Бесплатный фрагмент - Ромка Стрельцов на каникулах

Ромка Стрельцов на каникулах. Земляничное пугало.

Голубое платье

Ромка Стрельцов спал долго и сладко, а когда открыл глаза — не сразу понял, где находится.

Мальчик потянулся и повернулся на бок. На окне играли солнечные зайчики, а где-то недалеко горланил петух. Затем он повернулся на другой бок. На столе он увидел тарелку с горкой блинчиков, вазочку с его любимым земляничным вареньем, и дымящийся чайничек. Сон быстро растворился, как сахар в чае, и лицо его расплылось в улыбке. Ромка вспомнил, что он в деревне у бабушки. «Как же хорошо, что не нужно торопиться в школу» — подумал мальчик и почувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Человеком на каникулах!

В животе заурчало от голода. И нацепив шорты с футболкой, Ромка уселся есть приготовленный для него завтрак. Верхний блин он скрутил в трубочку и обмакнул в варенье. На конце повисли три ягодки в тягучем сиропе. «Неплохой улов!» — подумал Рома и уже отправил трубочку в рот, но одна из ягод в полете не удержалась и шмякнулась на тарелку.

— Ага, сбежать решила! От меня не уйдешь! — Тихо сказал мальчик и посмотрел по сторонам. Когда он убедился, что бабушки дома нет и застукать его за такой невоспитанностью никто не сможет — быстро слизал ягоду с тарелки.

— Чистая работа, — сказал довольный Ромка. Затем он жадно откусил от трубочки сразу половину, прожевал, запил чайком и облизал сладкие от варенья пальцы.

Вдруг из сада раздался голос бабушки:

— А ну, кыш! Кыш, воришки!

Мальчику стало любопытно, кого она там прогоняет. Так любопытно, что доесть блин он решил позже, и выбежал из дома.

В сад вела асфальтная дорожка. По ее бордюру Ромка шел как обычно — как по канату в цирке. Он представлял, что под ним большая арена и если он оступится, то упадет с высоты вниз. Осторожно переставляя ноги, мальчик дошел до конца опасного пути и увидел бабушку.

Нина Ивановна стояла рядом с грядками, где росла земляника, и размахивала руками. А над ней кружилось целое облако ворон. Птицы возмущенно каркали, но из сада не улетали. Одна за одной они рассаживались рядом на деревья, чтобы снова подобраться к ягодам при удобном случае.

— Проснулся наконец-то! — сказала бабушка, заметив внука. — Умылся? Позавтракал? Где кепка? Надень, а то напечет в голову. Сегодня жарко.

Ромка не умылся и где кепка, не знал. Поэтому из всех вопросов бабушки выбрал тот, на который мог ответить положительно:

— Позавтракал! Твои блинчики с вареньем — пальчики оближешь!

Уточнять, что облизал он не только пальчики, но и тарелку, Ромка, конечно, не стал.

— Погляди, что делают, негодяйки! — кивнула Нина Ивановна на кустики с земляникой. — Уже столько ягод склевали! Вот тебе и задачка на умножение. Ну-ка посчитай, сколько ворон на ветках.

Ромка начал считать: «Одна, две, три…»

— Семь ворон!

— Если каждая ворона склюет по три ягоды, сколько всего ягод пропадет?

— Нужно семь умножить на три. Семью три будет…, — Ромка закатил глаза и начал вспоминать. Учительница сказала за лето выучить таблицу умножения так, чтоб от зубов отскакивала. Но сколько он не пытался ее запомнить, таблица действительно куда-то отскакивала и обратно в голову не возвращалась. — Да это не таблица умножения! Это таблица унижения! Как ее вообще выучить можно?

— Семью три будет двадцать один. — Сказала бабушка. — И если вороны съедят столько ягод, то ты останешься без варенья, дорогуша.

Обычно Нина Ивановна называла внука дорогушей, когда хотела дать ему задание. Например, «на полке пылится книга, дорогуша» означало, что Ромке нужно почитать, потому что на каникулах нельзя только бездельничать. Или «на твоей кровати беспорядок, дорогуша» означало: надо сложить разбросанные вещи в комод. На этот раз Ромка не совсем понимал, что поручали дорогуше: то ли учить таблицу умножения, то ли гонять от ягод ворон.

— А ты куда-то уходишь? — мальчик заметил, что на бабушке было голубое платье. Обычно она его надевала только на выход или по праздникам. Из ближайших праздников был Ромкин день рождения. Но он только в ноябре. Поэтому мальчик сделал вывод, что бабушка собиралась куда-то выходить.

— Да, я пойду к тете Вале за семенами гортензии, — ответила она, поднимая подол платья и переступила с грядок на асфальтную дорожку. А Ромка сразу мысленно начислил себе двести очков за наблюдательность.

Что такое гортензии мальчик не знал, но догадывался, что это цветы. Потому что все цветы, что росли у бабушки, назывались так же странно. Зато Ромка знал, что тетя Валя живет аж на другом конце деревни. А значит, он надолго остается один дома и в душе он ликовал! Мальчик уже представил, как съест все мороженое в морозильнике, запряжет собаку в тележку и будет на ней кататься и как будет обливать соседских кур из садового шланга — в общем делать то, что бабушка никогда бы не разрешила.

— Надеюсь, пока меня не будет, ты не разберешь дом на кирпичи, — как будто читала она мысли внука.

— Если я разберу дом на кирпичи, получится «Лего»! — бодро выпалил Ромка.

— Не смешно, Роман, — строго ответила бабушка. — У тебя есть задание — гонять от ягод ворон. Уж больно красивая земляника вышла. Жалко такую отдавать на съедение птицам.

Строгое «Роман» от Нины Ивановны тоже звучало в особых случаях. Обычно это означало: если Ромка нашалит, то влетит ему по самое «не хочу». Внуку в деревне было раздолье, проказничать он любил и бабушке нужно было его как-то воспитывать. Например, за мелкие шалости она не давала ему сладкое. За проделки «покрупнее» запрещала выходить на улицу — и это наказание по меркам Ромы было самым суровым. Наблюдать из окна, как другие дети гуляют и катаются на велосипеде, было настоящей пыткой.

Сам Ромка называл свой неугомонный характер активным образом жизни и не понимал, за что терпит такие мучения. Дома было совсем нечем заняться! Из достижений цивилизации у бабушки был только телевизор. И тот давно сломался и пылился в углу. Его бы взять да отремонтировать, но бабушка говорила: «Мне его смотреть некогда. А все новости мне подруги рассказывают». Ни компьютера, ни мобильного телефона у нее тоже не было — с Ромкиными родителями она по старинке созванивалась по городской линии. Смешной зеленый аппарат звонил так пронзительно, что закладывало уши. А в дырки его диска мальчик ради забавы засовывал мух и катал их туда-сюда как на каруселях. Вот и все развлечение! Так что тоска была дома такая же зеленая, как телефон, и попадать под арест Ромка очень боялся.

«За старшего останется…»

Перед тем как уйти бабушка решила подразнить внука и с важным видом посмотрела по сторонам, будто кого-то ищет:

— Ну, кто тут самый ответственный? Кого мне оставить за старшего?

Но выбор у нее, скажем прямо, был невелик. Кроме Ромки у Нины Ивановны жили собака Лайка, кот Васька и корова Зорька.

Свою кличку Лайка оправдывала редко. Громкий лай она поднимала только, когда была голодной, и когда у Нины Ивановны на веранде собирались «шляпы». Так Ромка называл подруг бабушки. Они к ней часто приходили посплетничать и на что-нибудь пожаловаться, и все как на подбор — в соломенных шляпах:

— Дождь прошел, так от лебеды этой спасения нет. Сорняков полный огород! — Жаловалась одна «шляпа». А другая сразу подхватывала:

— А вы слышали, у Марьи Петровны, что живет возле магазина, новая газонокосилка появилась. И где только люди деньги берут?

Но самым неприятным было то, что «шляпы» за своими скучными разговорами съедали все сладкое, что было в доме: «Ни одного кусочка халвы не оставили!» — возмущался Ромка, рыская потом по шкафчикам. А бабушка так внимательно слушала подруг, что забывала покормить собаку. Поэтому нелюбовь к «шляпам» у Ромки с Лайкой была общая. Как же мальчик радовался, когда собака своим лаем не давала гостьям покоя. Они хоть на время прекращали жаловаться и сплетничать, чтобы ее успокоить.

Кроме еды и «шляп» Лайку мало что интересовало. Даже сейчас она ленилась отозваться на свою кличку. Туловище темно-шоколадного цвета она прятала от солнца в будке, а снаружи торчал только хвост, который «ходил» туда-сюда, отгоняя насекомых.

А кота Ваську бабушка вообще редко называла по кличке. Чаще он был у нее «двоечником», «прогульщиком» и «блудным сыном». Домой кот приходил редко. Целыми днями он бродил по чужим огородам и дрался с другими котами. «Лучше б ты мышей ловил, — отчитывала Нина Ивановна Ваську, заметив на нем новую ссадину. — Скоро всю крупу сгрызут, а тебе лишь бы хулиганить! Двоечник».

Сегодня, кажется, Васька готовился к новому бою. Он разлегся на стуле, на котором висела бабушкина корзинка, и точил о нее когти. Кот как будто играл на цимбалах, ковыряя плетенку, а ошметки лозы из-под его лап разлетались в разные стороны.

Нина Ивановна спохватилась, мгновенно придумав коту новое прозвище: