Бесплатный фрагмент - Путь Первых. 3-я часть

ПРОЛОГ

За десять тысяч лет до возведения первых пирамид и задолго до того, как железо вытеснило камень, раскинулась величественная Долина Туманов. Эта земля, сотканная из первозданной красоты и неумолимой жестокости, дышала древностью и тайной. Здесь, где небосвод казался почти осязаемым над вершинами заснеженных гор, а стремительные реки несли кристально чистую воду сквозь непроходимые лесные чащи, обитали не боги, а могущественные духи природы, безраздельно властвовавшие над жизнью и смертью всего сущего.

Солнце, медленно поднимаясь над горизонтом и пронзая перламутровую дымку утреннего тумана, постепенно высвечивало бесконечные просторы дикой земли. Дремучие леса, подобные необъятным зеленым морям, простирались до самого края видимого мира, ревниво скрывая в своей непроглядной глубине древние тайны и смертельные опасности. Исполинские секвойи и стройные сосны, словно живые колонны, тянулись к лазурному небосводу, их мощные кроны переплетались между собой, образуя непроницаемый зеленый шатер, сквозь который лишь изредка пробивались тонкие золотистые лучи солнечного света.

В низинах и распадках горных склонов плескались кристально чистые озера и неутомимо журчали прозрачные ручьи, питая буйную растительность, которая окутывала долину плотным зеленым покрывалом. Но завораживающая красота Долины Туманов была обманчива и коварна. Под роскошным покровом изумрудной зелени скрывались безжалостные хищники, чьи охотничьи инстинкты непрерывно оттачивались на протяжении миллионов лет беспощадной эволюции.

Саблезубые тигры, подобные живым теням, бесшумно скользили между могучими стволами деревьев, их пронзительные янтарные глаза неустанно выслеживали любую потенциальную добычу. Громадные мамонты, покрытые густой рыжевато-коричневой шерстью, величественно и неторопливо бродили по обширным равнинам, сотрясая первобытную землю своими тяжелыми, могучими шагами. Голодные стаи серых волков протяжно выли на полную луну, своим пугающим хором напоминая о том, что человек здесь — всего лишь один из множества уязвимых обитателей, отнюдь не самый могущественный в этой суровой иерархии выживания.

Воздух Долины Туманов был насыщен терпкими запахами диких трав, влажной плодородной земли и свежей хвои. После проливного дождя поднимался особенно густой, пьянящий аромат мокрой листвы и разбухшей древесной коры, а в морозные зимние ночи отчетливо чувствовался особый, ни с чем не сравнимый запах девственного снега и прозрачного льда. Звуки долины были столь же многообразны и выразительны: мелодичное пение неведомых птиц, грозный рев могучих зверей, умиротворяющий шелест листьев на легком ветру и оглушительный грохот тяжелых камней, срывающихся с крутых горных склонов в бездонные пропасти.

Человек в этом первозданном мире был хрупок и удивительно беззащитен. Его единственным оружием служили заостренные палки и грубо обработанные камни, его ненадежным убежищем — темные пещеры и примитивные хижины из веток и шкур. Непредсказуемая жизнь племен полностью зависела от удачной охоты, благосклонности капризных духов и силы воли к выживанию. Каждое новое утро неизменно начиналось с отчаянной борьбы за существование, и каждый багровый закат мог легко стать последним в жизни любого члена племени.

В этой первобытной симфонии жизни и смерти, в этом суровом мире, где неумолимая природа диктовала свои жестокие законы, обитали немногочисленные племена, чья драматичная история еще не была запечатлена ни на хрупком пергаменте, ни на твердом камне. Их повседневная жизнь была переполнена смертельными опасностями и неисчислимыми лишениями, но в то же время — удивительно простой и настоящей, связанной неразрывными, священными узами с древней землей, которая их породила и взрастила.

Долина Туманов была не просто безмолвным местом действия, она представлялась живым, одухотворенным существом, дышащим, рычащим и молчаливо наблюдающим за первыми неуверенными шагами раннего человечества на своем каменистом, испещренном шрамами лоне. И в этой дикой, первозданной красоте разворачивалась захватывающая история племени Та-Ку-Ри.

1 глава: Огненный секрет

Первые лучи зари едва окрашивали небо над лесистыми холмами, когда Рол вырвался из плена беспокойного сна, разбуженный неясным шумом. Свежий утренний воздух, напоенный ароматами влажной земли и хвои, просачивался сквозь щели в стенах примитивного жилища. Призрачное покрывало тумана стелилось по земле, окутывая древнее поселение таинственной дымкой, скрывающей очертания соседних хижин.

Рол медленно повернулся на своём ложе из мягких шкур, собранных им после многих удачных охот. Его взгляд, ещё затуманенный остатками тревожных сновидений, остановился на Лии. Она лежала неподвижно, словно изваяние из белой кости, вырезанное искусными руками древних мастеров. Её прежде румяное лицо теперь казалось бескровным, а длинные ресницы отбрасывали тени на впалые щёки, подчёркивая болезненную бледность. Лишь едва заметное колебание груди говорило о том, что жизнь ещё теплится в этом истончённом недугом теле.

Вокруг ложа Лии суетились женщины племени, их движения были исполнены благоговейной осторожности. Морщинистые, огрубевшие от тяжёлого труда руки бережно обтирали тело больной отварами из трав, приготовленными по указаниям шамана. Горьковатый аромат целебных растений смешивался с дымом тлеющих углей, создавая в хижине особую атмосферу, пропитанную отчаянной надеждой и тревогой.

Рол наблюдал за этим исцеляющим ритуалом, чувствуя, как в груди разрастается боль, подобная острому наконечнику копья, пронзающему сердце. В памяти всплыли слова Дамы: «Духи крепко держать Лия. Нужно путь найти, вернуть дух её, она навсегда уйти в тень.»

Собрав всю свою волю в кулак, Рол поднялся с ложа. Его мускулистое тело, покрытое шрамами — живыми свидетельствами прошлых битв и опасных охот, — напряглось, готовясь к новым испытаниям. Он вышел из хижины, щурясь от первых лучей восходящего солнца, прорезающих молочную пелену тумана.

— Тень! Тень, ко мне! — громкий, протяжный зов разлетелся над притихшим поселением, отражаясь от скал и деревьев, но лишь щебетание просыпающихся птиц ответило ему. Нахмурившись, Рол продолжал звать своего четвероногого спутника, его голос становился всё громче и настойчивее.

Прошло время, равное тому, за которое солнце успевает подняться на ширину двух ладоней над горизонтом. Наконец, из-за плотной стены деревьев показалась серая тень. Волк выбежал на поляну, его серебристая шерсть переливалась в лучах утреннего света. Но вместо привычной гордой осанки, Тень прижимал уши к голове и виновато вилял хвостом. Его янтарные глаза смотрели на хозяина с явным раскаянием.

— Ты, неугомонный дух! — с укоризной, но без настоящего гнева произнёс Рол, глядя на своего верного друга. — Где бродить всю ночь? Какие проказы делать на этот раз?

Тень лишь тихо заскулил в ответ, словно прося прощения, и осторожно приблизился к охотнику. Он лизнул руку Рола шершавым языком, глядя на него преданными глазами. Рол не мог долго сердиться на своего верного спутника. Он потрепал волка за ухом, чувствуя под пальцами шелковистый мех.

Чтобы развеять напряжение, Рол поднял с земли большую кость — остаток вчерашней трапезы — и с силой метнул её в сторону хижины шамана. Тень мгновенно преобразился: уши встали торчком, в глазах загорелись искры азарта. С радостным рыком он бросился вслед за своей добычей, ловко поймав её в полёте.

Пока Тень был занят, Рол приступил к сборам. Он вошёл в свою хижину, где на стенах из переплетённых веток и обмазанных глиной жердей висело его снаряжение. С тщательностью, выработанной годами охоты, он проверил каждый предмет: мощный лук из гибкого тиса, колчан, полный разнообразных стрел, несколько копий с острыми наконечниками.

Рол внимательно осмотрел стрелы, перебирая их в руках. Часть из них была оснащена наконечниками из чёрного блестящего камня Зарака — редкого и ценного материала, обладающего удивительной прочностью и остротой. Другие имели обычные каменные наконечники, которыми он пользовался ещё в юности. С горечью охотник отметил, что запасы Зарака становятся всё скуднее — этот драгоценный камень был редкостью в их землях, но, по словам шамана Анта, в изобилии встречался в южных краях.

Облачившись в лёгкие, но прочные кожаные одеяния, Рол закрепил на поясе нож и каменный топорик. Полностью снарядившись, он ещё раз проверил своё оружие. В каждом его движении чувствовалась уверенность опытного воина, готового встретить любые испытания, которые пошлют ему духи предков.

Перед тем как отправиться в путь, Рол вернулся к Лии. Женщины племени молча расступились, позволяя воину проститься с возлюбленной. Он опустился на колени рядом с ложем, вглядываясь в бледное лицо, столь дорогое его сердцу. Нежно провёл рукой по шелковистым волосам, разметавшимся по подушке из мягких шкур, и бережно поцеловал прохладный лоб.

Лия лежала неподвижно, её кожа была бледной и холодной на ощупь, будто вырезанная из бивня мамонта. Глаза были плотно закрыты, но под тонкими веками можно было заметить лёгкое дрожание, словно ей снился беспокойный сон в мире духов. Дыхание было настолько слабым, что приходилось напрягать зрение, чтобы уловить едва заметное движение груди.

Тень, почувствовав важность момента, тихо подошёл и осторожно лизнул безвольно лежащую руку Лии. Волк тихонько заскулил, выражая своё сочувствие.

— Я вернуть ты из мира теней, — прошептал Рол, сжимая холодные пальцы Лии. — Я найти камень Зарака, я найти травы сильные, я говорить с духи огня. Ты ждать я. Ты бороться.

Собрав всю свою волю, охотник резко поднялся. Он знал: если задержится ещё хоть на мгновение, то может потерять решимость уйти. Не говоря больше ни слова, он развернулся и широким шагом направился прочь из хижины. Тень, уловив настроение хозяина, бесшумно последовал за ним, не отставая ни на шаг.

Путь на юг начался с первыми лучами солнца, пробивающимися сквозь густые кроны деревьев. Рол двигался легко и быстро, несмотря на тяжесть снаряжения. Его движения были плавными и экономными, выдавая в нём опытного следопыта. Мускулы, закалённые годами охоты и битв, работали как единый живой механизм.

Тень держался рядом, иногда забегая вперёд и принюхиваясь к следам на земле. Волк был не просто спутником, но и незаменимым помощником — его острый нюх и чуткий слух не раз спасали Рола от подстерегающих опасностей.

Мысли охотника были заняты предстоящей миссией. Он знал, что на него рассчитывает всё племя. Нужно было разведать обстановку на юге и оценить угрозу от племени огненных духов, пока Дама ищет способ спасти Лию. Эти задачи переплетались в его сознании, заставляя сердце биться быстрее.

С севера надвигалась древняя угроза — урхи, извечные враги его народа. Жестокие и безжалостные, они не знали пощады и брали пленных только для еды. Рол помнил рассказы Лии о прошлых столкновениях с урхами. Племя Та-Ку-Ри проигрывало им и было вынуждено покинуть плодородную долину предков.

Но теперь появилась новая опасность с юга — племя огня. Рол мог рассказать о их предводительнице — молодой женщине, чья красота соперничала с её жестокостью. Он своими глазами видел, как она повелевает самим пламенем, как её воины, сильные и высокие, преклоняют перед ней колени. Насколько велика эта угроза, ещё предстояло выяснить.

— Тень, мы идти в земли огня, — произнёс Рол, когда они остановились у небольшого ручья, чтобы утолить жажду. — Мы должны быть хитрее лисы, тише ветра. Если огненные духи поймать нас, наши шкуры висеть на их копьях.

Волк, словно понимая каждое слово, внимательно посмотрел на хозяина и тихо заскулил, выражая согласие.

Кроме разведки, земли южного племени привлекали Рола ещё и богатством ресурсов, в которых остро нуждалось его племя. Там в изобилии встречались камни Зарака, возможно, росли травы, необходимые для лечебных снадобий, и простирались плодородные долины, где всегда была хорошая охота.

Рол понимал, что назревает серьёзное столкновение между племенами. Его сердце сжималось при мысли о грядущих потерях, о крови, которая неизбежно будет пролита. Но он знал, что должен сделать всё возможное, чтобы защитить свой народ и спасти Лию.

С каждым шагом Рол приближался к землям племени огненных духов. Солнце поднималось всё выше, день обещал быть жарким. Впереди лежал неизведанный путь, полный опасностей и испытаний. Но охотник был готов встретить любые трудности. Его глаза горели решимостью, а рука крепко сжимала древко копья. Что бы ни ждало его впереди, он не отступит и не сдастся. Ради своего племени, ради Лии, ради ребёнка, которого она носила под сердцем и которого ещё можно было спасти.

Проходили часы и дни. Жаркое солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в кроваво-красные тона, когда Рол, преодолевая усталость многодневного перехода, продолжал свой путь по всё более враждебной территории племени Та-Ну-Ри. Воздух, казалось, густел с каждым шагом, наполняясь запахом гари и чем-то неуловимо тревожным. Земля под ногами становилась местами всё более сухой и потрескавшейся, словно иссушенной невидимым, но ненасытным пламенем.

Взгляд Рола, отточенный годами охоты в диких землях, не упускал ни единой детали окружающего ландшафта. Каждый сломанный стебель травы, каждый отпечаток в мягкой почве у редких ручьёв рассказывал ему историю о тех, кто прошёл здесь ранее. Следы людей племени огня становились всё более частыми и свежими, словно незримая сеть, сплетающаяся вокруг одинокого охотника.

— Тень, ты чуять? — тихо спросил Рол, заметив, как напрягся его четвероногий спутник. — Они близко. Мы должны быть страх.

Волк тихо заворчал в ответ, его янтарные глаза настороженно вглядывались в густеющие сумерки. Шерсть на загривке встала дыбом, выдавая тревогу животного.

Рол чувствовал, как напряжение нарастает внутри него подобно туго натянутой тетиве лука. Каждый мускул его тела был готов к мгновенному действию, каждый нерв звенел от предчувствия неизбежной схватки. Он знал, что встреча с воинами Та-Ну-Ри неотвратима, и эта мысль заставляла его сердце биться чаще.

Внезапно тишину разорвал звук осыпающихся камней. Рол мгновенно присел, готовый к атаке или защите. Его рука сама собой легла на рукоять каменного топора, висевшего на поясе. Тень тихо зарычал, его тело напряглось, готовое к прыжку.

