Бесплатный фрагмент - Тайна трёх сингулярностей. Часть первая. Контакт

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КОНТАКТ

ГЛАВА 1. НЕДОТРОГА

Диктор сообщил о новом разделе новостей, и на экране телевизора появились цветные овалы, которые эффектно переливались на фоне звёздного неба. Бодрый женский голос поприветствовал зрителей и с воодушевлением сообщил:

— Вчера астрономы зафиксировали в глубинах космоса самую мощную ударную волну. Её источник находится от Земли на расстоянии в 300 миллионов световых лет. Это — скопление нескольких галактик, которые уже много лет приближались друг к другу. Одна из них врезалась в пять других со скоростью более пяти миллионов километров в час и вызвала разрушительные последствия. «Звук», если можно так говорить о безвоздушном пространстве, в виде волн разлетелся во все стороны и достиг нашей планеты. Эта далёкая катастрофа потрясла всю видимую Вселенную и на какое-то время заслонила её дальнюю часть, где, по наблюдениям астрофизиков, предполагалось образование сверхмощного квазара…

— Заслонила, не заслонила, чем только не занимаются, — пробурчал профессор Абрикосов и сделал звук потише. Старый ящик с допотопным кинескопом продолжал что-то вещать, но уже не так громко.

В это время в другом месте, на юге Москвы, человек, при рождении названый Михаилом, но теперь гордо именующий себя Майклом, смотрел ту же самую программу. Красивые виды космических объектов отображались на огромном светодиодном экране, занимавшем почти треть стены его небольшой комнаты на втором этаже пафосного увеселительного заведения. Это было кафе с танцами и ночной дискотекой, в котором он с нетерпением ждал новостей от одного своего старого товарища. Сама «кафешка с музоном» денег не приносила, несмотря на образ гламурности и частое присутствие знаменитостей. Однако это было не казино, далеко не казино, в котором он раньше работал. Поэтому несмотря на убыточность помещения, Майкл держал его как прикрытие для более прибыльных операций.

— Хе-хе, столкнулись и заслонили, — скривив лицо в недовольной гримасе, пробурчал он. Потом пренебрежение в его глазах сменилось радостным блеском: — Это хорошо, что заслонили. Так и надо: сначала заслонить, а потом уже всё по уму делать, чтобы никто не видел… Да, природа-мать… — эти непонятные отрывочные фразы выдавали его нервное напряжение, однако в комнате никого не было, чтобы ответить или поддержать разговор. Но он и не ждал этого. Просто тупо смотрел и слушал, чтобы скоротать время.

В общежитии МГУ, которое находилось в десяти километрах от этого клуба, тоже работал телевизор. Хотя не такой новый. Но его никто не смотрел. Он стоял у вахтёра, рядом с комнатой коменданта, и бросал слабые отблески на дремавшую в кресле пожилую женщину.

То же самое происходило во многих квартирах по всей стране, но мало кто из зрителей обратил внимание на прозвучавшее короткое сообщение. Все ждали вечернее шоу о разводе знаменитой возрастной певицы со своим очередным молодым мужем.

Тем временем в глубинах космоса что-то вздрогнуло и изменилось. Казалось, над Землёй раздался тихий вздох, и по орбите пронёсся долгий низкий гул. Рассыпанные по небосводу звёзды вздрогнули и, качнувшись несколько раз, замерли. Крошечные зигзаги света слились воедино, образовав на чёрном холсте неба яркую, слепящую паутину.

Во Вселенной нет воздуха, и поэтому нет звука. Там всегда царит полная тишина. Пугающая и непонятная. Однако там есть поля, которые мгновенно передают силы на огромные расстояния. Подобно дуновению ветра они проносятся мимо галактик и туманностей, пронизывая их струнами магнитных и гравитационных взаимодействий.

На этот раз в дальнем конце Вселенной произошло что-то невероятно мощное и величественное по своим размерам и последствиям. Для постороннего наблюдателя, если бы он мог это наблюдать, всё выглядело бы очень просто — вспышка света, и всё. Для астрофизиков эта яркое разрастающееся пятно означало бы образование большого квазара. Только на этот раз два ярких пучка мощнейшего излучения, извергаемые с двух сторон гигантской чёрной дыры, так и не появились, как будто она подавилась ими, так и не выплюнув наружу потоки слепящего света и смертоносной энергии. Более того, квазар сжался до точки и исчез, выбросив в сторону центра Вселенной мощный поток невидимых полей.

Сила его воздействия была настолько велика, что заставила вздрогнуть все галактики. Движение силовых полей возникло одновременно во всех концах Вселенной, пронзив её невидимыми энергетическими потоками. Все они были направлены в сторону Млечного пути, где в итоге сомкнулись вокруг крошечной голубой планеты, образовав непроницаемую защитную оболочку. Это была Земля.

— Не люблю открытые окна! — Светлана задёрнула штору, резко мотнув головой. — Как будто кто-то подсматривает… — закончила она свою эмоциональную мысль недовольным голосом, чувствуя, что неприятная резь в глазах, вызванная странной вспышкой в небе, постепенно проходит. — Фонари эти яркие! Так слепят! — пробубнила она и, уже полностью придя в себя, повернулась к подруге. Та сидела на кровати в двух шагах от неё и что-то читала в смартфоне. — Ну что, нашла адрес? — с любопытством спросила Светлана и села рядом.

— Слушай, дорого. Старый клуб. Отзывы — нереальные. Не круто ли? — Юля с сомнением посмотрела на неё и скривила лицо. В маленькой комнате, которую они занимали в шумном общежитии, на несколько мгновений повисла тишина.

Скучные лекции давно закончились, близился вечер, и подруги собирались потусоваться в дорогом ночном клубе с танцами. Тем более, что и одной, и другой хотелось отвлечься от небольших неприятностей в Универе. Светлана поссорилась с однокурсником Сашкой Марининым по кличке Моцарт. Он был ей симпатичен, но как-то уж неказисто выглядел, не так мужественно и брутально, как, например, Борис Юпилиани. К тому же эта дурная кличка «Моцарт» казалась ей детской и унизительной. Светлана не могла себе представить, что все за спиной будут с идиотскими ухмылками говорить: «Да она с Моцартом встречается!». Поэтому когда Сашка предложил ей сходить попить кофе вечером в кафешку, наигранно рассмеялась и отказала. Было видно, что он обиделся. Ей самой почему-то было стыдно, но почему, она разбираться не стала. Лучше было пойти потусоваться в клуб и забыть об этом.

Юля ни с кем не ссорилась, однако тоже чувствовала себя неловко. Борис Юпилиани пытался подъехать к ней после лекций и рассказывал, как они могут прекрасно провести выходные в стрелковом клубе его отца за городом, возле озера, на природе… ля-ля-тополя. Самое ужасное, что ей очень хотелось согласиться. Однако в этот момент к ним подошёл другой однокурсник:

— Шварц, нужен в команду. Будешь играть в футбол? В воскресенье играем.

— Спрашиваешь! Записывай. Конечно, буду, — сразу согласился Борис, расправив плечи и проведя ладонью по волосам, как будто прихорашивался. Заметив, что его товарищ пристально смотрит на Юлю, он как-то стушевался, перевёл взгляд на неё, затем — на него и пробурчал: — Мы тут планы обсуждаем…

Однако ни Юля, ни Андрей не прореагировали на эти слова. Андрей Уралов впервые за два семестра вдруг обратил внимание на эту симпатичную, но не очень яркую девушку, которая к тому же училась без особого энтузиазма и больше любила вечеринки, чем лекции. Что было вполне нормально для всех девушек факультета и даже Университета. Но Андрей всегда считал, что обращать внимание стоит только на тех, кто доберётся до конца четвёртого курса. Именно поэтому его так поразила собственная реакция на встречу с этой невзрачной простушкой. Разум не находил подходящего объяснения, а сердце вдруг замерло и застучало чуть быстрее, чем обычно. Тем не менее на лице эта борьба чувств никак не отразилась — Андрей просто смотрел Юле в глаза, и она тоже не отводила взгляд.

В её голове в этот момент не было никаких мыслей. И взгляд она не отводила только потому, что не могла это сделать физически — большие карие глаза Урала, как звали Андрея все друзья, буквально притягивали её, как магнитом, подавляя и подчиняя себе непонятной силой настоящего мужского обаяния. Он был непохож на харизматичного и словоохотливого Бориса, но в нём была какая-то внутренняя цельность и уверенность в себе, которая интриговала и заставляла её почему-то ревновать. Каждая женщина хочет покорить мужчину, который не обращает на неё внимание, потому что в глубине души она считает себя красивее других и достойной любви всех окружающих. Именно эта уверенность и заставляет её искать разные пути к непокорённому мужскому сердцу, иногда принимая самые странные решения и совершая самые безумные поступки. В случае с Юлей всё было гораздо проще. Возможно, в силу юного возраста и отсутствия опыта общения с противоположным полом она ещё не задумывалась о том, что таит в себе этот прямой, откровенный взгляд, почему Андрей так долго не отводит глаза в сторону и что может быть причиной такого странного поведения.

Это был первый случай, когда Юля почувствовала себя на перепутье и в то же время в одиночестве.

— Ладно, договорились. В десять утра на стадионе. Приходи, — по-прежнему глядя ей в глаза, произнёс Андрей. Затем повернулся к Борису, свёл брови на переносице, моргнул несколько раз, как будто пытался прийти в себя, и, бросив: «Пока!» ушёл.

— Вот чёрт! — воскликнул Борис, когда Андрея уже не было видно. До него вдруг дошло, что произошла накладка. Юля тоже поняла это и улыбнулась.

— Что, стрельба отменяется? — с иронией спросила она. Красавчик Юпилиани раздосадовано вздохнул и несколько раз провёл ладонью по волосам. — Ничего, утки целее будут. И рыба в озере — тоже, — добавила она, искренне пытаясь сгладить возникшую неловкость.

— Да там — мишени, не утки, — бросил Борис и в отчаянии махнул рукой. — Ты прости. Тут видишь, такое дело, футбол. Сама понимаешь, ну короче…

— Не парься ты так! Что такого? Всё понятно. Футбол — святое дело, — в её голосе было столько сочувствия и надежды, что Борис растаял. — Ну ладно, тогда в следующий раз. Как-нибудь съездим. Не отменяется. Там всё по высшему разряду. Так что договоримся ещё.

— Конечно, конечно, — уже более спокойно согласилась она. Борис не заметил этой перемены. Её голос прозвучал очень грустно. Юля тоже не думала об этом. Его последние слова почему-то больно резанули ей слух… и сердце. Как-то заурядно, просто, как будто эти поездки были поставлены на поток. А ведь так и было! До неё только теперь дошло, что Борису наплевать на неё. И сразу же вспомнились рассказы подруг о том, что Шварц не раз приглашал туда девчонок из команды черлидинга. С их капитаном, Ленкой Соколовой, у него даже какой-то конфликт потом возник…

Настроение сразу упало, и Юля поняла, что никогда не поедет ни в какой клуб, и вообще не согласится на свидание с ним.

— Ладно, пока! До скорого, — кивнул Борис и, довольный собой, поспешил к выходу на лестницу.

В таком «подвешенном» состоянии Юля пребывала до самого вечера, пока Светлане вдруг не позвонил Чижик, ещё один однокурсник, и предложил сходить на «крутой дискач». Не думая, они обе согласились, чтобы отвлечься от глупых мыслей.

— Да ладно тебе! Чижик проведёт. Сказал ведь, поможет. А там по напитку возьмём, и всё. Осмотримся. Ну чего ты? Диджей будет. Дансинг до упада! Что нам ещё надо? Первый курс! Гулять надо!

Юля не возражала. Во всём, что касалось развлечений, она была на стороне подруги. И только лишние расходы заставляли её иногда высказывать осторожные опасения. Поэтому сейчас Светка разговаривала с собой.

Они обе поступили в МГУ в прошлом году. Светлана приехала из небольшого городка в Якутии. Там родители два года мурыжили её с репетиторами, в результате чего она сдала почти все экзамены на сто баллов. Юле тоже помогали родители, но училась она сама, без посторонней помощи. Обе выбрали проживание в общежитии, хотя родные готовы были снять отдельное жильё. Но девушки представляли себе студенческую жизнь совсем по-другому. Тем более обе устали от опеки — они хотели почувствовать себя свободными и спешили избавиться от постоянного родительского контроля.

Первый курс оказался совсем не таким сложным, как ожидалось. Поэтому первые полгода они «ехали» на старом багаже, а половину второго учились в полсилы, больше развлекаясь и тусуясь с однокурсниками, где только можно. Иногда везло, как в этот день, и им удавалось попасть на хорошую дискотеку в хорошем баре практически бесплатно. Иногда было «тухло», но они не жаловались. Весна уже вступала в свои права, и голову кружили не только запахи цветущей сирени, но и томные ожидания ранней молодости.

Поэтому когда такси медленно припарковалась во втором ряду и водитель, увидев сунутую ему через плечо пятисотку, негромко буркнул «Спасыбо!», девушки уже пребывали в приподнятом настроении, предвкушая весёлый вечер с громкой музыкой и, возможно, новые знакомства.

— А вот и вы! Привет, гёрлы, не буду говорить чувихи. Английский — не мой конёк, — послышался заливистый щебет Чижика. В приоткрытую дверь был виден только край чёрной футболки с яркими неоновыми полосами. — Ребята с группы подъедут чуть позже. У Гарика там какая-то запара с машиной. Сломалось что-то. Но точно будут. Он их всех привезёт.

— Да ладно тебе! — пискнула Светлана и глупо рассмеялась. Юле не нравилась её привычка смеяться по любому поводу, но пока это не сильно раздражало. В конце концов у всех свои недостатки, и этот был не самым худшим. Света не курила и не имела вредных привычек, что для девушки из провинции было большой редкостью.

— Привет! — Юля тоже улыбнулась, но не стала подставлять щёку для фамильярных «чмоки-чмоки», рассчитанных на окружающих зевак.

— Пошли, пошли! Сейчас зажжём! — подёргиваясь, как кукла на верёвочках, замахал руками Чижик. Его худенькая фигура заплясала из стороны в сторону, болтаясь внутри большой свободной футболки. — Сегодня забой будет. Диджейка — из Красногорска. Классная. Говорят, Майкл на всю ночь её зарулил сюда. Крутой чувак! Она стоит немало, — он нёс всякую чепуху, кивая направо и налево таким же, как он, молодым ребятам, охранникам у рамки, потом двум дресскодовцам и перекачанным вышибалам в обтягивающих футболках за первым столиком. Короче, всё было как всегда.

Внутри веяло приятной прохладой. Желтоватыми пятнами светились в полутьме круглые столы с неоновыми лентами, играла ритмичная музыка, всё было знакомо — зал готовился к вечеринке. В глубине располагался большой танцпол. Сбоку стояла аппаратура. Там копошились несколько человек с проводами в руках. Что-то подключали. Серебряный шар под потолком искромётно разбрасывал во все стороны яркие блёстки. Чижик метнулся за соками, а Света с Юлей сразу порхнули на танцпол, где небольшая группа девушек и ребят уже извивалась в самых невероятных позах. Через час народу прибавилось, и подружки радовались, что успели занять удобный столик рядом с кондиционером.

— Привет! Как дела? — послышался чей-то уверенный голос. К ним подошли два парня лет двадцати пяти, внешне приличные, с причёсками «а-ля ветер в лицо». На фриков они были непохожи. У одного волосы были очень светлые, явно мелированные. Светлана одобрительно кивнула Юле и закатила глаза вверх. Затем растянула рот в улыбке и повернулась к незнакомцам.

— Дела как всегда. Всё в порядке.

— Вы не против, мы с вами тут посидим? Мест что-то мало, — как-то непривычно вежливо и совсем без развязной наглости в голосе и намёка на подкат спросил один из них.

— Э-э… ну нет, не против, — растерялась Света и бросила взгляд на Юлю.

— Я — не против. Садитесь. Мы всё равно пойдём танцевать, — поддержала она и встала. Вскоре к ним присоединились «культурные» парни. Постепенно познакомились. Саша и Юра учились на менеджеров, но не сказали, где. По вечерам подрабатывали. Так, всё обтекаемо и ни о чём. Вскоре все устали и вернулись за стол.

У входа показался Чижик. Он привёл девчонок и ребят с курса. Те наконец-то добрались и тоже были в приподнятом настроении. Рядом мест не было, поэтому они разместились в дальнем углу, почти у входа. И сразу пошли танцевать.

Группа на танцполе уплотнилась. Бивший со стороны небольшой пристройки луч проектора не давал им возможности увидеть, что происходит в другом конце зала. Там виднелась небольшая крутая лесенка и полукруглая площадка в виде второго этажа. Стёкла в пол были заклеены светоотражающей плёнкой. Внутри находились два человека. Один из них был хозяин заведения по имени Майкл. Он стоял, упёршись лбом в стекло, и смотрел в зал.

— Сегодня какой день?

­– Пятница. Ты уже спрашивал.

— Да? Забыл. Бывает. Люблю пятницу. Очень хороший день. Очень. Спасибо, ты реально помог, — Майкл стоял у стекла и задумчиво покачивал головой. Его товарищ сидел в глубоком кожаном кресле и устало смотрел ему в спину.

— Да, повезло. Не проверили. Чудом пронесло. Так что можно выдохнуть, — хриплым голосом добавил он и ткнул носком небольшой рюкзак. — Твои где? Что, вааще никого нет?

— Только в зале… двое, и всё. Остальные разъехались. В аэропорты. На всякий случай. Вдруг ты позвонил бы, а там никого нет. Прикрывали тебя, как галактику, — хмыкнул он. — Вон, по телику…

— Что, по всем по аэропортам разослал? — на широком лице гостя отобразилось удивление. — Ну ты даёшь! Не жалеешь бабла.

— Да, по всем. Дешевле, чем тебя потерять, — вздохнул Майкл и добавил: — с волшебным рюкзаком.

— Ну это да! Ты прав. Десять кило — не шиш горелый. Ты бы припрятал, а? Что валяется посреди дороги?

— Припрячу. Не парься. Я как чувствовал. Не зря Ксюшу нанял. Покрутит винил на славу.

— А-а, эту? Диджейку? — широкоплечий верзила в кресле криво усмехнулся.

— Да. Ты же её знаешь. Хороша, чертовка. Правда теперь уже просто так не ездит. Прошли времена. Поднялась. Платить надо, — с лёгкой досадой в голосе произнёс Майкл и провёл рукой по растрёпанным волосам. — Сегодня какой день?

— Пятница! Ты что, залипаешь?

— Да, немного. Бывает. Переволновался. Вот… О чём мы говорили? Да, вот, Ксюша за чаевые уже не ездит, говорю. Раньше было проще… А сейчас Босс взял к себе.

— Слышал. Теперь он её танцует. Кхе-хе. И всех остальных — тоже, — по его квадратному лицу расплылась масляная улыбка.

— Ну ты при ней не говори это, не надо. Не обижай. Она — хорошая, — посоветовал Майкл.

— С дуба рухнул, что ли! Это ж между нами. Конечно! Всё и так понятно. Раньше надо было ластами хлопать. Сейчас уже поздно. Босс не простит, если что, — фигура в кресле обиженно выпятила нижнюю губу и развела руки в стороны. Майкл тяжело вздохнул и покачал головой.

— Не простит… Да… Ну ладно, раз повезло, надо расслабиться. Снимем, что ли кого? Люблю, когда девчонки визжат на столе! Помнишь, как раньше? И выпить хочется.

— Заводить цыпочек будем? По полной? У-у-ух… Юлу хочешь раскрутить? Прямо на столе? — радостные восторги постепенно сменились разочарованным кряхтением. — А с кем? Кого тут у тебя снимешь? Машку не выпустили ещё?

— Пока нет. Отбивается. Не сдаёт Босса. Да, у неё хорошие девочки были. Ха! Но мне кажется… вон те…

— Какие? За стойкой, что ли? Опять размазня в помаде? Олдскульные шмары?

— Зачем ты так! Девочки стараются. Создают антураж. А ты сразу так… шмары! Если надо, то они ещё как зажечь могут.

— Да ладно! Калоши старые! Под тридцатник, точно. Не прёт. В «Гараже» тогда классные были, помнишь?

— О да! Ты их потом в «Пушкин» таскал. Даже побрился ради мелкой той, в белой футболочке. Конечно, помню, — съязвил Майкл.

— Ну так стоило же! Такие нулёвые, просто как с ёлки. Правда, потом…

— Чуть не женился, ха-ха! Как ты мог ей телефон дать?! Не понимаю.

— Баран, согласен. Развезло, сопли-мопли, сюси-пуси, ты у меня первый, мол, ну и всё такое. Слезу пустила, а я и расслабился. Дебил, блин. Ладно, проехали, — широкая ладонь громко стукнула по колену.

— Хм-м, похоже, тебе везёт, — неожиданно совсем другим тоном, с оттенком искреннего удивления, произнёс хозяин заведения. Он повернул голову и сделал знак рукой, приглашая подойти. Крепыш, сопя, поднялся и медленно приблизился к затемнённому стеклу. Какое-то время оба молчали.

— Ты об этих двух, с парнями, что ли? — стараясь говорить небрежно, но всё же не в силах скрыть любопытство, спросил товарищ.

— Дык! Стессно.

— Ух, светленькая какая… сочная, прямо вижу. Упругая, как резиновая шина! Класс. Зажигалка, сто пудов! Прямо чувствую. А вторая — недотрога. Твой вкус.

— Недотрога, говоришь? Кхе-кхе, — Майкл расплылся в довольной улыбке. Ему действительно нравились простые, застенчивые девушки, погружённые в грёзы внутреннего романтизма и часто страдающие недооценкой собственной внешности. С ними легко было найти общий язык, изображая из себя вежливого рыцаря, постепенно убеждая их в том, что они — настоящие королевы. Рваться в бой, как Сергей, он не любил. Можно было и лоб расшибить. Сергей обожал сразу с головой бросаться в омут безрассудства, он быстро заводился и любил видеть такой же восторг во второй половине. В этом они с Майклом сильно отличались. Единственное, что их объединяло, это первое впечатление — девушки должны были выглядеть просто и аккуратно, как «отличницы из десятого класса».

— Ты же любишь, чтоб без балды, без всяких там гуччи, дольчи и габаны. Так? — усмехнулся он Сергею.

— Ну да. Понты нам не нужны. Нахавались уже. Люрекс и ботокс не катит. Губки пухлые не торкают. Вот джинсики и футболочки — то, что надо. Ух, зажжём! А ты сам как? Сможешь? — прозвучал уже конкретный вопрос. Майкл хмыкнул и поджал губы.

— А что? Сомневаешься, что ли? — криво усмехнулся он и поправил галстук. — Я ещё не долбил сегодня. Только вот одну дорожку из твоего рюкзака для пробы. Кстати, завтра у нас что? Сегодня какой день?

— Да ты что, Мишка! Совсем поехал, что ли? Сто раз уже спросил.

— Прости, напряг большой. Сегодня надо будет всё передать Боссу. Ну если б ты не приехал, сам понимаешь, что бы со мной сделали… Блин, пока ты не звонил, я тут на измене сидел.

— Понятно, понятно. Ну теперь-то расслабься. Всё чики-пуки.

— Спасибо! Давай выпьем и в бой.

— Давай, мне тоже чего-нибудь плесни. Завести движок надо. Только не этой гадости! Вискаря хорошего. Встряхнуться надо. Бежал километров десять по Битцевскому парку, слегка устал. Если хрень нюхну, то срубит сразу. А тут, похоже, тёлочки — то, что надо! Надо быть в форме.

— Садись. Сейчас позову. Кто там вокруг них крутится? Чижик, что ли?..

Через несколько минут худощавая фигура юного студента уже торчала в дверях. Парень заискивающе улыбался и дёргал головой. Майкл быстро узнал, с кем имеет дело, и приказал привести девушек наверх. Вежливо. Сам он в это время взял рюкзак и аккуратно положил его в нижний ящик стоявшего у окна столика.

— Ну ты даёшь! — хлопнул по колену Сергей. — Два ляма в тумбочку. В сейфе дырка, что ли? — фыркнул он и рассмеялся грубым голосом. Майкл скривил лицо и поджал губы.

— Скоро придут. Надо будет быстро передать. Туда, — он кивнул в сторону окна.

— А-а, вон оно как! — до Сергея дошло, что товар передадут через окно. — Не высоко? Метров десять будет. Поймают?

Но Майкл в ответ сделал жест, показывающий, что всё проверено, и протянул ему виски.

В это время в зале события развивались стремительным образом. Девушки только что вернулись после очередного танца и уже свободно общались с новыми знакомыми. Из водоворота мелькающих проекторных зайчиков вынырнула соломенная шевелюра Чижика.

— Девчонки, маза попёрла! Сам Майкл приглашает. Пошли! Угощает сегодня, — не обращая внимания на двух парней, выпалил он. Затем упёрся руками в спинки стульев и наклонился как можно ниже, чтобы его хорошо слышали.

— Да мы тут вроде… — начала, было, Светлана, но он сделал такое лицо, что отказать было невозможно. Парни напротив в это время как-то странно потупили взгляд, один встал и направился к барной стойке. Другой просто сидел и молчал.

— Ну что смотрите? Пошли! Это же круто! Майкл — это же!.. — он закатил глаза. — Потом затусуемся с Ксюшей. Может, пригласит к себе. У неё — свои диджеи крутые. Она в Красногорске рулит всеми барами.

Юлия только пожала плечами и быстро допила свой сок. Ей было всё равно. Светлана натянула на лицо улыбку и встала.

— Но чтобы там без всяких! Ты его знаешь? — пытаясь изобразить из себя суровую и неприступную крепость, спросила она.

— Чего без всяких?

— А то начнётся, как в прошлый раз, мол, ты — блондинка…

— Светка, ты что, это же — хозяин, Майкл! Всё будет норм. Он не просто так, он — самый крутой среди… — Чижик замялся, не зная, как закончить фразу, но девушки уже встали из-за стола, и он просто махнул рукой, показывая дорогу.

В небольшой полукруглой комнате стояли два кожаных кресла и диван. В некоторых местах виднелись тёмные прожжённые пятна. Ещё были два прямоугольных столика. Один располагался прямо под окном, у большой, старой чугунной батареи. Выглядело это непривычно и странно. Появившийся вслед за девушками бармен быстро расставил бокалы. Рядом появились несколько пузатых бутылок с иностранными этикетками. Юля перевел взгляд на подругу. Светлана крутила волосы указательным пальцем и делала вид, что её ничем не удивить. Стройный мужчина у стекла пристально смотрел на неё, улыбаясь уголками губ.

— Здравствуйте! Проходите, проходите! Что вы стесняетесь? Мы же не кусаемся, — так искренне произнёс он, что у неё сразу отлегло от сердца. Хотя бутылки по-прежнему вызывали опасение. — Чижик, давай, тоже заходи. Это же твои знакомые? Представь нас.

Всё выглядело вполне прилично. Сашка Чижов, невероятно гордый и преисполненный чувства собственного достоинства, быстро рассказал про учёбу, факультет, предметы, друзей и запнулся только, когда дело дошло до места проживания.

— В общежитии? — искренне удивился хозяин заведения. — Там сейчас не страшно?

— Да ладно тебе! Что мы с тобой в общаге не жили, что ли? — вдруг развязно перебил его второй мужчина более крепкого телосложения. Юле он почему-то не нравился.

— Ну это было давно. Эх… Серёжа, познакомься. Девушки, вы танцуете? Можно вас пригласить? — немного манерно предложил Майкл. Юля вдруг почувствовала, что его внимание ей почему-то приятно. Разговор был ни о чём. Светлана согласилась выпить немного «шипучки», как она называла сладкое шампанское. Чижик обалдел от предложения и согласился на виски. После этого он откинулся в кресле и даже не пытался встать. Только улыбался и мотал головой из стороны в сторону. Его развезло.

Танцевал Майкл хорошо. Его грубоватый друг по имени Сергей — тоже, как ни странно. Юле это казалось причудой взрослых мужиков, которым захотелось окружить себя молодыми девушками. Такое в барах случалось. Хорошо, что эти не были похожи на «папиков» или «пупков», как они называли между собой пожилых старпёров с выпирающими арбузообразными животами, закрашенной сединой и оплывшими лицами. Рядом что-то с хохотом кричали другие посетители. Все радовались. «Народ отрывался».

У барной стойки страдали четыре надломленных в истоме лордоза. Хозяйки изогнутых спин с томными взглядами и накачанными губами явно скучали. Их никто не приглашал. Значит, Майкл с другом точно хотели повеселиться с молодыми. Юля посмотрела на подругу. Светлана немного опьянела и постоянно хохотала. Её крашеные волосы красиво переливались в свете неновых фонарей. Сергей уже обнимал её за талию и кружил по залу, то и дело забывая про музыку. Танцем это назвать было сложно, но всем было весело. Сам Майкл только улыбался и сочувственно вздыхал, как бы говоря, «Ну что с него возьмёшь? Бывает».

Было уже около полуночи, когда они вернулись наверх. В возникшей тишине у всех возникло ощущение, что пора прощаться. Юля напомнила про общежитие, Чижик закивал головой, подтверждая её слова, и только Светлана возразила, сказав, что хочет напоследок «ещё раз зажечь». Они с Сергеем спустились в зал, а Майкл с Юлей остались наверху. Не считая опьяневшего Чижика, который уже пришёл в себя, но продолжал сидеть в кресле.

— Я вызову вам такси, — любезно предложил Майкл. — Может быть, попробуете вот это сладкое вино? Французское, «Сотерн». Без сахара. Очень вкусно с фруктами. Невероятный аромат, — он налил немного янтарной жидкости в бокал и покрутил его в руке. Затем протянул Юле. Она даже не поняла, почему взяла и даже поднесла к губам. Аромат действительно оказался приятным. И по вкусу совсем не было похоже на алкоголь. Она взяла то ли финик, то ли абрикос, потом это стёрлось в памяти, и подошла к высоким стёклам. Майкл с улыбкой кивнул на Сергея со Светланой в зале. Те танцевали рок-н-ролл. За столиками никого не осталось. Люди забили всю площадку. К ним даже присоединилась диджей Ксения. Она тоже отрывалась по полной, и вместе с ней дёргался в экстазе весь зал.

Юля сделала ещё один глоток. В горле стало тепло. Потом горячая волна опустилась по груди в желудок и разлилась по рукам и ногам. Вино было густым и, наверное, крепким, потому что в голове всё закружилось. Майкл заметил это, и осторожно взял её под локоть. Странно, но Юле было приятно такое внимание. Взрослый мужчина, лет тридцать или тридцать пять. Совсем не пара. В голове проносились разные мысли, но смысл их оставался неясен.

— Подойди к окну, — Майкл распахнул две небольших створки. Оттуда потянуло приятной прохладой, запахом мокрой пыли, кирпича и асфальта. Юля взялась за высокий подоконник и зачем-то сделала ещё один глоток.

Высоко, очень высоко вверху блестели яркие точки. Звёзды. Сильное освещение города забивало свет маленьких светил, и на небе виднелись только самые яркие. Они слегка подрагивали, оставляя за собой зигзаги. Юля нахмурилась. Звёзды не дрожали. Никогда. Такого не могло быть. Значит, это алкоголь так сильно подействовал на мозг, и из-за него в глазах стало всё дрожать. Странно…

Она перевела взгляд на руку. Пальцы спокойно лежали на белом пластике подоконника. Рама окна тоже была ровной, ничего не качалось и не расплывалось, и только сбоку от неё, вдалеке, на небе виднелись неровные линии. Они были похожи на нити накаливания в лампах. Глаза остановились на них, как будто что-то притягивало взгляд к этим странным точкам. Внезапно жёлтые зигзаги слились в одну линию и молнией рванулись вниз, ослепив её. Юля вскрикнула и закрыла лицо рукой. В ушах зазвенело, глаза пронзила резкая боль, она зажмурилась и застонала.

Майкл успел среагировать на звук разбившегося бокала и быстро поспешил на помощь. Пока Юля стояла у окна, он осторожно закрыл дверь на замок. Сидевший в кресле Чижик не мешал. Можно было попробовать «обаять» наивную нимфетку и при нём. Вино подействовало. Майкл успел подхватить её сзади, когда плечи ещё только начали заваливаться назад. Юля в этот момент ничего не видела, кроме его лица. Он смотрел на неё и понимающе улыбался.

В это время в зале происходили другие события. У входа появились несколько молодых людей. Двое из них уже были здесь раньше, они сидели за одним столиком с Юлей и Светой. Одеты новые посетители были в джинсы и поло, футболки и кроссовки, как все остальные, однако вели себя по-другому — уверенно и даже немного напористо. Рамка на входе не зазвенела, и охранники спокойно пропустили их внутрь. С фейсконтроллерами возникла проблема, но её быстро удалось решить при помощи удостоверений.

Первым угрозу почувствовал Сергей. Во время одного из поворотов он заметил за спиной Светланы несколько фигур, чьи движения были ему хорошо знакомы. Так ходили только официалы, то есть полиция. Стараясь не испугать девушку, он шепнул на ухо, что скоро вернётся, и хитро подмигнул. Этого оказалось достаточно. Светлана продолжила отплясывать соло, а он рванулся к лестнице.

Дверь загудела под рывками могучих рук с такой силой, как будто её хотели вырвать. А ведь это была толстая, тяжёлая, металлическая конструкция, встроенная в такую же раму! Юля помнила это очень хорошо, потому что Чижик с трудом открыл её, когда они входили сюда первый раз. Она резко выпрямилась и посмотрела в сторону шума. В глаза бросилась кислая мина на лице Майкла. В голове сразу возникла чёткая картина: Светлана — снаружи. Там — все ребята. Она — здесь. Одна.

Дверь закрыта. Но страха не было. Как, впрочем, и слабости. Наоборот, внутри появилась твёрдая уверенность в своих силах, как будто кто-то подсказывал, что делать. Ладонь упёрлась Майклу в грудь, и через мгновение тот отлетел в кресло рядом с Чижиком. Он даже не успел удивиться. Юля подошла к двери и повернула защёлку. Дверь сразу распахнулась, как фанерная, и в проёме показалось разгорячённое лицо Серея, перекошенное от страха и ужаса. Капли пота покрывали лоб и щёки, он тяжело дышал и спешил попасть внутрь. Его отчаянный рывок должен был снести Юлю с дороги, как песчинку. Однако вместо этого широкоплечая фигура ударилась о хрупкое плечо, как о неприступную стену, и отшатнулась назад.

— Ты что?.. — послышался хриплый голос. Сергей был ошарашен, но всё же успел произнести: — Там — менты! — после этого тяжёлая дверь перед ним закрылась, и послышался металлический щелчок замка. Дерзкая девчонка захлопнула её прямо перед носом. Звуки происходившей снаружи потасовки внутрь не доносились, однако отчаянно метавшиеся по затемнённым стёклам тени говорили, что там происходит что-то неладное.

«Что это?» Юля нахмурилась, не понимая, что делает. Она не пустила внутрь громилу. В зале остались однокурсники и подруга. Пришли полицейские. Что-то здесь было не так. Лицо Майкла изменилось до неузнаваемости: от прежнего лоска и вежливой услужливости не осталось и следа. Он явно был в панике и не знал, что делать. И что там с Сергеем? Почему он ударил её в плечо? Он ведь большой и сильный…

Юля поморщилась. Капли его пота впитались в футболку. Однако пока мысли неслись в одном направлении, ноги двигались в другом. Она подошла к окну.

— Сюда! Давай! Можно уйти, — показала она на окно. Майкл судорожно дёргал за ручку нижнего ящика стола. Его обрывочные, скачущие мысли читались легко и непринуждённо, как будто перед глазами была большая книга с белыми страницами: «доверять нельзя», «надо бежать», «надо уйти», «босс убьёт», «срочно бежать», «взять с собой», «никому не давать»!

Юля видела панику в его глазах, а когда из ящика на свет появился рюкзак, в голове вдруг возникла странная мысль: «Пусть уходит! Один». Нет, ей никто не подсказывал, никто не шептал на ухо, никто не рассуждал за неё в голове, как в фильмах ужасов, она думала сама, однако в этом была теперь какая-то ранее недоступная ей лёгкость. Мысли возникали быстрее, чем она хотела их сформулировать. Раньше это напоминало подъём по лестнице: одна ступенька — одна мысль, одно наблюдение — один вывод. Причём голова всё время контролировала последовательность всех этапов. А сейчас этого не было. Просто не было, как будто ветром сдуло.

Это сравнение заставило Юлю улыбнуться. В нормальном состоянии ей, наверное, уже стало бы страшно, может быть, даже охватила паника, и она попыталась бы убежать, открыть дверь и сделать что-нибудь резкое и непредсказуемое, чтобы расстаться с этим странным человеком как можно скорее. Однако сейчас всё было совсем наоборот. И дело было не только в закрытой двери и бокале вина. Даже не в этом рюкзаке, который в этот момент Майкл судорожно прижимал одной рукой груди, а другой пытался накинуть на плечо лямку. Дело было в чём-то другом. И это другое подсказывало Юле, что «бедный Майкл» должен был уйти через окно и сделать это нужно было как можно скорее. Хотя послевкусие от «Сотерна» было очень приятным. Может быть, это действительно так подействовало вино?

Со стороны двери послышался громкий стук. В зале уже давно было тихо. Музыку выключили. Кто-то взял микрофон и попросил всех оставаться на своих местах. А затем обратился к тем, кто был внутри.

— Тарасов, открывай! Давай, быстрей! — голос звучал спокойно, без истерики и фамильярности, как будто дело было обыденным, будничным, заурядным. Типа, зашли друзья в гости и просят открыть дверь. Только нотки в голосе были жёсткие, даже металлические, с лёгким оттенком угрозы.

Майкл уже был на подоконнике, когда стук повторился. От страха его чуть не выбросило наружу. Юля поправила волосы и достала из кармана резинку. Во время танцев она любила мотать головой и крутить колесо из свободно струящихся локонов, однако сейчас что-то подсказывало ей, что надо собрать их на затылке. И желательно так, чтобы не мешали, то есть не в хвостик, а в пучок.

В узкой полосе длинного, тонированного стекла мелькнуло стройное отражение. Юля на мгновение становилась и пробежалась по нему взглядом. Ничего нового или странного там не было. Однако где-то в глубине души ей показалось, что она смотрит на себя со стороны чужими глазами. Чушь! А какими глазами она ещё должна была смотреть? Ведь это же — отражение!

Хмыкнув, она повернулась к окну. Оттуда послышалось кряхтение Майкла. Он уже был снаружи. Ему пришлось идти по краю узкого забора, который тянулся до самой пристройки у соседнего здания. Там размещалась какая-то странная, явно «важная» организация, потому что узкий кирпичный забор переходил в двойной металлический частокол с острыми загнутыми крюками наверху — нельзя было ни забраться внутрь, ни выбраться наружу. В ту сторону Майкл не пошёл. Он явно спешил оказаться на улице, чтобы скрыться в соседнем переулке. Вот он сел на край кирпичного забора и перевернулся на живот. Затем сполз вниз и повис на руках. До земли было ещё довольно далеко, когда вдруг снизу послышался чей-то весёлый голос:

— Давай, давай, прыгай! А то заждались уже!

Юля слышала всё это настолько отчётливо, как будто сама стояла под забором. Майкла «приняли». Прямо с рюкзаком. У «принимающей стороны» возникло замешательство. Потребовались понятые. Они стали что-то обсуждать. Товар был слишком крупным. Владельцу рюкзака предложили посидеть под забором в наручниках.

В комнате в это время ситуация накалялась. Послышались удары по стеклу. Сильные. Его хотели разбить. Однако стекло оказалось ударопрочным. Снова задёргалась ручка двери. Но всё оказалось бесполезным. Юля осмотрелась. В голове возникла ясная и понятная мысль: «Уходить. Через окно. С ним». Глаза остановились на тщедушной фигуре Чижика, который трясся у стекла, пытаясь рассмотреть, что происходит в зале.

— Может, открыть? А? Кто там?

— Полиция! А ты — пьяный. Хочешь?

— Нет, нет, что ты! Но мы же не виноваты? — проблеял он, повернувшись к Юле. Объяснять, что делать, времени не было. — Ой, ты чего?! Куда? — на его лице отобразилось изумление. Пришлось тащить бедолагу за руку.

— Ты что, сюда? — больше он не произнёс ни слова. Хмель исчез, и голова теперь стала кружиться от высоты.

— Молчи! Я держу, — послышалось сзади. Две руки крепко сжали его за бёдра и слегка подтолкнули вперёд. В принципе, Чижик мог бы пройти сам, если бы не смотрел вниз, но жёсткая хватка Юли значительно облегчала эту задачу.

Когда впереди показался металлический забор с двусторонними крючьями, Юля наклонилась к светлой шевелюре и прошептала:

— Молчи! Иди спокойно. Ногу разворачивай. Не смотри вниз!

Но Чижик всё равно смотрел. Как он мог не смотреть! Под забором стояли, сбившись в кучу, человек пять. Чуть дальше, в стороне ещё один разговаривал с двумя женщинами и что-то записывал. На тротуаре сидел понурый Майкл. Больше он ничего не запомнил, потому что ноги неожиданно упёрлись в два толстых металлических профиля. Дальше надо было идти, разворачивая стопу поперёк, чтобы носок становился на одну трубу, а пятка — на другую. «Правильно. Приподнимай ногу», услышал он её голос.

На самом деле Юля молчала. Она произнесла эти слова про себя. По реакции Чижика было ясно, что он их услышал. Но у неё тоже не было времени разбираться, что сейчас происходит. Люди внизу были заняты своим делом и не смотрели вверх. Мысль о том, что этим путём может воспользоваться кто-то другой, наверное, не приходила им в голову.

— Слушай, я — всё, — произнесла впереди соломенная шевелюра. Послышался вздох облегчения. Чижик был сам удивлён, что добрался до конца. Они прошли этот забор так ровно и чётко, как будто двигались по асфальту. Он справился. Или, скорее, ему помогли справиться. Юля помогла. Когда до него дошло, что он даже ни разу не покачнулся и всё это время был крепко зажат в тиски между её двух ладошек, бедняга опешил и открыл рот.

— Не всё, — раздалось сзади громкое шипение. — Направо! — эти слова прозвучали как приказ, однако справа забор выглядел совсем по-другому: тонкий, металлический, с витой режущей проволокой наверху. К счастью, Юля пошла первая. — Иди за мной. На землю не слазь!

Через несколько метров они достигли безопасного участка и осторожно сползли по решётке вниз, между крючьев соседнего забора, прямо под колючей проволокой. Ноги удобно опустились на приваренную посередине трубу. Однако до земли всё равно было ещё далеко, и «Мучение двух обезьян», как назвал это про себя Чижик, длилось довольно долго. Он был уверен, что все камеры наружного наблюдения уже давным-давно зафиксировали движение, и теперь в конце забора их ждут собаки или охранники. Однако ничего не произошло. Они благополучно добрались до очередного каменного забора, перелезли через него и оказались в широком переулке недалеко от станции метро.

— Фух, ну ты даёшь…

— Слушай, — перебила его Юля, продолжая пребывать в состоянии непонятного раздвоения. Она заранее знала, какие слова должна будет сказать, даже чувствовала, что они были сформированы в виде мысли в глубине её сознания, но почему-то губы произносили их быстрее. И это было странно. — Мы с тобой незнакомы. Ты понял? Вообще!

— Как это? — для бедного Саши Чижова такое поведение милой и доброй Юлечки, которая всегда и во всём ему помогала и к которой он, если честно, чувствовал определённую симпатию, хотя боялся в этом признаться, было унизительно обидно. Мало того, что он был на пару сантиметров ниже её, а теперь она ещё вела себя так, как будто он подставил её или сдал полицейским.

— Там был рюкзак. У твоего Майкла. С наркотиками, — делая ударение на каждом слове, произнесла Юля. В голове пронеслись картины ухаживания, улыбки, вино, вежливые комплименты, а в конце — удары по стеклу. Это были мысли Чижика. Она вздохнула.

— Но мы же… Я же не приносил его. Рюкзак — не мой, — слезливым тоном запричитал он. — Нет, нет, ты же сама подтвердишь.

— Ты что, дурак?! Стой! Забудь о рюкзаке. Навсегда! Понял? — на костлявое плечо легла маленькая ладошка. Она так сильно сжала его, что Чижик вскрикнул.

— Больно! Ты что! С ума сошла. Ой, как больно! — он скривился и согнулся пополам, схватившись за плечо. Через какое-то время боль отпустила, и бедняга выпрямился. — Там же камеры. Нас всех…

— На камерах ничего нет. Понял? Нас там не было. Ни тебя, ни меня. Слышишь? Забудь. Всё забудь. Ты меня не знаешь, мы там не были. На камерах нас нет.

— Откуда ты знаешь? — опешил Чижик. Юля пожала плечами, прислушиваясь к внутреннему голосу, но ничего не услышала. Она была уверена в том, что говорила. Но почему, ответить не могла. — А ребята? Светка как же? Их же спросят, — логично заметил он.

— Давай сначала с тобой решим. Хорошо? Отвечай за себя. Мы с тобой незнакомы, и точка. Так, виделись в Универе пару раз. Ты понял?

— Да… — без энтузиазма протянул обладатель соломенной шевелюры. На этом они разошлись. И потом долго не виделись. Очень долго…

ГЛАВА 2. КОРЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ

Светлана вернулась в общежитие только утром. Вся в слезах и с кругами под глазами. Её почему-то «записали» в подруги Сергея. А тот причинил немало хлопот полицейским во время задержания. Физических. Плюс выяснилось, что наркотики Майклу передал именно он. Светлану всю ночь допрашивали, но она сначала билась в истерике, не понимая, что от неё хотят, потом отрубилась и несколько часов тупо смотрела перед собой, не реагируя ни на какие вопросы. Заставив где-то расписаться, полицейские отпустили её. В Универе, естественно, сразу всё узнали. Вокруг бедной первокурсницы стали сгущаться тучи.

Юля на следующий день после происшествия пошла на занятия и вела себя как ни в чём не бывало. Однако уже на второй паре она снова почувствовала странное влияние на ход своих мыслей. Какая-то неведомая сила толкала её обратно в общагу. Настойчиво и сильно.

В комнате была одна Светлана. Она лежала на кровати и тяжело дышала. Юля сразу, сходу сказала ей написать заявление на академический отпуск по беременности и популярно объяснила, зачем это надо. Но та уже и так всё знала. Она уже час провисела на телефоне с подружкой из деканата, и «Танечка, милая» дала ей понять, что за наркотики могут вышвырнуть без всяких разговоров. Второй созвон уже происходил в присутствии Юли. Секретарша Таня удивилась такой резкой перемене в поведении Светланы и сразу же поддержала её предложение. Более того, она даже согласилась ей помочь, и через день белокурая подружка Юли, распрощавшись со всеми обитателями общаги, села на поезд и благополучно покинула Москву. Как оказалось позже, это было даже к лучшему.

Проводив её, Юля долго стояла посреди маленькой, похожей на пенал комнаты и пыталась понять, что с ней происходит. Она явно думала, мозг думал, это ощущалось, однако сама она никак не могла понять, о чём. Вскоре всё стало на свои места, и в голове созрело вполне логичное решение: надо уходить. Пока руки быстро собирали вещи и писали заявление коменданту общежития, в голове всё время крутился вопрос, почему она раньше не была такой решительной и сообразительной. Ответа, увы, не было.

Вскоре все вещи были упакованы, оставалось только позвонить в деканат.

Таким образом Юлия Плугова к вечеру «освободила» второе свободное место в этой комнате. Её «побег» не вызвал ни малейшего интереса, потому что москвички часто так поступали. Считалось, что им трудно привыкнуть не только к новому быту, но и более простым, жёстким отношениям со своими сверстницами из других городов.

В это время на Третьей Фрунзенской, в доме на набережной, возле Министерства Обороны, жизнь текла своим чередом. Давно не общающиеся между собой соседи жили за толстыми металлическими дверями в спокойном беспечном одиночестве, и только в одной квартире всё ещё оставалась старая деревянная дверь с высокими створками. Здесь проживал профессор Абрикосов, которому уже давно не было дела до новомодных ремонтов и улучшений. В тот злополучный вечер он один из немногих слушал по телевизору сообщение о столкновении галактик в глубинах Вселенной. А на следующий день всё изменилось.

Дерзкий звонок зазвонил так громко и непривычно заливисто, что заставил его вздрогнуть. Лежавшая на краю стола ручка упала на шелушащийся, пошарпанный паркет, и спавший в кресле кот лениво приоткрыл один глаз, реагируя на непривычный звук. Серей Федорович зажмурился и потёр глаза кулаками. Может, послышалось? Нет, звонок повторился. На этот раз он звучал чуть дольше, чем в первый раз. Кто бы это мог быть? Любопытство учёного взяло верх: он встал и, кряхтя, направился к двери. Внизу спины, возле копчика, снова возникла ноющая боль. Сколько раз он уже давал себе слово вставать со стула раз в час и делать упражнения! «Сейчас надо будет сделать… надо будет обязательно сделать», еле слышно пробормотал он.

Большая высокая дверь со скрипом открылась, и на пороге показалась фигура девушки. С небольшим чемоданом и двумя сумками. Он присмотрелся и остолбенел. Не может быть!

— Юля?! Но ты же… — Сергей Фёдорович смутился, не зная, как закончить предложение. С его стороны напоминать об общежитии было немного неприлично. Это выглядело бы назидательно и даже унизительно после долгих уговоров, которые они вели с её родителями год назад. Тогда Юля наотрез отказалась. Они её понимали. Да, причиной был возраст, мама и папа видели, что ей вожжа под хвост попала, как раньше говорила бабушка, но теперь… Что же случилось теперь?

Юля быстро шагнула вперёд и сразу взяла инициативу в свои руки.

— Я решила пожить у тебя. Ты — прав. Вы все — правы. Как всегда. Не улыбайся. Я — не такая опытная и взрослая, как ты. И папа с мамой — тоже. Вы все были правы. Но по крайней мере я попробовала. Хоть что-то. Согласись!

— … и опыт, друг ошибок трудных, — стараясь не слишком показывать свою радость, вздохнул Сергей Фёдорович. — Родители будут рады, когда узнают. Надо будет им позвонить.

— Завтра. Сегодня уже поздно. У них — плюс четыре часа. Спят, наверное.

— Ах, да, совсем забыл.

— Ну вот и отлично! Я написала заявление коменданту. В деканате всё решу завтра. Звонила им. По хозчасти там тоже нормальная женщина. Так что тебе волноваться не стоит. Да, кстати, — Юля изобразила на лице самую милую улыбку, какую только могла, — мы можем как-то не светиться и не говорить, что ты — мой дедушка? А? — она вопросительно приподняла брови и замерла в ожидании. — Я имею в виду, в универе.

— Юлечка, конечно! Э-э… это точно ты? Не узнаю тебя. Ты ведь… никогда такой не была. Такой… как бы это сказать?

— Самостоятельной? — хмыкнула она в ответ, чувствуя, что движется в правильном направлении. Надо было избежать ненужных вопросов. Но и слишком чёрствой тоже нельзя было оставаться. Она обняла дедушку за шею и погладила по сутулой спине.

— Всё нормально? Точно ничего не случилось? — ещё раз осторожно поинтересовался Сергей Фёдорович. Напряжение в его словах говорило, что он просто хочет, чтобы его успокоили, и Юля честно призналась, что не может больше учиться в общаге, что там бардак и если так пойдёт дальше, то к третьему курсу она просто «сольётся».

— Ты же сам говорил, что я ничего не буду знать. Говорил?

— Э-э, ну да…

— «Алё, я — выпускница МГУ. Я работаю в „Пятёрочке“! Свободная касса!» Помнишь?, — с улыбкой закончила она.

— Ну ладно, ладно. А твоя подружка? Рыжая такая пампушечка? Не помню как её…

— А-а… Света? Ну она перекрасилась уже давно. Это тогда на рыжей была. Сейчас — блондинка. Она… она решила взять академку. Проблемка небольшая. У неё, кажется, будет ребёнок. Вот. Решила поехать домой.

— Как это «кажется, будет ребёнок»? — с педагогическим возмущением перебил её дед. Разум учёного не мог смириться с такой свободой формулировки. — Это же не гипотеза! И даже не концепция! Это, если уж так говорить, научным языком, самая что ни на есть настоящая теория!

— Ну прости, ошиблась, — усмехнулась Юля. — Да, это — теория с математическим обоснованием и формулами-доказательствами основных законов.

— Ну да! А как иначе?! Не может ведь ребёнок исчезнуть! Разве что… ну искусственное прерывание… — замялся седовласый профессор.

— Не, не, не волнуйся. Всё — норм! Решили родить, жить там, потом восстановиться и дальше учиться. Короче, стандартная история. Ну первый раз. Ты же знаешь. В Универе столько лет!

— Да, да, конечно. Это — нормально. Для этого и существует процедура академического отпуска, так сказать, — дальше Сергей Фёдорович ещё долго что-то объяснял ей, искренне веря, что внучка слушает и ей интересно, пока вдруг какая-то идея не заставила его остановиться и посмотреть на неё совсем другим взглядом. — Ты даже утром будешь сама ездить? — неожиданно спросил он.

— И даже вечером буду одна возвращаться! — со смехом в тон ему ответила Юля. — Всё! Слышишь! Всё-о-о-о! Учиться надо. Осталось три года. С хвостиком. Это же совсем ничего! А мы до сих пор к вышке и физике не приступали. Надо самой навёрстывать. А то, говорят, в конце третьего курса уже начинают заваливать. Такие задания, что можно не сдать. Топят, и всё! Специально засаживают! Но я так не думаю. Вряд ли за взятку будут занижать.

— Нет, нет, ну что ты! У нас такого нет. Ты же меня знаешь. Я врать не буду. У нас весь профессорско-преподавательский состав…

— …кристально честен и полностью неподкупен! — закончила за него Юля. Она уже перенесла все вещи в небольшую комнату, которая раньше принадлежала бабушке, и теперь распаковывала чемодан.

— Да, так и есть. И не шути с этим. Это, знаешь ли, не шуточки. Если тебе что-то известно, то лучше сразу скажи мне…

— Деда, мне бы в ванную сейчас. Но это не по твоей части. С этим я справлюсь. А вот от тебя нужен список литературы по молекулярной физике, потом — по теории колебаний и волн, квантовой механике. По электродинамике мы с тобой уточним потом, за чаем. Надо будет разобраться с полем движущегося заряда и электромагнитными явлениями. Ни черта не помню. Есть подозрение, что это как-то связано с гравитацией и другими полями, — пробормотала Юля, доставая небольшой несессер с косметикой.

— Что? — Сергей Фёдорович приподнял очки на лоб и выпучил глаза, как будто у него в голове разорвалась атомная бомба. — Юлечка, это точно ты? Ну-ка посмотри на меня! — требовательно произнёс он. Она подняла взгляд и расхохоталась.

— Ты что? Всё в порядке. Ты же сам мне всё это рассказывал. Год назад. Здесь. Забыл? Отец тоже с этой гравитацией весь мозг на даче вынул, когда они с мамой там работали.

— Этого… не может быть… С тобой точно всё в порядке? Ты, ты… не заболела? — не веря своим ушам, спросил профессор.

— Деда, ну не будь занудой! Кто-то же должен продолжать научные традиции в этой семье? Кто так говорил? А? Бабуля. Помнишь? Всё время напоминала тебе. Вот я и буду это делать. Ты — не против? — и она снова рассмеялась, обняв опешившего профессора за плечи. — Ну прекрати так на меня смотреть! Это же программа курса. Ничего тут такого нет… такого… сверхъестественного.

— Но для этого нужен соответствующий математический аппарат, — уже более покладисто добавил Сергей Фёдорович.

— Вот мы его и нагоним. Вместе. По вечерам. Будешь подсказывать. В библиотеку ходить сейчас уже не надо. Я все твои книги скачаю. Ты только помоги мне выбрать. Потому что читать всё подряд– это полный зашквар.

— Что?

— Не комильфо, как ты любишь говорить. И даже не Вивальди.

— А-а, понятно. Но без базы не обойтись. Хотя ты права. Вот, когда я готовился к кандидатской, отобрать нужную литературу тоже было непросто. Очень даже непросто! И я благодарен академику Аверьянову, что он помог мне… Стой! Ты не кандидатскую, случайно, хочешь защищать?

— Ты меня раскусил! — хитро прищурившись, ответила Юля. Она вдруг почувствовала какое-то внутреннее одобрение этой мысли. Сердце забилось чаще и в голове появилась приятная эйфория.

— Какая тема? Ну давай, говори! — потребовал он, сразу превратившись из эмоционального дедушки в требовательного учёного.

— Ты мне сначала определение электричества дай. Помнишь, как в школе мучил? Объясни да объясни своими словами! Вот теперь ты мне объясни, что это такое, тогда скажу! — ответила она, изображая хитрую интриганку. При этом Юля высунула язык, кривляясь как ребёнок. Однако это не вызвало никакой ответной реакции. Всё, что касалось науки, было для Сергея Фёдоровича свято. — Только не начинай с того, что это — совокупность явлений, ладно? — Юля пригвоздила его этим своим напоминанием из детства, потому что он всё время говорил ей именно эти слова.

— Ну ты знаешь, это до сих пор… природа электричества ясна, но есть некоторые моменты. Это — общее определение, как медицина, которая не является наукой, в то время как анатомия является.

— Вот видишь! А бабушка тебе говорила, не мучай ребёнка. Теперь я выросла и буду мучить тебя! Ладно, не делай такое лицо. Скажу и без определений. Я хочу разобраться с природой электрона и его электромагнитным полем. Не может он быть частицей. Если у него ускорение возрастает, то это противоречит закону сохранения энергии. Ты сам говорил, что его конечную массу компенсирует что-то другое…

— Э-э… бесконечная отрицательная масса другого происхождения, — пробормотал профессор.

— Слова, слова. Условности, — с видом знатока заключила Юля. — Должно быть что-то реальное и существующее повсюду. Есть идея, что это может быть поле. Или пересечение полей.

— Ну чушь какая! Он же тормозится собственным излучением в процессе взаимодействия со своим электромагнитным полем! Тут ты неправа. Это же не теннисный мячик.

— Может быть, сам электрон — это поле или точка пересечения полей?

— Нет, нет, нет! Это — невозможно. Чушь! Ты понимаешь, для этого должно отсутствовать его взаимодействие с протоном… — голос профессора ещё долго доносился из коридора, а потом перекочевал на кухню. Однако Юля уже ушла в ванную, предоставив его самому себе. Надо было дать дедушке выговориться, хотя после этого на её долю всё равно осталось бы ещё немало рассуждений, которые пришлось бы выслушивать и обязательно соглашаться.

Когда через час Юля вышла из ванной, Сергей Фёдорович уже готов был обрушить на неё целый вал доказательств, выстроенных в логическую цепочку взаимосвязанных рассуждений. Однако то, что он увидел, повергло его в очередной эмоциональный шок. Перед ним стояла стройная девушка с короткими чёрными волосами. Обрезанными по плечи. Это было каре. Цвет волос был неестественно чёрный. Значит, успела покрасить. Старый халат скрывал фигуру Юли, но лицо, её лицо! Она надела старые большие очки, которые изменили его до неузнаваемости, и, судя по довольной улыбке, именно этого эффекта и добивалась.

— Ну как? На кого я похожа? — с улыбкой спросила она.

— На черепаху Тортиллу! В парике! Только Катя Зелёная даже в парике была лучше. Фу, ужас какой!

— Кавказская пленница, не угадал.

— Что ты, что ты. Варлей была просто ангел. Я её так обожал! Хотя причёска… похожа, похожа.

— Старалась.

— Но вот очки… Это что-то… э-э… хотя и бабушкины, но…

— Ну да, ты прав, очки немного всё портят. Но можно ведь другие взять? — Юля поняла, что этот аксессуар действительно не подходит и сразу решила приобрести новые на следующий день, с прозрачными стёклами, чтобы обязательно закрывали брови. Тогда контуры глаз будут выглядеть более расплывчато и полностью потеряются на фоне того невзрачного пятна, в которое превратится её лицо. Без бровей оно представляло собой тусклую маску с точками сереньких глаз. А если ещё не красить ресницы, то вообще получалась «бледная моль». Чёрное каре, как угольная рамка, должно было притягивать взгляд, не давая сконцентрироваться на глазах.

Юля осталась довольна. Она покрутилась несколько раз перед большим старым зеркалом в коридоре и повернулась к деду. Тот всё это время с удивлением наблюдал за ней, чувствуя, что внучка явно что-то не договаривает. Юля увидела это и поспешила развеять его сомнения:

— Ну не смотри ты так! Просто не хочу, чтобы меня узнавали. Да, можешь думать всё что угодно, но есть человек, который мне небезразличен. Я не хочу с ним встречаться. И не хочу, чтобы он видел меня. Понимаешь? — по-детски выпятив нижнюю губу, сообщила она. Так обычно делала Светлана, когда хотела оправдаться или сообщить какую-нибудь неприятную новость.

— Я так и думал, — со вздохом облегчения произнёс Сергей Фёдорович, сразу вынеся единственный возможный в этом случае вердикт: — Любовь. Ну тут уж ничего не попишешь. Возраст. Да… завидую. Игры, игрульки, заигрывания и притворства, — он махнул рукой и покачал головой.

— Деда, но ты про книги не забывай! — раздался сзади игривый голос «маленькой шалуньи», как он называл про себя внучку. Такое несоответствие эмоционального состояния, свойственного любви, и исследовательской сосредоточенности, требующей полной концентрации и хладнокровия, не смутило его. И то, и другое в парадигме оценочных суждений пожилого профессора относилось к крайне положительным проявлениям человеческого характера и не противоречило друг другу. Даже, скорее, дополняло. Хотя в жизни на самом деле всё было совсем по-другому.

Прошли три года. Юля училась «не на живую, а мёртвую», как говорила когда-то её бабушка, и Серей Фёдорович Абрикосов ни за что бы не вспомнил об этом разговоре, если бы не один странный случай. Сам по себе случай был даже не странный, а грандиозно-невероятный, но последовавшие за этим события — ещё более удивительными.

Дело было в том, что Комитет по развитию науки при Минобре организовал конкурс, который инициировали НАСА и Роскосмос. Ещё год назад это были всего лишь слухи, но уже в январе всё закрутилось с такой скоростью, что быстро дошло до реализации. Вскоре должен был состояться финал. Победитель получал возможность полететь в космос в качестве первого студента-туриста. Это было действительно круто, и когда об этом наконец официально объявили на всех кафедрах, одной из первых заявку на участие подала именно Юля, его внучка. Но об этом никто не знал.

Вечером, когда она сообщила об этом, Сергей Фёдорович резонно задал вопрос, потянет ли она и зачем ей это всё нужно. Ответ поверг его в шок.

— А ты бы в моём возрасте разве отказался?! Ну скажи! И что, я все эти три года зря готовилась, что ли?

Так как мысли о своём собственном решении заняли в голове профессора какое-то время, то к тому моменту, когда он вспомнил о её словах, Юля уже ушла к себе в комнату и профессор оказался в полном одиночестве. Сергей Фёдорович не стал её беспокоить, но на кухне, когда в турке, бурля, стал закипать ароматный кофе, его вдруг осенила другая мысль — почему она ответила, что три года готовилась зря? Как это так? Это что… она знала, что будет такой конкурс? Или ей кто-то заранее сказал? Это как же так?..

На плите раздался шипящий звук вырвавшегося на свободу горячего напитка. Тёмно-коричневые пузыри покрыли всю варочную панель, и необходимость локализовать несанкционированное кофейное безобразие заставила его на время забыть об этом мимолётном разговоре.

ГЛАВА 3. КОНКУРС

— Итак, давайте проверим всё ещё раз. Вот, личные дела кладите сюда… так… теперь разложим задания по папкам, — профессор Абрикосов волновался, как будто сам собирался сдавать экзамен. Но событие было действительно незаурядное. Все присутствующие прекрасно понимали причину его волнения, но вели себя намного спокойней. Сергей Фёдорович жил наукой и преподаванием, и дела университета всегда были для него важнее всего. Коллеги это знали. Но никто не догадывался, что волнуется он совсем по другому поводу.

— Начнём по именам? — спросил доцент Артизен, невысокий, худощавый мужчина с этого же факультета. Ему было уже почти сорок лет. Он отвечал за подготовку всех заданий для тестов. В МГУ проработал четыре года. Перед этим преподавал в Новосибирске, где считался одним из самых сильных составителей «зубодробильных» задач по физике и математике. В Москве он занимался другими задачами, но обойти такой проект своим вниманием, конечно, не мог. К тому же в этих вопросах он пользовался полным доверием профессора.

Сегодня был как раз тот самый день, когда пять финалистов должны были решить сто сложных задач из смежных областей, и определить победителя в финале конкурса, организованного КРНО, РОСКОСМОСом и НАСА. Победитель должен был полететь на орбитальную станцию. Такого ещё никогда не было, чтобы студент полетел в космос! «Но теперь быль должна была стать явью».