Бесплатный фрагмент - Призрак Чернил

Стихи

Осень

Я в лужах вижу серый дым,

Деревни маленькой молчание.

Промозглым утром нелюдим,

И нет ни встреч, ни расставания.

Лишь отраженье облаков

Плывёт в воде, дрожа и мучась.

И тяжесть кованых оков

Сжимает неба однозвучность.

Здесь время встало, как река,

Застывшая под коркой льда.

И тянется издалека

Густая дымная гряда.

Она плывёт над пустотой

Чуть покосивших старых крыш,

И только дождь, слепой, косой,

Нарушить смеет эту тишь.

Стучит по стёклам, как в бреду,

Смывая след чужих шагов.

Я в этом дне свой дом найду

Средь безымянных хуторов.

Вдаль здесь уходит серый путь,

Через туман и мрак, как в сказке.

Здесь каждый шёпот, каждый звук

Сливается в одну лишь ласку.

И в сердце зреет тихий свет,

Как искра в тёмной глубине.

Я чувствую, что этот след

Ведёт меня назад к себе.

Пусть ветер шепчет о мечтах,

О том, что было и прошло.

Я в этом мире, как в стихах,

Найду покой, найду тепло.

И пусть тоска, как мокрый пёс,

Прижмётся холодом к ногам,

Я этот мир в себя унёс

И никому его не сдам.

Течение лет

Как быстро проходят эпохи,

Что вечными нам казались вчера.

Их гордые, громкие вздохи

Горели в тиши у ночного костра.

Где царства, что строили боги?

Где рыцарей звонкая сталь?

Лежат их разбитые тоги

В пыли, уносящую вдаль.

Вчера мы читали в газетах

Про новый, невиданный век,

А ныне в музейных виньетках

Застыл тот смешной человек.

Его идеалы и мода,

Его телефонный звонок —

Всё смыла могучая Вода,

Что имя себе носит — Срок.

Мы строим свои цитадели

Из веры, стекла и мечты,

Не видя, как в колыбели

Растут для них злые цветы.

И то, чем сегодня мы дышим,

Что кажется правдой одной,

Потомки едва ли услышат

За новой, летящей волной.

Так крутится ось мирозданья,

Сменяя рассветы и сны.

И вечность — лишь миг ожиданья

Прихода грядущей весны.

И в этом движении вечном,

В потоке летящих имён,

Есть что-то почти бессердечно-

Прекрасное с разных сторон.

Ведь если б застыло мгновенье,

Пусть даже в зените своём,

То умерло б и вдохновенье,

Которым мы дышим, которым живём.

Так пусть же летят вереницы

Эпох, поколений и дат.

Мы — лишь живые страницы

В той книге, что пишет закат.

И новый рассвет, пробиваясь,

Прочтёт нас и дальше пойдёт,

Над нашей наивностью маясь,

И свой создавая черёд.

Вспоминая о…

Всего лишь хрупкое стекло,

А сколько в нём воспоминаний…

Как солнце в комнату текло

Сквозь занавесок колыханье.

В нём отражался смех и слёзы,

И первый луч седой зари,

И увядающие розы,

И тусклый свет от фонарей.

Как мы, прижавшись лбом к окну,

Считали звёзды в небе тёмном,

И как ловили тишину

В молчанье трепетном, огромном.

Как иней рисовал узор,

Когда снаружи выла вьюга,

И наш неспешный разговор

Спасал от холода друг друга.

Вот блик от лампы новогодней,

Вот капли летнего дождя,

Вот силуэт руки холодной,

Что гладила его, любя.

Стекло не ведает о том,

Что стало зеркалом для судеб.

Оно хранит наш старый дом

И тех, кого мы не забудем.

Пушистые зверьки

«А перед уездом котов покорми», —

Сказала мне в трубку тихонько жена.

И в голосе этом, до боли родном,

Была не команда, а просьба одна.

Не просто о мисках, шуршащих едой,

А просьба о доме, что ждёт за версту,

Где пахнет уютом, тобою и мной,

И рыжие морды глядят в пустоту.

Я сыплю им корм, а в душе — теплота,

Как будто её обнимаю рукой.

Два верных пушистых и рыжих хвоста —

Хранители нашего счастья с тобой.

Не просто забота о сытых зверьках,

А ниточка к дому, что в сердце храню.

Два тёплых комочка на мягких ногах —

Частичка семьи, что так я люблю.

И я уезжаю, но знаю одно:

Пока они сыты, пока они ждут,

Нас с ней разлучить никому не дано,

И все километры бесследно падут.

Сентябрь

Осенние листья, по ветру кружась,

Так нежно ложатся на мокрый асфальт.

