Бесплатный фрагмент - Постучи трижды!

Глава I. Тётя Фиби присылает подарок на день рождения

Эта история, по-настоящему, начинается с прибытия посылки в коричневой бумаге, адресованной Молли, но пока почтальон несёт её по дороге, у нас как раз может хватить времени, чтобы рассказать о дне рождения Джека и Молли, и тогда вы поймёте, почему Молли, садясь ужинать, горячо желала, чтобы серебряные браслеты считались полезными и нужными подарками.

Джек и Молли были близнецами, и это был их девятый день рождения. Какой же это был счастливый, волнующий день; весь день ощущался как настоящий день рождения, так что можете представить, как было здорово и какими особенными чувствовали себя Джек и Молли. Они и не догадывались, какое странное и таинственное завершение дня их ждало!

Они получили множество прекрасных подарков, а к своей безграничной радости — по новенькому велосипеду от мамы и папы. Но была одна особенная вещь, которую Молли хотела на день рождения, — серебряный браслет.

— Как у мамы, — говорила она Джеку, — только серебряный. Такой, который почти соскальзывает, когда опускаешь руку, и его приходится поднимать обратно по руке, и он позвякивает.

Поскольку случилось так, что была и ещё одна вещь, которую особенно хотел Джек, — коробка красок, — дети несколько дней назад решили написать своей тёте Фиби, которая всегда помнила об их дне рождения, и как можно деликатнее намекнуть ей, какие подарки были бы самыми желанными. Для Молли это была слабая надежда, потому что у тёти Фиби были твёрдые представления о бесполезных и полезных подарках. Вероятно, она могла счесть коробку красок полезной, чтобы поощрить художественные наклонности Джека; но браслет!.. И всё же Молли отправила своё письмо и надеялась на лучшее.

Взглянув на Джека и Молли, вы бы сразу заметили, что у обоих были одинаковые каштановые вьющиеся волосы и одинаковое открытое выражение глаз; но в то время как у Молли глаза были карими, а лицо часто задумчивым и мечтательным, у Джека глаза были голубыми, а выражение лица — живым и полным энергии; в Джеке было что-то бесшабашное…

Но почтальон уже дошёл до их дома и вручает две посылки в коричневой бумаге, и вот тут-то история и начинается по-настоящему.

— Это почерк тёти Фиби! — воскликнул Джек, схватив свою посылку.

— Твоя выглядит плоской — как коробка с красками, Джек, — задыхаясь от волнения, сказала Молли, дёргая за верёвку своей посылки.

— Твоя тоже похожа на что-то в коробке. Наверное, это будет браслет, — ободряюще сказал Джек, надеясь, что так и будет, потому что чувствовал, что разочаруется почти так же сильно, как Молли, если нет.

Джек первым справился с верёвками и бумагой, и с радостным воплем сорвал обёртку со своей посылки, явив миру прекрасную, блестящую чёрную коробку с красками. На несколько мгновений мама, папа и Джек так увлеклись разглядыванием и восхищением коробкой, что не заметили, как Молли развернула свою посылку, пока её напряжённая тишина не стала очевидной, и все трое обернулись.

Молли стояла у стола, со слезами на глазах глядя на круглую, сероватую вещь, наполовину утопающую в массе папиросной бумаги.

— Что это, дорогая? — спросила мама, подойдя к ней.

— Это не… — начала Молли и остановилась из-за неприятного комка в горле.

— Дай-ка посмотреть, — сказала мама, взяла серую вещь и повертела её в руках. С другой стороны была приколота записка, на которой было написано:

Для Молли

Надеюсь, она будет хорошей девочкой в свой день рождения, и желаю ей много счастливых лет. Я подумала, что эта полезная вещица подойдёт для её туалетного столика.

С любовью от тёти Фиби

— Да ведь это игольница! — сказала мама.

— Какая подлость! — сказал Джек.

— Тише, Джек. Она очень красивая, — утешительно добавила мама.

— Странная форма, не так ли? — спросил папа.

— Это… дайте-ка подумать… да ведь это в форме… как их там называют? — тыквы. Она в форме тыквы, — ответила мама.

— Но она серая, — возразил папа. — Почему они не сделали её жёлтой или зелёной, раз уж на то пошло?

— Наверное, тётя Фиби подумала, что серая дольше останется чистой, — сказал Джек, — поэтому она и выбрала её.

Если бы тётя Фиби, покупая «эту полезную вещицу», знала, чем она была на самом деле — если бы она могла предвидеть хоть что-то из таинственных событий, которые последуют за прибытием её подарка на день рождения, — она бы предпочла послать своей племяннице полдюжины самых звенящих серебряных браслетов, какие только существуют; потому что она не одобряла приключений ни в каком виде, даже больше, чем не одобряла браслеты. И всё же именно благодаря тёте Фиби Джек и Молли вообще приняли участие в приключении с Серой Тыквой.

Глава II. Приключение начинается

Когда Молли в ту ночь пошла спать, она взяла игольницу с собой, положила её на туалетный столик и изо всех сил старалась убедить себя, что она выглядит мило. «Она и правда будет полезной», — сказала она себе и, чтобы доказать это, взяла длинную булавку и вонзила её в тыквенную игольницу, хотя и с чуть большей силой, чем требовалось. Затем она пробежала через комнату и забралась в кровать.

Это была прекрасная лунная ночь, и лунные лучи, проникавшие в комнату, делали её почти такой же светлой, как днём. Молли лежала, уютно устроившись, и сонно планировала чудесные поездки, в которые они с Джеком отправятся, как только научатся управляться со своими велосипедами; мысль о велосипеде согревала её сердце и вызывала довольную улыбку на губах.

Она слышала, как Джек шумно двигается в соседней комнате; он всегда ужасно шумел у себя в комнате, стуча и хлопая вещами и пронзительно свистя, пока не забирался в кровать. А сегодня дополнительное волнение от дня рождения, казалось, делало стук особенно сильным, а свист — особенно пронзительным. Вскоре стуки, удары и свист резко прекратились, и она поняла, что Джек в постели; а быть в постели и спать для Джека было практически одно и то же. Стоило его голове коснуться подушки, как он тут же засыпал, и стоило ему утром открыть глаза, как он уже вскакивал с кровати и искал свои носки. К Молли сон приходил не так быстро. Она часто подолгу лежала без сна после того, как отправлялась в постель, размышляя и строя планы, и её мозг неустанно работал.

Молли как раз размышляла, смогут ли они с Джеком съездить на велосипедах в Брайтон и обратно за один день, и отпустит ли их мама, когда внезапно поняла, что в её комнате что-то движется; со стороны окна донёсся тихий, перекатывающийся звук.

Молли подняла голову и испуганно посмотрела через залитую лунным светом комнату. Она видела, как что-то большое и круглое мягко движется на туалетном столике. Это выглядело так, будто… Неужели её обманывает зрение! Она уставилась на туалетный столик, испуганная, но заворожённая. Затем она села. Нет, глаза её не обманывали.

Там, перед зеркалом, мягко покачиваясь из стороны в сторону, была тыквенная игольница, которая выросла почти втрое и продолжала увеличиваться с каждой секундой.

Она росла всё больше и больше, пока не стала почти такой же большой, как переднее колесо велосипеда Молли; затем она перестала качаться (и расти) и замерла на несколько секунд; потом, тихо скатившись по туалетному столику и через край, она с глухим стуком упала на пол. Она покатилась к двери, мягко стукнулась о неё и отъехала на несколько шагов. Молли смотрела, как дверь распахнулась, и Серая Тыква выкатилась на лестничную площадку.

Молли была поражена. Что случилось? Что это значило? Она на мгновение замерла в нерешительности. Затем вскочила с кровати. Её первоначальный страх исчез, уступив место всепоглощающему любопытству — и ещё одному чувству, которое она не могла определить, — она просто почувствовала, что должна последовать за Тыквой.

Приняв решение, она почувствовала себя совершенно спокойной и собранной; настолько собранной, что даже успела наспех одеться, натянув своё маленькое сине-белое платьице и уличные туфельки. Никогда в своей короткой жизни Молли не одевалась так быстро.

Тем временем Серая Тыква пробиралась по залитой лунным светом площадке к верху лестницы. Она услышала, как та начала спускаться — тук, тук, — и сама вихрем влетела в комнату Джека.

— Джек! Джек! — громко прошептала она. — Не бойся, это всего лишь я — Молли. Тише! Ты проснулся? О, Джек, тише! — произнесла она, когда Джек издал звук, средний между громким зевком и стоном. — Вставай скорее. Всё в порядке. Только поторопись, скорее!

Джек рывком сел.

— Что такое? Что случилось? — воскликнул он.

— Тише! Не издавай ни звука, а то всё испортишь, может быть. Одевайся скорее и пойдём со мной. О, не задавай вопросов, Джек, только поторопись и не шуми ни капельки. — И Молли выбежала обратно на площадку и прислушалась. Тук, тук, тук, Тыква медленно и равномерно катилась со ступеньки на ступеньку и, судя по звуку, была уже далеко внизу. — Торопись, Джек, — сказала Молли.

