Бесплатный фрагмент - Ярость Пламени. Рожденные в огне

Посвящается всем тем, кто нашёл место у Огонька. Кто пришёл не за славой, а чтобы быть рядом. Кого звали в интриги, но он выбрал верность. Кого пытались погасить, но он стал пламенем. Эта история не о победах, а о тех, кто не сдался.

Глава 1

Колёса кареты катились по гладкой каменной дороге, выложенной из серо-золотого плитняка. Вокруг бескрайние холмы, выжженные солнцем до цвета старой меди. Здесь, на юге Вестры, всё дышало теплом и пылью: дорога, ветер, даже время. Эта страна была небольшой, на юго-востоке континента Этир.

Сарем Алвар сидел внутри, откинувшись на мягкое сиденье, обитое тёмно-синей замшей. Его кольца слегка поблёскивали при каждом движении рук. Карета была просторная, выстроенная по его заказу: с откидным письменным столиком, потайной секцией с вином и даже бархатной панелью с гербом его рода, стилизованной чешуёй золотой рыбы, символом богатства и упорства.

Но всё это давно его не радовало. Он скучал. Не от пустоты — от предсказуемости. Эти дороги он знал наизусть. Холмы, деревья, гнёзда ястребов на зубцах скал. Даже ямка у поворота, где его карета подпрыгивала каждый раз — вот, и теперь.

— Снова, — пробормотал он себе под нос.

И Совет тоже будет, как всегда. Те же лица, те же речи. Один расскажет о налогах, другой о потерях на восточных границах с варварами. Кто-нибудь снова поднимет тему реформ, не для того чтобы делать, а чтобы говорить, что поднял. И никто не решался всерьёз затронуть вопрос о выборе правителя.

После смерти последнего императора минуло три года. Совет взял обязанности на себя по правлению. Прямых наследников император не оставил и не назначил приемника. Своим бездействием чуть не погрузил всю страну в хаос междоусобиц.

Большое влияние семьи Алваров и самого Сарема не дало этому случиться. Пусть линия его рода была самой близкой к императорской, он отказался занять этот пост. Хотя лорды неоднократно предлагали занять престол. В глубине души Сарем признавал, что такие предложения ему лестны. Но внутренний голос во время подсказал, что оно не стоит. А он привык доверять самому себе.

Сарем потёр переносицу. Он сам периодически погружался в мысли о наследнике. Любая женщина с охотой приняла бы его предложение о союзе. Он был богат, влиятелен. В одиночку мог повлиять на курс экспорта соли и магических компонентов в четырёх провинциях. Он сам еще не старый, и его тело крепкое, готово на любые ночные приключения. Как он сам про себя отмечал, самое ценное в нем — его карие большие глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Годы шли, а его сердце не дрогнуло ни перед кем, кроме одной женщины.

Иногда он вспоминал, как впервые увидел её. Дерзкую, слишком прямую для своего ранга, совсем юную девушку. И настолько живую, что его собственная кровь, будто забыла, как быть холодной.

Он взглянул в окно, где-то впереди, за холмами, уже начиналась столица. А значит, снова Совет, снова разговоры. Снова играть роль, которую он выстроил сам.

Но сегодня что-то внутри не давало ему покоя, звенящие ощущение, будто в воздухе что-то сдвинулось. И не политикой пахло, а переменами.

Карета слегка качнулась, замедлилась. Сквозь оконную щель донёсся короткий, хриплый клич:

— Посланник!

Сарем выдохнул чуть медленнее, чем обычно. Его слуга приоткрыл дверцу, впуская горячий ветер и запах конской пены.

На дороге стоял всадник в светлом плаще, пыльном и мятом, но с чётким знаком Ткачей Боли на перевязи. Он слез с лошади, поклонился коротко по-военному.

— Советник Алвар. Срочная весть.

Сарем вышел из кареты. Солнце ударило в лицо, но он не моргнул. Всадник протянул свёрток, перевязанный белой нитью. На воске — знак меча в пламени, без подписи. Но Сарем знал, чьё это письмо. Он не торопился открывать, помял бумагу пальцами, стараясь прочувствовать её текстуру. Затем одним движением разрезал нить острым краем кольца, и развернул письмо.

Глазами прошёлся по тексту несколько раз. Буквы выведенны аккуратно мягкой женской рукой, но само послание короткое.

Молчание длилось чуть дольше, чем удобно. Посланник нервно переступил с ноги на ногу.

— Передать ответ, господин?

Сарем поднял взгляд.

— Нет. Дать воды гонцу и лошадям, — четко дал распоряжение слуге.

Он медленно свернул пергамент, убрал в карету. Как только он сел вовнутрь, на пару секунд закрыл глаза, прислонившись к мягкой спинке.

Вирена возвращается.

При мысли о ней, уголки губ поднялись вверх. Он вспомнил её силуэт в тени арены, где впервые увидел: взгляд, как у выжженной земли, терпеливый, но в любой момент готовый треснуть от жара. Она была другой. Не играла в дворцовые игры, всегда оставалось прямойлинейной. Такой неудобной для Совета. Неправильной. Именно поэтому безумно опасной.

Он постучал по стенке.

— Быстрее в столицу.

Карета тронулась, как будто ветер сам подтолкнул её вперёд.

Глава 2

Лошади шли ровно, без резких толчков, но Вирена всё равно чувствовала каждое движение кареты, как пульс под перчаткой. Скалы за окном стали ближе, будто сдвинулись. Дорога уходила между ними в самое сердце Вестры, домой.

На ней был дорожный светлый костюм, простой, зато эффективный в бою, возле шеи красовалась тонкая вышивка со знаком Ткачей. Темные длинные волосы убраны в изящный хвост.

Вирена не любила возвращаться в столицу. Здесь стены шепчут слишком громко, даже когда никто не говорил. Здесь слишком много взглядов и слишком мало настоящих. С последней миссии прошло много дней. И пусть она чувствовала себя на поле боя на своем месте. Пришло время возвращаться.

Она наклонилась, достала из футляра кожаный ремень с мечом. Провела пальцем по навершию. Металл был холодным, таким знакомым и живым.

Ткач напротив слегка кивнул. Он молчал всё время дороги. У Ткачей редко были родовые имена, обычно короткие имена, некоторые специально меняли. Тот, что составлял компанию Вирене звали Пепел. Их карета заехала в ворота столице.

— Сколько человек у ворот? — спросила она.

— Вдвое меньше, чем обычно. Стража растянута по периметру. Они готовятся к чему-то.

— Или боятся.

Она посмотрела в окно. Солнце медленно ползло к закату, окрашивая каменные арки в золото. На фоне башен столицы она казалась не гостьей, а тенью из прошлого, вернувшейся по делу, которое никто больше не хотел трогать.

Скоро она войдёт. Совет вызвал её не просто так. Тон в письме чётко показывал не добрые намерения.

Карета двигалась по широким улицам столицы. Горожане оборачивались на них с недоверием. Кто-то даже со страхом в глазах. Вирена их понимала. Не просто Ткачи Боли так назывались. Каждый член ордена должен пройти тёмный и древний ритуал.

Это не просто магия или проклятие, а тем более не дар. Это встреча. Зов не призывают. Он просыпается, когда человек достигает предела: физического, душевного, самого внутреннего. Это не вспышка неведомой силы. Это открытие двери, той, что всегда была плотно закрыта внутри. Именно поэтому Зов нельзя выучить или передать, его нельзя подделать. Ты входишь в круг и остаёшься наедине с собой, с тем, кто был частью тебя с самого рождения.

Ритуал — это вопрос. И демон, спящий внутри, отвечает:

«Ты знаешь меня?

Ты знаешь, что я сожгу всё вокруг, если ты прикажешь?

Ты готов отвечать за мою силу, когда она выйдет за пределы тебя?»

Если на долю секунды, человек пускает в свои мысли сомнения, демон рвёт и сжигает его изнутри. А если соглашается, вы вступаете в союз. Ты живёшь вместе с ним. В бою вы становитесь одним целом. И ты Ткач этой связи. Ты смог сплести в себе то, от чего другие бегут. И только контроль позволяет этой силе оставаться внутри.

Столичный дворец встретил их холодным, безупречным и чужим. Возле парадной золотой лестнице стража неосознанно вытянулась. Вирена же не обращая на них внимание прошла мимо, не сбавляя темп. Походный запыленный плащ развивался с каждым шагом, затёртая перчатка на поясе, перекинутая через ремень, качалась в так её походке. На площадке перед входом её ждал Сарем. С их последней встречи, он не изменился. Прямой и спокойный взгляд карих глаз, как гладь моря. Стоило помнить, в столице всё обманчиво на первый взгляд. В этой сдержанности чувствовалась опасность, особенно в Сареме Алвар.

Вирена остановилась напротив него. Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Уважением между ними росло несколько лет, и Вирена не боялась его взгляда. Они оба знали свой смертельный потенциал, при желании могли уничтожить полстраны.

Он заговорил первым с легким кивком головы:

— Добро пожаловать домой, командир.

Она прищурилась, отвечая таким же движением.

— Совет призвал, значит они собрали всю волю в кулак и решились на действия?

— Как же я скучал по женщине, которая с ноги открывает дверь в совет своим пыльным сапогом.

Уголок её губ дёрнулся.

— А ты всё ещё встречаешь лично, не надоело?

— Только тех, кого боятся даже в совете. И только тех, кого я хочу видеть первым.

Она сбросила капюшон, открыв красивое свежее и юное лицо, с тонкими чертами, заостренным подбородком.

— Всё ещё любишь красивые слова?

Он подошёл ближе. Его голос стал тише.

— А ты всё ещё любишь колоться?

Молчание между ними установилось теплым, с тех самых времен, как только Сарем разглядел в ней больше, чем упорного воина.

— Я рад, что долгое отсутствие тебя не изменило, — сказал он.

— Взгляд тебя стал подводить, — ответила Вирена, поправляю пальцами плащ, — Приглядись лучше.

— Вижу, что ты готова. Развороши это гнездо старых мхов.

Он отошел в сторону, давая ей пройти. Вирене показалось, что он улыбался.

Глава 3

Зал Совета был натянут, как струна. Советники переговаривались полушёпотом, лица уставшие, раздражённые. Письма, донесения, слухи. Варвары у границы, слухи о потере аванпоста, исчезновения разведчиков. Кто-то из них прошептал вслух имя, которого давно не звучало в этих стенах: «Вирена».

— Её всё же вызвали, — сухо заметил один из старейших лордов.

— На северных границах она хорошо себя проявила, — уточнил другой, — Но пусть лучше будет под нашим присмотром.

Сарем не участвовал в разговоре. Он стоял у окна, глядя на пустой внутренний двор. Там, где раньше тренировались новобранцы, сейчас была тишина. Даже ветер будто затаился.

Он знал, когда она придёт, взбудоражит всех их. Вызвана или нет — Вирена не игнорировала сигналы. Она приходила, когда нужно. Особенно, когда счёт шёл на жизни.

Шаги раздались чётко, без стука. Двери зала Совета открылись. Вирена вошла в боевом мундире Ткача, черный строгий костюм подчеркивал её стройную фигуру. Волосы всё так же убраны в высокий хвост. И обязательным отринутом на поясе стал меч. Без церемоний и поклонов она прошла вглубь зала. Обойдя взглядом всех сидящих, Вирена выпрямилась, убрав за спину руки. Она не искала одобрения этих людей. Ей было достаточно знать, что каждый Ткач под её командованием готов вступиться за свою страну и свой дом.

Некоторые смотрели на неё, как на меч в ножнах: опасно, пока не вынут. Другие же с осторожностью и любопытством, как на инструмент, который не принадлежит Совету.

Сарем смотрел иначе. Женщина, что каждый день держит внутри великую силу: усталая, но не сломленная. Спокойная, но готовая к любому развитию событий. И в её глазах всё ещё было пламя, от которого сжимался воздух между ними. Она не посмотрела на него. Но он знал: она его увидела.

Вирена не стала ждать, что с ней заговорят. Четко и громко начала сама:

— Меня вызывали. Я здесь. Говорите.

На мгновение в зале повисла тишина. Ни один из советников не решался начать. Сталь в голосе Вирены не было вежливостью. Оно было острым, как перед тем, как вынимают клинок из ножен.

И всё же, один решился. Лорд Келор, широколицый, с кольцами на каждом пальце, сложил ладони на столе перед собой. Его голос был вкрадчив, будто он не говорил, а нашёптывал здравый смысл:

— Командир, ваше присутствие вызывает уважение. Но с вашим тактическим умом, думаю, вам известно, что военные решения не должны опережать политические. Мы всё ещё ведём переговоры с племенами. И присутствие Ткачей Боли на границе может быть неверно истолковано.

Лицо Вирены не изменилось. Только чуть сдвинула пальцы на рукояти меча за спиной, не в угрозе, в привычке.

— Ткачей не истолковывают, — спокойно произнесла она. — Их либо зовут, либо хоронят.

— Мы не зовём вас, — тихо, но с нажимом сказал другой.

Она подняла взгляд.

— Тогда, возможно, пора начать. Иначе звать будет некому.

Молчание. Кто-то шумно втянул воздух. Кто-то опустил глаза. Сарем стоял всё так же, не вмешивался. Ещё не время. Но угол его губ дрогнул в удовлетворении. Быстрая мысль пробежала у него в голове: «Она достойна носить корону. С такой яростью уже сражается за страну лучше всех, кто в этом зале».

Тишина в зале затянулась. После её слов даже лорд Келор отвёл глаза к пергаментам. Лорд Меван, старейший, с голосом, как пересохший ручей, попытался сгладить ситуацию:

— Командир. Мы, конечно, благодарны за вашу оперативность.

— Я пришла не за благодарностью, — отрезала Вирена. — А за задачей. Полагаю, она все же есть? Или мой гарнизон вернулся ради обсуждений?

Он сжался, но кивнул.

— Да. Совет решил направить ваших людей к юго-восточной границе. Авантпост Эль-Саар. Мы потеряли с ним связь четыре дня назад. Сначала подумали — бури, но теперь до нас дошли печальные слухи.

— Какие?

— О разрозненных отрядах племён, появляющихся сразу в нескольких точках. В их действиях нет маршрута или логики. Они грабят всё, что попадается им на пути. Отряд разведки так и не вернулся.

Вирена кивнула.

— Я возьму три отряда. Выдвигаемся на рассвете, — она собиралась уже развернуться и выйти, как услышала голос младшего советника:

— Три? Простите, но разве этого не слишком много?

— Для чего? — выдохнув ответила Вирена, спокойным голосом. — Для ответа на призрачные слухи или для спасения тех, кого вы уже мысленно похоронили?

Он открыл рот, но ничего не сказал.

— Если хотите, — добавила она, — могу взять один. А когда вернусь с потерями, вы сами отчитаетесь перед вдовами.

Совет замолчал. Они не знали, что с ней делать. Она не встраивалась в их схемы, в привычный ход решений. Ткачей они боялись. А Вирену больше всего. Она была из тех, кто не просил разрешения, только докладывала о результатах. И в большинстве об успешных.

Сарем сделал шаг вперёд. Впервые за всё заседание.

— Три отряда. Одобрено.

Он смотрел только на неё. Она едва заметно кивнула в ответ. Ни «спасибо», ни «приказ принят». Проявление уважение.

На этом для неё совет был окончен. Двери совета закрылись. Советники, что остались после разговора с ней в разном состоянии: кто в раздражении, кто в задумчивости, кто просто постарался сразу забыть о её существовании.

Вирена направилась к себе в казармы, в мыслях обдумывая, какое снаряжение брать, кого оставить, а кого взять с собой. Стараясь иди невозмутимо, будто в зале ничего не было. Слуги расступались, не зная, кланяться или просто не дышать в её присутствие.

Сарем догнал её уже в одном из боковых переходов. Здесь стены были тёплыми от солнца, пахло пылью и жарой камня.

— Ты справилась мягче, чем я ожидал, — сказал он, не пытаясь скрыть иронию.

Она замедлила шаг, но не обернулась.

— А я была мягче, чем хотела

Пара шагов молчания. Он не торопил. Просто шёл рядом.

— Ты их пугаешь, — тихо произнес Сарем.

— А ты — нет?

Он усмехнулся.

— Меня боятся как яд, тебя — как огонь. Одно дело, когда яд действует медленно. Другое — сжигает сразу.

Она остановилась. Наконец-то, повернулась к нему. Лицо её было спокойным, но в глазах — напряжение. Отпечаток усталости отразился в них.

— Тебе не обязательно было меня поддерживать, — сказала она. — У них всё равно было бы большинство.

— Мне всё равно на них, Вирена, — спокойно ответил Сарем. — Я за тебя.

Она искала слова. Наедине с ним, она давала немного себе расслабиться. Он не делал шагов ближе, но между ними и не было больше политической дистанции.

Она чуть наклонила голову.

— Знаешь, что мне сейчас больше всего хочется? Передышки, пусть хотя бы один человек перестал сражаться со мной, и смотреть на меня, как на оружие.

Сарем в ответ только задумчиво погладил своё аккуратно подстриженную бороду. Потом мягко произнёс:

— Я смотрю. Именно поэтому, не трогаю.

Она понимала, к чему этот диалог. Легкое движение, почти инстинктивное, рукой к нему. Но она себя остановила, ей этого было достаточно, чтобы вновь собраться.

Она расправила ткань плаща, и почти выдохнув:

— Тогда не следуй за мной в ад.

И пошла дальше по коридору, оставив после себя запах металла, пыли и тепло, которое так легко было спутать с болью.

Когда шаги Вирены затихли за поворотом, Сарем остался стоять на месте. Закатное солнце скользило по полу, дробясь в пятна на камне. В коридоре пахло лавровыми маслами, пылью и жаром.

Он хотел заглушить то, что поднималось внутри. Он закрыл глаза. Мысленно повторил ее слова.

«Пусть хотя бы один человек перестал смотреть на меня, как на оружие…»

Он надеялся, она никогда не узнает, как он на неё смотрит. Как ловит каждое её движение, её испепеляющий взгляд.

Сарем ещё раз закрыл глаза, образ Вирены всплыл в его мыслях. Никак воина, не фигурой, что держит Совет взглядом, а девушкой на тренировочной арене Ткачей, с дерзкой улыбкой и блестящими от пота прядями. Она стояла над очередным поверженным противником с выражением «а что дальше?», не потому что хотела большего, а потому что всё это было для неё вызовом. Она смеялась, дерзко провоцировала соперника, играючи уворачивалась от ударов. Гибкая и стройная фигура девушки порхала с двумя мечами в изящном, но смертельном танце.

Сарем тогда сидел в тени ложи замерев от этой красоты. Её движения приковали его взгляд. Перед ним стояла настоящая ярость пламени.

У него были сотни воинов, десятки отчётов, тысячи золота. Но эта девчонка с глазами цвета штормовой волны заставила его впервые за долгое время почувствовать не власть, а желание не только, как мужчины. Желание верить, что кто-то ещё способен идти не по правилам.

Он решил тогда выйти к ней лично.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Вирена, — дерзко ответила девчонка, посмотрев прямо ему в глаза, — Но я вам не подхожу.

— Почему?

— Потому что я не молчу, когда велят. И не кланяюсь, если не уважаю.

Ее прямота, напор, задели его душу. Не было ни малейшего сомнения. В тот же день он отправил распоряжение: назначить Вирену командиром младшего отряда Ткачей. Совет возмущался. Но он не слушал.

Она была рождена не служить. Она была рождена вести.

И сейчас, стоя в этом пустом коридоре, Сарем всё ещё чувствовал: он не ошибся. Но цена слишком велика за каждый раз, когда он смотрел на неё и знал: она не сможет ему принадлежать, никому не под силам приручить этот дикий огонь. Его сожаления прервал шум где-то за окном. Он бросил последний взгляд, где она была недавно, развернулся и направился к себе.

Казармы Ткачей Боли были спрятаны за юго-западной стеной столицы. Без знаков, без вывесок. Только белая арка из выжженного камня и дверь, которая открывалась лишь тем, кого звали по имени — настоящему, не по титулу.

Внутри не было громких голосов. Ткачей не учили кричать.

Бойцы молча сидели у длинных каменных столов, кто-то затачивал клинки, кто-то наматывал бинты. Один за другим они проходили вглубь зала, туда, где стояла чаша с пеплом. Каждый опускал в неё ладони, задерживал дыхание. Потом вынимал руки, оставляя след.

Вирена стояла молча в конце зала, наблюдала. Её плащ уже висел на крюке. Под ним разместились плотные боевые доспехи: лёгкий, но усиленный в местах, где удар может быть смертелен. На деревянной стойки расположились два меч, подаренные Саремом сразу после назначения её на должность главного командира Ткачей. Выкованные специально для неё, белый метал, рукоять переплетена удобной тканью и шнуровкой, что не скользит в руке. А баланс выверен под ее руку. После многих битв, они стали продолжением её рук.

Сразу, как Вирена вернулась от совета, она собрала Ткачей, все ждали ее возвращения. Никто не спорил, приказ есть приказ. Лишь Пепел решил уточнить детали задания. Он не называл её «госпожа».

— Значит, Эль-Саар, — сказал он.

— Да.

— Подтверждений о нападении нет?

— Пропал один отряд. И лишь слухи о странных передвижениях племён. Не их стиль.

Пепел кивнул, взглянув на бойцов.

— Думаешь, нас проверяют?

— Всё складывается слишком гладко. Не думаю, что проверяют. Явно что-то происходит.

Он молчал. Потом, чуть тише:

— Ты не обязана ехать сама. Может лучше, чтобы ты защищала столицу?

Она посмотрела на него с легкой улыбкой на лице:

— Я командир. Я не приказываю то, чего не сделаю сама.

Пепел не спорил. В ней он видел сильного лидера, за которым хотелось идти безмолвно.

— Мы выдвигаемся на рассвете, — сказала Вирена. — Пусть те, кто не прошёл Зов, остаются. Я не поведу тех, кто не готов.

— Все готовы, — коротко ответил Пепел. — И умрут, как Ткачи.

Слова все сказаны, лишь уходя, Пепел добавил:

— Вирена, доверься своему демону.

Глава 4

Они выдвинулись на рассвете. Белые силуэты двигались на фоне выжженного горизонта — Ткачи Боли в походных плащах, шедшие как единое тело. Коней у них было мало, Вирена всегда предпочитала скорость ног и тишину шагов. За ней шел Пепел. За ним двадцать лучших бойцов, те, кто прошёл Зов Пустоты и остался человеком.

Солнце едва показалось из-за холмов, но жара уже поднималась вместе с дыханием земли. Животные и птицы ещё не проснулись. Лишь иногда где-то вдалеке резко хлопали крылья ястреба, словно тревожный звон.

Четыре часа пути до цели. Ткачи шли молча. Пыль ложилась на их лица. Им не нужны были разговоры. Каждый погружен в свои мысли. К полудню Вирена остановилась. Перед ними тянулась пологая равнина с редкими кустами. За ней, среди скал, должен был быть Эль-Саар. Но башни еще не виднелись.

— Здесь должны быть дозорные, — тихо сказал Пепел, подходя.

— И дым, — кивнула Вирена. — Они жгли сигнальные огни каждое утро.

— Сегодня нет.

Она присела, коснулась земли. Почва лежала не ровно, еле заметные следы от сапог и лошадей, занесенные южным ветром.

— Похоже, прошли всадники, — сказала она. — Не больше пяти.

— Только в одну сторону?

— Это нам и надо выяснить.

Она встала.

— Дальше разделимся на два отряда. Пойдем с разных сторон. Перед началом, отдых пятнадцать минут. Действуем максимально бесшумно. Мы не знаем, с кем можем столкнуться.

Вирена посмотрела вперёд. Там, где воздух над равниной дрожал, как над раскалённым металлом.

— Если не найдем тех, кто нас ждёт. Встретим, кто нас уже не боится.

Когда они дошли до окраин Эль-Саара, солнце уже висело над горизонтом, слепя глаза.

— Тихо, — сказал Пепел, поднимая кулак.

Крепость Эль-Саара встретила их молчанием. Сам воздух вокруг застыл. Не стражников, не врагов: никого. Вирена шла первой. Плащ цеплялся за пыльные плиты, а взгляд скользил по пустым стенам, как клинок. За ней часть отряда Ткачей. Второй ушел с западной стороны.

— Слишком спокойно, — пробормотал Пепел. — Даже крысы не бегают.

— Сбежали, как почуяли беду. Впереди засада. Будьте внимательны. — тихо ответила Вирена.

Центральные ворота открыты. Вирена легко проскользнула во внутренний двор, за ней так же тихо проскользнули остальные. Там, где обычно шумели кузницы только ветер. Их впустили. Но никто не вышел навстречу.

Тишина была такая густая, что когда ворота за ними захлопнулись глухим тугим звуком, все замерли. Последняя точка напряжения. Вирена обернулась. Ворота изнутри не открывались.

— Прижаться к стенам, — бросила она, — Ждать. Не паниковать.

Звенящая тишина, что замирает в ушах перед ударом сердца. Время приостановилось, всё застыло в ожидании. Еле заметное колыхание знамен на шпилях.

Острый звон, порвался невидимой нитью над их головами. Черными когтями полетели стрелы. Одна просвистела рядом с ухом Вирены. Острие разрезало воздух так резко, что она на миг почувствовала жар на коже. Ещё три ушли в стены, глухо воткнувшись в камень. Кто-то вскрикнул. Один из Ткачей упал, он захрипел. Стрела пробило горло между шейных пластин.

— Засада! — крикнул Пепел, вытаскивая свои кинжалы.

С трёх сторон начали сыпаться тени. Кочевники быстро выбегали со всех сторон, обмотанные платками, в руках кривые клинки, копья, крюки. Они выпрыгивали из подвалов, из укрытий, словно сама крепость выплевывала их из трещин камня.

— Нас впустили, чтобы запереть, — бросил один из Ткачей, прислонившись к колонне, пропуская клинок мимо шеи. — Такое веселье последний раз было на свадьбе моей тётки.

Пепел упал. Его ранили в шею, он пытался подняться, но второй удар был без пощады. Вирена осталась среди тел, держа мечи в обеих руках. Кровь стекала по запястью. Шум кричал в ушах. Их оставалось все меньше. И если не сейчас, то уже никогда.

— Ткачи, мне нужны ваши ДЕМОНЫ! — Вирена крикнула, призывая Зов.

Она закрыла глаза. Сделала один шаг назад. И прошептала:

— Пустота, слышишь?

Тишина. Бойцы варваров приблизились, улыбаясь. Уже не крича, зная, что победили.

— Я зову, — сказала она.

И Пустота ответила. Сначала шёпотом. Затем темнотой, которая выползла из трещин земли, как чернильный дым. Из её тени поднялась фигура высокая, бесформенная, словно составленная из обломков ночи. Глаза горели огнём. Красным, не ярким, но прожигающим. Медленно, очень медленно он наклонился к ней. И заговорил:

— Ты снова пришла ко мне, девочка?

— Нет, — ответила она. — Я пришла с тобой.

Демон не улыбнулся. Но воздух вокруг стал тяжелее.

— Условия те же. Я даю силу. Ты отдаёшь тень. Если выживешь — забери её назад.

Она кивнула.

— Я тебя помню. Ты рвалась в бой, даже не зная, что несёшь в груди. Но теперь ты взрослая. Теперь ты горишь медленно.

Он шагнул вовнутрь неё. И всё вспыхнуло. Глаза её горели.

— Тогда пусть наступит их последние застолье.

Зов прокатился волной. Один за другим Ткачи вспыхнули. Кожа покрылась дымом. Вокруг них заклубились тени. Демоны шептали изнутри, но теперь не рвали. Они были в строю. Бой превратился в яростный и жестокий танец. Никто не мог дать слабину, без права на отступление. Крепость Эль-Саара стала клеткой. Но клеткой, в которой пламя оказалось сильнее песка.

Кричащая масса ярости врезалась в молчаливую стену тьмы. Топоры свистели, кривые копья заходили по дуге, и каждый удар натыкался не на щит, а на нечто живое. Демоны пульсировали между ребер Ткачей, и воздух вокруг дрожал от сдержанной силы.

— Эти уроды не знают, что значит биться с тем, кто уже умер внутри, — пробормотал кто-то рядом, вырвав топор прямо из руки врага и запустив его в другого, бегущего на него.

Вирена развернулась, ее два клинка резали с двух сторон. Один вошел в горло варвару, второй удар врезался в грудь. Кровь взвилась дугой, а демон внутри неё только усмехнулся. Там, где был её удар, следом шла смерть. Где шаг — там огонь. Где взгляд — там паника.

Во двор ворвался второй отряд Ткачей. Их клин врезался с фланга. В рядах варваров началась неразбериха. Явный перевес в этом бою перешел к Ткачам. На земле вперемешку с грязью и кровью, лежали тела. И варвары, яростные и голодные, начали отступать.

— Взять в плен одного, остальных убить, — скомандовала Вирена, вытирая пот и кровь со лба.

Бой закончен. Зов стал постепенно отступать. Они все знали, что после Зова тело ослабевает, руки могут трястись, ноги сами подкашиваются. Этот раз не исключение. Чем сильнее и продолжительнее бой, тем сильнее последствия. Кто-то из Ткачей лег на землю, рядом с мертвыми братьями и сестрами.

К Вирене подвели последнего выжившего пленника. Руки связаны за спиной. Он сидел спокойно на коленях, особенно для человека, пережившего бойню. Кожа потрескалась от солнца и крови, а на лице улыбка. Больше походила на усмешку. Варвар поднял на нее глаза.

— Вы такие глупые. Такие гордые. Попались на такую простую ловушку.

Вирена не давала воли эмоциям, держала их под контролем. Голос холодный и ровный:

— Да. Мы попались. Оглянись, твои братья пали от нашей руки. Ты остался последний.

Варвар усмехнулся. Провёл языком по треснутой губе. И прошептал:

— А ты уверена, что мы говорим про одну и ту же ловушку?

Он наклонился вперёд, глаза блестели.

— Ты думаешь, что ты здесь по собственной воле? Что всё по твоим правилам? Что ты командуешь? Дракмар знал, что вы прорвётесь. Он знал, что вы не сгорите. И вот я вижу тебя тут.

Вирена медленно выпрямилась, услышав это имя. Впервые за всё время не ответила. Все внутри дрогнуло. Этого не может быть правдой. А он продолжал, почти шепча:

— Выдержат ли столичные стены нашего гнева? Вот тогда и поймёшь, что ловушка была не на тебя. А через тебя.

Ярость охватило сердце Вирены. Сталь сверкнула одним движением. Удар был четким, голова варвара с усмешкой на лице скатилась с плеч к её ногам. Тело обмякло и рухнуло за головой. Её обманули. Вена пульсировала в виске. Нужно возвращаться, и быстро. Она оглядела поле боя. Всего лишь шестеро выжило.

— Нужно собрать тела. Наши братья и сестры заслужили последний покой. Столица продержится. Всегда держалась.

Они собрали осторожно тела павших, не проронив и слова. Кто-то держал руки бойцу, словно не отпускал его в землю. Кто-то просто кланялся. Вирена же встала над каждым павшим. Приложила ладонь ту самую, с которой Зов ещё не до конца ушёл, к сердцу каждого.

— Он пойдёт с тобой, — шептала она. — Но не заберёт тебя без следа.

Когда всё было готово, они сложили тела в круг, как велит древний ритуал Ткачей. На землю сыпали пепел из собственных ладоней. Столб света вырвался к небу, и над равниной, обугленной и мёртвой, стояло пламя, в котором не было цвета. Только суть.

Вирена стояла, не шелохнувшись.

— Они не ушли зря, — сказала она, наконец. — Потому что мы вернёмся.

Шестеро молчали. Но каждый из них знал: они не просто выжили. Они теперь другие. И теперь они должны защитить свой дом.

Глава 5

Город встретил их молчанием. Не было фанфар, ничего, кроме звуков шагов. Семь пар ног, гулко отдающихся в камне улиц. Белые мантии стали серыми вперемешку с красным. Лица скрыты капюшонами. Но город знал — это Ткачи. И они идут не в бой. Они вернулись. И значит что-то пошло не так.

Толпа расступалась, не смея дышать громко. Горожане склоняли головы, молились, отворачивались. У некоторых слёзы проступали на глазах. У некоторых страх.

У ворот дворца стража дрогнула. Хотели встать стеной по привычке. Но один взгляд Вирены, и они отступили молча со стыдом.

Сарем вышел во двор раньше других. Он не ждал доклада. Не ждал отчёта. Он знал, с того самого момента, как угас огонь сигнального камня. Он увидел её издалека.

Вирена шла впереди. Лицо открыто. Ветер трепал плащ. На щеке след, как выжженный знак. Глаза, как ночь перед бурей. И шесть за ней. Шестеро, что не умерли, но и не вернулись прежними.

Сарем не пошевелился. Она остановилась перед ним.

— Эль-Саар пал, — сказала она. Голос был глухим, будто срывался с обугленных краёв.

— Мы не вернули тела. Пришлось оставить там. Еще нам пришлось призвать Зов. Иначе никто из нас не вернулся.

Он долго вглядывался в ее лицо, искал что-то в глазах. И там не нашел ничего, кроме усталости и решимости.

— Ты вернулась, — сказал он.

— Это не точно, — тихо прошептала в ответ.

Он сделал шаг ближе. Хотел коснуться плеча, но не посмел.

— Как я могу тебе помочь? — прошептал он.

— Выслушай.

— Переведите дыхание, отдохните. А ты, Вирена, жди меня в комнате для совещаний. Там уже ждет купель. Совет в этот раз не будет столь благосклонным.

Она прошла мимо него. Шестеро за ней. Как картина боли и правды, с которой теперь придётся жить всем.

Зал Совета никогда не был тише. Даже когда умирали короли. Даже когда горели провинции.

— Она призвала Зов, — сказал кто-то.

Слово «Зов» прозвучало, как глухой удар, с отголоском. Как будто стены сами не хотели его слышать.

Лорд Келор вытер лоб платком, хотя в зале было прохладно.

— Это уже какой по счету случай за последние три года? И каждый раз с её участием.

— Первый был во спасение целой крепости, — заметил другой.

— А второй? Это не объяснение. Это тенденция. Она становится опасной.

Они говорили шёпотом, но слова казались громче, чем нужно. Как будто знал каждый: Вирена не просто командир. Она стала чем-то большим.

— Шестеро выживших, — продолжал Келор, — все прошли Зов. Она их провела. Не по уставу. Не с разрешения.

— Но набег варваров отбили. Они сожгли тела соратников, — хрипло сказал кто-то у стены. — Они вернулись с потерями. Но с достоинством.

— Или с проклятием, — перебил Меван.

Он поднялся, опираясь на трость.

— Если Зов Пустоты снова входит в стены Вестры — то это не просто военная мера. Это риск. Это магия, которую мы не контролируем.

Все замолчали. Сарем не говорил. Он сидел в своём углу, сплетя пальцы перед собой. Глаза закрыты. У него накопилось много слов, но пока он только слушал, как зреет страх. Как ложится тень, как они готовятся не к защите, а к устранению.

Он поднял голову.

— Вы боитесь не Пустоты. Вы боитесь того, кто вернулся живым из неё.

Молчание.

— Она спасла заставу. Не скрыла, что сделала. И вы вместо благодарности обсуждаете, как удержать её под контролем?

— Потому что она вне контроля, — сказал кто-то с краю.

— Потому что вы все вне здравого смысла, — ответил Сарем, и голос его впервые за долгое время дрогнул.

Он встал.

— Вы хотите, чтобы нас защищали. Но боитесь тех, кто на это способен. Скоро вам придётся выбрать: сидеть в этих креслах и молиться, или встать рядом с ней.

Он вышел не оборачиваясь. И дверь за ним закрылась с тихим, но тяжёлым щелчком.

Комната, которую Сарем приготовил для неё, была в дальнем крыле дворца, подальше от Совета и любопытных глаз. Окна выходили во внутренний сад. Камень здесь хранил прохладу, а воздух пах не порохом, а лавандой и чистотой.

Вирена вышла из купальни в простом тёмном халате, волосы ещё влажные, но гладко зачёсаны назад. На щеке свежая царапина, почти незаметная. На теле ни доспехов, ни цепей. Только кожа. Она чувствовала себя легче. Но не свободной.

Когда Сарем вошёл, она уже стояла у окна. Повернулась медленно. Её взгляд был ровным, не враждебным. Просто внимательным.

— У тебя хорошие ванны, — сказала она первой.

— У меня всё хорошее, — спокойно ответил он.

— Кроме совета.

Он слегка усмехнулся. Закрыл за собой дверь. На мгновение повисла пауза. Не напряжённая, внимательная. Они оба знали, что будет сказано.

— Ты слышала, что они обсуждали? — спросил он.

— Я слышала шаги. Шёпот. Вонь страха. Этого хватило.

— Они боятся не Пустоты.

— Я знаю. Они боятся, что я вернулась сильнее, чем ушла.

Она подошла к столу, налила себе воды. Выпила. Потом посмотрела на него.

— Нас отправили намерено. Мы допросили одного из варваров. Все сказано четко. Только я удивлена, что в столице тишина. Я ждала осаду.

Он не сразу ответил.

— Это серьёзное обвинение.

— Это не обвинение, — сухо ответила Вирена. — Посмотри на все следы. На задание послали нас. Именно нас. Когда могли выслать, кого угодно. Сигналы об опасности пришли слишком поздно. А потом исчезли вовсе. Слишком чистая ловушка.

— Ты думаешь в Совете кто-то знал?

— Я думаю, — ее голос стал тише, — что кто-то хотел, чтобы Ткачей стало меньше. Он назвал имя Дракмар.

Сарем подошёл ближе.

— Этого не может быть. Мы с тобой оба знаем, что он погиб тогда в крепости, когда ты призвала первый раз Зов.

В ответ она только кивнула, пустив глаза на свои руки.

— Тогда нам нужно найти предателя

— Ты знаешь, что если ты скажешь это вслух, они начнут действовать.

— Я на это и рассчитываю.

Он смотрел на неё. В её глазах не было ярости. Только холодный огонь. И отблеск лаванды в свете лампы.

— Я знал, что ты выживешь, — сказал он. — Но не знал, что ты вернёшься такой. Такой, что теперь ты угроза не врагу. А нашему укладу.

Она подошла ближе. Так, что он почувствовал тепло её кожи. Ее ровное дыхание.

— Тогда, Сарем, не стой между мной и правдой.

Он кивнул.

— Я не встану. Я пойду рядом.

Лампа на столе горела ровно, отблеск стекла играл на серебряных краях кубков. Сарем убрал лишние бумаги. Осталась только карта и короткий список имён.

— Они начнут двигаться, — сказала Вирена. — Или начнут исчезать.

— Как крысы с горящего совета, — кивнул Сарем. — Только сначала подожгут нас.

Она провела пальцем по списку. В нём десять имён. Те, кто был на последнем голосовании. Те, кто колебался. Те, кто молчал слишком уверенно.

— Келор не глуп. Но слишком громкий. Его боятся, но не слушают.

— Значит, не он, — отозвался Сарем. — Настоящий предатель будет тише.

Он отметил следующего.

— Меван. Стар, осторожен, но его жена из рода, связанного с югом. У них были интересы с племенами. И земли ближе всех.

— Ты сможешь его проверить? — спросила Вирена

— Сделаю. Далее: Лорд Арвис. Почти не говорил. Открыто смотрел только на тебя.

— Слишком. В нем больше читался интерес, а не страх. Такие наоборот становятся союзниками, чем врагами.

— Остальные мелкие, чтобы затевать переворот.

Вирена еще раз пробежалась глазами по списку. Сарем откинулся назад, наслаждаясь её обществом.

— Тогда давай играть. Подбросим приманку.

Вирена подняла бровь.

— Можно. Допустим, я подам официальное прошение, чтобы вернуть всех выживших Ткачей в столицу. Под видом «восстановления». И посмотрим, кто будет первым настаивать, чтобы этого не случилось. Кто попытается тормозить. Кто вызовет кого-то «для обсуждения».

— Это не ловушка. Это приглашение к ошибке.

Сарем посмотрел на неё. В её глазах было что-то новое. Не просто гнев. Не просто сила. Холодная стратегия.

— Ты меня пугаешь, — с теплом произнес он.

— Значит, мы на верном пути.

В этой время, в другой части дворца, Лорд Меван сидел в своём кабинете, укутавшись в меховую накидку. Это был его личный механизм власти. Точно собранный, выверенный, словно чертёж, в который встроен каждый взгляд, каждый жест, каждая тень от книжного шкафа. Темно-красное дерево, вытянутые колонны с гравировкой древних законов, на стенах безликие портреты предков, не улыбающихся и не глядящих в глаза. Потолок низкий. Это создаёт давление. Каждый, кто входил к нему, должен неосознанно опустить голову.

Тело с годами напоминало, что он уже не молод. Боль в колене все чаще давала о себе знать, руки дрожали, зрение подводило. Но ум, как и в молодости, оставался таким же острым, как нож, который он всегда держал под пергаментами в нижнем ящике стола. Впервые за долгие годы, он дал осечку.

Он думал, что всё рассчитано. Что эта женщина не вернётся. Ее поглотит пустота, как и других. Она не только выжила, так ещё стала сильнее. Он взял бокал, покрутил в руке, и со всей силой кинул в стену. Осколки разлетелись во все стороны. Меван встал из-за стола, оперевшись на трость. Лекарь советовал ему больше ходить, разминать ногу.

Он прошел вдоль стола. И опустив глаза, заметил под грудой бумаг и писем что-то чужеродное. Он не сразу его заметил. Бумага была подложена между свитками, как шпион среди гостей. Развернув, Меван быстро пробежал по строчкам. Осознание написанного до него дошло не сразу.

«Она знает. Считай каждый вздох последним незамеченным».

У него дрогнула рука. Он перечитал. Буквы были выведены от руки, но аккуратно. Женская? Мужская? Умело скрыто. Чернила тёмно-коричневые. Почерк старый, аристократичный.

Меван медленно подошёл к окну. Улица пустая, только фонарь дрожал на ветру, патруль стражи прошагал в караульную. Он опустил письмо на пепельницу. Поднёс свечу. Бумага запылала медленно, как будто сопротивлялась.

Когда осталось только пепельное кружево, он прошептал:

— Если она знает, то теперь каждый из нас уже с мишенью.

Он не знал, от кого письмо. Но знал точно: игра, которую они начали, больше не под контролем.

Ночь была тихой. Даже по меркам столицы. Оставшиеся Ткачи давно спали в казармах. Вирена сидела на полу своей комнаты, босыми ступнями касаясь холодного камня. Свет лампы был погашен. Лишь луна скользила по полу, белой лентой вырезая её силуэт из темноты. Она закрыла глаза. Медленно вдохнула. И не звала. Не нужно звать того, кто уже здесь. Голос появился внутри такой глубокий и низкий, словно тлеющий уголь, шевелящийся где-то между рёбер.

— Я думал, ты не придёшь сегодня.

— А я думала, ты захочешь тишины.

— Тишина — это ты, когда злишься. А сейчас ты не злишься. Ты ищешь.

Она слегка улыбнулась. Губы не двигались, но внутри разлилось тёплое чувство, радость, как от встречи со старым другом.

— Ты стал спокойнее.

— Я стал твоим.

Он не был телом, не был тенью. Он не приходил, не исчезал. Он жил в ней, с тех пор, как она впервые пошла по краю Зова и не дрогнула.

— Твои люди боятся, что я поглощу тебя.

— Но ты не поглощаешь.

— Потому что ты не прячешься. Остальные борются. А ты разговариваешь.

— Я слушаю. И иногда ты прав.

Он рассмеялся. Не громко, не зло. Тихо. Как друг, который не нуждается в одобрении.

— Когда ты меня вызвала в этот раз, ты не колебалась. Это было красиво. Почти жестоко.

— Я не колебалась, потому что знала, ты меня не предашь.

Молчание. Почти ласковое.

— Знаешь, что это значит? Однажды ты доверишь мне слишком много. И я не предам тебя, я одарю тебя в сто крат.

Она открыла глаза. В полумраке от её зрачков будто тянулся лёгкий дым, как от угасшего костра. Её голос был почти шёпотом:

— Ты не моя тень. Ты мой костёр. И если мне суждено сгореть, то только рядом с тобой.

Ответом в груди отозвался мягкий пульс.

Глава 6

Архив Совета располагался глубоко в нижнем крыле дворца, под защитой магических печатей, где воздух был густым от времени и пергамента. Здесь хранились не просто документы. Здесь лежала история власти. И каждая дверь вела не к знаниям, а к чьей-то боли. Огромные полки архива тянулись от пола до потолка.

Сарем вошёл без стука. Официально он имел доступ к нему. Неофициально — его никто не ждал в полночь.

Он прошёл вдоль стеллажей, читая метки на древних коробах. Некоторые из них были не открыты с тех времён, как его отец ещё сидел в Совете. Но один ящик был особенным без имени, только буква «М» на старом выцветшем щите.

Он остановился, прислушался. В архиве было тихо. Закрыв глаза, услышал, как капает вода где-то в глубине. Значит, никто не вмешается.

Открыл ящик. Сверху списки налогов, старые военные манифесты, подписанные рукой лорда Мевана ещё двадцать лет назад. Бесполезное прикрытие. Он провёл пальцем по внутренней стенке. Дерево хрустнуло. Нажал, и тут секретное дно щёлкнуло, приоткрывшись.

Серый старый свиток, обёрнутый в ткань с засохшими пятнами то ли чернила, то ли кровь. Печать не принадлежала никому из лордов Вестры. Холод пробежал по спине Сарема. Он узнал, кому принадлежит печать. Это знак Чернозубов — племени, что считалось уничтоженным.

Аккуратно и осторожно, чтобы не испортить свиток, развернул. Язык был варварский, но он знал его. Когда-то он изучал его в юности из любопытства. И даже в таком вопросе, Сарем отметил про себя, что интуиция его не подвела.

«…товар прибыл.

Перемещение отряда Ткачей Боли будет задержано.

Западные проходы откроются только после вашего сигнала.

Нам обещано, что женщина останется на границе.

Мы нападаем, когда столица останется без неё…»

Письмо обрывалось. Под ним стоял символ, выжженный углём. Код, которым в Совете подписывались закрытые соглашения. Тот, что знал лишь узкий круг.

И один из них — лорд Меван.

Сарем стоял, сжимая письмо. Пальцы дрожали от злости, не от удивления. Он подозревал, но теперь у него на руках было доказательство. Он не стал возвращать письмо обратно в ящик, положил его в тайный карман своей рубашки. До утра нельзя ждать.

Когда поднялся наверх, сразу направился в казармы Ткачей. Срочно к ней. Им нужен четкий план. Доверять кому-то стало еще опаснее.

Камин потрескивал сухим ясенем. В комнате горели редкие свечей, охраны не было. Никому в здравом уме не придет мысль спускаться в казармы Ткачей. Свет пламени, отблески которого танцевали на полу.

Вирена спала чутко, сон никак не хотел приходить. Как у воина, который знает, следующий бой будет не за стенами, а внутри. Только она услышала ровные шаги, знакомые, она поднялась с кровати. Легкий стук в дверь.

— Поздно, но проходи — тихо без укора произнесла Вирена.

Сарем вошёл молча. В руках у него был пергамент, свернутый в ткань. Он не приближался сразу. Постоял немного у входа. Потом заговорил:

— Я нашёл то, чего не хотел. Но теперь мы не сможем закрыть глаза.

Она повернула голову. В её глазах не было страха. Только вопрос. Тот, что задают перед казнью не себе, а приговору.

Он подошёл ближе и положил свёрток на низкий стол между ними. Выровнял его почти машинально. Сел напротив. Пламя отразилось в его зрачках, и на миг показалось, что они горят так же, как её Зов только без магии. Только изнутри.

— Имя? — спросила она тихо.

— Не сразу. Сначала прочти.

Он медленно развязал ткань. Развернул пергамент. Протянул. Она не взяла сразу. Следила за движением его рук. В какой-то момент, нашла их привлекательными. Сильные, быстрые, с отметинами возраста. Не как у старца, но уже и не как у юноши. Ей стало стыдно за такие мысли, взгляд переключила на письмо.

Читала быстро. Символы чужие, не общего языка. Но каждый символ врезался, как ожог. Она встала с кровати. Прошлась до камина. Может что-то она упустила. Нет. Все было четко и понятно.

— Меван, — сказала она, почти беззвучно.

— Он. Всегда был он. Подпись. Штамп. Формулировка. Я проверил. Он не писал это рукой. Но это его код. Его игра.

Вирена присела на кресло возле камина, медленно откинулась на спинку кресла. Руки на подлокотниках. Глаза закрыты. Мысли шумели в голове. Она старалась сосредоточиться. Сформулировать то, что и так уже стало известно.

— Он хотел, чтобы я была на границе. Пока что-то начнётся здесь. Внутри.

В какой раз, Сарем поразился ее воли. Без лишних слов, без истерик, она приняла эту информацию. Настоящая женщина.

— Ты не обязана решать это одна.

— В этот раз нет. У меня есть ты.

Он хотел что-то сказать. Вместо этого просто поднялся и подошёл ближе, встав за её спиной, как в битве. Свет от пламени играл на их силуэтах. Он самого того не заметил, как сердце застучало быстрее. Вот она рядом, протянуть руку, дотронуться до ее плеча. Голос внутри твердил, что еще рано. Не сейчас. Его пальцы чуть сильнее сжались в мягкую спинку кресла.

— Нельзя просто так ворваться в Совет. Этого будет мало. Нужно, чтобы он оступился.

— Время не на нашей стороне. Мы не знаем, когда он подаст сигнал. Может завтра, а может в эту самую секунду.

Оба понимали, им нужно четкий план.

— Он не выдаст себя прямо, — сказала Вирена. — Он слишком умен. Слишком терпелив. Он будет ждать, пока мы сделаем ошибку.

Сарем отошел от кресла к окну. Почувствовал дуновение ветра с улицы, сложив руки за спиной.

— Или пока сам поверит, что ты ему доверяешь.

Он обернулся.

— У него всегда было слабое место: уверенность, что он управляет другими, потому что они ему что-то должны.

— Но мы ничего ему не должны, — тихо произнесла Вирена.

— Да, и он это знает. Поэтому ты в его глазах так опасна. А еще он жаждет заполучить трон. Пока Ткачи под моей опекой, открыто в конфликт он не может вступить.

Вирена выпрямилась, подошла к столу.

— Ты хочешь сказать, что нам нужно разыграть беззащитность?

— Да, мы дадим ему шанс почувствовать себя нужным. Отдадим ему часть командования над Ткачами. Назначим его куратором гарнизона на восточной границе. Проверка маршрутов, ответственность за логистику. Всё, что касается снабжения и тренировки Ткачей.

Сарем на мгновение замер. Ждал ее реакции. Мысленно готовился к ее нападению.

— Ты в своем уме? — глаза Вирены вспыхнули огнем, — Может я ослышалась? Ты предлагаешь самим передать Ткачей в руки предателю?

— Если он действительно в сговоре, он попытается использовать маршрут. Сделает ход. Свяжется с кем-то. И тогда мы уже будем готовы.

Сарем медленно стал подходить к ней.

— А если он почувствует, что это ловушка? — до нее стало доходить смысл слов Сарема.

По немного она стала успокаиваться.

— Тогда он начнёт защищаться. И в этом тоже раскроется. Это будет его шаг. Но по нашей доске.

— Знаешь, я забываю, почему именно ты являешься советником. И почему тебя стоит бояться.

Ее слова заставили его рассмеяться.

Зал Совета был полон. Вирена вошла не в мантии, а в простой чёрной парадной форме Ткачей. Она заняла место у колонны. С этого места хорошо просматривался весь зал. Лица все знакомые и выжидательные. Кто-то смотрел на неё с восхищением. Кто-то с опаской. Кто-то с холодной, почти ленивой вежливостью. Лорд Меван сидел в центре левого крыла. Руки сложены на трости. Пальцы сцеплены. Лицо безупречно спокойное.

Сарем вошел последний. Как только он занял место во главе стола, сразу пошел тихий шепот. Его спокойный голос заставил всех замолчать. И приковал к себе внимание.

— Благодарю, что собрались. Сразу оговорюсь во избежание слухов и пересудов. Сегодня с нами будет присутствовать наш командир Ткачей Боли. Это ради нашей безопасности. Я получил еще больше тревожных вестей с наших границ. И так, перейдем к нашим делам.

Совет зашевелился. Кто-то заметно напрягся. Но Меван сохранял спокойствие.

— Как Вам известно, после последнего похода по защите крепости Эль-Саар, мы потеряли много бойцов Ткачей. Поэтому я подписал официальный приказ вернуть всех выживших Ткачей в столицу для перегруппировки.

Реакция Совета была предсказуемой. Гул возмущения прошелся по всему залу.

— Это необдуманный шаг, — говорил Келор. — Вы отдаёте столицу в руки полудемонов.

— Я возвращаю защитников, — спокойно ответил Сарем. — Если вы забыли, они ещё живы, потому что выбрали бой, а не интриги.

— Она тебя одурманила, — прошипел кто-то. — Вся страна шепчет.

Вирена старалась не слушать этих глупцов. Она знала правду. Главный акт этого представления будет впереди. Еле заметная мысль мелькнула в ее голове. Она смотрела на Сарема и видела в нем настоящего воина. Пусть без меча или магии. Перед ней открывается его поле боя, где он сражается словами, с таким достоинством и выдержкой.

Сарем только сдвинул брови к переносице. Поднял ладонь, знак, что он еще не закончил.

— Это еще не все. Уважаемый Совет, наши восточные границы требуют восстановления. Без мудрого и сильного куратора, мы потеряем их. Я предлагаю назначить отдельного куратора по логистике восточного направления. Контроль маршрутов, снабжение, проверка безопасности караванов. А так же отдать под его командование восточные гарнизоны Ткачей Боли. Эту функцию я передаю лорду Мевану.

Лёгкое движение в зале. Это предложение вызвала больше шума. Меван прищурился. Но не улыбнулся. С ответом он тянул. Вирена немного поддалась вперед.

В этот момент демон шепнул в голове: «Окно». Воздух в мгновение стало плотным. Слишком тихим. Она обернулась к окну. И в этот миг его не стало. Окно разлетелось вдребезги. Ветер загудел. Тех, кто сидел ближе всех, откинуло на стол, часть осколков вонзились в тела, уже бездыханные.

В проеме показалась огромная тень. Будто дикое высокое животное, вошёл Дракмар. А за ним черной вереницей последовали племенные бойцы, идущие как волны. Он спрыгнул с окна, отряхнулся от оставшихся осколков. На его смуглом лице отразилась улыбка.

— Давно не виделись, Совет, — сказал он, не повышая голоса, — Как Вам моё появление?

Все молчали. Никто еще не мог отойти от шока. Он проходился мимо стола.

— Я мимо проезжал. Решил навестить старых друзей. Передать моё почтение.

Он выстрелил первым огнём. Это была не магией. Артефакт в его руке заблестел после удара. Стол Совета вспыхнул, лорды закричали, кресла взорвались осколками. Один успел подняться. Остальные лежали.

Сарем быстро среагировал, крепко взялся за кинжал. Пыль, дым, не давали ему найти глазами Вирену. Но этого и не требовалось. Её голос прозвучал четко, заглушая прочие.

— Ткачи, к бою. Защитим нашу империю.

Белые плащи Ткачей мелькнули среди разрушенного зала. Черная тень закрыла собой Сарема. Над самым ухом он услышал такой долгожданный голос

— Ты ранен? Идти можешь? Я тебя выведу, — Вирена взяла его за руку.

Как только они начали двигаться в сторону выхода, пришёлся глухой удар справа. Они упали. Сарем почувствовал теплую кровь на правой руке, но не его. Вирена развернулась, правый бок оголил ее раненное тело, откуда и сочилась кровь.

— Куда ты так спешишь, Вирена? А поздороваться со старым другом? Я пришел за тобой.

На фоне гулов сражения. Она прохрипела так, чтобы он услышал.

— Дракмар, ты ещё жив, — сказала она.

Черная тень стояла в нескольких шагах. Его броня отсвечивала, будто чешуя морского зверя. Волосы заплетены в тугие косы, украшены талисманами. А на поясе виднелись бусы. От их вида даже у опытного воина застыла кровь в жилах. Это были пальцы отрезанные врагов.

Он медленно приближался к ним.

— Ты пришла поприветствовать своего нового вождя?

— Ты напал на столицу, — ответила она. — Ты уничтожил Совет. Ты в самом сердце столицы. Думаешь, ты отсюда уйдешь живым?

— Совет? — Он рассмеялся. — Этот фарс? Эти старики, прячущиеся за речами? Нет. Я избавил нас от балласта.

Он шагнул ближе.

— Ты предала меня. Ты бросила меня умирать, там, под камнями крепости. Знаешь, какого это?

— Ты убивал своих же братьев. Ты не контролировал своего демона! Ты упивался смертями.

Он быстро сократил дистанцию, огромной рукой схватил ее за горло и поднял вверх.

— Я выжил только ради этого момента. Обрел новую семью. Силу, что превзойдет твоего демона.

Вирена пыталась вырваться. Его пальцы все глубже сжимали ее горло. Она задыхалась. Ей не хватало одного момента. Сарем внизу перехватив кинжал, полоснул по сухожилию на руке Дракмара. Дикий рев зверя раздался в ушах. Левой рукой отшвырнул Сарема. А правая обмякла, отпустив Вирену. Этого хватило. Она откатилась назад, встала во весь рост. Призванный демон уже входила в нее.

— Ты просчитался, — не своим голосом, а демона, — Умри в огне, как полагается Ткачу. Пусть и бывшему.

— Не сегодня. Придет время, жди меня с Востока, — Дракмар уже бежал к окну. Раненный, но живой. Вирена попыталась догнать его, как оставшиеся варвары перегородили ей дорогу. Она прорубала проход через них. Они падали к ее ногам, но время уже было упущено. Дракмар исчез в пыли. Так же внезапно, как и появился.

Она огляделась по сторонам. Зал больше не был прежним. Сарем держался за стену, раненый, но живой. Совет уничтожен. Сама Вирена стояла среди мрамора, покрытого пеплом и кровью. Рана начала ныть. Она схватилась за бок, ноги перестали держать. Её во время подхватили, когда она чувствовала, что падает. Это были её братья Ткачи. Дружный гимн победы прокатился по залу.

Молодой стражник ворвался в зал:

— Народ уже знает. Вы их щит теперь. Все об этом только и говорят.

Глава 7

Она сидела на обломке колонны, сжав рану у бедра. Камень под ладонью был тёплым от огня. Рядом пепел, расплавленный металл, запах крови и гари. Дым ещё стелился по полу, как сорванный покров. Но ей было всё равно. Только бы никто не видел, как болит.

— Всё-таки, ты смертная, — сказал Сарем.

Он стоял чуть поодаль, в пепельной пыли, с распахнутым воротом, в котором исчезли все дворцовые знаки. Остался только он. Мужчина. Его глаза были темнее обычного, лицо жёсткое, но голос тихий.

Вирена подняла на него взгляд.

— Не сейчас, Сарем.

— Когда? Когда ты встанешь и пойдёшь снова, не дав себе даже отдышаться?

Он подошёл ближе. Присел на корточки, как всегда делал в полевых лагерях, когда нужно было говорить без свидетелей.

— Позволь хотя бы мне видеть, что ты жива.

— Я жива. Видишь?

— Нет. — Он вздохнул, откинул с её лица прядь волос. — Я вижу пепел. Вижу женщину, которую снова бросили на передовую. А ты молчишь, будто привыкла.

— А я и привыкла, — просто сказала она.

Молчание затягивалось. Только далёкий треск выгорающих балок.

— Ты не командир больше, Вирена, — мягко произнёс он. — Ты стала тем, вокруг чего всё вращается. Все уже это поняли. Кроме тебя.

Она посмотрела на него с усталой усмешкой:

— Я не горю для титула, Сарем.

Он чуть улыбнулся, но взгляд остался серьёзным:

— Нет. Ты горишь, потому что не можешь не гореть. Но теперь ты не просто сила. Ты центр. Империи нужен кто-то, чья воля не ломается даже после вот этого, — он указал на развалины. — Кто-то, кого уважают больше, чем боятся.

— А ты?

— Я? — Он чуть наклонился ближе. — Я боялся. Того, что однажды ты сгоришь, и мне останется только смотреть. А потом понял. Всё, что я могу — идти рядом. Не управлять тобой. Не держать. Просто быть рядом, когда остальные бегут.

Она долго не отвечала. Смотрела в его лицо. В то, как дрожит на подбородке копоть. Как на виске пульсирует вена от злости, тревоги, нежности. Всё сразу.

— Ты знал? Что они продали нас?

— Подозревал. Но доказательства пришли только теперь.

— Значит, ты всё это время…

— Всё это время я ждал, когда ты решишь не быть оружием. А стать той, кем рождена быть. Не только в бою.

Она молча кивнула. Поднялась, пошатнувшись, он подхватил сразу, не спрашивая. Рука под локоть твёрдо, но естественно.

— Поддержка, а не контроль, — сказала она, чуть усмехнувшись.

— Привыкай, — так же сухо ответил он.

Сарем шёл рядом. Вирена хромала, но не позволяла себе опереться. Лишь на короткие мгновения дыхание сбивалось, и тогда рука сжималась крепче на ране. В остальном прямой шаг, твёрдый взгляд.

Во внутреннем дворе, где раньше высаживали лавровые деревья, теперь лежал пепел. И один из Ткачей. Совсем молодой. Его тело аккуратно уложено, руки на груди, плащ покрыт пылью и сажей.

Вирена остановилась. Опустилась на колено рядом. Камень под ней был холодным, как последняя память. Пальцы медленно коснулись лба павшего. Взгляд спокойный, она не прощалась, сохраняла его образ, чтобы его сила продолжила жить в ней.

Сарем подошёл ближе, остановился у неё за спиной. Говорил тихо, но слова ложились точно.

— Он следовал за тобой. Знал, за кем идёт.

— Он не должен был, — ответила Вирена, не отрывая взгляда от мёртвого.

Лёгкий ветер шевельнул край её плаща. Пепел закружился у ног, как будто даже воздух не решался осесть окончательно.

— Он умер не за приказ. Он умер за то, во что ты веришь. За твою Вестру.

Она не ответила. Лишь провела ладонью по его волосам. Так ласково и сдержанно, как делают те, кто слишком много раз прощался, чтобы каждый раз говорить вслух.

Сарем опустил взгляд.

— Ты должна занять трон.

Вирена подняла голову. Лицо её было спокойно. А внутри бушевала буря.

— Сарем…

Он смотрел на тело, не на неё.

— Без голосований. Без протоколов. Ты — Императрица. Для них. Для нас. Для меня.

Хриплый, уставший смешок вырвался из её горла. Ни радости, ни насмешки — усталость, натянутая, как жила.

— Говоришь так, будто назначаешь меня старшей по караулу.

— Если скажу это красиво, ты не согласишься.

Порыв ветра сорвал с деревьев пепельные лепестки лавра, разметал их по плитам. Один упал рядом с рукой Ткача. Она посмотрела на него, потом на Сарема.

— Я не для этого рождена, — выдохнула Вирена.

— А я всю жизнь думал, что рождён стоять рядом с теми, кто выше меня. Теперь я здесь.

Он протянул руку. Ладонь прямая, открытая. Вирена помедлив, протянула вложила свою.

— Тогда иди рядом. Только не проси меня сразу верить, что я со всем справлюсь.

Сарем позволил уголку рта едва заметно дрогнуть.

— Не буду. Но трон уже догнал тебя. Ты просто ещё не развернулась к нему лицом. Пойдем, тебе нужно отдохнуть.

Он молча провёл её по пустым коридорам дворца. Стража расступалась, не глядя в глаза. Никто не решался прервать их шаг, что так гулко отдавался в камне, и только их двоих не касался страх.

— Сарем, а куда мы идем? Моя комната в другой части.

— Я знал, что этот день настанет. Позволил себе слабость, и заранее подготовил тебе новую комнату. Поверь, ты не будешь разочарована.

Когда они дошли, она открыла дверь и остановилась. Внутри всё было иным, но знакомым. Комната не пыталась казаться величественной. Она дышала покоем.

Пол покрывал тёплое дерево со следами старого лака, будто память прежнего времени. У стены высокий книжный шкаф, частично заполненный: не томами по протоколам, а историями, мифами и легендами. В одном углу широкое кресло у окна, обитое мягкой тёмно-серой тканью. Там лежал шерстяной плед с узором гор.

На стене карта Этира. Нарисованная от руки, с выцветшими полями и приписками чернилами. Сарем когда-то говорил, что нашёл её в одной из заброшенных библиотек. Теперь она висела здесь, не как декор, а как напоминание: мир большой, но его можно держать в поле зрения.

У окна рабочий стол. Простой, из старого дуба, с выемкой в древесине. Над ним бронзовый подвесной светильник. На столе ни одной печати, ни символа власти. Только нож для бумаг, два тома и маленький ларец. Справа арочный проём, ведущий в приватную часть, где с широким изголовьем стояла кровать. На ней аккуратно уложенные светлые подушки, на вид мягкие. И запах сухих трав и древесной смолы. Сарем знал, она не выносит тяжёлые благовония.

На комоде стоял глиняный сосуд с веточками лаванды и горной мяты. А рядом, простая бронзовая фигурка волка. Как будто она существовала тут всегда.

Вирена стояла в дверях. Она не чувствовала себя тут чужой. Это дом. И он собрал его для неё с такой точностью, будто каждая деталь знала её. Она зашла медленно, боясь нарушить покой. Пробежала пальцами по корешкам книг, повернулась к ниму.

— Она чудесная. Но честно, единственное, что я сейчас хочу — это выпить.

Сарем едва заметно усмехнулся. Не отвечая, развернулся и исчез в соседней комнате. Вернулся с двумя бокалами и тяжелой тёмной пыльной бутылью без этикетки.

— Настойка на северной коре. Запретная. Жжёт, как правда. Пойдёт?

— Если с неё не слепнут, — отозвалась она, — то вряд ли это по-настоящему хороший вечер.

Он налил. Передал ей один бокал. Стекло тяжело легло в руку. Она присела на край кушетки. Один глоток и закашлялась. Настойка была огнём.

— Всё ещё живая, — хрипло прокомментировала она, откидываясь назад.

Он сел рядом, чуть развернувшись к ней. Бокал в его руке оставался почти полным.

— Лекарь скоро придет, — заметил он. — Нужно обработать рану.

— Пусть попробует открыть дверь. Я ударю.

— Тогда я сам.

В этот момент в дверь постучали. Лекарь вошёл с тоном осторожного призрака. Но стоило ему приблизиться, Сарем встал. Один взгляд, и тот понял всё без слов.

— Я справлюсь, — сказал он. — Оставь бинты. И забудь, что был здесь.

Лекарь ушёл с облегчением. Вирена смотрела на Сарема.

— Когда ты успел стать таким хозяйственным?

— А ты думала, что я только яд могу подливать в кубки?

Он опустился на колено перед ней, аккуратно разрезал ткань. Рука его двигалась уверенно. Не с трепетом, а с бережностью, что рождается не от влечения, а от доверия.

— Ты не дрожишь, — сказала она.

— Я дрожу внутри. Но руки ещё помнят, как спасать.

Он смочил бинт, наложил мазь. Рана была глубокая, но чистая. Он действовал молча, сосредоточенно. А потом, когда перевязал и завязал узел, выпрямился.

— Вот и всё.

— Благодарю, лекарь.

— В другой жизни я бы пошёл в медики, — ответил он и сел обратно. — Только вот у меня язык слишком острый. Режет чаще, чем скальпель.

Она улыбнулась сначала уголком губ, потом чуть шире. Сделала ещё глоток. И вдруг засмеялась. Тихо, с надрывом, с неожиданной теплотой.

Он посмотрел на неё, не понимая.

— Что?

— Мы выжили, Сарем. — Она вытерла глаза, хотя не плакала. — В самом Совете разнёсся потолок, трупы, заговоры, Зов, ты тащишь меня из пепла… и вот сейчас сидим тут, пьём, и ты меня бинтуешь.

Он тоже рассмеялся. Смех был неровным, выдохнутым. Это не радость или счастье, а освобождение. Словно с них только что упала та броня, которую не снимали со времён первого удара.

— Тебя не удивляет, как легко всё можно потерять? — сказал он, вытирая лицо.

— Нет. Меня больше удивляет, как трудно всё, что мы сохранили.

Они выпили ещё. И сидели в комнате, где за окнами всё ещё пахло дымом. Но внутри было тихо. Так они просидели до поздней ночи, пока Вирена не уснула на кровати. А Сарем в кресле, охраняя ее покой.

Свет ещё только пробирался сквозь тяжёлые занавеси. В комнате пахло золой, лекарствами и чужим теплом. Сарем проснулся не сразу. Сон отпустил его, как слуга, что не решается коснуться плеча господина.

Он сидел, как и заснул в кресле у стены, с полуразвернутым плащом на плечах. Бокал, наполовину пустой, всё ещё стоял на краю стола. Голова гудела, но не от вина.

Стук в дверь вывел его из мыслей. Сарем обернулся, собираясь с мыслями.

— Войдите.

Вошёл слуга, низко поклонился, явно волнуясь и стараясь избегать его взгляда.

— Ваша милость, только что прибыли вести из зала совета. Среди убитых во время нападения Дракмара обнаружено тело лорда Мевана. Вот список всех, кого мы смогли найти.

— Значит, его сердце не выдержало, — медленно произнесл он, не ожидая ответа. — Похороните его с почётом, как подобает советнику, несмотря ни на что. Сообщите, что он погиб, защищая столицу.

Слуга поклонился и торопливо вышел, закрыв дверь. Сарем встал, подошел к окну и посмотрела вниз, на залитый светом двор. Взгляд его был мрачен и тяжёл. Двор ещё дремал. Но за дальними стенами слышался ритм — как шаги армии, которую ещё не видишь, но уже знаешь, кто встанет во главе.

— Меван, ты ушёл, забрав с собой слишком много ответов, — прошептал он. — Но я найду их и без тебя.

И тут он осмотрелся. Плед на кушетке был аккуратно сложен. Бинты в углу свернуты. Бутылка на месте. А Вирены не было. На столе лежал лист. Он потянулся, развернул:

«Я иду к тем, кто ещё может встать. Пусть они увидят не рану, а голос, который не дрожит. Если понадоблюсь, не ищи. Я найду тебя сама.»

Подписи не было. Только едва заметный след пальца в пепле рядом. Она оставила это не для отчёта. А чтобы он знал, она вышла в бой раньше всех.

Он провёл пальцами по краю записки.

— Уже Императрица.

Он выдохнул. Потом посмотрел на меч у двери. Тот, что остался с её последнего выхода. Слишком тяжёлый для одного человека. Но она всё равно носила его одна.

— Значит, пора встать. Рядом.

Он перечитал записку ещё раз. Медленно. Не для смысла, для подтекста.

«Я иду к тем, кто ещё может встать.»

Не к тем, кто голосует. Не к тем, кто пишет законы. А к тем, кто встанет, если она подаст знак.

«Пусть они увидят не рану, а голос, который не дрожит.»

Она не даст себе право на слабость. Даже перед теми, кто её любит. Даже передо мной.

Он опустил бумагу. Долго смотрел в окно, где небо всё ещё не определилось: дождь или рассвет. Теперь он понимал. Это было не про одиночество. Если она хочет, чтобы её запомнили не через боль, а через поступок, то она начнёт с самого первого шага.

Сарем подошёл к столу. Осторожно свернул записку. Положил в карман, как реликвию, как доказательство, она уже действует, как правительница. Он отодвинул стул, взял меч у двери. Тот самый, что она оставила, ведь теперь её оружие — это слово, воля, присутствие. Он выпрямился. Его пальцы сжались крепче на рукояти.

— Ты не хочешь, чтобы тебя искали. — Его голос звучал глухо, но твёрдо. — Но я пойду туда, где ещё держатся стены. И если ты там, я просто молчаливо встану за твоим левым плечом.

Он надел плащ, коротко кивнул своему отражению в потускневшем стекле. Императрицы не ждут. За ним следуют.

Глава 8

Площадь перед казармами Ткачей сжималась в узкую полоску светлого камня. Здесь не устраивали парады: здесь строились в ровные ряды, выходили в дозор, провожали тех, кто не вернулся. Сегодня на ней стояли уцелевшие Ткачи. Их лица были перемотаны повязками, обожжены, а в глазах отражалась такая тишина, которую приносит потеря братьев и сестёр. И всё же они собрались. Никто их не звал, никто не приказывал — они знали, что она придёт.

Вирена вышла одна. В простой боевой форме, с туго перевязанным бинтом на боку, она казалась одновременно хрупкой и несломленной. Волосы, собранные в высокий хвост, слегка покачивались при каждом её движении. Она ступала, неспешна и тяжело, как человек, для которого каждый шаг — подвиг. Нога падала на камень не прямо, а с лёгким разворотом наружу, бережно обходя раненую сторону. Колени дрожали, но плечи оставались расправленными — стальная линия готовности идти дальше. В глазах пылал огонь, который не позволял телу сдаться, а тихий стон в груди гасился зовом долга.

Шёпот пробежал по стройным рядам, словно лёгкое прикосновение ветра к пеплу. Кто-то выпрямился, кто-то прижал кулак к груди. Молодой воин опустил голову, пытаясь скрыть слёзы, стекающие по щекам. Вирена остановилась перед каждым из них и позволила скорби озарить площадь, прежде чем заговорить. Боль объединяла их всех, и в этот момент единым звоном пробился колокол печали их демонов. Наконец, она остановилась в центре строя, подняла руку, чтобы унять шёпот, и заговорила ровным голосом, который каждое слово делал весомым.

— Сегодня мы стоим здесь ради тех, кого уже нет среди нас, — сказала она. — У каждого из нас остался шрам, что останется навсегда. Пусть этот шрам напоминает: мы можем гореть, и своим пламенем освещать путь тем, кто идёт за нами.

Несколько мгновений она молчала, а потом продолжила:

— Я предстала перед вами не как победитель и не как посланник Совета. Я пришла сюда потому, что вы всё ещё стоите. Значит, я должна стоять рядом с вами.

Позади, она услышала глубокий выдох. Кто-то из воинов сделал шаг вперёд, но не к ней — просто ближе к собственному сердцу.

— Я не могу пообещать, что станет легче и что страх уйдёт навсегда. Но если страх всё же вернётся, я обещаю: я встану первой.

Она снова оглядела их, увидела простые лица, в которых отражалась лишь выжженная верность.

— Вы можете называть меня как угодно — Вирена, командир, императрица. Мне всё равно. Я буду тем, кто идёт рядом.

Первый ступил вперёд высокий воин с серебристой полосой на виске и опустился перед ней на колено. Вслед за ним это повторил второй, потом третий. Это не была формальная церемония, не поклоны по приказу. Это был их собственный выбор.

Вирена не подала ни знака, она просто приняла их решение.

Сарем стоял в тишине, пока последний Ткач не поднялся на ноги и не растворился в глубине казарм. Вирена не оглянулась; её силуэт скрылся за аркой, и больше она не произнесла ни слова. Она отдала им всё, что хотели услышать, — и ничего лишнего.

Он не посмел приблизиться, не стал ловить её взгляд. Вместо этого Сарем развернулся и поспешил вглубь дворца, где свет лишь изредка касался стен.

Коридоры здесь были непривычно тихи; полы натёрты до каменного блеска. В воздухе по-прежнему висел запах сырой магмы и старого кованого железа — остатки войн, которые казались давними, но чья память не покидала этих стен. Он шёл быстрым шагом, но без спешки: в голове звенело одно едкое предчувствие:

«Она больше не может быть просто голосом солдат. Теперь она — ось».

За спиной раздался отклик:

— Советник Алвар!

Сарем остановился, повернулся. К нему мчался молодой человек в тёмно-синем жилете и светлой рубашке, волосы растрёпаны, лицо сияло, будто день был ясным, а не выжженным. Под мышкой он прижимал два пергамента, а в руке сжимал третий.

— Карвен, — сказал Сарем без излишней улыбки.

— Приказ готов, — ответил тот, словно сообщал о скором урожае. Он протянул свиток, но едва дотронулся до него. — Всё перепроверено трижды. Подписи стоят на месте. Мы можем объявить.

Сарем нахмурился:

— Объявить что?

Карвен не сразу ответил; его голос звучал сдержанно, но в нём был огонёк:

— Что Вирена займёт трон. Не как вынужденная марионетка, а как та, кто была избрана. Народ уже готов. Совет — почти. Остальные просто ещё не поняли, что проиграли.

Сарем взял пергамент и развернул его. Медленно читал строки:

«Назначить Верховного Защитника Империи на трон согласно чрезвычайной статье… Собрание соглашается признать…»

Слова казались вескими, вырезанными в камне, но на лице Сарема не мелькнула улыбка.

— Думаешь, а она осознает, на какой путь вступает? — спросил он тихо.

Карвен пожал плечами, пряча лёгкую насмешку:

— Думаю, догадается. Но, честно говоря, это не важно. Ей остаётся лишь выйти на площадь. Всё остальное сделает её тень.

Он замолчал, глядя на Сарема со вниманием, которое не позволял себе младший чиновник:

— Вы понимаете, что это не про бумагу, да? Её уже признали. Мы просто проговариваем это вслух. И, — Карвен немного запнулся, подбирая слова, — Советник, после этого она станет символом. А символы не могут иметь… привязанности.

Сарем кивнул. Свиток в его руках оказался тяжёлым, но не так тяжёл, как взгляд Вирены, который он запомнил на площади.

— Да, Карвен. Я понимаю.

Он протянул свиток обратно.

— Готовьте всё. После похорон она заговорит. Но говорить будет уже не командир.

Карвен кивнул и растворился в коридоре, неся с собой ту лёгкую торопливость, свойственную тем, кто живёт немного быстрее своего времени.

Сарем остался один. Он задумчиво смотрел в полумрак, осознавая неизбежность: через несколько дней его повелительница станет тем, от чего уже нельзя будет отступить.

Утро опустилось на столицу мягкой дымкой. Первые лучи солнца ворвались через узкие окна покоев Вирены, заливая полы натертого дерева и вытягивая тени в длинные блики. По коридорам дворца разлился приглушённый шорох суетливых слуг, лёгкий стук подошв по плитам, отдалённый гул ударов молотков в оружейной.

В её комнате стояла полная тишина, такая, что можно было услышать собственное сердце. На столе — ещё тёплая чашка чёрного чая. В саду за дворцом раскрывались цветы: под солнцем лепестки жёлтого люпина и пурпурного шалфея словно тянулись к ней, как к светилу, которое выходит на вершину своей власти. Лёгкий ветер донёс до неё звуки собирающихся граждан: звонят колокола, шёпотом обсуждая, что сегодня изменит ход истории.

Перед большим зеркалом стояла Вирена, обнажённая до рубашки, с перебинтованным боком. Её волосы, распущенные и свободные, отчаянно контрастировали с привычными доспехами: ни брони, ни формы — только она и своё отражение, задающее неизречённый вопрос: кем я стану, когда выйду к ним?

На кушетке лежало несколько образцов одежды: парадный плащ Совета, чёрное платье с золотыми узорами, простая командирская туника. Всё выглядело неправильно, будто жило в чужом ряду.

Вирена отошла от зеркала и подошла к столу, где стояла полупустая бутылка. Глядя на стекло, она пыталась найти в нём ответ, но это был всего лишь сосуд недавнего вечера.

Тихий стук прервал размышления.

— Войди.

Сарем переступил порог без галантности и поклонов, сдержанно и уверенно. В руках он нёс длинный свёрток, туго обмотанный тканью.

Вирена обернулась и сразу заметила свёрток.

— Что это? — спросила она, вытягивая губы.

— Ответ, — сухо сказал он, укладывая свёрток на стол. — Ты не стала бы выбирать между доспехом и платьем. Всегда шла своим путём.

Он осторожно развязал ткань. Перед ней предстали доспехи, лёгкие и гибкие. По латам тонкими линиями тянулось узорное пламя, которое в свете очага будто оживало. Под ними лежало платье цвета тёмного вина — без украшений, но с высоким воротом, подчёркивающим линию шеи. На груди мерцал знак: огонь, пронзённое крылом — символ выбора, а не рода.

Вирена молча провела ладонью по наплечнику, ощутив едва уловимый холод металла.

— Когда ты это заказал? — спросила она почти шёпотом.

— Когда понял, что ты всё равно выйдешь, — ответил Сарем. — Хоть в бинтах, хоть в крови. Я решил, что пусть хотя бы будет красиво.

Она усмехнулась, и это было не радостно, а тепло и тихо.

— Знаешь, это почти корона.

— Нет, — Сарем посмотрел ей прямо в глаза. — Это напоминание о том, что ты не отказалась ни от меча, ни от пепла. Теперь они идут за тобой.

Вирена подняла доспех и прижала его к себе. Он был тяжёл, но ощущался родным.

— Ты уверен, что я в нём не похожа на проклятие?

— Ты выглядишь, как ответ, которого никто не ожидал, — прошептал Сарем. — Именно поэтому тебя будут слушать, молчать и верить.

Она кивнула. Незаметно, но решительно. Забрав у него из рук одежду, она мягко прошла в соседнюю комнату.

— Помоги надеть, — через некоторое время она его позвала.

Вирена стояла перед ним в нижнем слое доспеха, ткань платья цвета винного мрака облегала её фигуру. Открытая спина, тугой ворот. Всё продумано, всё точно. Свет очага дрожал, высекая тени на стенах, словно вычерчивая будущие клинки. Вирена стояла, одной рукой держа волосы. Он знал, с какой стороны начать. Где ткань не должна морщиться. Где металл ляжет так, чтобы не мешать движениям.

Он не спрашивал. Просто встал за её спиной и начал. Тёплая рука коснулась её талии, наплечники лежали готовые в его ладонях. Сначала он закрепил первый ремешок под лопаткой, потом — второй чуть ниже, почти у линии талии. Каждый щелчок пряжки отдавался тихим эхом боли и решимости. Он остановился на мгновение над третьим, височно-ключичным, касаясь бинта так бережно, словно боясь разбудить привкус жжения.

— Болеть будет ещё? — спросил он тихо.

Вирена глубоко вздохнула, чувствуя, как доспех охватывает её тело, словно вторая кожа.

— Боль останется, но её не будет видно, — сказала она твёрдо.

Он хотел что-то сказать, но не стал. Просто остался стоять рядом. Ладони всё ещё у её талии. Словно проверял, не ослабли ли ремни. Словно не хотел отпускать.

— Я надеялся увидеть тебя именно такой, — едва слышно произнёс он.

— Какой? — спросила Вирена, не оборачиваясь.

— Настоящую.

Он застегнул последний ремешок и поправил ворот, слегка коснувшись шеи, словно даря дополнительную защиту. Она закрыла глаза на мгновение, а когда открыла их снова, доспех уже стал неотделимой частью её существа.

— Пора?

Сарем шагнул в сторону, уступив пространство.

— Пора.

Вирена развернулась и вышла из кабинета. В её походке зазвенел металл, не как доспех, а как крылья. Сарем стоял у дверей, провожая её взглядом. Он знал: вот-вот она станет тем центром, от которого уже не будет отступления. И с горечью отметил, что всё бы отменил, лишь бы еще раз почувствовать её в своих руках.

Узкий коридор перед балконом казался вырезанным из тьмы и тишины. Ни звука, ни ветра, ни звёзд — только камень под ногами да гул голосов за аркой, куда сейчас нацелены все взгляды. Она стояла в глубине тени, спиной к свету. Доспехи облегали её тело: лёгкие, но властные, как судьба. Пальцы её скользили по холодному металлу, останавливаясь там, где под пряжкой ещё мерцало тепло отпечатока его рук.

Она вспомнила прикосновение: указательный палец, едва коснувшийся ткани, пауза, полная смысла. Сердце дрогнуло, но не от страха. Оно тогда крепче соединило её с тем мгновением, когда он молчал, удерживая её. В груди забился ровный, размеренный ритм — словно барабан перед маршем, зовом, к которому нельзя остаться равнодушной. И именно в этот момент тёплый шёпот заполнил сознание, голос, что жил в ней не как чужой. Её собственный голос, но глубже и древнее:

— Ты боишься, — прошептал ее демон.

— Да, — согласилась она мысленно, — но не оборачиваюсь.

— Вот в чём разница между теми, кто рождается, и теми, кто поднимается на ноги. Ты не стала собой — ты всегда ею была. Просто перестала прятаться.

Вирена задержала дыхание и кивнула сама себе. Плечи расправились, пальцы сжались, а потом медленно разжались. Её последний вдох был полон решимости.

За аркой солнце начало подниматься выше, вырезая световые полосы на холодном камне. Гул за спиной становился отчётливее: кто-то назвал её имя, но она уже не слышала ни голоса, ни человека. Только собственное сердце, готовое к её выбору.

Сделав один шаг вперёд, она нарушила безмолвие: мягкий звон металла, отголосок решимости. Арка осталась позади, и перед ней воцарилась площадь, уставленная тысячей лиц.

Наступила такая тишина, что можно было уловить собственное решение: она не отступится перед страхом, она примет свой путь.

Вирена ступила на балкон, и в эту самую секунду небо, казалось, вздрогнуло. Солнце жгло камень, доспех, лицо, будто испытывая её на прочность. А под ней расстилалась площадь, заполненная людьми — от закалённых воинов до ремесленников и матерей с детьми на руках. Кто-то крепко сжимал рукоять меча, как последний обет, кто-то едва дышал, но все они были здесь.

Первым делом Вирена закрыла глаза. Два ровных вдоха — и выдох, освобождающий её от привычного страха.

— Я не рождена по праву на трон, — и слова наполнили пространство.

Под её голосом камень дрогнул, а люди напряглись, словно чувствуя на себе стальной отзвук её воли.

— И не избрана голосами знати. Я стою здесь лишь потому, что вы остались.

По рядам пронёсся лёгкий шорох — как коллективный вздох, сбрасывающий груз сомнений. С каждым шагом толпа становилась молчаливее, плечи выпрямлялись, сердца замирали.

— Нас не спасут обещания и не удержат клятвы, — продолжала она. — Нас держат те, кто не смог отступить: павшие под обломками, выстоявшие линию, откликнувшиеся на зов и не вернувшиеся обратно.

В её голосе не было ни дрожи, ни лести — только чистая решимость.

— Поэтому мой первый указ — не об оружие, а о памяти, — сжатый в руке пергамент свечением очага озарился золотом.

— Я издаю указ о создании Фонда павших. Каждому бойцу, отдавшему жизнь за Вестру, будет отдана честь; их семьи больше не останутся в тени, их дети получат образование, а их имена навсегда сохранятся в камне.

Затем она сделала паузу, позволив каждому слову проникнуть в обжигающий воздух.

— Мы не построим крепкую империю, если забудем имена тех, кто проливал кровь ради нашего спокойствия.

И, сжав кулак, опустила руку.

— А дальше мы пойдём вперёд не как покорённые, а как люди, ежедневно выбирающие вставать. Я рядом с вами. И если вновь опустится тьма, я окажусь первой с огнем в сердце.

Сарем стоял в тени балкона, внимательно слушал и смотрел за всем, что происходило. Когда Вирена заговорила, он не моргнул ни разу. Его глаза были суровы, отражая отблески доспеха, а на губах дрогнула крайняя линия — не улыбка, скорее признание. Он видел, как её голос цеплялся за камень и возносился к сердцам. Толпа ликовала. Она смогла достучаться до каждого на этой площади. Они радовались, кричали, как один большой зверь:

«За Императрицу! За Императрицу!».

И в этот миг понял, что она перестала быть просто командиром и женщиной, которую он любил. Она стала божественным символом Вестры, и Карвен оказался прав, символы не имеют права на обычные человеческие чувства: на привязанности, на любовь, иначе они потеряют свой статус. Он лишь посмотрел, твердо и без права на отступление. Это его цена за спокойствие и будущие империи.

Вирена возвращалась неспешно. За спиной народ продолжал радостно шуметь. За аркой её снова встретил знакомый коридор — строгие каменные стены, едва ощутимый сквозняк с дымным привкусом пепла и света.

Он ждал у поворота. Без суеты, без слов, просто опёрся о стену так естественно, словно был частью этой древней кладки, а весь остальной мир медленно вращался вокруг.

Вирена остановилась в двух шагах. Доспехи на ней ещё поблёскивали, а эхо слов медленно стихало в её сердце, оставляя в груди лёгкое дрожание.

— Ты остался, — сказала она ровно.

Он кивнул так тихо, словно слова могли нарушить этот хрупкий миг.

— Ты вышла, — добавил он.

Она улыбнулась, но глаза её не смягчились, в них по-прежнему горела сталь.

— Я думала, ты пойдёшь за мной, когда это всё кончится.

Он сделал шаг ей навстречу, осторожный, будто пространство между ними стало тяжёлым.

— Я уже пошёл, — ответил он. — Просто не подошёл.

— Почему?

— Потому что, знал, если подойду сразу, могу сорваться.

Она чуть наклонила голову, и лишь тихий вздох выдал сомнение.

— И что ты тогда сделал бы?

Он замолчал на мгновение, подбирая слова, будто драгоценные камни, затем заговорил едва слышно:

— Всё, чего не должен сделать. Вместо поддержки, я схватил бы тебя за руку.

— Вместо «молодец»? — её тон сорвался в полутоне.

— Вместо «молодец» я сказал бы, как ты сияешь в этих доспехах.

Она отвела взгляд, рука сама нашла нагрудную пластину, а пальцы едва дрожали.

— Я боялась, — призналась она, — выйти. Выстоять. Потом вспомнила, как ты держал меня там, за ремешки. Ты предал мне решимости.

Он смотрел на неё долго, пристально, а потом шагнул вплотную. Не касаясь, но настолько близко, что между ними не осталось пустоты.

— Я буду рядом, — шёпотом сказал он, — всегда за твоей спиной… даже если ты никогда не обернёшься.

Она медленно повернулась. В тех глубинах взгляда уже не было ни страха, ни стального напряжения.

— А если обернусь? — проговорила она и прикоснулась к его лицу.

На мгновение, он прикрыл глаза, ощущая тепло её руки. Он взял её ладонь нежно, провел к своим губам и поцеловал. Внутри Сарема бушевал раскаленный огонь. Нет, он не может ради своих чувств подставить её.

Сделав несколько шагов назад, он выпрямился, оставаясь внешне спокойным, поклонился ей:

— Ваше величество, прошу прощение, меня ждут дела, — развернулся и ушёл, оставив Вирену наедине со своими мыслями.

Глава 9

Во дворце продолжили приготовления. После объявлению её ждало новое поле битвы. Дневной свет во дворце играл по узорам на витражных окнах, раскрашивая стены нежными брусковыми пятнами. Вонзаясь в Полупрозрачный Зал Совещаний, лучи выхватывали из полумрака высокие колонны и лица советников: строгие, усталые, кажется, ещё не выбросившие из мыслей утренние тревоги.

Вишнёвые панели, книжные шкафы, сплошь заваленные отчётами, и бархатные кресла — всё дышало властью, испытанной тревогами. В центре зала за гранёным столом собрались лидеры провинций, посланцы соседних королевств и ключевые лорды Вестры.

Вирена стояла у высокого оконного проёма, сжимая в руках свиток с последней редакцией договора о торговле и военной помощи. Рядом Сарем, плечом прислонившись к колонне, наблюдал за ходом встречи.

— Сегодня вечером ужин в честь новой Императрицы, — тихо напомнил он ей, не отводя глаз от собрания. Его голос, едва слышный у её уха, внушал уверенность. — Будь готова к вопросам. И к камням в спину.

Она кивнула, поправив рукав, и шагнула вперёд.

— Уважаемые лорды и посланцы, — её голос лёг по залу ровно, как камертон, — благодарю вас за участие. Перед нами стоит задача не только укрепить границы, но и связать провинции узами доверия и совместных интересов. Наши решения сегодня — это залог мирного завтра.

В ответ прозвучали короткие кивки. Стало заметно, как старые ветра сомнений уступают место тихому согласованию. Документы пошли из руки в руку: новые таможенные пошлины, согласованные условные границы, пункт о совместных учениях Ткачей и флота Мессаны.

Сарем наблюдал, и в его взгляде было бесстрастное одобрение. Ещё час — и дворец вновь погрузится в праздничную торжественность.

Вечернее небо над двором пылало карамелью рассвета, уступив место тысячам свечей, выстроенных вдоль балюстрад. Зал для торжественного ужина сиял, как ракушка: золотые люстры, зеркала в резных рамах, полированное дерево столов, на которых стояли фарфоровые блюда и хрустальные кубки.

За столом разместилась знать: лорды вассальных территорий, главы древних баронских родов и близкие советники. За каждым восседала тишина в ожидании новых слов Императрицы.

Вирена вошла в зал, и на мгновение музыка потухла в воздухе, уступив место тяжёлому дыханию ожидания. Она шла к главному столу в сопровождении Сарема, держа осанку прямую и гордо расправленную, словно герб сама. Все взгляды устремились к ней.

— Дорогие друзья, — начала она, — сегодня мы собрались не ради пышного праздника, а ради единства. Пусть каждый бокал станет символом нашей новой клятвы — работать вместе и помнить цену мира.

Бокалы чокнулись, и первый глоток вина скользнул по залу тёплой лентой согласия. Обсуждения за столом заиграли мягкими оттенками: кто-то говорил о восстановлении дорог, кто-то — о новых школах ремёсел, поступало предложение о совместных фестивалях в честь Знака Пламени.

Время шло быстро за смехом и разговорами. Когда бокалы начали опустошаться, один из лордов, барон Мардрик, слишком увлёкся гостеприимством. Его голос сначала дрожал, а затем накалился:

— Спасибо за любовь и мир… но кто даст мне гарантию, что эта новая королева — не порождение этих демонов, и она не сойдет с ума. И мы утонем в новом хаосе?

Он водрузил кубок так резко, что вино расплескалось по скатерти. В зале повисла мгновенная тишина. Взоры обратились к Сарему, затем к Вирене.

— Барон Мардрик, — Сарем поднялся, держа чашу спокойно, — вы известны своей прямотой. Но сегодня вы подняли не вопрос, а сомнение в честности наших подвигов.

— Я спрашиваю не о честности боёв, — буркнул барон, раскачиваясь, — а о лояльности.

— Тогда позвольте прояснить, — Сарем шагнул к нему, голос его стал твёрже, — Ваша лояльность не подлежит сомнению. А лояльность нашей Императрицы проверена кровью и честью наших солдат.

Барон взвыл, пытаясь подняться, но Сарем опустил ладонь на его плечо так спокойно, что сила касания остывала любой вспышке гнева:

— Ваш выпад не вопрос, а оскорбление. Я предлагаю вам извиниться перед Императрицей или оставить зал.

Несколько мгновений барон метался взглядом между собравшимися, и, наконец, с хитрой усмешкой и кивнув, опустил взгляд:

— Приношу извинения… Ваше Величество.

Шёпот одобрения прокатился по залу, бокалы снова наполнились, музыка заиграла новую мелодию мира. Вирена улыбнулась Сарему одним лишь взглядом, молчаливым «спасибо» за то, что он снова стал щитом, когда сомнение пыталось прорваться к ней.

И праздник продолжился: вино лилось рекой, смех дрожал, а в каждом новом тосте звучало подтверждение слова Сарема. Теперь никто не сомневался в новой Императрице.

Гул праздника ещё звучал в нижних залах, как далёкое эхо мира, который рождался наверху: медленно, больно, сквозь пепел. В глубине дворца, среди узких переходов и закопчённых ниш, горела тусклая лампа. Её свет дрожал на стенах небольшой комнаты, чьи камни хранили недавний жар. Здесь совсем недавно бушевал огонь. Здесь кричали. Боялись. И всё же, они снова собрались. Остатки Совета. Те, кто выжил. Те, кто не простил.

Лорд Бренель сидел прямо, хотя голова его была туго перевязана, бинт белел на фоне пепельной кожи. Рука дрожала, но голос звучал, как прежде: твёрдо, привычно, с оттенком угрозы. Госпожа Нери вертела кольцо на пальце, не отрывая взгляда от обугленного края пергамента, лежащего на столе. В нём всё: не решённое, не сказанное, не подписанное.

— Это недопустимо, — прорезал тишину Бренель. — Её речь не была согласована. Доклад не утверждён. Ни одного голоса. Ни подписи.

— И всё же толпа аплодировала, — отозвалась Нери, тихо, как будто сама себе.

— Толпа всегда хлопает, если ей бросить хлеб вместо налогов, — отрезал Бренель.

— Она уже признана, — вмешался третий, угрюмый мужчина в сером. — Народом. Воинами. Ткачами. Даже они — в строю за ней.

— А где Совет? — рыкнул четвёртый, худой, с узкими зрачками. — Мы — не украшение на её короне. Мы — подпись. Печать. Основание. И если нас вычеркнут…

На мгновение наступила тишина. На столе лежал обугленный свиток, тот самый указ, что так и не был скреплён их руками. Запах гари, давно впитавшийся в камень, напоминал, как быстро всё может сгореть.

— Если промолчим сейчас, — выдохнул Бренель, сжимая кулак до побелевших костяшек, — она укрепится. И тогда всё, что мы выстраивали годами, всё управление — рассыплется.

— Предлагаешь войну? Открытую?

Ответа не последовало. Только взгляд. И страх. Не за Вирену — за себя.

— Сарем не был на собрании, — заметил один из них. — Советник… исчез.

— Он с ней, — буркнул Бренель. — Он стоял рядом, когда она вышла к народу. Он будет стоять до конца. Но без него… легче. Пока он не вмешивается.

— Нам нужно время, — заключил он, откинувшись в кресло. — Она молода. Сильна, но не умеет править. Мы найдём трещины. Вложим туда камни. Маленькие сначала. Потом те, что расколют весь фундамент.

Разговор потёк тише, осторожнее. Планы рисовались с точностью хирургов: как сбить поддержку, как размыть её образ, как создать внутреннее сопротивление без явных флагов.

Они думали, что одни. Но над ними, в сводах, где тени лежали между балок, едва заметно дрогнул воздух. Фигура скользнула вглубь камня, не издав ни звука.

Карвен.

Светлая прядь волос на миг поймала отражение пламени. Он всё слышал. И исчез — так же бесшумно, как появился. Оставив после себя только тонкое предчувствие: у каждого шёпота есть уши. У каждого заговора — своя цена.

Ночь застыла над дворцом, укрыв крыши и башни вуалью сумеречного золота. Праздничные ленты ещё колыхались на ветру, но в их движении не было жизни — только инерция прошедшего торжества.

Вирена стояла у стола, одной рукой держась за край, словно за опору. Плащ давно снят, доспехи — аккуратно отложены на подставку, туфли сброшены. Она была босиком, в тонкой рубашке, устало сутулив плечи. Свет от камина плясал по полу, отбрасывая длинные тени.

— Ты стоишь, как будто можешь ещё час вести бой, — раздался позади неё голос.

Тихий, чуть ироничный. Знакомый до боли. Сарем. Она не обернулась сразу. Только закрыла глаза.

— Боюсь, если сяду, то больше не встану.

Он вошёл, не торопясь. Подошёл, остановился на расстоянии вытянутой руки. Несколько секунд просто смотрел. Потом мягко сказал:

— День был долгим. Но завтра будет не проще.

— Я надеялась на хотя бы одну ночь без свитков, — с горечью усмехнулась она. — Хотя бы до рассвета.

Он кивнул, подошёл ближе. На мгновение его рука легла ей на плечо. Тепло, будто не напоминание, а прикосновение якоря.

— Если ты дашь себе сломаться сейчас, они решат, что имеют на это право. Завтра тебя будут ждать. Все. Особенно те, кто называет себя Советом.

Вирена отстранилась не от него, а от мысли.

— Совет… — повторила, словно слово оставляло привкус. — Полузабытые лица, которые помнят себя хозяевами.

— И всё же они нужны, — тихо ответил Сарем. — Не как власть. Как зеркало. Чтобы ты знала, кого держать перед собой. И кого — за спиной.

Она опустилась в кресло. Медленно, почти беззвучно.

— Я ещё не выбрала. Не решила, кто войдёт в новый круг.

Сарем подал ей свиток.

— Тогда начни с этого. Не потому что нужно. А потому что рассвет не подождёт.

Она взяла его.

— Спасибо, что напомнил.

— Всегда, — тихо сказал он. — Это моя работа — быть там, где ты начинаешь забывать, что ты не одна.

И в его голосе было не только дежурное спокойствие советника, но и та самая тишина, в которой слышен пульс.

Глава 10

Комната Вирены тонула в мягком свете раннего утра. Сквозь приоткрытое окно пробирался запах дождя, впитавшийся в камень, и чуть терпкое послевкусие бумаги, лежавшей на столе ровными стопками. Она сидела, не отрывая рук от пергаментов, пальцы двигались быстро, но взгляд был рассеян.

Доспех лежал на лавке у стены, плащ небрежно перекинут через спинку кресла. В этом была почти интимная небрежность, как в чашке горячего чая, оставленной наполовину допитой перед тем, как идти на войну.

Раздался стук.

— Входи, — отозвалась она, не поднимая глаз.

Дверь открылась. Вошёл Сарем. Но не один. За его спиной появился молодой мужчина, будто случайный гость на слишком официальном приёме: расстёгнутая куртка, светло-русые растрёпанные волосы, лёгкая, почти издевательская улыбка. Он двигался легко, с грацией человека, которому простят многое — потому что иначе невозможно.

— Карвен, — сказал Сарем, сухо. — Тот, о ком я тебе говорил.

— К несчастью, это правда, — вставил молодой человек с театральным поклоном. — Да, я выгляжу на девятнадцать. Но дайте мне минуту, и вы сами захотите, чтобы я охранял ваши сны.

Вирена подняла взгляд. Одна бровь едва заметно изогнулась.

— Это попытка вызвать доверие?

— Ни в коем случае, — Карвен шагнул вглубь комнаты. — Лучшая часть ещё впереди. Сейчас вы, скорее всего, решили, что я наглый мальчишка с подвешенным языком. А через минуту заметите, что я знаю, сколько шагов от вашего ложа до окна. Что в одной из шкатулок костяной фрагмент, собачий, если судить по сколу. И что вы уже трижды откладывали вот этот пергамент, потому что он важен, но причиняет боль.

Он говорил спокойно, с лёгкой усмешкой, но без вызова. В его словах не было угрозы только холодная точность. Вирена медленно выпрямилась и встала. Подошла ближе, разглядывая его, словно редкое оружие на тайной выставке: красивое, опасное и, возможно, полезное.

— Сарем, ты в этом уверен?

— Более чем, — отозвался тот, не отрывая взгляда от нее.

Карвен снова поклонился глубже, чуть насмешливее.

— Я здесь не для трюков. Я здесь потому, что слышал Совет. Всю ночь. Бренель, Нери и ещё трое. Комната с закопчённой аркой, запахом вина и горевших бумаг.

Он подошёл ближе.

— Они говорят о тебе. О том, как «удержать». Как «напомнить о настоящей власти». И моя любимая часть — обсуждение Сарема. Спорят, спишь ли ты с ним. Если да — придётся менять план. Слишком предан.

Сарем усмехнулся.

— Приятно чувствовать себя угрозой, — бросил он.

Вирена подошла почти вплотную. Она смотрела на Карвена, как воительница, вглядывающаяся в глаза вражескому вестнику: не с ненавистью, а с уважением к точности удара.

— А ты всегда такой?

— Только на рассвете, когда спасаю империю от вежливого краха, — ответил он без тени стеснения.

— Докажи, что ты мне нужен. Иначе — дверь рядом.

Он наклонил голову, и в его голосе вдруг прозвучала серьёзность.

— Уже доказал. Просто вы ещё не поняли. Я — единственный во дворце, кто знает, кто шепчет за вашей спиной… прежде чем вы повернётесь.

Вирена не улыбнулась. Но в её взгляде промелькнуло то, что видят немногие: заинтересованность. Тень опасной симпатии к тому, кто держит руку на грани. Она отошла к столу и внимательно оглядела присутствующих.

— Они уже собраны, — констатировала она. — Они шепчут.

Её взгляд скользнул к Карвену.

— Что они готовы предпринять? Конкретно.

Карвен пожал плечами.

— Пока ничего. Они ждут, слишком осторожны, чтобы атаковать напрямую. Им нужна трещина, скандал или ваша ошибка; стоит вам оступиться, и они поднимут свои планы, как давно заготовленные карты.

— Поднимут и прикинутся мудрецами, спасающими империю от «молодого пламени», — усмехнулся Сарем, взглянув на Вирену.

Она упрямо оперлась ладонями о стол. Плечи её рубашки слегка натянулись, чёрные пряди волос падали ей на лицо. Напряжение исходило от каждого её жеста, но она не собиралась ломаться.

— Значит, нужно опережать их.

Карвен улыбнулся, и в этой улыбке сквозило одобрение.

— Наконец, вы говорите тем же языком, что и я.

Вирена бросила Сарему короткий взгляд.

— Есть у нас что-то, что их сдержит?

— Пока нет, — признался он. — Но скоро будет. Мы готовим список лояльных, тех, на кого можно положиться. Тебе важно видеть не только тех, кто шепчет, но и тех, кто молчит.

— Нет, — её голос прозвучал твёрдо. — Я хочу видеть каждого, даже тех, кто притворяется спящим.

Она посмотрела на Карвена, глаза её горели решимостью.

— С этого момента тебе отведена роль моих глаз и ушей. Не более того: не действуй без приказа, не вмешивайся, только наблюдай. И наблюдай глубже.

Карвен кивнул и чуть склонил голову в знак понимания.

— С удовольствием, особенно если мне предстоит получить ключи от всех потайных дверей.

— Тебе достаточно молчаливого согласия, — ответила Вирена, и в тоне её не было сомнения. — Это будет достаточно.

Карвен шагнул к двери, словно готовясь уйти, но остановился в проёме. Его голос стал тихим, почти серьёзным.

— Маленький совет, Ваше Величество. Не бойтесь шепота. Он не убивает. Убивает лишь тот, кто перестаёт его слышать.

С этой мыслью он вышел, и Сарем закрыл за ним дверь.

— Он очень опасен, — сухо отметил Сарем.

— Все лучшие такие, — ответила Вирена, возвращаясь к столу. — Вопрос лишь в том, на чьей они стороне в самый нужный момент.

Она села за стол, взяла перо, и не поднимая глаз, сообщила:

— Пойду к Ткачам. Хочу увидеть их собственными глазами.

Сарем отвёл взгляд от рассветного неба и устремил его на Вирену.

— Инспекция? — поинтересовался он.

— Нет, — ответила она, не спеша. — Хочу увидеть, кто стоит не только в строю, но и в огне.

Они пересекли двор, где утреннее солнце полосой выжигало след на камне, а воздух дрожал от криков, столкновения стали и учащённого дыхания. На тренировочной площадке Ткачи отдавали жару: удары, выкрики, падения и немедленное возвращение в бой. Но Вирена сразу заметила одну из них.

Невысокая, смуглая, с глазами, в которых горела древняя твердость. Её движения были резкими и хищными, будто каждое новое выпадение клинка становилось мольбой: «Не дайте мне остановиться». В этом боевом танце она выглядела не ученицей, а выжившей.

— Кто это? — спросила Вирена, не отрывая глаз.

Сарем молча наблюдал пару мгновений, а затем слегка улыбнулся:

— Она — твой первый образ. Когда ты впервые пришла сюда, не веря, что достойна меча, но уже не в силах расстаться с ним.

Вирена медленно повернулась к нему:

— Что ты имеешь в виду?

— Она кусок льда с пламенем внутри. Не ищет чужого одобрения, не пытается вписаться. Просто сражается.

Вирена снова посмотрела на девушку. Пыльная прядь волос вырывалась из-под повязки, лицо покрыто следами недавних схваток, губы сжаты в решительном железном контуре. Но в каждом движении сквозила несломленная воля: гибкая, грубая, подлинная.

Сарем опустил голос так тихо, что её могло услышать только сердце:

— Тебе нужен кто-то, кто не привык говорить «да». Кто бросает вызов и чётко видит, когда ты сама дрожишь. Кто не станет спрашивать у тебя разрешения быть рядом.

Вирена внезапно прислонилась к перилам.

— Я ее раньше не видела. Откуда она?

— Она выросла на улицах южного квартала, а затем нашла приют в казармах. Не жалуется и почти не говорит. Но когда её клинок в движении, кто-то обязательно падёт.

— Пытались с ней говорить?

— Да. Но она посылает всех прочь.

Вирена выдохнула и улыбнулась, холодно, но с ноткой вызова.

— Хорошо. Я попробую поговорить с ней. Посмотрим, кого она пошлёт на этот раз.

Вирена спустилась по тяжёлым каменным ступеням на обширную площадку, где утром ещё царил покой. Сегодня она вышла без доспеха и охраны, в простой тёмной куртке, с лицом, на котором не читалось ни малейшего сомнения. Ей важно было увидеть не форму, а реакцию.

Элва только что завершила спарринг. Бросив деревянный клинок на землю, она села, опираясь на одну руку, и жадно пила из фляги. Пот стёк по вискам, кожа блестела под утренним солнцем. Девушка вытерла лицо рукавом куртки и обратила внимание на чужую фигуру.

— Чего хочешь? — хрипло спросила она.

Вирена молча стояла в нескольких шагах.

— Ты кто такая? — Элва поднялась, встряхивая плечами.

— Просто смотрю, как ты дерёшься, — спокойно ответила Вирена.

— Я не просила обзора, — Элва отшатнулась. — Или ты из тех любопытных, что приходят глядеть на «диких псов в клетке»?

Вирена слегка приподняла бровь, не признавая в словах ни обиды, ни угрозы.

— А ты считаешь себя псом?

Элва подняла подбородок и сделала шаг вперёд, так что между ними оказалась лишь ширина кисти руки.

— Я не создана для парадов. — Она отстранёно оглядела Вирену с головы до пят. — Если ты ищешь ученицу, обратись к кому-нибудь более приглядному.

— Я не пришла учить тебя. — В её голосе не было упрёка. — Мне важно понять, почему ты остаёшься одна.

— Потому что я не люблю жить стаями, — Элва отрыла взгляд, словно вырвавшись из памяти. — Все рычат, а как доходит до дела, разбегаются.

— А ты не убегаешь?

— Я стою на своём. Даже если вокруг пять человек. Даже если пойму, что проиграю.

Пару мгновений Вирена просто наблюдала за ней, потом тихо спросила:

— Как твоё имя?

— Элва, — сухо ответила та.

— Не слышала его раньше.

— Не удивляйся. Моё имя не повод для списков. Я годна лишь для выживания.

Элва уже повернулась уйти, но Вирена успела тихо позвать:

— А осталась бы ты здесь, если знала, что тебя не бросят?

Девушка обернулась, прищурив глаза.

— Ты задаёшь слишком аккуратные вопросы для чужака, — заметила она.

— Я не чужая.

Между ними повисла короткая пауза. Ветер отбросил прядь волос Вирены, и Элва, словно отбросив маску, приблизилась ещё на шаг.

— Ты не командир, — сказала она, и её голос звучал почти удивлённо.

— Нет.

— Но ты гораздо выше, — Элва слегка улыбнулась, отчего в глазах появилось тепло и удивление. — Вот это меня пугает.

Вирена не стала ни опровергать, ни соглашаться.

— Ты мне всё равно не нравишься, — продолжила Элва, опуская взгляд.

— Замечательно, — тихо ответила Вирена. — Те, кто нравятся сразу, редко ценят вторую встречу.