тонкой книжке с жуткими картинками.

И вот теперь мне поверили. Ллойд горделиво засиял круглым лицом и откинулся на спинку деревянного стула, пафосно выдал:

— Потому что тайны Севера остаются на Севере!

— Золотые слова! — Поддержала патриота, упёрла локоть в стол. Покрасневшую от тепла щёку уместила на кулаке и широко зевнула, прикрыв ладонью рот.

Уверенность в том, что происходящее является сном, крепла с каждым мгновением. Не может на кухне не быть розеток и технических приборов. А за окном не гореть ни одного фонаря. О странных мужиках, внезапных перемещениях на горе, стрекочущих чудищах и волке-мутанте я вообще молчу. Как и о муже.

Вздохнула, представив своё бессознательное тело на заснеженной обочине. А чтобы не скучно было, сознание увлекательные картинки показывает.

— То, что вы, леди, откопали на Юге, скорее всего, тайно вывезенные за пределы наших земель знания. В нашей же замковой библиотеке, — приосанился дяденька, поднял широкий подбородок, — летописи, исторические справочники, самая подробная энциклопедия чудовищ! Даже каждый вид драконов в подробностях расписан!

— О-о-о, — искренне, пусть и сонно выдала, с трудом удерживая глаза раскрытыми, — драконов я люблю.

Стражник на мои слова отреагировал странно: уставился недоверчиво и даже рот удивлённо приоткрыл. Захотелось кивнуть для доказательства серьёзности своих слов. Люблю сказки, а особенно больших крылатых ящеров, обращающихся могучими красавчиками. Но, не дожевав самый вкусный бутерброд в собственной жизни, я откровенно клевала носом.

Не успел пришедший в себя стражник задать мне очередной вопрос, как дверь в тёплое помещение с грохотом ударилась в стену. Злющий серебряноволосый в три шага оказался у добротного стола, беспощадно разбудив один вздрогнувший кокон.

Странное напряжение обрушилось на наши с Ллойдом головы. Атмосфера угнетала. В небольшой, некогда уютной кухне запахло смертью. Дяденька старательно сливался с местностью, заметно подрагивая. Капелька пота на кончике орлиного носа норовила сорваться вниз. Прямо в стоящую на столе кружку. Я же, аккуратно сжалась под одеялом, в жалкой надежде что красноглазый не по мою душу.

— Что здесь происходит? — Соизволил нарушить молчание серебряноволосый, прожигая меня злющим взглядом.

— Ночной дожор, — ответила правду. В доказательство собственных слов взяла один из бутербродов с тарелки и протянула мужчине: — хотите?

— Хочу.

Ответил и одним шагом приблизился, нависнув надо мной. Я не шелохнулась, упрямо продолжая надеяться, что суровый мужчина всё ещё не по мою душу. Неожиданно не сработало.

Вместо того чтобы выдвинуть стул, меня нагло сдвинули с углового диванчика и важно уселись рядом. Опешила настолько, что продолжила держать предложенное угощение, чем Элиас и воспользовался.

Аккуратно обхватил мою ладонь с бутербродом, поднёс к своим губам и откусил, не сводя с меня взгляда красных глаз. Моргнула, сглотнула, попыталась высвободиться, но руку сжали сильнее.

— Вы чаёчком запивайте пока горячий, — нервно пролепетала, не в силах поверить в увиденное. У мужчины во рту оказались по две пары острых клыков.

Покорно отпил из моей кружки, продолжая удерживать дрожащую ладонь своей пленницы. И без перехода, попытки сгладить странную созданную им же обстановку, спросил:

— Что произошло в спальне?

— Я мёрзла, — сказала тихо, невольно разглядывая привлекательное лицо. Находилось оно близко и привлекало к себе внимание. Крупный, прямой нос, яркие умные глаза, пухлые губы и поблёскивающие скулы. Даже шрамы на подбородке и щеке выглядели украшениями для придания мужественности.

Поняла что увлеклась, когда дяденька не выдержал и тихонько закашлялся, привлекая к себе внимание. Одновременно с красноглазым перевели на него взгляды. Недовольные.

— Ты замёрзла, что было дальше? — Мужчина отпустил мою ладонь с бутербродом и посерьёзнел. Глубоко-глубоко в душе стало немного грустно.

— Вышла к дяденьке. Пожаловалась на потухший камин, вызвала всеобщую панику, пришла покушать. И вот вы тут.

Мой чёткий доклад вызвал странную реакцию. Красные глаза на мгновение вспыхнули, губы поджались, а блестяшек на щеках стало больше. Сглотнула, не веря своим глазам.

Уважаемое подсознание, а что, поле с ромашками и бабочками уже не в моде? Или танцующие гномики в светлом лесу? Да хоть бы замок, но без нервотрёпки с красивыми мужиками и их переменчивым настроением!

— Свободен, — резкий приказ Ллойду, от которого я вздрогнула.

К общему удивлению, дяденька не шелохнулся. Перебарывая страх, вопросительно взглянул на меня. Моргнула, бросила взгляд на озадаченного серебряноволосого, с благодарной улыбкой кивнула. Покачиваясь, поднялся, поклонился и медленно покинул нас.

— Ты помнишь меня? — Тихий серьёзный вопрос услышала чудом. Стало неуютно. Чувство, что от моего ответа зависит больше, чем я могу себе представить, захлестнуло с головой.

— Нет, ничего не помню, — от моего ответа мужчина вздрогнул и сжал зубы, отпустив взгляд в деревянную столешницу.

— Лекарь подтвердил, что от шока и падения ты могла что-то забыть, — не скрывая разочарования, прокомментировал мужчина и, наконец представился: — Элиас, Хранитель Севера. Князь Нодгардии и… — вздохнул с обречённостью, устало потёр глаза и закончил: — Твой муж.

Обидно, что замуж меня взяли только в коматозном сне, но зато красавчик и целый князь!

Только где-то глубоко, от страха сжимается сердце. Моё тело ощущает холод. Мои отсиженные ноги болят. А тепло, исходящее от мужчины, ощущается даже через наброшенное на плечи одеяло.

Невольно закрадывается страшное предположение, что это не сон. Глупость, конечно, в чужие тела не перемещаются, в незнакомой обстановке не оказываются и с чудовищами не общаются. Но…

Почему всё кажется настолько реальным? Чувства, эмоции мои и окружающих. Особенно князя, продолжающего сидеть рядом и злиться, вызывая безотчётный страх.

— Я хочу спать, — решила прервать воцарившееся молчание и напряжение.

Как говорила мамуля: «Если сегодня ничего сделать уже нельзя, то нечего и страдать». А чай уже допит, лежащие в тарелке вкусности перестали кого-либо интересовать, голова окончательно отказалась думать. Значит, пора в кроватку.

— Конечно, Амелия, всё уже должно быть готово, — сухо отозвался муж и встал.

Отошёл на шаг, протягивая руку. Ладошку вложила и неожиданно для нас обоих повалилась со скамьи, почти впечатавшись лицом в пол. Если бы не отличные рефлексы Элиаса, было бы больно и ещё сильнее обидно.

— Не истери, — почему-то приказал мужчина, попытавшись взять на руки взъерошенную гусеничку. Но затёкшие ноги, начав получать кровь, отдавались болью тысячей иголочек. И я выгибалась, ёрзала, страдала и стенала, невольно мешая и без того пыхтящему супругу в нелёгком деле. — Я просто хочу помочь, прекрати это сейчас же! — Неверно истолковал мои телодвижения красноглазый и сдался, поместив меня обратно на скамью.

Без постороннего вмешательства боль притихла. Начавшая ощущать конечности и пробегающий по полу холод, уставилась снизу вверх на недовольного мужчину. Блестяшки на скулах распространились почти по всему лицу и шее, красиво переливаясь золотым от настенных лап. Но ярче всего пылали глаза. Красные, как кровь, сверкали языками внутреннего пламени, вызывая страх и трепет.

— Жди, — рявкнул и всей массивной фигурой пошёл на дверь. Дверь вновь пострадала, повторно врезавшись в каменную стену. Пригорюнилась, свесившись на единственной металлической петле. Остальные три оторвались от дерева, не выдержав нервной работы.

Успела размять ноги, немножечко замёрзнуть от ворвавшегося в открытый проём холода и даже задремать. Но проснулась от уверенных, быстрых шагов по коридору.

— Леди Амелия, — на кухню вошёл шатен с тёплыми, добрыми глазами и неуверенно улыбнулся, — меня зовут Гарри, являюсь помощником Элиаса. Сопровождал вас всю дорогу от дома до наших земель, вы не помните?

Устало замотала головой с трудом удерживая глаза открытыми. Уснула, удобно устроившись на ручках работника собственного мужа. В первый день замужней жизни.

Тихий стук в дверь вырвал из пугающего, вязкого сна. Глаза открыла и разочарованно выдохнула. Незнакомая спальня в незнакомом мире, где у меня есть муж и проблемы с памятью.

Стук повторился. За дверью раздались обеспокоенные голоса, и я наконец сориентировавшись, разрешила войти.

Три одетые в тёмные формы служанки вплыли в спальню и настоятельно предложили помощь в сборах. Сильно хотелось отказаться, но тело отозвалось мышечной болью. Припомнила бодрый побег от волка по снежному лесу с попытками освоить скалолазание. Ночное приключение в одеяле по холодному замку и прерывистый сон. Смирилась.

— Что это за спальня? — спросила, прикрываясь руками под водой. По обе стороны глубокой ванны расположились две служанки, занимаясь моими чересчур длинными волосами.

— Ваша новая комната, леди. В прошлой оставаться не безопасно, — отозвалась молоденькая девушка, аккуратно нанося на кончики волос нежно пахнущий крем.

Третья иногда заходила из комнаты, демонстрируя очередное лёгкое платье, при виде которого даже сидящей в горячей воде мне становилось холодно.

— Есть подозрение, что гардероб нужно сменить, — вынесла вердикт уже укутанная в халат я, стоя на мягком коврике. А запыхавшаяся и нервная девушка удерживала в руках корсет с многослойной юбкой всех оттенков зелёного. Красивая, летящая и такая неуместная для этих каменных стен.

— Мы можем разжечь огонь в каждой комнате, — неуверенно отозвалась одна из служанок.

— Найдём красивый плащ, — предложила вторая.

— Накроем завтрак здесь, — закончила третья.

— Найдите любую тёплую одежду и покажите, где библиотека, — попросила я. Ощутила на себе взгляд трёх пар недовольных глаз, но лишь вздохнула и призналась, указывая на лежащий на кровати ворох одежды: — Я не голодна, а это никуда не годится.

Удобная, подшитая прямо на мне плотная рубашка. Широкие брюки, держащиеся на упорстве и кожаном ремне. Найденные в шкафу элегантные ботиночки, и одно светловолосое создание наконец вывели из незнакомой комнаты.

После ночного происшествия с потухшим камином меня переселили в другую часть замка, поближе к князю. Этот факт не радовал. Напрягает Хранитель здешних земель своим переменчивым настроением и сбивающей с адекватных мыслей внешностью.

— Я принесу чай и лёгкие закуски, — прошелестела первая служанка.

— Я передам, что необходима одежда, — отозвалась вторая.

— Я помогу сориентироваться в библиотеке, — выступила вперёд третья.

— Я хочу остаться одна, — оборвала немного резче, чем следовало. А всё из-за нового видения, возникшего перед глазами.

Вместо улыбок и энтузиазма служанок, их же бледные и откровенно жалостливые лица. Никаких предложений, лишь ожидание приказа и стойкое желание поскорее уйти. Но самое пугающее — это эмоции внутри меня. Чужие, яркие и сильные: сковывающий страх на грани с паникой, растерянность до пустоты в голове и жгучий стыд.

Видение как нахлынуло, так и истаяло волной. Оставляя сбитую с толку меня. Кажется, от падения я ударилась головой сильнее, чем думала.

Оставленная в одиночестве и спокойствии, прошла в библиотеку. Вдыхая аромат пыли и старых книг, искренне восхищалась величием двухэтажной комнаты. Тысячи книг на высоких полках, подписанные разделы возле каждого закутка. И льющийся из окон свет, охватывающий даже столы посреди этой длинной комнаты.

Раньше, когда мама работала, я часто проводила время в её кабинете. Специально для меня в самом углу был построен шалаш из старых стульев и пледа. И я читала, рисовала, повторяла за мамой каждое действие, изображая, что работаю.

А в обед она забиралась в моё логово с тарелками. И мы играли в «пещеру», притворяясь выжившими в лесу. Обсуждая, какие ягоды и грибы можно кушать, а какие смертельно опасны. Какие существа не тронут, а какие нанесут непоправимый вред.

Остановилась, так и не дойдя до ближайшего стеллажа, оглушённая воспоминанием прошедших дней.

Я жевала сухофрукты и орехи, прислонившись спиной к стене. Над головой бежевый плед в коричневые и красные ромбики. А мама, собрав тёмно-каштановые волосы в пучок, как это делала только во время работы, сидит рядом и изображает задумчивость, изредка выглядывая из нашего «укрытия».

— А что же нам теперь кушать? На Севере так холодно, и много снега! — Картинно прижимает ладони к груди и делает большие глаза, от чего я весело хихикаю, но пытаюсь успокоиться и подыграть:

— Наших запасов хватит на несколько дней, а после отправимся на охоту и рыбалку! — Уверенно выдаю и направляю маленький пальчик в лежащую, между нами, карту, — здесь течение слабое, рыбы много. Можно использовать мою кофточку, связав рукава и горловину…

Моргнула, отбрасывая воспоминания и осознав: этими играми мама учила меня выживать.

— Зачем? — Прошептала в тихое светлое помещение, не услышав собственный голос. В ушах громко билось сердце, холодный пот выступил на коже. Голова закружилась. Пришлось ухватиться за ближайший стеллаж.

Мы всегда были вдвоём. После смерти папы, которого я не помню, в нашем доме не появлялось мужчин. Мы сами чинили всё что ломалось, сами делали ремонт и всегда полагались лишь на себя. Но для чего обучать свою дочь выживанию?

Стоило немного успокоиться, разогнав белые пятна перед глазами, как внимание привлек ярко-зелёный корешок книги. Невольно протянула к ней руку, погладив кончиками пальцев рисунок дракона в самом низу.

— Почитаю, отвлекусь. О странностях прошлого подумаю в больничной палате, когда меня наконец откачают.

Дяденька вчера как раз говорил о драконах и странно удивился, стоило мне признаться в симпатии к сильным и могучим существам. Вот и выясню что именно его так поразило. На данный момент это в моих силах.

Двигаясь к столам, на ходу, раскрыла тяжёлую книгу на середине. Запнулась, выпучив глаза и не сдержавшись, ахнула. На всю желтоватую страницу в пу��ающих подробностях была изображена кровавая сцена.

Длинными сильными лапами могучий ящер удерживал человеческое тело, пастью отрывая голову несчастному. Над рогатой головой страшного существа высилась полная луна, освещая кровавый путь дракона и настоящие горы человеческих тел.

«Буйство огненного дракона», гласила надпись под иллюстрацией. И я, сглотнув, припомнила собственные рассуждения об этих существах. В соответствии с каноном, они должны быть благородными, мудрыми, сильными и смелыми.

Точно! Наверное, здесь изображена животная месть за серьёзные преступления? Например, убийство сородича, самки или сговор?

Прочитала пояснение: «Лютый хищник, упивающийся собственной властью и жестокостью. В очередной раз низверг лютую злость на простой народ, изничтожив целую деревню. Не пощадив ни стариков, ни женщин, ни детей».

Книгу закрыла, сглотнула. В прострации села, бедром больно задев угол стола. Хотела успокоиться? Собраться с мыслями и отвлечься от страшных мыслей?

— Может, дальше будет лучше? — Неуверенно прошептала в тишину. — Это же «буйство», а драконы ведь не только буянили, да?

К счастью, никто не ответил, добивая и без того расшатанную нервную систему. Вновь открыла книгу и, протерев вспотевшие ладошки о чужие тёмные брюки, медленно опустила взгляд. Открыла главу «Человеческая ипостась»:

— Ну хоть человеческая ипостась у них приятная?

Грубые толстые линии сливались в единый рисунок. Глубоко посаженные злые глаза искрились ненавистью. Сильно выступающие кости лица отталкивали. Хотелось отвернуться, развидеть, забыть страшное изображение самого уродливого человека из всех что я видела.

«Суровые лица драконов вкупе с чрезмерно бугристой физиологией отпугивают женщин. Потому нередко возникают случаи…»

Хлопнула ладонью по раскрытой книге на моменте с описанием подробных постельных сцен с участием чрезмерно мускулистых мужиков и хрупких человечек.

Мама с детства говорила, что воображение у меня больное. А я спорила, аргументируя простым: «не мы такие, жизнь такая»! Но сейчас, находясь в собственном странном сне, где любимый вид выдуманных мужиков творит подобное, начинаю сомневаться в собственной адекватности.

За широкими окнами что-то громко упало. И я невольно вздрогнула, прижав раскрытую книгу к собственной груди. Так и сидела с колотящимся сердцем, пока дверь в библиотеку не открылась, впуская с холодным воздухом серебряноволосого князя.

— Ллойд упоминал, что ты интересовалась моими землями, — широкий шаг вглубь библиотеки. От которого испуганная громким звуком невольно вжалась в деревянный стул. Это сильно не понравилось позвоночнику, но он просто не видел странный пристальный взгляд красных глаз, капающую с мужских пальцев кровь и нездоровую бледность приближающегося человека. — И о том, что тебе нравятся драконы.

Не успела предупредить что передумала. И о симпатии своей, и о любопытстве. Элиас передвигался слишком быстро. Навис надо мной своей бугрист… вернее, массивной фигурой. До обидно легко вырвал книгу из рук и заглянул на ту самую срамную страницу. Стоя сзади, опёрся руками по обе стороны от меня, обволакивая своим терпким запахом. Склонился, прошептав мне на ушко:

— Забавно, что ты начала изучение драконов именно с этого вида, — щёки горели от стыда, будто меня не за чтением энциклопедии поймали, а за чем-то неприличным.

С трудом сфокусировалась на книге, не сразу обнаружив что помимо картинки с описанием происходящего непотребства, есть ещё и заголовок в самом начале страницы: «Ледяной дракон». А мужчина продолжил, давя своим авторитетным телом на хрупкое моё:

— До войны с заклинателями, этот вид имел силу управления воздухом и водой. Соединяя их воедино, превращая в лёд и снег. Сейчас от магии почти ничего не осталось, как и от самих драконов, потому монстры на моих землях нападают смелее и свирепей, чем когда-либо.

— Почему? — спросила тихо, уставившись в пожелтевшие страницы книги. Сон или нет, но монстры тема важная. Особенно когда они проникают в твою спальню.

— Потому что управлять их разумом могли только заклинатели, а сдерживать их физически только драконы. Но, как я уже говорил, магия уходит из нашего мира, — убрал руки и отстранился, чтобы сесть на стул рядом с моим. — Хищники истребляют травоядных и от голода пытаются прорваться к людям. Но здесь мы, войны Севера. Наше оружие, постоянные тренировки и климат, замедляющий монстров. Последняя надежда человечества на жизнь без страха быть разорванными страшными существами. Я освежил твою память?

И весь рассказ спокойный, словно ничего страшного сейчас не излагается, струйки крови с пальцев на пол не капают. Две красные лужицы на столе мне привиделись и лицо не бледнеет с каждой минутой всё больше.

От меня ожидали ответа на вопрос. Но я это проигнорировала и уточнила для особенно невнимательных:

— Вы ранены.

— Это мелочи, — не согласился мужчина. Покачивающийся из стороны в сторону, дышащий тяжело, но как-то упрямо. Пришлось соврать:

— Мне нужно к лекарю. Сопроводите? — И ладошки, перебинтованные для наглядности, подняла.

Незнакомый дедуля ахал и охал, причитал и стенал, и всё это над невозмутимо прижавшимся плечом ко входу блондином. Оказывается, кровоточил мужчина спиной, оставляя за собой целые лужицы работы для прислуги.

— Мой князь, прошу, это займёт лишь минуту! — Продолжал страдать бородатый старичок, сжимая в одной руке изогнутую иглу с ниткой, во второй ватку.

Мной нервно занимались двое помощников, дрожа всем телом. Оттого медленно и криво обрабатывая ставшие небольшими царапинки на ладонях. Мазь на спине обновили в первую очередь. И теперь я страдала от раздражающего зуда, пока тощие и бледные медработники страдали от пристального внимания своего князя.

— Я в полном порядке, пройдёт само, — даже руки на груди сложил, а красные капельки бодрее попадали на деревянный пол.

Непреклонное лицо приобрело синюшный оттенок. Дедулю переживающего жалко, помощников его паникующих тоже. Здраво рассудила, что бояться в этом мире следует только похотливых драконов, а таких поблизости не присутствует, решилась помочь дедуле. Словно ни к кому не обращаясь, тихо произнесла:

— Запах крови сильно портит аппетит.

И время остановилось. Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. Из ослабевших рук одного из помощников выпала ватная палочка с мазью, у второго открылся рот. Бородатый старичок протяжно запищал, испуганно вытаращив глаза. А князь глубоко задумался. Улыбнулась в попытке разбавить обстановку и призналась:

— А я кушать хочу.

Меня провожали как богиню. Расступались, пропуская к двери, восторженно выдыхали и даже ладошки к груди прижимали, глядя вслед нашим обработанным мазями персонам.

Освещённые только масляными лампами широкие арочные коридоры оказались пустыми. Ни одного стражника или прислуги, картины или статуи. Только я, мой внезапный муж и гнетущая тишина.

— Чешется невыносимо, да? — Решила начать светский разговор, подмечая, что из лекарского кабинета выбежал один из помощников и скрылся в тёмном коридорчике для прислуги.

— Терпимо, — соврал тот, кто, согнув для моей ладони локоть, неосознанно сжимает пальцы в желании почесаться.

— Если не секрет, где вы так сильно поранились? — Старательно не улыбаюсь, глядя вперёд и начиная привыкать к гуляющему по полу холодному воздуху.

— Это не стоит твоего внимания, — ответил на вопрос неприятным, пусть и завуалированным «не твоё дело». Расстроиться я не успела, быстро выйдя из-за угла, нам навстречу двигался знакомый шатен. С каждым шагом замедляясь, его лицо принимало всё более удивлённый вид. Так и застыл поражённой статуей прямо перед нами.

— Леди Амелия, как вы себя чувствуете? — Задал вопрос глядя не в мои серые очи, а на наши с князем соприкасающиеся руки.

— Сносно, благодарю за беспокойство, Гарри. Он опомнился и наконец поднял взгляд своих добрых карих глаз на меня:

— Моя леди, вы позволите украсть вашего, кхм, кавалера ненадолго?

— Амелия голодна, — ответил за меня князь и потянул за собой, обходя товарища по дуге.

— Леди Амелию проводит её личный стражник Ллойд. А ты, Элиас, объяснишь мне, по какой причине во дворе дыра размером с тронный зал!

Знакомый дяденька действительно показался из-за угла, но остановился, услышав вторую часть предложения. Меня, спустя несколько секунд раздумий, церемонно передали стражнику и откланялись старательно молча. И лишь отойдя на значительное расстояние, начали перепалку.

Не расслышала всего, следуя за молчаливым и напряжённым Ллойдом. Уловила лишь отрывки «восстановить защиту», «ослаблен» и, кажется, нечто похожее на «ей холодно».

— А что, действительно дыра размером с тронный зал? — шёпотом уточнила у дяденьки.

— Ага, и глубиной с него же, — сглотнул стражник, подойдя к двустворчатым дверям. Потянул одну створку на себя, пропуская меня вперёд.