Джеку было легко поторопиться, хотя не так легко удержаться от вопросов, но просить его не издавать ни малейшего шума было слишком. Однако он всего лишь дважды стукнулся о кувшин с водой, смахнул щётку для волос с туалетного столика и споткнулся о стул, прежде чем был готов, и, в общем, вёл себя очень похвально.

Позже, обдумывая случившееся, Молли удивлялась собственному спокойствию, с которым она вспомнила сказать ему об одежде и тишине; но она вспомнила и обнаружила, что как можно быстрее объясняет брату, что произошло.

— Я знаю, это звучит невероятно, Джек, — сказала она, — но это правда, и через минуту ты сам всё увидишь.

Дети быстро пробежали по площадке и спустились по первому пролёту лестницы, переходя из тёмных теней в залитые лунным светом участки, когда проходили мимо окон на площадках, затем снова в тень и вниз по другому пролёту, и снова на лунный свет; и так дальше и дальше, ориентируясь на глухой стук Тыквы на мягком ковре лестницы внизу.

Когда они достигли верха последнего пролёта, звук прекратился.

— Она внизу, — прошептала Молли.

Джек недоверчиво покачал головой; он ещё не видел Тыкву и не мог поверить, что она была единственной причиной стука, который он слышал на лестнице. Когда шум прекратился, они замешкались, не решаясь продолжать спуск. Внизу последнего пролёта было абсолютно темно, и Молли подумала, как ужасно было бы, если бы кто-нибудь из них наступил на эту катящуюся серую вещь в темноте.

Пока они ждали, они услышали лёгкий стук — затем появилась полоска света, и они увидели, как задняя дверь тихонько отворилась. Тыква — и Джек ясно видел, что это была огромная тыква — тяжело выкатилась наружу, и дверь начала медленно закрываться.

— Скорей! — выдохнула Молли; и они вдвоём сбежали по последнему пролёту, и в следующее мгновение уже стояли, запыхавшись, за задней дверью.

Их сад был длинным и примыкал к небольшому лесу (который летом был местом многих пикников). Низкий, сломанный забор отделял лес от сада; и именно к этому забору направлялась Тыква. Она катилась ровно, тихо и целенаправленно, что делало её ещё более жуткой.

Джек и Молли следовали за ней — две странные маленькие фигурки, осторожно ступающие по траве, с блестящими глазами и быстро бьющимися сердцами, наполовину испуганные, наполовину любопытные и очень взволнованные. Джек до сих пор едва верил своим глазам и заворожённо смотрел на движущуюся серую вещь перед ним, пока она не проскользнула под сломанным забором и не скрылась в лесу. Когда она оказалась на лесной тропинке, до ушей детей донёсся треск веточек и сухих листьев, по которым она катилась.

Джек и Молли перелезли через забор, при этом Джек потерял одну из своих тапочек, но в волнении не заметил этого, и они оба пробежали несколько шагов по тропинке, чтобы снова увидеть Тыкву.

В лесу её было не так легко разглядеть, потому что деревья смыкались над головой и заслоняли лунный свет. Тут и там пробивался заблудший луч, рассыпая на земле маленькие лужицы серебряного света; и каждый раз, когда Тыква попадала в эти лужицы света, дети ускоряли шаги, но снова замедлялись, когда она скользила во мрак, где её было трудно увидеть, и лишь треск веток указывал им путь.

Внезапно Молли схватила брата за руку, и они оба замерли. Тыква остановилась в тусклом свете у подножия гигантского старого дерева с узловатым и искривлённым стволом. Затаив дыхание, они увидели, как она трижды намеренно и тяжело постучала по коре, а затем откатилась на несколько шагов и замерла в ожидании.

Раздался тихий скрип, и бок дерева распахнулся, как дверь; и Тыква вкатилась внутрь.

Дверь начала медленно закрываться. Джек и Молли переглянулись. Что им делать? Они оба почувствовали, что сейчас или никогда.

— Сейчас! — сказал Джек.

— Скорей! — согласилась Молли.

Как молния, они достигли двери и проскользнули внутрь — как раз вовремя. Дверь захлопнулась за ними с глухим стуком, защемив рукав куртки Джека, и они оказались в полной темноте.

Их любопытство и волнение сменились внезапным страхом, когда они услышали, как за ними закрылась дверь, и они стояли совершенно неподвижно, прижавшись спинами к внутренней части ствола дерева, не смея пошевелиться. Неподалёку впереди слышался тихий, знакомый перекатывающийся звук. Он прекратился, наступила короткая тишина, затем раздались три отчётливых стука, за которыми последовал скрип, и с другой стороны дерева открылась ещё одна дверь. Когда свет проник внутрь дерева, дети к своему изумлению увидели, что это был не лунный свет, а дневной, приглушённый свет вечера.

Быстрый взгляд показал им полое нутро огромного дерева и расстояние до открытой двери. Увидев пол, они оба вздрогнули, потому что он состоял всего лишь из полудюжины ветвей, протянутых от одной стороны к другой, а под ветвями была большая чёрная дыра, уходившая всё ниже и ниже и, казалось, не имевшая дна. Они поняли, что стоят на самом краю дыры, на маленькой ступеньке из густой, липкой глины. Как им было перейти по одной из этих тонких ветвей к двери на другой стороне, не оступившись и не упав в эту дыру? Но едва они взялись за руки, решив сделать отчаянную попытку пересечь, пока было светло, как Серая Тыква выкатилась на дневной свет, и дверь снова медленно закрылась, и они опять остались в темноте.

Они стояли как вкопанные, не смея пошевелиться.

— О, Джек, что же нам делать? — сказала Молли, почти плача.

— Постучим в дверь за нами и вернёмся домой, — предложил Джек. — Давай выберемся из этой тёмной дыры, а Тыква пусть катится куда ей вздумается… Отпусти мою руку на минутку, Молли, я повернусь и постучу. — Он повернулся, чтобы подкрепить слова действием, вырывая при этом угол своего рукава из щели.

— Но, Джек, — торопливо сказала Молли. — Подожди минутку… Почему-то… у меня такое чувство, что мы должны идти дальше, если только сможем… Не стучи пока, Джек… Мне кажется, будто кто-то ждёт нас за той дверью, с другой стороны… если бы мы только могли перебраться. О, Джек, будь осторожен — ты поскользнёшься!

— Слушай, — сказал Джек, — ты боишься рискнуть и перейти — ты действительно думаешь, что это того стоит?

— Тыква же как-то перекатилась, и пол не провалился — но ведь она… он… я имею в виду, что нам делать, Джек?

— Попробуем? — предложил Джек.

Молли колебалась. Затем «Да, давай», — сказала она. — Только… стоит ли? — пробормотала она.

— Ты оставайся здесь, а я перейду и трижды постучу в другую дверь, — сказал Джек, тут же приняв решение. — А пока будет светло, ты перебежишь.

— О, Джек, будь осторожен, — воскликнула Молли.

Потому что Джек уже начал. Он нащупал ногой самую толстую ветку и безрассудно шагнул вперёд. К своему восторгу, он обнаружил, что идти было довольно легко, и все их страхи были напрасны.

— Слушай, Молл, — радостно крикнул он, — это проще простого. Подожди секунду. Я почти на месте.

Он достиг глиняной ступеньки с другой стороны и, чтобы выплеснуть эмоции, трижды хорошенько постучал. С тихим скрипом дверь медленно открылась, и когда свет хлынул внутрь, Молли быстро и легко перебежала, и в следующее мгновение они оба стояли снаружи дерева, и дверь была закрыта.

Глава III. По ту сторону дерева

Двое детей с изумлением смотрели на незнакомую сцену перед ними, ибо это было место, которого они никогда раньше не видели, и всё же, по-видимому, место в десяти минутах ходьбы от их дома — место, которое вело из маленького леса в конце их сада. А они думали, что знают каждый уголок и закоулок этого леса, и полей, и дорог за ним на несколько миль вокруг их дома. И всё же вот было место, которого они никогда раньше не видели; и, что ещё более загадочно, мягкое сияние вечера и заката сменило лунный свет и мрак, которые окружали их в лесу. Ибо они всё ещё стояли у того же большого старого дерева, но вместо того, чтобы лес продолжался на четверть мили дальше и заканчивался у края кукурузных полей фермера Харта, как это всегда было, он резко обрывался прямо перед ними, у широкой белой дороги. Эта дорога уходила влево, всё выше и выше на большой холм. Её можно было видеть, извивающуюся, как белая лента, окаймлённая зелёными и коричневыми деревьями лесов, которые теснились по обе стороны. А на вершине холма, где заканчивалась дорога, блестели белые стены и крыши далёкого города. Справа дорога продолжалась мимо леса, где стояли дети, и спускалась всё ниже и ниже, пока не терялась из виду в пылающем багряном и золотом зареве заката.

Джек и Молли посмотрели вверх по дороге и вниз по дороге, но всё было тихо, и ни души не было видно. Затем струйка синего дыма среди деревьев на противоположной стороне дороги привлекла их внимание, и они увидели, что он вьётся из трубы уютного маленького домика с красной крышей, который притаился, наполовину скрытый, на опушке леса через дорогу.