Из-за огромного валуна, покрытого причудливым узором из мха и лишайника, словно вырастая из самой земли, появился воин Та-Ну-Ри. Он был подобен живому воплощению огня — высокий, на голову выше Рола, с телом, покрытым мускулами, словно высеченными из тёмного камня. Кожа воина блестела от пота и масел, отражая последние лучи заходящего солнца. Его лицо скрывала жуткая маска из глины и сажи, придававшая ему вид духа, вышедшего из глубин земли.

Но самым устрашающим были татуировки, покрывавшие тело воина. Ярко-красные линии извивались по его коже подобно живым языкам пламени. Рол, не веря своим глазам, различил в этих узорах крошечные фигурки людей, корчащихся в агонии огня. Эти рисунки, казалось, двигались в такт дыханию воина, создавая иллюзию того, что сам огонь течёт по его венам.

— Ты ходить по земле огня, чужак, — прогремел голос воина, глубокий и грохочущий, как камнепад в горах. — Ты умереть здесь. Ты кровь напоить наши камни.

— Я пришёл с миром, — ответил Рол, медленно выпрямляясь, но не отпуская рукояти топора. — Я искать травы для больной женщины моего племени.

— Лгать! — воин сделал шаг вперёд, его глаза за прорезями маски горели подобно углям. — Ты враг! Ты следить за нами для племени холодных камней!

Мгновение растянулось в вечность. Два воина, представители враждующих племён, смотрели друг на друга, оценивая силы противника. Воздух между ними, казалось, вибрировал от напряжения. Рол чувствовал, как его сердце бьётся о рёбра, словно пытаясь вырваться из груди. Он понимал, что этот бой может стать для него последним, но отступать было некуда. И не хотелось.

— Если я должен умереть, — произнёс Рол, выпрямляясь во весь рост, — то я забрать ты с собой в мир духов. Я там уже быть!

С этими словами он медленно достал из-за пояса каменный топор, его лезвие блеснуло в лучах заходящего солнца. Тень, почувствовав решимость хозяина, обнажил клыки в беззвучном рычании.

Воин Та-Ну-Ри рассмеялся, звук его смеха был подобен треску пламени.

— Мальчик думать, что может победить Крага, — он ударил себя в грудь огромным кулаком. — Когда я убить ты, я снять кожу и сделать из неё мешок для костей. Ты волк стать моим мясо.

Без предупреждения Краг бросился вперёд с неожиданной для его размеров скоростью. В его руке блеснуло длинное копьё с наконечником из чёрного обсидиана. Рол едва успел отскочить, чувствуя, как остриё рассекло воздух в миллиметрах от его лица.

— Тень! — крикнул Рол, и волк мгновенно понял команду, бросившись к ногам противника, целясь в незащищённую плоть за коленями.

Битва началась стремительно и яростно. Два воина кружили друг вокруг друга, выискивая слабые места, нанося и парируя удары. Земля под их ногами вздымалась пылью, камни разлетались от силы ударов.

Краг был силён и опытен, его копьё рассекало воздух с пугающей точностью. Но Рол был быстрее двигалось с кошачьей грацией. Тень оказался неоценимым союзником, отвлекая противника в критические моменты.

— Ты бороться хорошо, чужак, — прорычал Краг после особенно жёсткого обмена ударами. — Но огонь всегда сильнее ветра!

Без единого звука, словно подчиняясь древнему закону битвы, два воина бросились друг на друга в смертельном танце. Воздух содрогнулся от свиста рассекаемого пространства, когда копьё воина Та-Ну-Ри устремилось к цели. Наконечник из чёрного камня Зарака пронзил воздух в опасной близости от лица Рола — настолько близко, что он ощутил колебание воздуха на разгорячённой коже щеки. Инстинкт, отточенный годами охоты, заставил его тело изогнуться в спасительном движении, одновременно пальцы крепко стиснули рукоять каменного топора.

Схватка закружилась, подобно бешеному вихрю, сотканному из пота, крови и ярости. Удары сменяли друг друга с бешеной скоростью, наполняя окружающее пространство глухим стуком соприкасающегося оружия, хриплым дыханием и яростными гортанными выкриками. Рол чувствовал, как его жилы наполняются огненной силой, даруемой опасностью, каждое чувство обострилось до невыносимой ясности. Мир вокруг словно замедлил своё течение, позволяя видеть малейшие движения врага с невероятной отчётливостью.

Воин племени огня был противником, вселяющим ужас. Его копьё, казалось, обрело собственную волю, нанося удары с убийственной точностью. Рол уклонялся, подставлял топор под смертоносное острие, но с каждым мгновением силы покидали его напряжённые мышцы. Каждый блокированный удар отзывался болезненной вибрацией в костях. Едкий пот стекал по лицу, застилая глаза мутной пеленой, но схватка не оставляла даже мига, чтобы смахнуть эту солёную муть.

Тяжёлое, горькое чувство обречённости начало заполнять сердце Рола. Где-то в глубине сознания он понимал, что проигрывает этот бой. Перед внутренним взором пронеслось лицо Лии, недвижимой, лежащей в глубине родной пещеры. Неужели он подведёт её? Неужели подведёт всех детей племени Та-Ку-Ри? Неужели его путь завершится здесь, на этой выжженной солнцем земле, вдали от родных охотничьих троп?

Но в тот самый момент, когда отчаяние готово было поглотить последние крупицы надежды, охотничий взгляд Рола заметил спасительную деталь. Свирепый воин Та-Ну-Ри, при всей своей мощи и ловкости, слегка щадил правую ногу. Эта слабость была почти неразличима, но для глаз, привыкших различать малейшее движение скрытного зверя в густых зарослях, подобная деталь стала лучом надежды.

Собрав остатки сил в единый пульсирующий сгусток воли, Рол решился на отчаянный манёвр. Его тело сделало обманное движение влево, вынуждая противника перенести тяжесть на повреждённую правую ногу. На ничтожно короткое мгновение равновесие воина Та-Ну-Ри было нарушено — и Ролу хватило этого мгновения.

С яростной силой, рождённой из сплава отчаяния и непреклонной воли к жизни, он метнул свой каменный топор. Тяжёлое оружие, вращаясь, устремилось к цели, рассекая воздух с угрожающим свистом. Воин Та-Ну-Ри попытался отразить удар своим копьём, но время для защиты было безнадёжно упущено.

Мгновение растянулось в вечность. Рол видел, как топор сталкивается с древком копья. Громоподобный треск расколотого дерева разорвал напряжённую тишину, и в следующий миг острое каменное лезвие глубоко вонзилось в голову воина огненного племени.

Удар был сокрушительным. Алая кровь хлынула потоком, заливая причудливые красные татуировки, превращая их в искажённое, жуткое подобие огненных узоров. Глаза поверженного врага на мгновение расширились от ошеломления и агонии, в них промелькнула тень недоверия, будто он отказывался принять собственное поражение. А затем жизнь покинула эти глаза, оставив лишь безжизненную оболочку.

Высокое тело воина с оглушительным грохотом рухнуло на иссушенную землю, подняв густое облако пыли, окутавшее всё вокруг серой завесой. Звук этого падения подобно раскату грома разнёсся по округе — последний вздох некогда грозного бойца, чья жизнь угасла в жестоком круговороте битвы.

Рол, изнурённый и израненный, стоял над поверженным врагом, с трудом переводя дыхание, не в силах оторвать взгляд от неподвижного тела противника. Его руки дрожали от чрезмерного напряжения и отступающего прилива боевого неистовства. Ноги наливались тяжестью расплавленного камня, вынуждая опереться на ближайший покрытый мхом валун, чтобы не рухнуть рядом с тем, кого он только что отправил к предкам.

Лишь теперь, когда жар схватки начал угасать, Рол в полной мере ощутил пульсирующую боль от многочисленных ушибов и глубоких порезов. Каждый вдох отзывался резкой болью в груди, а всё тело наливалось свинцовой усталостью, грозившей вот-вот лишить его последних сил.

Постепенно приходя в себя, Рол заметил нечто блестящее среди обломков оружия на поле боя. Преодолевая боль, он наклонился и поднял чёрный наконечник — единственное, что уцелело от копья противника, разрубленного в пылу сражения. Рол внимательно рассмотрел находку, ощущая её вес и восхищаясь искусством неведомого мастера. Этот трофей станет не только напоминанием о тяжёлой победе, но и бесценным сокровищем в мире, где каждый достойный предмет должен служить жизни племени.

Собравшись с силами, Рол поднял взгляд на Тень — своего преданного волка, который всё это время неподвижно сидел неподалёку, наблюдая за каждым мгновением схватки. Мудрый зверь вмешивался в поединок только вначале, полностью доверяя своему человеку, но был готов мгновенно броситься на помощь, если бы исход битвы склонился к поражению. Теперь в его янтарных глазах, светящихся потусторонним светом в сгущающихся сумерках, читалось явное облегчение и нескрываемая гордость за своего двуногого брата, сумевшего выйти победителем из столь жестокого испытания.

— Кровь снова течь, — хрипло проговорил Рол, вытирая пот и кровь со лба дрожащей рукой. — Много кровь. Духи пить.

Превозмогая боль, он опустился на колени рядом с телом поверженного воина, внимательно изучая загадочные татуировки. Сейчас, вблизи, он мог рассмотреть каждый элемент этих устрашающих узоров — извивающиеся языки пламени, в которых корчились крошечные человеческие фигурки. От этого зрелища холодная дрожь пробежала по спине Рола. Какой тайный смысл скрывался за этими метками? Какую зловещую тайну хранило племя Та-Ну-Ри? И какова истинная роль в этом загадочной Ара-Ки-Зан, чьё имя повергало в ужас даже скрытного шамана Анта?

— Тень, — обратился он к своему четвероногому спутнику. — Мы идти в земля врага. Мы должны быть сильный. Ара-Ки-Зан не знать пощада.

Волк тихо заскулил, будто понимая весь груз ответственности, лежащий на его хозяине.

Рол вступил на кровавую тропу войны с племенем огня, и этот путь неизбежно приведёт его к встрече с их предводительницей. Он должен быть готов к этому противостоянию, ведь на чаше весов лежала не только его жизнь, но и судьба всего племени Та-Ку-Ри, судьба Лии и её нерождённого ребёнка. Всех детей Та-Ку-Ри.

С трудом поднявшись на ноги, Рол ещё раз окинул взглядом место схватки. Нужно было продолжать путь, углубляясь на территорию врага. Впереди ждали новые опасности, новые тайны и, возможно, ответы на вопросы, которые жгли его разум неугасимым огнём.

— Мы идти, Тень, — сказал он волку, собирая последние крупицы сил. — Долгий путь ждать нас. Духи предков охранять наши следы. Мы входить в земля, где злые духи огня танцевать свой танец.

Тень поднялся и подошёл ближе, прижимаясь тёплым боком к ноге хозяина, словно предлагая свою поддержку. Рол благодарно положил руку на густую шерсть волка, черпая силу в этом молчаливом союзе человека и зверя.

И они двинулись вперёд, оставляя позади тело павшего воина — первую, но, безусловно, не последнюю жертву в этой войне, которая грозила поглотить всё, что было дорого Ролу, всё, ради чего он жил и сражался. Сумрачные тени сгущались вокруг, а вдалеке, за невидимой чертой горизонта, алело зарево костров племени огня — племени Та-Ну-Ри, куда лежал их путь.

Безжалостное южное солнце царило в небесной выси, заливая земли племени Та-Ну-Ри слепящим светом и удушающим зноем. Воздух колебался и дрожал перед глазами, рождая причудливые миражи на далёком горизонте. Рол, измождённый долгим переходом и всё ещё не оправившийся от недавней схватки со смертью, упрямо продолжал свой путь в глубь враждебной территории. Его бронзовая от солнца кожа блестела от пота, каждая мышца ныла от непрерывного напряжения, но он не позволял себе остановиться.

Мир вокруг молодого охотника поражал своим великолепием и буйством жизни — яркий контраст с суровыми северными землями его родного племени. Исполинские деревья, чьи могучие стволы невозможно было обхватить даже трём сильным мужчинам, устремлялись к небесам, словно желая пронзить своими кронами само небо. Густая листва создавала на земле причудливую мозаику из света и тени, постоянно меняющуюся под порывами тёплого южного ветра и сухие участки твердой земли.

Гигантские папоротники высотой в человеческий рост окружали Рола плотной, непроходимой стеной. Их резные листья мягко шелестели при каждом дуновении, но этот звук, обычно успокаивающий, сейчас лишь усиливал напряжение — за этим шелестом могла скрываться любая опасность.

Высокая сочная трава местами доходила охотнику до пояса. Каждый шаг давался с усилием — приходилось раздвигать упругие стебли, немедленно смыкавшиеся за спиной, словно стирая все следы его присутствия. Яркие, неведомые цветы, названий которых Рол не знал, то и дело вспыхивали среди зелени, привлекая множество жужжащих насекомых, чьи голоса сливались в непрерывный монотонный гул.

Воздух был насыщен ароматами южного леса — сладковатым благоуханием цветов, терпким запахом разогретой солнцем древесной коры, острыми, незнакомыми нотами неведомых растений. Этот коктейль запахов, такой чуждый и непривычный для северянина, заставлял ноздри Рола постоянно трепетать, пытаясь уловить малейший признак надвигающейся угрозы.

Звуки окружали охотника со всех сторон, создавая сложную, непрерывную симфонию дикой природы. В высоких кронах деревьев неугомонно стрекотали невидимые птицы, чьи пронзительные крики порой перекрывал угрожающий рык неведомого хищника. В подлеске то и дело раздавался шорох — мелкие животные спешили укрыться от незваного гостя, вторгшегося в их владения.

Но были и более зловещие звуки, от которых стыла кровь в жилах. Где-то вдали раздалось низкое, утробное мяуканье крупной кошки — возможно, пумы. Рол инстинктивно крепче сжал рукоять своего каменного топора. Этому жуткому звуку вторило протяжное подвывание волков, а ещё дальше ветер донёс яростный рёв медведя, явно вступившего в смертельную схватку.

Тень был явно встревожен. Его поведение разительно отличалось от обычного. Серебристо-серая шерсть на загривке стояла дыбом, янтарные глаза неустанно сканировали окружающие заросли. Тень постоянно кружил вокруг Рола, то забегая вперёд на несколько прыжков, то возвращаясь назад и прижимаясь к ногам хозяина. Его чуткие уши были прижаты к голове, а из груди то и дело вырывалось приглушённое рычание.

