Бесплатный фрагмент - Внутренняя обезьяна

Глава 1

Мы и обезьяны

Наверное, многие замечали, что высшие обезьяны внешне похожи на людей. При детальном рассматривании некоторых из них, таких как шимпанзе, можно обнаружить, что сходства порой бывают просто поразительными. Так, например, разглядывая кисти рук, или передних конечностей — кому как удобнее их называть, можно заметить поразительное сходство с человеческими — они почти одинаковые. Но сходство между нами отнюдь не только внешнее.

Сразу стоит уточнить, что человек согласно зоологической классификации тоже относится к обезьянам, состоит в отряде приматов, подотряде обезьян, поэтому далее под обезьянами будем понимать всех обезьян, кроме человека.

Человек близок к обезьянам не только в рамках филогенетического древа или в генетическом плане, что не удивительно, он также похож своим поведением. Конечно, современные обезьяны не являются нашими предками, и наши общие черты характера мы не могли унаследовать от них, они могут восходить к нашим общим предкам. Могут восходить, но не обязательно восходят, потому что схожесть в чём-либо может быть связана не с общим наследием, а со схожим развитием.

Чем же мы похожи на обезьян? Во-первых, большинство обезьян — социальные животные, как и человек. Социальность — очень важное эволюционное приобретение, позволяющее живым организмам получать взаимную выгоду без существенных затрат. В теории игр это называют игрой с ненулевой суммой с положительным исходом: размер прибыли всех игроков выше, чем их суммарные затраты. На первый взгляд это звучит немного волшебно, но никакой магии здесь нет. Действительно, можно получить существенный выигрыш, не идя для этого на заметные жертвы.

Представьте ситуацию: замерзающее живое существо пытается согреться. Оно может это делать в одиночестве или объединиться с кем-то ещё. Если их станет хотя бы двое, они смогут греть друг друга своим теплом, которое они в любом случае отдают в окружающее пространство, поэтому ничего не потеряют, если поделятся им друг с другом. Такое простое и необременительное взаимодействие даст огромную выгоду обоим особям и, возможно, поможет выжить.

Способность взаимодействовать с другими представителями своего вида сильно развита у обезьян и прочих высших животных, но не только у них. Даже бактерии, не смотря на примитивное строение, могут кооперироваться и создавать колонии, в которых им живётся намного лучше, чем поодиночке. Это нам говорит о том, что подобная способность неимоверно древняя и использовалась, скорее всего, ещё до возникновения многоклеточных организмов. Но не всё так просто, объединение разрозненных организмов в группы таит в себе некоторые сложности. В приведённом выше примере со взаимным обогревом особи ничего не теряли, помогая друг другу согреться, но так бывает не всегда. Часто приходится что-то отдавать взамен на возможность жить в группе, что-то, что необходимо для совместного существования. Например, для того чтобы бактерии смогли объединиться в бактериальную плёнку, необходимо выделять вещества, которые скрепят и защитят бактерии от внешнего воздействия. Такие вещества обычно составляют основную часть массы биоплёнки, поэтому для их производства нужны существенные ресурсы. Но что будет, если какая-то бактерия в результате мутации получит возможность не производить эти вещества? Такая бактерия получит огромную выгоду от своей особенности: не будет тратить свои ресурсы на производство нужных бактериальному сообществу веществ, но будет получать выгоду от жизни в колонии. Логика подсказывает, что такие бактерии получат огромное эволюционное преимущество и их число должно резко увеличиться. И это действительно так. Исследования жизни бактерий Pseudomonas fluorescens (флуоресцирующая псевдомонада) [1] показали, что возникновение таких бактерий-нахлебников приводит к их быстрому размножению, что приводит к разрушению всей колонии. Причём такой исход невыгоден не только колонии, но и тем бактериям, которые получили преимущество в результате утраты способности производить необходимые для существования колонии вещества. Увы, но эволюция не умеет планировать, и поэтому выгодные в данный момент мутации могут стать вредными в будущем.

Конечно, сразу может возникнуть идея создания некоего механизма обнаружения и уничтожения бактерий-нахлебников для сохранения жизнеспособности всей колонии. Но, увы, бактерии слишком примитивные для чего-то подобного, они всё ещё являются совокупностью отдельных существ, которые не могут функционировать как единый многоклеточный организм.

Совсем другое дело — более развитые живые существа, способные к сложному поведению. Возможно, кто-то считает, что способность обнаруживать недобропорядочных представителей в своём сообществе — исключительно человеческая, но это не так. Такая способность есть и у других животных, причём не только у самых развитых. В качестве примера можно привести исследование обмена пищей летучими мышами-вампирами (Desmodus rotundus) [2]. Эти летучие мыши питаются кровью животных и по ночам вылетают на охоту. Разумеется, не каждый вылет оказывается успешным, и некоторые мыши возвращаются ни с чем. В таком случае они могут рассчитывать на помощь более успешных сородичей, которые могут поделиться с ними частью выпитой крови. Этот пример чем-то напоминает ситуацию в колониях флуоресцирующих псевдомонад, когда одни особи живут за счёт усилий других. Однако летучие мыши-вампиры могут запоминать своих сородичей, которые пользуются их помощью, но не отвечают потом взаимностью, и в будущем оставлять их без еды. Благодаря этой способности колония летучих мышей-вампиров может бороться с нахлебниками, исключая возможность процветания особей с мутацией, которая побуждает питаться только за чужой счёт.

У обезьян подобное взаимодействие может быть ещё более сложным. Например, им для получения выгоды может быть нужно не просто делиться чем-то с сородичами, но и выполнять совместную работу. В эксперименте по изучению сотрудничества у шимпанзе [3] обезьянам приходилось действовать совместно для получения вознаграждения, например, вместе тянуть за два конца верёвки. Это уже более сложное взаимодействие по сравнению с обычным обменом. Исследование показало, что шимпанзе успешно справляются с заданием, если сотрудничают с особями, с которыми у них хорошие отношения.

Но это всего лишь пример взаимодействия в искусственно созданной обстановке, в нереалистичных с точки зрения дикой природы условиях. В естественной среде обитания шимпанзе способны на гораздо более сложную и массовую кооперацию.

Их рацион состоит не только из растительной пищи, иногда шимпанзе охотятся на других животных, в том числе на других обезьян: мартышек, красных колобусов [4]. Группа охотников действует слаженно и может долго передвигаться по деревьям, координируя свои перемещения с помощью звуков. При приближении к добыче шимпанзе затихают и двигаются более осторожно, периодически останавливаясь и прислушиваясь. При этом у них присутствует разделение ролей. Есть особи-загонщики, которые пугают добычу и гонят в нужном направлении. Есть засадники, которые поджидают загоняемых животных в нужных местах. Это уже почти ничем не отличается от поведения людей на охоте. Ещё больше удивляет тот факт, что шимпанзе смогли наладить такое сложное взаимодействие с разделением ролей, не имея членораздельной речи. Все значимые достижения человеческой цивилизации основаны на способности понятно излагать свои мысли. Будь у обезьян такая способность, их достижения могли бы быть куда более масштабными. Так что, возможно, обезьяны намного умнее, чем нам кажется на первый взгляд. Отсутствие членораздельной речи не даёт им в полной мере реализовать свой умственный потенциал. Но это не значит, что они не пытаются это сделать.

О чём вы подумаете, если кто-то попросит назвать пример великого достижения человечества? Скорее всего, на ум сразу придёт что-то масштабное, созданное человеком, что было воплощено благодаря высоким технологиям и большому числу потраченных ресурсов. Проще говоря, на ум обычно приходит что-то из материальной культуры, что можно назвать великим и масштабным не только в переносном, но и в прямом смысле. Но культура есть не только у человека, хоть такое мнение и господствовало ранее. У обезьян тоже есть своя культура, которая порой очень сильно похожа на человеческую.

Например, шимпанзе могут изготавливать орудия для охоты, своего рода копья из веток, которые они заостряют [5]. Это поведение почти неотличимо от того, что делали наши предки охотники-собиратели, только оно более простое. И, что самое интересное, у обезьян подобного рода деятельность не является инстинктивной — она не закодирована в генах. Более примитивные животные, например насекомые, имеют врождённые способности к сложной деятельности, которые они получают напрямую от своих родителей. Но у более сложных животных часть способностей переходит из врождённой сферы в приобретённую. Как правило, чем более развитый умственно организм, тем большую часть своих способностей он получает через обучение.

Трансформирование инстинкта в навык — очень важное эволюционное приобретение. Инстинкт хорош своей врождённостью, простотой передачи, но также он и косен, очень слабо или совсем не подстраивается под изменяющиеся условия среды обитания. Совсем иные возможности открываются у живого организма, способного благодаря развитому мозгу усвоить какую-то информацию извне, в частности от родителей или других сородичей. Это делает поведение более гибким и универсальным. Универсальный мозг, способный перенять разные навыки, гораздо полезнее фиксированного набора врождённых умений. Однако это очень рискованный путь: тот, кто не сможет чему-то научиться, останется без полезного умения. Например, умение раскалывать орехи у шимпанзе — это часть культуры, которая передаётся от старших к младшим [6]. А те обезьяны, которые по какой-то причине не сумели научиться раскалывать орехи камнями, во взрослом возрасте вынуждены выпрашивать их у остальных обезьян.

Это похоже на то, что делает человек, даже больше, чем кажется на первый взгляд. Было обнаружено, что изготавливаемые обезьянами орудия труда не совсем одинаковые, имеется некая культурная преемственность и отличие в технологиях у разных популяций [7].

В приведённом выше примере охоты шимпанзе на других обезьян мы видим пример межвидовой агрессии. В этом нет ничего удивительного, хищные животные, и не только они, этим занимаются, добывая таким образом пищу. Это можно назвать убийством ради пропитания или для пропитания в том числе. Но бывают случаи, когда обезьяны убивают представителей своего вида, причём делают это организованно или даже спланированно.

Самцы шимпанзе могут объединяться в небольшие группы для патрулирования границ территории своей группы и поиска нарушителей [8]. Часто такие стычки заканчиваются убийством пойманных чужаков, так шимпанзе защищают свою территорию и свои интересы. Это очень сильно похоже на деятельность криминальных банд у человека, что не удивительно, так как банды живут не по законам государства, а по своим собственным, которые зачастую являются более примитивными и близкими к естественному поведению наших предков, живших когда-то в дикой природе. Подобные приграничные рейды и аналогичные набеги на чужую территорию приносят выгоду победившей в серии конфликтов группе обезьян: они получают доступ к большему числу ресурсов и могут расширить ареал своего существования. А расширение ареала существования вкупе с увеличением числа доступных ресурсов приводит к увеличению числа потомков. А это, в свою очередь, приводит к победе в эволюционной гонке. Только побеждают не особи-победители, а их гены.

В любой группе обезьян их генетическое родство будет ближе, чем между представителями разных групп. Это означает, что с точки зрения генов выгодно уничтожить соседнюю группу и захватить её территорию. Конечно, в данном случае выгода для генов является своего рода метафорой, ведь у генов нет никаких стремлений и понимания выгоды, это человеческое понятие, которое можно перенести на гены для простоты объяснения. Живые организмы конкурируют не только по отдельности, но и в составе некой популяции, а если быть ещё более точным, то конкуренция идёт на уровне генов. Именно гены, а не отдельные особи или их группы переходят в следующие поколения и продолжают существовать. С точки зрения отдельной обезьяны или даже группы гораздо выгоднее придерживаться тактики активной обороны, сдерживая чужаков и не рискуя слишком сильно, заходя на чужую территорию. Но такое поведение не будет выгодно для генов, которым необходимо увеличить свою численность, чтобы вытеснить другие гены и победить в эволюционной гонке. Противоречие между интересами живого существа и интересами его генов обычно приводит к победе генов в этом воображаемом противостоянии, так как те особи, которые по каким-то причинам выберут выгодную для себя стратегию и невыгодную для своих генов, не передадут свою особенность будущим поколениям. Может показаться, что все живые существа являются заложниками интересов генов и вынуждены им следовать, но это не так.

Стремление генов размножиться во что бы то ни стало очень примитивное, его можно назвать «решением в лоб». Всё потому, что гены не могут планировать наперёд и не могут придумать более эффективные для своего размножения стратегии. Но эту стратегию смогла выдумать эволюция через создание человека. Именно человек является следующей ступенью биологической эволюции, поднявшей жизнь на новый, доселе недоступный уровень. Когда-то такой ступенью было возникновение многоклеточных организмов, которое изменило всё. Теперь таким переходом стало возникновение человека. Но в данном случае инструмент преодоления биологических ограничений получился очень сложным и потому не очень надёжным. Люди всё ещё находятся в процессе трансформации и возвышения над дикой природой. Но первые плоды уже есть.

Какое главное отличие между современным человеком и его нецивилизованным предком, который был по своей сути обычной обезьяной? Разница в культуре? Вовсе нет. Разница между каменным орудием и любым современным только количественная, связанная с объёмом накопленных знаний и совершенством технологий. Главное достижение человечества с точки зрения генетической успешности — это его численность. Благодаря изменившемуся образу жизни человек смог очень сильно увеличить численность представителей своего биологического вида. Успехи группы шимпанзе, захвативших территорию соседней группы, по сравнению с успехом человека просто ничтожны — человек смог захватить всю планету. Но по своей сути современный человек почти не отличается от своего предка, который, подобно шимпанзе, жил в небольшой группе и конкурировал с соседями за ресурсы и территорию. И это сходство, это обезьянье наследие, мешает человеку развиваться дальше, ещё сильнее увеличивать численность своих потомков и распространять свои гены.