Бесплатный фрагмент - Пылинка

В сверхсекретном мире я живу уже много лет.

Я не существую, меня просто нет.

Найк Борзов, «E.T.»

Часть 1. Пылинка в луже нефти

Запись 1. Бортовое время на момент записи (180) 23:12:55

Меня зовут Эя Чон. Я оператор систем жизнеобеспечения на фрегате военно-космических сил Стран Лотоса. Позывное имя корабля «Цинь Шихуанди». Моя вторая специальность — специалист по малой сигнальной диагностике нейронных систем. 53 минуты назад на корабле произошла нештатная ситуация, гермодвери сработали в защитном режиме и заперли меня в распределительном колодце. По инструкции «О нештатных ситуациях на кораблях межпланетного типа от 03/09/2116 года» я должна создать и вести индивидуальный бортовой журнал для последующего выяснения причин возникновения чрезвычайной ситуации.

Возможно, мои записи будут недостаточно ясны или понятны. Я диагностирую у себя признаки контузии головного мозга — болит голова, трудно сосредоточиться. Я не помню около сорока минут после инцидента. На голове в правой области лба довольное сильное рассечение. Кажется, я потеряла много крови. Сейчас кровопотеря остановлена средствами стандартной аптечки. В остальном состояние организма оцениваю удовлетворительно, тяжелых травм или переломов не ощущаю. Из-за отсутствия в отсеке распределительного колодца средств диагностики уточнить тяжесть полученных повреждений не представляется возможным.

Первые действия после того, как я пришла в себя и оказала первую медицинскую помощь:

1) Попытка открыть гермодверь — без успеха.

2) Обращение к системе управления кораблем «Оракул» также не увенчалось успехом. Любые запросы игнорируются или интерпретируются системой неверно.

3) Попытка связаться с членами команды по телекому — без успеха. На вызовы пока никто не отвечает.

4) Попытки активации ручной разблокировки северной и южной гермодверей не дали результата. Такое может происходить только при наличии высокотемпературного режима или вакуума в соседних отсеках.

Для экономии энергопотребления бортового планшета и собственного удобства переключаюсь на нейросенсорный ввод информации в бортовой журнал.

[активация нейросенсорного чипа — подключение к инфодиску бортового планшета — успешно]

Запись 2. Бортовое время на момент записи (180) 23:24:55

Попытаюсь восстановить события, предшествующие чрезвычайному происшествию. Миссия фрегата «Цинь Шихуанди» — уничтожить аномальный объект под кодовым названием «Зеркало Лилит» в районе спутника Юпитера Каллисто. Информация об аномалии получена путем перехвата зашифрованной линии Объединённого Евразийского Блока. Советом Стран Лотоса данная аномалия признана угрозой первого порядка и подлежит немедленному уничтожению.

Для решения задач в состав экипажа «Цинь Шихуанди» были включены три инженера ВКС (включая меня), капитан, лейтенант службы контроля исполнения из ударной группировки, а также штатная команда: два штурмана-навигатора и медик.

Марш-бросок Земля — Юпитер прошёл штатно, сроки и траектория подлёта были рассчитаны верно. Мы вышли из гиберсна согласно графику и к выходу на орбиту Каллисто экипаж был полностью готов к выполнению дальнейшей миссии. Согласно маршрутному листу, разогнавшись на орбите Каллисто, мы легли на курс к вероятному местонахождению аномалии. На пятый день полёта мы начали подготовительные работы с фазовым терминатор-излучателем, установленным на корабле. Я находилась в распределительном колодце, чтобы фиксировать состояние энергетического узла и регулировать нано-сигнальную волну устройства.

Примерно за 10 минут до происшествия была активирована система квантового наведения на цель в тестовом режиме. За три минуты 23 секунды до инцидента инженерами был произведён контрольный замер-импульс.

Последнее, что я помню — внезапный сигнал тревоги. Первое, после того как очнулась и открыла глаза — тусклый свет панели настройки, перепачканный моей кровью. Основное освещение в отсеке отключено. Второе, что я отметила, это тишина. Ни шума двигателя, ни гула системы вентиляции отсеков, ни перезвона датчиков. Просто ничего.

Запись 3. Бортовое время на момент записи (181) 00:11:16

Кажется, я снова отключилась. Полагаю, что режим нейросенсорной передачи информации при контузии головного мозга сильно утомляет префронтальную кору. Я переключусь на режим блуждающих ассоциаций, чтобы оставаться в сознании как можно дольше. Дальнейшая запись будет более хаотичной и свободной, однако для фиксации происходящего в реальном времени этого должно хватить.

[активация нейросенсорного чипа — переключение на режим блуждающих ассоциаций — успешно]

Я пытаюсь предположить, что произошло, но на ум ничего не приходит. За гермодверьми ничего не слышно. Учитывая их конструкцию это и не удивительно, но, в условиях оглушающей тишины, любой шорох уже мог бы считаться надеждой на спасение.

Я стираю кровь с пульта управления операционной системой и еще раз перезапускаю «Оракул». На экране отладки вместо привычных символов творится какой-то хаос из символов программной кодировки. Перезагружаю систему ещё раз и перехожу на аварийный режим. На экране тускло высвечивается незатейливый выбор из трёх пунктов:

> ЗАПУСТИТЬ БОРТОВУЮ СИСТЕМУ «ОРАКУЛ»

> ПРОИЗВЕСТИ АВАРИЙНЫЙ ПЕРЕЗАПУСК СИСТЕМЫ «ОРАКУЛ»

> АКТИВИРОВАТЬ ВИЗУАЛЬНЫЙ МАЯК И СИГНАЛ SOS

По «Инструкции о нештатных ситуациях» я имею право отправить сигнал SOS в случае, если у меня нет связи со старшими по рангу, и я оцениваю ситуацию критической. Но на миллионы километров пустого пространства нет ни одной живой души. От Земли до орбиты Каллисто около 6 месяцев лёта. Мы знали, что отправляемся на задание без страховочного троса.

Единственные, кто в теории могли бы запеленговать сигнал — силы Объединенного Евразийского Блока, но, во-первых, миссия ОЕБ окажется на орбите Каллисто через два или три месяца, если не позже. Во-вторых, наше задание строжайше секретное, а просить помощи у главного врага Стран Лотоса ещё с момента «Ошибки-39» — значит расписаться в своей беспомощности и сдаться на милость жестокому и беспощадному врагу. Это абсолютно неприемлемо.

Я активирую аварийный перезапуск системы. В тишине и полумраке моего отсека время тянется неимоверно долго. Пытаюсь услышать собственное дыхание — оно растворяется в облепившим меня беззвучии. Я шумно вздыхаю, чтобы убедиться, что всё ещё жива. Выдыхаю воздух так же шумно. Где-то на границе слышимости на мгновение ощущаю пульсацию своего сердца.

Экран скупо выдаёт:

> ДОСТУП К СИСТЕМЕ «ОРАКУЛ»: ОТКАЗ

> РУЧНОЕ УПРАВЛЕНИЕ СЛУЖБАМИ: ОТКАЗ

> ЗАПРОСИТЬ СПРАВКУ О СОСТОЯНИИ СИСТЕМ

Я выбираю третий пункт.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ СИСТЕМЫ

> ГЛАВНЫЙ РЕАКТОР: НЕ АКТИВЕН

> РАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНЫЙ КОНТУР: НЕ АКТИВЕН

> ЭНЕРГОБЛОКИ РЕЗЕРВНОГО ХОДА: АКТИВНЫ, РЕЖИМ МАЛОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ (10%)

ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЕ

> ЦИКЛ РЕГЕНЕРАЦИИ КИСЛОРОДА: АКТИВНЫЙ, РЕЖИМ МАЛОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ (10%)

> CO₂ УЛАВЛИВАТЕЛИ: АКТИВНЫ, РЕЖИМ МАЛОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ (10%)

> ПОЛНЫЙ ВОДНЫЙ ЦИКЛ С НАНОФИЛЬТРАЦИЕЙ: НЕ АКТИВЕН

> СИСТЕМА ТЕМПЕРАТУРНОГО РЕЖИМА ЖИЛЫХ ОТСЕКОВ: АКТИВНЫ, РЕЖИМ МАЛОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ (15%)

ДВИГАТЕЛЬНЫЕ СИСТЕМЫ

> ГЛАВНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ: НЕ АКТИВЕН

> МАНЕВРОВЫЕ БЛОКИ RCS: НЕ АКТИВНЫ

> НАВИГАЦИОННЫЙ КОМПЛЕКС: НЕ АКТИВЕН

> ГРАВИТАЦИОННЫЙ КОМПЛЕКС: НЕ АКТИВЕН

АВАРИЙНЫЕ И РЕЗЕРВНЫЕ СИСТЕМЫ

> РЕЗЕРВНЫЙ КОНТУР СВЯЗИ: АКТИВЕН

> ИЗОЛИРОВАННЫЕ ОТСЕКИ: АКТИВНЫ, РЕЖИМ МАЛОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ (15%)

Это значит, что мы дрейфуем, двигатели корабля отключены, а системы жизнеобеспечения работают в режиме дальнего полёта, как будто команда находится в капсулах гиберсна. Очень скоро кислород в моём отсеке закончится. Температура понизится до 12° C. В текущей ситуации мои шансы выжить стремятся к нулю, и это ещё очень оптимистичный прогноз.

Я обращаю внимание на единственный иллюминатор в отсеке. Два прожектора, установленные где-то на внешней дуге страховочных поручней, выхватывают фрагменты обшивки снаружи корабля. Обломки хаотично дрейфуют и крутятся вокруг своей оси возле корпуса. Больше я не вижу ничего. Лишь два луча белого света, уткнувшиеся в непроглядную черноту и пляшущие кусочки нашего фрегата.

Если повреждена внешняя обшивка, значит на корабле какое-то механическое повреждение. Я еще раз подключаюсь к интеркому. — Меня слышно? — задаю вопрос, и сама удивляюсь, услышав свой голос. Он звучит очень тускло, как будто застревает в моей гортани. — Это оператор систем жизнеобеспечения Эя Чон. Я нахожусь в распределительном колодце… Ответьте! Кто-нибудь…

Тишина. В отчаянии я бью рукой по стенке отсека, меня закручивает по инерции и тут я вспоминаю, что гравитация отсутствует. Отсек мелькает перед глазами как в калейдоскопе, я барахтаюсь выброшенной на берег рыбой, пока не хватаюсь за один из страховочных поручней на стене. Усаживаю себя в кресло наблюдателя и бессилие накатывает на меня с сокрушительной силой.

По инструкции «О нештатных ситуациях на кораблях межпланетного типа» последним прописанным действием при исчерпании всех способов спасения члена экипажа является следующая рекомендация: «Сохраняйте спокойствие. Спасательной командой или другими членами экипажа ведутся действия, направленные на ваше спасение». И странным образом это чувство оказывается мне знакомым.

Кажется, мне было 4 или 5 лет. Наш район попал под плотный ракетный удар. На моих глазах ракета, прорвавшаяся сквозь купол воздушной защиты, ударила в соседний дом. Там жила моя лучшая подруга Чхон И. Дом сложился практически сразу. В нашем доме выбило все стекла, звуковой волной меня отбросило к противоположной стене — и только каким-то чудом ни один осколок не поранил меня.