Когда Тень в очередной раз вернулся к своему человеку, тот заметил, что острые клыки волка обнажены, а длинный язык нервно мелькает, облизывая морду. Было очевидно, что острые чувства зверя улавливали опасности, недоступные человеческому восприятию.

— Спокойно, брат, — тихо проговорил Рол, опускаясь на одно колено и ласково поглаживая Тень по напряжённому загривку. Его пальцы зарылись в густую шерсть, ощущая каменную твёрдость мышц под ней. — Тень страх не нужно. Рол здесь. Мы вместе. Сильные вместе.

Но даже произнося эти успокаивающие слова, молодой охотник чувствовал, как его собственное сердце колотится всё быстрее. Он прекрасно понимал, что находится во враждебном мире, где каждый куст, каждая тень могли скрывать смертельную опасность. И эта опасность исходила не только от воинов племени огня, но и от самой природы, чужой и непредсказуемой.

Продвигаясь глубже во вражескую территорию, Рол начал замечать всё более явные признаки человеческого присутствия. Лес постепенно редел, уступая место открытым пространствам. Среди степной растительности, где трава едва доходила до колен, виднелись обработанные поля. Их аккуратные ряды, словно прочерченные рукой великана, резко контрастировали с хаотичным буйством дикой природы.

Вдоль небольших рек чьи кристально чистые воды несли живительную прохладу даже в самый жаркий день, высились аккуратные стога собранной пшеницы. Они золотились в лучах палящего солнца, напоминая Ролу о том, что даже в этих опасных землях люди живут своей обычной жизнью, заботясь о пропитании и думая о будущем.

Временами Рол замечал тонкие фигурки, которые безошибочно определял как женщин. Они трудились на полях, их силуэты чётко вырисовывались на фоне горизонта, подобно танцующим с ветром теням. Женщины срезали созревшие колосья изогнутыми костяными ножами, напоминающими лунные серпы. Их движения были плавными и отточенными, говорящими о многолетнем опыте. Мерный взмах серпа, наклон, сбор колосьев — этот завораживающий ритм повторялся снова и снова, гипнотизируя своей монотонностью.

Рол наблюдал за ними издалека, не приближаясь и не выдавая своего присутствия. Его лицо оставалось мрачным, но решительным. Глубокая морщинка между бровями выдавала внутреннюю борьбу, терзавшую его душу.

— Женщин не трогать, — прошептал он, словно давая клятву самому себе и духам предков. Его голос был тих, но в нём звучала непоколебимая уверенность. — Я не хотеть, чтобы враги трогать женщин моего племени. Поэтому Рол не трогать их женщин. Ни урхов, ни племени огня.

Солнце медленно клонилось к западу, окрашивая небосвод в кроваво-красные тона. Длинные тени от деревьев и холмов ложились на землю, сплетаясь в причудливые, зловещие узоры. Воздух начал остывать, даря долгожданное облегчение после дневного зноя.

Рол знал, что ночь в этих землях может оказаться ещё опаснее дня. Тьма скроет многие опасности, подстерегающие чужака, но также подарит ему преимущество скрытности. Он был готов встретить любые испытания, которые готовила ему эта враждебная земля.

Рол глубоко вдохнул, наполняя лёгкие прохладным утренним воздухом, наполненным ароматами росы и пробуждающегося леса. Каждая мышца его крепкого тела была напряжена подобно тетиве лука, готовая к предстоящему испытанию.

— Племя огня, — произнёс Рол низким, глубоким голосом, обращаясь к самому себе и к духам предков, незримо витавшим вокруг. — Их сила расти с каждым восходом солнца. Если мы не действовать сейчас, завтра быть слишком поздно.

Его острый взгляд, подобный взору парящего в небесах орла, методично изучал каждый уголок вражеского поселения, оценивая силы противника, выискивая слабые места в обороне. Рол понимал, что предстоящая битва будет не честным поединком, а стремительным, беспощадным набегом.

Рол твёрдо знал, что действует во благо своего племени, и эта непоколебимая уверенность наполняла каждую клеточку его существа несокрушимой решимостью. Он не испытывал ни малейшего стыда за предстоящее разрушение вражеского поселения — в его понимании, это была суровая, но необходимая мера для защиты своего народа, своей семьи, своего будущего.

Ночь перед решающим днём Рол провёл в глубоких раздумьях и тщательных приготовлениях. Лёжа на твёрдой земле, укрытый лишь звёздным небосводом, он чутко вслушивался в таинственную симфонию ночного леса, воспринимая каждый звук как часть великого, непостижимого замысла природы.

Грозный рёв огромных пещерных медведей, доносившийся из непроглядной глубины леса, гулким эхом отражался от отвесных скал, создавая жуткое впечатление, будто сами горы предупреждают о надвигающейся опасности. Шум ветра в густых кронах вековых дубов напоминал таинственный шёпот древних духов, передающих свою извечную мудрость тем, кто сумел заслужить право услышать. Пронзительные крики ночных птиц и неумолчный стрекот бесчисленных насекомых сплетались в причудливую, первобытную мелодию, рассказывающую истории, старые как сам мир.

Но, несмотря на все эти звуки, наполнявшие ночной лес таинственной жизнью и скрытыми угрозами, ни один хищник не осмеливался приблизиться к месту, где расположились на ночлег Рол и его верный серый спутник. Сама ночь, казалось, благоволила им, окутывая своим защитным покровом.

С первыми робкими лучами восходящего солнца Рол поднялся на ноги, и каждое его движение было исполнено силы и непреклонной целеустремлённости. Он физически ощущал, как каждая мышца его тренированного тела наполняется энергией нового дня, готовясь к предстоящей битве.

Когда солнце уже уверенно шествовало по небосводу, заливая мир ярким, ослепительным светом, Рол вновь занял своё наблюдательное место на краю отвесного утёса. Его взгляд, острый и безжалостный, как у хищного орла, высматривающего беззащитную добычу, охватывал всю широкую долину, раскинувшуюся внизу.

И вот, на сотню шагов ниже, раскинулось поселение ненавистного племени огня. Оно расположилось на небольшом природном возвышении посреди широкой полноводной реки, подобно острову жизни и процветания среди бескрайних водных просторов. Не менее двух десятков искусно сплетённых из прочного речного тростника хижин образовывали сложную, продуманную структуру поселения. Несмотря на кажущуюся хрупкость этих жилищ, Рол понимал, что они удивительно прочны и надёжно защищают своих обитателей от всех капризов непредсказуемой природы — будь то палящее полуденное солнце или внезапный проливной ливень.

Солнце безжалостно жгло его спину и плечи, его жаркие лучи, казалось, пронзали всё живое насквозь, иссушая землю и растения. Рол физически ощущал, как солёный пот струится по его напряжённой спине, собираясь в мелкие, щекочущие ручейки, а во рту мучительно пересохло от невыносимой жажды. Река внизу манила своей живительной прохладой, молчаливо обещая блаженное облегчение от изнуряющего зноя, но опытный воин даже не позволял себе думать об этом соблазне. Между ним и спасительной влагой лежало вражеское поселение — серьёзная преграда, которую ещё предстояло преодолеть.

Рол медленно потянулся к висевшему на поясе кожаному мешочку и достал оттуда несколько сухих ягод, собранных накануне. Положив их в рот, он не спеша разжевал их, наслаждаясь кисло-сладким вкусом, помогавшим справиться с жаждой. Его глаза не отрывались от вражеского поселения, а в голове уже созревал чёткий план действий.

— Тень, — тихо позвал он своего четвероногого друга, и волк немедленно приблизился, внимательно глядя на хозяина умными янтарными глазами. — Мы идти туда. Ночь — наш друг. Кровь врагов — наша цель. Ты понимать?

Волк тихо заскулил, словно подтверждая, что полностью разделяет решимость своего человека. Рол ласково потрепал зверя по загривку, чувствуя под пальцами пульсирующую силу и жизнь.

— Хорошо, — кивнул охотник, глаза его сузились, превратившись в две холодные, бесстрастные щели. — Мы ждать ночь. А потом племя огня познать гнев Та-Ку-Ри.

В этих простых словах звучало не просто решение — это была священная клятва, нерушимое обещание своему племени и самому себе. И Рол был готов выполнить его, чего бы это ни стоило. Даже если ценой будет его собственная жизнь.

Солнце медленно двигалось, когда охотник Рол с методичностью перебирал содержимое своей потертой кожаной сумки. Его пальцы, огрубевшие от постоянного контакта с тетивой лука и каменными орудиями, ощупывали каждый уголок в поисках хотя бы одного наконечника огня для стрел. Тщетно. Зарак, мудрый шаман их племени, не дал ему больше этого редкого и ценного оружия.

Разочарование скользнуло по лицу Рола подобно тени набежавшего облака, но тут же уступило место холодной решимости. Охотник глубоко вдохнул, наполняя легкие запахом влажной земли и хвои, и перевел взгляд на поселение племени огня, раскинувшееся внизу, у изгиба реки.

Жизнь в поселении Та-Ну-Ри кипела, словно в огромном муравейнике, потревоженном палкой неосторожного путника. Высокие, статные воины патрулировали периметр, их мускулистые тела блестели от пота под лучами безжалостного солнца. Длинные копья с отполированными до блеска острыми наконечниками всегда были наготове, а глаза, подведенные красной охрой, неустанно сканировали окрестности, высматривая малейшие признаки опасности.

Рол с невольным восхищением отметил искусно сделанные доспехи врагов — нагрудники из твердой, обработанной огнем древесины и сшитых вместе костей крупных животных, способные выдержать удар. На шеях воинов красовались ожерелья из разноцветных ракушек и клыков хищников — безмолвные свидетели их побед в битвах и успешных охотах. Кожу членов племени огня покрывали замысловатые татуировки ярко-красного цвета, изображающие извивающиеся языки пламени — знак их силы и верности духу огня.

Женщины племени огня были столь же впечатляющи, как и их мужчины. Статные, с гибкими телами и грацией диких кошек, они двигались среди хижин, ловко выполняя свои повседневные обязанности. Их тела также украшали татуировки, но узоры были иными — более плавными, напоминающими извивающиеся лозы растений или течение реки, знаки духа воды и плодородия.

Рол наблюдал, как одни женщины методично толкли зерно в больших каменных ступах, ритмично опуская тяжелые песты. Другие с поразительным мастерством выделывали шкуры животных, превращая их в мягкую, податливую кожу — идеальный материал для изготовления одежды и обуви. Некоторые, расположившись в прохладной тени раскидистых деревьев, плели прочные корзины из гибких речных прутьев; их ловкие пальцы двигались с удивительной скоростью и точностью, словно выполняли священный танец.

У открытых очагов, от которых поднимались тонкие струйки ароматного дыма, хлопотали старушки, готовя пищу для всего племени. Запахи жареного мяса и печеных кореньев разносились по всему поселению, заставляя Рола на мгновение ощутить острый укол голода, сжавший его желудок в тугой узел.

Дети племени огня, беззаботные и шумные, играли у кромки воды, их звонкий смех и радостные крики разносились далеко по реке, отражаясь от скалистых берегов. Они брызгались, ныряли, гонялись друг за другом, наслаждаясь прохладой воды и теплом солнечных лучей, не подозревая об опасности, притаившейся среди зарослей на противоположном берегу.

Поселение было прекрасно организовано, каждый его элемент говорил о процветании и умелом использовании даров природы. Вокруг хижин стояли многочисленные снопы высушенной травы и большие корзины с зерном — запасы, которые должны были обеспечить племя пищей. На специальных деревянных стойках сушилась рыба, а рядом с ними лежали связки уже вяленой рыбы — еще одно свидетельство предусмотрительности и трудолюбия племени огня.

Рол внимательно изучал эту картину благополучия, его острый ум анализировал каждую деталь, выискивая слабые места и продумывая стратегию атаки. В его взгляде не было ни восхищения, ни сожаления — лишь холодный расчет воина, готовящегося к решающей битве за выживание своего рода.

Осознание пришло к нему подобно холодному камню, опустившемуся на дно озера: его план сжечь поселение врагов не удастся осуществить так легко, как он надеялся. Теперь ему предстояло сражаться лицом к лицу с воинами племени Та-Ну-Ри, используя все свое мастерство и хитрость, накопленные за годы охоты и войн. Его пальцы нервно поглаживали древко лука, сделанного из гибкого тиса и обтянутого жилами оленя. Колчан за спиной был полон стрел с наконечниками из остро заточенного кремня, каждая из которых могла принести смерть врагу.

Рол знал, что противники превосходят его ростом и силой. Мужчины и женщины племени Та-Ну-Ри были на голову выше его соплеменников. Их тела, покрытые замысловатыми красными татуировками, изображающими языки пламени, придавали им устрашающий, почти демонический вид. Но Рол не собирался отступать — слишком много жизней зависело от успеха его миссии.

Осторожно ступая по прохладной воде, Рол бесшумно приближался к поселению. Звонкий смех детей, плещущихся у берега, подсказывал ему, что крупных хищников поблизости нет. Это было одновременно и удачей, и помехой — никто не помешает его плану, но и отвлечь внимание врагов будет сложнее.

Достигнув берега, Рол вынырнул среди густых зарослей тростника, окружавших один из краевых домиков. Вода стекала по его мускулистому телу, покрытому шрамами от прошлых битв и охот. Он замер, прислушиваясь к звукам поселения, убедился, что никто не заметил его появления, и затем бесшумно, словно тень, проскользнул внутрь ближайшего жилища.

Внутри домика царил полумрак, прохладный и влажный, резко контрастирующий с жаром дня снаружи. Воздух был насыщен запахами вяленого мяса и рыбы, развешанных на жилах под потолком из переплетенных ветвей и травы. У дальней стены Рол заметил растянутые для просушки шкуры животных — крупных и мелких, от могучего зубра до юркой куницы. Он двигался с исключительной осторожностью, стараясь не задеть многочисленные глиняные сосуды и плетеные корзины, расставленные по земляному полу.

Внезапно его обостренные чувства уловили чье-то присутствие. В углу хижины, на плотной циновке, лежал спящий мужчина. Воин племени огня отдыхал после, вероятно, ночного дозора; его грудь мерно вздымалась и опускалась, а на лице застыло выражение безмятежного спокойствия. Рол замер, сжимая в руке каменный нож с отполированной костяной рукоятью. Он знал, что должен действовать быстро и безжалостно, как учил его Гар. Одним стремительным движением, плавным и неотвратимым, как полет сокола, он оказался рядом со спящим и вонзил нож ему в горло, одновременно зажимая рот рукой, чтобы заглушить предсмертный хрип.

