Бесплатный фрагмент - Страшные истории. Няня-психопатка

Введение

Добро пожаловать в мир, где самые обыденные вещи скрывают смертельные угрозы, а люди, которым мы доверяем больше всего, оказываются носителями безумия.

Мария Марцева представляет сборник из пяти леденящих душу историй, где ужас не приходит из потустороннего мира, а рождается в самом сердце нашей повседневной реальности. Здесь нет демонов и призраков — только человеческая жестокость, психические расстройства и опасности современной жизни, которые подстерегают нас на каждом шагу.

В этих страницах детские игрушки становятся безмолвными свидетелями преступлений, няни превращаются в хищников, охотящихся на доверчивых семей, а расщепленное сознание порождает чудовищ в человеческом обличье. Парки развлечений оборачиваются смертельными ловушками, а школьные классы — местами психологического террора.

Каждая история исследует темные уголки человеческой психики, показывая, как тонка грань между нормальностью и безумием, между защитой и угрозой. Автор мастерски создает атмосферу нарастающего ужаса, используя знакомые нам места и ситуации — дом, школу, детскую площадку — и превращая их в источники кошмара.

Эти истории не просто пугают — они заставляют задуматься о том, насколько хрупка наша безопасность и как легко привычный мир может обернуться против нас. В мире Марии Марцевой самые страшные монстры не прячутся под кроватью — они живут среди нас, носят человеческие лица и пользуются нашим доверием.

Приготовьтесь к путешествию в глубины человеческого безумия, где каждая страница открывает новые грани ужаса, а каждая история оставляет неизгладимый след в памяти. Но помните — после прочтения этой книги вы уже никогда не будете смотреть на окружающий мир прежними глазами.

Внимание: данная книга содержит сцены психологического насилия и может оказать сильное эмоциональное воздействие. Не рекомендуется к чтению лицам младше 18 лет и людям с неустойчивой психикой.

Плюшевый свидетель

Глава 1: «Находка на помойке»

Тимоша шёл домой из школы своим обычным маршрутом: мимо продуктового магазина, где тётя Вера всегда угощала его конфетой, через небольшой дворик с качелями, где он иногда задерживался, если не торопился, и затем вдоль длинного серого забора, за которым скрывались мусорные контейнеры их жилого комплекса.

Сегодня был обычный осенний день. Октябрь только начинался, но листья уже успели пожелтеть и начали опадать, шурша под ногами семилетнего мальчика. Тимоша любил наступать на самые большие листья, слушая, как они хрустят. Рюкзак на спине казался особенно тяжёлым после контрольной по математике, которая прошла не очень удачно. Мама наверняка расстроится, когда увидит оценку.

Проходя мимо мусорных контейнеров, Тимоша заметил что-то необычное. Из одного из баков торчала коричневая лапа. Не человеческая, конечно — мальчик ещё не успел так испугаться. Плюшевая лапа, явно от большой игрушки.

Любопытство пересилило брезгливость. Тимоша осторожно подошёл ближе и заглянул в контейнер. Среди пакетов с мусором, старых газет и пищевых отходов лежал плюшевый медведь. Большой, почти в половину роста самого Тимоши. Коричневый мех выглядел дорогим, хотя и немного потрёпанным. На груди медведя красовался аккуратный красный бантик, который, несмотря на пребывание в мусоре, оставался удивительно чистым.

Тимоша огляделся. Во дворе никого не было — слишком рано для прогулок с детьми, слишком поздно для работающих взрослых. Он встал на цыпочки и попытался получше рассмотреть игрушку. Медведь смотрел на него чёрными стеклянными глазами, в которых отражался серый осенний свет.

«Почему его выбросили?» — подумал мальчик. Медведь выглядел почти новым. Может, немного потёртым на лапах и животе, но не настолько, чтобы отправлять на помойку. У Тимоши самого было много игрушек, но ни одной такой большой и красивой. Родители считали, что в семь лет уже слишком поздно играть в мягкие игрушки, хотя втайне мальчик всё ещё любил обнимать своего старого кролика перед сном.

Тимоша ещё раз осмотрелся. Двор по-прежнему был пуст. Быстрым движением он перелез через низкий бортик контейнера, стараясь не наступить на мусор, и схватил медведя за лапу. Игрушка оказалась тяжелее, чем он ожидал, и пахла не так плохо, как можно было бы подумать. Скорее, от неё исходил запах старого дома, пыли и чего-то ещё, что Тимоша не мог определить.

Вытащив медведя из контейнера, мальчик отряхнул с него прилипшие бумажки и внимательно осмотрел. На левой лапе он заметил небольшое пятно — похоже на засохшую кровь, но совсем маленькое. Наверное, предыдущий хозяин поранился и капнул на игрушку. Ничего страшного. На животе медведя виднелся небольшой шов, как будто кто-то вскрывал его и зашивал обратно. Может, ремонтировали порванное место.

Тимоша прижал медведя к груди. Мех был мягким и приятным на ощупь. Игрушка идеально подходила для объятий. Но что сказать родителям? Мама точно не обрадуется, если узнает, что сын принёс домой что-то из мусорного бака. Она вообще очень переживала по поводу гигиены и микробов.

Мальчик принял решение. Он спрячет медведя в своей комнате, а родителям скажет, что нашёл его во дворе. Не совсем ложь — двор рядом с контейнерами всё-таки двор. Дома медведя можно будет хорошенько помыть или хотя бы протереть влажной тряпкой.

Оставшийся путь до дома Тимоша прошёл быстро, крепко прижимая к себе находку. Медведь был действительно тяжёлым, и к концу пути у мальчика устали руки. Перед подъездом он остановился, чтобы перевести дух и ещё раз посмотреть на игрушку при дневном свете.

Медведь был красивым. Очень красивым. Морда у него была добрая, с чуть приоткрытым ртом, из которого виднелся розовый язычок. Уши торчали в стороны, придавая игрушке слегка удивлённый вид. Тимоша улыбнулся медведю и погладил его по голове.

В подъезде мальчик столкнулся с первой проблемой. На первом этаже стояла соседка, тётя Галя, и разговаривала по телефону. Она обязательно обратит внимание на медведя и начнёт расспрашивать. А тётя Галя была известной сплетницей — к вечеру вся история дойдёт до мамы в самых красочных подробностях.

Тимоша спрятался за почтовыми ящиками и стал ждать. Тётя Галя говорила долго, жалуясь кому-то на управляющую компанию и рост цен на продукты. Мальчик начал переминаться с ноги на ногу. Медведь становился всё тяжелее, а руки затекали.

Наконец тётя Галя закончила разговор и ушла. Тимоша быстро поднялся на свой этаж. У двери квартиры он остановился, прислушался. Из дома доносились звуки телевизора — мама смотрела новости. Значит, она в гостиной, а не на кухне. Можно попробовать пройти незамеченным.

Тимоша осторожно открыл дверь своим ключом и прокрался в прихожую. Медведя он держал так, чтобы спрятать его за своей спиной. Мамин голос раздался из гостиной:

— Тимоша, ты пришёл? Как дела в школе?

— Нормально, мам! Я иду к себе, делать уроки! — крикнул мальчик, стараясь звучать как можно более обычно.

— Хорошо. Только руки помой и переодевайся.

Тимоша быстро прошёл в свою комнату и закрыл дверь. Сердце колотилось, как будто он совершил настоящее преступление. Но медведь был теперь в безопасности.

Мальчик положил игрушку на кровать и внимательно её осмотрел. При комнатном освещении медведь выглядел ещё лучше. Мех переливался разными оттенками коричневого — от светло-карамельного на животе до тёмно-шоколадного на спине. Красный бантик был завязан очень аккуратно, как будто совсем недавно.

Тимоша погладил медведя по голове. Мех был мягким и шелковистым. Странно, что такую красивую игрушку выбросили. Может, предыдущий хозяин вырос и родители решили, что медведь больше не нужен? Или в семье появился младший ребёнок, и старые игрушки убрали, чтобы освободить место для новых?

Мальчик попытался представить, кому мог принадлежать медведь. Наверное, мальчику, судя по цвету бантика. Красный — не очень девчачий цвет. Хотя, может, и девочке. В любом случае, теперь медведь принадлежал ему, Тимоше.

Из гостиной донёсся мамин голос:

— Тимоша, иди мыть руки! Будем ужинать!

— Иду! — отозвался мальчик.

Он ещё раз погладил медведя и спрятал его под одеяло. Пока что лучше держать находку в секрете. Завтра он придумает, как рассказать родителям о новом друге.

За ужином мама расспрашивала про школу, про друзей, про домашние задания. Тимоша отвечал машинально, думая о медведе в своей комнате. Ему не терпелось вернуться и получше рассмотреть игрушку. Может, у неё есть имя? Иногда на игрушках пишут имена их владельцев.

После ужина Тимоша быстро сделал уроки и сказал родителям, что хочет рано лечь спать. Мама удивилась — обычно его было не загнать в кровать до десяти вечера, но не стала возражать.

В своей комнате мальчик достал медведя из-под одеяла и внимательно осмотрел. На внутренней стороне левой лапы он обнаружил маленькую белую бирку. На ней было написано детским почерком: «Ваня».

Значит, предыдущего хозяина звали Ваня. Тимоша попытался представить, как выглядел этот Ваня. Наверное, ровесник, раз играл с такими игрушками. Может, они могли бы подружиться, если бы встретились.

Тимоша переодевался в пижаму, когда заметил, что шов на животе медведя разошёлся ещё больше. Сквозь небольшую дырочку виднелась белая набивка. А ещё что-то другое. Что-то, что выглядело не как обычная вата или синтепон.

Мальчик осторожно раздвинул края разошедшегося шва и заглянул внутрь. Там, среди белой набивки, лежал маленький блокнот. Обычный школьный блокнот в клетку, только очень маленький, размером с детскую ладошку.

Тимоша вытащил блокнот и открыл. На первой страничке детским почерком было написано: «Дневник Вани. Никому не показывать!»

Сердце мальчика застучало быстрее. Это был настоящий секретный дневник! Ваня спрятал его внутри своего медведя, чтобы никто не нашёл. Тимоша почувствовал себя настоящим детективом, который обнаружил важную улику.

Он перелистнул несколько страниц. Записи были сделаны неуверенным детским почерком, с ошибками в словах. Даты показывали, что дневник вёлся около года назад. Сначала записи были обычными — про школу, про друзей, про фильмы и игры. Но чем дальше, тем более странными они становились.

«Дядя Коля опять приходил. Мама сказала, что он старый друг папы. Но мне он не нравится. Он странно на меня смотрит.»

«Дядя Коля принёс мне подарок. Большую машинку. Сказал, что это будет наш секрет от родителей. Я не понимаю, почему секрет.»

«Сегодня дядя Коля позвал меня в подвал посмотреть на что-то интересное. Я не хотел идти, но он сказал, что там сюрприз. В подвале было темно и страшно. Дядя Коля включил фонарик и показал мне какие-то фотографии. Я не понял, что на них, но мне стало плохо.»

Тимоша почувствовал, как по спине пробегают мурашки. Что-то в этих записях было очень неправильным. Мальчик не понимал точно что, но чувствовал — с этим дядей Колей происходило что-то плохое.

Он продолжил читать. Записи становились всё более тревожными. Ваня писал о «странных играх», которые предлагал дядя Коля, о том, как тот просил никому не рассказывать об их встречах, о том, как после этих игр Ване снились кошмары.

Последняя запись была совсем короткой: «Завтра дядя Коля сказал, что хочет показать мне что-то особенное. Он сказал, мы поедем на дачу. Я боюсь, но он сказал, что если я не пойду, то расскажет родителям, что я украл деньги из маминой сумочки. Но я не крал! Мишка, если со мной что-то случится, пусть кто-нибудь найдёт этот дневник и узнает правду.»

На этом записи обрывались.

Тимоша закрыл блокнот дрожащими руками. Теперь он понимал, почему медведя выбросили. Наверное, с Ваней что-то случилось, а родители не могли больше смотреть на игрушку, которая напоминала им о сыне.

Мальчик спрятал блокнот обратно в медведя и зашил дырку обычной ниткой, как умел. Получилось не очень аккуратно, но держалось крепко.

Ложась спать, Тимоша обнял медведя и прижал к себе. Игрушка была мягкой и тёплой, но теперь мальчик знал её страшную тайну. Он закрыл глаза и попытался заснуть.

Но сон не шёл. Тимоша ворочался в кровати, думая о Ване и о страшном дяде Коле. Что могло случиться с мальчиком? Где он сейчас? И что за странные игры предлагал дядя Коля?

Когда Тимоша наконец заснул, ему снился темный подвал. Он стоял там один, держа в руках фонарик, и слышал откуда-то из глубины детские крики. Крики звали его по имени, но голос был не его, а чужой. Голос мальчика по имени Ваня.

Тимоша проснулся среди ночи в холодном поту. Медведь лежал рядом с ним, смотря чёрными стеклянными глазами в потолок. В тишине ночной квартиры мальчику показалось, что игрушка слегка дышит.

Глава 2: «Записи в блокноте»

Тимоша проснулся с тяжёлой головой и неприятным привкусом во рту. Кошмары мучили его всю ночь, и даже сейчас, при дневном свете, в памяти всплывали обрывки страшных снов: темнота подвала, чьи-то руки, тянущиеся к нему, и детский плач, который звучал откуда-то издалека.

Медведь лежал рядом, точно в том же положении, в каком Тимоша его оставил перед сном. Чёрные стеклянные глаза смотрели в потолок, красный бантик слегка съехал набок. При утреннем свете игрушка выглядела обычно, даже мило, но мальчик не мог избавиться от ощущения тревоги, которое поселилось у него в груди с прошлого вечера.

Из кухни доносился запах жареных яиц и мамин голос — она разговаривала по телефону с подругой, обсуждая какие-то взрослые проблемы. Папа, судя по звукам, уже ушёл на работу. Обычное утро, обычная жизнь. Но Тимоша знал, что теперь всё изменилось. В его комнате лежала игрушка с чьей-то страшной тайной.

Мальчик осторожно нащупал на животе медведя место, где был зашит разрез. Нитки держались крепко, но стоило немного потянуть, и дырка снова открылась. Тимоша вытащил блокнот и открыл его на том месте, где остановился вчера вечером.

При дневном свете записи казались ещё более тревожными. Детский почерк, неровные буквы, ошибки в словах — всё это делало дневник трогательным и жутким одновременно. Ваня явно был ровесником Тимоши, может, чуть старше, но писал он с трудом, часто зачёркивал слова и исправлял их.

Тимоша перечитал последние записи и продолжил изучать блокнот. Оказалось, что он прочитал не всё. После последней записи о поездке на дачу были ещё несколько страниц, исписанных более мелким и неровным почерком, как будто Ваня писал в темноте или очень торопился.

«Мы приехали на дачу. Она старая и страшная. Дядя Коля сказал, что здесь никто нас не услышит. Я не понимаю, что он имеет в виду. Зачем нас кому-то слышать?»

«Дядя Коля показал мне подвал. Там есть кровать и много фотографий на стенах. Фотографии детей. Я узнал несколько лиц — это мальчики из нашего района, которые пропали. Дядя Коля сказал, что они теперь живут здесь, с ним. Но я их не видел.»

«Дядя Коля сказал, что я должен снять одежду для фотографии. Я не хотел, но он сказал, что иначе расскажет родителям про украденные деньги и ещё что-то плохое про меня. Я боюсь.»

Руки у Тимоши начали дрожать. Он не понимал точно, что происходило с Ваней, но чувствовал — что-то очень, очень плохое. Взрослые иногда говорили полунамёками о «нехороших дядьках», которые обижают детей, но Тимоша никогда не задумывался, что это означает конкретно.

Мальчик продолжил читать, хотя каждая строчка давалась ему всё труднее.

«Дядя Коля сказал, что мы будем играть в особенную игру. Он сказал, что все мальчики, которые были здесь до меня, тоже играли в эту игру. Когда я спросил, где они сейчас, дядя Коля странно улыбнулся и показал на огород за домом. Сказал, что они стали частью сада.»

«Я пытался убежать, но дверь заперта. Окна тоже. Дядя Коля сказал, что завтра мы начнём играть по-настоящему. Он принёс мне поесть, но я не могу есть. Мне очень страшно. Мишка, если кто-то найдёт этот дневник, пусть расскажут моим родителям, что я их очень люблю.»

«Дядя Коля ушёл в дом. Я слышу, как он разговаривает по телефону. Кажется, он говорит с моими родителями. Говорит, что я хорошо себя веду и что завтра мы поедем рыбачить на озеро. Но никакого озера здесь нет. Только лес вокруг.»

«Последняя запись. Дядя Коля идёт в подвал. У него в руках верёвка и что-то ещё. Я прячу дневник в Мишке и зашиваю дырку. Если я не вернусь домой, пусть кто-нибудь узнает правду о дяде Коле. Его настоящее имя Николай Петрович Семёнов. Он живёт в доме 15 по улице Садовой. Мама, папа, я вас люблю.»

На этом записи обрывались.

Тимоша захлопнул блокнот и отбросил его в сторону, как будто он обжёг ему руки. Сердце бешено колотилось, во рту пересохло. Мальчик теперь понимал, что случилось с Ваней. Дядя Коля убил его. Убил и закопал в огороде на своей даче, как и других детей до него.

И этот дядя Коля всё ещё был на свободе.

Тимоша вскочил с кровати и заметался по комнате. Нужно рассказать родителям. Немедленно. Но как объяснить, откуда у него дневник? Придётся признаться, что взял медведя из мусорного контейнера, а мама точно будет ругаться и заставит выбросить игрушку.

Но это же не важно! Важно поймать убийцу!

Мальчик схватил блокнот и побежал на кухню. Мама всё ещё разговаривала по телефону, обсуждая с подругой какой-то фильм. Тимоша дёргал её за рукав, пытаясь привлечь внимание.

— Подожди минутку, — мама прикрыла трубку рукой. — Что случилось, Тимоша?

— Мам, мне нужно тебе что-то рассказать! Очень важное!

— Сейчас, солнце. Дай мне закончить разговор.

Но Тимоша не мог ждать. Каждая минута промедления могла стоить жизни кому-то ещё. Может, дядя Коля уже высматривал новую жертву среди местных детей.

— Мам, тут написано про убийцу детей! — выпалил мальчик, размахивая блокнотом.

Мама резко обернулась к нему.

