Бесплатный фрагмент - Последний поезд в Каньон-Верде

Глава 1. Город на краю времени

Каньон-Верде лежал в седловине между двумя красными горами, словно обронённая Богом монета, которую забыли подобрать. Городок родился из жадности к серебру, рос от надежды на золото, а теперь умирал от равнодушия железной дороги. 1890 год принёс сюда не только последние снега, но и последние иллюзии.

Утром 15 марта ветер гнал по главной улице пыль и обрывки газет, а над крышами низких домов висел дым из труб — единственное свидетельство того, что город ещё дышит. Салун «Золотая подкова» скрипел вывеской, рядом с ним парикмахерская Джейкоба закрывалась на неопределённый срок, а в конце улицы маячила недостроенная станция железной дороги — памятник несбывшимся мечтам.

Именно здесь, на пороге между старым миром и новым, встретились трое людей, чьи судьбы должны были переплести в один узел всю историю умирающего города.

Томас Уэйн Картрайт, сорока двух лет, бывший детектив железнодорожной компании «Денвер энд Рио Гранде», сидел в углу салуна и медленно потягивал виски. Высокий, жилистый, с преждевременной сединой на висках и шрамом через левую бровь — след от ножа грабителя поездов, которого он когда-то преследовал три дня по горам Колорадо. Картрайт носил дорогой чёрный костюм, но воротник рубашки был потрёпан, а ботинки нуждались в починке. В нагрудном кармане лежало увольнительное письмо, датированное месяцем ранее, а в душе — горечь от понимания, что его услуги больше не нужны компании, которой он отдал пятнадцать лет жизни.

Причина увольнения была проста и жестока: Картрайт отказался фабриковать улики против фермера Маккензи, чьи земли компания хотела получить под новую ветку. «Прогресс не терпит сентиментальности», — сказал ему управляющий. Томас ответил, что прогресс без совести — это просто алчность в новом костюме. На следующий день он был уволен «за неэффективность».

Теперь он приехал в Каньон-Верде по поручению адвоката Уильямса из Денвера — разобрать дело о пропавшем наследстве некого Эдварда Ривера, местного старателя. Простая задача за небольшие деньги, но Картрайт чувствовал, что под поверхностью скрывается что-то более сложное.

За соседним столиком играл в покер человек, который привлёк внимание детектива с первого взгляда. Джесси Морган, тридцати пяти лет, выглядел как типичный игрок — чёрные волосы, аккуратные усы, дорогой жилет и золотая цепочка часов. Но руки выдавали в нём человека, привыкшего к оружию: мозолистые пальцы уверенно лежали на картах, а правая рука всегда оставалась свободной, готовой дотянуться до кольта.

Морган был человеком многих профессий и ни одной судьбы. Сын проповедника из Миссури, он ушёл из дома в шестнадцать, когда отец попытался выпороть его за карточную игру с китайцами из железнодорожной бригады. Годы странствий превратили его в профессионального игрока, иногда — в охранника, а когда требовались особые обстоятельства — в человека, который умел находить то, что другие теряли, и терять то, что другие искали.

В Каньон-Верде его привела информация о том, что местный банкир Корнелиус Блэк ищет надёжного человека для деликатного поручения. Морган специализировался именно на таких поручениях — тех, которые честные люди выполнить не могли, а бесчестные не умели.

Третьим в этой компании была Элизабет Ривер, двадцати восьми лет, дочь того самого пропавшего старателя, по следу которого шёл Картрайт. Лиз, как называли её в городе, работала учительницей в местной школе, но школу посещали всего семеро детей, и её жалованье не покрывало даже аренду комнаты над парикмахерской.

Элизабет обладала той особенной красотой, которая рождается от сочетания горечи и надежды. Каштановые волосы, серые глаза, в которых то и дело вспыхивал огонёк упрямства, изящные руки, привыкшие и к книгам, и к тяжёлой работе. Она носила простые тёмные платья, но держалась с достоинством, которое не купишь ни за какие деньги.

Отец исчез три месяца назад, оставив лишь записку: «Лизи, если со мной что-то случится, ищи правду в старой шахте. Доверяй только тому, кто знает историю голубого камня. Твой папа.» Элизабет обыскала заброшенную шахту отца, но не нашла ничего, кроме старых инструментов и запаха затхлой воды.