Глаза воина на мгновение широко раскрылись, полные ужаса и непонимания, а затем в них начала угасать искра жизни. Рол удерживал его до тех пор, пока тело не обмякло, а дыхание не прекратилось окончательно. Только тогда он осторожно опустил голову врага на циновку и беззвучно прочитал короткую молитву духам своего племени, прося прощения за пролитую кровь и защиты в предстоящей битве.

Выйдя из домика, Рол начал методично, с холодной расчетливостью обходить поселение. Его глаза, привыкшие к выслеживанию добычи в сумерках леса, легко различали силуэты одиноких воинов, стоящих на страже или занятых повседневными делами. Он натягивал тетиву и отпускал стрелу за стрелой, поражая цель за целью. Каждый выстрел был точен и смертелен, как удар молнии с ясного неба.

Но удача не могла длиться вечно в мире, где боги капризны, а духи переменчивы. Когда Рол уже начал верить в успех своей миссии, его заметила молодая женщина, собиравшая свежие ягоды на краю поселения. Она была прекрасна — высокая, стройная, с длинными волосами цвета воронова крыла, заплетенными в сложную косу, украшенную бусинами из кости и янтаря. Ее кожа, покрытая татуировками текущего пламени, казалась золотистой в свете. На мгновение их взгляды встретились через пространство между жилищами, и Рол рефлекторно поднес палец к губам, безмолвно прося ее молчать.

Но женщина закричала, словно раненая лань, ее голос, звонкий и чистый, разнесся по всему поселению, поднимая тревогу и нарушая вечернюю идиллию. Рол выругался сквозь стиснутые зубы и бросился бежать, его ноги, привыкшие к погоне за добычей, теперь несли его прочь от опасности. Он слышал, как за его спиной нарастает гул голосов, крики воинов и плач испуганных детей.

Перемахнув через частокол из толстых, заостренных сверху бревен, Рол оказался с другой стороны поселения. Его сердце бешено колотилось о ребра, словно пойманная в ловушку птица, а в ушах стоял шум собственной крови. Он знал, что теперь начнется настоящая битва, испытание всех его навыков и силы духа.

Бесшумно возник серый силуэт — это был Тень. Тень оскалил клыки, обнажая впечатляющие белоснежные клыки, готовый защищать своего человеческого друга до последнего вздоха.

Воины племени огня начали прочесывать территорию вокруг поселения. Рол слышал их приближающиеся шаги и тяжелое дыхание, различал отрывистые команды. Он натянул тетиву, прицелился в самого крупного воина и выпустил стрелу. Послышался пронзительный крик боли — цель была поражена. Воин схватился за грудь, где из нее торчало оперение стрелы, и тяжело рухнул на землю, поднимая облачко пыли.

Тень, словно серая молния, бросился на одного из приближающихся врагов, вцепившись ему в горло своими мощными челюстями. Рол воспользовался замешательством и выпустил еще несколько стрел, каждая из которых нашла свою цель с пугающей точностью, посылая врагов в царство духов.

Но племя огня было многочисленным и сильным, закаленным в бесчисленных битвах с соседними племенами и дикой природой. Вскоре Рол оказался в плотном кольце окружения. Он отбивался с яростью загнанного в угол хищника, используя лук как дубинку, когда стрелы закончились. Его тело покрылось ссадинами и глубокими порезами от ударов вражеского оружия из черного обсидиана — камня Зарака, редкого и смертоносного дара духов огня.

В пылу ожесточенной битвы, среди криков боли и ярости, Рол заметил, что некоторые из соломенных хижин начали гореть — видимо, от опрокинутых в суматохе костров. Огонь, жадный и неукротимый, быстро распространялся, пожирая сухую траву крыш и деревянные стены, создавая хаос и панику среди жителей поселения.

Рол воспользовался этим долгожданным союзником, чтобы прорваться сквозь кольцо врагов. Он бежал зигзагами, стреляя на ходу, то и дело меняя позицию, чтобы сбить преследователей с толку. Тень следовал за ним неотступно, как верная тень, атакуя любого, кто осмеливался приблизиться к его хозяину.

Битва длилась, казалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло не более времени, за которое можно было бы сварить горшок пищи. Рол чувствовал, как силы постепенно покидают его измученное тело, но продолжал сражаться с отчаянием обреченного. Его лицо было покрыто кровью — своей и чужой, смешавшейся с потом и грязью в устрашающую маску воина. Плечи ныли от многочисленных ударов, полученных в ближнем бою, а легкие горели от дыма, заполонившего воздух.

Постепенно крики стали стихать, сменяясь тревожным гулом пламени, пожирающего хижины. Рол огляделся и увидел, что большая часть поселения охвачена безжалостным огнем. Женщины с детьми в панике бежали прочь, скрываясь в темноте леса, неся с собой лишь то, что успели схватить в спешке. На мгновение Рол почувствовал острый укол совести — он знал, какие опасности таит в себе дикая природа, особенно для беззащитных детей и стариков. Но тут же отогнал эту непрошеную мысль — сейчас его заботило только выживание собственного племени.

Когда последние очаги сопротивления были подавлены, Рол стоял посреди горящего поселения, тяжело дыша, опираясь на копье. Тень прижимался к его ноге, зализывая полученные в бою раны своим шершавым языком. Вокруг них догорали хижины, воздух был насыщен дымом, запахом крови и смерти.

Пламя безжалостно пожирало поселение племени Та-Ну-Ри, превращая некогда процветающее место в пепелище. Рол мчался сквозь этот огненный ад, его мускулистое тело блестело от пота в отблесках беснующегося пожара. Каждый его шаг был наполнен решимостью и остатками ярости битвы; глаза, покрасневшие от дыма и напряжения, неустанно сканировали окружающее пространство в поисках выживших врагов или ценной добычи.

Жар был почти невыносимым, обжигающим кожу даже на расстоянии. Рол чувствовал, как его кожа словно плавится под натиском стихии. Волосы на руках и голове скручивались от высокой температуры, источая запах горелой плоти. Дым, едкий и густой, заполнял легкие, заставляя воина то и дело прерывисто кашлять, сплевывая черную слюну. Но Рол не останавливался, движимый инстинктом охотника и воина. Его движения оставались точными и целеустремленными, как у хищника, преследующего раненую добычу.

Ворвавшись в очередную хижину, еще не тронутую огнем, Рол замер на пороге, привыкая к полумраку. Его грудь тяжело вздымалась, ноздри раздувались, втягивая воздух и фильтруя знакомые запахи жилища — кожи, дыма, пищи и.. страха. В темноте, нарушаемой лишь отблесками пожара, проникающими сквозь щели в стенах и крыше, он увидел ее. Та самая девушка, чей крик поднял тревогу, сидела, сжавшись за большими глиняными горшками с зерном. Ее глаза, широко раскрытые от ужаса, отражали пляшущие языки пламени снаружи, а тело дрожало, как осиновый лист на ветру поздней осени.

Не раздумывая ни секунды, движимый инстинктом и необходимостью, Рол бросился к ней. Его руки, покрытые шрамами и свежими ранами, крепко схватили девушку за плечи. Она завизжала, как раненое животное, ее голос был полон первобытного страха и отчаяния, пронзивший сердце Рола подобно ледяному копью. В следующий момент она начала отчаянно сопротивляться, извиваясь в его хватке, словно пойманная змея в руках неопытного змеелова.

— Отпусти! Отпусти! Ты убить все мое племя! Зверь! Дух! — кричала она на ломаном языке, понятном Ролу, ее голос срывался от напряжения и страха, слова звучали резко и отрывисто, как удары камня о камень.

Ногти девушки, острые как когти горной пумы, оставляли кровавые борозды на руках Рола. Ее кулаки, неожиданно сильные для такого хрупкого на вид создания, обрушивались на его тело, словно камнепад во время весеннего таяния снегов. Один особенно точный удар пришелся прямо по губам воина, разбивая их в кровь. Рол почувствовал соленый привкус собственной крови во рту, но не ослабил хватку, понимая, что от этого зависит их общее выживание.

— Прекрати бороться! — прорычал он, его голос был хриплым от дыма и напряжения, слова звучали отрывисто, как у всех его соплеменников. — Рол не хотеть убивать женщина! Огонь идти сюда! Мы бежать или умирать!

Он встряхнул девушку за плечи, пытаясь привести ее в чувство, заставить понять опасность ситуации. Их взгляды встретились — в его глазах горела решимость и спокойная уверенность, в ее — страх постепенно уступал место пониманию. Через мгновение она кивнула, прекращая бессмысленное сопротивление, и Рол, не теряя больше ни секунды, потянул ее за собой к выходу из обреченной хижины.

Огненная стихия поглощала поселение, превращая некогда уютные жилища в пылающие погребальные костры. Десятки хижин, сплетенных из прутьев и обмазанных глиной, рассыпались в агонии пламени, взмывающего к ночному небосводу зловещими языками. Небеса, обычно усыпанные мириадами звезд, сейчас представляли собой кипящий котёл оранжево-красных оттенков, закрытый пепельной завесой дыма. Соломенные дорожки между домами, устеленные для защиты от острых камней и колючек, теперь извивались огненными змеями, шипя и корчась в предсмертной агонии.

Жар обжигал кожу Рола, покрывая её испариной. Крупные капли пота стекали по его лицу, прочерчивая светлые полосы на коже, покрытой сажей и запекшейся кровью врагов. Волоски на руках скручивались от жара, наполняя воздух вокруг него едва уловимым запахом палёной плоти.

— Отпустить меня! Руки! — кричала девушка, её пересохшее горло издавало хриплые, отчаянные звуки. Её полные ужаса глаза не видели ничего, кроме угрозы в лице могучего чужака. — Не трогать! Больно!

Тень, огромный серый волк, верный спутник Рола, распластался по земле рядом, готовый в любой момент броситься на потенциальную угрозу. Его густая шерсть встала дыбом, а из глубины мощной груди доносилось низкое, утробное рычание. Янтарные глаза зверя отражали пламя пожара, придавая ему мистический, потусторонний вид. Острые как кинжалы клыки обхватили свисающие кожаные ремешки одежды девушки, находясь в опасной близости от её мускулистых бёдер.

Кровь Рола бурлила от переполнявшего его адреналина. Каждая клетка его тела, покрытого шрамами былых битв и свежими ранами, пульсировала от напряжения. Только что он совершил то, что казалось невозможным — в одиночку противостоял целому племени закалённых в боях воинов. За пределами хижины лежали безжизненные тела его врагов, сражённых меткими стрелами и сокрушительными ударами каменного топора. Смерть дышала ему в затылок в этом бою, но духи предков хранили его, и теперь его разум, всё ещё охваченный боевым неистовством, отказывался принять, что сражение закончилось.

— Я всё делать, что хочешь! — внезапно выкрикнула девушка, меняя тактику. Её глаза, наполненные слезами, метались между суровым лицом охотника и оскаленной мордой чудовищного волка. — Только не убивать! Я быть послушная, я…

— Молчать! — голос Рола подобно грому разрезал воздух, заполненный треском пламени и шумом обрушивающихся конструкций. Его могучие руки продолжали тянуть девушку к выходу из хижины, чьи стены уже начинали тлеть. — Твоё племя хотеть убить мой народ! Я приходить остановить это!

Слова, произнесённые с гневом и болью, казалось, наконец проникли в сознание пленницы. Её широко распахнутые глаза выражали теперь не только страх, но и проблеск понимания. Она перестала вырываться, её тело обмякло в крепких руках охотника.

— Я.. я учить тебя! — выпалила она, хватаясь за эту возможность как утопающий за соломинку. Её голос дрожал, но в нём появились нотки надежды. — Я знать тайны! Другие племена не знать! Я учить тебя делать огонь для руки! Огонь, который бросать!

Эти слова заставили Рола застыть на месте. Его хватка на плечах девушки ослабла, а в тёмных глазах промелькнуло удивление, смешанное с внезапным пониманием. В глубинах памяти всплыло яркое видение — картина из мира духов, посещённого им после ритуального питья священного отвара шамана Анта. В том видении Рол летал подобно орлу, нырял как выдра, бежал со скоростью лани… И среди этих странствий души он увидел его — высокого, мощного воина из племени Огненного Пути. В руках у того плясало живое пламя, яркое и смертоносное, готовое повиноваться своему хозяину.

Рол моргнул, возвращаясь в обжигающую реальность. Его обветренное лицо исказилось, когда разрозненные фрагменты головоломки наконец сложились в его сознании. Он крепче сжал запястья девушки, заглядывая прямо в её глаза взглядом настолько пронзительным, что казалось, он мог проникнуть в саму её душу.

— Ты учить меня делать этот огонь, — произнёс он тоном, не допускающим возражений. Это не было вопросом — это было утверждение, скреплённое древней силой его воли. Его голос звучал низко и хрипло, подобно рычанию зверя перед решающим броском.

Девушка, всё ещё дрожащая от пережитого ужаса, медленно кивнула. В глубине её глаз мелькнуло нечто похожее на зарождающуюся надежду, смешанную с неизбежным страхом перед неизвестностью.

— Да, — прошептала она, едва слышно за треском разбушевавшегося вокруг огня. — Я учить всему, что знать. Если ты не убивать.

Рол на мгновение погрузился в размышления, его густые брови сурово сошлись на переносице, образуя глубокую морщину. Этот таинственный огонь мог стать решающим преимуществом для его племени, ключом к выживанию его народа в вечной борьбе с враждебным миром и другими людьми. Но сейчас первостепенной задачей было выбраться из пылающего поселения, пока они оба не задохнулись от густого дыма или не были погребены под обрушившимися конструкциями.

— Идти, — сказал он, и его голос неожиданно смягчился, приобретая почти заботливые интонации. Он ослабил хватку на плечах пленницы и вместо этого крепко, но аккуратно обхватил её запястье. — Нам уходить отсюда. Быстро.

Девушка кивнула, её глаза всё ещё были расширены от пережитого страха, но теперь в них появился слабый проблеск надежды на выживание. Рол повернулся к выходу из хижины, прикрывая свободной рукой нос и рот от едкого дыма. Тень поднялся на ноги и последовал за ними, не спуская настороженного взгляда с незнакомки, чьи запахи страха и отчаяния наполняли его чувствительные ноздри.

Вместе они шагнули из тлеющей хижины в день, пропитанный дымом и освещённый зловещим заревом гибнущего поселения. Рол крепко держал руку девушки, уверенно ведя её через лабиринт огня и разрушения. Его лицо выражало непоколебимую решимость, челюсти были крепко сжаты. Он шагал навстречу неизвестному будущему, неся с собой не только пленницу, но и ключ к новым, пугающим знаниям, способным изменить судьбу всего его народа.

