Бесплатный фрагмент - Яснорада

Глава 1

— Рада, поведай сказку, — раздался слегка охрипший мальчишеский голосок.

— Поздно уже, спите, сорванцы. Батюшка будет ругать, если услышит! — пригрозила тихо девушка.

— Ну, позалуйста! — заскулил тонюсенький голос младшего.

Яснорада улыбнулась и села возле детской постели, на которой уютно устроились две щуплые фигурки братьев. В доме было свежо, поэтому девушка подоткнула углы толстого лоскутного одеяла, чтобы непоседы не замёрзли, и, закутавшись в покрывало, спросила:

— И какую сказку вы хотите услышать?

— Стла-с-ную! — просвистел младший, плохо выговаривая шипящие, ровно, как и рычащие.

— Сказок страшных я не знаю. Зато могу поведать настоящую историю, — перешла на шёпот Рада.

Мальчишки, вытаращив глазёнки, одновременно кивнули. Их интриговали подобные рассказы, и они готовы были слушать страшилки хоть каждый день, несмотря на то, что до жути боялись потом спать без свечи.

— Вы же помните, что весь мир разделён на две части? — задала вопрос Рада.

— Открытые Земли и Покров Мрака, — ответил старший.

Сестра кивнула.

— Наше государство Ардан приютилось у подножия Арданийской горы, которая входит в цепь Юго-западной гряды. С этой стороны хребта, как вы знаете, все люди сосуществуют мирно. Общаются, обмениваются опытом, торгуют. Но за горами раскинула свои просторы безжизненная пустошь Ирдаван.

— Там зывут злые коцевники, — прокартавил младший, опередив продолжение рассказа.

— Верно! — нежно провела пальцем по вздёрнутому носу мальчишки Яснорада. — Но сегодня не о них я вам собираюсь рассказать. В этот раз я поведаю о настоящих чудовищах! О созданиях Мрака!

Мальчишки неосознанно прижались друг к другу и замерли.

— Точно не испугаешься, Евсей? А ты Савка? — поинтересовалась девушка, и братья убедительно замотали вихрастыми головами.

— Там, где Ирдаван теряется во мгле, начинаются земли Покрова Мрака. Не найти более гиблого места в мире, так как нет в тех краях ничего светлого. Ни любви, ни добра, ни сострадания. Населяют то место жуткие существа, — начала распевную историю Яснорада под мерное колыхание свечи, отбрасывающей танцующие тени на деревянные стены.

В окно скреблась корявая ветка сливы, растерявшая розоватые лепестки, оставив топорщиться в разные стороны плодоножки. К концу лета они нальются сладостью и превратятся в ароматные плоды. И рвать их можно будет прямо из окна, стоит только протянуть руку.

— Давным-давно, когда Покров называли Эребраном, предки тех существ были людьми, такими же, как мы с вами. Но ради власти и бесконечной жизни обратились они к самой Тьме и попросили огромную силу. Такую, с которой не совладает никто из живущих. Она и наградила. Вот только за дары свои потребовала светлые части душ. Просящие отдали, не раздумывая, считая обмен справедливым. Это оказалось самое тёплое и ценное в них, то, что и делает нас людьми. С тех пор наполнилась суть эребранцев мглой, а с годами он завладел и их государством, погрузив его в вечную ночь. Совсем скоро поняли люди, что нет им жизни без света и тепла, да только поздно стало. Не вернуть то, что отдали по своей воле. Теряли человечность сумрачные, постепенно превращаясь в призраков. Злобные и голодные, рыщут они по земле и по сей день в поисках светлого огонька доброй души, который хоть на мгновение мог бы насытить их каплей тепла.

— И что они делают, когда находят? — нетерпеливо перебил Евсей. — Ну, светлую душу?

Яснорада прищурилась и подготовленным загробным голосом продолжила.

— Найдя такую, призраки утаскивают её в своё логово, а после пьют её свет, оставляя несчастному пленнику лишь боль и мрак.

— И он тоже становится призраком, как и они? — увлечённо сжимая кулачками угол одеяла, спрашивал брат.

Девушка закрыла глаза и покачала головой.

— Светлая душа не может долго существовать без любви, сострадания и другого тепла. Искалеченная и опустошённая не по своей воле, она умирает в муках вскоре после того, как её выпьет безжалостное порождение мрака.

Младший лежал, не шевелился, а старший поджал губы и сказал:

— Я убью призрака, Рада, если он сунется в наш дом, чтобы украсть тебя! Можешь не бояться!

Жёстко, по-мужски блеснули карие глазёнки Евсея.

— И я! — не отставал, напуганный рассказом Савка.

Рада засмеялась.

— Призракам незачем так далеко забираться. Они найдут себе добычу поближе к Покрову мрака. Мало там, что ли, душ?

— Отец говорит, твоя особенная. Он сказал, что ты одарённая, как мамины братья.

— Так! — протянула Рада и с укором посмотрела на мальчишек.

— Это кто у нас тут подслушивать научился?

— Мы слусяйно! — прошепелявил Савка.

— Вы никому не говорили? — пацаны помотали каштановыми шевелюрами. — Это большая тайна. Иначе меня увезут далёко-далёко, как ваших дядек, и мы никогда не увидимся. Так что рот на замок!

Мальчишки кивнули, а младший зажмурился, приготовившись к тому, что комната вот-вот погрузится в темноту, когда Яснорада наклонилась, чтобы задуть свечу.

— Лада, не тусы сегодня свет. Позалуйста! — попросил четырёхлетний Савка.

Девушка кивнула и улыбнулась, подумав о том, что нужно прекращать рассказывать страшное. Так ведь просят же!

Закрыв плотно дверь, она юркнула в соседнюю комнату. Расчесав длинные кудрявые волосы, огненной волной струящиеся вдоль хрупкой фигуры, сняла тёплый халат и улеглась с книгой в руках, чтобы почитать перед сном. Однако буквы со страниц никак не хотели усваиваться.

«Её дар сильнее, чем оба наших, вместе взятых!» — всплыло в сознании воспоминание минувших лет. Тогда, в детстве, маленькую шестилетку Раду эти слова напугали до полусмерти. И ведь было с чего! Отец, услышав изречение шурина, побледнел, а матушка схватилась за сердце.

По закону тех, у кого обнаруживался сильный свет, по достижении семнадцати вёсен отправляли на учебу в одну из академий Имталиона. Там одарённые должны были познать то, как использовать силу во благо общества. Чаще всего по окончании заведения они возвращались в свои поселения, становясь главами, судьями, лекарями и другими почётными служителями народа. Но тех, у кого силы оказвалось хоть немного больше, чем у остальных, забирали на войну с Ирдаваном, которая длилась уже много-много лет.

Удивительным являлось то, что светлым даром благословлялись обычно только мальчики, да и то один из десяти! О наделенных внутренней силой девочках упоминаний не имелось! И это более всего пугало родственников.

«Ох, не к добру, не к добру это всё!» — причитала матушка, боясь, что кровиночку заберут из отчего дома. Батюшка успокаивал её и приказал всем молчать. Все и таили правду, а дядюшки научили Раду скрывать силу света души и наказали ни в коем случае не использовать её. Авось никто и не узнает. Она и не применяла. Лишь изредка. То сломанную ветку дерева срастит, то ранних замерзающих зайчат тёплым куполом накроет. Так, никто, кроме родных о её даре не знал и по сей день.

В окно заглядывал народившийся месяц, а возле верхнего его рожка мерцала яркая серебристая звёздочка. Яснорада погасила свечу и, отложив книгу в сторону, сменила мысли на приятные, глядя в чернильное небо. Душа её трепетала, заставляя сердце разгоняться до галопа, отчего дыхание замирало, будто девушка готовилась прыгнуть в реку с высокого обрыва. Ей нравилось это острое чувство предвкушения. Уже несколько дней оно не покидало её, мешая улавливать смысл строчек в книгах, которые она так любила читать. Иногда Рада одёргивала себя от неуместной улыбки, смысл которой понятен был только ей. Вот и сейчас, лёжа на белой мягкой подушке, девушка улыбалась, глядя на подмигивающие за стеклом звёзды, думая о том, что скоро увидит того, кого ждала уже полгода.

***

Лес пробудился от зимнего сковывающего сна. И хотя дубы стояли совсем ещё голые, Яснорада знала, что соки под корой уже тронулись и начали свой танец жизни. Скоро их маслянистые почки полопаются, выпуская рвущиеся к свету листочки, а позже появятся и невзрачные зеленоватые цветы, заставляя округу наполниться густым терпким древесным ароматом. Пчёлы уже трудились вовсю, деловито перелетая от цветка к цветку и оглашая лес вибрирующим гулом.

Девушка остановилась. Закрыла глаза, втянула глубоко ароматный сырой воздух и прислушалась к дыханию весны. Ей хотелось впитать всё, что она чувствовала, и наполнить этим уголки своей огромной души.

— Рада, ты чего застыла? Проськин Захарка сказал, что наши приехали! Они наняли извозчика. Наверное, уже добрались до деревни! — возбуждённо и радостно прокричала Ольга, дочь мастерицы, поравнявшись на пути.

Яснорада округлила глаза, не веря услышанному, засмеялась долгожданной вести и припустилась по утоптанной тропинке так, что Ольга не смогла её догнать, а позже и докричаться до неё.

Домой Рада влетела ветром. Рыжая коса растрепалась, платок болтался тряпкой, ленты тоже висели цветными верёвками.

— Клим! — закричала она и бросилась в объятья старшего брата, вышедшего ей навстречу.

Парень покружил сестру на месте, рассмеялся, расцеловал пылающие после бега щёки.

— Окреп и возмужал! Как же я скучала! А с ним всё в порядке? Он дома? — тише спросила Рада.

— Да, Тит заходил, но дожидаться тебя не стал. Дорога утомила, — пояснил брат, и девушка тут же начала причёсываться и переплетать рыжие косы.

— Рада, никуда не собирайся. Поможешь мне. Вечером приедет Проф с семьёй. Нужно наготовить да дома прибрать к приезду брата, — выглянув из кухни, предупредила матушка назидательно дочь.

— Я всё успею! — прокричала Рада, выскакивая за дверь.

Спустя мгновение девушки и след простыл, на что мама, поджав губы, покачала головой.

Яснорада летела по улице, не в силах сдержать улыбку, к большому двухэтажному дому главы деревни. Обойдя его кругом, бросила в окно на втором этаже пару мелких камешков, а после того, как убедилась, что её услышали, пошла, не спеша вглубь большого ухоженного сада. В самом углу которого стояла круглая беседка, увитая плетями вьющихся роз и дикого винограда. Листья только начали покидать тугие почки, поэтому укрытие не скрыло девичью фигуру, а от Рады, идущего по выложенной плоскими жёлтыми камнями дорожке, молодого человека. Сердце девушки колотилось как сумасшедшее, а щёки пылали жаром нетерпения.

— Тит! — выдохнула она, когда в беседку вошёл улыбающийся блондин.

Рада бегло пробежалась глазами по возмужавшему лицу. Светлым коротким волосам, русой щетине и ясным, голубым очам. По груди и плечам, раздавшимися вширь за время разлуки. Домашняя одежда не скрывала рельефа мышц молодого красавца, и их твёрдость тоже не укрылась от девичьих глаз. Увиденное впечатлило Яснораду так, что горло пересохло, и ей пришлось сглотнуть слюну. Тит рассмеялся, заметя реакцию девушки на их встречу, и, взяв её ладонь в свои сильные, крупные руки, медленно поцеловал, глядя девушке в глаза. Большего он себе не позволил. А Рада полыхнула маковым цветом от смущения.

— Как же я соскучился, Лисица! — промурчал сквозь широкую улыбку он.

— На нас смотрят? — догадалась девушка, а парень с ухмылкой кивнул. — Тогда увидимся сегодня на гуляниях. Я обязательно приду, Тит.

Резко развернувшись, Рада почти бегом покинула сад и отправилась домой помогать матушке. Лично убедившись в том, что возлюбленный вернулся, здоров и рад её видеть, Раде стало спокойнее на душе. Теперь вечера можно ждать с удовольствием и без тревоги.

***

Восемь лет назад, катаясь по замёрзшему озеру на коньках, Яснорада случайно провалилась под лёд. Всё произошло так быстро, что она понять ничего не успела. Помнила только обжигающий пронзительный холод тысячи игл, вонзившихся в её тело, и острое жжение в груди от нехватки кислорода перед тем, как сознание заполонила пустота.

Очнулась девчонка в объятиях Тита, спасшего её из-под ледяного плена.

Сын главы и в пятнадцать лет приковывал девичьи взгляды своей яркой внешностью. Был красив и умён, да и в удали молодецкой давал фору многим сверстникам. К тому же ни для кого не было секретом, что в скором времени парень займёт место своего отца, став самым богатым и влиятельным человеком в поселении. Каждая девушка в деревне тайком или открыто мечтала стать наречённой Тита.

Вот и Яснорада не оказалась исключением. Растаяла пред его очарованием сразу же, как открыла очи, лёжа на стылом льду. Тит в тот день замотал её в свою овечью дублёнку, надел сухую шапку на мокрую Раду и отнёс домой.

У рыжеволосой курносой десятилетней девчонки не было ни единого шанса не полюбить своего спасителя. С того дня она ходила за парнем хвостиком, делая вид, что встречи случайны.

Те дни, когда Тит являлся в гости к её брату Климу, становились для Рады настоящим праздником. Она млела, краснела и всячески хотела ему понравиться. Иногда ей удавалось увязаться за мальчишками и поучаствовать в их забавах. Сын главы относился к ней как к младшей сестре, что Раду устраивало, ведь она была совсем ещё ребёнком и не знала, как иначе проявляется любовь.

Когда Клим и Тит отметили по семнадцать вёсен отроду, их отправили учиться в академию. Находилась она очень далеко, на самом краю Имталиона, поэтому студенты приезжали домой только раз в полгода. Зимой на две недели, а летом на месяц.

Поначалу Яснорада скучала по брату и его другу, но спустя недолгое время привыкала к их отсутствию. Однако трепет души всегда возобновлялся вместе с возвращением в деревню объекта её воздыхания.

Когда девушке исполнилось четырнадцать, она подслушала случайно разговор старших братьев, в котором родственники обсуждали свои похождения. Рада собиралась уйти, но услышала, что Клим заговорил о друге Тите. Так и осталась Лисица подслушивать.

Оказалось, что сын главы попортил нескольких дев из городка, в котором стояла академия для одаренных, а позже парню пришлось иметь неприятный разговор с отцом одной из тех девушек. Обиженный родитель требовал, чтобы его дочь Тит объявил наречённой во избежание позора. Но парень отказал, сославшись на требования своей семьи, которые сводились к тому, что избранница непременно должна быть непорочна до первой брачной ночи. И неважно, что он лишил её этой самой невинности.

В тот день Рада ощутила неприятную горечь от своих чувств. Образ идеала детства запятнался. Было обидно за ту девушку, ведь не секрет, как нелегко придётся теперь опороченной. Мало кто возьмёт такую под венец, а уж об удачном замужестве ей можно и вовсе забыть. Но и ту девушку она понять не могла. Зачем ложилась в постель до замужества, зная строгие традиции и устои Открытых Земель? Ни поступки Тита, ни девушки она объяснить себе тогда и не смогла.

К шестнадцати Яснорада охладела к Титу. Молодой человек начал пропускать приезды домой, так как бурный образ жизни, который он вёл вдали, плохо сказывался на его успеваемости. Ему приходилось оставаться в Имталионе для пересдачи экзаменов. Поэтому вышло так, что видела Яснорада сына главы мельком и всего пару раз за полтора года.

В то лето они столкнулись на Ярмарке. Он, как и прежде красивый и статный, посмотрел на Раду другими глазами. Не снисходительным братским взглядом на подростка-девчонку: нескладную, плоскую, со смешным, вздёрнутым пуговкой носом, покрывающуюся летом россыпью рыжих веснушек. В этот раз Тит увидел пред собою стройную и притягательную девушку. Фигура её оформилась, приобрела округлости в нужных местах, но при этом оставив Раде тонкую талию и узкие плечи. Их ему захотелось приобнять, чтобы ощутить свою мужественность в сравнении с девичьей утончённой миниатюрностью. Тит рассмотрел и необыкновенные глаза, цвет которых напомнил ему о зелёном крыжовнике, таким любимом в детстве. Когда он ел эти ягоды, то иногда рассматривал их на просвет, стараясь пересчитать семечки внутри сочной сердцевины. Цвет Яснорадиных глаз казался именно таким — светло-зелёным, чистым и искрящимся, как прозрачная мякоть крыжовника. Но еще больше его впечатлили её сочные губы соблазнительного кораллового цвета. К ним парень захотел прикоснуться своими устами, потрогать пальцами, ощутить вкус. Глядя на них, он вспомнил о налившейся соком морошке.

Как назло, в тот день девушка посетила город в компании сверстниц, которые, увидев ловеласа, никак не хотели упускать шанса пообщаться с сыном главы. Они флиртовали, заигрывали, всячески привлекали внимание завидного жениха. Но Тит думал только о сочности коралловых губ Рады.