Дети в замешательстве посмотрели друг на друга. Затем они повернулись и осмотрели гигантское дерево за ними, но это им не сильно помогло. Это определённо было то же самое дерево, но это был не тот же самый лес. Произошло что-то странное — казалось, это даже не та же самая страна. Они снова посмотрели вверх и вниз по дороге, и позади, и впереди — и прислушались. Но всё было тихо. Их взгляды вернулись к вьющемуся синему дыму, единственному признаку жизни в пределах видимости.

— Лучше спросить кого-нибудь, куда мы попали, — сказал Джек, глядя на дым.

— Но куда ОНО делось? — начала Молли, но тут же оборвала. — Тише! Что это! — сказала она.

Она дёрнула Джека за рукав и затащила его в тень деревьев. Далёкий звук голосов донёсся сквозь тихий вечерний воздух. Очевидно, говорили двое, потому что, когда звуки приблизились, дети смогли различить высокий, громкий, весёлый голос, который лился непрерывно, и время от времени его прерывал низкий, бормочущий голос. Через несколько секунд слова говорившего высоким голосом стали различимы.

— Чушь и ерунда! — пронзительно крикнул он. — Соберитесь, отец. Ну же, ну же, щёлкните пальцами ему в лицо! Смейтесь над ним, говорю я, и — тссс… — Говоривший издал тихий шипящий звук. — Где оно?

Другой голос пробормотал какой-то ответ, слишком тихий, чтобы дети его расслышали.

— Что такое? — ответил первый говоривший. — Нет, не ты. Но я скажу тебе, что случится, у тебя будет приступ меланхолии…

— О, только не это, не это! — Низкий голос стал громче и умоляющим. — Не говори о дынях, Глэн, не надо, прошу тебя. Они напоминают мне о тех лимонах — и о… и…

— А вот об этом больше не думай, — приказал высокий голос. — Ну, ну, ну. Соберись…

Говорившие стали видны, пробираясь через лес, в котором стояли дети. Один был молодой, толстый, румяный мужчина с весёлой улыбкой, одетый в белый халат и белый пекарский колпак; он был гладко выбрит и обладал высоким голосом. Его спутник был разительным контрастом ему, будучи старым, худым и бледным, с длинной белой бородой; он был одет в богатое, тёмного цвета одеяние, и у него на поясе болталось множество ключей. Они резко остановились, когда увидели Джека и Молли; затем медленно приблизились, искоса поглядывая друг на друга и тихо перешёптываясь.

Молли шагнула вперёд.

— Простите, пожалуйста, — сказала она очень вежливо, — не могли бы вы сказать нам, где мы?

— А не могли бы вы сказать нам, кто вы, юная леди? — вот что важнее, — приятно сказал молодой человек.

— Я Молли, а это мой брат Джек, — ответила девочка; что не очень прояснило ситуацию для молодого человека.

Старик смотрел на них своими маленькими, тусклыми глазами и нервно теребил бороду.

— Мы только что пришли — через то дерево, — вызвался Джек, указывая на гигантское дерево за ними.

— Через дерево! — воскликнули старик и молодой человек вместе.

— Значит, вы из Невозможного Мира, — добавил молодой человек взволнованным, высоким голосом.

— Мы живём в Англии, — с достоинством сказал Джек.

— Может быть. Я не знаю Англии. Но если она находится по ту сторону того Дерева, значит, она в Невозможном Мире.

— Почему вы так его называете? — спросила Молли.

— Потому что так он называется в наших учебниках географии. Это Возможный Мир, и всегда им был — кроме… — Молодой человек взглянул на старика, который отвернулся.

— Не говори об этом, — простонал старик.

— Веселее, отец, — воскликнул молодой человек. — Соберись же. Щёлкни пальцами и — тссс — оно исчезло, помни. — И он ободряюще улыбнулся худому маленькому старику рядом с собой, который от усилий сына подбодрить его выглядел ещё более удручённым.

— Но как так вышло, что мы играли в этом лесу — я имею в виду, в том лесу — столько раз и никогда не попадали сюда раньше? — поинтересовался Джек.

— Потому что, хотя вы много раз ходили вокруг того дерева, вы никогда не проходили сквозь него, — сказал молодой человек. — У каждого дерева есть две стороны, так же как у каждого вопроса есть две стороны. Когда вы «ходите вокруг» вопроса, видите ли вы обе его стороны? Нет. Только если вы вникаете в вопрос, вы видите и эту сторону, и ту. Ну так вот — когда вы только ходили вокруг того дерева, само собой разумеется, вы не могли оказаться здесь. Но когда вы входите в дерево — тссс, — он развёл руками, — вуаля! вот вы и здесь. Всё очень просто.

Это определённо звучало разумно и довольно просто, как объяснил молодой человек, но Джек и Молли всё ещё чувствовали себя несколько озадаченными.

— Но почему вы называете наш мир Невозможным? — спросил Джек.

— Потому что он полон невозможных вещей, — ответил молодой человек. — Невозможные люди, невозможные идеи, невозможные законы, невозможные дома, там так много невозможных страданий и несправедливости, и невозможных разговоров, что ни одному возможному существу совершенно невозможно в нём жить. С другой стороны, эта земля (которая является другой стороной вашей) теперь Возможный Мир; какое-то время она была Невозможной, но мы послали… — Здесь старик вздрогнул. — Прости, отец. Но ты должен позволить мне рассказать юной леди и её брату, где они находятся. Я знаю. Иди сядь под то дерево и думай о лютиках.

— Но они цвета лимонов, — слабо простонал старик.

— Не все из них — думай о тех, которые не такие. Вот; иди. Я объясню за пару минут.

И он похлопал отца по плечу, когда старик зашаркал по листьям к подножию дерева в нескольких ярдах от них, где сел и продолжал качать головой, глядя в землю и бормоча себе под нос, пока молодой человек объяснял причину его уныния Джеку и Молли.

— Дело вот в чём! — начал он, оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что отец его не слышит. — Сотни лет это был Возможный Мир, потому что в нём каждому было возможно быть счастливым. Но пришло время, когда в страну проникло злое влияние и сделало её Невозможной. Именно из-за этой злой Сущности мой отец, который был одним из советников короля, потерял своё место при дворе. Вся страна была под тучей. Затем, Старая Нэнси — она живёт в домике вон там, — он указал на маленький домик с красной крышей и вьющимся дымком из трубы, на противоположной стороне дороги, — Старая Нэнси, она нашла заклинание и спасла нас — она изгнала злую Сущность в Невозможный Мир, и наш мир снова стал Возможным. В последнее время моего отца мучают сны, которые, по его словам, всегда приходят к нему перед тем, как страну постигает беда, и он боится, что по какой-то случайности страна снова может стать Невозможной.

— О чём он видит сны? — поинтересовалась Молли.

— О лимонах, — сказал молодой человек; — и что бы я ни делал, я не могу вытащить его из той тоски, в которую он впал… Странно, — продолжал молодой человек, — но бедный старый отец, кажется, единственный, кто не воспрял духом, когда Мир снова стал Возможным. Это был для него тяжёлый удар, быть изгнанным от двора; и хотя его приняли обратно и дали другую должность — я полагаю, он стареет. А потом эти сны… — Лицо Глэна на мгновение стало серьёзным. — Впрочем, они ничего не значат, я уверен. А теперь, раз вы здесь, вы бы хотели увидеть нашу Возможную Страну, не так ли? Боюсь, поскольку вы из Невозможного Мира, вам придётся получить Пропуск, прежде чем вы сможете войти в Город — но это не проблема. Вы должны прийти к нам на чай. Я открыл небольшую пекарню и кондитерскую, когда отец потерял своё место при дворе, и до сих пор её держу — увлекательная работа, делать слоёные пирожки и булочки с изюмом. У меня особая линия слоёных пирожков с крыжовниковым джемом. Раньше я делал прекрасные лимонные чизкейки, но мне пришлось от них отказаться, с тех пор как у отца начались эти сны. Он не может выносить напоминаний… — Он остановился, немного запыхавшись.

— Мы бы с удовольствием пошли в Город; где мы можем получить Пропуск? — сказала Молли.

— Но, слушай, а как насчёт той штуки, за которой мы следовали, — вмешался Джек, внезапно вспомнив, за чем они проследовали через дерево; интерес от встречи с новыми знакомыми заставил детей на несколько минут забыть. — Мы забыли, правда, Молли? Мы вообще-то следовали за Тыквой, знаете ли, — сказал он, обращаясь к молодому человеку.

— За чем! — и голос молодого человека поднялся до визга, а глаза его округлились.

— За Тыквой, — пробормотал Джек, немного испугавшись, — за Серой Тыквой.

— Отец! Отец! Оно вернулось, — закричал молодой человек, взволнованно оборачиваясь.

— Вернулось! — повторил старик, поднимаясь на ноги и ковыляя к ним. — Вернулось! Что вернулось? Не… не…

— Тыква, — выдохнул Глэн, его толстое, весёлое лицо побледнело, а руки задрожали.

— О, сердце моё и душа моя, — вскричал старик, его глаза дико сверкали от страха, он ломал руки. — О чём я вас предупреждал! О чём я вас предупреждал! Я говорил, что эти лимоны к беде. О, сердце моё и душа моя, что же нам делать!

Отец и сын на секунду дико уставились друг на друга.

— Что нам делать, Глэн? Что нам делать? — дрожащим голосом спросил старик, трясясь всем телом.

— Куда ушла Тыква? — спросил Глэн, обращаясь к детям.

— Мы не знаем, — сказала Молли, испуганная горем двух мужчин. — Она прошла через дерево перед нами, мы последовали за ней, и к тому времени, как мы прошли, она исчезла.

— Я должен пойти и поднять тревогу. Я должен пойти и предупредить. О, сердце моё и душа моя! — всхлипнул старик и, повернувшись, заковылял по белой дороге и быстро зашагал вверх по холму к стенам города, бормоча, лепеча и всхлипывая себе под нос, а ключи на его поясе звенели унылым аккомпанементом.

— Если оно вернулось, значит, страна снова станет Невозможной, — простонал Глэн. — Именно из-за Серой Тыквы она стала Невозможной раньше. Но только скажите мне быстро — как это случилось? Что вы знаете о Тыкве и где вы её впервые увидели?

Дети объяснили как можно быстрее, а Глэн стоял, кивая головой и каждую секунду оглядываясь через плечо на удаляющуюся фигуру своего отца.

— Я удивлялся, как вы обнаружили три стука в дерево, — пробормотал он. — Это можно сделать только в полнолуние, знаете ли. Вы не знали? Я думал, вы могли случайно это обнаружить, когда играли, может быть. Кто-то из Невозможного Мира уже делал это раньше — много лет назад. Ну, продолжайте.

Дети закончили свой рассказ.

— О, это точно Тыква, — сказал Глэн. — Что же могло случиться. Старая Нэнси, должно быть, забыла обычное закатное заклинание… Нет, нет, она бы никогда не забыла… она никогда не забывала. Здесь где-то нечистая игра. Мы должны немедленно пойти к ней и посмотреть, что случилось. Идёмте!

И, сопровождаемый двумя детьми, он поспешно пересёк дорогу к маленькому домику напротив и громко постучал костяшками пальцев в дверь.

Глава IV. Почему Старая Нэнси проспала закатный час

Из домика не доносилось ни звука, и троица нетерпеливо подождала секунду-другую, затем Глэн постучал снова, громче. Звук его костяшек по маленькой коричневой двери резко и отчётливо разнёсся в вечерней тишине. Они ждали. Глэн позвал «Нэнси!» и «Есть кто дома?», но поскольку ответа по-прежнему не было, он поднял щеколду и обнаружил, что дверь не заперта. Он толкнул её.

Они очутились в старомодной комнате с низким потолком, полной теней, отбрасываемых мерцающим огнём в камине. Деревья за домом заслоняли слабый отблеск солнца, так что в комнате было тускло, и в дальних углах ничего нельзя было ясно различить. Причудливый камин из красного кирпича занимал почти одну сторону комнаты, и в кресле у очага сидела сгорбленная фигура.

— Нэнси! Старая Нэнси! — задыхаясь, сказал Глэн, шагнув глубже в комнату. — Что случилось, Нэнси?

Фигура оставалась неподвижной. Он наклонился над ней, легонько тряся её за плечо.

— Что-то здесь не так. Клянусь громом! — воскликнул он, вглядываясь пристальнее. — Она… Нет, она не… она дышит! — Он отступил и серьёзно посмотрел на спящую фигуру. — Это не естественный сон, однако. Мне это совсем не нравится. Если я не сильно ошибаюсь, Серая Тыква к этому причастна.

— Что нам делать? — спросила Молли испуганным шёпотом.

— Если это хоть как-то возможно, мы должны её как-нибудь разбудить. Нэнси! Нэнси! Просыпайся! — крикнул Глэн, и он снова потряс её за руку; в его голосе было столько отчаяния, что дети набрались смелости подойти к спящей Нэнси и попытаться помочь ему.

Свет от огня бросал тусклый красный отблеск на Старую Нэнси, и, глядя на неё, Молли подумала, что у неё самое милое лицо, какое она когда-либо видела. Хотя оно было сильно изрезано морщинами, её кожа была чистой, а выражение лица — полным доброты и спокойной силы. Её волосы были чисто-белыми и выглядывали из-под белоснежного чепца.

— О, пожалуйста, проснитесь, — сказала Молли, положив руку на колени Старой Нэнси.

Старая Нэнси пошевелилась, повернула голову из стороны в сторону и глубоко вздохнула; затем она медленно открыла глаза. Её взгляд скользнул с Молли на Джека, а затем на Глэна. Она села. Потом провела рукой по глазам и на мгновение ошеломлённо уставилась перед собой. Её взгляд вернулся к Молли.

— Кто вы? — спросила она тихим голосом. — И что случилось?

Ответил Глэн.

— Солнце зашло, — серьёзно сказал он, — а вы спали.

С криком Старая Нэнси вскочила на ноги.

— Нет, нет, Глэн; это не может быть правдой! — воскликнула она. — О, что я наделала! Что я наделала! Ещё не может быть закат.

Она поспешно подошла к окну и выглянула. Одного взгляда на темнеющую сельскую местность было достаточно. Она отвернулась и, вернувшись к своему креслу, опустилась в него и закрыла лицо руками.

В комнате воцарилась мёртвая тишина. Уголёк выпал из камина на красный очаг.

— Ну, ну. — Глэн откашлялся и попытался говорить бодро. — Что не ладно, то надо исправить, знаете ли. Нет смысла плакать над пролитым молоком, Старая Нэнси. Ну, ну, щёлкните пальцами перед лицом невзгод, знаете ли. Мы все должны собраться с мыслями и посмотреть, что мы можем сделать. Что лучше всего сделать в первую очередь? — он храбро улыбнулся, и Джек и Молли воспряли духом, и всё показалось не таким уж плохим, хотя они едва ли понимали, в чём заключалась вся беда.

— Оно вернулось, значит? — спросила Старая Нэнси, поднимая голову.

— Тыква? — да, она вернулась, — сказал Глэн.

— Тогда нельзя терять ни минуты, — твёрдо сказала Старая Нэнси и, сделав усилие, собралась с силами и выпрямилась.

— Как это случилось — что вы заснули? — спросил Глэн.

— Я не знаю, — сказала Старая Нэнси, озадаченно нахмурившись. — Я никогда не пропускала заклинание на закате. Думаю, меня, должно быть… опоили. У Тыквы, должно быть, ещё остались последователи в стране — может быть, один из них меня опоил — но я не знаю, как они это сделали, они, должно быть, тщательно выбрали момент, чтобы я заснула как раз перед закатом… Я помню, как выглянула и увидела солнце примерно за полчаса до заката; а потом я присела на несколько минут… и больше ничего не помню. Когда вернулась Тыква?

— Около получаса назад, — сказал Глэн.

— Он прошёл через дерево, — сказал Джек, — и мы последовали за ним.

— Значит, вы из Невозможного Мира, — пробормотала Старая Нэнси, — куда я послала Тыкву. Но теперь — боюсь, это скоро снова будет Невозможный Мир, если только… — Она серьёзно посмотрела в лица двух детей, затем слабо улыбнулась. — Вы останетесь и поможете нам, — спросила она. — Поможете нам снова сделать наш мир Возможным?

— Мы останемся. Конечно! — начал Джек.

— Только… только… а как же мама? — прервала Молли.

— Сначала я расскажу вам историю Тыквы, — сказала Старая Нэнси; — а потом вы решите, останетесь ли вы и поможете нам, или вернётесь домой. Если вы решите остаться, я позабочусь о том, чтобы ваша мама не беспокоилась о вас, пока ваша работа не будет закончена и вы не вернётесь к ней. Но, между тем, Глэн, что вы собираетесь делать?

— Отец уже пошёл поднимать Город, — сказал Глэн. — Думаю, я последую за ним и посмотрю, что смогу сделать; затем я вернусь и узнаю, что решили юная леди и её брат. Но прежде чем они смогут что-либо сделать, они должны услышать историю Тыквы от вас.

Сказав это, он смахнул шапку с головы и открыл дверь.

— Не унывайте. Смейтесь над несчастьем, помните, и — тссс… Мы победим! — крикнул он, его толстое лицо сияло улыбкой; и он ушёл.

— Садитесь на коврик, — сказала Старая Нэнси, — и сначала расскажите мне, что вы знаете о Тыкве, а потом я расскажу вам, почему Тыква так страшна в нашей стране и как она стала тем, что она есть.

Итак, Джек и Молли сели на коврик и, рассказав, что они знали о Тыкве и как они с ней столкнулись, слушали, как Старая Нэнси рассказывала им следующую историю, заворожённые её тихим, милым голосом и добрыми глазами.

Глава V. Которая объясняет, кто находится внутри Серой Тыквы

— Давным-давно, — начала Старая Нэнси, мечтательно глядя в огонь, — этой страной правил великий король, у которого была единственная дочь, к которой он был страстно привязан. Она была милым, хрупким созданием — очень нежным. Несмотря на всю заботу и внимание, которыми её окружали, она не становилась сильнее; наоборот, со временем она, казалось, становилась всё слабее и слабее, пока наконец всем не стало очевидно, что принцесса умирает. Король был в отчаянии. Всё, что могли сделать для неё любовь, деньги, врачи и няни, было сделано — но всё напрасно.

— Затем, однажды вечером, кто-то нашёл потрёпанную старую книгу на задней полке в Королевской библиотеке. Кому она принадлежала и как туда попала, казалось, никто не знал, но, так или иначе, книга оказалась бесценной, поскольку содержала замечательный рецепт для излечения именно такой болезни, от которой страдала принцесса. Мне не нужно рассказывать вам всё об этом рецепте сейчас: достаточно сказать, что одним из важнейших ингредиентов был — тыквенный сок. Не стоит и говорить, что король с жадностью ухватился за любой шанс спасти жизнь своей дочери, и поэтому все доступные тыквы были быстро куплены, рецепт приготовлен, и доза этого нового лекарства была дана принцессе. С самой первой дозы наметилось заметное улучшение, и с упорством это новое средство постепенно творило чудеса с принцессой; она становилась всё сильнее и сильнее и вскоре была на пути к полному выздоровлению.

— А потом…

— Но сначала вы должны знать, что для того, чтобы иметь под рукой много тыкв для завершения лечения, восхищённый король приказал разбить специальный сад, в котором не росло ничего, кроме тыкв; и он нанял специальный штат садовников для ухода за этим садом. И каждый день он сам ходил в сад, чтобы посмотреть, как поживают тыквы. Однажды ночью над страной пронеслась ужасная буря; и пока грохотал гром, сверкала молния, и ветер с дождём боролись за господство — в тыквенном саду происходили странные вещи. Ибо когда наступило утро — в саду не осталось ни одной тыквы: ни в саду, ни, по-видимому, во всей стране. Но не буря их всех уничтожила. Под покровом тёмной ночи и бури кто-то пришёл и намеренно срезал тыквы и уничтожил их.

— Этим кем-то — хотя его не обнаружили в течение нескольких дней — был злой маленький карлик, который вообразил, что у него есть зуб на короля, и решил наказать его таким образом.

— И это было ещё не всё. Когда няня принцессы пошла за её лекарством — его не осталось. Все бутылки были разбиты вдребезги, а драгоценная жидкость разлита по всему полу.

— Король был ужасно расстроен и разослал гонцов во все стороны, в спешном порядке, чтобы попытаться достать ещё тыкв. Но они не смогли их достать. И с того времени, с каждым часом, принцессе снова становилось хуже. Ей становилось всё хуже и хуже, и она становилась всё слабее и слабее с каждым днём. Можете представить, каким горем для её отца было видеть, как она теряет своё новообретённое здоровье, видеть, как её щёки снова становятся бледными и худыми — видеть, как она постепенно угасает. Он предпринял все возможные попытки достать тыкву — но казалось, будто все тыквы в стране внезапно исчезли.

— Наконец, принцесса лежала на смертном одре; врачи серьёзно качали головами друг другу; а король непрерывно ходил взад и вперёд по коридору у её комнаты. Он ждал так, терзаемый тревогой и напряжением, когда во дворец прибыл гонец с запиской для короля, в которой сообщалось, что найдена тыква! Владелец тыквы не отдаст её никому, кроме самого короля (продолжалось в записке). Не будет ли его величество любезен пройти в определённую часть Города и пойти в определённый дом (адрес был указан), где его встретит кто-то, кто передаст тыкву в руки короля. Король, удивляясь, почему человек, у которого была тыква, не поспешил с ней во дворец, тем не менее, не стал задавать вопросов, а сразу же пошёл в тот дом в Городе.

— Это был причудливый, приземистый домик; а внутри он нашёл маленького карлика. (Король в то время не знал, что это был тот самый человек, который уничтожил тыквенный сад в ночь бури.) Так или иначе, карлик немедленно начал изливать некоторые из обид, которые, как он воображал, у него были на короля. А потом он обнаружил, что король вовсе не был виноват. Произошла какая-то путаница и недоразумение, и об одной из обид король даже никогда не слышал. Когда карлик понял, что он подверг опасности жизнь принцессы без всякой причины, что всё это было ошибкой, и что у него не было никаких оснований для того злобного и злого поступка, который он совершил, он необоснованно разозлился (как это часто бывает с людьми, когда они обидели кого-то, кто этого не заслужил). И вот карлик принялся обвинять и проклинать короля, и, наконец, попытался заключить с ним сделку относительно тыквы, которую он, по его словам, спрятал, отказываясь раскрыть её местонахождение, пока его требования не будут выполнены. Король, чьей единственной мыслью было как можно быстрее получить тыкву, сначала умолял, затем приказал карлику немедленно принести тыкву: он был готов заплатить любую цену ради своей дочери. Но карлик всё торговался и медлил, пока король не потерял всякое терпение, и разразилась яростная ссора. В разгар их ссоры послышался стук лошадиных копыт по булыжной мостовой снаружи, а затем кто-то постучал в дверь дома карлика. Гневные голоса внутри умолкли, и в наступившей тишине послышался звон колокола. И король узнал, что его дочь умерла.

— Он вернулся во дворец, приказав гонцам арестовать карлика и поместить его в дворцовую темницу. «Ибо я возложу на тебя ответственность за смерть моей дочери», — сказал король.

— Позже, когда вся история предательства карлика стала достоянием общественности, выяснилось, что в ночь бури он был не один: другие помогали ему уничтожать тыквы: ему было бы невозможно в одиночку так чисто убрать все тыквы в округе. Это был тщательно организованный план, в котором карлик был зачинщиком и организатором. Но никто из остальных не был и вполовину так виноват, как карлик; они подчинялись его приказам, не зная его мотивов, и не осознавали, что причиняемый ими вред был настолько серьёзным. Некоторых из них арестовали и назначили лёгкие наказания; некоторых власти не смогли найти. Но самым тяжким преступником был, конечно, карлик, и для него было уготовано самое суровое наказание.

— И вот каким было его наказание. Тыква, найденная спрятанной в его саду, последняя оставшаяся тыква в стране, была принесена во дворец, и с помощью небольшой магии карлика заперли внутри тыквы — где он и остаётся по сей день.

— Говорят, что когда карлик узнал, какая его ждёт судьба, он очень разозлился и поклялся, что если это наказание будет приведено в исполнение, он заставит короля и его народ пожалеть об этом и страдать за это вечно.

— Над его угрозой посмеялись, и наказание было должным образом приведено в исполнение. Примерно в то время через страну проходил странный старый маг, и его помощь была получена для исполнения наказания. Он произнёс заклинание, и большая жёлтая тыква медленно открылась — словно зевнула — сама по себе. Маленького карлика подняли, сопротивляющегося и кричащего, и поместили в центр; маг взмахнул руками, и тыква снова закрылась. Маг снова взмахнул руками, и странный серый оттенок окутал тыкву; и именно этот серый оттенок держит карлика в заключении. Он мог бы выбраться силой — может быть, даже проесть себе путь, кто знает — если бы тыква всё ещё была жёлтой. Серый цвет — это часть магии.

— Затем король созвал совет Мудрецов, чтобы обсудить, что делать с Серой Тыквой. Некоторые были за то, чтобы хранить её в музее (и взимать плату в 6 пенсов с посетителей, чтобы посмотреть на неё); другие советовали закопать её в самой глубокой темнице Города, на всякий случай, если карлик когда-нибудь выберется из Тыквы; третья часть Совета, высмеивая два предыдущих предложения, настояла на том, чтобы Серую Тыкву бросили в канаву у Главной дороги, за Городскими воротами. Представителем этой последней группы был блестящий, безрассудный молодой человек, красноречивый оратор; он смеялся над осторожностью, которая побудила первые две группы предложить музей или темницу, и считал последнее серьёзным оскорблением Мага, который так любезно пришёл им на помощь. Неужели они не доверяли заклинанию, которое держало Тыкву плотно закрытой? — спросил он Совет. И кроме того, какой человек, карлик, мужчина, женщина или ребёнок, останется в живых, пробыв запертым в Тыкве двадцать четыре часа? Нет, пусть они выкажут своё презрение к этой вещи, выбросив её за стены своего Города.

— Гораздо больше этого сказал молодой человек, и в конце концов он добился своего. Серую Тыкву вынесли к воротам Города в сопровождении торжественной процессии и бросили в канаву за стенами под шипение и улюлюканье толпы. Молодой советник, который всё это предложил, увлёкся моментом, выбежал вперёд и хорошенько пнул Серую Тыкву, тихо лежавшую на дне канавы: этот поступок был встречен криками одобрения толпы, пока они не увидели, что Тыква, отлетев, приземлилась на Главной дороге, в дюжине ярдов от них, и медленно покатилась вниз по холму. Толпа затихла и наблюдала. Всё дальше и дальше катилась Серая Тыква, вниз по холму от Города, мимо двери моего домика — я помню — всё дальше и дальше, пока наконец не исчезла в тёмном лесу у самого подножия Главной дороги.

— И после этого начались все наши беды. Карлик сдержал свою клятву и заставил нас страдать. Где-то там, в том тёмном лесу, он овладел какой-то чёрной магией — никто не знает, как и кто ему помог. Всё, что мы знаем, это то, что с тех пор он обрёл определённые магические силы, и что одна беда за другой постигала нашу страну — всё из-за Тыквы. Куда бы он ни шёл, он приносит несчастья и беды: я не могу рассказать вам обо всех ужасных вещах, которые он совершил, он и его маленькая группа последователей — тех немногих верных, кто помог ему вначале уничтожить тыквы, помните. Они полностью перешли на его сторону после того, как их наказали, и он, казалось, обрёл над ними какое-то злое влияние. Их не много, но они находятся во всех частях страны, готовые помочь ему, когда он в них нуждается. И со своим знанием магии он мог так их замаскировать, что мы не могли их узнать. Но без него они бессильны, и когда, после долгих страданий от него (потому что мы не могли найти способ избавиться от него), мы наконец нашли способ изгнать Серую Тыкву из нашего Мира в ваш Мир, где он не мог причинить вреда, его последователи стали практически безвредными, до сегодняшнего дня.

— Такова история того, как Серая Тыква стала тем, что она есть. Король, которого он ненавидел, умер много лет назад, и вместо него правит другой король. А молодой советник, красноречивый молодой советник, который так неразумно советовал людям, был изгнан от двора; он состарился, стал робким и брюзгливым, и является разочарованным человеком, чья карьера была погублена в самом начале из-за Тыквы. Вы видели этого некогда безрассудного, лихого молодого человека; вы встретили его только что в лесу. Это отец Глэна.

Глава VI. Чёрный Лист

— Какие ужасные вещи, должно быть, творит Тыква, — сказала Молли, — раз все так его боятся.

— Он действительно творит ужасные вещи, — сказала старая Нэнси.

— Какая подлая месть — невинным людям, — прокомментировал Джек.

— И хуже всего то, — продолжала Старая Нэнси, — что никто не знает, какой злой силой он обладает и что он может с ними сделать, если захочет. У него, очевидно, есть свои пределы, потому что, кажется, есть вещи, которые он не может сделать: например, он не может катиться быстро — он всегда движется с той же медленной скоростью; и он не может взбираться на стены или деревья, хотя может катиться вверх по холмам. Так что, пока вы держитесь от него на расстоянии, он не может вам навредить.

— Если он никогда не выходит из Тыквы — этот маленький карлик — что он делает, когда кого-нибудь ловит? — поинтересовалась Молли.

— Просто подкатывается к ним и касается их — мягко ударяется о них — и тогда — с ними происходит что-то странное. Может быть, они превращаются в какое-нибудь странное животное, или, может быть, они сжимаются до нескольких дюймов в высоту, или внезапно обнаруживают, что потеряли нос или зрение — или могут случиться вещи и похуже. Несчастья, причиняемые Тыквой, невообразимы; и чаще всего — неизлечимы.

— Ох, — вздрогнула Молли. — Ну, а как же вам удалось от него избавиться? — отправить его в наш Мир?

— Я как раз собиралась рассказать вам об этом, — сказала Старая Нэнси. Наступила минутная пауза, затем: «Я ведь своего рода волшебница, знаете ли», — продолжила она. Дети быстро взглянули на неё, поражённые её словами, но её нежное лицо успокоило их, когда она ласково улыбнулась. — И будучи своего рода волшебницей, я нашла заклинание, которое могло отправить Тыкву из нашей страны в Невозможный Мир. Так что я превратила его в игольницу, серую игольницу, и перенесла его в ваш Мир, где, как я думала, он не сможет причинить вреда; и вы знаете, что там произошло. Я верила, что мы избавились от него навсегда, и так бы и было — если бы не я. Частью заклинания было то, что каждый вечер на закате я должна была стоять лицом к заходящему солнцу и, делая определённый знак вытянутыми руками, повторять несколько волшебных слов. Пока я делала это каждый вечер, Тыква не могла вернуться, и наша страна была в безопасности. Но я знала, что если я опоздаю хоть на минуту после заката в какой-нибудь вечер, заклинание, связывающее Тыкву, разрушится, и он вернётся к нам. — Печальное выражение появилось на лице Старой Нэнси. — И сегодня вечером, — сказала она, — я не произнесла волшебных слов на закате — и он вернулся. Я уверена, что это один из последователей Тыквы помешал мне; хотя как — я не знаю.

— А вы не можете снова использовать заклинание и превратить его в игольницу? — спросил Джек.

— Нет, — сказала Старая Нэнси, качая головой. — Это заклинание можно было использовать только один раз, и только один раз; а других я не знаю.

— Тогда как же нам… — начал Джек.

— Терпение, — сказала Старая Нэнси. — Есть один способ помешать Тыкве, о котором все в нашей стране знают. Но они не могут этого сделать, потому что не могут найти Чёрный Лист… Вы должны знать, что когда маленького карлика затолкали в Тыкву, растение в саду карлика, на котором выросла Тыква, немедленно почернело. Тринадцать дней оно оставалось таким, неся один-единственный гигантский лист — затем, внезапно, оно исчезло! И теперь, каждый год оно появляется в разных частях страны — только этот один огромный Чёрный Лист — и остаётся на тринадцать дней, а затем снова исчезает. Мы не искали его последние несколько лет — в этом не было нужды: и всё же, некоторые люди его видели. Но теперь он нам очень нужен. Ибо если вы найдёте Чёрный Лист и сорвёте его, вам нужно будет только повернуться лицом на Запад и произнести несколько слов (которые я могу вам сказать), и где бы ни была Тыква, она будет вынуждена прийти к вам: затем вы должны коснуться её Листом, и — вы будете властны над ней. Мы были в отчаянии раньше, когда никто не мог найти Чёрный Лист, пока я не нашла то заклинание. И теперь, поскольку я не знаю другого заклинания, мы будем в отчаянии, пока кто-нибудь не найдёт Чёрный Лист. И вот что я хочу, чтобы вы оба остались и помогли нам сделать. Незнакомцам часто везёт.

— О, мы должны остаться и помочь, — импульсивно воскликнул Джек, — правда, Молли?

— Я бы с удовольствием, — сказала Молли, — но не могли бы мы просто сообщить маме, чтобы она не беспокоилась?

— Если вы решите остаться, — сказала Старая Нэнси, — я позабочусь о том, чтобы ваша мама никоим образом не беспокоилась из-за вашего отсутствия. Я пошлю ей сообщение.

— Тогда мы останемся, — решили оба ребёнка сразу.

— Я так рада, — просто сказала Старая Нэнси. — А теперь, если кому-то из вас посчастливится найти Чёрный Лист, помните, что нужно делать. Немедленно сорвите его, встаньте лицом на Запад и скажите: «Приди ко мне, Серая Тыква! Я повелеваю тебе Чёрным Листом!»… Вы сможете это запомнить?

Джек и Молли повторили это, чтобы убедиться, а затем Старая Нэнси продолжила:

— Когда появится Тыква — а она должна появиться — катясь к вам, коснитесь её Листом, быстро, прежде чем она сможет коснуться вас. Тогда она не сможет вам навредить, но будет вынуждена следовать за вами, куда бы вы её ни повели.

— А куда мы должны её повести? — спросила Молли.

— Приведите её ко мне, — мрачно сказала Старая Нэнси.

— Я хотел кое-что у вас спросить, — сказал Джек, — и теперь не могу вспомнить, что это было… О, знаю… Знает ли Тыква, где находится Чёрный Лист?

— Мы не совсем уверены в этом, но даже если и знает, ему это, очевидно, бесполезно; я имею в виду, он не осмелится коснуться его — это было бы для него фатально. Но он может охранять его, если знает, где он находится, и пытаться помешать вам его достать: и это то, что он будет пытаться делать, знает он, где он, или нет; он наверняка попытается задержать вас или заманить в ловушку, как только обнаружит, что вы ищете Лист. А он скоро узнает, что вы пытаетесь сделать — один из его последователей ему скажет, можете быть уверены. Так что, остерегайтесь Тыквы и его маленькой группы людей. Вы в меньшей опасности быть пойманными Тыквой, чем одним из его группы, потому что вы узнаете Тыкву, когда увидите её, но вы не будете знать, кто из них её приманки, её шпионы, а кто нет. И я не могу вам в этом помочь, вы должны просто быть очень, очень осторожны и никому не доверять, пока не будете уверены. Конечно, люди вроде Глэна и его отца, или кто-либо внутри Города, в полном порядке — потому что никого не пустят за Городские ворота теперь без пропуска; а они не смогут получить пропуск, если они из людей Тыквы.

— А не может ли кто-нибудь из людей Тыквы найти Лист? — спросил Джек.

— Они тоже не смеют его касаться, даже если и знают, где он, — ответила Старая Нэнси. — Но они могут его охранять — как и Тыква.

— Если Чёрный Лист появляется только на тринадцать дней каждый год, как вы узнаете, какие это тринадцать дней? — задумчиво спросила Молли.

— Потому что тринадцать дней начинаются в годовщину дня, когда маленького карлика поместили внутрь Тыквы, — сказала Старая Нэнси. — И, по воле судьбы, вчера была годовщина, так что Чёрный Лист сейчас где-то над землёй… О, я так надеюсь и верю, что вы добьётесь успеха, мои дорогие. — Старая Нэнси нервно сцепила руки. — И не стесняйтесь бежать, если Тыква попытается поймать вас до того, как Лист будет найден. Вы бессильны против него и его магии — пока у вас нет Листа. Но он может использовать свою магию и навредить вам, только если коснётся вас, помните. Так что не позволяйте ему касаться вас!

— Мы точно убежим, если увидим, что он приближается, — сказал Джек. — Или залезем на дерево или что-нибудь в этом роде.

— Ну, это тоже хорошая идея, — сказала Старая Нэнси.

— Я полагаю, это довольно… опасная работа, которую мы собираемся делать, — сказала Молли.

— Это опасно, и очень смело с вашей стороны пытаться, — сказала Старая Нэнси. — Это требует мужества и настойчивости. Я думаю, у вас обоих есть отвага, и у вас обоих есть настойчивость; почему-то я думаю, что один — но только один из вас добьётся успеха.

— Который из них? — с нетерпением воскликнули Джек и Молли.

— Ах! — ответила Старая Нэнси и таинственно покачала головой. — Больше я вам ничего не могу сказать… Но теперь мы должны немедленно приступить к работе. Нельзя терять времени. Подождите здесь минутку.

Она поднялась и, улыбнувшись детям, прошла через освещённую огнём комнату и вышла через дверной проём в дальнем конце комнаты.

Джек и Молли сидели неподвижно и молча смотрели на тенистую комнату. Они никогда потом не могли описать чувство, которое охватило их, когда они остались одни в этой комнате — даже самим себе. Они не боялись. Странное чувство охватило их, и они оба были уверены, что в комнате с ними что-то или кто-то есть, хотя они были так же уверены, что там никого нет. В комнате царила атмосфера тайны и секретности. Никакие тени не плясали на стенах так, как они плясали в комнате Старой Нэнси; никакой дым не вился такими странными и фантастическими формами, как дым, который вился вверх по широкому дымоходу перед ними; в то время как казалось почти смешным говорить, что стулья пусты, когда нечто в комнате теснилось в каждом из них.

— «Я ведь своего рода волшебница, знаете ли», — тихо повторила Молли, кивая Джеку. — Знаешь, я прямо чувствую, что это так.

— Я тоже, — хрипло прошептал Джек. Дети серьёзно посмотрели друг на друга на несколько секунд, затем повернули головы и увидели, что Старая Нэнси стоит в дверном проёме и наблюдает за ними. Она вышла на свет камина, и они увидели, что она несёт в руках две маленькие сумки. Они были похожи на школьные ранцы детей, только меньше и прочнее на вид, сделанные из мягкой чёрной кожи; к ним были прикреплены длинные ремни, чтобы перекидывать через плечо.

— Это ваши рюкзаки, — сказала Старая Нэнси, улыбаясь. — Вы найдёте их полезными в вашем путешествии. Это твой, — сказала она Молли, — а это твой, — Джеку. — А теперь, если вы их откроете и достанете то, что внутри, я объясню, для чего они предназначены.

Дети поблагодарили её и с нетерпением расстегнули свои сумки и пошарили внутри. Содержимое каждой было одинаковым: запечатанный конверт, коробок спичек и маленький пакетик с квадратными, коричневыми штучками, похожими на ириски.

— В конвертах ваши Пропуска в Город. Отдайте их у Городских ворот. Берегите их, без них вас не пустят. Спички в этих двух коробках не совсем обычные — хотя и выглядят как обычные. Думаю, они помогут вам преодолеть одну-две трудности. Используйте их осторожно, так как в каждой коробке не так много спичек. Что бы вы ни делали, не зажигайте их днём, но зажигайте, когда вы в темноте и хотите что-то увидеть.

— Мы их зажигаем как обычно? — спросила Молли.

— Как обычно, — сказала старая Нэнси. — А маленькие коричневые квадратики в пакетиках — это для вас, чтобы вы могли поесть, если очень проголодаетесь и не сможете достать еды. Вы найдёте их удивительно освежающими — это нечто особенное, что я делаю… А вот, — продолжала она, обращаясь к Джеку и протягивая ему что-то, — ещё одна туфля для тебя. Я вижу, у тебя только одна.

— И правда, — воскликнул Джек, впервые заметив, что одна из его тапочек пропала. — Интересно, где я её потерял! (Бедная тапочка, она не принимает участия в этих приключениях, так как осталась в Невозможном Мире. Она лежит у забора в конце детского сада, помните.) — Я и не заметил раньше. Большое спасибо. Эта тапочка сидит идеально. Как вы узнали мой размер?

— О, я знала, — засмеялась Старая Нэнси и больше ничего не сказала.

Она помогла детям надеть сумки, сказав им, что как только они окажутся внутри Города, они узнают, какие планы составляются для поисков. «Как бы я хотела дать вам какой-нибудь волшебный талисман для защиты от Тыквы», — сказала она. — «Но это невозможно. Чёрный Лист — единственное, что может ему навредить и спасти нас всех. Будьте очень осторожны, дорогие дети… Ах!» — оборвала она с резким восклицанием.

— Что такое? Что случилось? — воскликнули Джек и Молли, когда Старая Нэнси замерла, глядя на свою левую руку, которую она вытянула перед собой.

— Так вот как это было сделано, — воскликнула она. — Смотрите! Смотрите! — и она протянула им руку. Тёмно-серое пятно окрашивало средний палец от основания до кончика.

— Что это? — повторила Молли.

— Пятно, — взволнованно прошептала Старая Нэнси, — видите? Оно серое! Метка Серой Тыквы! Значит, это был один из её шпионов, который заставил меня проспать закатный час. Но почему сегодня им удалось это сделать, когда они так долго были бессильны? — пробормотала она себе под нос. — Могло ли что-то случиться с Тыквой в… в вашем мире, что позволило ей проявить свою злую магию на таком расстоянии, вплоть до нашего мира, и поэтому шпионы смогли снова начать свою чёрную магию? Вы можете вспомнить что-нибудь, что случилось? — с нетерпением спросила она Молли.

Молли напряжённо пыталась что-то вспомнить. «Ну, конечно, раз это была игольница — я воткнула в неё булавку», — сказала она наконец.

Старая Нэнси странно посмотрела на неё. «При лунном свете?» — спросила она. — «Лунный свет падал на неё, когда вы втыкали булавку?»

— Да, — нервно сказала Молли. — О, это из-за этого? О, мне так ужасно жаль — значит, это всё моя вина, что Тыква вернулась?

— Нет, нет, — сказала Старая Нэнси, — вы не виноваты. Откуда вы могли знать? Это моя вина, что я не была осторожнее, тогда бы они не смогли меня опоить. — Она быстро подошла к окну. — Да — смотрите — здесь — здесь, на подоконнике. След серого порошка. Я знаю, что случилось. Когда я вышла из этой комнаты ранее вечером — я выходила на несколько минут, я помню — да, как раз перед закатом — кто-то, должно быть, открыл окно и рассыпал порошок на подоконник, надеясь, что я подойду к окну на закате и положу руку на подоконник и коснусь порошка. И я так и сделала. А порошок, должно быть, был волшебным и заставил меня заснуть. Удивительно, что я этого не заметила… Но неважно сейчас, неважно… Слишком поздно. Мы должны немедленно приступить к работе, чтобы исправить зло.

Но у Молли всё равно было чувство, что это отчасти её вина, и она была рада, что они с Джеком решили остаться. Она чувствовала, что это меньшее, что они могли сделать — попытаться найти Чёрный Лист.

Поскольку Глэн не вернулся, они решили отправиться, так как час был уже поздний, и Старая Нэнси сочла, что им будет разумнее оказаться внутри Города как можно скорее. Она сказала им, что они почти наверняка встретят Глэна на холме — он, очевидно, задержался — они не могли его пропустить.

— Прощайте, дорогие, прощайте, — сказала Старая Нэнси. — Мои мысли будут постоянно с вами, пока мы не встретимся снова. Удачи вам обоим.

Оставив Старую Нэнси стоять в дверях, с тёплым светом камина в комнате за её спиной, двое детей отправились в сумерках и начали подниматься на холм.

Глава VII. Глэн открывает ворота в самый последний момент

Дети шли быстрым шагом, поглядывая то на огни Города, то на тёмные леса по обеим сторонам дороги. Всё было тихо и мирно, а над головой уже виднелась луна. Казалось невозможным поверить, что над городом впереди нависла туча страха. Когда они приблизились к вершине холма, до их ушей донёсся звон колокола.