2 глава: Путь к Огню

Лесная чаща неохотно расступалась перед тремя фигурами, словно древние деревья пытались удержать путников в своих мшистых объятиях. Тяжёлые ветви, увешанные изумрудной листвой, создавали причудливую игру света и тени, окрашивая мир в оттенки зелёного сумрака.

Рол двигался впереди, его мускулистое тело, покрытое шрамами от прежних охот, напоминало изваяние из живой бронзы. Каждое его движение было исполнено первобытной грации хищника — осторожное, выверенное, безошибочное. Его обострённые чувства охотника улавливали малейшие изменения в окружающем лесу: внезапное молчание птиц, едва уловимый запах дыма, дрожание листьев под порывами ветра. Копьё, держа наготове, покоилось в его мозолистой ладони, древко отполировано годами использования.

Рядом с ним бесшумной тенью скользил огромный серебристо-серый волк. Его мощное тело двигалось с такой лёгкостью, будто он был соткан из утреннего тумана. Янтарные глаза зверя светились почти человеческим разумом, неотрывно следя за каждым движением третьего путника.

Позади, спотыкаясь о корни и камни, брела связанная девушка. Её некогда изящно уложенные тёмные волосы превратились в спутанную массу, перехваченную кожаным ремешком. На смуглой коже проступали синяки и царапины — немые свидетели её неудачных попыток побега. Туника из мягкой кожи, украшенная замысловатыми узорами охрой, была порвана и испачкана. Но даже в таком положении она сохраняла особую гордость. В её тёмных глазах горел негасимый огонь, а походка, несмотря на путы, оставалась гордой и решительной.

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в кроваво-золотые тона, когда Рол вывел свой маленький отряд на небольшую поляну. Мягкий, пронизанный солнечными лучами воздух был напоен ароматами диких трав и цветов. Где-то вдалеке слышалось журчание ручья.

Охотник остановился, повернулся к пленнице. На его лице, обветренном и обожжённом солнцем, отразилась усталость. Глубокие морщины залегли в уголках глаз, придавая его молодому лицу суровость.

— Айла, — произнёс он. — Мы остановиться здесь. Ночь скоро. — Его голос был низким, с хрипотцой, словно давно не использованный инструмент. — Ты пытаться бежать — Тень, — он кивнул на волка, который в ответ оскалил впечатляющие клыки, — он догнать.

Айла гордо вскинула голову, её ноздри трепетали от сдерживаемого гнева. Закатное солнце отразилось в её глазах, превратив их в два тлеющих уголька.

— Рол думать угрозы страх я? — выплюнула она, намеренно копируя его упрощённую манеру речи.

Рол тяжело вздохнул, словно огромная тяжесть придавила его плечи. Он медленно подошёл к девушке, и та инстинктивно отшатнулась, ожидая удара. Но охотник лишь протянул руку и ослабил верёвки на её запястьях, позволяя крови свободнее циркулировать в онемевших пальцах.

— Я не хотеть быть ты враг, Айла, — произнёс он тихо, его голос утратил командные нотки. В нём звучало что-то новое — сочувствие? Усталость? — Я хотеть понимать. Почему ты племя желать убивать нас. Почему ты так верить ваша предводительница.

Айла застыла, поражённая неожиданным поворотом. Её широко раскрытые глаза изучали лицо «дикаря» с новым интересом. На мгновение маска ненависти соскользнула с её лица, и Рол увидел перед собой просто испуганную молодую женщину, вырванную из привычного мира и брошенную в неизвестность.

— Ты… ты не понимать, — прошептала она, голос её дрожал как осенний лист. — Наша вождь… она не просто вождь. Она быть сам огонь.

Рол опустился на поваленное дерево рядом с ней, жестом приглашая её сесть. Волк улёгся у их ног, его настороженный взгляд не отрывался от пленницы.

— Рассказывать мне, — мягко попросил охотник. — Рассказывать мне о ней.

И Айла начала говорить. Её голос, поначалу тихий и неуверенный, постепенно обретал силу и уверенность. Она рассказывала о женщине с волосами чернее ночи, которые в свете костра казались живыми языками пламени. О глазах, горящих внутренним огнём. О силе, позволяющей повелевать самой огненной стихией.

— Они приходить к нам, когда наше племя умирать от голода и болезнь, — говорила Айла, её лицо преобразилось в свете воспоминаний. — Её предки принести нам огонь, научить нас его силе. Мы выжить им. Стать сильнее. Как я мочь не быть ей верить?

Рол слушал, не перебивая. Его лицо было задумчивым, брови слегка нахмурены. В памяти всплывали образы из его собственного путешествия в мир духов — то невероятное ощущение единения с природой, которое он испытал, став волком. Неужели сила, о которой говорила Айла, была чем-то похожим?

Гром тихо заскулил, словно чувствуя беспокойство хозяина, и ткнулся влажным носом ему в ладонь. Рол машинально погладил массивную голову волка, его пальцы зарылись в густую шерсть.

— Но почему так? — спросил он наконец. — Почему ты племя хотеть уничтожать нас?

Айла опустила глаза, её длинные пальцы нервно теребили край туники. Она колебалась, словно сомневаясь, стоит ли говорить правду.

— Она говорить… она говорить, что ты племя угрожать нам. Что вы слишком близки к урхам и есть нас. Хотеть съесть наши дети.

Рол резко выпрямился, его лицо потемнело от гнева и возмущения:

— Мы не страх никому! — воскликнул он, отчего Тень настороженно поднял голову. — Мы жить в мире с лес, с духи. Ты предводительница говорить неправда.

Айла вскинула голову, готовая яростно возразить, но что-то в выражении лица Рола остановило её. Она увидела в его глазах не ненависть или презрение, которых ожидала, а искреннее недоумение и.. беспокойство?

Внезапно волк поднялся на ноги, его уши стояли торчком, а шерсть на загривке встала дыбом. Рол мгновенно напрягся, его рука крепче сжала древко копья.

— Что-то приближаться, — прошептал он. — Мы должны идти. Сейчас.

Он помог Айле подняться, его движения были осторожными, но уверенными. На мгновение их взгляды встретились, и девушка почувствовала, как что-то неуловимо изменилось между ними. Она всё ещё была пленницей, но теперь… теперь она не была уверена, что Рол — её враг.

Они двинулись дальше, углубляясь в лес, который становился всё более знакомым Ролу. Воздух наполнился запахом дыма и далёкими звуками человеческой жизни — они приближались к поселению Та-Ку-Ри.

Когда тропа сделала последний поворот, перед глазами Айлы открылось зрелище, заставившее её замереть от изумления. Высокий частокол из массивных брёвен окружал деревню, над ним возвышались недавно возведённые сторожевые башни. Люди племени сновали повсюду, укрепляя оборону, подготавливаясь к чему-то зловещему.

Закатное солнце окрасило всё вокруг в кроваво-красные тона, придавая сцене особую драматичность. Деревянные хижины, крытые шкурами и ветвями, казались островками уюта в этой подготовке. Над центральной площадью вился дым от большого костра, искры взлетали к темнеющему небу как огненные птицы.

— Ты… ты готовиться к что-то, — прошептала Айла, её голос дрожал от смеси страха и удивления.

Рол кивнул, его лицо стало серьёзным и решительным:

— Мы готовиться защищать наш дом. От все страх.

Массивные ворота медленно открылись перед ними, и они вошли в деревню. Рола встретили возгласами радости и удивления. Дети выбегали из хижин, указывая пальцами на странную гостью и огромного волка. Женщины прижимали малышей к груди, настороженно глядя на чужачку. Воины приветствовали Рола поднятыми копьями, их лица выражали смесь уважения и любопытства.

Из самой большой хижины в центре поселения вышел старик, чьё морщинистое лицо напоминало кору древнего дуба. Его длинные седые волосы были заплетены в сложные косы, украшенные перьями и костяными бусинами. За ним следовал могучий мужчина средних лет с властным выражением лица и шрамом, пересекающим левую щеку.

— Рол, вождь, — приветствовал его старик, раскрывая объятия. Его голос был глубоким и тёплым, как летний вечер. — Ты вернуться… и не с пустые руки, как я видеть. Снова.

— У нас много говорить, шаман, — ответил Рол, его голос был полон тревоги и решимости. — Племя Огня готовиться убивать нас, и нам нужно решать, что делать дальше.

Зарак, шаман племени, внимательно посмотрел на Айлу. Его мудрые глаза, казалось, проникали прямо в душу девушки, читая её самые потаённые мысли. Затем он перевёл взгляд на Рола:

— Да, нам предстоять долгий разговор. Но сначала отдых с троп. Племя огня мочь ждать до утро.

Рол благодарно кивнул, усталость отразилась на его изможденном лице. Он повернулся к Айле, и в его глазах она увидела сложную смесь эмоций — недоверие, но также и что-то ещё, что-то неожиданное.

— Пойдём, — сказал он мягко. — Ты нужно отдых. Завтра… завтра мы решать, что делать дальше.

Айла молча кивнула, внезапно осознав, насколько она измотана. Пока они шли через деревню к одной из свободных хижин, она чувствовала на себе десятки любопытных и настороженных взглядов. Дети прятались матерей, но затем выглядывали, разглядывая странную женщину. Воины крепче сжимали оружие, когда она проходила мимо.

Но рядом с Ролом, под его защитой, она чувствовала то, чего не ожидала почувствовать в плену у «дикарей» — странное, необъяснимое ощущение безопасности. И это пугало её больше, чем всё остальное.

Сумерки сгущались над деревней племени Та-Ку-Ри, первые звёзды зажигались на тёмно-синем небосводе.

Последние лучи умирающего солнца окрашивали высокий частокол из могучих бревен в тона. Тени от заострённых верхушек ползли по земле, словно тёмные змеи, извиваясь между хижинами поселения племени. Рол шагал по узкой, протоптанной сотнями ног тропе, ведя за собой трофей своей охоты — Айлу, пленницу из ненавистного племени Огня.

Шаги молодого охотника были тяжелы, в них чувствовалась свинцовая усталость долгого пути, но в каждом движении его мускулистого тела читалась несгибаемая решимость — та сила, что отличает настоящего воина. Лицо Рола, покрытое мелкими шрамами и обветренное в бесчисленных охотах, было напряжено, густые брови сдвинуты к переносице — тяжесть ответственности за судьбу всего племени давила на его плечи сильнее, чем туша самого крупного оленя.

Айла следовала за ним безропотно, но в её походке не было покорности. Её глаза, живые и яркие, как угли в ночном костре, жадно впитывали каждую деталь вражеского поселения. В них читался страх, усталость, но глубже, спрятанное под слоями осторожности, тлело непокорное пламя сопротивления.

Они приблизились к небольшой хижине на самом краю деревни — грубо сколоченной клетке, которая некогда служила домом для урха. Сейчас это сооружение должно было стать временным пристанищем для дочери враждебного племени.

Рол остановился у входа и медленно повернулся к девушке. Голос его, низкий и глубокий, прозвучал неожиданно мягко для воина:

— Здесь жить ты. Время мало. Знаю — не хижина ты племя.

Айла вскинула голову, прерывая его речь. В её глазах вспыхнули опасные искры:

— Слова зачем? Клетка зверь держать. Пленница — тоже зверь. Вождь ты хорошо думать.

— Это урх жить раньше.

— Я так говорить, — огрызнулась девушка.

Тяжёлый вздох вырвался из груди Рола, плечи его слегка опустились под невидимым грузом. Он долго смотрел на пленницу, словно пытаясь разглядеть в её лице ответ на незаданный вопрос:

— Рол не хотеть ты пленница быть, Айла. Но племя защищать должен. Время идти — ты понимать.

Он отодвинул тяжёлый деревянный засов и жестом пригласил Айлу войти. Девушка замешкалась — её природная гордость вступила в борьбу с изнуряющей усталостью и неумолимостью ситуации. Наконец, она сделала решительный шаг вперёд, но, прежде чем переступить порог клетки, обернулась к Ролу:

— Племя ты готовиться к охота. Но ты не знать, что приходить. Огонь не гаснуть легко. Огонь жечь всё.

Рол медленно кивнул, его лицо оставалось серьёзным, будто высеченным из камня:

— Может так. Но вода делать слабый даже самый сильный огонь. Спать нужно, Айла. Великий Огонь новый — мы говорить много.

Он закрыл дверь клетки и аккуратно задвинул засов. Последний взгляд на пленницу — и он направился к центру деревни. Каждый его шаг отдавался глухим стуком в земляной тропе, как удары боевого барабана. Мысли Рола уже унеслись к другому человеку, чья судьба тревожила его не меньше судьбы всего племени.

Лия, его женщина, лежала без движения после жестокого удара, нанесённого рукой безумной от ревности Найры. Рол ускорил шаг, чувствуя, как сердце сжимается от холодной тревоги.

Большая хижина Рола встретила его густым ароматом целебных трав и лёгкой дымкой от тлеющих в очаге углей. В центре, на мягком ложе из шкур лесных зверей, покоилась Лия. Её обычно живое, румяное лицо было бледным, как первый снег, но спокойным, грудь едва заметно поднималась и опускалась в ритме глубокого целительного сна.

Рол опустился на колени рядом с ней, его опытные глаза охотника внимательно изучали каждую черту родного лица, искали признаки улучшения. Дрожащими пальцами он коснулся её руки, бессознательно выдохнув от облегчения, когда ощутил тепло живой кожи — драгоценный знак, что духи не забрали её к себе.

— Как она? — тихо спросил он у старой знахарки, перебиравшей сухие травы у дальней стены хижины.

Пожилая женщина подняла глаза:

— Лия сильная, как речная выдра. Духи лес любить её. Бороться она — побеждать она. Дама делать бульон — силы давать.

Рол почувствовал, как часть тяжести покидает его душу. Взгляд его не отрывался от спящей Лии, а разум унёсся в те счастливые дни, когда они вместе проводили время, когда смеялись у вечернего костра, делясь мечтами о будущих охотах. Всё это казалось теперь таким далёким, словно туманное видение на рассвете.

Женщины племени бесшумно двигались вокруг, заботясь о раненой. Одна из них приблизилась к Ролу с маленькой деревянной чашей в руках:

— Мы давать ей бульон из кость олень и трава сила. Это помогать жизнь вернуть.

