Бесплатный фрагмент - Сердце Алана

Плейлист

MONOLOG METRO — Имена (тема книги)

Roger Subirana Mata — Between worlds

Piano covers club from I’m in records piano version — The scientist

Mree — In Your Eyes

Walking on cars — All the drinks

Mree — Face my fears

NF — Paralysed

Natune, Moonnight — I need a new love

Sarah Brightman — Only an ocean away

Abroad — Fire

Паша Руденко — Немой

Anivar- Твоя любовь

Brian Culbertson — Don’t Go

Ben Foster, Nicholas Foster, Samuel Thompson — To the end

Дисклеймер

Уважаемые читатели! Все события и персонажи книги вымышлены, а сюжет не преследует цели оспорить существующую концепцию построения мира и задеть чувства верующих! Любые совпадения с реальными событиями и людьми случайны!

В книге намеренно использована привычная для России метрическая система (метры, километры), чтобы облегчить понимание сюжета.

Пролог

А́лан

Сегодня я жду Эмму в новом сне. Я создал его сам, чтоб увести ее подальше от унылой реальности. А заодно сбежать из своей и в последний раз забыться в ее объятиях.

Она, как всегда, не увидит меня, только почувствует мое тепло, но большего не нужно. Я и сам сейчас очень далеко и даже с закрытыми глазами вижу день, когда закончилась одна моя жизнь и началась другая.

Это был мой шанс все исправить, но я, как всегда, не воспользовался им и продолжил разрушать все, к чему прикасался. И сделал это не только с собой, но и с жизнью любимой женщины…

С тех пор, как в реальности я впал в кому, мир вокруг меня изменился. Мое тело поддерживает куча аппаратов и немалые деньги семьи, а сознание блуждает где-то в мирах внутри моего сердца. В одном из них я и нахожусь.

Да, я не смог даже умереть, и теперь, как растение живу до тех пор, пока этого хотят другие!

Я поверил бы в переселение душ, загробный мир и всякий бред про жизнь после смерти. В крайнем случае, отправил бы сказочников к мозгоправу, но так вышло, что все это чудовищная правда.

Теперь я могу только мечтать, чтобы мое сердце перестало биться, и все это безумие, наконец, закончилось!

Кома — не результат несчастного случая. У нее есть главный виновник, и по иронии — это мой собственный отец, Ро́элд Войт, а по совместительству — самый влиятельный человек в стране. Если проще — алчный говнюк, каких я не встречал даже на бесконечных встречах в стенах нашего особняка.

Он владеет целой корпорацией, в которую входят десятки телеканалов, радиостанций, газет и хрен знает, чего еще. Я же всегда хотел заниматься бизнесом ради прибыли, а не власти. Мне было абсолютно наплевать на политику и закулисные игры. Отели, клубы, рестораны — вот предел моих амбиций. Я всегда адекватно оценивал свои способности, но не отец. Он был в бешенстве, и на корню рубил все мои идеи. Когда же я окончательно вышел из-под контроля и стал самостоятельно находить инвесторов, этот престарелый выродок пошел дальше. Он скупал земли, местных властей, подрядчиков и уничтожал мою репутацию в среде партнеров.

После очередного фиаско я сбежал. Я делал это с самого детства, и мне было привычно. Тогда и встретил самую прекрасную женщину на свете — мою Эмму. Ее жажда жизни вытащила меня. Пару лет я грезил только ей и местью.

Я задумал построить бизнес-империю, назло папаше, и пошел на сделку с парой его конкурентов. Но все вновь пошло не так. Проект завернули, и помогла в этом семья Эммы.

Я не вдавался в подробности их взаимовыгодных отношений. Знаю лишь, что они стали еще богаче и получили места в корпорации отца.

Я влез в долги ради этой идеи и лишился последнего — доверия своих друзей. С тех пор никто не хотел работать со мной. Я стал изгоем и не верил даже Эмме. Она уверяла меня, что ничего не знала, но паранойя достигла таких масштабов, что я всерьез считал знакомство с ней подстроенным. Причем с обеих сторон. После этого я скрылся на месяц, не отвечал на звонки и сообщения, а потом написал Эмме, что все кончено.

Отец добился своего! Я ничего не мог и вскоре стоял перед распахнутым окном с бутылкой виски. Играл с огнем: вылезал и ходил по подоконнику, собирался с духом, чтобы сброситься и лишить этого подонка главного актива. Это все, что я мог на тот момент. Дальше провал и светлый лик какой-то старухи.

Но я догадываюсь, что валяюсь в больнице не от падения с лавочки.

Черт! Это было так странно, что я не мог поверить в то, что вижу!

Старуха назвала себя А́йной, моим светлым началом, и рассказала, как устроен мир, в который я попал. Но тогда я считал это предсмертными галлюцинациями и не придал значения. Пока не понял, что это моя новая реальность, и она не находится высоко в небе или в самом горячем адовом котле, а в моем собственном сердце.

Оказалось, что это единственный орган, который имеет энергетический центр. Внутри него — большая планетарная система со светилом, вроде нашего Солнца, только называется оно Эльсенуэ́, и никто из жителей не знает, что существует внутри меня. Все они ведут обычную жизнь, как и миллионы людей в моей реальности, и имеют такие же миры внутри себя.

Одни из них похожи на мой привычный Сан-Франциско, другие — кишат страшными тварями и персонажами из фильмов ужасов. А тот, в который попал я, сочетает в себе все это, и, похоже, это никого не волнует.

Да и меня тоже. Поэтому толком не знаю, как здесь что называется, кроме клочка суши, по которому я слоняюсь все это время. Кстати, он правда похож на США.

В общем, мое сердце — вот такая нехреновая матрешка.

Почему я попал в мир жителя? Да, все просто. Старуха сделала это на случай, если я свихнусь и решу довести дело до конца, ведь здесь я Бог, только называюсь Высшее Сознание.

Разрушение системы Эльсенуэ приведет к гибели всех, а вот отдельных жителей светлым не жалко. В этом случае меня, как непослушного ребенка, переместят в другого человека, чтобы заняться перевоспитанием. И все это будет продолжаться, пока живет мое тело.

Мне нечем гордиться, но, как только я убедился, что сменил отцовскую тюрьму на эту, действительно спятил, поэтому прекрасно понимаю, что старуха не отстанет от меня.

В первый же день она поставила передо мной условие для возвращения в реальность — я должен принять ответственность за все, что произошло в мирах, пока я мечтал о смерти, и навести в них порядок. Для этого у меня были почти безграничные возможности и способности, которые я в ста случаях из ста использовал не по назначению.

Надо ли говорить, к чему в итоге это привело? Все верно, я разрушил мир какого-то бедняги и очутился в этом.

Прекрасно помню, что произошло тогда: я устал от постоянного давления и роли, к которой оказался не готов. Но это не остановило светлых. Они до последнего будут держать меня здесь, чтобы после с чистой совестью выпнуть обратно на больничную койку!

Только зря стараются, ведь я не хочу остаться чертовым инвалидом на всю жизнь!

Мое упрямство всегда выводило Айну из себя. Может, поэтому она считает меня трусливым мерзавцем, а я ее — занудной старухой. Чтобы я не делал, она всегда была сильнее, хотя является только моей частью, которую я не могу контролировать!

Причина более чем эпична: она часть моей души, а не сознания.

Конечно, после перемещения она вплотную занялась мной и создала книгу, в которой записала истории тех, кто умер там по моей вине.

Не сомневаюсь, что своей рукой.

Их было миллионов тридцать, и каждая была трагичней предыдущей.

Нет, она не заставляла читать их с выражением, потому что придумала более изощренный способ поиздеваться. Время от времени книга насильно затаскивала меня в одну из слезливых историй, чтобы я увидел то, что сотворил, и мучился.

В конечном итоге, она добилась своего. Мне и правда было хреново, а моя светлейшая часть спокойно ставила галочку и переходила к новому способу проучить меня.

Где все это время были темные?

Они сыграли свою роль. Может, поэтому сейчас я выгляжу так жалко. Но поговаривают, что главный из них — Де́миан, мое темное начало, пребывает в бессрочном заточении за грязные делишки. Понятия не имею, как Айна провернула это. И честно говоря, мне плевать.

Наше бессмысленное противостояние продолжалось до тех пор, пока я не встретил здесь Эмму. В то время я еще мог создавать копии людей из реальности и сделал это с ней, когда понял, что сильно скучаю.

Это и стало началом катастрофы!

В день, когда Эмма появилась здесь, я был на грани безумства. Она возникла среди большого города, а не рядом со мной, как другие. И я уверен, что в этом тоже замешаны светлые. Как только Айна предупредила меня о том, где Эмма сейчас, я сразу же отправился за ней. К тому моменту она в ужасе металась по людной улице.

Но наша встреча не стала для меня подарком, потому что я увидел не ее счастливую улыбку, а только безжизненный взгляд!

Все верно, я не смог посмотреть ей в глаза тогда, когда рвал отношения, и испугался этого здесь, поэтому моя любимая женщина оказалась слепой!

Слепой и беспомощной из-за меня!

С тех пор я никого не создал. Мертвец способен только покалечить, так что мое светлое начало забрало эту способность, а заодно придумало для Эммы надежную помощницу — тетушку Грейс.

Та встретила ее в день появления и убедила, что знает ее, а я не мог просто появиться рядом. Не хватило смелости все объяснить ей.

Айна, конечно, предвидела это, потому и вмешалась.

Вскоре они с Грейс переехали в другой город, и я последовал за ними. Так и появился здесь.

Последние два года я незримо нахожусь рядом и коплю силы, чтобы вылечить Эмму. Прихожу в ее сны, незримо помогаю ей, когда тетушка уезжает по делам. В общем, стараюсь хоть как-то облегчить ее жизнь и загладить вину.

Если б это было возможно!

Появись она раньше, я бы вылечил ее, но в то время у меня едва хватало сил на собственную жизнь. Как ни крути, мое тело умирает, и постепенно я лишился многих своих возможностей.

Старуха знала это, но не вмешалась. Вместо этого она посадила в моем доме особое дерево — льенте́рис, чтобы поддержать мое существование. Он до сих пор подпитывает меня энергией, пока я живу почти затворником рядом с Эммой.

Но завтра все изменится, потому что я, наконец, смогу помочь ей и уйти.

Пора. Она ждет меня во сне. Я не смогу сказать, как сильно я люблю ее, но сделаю все, чтобы она прожила длинную, полную красок жизнь.

Глава 1. Алан

Мы стоим на берегу под лиловым небом. Я за спиной у Эммы держу ладони поверх ее ресниц, а она сжимает их от волнения и несмело улыбается.

Не знаю, почему подумал об этом месте. Наверное, вспомнил одну из картин Грейс, которую видел на чердаке недавно, и захотел побывать здесь с Эммой. Без меня она не видит сны и терпеливо ждет вечера, чтобы я показал мир, который отнял у нее.

Легкий ветер играет в ее волосах и холодком пробегает тонкой шее. Эмма вздрагивает и сильнее сжимает мои руки, а я хочу согреть ее и прижимаю к себе, но, кажется, сам отчаянно ищу покоя.

Знаю, что не найду его даже здесь, рядом с ней. Вина пульсирует во мне и вот-вот расколет душу на тысячи частей. Я не могу больше сдерживать ее, поэтому целую Эмму на прощание и опускаю руки.

Она не знает, что я больше не приду к ней, беззаботно смеется и бежит к воде, а я ловлю каждое ее движение, ведь у меня есть только эта ночь. А дальше — длинный путь в небытие.

Так проходят часы, а затем все исчезает. Закат превращается в серое марево, а река — в слезу на моей щеке. Я точно знаю, что произошло — она проснулась. Снова.

Открываю глаза и смотрю в потолок. Мне незачем следить за ней, я знаю каждый ее шаг по секундам. Вот она приподнимается, крепко сжимает кровать и встает, а я иду за ней.

Но все происходит не так, как я надеялся, потому что Эмма впервые за много лет меняет маршрут.

Она проходит мимо окна, и вместо маленького стула рядом с туалетным столиком, тянется к креслу, которого нет! Грейс перенесла его в кладовку пару дней назад.

Я мог бы подвинуть этот чертов стул, но по привычке не использую силу, и сам ловлю ее руку. От прикосновения к ней внутри все сжимается. Потолок и пол меняются местами, и я перестаю дышать, но не могу отпустить и дать ей упасть.

Грейс очень вовремя! Уже стоит сзади и протягивает ладонь сквозь меня. Эмма думает, что тетя поймала ее, а я не понимаю, как она появилась в комнате.

Хотя это к лучшему. Теперь я могу расслабиться, если это вообще возможно.

Отхожу к окну и наблюдаю за ними.

— Дорогая, я не успела разбудить тебя! Проспала! У нас много дел и очень мало времени на сборы, — кричит тетя.

Я знаю два языка Грейс — крик и дикий вопль. Третьего не дано. Во всяком случае, я не видел ее в спокойном состоянии за все два года, что нахожусь здесь.

— Ничего, я же не беспомощная и могу ориентироваться в собственной комнате, — отвечает Эмма и смотрит в сторону окна.

Она всегда ищет свет, где бы ни находилась, так что это никак не связано со мной.

Грейс понимает, что племянница искала кресло, и устало поднимает брови:

— Я сто раз повторила, что перенесла это несчастное кресло в кладовку! Где ты витаешь все время?

— Наверное, я привыкла к этому городу и мне трудно покидать знакомые места.

— Не переживай! Новая комната будет почти как эта.

— Звучит не слишком весело.

— Давай я помогу тебе привести себя в порядок. Хоть это ты позволишь сделать или ты сегодня настроена решительно? — смеется тетя.

— Прости, я просто не с той ноги встала. Давай сразу уедем. Ты ведь знаешь, что тебе скажут.

— Разумеется, знаю! Два года эти, так называемые профессора, уверяли меня, что нет никаких причин для твоей слепоты. Как им позволяют лечить людей?

— От того, что ты ткнешь их носом, ничего не изменится.

— Здоровая девушка не может внезапно потерять зрение. Это понимаю я, не имея кучи дипломов, а значит, есть причина, Эмма! И они должны хорошенько запомнить этот разговор! Я слишком долго полагалась на них! К тому же, я не успела все собрать.

— Ты снова уснула за чтением медицинского справочника, поэтому проспала?

Грейс уклоняется от ответа и подводит Эмму к столику с зеркалом.

— Ладно, — отступает племянница. — Так, куда мы едем?

— В Уи́ндженстон.

— Так далеко? Это большой город.

— Я и сама не в восторге и буду скучать по нашему дому. Но мне будет гораздо спокойнее, когда мы, наконец, вылечим тебя. Я заберу результаты исследований и заключение в их несостоятельности, и мы положим тебя в лучшую клинику в стране. Обещаю. А этих шарлатанов проводим на пенсию!

— Значит, ты наладила отношения с сестрой? — Эмма делает паузу, зная, что без помощи они не смогли бы переехать. — Раз мы можем себе это позволить…

— Софи, конечно, стерва и карьеристка. Я никогда не забуду ей, что она советовала сдать тебя на попечение государства, — бормочет Грейс, достает расческу из ящика и немного смягчается: — Но иногда, чтобы помочь дорогому человеку, можно переступить гордость и позвонить даже моей сестре. А потом час доказывать, что еще не все потеряно…

— Поэтому ты читала все это?

— Софи — железная стена и признает только факты и ничего больше! Моей творческой натуре всегда было сложно сладить с ней.

Эмма не спорит и правильно делает. От каждой мысли о смирении Грейс вспыхивает, как свеча, облитая бензином.

Тетя собирается сделать ей прическу, но звонит телефон, и она быстро выходит из комнаты.

Это мой шанс помочь и уйти прямо сейчас!

Встаю рядом с ней и собираюсь с мыслями, но не могу сосредоточиться. Ее отражение связывает руки и заставляет смотреть, не отрываясь.

Зависаю на минуту и любуюсь на то, как Эмма берет расческу и проводит ей по волосам. Каштановые пряди струятся по бретелям ночной сорочки и открывают родинки на ее плече. Я тяжело вздыхаю и мысленно прощаюсь с ними и с ее прекрасными глазами.

Это по–настоящему страшно: не видеть в них ни капли жизни, но я все исправлю! Я обязан!

Берусь за спинку стула и склоняюсь над ее макушкой. Я хочу поцеловать ее, но Грейс, как стрела, вбегает в комнату и вынуждает меня отойти.

Знаю, что промедлил, но я найду другую возможность.

— Это Софи? — спрашивает Эмма.

Грейс собирает ее волосы в пучок и выпускает прядь спереди.

— Нет, это один из тех шарлатанов! Представляешь, они уже собрали документы! Им сообщили, что мы собираемся в Уиндженстон, и они с радостью нас отпустили! А чтобы не видеть меня, оставили документы медсестре и смотались на другой конец страны, якобы на симпозиум! Старые кретины!

— Они просто испугались тебя.

— Нужно было слушать свое чувство самосохранения в первый день, когда давали обещания! Теперь я не слезу с них, пусть не надеются!

Это правда. У тетушки ужасный характер, и она не стесняется его показывать. Это еще одна причина, почему я предпочел быть привидением в ее доме.

Иду к выходу и ловлю себя на мысли, что буду скучать по этой комнате. Самой обычной скромной спальне, где я провел столько времени с Эммой. И по тому креслу, что Грейс убрала в кладовку.

Не думал, что простые вещи могут так глубоко запасть в душу.