Природа, с привычным порядком смирясь,

Меняет зелёный на огненный альт.

Их танец прощальный, печален и тих,

Последний полёт перед долгой зимой.

И в лужах дрожит отражение их,

Теряя свой цвет золотисто-хмельной.

Под ноги ложится багряный ковёр,

Шуршит под подошвой, как память о днях,

Где лето вело с нами свой разговор,

Рассыпавшись искрами в этих огнях.

Осенние листья, по ветру кружась,

Так нежно ложатся на мокрый асфальт.

Последняя в вальсе исполнена часть,

И город накинул бордовую шаль.

Стеклянные лужи, как рамы картин,

Хранят этот миг, этот хрупкий узор.

И шепчет сентябрь: «Ты сегодня один,

Внимай тишине и смотри на костёр».

Я стану другим

Завтра мой день начнётся иначе,

Завтра проснусь я в 06:35.

Кто же мне скажет, что это значит?

Я день проживаю опять и опять.

Неужто всё то же, что было вчера?

Те же заботы, знакомый маршрут.

И солнце, что встанет снова с утра,

Лишь тени привычные в окнах метут.

Пусть старые маски останутся в прошлом,

И новые краски раскрасят мой путь.

Я больше не буду бояться, возможно,

А смело шагну в неизвестную суть.

Быть может, услышу я новый мотив,

Что раньше скрывался в привычной толпе.

И мир, что казался мне так молчалив,

Тихонечко что то шепнет в тишине.

Я буду творить, я буду стремиться,

К вершинам, что раньше казались мечтой.

И в каждом рассвете, в каждой зарнице,

Я буду свой путь находить золотой.

Пусть будет иначе, пусть будет светлей,

Пусть каждый момент принесёт свой урок.

Я верю, что завтра, средь будничных дней,

Найдётся тот самый заветный виток.

Прикосновение ветра

Я навсегда останусь рядом,

Пускай и буду в облаках.

Незримым, ласковым парадом

Моих воспоминаний в твоих снах.

Я буду ветром, что ласкает

Твои усталые виски.

И солнцем, что тебя встречает,

Когда рассеются тоски.

Я буду светом в полумраке,

И тихим шепотом в ночи.

Невидимым, но верным знаком,

Что ты не одинока здесь, молчи.

Пусть тело здесь не обитает,

Душа моя всегда с тобой.

И сердце, что не забывает,

Навеки связано судьбой.

Я навсегда останусь рядом,

Пускай и буду в облаках.

Моя любовь — незримый кладезь,

Что греет в жизненных ветрах.

Заря идеального мира

С чужих планет я наблюдал,

Где звёзды льют свой вечный свет,

Как наш мир хрупкий танцевал,

В сплетенье радости и бед.

Я видел, как рождался день,

И как закат пылал огнём,

Как жизнь, как тонкая ступень,

Стремилась к цели ледяным дождём.

Я наблюдал, как люди шли,

Сквозь бури, грозы и туман,

Как свет искали там вдали,

И познавали свой обман.

Как жаждали, как ошибались,

Как верили в мечту свою,

Как в вечность тихо растворялись,

Оставив след в земном краю.

С чужих планет я наблюдал,

И сердце сжалось от тоски,

За наш мир, что искал,

В безбрежной звёздной я дали.

Но видел я и свет в глазах,

И доброту в простых делах,

И искру веры, что живёт,

В сердцах, и вечно что то ждёт.

С чужих планет я наблюдал,

И верю, что придёт тот час,

Когда наш мир, как идеал,

Воскреснет полностью для нас.

Сладость забытых дней

Я утону в воспоминаниях о тебе,

Как в море, что зовет к себе волной.

И каждый миг, что был когда-то мне,

Теперь лишь эхо, что звучит со мной.

Твой смех, как блик на глади водной,

Твой взгляд, как глубина без дна.

И каждый жест, такой свободный,

Теперь лишь тень, что мне дана.

И я плыву по этим волнам,

Где каждый всплеск — твой нежный зов.

И сердце бьется в унисон годам,

Сплетая нить из прошлых снов.

Я утону в воспоминаниях о тебе,

И пусть не будет берегов.

Пусть этот океан, что в глубине,

Навек укроет сотни льдов.

И не боюсь я этой бездны,

Где каждый вздох — твой аромат.

Ведь в этих водах, так чудесно,

Я снова встречу наш закат.

И пусть я утону, но не в печали,

А в сладости забытых дней.

Где мы с тобой когда-то начинали

Путь к счастью, что теперь лишь тень.

Я утону в воспоминаниях о тебе,

И пусть пути не будет вспять.

Ведь в этом море, что зовет к себе,

Я буду вечно лишь тебя искать.

Дыхание рассвета

Я нарисую на стене,

Где свет играет и дрожит,

Портрет твой красками рассвета,

Что в сердце нежно ворожит.

Не кистью, а лучом зари,

Что пробивается сквозь мглу,

Я обведу твои черты,

И душу выплесну в золу.

Твои глаза — как два рассвета,

Что пробуждают мир от сна,

И губы — нежный отблеск лета,

Что дарит радость и весна.

Я нарисую на стене

Твой образ, полный теплоты,

И пусть он будет вечно мне

Напоминать, что у меня есть ты.

Пусть каждый луч, что льется с неба,

Касается твоих волос,

И пусть в душе моей навечно

Живет твой свет, как сказочный гипноз.

Я нарисую на стене

Портрет твой красками рассвета,

И будет он гореть во мне,

Как вечный символ, как поэма.

Голос минувших дней

Дождём оставленные шрамы —

На тротуарах серый след.

Как будто прожитые драмы

Впечатал в камень старый дед.

Вода струится, словно слёзы,

По трещинам, что время жгло.

И ветер шепчет мне прогнозы,

О том, что было и прошло.

В них отраженья фонарей,

Размытых, призрачных огней.

И память улиц, что старей

Всех нас, живущих в мире дней.

Дождём оставленные шрамы —

Не просто мокрый, скользкий путь.

То отголоски старой славы,

И то, что нам не обмануть.

В них боль и радость, и потери,

И тихий шепот прошлых лет.

Дождём оставленные шрамы —

Живой истории портрет.

Сияние спящего сада

Проникнет свет луны в оконце,

Прохладной ночью сентября.

И серебром зальёт тихонько

Уснувший мир, что ждёт утра.

В саду листва чуть шелестит,

Ветрами осени гонима.

И тишина вокруг царит,

Лишь слышно сердца стук незримый.

Луна, как страж, стоит вдали,

Над спящим городом сияя.

И звёзды, словно корабли,

В безбрежном небе проплывают.

Прохлада ночи обнимает,

И мысли в тишине плывут.

Свет лунный душу наполняет,

И в мир мечтаний унесут.

И в этой тихой, лунной сказке,

Забыв про все свои дела,

Найдёшь покой, любовь и ласку,

Пока не вспыхнет вновь заря.

Я умираю на рассвете

Я умираю на рассвете,

Когда мир красками встает,

Когда луч первый, робкий, светлый,

В окно усталое войдет.

Я умираю в час надежды,

Когда проснутся соловьи,

Когда роса на травах нежных,

Блестит, как слезы у земли.

Я умираю, слыша птичий

Веселый, звонкий перезвон,

И вижу, как рассвет лучистый

Сжигает сумрачный полон.

Я умираю, ощущая

Прохладу утренней росы,

И сердце медленно прощаясь,

Встречает вечные часы.

Как иронично, в час рожденья

Нового дня, уйти во тьму,

Но, может быть, мое забвенье

Подарит миру красоту.

Я умираю на рассвете,

И в этом есть своя печаль,

Но знаю, что в последнем свете

Увижу неба синюю даль.

Плен мыслей

Однажды устанешь от этой квартиры,

От стен, что хранят каждый вздох и секрет,

От солнца, что бьёт сквозь знакомые шторы,

И тени, что пляшет, когда гаснет свет.

Устанешь от тиши, что давит на плечи,

От мыслей, что кружат, как птицы в плену,

От чувства, что время здесь будто бы вечно,

И жизнь проплывает, как сон наяву.

Однажды устанешь от этой квартиры,

Где шепчутся стены о старых мечтах,

Где свет пробивается сквозь занавески,

И время течёт, как водица в руках

И пусть эта комната станет лишь точкой,

На карте судьбы, что зовёт вдалеке,

Ты выйдешь на волю, свободный и стойкий,

С надеждой и верой в своею руке.

Мама

«А ко мне мама приехала?»

«К сожалению, нет, ты больше ей не нужна.

Ты в жизни её большая помеха,

Теперь в этом мире совсем ты одна.»

И больше никто по утрам не разбудит,

Не спросит, как день твой сегодня прошёл.

Забудь, что с ней были вы родные люди,

Ведь судеб хранитель курок уже взвёл.

Разорваны нити, пролиты все слёзы,

Тропинку обратно уже не найти.

И стала обычным теперь ты отбросом,

И трудно порой тебе даже идти.

Чернилами пишешь ты в прошлое письма,

Но вряд-ли там кто то уже их прочтёт.

В них нет уже больше какого то смысла,

Никто тебя больше домой не зовёт.

Вот мама гуляет с ребёнком за ручку,

Тихонько поправит ей беленький шарф.

Раскроет ей зонтик, на небе ведь тучи,

Обнимет её к себе сильно прижав.

Такой материнской любви ты не знала

С рождения самого и никогда.

Ты часто из дома своего убегала,

Не нужно уже возвращаться туда.

Никого никогда не хочешь ты видеть,

Как будто и правда совсем ты одна,

Как будто весь мир тебя сильно обидел,

Как будто и жизнь ты уже прожила…

Карта одиночества

И снова исчезнут лучи на закате,

И снова на небе зажгутся огни.

Я снова усну в одинокой палате,

Здесь так много душ, но мы все же одни.

Один я иду по узкой тропе,

Лишь ветер гуляет тут рядом со мной.

Один я иду, один я в толпе,

На землю сухую я капну слезой.

Как время проходит почти незаметно,

И я не заметил течение лет.

И каждый мой день — письмо без ответа,

Сейчас не хватает мне лишь сигарет.

И вот наконец-то мой путь завершён,

Разодраны в кровь мои стёртые ноги.

Как жаль, но так мало с тобой проведён

Отрезок из жизни моей одинокой…

Сын

На часах полночь, а я сижу рядом,

Я берегу сон твой, мне это так надо.

Смотрел до утра бы на то, как ты спишь,

Мы любим так сильно тебя, наш малыш.

Боясь разбудить, одеялко поправлю,

Ты ручку откинешь немножко назад.

Знай, никогда я тебя не оставлю,

И утром мы вместе пойдем в детский сад.

Ты замок построишь, в песочке играя,

Ко мне подойдёшь и за руку возьмёшь.

О маме ты вспомнишь, чуть-чуть улыбаясь,

А вечером что-нибудь ей принесёшь.

Приятные звуки, шаги еле слышны,

Теперь никогда мы не будем одни.

Мы так долго ждали, когда ты родишься,

Пускай тебе снятся приятные сны.

Я лечу

Я вновь приду к тебе домой,

И ты всё так же смотришь на меня.

Ты навсегда осталась молодой,

И для тебя навек застыло время.

Души растерзанной клочки

Уже не в силах я собрать.

Печальной жизни игроки,

Не знали мы, как с ней играть.

И телефон навек твой замолчал,

Сюда никогда sms не придёт.

Я по тебе скучаю по ночам,

А днём душа слезой тебя зовёт.

Я шаг за шагом приближаюсь

К ужасной пропасти своей.

С тобой навеки я прощаюсь,

Навек погаснет твой дисплей.

Мне без тебя не нужен воздух,

Ведь я живу, но не живой.

Жить без тебя мне так непросто,

Надеюсь, там ты обрела покой.

Твой нежный голос вдруг затих,

Неслышно в доме и нигде.

Осталась жить ты в снах моих,

Лишь исчезая на заре.

Отрывки памяти листая,

К тебе я вновь и вновь хочу.

С утра такая ты смешная

И смотришь снова «Я лечу».

Чернобыль

И поцелуев мрачных холод

Так обнимает, словно душит.

Его никак не утолимый голод,

Его огонь уже потушен.

В пещере мрак, а на заре,

Терзаясь собственной бедой,

Ещё на век он постарел,

Навеки стёрт и путь домой.

Страдания мертвой тишины

Услышат даже на том свете,

Разносит смерть по всей глуши

Уже давно радиоактивный ветер.

Момент депрессии и грусти,

Он был и есть всегда со мной.

И никогда уже не пустят,

Не пустят нас назад домой.

Пусты теперь дома и школы,

Там стены выдыхают яд.

Не слышно голосов детей весёлых,

И телефоны больше там не зазвонят.

И даже через много лет

Во рту я чувствую свинец,

Чернобыль мне оставил след.

Я знаю, близок мой конец.

Курьер из тьмы пришел за мной,

Устал так жить уж очень я.

Давай уйдем, уйдем с тобой,

Уйдем как старые друзья…

Остаться живым

Когда погаснет лунный свет,

И мир окажется пустым,

Уже не буду солнцем я согрет,

Но так хочу остаться я живым.

Судьбы неверные решения

Приводят нас порой в тупик.

И выбиваясь из течения,

Годы сгорают словно миг.

Тускнеет небо надо мной,

Повеет холодом ночным.

Не смог я здесь найти покой,

Но так хочу остаться я живым.

Начать сначала бы свой путь,

И сделать все, о чем мечтал,

Но я боюсь там утонуть,

Дышать не так, как я дышал.

Идти не так, как шел когда то,

И повернуть не там, где нужно мне.

Найти не то, что было надо,

Проснуться здесь, и снова быть во сне.

Здесь всюду мрак, болота тут

Туманом стелятся густым.