Глава вторая

От благоговейных взглядов было тяжело кушать, но я справлялась. Стоящая вдоль стены, следящая за каждым моим движением прислуга сияла от восторга и желания угодить. Старательно не касалась дна тарелки ложкой, загребала кашу и тихонечко сглатывала, страшась издать хоть один звук, разрушая абсолютную тишину.

В отличие от хозяина этого холодного замка, открывшего дверь с оглушительным грохотом.

— Вон, — тихий, но впечатляющий приказ подействовал на каждого, кроме меня. Позавидовала улепётывающим со всей искренностью. Ощущая опасность каждой клеточкой собственного тела, застыла как кролик, боясь привлечь на себя внимание хищника. Ноги отказались вставать, глаза забегали в поисках выхода, даже пальцы сжались, не в силах расслабиться и отпустить столовый прибор.

Так и сидела с зажатой во рту ложкой каши, наблюдая за грациозным приближением князя. Разместился рядом, проигнорировав накрытое для него место на другой части стола. И уставился хмуро, будто мне до этого подавиться не страшно было.

Миндалевидные глаза прищурились, внимательно рассматривая мою застывшую фигуру. Шрамы отчётливей проступили на всё ещё бледном лице, и хмурый голос угрюмо нажаловался:

— Мне испортили аппетит.

И я бы ответила, что мне как бы тоже. Но сжатые от напряжения зубы не позволили вытащить ложку изо рта. Пришлось старательно изображать сочувствие. Бровки приподняла, уголки губ опустила и даже покивала понимающе. В этом замке вообще нормально питаться сложно, об этом даже стрекочущее нечто знает. С недавних пор.

— Я покажу тебе замок и прилегающую территорию, — заметив, что ложка до сих не покинула моего рта, внимательно уставился на сомкнутые губы своими красивыми глазами.

В таких условиях вытащить столовый прибор стало ещё труднее. От абсурдности происходящего затряслась в попытке сдержать нервный смех, что вновь не осталось без внимания.

Красные глаза мужчины ярко вспыхнули, губы сжались в неудовольствии, а широкая спина напряглась. Страшно представить, как от этого действия зачесалось под бинтами.

— Ты можешь хотя бы попробовать не бояться? — Задал неожиданный вопрос и резко встал, уронив на пол стул. От неожиданности вздрогнула и вытащила, наконец, ложку. Хотела объяснить, что дело не в страхе, а в общей атмосфере, его привлекательности и моей природной скромности. Но не успела. Дверь с грохотом захлопнулась и знакомо повисла на одной петле.

— Это у вас часто так? — Спросила у подоспевшего слуги, стоило тяжёлым шагам отдалиться. Он посмотрел на меня, на выбитую дверь и тихо укоризненно ответил:

— До вас ни разу не было.

Вот точно врёт.

И я была уверена в этом, когда за мной пришли служанки, отвели в комнату с подготовленной одеждой. Чужой, но чистой и тёплой. Продолжила верить в собственную невиновность, когда в дверь постучал нервно улыбающийся Гарри и протянул чёрную шубу, в которой моё хрупкое тело утонуло. Даже уточнила тихонечко, наслаждаясь терпким запахом тёплого одеяния, следуя за подстроившимся под мой шаг шатеном:

— А нервишки у князя пошаливают частенько? — Мужчина на невинный вопрос запнулся и тоже соврал:

— Он самый спокойный из всех, кого я знаю. — Тихо, почти неслышно добавил: — Был.

Чем ближе мы подходили к главному входу замка, тем больше благоговейных взглядов от прислуги я на себе ловила. В противовес им, от одетых в латы стражников получала укоризненные и даже недовольные. Ровно до громкого намёка Гарри:

— В разведке не хватает людей.

И все отвернулись. Даже служанки поспешили скрыться подальше. От чего впервые за день удалось немного расслабиться и выйти на улицу гораздо уверенней.

Заснеженная площадь сверкала на ярком солнце. Приходилось щуриться от рези в глазах, чтобы разглядеть широкие вычищенные ступеньки под ногами и каменную площадь с ровными рядами одетых в доспехи мужчин.

Гарри повёл меня мимо них. Под широкую арку, к трёхэтажной пристройке.

— Казармы, — пояснил и без остановки повёл дальше: — конюшни, — из длинной пристройки к огромной каменной стене раздавалось не ржание лошадей, а утробное рычание. Ускорилась, игнорируя усталость в ногах. Мороз щипал щёки, руки начинали замерзать, но я продолжила с любопытством оглядывать окружающее пространство.

Масштабы построек поражали, даже дворцовая половина для слуг имела витражные окна, высокие потолки и, конечно, статуи драконов у входа. Раззявленные пасти крылатых существ внушали бы страх, если бы в них не лежал снег, а с нижних челюстей не свисали сосульки.

Возле пустой, заброшенной парковой зоны сидящий дракон помимо рогов на голове имел угрюмо скуксившуюся синичку. Чёрные глазки-бусинки недовольно оглядели нас с Гарри, круглая голова вжалась в тучное нахохрившееся тельце.

— Кажется, она недовольна отсутствием еды, — выдвинула я предположение, выпуская изо рта белый пар.

— Или не хватает друзей, — подхватил рассуждение Гарри, — после смерти родителей Элиас забросил эту замковую часть, сосредоточившись на других проблемах.

Мы пошли дальше, мимо кованного забора с иссохшими и скрюченными, покрытыми снегом растениями. За нашими спинами недовольно чирикнула местная жительница, на что я мысленно извинилась и пообещала что-нибудь придумать. Как ни странно, в спину донёсся новый виток недовольных птичьих выкриков, словно мне не просто не верили, но ещё и на жизнь жаловались.

— Впереди тренировочная площадка, — отвлёк Гарри от выслушивания жалоб и предложений пернатого наглеца.

За арочным проходом оказалась идеально вычищенная от снега площадка. По протоптанной земле сновали одетые в чёрную форму мужчины. Вдоль замковой стены стояли манекены и стойки с разнообразным оружием.

— Желаете потренироваться, леди? — Раздалось весёлым голосом со стороны молодого стражника. На него мгновенно зашикали со всех сторон, а Гарри выступил из тени, вызвав у парня ужас.

— Княгиня Амелия, — от моего имени некоторые снова недовольно прищурились, другие же оглядели с любопытством. Что с ними не так? Тоже замуж за блондина хотят?

— Боюсь, сегодняшняя погода не подходит для хрупкой южной девушки, — тихо высказался стоящий с мечом мужчина. Без неприязни в голосе, искренне переживая. А находящийся рядом с ним мужчина снял шлем и улыбнулся мне тепло своим добрым лицом.

— Здравствуйте, дяденька Ллойд, — поприветствовала личного стражника и спросила: — А можно на тренировку посмотреть?

— Это честь для каждого из них, — неожиданно грозно и явно не для меня ответил Гарри. Возражений не последовало.

В очередной раз сижу, находясь в гнетущей атмосфере. Под крышей возле чайного столика с быстро остывающим чаем, замёрзшими на морозе печеньками и лютующим помощником князя.

Не стоило войнам корчить недовольные рожицы, о чём они догадались сразу, как шатен улыбнулся. Тепло, ласково и предвкушающе. Даже я прониклась.

Так что страдаем все: я, давящаяся напитком в дрожащих от холода, онемевших даже под бинтами пальцах. И мужчины, чудом не валящиеся с ног от безостановочной тренировки.

— Есть силы на эмоции, найдутся на бег, — пропел Гарри и приказал: — Первый отряд, пять километров на время, десять на выносливость!

И часть присутствующих, старательно изображая нежную любовь на лицах, построились в ряд и побежали вдоль огромного поля.

— Если можешь говорить — мало отработал ударов, — бодро решил шатен и продолжил измываться: — Второй отряд, парный спарринг на мечах до последнего устоявшего. Кто будет сачковать — выйдет против меня!

В абсолютной тишине с лицами полными восторга следующие провинившиеся встали друг напротив друга с тренировочными мечами в руках. От их мимики моё лицо ощутимо заболело.

— И самое очевидное наблюдение для третьего отряда, — вперил взгляд карих глаз в самого молодого парня, предложившего мне тренировку, — если нашёл время размахивать своей… булавой, значит, заскучал в стенах замка.

Оставшиеся ждать приказа мужчины гулко сглотнули, а Гарри закончил, припечатав:

— Дежурство вне очереди. На разминку! — И уселся рядом со мной. Сверкая, как начищенная монетка на солнышке. Уточнил, внимательно следя за каждым: — Вот теперь правильно, вот теперь хорошо. Вы со мной согласны, леди Амелия?

— АПЧХИ! — Ответила я, и всё остановилось.

Как бежали, отжимались, приседали и стояли, сжимая оружие в боевых стойках или прямо во время боя. Так и замерли, в ужасе уставившись на меня. Гарри же заметно бледнел, выпучив карие глаза.

В себя мужчины пришли от звука упавшего из ослабевших рук меча. На весь молчаливый полигон раздалось искреннее и очень горестное:

— Нам хана.

В тот момент ничего не поняла.

Лёжа в кровати, придвинутой ближе к камину, укрытая самым толстым одеялом из всех, что служанкам удалось отыскать, с мокрой холодной тканью на лбу и хрипло кашляя. Поняла всё.

— Южный организм только что прибывшей молодой девушки не подготовлен к нашему климату, в купе с ночными гуляниями в одном одеяле… — хриплый голос пожилого мужчины раздавался из угла комнаты, в ответ не прозвучало ни слова. Лишь знакомая пугающая аура витала в воздухе, пробирая до костей, наполняя душу ужасом.

Всех, кроме меня. Я страдала. Было холодно, голова болела, а тело ломило всё сильнее с каждой секундой. Хриплое дыхание вырывалось из саднящего горла, чувство жжения нарастало. Не выдержав, я согнулась от сильного кашля.

Широкие ладони обхватили плечи, помогая удержаться сидя. Чужое тепло обволакивало, как и терпкий мужской запах. На мгновение стало легче. Попыталась открыть глаза, чтобы взглянуть на своего спасителя, от присутствия которого стало спокойнее.

Но, приоткрыв глаза, застонала от режущей боли. Слёзы потекли неудержимым потоком, добавляя дискомфорта. Любое касание кожи было неприятным, лишним, отвратительным. Чересчур ярким. Любое, кроме уже приобнимающих сильных рук. И плеча, к которому прижимали мою голову.

— Тяжёлая форма гриппа, — тихо произнёс хриплый голос, и моя нога дёрнулась в первый раз. Второй, третий. Судороги распространились на руки, добавляя мне состояние беспомощности и страха. От отсутствия контроля даже над таким обычным, привычным действием, как контроль тела.

— Таз с тёплой водой, полотенца, сменную одежду… — быстро сориентировался пожилой мужчина, и меня быстро положили на подушки.

— Всё хорошо, я рядом, — прошептал на ушко обладатель самых приятных рук в моей жизни и действительно остался. Аккуратно сжимал дёргающиеся ладони, пока я не потеряла сознание.

Яркие картинки прошлого, где мама, удерживая в руках сандалии, бредёт вдоль берега. Оборачивается, придерживая широкую шляпу, и зовёт меня. Но я не слышу, произнесённое с улыбкой имя уносит ветер с запахом моря.

Бегу к ней, в тёплые объятья, и не приближаюсь. Как бы сильно не старалась, отталкиваясь ногами, ускоряясь, помогая себе руками, остаюсь на том же месте. Мамино красивое лицо продолжает растягивать губы, но уже не искренне. В глазах появляется страх. Ветер из ласкового превращается в сильный, жалящий, холодный.

— Не бойся, — кричу, стараясь заглушить вой нарастающей стихии, — я сейчас! Я смогу!

Глаза жгут слёзы, тело болит, а из горла вместе с дыханием вырываются стоны. Мне страшно, очень-очень страшно. Ветер поднимает песчинки, скрывая мамину фигуру. И я снова кричу, уже бессвязно, то умоляя остаться, то просто зову её по имени.

Мои горло, нос и глаза забиты песком. Уставшие ноги провалились в образовавшуюся от непогоды яму, дрожащие руки болят, а мамы уже не видно. Серые тучи скрыли солнце, оставив меня на жалящем кожу пляже, рядом с поднимающимися волнами. В ужасе наблюдаю, как очередная волна набирает силу и скорость, увеличиваясь прямо на глазах, и чудом не сносит застрявшую в вязком песке хрупкую фигуру.

Но вот уже новая, превосходящая в скорости и смертоносности, поднимается всё выше, затмевая тёмное небо. Словно гребень поднявшейся со дна огромной рыбы, она неумолимо шла на меня.

— Тише, тише, — успокаивающий шёпот ветра, смягчившегося, ставшего ласковым, нежно поглаживающим по голове, лицу, плечам, рукам. — Всё хорошо, ты не одна, — белый песок медленно, нехотя опадает обратно, — я всегда буду с тобой.

С громким шелестом, без ускорения воздушной стихии, волна опадает, достигая моих погрязших в яме ног. И будто извиняясь, осторожно обнимает, щекочет чувствительную кожу.

Далеко впереди, там, где серые тучи уже начали освобождать голубое небо, виднелась мужская фигура идущего ко мне человека. Уверенная походка высокого человека и странные, то появляющиеся, то исчезающие вновь белоснежные крылья за его спиной.

— Спи уже, — усталый голос то ли ветра, то ли моря. А может, приближающегося мужчины. Улыбаюсь, действительно крепко засыпая.

Горький вкус незнакомой травяной жижи на языке. Морщусь от отвращения и отворачиваюсь. Даже тяжёлые глаза смогла открыть, чтобы возмущённо уставиться на стрекочущего монстра. Горбатая фигура стояла в полумраке комнаты, нависая надо мной с ложечкой в когтистой лапе, и едва слышно произнесла:

— Надо, леди. Это укрепляющее лекарство, — знакомый старческий голос из длинной пасти чудища вызывал лёгкий диссонанс. Но приближающаяся к моему рту новая порция отвратительной гадости быстро выбила все мысли из головы.

Отвернулась, уткнувшись носом в белоснежные чешуйки, медленно подняла взгляд и уставилась в драконью морду. Как с картинки в справочнике, только размером с высокого человека. Блестящий огненными всполохами от разожжённого камина, внимательно глядящий на меня красными глазами ящер сидел рядом, уместив мощный хвост вдоль сильных нижних лап.

Открыла рот, чтобы попросить не творить непотребства и удовлетворять свои низменные желания где-нибудь подальше и с сородичами. А не с болезной, и без того потрёпанной последними событиями мной. Но смогла лишь слабо промычать и закашляться.

Горбатый стрекотун запричитал, а вот дракон словно понял мою бессвязную речь и оскорблённо прикрыл стратегически важные места лапами, отодвинувшись на край кровати.

— Девочка моя, давай ещё две ложечки и спать, — отвлёк от странной картины горбатый и повернул за подбородок мою голову. Сноровисто вложил ещё одну порцию гадости.

— Я передумала, — слабо прохрипела и, повернувшись к наблюдающему за мной дракону, попросила: — Возьмите меня с собой.

От картины вытянутых морд стрекочущего и чешуйчатого чудищ на душе стало теплее. А потому отключилась я прямо так, прислонённая к подушке спиной и улыбкой на сухих губах.

— Это глупо, — возмущённый шёпот приятного голоса вывел из нездоровой дремоты.

— Это мило! — Возразил второй, бодрее и увереннее, — ей что, по-твоему, приятно без сознания лежать? А так хоть историю хорошую послушает…

— Здесь главные герои жестоко умирают от рук своих сородичей, — возразил первый.

— А ты эту часть не читай и прекрати пререкаться! — Не выдержал собеседник. За словами последовал шорох, совсем тихие переругивания и быстрые шаги, словно кто-то кого-то подтолкнул в мою сторону. Горестный вздох одного и бодрое: «Удачки» второго. Закончил всё тихий звук закрытия двери.

Заинтригованная борюсь со сном. Уши всё ещё словно заложены, тело болит, как после тренировки, дышать тяжело, подташнивает. Но хочется услышать хорошую историю от обладателя такого приятного голоса, так что терплю.

Очередной вздох, тихие шаги и шорох страниц.

— На маленьком острове трёх морей жила прекрасная Фея. — Тихо начал мужчина. Замолчал, прокашлялся и чуть увереннее продолжил: — Её золотистые локоны блестели на солнце, серые глаза превосходили в глубине водную гладь, а улыбка дарила больше тепла, чем само солнце. Девушку любили все, от самых юных детей до самых пожилых стариков. Даже птицы и звери приходили насладиться звуком её нежного голоса.

Улыбнулась, без труда представляя каждое сказанное мужчиной слово, а он почему-то замолчал. Тихо закрыл книгу, отложил и подошёл ближе, присев на край кровати. Резко выдохнул и продолжил:

— А на Севере жил молодой дракон Эли… Лео. Ледяной, как сами снега, суровый, как обитающие на его землях чудовища. Однажды он услышал историю о маленьком острове в окружении трёх морей, где весь год царствует лето. Но обязанности, наложенные на плечи Лео, как цепями приковали его к промёрзшей родине.

Мою ладонь обхватили большие пальцы и принялись выводить узоры на тыльной стороне, приятно щекоча нежную кожу.

— Однажды во время сильного снегопада родители молодого дракона не вернулись. Он с товарищами искал их долго, до истощения, пока сам не оказался на пороге смерти, но так и не нашёл. Оставшись в одиночестве, Лео боялся каждый день. Того, что больше не увидит маму и папу, что не справится с новыми трудностями самостоятельно. Бесконечных обязанностей, которые не уменьшались сколько бы он не работал. И не выдержав, Лео сбежал. Туда, где круглый год светит солнце, где море такое тёплое, что в нём можно искупаться без обморожения.

В последних словах прозвучала улыбка, но мне хотелось плакать. Потому что я знаю, что такое остаться одной, ощущала этот ужас каждой клеточкой собственного тела, впервые увидев свой мир большим и страшным.

— Сжигая последние крупицы магии, дракон летел к трём морям. Долго, останавливаясь лишь для сна и еды, упорно искал тот самый остров и не находил. Почти отчаявшись, он двинулся в самую глубь казавшегося бесконечным моря. Слишком далеко от суши, чтобы быстро вернуться. Теряя силы с каждым часом, на энтузиазме и юношеской дурости двигался дальше, уже понимая, что не найдёт. Ощущая, как опускается всё ниже, не в силах держать высоту.

Мою ладонь сжимали уже двумя руками, задумчиво поглаживая. А я уплывала в сон, как наяву видя белоснежного дракона, с трудом машущего крыльями над тёмной водной пучиной.

— Начался шторм, — продолжил тихо рассказчик, — сбивая Лео с пути. Брызгая солёными каплями в глаза, пытаясь захватить юного дракона и утащить на корм своим обитателям. И в один момент высокая волна смогла. Накрыла уставшего ящера, утянула под воду.

Белоснежный красивый дракон в моем воображении медленно растворялся в тёмной воде, уплывая на дно, и по моей щеке скатилась слеза. Хотелось прыгнуть за ним, испугавшимся ответственности, одиночества и новой непонятной жизни. Прошептать, что он справится, что всегда найдутся те, кто поможет. Что добро вокруг нас и его нужно увидеть, принять.

Мою слезу аккуратно стёрли шершавым пальцем, и нежный голос с улыбкой произнёс:

— Всё хорошо, не плачь, он выжил. Открыл глаза на том самом острове трёх морей. А по голове его гладила прекрасная светловолосая, как солнце, нежная, как летний ветер, самая прекрасная девушка по имени Фея. Они с матерью выходили истощённого, измождённого юношу, не подозревая, что он дракон. Просто радуясь быстрому восстановлению, впуская в свою спокойную жизнь. В свою очередь, Лео помогал по дому, добывал еду и влюблялся в тёплую, нежную девушку всё сильнее с каждым днём.

Представила, как молодой серебряноволосый мужчина следует за хрупкой Феей вглубь лесочка. В руках его корзинка на четверть заполненная ягодами. Красные глаза неотрывно следят за фигуркой в лёгком, развивающемся платье.

Он не знает, что она выбирала этот наряд весь вечер. А она не подозревает, как мучительно Лео проживает каждую ночь, не видя и не слыша ту, что стала спасением его души.

— Однажды, отправившись с юношей на охоту, Фея провалилась в овраг, — напряжённо, как о страшном событии собственной жизни, продолжил рассказчик. — Кишащий ядовитыми змеями овраг. Лео бросился за ней, но чем ближе подбегал, тем отчётливей видел, что ни одна ползучая особь не тронула спокойно улыбающуюся девушку. Они извивались рядом, заползая друг на друга, но подчинялись безмолвному, неосознанному приказу «не причинять вреда». И молодой мужчина осознал, в кого влюбился.

Моё сердце, предчувствуя нечто плохое, забилось сильнее. Боль, головокружение, мысли ушли на второй план, оставив лишь картину молодого Лео, трепетно уносящего на руках смущённую девушку. Её лодыжка успела опухнуть и покраснеть, но этот факт волновал Фею меньше всего.

— Дракон влюбился в заклинательницу, — сказал с болью, как о чём-то запретном, страшном, неправильном. — Его животная ипостась яростно металась от близости к способной управлять им человечке. Говорящей со всеми живыми существами, приказывающей, доминирующей силой в той, без кого юноша больше не мог жить. Но пришлось.

Плачу, наблюдая за нарисованной воображением разлукой двух влюблённых.

Фея, привычно подбиравшая наряд на следующий день, увидела удаляющуюся фигуру Лео и побежала за ним. Прихрамывая, игнорируя режущую боль, спешит, не оглядываясь, и настигает у самой воды. На том же месте, где нашла его бессознательного, измождённого несколько недель назад.

Сейчас юноша стоял твёрдо, уверенно глядя на неё своими необычными красными глазами. Без улыбки и теплоты. Пугающе. В свете полной луны серебристые волосы сверкали как снег, о котором она только читала.

Мои слёзы вытирал замолчавший рассказчик, а мокрые дорожки на щеках Феи скатывались по щекам и падали каплями на грудь. В которой что-то болезненно обрывалось.

— Человеческая часть Лео хотела подойти, поцеловать, обнять и навсегда остаться со своей первой любовью. — Печальный голос рассказчика раздался в тишине. Вместе с ним на щеках юноши засверкали серебристые чешуйки, медленно покрывая красивое лицо, — а дракон внутри желал отдалиться на сколько это возможно. Опасаясь сильного заклинателя, способного захватить его разум.

Фея прижала ладони к груди и беззвучно кричала, осознавая, кого видит перед собой. Не в силах отвернуться от увеличивающегося тела, раскрывающихся за широкой спиной крыльев и вытягивающейся морды. Она стояла на холодном песке босыми, израненными ногами, горько плача. Не от страха перед могущим зверем, не от возможной опасности. От того, что Лео покидал её навсегда.

Широкая морда опустилась на уровень серых глаз, желая запечатлеть её образ, а девушка сократила и без того малое расстояние и…

— Она поцеловала в нос смертоносного дракона. — В голосе слышались восхищение, боль и нежность, от которых стало ещё больнее. Мои слёзы уже не вытирали, а просто легли рядом, аккуратно прижав к своей груди. — Он улетел. От бушевавших внутри чувств не разбирал куда. Не запомнил, как добрался до суши и был перехвачен своим народом, отправившимся на поиски пропавшего наследника. Так прошли годы. Тяжёлые, серые, опасные, в которых единственным утешением были письма, отправленного на остров трёх морей разведчика. «Она дала по носу акуле, пытавшейся сожрать черепаху», «подбросила змей в дом расшумевшегося ночью пьяницы», «привела на праздник почитания богов мартышек и устроила пляски вокруг костра». Но каждый доклад неизменно заканчивался фразой: «снова сидела на берегу, глядя в небо».

Представляла каждое сказанное слово, вплоть до её широких улыбок от проделанных проказ. И тихие, наполненные надеждой и горечью ночи у моря.

— В один из дней письма перестали приходить, — меня успокаивающе гладили по голове и рассказывали в макушку, но не помогало. Чувство, что годы затишья окончились страшной бурей, нарастало внутри снежным комом. — Вместо них пришла просьба о помощи соседнему государству, на которое напали обезумевшие драконы.

Сердце стучало в ушах, в голове сразу всплыла картина ночи, в которой на звёздном небе показался долгожданный силуэт. Девушка удивлённо встала с песка, не веря своим глазам. Но быстро рассмотрела за первым летящим драконом второго, третьего, четвёртого и всё поняла.

— Война между заклинателями и драконами кончилась более века назад, но отголоски её ненависти вспыхивают до сих пор, уничтожая наш хрупкий мир. А потому, когда Лео, наконец, добрался до отдалённого острова трёх морей, его встретила разруха и пепелище. Но он остался искать Фею и своего разведчика, перебирая обгорелые доски, доставая мертвецов из-под завалов в страхе увидеть среди них золотые локоны любимой. Он добрался до того самого оврага, в котором когда-то обитали змеи. Но вместо них обнаружил труп дракона. Взрослого огненного ящера, у лап которого, прижимая к себе тело матери, сидела она.

Мычала, не в состоянии выть, видя страшную картину: единственная пережившая страшные смерти всех знакомых, любимых жителей и самого родного человека, взъерошенная, со следами копоти на теле, смотрела в лицо тому, кто бросил её много лет назад. Одному из этих страшных существ, обративших её мирную жизнь в кровавую бойню.

— Испуганная до смерти девушка не подпустила к себе представителя расы, уничтожившей всё, что она любила. Поэтому Лео ушёл, прислав вместо себя своих людей. Её вывезли с опустевшего острова, приобрели всё необходимое, пытались объяснить, что напавшие были дикими, недавно очнувшимися драконами, но она не верила.

Хотела спросить, чем всё закончилось? Удалось ли сблизиться снова? Справилась ли Фея с тяжёлой потерей? Стали ли эти двое убежищем друг для друга?

Но уснула раньше, чем услышала конец истории.

За неприступными стенами замка Великого князя шёл бой. Нападение чудовищ началось спонтанно и чересчур напористо, словно у монстров появилась цель. Но воины Севера не зря славятся своими боевыми навыками. А потому тела поверженных множились, орошая белое полотно хрустящего снега густой алой кровью.

Среди одетых в чёрные доспехи людей выделялся один, держащий тяжёлый двуручный меч с такой лёгкостью, будто оружие ничего не весит. Отточенный годами в боях взмах, и сразу две змеиные головы с раззявленными пастями падают к его ногам. Оставшиеся три рухнули следом, а за ними и порубленное круглое чешуйчатое тело.

— А у нас всё будет хорошо? — шёпотом поинтересовался один из воинов у друга и верного помощника князя.

Гарри хотел отшутиться, но осёкся, увидев, что Элиас побежал за панически улепётывающим всадником без головы. Сглотнул, когда длинный двуручный меч, предназначенный для ближнего боя, от сильного броска полетел как копьё и воткнулся монструозной лошади прямо в…

— У нас всё будет… — начал отвечать, тактично отвернувшись от страшной картины. Потому что князь таки догнал и сбросил брыкающегося безглавого всадника с его страдающей жуткой лошади. Сглотнул, исправился: — Мы выживем.

Воины скептически молчали, оглядывая отмучившихся чудовищ, мирно лежащих на мягком снегу. Где-то глубоко внутри сильно им завидовали. Потому что возвращаться в замок с особенно злым сегодня командиром придётся им. А там по расписанию и тренировки…

— А можно я в разведку вне очереди? — быстрее всех опомнился младший из мужчин, только прошедший строгий отбор за место в войске самого Хранителя Севера.

— Не, пацан, ты ещё испытательный срок не прошёл. Я пойду! — отозвался тот, кто клялся жене больше в глубь земель не ходить, а мирно служить родине подле князя. Но она женщина мудрая, она поймёт.

Хруст шагов за спинами увлёкшихся разговором мужчин вернул их в суровую реальность. Обернулись, страшась вида гневного командира, но опешили от невероятной картины.

Элиас стоял в своих массивных доспехах, орошённых кровью убитых чудовищ между многовековыми деревьями. На голове железный шлем из тёмного сплава с выкованными острыми рогами. В котором не было видно ни его сурового лица, покрытого шрамами, ни серебристых волос. Верный белый меч блестел у шеи паникующего монстра.

Бивни кабаноподобного, размером с телегу существа торчали из раззявленной от ужаса пасти. Крепко зажатая подмышкой князя голова старательно пыталась выскользнуть, но лишь в пустую тратила силы. Передние когтистые лапы беспомощно дрыгались по воздуху, а задние выкопали две глубокие ямки в снегу, даруя кровожадному существу надежду на спасение путём подкопа.

— Светленькой девушке пойдёт чёрная кожа? — раздался неожиданный вопрос от Хранителя Севера.

— Выглядит тёплым, — первым опомнился помощник, впервые внимательно разглядев плотную, но мягкую кожу вздрогнувшего монстра.

— На контрасте будет смотреться отлично, — подхватил женатый, уже жалеющий, что подписался на разведку воин.

— Сгладит хрупкость южной фигуры, — нашёлся самый младший в отряде, впервые сочувствуя здешнему монстру.

— Леди понравится! Отличный подарок! Вы настоящий мужик, князь! — раздавались со всех сторон возгласы бравых воинов Севера, счастливых от того, что сегодня вернутся домой живыми. И, кажется, даже здоровыми.

А вот кабаноподобное существо, наоборот, протестовало. Неистово вопило и отчаянно желало освоить человеческий язык и объяснить, что молодой девушке подойдёт кожа помягче. Например, такая, как у самца, который увел его самку.

— Значит, придётся быть аккуратней, — воодушевившись поддержкой, страшно провозгласил Элиас, не знающий язык парнокопытных монстров.

От вида желающего порадовать супругу командира у опытных воинов по спинам пробежали мурашки, но вида никто не подал. А потому вернувшиеся в замок молчаливые мужи Севера сильно поразили командира разведчиков своими прошениями о переводе. Порвал каждый, не желая связываться с князем.

Но сделал это сочувственно.

Глава третья

Стоило мне очнуться из вязкого сна, помощники лекаря кормили подозрительной кашей и поили горьким травяным чаем. Сил на банальные возмущения, жалобы или попытки увернуться не было. Иногда я даже не открывала глаза.

Спасением от тяжёлых пробуждений стали красивые сны. Как наполненные чистой любовью сказки, рассказанные приятным хриплым голосом, они скрашивали время беспамятства.

Все истории неизменно содержали ледяного дракона, светловолосую заклинательницу и их светлое будущее, к которому они шли рука об руку. Каждый раз, видя очередную картину спасения прекрасной девы серебряноволосым мужчиной, ощущала крепкие объятья собственным телом, тёплое дыхание в макушку или щёку и невинные поцелуи в горячий лоб.

— Жили они долго и счастливо, нарожав троих наследников и спрятавшись от них на южных землях, — мужской голос моего воображения бодро закончил очередную красивую сказку. В этот раз со смущающими подробностями зачатия этих самых детей. Будто ради них история и писалась.

Тихий стук в дверь был проигнорирован, но моя щека продолжила получать лёгкие поцелуи, а спина нежные поглаживания.

— Мой князь, это срочно, — голос полный страдания и сожаления доносился приглушённо, но жаль говорившего стало искренне. Вместо нежной и ласковой атмосфера резко изменилась на опасную и даже смертельную.

— Не обращай внимание, мой свет, он сейчас одумается, — рассказчик продолжил прижимать меня к своему тёплому телу. Зарывался носом в макушку, с удовольствием вдыхая запах и тихо порыкивая.

— Пожалуйста, господин, это правда безотлагательно, — почти плакал кто-то, а горячая ладонь на моей спине остановилась на лопатках. Хриплый, выдох, от которого по коже пробежали мурашки, и меня нехотя положили на подушки, аккуратно прикрыв одеялом.

Почти беззвучные шаги, щелчок открытия двери и мгновение вязкой, предвещающей нечто ужасное тишины:

— У меня дома крыска, я люблю её как родную дочь, — пролепетал ослабевающий голос и оборвался звуком падения тела.

— Ты довёл до обморока очередного слугу, — укоризненно высказался новый участник очередного сна.

— Я ничего не сделал, — отозвался рассказчик.

— Ты смотрел!

Тишина, образовавшаяся после странного обвинения, позволила углубиться в сон без сновидений.

Глаза открыла от сильного чувства голода. Желудок словно прилип к позвоночнику, возмущённо вопя на всю спальню. Пока задумчиво анализировала собственное состояние разглядела новый предмет, разложенный на диване — чёрную кожаную дублёнку.

Медленно встала, переживая приступ сильного головокружения, и, обнаружив у кровати шерстяные тапочки, без раздумий обула, наслаждаясь теплом и мягкостью.

Продолжила исследования, открыв забитый одеждой шкаф. От попыток разобраться в ворохе разноцветной одежды заболела голова. Дверцы закрыла, с теплотой уставилась на одеяло. Одеяло продолжило безучастно лежать на большой кровати.

Я тут вроде как княгиня. Статус почётный и важный, требующий соблюдения определённых правил приличия. Высокая роль, выданная воображением, льстила. Взгляд вновь вернулся к заполненному шкафу, от одной мысли о разборе которого становилось плохо. Горестно вздохнула.

Мягкие тапочки шлёпали по коридору, величественный шлейф одеяла тянулся следом. Увижу служанку — прикажу подобрать соответствующий ночному дожору гардероб. А пока свободно передвигаюсь, по-княжески задрав подбородок в сторону главной лестницы, за которой спрятан клад. Съедобный, вкусный, насыщающий желудок и не похожий на перетёртые корешки с соком подорожника.

Куда-то пропали стражники, половина настенных ламп и даже служанки, передвигающиеся по специальным узким коридорчикам. Невзирая на стремительное перемещение и уверенный вид, внутри зарождался страх. То и дело кроме заунывного воя ветра я слышала отдалённое шуршание.

Словно нечто большое преследовало меня по извилистыми путями. Не выходя на свет, наблюдая из темноты и выжидая. Укуталась в одеяло плотнее. Ускорившись, неотрывно глядя вперёд, на просвет главного коридора, старательно успокаиваясь. Боялась, что от громких ударов собственного сердца не услышу приближение чего-то уже не кажущегося плодом воображения.

Даже если это коматозный сон, в чём я начала сомневаться, умирать не хотелось. А то, что прожигало меня взглядом из темноты коридора для слуг, хотело не общения, как стрекочущий горбатик. Оно желало моей крови, моего мяса и даже звука хруста костей.

До границы света последней горящей лампы оставались считанные шаги. А за ней кромешная тьма, в которой меня уже ждали. Я ощущала это каждой клеточкой собственного тела, по которому уже безостановочно пробегали мурашки.

Головокружение, слабость и лёгкая ломота в теле ушли на второй план, сдвинутые инстинктом самосохранения. Всё что мне нужно — добраться до главного холла с лестницей. О том, что делать если и в нём не окажется стражников старалась не думать. Не без содрогания войдя в темноту.

Шуршание уже не казалось плодом моего воображения и напомнило топот десятка маленьких ножек. Как у насекомых. Давно мечтала заняться бегом, и, похоже, время пришло.

Руки отбросили тяжёлое одеяло, а ноги сами по себе ускорились, случайно сбросив тапочки. Холод не заставил себя долго ждать, набросившись на тёплую кожу, обжигая мелкими иголками. Горло сдавило ужасом, когда шуршание донеслось гораздо отчётливей.

— Нет, нет, нет! Не будь жуком! Пожалуйста, не будь жуком! — В ответ мою спину пощекотало длинными тонкими усиками. А я разоралась, ускорившись ещё больше: — ДИХЛОФО-О-ОС! ТАЩИТЕ ЛОВУШКИ! ВСЁ, ЧТО У ВАС ТУТ ЕСТЬ! ТАПОК! ЛЕДИ НУЖЕН ТАПОК!

Накатила истерика от настоящего ужаса, не идущего ни в какое сравнение со встречей с волком. У него хотя бы нет неадекватного количества лапок, гадкого панциря и мерзких усиков! Нормальный хищный пушистик, а не вот это вот гадостное, усатое и меня догоняющее.

— Арбалет! Копьё! — Припомнила разнообразие оружия на местном тренировочном поле и продолжила орать всё, что приходило в голову, — князя! Вызовите сюда кня…

К нам присоединился третий участник. Выпрыгнув из светлого коридора смазанной тенью. Не останавливаясь, промчался мимо задыхающейся и паникующей меня. Раздался хруст, и я обернулась.

Света из главного холла хватило чтобы разглядеть, как замечательный князь в одних тёмных штанах, бьёт в гадкую морду огромную сколопендру.

От слабости подкосились ноги, и я упала, больно отбив мягкое место. Не в силах остановиться продолжила свой побег, перебирая ногами и руками неотрывно наблюдая за невероятным мужчиной и самой гадкой мерзостью из всей, что я когда-либо видела.

Её заметно вмятая внутрь черепа морда моталась из стороны в сторону, усики дёргались, а большие жвалы, с которых капало что-то вязкое, сжимались и разжимались, пока мужчина не подпрыгнул вновь. Оттолкнувшись ногой от стены и впечатав пострадавшую голову в пол. Как он добивал отвратительное насекомое уже не видела.

Не без труда встала, развернулась, когда Элиас навис над упавшей сколопендрой и побежала звать на помощь. Пусть эффект неожиданности помог нанести несколько ударов, но Элиас всё ещё безоружен.

Звуки боя, грохот и хруст от которых сердце сжималось до боли. Перед глазами всё расплывалось. Я не готова овдоветь, только став замужней!

— Амелия? — От волнения показалось что кто-то позвал хриплым голосом. Но я не остановилась, осталось совсем немного и мы будем спасены! — Амелия! — Я позову на помощь! Невзирая на слабость, боль и жуткий холод, приведу стражников! Только бы он продержался! Ещё чуть-чуть! — Твою ж мать! — Неожиданно провозгласила галлюцинация, озвучив моё эмоциональное состояние.

Стоило наконец оказаться в центре яркого света главного коридора, как, не дав глазам привыкнуть, а рту открыться для крика о помощи, мою талию сжали. Заорала, забилась в крепких объятиях, неожиданно заплакала, продолжая хрипеть. Меня развернули повернули обратно в сторону тёмного коридора, в центре которого лежала мёртвая сколопендра.

— Амелия, всё хорошо, это я, — удерживая бьющуюся в истерике меня, зашептал Элиас. Сильные руки прижимали к тёплому телу, дыхание склонившегося мужчины касалось уха. Окружающая нас тишина не прерывалась страшным шуршанием десятка лапок, и это медленно, но неумолимо успокаивало.

— Оно меня усиками по спине потрогало, — пискляво наябедничала не отошедшая от встречи с насекомым-переростком. Муж задумался, но быстро принял решение, продолжая поглаживать меня по спине:

— Вырежу весь его клан, а части их тел разбросаю по лесу вокруг замка. В назидание остальным.

Впечатлилась, даже глаза на него подняла. Стоит, продолжая прижимать официальную жену в одной ночнушке к собственному не одетому телу. Судя по предвкушению, написанному на красивом лице, кое-кто прямо сейчас месть в красках представляет.

— А можно просто монстров в замок на прогулку не впускать? Мне этого будет достаточно, — и, вздрогнув от переведённого на меня пристального взгляда, пропищала: — пожалуйста?

— Этого и не должно было произойти, — прорычал, неосознанно сжав ладони. Под одной всё ещё находилось моё хрупкое плечико, под второй тонкая талия, и вот это вот всё чувствовало себя в мужских объятьях привычно. Будто уж не раз ощущало на коже прикосновения Элиаса. — Я разберусь, как уже второе чудовище проникло на территорию замка и почему сменщик твоего стражника не явился на пост.

Пообещав это, он словно опомнился. Лицо расслабилось, глаза сфокусировались, а руки ослабили хватку. Моё сердце забилось быстрее, а к щекам прилила кровь от осознания, что кое-кто наконец понял, в каком положении мы так долго стоим.

Чересчур внимательно оглядывая мою белую плотную ночнушку от широких бретелей на тонких плечах, спускаясь по затягивающей талию ленте и завершив путь на замёрзших голых ступнях, мужчина нахмурил брови. О чём-то вспомнил и расслабил, мельком взглянув в мои глаза.

Не успела отдышаться, перестать смущаться от соприкосновения наших тел, как оно стало ещё большим. Широкие ладони обхватили за талию и приподняли, поставив холодными ступнями на тёплые тапочки мужчины. Тишину разбавил спокойным голос того, кто с минуту назад голыми руками порвал огромного монстра:

— Тебе не понравилась новая дублёнка?

— Понравилась, — прошептала слабым голосом, продолжая в ужасе сжимать ладони на горячей голой груди. Россыпь шрамов разной величины перед глазами вызывали внутреннюю дрожь. Тело воина восхищало и вызывало странное томление внизу живота.

— Тебе не понравился новый гардероб? — Задал следующий вопрос прожигая меня взглядом красных глаз невообразимый красавчик, от вида которого страх пережитого оттеснялся буйством гормонов.

— Понравился, — тихий ответ глядящей на него широко раскрытыми глазами, забывшей о каких-то потерянных тапочках, неважных чудищах и почти забытых погонях. Брутальный глубокий шрам на правой щеке, узкий на мужественном подбородке, миндалевидные внимательные глаза и крепкие объятья, от которых по коже пробегают горячие мурашки и тело невольно напрягается.

— Тогда почему ты снова разгуливаешь по коридорам в одной ночнушке? — Хотелось возразить, что сверху было ещё и одеялко, а на ногах тёплые тапочки, но, не дав мне сформулировать возражение, мужчина неожиданно прорычал: — Тебе противна даже моя забота?

Выводы в голове красноглазика в который раз вызвали ступор и желание закричать: «Дело не в тебе, дело во мне!», но язык прилип к нёбу от промелькнувшей боли в красных глазах. Меня отпустили, отошли на шаг и, кажется, собирались что-то сказать, но были прерваны:

— Мой князь! — Из-за угла выскочил дяденька Ллойд, дрожа всем телом, он прижимал к себе знакомое одеяло как щит. Приблизился на расстояние вытянутой руки и накрыл им меня с головой. — Позвольте отвести леди обратно в спальню. Она ещё не выздоровела.

Стало холодно. Не то чтобы до этого момента в коридоре было тепло, но от резко нахлынувшего мороза задрожали ноги.

— Скройтесь, — устало приказал Элиас и отошёл сам. Тихие шаги этого странного мужчины отдалялись, вызывая внутренний протест. Хотелось остановить, потрясти за широкие плечи и потребовать объяснить, что там в серебряноволосой голове вообще происходит. Но я не решилась. Пока что.

— Вашу ножку, леди, — запоздало поправила одеяло, набросив его на плечи. Увидела стоящего на одном колене Ллойда, держащего тапочки большого размера. Те самые, на которых я стояла прижатая к телу князя.

Молча подняла одну ногу, которую окутало тепло шерстяной обуви, и, приподняв вторую, уставилась в коридор из которого убегала. Показалось, что из темноты на меня смотрят внимательные красные глаза.

— Придётся пройти по коридорам для слуг, моя леди, — словно оправдываясь за собственную ошибку, проговорил поднявшийся Ллойд.

Желудок, вошедший в положение критической ситуации, молчал всё время погони. Тактично ждал окончание обжиманий с красноглазым. Но всему хорошему приходит конец. Громогласный, возмущённый вопль пустого желудка разнёсся эхом по каменным стенам. Перебарывая смущение тихо предложила:

— А может, по чайку?

Тёплая, светлая деревянная кухня с запахом травяного чая, сладкой выпечки и мяса, которое дяденька снова нарезает для широких бутербродов. Сижу на новой мягкой скамье с подушками и подлокотниками, за едва пахнущим лаком добротным столом с красивыми вырезанными узорами по периметру.

— Не одной мне нравится трапезничать именно здесь, — улыбнулась обернувшемуся Ллойду и пояснила: — Наверное, так часто засиживаются, что с прошлого раза пришлось обновить мебель.

Мужчина странно улыбнулся и прокашлялся, взяв со столешницы длинную тарелку со знакомыми бутербродами. Новую, белоснежную и хрупкую, с изображёнными на ней цветочными бутонами, извилистыми стебельками и редкими, но искусно прорисованными бабочками. Чашки и чайничек из того же сервиза радовали глаз. Хрупкие, но уютные, тонкие, не обжигающие, вызывали у меня невольную улыбку.

— Если вы голодны, то воспользуйтесь колокольчиком у кровати, — оборвал моё любование прекрасным Ллойд, — не нужно выходить из спальни и тем более бродить по холодным коридорам.

Его вид казался потерянным, виноватым, удручённым. Мужчина не поднимал на меня взгляд, уперев его в сжатые в замок руки. Он не боялся наказания, штрафа или увольнения. Стражник переживал, что я могла пострадать, и стыдился, что не был рядом в момент опасности.

— Но вас же должны были сменить, — припомнила слова Элиаса.

— Сменили, но… — запнулся и, взглянув на меня, тяжело вздохнул, — мне ведь показалось его поведение странным. А я служу князю больше тридцати лет! Знаю каждого и бывшего стражника, и новичков! Мы вместе пьём, ночуем в казарме во время дежурств и едим в столовой! Наши смены всегда, леди, — и снова подчеркнул, — всегда перетасовываются между собой, чтобы повадки сослуживцев въелись в память.

Открыла рот, не ожидая такого подхода к безопасности. Если посторонний проникнет на территорию замка, переодевшись в стражника, его вычислят ещё на подходе к воротам. Когда так много времени проводишь с людьми, даже встречаясь в столовой, на тренировках, в коридорах отмечаешь изменения в поведении: счастье от рождения ребёнка, страдания от неразделённой любви, даже лёгкая хромота после неудачного падения!

— Не подумайте, что я оправдываюсь, леди, — продолжил самоедство Ллойд, — но этого стражника я действительно видел редко, особенно после того, как был назначен вашим стражником, но отметить странное поведение мог. Мог, но сильно хотел спать, безответственно доверился остальным и ушёл в казарму отдыхать.

— Остальным? В коридоре были другие?

— Конечно! — Продолжал сжимать в руке кружку, — у каждого окна по вооружённому стражнику!

— И вы хорошо знаете их всех? Странно себя вёл только один? — Сделала глоток чуть остывшего чая и, ощущая разливающееся по телу тепло, медленно выдохнула.

— Не то чтобы хорошо, — задумался дяденька, — но лучше, чем того пацана. Он слишком спешил принять пост, подгоняя меня чуть ли не до самого коридора. Остальные молча стояли, как нам и полагается.

— Что с ними произошло, если вышла я в пустой коридор? — Задала вопрос, от которого по спине побежали мурашки. А мужчина заморгал чаще, потёр глаза и прокашлялся.

— Северяне родину не предают, — произнёс едва слышно. На добром лице Ллойда отразилась страшная боль. Мои глаза тоже защипали слёзы. Пусть это воображение, сон или галлюцинации, но лица стражников, недовольные, любопытные, укоризненные были живыми. Их эмоции, кривляния на тренировочной площадке, искренние слова не могли оставить меня равнодушной.

— Спросим у князя? Они ведь могут быть живы? — Позабыла о еде на красивой тарелке, о чае в хрупкой чашке и о том, что знаю мужчину всего ничего, положила ладонь на его сжатые до побелевших костяшек пальцы, получив полный боли взгляд.

— Сколопендры достигают таких размеров, только поедая человеческое мясо, — прошептал, зажмурившись сильнее, сдерживая горечь от потери товарищей, — судя по тому, что тварь неумело передвигалась даже в широких коридорах, переварила и увеличилась она совсем недавно. Прямо здесь, в замке.

