Бесплатный фрагмент - Вглядываясь в пустоту

Посвящается Александру и Маргарите — моим путеводным звёздам, что освещают мою жизнь и придают ей смысл.

Вступление

Здравствуй, дорогой читатель!

Книга, которую ты сейчас держишь в руках, представляет собой сборник из десятков философских эссе и заметок, написанных мною в течение пяти лет: с 2020-ого под 2025-ый годы. Некоторые из представленных здесь текстов вошли в сборник почти без изменений, другие же были переработаны специально под эту книгу. Эти эссе при своём выходе в свет были прочитаны десятками тысяч людей и вызвали долгие и жаркие дискуссии в комментариях. Каждое эссе посвящено своей собственной теме, но эти темы частично пересекаются друг с другом — так что не обессудь, читатель, если одни и те же мысли встретятся тебе по ходу повествования несколько раз.

Автор ли я всех этих эссе и заметок? Не уверен. Мне помогали писать Пифагор, Сократ, Лао-Цзы, Платон, Будда, Зенон, Чжуан Чжоу, великие каппадокийцы, Иммануил Кант, Рене Декарт, Фома Аквинский, Готфрид Лейбниц, Томас Гоббс, Ульям Оккам, Карл Поппер, Фридрих Ницше, Артур Шопенгауэр, Георг Гегель, Дэвид Юм, Нагарджуна, Бертран Рассел, Фёдор Достоевский, Эрвин Шрёдингер, Альберт Эйштейн, Людвиг Витгенштейн, Курт Гёдель, Виктор Франкл, Рабиндранат Тагор, Вернер Гейзенберг, Алан Уотс, Джон Уилер, Жак Деррида, Дэвид Чалмерс, Хью Эверетт, Жан Бодрийяр, Дуглас Хофштадтер, Дэвид Дойч, Макс Тегмарк, Стивен Вольфрам и многие другие. По отношению к этим текстам, я занимаю почти ту же самую позицию, которую по отношению к ним занимает клавиатура, на которой они печатались. Я — не более чем инструмент, с помощью которого они были созданы. Приёмник, принявший и обработавший сигнал, исходящий из окружающего меня мира. Но кто же тогда их истинный автор? Никто. И всё сущее одновременно.

В книге разбирается множество глубоких и противоречивых вопросов философии. Откуда появилась Вселенная? Что такое сознание? Лежит ли материя в основе всего? Обладаем ли мы свободой воли? Существует ли Бог? На чём основаны этические системы? Открываем ли мы математику или придумываем? В чём смысл жизни? Существует ли душа? Что такое личность? Есть ли чувства у бактерий? Чем Вселенная похожа на клеточный автомат? Реальны ли духи? На некоторые из этих вопросы я привожу свои ответы, на другие делаю исторический обзор взглядов различных философских школ и направлений, третьи и вовсе остаются без ответа, но стоят того, чтобы быть заданными. Мои собственные убеждения и предпочтения в течении этих пяти лет тоже сильно менялись, поэтому не обессудь, читатель, если некоторые мысли в этой книге буду противоречить другим. Ведь единственный истинный ответ на все эти вопросы — сама жизнь, само наше существование.

Мой интерес к философии проснулся в самые мрачные годы моей жизни — годы потерь, болезней, лишений. Философия стала для меня путеводным светом, рассеивающим этот мрак. Размышления над философскими вопросами, поиск ответов на них и анализ взглядов различных мыслителей расширили горизонты моего сознания и привели меня к созерцанию бесконечного величия и неописуемой красоты Вселенной. Как писал Теренс Маккена, чем ярче разгораются костры знания, тем больше тьмы открывается нашим изумлённым глазам. Так давайте же разведём костёр…

Часть 1: Эссе

Cознание — величайшая загадка Вселенной

В какой‐то момент жизни большинство людей задается вопросами вроде «Почему я существую?», «Почему есть что‐то, хотя могло ничего не быть?», «Откуда появился наш мир?». С древних времен философы и ученые пытаются найти ответ на эти вопросы, а проповедники утверждают, что нашли единственно верный.

На первый взгляд кажется, что это самые сложные из всех возможных вопросов, однако это не так. Несмотря на сложность, а иногда даже и полную невозможность проверить истинность определенного ответа на эти вопросы, мы можем хотя бы судить об убедительности тех или иных ответов, их логической непротиворечивости и согласованностью с наблюдениями.

Может быть, существование мира неизбежно, как дважды два неизбежно равно четырем, а может быть, если нет ничего, то нет и никаких препятствий для возникновения мира. Мы можем гадать, мы можем строить теории и проверять их. В любом случае, мы можем хотя бы попытаться ответить на этот вопрос и примерно представляем себе формат ответа на него.

Существует гораздо более сложный вопрос — мы не только не можем проверить на истинность или ложность ответа на него, но мы даже не представляем себе формат ответа, да и сам вопрос, честно говоря, мы сформулировали с большим трудом. Кроме того, многие люди даже не понимают суть вопроса, а другие отрицают его осмысленность. Этот вопрос, величайшая загадка Вселенной — тайна человеческого сознания.

Сперва, может показаться, что вопрос высосан из пальца, но на самом деле, он лежит в самой основе человеческого бытия, и к нему сводятся все остальные вопросы философии, науки и общества. К примеру, автор бестселлера «Sapiens: Краткая история человечества», известный израильский историк Юваль Ной Харари как‐то сказал, что без отсылки к сознанию у нас не получится даже обосновать ни одну этическую систему. Он кратко сформулировав свою мысль в виде простого вопроса: «Как без отсылки к сознанию доказать, что пытки это зло?».

Кроме того, научный и технологический прогресс все сильнее набирает ход, и мы вплотную подходим к эпохе киберпанка, в которой нам просто необходим ответ на вопросы о сознании: «Есть ли сознание у нейросети?», «Возможна ли загрузка сознания в компьютер?» и «Снятся ли андроидам электроовцы?».

Уже долгие годы я изучаю загадку сознания в трудах аналитических философов и нейробиологов. В этом эссе я решил объединить все изученные мною вопросы, аргументы и рассуждения. А начать экскурсию, я полагаю, нам стоит с того, чтобы определиться с предметом нашего разговора. Что вообще такое — это самое сознание?

Религиозные евреи читают свою первую молитву утром сразу после пробуждения ото сна. Звучит она так: «Благодарю Тебя, Царь живой и сущий, за то, что Ты по милости Своей возвратил мне мою душу.» Что это может означать? Почему они считают, что утром Бог возвращает им душу?

Дело в том, что душа — это религиозный синоним термина «сознание». Когда философы античности, средневековья и Возрождения рассуждали о душе, они говорили именно о сознании. Однако возникало много путаницы из‐за того, что разумные утверждения смешивались с мистическими и религиозными домыслами. Чтобы это исправить в аналитической философии XX века вместо слова «душа» стали употреблять термин «сознание».

Сознание — это поток субъективных впечатлений. Когда мы засыпаем этот поток прекращается или почти прекращается, а когда просыпаемся, этот поток возвращается. Именно этот поток и имеется в виду в еврейской молитве под термином «душа». К сожалению, «поток субъективных впечатлений» — это очень расплывчатое и неочевидное определение. Тут требуется некоторое разъяснение и примеры. Субъективные впечатления — это те чувства, которые мы испытываем при том или ином физическом процессе. Это то, что отвечает не на вопрос «Что это?» или «Как это работает?», а на вопрос «Каково это?».

Отличный пример для объяснения того, что такое субъективные впечатления, привел американский философ Томас Нагель. Представьте, что вы ученый, который изучает летучих мышей. У этих животных кроме привычных человеку органов чувств, существует еще один дополнительный — эхолокатор. Летучие мыши при полете в темноте издают ультразвук, и по его отражению от препятствий и предметов понимают, что где находится. Вы как ученый изучаете эхолокацию летучих мышей: делаете мышам МРТ, проводите им хирургические операции, ставите на них эксперименты. Вы знаете об эхолокации летучих мышей буквально всё — все ответы на вопросы «Что это?» и «Как это работает?». Но есть одна вещь, которую вы никак не можете узнать об эхолокации мышей с помощью экспериментов — это то каково это чувствовать эхолокацию, каково это быть летучей мышью. Ответ на вопрос «Каково это?» — и есть субъективное впечатление. А поток таких субъективных впечатлений — это и есть сознание.

Другой классический пример объяснения сознания — комната Марии. Представьте, что некоторую девочку по имени Мария с самого рождения держат в закрытом помещении без окон под стражей. Все в комнате Марии черно‐белое: и стены, и одежда, и экран компьютера. Марии доступно неограниченное количество информации о цветах — книги по физике света, книги про устройство глаза и восприятие цветов людьми, книги про работу мозга. Таким образом, Мария знает о цвете буквально все. Однажды Марию отпускают за пределы ее комнаты во внешний мир, полный красок. В тот самый момент, когда Мария увидит, что-либо красное, она получит субъективное впечатление восприятия красного цвета. Это чувство — то, что она не могла получить ни из каких книг.

Каждое субъективное впечатление само по себе в аналитической философии принято называть словом «квалиа». Квалиа — это элементарная неделимая частица сознания. Примеров таких элементарных частиц субъективного опыта целое множество: например, красный цвет, звук скрипа двери, запах апельсинов. Не существует способа как либо описать, определить квалиа или передать знание о нем. Невозможно объяснить, что такое красный цвет, слепому от рождения человеку, и что такое звук скрипки глухому.

Также мы даже не можем вообразить себе, какие квалиа испытывают другие живые существа. Какие цвета видят животные с тетрахроматическим зрением? Как чувствует оргазм человек противоположного пола? Эти безответные вопросы подводят нас к одной из проблем изучения сознания — проблеме других умов.

Главная проблема, препятствующая изучению сознания — это невозможность посмотреть на мир «глазами другого человека». У нас есть доступ к нашему собственному сознанию, но нет доступа к сознанию других. Эту проблему знаменитый немецкий математик и философ Готфрид Лейбниц окрестил «проблемой других умов».

Представьте себе, что весь наш мир — это одна большая видеоигра, а вы персонаж этой игры. Игра работает на базе графического и физического движков — физический движок просчитывает взаимодействие всех объектов в игре, а графический отрисовывает для вас картинку от первого лица.

Находясь внутри этой игры, вы можете ставить любые эксперименты с любыми игровыми объектами. С помощью этих экспериментов, вы можете выяснить детали работы физического движка игры. Потенциально, вы даже можете воспроизвести на листе бумаги полный код алгоритма работы физического движка — этакую внутриигровую Теорию Всего.

Однако, будучи персонажем игры, вы никакими экспериментами не можете узнать ответы на два вопроса. Являются ли другие персонажи игры такими же игроками или же хорошо запрограммированными, но бездушными NPC? Если предположить, что другие персонажи игры являются игроками, то такие же у них настройки и шейдеры графического движка или нет?

Если перевести эти два вопроса на общепринятый язык, то они будут звучать так. Обладают ли другие люди сознанием или нет? Если предположить, что другие люди обладают сознанием, то они видят цвета также как и мы или нет?

Есть абсурдное утверждение о том, что игра не мультиплеерная, а рендерится только для одного игрока — такое утверждение называется солипсизмом. Несмотря на всю абсурдность солипсизма, не существует ни единого способа его опровергнуть. Существование других умов — это предмет чистой веры.

Большинство людей верят в то, что игра все-таки мультиплеерная. Однако никто не в состоянии как-либо проверить, такие же у другого человека настройки графики или какие-то другие. Возможно ли такое, что разные люди видят цвета по-разному? На эту тему существует мысленный эксперимент.

Представьте, что вы и ваш друг смотрите на красное яблоко. Ни у вас, ни у друга нет никаких физических проблем со зрением или нарушений восприятия вроде дальтонизма. Вы показываете на яблоко пальцем и утверждаете, что оно красное. Ваш друг показывает на яблоко пальцем и утверждает, что оно красное. Вы сходитесь в том, что оно красное, ведь вы оба с детства привыкли к тому, что этот цвет называют красным. Может ли быть такое, что в своем сознании вы видите этот цвет так, как ваш друг в своем сознании видит зеленый, а зеленый вы видите так, как ваш друг видит красный? Не существует ни единого способа подтвердить или опровергнуть это предположение. Описанный мысленный эксперимент известен как «инвертированный спектр».

Проблема других умов долгие годы останавливала ученых от любых попыток изучения сознания, ведь существование других сознаний — это нефальсифицируемая гипотеза. Ее невозможно ни опровергнуть, ни подтвердить. Такое несоответствие критерию Поппера не дает возможности изучать сознание с помощью классического научного метода. И многие ученые даже утверждают, что сознание, душа — это выдуманная иллюзорная сущность, и ее нужно выбросить на свалку истории, где уже покоятся феи, единороги и прочие мифические создания. Однако, кое-что не дает всем ученым согласиться с этим — ведь факт существования сознания стоит у них перед глазами.

К концу XX века некоторые ученые подступились к изучению сознания. И первым шагом стало разделение вопросов о сознании на два типа: те, на которые можно попытаться найти ответы, и те, на которые нельзя. Долгое время даже очень умные люди, рассуждая о сознании, путались в терминах и утверждениях. В конце XX века вышла в свет книга австрало-американского философа Дэвида Чалмерса под названием «Cознающий ум», с помощью которой мыслитель попытался внести в дело ясность. Чалмерс разделил вопросы о сознании на два вида — легкие и трудные проблемы.

Легкая проблема сознания — это вопрос, на который возможно найти ответ с помощью научного способа при некоторых допущениях. В последние десятилетия многие нейробиологи занимаются поисками ответов на легкие проблемы сознания. Они ищут так называемые нейрокорреляты сознания — соответствия между цепочками активации нейронов в мозгу пациента и субъективными впечатлениями в его сознании. Единственное допущение, на которое опирается изучение сознания при этом методе — это вера в то, что пациент обладает сознанием и в то, что его устные отчеты о его субъективных переживаниях верны.

Трудная проблема сознания — это вопрос, на который найти ответ с помощью научного способа на нашем уровне мышления невозможно. Основной трудный вопрос — «Почему сознание вообще возникает и как квалиа связаны с физическими процессами?».

Если мы зададимся вопросом, что вообще обладает свойством «красноты», то не сможем найти ответ. Мы называем предмет красным, только потому что от него отражается свет определенной длины волны. Мы называем этот свет красным только потому, что при его попадании в глаз, в мозгу активируется цепочка нейронов, вызывающая у нас субъективное впечатление красного цвета. Но ни в предмете, ни в свете, ни в глазе, ни в мозге нет ничего красного.

Почему одна цепочка нейронов в голове вызывает впечатление красного цвета, а другая впечатление фиолетового? Если и то, и другое, просто последовательность сигналов, последовательность активаций, то почему красный цвет так сильно отличается от вкуса сливы? Да и почему, черт возьми, активация этих цепочек нейронов вообще порождает какие-либо чувства? Ответов на эти вопросы нет — это трудная проблема сознания.

Уже упоминаемый мною Лейбниц проиллюстрировал эту проблему отличной метафорой с мельницей. Представьте на секунду, что вашу голову увечили до огромных размеров так, что в нее теперь можно войти как в мельницу. Вы входите туда и видите огромное число связанных друг с другом проводов, или как писал сам живший задолго до изобретения электричества Лейбниц «шестеренок». Каждую из шестеренок приводит в движение предыдущая, а та в свою очередь приводит в движение последующую. При осмотре этой мельницы вы не найдете ничего такого, чем бы можно было бы объяснить сознание.

Эта проблема называется разрывом в объяснении. Этот разрыв не дает редуцировать ментальные состояния к физическим процессам. Так как все научные теории описываются математикой, а для квалиа невозможно дать строгое математическое описание, то получается, что невозможно свести сознательные впечатления к математическому или алгоритмическому описанию работы мозга. Красный цвет и процесс активации нейронов — это абсолютно ортогональные вещи. Именно поэтому нейробиологи называют изучаемые ими связи нейрокоррелятами — потому что корреляция между активацией нейронов и сознательным чувством есть, а причинно-следственной связи нет.

Разрыв между сознанием и физическим миром сильно интересовал знаменитого французского философа и математика Рене Декарта. Мыслитель одним из первых в Европе сформулировал трудную проблему сознания — он называл её психофизической проблемой или проблемой «духа и тела». Декарт размышлял о том, как могут происходящие с телом физические явления порождать сознательные впечатления, и как сознательное усилие воли может управлять телом. Например, как наше волевое усилие приводит к тому, что мы поднимаем палец?

Декарт считал, что сознание сконцентрировано в шишковидной железе головного мозга, которая получает сигналы от тела и отправляет обратно управляющие сигналы. Возможно, во времена Декарта такая теория и имела право на существование, но она содержит очевидную ошибку. Если все сознание сконцентрировано в шишковидном теле, то откуда оно там?

Таким образом аргумент о том, что сознание сконцентрировано в шишковидной железе — это первый шаг к бесконечной регрессии. Американский философ Дэниэл Деннет высмеял теорию Декарта, назвав ее картезианским театром. Деннет представил шишковидную железу из теории Декарта в виде гомункула — маленького человечка, живущего в голове, смотрящего за происходящим на экране и управляющего действиями тела. Даже если это действительно было бы так, то как же сознание возникает в голове у самого гомункула?

Нейрофизиологи не смогли найти единого центра сознания в нашем мозге — нейрокорреляты сознания тонким слоем размазаны по многим отделам мозга. Но некоторые отделы все же никак с сознанием не связаны. Например, содержащий половину всех нейронов мозга мозжечок почти не связан с сознательными впечатлениями.

Несмотря на очевидную ошибочность гипотезы связи тела и сознания, размышления Рене Декарта о природе сознания оказались не бесполезны. Вслед за Декартом многие другие европейские мыслители Нового Времени стали задумываться о проблеме сознания. И кроме того, Декарт сформулировал единственную вещь, в которой обладающее сознанием существо может быть уверено: «Я мыслю, следовательно я существую».

Мы можем быть уверены только в том, что лично мы обладаем сознанием. Мы можем лишь предполагать, что другие люди также обладают сознанием. Однако, если мы допускаем существование сознания у других людей, то было бы бессмысленным шовинизмом не допускать наличие сознания у животных — обезьян, собак, кошек, лошадей, дельфинов и китов. Смотря в глаза собаке, трудно сомневаться в том, что у них есть сознание. Если мы допускаем наличие сознания у млекопитающих, то почему бы не допустить наличие сознания у рептилий, рыб и других крупных животных? Если мы допускаем наличие сознания у рыб, то почему бы не допустить наличие сознания у насекомых и членистоногих. А если мы допускаем наличие сознания у насекомых, то почему бы не попустить существование сознания у червей, тихоходок и бактерий.

Таким образом, всего‐лишь навсего отказавшись от солипсизма, мы вступаем на скользкую лестницу, ведущую вниз вплоть к элементарным частицам. Если мы допускаем существование сознания у других людей и считаем, что сознание порождается физическими процессами обработки информации в нервной системе, то почему бы не допустить наличие сознания у бактерий, ведь внутри них протекают такие же физические процессы и обрабатывают некоторую информации. Да и столкновения элементарных частиц друг с другом тоже вполне можно записать в ту же категорию.

Так где же нам прочертить линию демаркации между сознательным и механическим? Как отличить одушевленных существ от простых биороботов? Имеет ли смысл становиться вегетарианцем из‐за страданий миллиардов коров, или же корова — это простая машина вроде автомобиля, только не из железа и пластика, а из мяса?

Кроме того, скользкая ведущая вниз лестница также ведет и наверх. Если физические процессы обработки информации порождают сознание, то и нашу планету можно рассматривать в качестве такого процесса. У Земли тоже есть сознание? Какие сны видит Гея? А если Земля сознательна, то вся Вселенная — это тоже огромное одушевленное существо, как считали древнеиндийские философы?

Отказ от солипсизма приводит нас к чувствующим бактериям и мыслящей Вселенной. Отказ от одного абсурда приводит к другому. Этот второй абсурд известен как панпсихизм.

У панпсихизма немало логических проблем. Одна из главных — это проблема комбинации. Если все физические процессы во Вселенной могут порождать чувственный опыт, то как именно различные комбинации этих процессов приводят к появлению цельного восприятия? Почему мы ощущаем себя именно как человек, а не как коленка или как целая планета?

Одним из возможных ответов на эти вопросы предлагается теория интегрированной информации, утверждающая, что не любые физические процессы порождают чувственный опыт, а только те, которые исполняют алгоритмы особого рода. Эти алгоритмы должны быть очень сложными и одновременно интегрировать огромную кучу информации в одном месте. По мнению автора теории, в нашем теле такие процессы исполняются только в коре головного мозга. Однако, если подумать, в самом деле эта теория не дает ответа на основной вопрос — всегда можно задаться вопросом: так, а почему одни алгоритмы порождают чувственный опыт, а другие — нет?

Вопрос о том, кто обладает сознанием, а кто нет, кажется далеким от реальности. Но на самом деле, вопрос о сознании влияет на все этические вопросы человечества. Если коровы не обладают сознанием, то это лишает смысла существование организаций по гуманному отношению к скоту.

А обладают ли сознанием нейросети? Если физический процесс обработки информации или же некий сложный алгоритм порождают сознание, то нейросети тоже должны быть сознательными. А если нейросети сознательны, то отключение компьютера с достаточной сложноустроенной нейросетью от питания этически ничем не отличается от убийства человека.

Пионеры в области искусственного интеллекта предлагали разделить ИИ на слабый и сильный. Слабый ИИ — это просто машина, которая выполняет инструкции и выдает ответ, а сильный ИИ — это искусственный интеллект, обладающий сознанием. Американский философ Джон Сёрл размышлял о том, как мы можем отличить сильный ИИ от слабого, и пришел к выводу, что сделать это невозможно. В поддержку своего утверждения он привел мысленный эксперимент под названием «Китайская комната».

Представьте, что вас посадили в комнату с единственным окошком. Через это окошко вам подают таблички с китайскими иероглифами. Китайского языка вы не знаете, но у вас есть книга с подробным набором правил о том, как в соответствии с полученными табличками составлять другие таблички, которые вы отдаете назад через окошко. Китайцу, который общается с вами через окошко, вы кажетесь разумным, но вы сами понятия не имеете о том, что говорится в табличках — вы просто по набору правил составляете выходные таблички на основе символов во входных табличках.

Таким образом, находясь в китайской комнате вы выполняете работу искусственного интеллекта. По сути, вы — нейрон в мозгу китайской комнаты. Но если набор правил в вашей инструкции достаточно полон, и китайская комната неотличима в общении от человека, то получается, что она обладает сознанием? Как комната может обладать сознанием? Это абсурд.

Другой вариант китайской комнаты называется «Китайский мозг». Представьте себе миллиарды китайцев, соединенных между собой телефонными сетями. Каждый отдельный китаец симулирует работу одного нейрона. Когда ему кто‐то звонит, он по простому набору данных ему правил, звонит кому‐то из других китайцев или же не звонит вообще. Вся телефонная сеть, таким образом, симулирует работу мозга. Если алгоритмически телефонная сеть китайцев эквивалентна мозгу, то получается, что у нее есть сознание. Но это же абсурд. Как телефонная сеть может обладать сознанием? Если у этой гипотетической сети есть сознание, то что же тогда чувствует интернет?

Если мы отрицаем существование чувственного опыта у китайского мозга или интернета, то встает вопрос — почему у одних механизмов вроде человеческого мозга сознание появляется, а у других, точно таких же, вроде телефонной сети, нет. Философ Дэвид Чалмерс проводит блистательное рассуждение: предположим, что существует точно такой же человек как вы, ваш полный физический клон, который однако не обладает сознанием. Такого клона обычно именуют философским зомби: с механистической точки зрения он — ваша полная копия. Зомби реагирует на все раздражители так же как и вы, однако в отличие от вас, «работа шестеренок» в его мозге не порождает субъективного опыта. Философский зомби не видит того «внутреннего кино», что видим мы.

Если вам обжечь руку, вы отдерните ее, почувствуете боль, ваше лицо выразит гримасу страдания, вы крепко выругаетесь и замашете рукой, пытаясь ее охладить. Если философскому зомби обжечь руку, то но он отдернет ее, его лицо выразит гримасу страдания, он крепко выругается и замашет рукой, пытаясь ее охладить, но он не почувствует боли. Его поведение будет идентично вашему — внешний наблюдатель не сможет отличить, кто из вас обладает сознанием, а кто — зомби, кто действительно чувствует боль, а кто же ведет себя так, как будто чувствует боль.

Чалмерс задается вопросом, может ли такой зомби действительно существовать, и приводит занятные рассуждения. Первый факт в его рассуждении: наш мозг — это «механистическая» причинно‐замкнутая система, то есть такая система, работа которой полностью подчиняется закону причин и следствий — активация каждого нейрона имеет причину в активации предыдущего нейрона и может служить причиной активации следующих нейронов. Второй факт: наша речь — результат работы нашего мозга. Третий факт: мы произносим «У меня есть ощущение красного цвета». Из этих трех фактов Чалмерс делает логически неизбежный вывод: механическая машина утверждает, что чувствует квалиа красного цвета.

Таким образом, философский зомби, если он действительно является нашей точной копией, будет точно так же утверждать, что обладает сознанием. Рассуждение Чалмерса опровергает возможность существования философского зомби и подкрепляет гипотезу о том, что китайский мозг действительно будет обладать сознанием, как и другие компьютерные нейросети.

Философ Дэвид Чалмерс считает, что квалиа могут возникать из‐за отсутствия у нас прямого доступа к нашим нейронам и нервным волокнам. Поэтому когда нас спрашивают, что значит «красный цвет», то единственное, что мы можем ответить — «ну, он просто красный и всё». Точно так же, если спросить достаточно умную нейросеть, получающую на вход постоянный сигнал с видеокамер, но не имеющую к этим камерам прямого программного побитового доступа, что такое красный цвет, то, по мнению Чалмерса, такая нейросеть ответит, что это «ну, просто красный и всё».

Некоторые мыслители склонны считать, что феномен сознания — это всего‐лишь иллюзия, и на самом деле ничего кроме материального физического мира, описываемого математическими моделями, не существует. Другие философы считают, что у этого утверждения есть одна большая проблема. Они указывают на то, что первые мыслители настолько привыкли сводить все к моделям, что совершенно игнорируют реальность у себя перед глазами. Изучая карту, забывают о территории, которую эта карта описывает. Более того переворачивают все с ног на голову — воспринимают территорию, как иллюзию, а карту как реальность.

По мнению сторонников реальности сознания, его существование — это непосредственный факт, данный нам в ощущениях. А вот все наши сведения о физическом мире — это лишь идеи в нашей голове, то есть в этом самом сознании, полученные нами и проверенные нами опять же через чувственный опыт. Я советую вам крепко поразмышлять над этим утверждением несколько минут, чтобы постигнуть всю его глубину. Хотя, возможно, вам не хватит на это и целой жизни.

Кроме того, многие философы указывают на то, что весь физический мир материализуется только в сознании. Набор битов любой информации и ее обработка, выраженные в физических процессах, обретают смысл только в сознании. Без сознания весь физический мир попросту не имеет смысла. Согласно квантовой механике, элементарные частицы — это волны амплитуды вероятности. Совокупность элементарных частиц — это атомы, совокупность атомов — это молекулы, совокупность молекул — это биологические клетки, совокупность клеток — это ткани и микроорганизмы, совокупность тканей — это органы, а совокупность органов и тысяч разных видов микроорганизмов образует организм.

И вот представьте себе, один организм смотрит на другой организм и заявляет: Это моя жена, и она одета в красное платье. Представляете? Один сгусток декогерированных волн амплитуд вероятности смотрит на другой такой же сгусток и говорит, что это его жена в красном платье. Что это вообще может значить? Как волны вероятности вообще могут смотреть или говорить? Весь этот бред обретает смысл только в сознании. Таким образом, сознание оказывается не просто результатом работы мозга, а фундаментальным свойством Вселенной. Ведь вся осмысленная Вселенная существует только в сознании, и без него существовать не может.

Известный немецкий философ Иммануил Кант пытался найти «вещи в себе» — то, какими вещи являются самими по себе без описания чувственных характеристик, но не нашел ни одной. Например, вода мокрая, прозрачная и холодная только в чувственном опыте, и даже её физическая модель выводится нами в серии экспериментов, результаты которых мы получаем через наш чувственный опыт. Да и воспринимается нами эта физическая модель в виде вспышек квалиа платонических идей в нашем сознании.

Таким образом, сознание материализует физический мир, а физический мир порождает сознание. Наш мир полон подобных «странных петель» — к примеру согласно общей теории относительности, материя говорит пространству, как искривляться, а пространство говорит материи, как двигаться. Кучу подобных рекурсивных петель в мироздании точно подметил и замечательно описал американский физик Дуглас Хофштадтер в своей книге «Гёдель, Эшер, Бах — эта бесконечная гирлянда»

После выхода в публичный доступ нейросетевых технологий ChatGPT и Midjourney весь мир осознал, что мы на полных парах летим в эпоху киберпанка. Технологии уже настолько развиты, что, как и предрекал Артур Кларк, совершенно неотличимы от магии. Пройдет еще немного времени, и наша жизнь изменится еще сильнее: появятся нейро-импланты с интерфейсом мозг-компьютер и прямым мысленным доступом в интернет. Наши дети будут считать нас отсталыми, потому что мы заказываем пиццу через приложение в телефоне, а можно же просто о ней подумать, и ее привезут.

Мы сегодняшние даже не можем представить себе, какие квалиа будущие киборгизированные мы будем переживать, имея мысленный доступ к Google, нейронную связь с работающей на встроенном в наш мозг нейроморфном чипе ChatGPT и глазной имплант, расширяющий наше зрительное восприятие на ультрафиолетовый и инфракрасный диапазоны.

Несмотря на бурное развитие технологий, некоторые технические вопросы вплотную упираются в нерешенные философские проблемы. Одна из самых волнующих тем для всех людей — обретение бессмертия. И так как успехи в достижении биологического бессмертия или хотя бы долголетия пока невелики, многие инженеры и мыслители предлагают замену — цифровое бессмертие. Для достижения цифрового бессмертия предлагается загружать информационный слепок мозга человека в компьютер. Однако возможность цифрового бессмертия упирается в трудную проблему сознания. Совершенно неясно, возможна ли загрузка сознания в компьютер.

Если мозг из вашего умирающего тела поместят в супер-технологичный МРТ-сканер, просканируют все до единой нейронные связи и запустят их в виде модели на компьютере, то перенесется ли туда ваше сознание. Уснув в физическом теле, проснетесь ли вы в компьютере? Будет ли вообще сознание у вашей компьютерной версии или это будет бездушная машина вроде вышеописанного философского зомби? Без рабочей теории сознания и решения трудной проблемы мы этого не узнаем.

Ответ на вопрос про перенос сознания в компьютер на первый взгляд кажется простым — ведь если мое физическое тело не умрет, и я проснусь в нем, то я буду все еще самим собой, а в компьютере будет жить копия моей личности. Но это только на первый взгляд. Ведь копия в компьютере будет иметь совершенно другую картину событий — она также заснет в физическом теле, но проснется уже в компьютере. И для той «души», что проснулась в теле, и той, что проснулась в компьютере, поток сознания будет казаться непрерывным.

Таким образом, возможно, если быстро скопировать структуру мозга в компьютер и уничтожить биологический носитель сознания, то наше «Я» действительно обретет цифровое бессмертие? Есть два варианта событий.

Я закрываю глаза и засыпаю перед операцией переноса. Мое биологическое тело умирает и «Я» больше никогда не просыпаюсь. Говоря метафорически, еврейский Бог больше не возвращает мне душу. А в компьютере просыпается мой клон — возможно сознательный, но уже с другой «душой».

Я закрываю глаза и засыпаю перед операцией переноса. Мое биологическое тело умирает, но декартовский «Я», тот что мыслит и поэтому существует, просыпаюсь в компьютере. Моя «душа» все та же, поток сознания не прерван.

Здравый смысл подсказывает нам, что случится первый вариант. Но ведь Эйнштейн и Шредингер давно доказали, что здравый смысл не работает в нашей Вселенной. Поэтому я думаю, что случится второй вариант. Ведь если биологическое тело, служащее носителем сознания, будет уничтожено, то единственная «душа», что является наследником моего потока сознания, проснется в компьютере и не почувствует смерти.

Со смертью биологического тела «душа» не умирает, ведь эта душа, наше сознание, не физическая и не заключена в теле. Она лишь коррелят физического процесса, но не редуцируется к нему. Куда уйдет операционная система, если скопировать все данные на другой компьютер, и разбить первый компьютер молотком?

Если крепко задуматься, то начинает казаться, что первый и второй варианты вообще неотличимы друг от друга, ведь в обоих вариантах единственный кто что-то помнит и чувствует — это компьютерная «душа», и для нее поток сознания был непрерывен. Таким образом, неважно останется ли в живых биологическое тело или нет, для моего «Я» поток сознания в любом случае не прервется — просто в одном случае он точно проснется в компьютере, а в другом с вероятностью 1/2 проснется либо в теле, либо в компьютере.

Этот своеобразный «закон непрерывности потока сознания» подтверждается самим нашим существованием. С тех пор, как вам было пять лет, клетки вашего мозга много раз обновились, и в нем множество раз переплелись и переключились нейронные связи. По сути, физически вы не тот, что были в пять лет, и не тот, что были в десять лет, и даже не совсем тот, что были вчера. Однако, ваш поток сознания не прерывался: вы засыпали и каждый раз просыпались. Бог каждый раз отдавал вам вашу душу. Так почему такой же трюк нельзя провернуть с компьютером? Почему замена постоянно сменяющих друг друга биологических нейронов на кремниевые транзисторы может не сработать?

С точки зрения здравого смысла нам кажется, что «мгновенный» перенос данных из тела в компьютер обязательно должен уничтожить сознание биологического оригинала, а в компьютере будет жить копия. Но что если сделать перенос не мгновенным, а постепенным, каждый день заменяя небольшой процент биологических нейронов мозга на искусственные? Спустя какое-то время мы должны обнаружить, что заменили все нейроны на искусственные, можем вынуть новый «электронный» мозг из черепной коробки и поставить его в серверную стойку. Будет ли поток сознания непрерывным в таком случае? И если да, то в чем его принципиальное отличие от мгновенного переноса?

Вопросы о загрузке сознания сводятся к одному из старинных философских вопросов — вопросе об идентичности корабля Тесея.

По легенде корабль, на котором царевич Тесей вернулся с Крита после победы на минотавром, использовался афинянами для ритуальных плаваний на Делос. После каждого плавания корабль чинили и заменяли часть досок на новые. Постепенно все доски были заменены. Среди философов возник спор — тот же этот корабль или уже другой? А если все его старые доски были сохранены, и из них собрали новый корабль, то какой из этих двух кораблей — настоящий.

Самый близкий для меня ответ на вопрос о существовании Бога — это игтеизм, также известный как игностицизм. Его суть можно выразить в кратком пересказе утверждений различных мировоззрений. Теист говорит: «Бог существует». Атеист говорит: «Бога не существует». Агностику утверждает: «Я не знаю, существует Бог или нет». Игтеист же заявляет: «Я не понимаю, что имеют в виду, когда говорят, что Бог существует или не существует. Эти утверждения не имеют смысла».

Могу ли я тоже самое сказать о сознании? Сказать, что я не понимаю, что имеют в виду, когда говорят, что сознание существует или не существует? Признать рассуждения о сознании интеллектуальным жонглированием иллюзорными идеями, этакой игрой в бисер? Ведь каждый раз когда мы пытаемся ухватить сознание за хвост и проанализировать с помощью логики и разума, оно ускользает от нас. Может быть, я бы этого и хотел, но, к сожалению, факт существования сознания стоит у меня прямо перед глазами…

Как Пифагор, Платон и Будда предвосхитили самую смелую гипотезу современной науки

Меня всегда поражало, что основы всей нашей цивилизации были заложены людьми, жившими две с половиной тысячи лет назад и не имевшими почти никаких способов получения знаний о мире кроме собственного разума — только лишь с помощью него одного они по капле воды смогли догадаться о существовании океана.

В этом эссе я хочу рассказать про трех великих философов античности, чьи идеи о природе сущего находят подтверждение в теориях квантовой механики и самых смелых гипотезах современной теоретической физики.

Величайшим из древнегреческих философов по праву считается ученик Сократа афинянин Платон. Именно благодаря его «Диалогам» до нас дошла большая часть сведений о греческой философской мысли. Несмотря на то, что Платон изучал и даже преподавал математику, никаких особенных математических достижений он после себя не оставил. Но все же девизом основанной им Академии он избрал фразу «Не геометр да не войдет», тем самым подчеркнув важность математики для познания мира и формирования ума.

Основной идеей философии Платона была, извините за каламбур, сама «идея». Именно он ввел в оборот это слово, которое на древнегреческом звучало как «эйдос». Для объяснения своей теории Платон обычно использовал аллегорию, позже ставшую известной как миф о пещере. Я вкратце приведу здесь только самую ее суть.

Представьте себе абсолютно пустую белую комнату. В этой комнате нет дверей, на одной из стен почти под потолком располагается единственное окно. Под этим окном стоит кресло, к которому железными цепями крепко-накрепко привязан человек. Его голова и тело зафиксированы таким образом, что единственное, что он видит — противоположную от окна стену. Этот человек в раннем детстве был похищен учеными, подключен к системам жизнеобеспечения и привязан цепями к своему креслу, он вырос в этой комнате и никогда не видел мира за ее пределами. Время от времени ученые проносят за окном какие-то предметы: статуи, животных, растений, зданий. Узник не видит самих предметов, а видит лишь только тени, отбрасываемые ими на противоположную от окна стену комнаты. Он различает в этих тенях схожие паттерны и дает им названия. Узник искренне считает, что те тени на стене, что он видит и которым дает имена — реальны.

По мнению Платона, люди, подобно гипотетическому узнику, заблуждаются, будто с помощью зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса познают реальность. Он утверждает, что, на самом деле, все, что мы получаем от органов чувств — это всего навсего блеклые тени единственно реальных вещей — «идей». Это утверждение стало краеугольным камнем всей философии идеализма.

Под «идеей» Платон понимал некий прообраз, слепком с которого является материальная вещь, идеалом, которого она никогда не сможет достигнуть. Возьмем, к примеру, сделанный из дерева круглый стол. Его форма будет очень близка к кругу, но каким бы искусным не был плотник, как бы он ни старался, стол никогда не будет совершенно круглым. Таким образом, круглая форма этого стола является лишь слепком с некоего идеального круга. Как и сам стол, и все другие столы на свете несмотря на разницу форм и материалов являются лишь слепками с идеи стола.

Платон заметил, что математика полностью существует в мире идей. Представьте себе стол, на котором лежат три яблока. Так вот, само количество яблок «три» — это всего лишь иллюзия, это идея в нашей голове. В материальном мире никакого количества нет — есть просто яблоки. Их количество существует лишь в нашем уме, а сами числа, которыми выражается количество, и все операции над ними существуют в мире идей. Подумайте над таким вопросом, было ли два плюс два равно четырем до Большого Взрыва?

Платон верил, что как глаза нам даны, чтобы видеть, а уши, чтобы слышать, так и разум нам дан, чтобы воспринимать идеи. Ходит байка, что однажды за ужином в разговоре с Платоном известный циник Диоген воскликнул: «Стол и чашу вижу, а стольности и чашности не вижу», на что Платон резко парировал: «Чтобы видеть стол и чашу, нужны глаза, которые у тебя есть, а чтобы видеть стольность и чашность, нужен разум, которого у тебя нет. Да и вообще о чем можно спорить с человеком, живущим в бочке».

Кстати, слово «циник» в предыдущем предложении относится не к моральной характеристике Диогена, а к тому, что он являлся ярким представителем философской школы циников, или в правильном произношении киников, что переводится с древнегреческого как «собаки». Вы можете знать содержащее этот же корень слово «кинолог», то есть «изучающий собак».

Киники были не единственными, кто придерживался противоположной платоновскому идеализму теории — материализму. Эта теория утверждает, что идеи нереальны и не существуют сами по себе — мы получаем их из анализа окружающего нас материального мира. Таким образом идея стола формируется у нас лишь потому, что мы видели в своей жизни десятки столов. Известный шотландский философ Дэвид Юм демонстрировал это на примере того, что простые идеи у человека появляются лишь из органов чувств, а сложные складываются из простых. Так идея летающего коня Пегаса — это сумма двух простых идей «лошади» и «крыльев», полученных нами из нашего непосредственного опыта наблюдения материального мира.

По иронии судьбы, одним из основоположников материализма стал платоновский ученик Аристотель, всегда обожавший поспорить со своим учителем. Не менее иронично, что самого Аристотеля судьба наградила столь же непослушным учеником, который предпочел завоевание мира нудным урокам по философии.

Другой знаменитый древнегреческий мыслитель Пифагор, живший за несколько веков до Платона, вошел в историю как великолепный математик и философ, настолько великий, что именно он ввел в обиход сами слова «философ» и «математик». В молодости Пифагор много путешествовал и провел долгие годы в Египте, где обучался различным наукам. После он ненадолго вернулся в родной город Самос, откуда тем не менее по политическим причинам был вынужден вскоре сбежать, и окончательно осел на юге Италии, где создал свою знаменитую пифагорейскую школу и где встретил свою трагическую смерть.

Пифагорейская школа была не только математически-философским кружком, но и религиозной сектой со странными правилами вроде «запрещается есть бобы», а также тайным обществом с запретом на распространение знаний. Доподлинно неизвестно, что именно из математических открытий и философских концепций было создано самим Пифагором, а что было приписано ему его последователями, так как запись учения была запрещена, и оно передавалось лишь устным путем, а до нас оно дошло лишь в пересказе других античных философов. По свидетельствам Аристотеля, именно учение пифагорейцев заложило основу взглядов Платона.

Основой метафизики Пифагора служило утверждение о том, что в основе всего лежит число. Он пришел к такому заключению, изучая музыку. Пифагор заметил, что интервал между высотами двух звуков зависит от соотношения длин струн, издающих их. Очевидно, что Пифагор не был первым, кто догадался об этом, но он был первым, кто провел глубокие исследования этой закономерности и свел музыку к строгой формальной математической системе. Именно Пифагор создал музыкальный строй и теорию о музыкальной гармонии, ставшей основой всей античной и современной музыки.

Поняв, что в основе музыки лежат строгие математические законы, и заметив множество подобных закономерностей в других областях, Пифагор задался вопросом, возможно ли такое, что звуковая гармония является лишь выражением всеобщей гармонии Вселенной, которая точно так же, как и музыка, описывается математикой. Подтверждения этой идеи Пифагор и его последователи нашли в астрономии. Они заметили, что все небесные тела движутся согласно строгим математическим законам. На базе этих наблюдений пифагорейцы создали учение о гармонии сфер, или как еще ее называли «мировой музыке» — музыкально-математическом устройстве космоса.

Учение пифагорейцев о гармонии сфер и создание пифагорейцем Филолаем задатков теории о гелиоцентрическом строении мира повлияло на множество известных астрономов последующих веков. Николай Коперник посвятил пифагорейцам свою книгу «О вращении небесных тел», Иоганн Кеплер озаглавил главный труд своей жизни «Гармония мира», закончив его описанием того, как «cогретый тёплым напитком из кубка Пифагора» засыпает под звуки небесной музыки. Исаак Ньютон писал, что видел в пифагорейском учении намеки на открытые им законы тяготения. Альберт Эйнштейн в одном из интервью сказал, что является «платонистом или пифагорейцем, так как считает логическую простоту незаменимым и эффективным инструментом своего исследования».

Мысль, что в основе всего лежит число, послужила основанием всей философии пифагорейцев. Пифагор и его последователи поклонялись числам. Число «один», по-другому называемое монадой, они считали божественным. Число «два» — причиной раздвоения. Каждое число они рассматривали геометрически, веря, что геометрическое изображение числа несет некий сакральный смысл.

Основу метафизических воззрений пифагорейской школы составило учение о двух противоположностях — пределе и беспредельном. Под пределом понимались числа, а под беспредельным — абстрактные математические понятия бесконечности. Филолай утверждал, что «природа, сущая в космосе, гармонически слажена из беспредельных и определяющих; так устроен и весь космос, и все, что в нём». Но давайте пока что остановимся, и отложим устройство космоса на потом, а пока посмотрим в противоположную сторону — внутрь самого себя.

В «Критике чистого разума» известный немецкий философ Иммануил Кант пытался найти, но так и не нашел Ding an sich, «вещь в себе» или менее буквально «вещь саму по себе», то есть предмет, свойства которого не зависят от нашего восприятия. За две тысячи лет до Канта над похожим вопросом размышлял выдающийся индийский философ Сиддхартха Гаутама Шакьямуни, более известный нам под именем Будда. Само слово «Будда» образовано от индоевропейского корня «буд» и дословно переводится на русский как «пробудившийся». Cвоей монашеской общине Будда преподавал учение о пустоте, взаимозависимом возникновении, непостоянстве составных вещей, мгновенности бытия и отсутствии собственного Я у вещей. Давайте поподробнее разберем каждое из понятий.

Шуньята — пустота. Будда учил, что все вещи и явления существуют только лишь в нашем сознании. Возьмем к примеру, человека. Человек воспринимается нами как нечто одушевленное, но по сути человек это всего лишь иллюзия, созданная набором взаимодействующих органов. Каждый из органов, в свою очередь, являются иллюзией, созданной набором взаимодействующих клеток. Каждая из клеток является иллюзией, созданной набором взаимодействующих молекул. Каждая из молекул является иллюзией, созданной набором взаимодействующих атомов. А каждый атом является иллюзией, созданной набором взаимодействующих протонов, нейтронов и электронов. Получается, что человек это всего лишь облако как-то взаимодействующих друг с другом элементарных частиц. И только наше сознание придает этому облаку и каждому слою его абстракции какой-то смысл, именно наше сознание видит в целом нечто большее, чем сумму его частей, именно оно создает из пустоты бесконечно сложные объекты — живых существ, страны, галактики, математику, веб-сайты, произведения искусства.

Но если вы попробуете ответить на вопрос где именно находится само ваше сознание, вы придете к парадоксальному выводу. Сознание находится в вашем мозгу, ваш мозг в вашем теле, ваше тело на планете Земля, Земля в Солнечной системе, Солнце в Млечном Пути, Млечный Путь во Вселенной. Но где находится сама Вселенная? Только в вашем сознании.

Пратитья-самутпада — взаимозависимое возникновение. Будда учил, что ничто не может появиться из пустоты само по себе. Для появления любой новой вещи или явления необходимо взаимодействие двух или более частей. Чай появляется из взаимодействия горячей воды и листьев, а атом водорода из взаимодействия протона и электрона. А раз для появления любой вещи необходимо как минимум две части, то это значит, что все вещи являются составными.

Анитья — непостоянство составных вещей. Будда учил, что все составные вещи недолговечны и подвержены исчезновению. Все рождается и все умирает — растения, животные, люди, страны, религии, планеты, галактики и даже сама Вселенная проходят через этот цикл появления и исчезновения. И не существует ничего, что может обойти этот закон и существовать вечно.

Кшаникавада — мгновенность времени. Будда учил, что вне нашего сознания не существует ни прошлого, ни будущего. Прошлое — это лишь наши воспоминания, а будущее — это лишь расчет возможных вариантов развития событий. Единственное, что реально — это краткий миг между прошлым и будущем, исчезающе малое мгновение настоящего. Даже само течение времени является нашей иллюзией. Как смена 24 кадров в секунду на экране создает фильм, так и очень быстрая смена мгновений создает для наблюдателя всеобъемлющую иллюзию устойчивой и постоянной реальности.

Анатман — отсутствие собственного Я у вещей. Будда учил, что ни одна вещь не является неизменной и не имеет «души» или «самости» — чего-то, что остается у вещи с течением времени и определяет ее. Чтобы лучше понять это утверждение, давайте рассмотрим его на примере корабля Тесея. Корабль плавал по морям долгие годы, что-то в нем ломалось, гнило, и поэтому корабль часто чинили. При починке в нём постепенно заменяли доски, и так продолжалось до тех пор, пока в нем не осталось ни одной старой доски. Возникает вопрос: если все доски в корабле заменили, то является ли он тем же самым кораблем, которым был когда-то? Будда отвечает на этот вопрос отрицательно и утверждает, что ни корабль, ни какая-либо другая вещь или явление не обладает собственной ««душой», своим собственным Я. Но при этом Будда не отрицает целостности самого потока состояний, вызванного действием закона причин и следствий, и утверждает, что именно целостность этого потока и создает у нас иллюзию существования «сущности» вещей.

Доктрина анатмана может быть применена не только к другим вещам, но и к нам самим. Являюсь ли я тем самым человеком, которым я был в возрасте пяти лет? Мое тело сильно изменилось, все его клетки много раз обновились, мой ум изменился, мои знания увеличились во много раз. Единственное, что осталось во мне от меня пятилетнего — это смутные обрывки нескольких воспоминаний. Поэтому можно смело утверждать, что несмотря на целостность потока причин и следствий, сделавшего из меня пятилетнего меня сегодняшнего — это все-таки совершенно разные люди. Но если я сейчас не имею ничего общего со мной пятилетним, то то же самое можно сказать и об отсутствии единства между мной сейчас и мной секунду назад. Таким образом, целостность нашего собственного сознания, нашего «Я», является иллюзией, образованной быстрой сменой различных состояний.

Может показаться, что Будда — нигилист и отрицает реальность чего бы то ни было, ведь все вещи и явления иллюзорны, но это не совсем так. Лучше всего позицию Будды и его последователей описал известный буддийский мыслитель Нагарджуна. Он утверждает, что знание об истинном устройстве Вселенной трансцендентно, оно приходит только после Просветления, которое заключается в понимании того, что реальность неописуема, а описываемое — не реальность. Нагарджуна видит единственный способ приблизиться к точному описанию устройства мира в определении его через отрицание того, чем он не является. Таким образом Нагарджуна приходит к выводу, что наш физический мир не реален, но и не нереален…

Все известные нам теории физики обладают одним настолько очевидным свойством, что иногда бывает даже трудно заметить его существование. Формулировка этого свойства может показаться вам трюизмом, но, если вдуматься, она им отнюдь не является. Это свойство состоит в том, что если очистить любую теорию физики от словесного описания, то все что останется — это набор аксиом о неких абстрактных объектах и набор формул, по которым эти абстрактные объекты взаимодействуют. Это свойство полностью подтверждает правоту Пифагора, считавшего, что Вселенная основана на математике.

Более того, если мы опустимся глубоко вниз на уровень элементарных частиц, мы увидим, что вся наша материя не является чем-то твердым и незыблемым, а является чистой математикой, существующей в мире идей Платона. Электроны и фотоны проявляют свойства не только частиц, но и волн, то есть по сути математических функций — это явление называется корпускулярно-волновым дуализмом. Также наблюдается другое интересное явление — принцип неопределенности Гейзенберга, при котором увеличение точности измерения одной характеристики частицы уменьшает точность измерения другой — этот принцип порождается исключительно математическими ограничениями и служит отличным подтверждением того, что на квантовом уровне наш мир является скорее «идеальным», чем «материальным». Именно «идеальность» нашего мира делает возможным нарушение принципа локальности — в мире математики нет времени и вычисление значений характеристик частицы происходит мгновенно вне зависимости от разделяющего эти частицы расстояния.

Далее, если мы поднимемся высоко на верх на уровень галактик и околосветовых скоростей, мы увидим, что и там наша реальность становится все менее «материальной» и все более странной. Мы увидим, что при приближении к скорости света время для нас относительно времени для неподвижного наблюдателя замедляется. Мы обнаружим в пространстве-времени точки, названные черными дырами, которые засасывают все окружающее их вещество и даже свет, которые, тем не менее, с их собственной точки зрения падают в эту дыру бесконечно долго. Мы убедимся в том, что наш мир скорее является некой математической идеей нежели чем-то материальным.

Если же мы захотим найти в этом безумном мире что-то стабильное и определенное, на что можно опереться, то нас постигнет неудача. Любые понятия или объекты физики не несут никакого собственного смысла. Возьмем, к примеру, электрический заряд. Наличие электрического заряда никак не может быть определено у одной единственной частицы — для того, чтобы подтвердить его существование, нужно как минимум две частицы, а чтобы определить, что заряд — величина количественная нужно как минимум три частицы. То есть можно сказать, что заряд даже не существует без взаимодействия частиц. Это наблюдение подтверждает тезис Будды о взаимозависимом возникновении всех вещей и явлений.

Все вышеприведенные доводы показывают нам, как хорошо учения античных философов согласуются с самыми передовыми открытиями физики 20 века. Но что нам может предложить современная физическая и философская мысль?

Рассуждения знаменитого британского физика Стивена Хокинга дают нам интересную пищу для размышлений. Хокинг писал о том, что если даже мы завершим работу над «теорией всего» и найдем все уравнения и константы, согласно которым работает наша Вселенная, то перед нами мгновенно встанет следующий вопрос: почему именно эти уравнения? Что вдыхает в них огонь?

Самым очевидным и простым ответом на этот вопрос является, конечно, существование Бога-Творца и его промысла. Но есть и другой ответ, его дает американский физик Макс Тегмарк, профессор MIT и автор книги «Наша математическая вселенная». Тегмарк утверждает, что самый разумный ответ на данный вопрос такой: все непротиворечивые математические структуры реально существуют, и мы живем в одной из них. Эта гипотеза хороша тем, что она не плодит никаких лишних сущностей. Используя антропный принцип, мы можем допустить, что в некоторых очень сложных математических структурах возможно появление подструктур, обладающих самосознанием и способных исследовать саму эту структуру. Такими подструктурами являемся мы — Homo Sapiens.

Логическим развитием гипотезы математической вселенной Тегмарка служит гипотеза рекурсивно-вычисляемой вселенной Стивена Вольфрама. Ее главная идея состоит в том, что математическая структура, в которой мы живем, не финитна, а постоянно и рекурсивно самовычисляема. То есть, что настоящее — краткий миг между прошлым и будущем — это конкретное состояние нашей структуры, а физические законы Вселенной — это некая функция, и следующее состояние структуры является результатом применения функции к ее предыдущему состоянию. В пользу гипотезы рекурсивно-вычисляемой математической Вселенной говорят некоторые факты.

Первым аргументом является существование нескольких осей времени, то есть таких явлений, в которых состояние системы в прошлом и будущем не симметрично относительно настоящего. Причинно-следственная ось: причины порождают следствия, а не наоборот. Психологическая ось: мы помним прошлое, но не знаем ничего о будущем. Термодинамическая ось: энтропия в замкнутой системе только растет.

И если с первыми двумя утверждениями еще можно поспорить и заявить, что причинно-следственная связь — это лишь иллюзия, порожденная нашим умом, то поспорить со вторым законом термодинамики так просто не получится.

Эти и другие оси времени очень хорошо объясняются рекурсивным вычислением Вселенной. Текущее состояние — это входные данные функции, а следующее состояние — это выходные данные функции. Выходные данные зависят от входных, следующее состояние памяти зависит от текущего, а сложность и разнообразие получаемых состояний со временем может только расти.

Вторым аргументом в пользу гипотезы может послужить сильное сходство строения нашей Вселенной и многих объектов, существующих в ней, со строением фракталов, порождаемых рекурсивными функциями. Фрактал — это множество, обладающее самоподобием — объект, в точности или приближённо совпадающий с частью самого себя. Именно так устроена наша Вселенная. Планетарные системы похожи на атомы, звездные системы похожи на планетарные, а устройство галактик похоже на устройство звездных систем. Но при том, каждый из уровней имеет свою собственную неповторимую структуру. Посмотрите, насколько изображение множества Мандельброта напоминает фотографии далеких галактик.

Гипотеза о рекурсивно-вычисляемой Вселенной неизбежно наводит на мысли о том, что весь наш мир может быть лишь симуляцией, работающей на каком-то мощном компьютере во внешней «настоящей» реальности, а все мы — лишь персонажами игры Sims. Такую возможность нельзя отрицать, но она никак не противоречит нашей гипотезе. Если мы действительно живем в симуляции, то компьютер, на котором вычисляется наша Вселенная точно так же должен быть устроен на принципах математики, ведь математика живет в мире платоновских идей и не является частью нашей реальности. Чтобы создание такого компьютера было возможно, внешняя «настоящая» Вселенная тоже должна быть основана на строгих математических законах. А следовательно к ней точно так же может быть применена гипотеза симуляции, и существа, живущие во внешней Вселенной, не могут точно быть уверены в том, что их мир не является симуляцией. Но как бы далеко в бесконечность ни уходила вложенность симуляций друг в друга, в конце концов на самом верху должна будет существовать «самая настоящая» Вселенная, и она тоже должна быть основана на законах математики.

Как это ни странно, но именно основание нашего мира на математике оставляет в нем место для Бога. Чтобы понять, как это возможно, стоит мысленно отправиться в начало 20 века. В те времена среди математиков и философов была очень популярна идея о том, что вся математика может быть сведена к некоему компактному ядру, состоящему из аксиом и методов доказательства теорем. Знаменитый британский философ и математик Бертран Рассел, более всего известный по названному в его честь летающему в космосе чайнику, считал, что это ядро будет основано на логике — это направление поиска оснований математики называлось логицизмом. Великий немецкий математик Давид Гильберт, который кроме своих блестящих успехов в математике также внес значительный вклад в физику, оказав Альберту Эйнштейну помощь в создании уравнений гравитационного поля для общей теории относительности и заложив основы математического аппарата квантовой механики, считал, что это ядро будет основано на формальных системах — это направление называлось формализмом.

Все мечты Рассела и Гильберта были разрушены 7 сентября 1930 года в Кёнинсберге (нынешнем российском Калининграде). В этот день молодой австрийский математик Курт Гёдель представил доказательство того, что в любой непротиворечивой формальной арифметике существует недоказуемая и неопровержимая формула. Это значит, что даже если наша Вселенная основана на законах математики, сводимых к некоторым базовым аксиомам, то существуют утверждения, которые даже теоретически невозможно будет ни доказать, ни опровергнуть. В математике такие недоказуемые и неопровержимые в рамках некоторой аксиоматики утверждения обычно называют абсурдными. Одним из таких абсурдных утверждений является гипотеза о существовании Бога-Творца. Поэтому для верующих в его существование людей всегда останется лазейка даже в математической Вселенной — верую, ибо абсурдно.

Как древние шумеры повлияли на значение скорости света, и почему Великая Французская Революция не смогла им помешать

Из учебников физики нам известно, что скорость света в вакууме равна 299792458 метрам в секунду. Вы никогда не задумывались, почему такая фундаментальная физическая константа как скорость света имеет такое странное значение? Почему она равна приблизительно тремстам миллионам метров в секунду? Почему ни больше и ни меньше? В чем сакральный смысл этого числа?

Никакого сакрального смысла в этом числе, ясное дело, нет. Все дело в том, что мы получаем такое бессмысленное значение скорости света исключительно из-за полной бессмысленности выбранной нами системы мер. Ведь что такое секунда и метр?

Чтобы понять это, давайте представим себе инопланетянина, изучающего людскую цивилизацию. Он узнает, что для измерения времени мы используем единицы, равные времени полного обращения нашей планеты вокруг собственной оси, деленное на некоторое число. Если мы поделим время полного обращения Земли на двадцать четыре, то получим час. Если час мы поделим на шестьдесят, то получим минуту. А если и минуту мы поделим на шестьдесят, то получим секунду. И при этом именно секунда выбрана в качестве основной единицы в международной системе стандартных единиц. Что за бессмыслица? — подумает инопланетянин.

Ладно, взять астрономические сутки в качестве основы — абсолютно логично. Это естественный для любого живого существа на планете цикл смены дня и ночи. Кроме того, точно отмерить сутки не составляет никакого труда — сутки примерно равны времени, проходящему между двумя рассветами или двумя закатами. Но зачем, черт возьми, мы делим их сначала на двадцать четыре, а потом два раза на шестьдесят? Почему именно на двадцать четыре и на шестьдесят, а не на десять и двенадцать? Виноваты в этом, как это ни парадоксально, шумеры.

Древние жители Месопотамии использовали для счета пятеричную и двенадцатеричную системы счисления, которые при совместном использовании породили особую шестидесятеричную систему счисления. Именно от них нам в наследство достались триста шестьдесят градусов в окружности, шестьдесят минут в часе и шестьдесят секунд в минуте. Сутки неудобно было делить на шестьдесят частей, поэтому они ограничились лишь двенадцатью. Но в дальнейшем оказалось, что, как бы комично это не звучало, двенадцати часов в сутках маловато для повседневных нужд и они разбили каждый час еще на два.

Еще больше наш инопланетянин-ученый удивился бы, если бы посмотрел в словаре на значение самих слов минута и секунда. Слово «минута» на латыни означает «маленькая», что роднит его со словом «миниатюрная». А слово «секунда» переводится как «вторая» — именно поэтому в английском языке слова second «секунда» и second «второй/вторая» — это одно и то же слово. Но почему вторая? Все дело в том, что изначально минута называлась pars minuta prima, то есть первая маленькая часть часа, а секунда — pars minuta secunda, то есть вторая маленькая часть часа. Со временем pars minuta prima сократилось до minuta, а pars minuta secunda до secunda.

Секунды и минуты — не единственные «случайные» единицы измерения времени. Например, мы с самого раннего детства настолько привыкли разбивать год на месяцы, а последовательность дней на недели, что считаем это само собой разумеющимся и не задумываемся, что в природе не существует вторников и февралей. Среди единиц, которыми мы измеряем время, есть только две относительно естественные астрономические величины. Это сутки и год. Сутки, как я уже говорил, это время оборота нашей планеты вокруг собственной оси, что с поверхности самой планеты мы ощущаем как смену дня и ночи. А год — это время оборота Земли вокруг Солнца, что с поверхности планеты мы ощущаем как смену времен года. Сутки древними людьми измерялись как время между двумя рассветами, а год как количество суток, которое проходит до того, как Солнце опять встает в точно том же самом месте горизонта, что и прежде.

Но для удобства людям нужны были гораздо меньшие, чем год, но большие, чем сутки, единицы времени. На помощь пришла Луна — она делает полный оборот вокруг Земли примерно за двадцать девять с половиной суток. Это время и назвали месяцем — именно поэтому в русском языке слове месяц обозначает как часть года, так и фазу Луны, а в английском слово Month образовано от корня Moon. Но как разбить год на месяцы? В году примерно 365 суток, а в лунном месяце примерно двадцать девять с половиной суток, и триста шестьдесят пять не делится на двадцать девять без остатка. В разных цивилизациях древности к решению этой проблемы подходили по-разному, но в привычных нам юлианском (созданном при Юлие Цезаре) и григорианском (созданном на основе юлианского при папе Григории XIII) календарях год разделен на двенадцать месяцев. Некоторым из них досталось по тридцать дней, а другим по тридцать одному дню, и для баланса один из них, февраль, недогрузили и сделали равным двадцати восьми дням. Но на этом злоключения февраля не закончились. Так как в году не ровно триста шестьдесят пять суток, а примерно триста шестьдесят пять с четвертью, то за четыре года накапливаются целые лишние сутки расхождения между календарем и реальностью. Волевым решением эти лишние сутки было решено включить в февраль каждого четвертого года, которому до этого при делении недодали несколько дней. Такие календарные годы назвали високосными.

Но и это еще не все. Месяцы оказались тоже слишком длинными, людям нужна была еще меньшая единица измерения последовательного количества суток. На помощь опять пришла Луна. За один лунный месяц Луна видна в четырех разных фазах: от почти невидимого месяца она растет до полной луны, а затем уменьшается обратно, дважды находясь в состоянии, когда видна только левая или правая половина Луны. Если двадцать девять суток в месяце разделить на четыре фазы Луны, то получится, что каждая фаза длится примерно по семь дней. Такой легко измеримый по Луне отрезок времени оказался очень удобен для организации циклически повторяемых работ и ритуалов — уже в Древнем Египте религиозные обряды проводились периодами по семь дней. В Древнем Риме семидневная неделя была перенята от египтян в ходе календарной реформы Гая Юлия Цезаря и введении юлианского календаря, после чего распространилась во все остальные владения Римской Империи. Окончательно же семидневная неделя стала стандартом благодаря распространению христианства и Библии, в Ветхом Завете которой семидневный цикл религиозных ритуалов был закреплен в виде количества дней, затраченных Богом на сотворение мира.

В истории проводилось несколько попыток ввести новый календарь. После победы Великой Французской Революции пришедшие к власти революционеры решили провести дехристианизацию календаря и ввели так называемый французский республиканский календарь. В нем год делился на двенадцать месяцев по тридцать дней в каждом и дополнительные пять или шесть дней предновогодних праздников. Месяц в свою очередь делился не на недели, а на три декады по десять дней каждая. Летоисчисление велось от года победы революции. Просуществовал этот календарь недолго — пришедший к власти в ходе переворота восемнадцатого брюмера (второго месяца осени) восьмого года Наполеон Бонапарт вскоре отменил этот во всех смыслах революционный календарь.

Кроме того, во времена Первой Французской Республики происходили попытки реформировать системы измерения времени в сутках и вводилась система десятичного времени, в которой в сутках было десять часов, в часе десять минут, а в минуте десять секунд. Однако эта система не снискала популярности, так как оказалась крайне неудобной по сравнению с классическими часами — новые величины были слишком большими, чтобы мерить ими промежутки времени, затрачиваемые людьми на какие-то мелкие дела.

Что ж, с секундой разобрались. Теперь сделаем тоже самое и с метром. Это невероятно, но история метра также тесно связана с Великой Французской Революцией. Но сначала давайте перенесемся в средние века и узнаем, чем же тогда измеряли длину. В те времена не существовало стандартных мер длины. Более того, в каждом городе был свой набор особых единиц измерения длины и веса. Кстати, именно потому, что золото и серебро в средневековье служило деньгами и измерялось на вес, почти все современные названия денежных единиц, такие как фунт, шекель, гривна и даже рубль (отрубленная четверть гривны) изначально являлись названиями мер веса, а не ценности.

Но давайте все же вернемся к метру. Как я уже сказал, в средневековье не существовало стандартных единиц измерения расстояния, и в каждой юрисдикции использовались свои собственные изобретения. Но идея универсальной меры (а слово metro на латыни и означает «мера»), зависящей лишь от законов природы, а не от повеления государей, витала в воздухе и лишь политические причины мешали ее появлению. Первое удачное определение метру дал английский священник и философ Джон Уилкинс — он определил метр как длину маятника, полупериод колебаний которого равнялся одной секунде. Таким образом, значение универсальной единицы измерения расстояния оказалось основано на шумерской единице измерения времени.

Конечно, с определением Уилкинса возникли проблемы, так как на разных широтах длина маятника с полупериодом колебаний в одну секунду оказывалась немножечко разной. Поэтому окончательное определение метру было дано академией наук Первой Французской Республики, которая определила метр как одну сорокамиллионную длины Парижского меридиана — это значение примерно равнялось изначальному метру Уилкинса, но задавалось с гораздо большей точностью. Французские ученые измерили расстояние от Дюнкерка до Барселоны — эти два города как раз лежат на Парижском меридиане. Зная разницу географических координат этих городов они рассчитали точное значение метра и выплавили из латуни эталонный образец, чьи копии они разослали по всему миру, а оригинал оставили храниться в парижской палате мер и весов.

Таким образом, обе наших основных единицы измерения пространства и времени — секунда и выведенный с ее помощью метр — являются абсолютно случайными величинами, на чьи значения повлияли физические характеристики нашей планеты и система счисления, использовавшаяся древними шумерами. Но существует ли идеальная система измерительных единиц, лишенная подобных недостатков?

Теоретически, существует. Она называется планковскими единицами — в честь предложившего ее использование знаменитого немецкого физика Макса Планка. В основе планковской системы единиц лежат четыре фундаментальных константы физики — скорость света c, постоянная Дирака ħ, гравитационная постоянная G и постоянная Больцмана k. Значение всех четырех констант принято за единицу. Получается система единиц, в которой планковская масса является верхним пределом для масс элементарных частиц и нижним пределом для масс черных дыр, планковская длина является минимально возможным квантом пространства — хотя дискретность пространства не подтверждена и является лишь гипотезой, а планковское время является временем, за которое свет преодолевает планковскую длину, то есть тем самым мимолетным «моментом», тиком Вселенского компьютера.

Мы настолько привыкли к знакомым нам величинам и инструментам, что даже не задумываемся, что используем всего лишь навсего один из множества возможных и зачастую равнозначных вариантов. Мы привыкли писать слева направо, но так делают далеко не все — арабский язык и иврит записываются справа налево, а во многих азиатских языках слова из иероглифов во многих случаях пишут сверху вниз. Мы привыкли к ограниченному набору звуков в речи, но, например, в некоторых африканских языках люди используют цокание в качестве одной из согласных, а китайцы используют тональность голоса для изменения значения слов. Сейчас все, в основном, используют десятичную систему счисления, но это не всегда и не у всех было так — шумеры использовали шестидесятеричный счет, а индейцы майя пользовались двадцатеричной системой, римляне пользовались десятичной, но непозиционной системой счисления. И неделя не везде одинакова — в большинстве стран рабочая неделя идет с понедельника по пятницу, но в арабских странах и Израиле рабочая неделя начинается в воскресенье, а заканчивается в четверг. Даже с первым днем недели все не однозначно — у нас первым днем недели считают понедельник, а в Америке, Израиле и арабских странах воскресенье. И даже летоисчисление не везде ведется одинаково — в большей части мира используется григорианский христианский календарь, ведущий счет от Рождества Христова, но например в Израиле официальный рабоче-праздничный календарь — иудейский, в котором точка отсчета соответствует 7 октября 3761 года до н. э по григорианскому календарю, а во многих странах Юго-Восточной Азии используют календарь, ведущий счет лет от рождения Будды.

И хотя мы с детства привыкли считать время секундами, минутами, часами, неделями и месяцами, а расстояние метрами — следует понимать, что все эти величины на самом деле абсолютно условны, а пространство и время не делятся ни на какие искусственно заданные промежутки, и даже сами понятия пространства и времени каким-либо смыслом наделяем только мы сами. Ведь все наши модели познания и измерения мира существуют лишь внутри нашей головы и полностью иллюзорны.

Буддизм с точки зрения программиста

У Будды не было ничего.
Когда он умер, делили наследство.
Каждый взял что-то себе.

Около трех с половиной тысяч лет назад Древняя Индия была завоевана ариями — одним из индоевропейских племен, пришедшем в Индию с предгорий Кавказа через территорию современного Ирана. Немного отклонившись от основной темы поста, скажу, что с этим завоеванием связано много интересных фактов. Именно потому, что кроме Индии эти племена завоевали также территории Европы и Ирана, все европейские, персидский и индийские языки родственны друг другу и входят в одну языковую семью. Вы же понимаете санскритское слово «веды» без перевода, верно? И именно по названию места происхождения этих племен в английском языке европеоидная раса называется caucasian race. А также именно по названию этого племени французский граф Жозев Артюр де Гобино дал имя своей печально известной расовой теории, позже популяризованной и претворенной в жизнь Адольфом Гитлером.

Завоевание Индии арийскими племенами запустило тектонический социальный сдвиг и смешение цивилизаций, через несколько веков приведшее к культурному расцвету страны. В ходе этого расцвета примерно две с половиной тысячи лет назад среди множества древнеиндийских религий и школ возникло уникальное философское учение — буддизм. Доподлинно неизвестно существовал ли его основатель Будда на самом деле или может быть это лишь красивая история, а сама философская школа была создана группой разных людей. Но это абсолютно неважно. Красота и глубина мысли этого учения быстро сделало его популярным. И чем популярнее оно становилось, тем более оно отдалялось от своей сути.

Вначале из философской школы оно превратилось в плеяду различных школ и сект, которые все же сохраняли первоначальный дух учения. Потом при покровительстве некоторых царей из плеяды школ и сект буддизм начал становится более-менее классической религией, потихоньку вбирая в себя всю мистику и космологию индийских верований. Во время правления царя Ашоки буддизм окончательно сформировался как официальная религия, и с каждым удачным военным походом царя распространялся все дальше и все больше популяризовывался внутри его огромной империи. Начались первые серьезные гонения на тех, кто «неправильно толковал» учение Будды. С ростом популярности буддизма к первоначальному учению все больше и больше подмешивались различные народные суеверия, в конце концов превращая все в полный сюр: три раза обойдешь ступу (религиозное буддийское строение) по часовой стрелке — будет тебе счастье. Из оригинального учения буддизм, как и любая другая религия, превратился в кучу ритуалов.

Последний шаг к превращению буддизма в языческое идолопоклонничество сделали, вы не поверите, греки. Дело в том, что в результате многочисленных завоеваний Александра Македонского на северо-западе Индийского полуострова образовалось громадное греческое царство, просуществовавшее целых два столетия. В это время произошло смешение буддизма с греческой культурой, многие греки и даже некоторые из их царей приняли буддизм и привнесли в него частичку своей культуры. До греческого влияния Будда воспринимался обычным человеком, и являлся скорее идеей, нежели конкретным персонажем. Он никогда не изображался в антропоморфной форме, чаще всего его рисовали просто в виде круга света. Греки же привнесли в буддизм обожествление и героизацию Будды, сделав его на свой вкус этаким героем-полубогом. Также они стали изображать его антропоморфно и закрепили его образ в виде статуй юноши, одетого в греческую тогу и медитирующего, сидя в позе лотоса. С появлением статуй началось доселе невиданное — Будде начали поклоняться. Ранее описанные суеверия лишь усилились, появилось еще больше ритуалов: вроде потрешь ладонь о правую ягодицу золотой статуи Будды — богатство обретешь, потрешь о нос — счастлив будешь.

К этому времени буддийское учение сильно изменилось. Оно больше не было похоже на изначальную философско-этическую школу, а являлось уже абсолютно классической религией со всеми присущими ей недостатками. Именно в таком виде буддизм и распространился по всей остальной Азии, по мере продвижения вбирая в себя местный колорит. Самый яркий пример такого колорита — тибетский буддизм, вобравший в себя всю тягу тибетцев к мистицизму, магии и эзотерике. В любом случае этот буддизм уже был настолько далек от первоисточника, что было совсем непонятно, что в нем осталось от оригинального учения, а не было привнесено местными верованиями и суевериями.

Но была одна линия передачи учения, которая почти не исказилась за долгие века, так как постоянно очищалась от примесей. Это был отнюдь не автоматический процесс — просто все, кто после долгих размышлений, используя силу своего разума, очищал буддийское учение от бредовых ритуалов и суеверий, выделяя лишь самую суть, всегда возвращались назад к оригиналу. В шестом веке нашей эры эта линия передачи учения пришла из Индии в Китай, где получила название Чань. В Китае чань-буддизм впитал в себя самые лучшие идеи из даосизма, но остался верен оригинальным принципам. Следуя учению Будды, который советовал крайне скептически относиться даже к его собственным словам, чань-буддизм также отрицал любые абсолютные авторитеты. Этот принцип был лаконичнее всего выражен в известном изречении одного из патриархов чань-буддизма Линь Цзы: «Встретишь Будду — убей Будду» — что-то вроде библейского «Не сотвори себе кумира».

Из Китая чань-буддизм попал в средневековую Японию, где получил название дзен. Само японское слово «дзен», как и китайское слово «чань» — являются переводом оригинального санскритского слова «дхьяна» — означающего созерцание. Почему так? Потому что в дзен-буддизме нет никаких ритуалов, нужно лишь понимание буддийских идей и практика медитации — созерцание Вселенной и самого себя. Обсуждение и объяснение идей в дзен-буддизме помимо стандартных методов практикуется в виде парадоксальных загадок — коанов.

Однако, с распространением и ростом популярности в Японии, дзен-буддизм все же оброс некоторыми ритуалами, суевериями и культурными особенностями. С другой стороны, слившись во взаимном культурном круговороте с японской культурой, он оказал громадное влияние на такие вещи как японский садово-ландшафтный дизайн, икебану, сады камней, японскую каллиграфию, японскую тушевую живопись, поэзию хокку и японские боевые искусства.

Последний цикл очищения произошел в середине 20 века, когда дзен-буддизм обрел популярность на Западе. Критический ум американцев и европейцев крайне благоприятно воспринял основные идеи дзен-буддизма, очистив оригинальную идею от налипших на нее в Японии культурных особенностей. Так и возник абсолютно нерелигиозный, полностью светский западный подход, который относится к буддизму не как к религии, а как к очень интересному и полезному философско-этическому учению. Именно такой вид буддизма импонирует лично мне. Никаких бритых голов и оранжевых тог — только чистое понимание идей и практика медитации. Ничего лишнего.

В этой статье я хочу разобрать основные идеи и концепции буддийского учения с точки зрения обычного критически мыслящего человека — без примесей религии, магии, суеверий, мистики, эзотерики и прочего мусора, которым полны книги и статьи по какому-нибудь тибетскому буддизму Алмазного Пути и прочим путям поиска одухотворенности и просветления для хиппи и кришнаитов.

Понимание этих идей и концепций не так просто, как кажется на первый взгляд. Я приложу все усилия, чтобы объяснить их в наиболее доступной и понятной форме. Но для начала давайте послушаем сказку…

Две тысячи пятьсот лет назад на севере Индии находился город-государство Капилавасту. Правил в нем раджа по имени Шуддходана Гаутама из рода Шакья. Когда его жена Махамайя родила ему долгожданного сына Сиддхартху, придворные мудрецы предсказали двойственное будущее новорожденного. Они поведали царю, что его сын либо станет величайшим из царей и покорит всю Индию, либо станет великим религиозным деятелем. Желая видеть своего наследника великим правителем, царь Шуддходана решил оградить сына от влияния любых религиозных учений и запретил выпускать его из своего великолепного дворца, полного любых плотских наслаждений, чтобы сын не видел ничего, что могло побудить его к духовным поискам. По достижению сыном 16 лет царь поженил его на девушке, которая родила ему сына. И хоть юный Сиддхартха был склонен к саморефлексии и размышлениям о природе вещей, он не решался противоречить отцу.

Таким образом, он прожил в положении заключенного до 29 лет. И тогда он решил все же посмотреть, что находится за пределами отцовского дворца. Уговорив своего ближайшего слугу помочь ему сбежать, он выбрался из дворца и пошел смотреть мир. Первым делом принц, которого во дворце всегда окружали молодые слуги и наложницы, встретил старика — слуга рассказал ему о том, что делает с человеком старение. Затем никогда не видевшему во дворце болеющих людей принцу повстречался смертельно больной человек — слуга рассказал ему о существовании страшных болезней. После принц, никогда не видевший смерти, увидел лежащее на обочине дороги мертвое тело — слуга рассказал ему, что жизненный путь любого человека заканчивается смертью. И в конце путешествия, Сиддхартха Гаутама встретил аскета, отрекшегося от всего мирского и посвятившего себя поиску смысла жизни. Увиденное так поразило его, что вернувшись во дворец, царевич долго размышлял — ему не давали покоя мысли о человеческих страданиях. Следующей ночью он сбежал из дворца и решил последовать примеру аскета, отправившись на поиски ответа на вопрос, как победить страдания.

Бродя по джунглям, беглец Сиддхартха натолкнулся на группу йогов и присоединился к ним. Он провел с ними много лет, следуя их учению и занимаясь постоянным самоистязанием и голодовками. Но однажды Сиддхартха осознал, что путь самоистязания и самобичевания настолько же неправилен, сколь и путь наслаждений и излишеств, которому он следовал, живя в отцовском дворце. Он ушел из группы йогов, сел под ближайшим фиговым деревом и предался размышлениям. После долгого самокопания он осознал, как победить страдание, и так сказать, пробудился от многолетнего сна разума и стал Буддой (праиндоевропейский корень «буд» нам также очень хорошо понятен без перевода). После обретения просветления Будда встал из под фигового дерева (ставшего в последствие называться священной фигой) и пошел проповедовать свое собственное учение, называемое на санскрите дхармой.

Вокруг новоиспеченного учителя и его учения образовалась группа последователей, называемая на санскрите сангхой. Всю оставшуюся жизнь Будда путешествовал вместе с учениками, проповедуя свое учение людям. В возрасте 80 лет он умер в окружении своих учеников, завещая им продолжать дело его жизни.

Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец. А теперь давайте разберемся, какое такое просветление обрел Будда и в чем все-таки состояло его учение.

После того как принц Сиддхартха повстречал на дороге старика, больного и мертвеца, он пытался найти ответ на вопрос о том, как можно прекратить страдания. Найденный им ответ он сформулировал как четыре облагораживающих истиныю.

Первая истина гласит, что страдание существует.

Здесь нужно сделать отступление и поговорить о том, что такое страдание. Санскритское слово «дуккха», которое на русский обычно переводят как «страдание», имеет гораздо более широкое значение. Дуккха включает в себя не только физические страдания, сопровождающие человека по жизни (старение и немощность, болезнь, мучения и смерть), но также и душевные страдания (грусть, скорбь, беспокойство, страх, депрессия). Особенно Сиддхартха выделял такие страдания как «разъединение с тем, что нравится» — разлука с любимым, смерть родителей, ребенка, или супруга, «соединение с тем, что не нравится» — например, брак с нелюбимым супругом, и «невозможность достичь желаемого» — под этим имеется в виду неимение финансовой возможности купить что-то, невозможность влюбить в себя того, в кого влюблен ты, невозможность найти призвание в жизни или сделать карьеру в какой-то области, невозможность иметь детей, не смотря на желание и так далее.

Будда сделал одно крайне важное замечание о природе страданий — переживание страдания является частью внутреннего мира человека, во внешнем мире не существует страданий — страдание субъективно, а не объективно.

Вторая истина гласит, что у страдания есть причина. Сиддхартха выделял несколько причин страданий.

Первая причина — жажда удовольствий. Удовольствие от удовлетворения своих желаний имеет очень скоротечный эффект. Человек купил новую квартиру и через какое-то время начинает задумываться, что, наверное, ему нужна квартира побольше или даже дом. Человек купил новую машину — через месяц удовольствие от покупки уже совсем не то, что в первые дни. Муж ушел от жены к молодой любовнице — через год эйфория заканчивается, начинается бытовуха и он опять смотрит на других женщин. Через короткое время после удовлетворения предыдущих желаний появляются новые. Таким образом получается замкнутый цикл по удовлетворению желаний. Чем больше желаний не могут быть удовлетворены, тем больше растут страдания.

Вторая причина — это непостоянство и изменчивость мира. Все наши эмоции и переживания симметричны — радость симметрична грусти, любовь симметрична ненависти, а привязанность симметрична скорби — поэтому когда происходят какие-то изменения, положительное переживание сменяется отрицательным. Например, если ребенок очень любит свою игрушку, то когда она ломается, ребенок расстраивается и плачет. Если жена любит и привязана к мужу, то при его гибели она будет очень сильно грустить и скорбеть. Если муж любит жену, а она уходит от него к другому, то он начинает ненавидеть ее саму и ее нового возлюбленного. Если мы что-то имеем, то при потере этого страдаем.

Третья причина — это неведение или заблуждения о природе реальности. Действия человека, исходящие из его неправильных представлений о мире, будут всегда приводить его к страданию.

Третья истина гласит, что страдание можно прекратить.
Сиддхартха утверждал, что страдания можно прекратить, и что после устранения всех страданий достигается состояние абсолютного успокоения, в котором ты не испытываешь ни ненужных привязанностей, ни ненависти, ни грусти, ни зависти, ни скорби, ни других загрязнений ума, в котором ты точно осознаешь реальность такой, какая она есть, и в котором у тебя нет лишних желаний. Это состояние называется нирвана, а момент перехода в него — просветление или пробуждение, а сам перешедший в это состояние соответственно становится Буддой. И в момент своей смерти просветленный будет абсолютно спокоен и счастлив, не жалея ни о чем в свой жизни.

Нужно отметить, что отсутствие лишних желаний не означает отсутствия любых желаний вообще, но понимание того, что истинно важно и действительно нужно.

Четвертая истина гласит, что есть путь к прекращению страдания.

Сиддхартха утверждал, что знает путь к состоянию нирваны. «Срединный путь» — золотая середина между физическими и духовными потребностями, между наслаждениями и аскетизмом без впадения в крайности. Он назвал этот путь «Облагораживающим Восьмеричным Путем». Вообще, обычно на русском его называют Благородный Восьмеричный Путь, как и Четыре Облагораживающих Истины обычно переводят как Четыре Благородных Истины, но мне больше импонирует слово «облагораживающий», так как оно лучше передает процессуальность того, как следование этому пути и понимание этих истин облагораживает человека.

Давайте разберемся в чем именно заключается восьмеричный путь. Как понятно из названия, он состоит из восьми пунктов.
Самым первым и самым важным шагом к освобождению принц Сиддхартха считал отсутствие заблуждений о природе реальности — понимание того, что все таково, какое оно есть, и что все подвержено закону причин и следствий.

Тут мне стоит сделать довольно большое отступление и рассказать как именно понимал природу реальности сам Будда, а также поговорить о таких понятиях как пустотность, круговорот сансары и реинкарнация.
Итак, по-мнению Будды самой сутью всего сущего является пустотность — отсутствие у чего бы то ни было каких-либо внутренних свойств. Все свойства любого объекта и даже его сущность могут быть определены только при его взаимодействии с другими объектами. Подобные идеи очень похожи на поиск великим немецким философом Иммануилом Кантом так и не найденной им «вещи в себе».

Чтобы лучше понять эту идею, представьте себе вселенную, в которой есть только один шар и ничего больше. Можем ли мы сказать, что в этой вселенной есть пространство? Нет, не можем. В такой Вселенной нет ни одной точки отсчета, не связанной с этим шаром, поэтому в ней невозможно определить движение этого шара, а без движения мы не можем заявить о существовании пространства. А можем ли мы сказать, что в этой вселенной есть время? Тоже не можем. Без движения в этой вселенной ничего не меняется, поэтому концепция времени в такой вселенной точно также была бы излишней. А теперь давайте представим вселенную с двумя шарами, на некотором расстоянии друг от друга. В этой вселенной мы можем взять один из шаров за точку отсчета, провести прямую к другому шару и измерить расстояние от одного до другого шара. То есть в такой вселенной уже есть одномерное пространство. Далее, на эти два шара начинает действовать гравитация, и они притягиваются друг к другу. То есть у нас есть движение и изменение координат, и мы можем определить существование времени. Но есть ли у нас в такой вселенной масса? Нет, ведь для определения массы из ньютоновской формулы силы гравитации двух объектов недостаточно — для этого потребуется уже вселенная с тремя объектами. Только тогда мы сможем увидеть, что один из объектов притягивается ко второму, совсем не с такой же силой как третьему, и откроем существование массы.

При рассуждениях о пустотности Будда говорил о «составных вещах». Суть этих рассуждений — тот принцип, который в современном научном языке обычно называют эмерджентностью — понятие о том, что целое — это нечто большее, чем сумма всех его составляющих. Чай — это нечто большее, чем вода и лепестки листьев, а атом водорода — это нечто большее, чем протон и электрон. Последними словами Будды перед смертью было обращение к своим ученикам: «Помните, что все составное недолговечно». Таким образом, он говорил о том, что он сам, как и любой человек, как и все составное недолговечен и подвержен исчезанию, что все течет и все меняется. Он призывал не бояться этого, а воспринимать как неумолимую данность. Наши родители однажды умрут, мы умрем, наши дети умрут, построенный нами дом рассыплется, наша цивилизация однажды падет, а наша планета будет сожжена Солнцем. Но в этом нет ничего плохого — оно такое, как оно есть. Понимание этого и есть правильное понимание.

Вот еще один пример. Лучшей иллюстрацией пустотности, как учил чань-буддийский патриарх Линь Цзы, является дырка в деревенском туалете. Здесь я лучше приведу цитату из книги Виктора Пелевина:

Представьте себе, грязный и засранный нужник. Есть ли в нем хоть что-нибудь чистое? Есть. Это дыра в его центре. Ее ничего не может испачкать. Все просто упадет сквозь нее вниз. У дыры нет ни краев, ни границ, ни формы — все это есть только у стульчака. И вместе с тем весь храм нечистоты существует исключительно благодаря этой дыре. Эта дыра — самое главное в отхожем месте, и в то же время нечто такое, что не имеет к нему никакого отношения вообще. Больше того, дыру делает дырой не ее собственная природа, а то, что устроено вокруг нее людьми: нужник.

Суть вещам придает наше сознание, но это является лишь иллюзией. Мы думаем о времени, как о секундах, минутах, часах и неделях. Но в реальности никаких секунд и недель не существует — они лишь в нашей голове, а время просто течет. Мы думаем о лесе как о целом, но в сущности это просто куча деревьев и кустов.

Еще можно сказать, что пустотность — это иллюзия восприятия группы событий как материальных вещей. Например, мы воспринимаем группы событий взаимодействия протона и электрона как атом. Группу событий взаимодействий атомов друг между другом как молекулу. Группу событий взаимодействий молекул как клетку. А группу событий взаимодействий клеток друг между другом как живое существо. Таким образом, человек, его сознание и его собственное Я — это всего лишь иллюзия восприятия сложной структуры событий взаимодействия элементарных частиц, как чего-то материального. Именно, эту иллюзорность имеют в виду, буддисты, когда говорят, что на самом деле нет ничего.

Теперь давайте поговорим о таком принципе как круговорот Сансары, или как его еще называют колесо Сансары. Его суть состоит в том, все течет, но ничего не меняется. Все в нашем мире подвержено действию закона причин и следствий. И любые действия являются причинами противодействий. А эти противодействия в свою очередь являются причинами действий. Применительно ко всей вселенной в целом, этот принцип заключается в цикличности происходящего, а применительно к человечеству — он выглядит как спиральность истории. Все в нашем мире циклично, как маятник — идет то в одну, то в другую сторону, но всегда сохраняет баланс — как Инь и Янь. Круговорот сансары проявляется во всем — в физике элементарных частиц (частицы-волны идут по синусоиде), в естественном отборе и экосистемах, в политических системах.

Возьмем к примеру историю человечества. Любая система подвержена закостенению (старости) — крупные проблемы не решаются десятилетиями, собственность концентрируется в руках небольшой социальной страты, а у молодежи нет никаких перспектив. На фоне проблем и деградации этой системы все разваливается (смерть). На осколках этого государства начинается полный хаос, из которого появляется новая сила, железной рукой наводящая порядок (зрелость). Но потом и эта новая сила дряхлеет и все начинается вновь.

После крушения поросшего проблемами королевского режима во Франции, произошла Великая Французская Революция, пролившая реки крови и уничтожившая все вокруг. И через 8 лет хаос порождает генерала Бонапарт, положившего конец хаосу, наведшему порядок и приведшему страну к процветанию. А дальше все опять пошло на новый круг и закончилось для Франции катастрофой.

И левая, и правая политические идеологии имеют свою роль в этом круговороте. Правая строит и наводит порядок, но ведет к закостенению. Левая разрушает и сеет хаос, но дает дорогу новому. Точно также и биологическая эволюция невозможна без смерти, так и политическая эволюция невозможна без любителей все отнять и поделить.

Из принципа круговорота Сансары вытекает такое явление как круговорот реинкарнаций. Если все уже повторялось, и все еще повторится бесконечное число раз, то все последующие личности будут походить на уже когда-то существовавшие. Еще бесконечное число раз будут появляться такие безумные диктаторы как Гитлер или Пол Пот, еще бесконечное количество раз будут появляться такие гениальные ученые как Эйнштейн, еще бесконечное количество раз будут появляться такие прекрасные певцы как Фредди Меркьюри. И даже такие люди как я, или как вы уже рождались, испытывали примерно такие же переживания, проживали похожую жизнь и умирали. И будут рождаться, проживать и умирать. Все это бесконечный круговорот реинкарнаций. Не нужно воспринимать это через призму мистицизма. Не существует никакого переселения душ и прочей эзотерики. Основная идея состоит в том, что все повторяется, и ничто не ново под луной.

Иногда реинкарнацию также рассматривают с точки зрения круговорота веществ в природе. Когда вы умрете, ваше тело закопают в землю и оно разложится. Вещества, содержащиеся в вашем теле, при разложении попадут в землю, оттуда их впитают корни растения, которое благодаря этому вырастет. Так часть вас станет растением. Потом это растение будет съедено птицей и благодаря полученным питательным веществам, птица отложит яйцо. Из яйца вылупится птенец. Так часть вас станет птенцом. Птенец вырастет и станет птицей, которую застрелит охотник. Этой птицей наестся охотник и его жена, которая потратит полученную энергию на вынашивание плода, который в последствие станет ребенком. Так часть вас станет другим человеком. А другая часть вас может стать камнем или рекой или чем угодно еще. И прямо сейчас в ваших жилах может течь кровь, вода которой раньше текла в Ганге, а кальций в ваших костях раньше был частью костей птеродактиля. Это также является частью понятия о реинкарнации. Но давайте двигаться дальше.

Хотя Сиддхартха охотно разговаривал с учениками о природе всего сущего, на некоторые вопросы он предпочитал не отвечать и хранил благородное молчание. Он утверждал, что на эти вопросы мы просто не можем дать ответы: создал ли кто-то нашу Вселенную или нет, бесконечна она или нет, вечна она или нет. Будда утверждал, что эти безответные вопросы бессмысленны — ответ на них никак не повлияет на нашу жизнь и поступки, да и вряд ли они вообще доступны для познания человеком. А раз невозможно определить «первопричину круговорота сансары», то нечего и придумывать лишнего. Именно поэтому в буддизме полностью отсутствуют какие-либо представления о Боге-Творце. Основным вопросом буддизма в отличие от теистических религий является не «Почему мы здесь?», а «Мы здесь. И что теперь?».

Также необходимо иметь правильное намерение. Необходимо от чистого сердца принять твёрдое решение следовать пути, ведущему к освобождению и нирване, а также взращивать в себе любящую доброту по отношению ко всем живым существам.

Будда утверждал, что наши слова имеют большие последствия. Поэтому нужно следить за тем, что мы говорим. Нужно воздерживаться от лжи, говорить правду и держать свое слово. Нужно воздерживаться от речей, сеющих распри и не говорить того, что может поссорить людей. Нужно воздерживаться от грубых слов, а говорить вежливо и использовать риторику, чтобы достучаться до умов людей. Также нужно воздерживаться от пустословия и вкладывать в каждое свое слово как можно больше смысла, говорить то, что направит собеседника в правильную сторону.

Самым сложным из вышеперечисленного является воздержание от лжи, и в первую очередь от лжи перед самим собой. Особенно трудно ответить для себя на вопросы, честный ответ на которые повлечет за собой необходимость действовать и резкие изменения в жизни. Если вы признаетесь себе, что ненавидите своего супруга, то вам придется развестись. Если вы признаетесь себе, что вам не нравится ваша работа, то вам придется уволиться и начать искать новую. Это очень страшно. Но если вы будете продолжать лгать сами себе, то ваша жизнь будет становится все хуже и хуже. Горькая правда всегда лучше сладкой лжи.

Будда советовал последователям принимать пять обетов.
Я буду воздерживаться от отнятия жизни — этот обет означает, что в любой ситуации нужно стараться избегать отнятия жизни. Это не обязательно означает вегетарианство — хотя многие буддисты действительно становятся вегетарианцами, многие другие едят мясо, так как это необходимо для выживания. Это также не означает радикального пацифизма и отказа от службы в армии. Служба в армии, защищающую население страны от нападений — это не плохо. Плохо — служить в армии, ведущей захватнические войны. Но в любом другом случае, даже когда вы видите комара или паучка, и у вас стоит выбор убить или не убить — лучше воздержаться от убийства.

Я не буду брать того, чего мне не дают — этот обет означает не только «я не буду красть». Это также обозначает, что если вам в жизни что-то не достается, то наиболее вероятно оно вам и не нужно. Что не нужно изменять себе, чтобы заслужить любовь человека, которой вас не любит. Что не нужно скрывать свои намерения, чтобы добиться чего-то и если не получилось, то принимать это как есть.

Я буду воздерживаться от неверного поведения под влиянием жажды — этот обет означает, что вы должны пытаться воздерживаться от неверных поступков из-за жажды денег, власти, секса или еды. Не стоит обманывать стариков ради денег, заводить любовницу, если это расстроит вашу любимую жену, приступать свои принципы ради того, что за вас проголосуют больше избирателей.

Я буду воздерживаться от лжи — ко лжи люди относятся гораздо менее серьезно, чем к убийству или краже. Именно поэтому воздерживаться от лжи, особенно от лжи самому себе, труднее всего. Часто ложь кажется незначительной и не причиняющей вреда, но все же часто ложь имеет негативные последствия. Если вы врете жене, что вазу разбил кот, а не вы — это может помочь вам избежать гнева жены, но кот может быть наказан.

Я буду воздерживаться от ядов, вызывающих безрассудство — это не означает полного отказа от алкоголя, наркотиков, сахара, табака или кофеина. Ведь аскетизм также неверен как и излишние наслаждения — нужно идти по срединному пути. Если вам нравится ужинать с бокалом вина — в этом нет ничего плохого. Нужно лишь ограничивать себя разумными пределами. Помните, что потребляя алкоголь или сахар, вы в первую очередь вредите сами себе.

Суть всех этих обетов может быть сведена к одной фразе: я буду воздерживаться от причинения вреда. Ведь и отнять жизнь, и взять то, что тебе не принадлежит, и причинить кому-то боль из-за собственной жажды, и солгать, и быть под воздействием сильно опьяняющих веществ — это значит причинить кому-то вред или создать потенциальную возможность для этого.

А теперь давайте поговорим про такое понятие, как карма. Большинство людей имеют крайне неправильное представление о ней, думая будто карма — это такой счетчик плюсов и минусов как на Хабре, и за хорошее поведение ты получаешь плюсы, а за плохое минусы от какого-то невидимого судьи. Как я уже говорил, в буддизме нет Бога-Творца или Бога-Судьи. Механизм кармы работает автоматически — он происходит из все того же закона причин и следствий. Делая добрые дела вы порождаете причинно-следственные цепочки добра, которое потом вернется к вам, а ведя себя неправильно вы порождаете цепочки зла, которе тоже непременно к вам вернется.

Проще всего рассмотреть механизм работы кармы на примере коротких цепочек. Например, вы в магазине недополучили сдачу и у вас есть два варианта действий: наорать на кассира или сказать ей об этом вежливо. Если вы выберете первый, то вы породите цепочку зла — вы наорали на кассира, у нее испортилось настроение, она нахамила следующему покупателю, который и так злой после трудного дня на работе, тот выходит из магазина и идет домой, где орет на своего сына за тройку в дневнике, а его сын идет гулять в плохом настроении и со зла пинает мяч прямо по стеклу вашей машины. Если же вы выберете второй вариант, и скажете кассиру о недостатке сдачи вежливо, и может быть даже сделаете ей комплимент, а потом, например, забудете кошелек в магазине, то велика вероятность, что пораженная вашей вежливостью кассирша выбежит за вами, чтобы вернуть кошелек. У меня получились довольно надуманные и синтетические примеры, но я думаю, что общий принцип работы кармы вполне понятен. В реальности, конечно, эти цепочки гораздо длиннее и запутаннее, но суть остается та же.

Так как труд занимает довольно весомую часть жизни, то нужно стремиться зарабатывать на жизнь, принося другим людям пользу, а не вред. Некоторые буддисты считают недопустимым работать на производстве оружия или скотобойне, так как считают, что эти профессии приносят вред людям и животным, другие же и я в том числе относятся к этим профессиям более спокойно. С чем согласны все, так это с тем, что заработок на жизнь обманом, мошенничеством, производством и продажей наркотиков и любой другой игрой на пороках людей — это точно неправильно, и этого стоит избегать. Стоит заниматься чем-то, что нравится самому и приносит пользу другим — любое дело, совершаемое от чистого сердца, безвозмездно и без желания получить какую-либо выгоду для себя, дает гораздо лучшие результаты, чем совершаемое «без души». Наилучших результатов добиваются те, кто не думает о результате, а кому нравится сам процесс.

Особенно ценится альтруизм и готовность жертвовать чем-то ради других — благотворительность, донорство крови или органов, пожертвования организациям, которые по вашему мнению занимаются правильными делами. Некоторые буддисты негативно относятся к посмертному пожертвованию органов нуждающимся, но многие (и я в том числе) считают это абсолютным благом.

Правильные усилие, памятование и сосредоточение состоит в практике созерцательной медитации. Для этого вам нужно просто сесть в удобную позу, закрыть глаза, замедлить дыхание и начать считать вздохи от одного до десяти, а после десятого опять возвращаться к первому. Это правильное сосредоточение. Так ваш ум успокоится, но необходимость небольшого ментального усилия для того, чтобы делать перенос счета с десяти на один не даст вам заснуть, и вы будете оставаться в концентрации. Это правильное усилие. В таком состоянии случайные мысли будут появляться и затухать у вас в уме, а вы сможете созерцать свои ощущения и свою внутреннюю природу такой, какая она есть. Это правильное памятование. Это самый простейший и самый эффективный способ медитации.

Неполнота и относительность — как Эйнштейн, Гейзенберг, Шрёдингер и Гёдель сокрушили Запад и построили мост на Восток

Европа позднего средневековья была довольно замкнутым культурным пространством. От политеизма, культурного взаимообмена и философской свободы времён греческой и римской античности не осталось и следа. Широко исповедовались только три авраамические религии — повсеместно распространенное христианство, иудаизм в еврейских общинах и ислам в арабской Испании. Философия была строго догматизирована и чётко следовала религиозным канонам. За любые несоответствующие догматам Церкви мысли могло последовать строгое наказание — предание анафеме или даже что похуже. Например, известный нидерландский философ Барух (Бенедикт) Спиноза за свои пантеистические взгляды был изгнан из еврейской общины и подвергнут остракизму, а итальянский мыслитель Джордано Бруно за свою теорию о множественности миров был просто-напросто сожжен на костре инквизиции.

Однако с началом европейских колониальных завоеваний, а также наступлением эпохи Просвещения европейская культура начала шаг за шагом открываться новому. Доселе невиданный всплеск случился после вторжения европейских империй в Индию, Китай и Японию — европейцам открылось богатство ведической, буддийской, даосистской и конфуцианской культур. Несмотря на агрессивную миссионерскую деятельность христианских проповедников и распространения культуры Запада в колониях, в изрядно уставшей от христианского догматизма метрополии в моду стала входить культура Востока.

Археологи раскапывали древние культурные слои, лингвисты переводили тексты с санскрита, китайского и пали на европейские языки, философы размышляли над учениями Будды, Конфуция и Лао‐Цзы, христианские священники вступали в горячие споры с буддийскими монахами, богатые аристократы путешествовали по Индии и Гималаям, а выдающиеся мыслители пытались совместить идеи Запада и Востока. Наиболее тесное переплетение двух культур произошло в конце XIX века, когда Елена Блаватская и полковник Генри Олкотт основали теософское общество — организацию мистиков‐исследователей, пытавшихся найти единое философское ядро в различных цивилизациях.

Деятельность теософского общества вдохновила многих европейцев на изучение и переосмысление восточного искусства, а жителей Азии на веру в силу собственной культуры и борьбу за независимость. На Шри‐Ланке полковника Олкотта до сих пор чтят как национального героя за его вклад в восстановление ланкийского буддизма. В Индии теософы помогли формированию национального самосознания и оказали влияние на мировоззрение многих видных идеологов индийской независимости — например, на политического деятеля Махатму Ганди. Титул «Махатма» был впервые использован в отношении Ганди бенгальским писателем и поэтом Рабиндранатом Тагором, который позаимствовал его из теософского учения Блаватской.

В России теософское общество сильно повлияло на творчество художников — именно благодаря его влиянию мировая культура обрела шедевры Николая Рериха и Василия Кандинского, а также на позднюю литературу Льва Толстого. Однако наиболее стремительно восточные идеи вошли в немецкую культуру.

С середины XIX до середины XX века вся немецкая культура Германии, Австрии и Швейцарии была пропитана духом Востока. Идеи буддизма и веданты сильно повлияли на произведения самых известных немецких мыслителей — Артура Шопенгауэра, Фридриха Ницше и Георга Гегеля. Книга «Мир как воля и представление» Шопенгауэра будто бы написана самим Буддой, рассуждения о тождестве понятий «бытие» и «ничто» в книге «Наука логики» Гегеля по его собственному признанию позаимствованы им из буддийской концепции шуньяты, а Фридрих Ницше ставил буддизм в пример христианам как единственную истинно позитивистскую религию в своем произведении «Антихрист». Писатель Герман Гессе вдохновлялся буддизмом при работе над своим великим романом «Игра в бисер», а философ Людвиг Витгенштейн при работе над своим знаменитым «Логико‐философским трактатом». Даже самый известный немец XX века, Адольф Гитлер просто бредил восточной культурой, позаимствовав из нее фундамент для собственной философии нацизма — историю о завоевании Индии арийскими племенами и один из главных религиозных ведийских символов — свастику.

В этом эссе я хочу поговорить о влиянии восточной культуры на физико‐математические теории, мировоззрение и философские взгляды четырех великих немецкоязычных ученых начала XX века — Альберта Эйнштейна, Вернера Гейзенберга, Эрвина Шрёдингера и Курта Гёделя. Но начать погружение в их идеи я хотел бы с краткой цитаты‐выжимки из уже упомянутого мною «Логико‐философского трактата» Людвига Витгенштейна, который был написан им по мотивам теории относительности Эйнштейна и предвосхитил квантовую механику Гейзенберга и Шрёдингера и теоремы о неполноте Гёделя:

Мир — совокупность фактов, а не предметов. Факты в логическом пространстве и составляют мир.

«Логико‐философский трактат» был написан Витгенштейном в окопах Первой Мировой, а опубликован уже после войны в виде диссертации, выпущенной под руководством его друга и учителя известного английского философа Бертрана Рассела, который будет ещё не раз упомянут мною в ходе повествования. Но прежде, чем непосредственно приступить к описанию научных достижений героев этого эссе и проведению параллелей между их открытиями и идеями восточной философии, я хотел бы немного рассказать об этой самой философии.

В середине первого тысячелетия до нашей эры на двух отдаленных концах ареала распространения индоевропейской цивилизации почти одновременно произошел невероятной мощи культурный и ментальный взрыв. На западе эпицентром взрыва стала Греция, а на востоке Индия. Рациональная и математически выверенная система мышления греческих философов, унаследовавшая некоторый багаж от шумерских и египетских мыслителей, легла в основу западной цивилизации, а недуалистичная и слегка мистическая философия индийцев стала фундаментом восточной цивилизации.

Наиболее ярким представителем древнегреческой философии бесспорно считается Платон, чьи теории легли в основу христианской картины мира Запада, а пиком древнеиндийской философии можно с уверенностью назвать Будду, чье учение легло в основу самой распространенной на Востоке религии. Судьба этих двух мыслителей невероятным образом переплетена — ученик Платона Аристотель служил воспитателем у юного македонского царевича Александра, знаменитый военный поход которого распространил по всей Азии эллинскую культуру, под влиянием которой сформировалось буддийское изобразительное искусство и сам художественный образ Будды в том виде, каким мы его знаем — одетым в греческую тогу. Кроме того произошло и обратное влияние — придворный философ Александра по имени Пиррон, познакомившийся в Индии с учением индийских йогов‐гимнософистов привез его назад на Запад в виде философии скептицизма.

В этом эссе я не хочу вдаваться в подробности буддийской философии, но мне просто необходимо познакомить вас с её основными положениями и доктринами, чтобы позже провести очевидные параллели между этим учением и открытиями немецких ученых‐теоретиков XX века.

В фокусе рассмотрения восточной философии всегда стоял сам человек — познание Вселенной согласно восточной мудрости происходит через познание самого себя. Именно таким образом Будда пришел ко всем доктринам своего учения.

Первая доктрина буддизма, анатман, говорит об отсутствии постоянной и неизменной сущности у каких‐то бы ни было вещей. Дословно в переводе с санскрита слово «анатман» означает «нет души». В данном случае под душой имеется в виду не только и не столько человеческая душа, а любое постоянное свойство или характеристика у вещи. Нагляднее всего учение об анатмане можно рассмотреть на примере известного древнегреческого философского парадокса о корабле Тесея:

По легенде корабль, на котором Тесей вернулся с Крита после победы над минотавром, использовался афинянами для ритуальных плаваний на Делос. После каждого плавания корабль чинили и заменяли часть досок на новые. Постепенно все доски были заменены. Среди философов возник спор — тот же этот корабль или уже другой? А если все его старые доски были сохранены, и из них собрали новый корабль, то какой из этих двух кораблей — настоящий?

Если мы скажем, что корабль все тот же, придерживаясь точки зрения на корабль как абстрактную идею или нематериальную «душу», то мы полностью проигнорируем тот факт, что все составные части корабля полностью сменились. Если мы скажем, что корабль уже не тот, придерживаясь точки зрения на корабль как на сплав материи, в которой содержится «душа» вещи, то мы полностью проигнорируем тот факт, что новый корабль является идейным наследником старого. Согласно буддийской философии оба ответа неверны, а единственное, что объединяет корабли — это сам поток изменений.

Можно сказать, что корабль один и тот же в том же самом смысле, в котором я — это тот же самый человек, которым я был в возрасте пяти лет. Не потому что я состою из той же материи, ведь атомы в моем теле давно не те или много раз поменялись местами в ходе химических процессов, и не потому что я всё тот же с идейной точки зрения, ведь моя личность с тех пор изменилась до не узнаваемости, а потому что меня пятилетнего и меня сегодняшнего связывает поток изменений. С такой же точки зрения буддисты рассматривают учение о реинкарнации, которую часто ошибочно называют переселением душ. Если буддисты не верят в душу, то что же тогда может перерождаться?

Представьте, что когда вы умрете, вас похоронят и закопают в землю. Ваше тело разложится и вещества впитаются в землю. Растение, растущее рядом с вашей могилой, впитает эти вещества и потратит на рост. Корова съест это растение и потратит питательные вещества на рост и развитие плода. Родится теленок. У этого теленка в теле часть атомов — это те же самые атомы, что были в у вас. У вас эти атомы были частью неких химических процессов, после вашей смерти эти атомы принимали участие в других химических процессах в земле, а после рождения теленка являются частью химических процессов в теле теленка. Между вами и теленком существует непрерывная цепочка процессов и причинно‐следственных связей, которые однако не переносят в себе никакой субстанции или души.

Можно ли сказать, что теленок и вы — это одно и то же существо? Конечно же нельзя, у вас нет ничего общего — идейно вы разные существа. Можно ли сказать, что вы и теленок — не одно и то же существо? Конечно же нельзя, ведь теленок состоит из атомов, из которых когда‐то состояли вы. Можно лишь сказать, что теленок как процесс — это прямое продолжение вас как процесса. В этом и есть суть реинкарнации: ничто не переходит между жизнями, никакая душа с воспоминаниями никуда не переселяется, но все же теленок — это такое же продолжение вас, как вы продолжение себя в утробе матери.

Вторая доктрина буддизма, анитья, говорит о непостоянстве составных вещей. С точки зрения буддийской философии абсолютно все вещи на свете состоят из частей и рано или поздно все составные вещи разрушаются, изменяются, исчезают. Например, мы можем рассмотреть человека с точки зрения социологии как части человеческого общества. Мы можем рассмотреть его с точки зрения психологии как обладающее сознанием и индивидуальностью живое существо. Мы можем рассмотреть человека с точки зрения анатомии и нейрофизиологии как взаимодействие совокупности органов. Мы можем рассмотреть человека с точки зрения биологии как взаимодействие совокупности клеток. Мы можем рассмотреть человека с точки зрения химии как совокупность химических процессов. Мы можем рассмотреть человека с точки зрения физики как совокупность молекул, атомов и элементарных частиц. И наконец мы можем взглянуть на человека с точки зрения квантовой механики, рассматривая элементарные частицы его тела как напряженностей полей и волны. Таким образом, человека можно рассматривать на каждом уровне с точки зрения холизма — как целое; либо с точки зрения редукционизма — как взаимодействие частей.

То, что кажется нам отдельной стабильной вещью на каждом из уровней, оказывается иллюзией и рассыпается на кучу частей при рассмотрении на уровне ниже. Каждую из этих составных вещей согласно буддийской философии ждет изменение, разрушение и исчезновение. Будда учил не печалиться из‐за этого, а принимать это как один из непреклонных законов мироздания. Но что же тогда составляет основу миру с точки зрения буддизма, если все вещи непостоянны?

Третья доктрина буддизма, пратитья‐самутпада, говорит о том, что мир состоит из потока элементарных взаимосвязанных частиц — дхарм. Каждая дхарма — это не вещь и не явление, а скорее событие или факт. При этом дхармы не обладают бытием сами по себе, а возникают взаимозависимо, относительно друг друга — как ноль и единица, как свет и тьма, как день и ночь, как истина и ложь. Когда возникает одно, возникает и другое — нельзя сказать, что есть причина чего.

Четвертая доктрина буддизма, шуньята, говорит о том, что если мы рассмотрим любые составные вещи и дхармы, то мы не найдем никакой фундаментальной частицы бытия. Все вещи и явления либо раскладываются на части, либо возникают взаимозависимо и относительно друг друга. Таким образом, весь мир по сути возникает из пустоты, в нем нет ничего фундаментального, никакой основы, на которую можно опереться.

Пятая доктрина буддизма, кшаникавада, говорит о том, что дхармы не длятся во времени, а существуют лишь мгновение. Возникают и в тот же миг исчезают. Время с точки зрения буддийской философии — это точно такая же составная иллюзия, как и все остальное, возникающая из‐за рассмотрения потока сменяющих друг друга дхарм как процесса.

Шестая доктрина буддизма, учение о карме, говорит о том, что дхармы сменяют друг друга согласно закону причинно‐следственных связей. Одни дхармы становятся семенами — причинами, из которых произрастают плоды — последствия. Карма — непреложный закон Вселенной, который однако так же не обладает субстанциональностью, ведь причины и следствия возникают взаимозависимо. Когда возникает одно, возникает и другое.

В сутре Сердца сказано:

Пустота есть форма, форма есть пустота.
Нет пустоты помимо формы и нет формы помимо пустоты.

Главная же идея буддизма состоит в том, что истинная реальность находится вне дхарм и вне составных явлений, вне всех иллюзий и вне любых концепций. Истинная реальность — вне представлений.

К концу XIX века физика считалась почти что законченной наукой — оставалось найти ответ лишь на пару небольших вопросов: решить проблему «ультрафиолетовой катастрофы» в расчете излучения абсолютно черного тела, дать объяснение явлению фотоэффекта и разрешить непонятные моменты с постоянством скорости распространения электромагнитных волн вне зависимости от выбранной системы отсчета в теории Максвелла.

В самом начале XX века двое немецких физиков, работавшие над решением этих проблем, совершили переворот в науке. Первым из них был Макс Планк, решивший проблему ультрафиолетовой катастрофы с помощью идеи о квантовании порций электромагнитного излучения. На основе открытия Планка второй физик, Альберт Эйнштейн, смог объяснить явление фотоэффекта. Кроме этого, рассуждая в своей статье «К электродинамике движущихся тел» на тему постоянства скорости распространения электромагнитных волн, Эйнштейн пришел к выводу об относительности понятий времени и пространства. Так родились две величайшие на сегодняшний день теории физики — квантовая механика и теория относительности.

До появления теории относительности общепризнанной считалась ньютоновская картина мира, в которой пространство и время играют роль сцены, на которой разворачивается пьеса физических процессов. Эйнштейн же показал, что при постоянстве скорости распространения света время просто напросто не может быть неизменным. Согласно специальной теории относительности при приближении объекта к скорости света течение времени для этого объекта замедляется, а его длина сокращается. Более того из теории следует, что разные наблюдатели могут даже не сойтись во мнениях о том, какое из двух событий предшествовало другому.

После создания специальной теории относительности Эйнштейн заинтересовался другим вопросом, поставленным за столетия до этого немецким математиком Карлом Фридрихом Гауссом — какая геометрия присуща пространству нашей Вселенной? Сам Гаусс хотел выяснить ответ на этот вопрос измерениями, произведенными на вершинах трех гор. Однако, как оказалось впоследствии, этот вопрос гораздо сложнее и не может быть решен так просто.

Ответом на вопрос о геометрии пространства стала выведенная Эйнштейном общая теория относительности. Вдохновение для создания этой теории и многие мысли Эйнштейн почерпнул у известного немецкого физика и философа Эрнста Маха. Философские рассуждения Маха касались вопроса о том, когда вообще возникают время и пространство. Если представить себе абсолютно пустую вселенную с одним единственным точечным объектом, то в этой вселенной невозможно найти ни время, ни пространство. Если представить себе вселенную с двумя объектами, то в ней становится возможно определить одномерное пространство, как расстояние по прямой между объектами, но пока что нельзя определить время. Время во вселенной появляется только тогда, когда в ней существуют цепочки фактов с периодически повторяющимися паттернами — в этом случае становится возможным измерять периодичность одних событий относительно других.

В своей теории Эйнштейн развил идеи Маха о том, что пространство и время являются лишь отношениями между объектами и событиями и придал им строгие математические формулировки. Такая точка зрения на пространство и время привела Эйнштейна к ответу на вопрос о присущему пространству типу геометрии. Но что вообще такое тип геометрии?

Нам кажется очевидным, что наше трехмерное пространство соответствует евклидовой геометрии — геометрической теорией, выведенной древнегреческим математиком Евклидом и изучаемой сейчас в каждой школе. Геометрия Евклида зиждется на пяти постулатах: 

— От всякой точки до всякой точки можно провести прямую. 
— Ограниченную прямую можно непрерывно продолжать по прямой. 
— Из всякого центра всяким радиусом может быть описан круг. 
— Все прямые углы равны между собой. 
— Если прямая, пересекающая две прямые, образует внутренние односторонние углы, меньшие двух прямых, то, продолженные неограниченно, эти две прямые встретятся с той стороны, где углы меньше двух прямых.

На основе этих пяти постулатов Евклид в своих «Началах» доказал множество теорем, однако в большинстве своих доказательств он опирался только на первые четыре постулата. Пятый постулат всегда казался Евклиду и другим математикам чужеродным и уродливым, но доказать его исходя из предыдущих четырех никому не удавалось. В XIX веке математики решили пойти другим путем и доказать пятый постулат от обратного — принять постулатом утверждение обратное пятому постулату Евклида, построить геометрическую теорию на основе четырех классических постулатов и отрицании пятого и, придя к противоречию, тем самым доказать пятый постулат как теорему. Но этот метод привел математиков к неожиданным результатам. Теоремы неевклидовой геометрии получались противоестественными, противными здравому смыслу, но никак не приводили к противоречиям. Со временем математики пришли к неутешительному выводу, что неевклидова геометрия абсолютно равноправна геометрии Евклида.

Открытие неевклидовой геометрии пролило свет на невозможность точного словесного определения таких базовых объектов геометрии как точка и прямая. Оказалось, что значение того, что такое точка и прямая, в разных геометриях зависит от контекста — то есть от всех теорем этой самой геометрии. Сами по себе понятия точки и прямой не фундаметальны, а обретают смысл в зависимости от постулатов и теорем определенной геометрии.

Со временем появились несколько различных неевклидовых геометрий — геометрия Лобачевского, сферическая геометрия и геометрия Римана, но все же считалось, что эти геометрии — это игра в математические абстракции, упражнение для ума и не более того. Физическое пространство все еще считалось соответствующим геометрии Евклида. Однако в общей теории относительности Эйнштейн опроверг это утверждение — оказалось, что никакой тип геометрии не присущ пространству как таковому. Согласно теории Эйнштейна пространство искривляется под воздействием исходящей от материи гравитации и может принимать любую форму. Форма пространства в свою очередь влияет на поведение материи. Ученик Эйнштейна американский физик Джон Арчибальд Уилер кратко описал общую теорию относительности Эйнштейна в одном предложении: «Геометрия определяется материей, а материя следует за геометрией».

Философия Маха и две теории относительности Эйнштейна привели мир к пониманию того, что ни время, ни пространство не являются чем‐то абсолютным. Согласно теории относительности время и пространство — это не что‐то реально существующее, а лишь субъективная интерпретация происходящих в мире событий или иными словами иллюзия.

Получается, что мир, как писал Витгенштейн, определяется фактами, а время и пространство — это всего‐лишь интерпретация этих фактов. Единственный абсолют, который не подвергли сомнению теории Эйнштейна — это принцип причинности. Несмотря на то, что даже последовательность событий для разных наблюдателей может быть разной, события могут повлиять на другие события лишь в пределах своего светового конуса — области распространения причинно‐следственных связей со световой скоростью.

Свои философские взгляды Альберт Эйнштейн описывал как космическую религию, вдохновленную по словам самого Эйнштейна, воззрениями Спинозы, Пифагора и Платона. Главным для Эйнштейна всегда оставалось созерцание воплощенной в мире невероятной красоты. Эйнштейн писал:

Идею личного Бога антропологической концепции я не могу воспринимать всерьёз. Я также чувствую, что не предоставляется возможным представить себе желание или цель вне человеческой сферы. Мои взгляды близки к Спинозе: восхищение красотой и вера в логический порядок вещей, которые мы можем понять смиренно и только частично.

Меня можно считать платонистом или пифагорейцем, так как я считаю логическую простоту незаменимым и эффективным инструментом своего исследования.
Человеку, который религиозно просвещён, как мне кажется, с его способностями легче освободится от оков своих корыстных желаний и заняться мыслями, чувствами и стремлениями, которые для него являются особо ценными. Мне кажется, что важно, так это сила сверхличностного содержания… независимо от любых попыток объединить это содержание с божественным существом. В противном случае невозможно было бы считать Будду и Спинозу религиозными деятелями. Соответственно, религиозный человек набожный в том смысле, что он не сомневается в значимости этих суперличных вещей и целей, которые не требуют рационального объяснения и обоснования.

В 1921 году Эйнштейну присудили Нобелевскую премию по физике. Новость о награде застала Эйнштейна во время его долгого путешествия по Востоку, в ходе которого он встретился с другим нобелевским лауреатом — бенгальским поэтом Рабиндранатом Тагором, в 1913 году получившим премию по литературе за свою поэму «Гитанджали». Эйнштейн и Тагор вели долгие беседы об устройстве мироздания — учёный рассуждал с точки зрения физика, поэт с точки зрения философии и религии. В 1930 году Тагор нанес Эйнштейну ответный визит. Двое великих мыслителей встретились в доме Эйнштейна под Берлином и также как и в прошлый раз долго беседовали о природе реальности. Тагор пытался доказать Эйнштейну, что реальность порождается в виде субъективного опыта, Эйнштейн же отстаивал позицию существования объективной, независимой от субъекта реальности.

Спустя несколько лет после второй беседы Эйнштейна с Тагором к власти в Германии пришел Адольф Гитлер. Из‐за своего еврейского происхождения Альберт Эйнштейн был вынужден покинуть Германию и эмигрировать в США. Из вынужденной эмиграции он не вернулся даже после войны.

Блестящие научные идеи Альберта Эйнштейна открыли для человечества путь к созданию атомной бомбы. Поначалу сам учёный, потерявший нескольких родственников в немецких концлагерях и бывший из‐за этого убежденным сторонником сионизма и всей душой ненавидевший Гитлера, относился к этой идее как к необходимому злу. Но тогда никто и предположить не мог насколько ужасающе мощным окажется атомное оружие. Глядя на первый в истории ядерный взрыв, руководитель американского атомного проекта Роберт Оппенгеймер произнес знаменитую фразу, перефраз цитаты из индийской Бхагавадгиты — «Я — смерть, разрушитель миров». Сам же Эйнштейн, видя к чему привело создание и использование атомного оружия и сожалея тому, что он поспособствовал этому, стал одним из главных его противников и выпустил написанный совместно с Бертраном Расселом манифест к правительствам всех развитых стран с призывом к остановке ядерной гонки. Кроме того, в историю вошел его знаменитый ответ корреспонденту на вопрос «Какое оружие будет использоваться в Третьей Мировой войне?» — «Я не знаю. Но я могу сказать вам, что будут использовать в Четвёртой — камни!»

Наибольшее влияние на становление квантовой механики оказал проведенный английским физиком Томасом Юнгом еще в самом начале XIX века двухщелевой опыт. В этом эксперименте пучком света облучалась пластина с двумя прорезями, и на находящемся за пластиной экране оказывалась видна интерференционная картина. Результатами этого опыта во времена Юнга доказывали волновую природу света и опровергали корпускулярную теорию света Исаака Ньютона. Однако после открытия фотоэффекта, который можно было объяснить только поглощением одиночных фотонов, корпускулярная теория снова вернулась в строй. Со временем ученые, изучая свет, пришли к выводу о его корпускулярно‐волновой природе.

Однако важнейшей для квантовой механики деталью опыта Юнга стало исчезновение интерференции световых волн при закрытии одной из щелей детектором фотонов. Оказалось, что у фотона нет какого‐то определенного пути, когда обе щели открыты — он проходил через обе щели сразу как волна, но когда одна щель закрыта детектором — он всегда проходит либо через одну, либо через другую щель как частица. Фотон как будто бы знает, что ему перекрыли второй путь и перестает демонстрировать волновую природу.

Это ставило физиков в тупик. Объективная реальность рушилась на глазах. Получалось, что что‐то внятное о мире можно сказать только по факту регистрации попадания фотона на детектор или на экран, а все что происходит между испусканием фотона и его регистрацией казалось совершенным безумием.

В 1925 году юный немецкий физик Вернер Гейзенберг под руководством своего наставника Макса Борна опубликовал статью, в которой изложил основанный на матрицах подход к анализу этого безумия. После создания матричного метода Борн и Гейзенберг решили посоветоваться с известным немецким математиком Давидом Гильбертом и узнать, известна ли ему какая‐либо область математики с похожим математическим аппаратом. Гильберт ответил им, что с похожим подходом он встречался, изучая вопросы существования решений дифференциальных уравнений второго порядка в частных производных. Физики не поняли математика или подумали, что тот не понял их. Однако спустя всего несколько месяцев австрийский физик Эрвин Шрёдингер опубликовал работу, в которой представил подход к квантовой механике, основанный на уравнении второго порядка в частных производных, полностью эквивалентный матричному подходу Гейзенберга.

Из матричного подхода к квантовой механики Гейзенберг в 1927 году вывел свой знаменитый принцип неопределенности, гласящий что существует фундаментальный предел точности одновременного определения пары связанных квантовых переменных — например, координаты в пространстве и импульса. Измеряя одну из этих характеристик с большей точностью, мы лишаем себя возможности точно измерить вторую. В том же году датский физик Нильс Бор сформулировал родственный принцип — принцип дополнительности, гласящий что для полного описания любого квантового явления нужно применять два дополнительных друг другу набора понятий классической физики: например, для описания поведения фотона нужно рассматривать его и как волну, и как частицу — одно из описаний без другого попросту не имеет смысла. Таким образом оказалось, что физическая реальность на микроуровне может быть описана только с помощью взаимозависимых понятий.

В 1932 году за свои достижения Вернер Гейзенберг был удостоен Нобелевской премии по физике. В следующем году, после прихода к власти Гитлера, несмотря на некоторые неудобства Гейзенберг не покинул Германию, а в конце 30-х даже возглавил немецкий атомный проект. Доподлинно неизвестно честно ли он выполнял свои обязанности или неявно мешал созданию бомбы нацистским режимом, но проект немцы так и не завершили. После войны учёный вложил огромное количество сил в мирную атомную промышленность Германии, однако всегда резко выступал против разработки Германией атомного оружия и его распространения вообще где‐бы то ни было в мире.

Несмотря на то, что Вернер Гейзенберг всю жизнь был набожным христианином, его взгляд на мир, по его собственному признанию, лучше всего выражает книга американского физика Фритьофа Капры «Дао физики», в которой проводятся параллели между индийско‐буддийской философией и квантовой механикой. В этой книге Вселенная представляется в виде бесконечного циклического танца бога Шивы. Возможно, что так на Гейзенберга повлияло общение с уже упомянутым Рабиндранатом Тагором, после которого, как писал сам Гейзенберг, «некоторые казавшиеся безумными идеи обрели смысл». Также Гейзенберг восхищался философией Платона — он писал:

Если мы хотим сравнить результаты современной физики частиц с идеями любого из старых философов, то философия Платона представляется наиболее адекватной: частицы современной физики являются представителями групп симметрии, и в этом отношении они напоминают симметричные фигуры платоновской философии.

Спустя полгода после того, как мир увидел матричную механику Гейзенберга, австрийский физик Эрвин Шрёдингер представил математически‐изоморфный, однако гораздо более удобный взгляд на квантовые процессы — через призму волновой механики. В центре этого подхода находится уравнение, описывающее развитие состояния квантовой системы в виде волны. У этого уравнения, в последствии названного в честь самого Шрёдингера, есть несколько невероятных свойств.

Во‐первых, это уравнение содержит в себе i — мнимую единицу, равную корню из -1. До Шрёдингера считалось, что законы нашего мира должны быть полностью «реальными», то есть содержать в своих формулировках только действительные числа. Мнимая единица считалась хитроумным математическим трюком, искусственным приёмом: никто и предположить не мог, что она может лежать в основе всей реальности.

Мы с легкостью можем представить себе одно яблоко, два яблока, три яблока. При некотором усилии мы можем представить себе даже минус одно яблоко, например, как некий долг перед другом. Но совершенно невозможно себе представить, как выглядит «одно мнимое» яблоко. Несмотря на это, именно мнимая единица стоит в основном уравнении нашей физики.

Во‐вторых, это уравнение описывает квантовые системы в виде волн амплитуд вероятности. Проводя физический эксперимент, ученые не могут увидеть эту волну напрямую, они могут лишь зарегистрировать или не зарегистрировать какие‐то определенные события. Из множества зарегистрированных событий ученые могут вычислить вероятность их наступления в определенные моменты времени, и обнаружить, что со временем эта вероятность меняется согласно уравнению Шрёдингера.

Мы, люди, не можем представить себе, что такое волна амплитуды вероятности — это попросту недоступно нашему воображению. Мы видим мир как события, которые могут случится, а могут не случится, но согласно волновой механике Шрёдингера на самом фундаментальном уровне реальность представляет из себя не события, а именно волны амплитуд вероятности этих событий. Получается, что истинная реальность находится вне наших представлений и недоступна напрямую нашему разуму.

В‐третьих, уравнение Шрёдингера описывает развитие квантовой системы от одного определенного события, например, от момента вылета электрона из физического прибора, до момента другого события, например, момента регистрации положения этого электрона в пространстве. После вылета из прибора и до момента измерения вероятность обнаружить электрон в некой точке пространства точно описывается уравнением Шрёдингера. Но в момент измерения и обнаружения электрона, Вселенная как бы «схлопывает» волновую функцию в одну точку, и в дальнейшем поведение электрона также подчиняется волновому уравнению, но относительно этой самой точки первого обнаружения.

Эта особенность, называемая коллапсом волновой функции, приводила всех физиков в ужасное замешательство. С одной стороны, изменение амплитуды вероятности обнаружения электрона в разных точках пространства полностью детерминировано и описывается уравнением Шрёдингера. С другой стороны, в момент измерения случается некое волшебство: электрон абсолютно случайным образом оказывается в одном строго определенном положении, и в дальнейшем амплитуда вероятности его обнаружения начинает зависеть от этого положения.

Часто в научно‐популярной литературе встречается утверждение, что пока не произошло измерение, электрон как бы размазан в пространстве или что какое‐то его свойство, например спин, находится в состоянии одновременного сочетания двух противоположностей, так называемой суперпозиции. Однако это утверждение не только неверно — оно полностью извращает основные идеи квантовой механики. На самом деле, такими свойствами как спин и положение в пространстве может обладать лишь частица. А частица — это проявление электрона в мире, каким его видим мы — в мире отдельных событий и бинарных противоположностей. Между измерениями же никакой частицы не существует — существует лишь волна.

Это приводит нас к другому популярному заблуждению из научно‐популярной литературы о том, что электрон — это одновременно и волна, и частица. Однако это совершенно неверное представление о корпускулярно‐волновом дуализме. На самом деле, частица — это событие, которое является проявлением волны амплитуды вероятности этого события. Мир отдельных событий, или как его часто называют, классический мир, состоящий из событий, частиц — это тот самый мир, каким его видим мы. Именно про этот мир Людвиг Витгенштейн писал в своем трактате, как о состоящем из фактов и определяемым фактами. Мир же, какой он есть на самом деле, квантовый мир, недоступен нам в открытую — он лишь проявляется в классическом мире. Мы словно живем в платоновской пещере и видим на её стенах лишь тени истинной реальности.

В коллапсе волновой функции больше всего физиков всегда удивляла именно его случайность. Эйнштейн, не веря в случайность природы, в жарком споре с Нильсом Бором выпалил свое знаменитое изречение: «Бог не играет в кости!», на что получил ответ Бора: «Эйнштейн, не учите Бога, что ему делать». Дабы доказать, что случайность и неопределенность квантовой механики приводят к безумным выводам, Эйнштейн вместе с коллегами опубликовал знаменитый парадокс с запутанными частицами.

Эйнштейн предложил использовать в эксперименте физический процесс, который порождает две частицы, чьи состояния связаны друг с другом. Если разнести эти частицы на достаточно большое расстояние и замерить у них свойства, совместное измерение которых для одной частицы запрещено принципом неопределенности Гейзенберга, то случится одна из двух альтернатив. Мы успешно измеряем оба свойства, а следовательно нарушается принцип неопределенности. Следовательно квантовая механика неполна или неверна. Измерение свойства одной частицы изменяет состояние второй частицы, и это взаимодействие распространяется мгновенно и выше скорости света. Следовательно, нарушается ограничение распространения взаимодействий скоростью света.

В ходе экспериментов выяснилось, что верна вторая альтернатива и взаимодействие распространяется выше скорости света. По началу ученые надеялись, что возможно у частиц существуют некие ещё неизвестные науке скрытые параметры. Это предположение можно проиллюстрировать следующим примером. Представьте себе, что вы кладете в мешочки белый и черный шар, не глядя перемешиваете мешочки и разносите их на огромное расстояние. Открыв один из мешочков и увидев белый шар, второй шар мгновенно изменит свое состояние с неопределенного на черный.

Чтобы доказать или опровергнуть теорию скрытых параметров ирландский математик, Джон Стюарт Белл создал неравенства, которые нарушались бы при истинной случайности и выполнялись бы при существовании скрытых параметров. В ходе экспериментов было доказано, что неравенства Белла нарушаются, а следовательно коллапс волновой функции истинно случаен.

На основе придуманного Эйнштейном парадокса были созданы технологии квантовой телепортации и квантовой связи. Однако передавать информацию свыше скорости света через такую связь невозможно. Таким образом, скорость света ограничивает именно распространение информации, а не взаимодействия, и несмотря на всю странность происходящих в ЭПР‐эксперименте явлений, Вселенная остается самосогласованной.

Но результат ЭПР‐эксперимента имеет и более глубокую философскую подоплеку. Если состояние частиц определяется только во время измерения, и никаких скрытых параметров не существует, то получается, что состояние частиц до момента измерения попросту не существует. Мир определяется лишь фактами, полученными в ходе экспериментов.

Эрвин Шредингер проводил схожее рассуждение на примере мысленного эксперимента с котом, с которым его имя оказалось неразрывно связано в поп‐культуре. Шредингер предлагал представить кота, находящегося в надежно изолированной от остального мира коробке. В коробке есть механизм с ядом, который приводится в действие в зависимости от того, произойдет или нет какое‐либо случайное квантовое событие — например, распад атома. В таком случае, пока коробка не открыта и не произведено «измерение» жизнедеятельности кота, кот будет как бы жив и мертв одновременно, что кажется абсурдом. И это действительно абсурд, ведь на самом деле, живым или мертвым кот может быть только в мире фактов, а в квантовом мире он не жив и мертв одновременно — кота просто не существует. Живой и мертвый кот — это события, а не состояния.

Но если для нас кот оказывается живым или мертвым в момент открытия коробки, то как чувствует себя сам кот? Долгие годы никто не мог ответить на этот вопрос, пока в 1957 году молодой американский аспирант Хью Эверетт не опубликовал свою диссертацию. Однажды, будучи еще ребенком, Эверетт написал письмо Эйнштейну с вопросами о жизни и природе Вселенной и получил ответ:

Дорогой Хью!
Нет существует таких вещей, как непреодолимая сила и неподвижное тело. Но, кажется, существует очень упрямый мальчик, который пробивается к своим целям через нелепые трудности, созданные им же самим.

С уважением, А. Эйнштейн

И действительно Хью был упорен и несмотря на критику окружающих, под руководством уже упомянутого Джона Арчибальда Уилера опубликовал свою знаменитую диссертацию о многомировой интерпретации квантовой механики. В ней Эверетт утверждал, что единственная возможность убрать случайность из коллапса волновой функции — это избавиться от самого коллапса. Так в интерпретации Эверетта в момент измерения Вселенная как бы разделяется на несколько параллельных, в каждой из которых субъективный наблюдатель обнаруживает разный результат.

По мере распространения волна затрагивает всё больше субъективных наблюдателей, и те понимают в какой именно Вселенной они находятся. Таким образом, кот Шредингера сразу знает в каком варианте вселенной он оказался, а мы узнаем о попадании в конкретную вселенную с живым или мертвым котом только во время открытия коробки.

К сожалению на данный момент проверка истинности многомировой интерпретации не представляется возможной, но теория Эверетта обладает несомненной красотой: она не требует ни коллапса волновой функции, ни отделения классического мира от квантового, ни определения никакой особенной процедуры измерения, ни разделения объективного физического мира и субъективных наблюдателей.

Взгляд на субъективность физики был близок и самому Шрёдингеру, на которого, по его собственному признанию, сильно повлияли работы Баруха Спинозы и Артура Шопенгауэра, а также индийская философия, путь к которой ему открыли труды последнего. В одной из своих публичных лекций он цитировал слова Шопенгауэра о том, что мир протяженный во времени и пространстве существует лишь в нашем представлении. Рассуждая о параллелях между индийской философией адвайта-веданты и квантовой механикой, Шредингер писал: «Если мир действительно создан актом нашего наблюдения, должны существовать миллиарды различных миров — по одному для каждого из нас. Но почему мой мир и ваш мир кажутся нам одинаковыми? Если какое‐то событие происходит в моем мире, оно происходит и в вашем мире? Что синхронизирует все эти миры между собой?». Возможно, Эверетт ответил на его вопрос.

После прихода к власти Адольфа Гитлера в 1933 году Эрвин Шредингер покинул Германию вслед за своим другом и единомышленником Альбертом Эйнштейном, перебрался в Англию, а оттуда в Ирландию. В том же году за свои достижения он получил Нобелевскую премию по физике. Вернуться домой в Вену великий учёный смог только спустя много лет после окончания войны, в 1956 году.

После открытий Эйнштейна, Гейзенберга и Шрёдингера объективность физической реальности оказалась под большим вопросом — слишком многое в теории относительности и квантовой механике зависит от субъективного наблюдателя. Среди руин былых воззрений стоял последний неприступный бастион — математика.

Ещё со времен греческой античности считалось, что математика — это тот язык, на котором написана книга бытия. Древнегреческий философ и геометр Пифагор, обнаружив, что музыка глубоко математична по своей природе, дал теоретическое обоснование позаимствованному у шумеров музыкальному строю и положил начало гармонике — науке о музыкальной гармонии. Откровения, полученные Пифагором при изучении музыки, привели его к вере в то, что математика лежит в основе всего сущего. «Всё есть число» — говорил философ своим ученикам.

Пифагор и ученики его эзотерической школы проповедовали представление о мире, как о гармонии сфер. Через призму этого мистического учения весь мир представлялся одной великой симфонией. Учение о гармонии мира будоражило умы европейцев еще многие тысячи лет. Христианские богословы с великим почтением называли Бога первым геометром и первым композитором, а учёные вдохновлялись идеями Пифагора при изучении законов Вселенной — так Николай Коперник посвятил философу свою книгу «О вращении небесных тел», а Иоганн Кеплер озаглавил главный труд своей жизни «Гармония мира» и метафорически утверждал, что «cогретый тёплым напитком из кубка Пифагора» засыпает под звуки небесной музыки.

Другой великий древнегреческий философ Платон построил на рассмотрении математики свою знаменитую теорию идей. Мыслитель рассматривал математические отношения в виде идей, чья верность абсолютна и не зависит ни от чего другого. С точки зрения Платона то, что дважды два равно четырем — это абсолютная истина, верность которой ни от чего не зависит, и которая была бы верна, даже если бы физического мира не существовало вовсе. Также в пример абсолютных математических истин Платон приводил правильные многогранники, названные в его честь платоновыми телами — уже в его времена было доказано, что правильных многогранников существует только ровно пять. По мнению Платона ничто, даже всемогущие олимпийские боги не могли бы создать шестой правильный многогранник, а значит именно математика лежит в основе всего сущего. Физический же мир философ считал всего‐лишь тенью абсолютных идей. Как мы видим из открытий физиков XX века, взгляды Платона были недалеки от истины.

Считая математику языком, на котором написана книга бытия, европейские мыслители долгие годы пытались найти то самое Слово, которое было в начале. Иными словами они пытались свести всю математику к набору простейших аксиом и законов вывода. Одной из наиболее успешных считалась попытка итальянского математика Джузеппе Пеано, который свел всю арифметику к простой системе аксиом. После этого успеха математики решили, что смогут довести его до логического конца и свести всю математику к арифметике Пеано — именно такую задачу перед учеными всего мира поставил знаменитый немецкий математик Давид Гильберт.

Похожую задачу поставил перед собой уже неоднократно упомянутый мною английский философ, писатель и математик Бертран Рассел. Он хотел свести всю математику к чистой логике — системе простых самоочевидных аксиом и законов вывода. На это стремление по его собственным словам сильно повлияли идеи Пифагора — в своей автобиографии Рассел писал:> С не меньшей страстью я стремился к знанию. Я жаждал проникнуть в человеческое сердце. Жаждал узнать, почему светят звезды. Стремился разгадать загадку пифагорейства — понять власть числа над изменяющейся природой. И кое-что, правда совсем немного, мне удалось понять.

Широкой публике Бертран Рассел был известен не как математик, а как писатель и проповедник атеизма. Он был удостоен Нобелевской премии по литературе за свои невероятно глубокие произведения «Брак и мораль» и «История западной философии». Интересен тот факт, что описывая развитие взглядов западной философии, Рассел упоминает в своей книге лишь одного восточного философа — Будду, чье влияние на немецкую философии конца XIX века невозможно не признать. В популярную же культуру Рассел вошел как автор сатирических атеистических аргументов — про знаменитый чайник на орбите и про сведенную к абсурду гипотезу Омфалоса о появлении мира пять минут назад. Но давайте вернемся обратно к математике.

Главным препятствием на пути Рассела к сведению математики к логике стал парадокс лжеца. Если в обычной логике высказываний мы делаем утверждение о самом высказывании, вроде «Это утверждение ложно», мы попадем в бесконечную логическую петлю. Такую же проблему сам Рассел нашел в теории множеств кантора — она получила называние парадокса Рассела.

Выход из этой ситуации Рассел нашел в использовании логик разного порядка. Вместе со своим коллегой Альфредом Уайтхедом он опубликовал монументальный труд по математике и логике «Principia Mathematica», в котором избавление от парадокса лжеца происходило с помощью построения бесконечной лестницы логик разного порядка и запрета на рекурсивные утверждения о самом себе в рамках логики одного и того же порядка. Таким образом, если высказывание A является высказыванием первого порядка, то высказывание «A ложно» уже является высказыванием второго порядка. Порождение таких высказываний можно продолжать до бесконечности, и система дает строить непротиворечивые логические высказывания любого уровня сложности.

Но пока один известный английский математик и писатель Рассел строил свою логическую систему, другой не менее известный английский математик и писатель Льюис Кэролл уже заложил под неё тикающую бомбу — так называемый парадокс Кэррола. Этот парадокс показал невозможность рассуждения о логической системе в рамках самой этой системы и невозможность доказательства даже самых простых утверждений при использовании трюков, подобных тому, который Рассел позже использовал в Principia Mathematica.

Льюис Кэролл использовал в качестве героев своего парадокса персонажей известного древнегреческого парадокса — Ахилла и черепаху. В диалоге Ахилл пытается доказать черепахе простейшую логическую цепочку: 
— А — два объекта, равные одному и тому же, равны между собой; 
— Б — две стороны данного треугольника равны одному и тому же; 
— В — значит, две стороны данного треугольника равны между собой.

Ахилл утверждает, что если верно А и Б, то будет верно и В, но черепаха с этим не согласна. По мнению черепахи, неявно используемый Ахиллом закон логического вывода тоже должен быть записан в виде утверждения Г — «если A и Б истинны, то В истинно», и что он также должен быть истинным для истинности высказывания В. Но если даже Ахилл принимает за истину Г, то черепаха указывает ему, что чтобы В было истинным при истинности А, Б и Г, то нужно явно прописать неявно используемое утверждение Д — «Если А и Б и Г истинны, то истинно и В». Таким образом, если черепаха не принимает за аксиому сам логический закон вывода, то Ахилл не сможет доказать ей даже простейших вещей. Этим Льюис Кэролл показал, что логика, в отличие от вытаскивающего самого себя за волосы из болота барона Мюнхгаузена, не может доказать саму себя.

Бомба, заложенная Кэрролом, разорвалась в 1931 году, когда молодой австрийский математик Курт Гёдель привел четкое математическое доказательство невозможности сведения математики к единому ядру — теоремы о неполноте. Основной целью критики Гёделя стала Principia Mathematica Рассела.

Метод, которым Гёдель доказал свои теоремы, безупречно красив — он нашел способ свести все составляющие любой логической системы к числам. То есть, логические утверждения и доказательства логических утверждений в системе Гёделя являются просто напросто числами. С помощью нехитрых арифметических приемов Гедель показал, что в любой непротиворечивой логической системе всегда будут существовать высказывания, которые не могут быть ни доказаны в её рамках, ни опровергнуты, и что доказать саму непротиворечивость логической системы с помощью её самой невозможно. Одним ударом Гёдель уничтожил попытки Рассела сведения математики к логике и попытки Гильберта свести математику к арифметике.

Результаты, полученные Гёделем, позднее были названы немецким философом Хансом Альбертом трилеммой Мюнхгаузена: любая логическая система имеет один из трех недостатков, похожих на вытаскивание самого себя за волосы — регресс в бесконечность как в парадоксе Кэррола, логический круг как в парадоксе лжеца или существование ничем не доказанных аксиом. Никакого единого ядра у математики попросту нет, любые математические системы, основанные на разных аксиомах, неполны и не выводятся друг из друга. В математике с небольшим опережением относительно всего остального мира наступила эпоха постмодерна.

Наиболее метко суть постмодерна выразил французский философ Жак Деррида словами «мир есть текст». Текст не в обычном смысле этого слова, а в смысле призмы, сквозь которую мы смотрим на мир. Существует бесконечное число переплетенных друг с другом, но всё же различных нарративов и дискурсов, и одни и те же события с точек зрения разных нарративов интерпретируются по‐разному. Христиан, либертарианец, атеист, феминистка и коммунист могут воспринимать одно и то же явление неодинаково. В голове у каждого из нас переплетены десятки разных нарративов, и каждый из нас живет в своей собственной субъективной вселенной. И если интерпретировать теоремы о неполноте в достаточно вольном ключе, то можно сказать, что Гёдель доказал, что ни одна из этих вселенных не является истинно верной, все они равноценны.

Судьба Гёделя была очень похожа на судьбы предыдущих героев. После присоединения Австрии к Германии в 1938 году, Гёдель был вынужден уехать оттуда в США, где долгое время жил рядом, дружил и работал с Альбертом Эйнштейном. Назад он так никогда и не вернулся.

Таким невероятным узором переплелись индийская философская мысль середины первого тысячелетия до нашей эры, немецкая научная мысль начала XX века нашей эры, судьбы Эйнштейна, Гейзенберга, Шредингера, Гёделя, Рассела, Гильберта, Витгенштейна, Гитлера, Блаватской и Тагора, атомное оружие, Нобелевские премии, Будда и Бхагавадгита.

В конце XIX — начале XX века философия Востока стремительно ворвалась на Запад через немецкую культуру и помогла лучшим научным умам своего времени изменить взгляд на природу Вселенной. Альберт Эйнштейн открыл нам глаза на субъективность и относительность времени и пространства, Гейзенберг и Шрёдингер изучили субъективность и взаимозависимость материи на уровне частиц, а Гёдель показал относительность самой математики.

Почему современная наука основана на вере?