Вчера ей пришло письмо от адвоката из Денвера с сообщением, что отец оставил ей наследство, и для его получения в город прибудет представитель. Элизабет надеялась, что это поможет ей выбраться из Каньон-Верде и начать новую жизнь где-нибудь в Сан-Франциско или даже в Нью-Йорке.

Глава 2. Нити паутины

Корнелиус Блэк сидел в своём кабинете за массивным дубовым столом и рассматривал карту местности. Банкир был человеком аккуратным до педантичности: каждый волос уложен на место, каждая пуговица застёгнута, каждое слово взвешено. В свои пятьдесят два года он сколотил состояние не столько на банковских операциях, сколько на информации — кто кому должен, кто что скрывает, кто готов на компромисс.

Блэк знал, что дни Каньон-Верде сочтены. Железная дорога обойдёт город стороной, люди разъедутся, а земля останется. Но не вся земля была одинаково ценной. Старатель Эдвард Ривер нашёл что-то в своей шахте — не золото и не серебро, а нечто гораздо более ценное для людей, которые умели заглядывать в будущее.

Месяц назад к Блэку приехал представитель восточной корпорации и предложил купить несколько участков земли в окрестностях города «для сельскохозяйственных целей». Цена была щедрой — слишком щедрой для земли, на которой толком не росла даже трава. Блэк провёл собственное расследование и выяснил правду: под землёй Каньон-Верде лежали залежи медной руды, которые будут крайне нужны через пять лет, когда страна начнёт прокладывать телеграфные линии от океана до океана.

Проблема заключалась в том, что ключевой участок принадлежал Эдварду Риверу, а старик оказался неожиданно принципиальным. Когда Блэк предложил ему продать землю, Ривер отказался. «Эта земля досталась мне кровью и потом, — сказал он. — И если под ней что-то есть, то пусть достанется моей дочери, а не каким-то толстосумам с Востока.»

Тогда Блэк решил действовать по-другому. У него были связи среди людей определённого сорта, и исчезновение упрямого старателя можно было организовать так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Ривер ушёл в горы и не вернулся — такое случалось в этих краях регулярно.

Но теперь появилась новая проблема: адвокат из Денвера прислал детектива разбираться с наследством. Блэк не мог позволить, чтобы кто-то начал копать слишком глубоко. Поэтому он и нанял Джесси Моргана — человека, который умел решать проблемы без лишнего шума.

Морган вошёл в кабинет ровно в назначенное время — без стука, бесшумно, как привык входить в места, где его не всегда ждали.

— Мистер Блэк, — кивнул он, снимая шляпу.

— Садитесь, мистер Морган. Виски?

— Не откажусь.

Блэк налил два стакана и подтолкнул один к гостю.

— Я узнавал о вас, — начал он. — Говорят, вы человек деликатный и надёжный.

— Зависит от задачи и оплаты.

— И то, и другое вас устроит. Мне нужно, чтобы один человек покинул город. Навсегда. Но так, чтобы это не привлекло внимания.

Морган отпил виски и внимательно посмотрел на банкира.

— Кто и почему?

— Детектив по имени Картрайт. Приехал разбираться с наследством Эдварда Ривера. Если он начнёт копать, может наткнуться на неприятные подробности.

— Какие подробности?

— Это вас не касается, мистер Морган. Ваша задача — убедиться, что господин Картрайт уедет из города и больше не вернётся. Предпочтительно — живым, но если обстоятельства потребуют…

Морган поставил стакан на стол.

— Пятьсот долларов.

— Согласен. Половину сейчас, половину после выполнения.

Блэк достал из сейфа пачку банкнот и положил на стол. Морган пересчитал деньги и спрятал их во внутренний карман жилета.

— Есть особые пожелания по способу?

— Используйте воображение. Главное — чтобы никто не заподозрил меня.

После ухода Моргана Блэк ещё долго сидел в кабинете, обдумывая план. Детектив был только первой проблемой. Вторая называлась Элизабет Ривер — девушка, которая могла унаследовать самый ценный участок земли в округе. С ней нужно было поступить тоньше. Возможно, убедить продать наследство, а возможно… Блэк предпочитал не думать о «возможно» заранее.

Глава 3. Первая встреча

Картрайт покинул салун около полудня и отправился искать дом семьи Ривер. Адрес, указанный в документах, привёл его к небольшому домику на окраине города, рядом с пересохшим ручьём. Дом нуждался в ремонте — краска облупилась, несколько досок в заборе сломались, а калитка висела на одной петле.