Он пропускал мимо ушей шутки девушек и не слышал их вопросов. Смотрел только на сестру друга и хотел увести её от стаи шумных, щебечущих, словно воробьи, девчат. Но Рада не торопилась остаться с ним наедине, чем вызвала у юноши непонимание. Тит находился в растерянности оттого, что всегда ищущая встречи с ним Яснорада, не проявляла практически никакого интереса к нему. Она вела себя отстранённо. Увлечённо выбирала новые ленты для своих рыжих кос. Надолго задержалась в книжной лавке, после которой купила глиняные свистульки и сахарные леденцы на палочке для младших братьев. Остановилась посмотреть, как задорно кривлялся ярмарочный шут, и бросила монетку в его грязную измятую шапку. И это девичье безразличие так сильно завело сына главы, что ему показалось, он никогда ранее подобного не испытывал.

А ведь так и было! Женское внимание лилось на него бездонными реками с самых юных лет. Поэтому теперь Тит совершенно не знал, как себя вести. Глупо шутил, потом хмурился оттого, что Яснорада пропускала его юмор мимо ушей. Когда она задала какой-то вопрос по истории, которую студент глубоко изучал в академии, парень не мог ответить на него, так как совершенно не слышал самого вопроса. В тот момент, когда Рада произносила его, Тит смотрел на её губы, которые притягательно шевелились. Другие девушки, заметив это, хихикали, а он снова хмурился, понимая, как нелепо выглядел со стороны.

Уйти от стайки подруг сын главы так и не смог. Увязался с ними до деревни. Хохотушки только обрадовались этому. Смеялись и стреляли глазами, поправляли волосы и флиртовали. Всех подруг захлестнул возбуждённый азарт. Каждая хотела переключить внимание Тита на себя. Все, кроме Рады.

Только она витала в своих мыслях и не замечала особо ни девчат, ни юношу. Её больше интересовали цветы, источающие сладковатый аромат, невзрачные птички с жёлтыми хвостами, которые приземлялись перед идущей шумной компанией и бежали, быстро мельтеша тонкими ножками, а также лесные травы, бережно собранные Яснорадой в пышный букет.

Когда дорожка поделилась надвое, уведя шумную компанию девушек направо, Тит пошёл за Яснорадой, сказав, что ему нужно к Климу. Шли они в молчании, но недолго. Как только голоса удаляющихся подруг стихли, он остановил удивлённую спутницу за руку, притянул её к себе и поцеловал в губы. Коротко, лишь ощутив своими их мягкость, даже не уловив особо вкуса, но почуяв аромат.

Рада опешила, совершенно не ожидала этого поцелуя. Похоже, что и за весь день не поняла интереса, направленного в её адрес. Растерявшись, она ничего другого не придумала, как подхватить подол юбки и припуститься по тропинке домой. Тит не стал догонять, лишь улыбнулся и облизал свои губы, которые ещё хранили запах рыжей девчонки. Теперь он хотел ощутить ещё и вкус.

После того поцелуя девушка избегала друга брата, пока сын главы не подкараулил её возле старого амбара. Парень тогда поведал ей о своих чувствах, о том, что влюбился и потерял покой. Однако Рада не поверила ему и рассказала о том, что знает про его академические «подвиги». Посоветовала сыну главы не тратить на неё время, так как готова отдать своё сердце и цветок невинности лишь суженному. Тит не нашёл нужных слов в тот день, как и в последующие тоже. А осенью покинул деревню вместе с остальными юношами, обучающимися в Имталионе.

Через полгода батюшка позвал Раду спуститься вечером вниз, где она увидела своего спасителя, до белых костяшек сжимающего в руках шапку. Парень выглядел взволнованным и напряжённым, но при этом уверенным. Отец пояснил дочери, что юноша пришёл просить её руки, и поинтересовался о мнении Яснорады на сей счёт. А она не смогла ничего ответить, у неё случился шок. Батюшку же устраивал кандидат. Даже более чем. Но, видя растерянность дочери, он высказал своё решение: «Свадьбе быть, если оба не против, но только тогда, когда Тит закончит обучение, а Яснораде исполнится восемнадцать». Отец намеренно обозначил этот срок, дав тем самым своей девочке время, чтобы она могла хорошенько обдумать предложение.

С того дня все в деревне знали, что Раду засватал сын главы. Любовь её быстро вернулась, тем более парень взялся за ум и остаток времени в академии, провёл достойным студентом, посвятив себя учёбе. Приезжая в отпуск, он проводил каждую свободную минуту рядом с возлюбленной. Даже когда матушка нагружала девушку хозяйственными делами, сын главы, не желая расставаться с Яснорадой, принимался помогать, засучив рукава.

На людях Тит позволял себе целовать только её ладонь, а Рада — брать парня за руку. Более интимные проявления, включая поцелуи в щеку или объятия, считались распутством и ставили под сомнение репутацию девушки. Поэтому влюблённые воздерживались от подобного и ждали с нетерпением того момента, когда все прелести супружеской жизни станут им доступны.

Глава 2

Вечер опустился на деревню прохладный. Весна выдалась хоть и ранняя, но тепло дневное всегда обманчиво в это время года. Ночью от земли всё ещё веяло стылой влагой, а в спальню приходилось приносить прогретые булыжники, чтобы не мёрзнуть во сне.

Яснорада надела любимое шерстяное платье, а поверх него расшитую зелёной нитью овечью жилетку. Косы перевязала новыми лентами, купленными недавно в городе. Посмотрев на себя в зеркало, она улыбнулась и показала отражению язык. Рыжая курносая девушка с золотистой кожей и пока ещё редкой россыпью неярких веснушек улыбнулась в ответ, сверкнув задорными светло-зелёными глазами, полными возбуждённого нетерпения. Дом она покидала с предвкушением.

Каждый год в деревне устраивались гуляния, посвящённые возвращению парней из Имталиона. Но в этот раз праздник оказался куда пышнее прочих. Глава поселения не поскупился на угощения и музыкантов, выделив средства из личных сбережений. Мужчина гордился сыном, который в скором времени обзаведётся семьёй и займёт почётное место на службе.

В центре деревни полыхали костры, озаряя округу ярким светом. Повсюду разливались ароматы хмеля и запечённого мяса на углях. На площадке стояли накрытые красными скатертями столы, сплошь заставленные яствами. Были там и пироги, и кренделя, дюжина разновидностей закусок, а также всевозможные соления.

На праздник явилась вся деревня. От мала до велика. Пожилые общались и наблюдали за танцующей молодёжью. Дети бегали друг за другом, играя в догонялки или прятки. Многие подходили к столам, чтобы отведать угощения и испить напитков. Вся округа наполнялась шумом, смехом, музыкой и весёлыми возгласами.

Яснорада не пошла к столу и отправилась прямиком в танцующую толпу, чтобы найти любимого.

— Рада, идём в круг! — протрезвонили девичьи голоса, подхватывая Лисицу под локотки.

Рыжеволосая засмеялась, пускаясь в пляс, но продолжала вертеть головой в поисках Тита.

— Он ещё не пришёл, — подмигнула девушке догадливая Иринка, которая оказалась напротив Рады и держала её за руки в танцевальной фигуре.

Яснорада кивнула и погрузилась в танцы. Наречённый обязательно найдёт её сам, когда придёт.

Задорная музыка, немного выпитого хмеля и совершенно волшебная обстановка ночного праздника окутали девушку с головой. Она чувствовала сгущающуюся терпкость весенней ночи, щедро сдобренную ароматом горящих поленьев. Когда парни и девчата немного захмелели, танцы приобрели еле уловимый подтекст — намёк на порочность. Хоть и не имелось в них ничего по-настоящему порочного, но простое касание ладоней, взгляд глаза в глаза и уверенно лежащая мужская рука на девичьей талии приобретали теперь иной смысл. Рада, ощутив это сменившееся настроение, решила покинуть круг. Тот, с кем ей хотелось продолжить танец, так и не явился.

Девушка отошла в сторонку, налив себе ягодного морса в чашу и, осмотревшись, загрустила. Тита всё ещё не было.

— Я соскучился! — раздался знакомый шёпот позади неё.

Он стоял прямо за её спиной и потянул к себе, мягко за косу. Сердце Рады пропустило удар, и она отступила на шаг назад, погружаясь в тень раскидистого старого дуба и объятья любимого. Парень шумно втянул воздух возле её виска и положил руки на тонкую талию, теснее привлекая к себе.

— Прекрати, нас могут увидеть! — развернулась она и почти уткнулась носом в его широкую грудь. — Пойдём лучше потанцуем!

Он покачал головой и с насмешливой улыбкой ответил:

— Я не сдержусь и обязательно положу руки туда, куда не следует. А потом прильну к твоим губам и поцелую так, что никому и не снилось.

— Ты пьян, Тит? — промурлыкала очарованная подобным откровением Рада.

— Да, — согласился юноша. — Но не от вина, а от твоих безудержных танцев.

— И долго ты тут стоишь и смотришь? — насупилась девушка.

— С самого начала. А сейчас предлагаю уйти отсюда, пока нас действительно никто не увидел, — улыбаясь, как мартовский кот, потянул красавец Раду в сторону сгущающейся темноты.

Она жутко смущалась и оглядывалась, боясь, что её заметят, уходящую с Титом вдвоём. Рада не хотела ненужных слухов, не желая расстроить родителей. Её возлюбленного, напротив, не беспокоило ничего. Он смотрел только на девушку, не сводя голодных глаз. Пройдя вдоль деревянной ограды, пара юркнула в тернистый сад мудрого Фрола. Старик был немощным, поэтому запустил его. Дети часто использовали заросли в качестве укрытия днём, а влюблённые парочки ночью. Но Тит вёл девушку не в него. Выйдя с противоположной стороны участка, они очутились в тёмном переулке, а перебравшись через забор, в ухоженном саду главы поселения. Обойдя дом по периметру, пригибаясь напротив освещённых окон, молодые люди приблизились к лестнице, ведущей на чердак. Парень помог Раде добраться до верха, а там проводил её к месту назначения.

В глубине тёмного просторного помещения Тит достал спички и поджёг фитиль масляной лампы. Разгоревшееся пламя выхватило из темноты небольшой участок, осветив подвешенный к толстым деревянным столбам широкий плетёный гамак, рядом с которым ютилось несколько стопок книг.

— Это моё любимое место в доме с детства, — пояснил молодой человек, помогая сесть девушке.

Она осмотрелась. Чердак показался ей уютным. В нём пахло старой соломой и пылью. А в углу трудился небольшой паук, выплетая себе совершенную с точки зрения геометрии паутину.

— Только лучше не топтаться, иначе нас могут услышать, — предупредил наречённый.

Рада кивнула. В свете жёлтого пламени лампы голубые глаза Тита показались девушке необычно тёмными. Или, быть может, зрачки парня были настолько расширенными, что закрывали собою светлую радужку.

Усевшись на корточки, влюблённый положил свои руки Раде на колени и посмотрел ей в глаза. Девушка почувствовала всю интимность происходящего и поняла, что сейчас молодой мужчина будет признаваться ей в своих чувствах. Сердце заколотилось безудержно, дыхание, напротив, замерло в ожидании. Ноги внезапно налились сковывающей тяжестью, а в голове поплыла картинка.

— Я хочу подарить тебе это, — в крупной мужской ладони лежало золотое колечко с невероятным, искрящимся в тусклом свете зелёным хризолитом. Парень ловко надел перстень Раде на палец, а потом спросил:

— Если вдруг ты сомневаешься в моей любви или в своей… Только скажи, и мы все оставим как есть. Но коли ты уверена в наших чувствах, то ответь сейчас, согласна ли стать в скором времени моей женой или нет?

Рада ничего не ответила, лишь кивнула, а спустя мгновение обвила шею возлюбленного руками и поцеловала сначала в глаза, потом в щёки, а после дошла и до губ. Без преувеличения, это был её самый счастливый день в жизни.

