Бесплатный фрагмент - Сны исчезающего края

I. Предисловие книжного червя

Вот уже год, как я переехал из родного Остина в цветущий Трилли, где всё-таки решили привести в порядок библиотеку и архив. Честно говоря, сначала я ужаснулся увиденному, ведь мне предстояло разобрать и упорядочить груды рукописей, наваленных как обыкновенный мусор. Однако мои старания оказались вознаграждены более, нежели щедро. Среди древних текстов о магии и волшебных животных, нашлось несколько трактатов об устройстве мира, принадлежащих перу самого Осбрика. Что неудивительно, ведь раньше он правил в Трилли. Сейчас на троне Трилли сидит его внук, а сам Осбрик три века назад ушёл странствовать, и хотя его часто видят в Скайлен, поговорить с ним почти невозможно.

Вчера, разбирая очередной завал, я наткнулся на уникальную рукопись. Невозможно определить, был ли автор этой рукописи реальным лицом, или это образ вымышленный. Но в двух частях этого сокровища описана история образования и становления Скайлен, и ни в одной летописи не найти таких подробностей жизни героев, которых теперь зовут не иначе, как Великими. Также, в рукопись были вложены несколько листков, написанных Осбриком (что может косвенно подтверждать её достоверность).

Но всё-таки, я решил опубликовать свою бесценную находку как художественное произведение, а не исторический документ. Могу только заверить вас, что ни один факт в нём не противоречит летописям, изученным мной в библиотеках Белостенного Остина.

Виблз, смиренный Книжный Червь.

II. Рукопись первая. Сны о мире

Граница

1

Жарко. Выжженная, пожухлая трава. Охристая пыль дороги, да ржавые силуэты гор прямо по курсу. И ни одного ручейка, сколько бы они не тащились. Солнце нещадно палило — всё-таки середина лета. Звон мух, резкий крик хищной птицы где-то в нестерпимо горящем небе. Спуск, подъём, поворот…

И вот за очередным холмом низина блеснула драгоценной влагой: великан уронил тут зеркало в золотой оправе, и оно валялось на пожелтевшей смятой ткани холмов. Наконец-то озеро! Анариэль заметила, что со стороны гор в него впадал ручеек, однако, ни одной речки из него не вытекало. Поверхность озера была тишайшей, не было ни обычного тростникового забора по берегам, ни болотца, ни птиц, ни играющей рыбы. Только зеркальная гладь, отражающая белёсое небо и прожигающе-яркое солнце.

Дорога проходила совсем близко к озеру, путница спешилась и подвела коня к воде. Наклонившись, коснулась рукой воды — холодная. Только утолив жажду, и смыв с лица дорожную пыль, она нашла силы удивиться — озеро ведь должно хорошо прогреваться, по крайней мере, поверхность…

— Добро пожаловать в страну волшебства, леди, — низкий мужской голос из-за спины едва не заставил ее подпрыгнуть и напрочь выбил из головы размышления о природе озера.

Он появился со стороны гор: огромный белый конь с неброской, но дорогой посеребренной сбруей, светлая дорожная одежда, под плащом тускло поблескивает кольчуга, островерхий шлем, белый шарф, спасающий от пыли, откинут; тёмные пронзительные глаза на красивом лице, чёрные мягкие волосы, выбивающиеся из-под шлема, красивый изгиб губ и голос, вроде бы мягкий, но властный.

Чтобы увидеть его, девушке пришлось резко обернуться, крутанувшись на каблуках, рука сама потянулась к закрепленному на поясе кинжалу, и незнакомец одобрительно хмыкнул.

— Весьма полезная в этих краях привычка, хоть я и не враг Вам, леди, — последнее слово прозвучало как вопрос, который Анариэль решила проигнорировать.

— Благодарю, сэр, но я не знаю даже Вашего имени, не только намерений.

— Мое имя Лодинг. И я хотел бы узнать, кто Вы и что привело Вас в это проклятое волшебством место? — он произнёс это так, будто имел право не только задать этот вопрос, но и повернуть девушку домой при случае. Это уже не удалось бы оставить без ответа и она решила сказать правду:

— Меня зовут Анариэль. Год назад мой жених и его лучший друг уехали за Советом Мага. Они так и не вернулись и даже не написали, поэтому я решила отыскать их сама.

— Похвально, леди, — темные глаза всадника продолжали пристально ее изучать. — Я бы посоветовал Вам искать их на границе. Но имейте в виду, девушке там не место, так что будьте осторожнее. А лучше всего — возвращайтесь домой.

— Спасибо, сэр, но откуда Вы знаете, где они? И как мне найти эту границу?

— Последние несколько лет всех новичков посылали служить именно туда, я не помню никого, кто бы год назад, после Совета Мага покинул эту землю. А чтобы найти границу Вам нужно, доехав до гор, повернуть на север. Желаю удачи в поисках, Анариэль, — сказал рыцарь и, закрыв лицо шарфом, направил коня в ту сторону, откуда приехала она. Вскоре всадник скрылся за холмом.

— Спасибо, — прошептала Анариэль, чувствуя, как его образ прочно засел в памяти. Ей почему-то вдруг стало очень холодно. Девушка закуталась в плащ, оседлала коня и поспешила в сторону гор.

Возвращаться домой она, конечно, не собиралась, да и не было никакого дома у нее за спиной.

2

Она выросла в маленьком городке, окруженным со всех сторон дремучими лесами. Ничего необычного: девочка родилась в семье торговца дорогими породами дерева, так что прозвание «леди» не имело никакого к ней отношения. Родители вскоре умерли от морового поветрия и ребенка взяла к себе тетя, сестра отца. Ее муж тоже скончался в том году от болезни, а ей повезло, как и ее сыну. Жили в тех местах дружно, так что вдова с двумя детьми не осталась без помощи. Жили они не богато, но и не бедствовали. Анариэль росла вместе с братом и еще одним мальчиком — сыном друзей ее родителей, так что само собой, как только дети немного подросли, взрослые сговорились о браке. В десять лет это казалось совершенно естественным — они и так все время играли вместе, а с Дримом пожениться было нельзя — он двоюродный брат, значит, она выйдет замуж за Эда, само собой. В пятнадцать обнаружилось, что между подростками начали возникать какие-то чувства, чему все были только рады.

Несмотря на воспитание тети, Анариэль никак не удавалось быть «приличной девочкой», а потом и девушкой. Слишком она была нетерпеливой и неусидчивой. Куклами и шитьем не интересовалась, что уж там о готовке и уборке говорить. Все ей было бегать и драться с мальчишками. Впрочем, дралась она действительно наравне с ними, да и в лесу на охоте хорошо себя чувствовала. Так что старшие женщины хоть и вздыхали, но особенно серьезно на нее никогда не ругались. Да и что ругаться — сирота.