Рол благодарно кивнул, наблюдая, как женщина осторожно приподнимает голову Лии, и капля за каплей вливает питательный отвар между её бледных губ. Лия машинально сглотнула, и Рол ощутил, как тепло надежды разливается по его телу.

Внезапно его руки коснулось что-то мягкое. Опустив взгляд, Рол увидел своего верного друга — огромного серого волка с умными янтарными глазами. Зверь смотрел на хозяина так, словно понимал каждую его мысль, каждое движение души.

Рол положил ладонь на мощную голову волка, черпая силу из этого безмолвного понимания:

— Ты правда говорить, брат. Нам сила нужна. Много сила.

Волк тихо заскулил и улёгся рядом с ложем Лии, положив тяжёлую голову на передние лапы. Вся его поза выражала готовность защищать, оберегать — преданность, не требующая слов.

Рол устроился неподалёку, прислонившись спиной к стене хижины. Усталость последних дней наваливалась на него тяжёлым камнем, но он знал, что сон не придёт к нему. Не сейчас, когда тропа будущего теряется в туманной неизвестности.

Ночь медленно окутывала поселение Та-Ку-Ри своим чёрным плащом. Снаружи доносились приглушённые голоса дозорных, шелест листвы за частоколом, уханье ночных птиц. В хижине царила тишина, прерываемая лишь ровным дыханием спящей Лии и потрескиванием тлеющих в очаге углей.

Рол сидел неподвижно, словно изваяние, высеченное из гранита. Его взгляд был устремлён в пространство, но перед внутренним взором проносились видения — племя, стоящее на краю гибели; надвигающаяся угроза со всех сторон; загадочная и прекрасная предводительница племени Огня; и Айла, чьи слова об огне, который нелегко потушить, эхом отдавались в его сознании.

Так прошла ночь — в тревожном ожидании и безмолвных разговорах с духами. А за стенами хижины жизнь в поселении продолжала свой извечный танец, готовясь к неведомому, что принесёт новый рассвет.

Утро ворвалось в сознание Рола пронзительными женскими криками, разносившимися по всему поселению Та-Ку-Ри. Он с трудом разлепил веки, чувствуя, как тяжесть вчерашних событий стягивает его тело подобно сыромятным ремням. Голова гудела, словно в ней поселилось целое гнездо лесных шершней, но настойчивые звуки ссоры безжалостно вырывали его из объятий спасительного забытья.

Издав тихий стон, Рол поднялся с ложа, устланного мягкими шкурами волков и оленей. Его могучее тело, покрытое паутиной шрамов — живой летописью прошлых сражений — напряглось, готовое встретить новые испытания. Грубыми пальцами он пригладил спутанные за ночь волосы и, прищурившись от резкого света, вышел из хижины навстречу ослепительному утреннему солнцу.

Глаза Рола, привыкшие к полумраку жилища, не сразу различили происходящее. Он прикрыл их широкой ладонью, пытаясь разглядеть источник шума. Вскоре его взгляд сфокусировался на большой деревянной клетке на краю поселения. Внутри неё стояла она — Айла, новая пленница из южного племени Та-Ну-Ри.

Молодая женщина, едва прикрытая лёгкими одеждами из выделанной кожи, вцепилась тонкими пальцами в прутья клетки. Её лицо, обрамлённое каскадом чёрных как ночь волос, исказила маска ярости. Глаза, тёмные и глубокие, метали молнии в сторону женщин племени Та-Ку-Ри, проходивших мимо.

Рол невольно замер, пленённый дикой красотой пленницы, несмотря на клокочущий в нём гнев. Её стройное, гибкое тело украшали замысловатые татуировки в виде языков пламени, извивающихся по смуглой коже. Эти рисунки, казалось, обретали жизнь с каждым её движением, создавая иллюзию настоящего огня, танцующего по телу. Длинные угольно-чёрные волосы рассыпались по плечам, подчёркивая хрупкость и одновременно несгибаемую силу их обладательницы.

Глядя на неё сейчас, Рол с трудом узнавал в этой гордой, пышущей яростью женщине ту испуганную девочку, которую он захватил в плен всего несколько дней назад. Тогда она дрожала, как осиновый лист на ветру, готовая на всё ради спасения своей жизни. Теперь же перед ним стояла истинная дочь племени Огня — непокорная и опасная, как пламя лесного пожара.

— Женщины грязь! — кричала Айла, её голос дрожал от переполнявшего её гнева. — Зачем смотреть на Айла? Айла не зверь лесной! Уходить! Делать работа своя!

Женщины племени Та-Ку-Ри, собиравшие неподалёку съедобные коренья для утренней трапезы, с изумлением и нескрываемым возмущением разглядывали пленницу. Одна из них покачала головой и с презрением сплюнула на землю:

— Огонь-девка шуметь много! — проскрипела она, тяжело опираясь на суковатую палку. — Благодарить должна, что еда давать ты! Ты племя теперь черви кормить в земля!

Тяжёлая тишина повисла над стоянкой племени Та-Ку-Ри. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь густые кроны деревьев, расчерчивали землю причудливыми узорами света и тени. Запах дыма от костров смешивался с терпким ароматом свежевыделанных шкур и сушёных трав.

При упоминании погибших соплеменников Айла вздрогнула всем телом, словно невидимый кулак ударил её прямо в грудь. В её ночных глазах на мгновение мелькнула неприкрытая боль — глубокая и всепоглощающая, словно бездонная пропасть. Но уже в следующий миг девушка с южного племени взяла себя в руки. Её изящное лицо, обрамлённое спутанными чёрными волосами, исказилось в гримасе презрения. Она отвернулась от женщин племени Та-Ку-Ри, всем своим видом показывая, что не желает больше разговаривать с «дикарками».

Чуткий слух Айлы уловил приближающиеся шаги — тяжёлые, уверенные. Она мгновенно преобразилась. Её тонкие плечи расправились, хрупкое тело напряглось, как у хищника перед прыжком. На лице появилась маска надменности, хотя каждый мускул был натянут, словно тетива лука — готовая либо к стремительному бегству, либо к внезапной атаке.

— Рол! — воскликнула она, высоко вздёрнув тонкий подбородок. — Ты наконец прийти! Гнать прочь эти… эти звери! Айла не хотеть они ходить возле клетка! Айла противно смотреть!

Молодой вождь нахмурился, его глаза, цвета предгрозового неба, внимательно изучали пленницу. Он медленно приблизился к клетке, возвышаясь над хрупкой фигуркой подобно древнему менгиру. Его массивная тень упала на девушку, и она невольно отступила на шаг, хотя в её взгляде по-прежнему горел вызов.

— Ты забывать своё место, Та-Ну-Ри, — проговорил он низким, угрожающим голосом. Его глаза сузились, а могучие руки, непроизвольно сжались в кулаки. — Ты здесь не гость. Ты пленница. Не забывать.

Айла вскинула голову, её пальцы с замысловатыми татуировками, изображающими языки пламени, крепко вцепились в прутья клетки. Они дрожали, но эта дрожь была единственным признаком страха, который она позволила себе показать.

— Я быть дочь великий народ огня! — воскликнула она, и в её голосе звучала одновременно и горечь, и несгибаемая гордость. — Вы держать я в клетка как зверь! Я требовать жить в хижина с мягкий шкуры, под большой лосиный рог, что ты добыть на охота!

Рол удивлённо приподнял густую бровь, на его обветренном лице отразилось подозрение:

— Откуда ты знать про мои охоты?

Айла усмехнулась, но в глубине её глаз промелькнула тень беспокойства:

— О, ты женщины только говорить о ты. Я слушать много истории про великий вождь Рол, сильный охотник и воин. — Её голос сочился сарказмом, как переспелый плод. — Они восхищаться ты, шептаться за спина. Почему ты позволять, чтобы со мной, ты женщина, обращаться хуже, чем с дикий зверь?

Рол медленно покачал головой, чувствуя, как в его груди разгорается пламя гнева. Он резко повернулся к женщинам племени, которые столпились неподалёку, с неприкрытым любопытством наблюдая за происходящим.

— Все прочь! — загремел его голос, подобный раскату грома. Женщины вздрогнули, отступая под его яростным взглядом. — Нет дело здесь для они! Идти работать — шкуры ждать, травы не собирать сами себя. И не забывать про Лия.

Женщины, недовольно перешёптываясь между собой, начали расходиться. Некоторые бросали испуганные взгляды на разгневанного вождя, другие — любопытные на необычную пленницу из южного племени. Рол терпеливо ждал, пока они скроются из виду, затем вновь обратился к Айле. Его голос звучал тихо, но в нём слышалась скрытая угроза, словно рычание хищника в предрассветной тишине.

— Слушать внимательно, женщина огня. Забыть. Ты быть здесь не для отдых. — Он сделал паузу, его пронзительные глаза впились в лицо девушки. — Ты должна принести польза племя Та-Ку-Ри. Рассказать сейчас какой-нибудь секрет ты народ, иначе ты просто лишний рот, который нужно кормить.

Айла отшатнулась, и на этот раз она не смогла скрыть свой страх. Её глаза расширились, а дыхание участилось. Она отвернулась, начав метаться по тесной клетке, как загнанный в угол хищник. Рол терпеливо наблюдал за внутренней борьбой пленницы: страх за собственную жизнь сражался с верностью родному племени.

Наконец, Айла тяжело вздохнула и вновь приблизилась к прутьям клетки. Её плечи поникли, словно под тяжестью невыносимого бремени.

— Хорошо, — прошептала она, и в её голосе слышалось горькое поражение, — я рассказать ты. Но помнить, Рол, это знание очень страх.

Рол кивнул, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Он видел, как тяжело ей даётся это решение, как каждое слово причиняет ей боль, сравнимую с физической. Но выбора у неё не было, и Айла это понимала.

Она начала говорить тихим, почти заговорщическим тоном, постоянно оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что даже птицы, сидящие на ветвях, могут подслушать её тайну:

— В лес и болота можно найти чёрный жижа. Она выходить из земля, иногда делать целый озеро. Эта жижа нужно собирать в глиняный горшок и закрывать пчелиный воск. Потом…

Айла замолчала, её глаза затуманились, словно перед ними возникли призраки прошлого. Её руки так сильно сжали прутья клетки, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Рол нетерпеливо кивнул, побуждая её продолжать. Его глаза горели жаждой знания, которое могло дать его племени преимущество в вечной борьбе за выживание.

— Потом, — продолжила Айла, и её голос дрожал от волнения, — нужно делать веревку из волос животное и сухой трава, скрученный в верёвка. Этот веревка вставлять в горшок с жижа. Если поджечь волосы и бросить горшок, он разбиваться там, куда падать, и огонь разливаться, пожирать всё вокруг.

Глаза Рола расширились от изумления и восхищения. Он невольно подался вперёд, жадно ловя каждое слово пленницы, словно капли драгоценной влаги в засуху.

— Ты говорить, что этим можно управлять огонь на расстояние? — спросил он, его голос охрип от волнения.

Айла медленно кивнула, её лицо было мрачным, как грозовая туча:

— Да, Рол. Это великий сила. Использовать это страх. — В её голосе звучала горечь, словно полынь. — Хотя, о чём я говорить… Ты уже показать, как ты использовать сила.

Рол пропустил колкость мимо ушей, погружённый в свои мысли. Перед его мысленным взором уже разворачивались картины будущих побед. Он задумчиво кивнул, осмысливая услышанное. Теперь он смотрел на Лайлу иначе — она уже не была просто пленницей, она стала источником бесценных знаний.

— Ты хорошо служить племя Та-Ку-Ри, Айла, — произнёс он, и в его голосе впервые прозвучало уважение. — Я думать о ты просьба лучший условия. А пока… отдыхать и набираться сила. Нам ещё много говорить.

Айла отвернулась, не в силах встретиться взглядом с человеком, который уничтожил всё, что было ей дорого. Её руки безвольно опустились, а голова склонилась, словно под тяжестью невидимого груза.

Рол развернулся и зашагал прочь, оставив Айлу наедине с мрачными мыслями и тяжёлым чувством вины за предательство своего народа. Ему нужно было обдумать услышанное и решить, как использовать это новое, опасное знание во благо своего племени. А Айла осталась стоять в клетке, глядя вслед уходящему врагу и чувствуя, как последние остатки надежды покидают её измученное сердце.

— Рол! — закричала она вслед уходящему вождю, её голос срывался от напряжения и переполнявших её эмоций. — Я не зверь, слышать? Я не жалкий животное, чтобы гнить в этот проклятый клетка!

Её глаза, тёмные как безлунная ночь, горели неукротимым огнём. Длинные чёрные волосы в беспорядке рассыпались по плечам, придавая ей вид дикой, необузданной стихии, заключённой в тесные рамки деревянной клетки.

— Я заслуживать лучший жизнь, свобода! — продолжала она, сотрясая прутья клетки с такой силой, что вся конструкция заходила ходуном. — Я должна быть там, снаружи, ходить по земля и трава, смотреть на птицы, а не сидеть здесь, как пойманный крыса!

Но Рол, могучий вождь племени Та-Ку-Ри, продолжал удаляться размеренным, уверенным шагом. Его спина не выражала ни малейшего интереса к словам пленницы. Каждый его шаг был исполнен силы и непоколебимой решимости, словно у него были дела куда более важные, чем жалобы захваченной южанки.

Видя, что её слова не достигают цели, Айла почувствовала, как внутри неё поднимается новая волна ярости, подобная лавине, сметающей всё на своём пути. Её голос стал низким и опасным, словно шипение змеи перед смертельным броском:

— Если ты не быть добр ко мне, Рол, клясться всеми духи, я убить ты! — она снова с силой встряхнула прутья клетки, и скрип дерева эхом разнёсся по всему поселению. — Я прийти к ты в хижина ночью и перерезать ты горло! Или лучше — перегрызть его зубами, как дикий зверь, которым ты считать я!

Её глаза сузились, превратившись в две опасные щёлочки, а на губах появилась жестокая усмешка, обнажившая зубы:

— А ты волк я съесть! Слышать, Рол? Я съесть ты противный волк, такой же мерзкий, как и ты сам!

Эти слова наконец заставили Рола остановиться. Медленно, словно огромный пещерный медведь, почуявший добычу, он развернулся.

Вождь вернулся к клетке неспешной, опасной походкой. Каждый его Лицо Рола, обветренное и суровое, оставалось непроницаемым, но в глазах цвета грозового неба клубилась буря, и Айла ясно читала в них молчаливую угрозу.

— Если ты не угомониться, Айла, — произнес он низким, рокочущим голосом, подобным далекому грому перед надвигающейся бурей, — я найти способ занять твой рот.