Когда нибудь они поймут,

Что так хотел остаться я живым.

Хочется думать, что я не один

Глядя на звезды, теряешься в них,

Вдыхая прохладный воздух ночной,

Сидя на крыше домов одиноких,

Тайн больше нет между мной и луной.

Хочется верить, что нужен кому-то.

Все думают нету для грусти причин.

Гулять выхожу, надевая пальто,

Хочется думать, что я не один.

Так не легко мне на этой земле.

Я чувствую жизнь немножко иначе.

Под солнца лучами я не был в тепле.

Никто и не слышит, как ангел мой плачет.

Смотрю в отражение немой я реки,

Кусочки увижу разломанных льдин.

Болит голова, сжимает виски

И хочется думать, что я не один.

Хочется верить, что так, же как я

Там кто-то мечтает себя отыскать.

Хочется верить, что жизнь не моя.

И годы, что прожил, хотел бы не знать.

Хочется думать, что я не на долго

Заложник души и сознания глубин.

Хочется выть порою мне волком

И хочется думать, что я не один…

Остался один

Я так боюсь оставаться один,

В моей голове разрушенный мир.

В лёгких моих остался лишь дым,

Депрессия, серость мой вечный кумир.

Я заперт навеки, я заперт в себе

Никто не услышит о помощи крик.

Я заперт навеки в своей голове

Совсем быть один уже я привык.

Мой внутренний демон, мой внутренний я

Зовёт меня снова наполнится гневом.

Общаюсь лишь с ним я день ото дня

Из жизни у выхода теперь я стал первый.

Я очень боюсь оставаться один,

Все эти мысли в моей голове

Наполнены болью сознание глубин

В звенящей тиши я усну в темноте

Я протянул руку, но вы прошли мимо,

Никто не помог мне когда я нуждался.

Навек сохраните последний мой снимок,

Я слишком надолго один оставался…

Подавленный творцом

Я вновь карандаш на листочке оставлю,

Глаза закрывая руками свои.

Как будто бы сильно я чем-то подавлен,

Как будто души я сжигаю слои.

Сквозь толпы бездушных я выход ищу,

Не видя за ними открытую дверь,

Где все началось, я себя не пущу,

Сидеть продолжая в открытой тюрьме.

И в сумраке самого светлого дня

Ищу я надежду остаться живым,

Надежду в душе своей сохраня,

Вдыхаю безжизненный синий я дым.

Надежда угасает, как только взойдет

Холодное солнце над домом моим,

На той стороне меня уже ждет

Мой демон, что бешено мной одержим.

Коснется руки моей лучик холодный,

Я прежде не видел такой красоты.

Как жаль, что не стану уже я свободным,

Как жаль, что миры мои станут пусты.

Как жаль, что так поздно увидел рассвет

И утренний холод на коже почуял,

Вдыхал понемногу я сладкий свой бред,

О том, что не видел, немного тоскуя.

Последний рассвет

Последний рассвет, и нить оборвётся.

В конце нахожусь своего я пути,

А сзади мой демон надо мною смеётся,

Никак не могу от него я уйти.

Куда бы ни шёл я, он всюду со мной,

Исчезнет на миг и снова вернётся.

Я вроде дышу, но уже не живой,

Последний рассвет, и нить оборвётся.

Он шепчет на ухо: «Ты слабый, давай».

В конце нахожусь своего я пути.

Что меня ждёт там, ад или рай?

Отсюда мне выход уже не найти.

«Довольно во мраке обиды скрываться», —

Себе повторял я день ото дня,

Но мир продолжал надо мной издеваться,

Ударами жизни к обрыву тесня.

Последний рассвет, и нить оборвётся.

Я так долго шёл, скрываясь в тени.

Холодной рукою судьба замахнётся.

Устал себя сам во всём я винить.

Сегодня прощаюсь с предательским миром.

Моя душа больше уже не вернётся.

И стихнет навеки в моей все квартире.

Последний рассвет, и нить оборвётся…

Во мраке

Часы стучат, и ты их ждёшь,

Уж полночь за окном почти.

Наступит ночь, и ты умрёшь,

Закрыв глаза, в ночи их не найти.

Кого? Кого ты видишь в темноте?

Чьё чувствуешь холодное прикосновение?

Чей взор ты ощущаешь на себе?

Между тобой и смертью — лишь мгновенье.

Лишь страх, полуночи касание,

Накрывшись одеялом, молитву ты прочти.

Забыв все старые предания,

Глаза закрой и только не кричи.

Во тьме блеск глаз увидишь ты,

Он тут, уже его не ждёшь.

Опустошенный, поддавшись воле темноты,

Наступит ночь, и ты умрёшь…

Из мира тьмы, вот он пришёл.

Сегодня в полночь кровь прольёшь.

В кромешной тьме тебя нашёл,

Наступит ночь, и ты умрёшь…

Демон

Я появлюсь из темноты,

И в темноте же я исчезну.

Я там, где мрачны так пустоты.

Я тьма, твой холод, твоя бездна.

Давай сегодня вновь сыграем:

Охотник — я, моя ты жертва.

Моя тебя пугает мастерская,

Свой страх сдержать не хватит нервов.

Повсюду кровь, мое дыхание

Так веет холодом и тленом.

И жизни хрупкой затуханье

Услышу я сквозь толщи стенок.

Прикованный к стене, беспомощно сидишь,

По крыше дождь стучит снаружи,

Но ты его уже не слышишь.

Ты стал совсем, совсем ненужным.

В глаза тихонечко воткнул

Тебе я маленькие иглы,

Тихонько вытащу одну —

Судьба твоя тебя настигла.

На коже вырежу узор,

Чтоб знали все, когда найдут,

Навек и в гроб тебе позор.

Пусть бесы рвут тебя и рвут.

Я всадник дьявола во тьме,

Сегодня здесь я твой судья.

Ну что же здесь ты так не смел,

И где ж теперь твои друзья?

В аду

Твои закрываются снова глаза,

И ты попадаешь в кромешную тьму.

Ну кто же позвал тебя снова сюда

Блуждать в темноте, в холодном дыму?

Ну кто же покажет выход в аду?

Наверное, время ещё не пришло.

Ещё ведь ты не был предан суду,

И душу твою ещё не сожгло.

В аду одноглазый играет на флейте,

Так лживо тебе улыбается вслед.

Тело его кипятком вы облейте,

И пусть он посмотрит на трупов балет.

Холодное тело в гробу закрывают,

Из этой тюрьмы уж побег невозможен.

А души умерших тебя поджидают,

На той стороне свои рожи корёжа.

Кричи не кричи, уж никто не поможет,

Здесь страху они твоему будут рады.

Любое движение, о боже, до дрожи

Пугают тебя те прогнившие гады.

Без тебя

Ты стала ветром, лёгкой птицей,

Небесной дымкой в синеве.

Ты будешь мне ночами сниться

И жить в опавшей тихою листве.

Твой смех остался в летних грозах,

Твой взгляд — в мерцании звезды.

И плачут утренние росы,

Что в мир иной уходишь ты.

Мы не прощаемся, мы знаем —

Ты рядом, только не видна.

И в сердце бережно хранима

Твоя весна, твоя весна…

Как вышло так? Как небо допустило,

Чтоб светлый луч погас в рассвете дня?

Земля тебя так рано отпустила,

Навеки в сердце боль мою храня.

Теперь молчанье в комнатах застыло,

Где голос твой звучал, как ручеёк.

И время, что так весело спешило,

Вдруг превратилось в бесконечный срок.

Я говорю с тобой, смотря на фото,

Ищу твой образ в бликах на воде.

Ты стала чьей-то ангельской заботой,

Но как же пусто без тебя везде…

Ты помнишь, как смеялись мы под снегом?

Как строили мечты на сотни лет?

Теперь твой путь лежит за звёздным бегом,

И на вопросы не найти ответ.

Скажи, тебе тепло в объятьях рая?

Спокойно ли душе твоей сейчас?

А я здесь, на земле, одна, сгорая,

Перебираю память сотый раз.

Твои глаза, улыбку, робкий шёпот,

Твоих волос растрепанную прядь…

Остался только этот горький опыт —

Любить, надеяться и потерять.

Но даже если слёзы душат горло,

И кажется, что свет померк навек,

Я знаю: ты бы этого не стёрла —

Того, что был родной наш человек.

И я живу. Сквозь боль учусь смеяться,

Ловить твой отблеск в капельках дождя.

И верю — мы однажды повстречаться

Сумеем, этот мир переходя.

А до тех пор ты будешь светлым знаком,

Ведущей нитью в лабиринте дней.

Ты стала не концом, а вечным маком,

Что расцветает в памяти моей.

И этот мак алеет год от года,

Становится лишь ярче и нежней.

Ты — часть меня, ты — лучшая погода,

Что согревает в холоде дождей.

Я пронесу тебя через туманы,

Через метели и пустую тишь.

Ты залатаешь все былые раны,

Ведь ты во мне по-прежнему звучишь.

Звучишь мелодией простого счастья,

Которую нельзя забыть, стереть.

И даже в дни глухого безучастья

Я буду в небо за тебя смотреть.

Там, в высоте, где облака, как волны,

Твой силуэт мелькнёт на миг один.

И станет мир опять любовью полный,

И я пойму, что путь мой проходим.

Последний аккорд

А в уши врывается Numb, как цемент.

Он вяжет движенья, он давит на грудь,

Твой смех на бумаге. Застывший момент.

И прошлое, кажется, можно вернуть.

Оно оживает под скрежет гитар,

Где голос срывается в яростный крик.

И каждый аккорд — как смертельный удар

По хрупкому миру, что выстроен вмиг.

Мир выстроен из пожелтевших страниц,

Из строчек, что помнят тепло твоих рук,

Из памяти выцветших, стёртых границ,

Из боли, что замкнута в замкнутый круг.

Цемент этой песни — надёжный конвой,

Он держит в плену, не давая вздохнуть.

И я остаюсь в этом фото с тобой,

Где прошлое, кажется, можно вернуть.

Но прошлое — призрак, фантомная боль,

Что корчится в ритме тяжёлого бита.

Ему отведена лишь мёртвая роль

На плёнке, что временем напрочь избита.

А в уши врывается Numb, как набат,

Считая секунды до точки немой.

И я в этом прошлом пожизненный раб,

Закованный в музыку вместе с тобой.

Здесь Честера голос — мой собственный стон,

Пробившийся через молчания лёд.

И кажется, мир — это тягостный сон,

Где сердце разбито, но всё же живёт.

Оно ещё бьётся под тяжестью плит,

Под слоем цемента, что сковывал дни.

И каждый куплет мне упрямо твердит,

Что мы в этом кадре навеки одни.

Одни, в этой комнате, полной теней,

Где воздух пропитан пыльцою тоски.

И музыка делает только больней,

Сжимая виски, разрывая виски.

А в уши врывается Numb, как прибой,

Что бьётся о скалы разрушенных лет.

И я говорю сам с собой, не с тобой,

Шепчу в пустоту твой заученный бред.

Твой почерк танцует на белом листе,

Как будто бы завтра настанет опять.

Мы оба распяты на этом кресте —

На памяти, что не умеет прощать.

И скрежет гитар — это скрежет ключа

В замке, что захлопнулся раз и навек.

Я должен был встать, я хотел промолчать,

Но песня — живой, а не мёртвый калек

И пусть летят года, меняя всё вокруг,

Пусть новые герои зажигают залы,

Ты — наш бессменный, самый верный друг,

Чьи песни стали веры идеалом.

Код моей вселенной

Я нарисую на листочке

Не всем понятные слова.

Поставлю маленькие точки,

Где обрывается строфа.

В них будет шум морского бриза,

И тихий шёпот в полутьме,

И контур смутного эскиза

Твоей улыбки на стекле.

В них будет горечь расставаний

И радость встреч на полпути,

И груз несбывшихся желаний,

Что так отчаянно нести.

Пусть кто-то, глядя, не увидит

Ни смысла в них, ни красоты.

Но ты поймёшь. И не обидит

Тебя язык моей мечты.

Они не сложатся в законы,

Не станут гимном для толпы.

Они — лишь тихие иконы

Моей запутанной судьбы.

В них след от капельки рассвета,

В них эхо брошенного «жди»,

В них все вопросы без ответа,

Что застревают, как дожди.

Я нарисую на листочке

Не всем понятные слова.

И я, как чертов одиночка,

Плету из точек острова.

В ожидании рассвета

Как я устал от серого холста,

Где каждый день — неотличимый штрих.

Где жизнь моя до одури проста,

И мир вокруг мучительно затих.

Я ищу цвет, но нахожу лишь тени,

Ищу тепло, но чувствую лишь стынь.

В круговороте вечных повторений

Душа моя становится, как ветхая полынь.

Нет ярких красок, нет огня в глазах,

Лишь пепел снов и пыль чужих дорог.

И даже солнце в блеклых небесах —

Холодный, безразличный ободок.

Бетонный лес, асфальтовый прибой,

И лиц поток — безликая река.

Я так хотел найти себя, но свой

Лишь силуэт увидел в облаках.

Довольно! Сил нет! Этот серый цвет

Мне въелся в кожу, в мысли, в позвонки.

Я жду рассвет, которого всё нет,

И разжимаю с хрустом кулаки.

Мне надоели серые дома,

И серый дождь, и серые слова.

Как будто мир сошёл с ума

И позабыл, что есть на нём трава.

И эта серость давит на виски,

Сжимает грудь, как ледяной корсет.

Я — пленник безнадежной пустоты,

В которой даже тени больше нет.

Сердце бумаги

Рука забыла, как письмо

Она писала на бумаге.

Легло на память, как клеймо,

Движенье пальцев в полушаге.

Застыл нажим, иссяк порыв,

И вензеля витиеватость.

Лишь по экрану, свет пролив,

Скользит усталая предвзятость.

А где-то в ящике стола,

В чернильных пятнах, в сонной пыли,

Лежит душа, что в ней жила,

Когда слова пером творили.

И помнит кончик лишь пера

Тот трепет, тот изгиб знакомый…

Но не вернётся та пора.

Рука молчит, впадая в кому.

Рука забыла, как письмо

Она писала на бумаге.

Теперь ей светится бельмо

Экрана в цифровом овраге.

Не помнит тяжести пера,

Шершавой нежности тетради.

Стирает прошлое «вчера»

Одним касанием, Бога ради.

Стучит по клавишам легко,

Рождая символов потоки.

А почерк где-то далеко,

Забыт, как старые упрёки.

И только в редком полусне,

Дрожа, выводит на салфетке

Крючок неровный в тишине,

Как узник, рвущийся из клетки.

Рука забыла, как письмо

Она писала на бумаге.

Как будто время в кутерьме

Сожгло последние бумаги.

Застыли жилы, словно лёд,

Не зная трепета и боли.

Лишь палец по стеклу ведёт

Бездушный росчерк поневоле.

Шепот умирающего мира

И не открыться уж глазам,

Уставшим видеть кровь и пепел,

И верить выжженным полям,

И душам, что закрыты в склепе.

Им не искать в рассвете свет,

Не ждать тепла от рук остывших.

На сотни зим, на сотни лет

Застыл их взгляд, покой обретший.

Пусть тишина накроет слух,

Что слышал крик и грохот стали.

Пусть отдохнёт уставший дух,

Чьи крылья в битвах обломали.

И пусть не дрогнет тень ресниц

Под тяжестью кошмаров вечных.

Мир пал к ногам убийц и жриц,

И сон стал благом бесконечным.

И не открыться уж глазам…

Зачем им видеть снова пламя?

Душа припала к образам,

Что вытканы не здесь, не с нами.

Там нет ни гари, ни потерь,

Там синева бездонней неба.

Закрыта в прошлое та дверь,

Где жизнь была страшнее склепа.

Уставшим видеть кровь и пепел,

Искать в руинах след живого,

Мир стал безжалостен и слепен,

И не нашлось пути иного.

Лишь сон, как саван, бел и чист,

Укроет их от муки зримой.

Последний с ветки павший лист

Летит во тьме неумолимой.

Под веками — покой и мгла,

Где нет ни стона, ни пожара.

Земля всё приняла, смогла.

И тишина — её подарок

Ужасы

Дар и Проклятье

В современном мире жить непросто. Легко, порой не задумываясь, обидеть другого человека, но извиниться гораздо сложнее, а некоторые и вовсе не считают нужным. Вспомните, как часто, столкнувшись с проблемами в отношениях или ощущая, что вас выводят из себя, возникает желание отомстить. Конечно, это чувство знакомо не всем. Но те, кто жаждет мести, часто ищут способы причинить как можно больше боли, довести обидчика до отчаяния. Впрочем, такой путь подходит не каждому. Многие предпочитают просто устранить тех, кто им мешает, кто не дает спокойно жить. Но и здесь не всегда удается достичь желаемого результата. Тогда наступает состояние глубокой депрессии, возникает вопрос: «Почему так происходит?». И вот, когда надежда на лучшее угасает, когда человек теряет веру, остается лишь один путь — обращение к темным силам. Люди начинают призывать их, и те откликаются, предлагая помощь, но, разумеется, не бескорыстно. У них есть свои цели. Они могут помочь во всем, вплоть до убийства или причинения страданий на всю жизнь, но плата за это будет непомерно высока. На мгновение может показаться, что весь мир у твоих ног, но в конечном итоге ты потеряешь все, что тебе дорого. Многие не верят в черную магию, но она существует, и последствия ее использования могут быть ужасными.

Это было обычное весеннее утро в жизни Тома Андерсена, обычного одиннадцатиклассника из Лондона. На первый взгляд, его жизнь ничем не отличалась от жизни других подростков: небольшая семья, школа. Но в реальности все было гораздо сложнее. Отношения с друзьями и одноклассниками оставляли желать лучшего. Каждый день в школе он подвергался издевательствам и побоям. Том был слишком слаб, чтобы противостоять этому, но он никогда не молчал в ответ на оскорбления. Он всегда отвечал, несмотря на последствия.

В то утро все началось как обычно. Он проснулся, оделся и пошел на кухню, где уже сидел его отец. Том сел за стол, чтобы выпить кофе, и услышал вопрос:

— Опять? — Спросил отец

— Да, — ответил Том.