Потом Эдварду и Дриму пришлось уехать — им выпал жребий в двухлетней повинности отправлять в дикие земли юношей для службы королевству. Отец Эдварда хотел ходатайствовать за сына и отправился за этим в столицу, но не доехал. Как потом выяснилось, его убили разбойники по дороге. Его жена после такого уехала к родне в соседний город, оставаться там, где она потеряла сына и мужа, ей было невыносимо. Через год умерла от болезни тетя, и Анариэль осталась совсем одна. Помыкавшись, она решила отправиться на поиски жениха и брата, даже не став продавать дом или имущество, часть наследства потратила на коня и обмундирование в дорогу.

На привале она последовала совету встреченного у озера рыцаря о том, что девушкам на границе не место. Не повернула, конечно, просто отрезала волосы и скормила их костру. Потом получше забинтовала грудь, радуясь, что спрятать её совсем не сложно. Она была стройной и тонкокостной, да и с короткими волосами лицом походила на юношу — бывают же миловидные мальчики с большими глазами. А полагающейся девушке одежды у нее и так с собой не было. Несмотря на вздохи тети, юбки и платья у нее были только на праздник, в обычные же дни она упрямо бегала в штанах, потому что юбки непременно рвались, цеплялись, путались в ногах и вообще мешали жить подвижной жизнью, то есть: бегать наравне с мальчишками, лазать по деревьям, слоняться по лесу и, конечно, драться.

Так и получилось, что дозорные перехватили на подступах к лагерю юношу и проводили его к капитану, совершенно не подозревая, что это девушка в мужском платье.

Рядом с капитаном, суровым мужчиной, лет тридцати, стоял высокий юноша, сильный, с пепельными волосами до плеч и карими добрыми глазами. Одна пропажа нашлась и Анариэль, позабыв про робость, бросилась ему навстречу.

— Дрим! — воскликнула она, моля небеса, чтобы брат понял её маскарад и не выдал.

— Рил, малыш! — Дрим обнял сестру, подмигнув. — Капитан, это мой младший брат, Рил.

— Я хотел бы знать, что он здесь делает, — сурово проговорил капитан.

— И, правда, ты что, из дома бежал, сорванец? — Дрим окончательно вошёл в образ, и у Анариэль отлегло от сердца.

— Мне неоткуда было сбегать. Тётушка умерла этой зимой. А вы год как уехали и ни слуху, ни духу, вот я и решил поехать искать вас с Эдвардом, — выдала она отрепетированную историю. — Я хочу служить с тобой, брат.

Дрим помрачнел.

— Вот оно что. Капитан, этому мальчишке некуда возвращаться, разрешите ему служить у нас. Я буду за ним приглядывать.

— Хорошо, пусть остаётся, — согласился капитан. — Жить будет в твоём шатре. Что ж, Рил, теперь ты воин границы.

3

Они сидели в шатре Дрима, на низеньком столике стояли две кружки и бутыль чего-то очень отдалённо напоминающего вино, но достаточно крепкого крепкого.

— Рил, Риллан, надо же, — в который раз усмехнулся брат. — А ведь и правда, мальчишка совсем без косы, в жизни не догадаться.

— Ты молодец, Дрим. А у меня сердце в пятки ушло, как подумала, что ты меня сейчас по имени назовёшь да домой отправишь. А Риллан, по-моему, хорошее имя, мне нравится. Кстати, а где Эдвард?

Впервые с момента их встречи улыбка покинула лицо Дрима.

— Ушёл твой Эдвард от нас. Перешёл на тёмную сторону. И не смотри на меня так, я не вру. Земля эта проклята, тут волшбы столько творится, что в людях часто маги просыпаются. Вот и Эд колдуном оказался. Всё мрачнел день ото дня, а потом мы пленного взяли из тёмных, молодой был — вот и попался. Эд с ним весь вечер о чём-то шептался, а ночью ушёл, только записку оставил.

— Так не может быть, его похитили! — поверить в то, что Эд, которого она всю жизнь знала, с которым Дрим был не разлей вода, мог перейти на сторону врага, она не могла.

— Может, не может, а только мы его видели во время следующей атаки. Двоих ребят его заклинанием убило.

В глазах потемнело, хотелось кричать, но горло иссушил едкий привкус гари. Это сгорел последний мост в прошлое. Не было больше Анариэль, не было у неё ни родных, ни дома, ни жениха, умерла она от горя, сгинула. Остался только Рил, он мальчишка крепкий. Да и что ему? Ну, переметнулся друг брата во вражий стан, зато брат живой, хоть и повзрослевший за год не в меру. Вот сидит напротив, смотрит исподлобья, в стакан подливает.

— Выпей, Рил, легче станет. Выпей, — говорит Дрим и старается снова улыбнуться, как будто не произошло ничего. Молодец, с детства с ним дружим, знает как облупленную (то есть облупленного), все мысли наперёд угадывает.

Вино обожгло горло, смыв с него гарь и тлен, приятно обогрело желудок. Вот и началась твоя служба, Рил. Обычная серая служба, чтобы не вспоминать, и вино, чтобы забыть.

И только на задворках сознания стоял зелёный рыцарь с дороги, Лодинг. Стоял и печально улыбался тот, кто последним видел Анариэль.

4

Жизнь на границе была по-походному простой и по-военному суровой. Здесь учились сражаться и убивать, лечили и лечились, встречали врага и давали ему отпор, а потом хоронили и поминали убитых. Жаркое лето сменила серая осень. Рил прижился на границе, стал своим. Казалось, мальчишка и родился в этом лагере, и только Дрим иногда по ночам слышал тихие всхлипы девушки, а не юноши, но ничего с этим не мог поделать, хоть и хотел бы. А Рил учился жить, он ведь, по сути, недавно родился, вот и приходилось учиться всему. Окружавшие их воины не замечали подмены и приняли в свой круг мальчишку, оберегая его как сироту и из-за того, что он казался самым юным среди них, хотя сюда каждый год прибывали шестнадцатилетние, а Анариэль на самом деле уже исполнилось семнадцать.

За осенью, полной дождей и грязи, пришла зима, и с первыми метелями Рила потянуло в сторону гор. Ночью он ворочался и стонал как в бреду, а днём глаз не мог оторвать от серого силуэта гор.

— Что там? — однажды спросил он у Дрима, указывая туда, куда звало его сердце.

