Бесплатный фрагмент - Русские Заветные Сказки

Щучья голова

Жили-были мужик да баба, и была у них дочь, девка молодая. Пошла она бороновать огород; бороновала, бороновала, только и позвали ее в избу блины есть. Она пошла, а лошадь совсем с бороною оставила в огороде:

— Пущай постоит, пока ворочусь. Только у ихнего соседа был сын — парень глупой. Давно хотелось ему поддеть эту девку, а как, не придумает. Увидал он лошадь с бороною, перелез через изгороду, выпряг коня и завел его в свой огород. Борону хоть и оставил на старом месте, да оглобли-то просунул сквозь изгороду к себе и запряг опять лошадь-то.

Девка пришла и далась диву:

— Что бы это такое — борона на одной стороне забора, а лошадь на другой? И давай бить кнутом свою клячу да приговаривать:

— Какой черт тебя занес! Умела втесаться, умей и вылезать: ну, ну, выноси! А парень стоит, смотрит да посмеивается.

— Хочешь, — говорит, — помогу, только ты дай мне… Девка-то была воровата:

— Пожалуй, — говорит, а у нее на примете была старая щучья голова, на огороде валялась, разинувши пасть. Она подняла ту голову, засунула в рукав
и говорит:

— Я к тебе не полезу, да и ты сюда-то не лазь, чтоб не увидал кто, а давай-ка лучше сквозь этот тынок. Скорей просовывай кляп, а я уж тебе наставлю. Парень вздрочил кляп и просунул его сквозь тын, а девка взяла щучью голову, раззявила ее и посадила на плешь. Он как дернет — и ссадил *** до крови. Ухватился за кляп руками и побежал домой, сел в угол и помалкивает.

— Ах, мать ее так, — думает про себя, — да как больно *****-то у нее кусается! Только бы *** зажил, а то я сроду ни у какой девки просить не стану! Вот пришла пора: вздумали женить этого парня, сосватали его на соседской девке и женили. Живут они день, и другой, и третий, живут и неделю, другую и третью. Парень боится и дотронуться до жены. Вот надо ехать к теще, поехали. Дорогой молодая-то и говорит мужу:

— Послушай-ка, милый Данилушка! Что же ты женился, а дела со мной не имеешь? Коли не сможешь, на что было чужой век заедать даром? А Данило ей:

— Нет, теперь ты меня не обманешь! У тебя ***** кусается. Мой кляп с тех пор долго болел, насилу зажил.

— Врешь, — говорит она, — это я в то время пошутила над тобою, а теперь не бойся. На-ка попробуй хоша дорогою, самому полюбится. Тут его взяла охота, заворотил ей подол и сказал:

— Постой, Варюха, дайка-ся я тебе ноги привяжу, коли станет кусаться, так я смогу выскочить да уйти. Отвязал он вожжи и скрутил ей голые ляжки. Струмент у него был порядочный, как надавил он Варюху-та, как она закричит благим матом, а лошадь была молодая, испугалась и начала мыкать (сани то сюда, то туда), вывалила парня, а Варюху так с голыми ляжками и примчала на тещин двор. Теща смотрит в окно, видит: лошадь-то зятева, и подумала, верно, это он говядины к празднику привез; пошла встречать, а то ее дочка.

— Ах, матушка, — кричит, — развяжи-ка поскорей, покедова никто не видал. Старуха развязала ее, расспросила, что и как.

— А муж-то где?

— Да его лошадь вывалила! Вот вошли в избу, смотрят в окно — идет Данилка, подошел к мальчишкам, что в бабки играли, остановился и загляделся. Теща послала за ним старшую дочь. Та приходит:

— Здравствуй, Данила Иванович!

— Здорово.

— Иди в избу, только тебя и недостает!

— А Варвара у вас?

— У нас.

— А кровь у нее унялась?

Та плюнула и ушла от него. Теща послала за ним сноху, эта ему угодила.

— Пойдем, пойдем, Данилушка, уж кровь давно унялась. Привела его в избу, а теща встречает и говорит:

— Добро пожаловать, любезный зятюшка!

— А Варвара у вас?

— У нас.

— А кровь у нее унялась?

— Давно унялась.

Вот он вытащил свой кляп, показывает теще и говорит:

— Вот, матушка, это шило все в ней было!

— Ну, ну, садись, пора обедать. Сели и стали пить и есть. Как подали яичницу, дураку и захотелось всю ее одному съесть, вот он и придумал, да и ловко же вытащил кляп, ударил по плеши ложкою и сказал:

— Вот это шило все в Варюхе было! — да и начал мешать своею ложкою яичницу. Тут делать нечего, полезли все из-за стола вон, а он приел яичницу один и стал благодарствовать теще за хлеб за соль.

Посев..ев

Жили-были два мужика, вспахали себе землю и поехали сеять рожь. Идёт мимо старец, подходит к одному мужику и говорит:

— Здравствуй, мужичок!

— Здравствуй, старичок!

— Что ты сеешь?

— Рожь, дедушка.

— Ну, помоги тебе Бог, зародись твоя рожь высока и зерном полна!

Подходит старец к другому мужику:

— Здравствуй, мужичок. Что ты сеешь?

— На что тебе надо знать? Я сею хуи!

— Ну и зародись тебе хуи!

Старец ушёл, а мужики посеяли рожь, заборонили и уехали домой.

Как стала весна, да пошли дожди — у первого мужика взошла рожь и густая, и большая, а у другого мужика взошли всё хуи красноголовые, так-таки всю десятину и заняли: и ногой ступить негде, всё хуи! Приехали мужики посмотреть, каково их рожь взошла; у одного дух не нарадуется, глядя на свою полосу, а у другого так сердце и замирает:

— Что, — думает, — буду я теперича делать с эдакими чертями?

Дождались мужики — вот и жнитво пришло, выехали в поле: один начал рожь жать, а другой смотрит — у него на полосе поросли хуи аршина в полтора. Стоят себе красноголовые, словно мак цветёт. Вот мужик поглазел, поглазел, покачал головой и поехал назад домой; а приехавши, собрал ножи, наточил повострее, взял с собой ниток и бумаги, и опять воротился на свою десятину, и начал хуи срезывать. Срежет пару, обвернёт в бумагу, завяжет хорошенько ниткою и положит в телегу. Посрезывал всё и повёз в город продавать.

— Дай-ка, — думает, — повезу, не продам ли какой дуре хошь одну парочку!

Везёт по улице и кричит во всё горло:

— Не надо ли кому хуёв, хуёв, хуёв! У меня славные продажные хуи, хуи, хуи!

Услыхала одна барыня, посылает горничную девушку:

— Поди, поскорее спроси, что продаёт этот мужик?

Девка выбежала:

— Послушай, мужичок! Что ты продаёшь?

— Хуи, сударыня!

Приходит она назад в горницу и стыдится барыне сказать:

— Сказывай же, дура! — говорит барыня, — не стыдись! Ну, что он продаёт?

— Да вот что, сударыня, он, подлец, хуи продаёт!

— Эка дура! Беги скорей, догони да поторгуй, что он с меня за пару возьмёт?

Девка воротила мужика и спрашивает:

— Что парочка стоит?

— Да без торгу сто рублей.

Как только сказала девка про то барыне, она сейчас же вынула сто рублей.

— На, — говорит, — поди, да смотри, выбери, какие получше, подлиннее да потолще.

Приносит девка мужику деньги и упрашивает:

— Только, пожалуйста, мужичок, дай каких получше.

— Они у меня все хороши уродились!

Взяла горничная пару добрых хуёв, приносит и подаёт барыне; та посмотрела и показались ей оченно. Суёт себе куда надыть, а они не лезут.

— Что же тебе мужик сказал, — спрашивает она у девушки, — как командовать ими, чтобы действовали?

— Ничего не сказал, сударыня.

— Эка ты дура! Поди сейчас спроси.

Побежала опять к мужику:

— Послушай, мужичок, скажи, как твоим товаром командовать, чтоб мог действовать?

А мужик говорит:

— Коли дашь ещё сто рублей, так скажу!

Горничная скорее к барыне:

— Так и так, даром не сказывает, сударыня, а просит ещё сто рублей.

— Такую штуку и за двести рублей купить — не дорого!

Взял мужик новую сотню и говорит:

— Коли барыня захочет, пускай только скажет: «Но-но!»

Барыня сейчас легла на кровать, заворотила свой подол и командует: «Но-но!» Как пристали к ней оба хуя, да как зачали её нажаривать, барыня уж и сама не рада, а вытащить их не может. Как от беды избавиться? Посылает она горничную:

— Поди, догоняй этого сукина сына, да спроси у него, что надо сказать, чтоб они отстали!

Бросилась девка со всех ног:

— Скажи, мужичок! Что нужно сказать, чтобы хуи от барыни отстали? А то они барыню совсем замучили!

А мужик:

— Коли даст ещё сто рублей, так скажу!

Прибегает девка домой, а барыня еле жива на кровати лежит.

— Возьми, — говорит, — в комоде последние сто рублей, да неси подлецу поскорей! А то смерть моя приходит!

Взял мужик и третью сотню и говорит:

— Пускай скажет только: «Тпрру» — и они сейчас отстанут.

Прибежала горничная и видит — барыня уж совсем без памяти и язык высунула, — вот она сама крикнула на них:

— Тпрру!

Оба… сейчас выскочили. Полегчало барыне; встала она с кровати, взяла и припрятала хуи, и стала жить в своё удовольствие. Как только захочется, сейчас достанет их, скомандует, и хуи станут её отрабатывать, пока не закричит барыня:

— Тпрру!

В одно время случилось барыне поехать в гости в иную деревню, и позабыла она взять эти хуи с собой. Побыла в гостях до вечера и стало ей скучно: собирается домой. Тут зачали её упрашивать, чтоб осталась переночевать.

— Никак невозможно, — говорит барыня, — я позабыла дома одну секретную штуку, без которой мне не заснуть!

— Да коли хотите, — отвечают ей хозяева, — мы пошлём за нею хорошего, надёжного человека, чтоб привёз её в целости.

Барыня согласилась. Сейчас нарядили лакея, чтоб оседлал доброго коня, ехал в барынин дом и привёз такую-то вещь.

— Спроси, — сказывает барыня, — у моей горничной, уж она знает, где эта штука спрятана.

Вот лакей приехал, горничная вынесла ему два …, оба завёрнуты в бумагу, и отдала. Лакей положил их в задний карман, сел верхом и поехал назад. Пришлось ему по дороге выезжать на гору, а лошадь была ленивая, и только что он начал понукать её: «Но-но» — как они вдруг выскочили оба и ну его зажаривать в жопу, холуй ажно испугался!

— Что за чудо такое?! Откуда они, проклятые, взялись?

Пришло холую хоть до слёз, не знает, как и быть! Да стала лошадь с горы спускаться прытко, так он закричал на неё:

— Тпру! — хуи сейчас из жопы и повыскакивали вон.

Вот он подобрал их, завернул в бумагу, привёз и подаёт барыне.

— Что, благополучно? — спрашивает барыня.

— Да ну их к чёрту, — говорит холуй, — коли б на дороге да не гора, они заебли б меня до двора!

Архиерейский Ответ

Жили-были генерал и архиерей, случилось им быть на беседе. Стал генерал архиерея спрашивать:

— Ваше Преосвященство, мы люди грешные, не можем без греха жить, не еть, а как же вы терпите, во всю жизнь не согрешите?

Архиерей отвечает:

— Пришлите ко мне за ответом завтра.

На другой день генерал и говорит своему лакею:

— Поди к архиерею, попроси у него ответа.

Лакей пришёл к архиерею, доложил о нём послушник.

— Пусть постоит, — сказал архиерей. Вот стоял лакей час, и другой, и третий; нет ответа. Просит послушника:

— Скажи опять владыке.

— Пусть ещё постоит, — отвечает архиерей.

Лакей долго стоял, стоял, не вытерпел — лёг да тут же и заснул и проспал до утра. Поутру воротился к генералу и сказывает:

— Продержал до утра, а ответу никакого не дал.

— Опять, — говорит генерал, — сходи к нему да непременно попроси ответа.

Пошёл лакей, приходит к архиерею, тот его позвал к себе в келью и спрашивает:

— Ты вчера у меня стоял?

— Стоял.

— А потом лёг да заснул?

— Лёг да заснул.

— Ну так и у меня… встанет — постоит, постоит, потом опустится и уснёт. Так и скажи генералу.

Тетерев

Два дня ходил охотник по лесу — ничего не убил; на третий день дал обещание: что ни убью, то проебу! Пошёл в лес, напал на тетерева и убил его. Ворочается домой. Вот увидела из окна барыня, что идет охотник, несёт тетерева, и позвала его к себе в горницу.

— Что стоит тетерев? — спрашивает барыня.

— Этот тетерев у меня не продажный, — говорит охотник, а заветный.

— Какой же завет?

— Да как шёл я на охоту, дал обещание: что ни убью, то и проебу.

— Не знаю, как быть, — молвила барыня. — Хочется мне тетеревятинки, дюже хочется! Видно, надо делу сбыться. Да мне совестно под тобою лежать…

— Ну, я лягу книзу, а ты, барыня, ложись сверху.

Так и сделали.

— Ну, мужик, отдавай тетерева.

— За что я отдам тебе тетерева? Ведь ты меня ебла, а не я тебя.

Барыне жалко упустить тетерева.

— Ну, — говорит, — полезай на меня!

Мужик и в другой раз отделал барыню.

— Давай тетерева.

— За что я отдам тебе? Мы только поквитались.

— Ну, полезай ещё раз на меня, — говорит барыня.

Влез охотник на барыню, отработал и в третий раз.

— Ну, давай же теперь!

Как ни жалко было охотнику, а делать нечего — отдал барыне тетерева и пошёл домой.

Жена Слепого

Жил-был барин с барыней. Вот барин ослеп, а барыня загуляла с одним подьячим. Стал барин подумывать: не блядует ли с кем жена, и шагу не даст ей без себя сделать. Что делать? Раз пошла она с мужем в сад, и подьячий туда же пришел. Захотелось ей дать подьячему. Вот муж-то слепой у яблони сидит, а жена своё дело справляет, подьячему поддаёт. А сосед ихний смотрит из своего дома, из окна в сад, увидал, что там строится: подьячий на барыне сидит, — и сказывает свой жене:

— Посмотри-ка, душенька, что у яблони-то делается. Ну, что как теперя откроет Бог слепому глаза, да увидит он — что тогда будет? Ведь он её до смерти убьет.

— И, душенька! Ведь и нашей сестре Бог увёртку даёт!

— А какая тут увёртка?

— Тогда узнаешь.

На тот грех и открыл Господь слепому барину глаза: увидел он, что на его барыне подьячий сидит, и закричал:

— Ах ты, курва! Что ты делаешь, проклятая блядь!

А барыня:

— Ах как я рада, милый мой! Ведь сегодня ночью приснилось мне: сделай-де грех с таким-то подьячим, и Господь за то откроет твоему мужу глаза. Вот оно и есть правда: за мои труды Бог дал тебе очи.

Мужик за бабьей работой

Жил-был мужик с женою. Дождались лета, пришло жнитво, стали они ходить в поле да жать. Вот каждое утро разбудит баба мужика пораньше; он поедет в поле, а баба останется дома, стопит печку, варит обед, нальёт кувшинчики и понесёт мужу обедать, да до вечера и жнёт с ним на поле. Воротятся вечером домой, а наутро опять то же. Надоела мужику работа; стала баба его будить и посылать на поле, а он не встаёт и ругает свою хозяйку:

— Нет, блядь! Ступай-ка ты наперёд, а я дома останусь; а то я всё хожу на поле рано, а ты спишь только, да придёшь ко мне уж тады, когда я досыта наработаюсь!

Сколько жена ни посылала его, мужик упёрся на одном слове:

— Не пойду!

— Нынче суббота, — говорит жена, — надо много в доме работать: рубахи перемыть, пшена на кашу натолочь, квашню растворить, кринку сметаны на масло к завтраку сколотить…

— Я и сам это обделаю, — говорит мужик.

— Ну, смотри ж, сделай! Я тебе всё приготовлю.

И принесла ему большой узел черных рубах, муки для квашни, кринку сметаны для масла, проса для каши, да еще приказала ему караулить курицу с цыплятами, а сама взяла серп и пошла в поле.

— Ну, еще маленько посплю! — сказал мужик и завалился спать, да проспал до самого обеда. Проснулся в полдень, видит: работы куча; не знает, за что прежде браться. Взял он рубахи, связал и понёс на реку; намочил да так в воде и оставил:

— Пущай повымокнет, потом развешу, просохнет и будет готово.

А река была быстротекучая, рубахи все за водою и ушли.

Приходит мужик домой, насыпал в квашню муки, налил водою:

— Пущай киснет!

Потом насыпал в ступу проса и начал толочь и видит: наседка по сеням бродит, а цыплята все в разные стороны рассыпались. Он сейчас половил цыплят, перевязал их всех шнурочком за ножки и прицепил к курице и опять начал толочь просо; да вздумал, что еще кринка сметаны стоит, надо сколотить ее на масло. Взял эту кринку, привязал к своей жопе: «Я, дескать, буду просо толочь, а сметана тем временем станет на жопе болтаться: разом и пшено будет готово, и масло спахтано!».

Вот и толчёт просо, а сметана на жопе болтается. Тут курица побрела на двор и цыплят за собой потащила. Как вдруг налетел ястреб, ухватил курицу и потащил совсем с цыплятами. Курица заквоктала, цыплята запищали; мужик услыхал, бросился на двор да на бегу ударился кринкою об дверь, кринку расшиб и сметану всю пролил. Побежал отнимать у ястреба курицу, а дверей и не запер; пришли в избу свиньи, квашню опрокинули, тесто все поели и до проса добрались: всё сожрали. А мужик курицы с цыплятами не отнял, воротился назад — полна изба свиней. Хуже хлева сделали! Насилу вон выгнал.

— Что теперича делать? — думает мужик. — Придёт хозяйка — беда будет!

Всё дело чисто убрал — нет ничего!

— Дай-ка поеду, рубахи из воды вытащу.

Запряг кобылу и поехал на реку; уж он искал, искал белья — нету.

— Дай-ка в воде поищу!

Разделся, скинул с себя рубашку и штаны и полез в воду и пошёл бродить, а толку всё не добьётся: так и бросил! Вышел на берег, глядь — ни рубахи, ни штанов нету — кто-то унёс. Что делать-то? Не во что и одеться, надо в деревню голому ехать.

— Нарву-ка я себе, — говорит, — длинной травы да обвяжу кляп, сяду в телегу и поеду домой, всё не так стыдно будет!

Нарвал зеленой травы, обвертел свой хуй и стал отвязывать повод у лошади. Лошадь увидала траву, схватила ее зубами и оторвала совсем с хуем. Заголосил мужик о кляпе, кое-как добрался в избу, залез в угол и сидит в углу.

— Ну что, всё приготовил?

— Всё, любезная жена!

— Где же рубашки?

— За водой уплыли.

— А курица с цыплятами?

— Ястреб утащил.

— А тесто, а просо?

— Свиньи съели.

— А сметана?

— Всю разлил.

— А хуй где?

— Кобыла съела.

— Экой ты, сукин сын, наделал добра!

Мужик и Чёрт

Жил-был мужик и посеял он репу. Приходит время репу рвать, а она не поспела; тут он с досады и сказал:

— Чтоб чёрт тебя побрал!

А сам ушёл с поля. Проходит месяц, жена и говорит:

— Ступай на полосу, может статься, наберёшь репы.

Отправился мужик, пришёл на полосу, видит — репа большая да славная уродилась, давай её рвать. Вдруг бежит старичок и кричит на мужика:

— Зачем воруешь мою репу?

— Какая твоя?

— А как же, разве ты мне её не отдал, когда она ещё не поспела? Я старался, поливал её!

— А я садил.

— Не буду спорить, — сказал чёрт, — ты точно её садил, да я поливал. Давай вот что: приезжай на чем хошь сюда, и я приеду, если ты узнаешь, на чём я приеду — то твоя репа; если я узнаю, на чём ты приедешь — то моя репа.

Мужик согласился. На другой день он взял с собой жену и, подойдя к полосе, поставил ее раком, заворотил подол, воткнул ей в пизду морковь, а волоса на голове растрепал. А чёрт поймал зайца, сел на него, приехал и спрашивает мужика:

— На чём я приехал?

— А что ест? — спросил мужик.

— Осину гложет.

— Так это заяц!

Стал чёрт узнавать: ходил, ходил кругом и говорит:

— Волоса — это хвост, а это голова, а ест морковь!

Тут черт совсем спутался.

— Владей, — говорит, — мужик, репою!

Мужик вырыл репу, продал и стал себе жить да поживать.

Охотник и леший

Ходил охотник по лесу, ходил-ходил и ничего не убил, нарвал орехов и грызёт себе. Попадается ему навстречу дедушка леший:

— Дай, — говорит, — орешков.

Он дал ему пулю. Вот леший грыз её, грыз, никак не сладит и говорит:

— Я не разгрызу!

Охотник ему:

— Да ты выхолощен или нет?

— Нет!

— То-то и есть! Давай я тебя охолощу, так и станешь грызть орехи.

Леший согласился. Охотник взял, защемил ему хуй и муде между осинами.

— Пусти, — кричит леший, — пусти! Не хочу твоих орехов!

— Врёшь, будешь грызть!

Вырезал ему яйца, выпустил и дал взаправской орех. Леший разгрыз.

— Ну, вот ведь я сказывал, что будешь грызть!

И пошёл охотник в одну сторону, а леший пошёл в другую сторону и грозит ему:

— Ну, ладно! Придешь овин сушить, я сыграю с тобою штуку!

Пришёл охотник домой, сел на лавку и говорит:

— Ох, жена! Я устал, поди-ка ты овин сушить.

Баба пошла в овин, развела огонь и легла у стенки. Вот приходят два лесовика и говорят промеж себя:

— Давай-ка зажгём овин!