Мы молча просидели на кухне, пока чайник не остыл окончательно, держась за руки. Бутерброды были забыты, как и ужас от произошедшего со мной в коридоре. В воздухе витало горе от потери товарищей и, сколько бы доводов я не приводила, чувство стыда и самобичевания моего стражника.

Укутанная в одеяло, вернулась в спальню под утро. Долго смотрела на аккуратно стоящие у кровати тапочки и сложенную на подушке записку. «Прости, что испугал». Не заметила как уснула, сжимая её в руках.

Открыла глаза грустной и голодной. Промелькнула мысль, что ночью сильно не хватало сказок с красивыми драконами и заклинателями. Так и застыла, свесив ноги с кровати и глядя в пол.

— Леди, позвольте помочь вам собраться к обеду, — стук в дверь и знакомый голос одной из трёх служанок оборвал попытки вспомнить хоть что-то.

— Войдите.

Меня подняли, в ванну уложили и намывали вдвоём, пока третья, охая и ахая, приносила одно платье за другим. Блузы с юбками, брюками, тёплыми шортами и разнообразными колготками…

— Когда успели снять мерки и пошить столько одежды? Пока я болела? — Уже узнавшая, что пролежала в постели десять дней, тихо спросила у спокойных девушек, пока их неугомонная подруга продолжала шуршать у шкафа.

— Нет, леди, одежда была заказана в день вашего прибытия самим князем. Они с портнихой полдня провели, закрывшись в кабинете, потому и не сразу узнали, что вы… — девушка запнулась и промолчала. А я вопросительно уставилась на вторую, чересчур сосредоточенно перебирающую баночки с маслами.

В ванную комнату влетела третья, с платьем белого цвета и воодушевлённо показывая вышитые узоры на подоле и рукавах, не замечала сгустившейся атмосферы. Чем я и воспользовалась.

— …вашей невероятной нежной коже, а эти снежные узоры на горловине подчеркнут серые глаза!

— Фасон идеально сядет на моей хрупкой фигуре, — поддержала почти пищащую от восторга любительницу наряжаться и без перехода тем же тоном спросила: — Что случилось после приезда портной?

— Ваш побег, леди, — довольная девушка, прижимая к себе платье, успела развернуться к дверям и застыть от осознания сказанного.

— Шампунь с экстрактами зародыша пшеницы и никотиновой кислотой, леди, — пришла на выручку выбрав наконец баночку служанка, — аромат фруктов юга должен прийтись нам по вкусу.

Кивнула, наблюдая, как всё нерешительно пришло в движение. Третья девушка нервно упорхнула обратно к шкафу, а остальные продолжили колдовать над моим лицом и волосами.

Как князь здешних суровых земель так идеально подобрал женский гардероб ещё до прибытия жены? Был портрет, показанный опытной портнихе? Кто-то прислал параметры? Мы часто виделись до свадьбы? От размышлений отвлёк восхищённый стон пришедшей в себя служанки:

— А бельё-ё-ё, — протянула из приоткрытой двери в комнату девушка, — леди, это невероятно! Вам показывать или подобрать под наряд самостоятельно?

Лучше бы она показала, а я не махнула рукой и выбрала! Ибо облачённая в халат наивная девица, не глядя в зеркало, отдалась в руки трёх расторопных служанок. Они профессионально сушили волосы, одевали, красили и причёсывали практически одновременно. А потому, стоило в двери постучать, как очнувшаяся из медитативного состояния я столкнулась с новыми ощущениями.

Бёдра сжимали чулки на лентах, талию корсет, грудь приподнялась так высоко, что это стало заметно даже под тканью белоснежного платья. В отражении широко раскрытыми серыми глазами на меня смотрела хрупкая, но притягательная девушка с густыми светлыми волосами, уложенными в высокую причёску. Лишь несколько прядей кокетливо спускались к тонкой шее и обрамляли нежное лицо.

Дверь открыли служанки и расступились в поклоне перед собственным князем. Серый костюм поверх белоснежной рубашки сногсшибательно подчёркивал накачанную фигуру. Задумчивое лицо, которое не портили даже шрамы, при виде меня вытянулось от удивления. Красные глаза, внимательно исследующие каждый сантиметр тела, словно становились ярче, как разгорающийся костёр.

Я задрожала, щёки покраснели от столь пристального внимания, ноги стали ватными. Ткань мягкого, определённо точно кружевного нижнего белья, слишком ярко ощущалась на коже. А если вспомнить кто именно его выбрал…

«Мамочка, прости, я стала развратницей», — промелькнула и улетучилась мысль, стоило Элиасу сделал шаг ко мне. Протянул руку в приглашающем жесте. На красивом лице не отразилась уверенность, скорее надежда и смущение?

Любуясь притягательным мужчиной, руку вложила, расправила плечи и пошла. В полусапожках на высоких каблуках. Отлично скользящих по дереву. Покачнулась, но попыталась поймать равновесие и запнулась о край ковра.

Полетела изумлённым лицом вниз, ожидая боль вперемешку с позором, но была перехвачена у самого пола. Борясь со жгущим смущением и отчаянно втягивая живот наблюдаю, как отдаляется синий плетёный цветочный узор, заменяясь шрамом на правой щеке мужа.

— Я забыл обувь, — с полным страдания вздохом меня понесли на ручках к перепуганным служанкам: — смените обувь леди и вызовите портниху.

С ног сняли туфли на таком каблуке, что ими можно было вчерашнюю сколопендру прибить, и нахлобучили тапочки. Недоумённо уставилась на пошедшего в коридор князя, он этот взгляд старательно игнорировал.

Так и пошли вдоль стен из светлого камня, изумлённо открывших рот стражников, разглядывающих нас как самую настоящую диковинку. А я старательно не краснею, медленно и размеренно дыша. Совсем не думая о том, что из-под подола нежного, величественного и дорогого платья стыдливо выглядывали шерстяные домашние тапочки, весело покачиваясь в такт каждому шагу серебряноволосого мужчины.

— Амелия, перестань переживать. Ты олицетворение слова «прекрасное», — прошептал одними губами, стоило нам пройти к лестнице главного коридора.

Понятия не имею, куда мы шли, как долго и кто был рядом. Перед глазами был только самый щедрый, самый заботливый, мускулистый и красивый мужчина в моей жизни. А вокруг его строгого лица, задевая краснеющие уши, витали сердечки и розовый туман, разогнать который не может ничто в этом мире.

А ещё умный, потому что по моему ошалелому взгляду понял, что «клиент готов». Усадил на стул в небольшом обеденном зале, уместился рядом аккуратно задевая мои коленки своими. Продолжая двигаться аккуратно, без резких движений принялся разливать по чашкам чай.

Воодушевился, когда, положив в мою тарелку салатик, получил лёгкую улыбку. Осмелел, добавив отварные яйца, и выбрал самый поджаренный кусок тоста, уточнил:

— Бутерброд с печенью горного ящера?

И розовая пелена спала. Стало плохо. Следующими после насекомых в моём списке «если появится — сжигай дом» идут ящерицы. Длинные изворотливые тела, быстро передвигающиеся ножки и плоские морды с широкими пастями. Поёжилась и сглотнула вязкую слюну. Не знаю, как именно изменилось моё лицо, но Элиас быстро осознал свою ошибку.

— Воды? — Наливая в высокий стакан предложенное, протянул мне.

— Лекаря? — Отозвалась служанка, стоящая ближе всего к нам.

— Лимон? — Вторила ей беременная девушка напротив.

— Уничтожить бутерброды? — Тихо уточнил лакей. Ему и кивнула.

Уже после были вода с лимоном и кашка без чьих-либо органов и частей тела, которой меня кормил с ложечки лично Элиас. Удерживая второй рукой покачивающееся слабое тело. Вместе с бутербродами убрали половину блюд, что вызвало дополнительную волну ужаса и отвращения.

— Кажется, мне следует заняться твоим здоровьем, — положив на ложечку с кашей чёрную сладкую ягодку, поднёс её к моим губам. Невзирая на произошедшее ранее, наслаждаясь процессом.

Слуги большими глазами и открыв рты прожигают взглядами не меня, а родненького князя. Только благодаря этому сидя в большой и светлой столовой, наслаждаюсь как великолепной едой, так и заботой сосредоточенного на процессе мужчины. Аккуратно зачерпнув очередную ложечку овсянки, он тихо продолжил свою мысль:

— Как ты относишься к закаливанию и спорту? — Вкусняшку с ягодкой получила, старательно прожевала под внимательным взглядом красных глаз и призналась:

— Строго отрицательно, — я девочка комфорт уважающая, теплолюбивая и сидящий образ жизни имеющая. Скалолазанием недавно только увлеклась и бегом, но мне не понравилось. Мой ответ почему-то не сильно понравился мужу, но он не сдался, уточнив:

— А за мороженку?

— А у нас есть мороженка? — Попыталась скрыть воодушевление, но, кажется, не сработало. Слишком красноречиво дрогнули уголки губ мужчины.

— Для тех, кто делает зарядку, да.

— Если я это нашим передам, они о-о-очень сильно удивятся, — раздалось от дверей знакомым голосом шатена, и мы обернулись. Я радостно, князь зло.

— Пусть нормативы сдадут, лично плошку вручу. Могу даже торжественно, в тронном зале, с перечислением всех регалий. Амелия, а-а-а, — вернулся к кормлению увлёкшейся диалогом меня. Послушно рот открыла, вкусняшку получила, огорчившись, что ложечка была последней.

Зато насладилась округлившимися глазами Гарри, застывшего в дверях.

— Ты что-то хотел? — Отпустив моё плечо и взяв кружку с чаем, отпил, глядя на друга, Элиас.

— Да, у нас там… бумаги… — тихо проговорил шатен, переводя взгляд с меня на серебряноволосого и обратно. Задумался на мгновение и бодро закончил: — Но мы уже разобрались! Это я и пришёл сообщить! Радуйся, друг мой, у тебя выходной, который ты можешь провести со своей прекрасной женой! Всё, всё, ушёл! Работы снежная гора… в смысле, сделана! Порадуемся же мы с секретарём, выпьем за будущих наследников! А вы кушайте, силы в таком важном мероприятии очень нужны! — Протараторив всё это, он успел пронестись вдоль стен, взять за руки нескольких опешивших слуг и, продолжая улыбаться, вытолкал их в коридор. — Ни о чём постороннем не думайте! Замечательный Гарри решит все вопросики!

И ушёл, захлопнув двустворчатые двери. А мы остались. И беременная, сокрытая шкафчиком служанка осталась. И странное неудобное послевкусие тоже.

— Пожалуйста, давай сделаем вид, что этого не было, — искренне попросил Элиас и, не дав мне ответить, продолжил торги: — Мороженое и печеньки?

Начать решили с малого и двигались вдоль светлых стен княжеского замка, нахаживали необходимый минимум шагов. Моя ладошка удобно устроилась на мощном мужском предплечье, вызывая внутренний восторг и борьбу с воспитанием: пощупать мускулы хотелось до дрожи. А ничего не подозревающий Элиас расслаблено проходил мимо стражников, не обращая внимание на приветственные поклоны и мелькающее на лицах удивление.

— В центральной части замка, помимо кабинетов для гостей, тронного зала и кухни со столовой, есть вход в подвал. — Приближаясь к добротной двери из тёмного дерева, начал рассказ князь. Достал из кармана ключ и открыл навесной замок.

Прежде чем перед глазами появился широкий проход с длинной лестницей, освещённой уже зажжёнными лампами, я ощутила зарождающуюся внутри панику. Словно там, внизу, меня ждёт потрясение сродни встрече со сколопендрой, и Элиас не сможет мне помочь. Потому что причиной этого ужаса станет он.

Игнорируя приглашающий жест открывшего дверь мужчины, уставилась в его внимательные глаза. Не понимаю, что со мной происходит, действительно ли я оказалась в новом мире, да ещё и замужней. Но жить и разбираться со всем надо, а потому затолкав страх поглубже, уверенно спросила:

— Что там?

— Мой секретик, — неожиданно выдал Элиас. Игривый тон не соответствовал напряжённому телу, серьёзному лицу и красным глазам. Он словно пытался считать мои эмоции, готовый отступить в любой момент. Чтобы выждать и попробовать снова.

— Мне понравится этот секретик? — Перевела взгляд вниз, пытаясь уловить промелькнувшее ощущение снова, в надежде, как тогда со стрекочущим горбатиком, увидеть полную картину.

— Не уверен, но попробовать стоит, — честно ответил мужчина, и это подкупило. Сделала первый шаг вниз.

Он прав, стоя на месте и теряясь в догадках, я не выясню ничего. Ни как и почему оказалась здесь, ни как вернуться обратно и стоит ли вообще. Остановилась от промелькнувшей мысли, держась за перила поворотной лестницы. Князь беззвучно следовал за мной и не отвлекал. Взгляд красных глаз ощущала кожей и была искренне рада за молчание.

Медленно продолжая спуск, ощущая подвальную влажность и, на удивление, тепло, осознала, что в свой мир не хочется. В нём мире не осталось ничего ценного, дорогого даже памяти.

Мама умерла, не оставив завещания, и нашу квартирку забрали родственники, вышвырнув меня на улицу с одним чемоданом. Любви с мужчинами не получилось, да и не сильно-то я и старалась, увлечённая карьерой, построить которую так и не удалось. Каждый день проживала на голом энтузиазме, улыбаясь в зеркало неискренне, натянуто и сдерживая слёзы усталости, истощения, бессилия.

Так зачем возвращаться? Здесь я вижу странные вещи, общаюсь со стрекочущими чудищами, убегаю от сколопендр и могу щупать накачанного красавчика. Щедрого, заботливого, пусть и подозрительного временами, но и я тараканами в голове не обделённая. Балансируем.

На каменный пол вступила уже спокойной, уравновешенной и принявшей решение вцепиться в блондин… В смысле, в этот интересный новый мир руками, ногами и зубами. А всё, что тут страшное есть, пусть само меня боится! Если оно не насекомое или изворотливая ящерица, тогда пусть боится князя.

— Где секретик? — Стоя на границе с абсолютной темнотой, обернулась, уставившись на удивлённого Элиаса. Руку к стене протянул, продолжая внимательно рассматривать моё лицо, и опустил невидимый для меня рычаг. За спиной зажегся свет, но я продолжила стоять лицом к мужчине, пытаясь унять учащённое сердцебиение.

Вновь накрыла уверенность в том, что сейчас мне будет страшно, сильно и бесконтрольно. Как только я увижу то, что скрывалось во тьме, заору, прижимая холодные ладони к лицу. До хрипоты, сорванного голоса и истерики. Начну отбиваться от попыток Элиаса успокоить, обнять, удержать от побега или уничтожения того, что находится сейчас в большом каменном зале.

Медленно выдохнула, ощущая, как вспотела спина. Повторяя, что решила остаться в этом мире, а значит нужно двигаться вперёд и разбираться со всем самостоятельно.

— Давай-ка отложим это на потом, — в противовес моим мыслям решил светловолосый и потянулся ко мне в желании увести обратно. Но я резко отвернулась всем телом, жадно вперившись взглядом в открывшуюся картину.

Кажущийся бесконечным подвал освещался настенными лампами. Массивные колонны удерживали высокий потолок, а между ними лежали тела. Живые, не человеческие, разных размеров и окрасов, крылатые и бескрылые, обвивающие собственные чешуйчатые тела длинным хвостом и раскинувшие широкие лапы в разные стороны.

— Я даже не знаю, как спросить… — Начала шёпотом, продолжая разглядывать каждого дракона. Больше всех поразил красный, вываливший раздвоенный язык из открытой пасти и уложивший свою заднюю лапу на мирно спящего соседа.

Спиной ощущала тепло приблизившегося Элиаса. Молчащего, ожидающего и готового схватить и удержать. Но я сделала шаг вперёд, аккуратно обходя не просыпающихся ящеров, поражаясь их красотой и величием. Будь я здесь одна, то не стала бы наглеть и тыкать пальцем в словно подставленное для этого нежное пузико жёлтого дракона. Но за мной следовал мужчина, голыми руками разобравшийся со сколопендрой, а потому…

— Если так сильно хочется кого-то потрогать, я к твоим услугам, — перехватил мою руку и поцеловал пальчики муж. Тепло и мягкость губ, взгляд горящих ярче ламп глаз за мгновение волной снёс каждую мысль из головы. Если бы не внутренний голос, кричащий о смертельной опасности, то так бы и стояла с колотящимся от волнения сердцем, пуская слюнки на новоприобретённого мужа.

Прокашлялась смущённо и, молча прижав собственную ладошку к груди, быстро отвернулась и пошла дальше, физически ощущая самодовольство одного сердцееда.

Внутренние ощущения неистово вопили об опасности, не собираясь успокаиваться. Но были задвинуты лично мной так глубоко, что остался лишь жалкий писк. Всё заполнило нездоровое любопытство и восхищение. А потому, стоило впереди замаячила дверь. Ускорилась, не забывая смотреть под ноги.

Остановилась, не тронув металлическую ручку, и удивлённо прислушалась к себе. Абсолютное молчание после непрекращающегося панического неистовства оглушило. Кажется, внутреннее странное чутьё понятия не имело, что находится за дверью.

Щелчок, и небольшая тёплая комната осветилась мягким светом. Вдоль каменной стены на полу сформированные из сброшенной чешуйчатой кожи гнёзда, в которых уютно устроили яйца. Размером с мою голову, цветные яйца драконов.

Подготовленных гнёзд было с десяток, но занятыми были лишь четыре. Ошеломлённая повернулась к молчаливому Элиасу и, собравшись с мыслями, выдохнула:

— Рассказывай.

Улыбнулся так, что перехватило дыхание. Блестяшки на его щеках от света масляных ламп вспыхнули, как маленькие огоньки, скрыв шрамы. И как-то резко стало всё равно на лежащих повсюду драконов, странный подвал, прошлое и вновь завопившую чуйку.

— Каждый день я призываю сородичей. Они слетаются в замок отовсюду, в надежде переждать страшные времена. Иногда драконы теряют силы на границе моих земель, посылают сигнал, и тогда приходится отправляться за потерявшими последние силы самостоятельно, но это случается редко.

Рука потянулась к отточенным скулам наблюдающего за мной мужчины и коснулась, наконец, мягкой чешуи.

— Ты дракон, — признала скорее для себя, медленно опустив ладонь к его подбородку. Убрала свои желающие продолжения хваталки с неохотой и, вспомнив то, о чём читала в книге, уже возмущённо выдала: — Ты дракон!

Муж продолжая довольно улыбаться, вопросительно поднял бровь.

— Вы людей разрываете! — Подняла указательный пальчик и ткнула в сторону большого зала, где представители чешуйчатой расы мирно спали, раскинув мощные конечности.

— Это было давно и за дело, — спокойно парировал Элиас, — кровная месть за убитую самку или похищенного детёныша. Времена были суровые.

— Вы разрушаете города!

— Мы ими управляем. — Уточнил… князь.

— Вы берёте женщин силой! — Выдохнула самое страшное, невольно припоминая подробности, указанные в книге.

— Ты сейчас серьёзно? — Спросил, склоняясь ко мне, самый привлекательный мужчина из всех, кого я когда-либо видела. Миндалевидные глаза приблизились и пленили внутренним огнём, разжечь который хотелось всё сильнее.

— Допустим, эта часть преувеличена, — прошептала в губы остановившегося ближе. Терпкий запах его тела обволакивал. Прикрыла глаза, не в силах выдержать его насмешливый взгляд, собственные эмоции и промелькнувшую перед глазами картину. Очередное видение нахлынуло неожиданно и оставило после себя лишь холод.

Приближающееся массивное тело Элиаса, освещённое лишь светом луны, и пугающие своей решимостью потемневшие глаза. Разрывая на ходу рубашку, под которой ярким белым пятном выделялись свежие бинты. Не обращая внимание на мольбы и слёзы, с застывшим выражением уверенности на лице он протянул руку, желая схватить свою жертву.

Вернулась в реальность, в маленькую комнату с драконьими яйцами и невольно отпрянула, наступив на подол длинного платья. Но меня вновь перехватил удивлённый дракон, что в этот раз не вызвало никакой радости. Быстро отошла, высвободившись из объятий, и вернулась в зал со спящими ящерами, глубоко дыша и пытаясь успокоиться.

Это видение моего будущего? Чьего-то прошлого? Почему Элиас был так озлоблен? Что именно произошло? И главное, что после увиденного делать мне?

За спиной раздался щелчок закрытого замка в маленькую комнату, но я не оборачивалась, быстро продвигаясь к выходу из подвала. Пусть здесь не оказалось ничего пугающего, но выбраться хотелось как можно быстрее.

Поднять согнутую ногу, наступить на ступень, выпрямить ногу. Ничего сложного, если повторяешь это действие с десяток раз, может, пару тройку десятков. Но не когда, уже выбившись из сил, не видишь конца этим нездоровым манипуляциям.

Забыла одна недальновидная попаданка, что спускаться с длинной лестницы просто, но есть ещё и подъём. Стараюсь хрипеть потише, ещё настойчивей учусь втягивать струящийся по лбу пот обратно в кожу. Не забывая мысленно благодарить красноглазого за тапочки.

— Я могу понести тебя на руках, — отозвался сзади до противного бодрый дракон.

— Лучше подготовь ведро мороженого, ибо спортивный план я на сегодня перевыполнила, — злющая и уставшая всем весом опиралась на перила, ноги предательски подкашивались и не вызывали доверия.

— Мы прошли не больше десяти тысяч шагов, — поразил красноглазый. Забыла о предупреждения орущего внутреннего голоса, о видении, где этот мужчина страшно злился. Ибо сейчас злилась я. А это гораздо страшнее.

— Так ты эту экзекуцию специально спланировал?! Не для того, чтобы узнать друг друга получше, а потопать подольше?!

— Совместил приятное с полезным, — пожал плечами не вспотевший, не уставший, а потому в край охамевший мужик.

— Неси, — потребовала, сложив руки на груди. А когда перетекла в горизонтальное положение на сильных руках, очень старалась стать тяжелее. Но кое-что не давало покоя, так что пришлось ненадолго усмирить собственную вредность: — Почему все драконы спят?

— Наши силы иссякают. Для сохранения собственных жизней и магии приходится впадать в спячку, останавливая физиологические процессы. В сознании остались трое, для приюта и охраны всех живых особей.

Спокойные слова отскакивали от светлых стен, возвращаясь эхом, но я видела, что сказанное причиняет мужчине страдание. Глаза теряли блеск и яркость, как и чешуйки на щеках. А ладони, держащие моё тело, невольно сжимались от переполняющих эмоций.

— Почему вы теряете силу?

— Заклинатели, — хрипло ответил и взглянул на меня. С такой яростью, презрением и жестокостью, что перехватило горло. Уверенность, что меня хотят разорвать на куски длинными когтями, прокусить горло зубами, ощущая сладкий вкус горячей крови, и медленно сдавливать стянутую корсетом грудь до тех пор, пока не раздастся хруст.

Мы понялись и стояли в коридоре у входа в подвал, глядя друг на друга, не обращая внимание на приближающихся стражников, их слова и привычно гуляющий ветер.

— Мой князь! Прошу, отпустите леди! — Вздрогнула, но не отвела взгляд от не приходящего в себя Элиаса. Чешуйки распространились уже по всему лицу, глаза округлились, зрачок изменил форму на вертикальную, клыки удлинились, задевая нижнюю губу.

— Вы пугаете девушку! — Громогласно и возмущённо прокричал Ллойд, и мы одновременно перевели на него взгляд. Держась за рукоятку меча, он стоял в центре образовавшейся полукруглой стены из стражников. Каждый с заметной опаской взирал на дракона, но оружия не обнажали. — Прошу, отпустите свою жену. Леди устала.