— Горы, просто горы. Они ничьи, ни наши, ни их. Нет там ничего. Хотя, погоди, есть там одна башня, Башня Связи называется. Но туда смертным путь заказан. Гиблое место, туда только колдуны суются, — ответил Дрим. Хотел ещё сказать, чтобы не вздумал Риллан туда идти, но понял: всё равно пойдёт. Легче было реку вспять повернуть, чем заставить эту упрямицу отказаться от задуманного.

Башня связи

5

Замело поля белой смертью,

И деревья крестами встали.

Мне бы выйти из этой клетки

Сквозь разбитые ветром ставни.

Холодный ветер пробирал до костей, несмотря на самую теплую одежду, какую ей удалось раздобыть перед самоволкой в горы. Это была совсем не башня на самом деле — просто две огромные пещеры, вырубленные в чёрной скале. Каждый провал охраняли две статуи: правый белые изваяния человека и лошади, а левый — чёрные, дракона и кого-то отдалённо напоминающего человека.

Конь фыркал и дрожал. Анариэль спешилась и пошла по направлению к правому входу. Куда-то подевался по дороге задира и смельчак Рил, оставив испуганную Ани наедине с той неведомой силой, что тянула ее в пасть пещеры, между белых статуй. Как только ноги девушки ступили под чёрный свод, она побежала. Она бежала как во сне: арки, колонны, лестницы, коридоры, ниши с бассейнами. Анариэль не знала, где она, куда бежит. Она не слышала даже собственных шагов, только голос внутри настойчиво и всё громче командующий: вперёд, наверх, скорей, скорей…

И вот она у цели, в огромном пустом зале. У дальней стены стоял трон, вырезанный из чёрного с белыми прожилками камня, высоченный, сделанный по росту не для человека. Повинуясь внутреннему зову, она подошла к трону и вскарабкалась на огромное сиденье. И, стоило ей там оказаться, как тьма забытья оглушила ее и затянула в свои объятия…

Очнувшись, Анариэль не могла вспомнить, что же ей снилось, но теперь, по крайней мере, она знала, что делать. Поспешно соскочив с трона, она подошла к стене справа от него, где на гладкой холодной поверхности были в причудливом узоре разбросаны золотые надписи и вставлены драгоценные камни. Взгляд девушки привлекли золотые завитки «Лодинг» и изумруд рядом с именем.

Анариэль коснулась надписи, будто желая убедиться, что это уже не сон и почувствовала пульсацию тепла, медленно разливающегося по руке. Интересно, что делает здесь имя зелёного рыцаря? Почему зелёного? Просто потому, что так было правильно, потому что не раз с того жаркого дня она видела его во сне в зелёном плаще.

Кончиками пальцев она осторожно дотронулась до изумруда. Камень вспыхнул, на мгновение пронзив ее острым ощущением контакта. Близость, удивление. Скоро, мы скоро будем. Тебе грозит опасность. Жди!

Несмотря на краткость общения, Анариэль жутко устала, она села на пол, прислонившись спиной к стене, трону она не доверяла… И снова тьма утянула ее куда-то.

6

Она очнулась всё в том же зале и с трудом, держась за стену, поднялась на ноги. Голова болела, пол выскальзывал из-под ног, но надо было идти. Разум путался, в нем пульсировало звериное ощущение близкой опасности, но она не знала, куда ей идти, и даже не помнила, как она пришла сюда. Но оставаться было нельзя. Поэтому девушка шла, шатаясь и держась рукой за скользкие влажные стены вырубленный в скале коридоров. В какой-то момент она почувствовала холодный, пахнущий снегом, ветер — значит выход был уже близко, и приободрилась.

Очередной коридор закончился аркой, выходящей на «балкон» — широкий выступ в скале над неизвестной ей дорогой. По дороге между заснеженными пологими холмами быстро приближались три фигуры: всадники, двое в полном доспехе и с огромными секирами — паладины. Анариэль только один раз довелось увидеть таких на границе, и там их не любили, считали выскочками и зазнайками, так как паладины в основном служили в Городе и были не то чтобы магами, но обладали магическими качествами, так что были чем-то вроде отдельного сословия, не чета воинам границы. За ними ехал ещё один рыцарь, он был без тяжелого доспеха, в шлеме, в теплом меховом плаще и без секиры.

Очередной спазм сдавил голову. Анариэль пошатнулась, но устояла. Вдалеке, появились ещё три фигуры. Чёрные. Она не видела чёрных всадников до сих пор не разу, только слышала рассказы о них на границе, но узнала мгновенно. Страх сдавил грудь холодным камнем, она хотела крикнуть, но из горла вырвался лишь хрип. Однако третий рыцарь обернулся, словно услышав её предостережение, и, увидев чёрных, крикнул что-то паладинам. Те на скаку развернули коней и двинулись наперерез врагу. Когда всадник поравнялся с убежищем Анариэль, она спрыгнула с уступа в снег (благо балкон возвышался над землей всего на два человеческих роста), поднялась на ноги, и воин, свесившись, помог ей взобраться на коня сзади него. Она ухватилась за пояс, конь прянул с места рысью, и каким-то шестым чувством Ани запоздало поняла, кто этот воин. Лодинг! Вот только это было не единственным, что она почувствовала — от него исходили усталость и страх. Неужели эти чёрные так сильны?

Они мчались и ветер трепал короткие волосы Анариэль. Несколько раз она оборачивалась и видела вдали чёрную точку, всё ближе и ближе. Низкое небо придавливало серой грудью, потихоньку начиная темнеть, обещая скорое наступление ночи.

Ветер донёс до нее обрывки голоса Лодинга.

— Часовня близко… должны успеть… укрыться…

И правда, впереди среди редких голых деревьев показалось вытянутое ввысь кирпичное здание. Ани ещё не доводилось видеть часовни, хотя она слышала о них много раз. Вот уже близко…

Конь споткнулся, упал и больше не смог подняться. Они выбрались из снега, тело болело, Анариэль еле держалась на ногах, но рыцарь уверенно потащил ее к выкрашенной в красный двери здания. Кое-как торопливо ковыляя, она чувствовала спиной топот чёрных копыт.

Скрип двери, блаженное тепло. Часовня оказалась совершенно пустым кирпичным зданием с сводчатой крышей без потолка и большим очагом у дальней стены. Дойдя до нее, Лодинг сел, прислонившись к тёплой стене, лицом к закрытым дверям. Анариэль без сил опустилась рядом.

В любую секунду она ожидала услышать страшный стук копыт или грохот о дверь доспехов черных. Но внутри было так тепло, и можно было, спрятавшись от страха, прислониться к плечу Лодинга, чувствуя, как мужчина дышит. Глаза закрывались, и она снова уплыла не то в беспамятство, не то в сон.

7

Чёрные копыта так и не застучали. Только трещал огонь в очаге, да где-то рядом Лодинг тихо спорил с кем-то на незнакомом языке.

Анариэль проснулась. На этот раз снов не было, никаких. Силы потихоньку возвращались. Девушка открыла глаза и села, сбросив плащ Лодинга, которым рыцарь укрыл ее вместо одеяла. Сам он стоял неподалеку и горячо спорил о чём-то с несколькими людьми из «малого народца». Крошки едва доставали ему до пояса, однако возглавляющий их седовласый старец говорил с рыцарем твёрдо.

По всей видимости, он о чём-то просил Лодинга, но тот отказывал. И тогда старик указал на Анариэль. Воин взглянул на неё, и, тяжело вздохнув, согласился.

Потом он подошёл к Ани и помог ей встать.

— Они хотят, чтобы мы ушли. Чёрные всадники не могут проникнуть в часовню, но местные боятся, что они вернутся за нами и разрушат их деревню.

— Но куда мы отсюда уйдём и как?

— Нам надо в Город, там мы будем в безопасности. Старейшина обещал отдать нам стоящие во дворе сани.

— Хорошо, пошли. Не будем больше навлекать беду на этих людей, — согласилась девушка.

Однако стоило им выйти во двор часовни, как Лодинг тихо выругался.

— Наши «гостеприимные» хозяева сдержали слово, вот они, сани. Только коней или, на худой конец, собак они дать забыли.

Посреди двора одиноко стояли сани с упряжью для четырёх собак. Анариэль поплотнее запахнула свой плащ и подумала, что даже если бы у неё были силы идти, то всё равно, до Города, да ещё и с чёрными на хвосте им было не добраться. Она осмотрелась: часовня стояла на краю деревушки с низкими хатами, холмы до гор были почти голыми, а вот с другой стороны темнела полоска леса. Значит, выход был, хоть ей и не хотелось прибегать к крайним методам.

Девушка сложила руки рупором, чтобы усилить звук и протяжно завыла. Воин посмотрел на неё сначала непонимающе, а потом — удивлённо.

У хат зашлись лаем собаки, уголок рта Анариэль дернулся — у дома с хозяином можно было и погавкать, смелости хватало. Обогнув деревню, упруго и осторожно ступая по снегу, к ним приближались серые тени. Волки.

8

— Не бойся, это друзья, — улыбнулась Анариэль. Она по очереди заглянула каждому из четырех матерых зверей в глаза и положила руку на серый лоб. — Помоги мне запрячь их.

Рыцарь не дрогнул и поспешил помочь. Как только Лодинг и Ани забрались в сани, волки побежали.

— Как тебе это удалось? — теперь он мог дать волю любопытству, а ей пришлось объяснять.

— Просто я с детства дружу с волками. Когда я была маленькой, один раз заблудилась в лесу. На мой плач из чащи вышел большой серый волк. Я испугалась, что он меня съест, как в сказках, но он лизнул меня в нос и позволил сесть верхом. Волк вывез меня из леса и рассказал много интересного. Он сказал, чтобы я не говорила никому о своем умении общаться с волками, что люди этого не поймут и разозлятся на меня. Я никому и не говорила, даже брату, ты первый, кто узнал об этом.

Поднялся ветер, и им пришлось закрыть лица и поплотнее завернуться в шкуры, валявшиеся в санях. Волки шли споро, а погони не ощущалось, так что тревоги начали забываться, и Ани начало казаться, что это просто такая зимняя прогулка.

Когда стемнело, они устроили привал. Лодинг освободил волков и очертил вокруг саней защитный круг. На вопрос, почему он не пустил в круг волков, рыцарь ответил:

— Они сами смогут о себе позаботиться, и, потом, они наверняка уйдут на охоту ночью.

Костер разжигать было не из чего, Лодинг сотворил какое-то согревающее заклинание, они поплотнее завернулись в шкуры и уснули.

Когда Анариэль открыла глаза, ночь только начала разбавляться предрассветной синевой, но Лодинг уже впрягал волков в сани. Он явно нервничал, да и серые друзья то и дело нетерпеливо рычали.

— Что случилось? — спросила Ани.

— Чёрные вышли на охоту. Они снова преследуют нас.

— Мы успеем?

— Не знаю. Я связался с нашими в Городе, мне обещали выслать отряд. Я сейчас не в том состоянии, чтобы противостоять черным или хотя бы перенести нас в Город.

Теперь они ехали в напряженном молчании. Анариэль прислушивалась к своим внутренним ощущениям и поняла, что чувствует черных и может сказать, в каком они направлении и насколько далеко. Они приближались.

Вскоре девушка обернулась и увидела черные фигуры, настигающие беглецов. И вдруг впереди показались всадники. Это был отряд паладинов из Города. Пронесшись на скаку мимо саней, они отсалютовали Лодингу. Тот просветлел.

— Они задержат черных, пока мы не въедем в Город.

Когда впереди показались стены города, волки остановились. Анариэль освободила их и, поблагодарив, повернулась к Лодингу.

— Дальше они не пойдут — Город опасен для них.

Волки ушли, а Ани и воин продолжили свой путь. Идти было трудно даже по дороге. Анариэль давно не ела, да и толком не отдыхала. Она шла, опираясь на руку рыцаря, а в голове, словно набитой плотными зимними облаками, была только одна мысль — дойти.

Наконец, перед ними были открытые ворота города. Девушка успела сделать пару шагов внутри городских стен, как мир закружился, сжался до точки, а потом погас.

Лодинг

9

Но зима остужает сердце,

Обвивая туманами сонными.

Лишь мечты и рассветное солнце

Остаются незамутненными.

Ей снова снился тот сон.

На горизонте черной громадой повисли горы. Небо выгорело до бела. Она стояла посреди знойной пустоши, на берегу озера с вечно холодной водой и пугающе тихой поверхностью. Ветер играл еще длинными волосами девушки. А рядом на пыльной дороге стоял он — зеленый рыцарь. В зеленом плаще и черном колете, черных штанах и высоких сапогах, на поясе приютился кинжал: светлая сталь, усмешка простой гарды, перевитой кожаными ремнями, небольшой круглый набалдашник из изумруда. Высокий, мощный с широкими плечами, сильными руками и горделивой осанкой. Ветер перебирал его волосы, а он стоял и улыбался, глядя прямо на девушку своими глубокими зелеными глазами.

И, казалось, в пыли дороги проступают золотистые узоры, даже вроде бы, она узнает их, может прочитать, понимает их смысл.

О чем говорили эти двое и говорили ли вообще? Анариэль не знала. Она чувствовала, да, говорили, не размыкая губ, глядя в глаза. Говорили о чем-то важном и невесомом как сон…

Сон… Анариэль открыла глаза и попыталась отделить нити реальности от пряжи сна.