Он постучал в дверь и услышал лёгкие шаги. Дверь открыла молодая женщина в простом тёмно-синем платье, с фартуком, испачканным мукой. Это была Элизабет Ривер, и Картрайт сразу понял, что задача окажется сложнее, чем он предполагал.

— Мисс Ривер? Меня зовут Томас Картрайт. Я приехал из Денвера по поручению адвоката Уильямса.

Элизабет вытерла руки о фартук и кивнула.

— Проходите, мистер Картрайт. Я как раз пекла хлеб — единственную еду, которую могу себе позволить в последнее время.

Дом внутри был чистым, но бедным. Несколько книг на полке, старые, но ухоженные мебель, фотография пожилого мужчины с добрыми глазами на каминной полке — вероятно, отец Элизабет.

— Расскажите мне о вашем отце, — попросил Картрайт, садясь на деревянный стул.

— Что именно вы хотите знать? — Элизабет села напротив него, сложив руки на коленях.

— Когда вы видели его в последний раз? Что он делал? Были ли у него враги или долги?

— Папа исчез три месяца назад. Ушёл проверить свою старую шахту и не вернулся. Шериф организовал поиски, но нашли только его кирку у входа в шахту. Решили, что произошёл обвал.

— Но вы в это не верите.

Элизабет помолчала, изучая лицо детектива. В его глазах она увидела не формальную вежливость, а искреннее участие.

— Папа знал ту шахту как свои пять пальцев. Он работал там двадцать лет и ни разу не попадал в опасную ситуацию. К тому же… — она встала и достала из ящика письмо. — Он оставил мне это.

Картрайт прочитал записку и нахмурился.

— Что такое «голубой камень»?

— Не знаю. Папа иногда говорил загадками, особенно когда что-то его беспокоило.

— А что его беспокоило в последнее время?

— Корнелиус Блэк предлагал купить нашу землю. Папа отказался, сказал, что земля стоит больше, чем предлагает банкир. Блэк приходил несколько раз, даже угрожал, что если папа не продаст, то пожалеет.

— Угрожал? Прямо?

— Не совсем. Говорил что-то о том, что старым людям опасно работать в шахтах в одиночку, что могут случиться несчастья.

Картрайт записал это в блокнот. Картина начинала проясняться, но он чувствовал, что видит лишь верхушку айсберга.

— Мисс Ривер, есть ли у вас возможность остановиться у кого-нибудь из друзей на несколько дней?

— Зачем?

— Я хочу осмотреть шахту и провести расследование. Если ваши подозрения верны, то вы можете быть в опасности.

Элизабет выпрямилась.

— Мистер Картрайт, я не покину свой дом. Это всё, что у меня осталось от папы. К тому же, если вы собираетесь искать правду, я должна быть рядом.

— Это может быть опасно.

— Я не боюсь опасности. Я боюсь так и не узнать, что случилось с отцом.

В её голосе звучала такая решимость, что Картрайт понял: спорить бесполезно. Элизабет Ривер была из тех женщин, которые скорее умрут, чем отступят.

— Хорошо, — сказал он. — Но тогда мы делаем это по-моему. И первое правило — никому не говорите, что я здесь по поручению адвоката. Пусть думают, что я просто путешественник.

— Согласна. А когда мы пойдём к шахте?

— Завтра на рассвете. А сегодня вечером я хочу поговорить с шерифом и узнать подробности поисков.

Картрайт встал, чтобы уйти, но Элизабет остановила его:

— Мистер Картрайт, можно вопрос?

— Конечно.

— Почему вы решили мне помочь? Обычно люди вашей профессии выполняют задание формально и уезжают.

Картрайт на мгновение задумался.

— Потому что я знаю, каково это — потерять того, кого любишь, и не получить ответов на вопросы. И потому что в последнее время я встречаю слишком много людей, которые предпочитают удобную ложь неудобной правде.

После его ухода Элизабет долго стояла у окна, наблюдая, как он идёт по пыльной дороге к центру города. Что-то в этом человеке внушало доверие — возможно, усталость в глазах или то, как он слушал её, не перебивая. Впервые за три месяца она почувствовала, что не одинока в своих поисках правды.

Глава 4. Игры и правила

Шериф Джеймс Макклауд был человеком основательным — в теле, в привычках и в нежелании усложнять себе жизнь. Сорока пяти лет, с внушительным животом и седыми усами, он занимал должность уже десять лет и привык к тому, что в Каньон-Верде преступления обычно ограничивались пьяными драками в салуне и кражей кур.