— Интересно, зачем это, — сказала Молли.

— Может, это что-то вроде предупреждения, — предположил Джек, — чтобы сказать людям, что Тыква вернулась.

Молли вздрогнула. «Давай пойдём немного быстрее, хорошо?» — сказала она. — «Я буду рада, когда мы окажемся внутри Города, а ты, Джек?»

И они ускорили шаг.

— Я так надеюсь, что мы встретим Глэна, — продолжала Молли. — Хотя мы вряд ли могли бы его пропустить, правда?… Ты уверен, что твой Пропуск в безопасности!

— Конечно, — сказал Джек. — По крайней мере, я думаю, что положил его обратно в свою сумку. — И, сунув руку, чтобы убедиться, он выдернул конверт с Пропуском на дорогу. Порыв ветра подхватил его и перевернул несколько раз по земле, и Джеку пришлось спешно броситься, чтобы его поймать. Он только что благополучно положил его обратно в сумку, как внезапный крик Молли заставил его обернуться, чтобы посмотреть, в чём дело.

Молли стояла и смотрела вниз по холму. «О, Джек! Джек! Смотри!» — воскликнула она, указывая на тёмный лес слева от них. Примерно в тридцати ярдах вниз по холму, из чёрных теней деревьев медленно появлялось что-то.

Это была Серая Тыква.

Она неторопливо выкатилась на залитую лунным светом дорогу, на мгновение остановилась, затем повернулась и двинулась вверх по холму к ним.

«Не стесняйтесь бежать», — сказала Старая Нэнси. И они не постеснялись. Джек и Молли бросились наутёк и побежали. Они не хотели, чтобы Тыква остановила их в самом начале их поисков, зная, насколько они бессильны, пока не найден Чёрный Лист. Так что они бежали изо всех сил, всё дальше и дальше, пока Городские ворота не оказались совсем близко, а колокол громко звонил изнутри.

— Джек, о, Джек — я — не могу — больше — бежать, — задыхалась бедная Молли. — О — что — что нам — делать?

— Мы почти там — держись — старина — ещё немного — мы — почти — там, — пыхтел Джек.

С последним усилием они рванулись вперёд и наконец достигли ворот. Джек бросился на них и начал колотить кулаками, а затем, схватив большой камень с дороги, застучал им; а Молли схватила толстую цепь колокола сбоку и начала энергично её дёргать.

Это были странные ворота — больше похожие на дверь, чем на ворота — сделанные из цельного железа; а наверху, высоко над головами детей, была крошечная решётка, через которую горожане могли видеть, кто стоит снаружи.

Джек с отчаянием посмотрел на высокие белые стены и чёрные железные ворота, продолжая дико колотить камнем и кричать как можно громче о помощи. Казалось, пути к спасению не было, если они не откроют ворота, и, оглянувшись, он увидел, что Тыква молча приближается.

— Бежать в лес бесполезно, Молли, — воскликнул он, — он нас отрежет. Тяни сильнее и кричи тоже.

И Молли потянула за цепь колокола сильнее и закричала, чтобы кто-нибудь пришёл и открыл ворота, чтобы впустить их.

Внезапно, сквозь шум, который они производили, и звук звонящего внутри колокола, дети услышали голоса и стук с другой стороны ворот. Затем в решётке появилось лицо.

— Откройте ворота! — крикнул Джек. — Быстрее! Быстрее! У нас есть пропуск. Откройте ворота и спасите нас!

Внутри поднялся громкий ропот, и они услышали звон ключей. Внезапно кто-то пронзительно закричал: «Смотрите! Смотрите! На холме. Это Тыква! Не открывайте ворота! Не открывайте ворота, это приманка!»

— Это не так, это не так, — крикнул Джек. — О, спасите нас, спасите нас. У нас есть пропуск. Впустите нас и спасите от Тыквы. Ради всего святого, откройте ворота!

Голоса внутри теперь были громкими и сердитыми; люди, очевидно, не были склонны ему верить.

— О, Джек, Джек! — закричала Молли. — Он прямо за нами, Джек!

Джек обернулся и с ужасом увидел, что Тыква была почти на вершине холма и совсем близко. Он был в отчаянии. Подняв камень над головой, он со всей силы швырнул его в большую, серую, движущуюся вещь. Раздался глухой стук, когда камень ударил Тыкву и отбросил её на несколько шагов назад; но она быстро остановилась и тут же начала навёрстывать упущенное.

Тем временем за воротами появился новый участник событий. Среди всей этой суматохи, гневных голосов, звона колокола, топота ног, наступила минутная тишина, и Джек и Молли смогли услышать вдали звук бегущих ног. Затем знакомый голос воскликнул: «Эй, вы! Что за шум?»

Двадцать голосов принялись объяснять.

Молли с облегчением всхлипнула: «О, это Глэн!» — воскликнула она.

— Глэн! Глэн! — умоляюще закричали дети. — Откройте ворота скорее и спасите нас. О, пожалуйста, быстрее!

Лицо Глэна появилось в решётке.

— Боже мой! — вскричал он своим громким голосом. — Эй, дайте мне ключи! Да, я знаю, что это тоже Тыква, но если мы не откроем ворота в эту же секунду, юная леди снаружи и её брат будут… Дайте мне ключи… дайте мне ключи! Приманки?… Тьфу!

Снова послышался звон ключей, звук поворачиваемого замка, и огромные ворота распахнулись.

Джек и Молли ворвались внутрь, и Глэн захлопнул за ними ворота — как раз вовремя. Ещё минута, и Тыква бы проскочила.

— Но разве он не может открыть ворота, просто коснувшись их? — воскликнул Джек, взволнованно дёргая Глэна за рукав.

— Нет, нет, этого он не может! — сказал Глэн, качая головой, пока он на цыпочках надёжно запирал ворота на засов и замок. — Слава богу, у его магии есть хоть какие-то пределы!

Джек и Молли оказались в центре возбуждённой толпы людей, которые смотрели на них с любопытством, но без гнева или страха, поскольку Глэн заступился за них. Большинство из них болтали и махали руками в сторону ворот, но некоторые смотрели на детей сузившимися глазами, а затем шептались за спинами со своими соседями, в то время как другие стояли и мрачно смотрели на них молча. Это была живописная раса людей, эти граждане Возможного Мира, одетые в сбивающее с толку разнообразие нарядов, без какого-либо определённого стиля; по-видимому, каждый человек одевался в том стиле, который ему нравился, или который лучше всего подходил к его роду занятий. И это, в конце концов, единственный разумный способ одеваться. Результат этих многочисленных стилей и цветов был очень приятен для глаз: по крайней мере, так думали Джек и Молли, глядя на оживлённую сцену перед ними.

— Не переживайте, — сказала добродушная женщина в тёмно-синем платье, с синей шапочкой на голове и цепочкой тусклых жёлтых бус на шее. — Мы позаботились о том, чтобы ворота были омыты волшебным лосьоном, и Тыква не может их коснуться — ни эти ворота, ни те, что на другом конце Города — хотя мы должны держать их обе надёжно запертыми на случай, если друг Тыквы проникнет внутрь и откроет ему ворота. — Она посмотрела прямо в глаза сначала Джеку, а затем Молли — и затем улыбнулась.

К этому времени Глэн закончил запирать ворота и возвращал ключи привратнику — большому, напыщенному джентльмену с каштановой бородой, одетому в зелёный костюм в стиле Робин Гуда, — который, казалось, был склонен к угрюмости.

— Мне жаль, что я не мог дождаться вашего разрешения открыть ворота, — услышали они, как сказал Глэн. — Дело было срочное, понимаете. Это были юная леди и её брат, которые собираются попытаться помочь нам.

— Вы не имели права выхватывать ключи из моей руки, как вы это сделали, — угрюмо ответил привратник. — Вы могли бы навлечь на меня кучу неприятностей, если бы они были приманками. Где их пропуск, в конце концов?

Глэн поманил Джека и Молли.

— Если вы не возражаете отдать ваши пропуска этому джентльмену, — сказал он. — Ах, вот так, — произнёс он, когда Джек и Молли передали свои конверты привратнику, который принялся их открывать и тщательно изучать содержимое.

Затем он медленно кивнул головой. «На этот раз всё в порядке», — сказал он. — «Но впредь будьте осторожны, молодой человек»; он посмотрел на Глэна. — «Это могло бы обернуться очень серьёзным делом».

Глаза Глэна начали поблёскивать.

— Я непременно воспользуюсь вашим советом, — сказал он. — Мне чрезвычайно жаль, что пришлось выхватить ключи, я приношу самые смиренные извинения, но, конечно, вы не поняли, кто был снаружи и в какой они были опасности… и в любом случае, теперь всё хорошо, не так ли, сэр?

— О, на этот раз всё в порядке, как я уже сказал.

— Спасибо, — сказал Глэн. — Ну, доброй ночи… А теперь, — обратился он к двум детям, — вы, должно быть, очень, очень устали после всего этого. Не пойдёте ли вы со мной ко мне? Отец и тётя Джанет будут очень рады вас приветствовать.