Свет еле пробивался сквозь плотно закрытые шторы. Она лежала на кровати в незнакомой комнате. Рядом на стуле было сложено чистое платье. Не ее платье, но ее цвета. Цвета? Ах да, ей всегда нравился синий, да и во сне она была в синем платье. И все-таки, ее цвет…

Анариэль решительно тряхнула головой, и села на постели. Голова закружилась несильно, но неприятно. Девушка осторожно оделась, обула стоящие рядом с кроватью домашние туфли и медленно приблизилась к двери. Пол не спешил уходить из-под ног, просто слегка покачивался, как днище лодки, чтобы не расслаблялась.

За дверью оказался узкий полутемный коридор. Одна из дверей была открыта, и из нее лился мягкий свет прирученного людьми огня. Это была небольшая комната, единственное освещение которой на данный момент составлял камин. В комнате стоял низкий столик и несколько кресел, в одном из которых с бокалом вина устроился Лодинг. Он улыбнулся девушке и спросил, как ей спалось.

— Хорошо, спасибо, но где я?

— Ты в доме одного из лучших магов этого города, а по совместительству скромного рыцаря, спасающего девушек от черных.

Комната начала плыть перед глазами, но благодаря вовремя подоспевшему Лодингу, Анариэль не упала, а была аккуратно усажена в мягкие объятия кресла.

— Прежде всего, тебе нужно утолить голод, а потом любопытство, — сказал он, выходя из комнаты. Через несколько минут он вернулся с подносом еды. Анариэль даже возражать не стала.

— То есть ты маг? — спросила она, покончив с едой.

— Да, есть такое, — улыбнулся Лодинг, сидя в кресле напротив. У него была особенная улыбка, не похожая на ту, которую она видела во сне. Казалось, мужчина смеется над собой, а внутри остается серьезным, как будто его мысли были заняты чем-то другим.

— А почему ты не сказал об этом?

— Да как-то времени не было.

— А почему не воспользовался своей магией против черных?

— Я-то как раз пользовался. Сначала чтобы перенести себя и двоих паладинов поближе к Башне, а потом, чтобы вызвать подмогу из Города. Честно говоря, я до сих пор окончательно не восстановился после перемещения, а в те дни был почти на нуле.

— Что-то мне последнее время везет на всяких типов, — усмехнулась Анариэль. — Сначала жених темным колдуном оказался, теперь ты…

— А сама ты кто? — вдруг серьезно спросил Лодинг. — Там, у озера, от тебя не пахло даром. А потом, милое создание, ты пробираешься туда, куда не всякий колдун рискнет сунуться, вызываешь ополоумевшего от удивления мага, удираешь от черных, которым зачем-то вдруг понадобилась, а потом еще и оказываешься в старой дружбе с волками. После чего несчастный маг решает: либо его чутью пора на свалку, либо ты не вписываешься в его представления о человеческих возможностях. Ты сама-то хоть знаешь, кто ты?

Анариэль была настолько ошарашена вопросом, что ответила честно:

— Не знаю. Я знаю, что была обычной девушкой, отличавшейся других лишь способностью общаться с волками. А потом я отправилась в путь, и мне пришлось стать Рилом, мальчишкой, приехавшим на войну вслед за старшим братом. Потом Рилу начали сниться сны, которые он не помнил. Только сны эти его в горы звали. И там опять пришлось действовать Анариэль… А кто я теперь, я не знаю, но чувствую, что общего с моими предшественниками у меня мало.

Маг одарил девушку тяжелым изучающим взглядом, а потом вынес вердикт:

— Ты ничего не знаешь о стране, в которую приехала, о врагах и друзьях. Ты даже о себе ничего толком не знаешь.

— Я хочу узнать. Научи меня, будь моим учителем, Лодинг.

Он посмотрел на кубок в своих руках, на левой руке играло отсветами камина крупное кольцо с ограненным изумрудом в золотой оправе. Девушка замерла, ожидая его ответа с непонятным для себя волнением. Прошла томительная минута, когда он снова посмотрел на нее и ответил:

— Хорошо, но я хочу, чтобы ты поняла одну вещь. Я буду учить тебя не из сострадания, не из-за того, что иначе ты и дня не сможешь прожить в этих краях. Мне интересно. Я хочу изучить тебя, узнать кто ты. Это будет платой за обучение.

Устроив Анариэль отдыхать в своем доме, он немедленно отправился доложить. Верховного мага он нашел в кабинете. Учитель просветил его с ног до головы, убеждаясь, что он вернулся целым и невредимым, и только потом спросил:

— Ты выяснил, что это было и кто тот новый маг?

Лодинг кивнул. Он рассказал учителю о своей поездке, а потом про первую встречу со странной девушкой у озера, которое отмечало начало зачарованной земли. Старец хмурился.

— Зря ты не погнал ее в Город за советом мага.

— Я не почувствовал дара, — повторил он, не напоминая, что тем более, не удостовериться, что она точно поедет в Город, поскольку спешил ко двору с его же заданием, но Верховный только отмахнулся.

— Дар нестабилен, нужно время, чтобы созреть, а ты слишком молод, чтобы разглядеть непроклюнувшийся росток. Плохо, что о ней знают черные, но по-другому и не могло быть, раз уж ее занесло в Башню Связи.

— А волки?

Учитель посмотрел в окно.

— В этом мире больше странных чудес, чем мы можем понять. Возьмешься ее учить?

— Возьмусь, если попросит.

Ответ не удовлетворил Верховного.

— Девчонка еще ничего не понимает. Так что ты возьмешься за ее обучение или убедишь ее в необходимости этого.

Он кивнул, принимая приказ. Когда Лодинг уже собирался уходить, его догнало тихое предостережение:

— Будь осторожен, пока не поймешь, кто она такая.

10

Он действительно взялся ее учить, но кроме магии, которой он обучал ее всегда лично, Лодинг завалил Анариэль свитками с историей зачарованных земель, описанием обитающих здесь существ и картами. Ошеломленная таким обилием текстов, она, тем не менее, очень старалась все это прочитать и изучить. Каждый день Лодинг экзаменовал ее по прочитанному, да и она сама приходила к нему с вопросами.

Он не шутил, называя себя одним из лучших магов Города, собственно, он официально занимал должность мага Города и имел голос в Совете. Главным в Совете был его учитель, которого Лодинг то и дело поминал с уважением и гордостью, поскольку по его словам, других учеников у Верховного мага не было. Девушка в первые же дни ощутила, что попала в дом важного человека. Не только потому, что он был большим, каменным, со слугами и богатым убранством, а потому, что сюда то и дело приходили гонцы и разные люди, так что с Лодингом она встречалась за завтраком, когда он напоминал ей про задания на день, а потом только вечером и за поздним ужином, которым завершались их уроки.