— Люся, я тебе перезвоню, — быстро сказала она в трубку и повесила телефон. — Тимоша, что ты говоришь? Какой убийца? Откуда у тебя этот блокнот?

Тимоша залпом рассказал всё: про медведя в мусорном контейнере, про найденный дневник, про страшные записи Вани. Мама слушала, и лицо её становилось всё серьёзнее.

— Покажи мне этот блокнот, — сказала она, когда Тимоша закончил рассказ.

Мальчик протянул ей дневник. Мама открыла его и начала читать. Тимоша видел, как её лицо бледнеет с каждой прочитанной строчкой.

— Боже мой, — прошептала мама. — Тимоша, это очень серьёзно. Мы должны немедленно обратиться в полицию.

— А медведя выбрасывать не будешь? — с надеждой спросил мальчик.

Мама покачала головой.

— Нет, солнце. Медведь — это улика. Очень важная улика. А ты… ты молодец, что нашёл этот дневник. Может быть, ты помог поймать очень плохого человека.

Но радость Тимоши была омрачена другой мыслью.

— Мам, а что если дядя Коля узнает, что мы нашли дневник? Что если он придёт за мной?

Мама обняла сына и крепко прижала к себе.

— Этого не случится, Тимоша. Мы вызовем полицию, и они арестуют этого человека. Ты в безопасности.

Но даже в маминых объятиях мальчик не мог избавиться от чувства тревоги. Где-то рядом жил убийца детей. Возможно, он даже знал, что медведя выбросили, и искал его. Возможно, он уже знал, что дневник нашли.

Тимоша вспомнил адрес из записей Вани: дом 15 по улице Садовой. Эта улица находилась всего в трёх кварталах от их дома. Дядя Коля жил совсем близко.

Мама позвонила в полицию и объяснила ситуацию. Ей сказали, что приедут в течение часа. Пока они ждали, Тимоша не находил себе места. Он то и дело подходил к окну и смотрел на улицу, боясь увидеть подозрительного мужчину, который высматривает их квартиру.

— Тимоша, перестань нервничать, — сказала мама. — Всё будет хорошо.

Но мальчик не мог успокоиться. Он думал о Ване, о том, как страшно было мальчику в последние дни жизни. Ваня надеялся, что кто-то найдёт его дневник и накажет убийцу. И теперь эта надежда лежала на плечах семилетнего Тимоши.

Когда в дверь позвонили, мальчик подпрыгнул от неожиданности. Мама посмотрела в глазок и открыла дверь. На пороге стоял пожилой мужчина в тёмном пальто. Не полицейский.

— Добрый день, — сказал незнакомец приятным голосом. — Меня зовут Николай Петрович. Я слышал, что у вас появился плюшевый медведь, который раньше принадлежал одному мальчику из нашего района. Не могли бы вы дать мне на него посмотреть?

Кровь застыла в жилах Тимоши. Николай Петрович. Дядя Коля. Он пришёл за медведем. За дневником. За ним.

Глава 3: «Соседские тайны»

Мама захлопнула дверь и повернула все замки. Её лицо было белым, как мел, руки дрожали. Николай Петрович стоял за дверью ещё несколько минут, они слышали его шаги на лестничной площадке, а потом тишину. Только тогда мама позволила себе тяжело выдохнуть.

— Мам, это же он, — прошептал Тимоша. — Дядя Коля из дневника. Он пришёл за медведем.

— Я знаю, солнце. Я поняла, как только он назвал своё имя.

Мама достала телефон и набрала номер полиции. Говорила она быстро, нервно, объясняя, что к ним домой приходил человек, которого они подозревают в убийстве ребёнка. Дала описание: мужчина лет шестидесяти, среднего роста, тёмное пальто, седые волосы, приятное лицо. Слишком приятное для того, кем он был на самом деле.

После разговора с полицией мама села рядом с Тимошей на диван и обняла его.

— Полиция будет здесь через двадцать минут. А пока мы никуда не выходим и никому не открываем дверь.

Но Тимоша не мог просто сидеть и ждать. В голове у него крутилось множество вопросов. Откуда дядя Коля узнал, что медведь у них? Кто ему сказал? И главное — что случилось с семьёй Вани после исчезновения мальчика?

— Мам, а кто жил в нашей квартире до нас? — спросил Тимоша.

Мама задумалась.

— Я не помню точно. Когда мы покупали квартиру, риелтор говорил, что предыдущие владельцы срочно продали её и уехали в другой город. Что-то про семейные обстоятельства.

— А ты помнишь их фамилию?

— Кажется, Морозовы. Да, точно, Морозовы. А что, Тимоша?

Мальчик не ответил. Он думал о том, что семья Морозовых продала квартиру и уехала после того, как их сын исчез. Наверное, им было слишком больно оставаться в том месте, где они были счастливы с Ваней.

Когда приехала полиция, Тимоша рассказал всё сначала. Дежурившие следователи внимательно выслушали его историю, изучили дневник и сфотографировали медведя. Один из полицейских, молодой мужчина в форме, присел рядом с Тимошей.

— Ты очень храбрый мальчик, — сказал он. — Благодаря тебе мы, возможно, поймаем очень опасного преступника. Но теперь ты должен быть особенно осторожным. Никуда не ходи один, не разговаривай с незнакомыми людьми и сразу рассказывай родителям, если заметишь что-то подозрительное.

После ухода полиции Тимоша не мог успокоиться. Он ходил по квартире, подходил к окнам, выглядывал на улицу. Где-то там, совсем рядом, жил убийца. И этот убийца знал, где живёт Тимоша.

Вечером, когда папа вернулся с работы, родители долго разговаривали на кухне вполголоса. Тимоша слышал обрывки фраз: «переехать к моим родителям», «может, в отпуск», «пока его не поймают». Они боялись за него, и от этого мальчику становилось ещё страшнее.

На следующий день мама не пошла на работу. Она проводила Тимошу в школу и забрала оттуда сама, хотя обычно он ходил один — школа была всего в двух кварталах. По дороге домой мальчик заметил, что мама постоянно оглядывается, как будто проверяя, не следит ли за ними кто-то.

— Мам, а что если спросить у соседей про семью, которая жила в нашей квартире? — предложил Тимоша. — Может, они что-то знают про Ваню.

Мама сначала хотела отказаться, но потом согласилась. Она тоже хотела узнать больше о том, что произошло в их доме.

Первой они зашли к тёте Гале с первого этажа. Тётя Галя была главной сплетницей подъезда, и если кто-то что-то знал, то это была именно она.

— Ой, Морозовы, — всплеснула руками тётя Галя, когда мама спросила про предыдущих жильцов. — Какая же это была трагедия! Хорошая семья была, тихие, приличные люди. Отец работал инженером, мать — учительница в начальной школе. И мальчик у них был замечательный, Ванечка. Воспитанный такой, вежливый. Всегда здоровался, когда встречал в подъезде.

— А что с ними случилось? — осторожно спросила мама.

Тётя Галя понизила голос до шёпота.

— Мальчик пропал. Ванечке было десять лет. Говорили, что пошёл в лес за грибами и заблудился. Искали его всем миром — и полиция, и волонтёры, и соседи. Весь лес перерыли, но не нашли. Как сквозь землю провалился.

Тимоша почувствовал, как у него ёкает сердце. Он знал, что случилось с Ваней, но не мог сказать об этом тёте Гале.

— А семья что? — продолжала расспрашивать мама.

— А что семья… Родители с ума сходили. Мать перестала работать, всё время плакала. Отец похудел на двадцать килограммов, постарел лет на десять. Они ещё полгода надеялись, что мальчик найдётся, а потом не выдержали и уехали. Говорили, что переезжают к родственникам в Воронеж. Квартиру продали за полцены, лишь бы побыстрее.

— А у мальчика были какие-то друзья? Может, кто-то приходил к нему в гости? — спросил Тимоша.

Тётя Галя посмотрела на него удивлённо.

— А ты что, сынок, интересуешься? Да нет, друзей особых не было. Ванечка был такой тихий мальчик, больше дома сидел. Правда, помню, к ним иногда приходил один мужчина, семьи друг какой-то. Николай Петрович, кажется. Очень приятный человек, всегда с подарками приходил.

Тимоша и мама переглянулись.

— А этот Николай Петрович… он часто приходил? — с трудом выговорила мама.

— Да не очень. Раз в месяц, может. Говорил, что с отцом Ванечки вместе служил или работал, не помню точно. Хороший мужчина был, детей любил. Ванечке всегда что-то приносил — то игрушку, то сладости.

После разговора с тётей Галей они поднялись к соседям с третьего этажа, семье Петровых. Там жила пожилая пара с взрослой дочерью.

— Ах, да, помню этого мальчика, — сказала бабушка Вера. — Такой серьёзный был не по годам. И медведя своего повсюду таскал. Большого такого, коричневого. Говорил, что это его лучший друг.

— А что вы помните о его исчезновении? — спросила мама.

Бабушка Вера вздохнула.

— Страшная история. Родители говорили, что мальчик пошёл в лес один, хотя обычно он никуда без взрослых не ходил. Очень послушный был, маму слушался. Странно это всё было.

— Странно? — переспросил Тимоша.

— Ну да. За день до исчезновения я видела, как к ним приходил тот мужчина, Николай Петрович. Долго сидели, разговаривали. А на следующий день мальчик исчез. Может, совпадение, но всё равно странно.

Их последним визитом была квартира напротив, где жила молодая семья с двумя маленькими детьми. Женщина, открывшая дверь, выглядела уставшей, в руках у неё был грудной ребёнок.

— Морозовы? — переспросила она. — Да, помню. Ужасная история с их сыном. Мы тогда только въехали, толком их и не знали. Но после исчезновения мальчика вся округа на ушах стояла.

— А вы что-нибудь подозрительное не замечали? — спросила мама.

Женщина задумалась.

— Знаете, я тогда была беременная вторым ребёнком, плохо себя чувствовала, дома больше сидела. И заметила одну странность. За неделю до исчезновения мальчика я несколько раз видела, как возле подъезда стоял мужчина. Пожилой такой, в тёмном пальто. Стоял и смотрел на окна квартиры Морозовых. Я сначала подумала, что это кто-то из родственников, но потом поняла, что он просто наблюдает.

— Вы его больше не видели?

— После исчезновения Ванечки — нет. Исчез и этот мужчина. Я тогда подумала рассказать полиции, но муж сказал, что это может быть простое совпадение.

По дороге домой Тимоша и мама шли молча. Каждый обдумывал услышанное. Картина становилась всё яснее и страшнее. Дядя Коля долго выслеживал Ваню, входил в доверие к семье, а потом заманил мальчика и убил его. И никто ничего не заподозрил, потому что он казался таким приятным, добрым человеком.

— Мам, а что если он выбрал следующую жертву? — вдруг спросил Тимоша. — Что если он уже наблюдает за каким-то другим мальчиком?

Мама остановилась и присела рядом с сыном на лавочку во дворе.

— Тимоша, именно поэтому так важно, что ты нашёл дневник. Полиция теперь знает, кого искать. У них есть его имя, описание, они знают, где он живёт. Его поймают, и больше никого не пострадает.

Но мальчик не был в этом уверен. Дядя Коля казался очень умным и осторожным. Он многие годы убивал детей и оставался на свободе. Что если он поймёт, что его вычислили, и скроется? Или что ещё хуже — что если он решит устранить тех, кто может его выдать?

Вечером, когда Тимоша лежал в кровати, он думал о Ване. Мальчик надеялся, что кто-то найдёт его дневник и накажет убийцу. Тимоша нашёл дневник, полиция знает правду. Но дядя Коля всё ещё на свободе. А где-то в городе может быть другой ребёнок, который не подозревает об опасности.

Медведь лежал на соседней подушке. Тимоша погладил его по голове.

— Ваня, — прошептал он. — Мы найдём его. Обещаю.

За окном был обычный вечер в обычном городе. Где-то включали телевизоры, готовили ужин, дети делали уроки. Мирная, спокойная жизнь. Но Тимоша теперь знал, что под этим спокойствием может скрываться ужас. Что среди обычных людей живут монстры. И что иногда эти монстры приходят к тебе домой, улыбаются и просят посмотреть на плюшевого медведя.

Глава 4: «Дядя Коля»

Кровь застыла в жилах Тимоши. Николай Петрович. Тот самый дядя Коля из дневника стоял у их двери и спрашивал про медведя. Каким-то образом он узнал, что игрушка у них.

Мама стояла в дверном проёме, не зная, что делать. Она явно тоже поняла, кто перед ними, но не могла просто захлопнуть дверь — это выдало бы их знание о его преступлениях. Тимоша видел, как дрожат её руки.

— Извините, а откуда вы знаете про медведя? — осторожно спросила мама, стараясь говорить спокойно.

Николай Петрович улыбнулся. У него было приятное лицо — добрые морщинки вокруг глаз, мягкие черты, седые волосы аккуратно зачёсаны. Такой дедушка, которому любой ребёнок доверился бы без раздумий. И именно это делало его ещё страшнее.

— Соседи рассказали, — ответил он тем же приятным голосом. — Говорят, ваш мальчик нашёл во дворе плюшевую игрушку. Я подумал, что это может быть медведь, который принадлежал одному мальчику из нашего района. Он… исчез некоторое время назад. Родители очень переживают.

Тимоша спрятался за мамину спину, но продолжал наблюдать за незнакомцем. Дядя Коля говорил правду — Ваня действительно исчез. Но этот человек знал гораздо больше об исчезновении, чем говорил.

— А вы кто такой? — спросила мама. — Родственник?

— Нет, просто старый друг семьи. Я знал мальчика с самого рождения. Ванечка… он был особенным ребёнком. Очень доверчивым, открытым. — Глаза мужчины на мгновение потемнели, но улыбка осталась прежней. — Можно взглянуть на медведя? Я сразу пойму, тот ли это.

Мама замялась. Сказать «нет» означало вызвать подозрения. Но пустить этого человека в дом…

— Тимоша, принеси медведя, — тихо сказала она.

Мальчик на негнущихся ногах дошёл до своей комнаты. Медведь лежал на кровати там, где он его оставил утром. Тимоша взял игрушку в руки и почувствовал, как она дрожит. Или это дрожали его собственные руки?

Когда он вернулся в прихожую, Николай Петрович всё ещё стоял в дверях. Мама не решилась впустить его в квартиру.

Увидев медведя, мужчина резко изменился в лице. Улыбка исчезла, глаза сузились. Он сделал шаг вперёд, и мама инстинктивно отступила, загораживая собой сына.

— Это он, — прошептал Николай Петрович. — Это Мишка Ванечки. Я сразу узнал. Видите красный бантик? Это я ему его подарил на день рождения.

Тимоша крепче прижал медведя к груди. Бантик действительно был красивым, дорогим. Но теперь мальчик знал, что это был не просто подарок. Это была метка. Способ пометить свою жертву.

— Мальчик, как тебя зовут? — обратился дядя Коля к Тимоше.

— Тимофей, — ответила за сына мама.

— Тимофей… Красивое имя. Скажи, Тимофей, где ты нашёл этого медведя?

Тимоша посмотрел на маму, потом на незнакомца. В глазах мужчины было что-то такое, что заставляло мальчика хотеть ответить честно. Что-то гипнотическое, убеждающее.

— Во дворе, — еле слышно сказал Тимоша.

— А точнее где во дворе?

— Тимоша, идите в свою комнату, — быстро сказала мама. — Взрослые поговорят.

Но Николай Петрович поднял руку.

— Подождите. Это важно. Видите ли, этот медведь может содержать… улики. О том, что случилось с Ванечкой. Если мальчик что-то нашёл вместе с игрушкой…

— Какие улики? — мама старалась говорить спокойно, но Тимоша слышал напряжение в её голосе.

— Ванечка был очень осторожным мальчиком. Если он попал в беду, он мог оставить послание. Записку, может быть. Дети иногда прячут секреты в свои игрушки.

Сердце Тимоши бешено колотилось. Дядя Коля знал про дневник. Каким-то образом он догадался, что Ваня мог спрятать что-то в медведе. И теперь он пришёл за этим посланием.

— Мы не нашли никаких записок, — соврала мама.

Николай Петрович внимательно посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на Тимошу.

— Тимофей, ты ведь хороший мальчик? Ты не будешь врать взрослым?

Что-то в его голосе заставило Тимошу испугаться ещё больше. Это был всё тот же приятный тон, но под ним слышалась угроза.

— Я не вру, — прошептал мальчик.

— Конечно, не врёшь. Такие хорошие мальчики, как ты, всегда говорят правду. И они понимают, что некоторые вещи нужно держать в секрете. Понимаешь, Тимофей, иногда правда может причинить боль людям. Особенно семьям, которые потеряли детей.

Мама попыталась встать между Тимошей и незнакомцем, но тот продолжал говорить, не сводя глаз с мальчика.

— Если ты что-то нашёл вместе с медведем, лучше никому об этом не рассказывать. Это может расстроить родителей Ванечки. Они и так достаточно пострадали. Ты же не хочешь причинить им ещё больше боли?

— Достаточно, — резко сказала мама. — Мой сын ничего не нашёл, кроме игрушки. И если вы не возражаете, мы оставим медведя себе. Тимоша к нему привязался.

Лицо Николая Петровича снова изменилось. Маска доброго дедушки окончательно спала, и Тимоша увидел в его глазах холодную ярость.

— Это плохая идея, — сказал мужчина тихо. — Очень плохая идея. Этот медведь принадлежал мёртвому ребёнку. Вы действительно хотите, чтобы ваш сын играл с такой игрушкой?

— Мы не знаем, что случилось с тем мальчиком, — ответила мама, стараясь сохранить спокойствие. — Может, он найдётся.

Николай Петрович усмехнулся. В этой усмешке было что-то жуткое.

— Нет. Он не найдётся. Никогда.

Повисло молчание. Тимоша чувствовал, как медведь становится влажным от его потных ладоней. Мама дышала часто и неровно.

— Я думаю, вам пора идти, — сказала она. наконец.

— Да, пожалуй. Но прежде… — Николай Петрович наклонился к Тимоше. — Послушай меня внимательно, мальчик. Если ты что-то нашёл, что-то, что касается Ванечки, лучше забыть об этом. Совсем забыть. Потому что некоторые секреты опасны. Они могут навредить не только тебе, но и твоим родителям. Ты понимаешь, о чём я говорю?

Тимоша кивнул, не доверяя своему голосу.

— Хорошо. Очень хорошо. И помни — я знаю, где ты живёшь. Я знаю, где ты ходишь в школу. Я буду следить за тобой, Тимофей. Чтобы убедиться, что ты в безопасности.

Последние слова прозвучали как прямая угроза. Мама схватила Тимошу за плечи и потянула к себе.

— Уходите. Немедленно. Или я вызову полицию.

Николай Петрович выпрямился и снова надел маску приятного пожилого человека.

— Конечно, конечно. Извините за беспокойство. Просто очень переживаю за семью Ванечки. — Он сделал шаг назад, но не ушёл. — Ах да, ещё одно. Если вы всё-таки решите рассказать кому-то об этом разговоре… помните, что у меня много друзей. В том числе в полиции. А ваша семья… такая маленькая. Такая уязвимая.

После этих слов он развернулся и спокойно пошёл по лестнице вниз. Мама захлопнула дверь и принялась поворачивать все замки дрожащими руками.

Тимоша стоял посреди прихожей, всё ещё сжимая медведя в объятиях. Он не мог поверить в то, что только что произошло. Убийца детей приходил к ним домой. Разговаривал с ним. Угрожал ему и маме.

— Мам, — прошептал он. — Это же он. Дядя Коля.

Мама присела рядом с ним на корточки и обняла.

— Я знаю, солнце. Я поняла. Мы сейчас же вызовем полицию.

Но Тимоша покачал головой.

— Он сказал, что у него есть друзья в полиции. А что если он говорит правду? Что если ему расскажут, что мы звонили?

Мама задумалась. Мальчик был прав. Если у этого человека действительно есть связи в правоохранительных органах, обращение в полицию может быть опасным.

— Тогда мы поедем к папе на работу. Расскажем ему всё. А он решит, что делать дальше.

Пока мама собирала сумку, Тимоша пошёл в свою комнату за курткой. Медведя он всё ещё не выпускал из рук. Игрушка казалась теперь не просто дорогой находкой, а живой связью с погибшим мальчиком.

Вдруг Тимоша почувствовал, что медведь стал как-то по-другому ощущаться в руках. Он посмотрел на живот игрушки — шов, который он зашивал вчера, снова разошёлся. Но не сам по себе. Кто-то его разрезал.

Мальчик заглянул внутрь и обомлел. Блокнот исчез.

— Мам! — закричал он. — Мам, иди сюда!

Мама прибежала в комнату.

— Что случилось?

— Дневник пропал! Он украл дневник Вани!

Они перевернули всю комнату, но блокнота нигде не было. Тимоша пытался вспомнить, когда он в последний раз видел дневник, но в голове всё перепуталось от страха и волнения.

— Когда дядя Коля мог его взять? — спрашивала мама.

— Не знаю! Может, когда я пошёл в комнату за медведем? Или раньше?

А потом Тимоша вспомнил. Вчера вечером, после разговоров с соседями, он зашивал дырку в медведе и клал дневник обратно. Но сегодня утром он не проверял, на месте ли блокнот. Дядя Коля мог проникнуть в квартиру ночью.

Эта мысль была настолько ужасающей, что Тимоша не мог в неё поверить. Убийца был в их доме. В его комнате. Может быть, стоял рядом с его кроватью, пока он спал.

— Мам, а что если он ещё здесь? — прошептал мальчик.

Они обыскали всю квартиру, проверили все комнаты, все шкафы, даже заглянули под кровати. Никого не было. Но это не успокоило Тимошу. Наоборот, мысль о том, что дядя Коля может появиться в любой момент в любом месте, пугала ещё больше.

Мама позвонила папе и объяснила ситуацию. Папа сказал, что немедленно приезжает домой. А пока они должны никуда не выходить и никому не открывать дверь.

Ожидание было мучительным. Тимоша сидел на диване, прижимая к себе медведя, и думал о том, что теперь у дяди Коли есть дневник. Все доказательства его преступлений. Последняя надежда Вани на справедливость.

А потом мальчик вспомнил что-то ещё. Когда он вчера перечитывал дневник, ему показалось, что некоторые страницы склеились от влаги. Он не стал их разделять, подумав, что может порвать тонкую бумагу. Но что если там были ещё записи?

Тимоша осторожно ощупал живот медведя. Набивка была примята, но в одном месте он почувствовал что-то твёрдое. Что-то маленькое и плоское, что дядя Коля не заметил в темноте.

Мальчик разорвал шов ещё больше и вытащил… листок. Обычный листок из школьной тетради, сложенный в несколько раз. На нём тем же детским почерком было написано:

«Если кто-то читает это, значит, меня уже нет. Дядя Коля — это не его настоящее имя. Он сказал мне, что если я кому-то расскажу, он убьёт всю мою семью. Он показывал мне фотографии других детей и говорил, что с ними случилось то же самое. У него есть дача в лесу, в сторону деревни Ольшанка. Там, в подвале, он держит детей перед тем, как… Я не могу это написать. Если вы найдёте это письмо, остерегайтесь его. Он очень опасен. И он всегда возвращается за теми, кто знает его секреты.»

Внизу была дрожащая подпись: «Ваня Морозов. Если меня убьют, накажите его.»

Тимоша перечитал записку несколько раз. Дача в сторону деревни Ольшанка. Это была конкретная информация, которой не было в дневнике. Зацепка, которую искала полиция.

Но последние строки пугали больше всего. «Он всегда возвращается за теми, кто знает его секреты.»

Дядя Коля не просто украл дневник. Он пришёл за Тимошей. И он обязательно вернётся.

Глава 5: «Страшная правда»

Папа приехал через полчаса, но эти тридцать минут показались Тимоше вечностью. Каждый звук в подъезде заставлял его вздрагивать — а вдруг это возвращается дядя Коля? Мама сидела рядом, обнимая сына, но он чувствовал, как дрожат её руки.

Когда папа наконец открыл дверь своими ключами, Тимоша бросился к нему и крепко обнял. Папа был большим, сильным, он пах одеколоном и сигаретами. Рядом с ним мальчик чувствовал себя в безопасности.

— Рассказывайте всё сначала, — сказал папа, усаживаясь на диван.

Мама пересказала историю с самого начала: находку медведя, дневник, визит Николая Петровича, его угрозы. Папа слушал молча, и лицо его становилось всё серьёзнее.

— А это что? — спросил он, когда Тимоша показал ему найденный листок.

— Это ещё одна записка Вани, — объяснил мальчик. — Он спрятал её отдельно от дневника. Тут написано про дачу, где дядя Коля держал детей.

Папа внимательно прочитал записку. Когда он закончил, его лицо было мрачным.

— Это серьёзно. Очень серьёзно. Мы немедленно идём в полицию.

— А если у него действительно есть связи? — возразила мама. — Если он узнает, что мы обратились за помощью?

Папа покачал головой.

— Не все полицейские коррумпированы. И то, что у нас есть — это прямые улики против убийцы детей. Любой честный следователь поймёт важность этого дела.

Они поехали в районный отдел полиции всей семьёй. Папа не хотел оставлять маму и Тимошу одних дома. По дороге мальчик всё время оглядывался, боясь увидеть знакомую фигуру в тёмном пальто.

В отделе их направили к следователю Марине Викторовне Соколовой, женщине средних лет с усталыми, но внимательными глазами. Она выслушала их рассказ, не перебивая, делая пометки в блокноте.

— Покажите медведя, — попросила она.

Тимоша неохотно передал игрушку. Следователь осмотрела медведя со всех сторон, обратив особое внимание на разрез в животе и красный бантик.

— А записку покажите ещё раз.

Марина Викторовна долго изучала листок, сравнивая почерк с образцами в своих папках.

— Скажите, вы запомнили, как выглядел этот Николай Петрович? Сможете дать описание?

Мама и Тимоша по очереди описывали внешность дяди Коли. Следователь показала им несколько фотографий из полицейских архивов.

— Этот? — спросила она, указывая на снимок пожилого мужчины с приятным лицом.

— Да! — воскликнул Тимоша. — Это он!

Марина Викторовна откинулась в кресле и тяжело вздохнула.

— Николай Петрович Семёнов. Мы ищем его уже семь лет. За это время в нашем районе и соседних пропало одиннадцать детей. Все мальчики в возрасте от восьми до двенадцати лет. Мы подозревали Семёнова, но никогда не могли найти прямых доказательств.

— А теперь можете? — спросил папа.

— Записка, которую нашёл ваш сын — это первое письменное свидетельство против него. И информация о даче… мы никогда не знали, где он может держать жертв. Деревня Ольшанка — это важная зацепка.

Следователь вызвала коллег, и вскоре к разговору подключились ещё несколько сотрудников. Они задавали множество вопросов, уточняли детали, записывали каждое слово Тимоши.

— Мальчик, ты очень помог нам, — сказала Марина Викторовна. — Благодаря тебе мы, возможно, поймаем очень опасного преступника.

Но Тимоша не чувствовал себя героем. Он был напуган и хотел домой.

— А что теперь будет с нами? — спросил он. — Дядя Коля сказал, что будет следить за мной.

— Мы обеспечим вашей семье защиту, — пообещала следователь. — А пока мы организуем операцию по поимке Семёнова. Если информация о даче верна, мы найдём его там.

Но когда через два часа оперативная группа выехала к деревне Ольшанка, дачи там уже не было. Точнее, дача была, но сгоревшая. По словам местных жителей, пожар произошёл вчера вечером, сразу после того, как уехал хозяин.

— Он всё уничтожил, — мрачно сообщила Марина Викторовна, когда семья Тимоши пришла в отдел на следующий день. — Дом сгорел дотла, улики уничтожены. Но мы нашли кое-что интересное.

Она показала им фотографии места происшествия. На одном снимке был виден небольшой участок земли за сгоревшим домом — огород, о котором писал Ваня.

— Криминалисты обнаружили там человеческие останки. Пока что извлекли костные фрагменты, принадлежавшие как минимум пяти детям разного возраста. Экспертиза покажет точные данные.

Тимоша почувствовал, как у него кружится голова. Пять детей. Пять мальчиков, которые никогда не вернутся домой к родителям.

— А самого Семёнова вы нашли? — спросил папа.

— Пока нет. Но мы знаем, что он в городе. Вчера вечером камеры наблюдения зафиксировали его возле вокзала. Похоже, он пытается скрыться.

В течение следующих трёх дней полиция прочёсывала город. Семёнова искали везде — в гостиницах, у знакомых, в заброшенных зданиях. Семья Тимоши всё это время находилась под защитой — их дом охранял наряд полиции, а самих их поселили в безопасном месте.

Тимоша скучал по своей комнате, по обычной жизни. Но больше всего его мучила мысль о том, что где-то рядом бродит убийца, который знает, как он выглядит, и хочет причинить ему вред.

На четвёртый день Семёнова нашли.

Он попытался покинуть город на автобусе, но водитель узнал его по ориентировке и сообщил в полицию. Арест прошёл без происшествий — Семёнов не сопротивлялся, как будто сам устал бегать и прятаться.

Марина Викторовна лично приехала сообщить семье эту новость.

— Всё кончено, — сказала она. — Семёнов арестован. На допросе он признался в убийстве семи детей, включая Ваню Морозова. Благодаря вашим уликам мы можем предъявить ему обвинения по всем эпизодам.

Тимоша не знал, радоваться ему или плакать. С одной стороны, убийца пойман и больше никого не убьёт. С другой стороны, Ваня и другие дети всё равно не вернутся.

— А что будет с медведем? — спросил он.

— Медведь пока останется в качестве вещественного доказательства, — объяснила следователь. — Но после суда, если захотите, можете его забрать.

Тимоша подумал и покачал головой.

— Нет. Лучше отдайте его родителям Вани. Если они ещё живы.

Марина Викторовна улыбнулась.

— Они живы. Переехали в Воронеж, как и говорили соседи. Я уже с ними связалась. Они очень благодарны вам за то, что вы помогли найти убийцу их сына. И да, они хотели бы получить медведя обратно.

Через месяц семья Морозовых приехала в город на судебное заседание. Тимоша увидел их в коридоре суда — пожилых, уставших людей с печальными глазами. Мама Вани плакала, когда ей вернули медведя.

— Спасибо тебе, мальчик, — сказала она Тимоше. — Спасибо, что помог нам узнать правду.

Судебный процесс длился несколько месяцев. Тимоше пришлось давать показания — это было страшно, но необходимо. Семёнова приговорили к пожизненному заключению. В зале суда он выглядел как обычный пожилой человек, и трудно было поверить, что этот тихий дедушка убил семерых детей.

Жизнь постепенно вернулась в нормальное русло. Тимоша снова стал ходить в школу один, играть во дворе с друзьями, быть обычным семилетним мальчиком. Но иногда, особенно по вечерам, он вспоминал о Ване и других погибших детях.

Папа купил ему нового плюшевого медведя — маленького, рыжего, с добрыми глазами. Тимоша назвал его Дружком и очень его полюбил. Но иногда, засыпая, он думал о большом коричневом медведе с красным бантиком и о мальчике, который когда-то обнимал его в своей кроватке.

Ваня хотел, чтобы правда открылась. И она открылась. Убийца наказан, другие дети в безопасности. Но какой ценой досталась эта победа…

Через полгода после суда Тимоша получил письмо от родителей Вани. Они писали, что переехали обратно в свой родной город и понемногу приходят в себя после трагедии. Медведь снова стоит в детской комнате, но теперь это не игрушка, а памятник их сыну.

«Спасибо тебе, Тимоша,» — писали они. «Ваня наверняка рад, что его голос был услышан. Что его жертва не была напрасной.»

Тимоша аккуратно сложил письмо и убрал в шкатулку, где хранил свои самые важные вещи. Рядом лежала фотография Вани, которую дали ему родители мальчика. Обычный десятилетний мальчишка с весёлыми глазами и озорной улыбкой. Трудно было представить, через что ему пришлось пройти в последние дни жизни.

Но Ваня оказался сильнее своего убийцы. Даже после смерти он сумел добиться справедливости. И Тимоша был рад, что именно он помог голосу погибшего друга прозвучать во весь мир.

Иногда мальчик думал: а что если бы он прошёл мимо того мусорного контейнера? Что если бы не заметил коричневую лапу, торчащую из мусора? Семёнов остался бы на свободе и продолжал бы убивать детей.

Но он заметил. Он нашёл медведя, нашёл дневник, не испугался и рассказал правду. И благодаря этому мир стал чуть-чуть безопаснее.

Засыпая в своей кроватке с новым медведем в обнимку, Тимоша иногда шептал:

— Спокойной ночи, Ваня. Теперь ты можешь спать спокойно.

Няня-психопатка

Глава 1: «Идеальная кандидатура»

Анна Сергеевна сидела за кухонным столом и в сотый раз перечитывала объявления о поиске няни. Ручка в её руке дрожала от усталости и нервного напряжения. Развод окончательно оформился две недели назад, а завтра ей нужно было выходить на работу после длительного отпуска. Пятилетняя Ольга не могла оставаться дома одна, а детский сад забрал только на полдня из-за нехватки мест.

— Мама, а почему папа больше не живёт с нами? — спросила Ольга, заглядывая в кухню. Девочка была тихим, послушным ребёнком с большими серыми глазами и светлыми волосами, заплетёнными в косички.

— Папа… папа теперь живёт отдельно, солнышко. Но он тебя по-прежнему любит, — Анна изо всех сил старалась сохранить спокойный тон. Она не могла объяснить дочери, что отец ушёл к другой женщине, что их семья рухнула в одночасье, что теперь ей придётся тянуть всё в одиночку.

За два месяца поисков няни через объявления и агентства Анне попадались либо молодые девушки без опыта, которые рассматривали работу как временную подработку, либо женщины с сомнительными рекомендациями. Одна потенциальная няня пришла на собеседование с запахом алкоголя, другая потребовала зарплату, в два раза превышающую возможности Анны.

Деньги были серьёзной проблемой. Бывший муж исправно платил алименты, но их едва хватало на самое необходимое. Съём двухкомнатной квартиры, коммунальные платежи, еда, одежда для быстро растущей дочери — всё это съедало большую часть бюджета. На дорогую няню денег просто не было.

Когда в дверь позвонили, Анна даже не сразу вспомнила, что назначила встречу на шесть вечера. За последние дни собеседований было так много, что все они слились в один размытый поток лиц и голосов.

На пороге стояла пожилая женщина лет шестидесяти, аккуратно одетая в тёмно-синий костюм и белую блузку. Седые волосы были уложены в строгую причёску, на носу сидели очки в тонкой оправе. В руках она держала чёрную сумочку и небольшую папку с документами.

— Добрый вечер. Валентина Ивановна Краснова, — представилась женщина приятным, чуть хрипловатым голосом. — Мы договаривались о встрече по поводу вакансии няни.

— Да, конечно, проходите, — Анна пропустила гостью в прихожую. Уже с первого взгляда Валентина Ивановна производила впечатление надёжного, ответственного человека. Её одежда была хоть и не новой, но идеально чистой и выглаженной. Туфли начищены до блеска. Даже движения были размеренными, спокойными.

В гостиной женщина аккуратно присела на край дивана, поставив сумочку рядом с собой.

— Позвольте сначала рассказать о себе, — начала Валентина Ивановна, открывая папку. — Мне шестьдесят два года, образование педагогическое, тридцать лет проработала воспитателем в детском саду. На пенсии уже три года, но сидеть без дела не привыкла. Обожаю детей и считаю, что мой опыт может быть полезен.

Она протянула Анне несколько документов. Диплом педагогического училища, трудовая книжка с записями о работе, справка о несудимости, медицинская справка.

— Впечатляет, — честно сказала Анна, просматривая бумаги. — А рекомендации у вас есть?

— Конечно. — Валентина Ивановна достала ещё одну папку, потолще. — Здесь рекомендательные письма от семей, где я работала последние три года. После выхода на пенсию я занималась частной практикой — была няней для нескольких семей.

Анна читала письма, и её удивление росло. Все без исключения родители отзывались о Валентине Ивановне как об идеальной няне. «Профессионал высшего класса», «настоящая находка для нашей семьи», «дети её просто обожали», «благодаря ей наш сын стал послушным и воспитанным».

— Почему вы ушли от предыдущих работодателей? — спросила Анна. Слишком хорошие отзывы всегда настораживали.

— В основном из-за переездов семей в другие города, — спокойно ответила Валентина Ивановна. — Одна семья уехала в Америку, другая в Германию. Третьи переехали к родственникам в Сибирь после смерти ребёнка… — она на мгновение замолчала, как будто эта тема была болезненной. — Несчастный случай. Мальчик упал с велосипеда, ударился головой. Родители так и не смогли оправиться от потери.

— Как ужасно, — сочувственно сказала Анна. — Наверное, вам тоже было тяжело.

— Очень. — В голосе женщины послышались слёзы. — Я привязываюсь к детям, как к родным. Каждая потеря — это трагедия. Но что поделаешь, такова жизнь.

В этот момент в гостиную заглянула Ольга. Она стеснительно стояла в дверном проёме, прижимая к груди свою любимую куклу.

— Ой, какая красавица! — воскликнула Валентина Ивановна, и лицо её мгновенно преобразилось. Строгие черты смягчились, глаза потеплели. — Как тебя зовут, солнышко?

— Оля, — тихо ответила девочка.

— Оленька, какое прекрасное имя! А кто это у тебя такая нарядная? — няня указала на куклу.

— Это Маша. Она умеет говорить «мама».

— Покажешь? — Валентина Ивановна присела на корточки, оказавшись на одном уровне с ребёнком.

Ольга нажала кукле на живот, и та произнесла: «Ма-ма!»

— Какая умная кукла! А ты сама умная девочка, раз так хорошо за неё ухаживаешь.

Анна наблюдала за этой сценой и чувствовала, как тает последние крупицы недоверия. Валентина Ивановна говорила с ребёнком именно так, как должна говорить хорошая няня — ласково, но без назойливости, проявляя искренний интерес.

— Оля, иди играй в свою комнату, — мягко сказала Анна. — Мы с тётей ещё поговорим.

Когда девочка ушла, Валентина Ивановна достала из сумочки небольшой фотоальбом.

— Позвольте показать вам моих деток, — сказала она с гордостью в голосе. — За годы работы их накопилось довольно много.

Она открыла альбом на первой странице. Там была наклеена фотография улыбающегося мальчика лет семи, рядом — девочки чуть младше. Под фотографиями аккуратным почерком было подписано: «Серёжа и Катенька Морозовы, 2018 год».

— Замечательные дети были, — с теплотой в голосе сказала Валентина Ивановна. — Правда, Серёжа слишком активный был, вечно во что-то влипал. Пришлось приложить немало усилий, чтобы его воспитать.

Она перелистнула страницу. Ещё несколько фотографий: светловолосая девочка с бантиками, серьёзный мальчик в школьной форме, двое детей на детской площадке.

— А это мои последние подопечные, — показала няня фото двух девочек-погодок. — Близняшки Алина и Полина. Очень непослушные были поначалу, но я их быстро приучила к порядку.

Анна всматривалась в лица детей на фотографиях. Все они выглядели воспитанными, аккуратно одетыми. Правда, улыбались не все, но это могло быть просто особенностью съёмки — многие дети стесняются фотографироваться.

— Сколько же у вас было подопечных! — удивилась она.

— За тридцать лет работы с детьми — множество. Каждого помню, каждый дорог сердцу. — Валентина Ивановна закрыла альбом. — Знаете, работа няни — это не просто присматривать за ребёнком. Это формирование личности, характера. Современные дети слишком избалованы, им не хватает дисциплины.

— В каком смысле? — насторожилась Анна.

— Ну, например, не умеют себя контролировать. Кричат, капризничают по любому поводу, не слушаются взрослых. А ведь послушание — основа воспитания. Без него невозможно ничему научить ребёнка.

Анна кивнула. В словах няни был определённый смысл. Ольга хоть и была тихим ребёнком, но иногда могла закапризничать, особенно когда нужно было ложиться спать или убирать игрушки.

— А какие у вас методы воспитания? — спросила она.

— Старые, проверенные временем, — ответила Валентина Ивановна. — Главное — последовательность и строгость. Ребёнок должен чётко знать границы дозволенного. Сказала «нет» — значит, нет, никаких исключений. Режим дня — священен. Еда по расписанию, сон по расписанию, игры в отведённое время.

— А если ребёнок не слушается?

— Наказание должно быть неотвратимым, но справедливым. Постоял в углу, подумал о своём поведении — и больше не повторяет ошибки. Главное — не бить, не кричать. Спокойно объяснить, в чём провинился, и дать время осознать свою вину.

Анне это казалось разумным. Она сама выросла в строгой семье и считала, что определённые рамки ребёнку необходимы.

— Теперь о практических вопросах, — продолжила няня. — Мне нужно знать режим дня Оленьки, её привычки, что она любит есть, во что играть. Есть ли аллергии, хронические заболевания.

Следующие полчаса они обсуждали детали. Валентина Ивановна задавала конкретные вопросы, записывала ответы в небольшой блокнот. Было видно, что она знает своё дело.

— А по деньгам? — наконец решилась спросить Анна. Это был самый болезненный вопрос.

— Двадцать тысяч в месяц, — назвала сумму няня. — Это за полный рабочий день с восьми утра до семи вечера, пять дней в неделю.

Анна быстро подсчитала. Это было ровно столько, сколько она могла себе позволить. Даже чуть меньше, чем просили другие кандидатки с гораздо худшими рекомендациями.

— Почему так недорого? — не удержалась она от вопроса.

Валентина Ивановна улыбнулась.

— Мне не нужны большие деньги. Пенсия есть, квартира своя. Главное для меня — дети. Я вижу, что вы мать-одиночка, знаю, как это тяжело. Хочу помочь.

Эти слова окончательно растопили сердце Анны. Наконец-то она встретила человека, который её понимал.

— Когда можете приступить? — спросила она.

— Хоть завтра. Но лучше сегодня познакомиться с Оленькой поближе, чтобы она ко мне привыкла.

Они позвали Ольгу, и следующий час няня провела с девочкой. Она расспрашивала о любимых играх, читала вслух сказку, помогла собрать пазл. Ольга сначала стеснялась, но постепенно оттаяла.

— Мне она нравится, — шепнула девочка маме, когда Валентина Ивановна отошла в ванную помыть руки.

— И мне, — призналась Анна.

Когда няня собиралась уходить, они договорились о деталях. Завтра она придёт в половине восьмого, чтобы помочь Ольге собраться и позавтракать. Анна даст ей ключи и список необходимых телефонов.

— Не беспокойтесь ни о чём, — сказала на прощание Валентина Ивановна. — Ваша дочка будет в надёжных руках. Я позабочусь о ней, как о родной.

После её ухода Анна долго сидела на кухне, пересматривая документы и рекомендации. Всё выглядело идеально. Слишком идеально? Но разве можно винить человека за профессионализм и добросовестность?

Она зашла в детскую, где Ольга готовилась ко сну.

— Тебе понравилась тётя Валя? — спросила Анна, помогая дочери надеть пижаму.

— Да. Но она какая-то строгая, — ответила девочка. — Когда я хотела взять вторую конфету, она сказала, что нельзя. Что от сладкого зубы портятся и дети становятся непослушными.

— Она права, солнышко. Слишком много сладкого действительно вредно.

— А ещё она сказала, что хорошие девочки должны всегда слушаться взрослых и никогда не капризничать. А то их никто не будет любить.

Анна почувствовала лёгкий укол тревоги, но тут же отогнала его. Валентина Ивановна просто пыталась установить с ребёнком правильные отношения с самого начала. Это даже хорошо — Ольга будет знать, чего от неё ожидают.

— Ты будешь её слушаться? — спросила мама.

— Буду, — кивнула Ольга. — Она сказала, что если я буду хорошей девочкой, то она мне покажет фотографии других детей, которых воспитывала. Сказала, что у неё их очень много.

— Вот и замечательно. Спокойной ночи, солнышко.

Укладывая дочь спать, Анна чувствовала облегчение. Наконец-то главная проблема решена. Можно спокойно выходить на работу, зная, что Ольга находится под присмотром опытного педагога.

Правда, оставалось одно небольшое сомнение. Когда Валентина Ивановна показывала фотографии детей, Анне показалось, что некоторые из них выглядели… грустными. Но это могло быть игрой света или просто её усталостью после долгого дня.

Дети на фотографиях были аккуратно одеты, волосы причёсаны, но в их глазах не было детской радости. Они смотрели серьёзно, даже взросло. Впрочем, возможно, это была особенность воспитания Валентины Ивановны — она готовила детей к взрослой жизни, учила их ответственности.

Анна посмотрела в окно. На улице стемнело, в окнах соседних домов зажигался свет. Обычный вечер в обычном городе. Завтра начнётся новая жизнь — работа, новый распорядок дня, новые заботы. Но главное — у неё есть няня. Опытная, надёжная, любящая детей.

Что ещё нужно для счастья?

Глава 2: «Странные правила»

Первое утро с новой няней началось в половине седьмого. Анна услышала, как в прихожей тихо поворачивается ключ в замке, затем осторожные шаги по коридору. Валентина Ивановна пришла даже раньше назначенного времени.

— Доброе утро, — шепнула няня, заглянув в спальню. — Не вставайте, я сама разбужу Оленьку и приготовлю завтрак.

Анна благодарно кивнула. После бессонной ночи, полной тревог о первом рабочем дне, такая забота казалась спасением. Она натянула одеяло на голову и попыталась поспать еще хотя бы полчаса.

В детской комнате Валентина Ивановна остановилась у кроватки спящей девочки. Ольга лежала, раскинув руки, светлые волосы растрепались по подушке. Во сне она выглядела совсем маленькой и беззащитной.

— Оленька, — мягко позвала няня. — Пора вставать, солнышко.

Девочка открыла глаза и несколько секунд смотрела на незнакомое лицо, вспоминая, кто это.

— Доброе утро, тетя Валя, — пробормотала она, потирая глаза.

— Доброе утро. Теперь каждый день мы будем вставать в половине седьмого. Это правильный режим для хороших детей. Быстро умываться, одеваться и завтракать. На все это у нас есть ровно час.

Ольга кивнула, хотя обычно по утрам она могла нежиться в постели, пока мама не торопила ее в детский сад.

— А теперь первое правило, — продолжила Валентина Ивановна, присаживаясь на край кровати. — Хорошие девочки не шумят. Они разговаривают тихо, ходят тихо, играют тихо. Понимаешь?

— Понимаю, — ответила Ольга, инстинктивно понизив голос.

— Второе правило — хорошие девочки не плачут и не капризничают. Слезы — это признак слабости. А мы ведь хотим, чтобы ты выросла сильной и умной, правда?

Девочка снова кивнула, хотя не очень понимала, почему нельзя плакать. Когда ей было больно или грустно, слезы приходили сами собой.

— Третье правило — беспрекословное послушание. Когда взрослый что-то говорит, ребенок должен сразу выполнять. Никаких «не хочу», «потом», «еще пять минуточек». Сказано — сделано. Ясно?

— Ясно, тетя Валя.

— И последнее правило — никаких секретов от взрослых. Все, что происходит в доме, все, что ты делаешь, думаешь или чувствуешь, ты должна рассказывать мне. Секреты — это плохо, они портят детей.

Ольге стало немного неуютно. У неё было несколько маленьких секретов — например, что она иногда прятала под кроватью конфеты или разговаривала с куклами, представляя, что они живые. Теперь все это нужно было рассказывать няне?

— А если я забуду правило? — осторожно спросила девочка.

Валентина Ивановна улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз.

— За нарушение правил следует наказание. Справедливое и необходимое. Только так дети учатся правильно себя вести.

Первые несколько дней прошли относительно спокойно. Валентина Ивановна действительно была опытной няней — она следила за режимом, готовила полезную еду, помогала Ольге с развивающими играми. Девочка старалась соблюдать все правила, но иногда забывала.

В среду утром, когда Анна уже ушла на работу, Ольга играла в своей комнате с куклами. Она увлеклась и начала разговаривать громче обычного, изображая голоса разных персонажей.

— Оленька, — строго сказала Валентина Ивановна, появляясь в дверях. — Что мы говорили о шуме?

— Извините, тетя Валя, я забыла, — смущенно ответила девочка.

— Забыла… Это не оправдание. Когда забываешь правила, нужно напомнить себе о них особым способом. Иди в угол.

Ольга растерянно посмотрела на няню. Раньше ее никто не ставил в угол.

— Не понимаешь? Встань лицом в угол и стой пятнадцать минут. Это поможет тебе запомнить правило о тишине.

Девочка медленно подошла к углу и встала, как велела няня. Валентина Ивановна поставила на комод таймер.

— Стоишь ровно, не поворачиваешься, не разговариваешь. Если пошевелишься — время начинается заново.

Пятнадцать минут показались Ольге вечностью. Ноги затекли, хотелось оглянуться, но она боялась, что наказание продлится. Когда таймер наконец прозвенел, девочка с облегчением повернулась.

— Запомнила правило? — спросила Валентина Ивановна.

— Запомнила.

— Хорошо. Теперь можешь играть. Но тихо.

К вечеру, когда вернулась Анна, Ольга выглядела подавленной. Она вяло ответила на вопросы о том, как прошел день, и рано легла спать.

— Как дела? — спросила Анна у няни. — Все хорошо прошло?

— Отлично. Оленька очень способная девочка, быстро учится. Правда, пришлось немного поработать над дисциплиной. Поставила ее в угол за шум.

— В угол? — удивилась Анна. — А это не слишком строго? Ей всего пять лет.

— Дорогая моя, — покровительственно улыбнулась Валентина Ивановна, — современные родители слишком мягко относятся к детям. А потом удивляются, почему выросли неуправляемые эгоисты. Дисциплина с раннего возраста — основа правильного воспитания.

— Но мне кажется, Ольга и так послушная…

— Сейчас да. Но если не пресекать мелкие нарушения, завтра она будет делать более серьезные. Поверьте моему опыту — лучше быть строгой сейчас, чем потом исправлять запущенные случаи.

Анна подумала и согласилась. Действительно, у Валентины Ивановны большой опыт работы с детьми. И рекомендации были превосходные.

Но с каждым днем правила становились все строже. На следующей неделе появилось новое наказание. Ольга попросила добавки каши за завтраком, хотя няня уже сказала, что порция закончена.

— Жадность — это очень плохо, — строго сказала Валентина Ивановна. — Хорошие дети едят столько, сколько им дают, и не просят больше.

— Но я еще голодная, — робко возразила девочка.

— Нет, ты не голодная. Тебе просто хочется еще, а это разные вещи. За жадность ты пропустишь обед.

Ольга провела день голодной, с урчащим животом. К вечеру у нее болела голова, и она еле держалась на ногах. Когда мама предложила ей ужин, девочка набросилась на еду.

— Ты сегодня совсем ничего не ела днем? — забеспокоилась Анна.

— Оленька была немного жадной за завтраком, — объяснила няня. — Пришлось провести воспитательную работу. Один пропущенный обед научит ее ценить еду и не просить лишнего.

— Но она же ребенок… Может, действительно была голодна?

— Анна Сергеевна, — терпеливо сказала Валентина Ивановна, — дети часто манипулируют взрослыми через еду. Говорят, что голодны, когда просто хотят внимания. Если сейчас поддаться на эти уловки, Оленька вырастет капризной и избалованной.

— Наверное, вы правы, — неуверенно согласилась Анна. — Просто мне жалко ее.

— Жалость — плохой помощник в воспитании. Иногда приходится быть жестокой, чтобы помочь ребенку стать лучше.

Самое страшное наказание появилось через две недели. Ольга случайно разбила чашку, когда помогала няне убирать со стола. Осколки разлетелись по полу, и девочка, испугавшись, заплакала.

— Что мы говорили о слезах? — холодно спросила Валентина Ивановна.

— Что хорошие девочки не плачут, — всхлипнула Ольга.

— Правильно. А что ты сейчас делаешь?

— Плачу… Но я не хотела разбить чашку! Это случайно получилось!

— Неважно, хотела или не хотела. Чашка разбита, и ты плачешь. Это двойное нарушение правил.

Валентина Ивановна взяла девочку за руку и повела в коридор. Там была маленькая кладовка, где хранились пылесос, швабры и моющие средства. Няня открыла дверь.

— Заходи, — приказала она.

— Туда? — испуганно спросила Ольга. — Там же темно…

— Именно поэтому это хорошее место для размышлений. Когда сидишь в темноте, ничто не отвлекает от обдумывания своих поступков.

— Я не хочу! — заплакала девочка еще сильнее.

— А кто спрашивает, хочешь ты или нет? — Валентина Ивановна практически затолкала ребенка в кладовку и заперла дверь на ключ. — Посидишь полчаса и подумаешь о своем поведении.

Ольга билась в дверь, кричала, умоляла выпустить ее. В кладовке было не просто темно — там была абсолютная, пугающая темнота. Пахло химическими средствами, что-то шуршало в углах. Девочке казалось, что на нее смотрят невидимые глаза, что сейчас что-то страшное выползет из темноты.

Она проплакала все полчаса, а когда дверь наконец открылась, была бледной и дрожащей.

— Ну что, запомнила правила? — спросила няня, как ни в чем не бывало.

Ольга кивнула, боясь произнести хоть слово.

— Отлично. Теперь вытри лицо и иди играй. И больше никаких слез.

Вечером, когда вернулась мама, Ольга выглядела странно спокойной. Слишком спокойной для пятилетнего ребенка. Она отвечала на вопросы односложно, не просила почитать сказку перед сном, не хотела играть в любимые игры.

— Что с Олей? — спросила Анна у няни. — Она какая-то… подавленная.

— Наоборот, она становится более воспитанной, — ответила Валентина Ивановна. — Сегодня у нас была небольшая воспитательная беседа после того, как она разбила чашку и устроила истерику. Пришлось применить старый проверенный метод — дать ей время подумать в тишине и покое.

— Какой метод?

— Посадила ее в кладовку на полчаса. Знаете, в темноте дети лучше сосредотачиваются на своих мыслях, анализируют поведение. Очень эффективный способ.

— В кладовку? — ужаснулась Анна. — Но там же темно! Она могла испугаться!

— И испугалась. Это часть урока. Страх — отличный учитель. После такого наказания дети надолго запоминают правила.

— Валентина Ивановна, мне кажется, это слишком жестоко…

— Анна Сергеевна, — строго сказала няня, — я воспитала десятки детей. Все они выросли послушными, воспитанными людьми. Поверьте, я знаю, что делаю. Если вы будете вмешиваться в процесс воспитания, подрывать мой авторитет, результата не будет.

— Но…

— Посмотрите на современных детей. Они не уважают взрослых, не знают границ, растут эгоистами. Хотите, чтобы Оленька стала такой же? Или предпочитаете, чтобы она выросла достойным человеком?