От этих слов по спине пленницы пробежал холодок, но она не позволила страху овладеть собой. Вскинув подбородок в демонстративном вызове, Айла подалась вперед, почти прижимаясь лицом к грубо обработанным деревянным прутьям клетки:

— Я ко всему готова, Рол, — в её голосе зазвучали нотки, которые можно было принять за ласку, если бы не клокочущая ярость, пропитавшая каждый слог. — Я взрослая женщина. Я всё уметь и всё знать.

Смех Рола раскатился по поляне, глубокий и гулкий, как эхо в горных пещерах. Он медленно покачал головой, но Айла, чьи чувства были обострены пленом и жаждой свободы, заметила, как в его суровых глазах мелькнул искренний интерес:

— Ты думать, что может я соблазнить? — спросил он, скрестив руки на груди. Айла поняла, что нащупала слабое место в броне неприступного вождя. Подобно опытному охотнику, почуявшему уязвимость добычи, она мгновенно изменила тактику. Её напряженная поза сменилась более расслабленной, голос смягчился, приобретая бархатистость ночного неба:

— Я всё ещё знать много того, что может быть полезно племени, Рол, — промурлыкала она, глядя на вождя из-под полуопущенных ресниц. — Ты должен освободить меня. Я не мочь сидеть в этой клетка. Она убивать меня. Племя огня — это племя свобода, как сам огонь.

Она подняла лицо к небу, и её черты преобразились, озаренные словно внутренним светом. Солнечные лучи играли в её темных волосах, создавая иллюзию живого пламени, венчающего голову пленницы.

— Посмотреть на Великий Огонь, Рол, — её голос стал мечтательным, подобным шелесту листвы в летний полдень. — Разве оно в клетка? Нет, оно светить, оно жарить, оно давать тепло. Так и я мочь подарить тепло ты и всему ты племя. Я мочь дать знания, ласка, а если ты позволить — то и любовь, и нежность.

Её взгляд снова встретился с глазами Рола, и в них плясали огоньки, словно отражение далёких костров, сигнальных огней её родного племени. На её губах заиграла легкая, но многообещающая улыбка:

— Ты мочь получить меня, Рол, если быть умный, — добавила она тихо, но каждое слово звучало отчетливо в напряженной тишине, окутавшей их.

Интрига явно зацепила Рола. Вождь сделал еще один шаг к клетке, и теперь Айла могла уловить его запах — смесь леса, дыма костров и чего-то дикого, первобытного. Его поза оставалась настороженной, но в глазах, еще недавно холодных как лед, теперь появился блеск любопытства:

— И что же ещё ты знать, чем мочь поделиться? — спросил он, и его голос стал мягче, почти ласковым, подобным урчанию довольного хищника.

Айла почувствовала маленькую победу, словно первую искру надежды среди непроглядной тьмы отчаяния. Её сердце забилось чаще, адреналин разлился по венам, обостряя чувства. Она облизнула пересохшие губы и заговорила быстро, боясь, что Рол потеряет интерес, что ускользнет этот драгоценный момент хрупкого контакта:

— Я мочь научить ты, как не гоняться за еда по лесам среди хищники и опасности. Можно выращивать еда, Рол, — она говорила с нарастающим воодушевлением, её руки двигались в воздухе, словно рисуя картины будущего изобилия. — Если ты построить мне хижина, если ты приходить ко мне… я быть с ты добра, и ты не пожалеть об этом.

Она глубоко вздохнула, её грудь поднялась и опустилась под одеждой, на мгновение привлекая взгляд Рола. Айла заметила это и позволила себе едва заметную улыбку победы, прежде чем продолжить:

— Моё племя собирать зёрна, которые потом сажать в земля. Если их посадить, то еда вырастать сама. За ней не надо гоняться и страх жизнь.

Рол задумчиво кивнул, медленно поглаживая свою густую чёрную бороду. Его глаза сузились, словно он пытался разглядеть правду в словах пленницы или предвидеть все возможные ловушки, скрытые за её обещаниями.

— Это хороший секрет, Айла, — произнёс он наконец, его голос стал глубже, вибрируя как натянутая тетива лука. — Но ты оставаться в клетка. Здесь ты не забить камнями женщины племени.

С этими словами он снова развернулся, и каждое его движение источало непоколебимую уверенность вождя, чье слово — закон. Айла, охваченная отчаянием, бросилась к прутьям клетки. Её тонкие руки, покрытые синяками и царапинами, протянулись сквозь них, словно пытаясь ухватить ускользающую надежду на свободу:

— Не уходить, Рол! — закричала она, и её голос дрожал от нахлынувших эмоций. — Я знать ещё много секреты! Пожалуйста, вернуться!

Но Рол лишь махнул рукой, не удостоив её даже взглядом:

— Поговорить с шаман и Зарак, как ты это делать несколько дни, — бросил он через плечо.

Он зашагал прочь, и каждый его шаг был полон внутренней силы и целеустремленности. Рядом с ним, словно серая тень, бежал его верный волк, которого Рол звал просто — Тень. Животное помахивало пушистым хвостом, а его уши были настороженно подняты, улавливая малейшие звуки леса. Зверь оглянулся на Айла, и ей показалось, что в его янтарных глазах мелькнула насмешка — вольный волк, свободный как северный ветер, идущий рядом с человеком по собственной воле, а она, дочь племени Огня, заперта в клетке, словно пойманная птица.

Айла в бессильной ярости ударила кулаком по прутьям клетки, игнорируя острую боль в разбитых костяшках. Горячие слёзы навернулись на её глаза, но она яростно смахнула их тыльной стороной ладони. Рол уже скрылся из виду, растворившись среди деревьев, оставив её наедине с гневом и отчаянием, которые горели в её сердце ярче любого костра её родного племени.

Рол направлялся к хижине шамана Анта, и каждый его шаг был тяжелым и целеустремленным, словно он нёс на своих плечах не только собственные заботы, но и судьбу всего племени. Его плечи были напряжены, а в глазах отражалась тревога, которую он никогда не показывал перед соплеменниками.

Приближаясь к жилищу шамана, вождь почувствовал, как воздух вокруг него изменился. Здесь пахло иначе — дымом особых трав, сушеными кореньями и чем-то неуловимым, что нельзя было описать словами земного мира. Рол на мгновение остановился перед входом в хижину, глубоко вдыхая этот густой, насыщенный аромат, который, казалось, проникал в самую душу, открывая её для разговора с духами предков.

Отодвинув тяжёлую медвежью шкуру, служившую дверью, Рол шагнул в полумрак жилища шамана. Контраст между ярким вечерним светом снаружи и таинственным сумраком внутри на мгновение ослепил его, заставив моргнуть несколько раз. Когда глаза привыкли к темноте, перед вождем развернулась картина, от которой захватывало дух даже у такого видавшего виды воина, как он.

Стены хижины были увешаны причудливыми амулетами из костей, клыков и когтей зверей, разноцветных перьев и странных камней, каждый из которых, казалось, шептал свои тайны тому, кто умел слушать. Связки сушёных трав свисали с потолка, их кончики едва заметно покачивались, словно от невидимого потустороннего ветра. Черепа мелких животных, рога оленей, бивни кабанов и перья диковинных птиц, кости неведомых созданий, странные цветные камни с загадочными узорами — всё это создавало атмосферу, балансирующую на тонкой грани между земным миром и царством духов.

В центре хижины тлел небольшой костёр, заключенный в круг из гладких речных камней. Его пламя то вздымалось вверх, то почти угасало, отбрасывая на стены причудливые тени, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, танцуя в такт неслышимой музыке. Над огнём на трех суковатых палках висел глиняный котёл, почерневший от времени и дыма. Из него поднимался пар, наполняя воздух странным, но не неприятным запахом — смесью горьких трав, сладких корений и чего-то металлического, напоминающего запах крови.

Ант склонился над расстеленной на земле шкурой лося, заваленной костями, пучками трав и какими-то блестящими камешками, которые он перебирал своими длинными, сухими пальцами. Его фигура, освещённая лишь отблесками костра, казалась воплощением самой древней природы — не человек, но и не дух, а нечто среднее, соединяющее два мира. Тело старика, худое и жилистое, было покрыто замысловатыми узорами из глины и сажи, которые, казалось, двигались в танце теней и света, меняя форму при каждом движении шамана. На его костлявых плечах лежала накидка из рысьей шкуры, мягкая и в то же время грозная, с сохраненной головой зверя, увенчивающей голову шамана, словно венец силы и мудрости. Волосы Анта, седые как первый снег, были заплетены в сложные косы, украшенные перьями сов — птиц мудрости и тайны, и вороньими когтями — символами связи между мирами живых и мёртвых.

— Духи с ты, Ант, — произнёс Рол, его глубокий голос эхом разнёсся по хижине, словно вторгаясь в тишину потустороннего мира. — Что говорить духи о наша пленница?

Шаман медленно выпрямился, и казалось, что сама земля вздохнула вместе с ним. Его суставы хрустнули, словно древние корни дуба, пробивающиеся сквозь скалы. Он повернулся к Ролу, и его глаза, глубоко посаженные в морщинистое лицо, казалось, светились внутренним светом, отражая мудрость веков и тайны, недоступные обычным людям.

— А-а, Рол, — проскрипел Ант, растягивая слова, словно они были нитями, которые он плёл в ткань реальности. — Духи… Духи молчать о Айла. Она не хотеть говорить, огрызаться, как волчица в капкан. Её душа — пламя, которое не хотеть подчиняться.

Рол нахмурился, его широкие брови, черные как крыло ворона, сошлись на переносице, образуя глубокую складку. Он медленно погладил свою густую бороду.

— Духи, — проговорил он задумчиво, голосом человека, пытающегося разгадать сложную загадку. — Мне она рассказать о ручной огонь и о том, как сеять зёрна, чтобы не охотиться в опасные земли.

Ант склонил голову набок, словно прислушиваясь к невидимым голосам. Его глаза сузились, превратившись в щелки, словно он пытался разглядеть что-то в дали времён, в тумане грядущего или прошлого.

Затем лицо Рола стало серьёзным, как скала перед надвигающейся бурей:

— Ант, я слышать, что Дама часто уходить в лес. Что ты знать об этот?

Шаман закивал, и его длинная борода заколыхалась, словно водоросли в речном потоке. Косточки и перья в его волосах тихо застучали друг о друга, создавая звук, подобный шепоту мертвых:

— Да, да, — подтвердил он, его голос был похож на шелест листьев на ветру. — Урх искать редкие травы. Говорить, они помогать Лии. Двое наши охотники помогать ему, не бояться ни его кашель, ни злые духи в нём.

Рол задумчиво потёр виски, на которых пульсировали вены. Его взгляд стал отстранённым, словно он смотрел сквозь стены хижины в неведомое будущее, полное опасностей и испытаний для его племени:

— Думать, он мочь помочь? Хотя Дама выводить Лия из мир духи.

Ант пожал плечами, его рысья накидка зашуршала, словно живое существо, пробуждающееся от сна:

— Духи говорить, что у урх чистое сердце. Но духи мочь и ошибаться, — добавил он с хитрой усмешкой, обнажившей редкие зубы.

Рол тяжело вздохнул, и казалось, что вместе с этим вздохом из него вышла часть той силы и уверенности, которую он всегда демонстрировал перед соплеменниками. Его плечи на мгновение поникли под невидимым грузом забот и ответственности. Он думал о Лии, своей возлюбленной, лежащей без сознания в их хижине, словно прекрасный цветок, сломленный жестоким ветром. Об угрозах с севера и юга, нависших над его народом, как грозовые тучи над долиной перед сокрушительным ливнем.

— Ант, — произнёс он наконец, его голос стал тише, словно он делился сокровенной тайной. — Что ты думать о огонь племя? Как нам с ними бороться? Как защищать наш народ?

Шаман закрыл глаза, его лицо застыло в неподвижности, словно вырезанная из дерева маска. Казалось, весь его дух покинул тело и устремился куда-то в миры, недоступные обычным смертным. Воздух в хижине сгустился, стал тяжелым, как перед грозой, и даже пламя костра замерло, перестав танцевать. Когда Ант заговорил, его голос, казалось, доносился издалека, словно из глубин времени или из иного мира:

— Огонь, — прошептал он, и это слово повисло в воздухе, словно материализовавшийся дым. — Они поклоняться огонь, значит, они его бояться. Огонь жечь, огонь убивать, но огонь и давать жизнь. Он — как сама жизнь, Рол. Страх, но нужный.

Шаман медленно открыл глаза, и в них плясали отблески пламени, словно духи огня нашли пристанище в его взгляде:

— Ты, Рол, ты приручить волк, ты говорить с мамонт. Ты сила. Ты смочь приручить и огонь? Стать его хозяин, а не враг?

В наступившей тишине Рол смотрел на танцующее пламя костра, и в его взгляде отражалась вся тяжесть выбора, от которого зависела судьба племени. За стенами хижины шумел лес, напоминая о том, что жизнь продолжается, несмотря на все опасности, которые таит в себе будущее.

Глаза Рола расширились от изумления, в тёмных зрачках заискрилась надежда, подобная первым лучам рассвета, пробивающимся сквозь хвойный лес. Его огрубевшие от долгих охот пальцы нервно сжались, а дыхание на мгновение замерло, будто перед прыжком через пропасть.

— Приручить огонь? — повторил он, перекатывая эти слова на языке, словно необычные ягоды с неведомым вкусом. — Огонь к Ролу прийти? Как Рол взять огонь?

Старый Ант медленно поднял морщинистую руку, иссеченную древними шрамами и временем. Жест был подобен благословению древних духов, наполненный силой предков.

— Та-Ну-Ри, Айла, — прошептал шаман, и имя женщины из племени огня прозвучало как заклинание. — Она знать огонь. Она быть дитя огня. Айла научить тебя. Духи привести её сюда для Рола. Чтобы ты стать хозяин огня и победить племя огня их же сила.

Сердце молодого охотника застучало сильнее, подобно барабану перед великой охотой. Он медленно кивнул, выпрямляясь, будто сбрасывая с могучих плеч тяжесть горного валуна. В его взгляде, устремлённом в неведомое будущее, теперь пылал огонёк решимости.

— Ант дать Ролу много мысли, — произнёс он, прижимая руку к груди в знак глубокой благодарности. — Рол думать над словами мудрого Анта.