Хватит! Пора разорвать дурацкие надежды на наше будущее, пока не поздно! Лучше подождать внизу. Впереди самое важное решение в моей жизни, так что нужно взять себя в руки!

Спускаюсь и сажусь на заднее сиденье машины. Хотя нет. Развалюха никогда не станет тачкой, как ее ни назови. Мне страшно даже находиться в ней, не то, что ехать хотя бы на первой передаче.

Грейс, как всегда, оставит Эмму на лавке в сквере рядом с больницей. У меня будет полчаса в лучшем случае, чтобы помочь Эмме. Тетушке не нужно много времени на то, чтобы разгромить ресепшен.

Надеюсь, что у меня достаточно сил, чтобы сделать это и уйти!

Наконец, они выходят. Эмма держит тетю только для вида. Она давно знает эти ступени наизусть, но продолжает поддерживать в ней ощущение значимости.

Для Грейс это важно. Она никогда не умела общаться с людьми, а стройная фигура и острый ум не помогли ей в личной жизни. Так, что уход за племянницей стал ее личный проектом.

Тетушка садится за руль, а Эмма, почему–то на заднее сиденье рядом со мной. Мне хочется взять ее за руку и сказать, что я рядом, но не могу, и с трудом утыкаюсь в окно.

Вообще–то, я мог появиться там за секунду, но вместо этого считаю повороты и светофоры до больницы.

Как будто от этого время течет медленнее!

К середине пути замечаю, что впился ногтями себе в ладонь. Если бы у меня была кровь, то я залил бы ей обивку этой старой колымаги. И это было бы в сто раз легче, чем то, что я собираюсь сделать! Пока же меня понемногу покидает энергия и быстро залечивает раны.

Через двадцать минут мы останавливаемся. Эмма выходит из машины и идет на ту самую скамейку, а я хочу кричать.

Как же я устал быть просто духом для нее! Я слишком долго играл эту роль и хочу побыть обычным человеком. Хотя бы сейчас.

Выхожу из машины и иду к ней.

Непривычно, что меня замечают и обходят стороной. Зато я чуть не врезаюсь в странного парня, что стоит посреди дороги и тоже не видит меня. Я не собираюсь извиняться, но ему этого не нужно.

Он плотней натягивает кепку и прикрывает глаза, а потом указывает в сторону лавки:

— Это ваша книга?

— Какая кни… — хочу спросить я и замираю, потому что под ногами Эммы вижу записную книжку в черном переплете.

Она моя! Но как она появилась здесь, ведь, чтобы я ни делал, она все время лежит в моем кармане?

Я много раз пытался избавиться от нее: топил, сжигал и рвал своими руками, но она все время возвращается ко мне! Хотя с тех пор, как появилась Эмма, она больше не пыталась затянуть меня в очередную историю.

И это очень подозрительно.

Прохожий исчезает, а я уже знаю, чьи это проделки. Светлые здесь и наблюдают за мной.

Я собираюсь поднять книгу и убрать в карман, но Эмма на ощупь тянется к ней и подает мне.

— Она вам настолько не понравилась? — спрашивает она и слегка поворачивается в мою сторону.

Подбираю слова и понимаю, что должен сказать правду:

— Я читаю ее в качестве наказания.

— А что, если отдать ее в библиотеку? Там она найдет своего читателя, и ее больше никто не бросит. Или я могу забрать ее у вас.

Только не это! Она не выдержит того, что в ней записано, и наверняка погибнет, если, конечно, книга не исчезнет.

Но почему же тогда этого не происходит, и Эмма спокойно держит ее в руках?

Я не готов так рисковать, тем более, когда впереди ее ждет долгая счастливая жизнь, поэтому тянусь за книгой и говорю:

— Пожалуй, я дам ей еще один шанс.

Оглядываюсь и понимаю, что сейчас самое время.

Больше ни слова! Пора действовать!

Roger Subirana Mata — Between worlds

Подхожу к Эмме и рукой закрываю ее глаза. Мне нужно отдать много сил для ее исцеления. Она испуганно берет меня за руки, а я шепчу ей на ухо, что хочу помочь.

Под ладонями струится свет. Он превращается в мягкий огонь и пробегает по ее телу. Я тоже горю вместе с ней, но не от света. Просто я знаю, что не коснусь ее больше.

Ее силуэт становится ярче, а потом все останавливается, и мы оба замираем в ожидании чуда. Эмма несмело трогает лицо и поднимается с лавки, а я отхожу подальше. Теперь я буду наблюдать со стороны.

Только что происходит?

Все вокруг меняется, будто время поворачивается вспять. Осень отступает, возвращая городу чистое небо, а желтые листья меняют цвет, исчезают с земли и снова появляются на ветках. Прохожие не замечают этого и продолжают идти мимо, а я точно знаю, что у меня нет таких сил.

И все же это происходит!

«Я вижу, я все вижу…", — шепчет Эмма и осматривает руки, а я, как ребенок смахиваю слезы, потому что вижу настоящий цвет ее глаз.

Оказывается, они зеленые с тонкой желтой радужкой…

«Прощай…”, — говорю я, отвернувшись, и поднимаю голову к небу, чтобы мысленно послать сообщение моему другу Шексу через инфео́кс.

Это информационное поле планеты. Люди не знают, что оно повсюду и связывает их мысли в один пучок, а сущности используют его для передачи сообщений.

Я буду ждать его в баре на отшибе города, ведь теперь я только прохожий. Один из сотен! Да, просто никто! И больше нет смысла прятаться.

Иду к другой стороне парка, но не успеваю сделать и пяти шагов, как из толпы возникает Грейс и несется мимо.

Останавливаюсь и снова смотрю назад. Эмма стоит все там же и растерянно вглядывается в лица.

Она ищет меня? Забудь об этом! Это наваждение продлится только миг. Скоро разум объяснит ей, что это простое совпадение, и зрение вернулось так же внезапно, как и пропало. Тетушка найдет пару случаев из мировой практики, новые сны заполнять ее ночи, и она забудет обо мне.

Так должно быть и так будет! Я не хочу быть кретином, что снова сломает ей жизнь!

Грейс радостно кричит:

— Вот ты где!

Эмма видит ее впервые, и по ее лицу я понимаю, что она представляла ее совсем другой.

— Помнишь, мы отослали твои документы в колледж, но они сделали вид, что потеряли их?

Эмма с удивлением смотрит на тетю.

— Разве я не сказала тебе? Должно быть, забегалась, но не волнуйся, сейчас все в порядке! Ты будешь учиться в колледже в Уиндженстоне, как и планировала.

Какой колледж? Почему Грейс заговорила о том, чего не было?

— Как учиться? Какие документы? — спрашивает племянница.

Грейс не слушает ее и продолжает:

— Моей сестре пришлось отдать их через помощника. Ты бы видела, как они были ошарашены, когда увидели помощника конгрессмена Софи Уотс воочию! Теперь они не смогут отделаться от нас и будут счастливы твоему присутствию, но надо торопиться. Учебный год на носу.

— Я думала, мы едем на лечение.

— Разве ты больна? Почему не сказала мне?

— Нет, я не больна, все в порядке. Просто, голова кругом от этой новости.

— Почему я не вижу радости? Ты же всегда мечтала учиться и достигать вершин! Хватит тебе сидеть со мной, я справлюсь! Правда, придется немного ужать расходы, чтобы ты там ни в чем не нуждалась, а обучение оплатит Софи. Это же победа, Эмма!

— А где мы будем жить?

— Софи также поговорила со своей подругой. Ее дочь живет неподалеку от колледжа и с радостью примет тебя.

— Значит, ты останешься здесь?

— Думаю, что взрослой серьезной девушке надсмотрщик ни к чему. А я пока сменю обстановку в доме, сделаю ремонт…

Впервые голос тети не орет, а звучит очень трогательно и спокойно. И это еще одна вещь, которая настораживает.

Эмма обнимает Грейс, но все еще не понимает, что произошло.

— У тебя, наконец, появится возможность устроить личную жизнь, — говорит она.

— О чем ты? Думаешь, я отправляю тебя учиться и тут же отдамся в руки какого–то престарелого мужлана? Ты прекрасно знаешь, что я не потерплю мужчин у себя в доме. Я займусь делами, напишу пару картин, и, может, они будут продаваться лучше, чем последние пять. Ну, хорошо, десять! Остальные были совсем неплохи!

Они обе улыбаются, и тетя ищет на парковке свою старую тачку.

— Пора собираться. Ты уезжаешь завтра.

— Так скоро?

— Софи, конечно, навела шороху, но преподаватели ждать тебя не станут. Нужно ехать.

— Хорошо. Идем.

Грейс подходит к черной иномарке, и это удивляет Эмму еще больше.

И не только ее одну!

— Ты купила другую машину, или мне кажется? — спрашивает она.

— Да, сюрприз! Садись.

Еще какой! Впервые вижу, чтобы эта женщина заботилась о своей безопасности, но куда она дела свою развалюху? Или это тоже подарок светлых, чтобы показать, как они заботятся о нас?

Неважно. Главное, что с Эммой все в порядке, и она в безопасности.

Хочу переместиться в другое место, чтобы не мучить себя, и вдруг понимаю, что не могу!

Мои силы заблокированы! Невидимость тоже. Теперь мне доступны только мелкие фокусы.

«Это что благодарность за то, что я исправил ошибку?» — спрашиваю я, подняв голову. — «Я ухожу! Вы довольны? Чертовы лицемеры!».

Плевать. Здесь мне хватит и этого. Я дойду пешком.

Piano covers club from I’m in records piano version — The scientist

Отворачиваюсь и перехожу дорогу. Конечно, еще несколько раз я делаю попытки посмотреть вслед Эмме, но удерживаюсь в самый последний момент.

Она была слепа два года. Два ужасных долгих года! Я думал, она сломается и возненавидит жизнь, но она стойко переносила все проблемы.

Я так не смог бы!

По правде, до этого дня я думал, что был ее хранителем, но это не так! Это она все это время спасала меня и весь мир от главного врага по имени Алан.

И я бесконечно благодарен ей за дни, что она подарила мне.

Глава 2. Эмма

Мое прошлое ускользает от меня каждый раз, когда я задумываюсь о нем. Я помню все сны до мельчайшей детали, но не лица родителей, а до этого дня я не знала, как выглядит Грейс, и даже я сама.

«Я ослепла два года назад, внезапно, безо всякой причины», — так говорит тетя. Только все было иначе. Мне страшно думать об этом, но отсчет моей жизни начался не с рождения, а с того дня, когда я оказалась в незнакомом городе и в полной темноте. Этот миг мне не забыть никогда.

Mree -In Your Eyes

Я возникла из ниоткуда и лишь по звукам поняла, что стою посреди оживленной улицы. Мне в лицо летели сухие листья и с шелестом рассыпались под ноги, а прохожие быстро шли вдоль дороги и не обращали на меня никакого внимания. В воздухе чувствовалась влага, и уже накрапывал дождь.

Я закрыла глаза от ужаса, ведь меня окружала только темнота, но, когда открыла вновь, ничего не изменилось. Люди по-прежнему проходили мимо, и никто не остановился, чтобы помочь мне.

Вдруг кто-то толкнул меня плечом, и я попятилась назад, пока не прижалась к единственной стене, которую мне удалось нащупать. Ее неровная кладка вместе с кусками разрушенной лепнины врезались в спину, но я не чувствовала боли. Она начала разливаться по мне гораздо позже. Тогда же я только сильнее вцепилась в стену и замерла.

Дождь становился все сильнее, и я быстро вымокла до нитки. Капли бежали по лицу и смешивались со слезами, а я все еще верила, что это только сон. Помню, что пыталась кричать, но не могла выдавить ни звука, будто у меня отняли голос. От этого паника еще больше сдавливала грудь, и я начала задыхаться.

Тогда я и приняла решение выйти на дорогу, чтобы меня заметили. Я хотела прекратить это и не понимала, что делаю, но, к счастью, кто–то поймал меня за плащ и отвел в сторону. Это точно был мужчина. Незнакомец крепко держал меня за талию и тяжело дышал, словно испугался. Странное чувство, что мы должны были встретиться именно здесь, охватило меня.

Он кончиками пальцев убрал мокрые пряди, прилипшие к щекам, и прервал вдох самым чувственным поцелуем. Казалось, что он согрел все вокруг, потому что дождь сразу же прекратился, и стало теплее. Мурашки от холода и его влажных губ прокатились волнами до самых колен. Я ничего не могла сделать с собой, мой разум отказывался подчиняться и отдался его власти. Это длилось недолго, а после он исчез, и окрик тети вырвал меня из страстной пелены.

Грейс всегда вспоминала об этом, как о моем втором дне рождения, только я не знала, кто она. В моей жизни не было никакой Грейс, но она упорно убеждала меня в обратном.

Был ли у меня выбор? Конечно, нет! Мне некуда было идти, и я согласилась с ней. Чуть позже мы переехали в другой город и в новый дом. Тетя очень хотела, чтобы он был нашим общим, но я никогда не считала его своим. В действительности, я вообще не знала, кто я и как появилась на той улице.

Этот кошмар возвращался ко мне еще долгие ночи: та же темнота, звуки и дождь. То же безразличие людей вокруг! Я думала, что схожу с ума, и умоляла Грейс быть рядом. Она любила спать внизу, но ради меня перебралась в комнату за стенкой.

И однажды все изменилось. Я начала видеть сны, а не только слышать или чувствовать, и мой спаситель был в каждом из них. Я не видела его, но отличила бы из тысяч древесный аромат с легкими нотками свежести и запахом его кожи. Вскоре я научилась ощущать его задолго до того, как он приближался ко мне.

Это кажется странным, но мы совсем не говорили. Он рисовал мои сны, и мы просто погружались в них. Лишь изредка я слышала его шепот у виска, и всегда одни и те же слова: «Прости меня».

Наверное, он не мог иначе. Мне же хватало его присутствия рядом. Встречи с ним помогали пережить бесконечные походы по врачам, больничные застенки, скитания по комнате и социальный вакуум. Он заменял мне вид из окна и прогулки возле дома, аудиокниги и рассказы тетушки о том, как устроен мир.

Я не знаю, кто он. Может, призрак, может, плод моего воображения, но представляю его, как ангела, и он приходит ко мне, чтобы помочь примириться с настоящим.

Я ни разу не управляла автомобилем, но делаю это так уверенно, что удивляюсь самой себе. Конечно, тетя постоянно указывает мне путь и отпускает сотню комментариев обо всем на свете. А я, наконец, пытаюсь осмыслить произошедшее.

Все это время на мне будто была густая пелена, а сейчас она слетела, и я не могу найти себе места. Грудь пронзает чувство, что тот человек и был моим ангелом, и он снова спас меня, но уже в жизни, а я не стала говорить с ним и просто уехала!

Как же я могла поступить с ним так эгоистично?

Эта мысль прокатывается по телу ледяным эхом, и я бездумно хватаюсь за ручку двери. К счастью, Грейс очень бдительна и сразу же удерживает руль.

— Ты с ума сошла? Что с тобой? — кричит она и готовится выйти.

Я не могу ей объяснить, поэтому просто молчу и смотрю в одну точку.

— Садись рядом, я больше не дам тебе проехать ни метра!

Не спорю и делаю, как она сказала. Тетя блокирует двери и краем глаза следит за мной.

Я вижу его лишь во сне, а значит, это не может быть он! Это просто прохожий! Просто совпадение!

Грейс замечает, что я ерзаю по сиденью, и сверлит меня взглядом. Я же пытаюсь успокоиться, но вместо этого все быстрее перебираю пальцы от волнения.

Впереди светофор. Он сигналит красным и дает мне еще один шанс свернуть и поехать обратно, но тетя ясно дает понять, что любое движение из машины закончится скандалом.

Чтобы сдержать нарастающую панику, я смотрю в окно.

Люди переходят дорогу, но отчего-то среди них я вижу только мужчину в спортивном костюме и кепке поверх длинных волос. Он идет по переходу и внезапно сворачивает прямо к нашей машине. В это момент телефон тети начинает отчаянно вопить и заставляет нас обеих вздрогнуть.

Тетя сразу хватается за сумочку, но она носит в ней половину дома, так что найти телефон станет непростой задачей.

Тем временем мужчина натягивает кепку на глаза и достает из рюкзака какую-то книгу, а затем проталкивает ее в салон через приоткрытое окно.

Она с треском падает на заднее сиденье, а я никак не могу понять, почему крайне дотошная Грейс ничего не замечает.

Ого! За то время, пока я наблюдала за странным незнакомцем, она вывалила рядом с собой столько вещей, что я начинаю сомневаться в том, что вижу.

Они никак не могли поместиться в дамской сумочке!

— Какой смысл звонить, если не можешь подождать, когда возьмут телефон! — недовольно вскрикивает она, а я отворачиваюсь и смотрю в окно, чтобы проследить за тем мужчиной, но его нет.

— Кто это? — спрашиваю я.

— Наверное, Софи! Ее недалекие помощники с утра атакуют меня глупыми вопросами.

Сзади раздаются сигналы других машин, чтобы мы, наконец, сдвинулись с места и продолжили путь, так что тетя бросает вещи и хватается за руль.

Все это время я ищу в ней хотя бы малейшие признаки волнения или фальши.

Напрасно. Она совершенно непробиваема, и вот уже час выражает сплошное недовольство всем на свете. Я же не могу больше слышать этого, поэтому снова сосредотачиваюсь на виде из окна.

Крики Грейс всегда вызывали во мне оторопь, но сейчас они раздражают и пугают одновременно.

Как я могла не замечать этого столько времени?

Это касается не только тети. Я представляла этот город совсем другим. Наверное, кукольным раем с маленькими домиками и ровными газонами. Сейчас же передо мной совсем другой вид, и он не соответствует моим фантазиям.

Не понимаю, зачем среди такой красоты нужно было строить каменных монстров? Все это сочетается не больше, чем вольный художник и зануда в характере тети.

Наконец, мы проезжаем через арку и останавливаемся у коттеджа с белой террасой.

Я помню, как Грейс сводила с ума соседей, подкрашивая ее в течение месяца, чтобы добиться идеально ровного цвета. Внутри стоят плетеные кресла и маленький, круглый столик, и только сейчас я понимаю, за что полюбила этот тихий уголок!

Он очень знаком мне, будто вырван из забытого прошлого.

Грейс бросает вещи в сумку и выходит, а я минуту наблюдаю за ней, а затем тянусь к книге и быстро пролистываю.

Удивительно, но она совершенно пуста, кроме надписи на первой странице: «Моя дорогая дочка…»

Пока я с интересом рассматриваю ее, совсем забываю о тете, а та склоняется к машине и недовольно стучит в окно:

— Ты решила заночевать здесь?

— Нет, я уже иду, — судорожно отвечаю я и выхожу.

Чтобы тетя не увидела книгу, я прячу ее за спину, точно зная, что этот трюк не может сработать. Однако Грейс замечает только мое волнение и спокойно заходит в дом без каких-либо вопросов!

Спустя минуту, я тоже влетаю в дом и, поднявшись в спальню, подпираю дверь спиной, с жадностью рассматривая пустые пожелтевшие страницы.

Они необычно шуршат, а черный кожаный переплет с маленькими выступами в центре, мне кажется таким знакомым, что я невольно вспоминаю книгу, которую отдала тому мужчине в парке.

Конечно, я могу ошибаться, но у слепых отлично развиты осязание и слух, так что, скорее всего, я права.

«Дорогая! Нужно срочно собирать вещи!», — доносится за дверью, и Грейс резко открывает ее.

От неожиданности я роняю находку и стою перед ней все время, пока тетя мечется по комнате.

Она уверена, что я обязательно что-то забуду, поэтому совершенно точно сама займется сборами.

Десять минут я смотрю на нее и не решаюсь сойти с места, пока она, наконец, не вскрикивает: «Ты весь день там будешь стоять или поможешь мне?», и чтобы не выдать волнения, хватаюсь за первую же стопку с вещами.

Пока Грейс формирует еще одну, я мельком осматриваю комнату. Только на том самом месте больше не вижу книги!

Куда она могла деться?

Глава 3. Алан

Walking on cars — All the drinks (звучит на фоне)

Сегодня я должен остаться здесь: за потертой стойкой бара самого захолустного клуба, какой только можно найти в Бе́ловью. Севи́ры, предпочитают мегаполисы, значит, обойдемся без драки с прихвостнями Блейка.

Пока я жил в реальности, внутри меня творился хаос, и начали его именно темные. Так что мне пришлось искать средство, чтобы держать их в узде, когда я попал сюда. И им стали севиры.

Они были не первыми существами, которых я создал для этого, но последними и самыми опасными.

Серые — так их называли остальные сущности. Ни тьма, ни свет, а нечто среднее, эгоистичное и жестокое.

Тогда я отдал им в управление мир бедолаги, который разрушил, но они каким-то чудом оказались здесь. Может, фокус в том, что севиры были сделаны на основе фантомов, которые умеют пересекать пространство и время.

В общем, я знаю только то, что с тех пор они таскаются за мной, чтобы заставить вернуться, а их предводитель — Блейк мечтает подчинить себе и этот мир, и для этого им тоже нужен я.

Только мне плевать на их желания, поэтому уже много лет наши встречи проходят одинаково — Шекс вырубает их без вариантов.

Кстати, он сидит рядом и с кислой рожей смотрит на стопку водки, а потом двигает ее ко мне. А я уже пью их как воду, но так и не могу забыться.

— Почему ты пришел именно сюда? — спрашивает он.

— Потому что захотел…

Шекс стучит по стойке костяшками и внимательно смотрит, как я опустошаю очередную стопку, но не выдерживает и спрашивает:

— Какой смысл пить, если этим не решить проблему?

— Я уже решил и теперь ищу способ пережить это, — вздыхаю я, но друг хватает меня за руку, чтобы привести в чувства, и продолжает наседать.

— Да остановись ты! Это не поможет!

— Если я остановлюсь, то могу сорваться и, как последний идиот, пойду к ней! — объясняю я и бурчу: — Я и так слишком затянул.

— Значит, никаких надежд? — спрашивает он и отпускает меня.

— Никаких.

Шекс не верит мне и правильно делает. Сейчас я сам себе не доверяю, поэтому и ищу способ не думать об Эмме.

Кстати, это не его имя. Это прозвище из первых букв фамилии «Ше́кстертон». Звучит диковато, но он ненавидит, когда его зовут настоящим — Риан.

Не спорю, его прошлое не назвать светлым. Я и сам бы избавился от своего имени, только нет смысла.

Здесь меня знают единицы.

Нужно держаться! Осталось только уничтожить льентерис и избавиться от подпитки. Без энергии я быстро превращусь в фантом, потому что даже у Бога запас сил конечен. А дальше — у меня будет лет шестьдесят или больше по меркам этого мира, чтобы дать Эмме время насладиться жизнью и исчезнуть вслед за мной.

Шекс не знает, что я задумал, и это к лучшему. Он бы попытался меня отговорить. Хотя я знаю и более простой способ лишиться сил быстро и с гарантией — суккубы. Они питаются энергией и почти всегда голодны, но есть одна проблема: никто в здравом уме не станет помогать мне подохнуть, потому что хочет выжить сам.

Вот я и перебираю варианты, как сделать это без чьей-либо помощи.

Вокруг сидит откровенный сброд. Парень в засаленной майке и рваных трениках идет мимо и брезгливо смотрит на мою рубашку с запонками, а потом на белый плащ моего друга.

Шекс и правда выглядит, как светский мачо: высокий, мускулистый блондин с голубыми глазами. Если бы не вечно недовольная рожа, местные телки висели бы на нем, как шары на новогодней елке.

«Нужно уходить. Мы привлекаем слишком много внимания», — бурчит он и смотрит в сторону выхода.

Мой друг ведет себя, как обычно. Пытается все просчитать и держать под контролем, а еще не пьет. От такой пресной жизни я бы начал биться в припадке, но его очень сложно пробить на эмоции, поэтому он лучшее лекарство от приключений.

— В чем проблема — вернуться домой? — допытывается он. — Ты все равно не спишь, а без сил не появишься в ее сне. Забыл, что за тобой идет охота?

Пока он убеждает меня вернуться, справа от нас садится местная охотница за мужиками. Она, как ищейка, чует запах денег за версту, поэтому носит самое короткое и самое красное платье из своего шкафа. Бармен работает с ней в паре и спаивает богатеньких пижонов, пока она вертит рядом с ними голой задницей.

Этим разводкам уже лет сто. И почти столько же я не ведусь на них.

Но я люблю повеселиться, поэтому создаю в руке энергетический сгусток и превращаю в крупную купюру, а затем специально показываю ее обоим и кладу на стойку.

Бармен быстро сгребает деньги и думает, что обдурил меня.

Как бы не так!

Его разбавленное пойло не стоило и половины этой суммы! Пусть подавится, сегодня у меня нет желания наказывать его за алчность.

Но этого обоим мало, и сообщник нарочно ставит заказ незнакомки в красном прямо перед нами, а та склоняется и не скрывает выпадающую грудь.

Девчонка всеми силами демонстрирует готовность к сексу без лирики в грязной кабинке туалета, но это все блеф.

Я знаю, что ей нужно на самом деле.

Шекс тоже, поэтому дергает меня за рукав и торопит, а я киваю ему и делаю шаг навстречу посетительнице. Она томно смотрит в глаза и, как бы случайно, пальцами скользит по моим бедрам, чтобы вытащить наличные из кармана брюк.

Я не виню ее. Родители наверняка бросили ее в малолетстве, если вообще были, и она вынуждена так жить. Просто раньше я не вдавался в подробности унылой жизни таких, как она, и пользовался всем, что само текло в руки. А сейчас вливаю в себя очередную стопку и не спешу, чтоб девчонка вытащила еще пару бумажек, созданных мной специально для нее, и только после этого возвращаюсь на место.

Дело сделано, незнакомка берет стакан с текилой и, мило улыбаясь, поправляет грудь, но, как только кристаллики соли растворяются на ее языке, переключается на следующую жертву. Теперь ее интересует богатый мужик, что только вошел и уже облеплен телками со всех сторон.

Беру ее за предплечье и сажаю обратно.

«Если что-то делаешь, то делай хорошо. Ты неверно выбрала цель, а касания пальцев к моей заднице слишком очевидно потрошили карманы. Ты так быстро влипнешь в неприятности» — успокаиваю я. — «Но не бойся. Я не собираюсь отнимать деньги. Выпей, может, хоть ты сегодня расслабишься».

Оставляю ей еще пару бумажек, даже не смотрю на номинал, а на деле подкупаю Лилит.

Эта адски сексуальная темная сущность стоит за каждой продажной телкой в мире. Потенциально за каждой третьей, так что она в курсе всех моих передвижений.

В этом и проблема.

Несмотря на то, что Лилит — королева суккубов, она вынуждена работать на севиров. И только наша дружба и регулярные подарки держат ее острый язычок за зубами.

Этот мир подозрительно похож на тот. Или просто у хозяев одни и те же тараканы в голове… то есть в сердце.

Девчонка берет деньги и кладет в сумочку. У этого обмена есть смысл. До Лилит дойдет порция чистой энергии, а посетительница получит неплохие дивиденды за помощь.

Она не знает, что ее используют для своих целей, и просто удивляется удаче.

Я уже собираюсь уходить, как вдруг девчонка останавливает меня и сверкает розовыми глазами.

А вот и Лилит.

— Скоро здесь будут севиры, идите через черный ход, — предупреждает она.

— Блейк знает, что я здесь? — спрашиваю я.

— Ты светишься в этом захолустье слишком часто, — уклончиво отвечает она. — Здесь любой мог сдать тебя.

Касаюсь ее вздернутого носика и улыбаюсь:

— Я знал, что ты поможешь мне.

— Вранье. Она знала и все равно тянула время, — бурчит Шекс.

Он не одобряет связи с Лилит, но признает, что она не раз помогала избежать неприятностей, и только поэтому все еще слушает ее.

— Она только хочет выжить, вот и все, — отвечаю я и двигаюсь к выходу.

Мы успеваем выйти на задний двор, но нас нагоняют два мужика в черном и запирают дверь, а впереди тупик.

— Кое-кто хочет встретиться с тобой, — говорит один из севиров и уставляется на меня своими черными глазами.

— У меня другие планы, — отвечаю я, представляя все, что Шекс сделает с ним, как только тот дернется.

— У тебя нет выбора, — смеется будущий труп и явно не понимает, с кем связался.

Шекс внимательно рассматривает обоих и готовится к бою, а по мне начинает разливаться странное чувство оцепенения, и я падаю.

Водка с парализующим ядом дает потрясающий эффект! Сейчас половина бара будет вести себя на редкость смирно. Пожалуй, нужно вернуться и дать еще сотню бармену за старание.

Теперь все очевидно — он и сдал меня.

Эти двое готовы взять меня голыми руками, но они не знают, кто такой Шекс. За этой маской спокойствия скрывается опасный монстр. Хотя севиры не из робкого десятка и могут проникать в разум жертвы, но они также чувствуют боль и не утруждаются боевой подготовкой.

Так что Шекс без труда хватает одного из них и, пока другой пытается отойти от удара, закатывает его башку в кожаную куртку. Таким образом севир лишается глаз, а значит, возможности покопаться в мозгах, и быстро становится жертвой моего друга.

Он вырубает его одним точным ударом под дых и достает из груди искру.

Этот белый шарик — мощный генератор энергии и есть у всех живых существ, но только Шекс знает, как достать его быстро и в любой обстановке.

Пока второй пытается понять, что происходит, его уже ждет та же участь, и через несколько минут два тела красиво лежат на асфальте, прямо как я сейчас.

— Развлекся? — спрашивает друг и протягивает руку.

Он серьезно думает, что я могу пошевелиться?

— Яд обездвижил меня вдобавок к блокировке, — цежу я, еле двигая языком.

— Поэтому я никогда не пью, — нудит Шекс.

Один человек однажды сказал мне: «Если ситуация идет не по плану, сделай вид, что это и был твой план, и извлекай пользу». Этим я и занимаюсь.

Теперь я обзавелся жесткой гарантией, что точно не смогу вернуться к Эмме. Но севиры нашли нас в этой дыре и теперь начнут копать, почему я здесь. Это еще одна причина не светиться рядом с Беловью.

К счастью, Эмма вскоре уедет в Уиндженстон и забудет обо мне, а старуха поможет ей в этом.

Друг поднимает меня и достает из пиджака брелок с ключами от машины, но они даются ему только, когда падают мне в ладонь.

Тачка работает от моей энергии, не зависит от блокировки и может менять вид. В остальном — это «скромный» черный спорткар, и такой есть только у меня.

Но я создал его не ради гарантии, что смогу передвигаться в блокировке. Просто я люблю гонять, и это хорошо успокаивает нервы.

Мы выходим из бара, и машина подъезжает прямо к двери. Она управляется сама, так что можно расслабиться. Ключи всего лишь имитация и способ опознать меня.

Шекс кидает меня на заднее сиденье, и через минуту мы уже мчимся к ближайшему порталу.

Только люди тратят кучу времени на дорогу. Остальные перемещаются с помощью таких ходов. Мой дом в другой части страны, и я бы умер от скуки, если бы торчал в бесконечных пробках.

Только почему у меня путаются мысли? Неужели я проваливаюсь в сон? Но я никогда не сплю!

Так и есть. Сначала я вижу темноту, а после оказываюсь в своей гостиной. Посреди нее растет огромное дерево и корнями уходит под пол. Это и есть льентерис. Он постоянно шевелится и выглядит устрашающе. Почти как Шекс.

Если бы мой друг был деревом, то только таким.

Дальше — в моей руке возникает огненный шар, а голову пронзает слепая ярость. Я бросаю сферу в льентерис, но тот пытается увернуться, смахивает картины со стен и поднимает мебель, только тщетно. Огонь добирается до веток, и все быстро покрывает плотная завеса дыма. Мне же удается скрыться, но я все же получил по роже, только не от дерева, а от Шекса.

От его ударов по щекам я и прихожу в себя.

— Это был сон… — протягиваю я, оглядываясь.

В комнате порядок, и нет никакого дыма, зато нет главного — льентериса! Даже дыры в полу не осталось.

Выходит, что я уничтожил его. Но как? Этого не было в реальности!

— Кому могло понадобиться дерево? — спрашивает Шекс, осматривая дыру.

— Может, старуха забрала его? — вру я.

— Теперь тебе нужно быть осторожнее. Без подпитки ты станешь намного слабее. Нас точно выдали. Похоже, севиры знают, где твой дом и даже проникли сюда… А может, это темные… Я вернусь и допрошу бармена, а потом мы заляжем на дно. И никаких глупостей, Алан!

— Роль бармена играл светлый. Я почти уверен, — говорю я и падаю на диван, запрокинув голову.

— Зачем?

— Чтоб я скорее свалил из Беловью и не привел туда хвост. Не ясно? Айна сделает все, чтобы оградить Эмму от меня…

— Или помочь тебе, — бурчит он.

Чтобы не спятить, я пропускаю его слова мимо ушей.

Никто не убедит меня, что эта престарелая фея хоть что-то делает ради моего блага!

— Как быстро они узнают, почему мы были там? — спрашиваю я, надеясь на неслабые аналитические способности друга.

— Ты хотел спросить, через сколько Лилит сдаст тебя? — резко переспрашивает он. — Уже сдала, и я предупреждал тебя!

— Лилит слишком хорошо живет за мой счет. Ей незачем плести интриги. А Эмма уедет в Уиндженстон завтра утром.

Шекс садится рядом и спрашивает:

— Зачем ей колледж? Ты мог обеспечить ее на всю жизнь. Хочешь, чтобы она работала официанткой на личные расходы?

— Она хотела учиться, даже будучи слепой! Это ее выбор, — вздыхаю я. — Но если ты о деньгах, то я, конечно, позабочусь о том, чтоб она ни в чем не нуждалась, пока… — обрываю фразу, потому что говорю лишнее. — Давай закончим на этом.

Шекс встает и делает круг по гостиной:

— Уверен, что пока меня не будет, у тебя не съедет крыша, и ты потащишься к ней пешком?

— Я же сказал! На этом все! Или ты плохо слышишь? — ору я, зная, что он прав.

Вскоре обстановка накаляется до предела, и Шекс уже чешет кулаки, чтобы врезать мне, но не сделает этого, как всегда, так что просто грозит:

— Если ты появишься на ее пороге, то я не стану тебя вытаскивать, и сам помогу севирам набить тебе морду!

— Иди к черту! — отвечаю я и хлопаю дверью во двор.

Святой Шекс! Всегда прав и завидует мне, несдержанному идиоту. Он всего лишь копия реального человека из моего прошлого, и я создал его для защиты от серых тварей. Севиры не давали мне покоя, так что это был вынужденный шаг. Больше одного приятеля я все равно не потянул бы, потому что мне никто не нужен!

Кроме Эммы…

Но в реальности Шекс всегда был лучше меня, осторожнее, внимательнее и скучнее. Любимчик большинства, отличник и спортсмен, а влюбился в девку, которую только ленивый не звал шлюхой! И ходил за ней, как тень, пока та не исчезла.

Да, она просто сбежала от него и, может, сейчас колесит в лимузине с очередным мужиком, что покупает ей дорогие шмотки!

А теперь он ищет ее копию, потому что однажды я попытался помочь и воссоздать ее для него… Это было до появления Эммы.

Зачем же я рассказал ему, что Алессандра здесь… Если он узнает, что и с ней я облажался… Даже думать не хочу, что останется от меня, если он узнает правду.

Делаю глубокий вдох и оглядываюсь. Мой дом стоит в особом месте. Его никто не видит. Вокруг только лес и непроходимая топь, так что только моя тачка может доехать сюда. Зато здесь спокойно и очень тихо. С некоторых пор я стал больше ценить все это.

Через несколько минут меня окончательно отпускает. Боль потери притупляется, и в голове теперь совсем другие мысли.

Все они орут, что это я придурок, а Шекс — нормальный парень. Да и Алессандра не была такой беспринципной. Скорее, я просто не знал ее, как и все, и верил слухам.

Хорошо, что мы дали друг другу остыть. Нам обоим есть о чем подумать этой ночью, тем более, когда я сделал первый шаг.

Вернее, его сделали за меня.

Глава 4. Эмма

Передо мной лежит огромная сумка, а вокруг — горы вещей. Очевидно, что Грейс вытащила с полок все, что смогла, а я не хочу задумываться, поэтому ничего не трогаю.

Тетя все равно переложит все по-своему.

На самом деле я не могу сосредоточиться и постоянно смотрю в окно, потому что дрожи боюсь наступления вечера и внутренне отмеряю каждый час.

Нет. Меня не терзает отъезд из дома и все, что случилось утром. Во мне живет одна лишь мысль, что он больше не придет ко мне, и чтобы отвлечься, я в десятый раз осматриваю комнату. Переставляю книги на полках, заглядываю в тумбочку и даже приподнимаю матрас, но вновь не нахожу книгу.

Это невозможно! Я уронила ее здесь, но она же не может просто так исчезнуть!

Еще минуту я бесцельно брожу по спальне, всматриваясь в каждый уголок, и, наконец, сажусь на край кровати.

Уже полдень, и по полу рассыпаются солнечные зайчики, раскрашивая стены в желтый цвет, а я думаю о том, что впервые вижу их, но при этом совсем не радуюсь.

Чувствую, что я впустила свет в свой мир, и он лишился тайн и важных мелочей. Теперь он, как большое яркое пятно — понятен, прост, но не имеет смысла без него.

Как же я хочу вернуть это утро, чтобы вместо колледжа отправиться в больницу вместе с Грейс! Я готова снова стать невидимой для мира и этого зеркала, лишь бы он остался со мной!

Боль потери и страх так поглощают меня, что я вскидываю руку, чтобы ударить по отражению и больше не видеть в нем глаз, лишивших меня сердца!

Душа кричит, что это ангел подарил мне новый шанс, и я обязана принять его, но почему же не могу сделать этого?

Словно почувствовав мою тревогу, Грейс выглядывает из кладовки и странно смотрит на меня.

Я знаю, что должна собраться, но не могу даже сдвинуться с места и все еще смотрю в отражение, пока оно вдруг не меняется.

Стены начинают дрожать, будто вот-вот сложатся, как карточный домик, часы идут вспять, а свет пробегает по комнате и замирает в оконной раме, как бывает только утром.

Mree — Face my fears

Чтобы понять, насколько все реально, я с удивлением оглядываюсь и понимаю, что вокруг ничего не изменилось.

Грейс все так же шуршит коробками, а часы показывают полдень, но в зеркале на них ровно семь! Затем в нем появляется тетя и подводит меня к столику, а после выбегает из спальни, будто забыла что-то.

Я же не жду ее, беру расческу и на ощупь провожу по волосам, как и сейчас, только в моих руках пусто.

Может ли отражение показывать то, чего нет? И если да, то как это возможно?

Пока я рассматриваю себя, за спиной появляется мужской силуэт. Он быстро приближается и становится отчетливей, а следом комнату окутывает знакомый аромат и заставляет меня дрожать от волнения.

Это он! Мой ангел рядом!

Его серые глаза скользят по волосам и теряются в области плеча. Сейчас мы так близко к друг другу, что я чувствую его дыхание на шее и мягкие подушечки губ, что легко касаются моей макушки.

Кажется, еще немного и он сделает шаг, чтобы выйти ко мне. Еще чуть-чуть и я увижу его рядом, но из кладовки резко вбегает Грейс, и мой ангел тут же исчезает.

Я так хочу остановить его, прокричать, чтобы он не покидал меня, только в зеркале теперь лишь я и тетя, и это, словно поток ледяной воды, окончательно возвращает меня в реальность.

Я узнаю этот момент! Все это было этим утром! Выходит, он был рядом и молчал! Но почему?

Чтобы остановить нарастающую панику, я с усилием щипаю себя за руку и начинаю ненавидеть Грейс, хотя она не виновата.

Если бы тетя знала, что прямо сейчас происходит самое важное для меня знакомство, то оставила меня в покое, а не бегала в поисках чего-то забытого и очень важного только для нее самой!

От этих мыслей я едва не вскрикиваю, но вовремя понимаю, что не имею права, ведь Грейс столько для меня сделала и была рядом, когда я оказалась одна.

Только она и никто больше!

Наверное, осознание, что я ничего не могу изменить, заставляет меня успокоиться и, наконец, сделать вид, что я занята сборами. Но это выходит так неуклюже, что тетя почти вспыхивает, когда я бездумно подаю ей кошелек, оставленный у зеркала.

«Лучше не складывать деньги со всеми вещами! Мало ли, потеряются, и ты вообще останешься без них! Положи их в маленькую сумку, что я тебе купила. Она всегда будет у тебя на виду,» — требует Грейс, но, поняв, что я не вижу ничего вокруг, бормочет: — «Я сама…».

Она быстро находит сумку и убирает кошелек, а следом происходит еще одна необъяснимая вещь: ее образ раздваивается, и один из них продолжает сборы, а другой — обнимает меня и, кажется, прекрасно понимает мои чувства.

— Все будет хорошо, — говорит она и гладит меня по голове.

От ее прикосновений мне становится так тепло и уютно, будто я вернулась в настоящий дом.

За два года, что я знаю тетю, мы никогда не были так близки, и мне впервые хочется прижаться к ней и не отпускать.

— Ты уверена? — спрашиваю я.

Она кивает и улыбается мне, как это делает мать, успокаивая своего ребенка, но ее двойник тут же разрушает тишину странным вопросом:

— Ты так долго смотрела на себя в зеркало. Неужели хочешь стать блондинкой?

Ее фраза звучит так неожиданно, что я почти сразу переключаюсь на реальную Грейс, не переставая удивляться происходящему сегодня.

— Почему ты так решила? — допытываюсь я.

— Так всегда, дорогая. Мы смотрим в зеркало и думаем, что бы в себе изменить. И почему-то сразу на ум приходит перекраситься в блондинку.

Должно быть, она шутит, ведь у нее тоже светлые волосы!

Только на лице тети нет ни намека на улыбку. Напротив, она со всей серьезностью убеждает меня в том, что я задумалась именно об этом:

— Мои подруги, прирожденные шатенки, перед колледжем разом решили стать блондинками, и когда я приехала туда вслед за ними, то столкнулась с целой армией своих клонов. Лучше бы вставили себе мозги! Конечно, я понимаю, зачем они поехали туда, и это слабо сочетается с учебой…

Грейс внимательно смотрит на мою реакцию, а я не могу выдать ничего, кроме недоумения:

— Тетя, я еду в колледж именно за этим.

— А не козлом, что разобьет тебе сердце. Запомни это!

— Тетя… — вздыхаю я и отхожу подальше от зеркала.

— Я хочу предупредить тебя, вот и все, — не унимается она. — Им всем нужно лишь одно — твоя красота и тело, а еще сговорчивость! Остальное их не волнует. Эти мужланы станут обесценивать твою свободу и личный выбор, и вскоре ты сама не поймешь, чего хочешь на самом деле! Пожалуйста, будь благоразумна. Не забывай, что ты достойна только лучшего парня.

— И как же его отличить? — с досадой спрашиваю я.

— Его будут волновать твое будущее и настоящее, разумеется. Он не позволит желаниям своего члена стать важнее тебя, и никогда не покинет. Ни под каким благородным предлогом! Помни об этом! Тетя — опытная женщина. Меня не проведешь.

А что, если у него есть на это причины? Конечно, для Грейс нет никаких оправданий, и она без соли съест любого, кто посмеет так поступить со мной или с ней.

Только почему в ее словах так много горечи?

— Значит, когда-то ты попалась на эту удочку? Поэтому так ненавидишь мужчин? — рискую предположить я, наперед зная ее реакцию.

В ответ Грейс картинно щурится, будто я сказала чепуху, но мне очевидно, что ее душу бередит большая рана, которую она тщательно пытается скрыть.

— Я всегда учусь на чужих ошибках и не позволяю пудрить мне мозги, — заявляет она, поправляя прическу.

— Но ты и не испытала того, что испытали другие, — спорю я. — Да, возможно, их отношения не были гладкими, но они были счастливы и будут вспоминать об этом всю жизнь.

— Или воспитывать детей, что никогда не увидят своих отцов, — устав от полемики, громко отвечает тетя и переходит к главному совету: — Дорогая, я не против любви! Но она приходит один раз за жизнь. Я лишь хочу, чтобы ты нашла такую любовь и не разменивалась на отношения ради воспоминаний.

Грейс рассуждает, как всегда, логично, и где-то я даже согласна с ней.

Чтобы не чувствовать разочарования, мы жертвуем эмоциями и остаемся один на один с собой. И все же, меня не покидает ощущение, что все сказанное относится именно ко мне и к мужчине, что все это время скрывался за невидимой стеной.

Я снова думаю о нем! Хватит! Каждая мысль причиняет немыслимую боль. Нужно отвлечься. Просто заполнить день чем-то, только бы не вспоминать о ночи!

— Знаешь, давай устроим девичник с сопливыми фильмами и разговорами до ночи. У нас никогда на это не было времени и сил, — внезапно предлагаю я.

Тетя с улыбкой смотрит на меня, словно не верит в то, что слышит, но быстро понимает, что сейчас нам обеим нужно расслабиться, и соглашается:

— Но не позже одиннадцати! Тебе нужно выспаться.

Ничего не хочу слышать о сне! Я готова не спать до утра, только бы отложить почти неизбежное прощание!

— Отлично, тогда я закажу пиццу, а ты поищи фильм. Справишься? — спрашиваю я, но понимаю, что сама никогда не делала ни того, ни этого.

Всеми бытовыми вопросами всегда занималась Грейс.

— Еще бы, я большая любительница слезливых мелодрам, ты не знала? — монотонно отвечает тетя.

Маска жизнерадостности — самая опасная из всех. Грейс переживает за меня, а я отчаянно пытаюсь отвлечься, и мы обе существуем где-то очень далеко от этой комнаты. Поэтому совместный вечер может стать для нас задачей не из легких. К тому же, за все два года я не помню, чтобы тетя хоть немного развлекалась, так что, вполне возможно, она не сможет назвать и пары подходящих кинолент.

И все же Грейс не может играть долго и предлагает поменяться:

— А знаешь, давай наоборот! Выбери фильм, а я закажу пиццу. Что-то спокойное и жизнеутверждающее, пожалуйста.

— Конечно, — мило отвечаю я, удивляясь, что такая женщина, как Грейс, вообще знает о существовании слова «спокойствие».

Тетя выходит из комнаты, а я беру старенький ноутбук, который она все время оставляет на столе, чтобы включать свои любимые песни и аудиокниги, и открываю стартовую строку браузера.

Оказывается, я умею пользоваться компьютером, только не могу вспомнить ни одного подходящего фильма, будто никогда не смотрела их раньше, и решаю положиться на рейтинг.

Судя по описанию, вот этот неплох, но я не успеваю толком вникнуть в суть, потому что Грейс уже входит в спальню с большой тарелкой горячей пиццы.

— Прошло только пять минут! — удивляюсь я, рассматривая сочные куски, покрытые еще горячим сыром.

— Для преодоления ста метров это даже много, дорогая, — без тени сомнения отвечает тетя и ставит пиццу рядом со мной.

Доставка не могла приехать так быстро! Конечно, я не знаю города, но вспоминаю дорогу до дома и прекрасно помню, что в районе нескольких километров отсюда нет ни одного ресторана или кафе. Только кукольные домики, вроде нашего.

— Ты выбрала мой любимый фильм? Как ты узнала? — вдруг вскрикивает Грейс.

Кто бы мог подумать, что банальная мелодрама в фаворитах у такой серьезной женщины!

— Честно говоря, случайно выбрала в поиске, — оправдываюсь я.

— Ты должна посмотреть его. Это настоящий учебник мудрости!

— «Бриджит Джонс»? — с сомнением переспрашиваю я. — Я прочитала описание…

— Оставь занудные лекции для колледжа. Житейские мудрости можно черпать и из любовных комедий, — заключает тетя и ждет, когда я сяду на пол рядом с ней, чтобы начать киносеанс.

Спустя минут тридцать бесконечного цитирования и комментариев от тети, я понимаю, что переоценила свои возможности, ведь смотреть с ней фильм совершенно невозможно.

К тому же я поздно осознала, что чужие любовные эмоции могут быть настолько раздражающими! И, выдержав для приличия еще пять минут, я делаю вид, что сплю, чтобы избавить себя от этой пытки.

На удивление, Грейс почти сразу останавливает фильм и выходит так тихо, что я не сразу понимаю, как остаюсь в комнате одна. А следом в меня впивается совесть и кричит, что в последний день вместе мне следовало быть терпимее к ней.

Так нельзя! Я должна извиниться за неудавшийся вечер! Наверняка тетя расстроилась и сейчас, как всегда, сидит у окна в своем любимом кресле.

В надежде застать Грейс в гостиной, я быстро спускаюсь, но не нахожу ее ни в зале, ни в ее комнате на первом этаже.

Странно. Куда она могла направиться в такой час?

Стопка ее книг все так же на месте и, похоже, она даже не прикасалась к ней.

А вдруг тетя случайно нашла ту, что я весь день искала? Нет. Все они исключительно медицинского характера с закладками на страницах про болезни глаз. Только я больше не слепа!

Неужели Грейс притворяется, что не помнит о моем недуге? Или она не хочет бередить эту рану?

Так или иначе, вокруг меня что-то происходит, и я никак не могу найти этому внятного объяснения.

Как назло, бесконечные мысли навевают сон. Я постоянно зеваю и быстро иду на кухню, чтобы приготовить крепкий кофе, потому что обещала себе продержаться хотя бы эту ночь. Но внезапно входная дверь сама по себе распахивается, и этот резкий звук заставляет меня вздрогнуть.

По ногам бежит холодок и, растворяясь по дому запахом реки, зовет меня наружу. Я не хочу гулять, поэтому решительно иду к выходу и дергаю за ручку, чтобы закрыть дверь, но она вновь распахивается, и открывает мне по-настоящему сказочный вид.

Вся наша белоснежная терраса усыпана маленькими огоньками! Они спускаются с неба и блестят на крыше, словно звезды. Вместо дороги мимо дома течет широкая река, и ее тихие волны омывают деревянные ступени, а вдалеке виднеется узкая полоска леса.

Теперь я точно не смогу уйти отсюда!

Я беру плед, что лежит на полке возле входа, и вместе с кружкой выхожу, а когда переступаю порог, дом исчезает, и от него остается лишь одна стена.

Похоже, я все-таки заснула, и теперь мне остается только ждать…

Прохладный ветер мурашками спускается по шее и холодит пальцы рук. Я сажусь в кресло и, сделав глоток, ставлю кружку на стол, затем плотнее укрываюсь пледом.

Однако меня согревает не он, а единственная мысль, что мой ангел тоже видит это небо, и только поэтому мы вместе.

А может, он уже где-то рядом со мной?

Глава 5. Алан

Свежий воздух хорошо проветривает голову, а еще превращает мерзкие мысли в фарш. Как только я избавляюсь от всего дерьма, что вылил на Шекса, внутри не остается ничего, кроме Эммы.

Я знал, что так и будет, и отчаянно пытаюсь отвлечься.

Холодный бассейн — отличная идея!

Скидываю шмотки и прыгаю, но, только кипячу воду, а не охлаждаюсь.

Шекс прав, я должен выдержать всю ночь и не сорваться. Хотя о чем я? Блокировка все равно не даст мне прийти в ее сон, и я не настолько спятил, чтобы нагрянуть на порог.

С этой мыслью я делаю круг и повисаю на бортике.

Эмма будет ждать меня сегодня. Я долго храбрился, но сейчас, один на один с собой, понял: быть наркозависимым проще, чем слезть с иглы по имени Эмма. Она настоящая заноза в мозгу.

Ныряю под воду и открываю глаза.

Сейчас я, как рыба в банке, пытаюсь найти выход там, где его нет. Вернее, есть, но для этого нужно покинуть бассейн. И я намереваюсь сделать то же самое, только я сейчас не о плавании.

К черту все! Придется придумать что-то еще!

Чтобы на мне появилась одежда, я провожу рукой поверх груди, и вот я стою в тех самых трениках и футболке, которые так ненавижу. Не люблю казаться проще, но сейчас не тот момент.

Уверен, что старуха предпочла бы увидеть меня в кандалах и тюремной робе. И лучше всего в каменных застенках.

Мне не знакома физическая усталость, но я еле дохожу до дивана и падаю, будто у меня нет сил.

Спокойно! Всего-то нужно пережить эту ночь! Это же так просто! Дальше будет намного легче.

Да, кого я обманываю! Единственное, что меня способно сдержать сейчас — это чертова книга с очередной историей! Только она больше не затаскивает меня в них, а валяется без дела, как бестолковая вещь!

Зря я так набросился на нее. Стоило мне подумать о книге, как она сразу возникает рядом и угрожающе шелестит страницами. С их поверхности поднимается какая-то пыль, превращается в туман и быстро заполняет всю комнату, так что я почти ничего не вижу. Зато чувствую, как вода течет по полу и поднимается до колен.

Вот она, новая история!

Когда вода, наконец, достигает груди и все затихает, туман рассеивается, а надо мной расстилается фиолетовый закат.

Я оказываюсь посреди реки и точно знаю, где я.

Вчера мы были здесь с Эммой! И я уверен, что там, на берегу, за этой дымкой меня точно что-то ждет.

Может, пустыня или ледяные горы, я бы даже согласился на площадь с плахой, только бы не встретить Эмму!

Чтобы быстрее понять, что задумала Айна, я плыву к берегу и тихо схожу с ума.

Вдалеке открывается вид на знакомую белоснежную террасу. Только она стоит сама по себе и опирается на единственную стенку от дома. В центре нее — открытая дверь, из которой выглядывает Эмма и, взяв плед и кружку, садится в кресло.

Так и знал! Старуха не отстанет от меня и будет вечно подливать масло в свой костер инквизиции!

Эмма укрывается и поднимает голову к звездам, а я, похоже, рехнулся, потому что слышу ее мысли. От них голова идет кругом и больно щемит в груди.

«Может, он видит то же небо…» — проносится в голове, а я мысленно отвечаю ей: «Ты права, над нами одно и то же небо, только мы больше не вместе…».

Тем временем отражение сияющего свода становится ярче. Сквозь рябь я вижу, как звезды приближаются к нам и спускаются на крышу террасы мелкой россыпью.

Она все еще ждет меня, но я не могу прийти и все испортить! Я не могу! Не проси меня об этом!

С трудом отворачиваюсь и плыву к другому берегу. Хочу поскорее уйти отсюда, но, как только выхожу, сталкиваюсь с прозрачной стеной.

Изобретательно, ничего не скажешь! Айна упорно держит меня взаперти! Она все равно выпустит меня отсюда, нужно только подождать!

Чтобы больше не мучаться, я нахожу маленький клочок с травой у берега и ложусь, стараясь смотреть в одну точку на небе. Но светлые не собираются сдаваться и превращают это место в филиал рая на земле.

Луна становится больше, и, вслед за звездами, приближается к реке. Ее лучи тонут в воде, ширятся, превращаются в дорогу и расстилаются до другого берега.

Но меня не взять такими фокусами! Я все решил и не стану отступать! Уже поздно! Слишком поздно!

С силой бросаю камень в воду, чтоб старуха поняла мое намерение. Только вместо того, чтобы прекратить все это, она решает появиться рядом с привычным укором в голосе:

— Так и будешь лежать здесь или у тебя хватает смелости, только чтобы расправиться с растением?

Смотрю на нее и все больше ненавижу! Айна, как всегда, явилась в свете, чтобы выглядеть сущим ангелом. Длинное платье, светлые волосы, прожигающий взгляд и белый ореол. Все это рассчитано только на один эффект — показать, насколько она лучше меня.

— Зачем ты притащила меня сюда? Ты же не хочешь, чтоб мы были вместе! И ты заблокировала мои силы!

Она смотрит на террасу и спокойно отвечает:

— Ты потратил очень много на ее исцеление. Это вынужденная мера… Особенно после того, что ты сделал!

— Убирайся! — рычу я, схватив камень.

— Я думала, у тебя хватит духу поговорить с ней в последний раз. Ты был с ней два года, а теперь забьешься в угол, как нашкодивший кот? — издевается она.

— Я сделал то, что посчитал правильным. Она должна забыть обо мне как можно скорее.

— А ты, сможешь забыть?

Встаю и бросаю ей:

— Проваливай из моей головы!

— Как знаешь. Только где реальная книга, Алан?

— Что за вопросы?

Старуха хитро улыбается, и вдруг я понимаю, что что-то не так.

А вскоре я укрепляюсь в своем хреновом предчувствии, потому что в голове проносится видение того утра. Только оно не мое и не Эммы, а парня в кепке, которого я встретил в парке у больницы.

Теперь я вижу все его глазами. Вот он идет к лавке и бросает книгу рядом, так, чтоб я не увидел этого. А настоящая тем временем находится в моем кармане… или нет?

Черт! Ее что подменили?

— Это не она? — спрашиваю с дрожью в голосе и молюсь, чтобы мои догадки не подтвердились.

Айна качает головой, и этим ответом убивает часть сердца!

— И где она? — кричу я и подхожу очень близко к ней.

Так близко, чтобы старуха увидела каждую искру моей ненависти.

Она, конечно, не дает мне долго стоять рядом и исчезает, а потом появляется за спиной и ошарашивает:

— У Эммы.

Сто голосов звучит в голове, и все орут мне одно и то же.

Книга у Эммы! У Эммы! Черт!

— Зачем ты отдала ее? Она же погибнет! — хриплю я от сильного крика.

— Ты многого не понимаешь.

— Забери ее! Немедленно!

— Она сама решит. Книга поможет ей спасти тебя, потому что ты сам не сможешь этого сделать.

Ей даже не представить тот ураган, что сейчас бушует во мне и хочет снести и ее, и это чертово видение!

Я много раз говорил ей об этом и повторю еще:

— Мне не нужно спасение! Я просто хочу исчезнуть! Навсегда! На веки вечные! Так что убирайся! И прекрати вмешиваться в мою жизнь!

Айна не отвечает мне и исчезает, а я остаюсь с единственной мыслью о том, что должен забрать книгу сам. Она точно добивалась этого, а у меня, как всегда, нет выбора. Только сейчас сделать это гораздо сложнее, ведь я не согласился сразу, так что лунная дорожка растворяется в воде и открывает мне единственный путь — добираться до берега вплавь.

В этом вся суть светлых: дать выбор и отнять за плохое поведение!

Снова захожу в реку и стремительно плыву на другой берег. Я еще не знаю, что ждет меня там, и как смотреть в глаза Эмме, что говорить и прочее… Правда, эти вопросы довольно быстро перестают так заботить меня, потому что я вижу ее пристальный взгляд и понимаю: мне конец!

Эта встреча — мой личный ад и рай одновременно!

Эмма разворачивает плед и говорит с такой нежностью, что я плавлюсь от каждого слова:

— Это ты… Ты был со мной рядом столько времени, и теперь я тоже вижу тебя. Я так много хотела тебе сказать…

— Алан, — продолжаю я.

Она несколько раз повторяет мое имя и встает с кресла, а я осторожно осматриваю террасу.

Книга должна быть рядом с ней.

Пока я занимаюсь поиском, Эмма подходит ко мне и обнимает так искренне и крепко, что я с трудом сдерживаю порыв поцеловать ее. Вместо этого я провожу губами по ее лбу и, как могу, прячусь за маской спокойствия.

«Садись рядом, побудь со мной до утра», — просит она и тянет меня к креслу.

Как я могу сопротивляться? Я всегда принадлежал лишь ей одной и сделаю все, чего она захочет. Знаю, что шел сюда не за этим, но Эмма парализует мою волю и напрочь отключает мозг.

Кресло достаточно большое, чтобы уместиться там вдвоем и при этом чувствовать друг друга. Сажусь рядом и содрогаюсь от ее близости, а она укрывает меня теплым покрывалом, делает глоток кофе и подносит кружку к моему лицу.

Оказывается, такие мелочи отправляют в нокаут сильнее удара боксера. До нее я даже не знал значения слова «трогательный». Просто не понимал смысла, а сейчас понял. Она касается прямо моего сердца, и мне не больно, мне тепло.

Делаю глоток и, щурясь от приторности, еще три, ведь рядом с ней я выдержу все что угодно!

Пальцы предательски дрожат от волнения, поэтому несколько капель кофе остаются на моих губах и подбородке, а Эмма ловит их, прислонившись ко мне так близко, насколько я никогда к ней не был.

Наконец, я чувствую ее теплые губы. Их вкус затмит даже десяток ложек сахара!

Теперь я не боюсь ее взгляда, наоборот, я хочу, чтобы она смотрела только на меня и понимала, как нужна мне, как я умираю без нее.

Я все отдал бы, лишь бы остаться здесь навсегда…

От нахлынувшей сентиментальности я поднимаю глаза к небу и повторяю совершенно банальные мысли, которые могут прийти в такой ситуации.

«Хочешь детский фокус?», — предлагаю я и дожидаюсь ее согласия. — Выбери звезду, а я достану ее для тебя. Только не ту, что сама падает с неба. Она должна быть особенной, как ты.

Эмме будет сложно, ведь звезды осыпают все вокруг и сияют одна ярче другой. Но по правде, я бы лет сто смотрел на это, а сейчас просто улыбаюсь, как кретин.

«Видишь ту звезду, ее зовут Эмма…”, — выдумываю я и показываю на пустой участок неба.

Забавно, она подыгрывает мне и пытается разглядеть хотя бы маленькую точку. А я искренне смеюсь, но не над ней, а над самим собой, ведь все это у меня впервые.

Жду еще минуту, а потом тянусь к небу. Пока Эмма смотрит вверх, я создаю сияющий золотистый шар в ладони и делаю вид, что это и есть та самая звезда.

Еще секунда и огонек уже трещит в ее руке, а она, раскрыв рот, наблюдает за ним, пока тот не гаснет.

Конечно, это иллюзия, но пусть Эмма думает, что рядом со мной возможно все, ведь это отчасти правда. Просто я слишком долго тратил свои силы впустую.

Улыбка восторга не сходит с ее лица, а моя любовь к ней растет в геометрической прогрессии и сильно пульсирует в груди. Чувствую, что искра внутри меня становится больше и заполняет все тело. Еще немного, и я буду фонтанировать, как тот самый огонек.

Время быстро идет к рассвету, и когда я окончательно поселяюсь на вершине блаженства, на столике появляется та самая книга и возвращает меня в страшную реальность.

От неожиданности я вскакиваю и собираюсь взять ее, но мои ладони проходят сквозь обложку и никак не могут зацепить пропажу.

— Что ты делаешь? — с испугом спрашивает Эмма.

— Как она попала к тебе? — судорожно кричу я.

— Я нашла ее, — неуверенно отвечает она и продолжает:– Вернее, мне ее подбросили.

— Не открывай ее! Слышишь? В ней много зла и боли!

— Тогда зачем она тебе? — протягивает Эмма и начинает исчезать вслед за видением, которое растворяется так же быстро, как и появилось.

Вскоре я снова стою на лужайке перед домом и стараюсь навсегда запомнить те самые зеленые глаза и улыбку, но следом меня накрывает волна самобичевания, и я не могу контролировать ее.

Какой же я придурок! Нужно было сразу проверить книгу, как только вернулся домой!

От злости на себя я разбиваю руки о стену дома, но все без толку. Раны быстро затягиваются и напоминают о моем проклятии.

Я даже не могу уничтожить себя, не могу появиться там и защитить Эмму! Я вообще ничего не могу! Только бегать и орать: «Шекс, где ты ходишь, твою мать, книга у Эммы!».

Он еще не вернулся, значит, нужно действовать самому. Я должен поехать туда и убедиться, что это все не шутка, а жестокая реальность. Кто знает, что будет, когда Эмма откроет ее!

В ярости я беру ключи и вызываю машину. До портала час, и я лечу, как герой занюханного фильма про гонщиков.

Будь тачка настоящей, шинам был бы конец, подвеске тоже!

Бью по рулю и продолжаю отправлять проклятия старухе:

— Ты думаешь, твои ценные уроки — благо для всех? Иди к черту! Только посмей подвергнуть ее опасности! Я не уйду, но переверну все миры здесь, пока не останется ничего, кроме пепла! И для тебя это долбанный цугцванг, без вариантов!

Глава 6. Риан

Пора остановить это безумие. Алан неспособен! Он жует свои проблемы, как жвачку, а не решает их. Я знаю его лучше, чем он сам.

Я не пользуюсь машиной. Как только богатый слюнтяй выходит, она исчезает. У тачки характер владельца.

К счастью, у меня свои методы. Я умею превращаться в огненный шар, пока энергия искры не иссякнет. Потом нужно время для восстановления. На путь туда и обратно хватит.

Бармена нет, зато девчонка на месте. Возвращаю облик человека в куртке и джинсах.

Не хочу выделяться. Привлекать внимание в стиле Алана, а не моем.

Подхожу к стойке и сажусь рядом. Девчонка меняет цвет глаз — я говорю с Лилит.

— Давно ты работаешь со светлыми? Что скажет Блейк? — с пристрастием спрашиваю я.

— Так узнай у Алана, чем он насолил Айне, — спокойно отвечает Лилит.

— Чего он хотел?

— Того же, чего и все — остаться в живых, и ты прекрасно знаешь о чем я, — говорит девчонка и поднимает стакан мартини. — Я знаю, почему Алан таскается по Беловью. И это серьезная проблема.

— Боишься, что опять придется поработать? — язвлю я.

— Он не выдержит, я знаю, и нам конец. Даже ты понимаешь, что он должен вернуться.

— Должен кому?

— Всем…

Не собираюсь слушать этот бред. Он вернется и станет только хуже.

— Хватит того, что он просто жив, — говорю и осматриваю стойку. — Светлый, значит…

— А что, если он свихнется окончательно? — вскрикивает Лилит и хватает меня за плечо.

— На это есть я, — грозно отвечаю и снимаю ее пальцы с руки, а после еще раз осматриваю зал, чтобы быстро уйти.

Только у Лилит другие планы.

— Должно быть, непросто быть верным одной, когда в мире очень много порочных женщин, но очень мало с именем Алессандра… — протягивает она.

— При чем здесь Сандра?

Кулаки так и чешутся ударить по стойке. Конечно, девчонка здесь ни при чем, она только средство, поэтому и держусь.

— Я нашла ее в одном из отелей, — продолжает Лилит, и этим держит меня на крючке.

Как-то в пьяном угаре Алан сболтнул лишнего. Тогда я узнал, что он пытался создать Алессандру, якобы для меня, но не знает, получилось ли. Он дал мне надежду, убедил, что она точно где-то есть. С тех пор я ищу ее. Но, как так вышло, что ее нашла Лилит, а не я?

— Один мерзавец пытался ее ограбить, и я вытащила ее оттуда, — говорит она.

Я не верю.

— И как? На своих руках вынесла? — издеваюсь я.

— Мои крошки есть повсюду. Каждая женщина — потенциально мои уши и глаза. Как ты мог забыть об этом? Так что мне есть, что предложить тебе взамен. Алессандра у меня и в полной безопасности. Пока что.

Поворачиваюсь и сдвигаю брови:

— Пока?

— Пока ты не сделаешь то, что мне нужно.

Она специально доводит меня до кипения! Проверяет мою реакцию и точно знает, что попала в цель.

Девчонка показывает прозрачную капсулу с огнем внутри. Это перенос сознания в одну из частей а́урума.

Лилит что-то хочет показать и, конечно, безопасно для себя!

— Что я должен увидеть?

— Ту, что так давно искал. Можешь отказаться и, тогда обещаю, другого шанса не будет, — говорит она и протягивает к губам капсулу.

Я ищу в ее глазах признаки лжи, но проходит минута, а в голове нет плана.

Она добилась своего.

— Время идет, Шекс.

Беру капсулу и проглатываю без воды. Меня тошнит, а голова вертится, будто под ней нет шеи. Вокруг слишком тихо, я точно не в баре, а на глазах повязка.

Она так присохла к лицу, что я не могу ее снять. Зато чувствую, как впереди что-то вибрирует. Похоже на силовое поле. Это преграда, и она здесь из–за меня. Если трону ее, то останусь без рук, так что лучше отойти.

Сзади кто-то стоит, возможно, Лилит.

Я слышу ее дыхание затылком и спрашиваю:

— Где я?

— В надежном месте, — отвечает томный голос.

Вдруг повязка ослабевает и скатывается на шею. Теперь яркий свет режет глаза, и я отвожу их вниз, чтобы привыкнуть. А когда поднимаю снова, вижу кровать, на которой спит девушка в коротком платье.

Она такая хрупкая, что ее волосы закрывают почти все тело. Такой легкой и естественной я и запомнил ее.

Сандра! Не может быть…

Глаза еще слезятся, но я могу разглядеть ее лицо и сплошные синяки!

Я раскрою череп тому, кто сделал это, и буду медленно выдавливать мозг, пока он визжит от боли, как свинья!

— Ему конец, — уверенно говорю и спрашиваю: — Кто он?

— Узнай сам, — отвечает Лилит и делает нечто, что заставляет появится какого-то мужика рядом со мной.

На его голове мешок, так что я не вижу лица, но понимаю намек — это и есть та самая мразь! Только нет гарантии, что он не простой наркоша.

Так и есть. Как только снимаю колпак, понимаю, что он обычное быдло, и точно под кайфом, поэтому так смело улыбается.

Мне противно, но это не делает его преступником. Нужно знать наверняка! Я не из тех, кто затевает драку без повода.

Беру его за волосы и поворачиваю в сторону Сандры:

— Это ты сделал с ней? — ору я так грозно, как только могу.

А он еще шире улыбается и плотоядно разглядывает ее:

— Куколка, правда? Жаль, что не успел все доделать до конца.

Ответ неверный. Минус два зуба. Рука сама дернулась.

— Говори, зачем ты напал на беззащитную девушку? — продолжаю давить и приподнимаю его за шиворот, чтобы лучше слышал. — Клянусь, я выбью из тебя всю правду, так или иначе!

Он не пугается. Точно наркоша, раз не ценит свою жизнь.

— Мне нужны были деньги, — кричит он, когда я начинаю медленно вертеть его ухо. — Работник отеля — мой брат. Он сказал, что какая-то девчонка давно живет там одна. Рядом никогда нет хахаля или подруг. Наверное, грабанула кого-то и прячется, но не умеет прятать деньги. Уборщица часто находила у нее пачки зелененьких. Они то появлялись, то исчезали, а потом их становилось еще больше. Брат просек эту тему, и мы решили взять немного, всего пару сотен. Сделали ключ, и я влез в ее номер, пока тот стоял у дверей.

Он резко замолкает. Точно знает, что его рассказ закончится в реанимации! Но я хочу услышать все, до последнего слова!

— Что. Было. Дальше? — четко спрашиваю я, но мужик продолжает молчать, и я снова хватаю его за ухо.

— Когда я зашел, она переодевалась в комнате! — орет он. — Худая, но соблазнительная, и я подумал, что могу получить еще и приятный бонус. Она бы не смогла отбиться.

— Ты изнасиловал ее? Отвечай! — в ярости рычу я.

— Нет, не успел. Эта сучка сопротивлялась, как львица. А потом меня грохнули чем-то сзади, и я отключился, — тараторит он, и я, наконец, отпускаю его, потому что понимаю, что он просто — пешка.

Это постановка. Лилит притащила его сюда специально. Он и в глаза не видел Сандру, а получил за дерзость и острый язык.

Его хозяйка отчаянно ищет способ вернуть Алана и пойдет на все ради этого!

Отталкиваю парня и говорю:

— Отдай мне Алессандру.

— Сначала сделай для меня кое-что, — бесстрашно отвечает Лилит.

В комнате раздается писк. Он такой мерзкий, что Сандра сразу приходит в себя, поднимает голову и испуганно смотрит в мою сторону.

— Она видит меня? — спрашиваю я и подхожу близко к преграде.

— Видит.

Во мне горит огонь, но не мести, а надежды, что она узнает меня. После стольких лет, каким Сандра меня запомнила: безбашенным влюбленным или защитником? Мне важно знать, что она чувствует сейчас.

Тем временем, она подходит ближе, и я вижу ее светло-зеленые глаза, густые брови, пухлые губы и хрупкие плечи.

В сравнении с таким бугаем, как я, она всегда казалась пушинкой.

Сандра явно не верит, что все это правда, и все же бросается к преграде. Я протягиваю руку, чтоб остановить ее, и обжигаюсь, зато это срабатывает.

Она осекается и садится на колени, но, в отличие от реальности, больше не пытается держаться подальше. Ее не пугает даже опасная стена между нами!

А вот моя боль ужасна! Она отдает в плечо и парализует руку, так что я почти не могу пошевелить ею. Но не хочу пугать Сандру и прижимаю кисть к себе.

Это не ее проблема! И никогда не будет.

«Риан…”, — шепчет она. — «Я должна…».

— Время вышло, — торопит Лилит и резко гасит свет, но вскоре появляется передо мной в свете тусклой лампы, сидя на красном диване.

Королева суккубов специально закидывает ногу на ногу и демонстрирует настоящий облик: рыжие волосы, точеную фигуру и взгляд стервы.

— Алан должен вернуться и взять все в свои руки, — говорит она. — Уговори его прекратить бегать ото всех. Как ты это сделаешь, твоя забота, а пока, Алессандра останется со мной. Я не отдам ее севирам, но если ты решишь предать меня, она будет первой, с кем они хорошо позабавятся!

Я не стерплю этого! Никогда!

Правда, здесь я не хозяин, и когда в башке снова появляется шум, а реальность собирается в картинку, я оказываюсь в баре.

На руках кровь, только не моя, и, похоже, не того парня из темной комнаты.

Я иду в туалет, чтоб умыться, но когда открываю дверь, упираюсь в разбитую башку какого-то мужика. Это не тот наркоша, но посетитель в кепке поверх длинных патл уже вызывает копов, а потом сбегает.

Он был здесь с самого начала, так что может работать на севиров.

Бегу за ним к черному ходу, а мельком вижу, как в зал врываются копы и расталкивают пьяных мужиков. Я почти ловлю осведомителя за куртку, но тот одергивает руку и превращается в голубя.

В голубя, мать его! И мне хорошо известно, чьи это фокусы!

Меня подставил не информатор серых мразей, а светлый!

Черт! Эта иллюзия потратила мою энергию! Теперь я не могу исчезнуть и догнать его!

Зато за спиной уже маячат трое, а впереди тупик. Сегодня я уложил здесь севиров и мог бы повторить, не будь это люди.

К тому же, один из них уже держит меня на мушке. Так что мне не хватит сил, чтобы вылечить рану от пули, в отличие от царапины на ладони.

«Поднимите руки и положите на стену!» — орет коп.

Я не преступник, и у меня нет времени на разборки. Мне нужно только время накопить энергию и скрыться, так что лучший способ — не дергаться или сделать вид. Посмотрим.

Поднимаю руки и продолжаю стоять, но копы не унимаются и явно нарываются на драку.

В этих очках и форме, они все на одну рожу. Буду присваивать им номера, как на щенячьей выставке, по мере продвижения ко мне.

Первый идет и крутит наручниками. Надеюсь, что зарядит ими себе по роже. Он явно считает себя Джеймсом Бондом, не меньше, а его слащавая улыбка и гладкие руки говорят о том, что он чертов папенькин сынок, а те двое делают всю работу, пока он пишет красивые рапорты.

Надо же, он ниже меня почти на две головы!

Улыбаюсь и протягиваю руки вперед — боюсь, что не дотянется. Он не терпит и сразу бьет под дых.

Таким ублюдкам важно доминировать. Во всем и всегда.

— Картер, что ты делаешь? Это незаконно! — орет второй.

А он умнее первого. Даже пытается остановить его и надеть на меня наручники, пока я делаю вдох. Но красавчик не унимается и отталкивает его, а после пытается схватить меня за грудки, чтобы убедиться, насколько мне больно.

Зря старается! Я не боюсь ударов девчонок!

— Смотри на меня! — орет он. — Здесь не бывает нормальных людей! Каждая мразь тут распространяет или принимает наркотики, бухает и снимает шлюх. Кстати, не твоя там обслуживает очередного клиента и портит нашу статистику? Или тебе не нравятся разборчивые?

— Картер! — вмешивается второй. — Прекрати!

Пока эти двое делят добычу, я продолжаю слушать комплименты и ставлю зарубки на будущее.

Не хочу что-то забыть, когда буду ломать его кости об асфальт.

— Тварь, ты убил моего информатора, — продолжает пижон и пугает меня пистолетом.

Паршивая тактика. Как раз для бумажных червей. Я был готов сдаться, но не теперь вы сами напросились!

Хватаю его руку и вращаю вместе с телом вокруг оси, чтобы вывихнуть ему рабочую руку в суставе. Конечно, он начинает вопить от боли и валится на асфальт, но никто не спешит ему на помощь.

Все знают, какое он дерьмо!

Третий самый умный, не лезет, не пытается быть героем. Он простой коп с простой семьей и такими же простыми заботами.

— Томлин, стреляй в него! — орет папин сынок.

— Это лишнее! — отвечает второй и показывает, что не собирается стрелять.

На вид он тоже простодушный парень из глубинки. Ему не место среди этих зверей.

— Сдайся по-хорошему, — просит он. — Ты уже наворотил дел на неделю, я засчитаю, как явку с повинной.

— Томлин, значит? — спрашиваю я, склонившись над ним.

— Офицер Томлин, — уверенно поправляет он. — Вы нанесли серьезный вред другому офицеру. Надеюсь, вы понимаете, что вас ждет?

— Знаю, но вы сами набросились на меня. Я был готов сдаться. Тем более, что я не трогал того парня в туалете.

— Мы во всем разберемся. Если это ложный донос, мы выпустим вас, но сначала мы обязаны проверить.

— Нет. Хватит сил, выходи и решим, куда я пойду сегодня — в вашу клетку или в очередной бар, — бросаю ему в лицо.

— Это вряд ли… — усмехается он и орет третьему, чтобы убрал отсюда папенькиного сынка.

— Томлин! — кричит тот. — Я знаю, что ты можешь взять его голыми руками. А нет, я напишу рапорт, что ты помог ему скрыться и тянул время!

— Что ты несешь, Картер? — перебивает Том.

— Заткнись, домашний Томас! — продолжает пижон. — Томлин, я знаю, что ты хочешь уехать из Беловью. Знаю, что твой рапорт на перевод уже на столе моего отца, но поверь, ты никогда не вылезешь из этой дыры, если этой твари не будет больно. Очень больно.

Ненавижу блатных ублюдков! Они сидят на теплых местах и указывают таким парням, что им делать. Жаль его.

Берите, если сможете!

Отталкиваю парня назад, чтоб не покалечить, а он резко приступает к захвату, но быстро отходит, как только я вырываюсь.

Снова наступает — мимо. Я имитирую несколько ударов по корпусу и один в голову так внезапно, что тот не ожидает нападения и почти получает по роже.

Новая попытка. Получаю несколько касательных ударов по лицу и правому плечу. Он тоже примеряется, проверяет мои способности, только происходит непредвиденное. Этот парень ловко группируется и бьет по подколенной впадине.

Подсечка что надо!

Теряю равновесие и отправляю ему ответный удар в челюсть. Несильный, чтобы отошел назад.

«Дави его, Томлин!», — орет пижон.

В глазах парня горит та же ненависть, что кипит во мне в отношении этого мудака. Но он слишком хорошо знает, что может бросить вызов любому, кроме него.

Похоже, сейчас он будет представлять пижона на моем месте, чтобы собраться.

Томлин снова идет на захват, делает ложный шаг вправо и всаживает по левому плечу.

Это отработанный прием, без сомнений. Не думал, что он посещает не только стандартные тренировки для пузанов. Мне пора стать осторожнее. Офицер хорошо просчитывает ходы.

Проверяю его защиту снова. Он хватает мой кулак и бьет им мне в лоб, от чего я падаю, но уворачиваюсь от нового удара и отвечаю локтем левой руки.

Первая кровь пролита. Новый раунд, и мы расходимся по разным концам.

— Забей эту тварь до смерти, Томлин! — снова орет папин сынок.

— Унеси отсюда Майкла! — кричит он.

— Какое банальное имя. У папаши тоже фантазия уровня бытовых рапортов? — издеваюсь я.

— Я убью тебя! — вопит тот.

— Отдыхай!

Нападаю первым. Томлин все еще отходит, выплевывает кровь и уверенно блокирует удар, а после бьет под дых и добавляет в голову. На щеке лопается кожа, и из нее сочится энергия, а не кровь. И тут коп останавливается.

В его глазах нет страха или удивления. Может, я спятил, но парень прекрасно знает, что происходит, или умело делает вид.

Нападаю снова. На этот раз чередую руки, темп и направление, а коп не успевает закрываться и все время отходит.

Выдыхается! А сколько было пафоса!

Я уже не могу остановиться и готовлюсь сделать новый удар, как этот парень резко проворачивает мой коронный, только не доводит до конца, а сбивает меня с ног.

Он человек! Как он сделал это? Скорость и угол знает только настоящий убийца сущностей. Я тренировал его не один месяц. Кто он такой?

От шока я валяюсь на асфальте, а офицер держится за стену и тяжело дышит.

Теперь мне нужно еще больше времени на подзарядку, но я зауважал парнишку. Он знатно отметелил меня и заслужил занять мой день. Тем более, я пока не знаю, что делать.

Поднимаю голову и вижу, что тех двоих уже нет. Герой очень переживает за ручку, поэтому смотался, как только приехала скорая.

— Карате? — спрашиваю я.

— Я не выбираю что-то одно, — отвечает он и идет ко мне.

— Слишком много усилий ради отзыва от этого балласта, — язвлю я.

— Я всего лишь делаю свою работу. Никого не считаю балластом и никому не подтираю задницу. Это мой принцип.

— Не похоже. Он заставил тебя надрать мне зад.

— Наоборот, — протягивает коп и тяжело вздыхает. — Я скрутил бы тебя быстрее, не будь его рядом. Не хотелось доставлять ему удовольствие.

Самоуверенный парнишка, но мне нравится! Сегодня я дрался честно.

— Тогда веди, — говорю и протягиваю руку.

Через секунду на мне защелкиваются наручники, и мы идем к другому выходу. Только фокусы светлых продолжаются.

— Куда вы дели труп? — орет Томлин, когда мы проходим мимо туалета.

— Мы не трогали его. А что с вами, офицер? — удивленно отвечает пузан с портфелем наперевес.

— Мужской разговор. Значит, он сам встал, вытер за собой пол и вышел? — недоумевает коп. — Так, я отвезу его в участок и разберемся. Кто вызвал нас на убийство? Проверьте.

— Это аноним. Номер неизвестен, — устало отвечает тип с ноутбуком в руке. — Мы не можем его проверить. Офицер, вам нужно в больницу.

— Я хожу, значит, не нужно. Безумие какое-то!

Все это неспроста. Мы оба в середине чьей-то паутины, и у нее точно не один хозяин.

Глава 7. Эмма

Глаза Алана светятся ярче, чем маленький огонек, что лежит на моих коленях и искрится цветными брызгами. Он достал его для меня, чтобы показать, насколько мы близки к звездам. Жаль, я не могу выразить, как звезды моего внутреннего космоса танцуют под ритм сердца и ловят импульсы его пристального взгляда.

Я все еще смущаюсь, а Алан чувствует это и на секунду отворачивается с широкой улыбкой, но внезапно замечает книгу на столике у кресла и вскакивает.

Не знаю, как она появилась там, но с этого момента мой ангел забывает обо мне и пытается забрать книгу, однако, она, как по волшебству, не дает взять себя в руки.

Это очень странно, ведь еще недавно она была у Алана.

«Не открывай ее! Слышишь? В ней много зла и боли!», — предупреждает он, прежде чем его образ окончательно исчезает в лучах солнца.

Я успеваю лишь спросить его: «Зачем она тебе?» и тоже покидаю сон, очнувшись у себя на террасе.

Вокруг все тот же сад и дорога возле дома, а я сижу в кресле, укутанная в плед, и только книга в черном переплете все так же призывно шелестит страницами.

Как она снова оказалась здесь?

Я помню, что не должна открывать ее, так что просто отхожу подальше, но музыка, что начинает литься из нее, заставляет меня прислушаться.

Мелодия звучит так красиво и волшебно, словно ветер звонит в колокольчики фурина, привлекая пролетающих птиц. Несколько пересмешников садятся на крышу, и, как и я, внимательно смотрят на книгу, а затем мимо пролетает красивый белоснежный голубь и прямо на ступенях превращается в мужчину с длинными волосами в светлой свободной рубашке и широких штанах.

— Вы не должны идти туда, если не хотите, — говорит он. — Это только ваш выбор.

Я вздрагиваю, но незнакомец ведет себя очень уверенно и садится рядом в позе «лотоса».

— Куда идти? Это же книга! — отвечаю я и хочу сделать шаг назад, но белое свечение вокруг мужчины, как магнит, притягивает к себе и создает атмосферу полного спокойствия.

Мне очень комфортно находится рядом с ним, и я сажусь на край кресла, а он отвечает мне:

— Это портал. С помощью него Алан путешествует по историям разных людей и получает свой опыт.

— Зачем? — наивно спрашиваю я.

— Чтобы понять их боль и научиться сочувствию.

— Разве этому можно научиться? Я думала, что это естественно…

Мужчина улыбается и кивает мне:

— Для вас, но не для Алана. Ему предстоит долгая дорога к тому сокровищу, что вы считаете обыкновенным.

— Так, кто же он?

— Бог. Только не такой, каким его рисует культура и религия этих мест.

Мужчина говорит так, будто сам пришел из другого мира, но мне сложно поверить в это. Я могла бы принять любую версию, даже смириться с тем, что Алан — дух или плод моего воображения, но это объяснение выше моего понимания. Тем более, что этой ночью, он был со мной обычным человеком.

— Если он Бог, почему он приходит ко мне?

— Потому что любит, — тихо отвечает незнакомец, — и потому что ему нужна ваша помощь.

— Моя? Чем же я могу помочь ему? Он же всесилен.

— Никто не всесилен, даже Бог, если он не любит и не получает любви. Но, наконец, он почувствовал ее, и теперь она станет его ориентиром, если вы позволите.

От его слов я глубже забираюсь в кресло и продолжаю спрашивать:

— Что же с ним произошло?

— Он разрушается. И только вы сумели пробудить в нем надежду на спасение.

— Но, как с этим связана книга?

— Все миры, что есть вокруг нас, включая этот, принадлежат ему и разрушаются один за другим, — говорит он и берет книгу в руки.– Его нежелание жить когда-то породило неких существ, и теперь уже они, а не Алан, решают его судьбу, а значит, и всех нас. Светлые не могут увидеть их, а люди могут, и мы просим вас пожертвовать маленькую частичку души, а также любовь и память, чтобы мы помогли найти их.

— Как это? — недоумеваю я.

— Вы временно отдадите свою часть, а мы отправим ее в тело отважной девушки из другого мира. Наши миры связаны, но вы пока не готовы узнать, как именно. Однако вместе вы сможете не только найти этих существ, но и понять, как остановить их. Как только это произойдет, ваша часть вернется.

— Как же я смогу жить без части себя?

— Как и жили. У вас ничего не изменится, кроме того, что вы не будете помнить об Алане, но у вас есть выбор.

— Тогда я не смогу помочь, хотя это так…

— Я понимаю вас, поэтому и напоминаю, что вы можете отказаться, — протягивает он.

Неужели, это правда? Я могу помочь, как Алан помог мне? Но по силам ли мне это?

— И как мне понять, что правильно? — спрашиваю я.

Мужчина приближается ко мне и кладет руку поверх сердца:

— Достаточно просто верить. Душа знает правильный ответ.

Он собирается уходить и спускается по ступеням, но я не могу отпустить его так просто:

— Вы ангел?

Незнакомец улыбается одними глазами и превращается в белого голубя, отметая все мои вопросы.

Он прав. Внутри меня действительно рождается чувство, что я могу помочь и должна сделать это, будто моя душа знает больше, чем тело. Поэтому я беру книгу и возвращаюсь к той самой строчке, что появилась вчера днем.

Под ней сразу появляется длинный текст. Надпись в углу говорит о том, что его писал мужчина: «От любящего отца моей дочери, А́ди», и, сделав вдох, я начинаю читать.

Мой голос, превращаясь в эхо, волной расходится по мне и рождает сияние в груди. От сердца отделяется огонек, и на миг становится моей копией, а затем растворяется на страницах книги. Теперь я существую в двух разных мирах и чувствую одновременно все, что происходит с обеими частями. А после слышу крик Алана и вижу его у своих ног.

Он что-то говорит мне, но я не понимаю и закрываю глаза, проваливаясь в подобие сна, а дальше лечу к границе между мирами.

Она выглядит, как прозрачная вода, что окутывает со всех сторон и ждет чьего-то разрешения, чтобы открыться и впустить меня. А вскоре по ту сторону появляется светлый образ женщины, и только после этого вода начинает вибрировать и пропускает меня внутрь.

Теперь все снова приобретает сочные краски. Вокруг много зелени и особенный воздух. Ветер покачивает ветки огромного дерева надо мной, и его крона такая большая, что закрывает собой половину берега и простирается далеко вглубь острова.

В небе мирно плывут облака, но что это мерцает там наверху?

Похоже на какую-то преграду. Наверное, она защищает это место от опасностей.

С другой стороны доносится детских смех. Я с интересом заглядываю за широкий ствол дерева и вижу, как под ним сидит мужчина лет сорока с маленькой бородкой. Он что-то записывает в тетрадь и очень похож на писателя или ученого. Вокруг него крутится маленькая девочка с милыми темными кудряшками, наверное, его дочка. Она забавно хохочет и пытается втянуть отца в игру, а тот хитро улыбается и дожидается, пока она подойдет ближе, чтобы снова поймать в объятия и поцеловать.

Мне приятно смотреть на них, потому что именно так я вижу отношения отца и дочери.

— Ади, позволь мне дописать, это важно, — просит мужчина.

— Нет, папочка, ты и так долго пишешь! Поиграй со мной!

Отец не раздражается, только вздыхает, кладет тетрадь и с азартом бросается в погоню за непоседливой дочкой. Я же собираюсь пойти за ними, но ветер подбрасывает тетрадь к моим ногам и открывает страницу с началом его записи: «Моя дорогая дочка! Я пишу это, потому что ты слишком мала, чтобы понимать, что произошло…»

Я с тревогой читаю это и поднимаю глаза на беззаботно играющую девочку, ведь чувствую, что так начинаются самые тяжелые письма на свете: письма о скором расставании.

«Конечно, твои спасители расскажут об этом, когда ты станешь немного старше. Я верю, что они не оставят нас здесь, когда мы каждый день живем, как в последний. Поверь, сейчас я делаю все, чтобы ты никогда не познала моего страха, и хочу рассказать тебе, с чего все начиналось.

Несколько лет назад я окончательно понял, что технологии, созданию которых многие из нас посвятили целую жизнь, лишились созидательной силы. Вместо развития вовне и дружбы с другими цивилизациями, Объединенное Правительство Плаа́та решило запереть нас на планете и с помощью пропаганды принялось сеять страх перед другими народами, называя их захватчиками.

Тогда же появились первые очертания чудовищного и жестокого рабства, аналогов которому не было в истории. Рабства во внутреннем мире.

Меня и других ученых собрали в нескольких центрах и показали, каким видят будущее планеты, и в тот день я понял, что должен сделать все, чтобы не стать винтиком этой системы. Убеждал других, только меня не слушали даже мои коллеги, которых я знал много лет.

Оказалось, адепты нового мира давно направляли колоссальные ресурсы в проекты, что поощряли борьбу человека со своей сутью и запирали его внутри собственных потребностей. Но для реализации плана им требовалось получить доступ к сознанию каждого, подключив всех без исключения к общей виртуальной реальности.

Я не знаю, кто они, но знаю одно — это не люди.

Вместе с горсткой других ученых мы сбежали на этот остров и создали на нем приемлемые условия для жизни. Я стараюсь доносить до каждого ответственность за наше будущее, потому что даже один сломавшийся утащит всех нас в пропасть».

На обложке написано имя этого отважного человека: «Гэрил Димлер», и он уже направляется сюда, взяв Ади за руку.

Я кладу тетрадь на место и отхожу, хотя понимаю, что он не видит меня, а мужчина осторожно берет ее, оглядывается и ведет дочь в сторону дороги со странными железными столбиками вдоль кромки и неприметными деревянными домиками.

Остановившись у одного из них, мужчина поднимает дочь на плечи и спрашивает:

— Ну что, каким будет наш дом сегодня?

— Я хочу замок принцессы! — кричит Ади, подняв маленькие ручки.

— Хорошо, пусть будет замок.

Гэрил склоняется к столбику и вводит что-то на выпавшем из него мониторе. Из отверстия внизу появляется луч белого цвета и делится на тонкие нити, которые и создают силуэты башен и очертания каменной кладки поверх бревен.

Такой замок не назвать настоящим, но для Ади это совсем неважно, и при виде чуда девочка задорно хохочет и хлопает в ладоши.

— Нужно поработать над программой, — вздыхает Гэрил.

Он подбрасывает дочь вверх и входит, будто ничего особенного не произошло. Я же иду следом и вхожу в небольшую комнатку.

Она обставлена деревянной мебелью со вставками металла, а на столешнице расставлены какие-то приборы. Из большого резного окна внутрь льется свет, поэтому комната не кажется такой невзрачной. На заднем дворе виднеются современные теплицы, но выглядят как лаборатории, и внутри них полно овощей и фруктов. Маленькая Ади уже сорвала там яблоко и уплетает его, сидя на подоконнике.

— Ади, признавайся, ты опять что-то не поделила с подружками? — допытывается отец, но вместо ответа видит картинно надутые губы дочери. — Я не могу заменить тебе друзей. Тебе нужно быть терпимее. Мы должны поддерживать друг друга.

— Я не хочу играть с Майей, — спорит девочка.

— Ты опять сломала ее игрушку и не призналась в этом?

— Нет, она сказала, что скоро уедет отсюда, и ей нельзя играть с такими, как я, — внезапно признается она и спрашивает: — А когда мы уедем отсюда?

Гэрил напряженно смотрит на дочь, но продолжает говорить мягким тоном:

— Правда? И когда она это сказала?

— Два дня назад.

— Значит, ты уже пару дней бегаешь на голове у своего папы, именно поэтому?

— Не–а, я просто люблю с тобой играть! — хохочет Ади и целует отца так искренне, что он перестает расспрашивать ее.

Вот только я не маленькая девочка, и уже чувствую, что что-то не так.

— Поиграй немного одна, хорошо? — просит мужчина. — Папе нужно идти.

— Ты же не наябедничаешь на меня?

— Конечно, нет. Это наш секрет, — отвечает отец и забавно изображает, что вешает замок на рот и выбрасывает ключ.

— Ну же, беги…

Как только Ади скрывается за дверью, Гэрил вытирает испарину и задумывается, а я не понимаю, что так напугало его. Несколько минут он ходит взад–вперед и внезапно, тянется к тайнику в стене, чтобы достать оттуда рюкзаки. Но, прежде чем куда-то отправиться, выходит и идет в сторону соседнего дома.

Рядом с ним бегает белокурая девочка, и мужчина называет ее Майя, а затем просит позвать отца, но та машет головой, потому что его нет дома. Тогда Гэрил вежливо прощается с ней и быстрым шагом идет к другой части острова.

Всю дорогу отец осматривает берег, будто ожидает опасности именно оттуда и оказывается прав.

Вскоре на поверхность всплывают подводные лодки и открываю люки. Оттуда выходят люди и бегут к своим домам, а Гэрил сталкивается с каким-то мужчиной, и, судя по разговору, это тот самый человек, которого он искал.

— Предатель! Почему ты сам не вернулся туда? Смелости не хватило? — кричит мужчина.

— Ты считаешь эту жизнь прекрасной? — кричит тот. — Оглянись! Здесь нет ничего! Мы выживаем! Я хочу лучшей жизни для дочери!

— Там рабство, а не жизнь! — возражает Гэрил.

— Там есть медицина и возможности! У Майи будет второй уровень, и она сможет добиться большего, чем кто-либо из нас!

— Так, значит, тебя купили…

Мужчина хочет что-то сказать, но Гэрил уже не слушает и бежит за Ади.

При виде кораблей начинается паника. Кто-то добровольно идет к захватчикам, и лишь немногие пытаются сбежать, как Гэрил.

Он возвращается домой, и, схватив рюкзаки, берет дочь на руки, чтобы быстро добраться до другой части острова.

Только все напрасно. Лодки уже окружили поселение и не намерены никого выпускать.

Из отверстий в их крышах вырывается едкий зеленый дым. При виде него мужчина бросается назад к дереву и просит Ади крепко держаться, пытаясь скрыть слезы. Когда же они снова оказываются в центре поселения, мужчина открывает рюкзак и протягивает тетрадь дочери.

— Держи, когда научишься читать, сможешь понять, что произошло сегодня.

— Папа, нас убьют? — жалобно спрашивает она.

— Нет, не бойся. Никого из нас не убить, — сбивчиво говорит отец и указывает на сердце. — Наша душа бессмертна, и те, кому она так нужна, будут убеждать тебя в обратном. Не верь! Никому не верь, только себе!

Мы оба понимаем, что Ади права, и несогласных собираются убить при помощи тумана, который к тому времени уже выжигает траву, дома и теплицы и медленно окружает выживших.

Оставшиеся люди еле сдерживают слезы, закрывают глаза детям, стараются отвлечь их. Женщина рядом начинает петь, а мужчина позади нас рассказывает историю, что сейчас все заснут, а после проснутся в новом очень красивом месте.

Они стараются верить, как и я, но на наших щеках поблескивают слезы сомнения и играют в лучах внезапно появившейся вспышки.

Ее излучает огромный корабль, что входит в атмосферу и зависает прямо над нами. Увидев его, люди задерживают дыхание, а Гэрил с воодушевлением смотрит в небо и заряжает остальных уверенностью.

— Ты знаешь, кто это? — спрашивает Ади.

— Это наши спасители… — отвечает он.

Вдруг поднимается сильный ветер. Корабль открывает люки в основании, и из них вырываются мерцающие вихри. Захватчики не рискуют противостоять им и сразу уплывают, а спасители быстро очищают остров от зеленого тумана и собираются в силуэты людей.

Они имеют разный пол, потому что отличаются по строению тела и росту, так что я сразу понимаю — к нам идет мужчина, только смотрит не на нас, а на Ади.

Когда же он оказывается рядом и протягивает ей руку, чтобы забрать с собой, Гэрил с радостью вскрикивает: «Они все-таки прилетели! Видишь, Ади, они спасут тебя!».

— А ты пойдешь со мной? — неуверенно спрашивает девочка.

Взгляд мужчины устремляется к лицу пришельца, и некоторое время они смотрят друг на друга, еле заметно шевеля губами, но отчего-то я слышу их диалог.

— Мы не можем забрать взрослых. Вы заражены, — говорит спаситель.

— Я понимаю, увезите хотя бы детей! — просит Гэрил.

— За этим мы и пришли.

Наконец, мужчина опускает глаза и отвечает дочери:

— Конечно, я отправлюсь следом вместе с остальными папами и мамами.

— Я буду ждать тебя! — говорит дочка.

Силуэт мужчины берет Ади за руку и ведет к берегу, а на лице Гэрила играют ямки, но он изо всех сил старается держаться, пока корабль не исчезает в небесной дымке.

Я так хочу успокоить его, помочь хоть чем-то, но вскоре вид острова растворяется, и вместо очертаний моря меня окружают серые стены космического корабля.

Глава 8. Ади

Туннель кажется бесконечным, и я едва успеваю бежать за спасителями, но вдруг вижу свои маленькие ручки, а на плечах те самые милые кудряшки, и понимаю, что смотрю на все глазами Ади.

Книга переместила меня на корабль, значит, я должна увидеть историю этой маленькой девочки? Или я сама становлюсь ею?

Но что происходит? Почему каждая вспышка меняет меня? Минуту назад я была ребенком, а сейчас вижу тело юной девушки.

Вслед за мной другие дети тоже становятся взрослыми, и на всех нас появляются одинаковые белые комбинезоны, покрывающие стопы. Поэтому ходить в них так тепло и мягко.

Однако с каждым шагом вопросов становится все больше, и я не понимаю, как происходящее связано с Аланом. Кто такая Ади, и при чем здесь я? Но постепенно в голове возникает рой из посторонних мыслей и вскоре заменяет мои собственные, уступая личности юной девушки.

Теперь все, наконец, встает на свои места. Ади — моя новая суть, и я вполне могу говорить от ее лица, а заодно признаться, что во мне сейчас бушует буря из-за очередного не пройденного теста.

Его результаты должны закрепить за мной статус разведчика в искусственном мире Плаата, моей родной планеты, и я хочу этого больше всего на свете.

Отец часто рассказывал мне о космосе. Он думал, что вселенная бесконечна и когда-нибудь мы отправимся в новые миры, но Селео, искусственный интеллект корабля, на котором мы находимся, рассказал нам правду: в реальности вокруг нас нет ничего.

Звезда Эльсенуэ и 6 обитаемых планет — это и есть вселенная, о которой мы так мечтали. С тех пор мой мир сузился до размера маленького шара, хотя робот считает, что он похож на сердце.

Жители других планет не спешат прийти нам на помощь. Они скорее поместят Плаат в карантин, отрезав от других, чем сделают это, а из-за виртуальной диктатуры на планете, мы не можем прилетать туда напрямую. Для этого у нас есть специальные машины. Они подключают сознание к виртуальному миру и обеспечивают жизнь разведчиков.

Селео держит корабль на границе с Плаатом, чтобы они могли быстро отключиться в случае проблем. Так что, только от нас зависит, сможем ли мы спасти наш дом или станем безродными скитальцами на Фле́нионе.

Я направляюсь в свой личный отсек, чтобы подготовиться к новому тесту, но вдруг кто-то подходит ко мне сзади и осторожно тянет за плечо.

— Трей? — удивляюсь я и отстраняюсь.

Его живые глаза способны выразить любую эмоцию, но сейчас они смотрят иначе… каким-то странным потухшим взглядом.

Конечно, он понимает причину моего раздражения, поэтому не мучает расспросами про суть теста.

— На этот раз Селео сказал: в чем дело? — интересуется он.

— Он собрал всю воду с Плаата и вылил на меня, чтобы не выдать правду, — отвечаю я в привычной язвительной манере.

— И какую? — спрашивает Трей, оперевшись рукой о соседнюю стену.

— Ты знаешь. Я не могу стать как все, мыслить, как все и однотипно реагировать, — сокрушаюсь я. — Он пытается научить меня, но я все равно делаю по-своему.

— Ади, то, что ты порой бываешь нелогична и порывиста, не делает тебя плохой, просто…

— Просто что? — перебиваю я.

— Тем миром управляет Система. Она, как компьютер, признает лишь логику и мгновенно определяет слабости. Чтобы держать ее в неведении, нужно обладать собой и просчитывать каждый шаг. А еще напрочь забыть о гордости и смириться с постоянным страхом. Ты уверена, что готова к этому?

В этот миг во мне вновь просыпается цунами и грозит затопить Трея потоком возражений, но я понимаю, что этим ничего не добьюсь.

Он прав, ведь все, что касается меня, проще заменить словом «слишком».

— Ситуация обостряется, Ади, сто раз подумай, прежде чем отправиться туда, возможно, этим ты спасаешь себя, — убеждает он, посматривая на наручные часы.

— Трей, ты исполнил свою мечту, и я хочу поступить так же.

На этот раз он не ищет подходящих слов, а отводит взгляд и признается:

— Я ошибся. Сейчас я бы все отдал, чтобы остановить себя в тот день, когда впервые лег в эту капсулу. Только у меня нет выбора, а у тебя есть. Прошу, не лишай себя его. Через неделю корабль доставит тебя на Фленион, и ты начнешь новую жизнь.

Я не хочу его слушать! Он причиняет мне боль просьбами остановиться, а еще тем, что сейчас его лицо непозволительно близко ко мне.

— Трей, я уже решила. И ни ты, ни Селео не сможете меня остановить, — упираюсь я и отхожу, бурча под нос: — Эта Система лишила меня семьи.

— И ты хочешь погибнуть, но доказать, что пыталась уничтожить ее? Этого хотел бы твой отец? — говорит Трей, осторожно кладет руки мне на плечи и смотрит в глаза. — Нет, Ади, он предпочел бы увидеть тебя живой и счастливой, как и я…

Вдруг на его часах сигналит таймер.

Он резко отключает его и с сожалением отходит, предупреждая напоследок:

— Я вышел из симуляции, чтобы поговорить с Селео. Мое время вышло, так что мы больше не увидимся. Я надеюсь на это.

Знаю, что Трей хочет оградить меня от опасности, только его забота совершенно не откликается во мне. По правде, я считаю ее чем-то настолько инородным, что до сих пор пресекаю любые попытки помочь мне.

Наверное, потеря матери в раннем детстве и разлука с любимым отцом так повлияли на меня. Но я не хочу об этом думать. Мне нужно понять, как действовать дальше. Впереди неделя и больше ни одного шанса на то, чтобы стать разведчиком. Я должна отыскать надежный способ переубедить Селео и найти решение этого проклятого теста!

Во что бы то ни стало!

Цель разведчиков — найти способ отключения людей от виртуального мира. Для этого нам необходимо определить его структуру и верхушку адептов.

Селео спас с острова восемьдесят детей, включая меня, и провел через все этапы взросления за пять минут. Я до сих пор не понимаю, почему он не забрал всех, и эта мысль — одна из тех, что заставляет сопротивляться его инструкциям, вернее, приказам.

Пятнадцать фленионцев уже прошли отбор и подключены, еще столько же потенциально пригодны, и лишь я нахожусь в совершенно оторванной от всех категории.

Селео повторяет, что мои преимущества так же сильны, как и недостатки, и каждая новая ситуация смешивает их в ядерный коктейль, что может рвануть в любую минуту.

Да, та самая обезьяна с гранатой в его понимании — это я.

Каждый день мы записываем в дневник все, что происходит с нами: чувства, мысли и переживания. Робот думает, что все это поможет ему контролировать наши эмоции и пресекать возможные проблемы, ведь, кроме него, у нас никого нет. Так что иногда приходится разговаривать с самой собой.

Большую часть дня мы проводим в гибернационной камере для экономии энергии, и у каждого есть свой отсек. Пару раз в день Селео открывает их для нашей социализации.

А по-простому, чтобы не дать нам свихнуться.

Еще около пары часов уходит на обучение, но раньше это происходило почти весь день, пока мы не вместили в себя все знания, что обычный человек усваивает в течение жизни. Только после этого нам, наконец, разрешили задуматься о том, чтобы стать разведчиками.

А вот и мой отсек. Это маленькая комнатка с одинаковыми серыми стенами из металла, как и квадратная подставка вместо стула, и большая приборная панель на стене, заменяющая вид из окна.

Я включаю экран и долго смотрю в никуда, пока металлический голос не вырывает меня из мыслей своей монотонностью: «Объект–77А, вы провалили очередной тест. Вам нужно собраться».

Это ужасно называть людей порядковыми номерами и первой буквой имени! Как объяснить этому истукану, насколько это унизительно? Для него все, что можно собрать из букв и цифр считается именем! Только, почему у самого робота оно обычное? Ах да, его создатель с Флениона — нормальный человек, хотя никто его не видел.

— Пожалуй, ты прав, мне не помешает второй мозг, чтобы решить твою головоломку, — издеваюсь я.

— Ха-ха, Объект–77А, это невозможно, — пытаясь имитировать смех, отвечает робот. — Вы не можете справиться даже с эмоциями одного мозга!

— Я могу попытаться, — заявляю я и создаю для себя несколько секунд тишины.

— Тогда высока вероятность, что с двумя вашими не справлюсь уже я, — вдруг отвечает Селео.

Все-таки ирония — заразная штука! В то время как остальные беспрекословно подчиняются любому слову этой гениальной машины, я пытаюсь сделать из его синапсов тугой клубок.

Знаю, он в восторге от этого!

— Желаете продолжить прослушивание учебной программы?

— А у меня есть выбор? — вновь иронизирую и смотрю на сенсорные полосы на стене, откуда доносится мужской заунывный голос.– Нет. Этот тембр совсем не подходит. Найди что-то более щадящее для слуха.

Похоже, Селео по-своему воспринимает слово «щадящий» или издевается, потому что включает выступление оперной певицы.

Она орет так, что уши закладывает!

— Селео! Иногда я жалею, что научила тебя шутить! — кричу я.

— Я считал показатели тревожности… — спокойно отвечает он, вернув тишину в отсек.

Эту лекцию про тревожность я слушаю каждый день, и она меня раздражает гораздо больше, чем то, что ее вызывает!

Я стараюсь взять себя в руки и вновь прошу очень-очень вежливо:

— Селео, пожалуйста, включи женский голос, чьи децибелы не режут мой тонкий слух! И учти, если у меня не хватит времени, чтобы найти решение теста, то обещаю, я не улечу на Фленион, я притворюсь роботом и останусь с тобой навсегда!

— Включаю программу, — резко заявляет он.

Наконец, вкрадчивый голос рассказывает о том, как человечество докатилось до той крайней точки, что окончательно разрушила весь мир.

Я не могу больше это слушать и пропускаю.

Голос продолжает: «Виртуальный мир имеет внешний способ управления. Подключение жителей осуществляется через специальный аппарат, представляющий собой кресло с искусственным интеллектом…».

— Пропустить, — перебиваю я. — Все это я уже слышала. Ты нарочно тянешь время?

«Основным способом оплаты внутри виртуального мира является энергия жителей и баллы лояльности. Заперев сознание внутри Системы, адепты получили почти неограниченный ресурс…» — говорит он.

— Тебе стоит поучиться у них, Селео, — вновь перебиваю я.

— Объект–77А, я должен запереть вас в отсеке? — спрашивает робот.

— Нет, тебе нужно хоть иногда поощрять людей за примерное поведение и страстное желание сделать что-то полезное! — объясняю с надеждой, что Селео поймет меня, но вместо этого он просто зависает. — Ладно, не отвечай, но я не понимаю, зачем Системе привилегированные группы, если цель адептов — получение энергии? Почему им не согнать всех в одно место?

— Энергия — лишь средство выживания. Мы не знаем реальных мотивов адептов, так как ни одному фленионцу не удавалось войти с ними в контакт. Вероятно, так они поддерживают порядок внутри себя и создают иллюзию живого мира.

— Мы столько времени потратили на поиски, и все еще стоим на месте? Почему мы не можем найти адептов? Это же не такой большой мир!

— Они не используют машин для подключения, как люди, а входят туда напрямую. Это делает невозможным отследить их в пустых городах.

Странно все это. У этих существ, будто нет логики или мы не можем их понять, поэтому и ходим по кругу?

— Селео, пока мы не знаем о том, кто создал виртуальный мир, мы слепы. Нам нужно понять, как они думают, иначе все будет зря. Если энергия не их цель, то что? Сейчас мы рассматриваем кошку с хвоста, а не головы!

— Объект–77А, если кошка находится в темной комнате, то логичнее сначала включить свет, чем искать ее голову в темноте.

— Согласна, но именно в этом наша ошибка, в логике! А что, если они думают иначе?

Возможно, у Селео есть какие-то мысли на сей счет, но он явно не собирается делиться ими со мной, поэтому игнорирует вопрос.

Жаль, что тот же принцип нельзя использовать в моем тесте!

Его создала машина, значит, решение лежит в границах его механической коробки, только я ищу не его, а способ прикоснуться к тому, кто появляется передо мной в испытании и с некоторых пор занимает все мои мысли.

Высокий незнакомец с глубокими лазурными глазами. Он не стремится ко мне, как Трей, наоборот, делает все, чтобы не дать мне подойти ближе, сказать хотя бы слово. Стоит мне пошевелиться, он выталкивает меня из симуляции и называет шпионкой.

Ума не приложу, зачем Селео выдумал такой ужасный тест!

Но теперь у меня нет времени на эмоции. Возможно, моя подруга Цеви направит меня на нужные мысли.

Поднимаюсь по ступеням и ложусь в капсулу. Голос Селео провожает меня в сон, но время проходит так быстро, что я почти не замечаю, как раздается громкий сигнал датчика, и крышка снова открывается.

У меня есть час, чтобы пополнить запасы энергии и поговорить с Цеви.

Место, где мы обычно встречаемся, все зовут столовой. Я же зову его часовней, потому что энергосчитыватели в конце зала знают о нас практически все, а в центре стены висят большие часы и отсчитывают ровно шестьдесят минут.

Когда я захожу в большой зал, чтобы получить свой энергетический шарик, цвет которого зависит от личных дефицитов, на меня уставляется половина фленионцев, то есть жителей этого корабля, и ждет очередного представления от Селео.

Я уверенно подхожу к считывателю, не обращая на них внимания, и получаю разноцветный шарик в то время как у большинства он имеет определенный цвет.

Селео просто издевается или не знает, что делать со мной! Не исключаю, что правда где-то посередине.

Зато этим он значительно улучшает эмоциональное состояние у остальных, ведь следом за появлением моего «кусочка счастья» раздается смех.

Хорошо, что меня никогда не волновало мнение неудачников.

— Ты взломала Селео? — спрашивает Эмет, рассматривая мой обед.

Такие, как он, даже не мечтают стать разведчиками, потому что кишка тонка!

— Это универсальная смесь, — говорю я. — Благодаря ей я в сто раз умнее тебя. И еще, стой подальше, ты забрызгал завистью мой комбинезон.

Я отряхиваю одежду, имитируя, что на меня попала его слюна, и отхожу с гордо поднятой головой.

— Ты просто чокнутая, — отвечает он вслед.

Немного о правилах поведения.

Селео не прививает нам аристократические манеры. Ему достаточно того, чтоб на корабле не было конфликтов, и все выполняли его инструкции. Поэтому, когда я отпускаю очередную колкую фразу в лицо зарвавшегося парня, Селео в последнюю очередь интересует его подорванное самолюбие. Он просто намешает ему коктейль для спокойствия.

Не нужно забывать о времени, осталось сорок пять минут. Я осматриваю зал и неподалеку вижу Цеви, девушку с прелестными веснушками.

Она сидит за длинным столом и смотрит на свой оранжевый шарик с энергией. Ей всегда не хватало уверенности в себе, поэтому робот выдает ей его, но мы предпочитаем шутить, что он подбирает энергию под ее волосы.

— Может, поменяемся? — смеюсь я и сажусь рядом с Цеви.

— Нет. Кто знает, что Селио мешает для тебя, что ты такая безбашенная, — смеется подруга. — Осторожнее, вдруг Эмет сорвется и укусит тебя первым.

— Посмотри на него. Он улыбается и вполне доволен жизнью, — говорю я и оглядываюсь.

— Я бы прописала тебе транквилизаторы, — продолжается подруга.

Я люблю Цеви. Она очень жизнерадостная и даже проходила тест, чтоб стать разведчиком, но вовремя отказалась от этой затеи.

— Уже слышала? — спрашиваю я.

— Никак не пойму, в чем именно твоя проблема? Наверное, ты слишком хороша и Селео ревнует, — предполагает она, явно чтобы поддержать меня.

Пытаюсь представить Селео в виде мужчины и не получается.

— Это был бы самый занудный старикан из всех. Счастье, что он машина, — делаю паузу и тихо продолжаю: — На самом деле я хотела попросить тебя о помощи.

— Ты меня? Это что-то новое.

— У меня проблема с тестом, и мне не к кому обратиться.

— Ади, ты же знаешь, обсуждать тест запрещено, — шепчет она и смотрит по сторонам.

— Брось, что он сделает? Приготовит самый рыжий шарик на свете или не пустит на Фленион? Чего вы так боитесь?

Признаюсь, эта смиренность окружающих иногда выводит меня из себя.

Цеви вздыхает и проглатывает свой шарик, наверное, чтоб не задушить меня сейчас, а после признается:

— Сделаем вид, что лояльное отношение Селео распространяется не только на тебя!

— Вы просто слишком его слушаетесь. Ему нужна твердая рука.

— В последний раз, когда Вэйли послушалась твоего совета, она неделю лежала в гибернационной камере без снов и общения с кем-либо. А еще Селео лишил ее возможности стать потенциальным разведчиком за непослушание и несоблюдение инструкций.

— Вот железный монстр! Я не знала, что она собиралась сдавать тест…

— Будем честны, Ади! Единственная, кому удается вести себя, как вздумается — это ты.

— Потому что я такая, на самом деле… — бурчу я и глотаю свой энергошар.

От него моя внутренняя агрессия, наконец, уступает место уравновешенности, а излишняя твердость характера притупляется.

Теперь мне не хочется быть такой категоричной, и я с улыбкой смотрю на то, как подруга машет руками, чтобы не нарушить очередное правило.

— Я все равно расскажу. Я просто в отчаянии, Цеви! — молю я.

— Уговорила, только тихо и быстро.

— Так, — вздыхаю я и собираюсь с мыслями: — Сначала я оказываюсь в пустом пространстве, а передо мной появляется красивый мужчина и томно смотрит в глаза…

Цеви поднимает брови в ожидании продолжения, но это выглядит так, будто я рассказываю сцену из женского романа. К своему стыду, думать об этом незнакомце и правда приятно. Его лицо бередит спящие струны внутри меня и совершенно сбивает с толку.

— Значит, он красавчик? Это уже интереснее… — хитро шепчет подруга. — И что он делает?

— Он наблюдает за моей реакцией. То ли на него, то ли на происходящее, но вокруг ничего нет, только мы. Это длится не больше минуты, а после он…

Цеви ждет несколько секунд и с нетерпением спрашивает:

— Ади, не пугай меня, что происходит?

— Он говорит, что я шпионка, и убивает меня.

— И… как он это делает? — сбивчиво спрашивает она.

— Он толкает меня, и я выхожу из симуляции. Суть не в этом. Я не могу понять, что мне нужно сделать, чтобы остановить его.

— Судя по всему, в тесте он один из адептов, а ты разведчик. Так?

Я киваю.

— Тогда не удивительно, что он выталкивает тебя. Наверное, он быстро понимает, что ты шпионка. Тебя выдают твои щенячьи глаза. Селео пытается научить тебя скрывать свои чувства и не только вербально, поэтому выбрал такого красавчика. Хотя угадать с типажом было сложно, ты ведь никого к себе не подпускаешь. Что же в этом парне особенного?

На миг я задумываюсь и пытаюсь объяснить ей:

— Рядом с ним я в полной безопасности. Мне кажется, что он хочет помочь мне, а не убить.

— Вряд ли Селео так глубоко копает.

— Потому мне так сложно. Я везде ищу двойное дно. Но я все перепробовала: молчала и задавала вопросы, пыталась подойти к нему и убежать. У этого теста нет правильного решения! Это ловушка! Он просто не хочет брать меня в разведчики, но не может найти причину.

— Не похоже на Селео. Как ни крути, но он объективен и не стал бы заниматься подлогом, я уверена, — возражает Цеви.

— А как еще это можно объяснить?

— Ади, почему все, что касается тебя, так сложно? Вот в моем тесте… Нет, зачем я сказала это… — протягивает она, но понимает, что я не отстану, и продолжает еще тише: — Меня подвели к забору между городом и гетто. Там было нечто страшное: кричали люди, а потом замертво падали. Остальные шли по ним и не замечали, как зомби. Я не могу выдерживать боль и насилие, поэтому провалила тест. Селео умеет находить слабые места, но он прав. Я не сделала ошибку и не пошла туда.

Вдруг часы сигналят о том, что пора возвращаться в отсеки, но прошло не больше двадцати минут!

Почему так рано?

Вслед за «курантами» в Ади снова просыпается мое сознание, будто все, что я видела, уже случилось, и книга просто показала мне начало.

Стрелки, как бешеные, отсчитывают дни за какие-то секунды, а я по-прежнему сижу у стола и наблюдаю, как мимо пробегают фленионцы, зал пустеет, и все повторяется.

Так проходит пять дней, прежде чем время замирает, и со стороны выхода доносится топот. Тогда Ади вновь берет верх надо мной и быстро догадывается, что мимо часовни идет группа потенциальных разведчиков.

Я должна быть с ними!

Чтобы присоединиться к ним, я выбегаю из зала, но на полном ходу сталкиваюсь с кем-то, и вместо лица вижу только шторку из длинных белых волос.

Передо мной мужчина, и он небрежно кладет руку мне на плечо, а затем тянет вверх, будто я не человек, а плюшевый медведь!

Поднявшись с его «помощью», я начинаю сверлить его глазами, но он без стеснения смахивает волосы за спину и поправляет ворот комбинезона, чтобы подчеркнуть свой статус.