Учителем он был строгим, но и терпеливым в то же время. Заклинания и чары давались Анариэль очень легко, но она не могла сказать, что именно делает и как ей это удается. Ей казалось, что это огорчает учителя, но тот всякий раз говорил, что ей просто нужно набраться знаний и тогда у нее появится понимание сути. И она прилежно читала, почти все дни проводя в просторной светлой библиотеке в доме мага, где ее окружало столько свитков и фолиантов, сколько она в своей жизни до этого и не видела.

Вот только не всё она могла узнать в библиотеке и иногда Лодингу приходилось вместо проверки чар отвечать на ее вопросы о крае, в котором она оказалась.

— Что такое Башня Связи? — спросила она в один из вечеров. — Ее помечают на всех картах, но ни в одном свитке я не нашла объяснения.

Мужчина едва поморщился, как будто она затронула неприятную тему, и жестом указал на кресло. Анариэль села, приготовившись слушать, а Лодинг ходил по просторному кабинету, в котором они обычно проводили занятия, и рассказывал:

— Ее построили очень давно и долго использовали в качестве места инициации магов. Поэтому вход в пещеры караулят черные и белые статуи, указывающие на тип магии, к которому имеется предрасположенность у того или иного человека. Но ее уже очень давно не используют, около века, или еще дольше.

— Почему? Извини, я не хотела перебивать.

Лодинг дернул уголком рта, он не любил, когда его перебивали, но ругать ученицу не стал.

— Не стало необходимости. Появился Совет мага, да и, так или иначе, имеющие дар тянутся к себе подобным и приходят в один из Городов.

— А ты там был?

— Нет. Учитель запретил мне. Да и зачем? Он сразу выбрал меня на Совете мага себе в ученики.

— Но почему тогда там твое имя на стене?

Он снова нахмурился.

— Потому что так устроена Башня. На стене зала отпечатываются имена всех живущих магов. Говорят, со смертью они исчезают, но правда ли это так, я не знаю.

— И с каждым можно связаться? А если туда зайдет случайный человек или кто-то из темных? — забеспокоилась Анариэль, но мужчина внезапно усмехнулся.

— Не зайдет. Внутри пещер магическое поле, которое пропустит только адепта своей стороны. Другой сойдет с ума и никогда не выйдет в зал, заблудившись в лабиринте пещер или погибнет по дороге. И уж, тем более, не каждый может связаться с кем пожелает! Ты думаешь, любой новичок, только прошедший инициацию, сможет активировать заклинание связи? Нет. Могла бы и догадаться, сама еле держалась на ногах после этого подвига еще сколько дней.

Девушка хлопала глазами, переваривая его ответ. Красивые у нее глаза, необычного цвета: синие, как вечернее небо. Да и сама она необычная. Лодинг чувствовал ее силу, хотя, нет. Он почти ничего не чувствовал: как рядом с магом обыкновенных способностей. Но стоило ей начать творить чары, как все внутри у него вставало дыбом, как будто эта девочка была не просто могущественным магом, а живой не поддающейся осознанию стихией магии.

Уже месяц, как он привез ее в Город и начал учить, но до сих пор так и не выполнил предостережение учителя — не смог понять, что она такое. Только оценил скрытую в ней силу и теперь думал, можно ли получить к этой силе доступ. Сама она о себе ничего не знала и не могла рассказать, это ему уже было понятно. Загадка, а не женщина. И он был намерен разгадать эту загадку.

11

С неба сыпется звёздное крошево,

Засыпая глаза усталые.

И любовь, словно гость непрошенный,

Гонит по сердцу лед расплавленный.

Весна согревала Город ароматным теплом. Цвели сады, с вечера до утра пели птицы, погода менялась по пять раз на дню, то закрывая небо серым мокрым плащом, то пригревая ярким, только что умытым солнышком, упругими лучами выбивающим сарабанду на нежных листьях и проснувшихся душах.

Учиться в такой обстановке было решительно невозможно. Вся эта жизнь, кричащая, дышащая в окна и пронизывающая пыльную библиотеку тревожно-сладкими ароматами, — отвлекала от важного и заставляла то и дело задумываться о совсем несущественных глупостях.

Например, о том, что глаза у наставника все-таки зеленые. Шальные изумруды, внутри которых иногда пляшут искорки. Просто поначалу ей не удалось как следует их рассмотреть. Да и ресницы скрывают зелень от лучей солнца, из-за чего его глаза кажутся черными. А на самом деле они зеленые. Да, зеленые, смотрят как всегда, с усмешкой, будто говорят, долго ты еще нас изучать будешь, вместо книги, которая лежит перед тобой?

— Извини, до меня просто только что дошло, какого у тебя цвета глаза, вот я и отвлеклась, — Анариэль уже привыкла, что Лодингу не составляло труда прочитать ее мысли, по крайней мере те, что были на поверхности. Он то и дело отвечал вслух на невысказанные вопросы, а иногда и ей это тоже удавалось, но очень редко.

— А снам своим ты еще не научилась верить? — изумился учитель. — Тебе ведь часто снится один и тот же сон, и глаза у меня там правильного цвета.

— Откуда ты это знаешь? — удивилась Ани, она считала этот сон своей тайной, да и вспоминала о нем редко.

— Мне тоже снится этот сон, с нашей встречи на дороге. Не знаю, к чему это, но после него я обычно просыпаюсь бодрым и полным сил.

— Я тоже, — Ани почувствовала, как кровь приливает к лицу и спешно загнала навязчивую мысль в подвал подсознания. Ни к чему ему было знать то, в чем она себе никак не решалась признаться.

Больше они к теме снов не возвращались.

Он не соврал. Один и тот же сон снился ему снова и снова, много раз повторяясь в деталях. Их первая встреча у мертвого отравленного магией озера. Анариэль не знала этого тогда, но в воде, которая всегда была прохладной, не было ни рыбы, ни водорослей, да и берег его был безжизненным. Когда-то там был форпост, отмечающий начало зачарованных земель, там жили, принимали на ночлег путников, ловили рыбу… но после очередной стычки с черными озеро опустело. Его воду всё ещё можно было пить, но учитель говорил, что, возможно, рано или поздно она станет ядом. Форпост убрали, — мало того, что его обитателям надо было привозить еду издалека, так и спать там стало опасно: кто-то впадал в слишком глубокий сон и не приходил в себя месяцами, кого-то мучили постоянные кошмары, а несколько воинов просто умерли во сне. Теперь там никто не жил, но озеро осталось вехой между обычной жизнью и тем, что творилось здесь.

Лодинг мало что знал о снах, кроме того, что иногда они бывали вещими и того, что даже самый сильный маг в них мог быть уязвимей младенца. Но он понимал, что сны не подобны реальности, — они изменчивые, зыбкие и многие вещи там не являются тем, чем кажутся. Поэтому сон об их встрече неизменно удивлял его своей незыблемостью. Он был как застывшее в зеркале отражение: слишком детальное для картины, слишком реалистичное, но, в то же время, не нормальное.

Девушка во сне отличалась от того как он увидел ее при встрече: она была старше, серьезнее, и ее сила пронизывала всё вокруг от земли и до неба. И золотые письмена, развернувшиеся вокруг них, которые он никак не мог прочитать.

Больше всего его тревожило то, что он ничего не мог с этим сделать: он не мог двинуться в этом сне по своей воле, не мог заговорить о чем хочет, он вообще практически не помнил, о чем они говорили, всякий раз просыпаясь с ощущением, что это было что-то важное.

Застывшее озеро. Застывшая, повторяющаяся много раз сцена. Сила.

Наяву с ней было гораздо проще. Хотя… С наступлением весны ему всё чаще приходили в голову разные шальные мысли. Неосторожные, как назвал бы их учитель. И им было все труднее противостоять.

12

Душная летняя ночь обволакивала темным одеялом, ступеньки убегали из под ног, пролет за пролетом оставался позади, а Лодинг все шагал вверх. Наконец они вышли на крышу самой высокой башни в Городе, и прохладный ветер бросился им в лицо как награда за долгое восхождение и мучения жаркого дня.

— Зачем мы сюда пришли? — спросила Анариэль, ночной воздух пробежался по вспотевшему телу, и девушка вздрогнула, ближе подходя к учителю.

— Сейчас увидишь, — улыбнулся Лодинг и жестом указал на небо.

Она подняла голову и увидела… Звездопад. Это был самый необычный звездопад в ее жизни. Одна за одной, с неба срывались разноцветные искры и неслись к горизонту. Анариэль стояла, затаив дыхание.

— Смотри и учись, — маг протянул руку ладонью вперед, сделал пас… И вот уже на его ладони сияла голубая звездочка, яркая и живая.

Девушка протянула руку, попыталась повторить показанное учителем. И с удивлением обнаружила зеленую звездочку, плененную у себя на ладони. Она щекотала нежным трепещущим светом не кожу, а, скорее, душу.

— Что мне с ней делать?

— Что хочешь, можешь оставить ее себе, — Лодинг сжал кулак, а когда снова расслабил руку, ладонь уже была пуста, как будто голубая звезда растворилась внутри его тела.

— Никто не знает, что может подарить тебе звезда. Говорят, что она исполняет желание хозяина, но не его разума, а души. Обычно маги держат их при себе, выпуская, когда нужно чудо.

Ей почему-то стало грустно от этих слов, как будто это ее пытались спрятать, сжав в кулаке, чтобы потом использовать, как карманное чудо.

— Нет. Я не хочу держать звезду взаперти. Это неправильно. Лети, сестренка! — девушка подняла руку над головой, и звездочка вспорхнула в небо, ослепительно вспыхнув перед тем, как улететь.

Она обернулась к учителю и обнаружила, что тот уставился на неё, как на абсолютно неизвестный ему вид волшебных существ.

— Знаешь, я еще ни разу не видел, чтобы начинающий маг так легко справлялся с поимкой падающей звезды. Но чтобы маг любого ранга отпустил звезду, а она после этого не продолжила падение, а вернулась на небо… Кто ты, Анариэль? Зачем ты свалилась на мою голову? Почему ты снишься мне почти каждую ночь?

Задавая вопрос за вопросом, он подходил все ближе, и, наконец, положив руки ей на плечи и заглянув в глаза, спросил:

— Как получилось, что лучший маг Города влюбился в тебя?

Анариэль с трудом подавляла нахлынувшие эмоции. Она хотела ответить «не знаю», но губы сами произнесли: «не помню». А потом его глаза заслонили весь мир, и растерявшуюся Анариэль смело в океан чувств, когда по всему телу разлился сладкий жар от его губ.

Жаркий воздух давил со всех сторон, вынуждая мысли плавать в вязком тумане. Учитель был им недоволен. Лодинг ощущал это так остро, что ему казалось даже, что это Верховный дал волю своему раздражению и окутал Город плавящей все жарой. Конечно, это было не так, просто очередное лето, но Лодингу было трудно отказаться от детской веры во всемогущество учителя. Интересно, а она воспринимала его также?

Стряхнув опасное направление мыслей, он вслушался в нотации учителя. Тот считал, что он поступает глупо и необдуманно. Он был разочарован тем, что его ученик поддался какой-то телесной прихоти, слабости и позволил себе пойти у нее на поводу…

— Прошу прощения, — вклинился он, когда очередной поток недовольства временно пересох под наплывом жары. — Но Вы ошибаетесь. Я вовсе не потерял голову от любви, как Вам кажется.

Глаза старика вспыхнули удивлением.

— Анариэль необычный маг, у нее хорошие задатки и особенная сила, которую она не контролирует и не понимает. Я пытаюсь ее приручить, так как это самый простой путь контролировать эту силу.

— Ты понимаешь ее? — учитель не стал расспрашивать подробности и задал самый неприятный вопрос. Лодинг не мог на него ответить.

— Я говорил тебе, — проскрипел старик, — говорил не приближайся к ней, пока не поймешь, что она такое. Тебе кажется, ты уже вырос и знаешь все на свете. Но, мальчик мой, не будь таким самонадеянным…

— Не волнуйтесь, — перебил он новый поток, от жары начала болеть голова, и казалось, что он безнадежно застрял в кабинете старого мастера, прямо как в том своем сне на берегу мертвого озера. — Я не сделаю ничего, пока не буду уверен в последствиях. Эта девочка верит мне, она влюблена в меня, и я могу использовать ее привязанность. Вы увидите это при первом же стоящем деле. И тогда поймете, что я был прав и не действовал необдуманно.

Встреча с прошлым

13

Осенний ветер принес Лодингу возможность доказать свою правоту. Старик отправил их на границу, где объявился новый сильный колдун, возглавивший отряд черных. Точнее, Верховных хотел отправить его одного, но Лодинг настоял, что его способная ученица должна поехать в ним. Если границе нужен был маг, то она не откажется и от двух: он настоял, что, если все пойдет удачно, Анариэль сможет остаться там, поскольку он, как главный маг Города не мог разорваться. Вроде бы это убедило старика… Совет так точно убедило.

Дороги уже по-осеннему вздыбились грязными волнами, но хорошим коням это была не помеха. Они ехали вдвоем.

Зеленый рыцарь Лодинг и Анариэль ехали под синими небесами прощающейся с теплом земли. Их послали в тот отряд, где служил Дрим. Интересно, как он прожил эти месяцы? Узнает ли он ее снова? Иногда по утрам в доме мага она долго стояла перед зеркалом, не понимая, кто смотрит на нее с той стороны стекла.

Сила щекотала ее изнутри, а любовь грела. Копыта коней вбивали в грязь осенние листья, похожие на осколки солнца. И они ехали вдвоем.

Дрим выглядел старше, как оказалось, потому что на него свалился груз ответственности. Он стал капитаном всего за несколько дней до их приезда, после того как старый капитан погиб в бою.

Он встречал магов из Города со всем достоинством и гордостью, какие смог собрать. Но растерялся, когда ученик главного мага, птицей слетев с седла, кинулся к нему, на ходу отбрасывая с лица отросшие волосы и радостно приветствуя его знакомым голосом:

— Дрим, как я рада! Я соскучилась!

— Ани? А я уж думал, ты погибла, когда ты не вернулась из той проклятой башни.

Он рассеяно обнимал девушку, гладил ее по волосам, как бы пытаясь доказать себе самому, что это она. Живая. Потом все-таки взял себя в руки и попытался объясниться перед насмешливо прищурившимся главным магом — красивым статным мужчиной, державшимся с достоинством и явно привыкшим к приставке «главный». После официальных приветствий и распоряжений Дрим утащил сестру в свою палатку, чтобы расспросить о том, где и как она жила все это время.

Несмотря на то, что Дрим прибавил в серьезности и количестве шрамов, он все также остался для Анариэль любящим старшим братом. Он не был особо удивлен, когда девушка рассказала ему о своем новом статусе колдуньи. А вот, когда она рассказала, что их с Лодингом отношения перешли из учебных в романтические, тут же помрачнел. Неужели от ревности?

— Помяни мои слова, каким бы хорошим этот тип не выглядел, но он тобой воспользуется, а потом бросит, — сурово бубнил Дрим.

— Ты несправедлив. Лодинг спас меня, он тратит много времени и сил, чтобы учить меня. И он любит меня.

— Любит. Но что он любит в тебе? Тебе не кажется, что этот маг совмещает приятное с полезным?

— Все, не хочу больше ничего слышать на эту тему. Я не маленькая, сама разберусь со своей жизнью. Мне уже скоро восемнадцать лет, забыл?

Анариэль знала, что погорячилась, но ничего не могла с собой поделать. Как будто кто-то заставил ее бросить эти слова.

Встретив такой категоричный отпор, Дрим угрюмо умолк, а девушка, чувствуя свою вину, села рядом с ним.

— Извини… Дрим, ты не бойся, я люблю тебя. Ты для меня единственный родной человек в этой стране. Просто… Я не могу больше быть одна. Прости. Расскажи, что у вас тут происходит.

Воин посмотрел девушке в глаза. Взгляд его был долгим и печальным.

— Эд вернулся. И привел с собой черных. Это из-за него вас вызвали.

Слова упали куда-то вглубь, и Анариэль почувствовала, как под ее ногами разверзлась пропасть.

— Что случилось, девочка? Ты так радовалась, когда приехала сюда, а теперь такая грустная. Это из-за того, что я не нравлюсь твоему другу? — Лодинг сел рядом с девушкой, обняв ее. Они были вдвоем, в его шатре. Но мысли Анариэль витали далеко оттуда.

— Не в этом дело, — она сама удивлялась резкости своего тона. — Я знаю того, с кем нам предстоит сразиться. Это мой бывший жених.

Лицо мага стало суровым.

— Ты все еще испытываешь к нему привязанность и боишься, что не сможешь с ним драться?

— Не знаю. Я ничего не знаю. Но у меня такое чувство, что мне предстоит драться с собой. Я боюсь, что проиграю.

— Не бойся, я рядом.

Он притянул девушку к себе, так что сомнения покинули ее. На время.

14

Ей снился странный сон.

Ей снилась незнакомая земля, зелёные холмы с густой травой, быстрые реки, тёмные чащи лесов. Эта земля была живой, она дышала и, кажется, напевала безмолвные песни, она необъяснимо отличалась от той страны, в которой она жила раньше.

Она видела юношу, он взлетал над залитыми закатным солнцем холмами и падал. Он был ей чем-то знаком, но сон укрывал его облик тайной. А рядом с юношей были два человека постарше. Они обсуждали его способность к магии, говорили, что тот абсолютно бездарен и беспомощен, но если ему удается сделать что-то волею случая (ведь даже палка иногда может взорваться), то это настолько необычно и мощно, что им лишь оставалось разводить руками.

Там было красиво и хорошо. Анариэль чувствовала симпатию к неудавшемуся магу. Больше ей этот сон не снился, никогда.

Только стрелой засело в памяти видение ночного неба с пятёркой лун.

15

Черные напали на них через два дня. И, хотя Дрим пытался отговорить ее от участия в этом сражении, Анариэль настояла пойти вместе с Лодингом. Зеленый рыцарь не возражал — он был уверен в силах ученицы и ждал подходящего момента, чтобы их опробовать. На этот раз стражи границы дрались не жалея сил. Они так воодушевились присутствием на их стороне магов, что были твердо уверены в том, на этот раз решится судьба их отряда и положение на границе сдвинется с мертвой точки.

Анариэль и Лодинг тоже выкладывались по полной. Они бились плечом к плечу, и когда за спинами вражеских солдат наконец увидели силуэт колдуна в окружении черных, ринулись к нему. Вдвоем они крушили и топтали вражеских солдат, прорубая дорогу, но в то же время, каждый собирал все свои магические силы, чтобы обрушить их на колдуна. Стремительно они врезались в черный отряд и одновременно нанесли удар.

Колдун пошатнулся, а Анариэль накрыла волна страха. Ее как будто окутало вязкое поле, она не могла пошевелиться, не могла дышать от ужаса. Враг выдержал удар. И только тогда девушка поняла, зачем ему нужны черные — это они создавали защитное поле, поле страха и смерти. В бою они практически не отличались от обыкновенных рыцарей, но одним своим присутствием они парализовали души и связывали противников полем безысходности и страха.

Девушка чувствовала рядом с собой учителя и попыталась опереться на это чувство, но обнаружила, что и он попал в ту же ловушку, и также представлял собой муху, застывшую в черном янтаре.

Колдун рассмеялся и начал произносить заклинание перемещения. Янтарь сгустился, свет померк перед глазами, ей показалось, что чья-то безжалостная рука выдернула ее из собственного тела, и все исчезло.

16