— Племя огня… — прошептал он, и даже произнесение этих слов, казалось, причиняло ему физическую боль. Его голос, глубокий и древний, подобный эху из самых тёмных пещер, был наполнен скрытыми угрозами и тенями прошлого. — Они охотники сильны, высоки, как могучие сосны на склонах гор. Женщины… не меньше силы иметь. Красота и сила течь в их жилах, как вода и огонь вместе. Это племя не просто сила — это великая буря, что Великий Огонь закрывать.

Рол напряжённо вслушивался в слова шамана, пытаясь уловить в них нечто большее, чем простой рассказ. В каждом слове Анта таилась загадка, которую невозможно было разгадать сразу. Тень Рола, массивная и грозная, отбрасываемая пламенем костра, металась по земляному полу хижины, словно дух-хранитель, охраняющий своего хозяина. В груди молодого вождя росло сомнение, подобное ядовитому растению. Как этот старик, погружённый в мир духов и древних знаний, мог знать такие подробности о далёких южных землях, о загадочном племени огня?

— Путь на там… — продолжал Ант, медленно выпрямляясь, но тут же снова сгибаясь под тяжестью собственных слов. — Этот путь быть жаркий и беспощадный, как Великий Огонь, которому они поклоняться. В тех землях… они молиться огню и огню, давать им жертвы. Их алтари, Рол… — здесь голос шамана дрогнул, как листок осины на ветру, — на них столько кровь пролиться, что земля пить её, как вода. Великий Огнь вырезать в страшных ритуалах, и каждый удар нож звать милость их духи. Много Та-Ку-Ри умирать, их жизнь кончаться в один миг на эти камни…

Голос шамана становился всё более тягучим и мрачным, подобно смоле, стекающей по коре древнего дерева. Он говорил так, будто перед его внутренним взором возникали образы прошлого, словно эти алтари и жертвоприношения были не просто чужими историями, а событиями, свидетелем которых он был сам. Ант закрыл глаза, и его лицо исказилось от боли, как будто воспоминания разрывали его изнутри, подобно когтям невидимого зверя. Каждый вздох старика становился тяжелее предыдущего, а слова, слетавшие с его губ, наполнялись ядом страха и ненависти.

Рол хранил молчание, но его разум работал безостановочно, как быстрый поток горной реки. Сомнения проникали в его сознание подобно туману, окутывающему долину на рассвете. Каждый взгляд на шамана порождал новые вопросы, требующие ответа. Откуда Ант знает столько о далёком племени огня? Как он может с такой точностью описывать то, что для других остаётся тайной за семью холмами? Возможно, старый шаман скрывал часть своей истории? Быть может, его прошлое было связано с этим загадочным и опасным племенем.

— Чёрные камни Зарака… — голос Анта вновь прорезал тишину, вырвав Рола из плена размышлений. Шаман теперь говорил медленнее, словно каждое его слово было тяжёлым, как валун после долгого ливня. — Эти камни… крепкие, как сердце самая земля. Они вставлять их в оружие: в ножи, стрелы, копья, топоры… Это делать их страх. Их племя расти и сила набирать, их дети становиться сильнее наши, сильнее урхи даже. Если мы не разрушить их камни, если не уничтожить их места сила…, то племя огня уничтожить нас всех.

Ант говорил с такой непоколебимой убеждённостью, что его слова, подобно острым стрелам, проникали в самые тёмные уголки души Рола. Шаман поднялся на ноги, и его худое тело, покрытое священными узорами, начало дрожать, как осиновый лист на ветру. Он не просто рассказывал — он заново переживал каждое слово, каждый образ, словно видел перед собой кровавые сцены ритуалов так же ясно, как видел сейчас лицо Рола в полумраке хижины. Руки старика сжались в костлявые кулаки, а в глазах полыхал огонь, яростный, как лесной пожар в засуху. С каждым словом он описывал, как охотники из лесных племён становились беспомощными жертвами на этих проклятых алтарях, как их ещё бьющиеся сердца вырывались из груди ради ублажения безжалостных духов.

— Они поклоняться Великому Огню, — почти выкрикнул Ант, его голос дрожал от едва сдерживаемой ярости, подобно натянутой тетиве лука. — Но бояться его смерть. Когда солнце становиться чёрный, это конец их мир, конец их жизнь. Они думать, что дух Великий Огонь, может умереть. И тогда умирать и они…

Эти слова заставили Рола застыть, словно оленя, услышавшего треск ветки под лапой хищника. Страх перед чем-то настолько могущественным и древним, что даже грозное племя огня трепетало в его тени, был чем-то непостижимым для молодого вождя. Но он понимал, что это знание — оружие, которое могло стать ключом к их спасению и победе. Однако ещё больше его тревожило то, как шаман мог знать столь сокровенные подробности чужого племени. Что ещё скрывал от него Ант за своими морщинами и ритуальными узорами?

— Не забыть… — вдруг добавил шаман, и его голос стал тише, подобно ночному шепоту листвы. — Чёрные камни. Зарак должен получить их. Без них наше оружие быть слабое против племя огня.

Рол медленно кивнул, его лицо оставалось неподвижным, как каменная маска, но внутри бушевала буря эмоций, подобная тем, что обрушиваются на горные склоны в сезон ливней. Он осознавал, что предстояло многое обдумать и ещё больше — решить. Его проницательный взгляд снова скользнул по иссохшей фигуре шамана. Да, Ант знал гораздо больше, чем говорил. Намного больше. Но это можно было выяснить позже, когда придёт время.

— Рол теперь идти, — наконец произнёс молодой вождь. Его голос звучал твёрдо, как удар кремня о кремень. — Много думать надо.

Он развернулся и, сделав широкий шаг за порог, почувствовал, как свежий ночной воздух, наполненный запахами леса и далёких гор, окутал его разгорячённое тело подобно объятиям матери-земли. Небо над его головой было усыпано звёздами, безмолвными свидетелями тайн, хранимых между ним и старым шаманом.

3 глава: Одинокий путь

Утренний свет, пробивающийся сквозь щели ветхой хижины, коснулся лица Рола, вырывая его из объятий беспокойного сна. Он пробуждался медленно, словно выныривая из вязкого омута тягучих видений, цеплявшихся за его сознание подобно липкой паутине. Веки дрогнули и с трудом разомкнулись, встречая обманчиво ласковые лучи восходящего солнца. В груди же ощущалась неотступная тяжесть, давящая на сердце подобно каменной глыбе.

Рядом лежала Лия — живая, дышащая, но недосягаемо далёкая, словно её дух заблудился в потусторонних мирах. Шкуры, укрывавшие её хрупкое тело, едва заметно вздымались от тихого дыхания. Рол всматривался в безмятежные черты её лица, пытаясь уловить хоть малейший знак возвращения. Мучительное бессилие терзало его душу — видеть её рядом и в то же время понимать, что между ними пролегла непреодолимая пропасть.

Огрубевшие от постоянной охоты пальцы Рола осторожно коснулись её руки, такой холодной и бледной, словно кусок речного камня, лишённого жизненного тепла. Он обхватил её тонкие пальцы, едва не прозрачные в утреннем свете, бережно сжал их, надеясь передать своё тепло, вернуть искру жизни.

Лия оставалась недвижимой. Её дыхание было ровным, но настолько слабым, что напоминало лёгкое дуновение ветра над гладью озера — едва заметное и мимолётное. В её чертах не отражалось ни боли, ни страдания — просто бесконечно длящийся сон, граничащий с небытием.

Рол знал, что её дух странствует сейчас в таинственном мире теней, куда не достигал его голос. Он сам когда-то ходил тропами духов, принимая облик волка, паря орлом под облаками, скользя рыбой в ледяных водах. Этот мир был ему знаком — неведомое пространство, где время течёт иначе, а реальность рассыпается призрачными видениями. Возможно, Лия блуждала сейчас среди этих видений, встречала духов предков, но вернётся ли она назад, в мир живых?

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь усмирить клокочущую в сердце ярость. Снова и снова проклинал он Найру и Грома — тех, кто по своей безрассудности подверг Лию смертельной опасности. Эти мысли терзали его сознание, подобно острым каменным ножам, впивающимся в плоть. Но сейчас важно было лишь одно: вернуть Лию из мира теней.

Шорох отодвинутой шкуры нарушил тишину хижины. Тяжёлые шаги возвестили о приходе Дамы — урха, привыкшего жить среди опасностей и не боящегося привлечь внимание хищников. Его грудь сотрясалась от глухого кашля, словно внутри застрял обломок кремня, расцарапывающий лёгкие. Дама, некогда бывший его врагом, а теперь ставший кем-то большим, чем просто пленник, опустился на колени рядом с Лией, держа в руках выдолбленную тыкву с целебным настоем.

— Великий Огонь встать высоко. Рол сидеть долго, — проговорил Дама, бережно приподнимая голову Лии. — Девушка пить. Травы давать силу. Духи слушать наш зов.

Его пальцы, поразительно ловкие для такого крупного человека, приоткрыли губы Лии, вливая целебный отвар в безвольный рот. Он внимательно следил, как её горло медленно совершило глотательное движение.

— Она пить. Хороший знак, — удовлетворённо кивнул Дама. — Тело жить. Дух блуждать. Шаман говорить: время ждать.

Рол молча смотрел на это священнодействие, на лицо друга, изборождённое морщинами и шрамами — следами долгой, наполненной опасностями жизни.

— Ждать… — эхом повторил он, и в этом коротком слове звучала вся глубина его отчаяния. — Но сколько ждать? Луна сменять луну. Лия всё спать.

Дама положил тяжёлую ладонь на плечо Рола:

— Духи решать их луна. Мы — только ждать. Женщины приходить скоро. Ухаживать за телом. Тело быть сильным, когда дух вернуться.

Каждый день женщины племени приходили заботиться о Лии, словно о беспомощном младенце. Они меняли подстилки из шкур, обтирали её тело влажными пучками трав, смоченными в тёплой воде, готовили крепкие бульоны из костей и мяса, растирали пищу до состояния мягкой кашицы, которую можно было влить в её рот. Они делали это с надеждой, что однажды её тело, получив достаточно сил, пробудится от этого долгого сна.

Волк Тень лежал у ног Лии, свернувшись клубком, словно живой талисман. Иногда он тихо скулил и лизал её неподвижные руки тёплым языком, будто пытаясь своей преданностью вызвать её из мира духов. Днём он дремал рядом с ней, охраняя её покой, а когда Рол выходил из хижины, следовал за ним как верная тень, за которую и получил своё имя. Иногда зверь с юношеским азартом гонялся за палками, которые Рол забрасывал через частокол, но даже в игре оставался настороже, никогда не забывая о своём долге охранять.

— Тень тоже скучать, — заметил Дама, наблюдая за волком. — Зверь понимать больше, чем мы думать. Он видеть то, что глаза человека не видеть.

Рол редко разговаривал с кем-либо в эти дни, но с Дамой иногда обменивался короткими фразами. Они обсуждали новости племени, тревожные слухи, приносимые охотниками с южных рубежей.

— Охотники видеть странные камни на юге, — говорил Дама, подбрасывая сухие ветки в костёр у входа в хижину. — Прямые камни. Как стоять палец Великого Духа. Шаман сказать — это жертвенники племени огня.

— Ара-Ки-Зан готовить охоту? — хмуро спросил Рол, вспоминая прекрасную и безжалостную предводительницу южного племени.

— Да. Жертвы быть… наши охотники, — Дама смотрел в огонь, его лицо казалось высеченным из камня. — Она брать живые. Класть на камень. Кровь течь к земле. Призывать духов огня.

Рол стиснул кулаки. Он понимал, что конфликт только начинается, и ему предстоит использовать все свои силы и знания, чтобы защитить племя.

— Мы должны учиться… их огонь… сделать наш, — медленно произнёс он, словно взвешивая каждое слово.

Дама посмотрел на него с уважением:

— Рол всегда думать глубоко. Как корни дерева искать вода под камень.

В сознании Рола всё чаще возникал образ шамана Анта. Когда старик разговаривал с девушкой с юга, Айлой, Рол замечал, как густо шаман замазывал своё лицо и тело сажей и глиной. Это казалось странным — неужели они знакомы? Почему Ант прятал лицо от её взгляда?

— Дама, — осторожно начал Рол, — ты видеть, как шаман вести себя с Айла? Он скрываться. Бояться её взгляд.

Дама медленно кивнул:

— Да. Шаман говорить — духи велеть так делать. Но глаза его говорить другое. Глаза знать страх.

— Что шаман скрывать? — Рол задумчиво посмотрел на огонь. — Он знать Айла раньше?

— Может быть. Духи любить загадки, и шаманы тоже.

Прошло несколько дней, и Рол заметил, что давно не было землетрясений, сотрясавших ранее их поселение. Это был добрый знак. Духи земли успокоились, значит, он идёт верным путём.

Тень с каждым днём становился всё большим любимцем племени. Дети бегали за ним, дёргая за пушистый хвост, а он в ответ игриво покусывал их за руки и ноги, тихо рыча, но никогда не причиняя боли.

— Зверь с племенем жить хорошо, — заметила одна из женщин, когда Тень, получив от неё кусок мяса, благодарно лизнул её руку. — Дух волка защищать нас теперь.

Волк часто исчезал в лесу, возвращаясь после долгих прогулок с виноватым видом, как щенок, натворивший бед. Он прижимал уши, показывал своё пушистое брюхо, пытаясь отвлечь внимание Рола от своих проделок.

— Ты охотиться без меня? — с лёгкой укоризной говорил Рол, почёсывая его за ушами. — Или бегать за волчицами? Твоя сила нужна здесь, рядом с Лией.

Тень, словно понимая упрёк, тихо скулил и лизал руки хозяина.

Тем временем, Айла становилась всё ближе к женщинам племени. Она учила их новым приёмам плетения, показывала, как связывать шкуры, как использовать жгучую крапиву для изготовления прочных верёвок.

— Трава жалить руки, но делать крепкий ремень, — объясняла она, ловко сплетая волокна. — Кожа нужна для одежда и обувь. Трава служить для связывать.

Женщины с интересом перенимали её умения, а молодые охотники украдкой поглядывали на стройную фигуру южанки, восхищаясь не только её знаниями, но и красотой.

В стороне от хижин, под навесом из шкур и веток, стояла клетка, где держали пленницу — гордую Лайлу из племени огня. Она не сломалась в плену, не растеряла своей внутренней силы. Каждое утро она стояла, прислонившись к прутьям своей темницы, и с непокорным взглядом встречала рассвет. Не просила о свободе, не умоляла. С каждым днём её решимость только крепла. Даже в заточении она держала голову высоко поднятой, а её язвительные слова поражали, словно остриё копья.

Когда Рол проходил мимо, она никогда не упускала возможности бросить колкое замечание: