Старик Сохэ сидит, покачивается у огня. Тонкой веточкой ворошит угли в костре.
— Ты знаешь, как ведьма обращается в лисицу? Ну ладно, это все знают. А как маленький Мору по облакам ходит? Что, не веришь?
Ха-ха! Я расскажу тебе о чудесах, которые сам видел. Смотри, вот уголёк. Видишь? Он тоже знает много чудных сказок, только рассказывает их на своём языке. А я его язык знаю. Вот к примеру про то, как мыши сыр украли, да потеряли, а он засох и превратился в луну. Смотри-ка на небо. Видишь месяц? То-то же!
А не хочешь — не верь. Да только я всё равно расскажу, а ты послушай. Кто тебе ещё может такое рассказать, если не старый Сохэ. Когда меня не станет, пройдёт ещё много осенних дождей, ты, как и я, сядешь у огня и расскажешь кому-то о чудесах. Которые сам видел или о которых слышал от тех, кто сам видел.
Знаешь, почему кошка мышей ловит? Вот! А я знаю. Так, значит, дело было. Приходит к одному мельнику Смерть в урочный час. Помирать, стало быть, тому пора. Лежит мельник на постели, с роднёй простился. Лихорадка его била-била, да устала бить, Смерть позвала, мол, устала я мельника мучить, забирай его уже.
А у того мельника кошка жила, такая чёрная с белым пятнышком на груди. Знаешь, почему белое пятнышко-то у ней на груди? А? Ну ладно, это я потом расскажу.
И вот, значит, стоит Смерть у постели мельника, а кошка ему на грудь как легла, так и лежит. Всем известно же, что пока рядом с человеком кошка спит, Смерть не может забрать дух из тела. Ну, Смерть и так и эдак подходит. С одной стороны, с другой, а всё никак. Кошка не даёт. Смерть говорит кошке: «Слушай, хвостатая, дай мне мельника забрать. У меня сегодня много работы. Там в ущелье за разбойниками солдаты идут, к вечеру дел невпроворот! Дай мне дух мельника забрать, да я пойду уже».
А кошки ведь, ты знаешь, своевольные, их проси не проси, никогда не станут делать ничего, чего сами не пожелают. Кошка лежит себе на груди мельника и не даёт Смерти его дух из тела освободить. Сердится Смерть и говорит: «Хорошо, меховая тварь, раз ты не даёшь мне моё дело делать, я тебе по-своему отомщу! Когда твоя пора придёт, я буду приходить, да не буду забирать твой дух! Будешь вечно жить-мучиться! Не будет тебе свободы!» Кошка только зевнула и ещё плотнее калачиком на груди мельника свернулась.
Уходит Смерть от дома мельника ни с чем, бродит по округе, никого нет рядом, чью душу забрать можно было бы. Только слышит, что в амбаре скребётся кто-то. Ну, думает, не досталась мне душа старика больного, хоть кого-то мне надо с собой забрать. Идёт Смерть в амбар, а там с десяток мышей по зерну резвятся. Ну да ладно, возьму одну, да пойду дальше, а то дел ещё много.
Только Смерть свой посох на мыша направляет, как тут в дверь кошка просовывается. Она сразу за Смертью из дома мельника и вышла. Ты ведь знаешь, как всякая кошка любопытна! Видит кошка, что Смерть хочет мыша забрать вместо мельника, и такое кошку взяло озорство — не дам Смерти даже и мышонка! Кошка прыгнула и поймала кроху. Смерть злится, коли своё дело сделать не может. Это ведь непорядок, если кто свою работу не исполнил. Смерть хочет хапнуть другого мыша. Опять кошка проворнее оказалась. И так девять раз подряд.
Устали они, и Смерть и кошка. Сели отдышаться. Складывает Смерть души мышей в свой мешок и смеётся: эка, видишь ли, смертная тварь — кошка, ловчее Смерти оказалась. Так они и договорились, что у кошки девять жизней будет, лишь на десятый раз Смерть её дух взять сможет.
А разбойников в тот день не поймали солдаты. Не до того в тот день Смерти было. Уж больно утомительно было с кошкой тягаться. Мельник и по сей день жив да здоров. Только с тех пор у него в амбаре мышей никто и не видал. Так-то.
Старый Сохэ наполнил из кувшина свою кружку, смахнул пепел с края. Передал кувшин в протянутую из темноты руку, пенный напиток забулькал, распространяя терпкий аромат.
***
Старик Сохэ делает глоток и громко выдыхает. Искры от костра вьются вверх за сизым дымком.
— Мне старики давным-давно рассказывали. А теперь и я старым стал. И ты стариком будешь. И тоже рассказывать будешь. Так что послушай. Один охотник страсть как любил своё ремесло. Удачлив был всегда. За то и любили его односельчане. Он им дичь да мех носит, они его то монеткой, то хлебом благодарят. Сам знаешь как это бывает — если у тебя дело спорится, так тебе все помогают и в друзья набиваются, а как ошибёшься, так никто и не подсобит. Только лесничий его не любил. Может, завидовал, а может что-то другое. Говорят, дочку свою охотнику сватал, да тот не согласился, мол, приданое небольшое, да и сама не красавица.
Как-то на охоте он за лисой ходил, а дело зимой было. Зимой-то у лисы мех хороший. Что-то заплутал по следам лисьим, зашёл далеко, в незнакомое место. Стоит, думает — то ли домой уже поворачивать, время к вечеру. Глядит, рыжий хвост мелькнул. Он за ним. Туда, сюда, крутит, вертит по лесу. Совсем заблудился.
Снег уже и следы заметать начинает, да и темнеть стало. Парень-то храбрый, да всё равно в лесу ночевать дело сомнительное. А водит его ведьма, но он даже и не догадывается об этом. С людьми всегда так, если уж увлёкся каким делом, то и осмотрительность потерять можешь. Стоит он, что делать думает.
Выходит из-за дерева к нему девушка в платке рыжем на плечах, улыбается и говорит: — Заплутал, охотник? Отпущу тебя, если мою загадку отгадаешь и лисью шкуру впридачу дам. А не отгадаешь, тогда оставишь свою удачу в этом лесу.
Охотник наш парень не промах, а колдовства ведьминого не видал никогда. Оттого и растерялся поначалу, что ответить не знает. Только взял, да не долго думая и пришиб ведьму на месте. Зачем, говорит, мне загадки отгадывать, я в лес не за этим хожу. Возвращается охотник с хорошей добычей назад, думает за какую цену лисью шкуру сбудет. А в деревне плач да рёв стоит, дочь лесника хоронят.
С тех пор в наших лесах оборотней и не стало. А охотник больше в лес не ходит, так бобылём и живёт по сей день. Удача его в том лесу осталась.
— Так сколько ж тому охотнику лет? Что-то ты привираешь, Сохэ! Если тебе это старики рассказали, а теперь и ты старик. Как же тот охотник по сию пору жив?
— А вот… Вовремя помереть это ведь тоже удача, дружок…
Сохэ снова отхлебнул из кружки и задремал, склонив голову на грудь. А может только вид делает.
***
Месяц забрался на самый верх и покачивается в дрожащем столбике дыма над костром Сохэ. Подходят на огонëк ещё люди. Всякому интересно послушать старинные побасенки.
— Вы, молодые, любите сами поговорить, а мы, старые, любим помолчать да послушать. Но тут и спорить не о чем, ведь должно быть наоборот — вам, молодым, надо бы почаще слушать, а нам, старикам, делиться тем, что скопили за жизнь. Вот и послушайте, а я, так уж и быть, расскажу.
Было одно дело. Жили у нас на отшибе брат с сестрой. Он коз пас, а она шерсть пряла. Тем и жили. Родители их ушли давно, а своих семей у них покамест не случилось. Как-то брат говорит сестре, мол, надо тебе мужа найти, а мне бы жену, чтоб как у людей было. Сидят, думают, как бы им семьи свои устроить.
А надо вам сказать, что в ту пору у нас парни все на войну ушли, мужчин неженатых нет совсем. А из женщин у нас тогда лишь вдовы остались. Раз повёл брат своих коз в горы пастись. Идёт тропкой между скал над обрывом. В дудочку свистит. Была у него дудочка из ивы. Больно ловко он на ней играл, далеко слышно. Красивый голос у той дудочки, козы за ним идут. А сестра за своей прялкой дома сидит, дудочкин голос слышит, значит всё хорошо с братом.
Только голос дудочки по горам эхом разносит, и слышит его кое-кто ещё. Хитрец Ору в горах наших живёт. Почуял как пастух своё стадо в горы на луга повёл, дай, думает, полакомлюсь свежим козлёнком. Только брат-козопас не такой уж и простофиля, легко своих козочек отдавать не станет. Ору решил выменять козлёнка на обещание, которое и выполнять-то не собирался.
А всякому известно, что не дозволяется доброму человеку с горной нечистью якшаться, даже смотреть на облик его. Ору спрятался за утёс, чтобы не напугать пастуха и зовёт его добрым голосом. А какой настоящий голос у горных великанов вы же знаете? Ну да, откуда ж вам знать…
Так вот, Ору зовëт пастуха, как будто кто-то помощи просит, а сам за камнем спрятался, ждëт, когда пастух, добрая душа, откликнется на зов. Брат-козопас не первый раз в горах, знает, что ежели кто нуждается, то непременно надо руку протянуть, нельзя в беде бросить. Ору обернулся красивой девушкой, чтоб человека не спугнуть, и канючит:
— Помоги мне, добрый человек, заблудилась я, от голода замерзаю тут в горах. Дай мне одного маленького козлика, накорми бедную путницу. Я тебе добром отплачу.
Пастух не почуял подвоха, стал костëр раскладывать, нож точить, чтобы мясо готовить, а сам себе думает — вот и уладится моë дело. Девица вроде подходящая, сейчас накормлю, отогрею у костра, а потом с собой домой заберу. Будет мне женой.
Тем временем сестра его у прялки сидит, слышит, что песня звучать перестала. А по времени ещё не должен бы братец до пастбища добраться. Выходит сестра на порог, чтобы на дорогу посмотреть. А только видит — идëт по дороге солдат израненный, на палку опирается, еле на ногах. Заметил он сестру пастуха, просит воды напиться, а может и на ночлег напроситься. Сестра и смекнула, вот солдата напою, накормлю, пригрею, ему понравится моя забота, станет он мне мужем. С этой мыслью и пустила к себе солдата в дом.
Так уж издавна повелось, что не может горный великан в другом теле долго находиться, тем более в таком маленьком как у девушки. Тесно ему, свербит во всех местах. А пастух не замечает, приготовлением занят, да мысли о семейной жизни в голове вертятся, разум туманят. Только запахло мясом жареным, только первые капельки жира в огонь капнули, зашипели, тут и не выдержал Ору-великан. Стало его корчить да корёжить, назад, значит, в его настоящий облик оборачивать. Пастух наш от перепугу стал как столб, а когда настоящего горного великана увидел, жареного козлёнка жрущего, так и совсем окаменел.
Тем временем сестрица его солдату раны перевязывает, похлёбкой кормит, даже на стаканчик вина расщедрилась. На солдатика поглядывает, мечтает как замужней жизнью заживёт. А солдат попил, поел, выспался, да утром и ушёл дальше. Потопал по дороге в сторону своего дома, где его жена и дети дожидаются с войны.
— Что-то ты, Сохэ, совсем заврался. Где ж это видано, чтобы люди в камень обращались?
— А не хотите так и не верьте… Да только с тех пор у нас по горам столько коз развелось, а у каменного истукана из дудочки большая ива выросла. Это слёзы сестры пастуха её так поливали.
— А с великаном что стало?
— А? Что? С каким великаном?
Сохэ кружку пустую отбросил, покатилась она от костра, из неё искорки посыпались.
***
У костра собралось уже с дюжину односельчан. Старик Сохэ покачивается, угольки в костре пошевеливает. Вот молодая учительница кружку с земли подняла, вытерла передником, снова пивом наполняет, протягивает со словами: — На вот, хлебни ещё дедушка Сохэ! Расскажи нам про то, как в нашем пруду выдра луну спрятать захотела. Пожалуйста, Сохэ!
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.