Тит навис над ней, и поцелуй из нежного распламенел до страстного. А девушка таяла от поглаживания сильных рук, которые становились более уверенными. Ладони скользили сначала по талии вверх-вниз, затем амплитуда увеличилась, и вот уже и грудь обласкана умелыми движениями. Рада откинула от наслаждения назад голову и тут же ощутила на себе тяжесть мужского тела, накрывшего девушку.

— Тит, мы должны остановиться, — шептала Лисица, когда её рот не был занят поцелуями, но возбуждённый молодой мужчина, не желая слышать слов, накрывал её уста своими снова.

Сознание обоих затуманилось, но, собрав всю волю в кулак, девушка отстранилась от желанных губ и снова обратилась к возлюбленному:

— Мы должны остановиться сейчас, иначе потом уже не сможем.

— Я не могу больше терпеть, Рада. Каждый день думал о тебе, пока находился вдали. А теперь, когда ты в моих руках, я не могу остановиться, — болезненно произнёс Тит. — Ты же хочешь этого тоже. Какая теперь разница, когда ты станешь моей? Сейчас или месяцем позже… Зачем терпеть, если всё уже решено?

— Я хотела, чтобы всё было как у всех. Как положено, — смущённо пояснила Яснорада.

Молодой человек ухмыльнулся:

— Ты такая наивная, Лисица. У всех происходит не так, как положено. Просто никто об этом не рассказывает.

Он потянул завязки на воротничке зелёного платья, и они тут же поддались. Девушка ахнула и перехватила ткань возле шеи, но Тит убрал тонкую руку и, наклонившись к разрумяненному лицу, прошептал:

— Ты же хочешь этого, Рада. Скажи, что тоже хочешь меня!

Конечно, она хотела! Её сознание ломалось надвое от желания отдаться любимому полностью и без остатка и пониманием, что они совершают непоправимое. Но разве могла Рада не доверять тому, с кем согласилась прожить всю свою жизнь?

— Хочу! — выдохнула девушка, будто сдалась.

Наверное, так оно и было. Яснорада сдалась в плен переполняющих её чувств. Она не помнила, как очутилась без белья и куда делись штаны Тита. Почувствовала что-то твердое и горячее, касающееся её бёдер, а затем неприятное тянущее ощущение, перерастающее в болезненное натяжение. Спустя мгновение боль ушла, подарив ей будоражащее наполнение внизу живота. Наверное, процесс не показался бы ей настолько приятным, не будь Рада так возбуждена. Но Тит к двадцати трём годам оказался весьма умелым любовником и знал, что спешить нельзя, чтобы не доставить хрупкой девушке излишнюю боль, хотя сдерживаться ему оказалось невероятно сложно, особенно когда он понял степень её желания. Мужчина чувствовал, как возлюбленная пылала под ним. Такая долгожданная! Пик настиг его слишком быстро, что и неудивительно, ведь он так долго терпел и страстно желал. Мечтал о близости с ней ночами. Истязал себя физическими нагрузками в академии, чтобы уставшее тело не реагировало на любое воспоминание о возлюбленной. Часто не сдерживался и удовлетворял себя самостоятельно, представляя, как целует сочные губы и сжимает миниатюрные ягодицы Рады. И Тит не осуждал себя за слабость. Разве мог он продержаться так долго? Иногда просыпался посреди ночи от нестерпимого пылающего возбуждения, вызванного мимолётным сновидением о невесте. Поэтому быстрый конец его не расстроил. У них с радой впереди будет много времени, чтобы насладиться друг другом.

Упав на неё сверху, он не мог отдышаться, а девушка затихла.

— Тебе было не слишком больно? — участливо спросил нареченный.

— Мне было слишком хорошо, чтобы заметить боль, — глядя в потолок, ответила Яснорада.

Парень притянул её и поцеловал.

— Но я чувствую тревогу, будто мы совершили непоправимое, — тихо поделилась девушка.

А Тит развернулся и прижал её к себе пуще прежнего.

— Так и есть. Мы полюбили друг друга, и это непоправимо, Рада! — ответил жених, а она, глянув на него, засмеялась тихо, отгоняя от себя дурные мысли и воспоминания о той опороченной Титом девушке.

С Яснорадой он никогда так не поступит, потому что любит!

— Тсс… — прислушался молодой мужчина, неожиданно напрягшись. — На улице кто-то ходит.

Рада начала подниматься, чтобы одеться и привести вещи в порядок. Но гамак не выдержал, и одно из его креплений лопнуло, заставив пару с гулким ударом рухнуть на пол.

— Тит, одевайся скорее! Кто-то поднимается! — шептала девушка, завязывая трясущимися руками шнурки на платье.

— Иди сюда, я накрою нас пологом сокрытия, — позвал он.

Рада так и сделала. Прижавшись к любимому, смотрела на сосредоточенное лицо парня и чувствовала, что Титу не хватает силы. У него не получалась иллюзия.

Времени совсем не осталось. Вот-вот распахнётся дверь, и станет понятно, чем они занимались. Бедные её матушка и батюшка! На какой позор она их обрекла!

В панике Яснорада закрыла глаза и представила то, как выглядело помещение, когда они с Титом только в него вошли. В тот же миг дверца на чердак отворилась, явив рассерженное лицо главы. Судя по внешнему виду, мужчина собирался откланяться ко сну, но непонятные звуки заставили его покинуть тёплое жилище и отправиться на проверку, которая и завела мужчину на чердак. Он отчётливо слышал шёпот и грохот, но, отворив дверь, никого не увидел. В полумраке висел гамак, книги стопками лежали на пыльном полу, и потушенная масляная лампа располагалась на привычном месте. Окинув взглядом все углы, глава закрыл дверь и, спустившись по лестнице, отправился в дом, где его ждала рюмка травяной успокоительной настойки, которую делала его жена по рецепту бабушки.

Спустя пару минут Рада выдохнула и сняла иллюзию-полог, а Тит тихо рассмеялся, завязывая шнурки на штанах.

Добравшись до её дома, влюблённые договорились о вечерней прогулке на завтра и после сдержанно распрощались. Тит поцеловал тонкую ладошку, видя, что за ними кто-то наблюдает в окно, и ушёл.

Яснорада мышкой юркнула в свою комнату, не желая показываться родителям на глаза. Ей чудилось, что, увидев её, они сразу обо всём догадаются. Матушка будет причитать, а батюшка бледнеть и молчать, после чего обязательно выскажет какое-нибудь решение. Полночи Рада не могла уснуть, вспоминая о прошедшем. То блаженно улыбаясь, то замирая в тревоге. И почему в груди шевелилось неприятное сомнение? Разве не должна Яснорада трепетать от счастья? Или это захватывающее чувство и есть оно? Наверное, а сомневаться — это нормально. Возможно, эти мысли и после женитьбы не сразу уйдут. Ведь Рада и сейчас не до конца верила в то, что спаситель, которого она любила с десяти лет, в конечном счёте искренне полюбил и её. «Тит прав, не о чем переживать, всё уже решено. Мы любим друг друга и скоро поженимся. Он никогда меня не предаст», — успокаивала себя она, и под утро ей это удалось. Наконец Лисица заснула под какофонию птичьих песен и щебет сверчков, доносящихся с улицы.

***

Утро выдалось тёплым, а к полудню и вовсе стало припекать. На старой яблоне надрывно заливалась мелкая серо-жёлтая пичуга. Раде нравилась эта весенняя песнь. Девушка с детства особо ощущала жизнь вокруг себя. То ли из-за дара, то ли просто от любви ко всему, что её окружало.

Вот сейчас, например, она наблюдала за бегущим по краю корыта оранжевым жуком. И что его сюда занесло? Ведь сорвётся и упадёт в мыльную воду глупый! Девушка вытерла мокрые руки о передник и подставила тонкий палец, на который шустро перебежал шестиногий бегун.

— Пожалуйста! — обратилась к спасённому она, когда пересадила его на шершавую кору дерева.

Посмотрела вслед убегающему. А после того как он скрылся, продолжила.

Закончив со стиркой, Рада вернулась в пустующий дом. Родители с младшими братьями отправились в лес за свежим берёзовым соком. А Клим, как всегда, где-то пропадал. Недавно девушка узнала, что у брата появилась симпатия к Марьяне. Той, которая жила в голубом доме возле Ивового озера. Поговаривали, что чувство взаимное.

Дел на сегодня не осталось, поэтому освежившись, Яснорада налила травяного взвара и удобно устроилась в кресле. Вечера она ждала с нетерпением. Ей безумно хотелось увидеть Тита. Девушка поглядывала на золотое колечко и улыбалась. Ей казалось, что нет человека счастливее во всех Открытых Землях. Могла ли она представить тогда, в детстве, что станет наречённой самого завидного жениха в поселении? Думала ли, что полюбит кого-то так сильно и будет любима в ответ? Об этом Рада только мечтала в своих девичьих снах. А теперь её мечты сбывались, словно сны те оказались пророческими.

Стук в дверь отвлёк её от приятной неги. Отворив, Лисица увидела на крыльце соседского мальчишку с обгоревшей палкой в руках и чёрной сажевой кляксой под носом.

— Рада, Тит просил передать, что его забирают на границу с Ирдаваном. Он в городке со служилыми. Будут стоять там недолго, пока не соберут других призывников, а потом отбудут из Ардана, — огорошил с порога Прошка.

Не возвращаясь в комнату, девушка обулась и, забыв накинуть безрукавку, побежала в конюшню. Оседлав батюшкиного скакуна, Яснорада полетела в город.

Шок — вот что чувствовала она, погоняя несущегося изо всех сил Торра. Она надеялась, что услышанное является ошибкой. Прохор просто что-то напутал! Тита не могли забрать. Его дар слишком мал для военной службы. К тому же больше некому занять место его отца. Глава уже стар и не скрывал, что желает поскорее переложить обязанности на молодого и сильного сына.

Ветер свистел в ушах, а боковое зрение уже не различало отдельных предметов пейзажа. Всё слилось в единую ярко-зелёную реку. Душа замерла в напряжённом ожидании. Это не могло быть правдой! Это ошибка!

Привязав похрипывающего скакуна, девушка бегом ринулась на центральную площадь, где толпился народ. Увиденное ей сразу не понравилось. Энергетика исходила от людей трагическая, будто они отправляли близких не на границу с другим государством, а в последний путь. Несколько женщин, не скрываясь, рыдали. Мужчины стояли с потухшими очами, взирающими вглубь себя. Кто-то тихо переговаривался, обсуждая новость.

— Клим! — позвала Рада брата, мелькнувшего в толпе. — Клим!

Парень повернулся, а она поняла по его взгляду, что надежда её не оправдалась. Тита забрали, и это никакая не ошибка.

— Прости, Лисица! Я хотел пойти вместо него, но меня не взяли, — заключив в объятия сестру, затараторил брат. — Не плачь, он вернётся. Сильнее Тита я никого не знаю. Пройдёт год, и вы сыграете свадьбу.

Да, по закону одарённых призывали всего на год, а по истечении срока любой мог вернуться домой. И, может быть, вся история со службой не была бы так трагична, если бы не одно «но». Никто не возвращался оттуда. Как и братья матушки. Люди поговаривали, что случаи такие все же имелись, но доказательств тому не было. Лишь слухи.

— Где он? — не своим голосом спросила Яснорада.

— Он и ещё двадцать человек, не считая воинов, отправились в Гиблое ущелье. Один служивый рассказал, что к утру группа будет у последней засечной черты. Неделя уйдёт на преодоление гор, если с погодой повезёт, а после их встретят со стороны Ирдавана свои. Кочевников отбросили далеко от наших границ, — коротко ввёл в курс дела сестру брат. — Тита не отправят в пекло. Скорее всего, мужчин со слабым даром призвали для охраны отвоёванных территорий. Он вернётся через год, вот увидишь, Рада! В этот раз всё по-другому.

Девушка ничего не ответила. Молча она вернулась к Торру и направилась домой. Родители всё ещё не явились, поэтому, переодевшись в кожаные штаны, тёплую шерстяную рубаху и удобные ботинки, Яснорада снарядила рюкзак и вышла из дома. Перед уходом она оставила записку о том, что отправилась проводить Тита до ущелья и вернётся к ночи. Девушка знала, что матушка будет причитать, а батюшка ругать, но уйти без объяснения не могла, как и остаться дома.

***

Лес встретил Раду любовно. В глубине настукивал дятел, добираясь до мясистой белёсой личинки. Самцы всех птиц пели зазывающие песни, хорохорясь и расправляя пёрышки, чтобы при всей красе предстать перед самочками. Всюду носились пчёлы и под завязку нагруженные пыльцой шмели. Травы и кустарники ещё не набрали силу, а только начинали пробиваться сквозь мягкую лесную подстилку, поэтому идти девушке оказалось легко. Она обязательно задержалась бы здесь на какое-то время, чтобы постоять, посмотреть, подышать и послушать лес, но Лисица торопливо шла вперёд.

В детстве с братьями и Титом Рада иногда сбега́ла к ущелью, несмотря на то, что взрослые не пускали туда детей. Слишком дальний путь для пешей прогулки. Но опасностей он никаких особо не таил, разве что хищника можно было встретить. Однако сейчас звери девушку не пугали. Умела она с ними договариваться. Вот и топала без страха, думая о наречённом. Она знала, что этим путём доберётся до входа в ущелье быстрее, чем отряд новобранцев. Но лучше всё же поторопиться, чтобы наверняка успеть.

Пару раз Лисица останавливалась у родников, чтобы отдохнуть. Перекусывала вяленым мясом и, набравшись сил, отправлялась дальше. Шла и думала только об одном. Как она продержится ещё целый год без любимого? А что, если он, как и другие, не вернётся? Последнее гнала из головы с особым усердием. Он вернётся. Иначе быть просто не могло!

Ближе к вечеру она добралась до нужного места. Вход в ущелье преграждал высокий бревенчатый забор, посреди которого располагались крепкие, усиленные металлическими пластинами ворота. По обе стороны от них возвышались две каменные башни. Каждая высотой в три этажа, не меньше. В окна-бойницы поглядывали воины. Этот пост враги никогда не атаковывали. Слишком непроходим путь между скалами для кочевников, любящих простор равнины, да к тому же вглубь ущелья на много вёрст растянулись заградительные черты, пройти невредимым мимо которых незнающему практически нельзя. Поэтому воины в здешних местах выглядели расслабленными.

Рада подумала о том, что, может, Тита направят в подобный пункт, с его-то уровнем дара. Такая мысль грела её тревожную душу. Может, в этом форпосте требуются одарённые? Вот бы было здорово! Она смогла бы приходить к любимому почти каждый день.

Девушка не сомневалась в силе возлюбленного и была согласна с Климом. Тит и вправду самый удалой мужчина в поселении. Но чтобы сражаться с ирдаванцами, необходимо намного больше силы дара и обучение в военной академии. Она помнила, как выглядели дяди. Как воины, но ни один не вернулся домой.

Кочевники очень опасны, да ещё и количеством превосходили. Враги не захватили Открытые Земли лишь потому, что их отделяла горная гряда. Но оборонятся свободным государствам приходилось постоянно. Так говорили путники, привозящие новости издалека.

Увидев сидящего мужчину того же возраста, что и отец Рады, Лисица, отбросив страхи и сомнения, направилась к нему, покинув укрытие в виде лесных зарослей.

Незнакомец был одет не так, как другие военные. Не имелось на нём защитных пластин и шлема. Тело его, покрывала серая рубаха да чёрные потёртые кожаные штаны. На ногах высокие ботинки. Правда, на поясе имелся внушительного вида меч. Мужчина выглядел очень крепким, несмотря на возраст, но если не учитывать во внимание наличие клинка, то вид воина был вполне добродушным. Он с расслабленной улыбкой начинял трубку табаком, предвкушая скорое удовольствие, а заприметив приближающуюся рыжеволосую девушку, удивлённо поднял брови.

— Чай, не заблудилась ли ты, моложавая? — по-доброму протянул незнакомец.

— Не заблудилась. Я ищу жениха, — ответила Рада, пытаясь скрыть волнение.

— Ох! — засмеялся воин. — Так здесь с две дюжины женихов любого возраста да состояния. Есть и молодые, и постарше.

Рада округлила глаза, а щёки её заалели.

— Ты не смотри, что я в отцы гожусь. Я богат и ещё долго буду силен, — распрямился незнакомец.

— Смогу заинтересовать юную да пригожую, как ты. Хоть сейчас невестою нареку.

Мужчина и правда выглядел впечатляюще. Тело поджарое, движения не сковал возраст. На загорелом лице хоть и проявлялись морщины, но совсем его не портили, а придавали суровую привлекательность. Он выглядел как вожак волчьей стаи, которого не уродовали шрамы от выигранных схваток и клочки седой шерсти, а, напротив, вызывали уважение и облагораживали статью.

— Я своего жениха ищу. Другие мне не нужны. Забрали его сегодня из ближайшего городка, — пояснила девушка.

— Жаль. Ну, тогда присаживайся. Обожди его здесь. Не дошли ещё новобранцы, — указал воин на свободную лавочку, стоявшую возле брусчатого забора.

Яснорада не стала отказываться. Всё тело её ныло от долгого перехода, поэтому, усевшись, она прикрыла глаза, ощутив, как мышцы расслабляются. Мужчина протянул ей бурдюк, от которого она отказалась.

— Как звать-то тебя, Лисица? — подмигнул собеседник, прикурив свою потёртую трубку. — Долго шла?

— Братья с женихом так и кличут, а батюшка с матушкой Радой зовут, — ответила девушка. — Шла недолго. С обеденного солнца. Спешила, боялась опоздать.

— Ну, коли так, знать, устала ты, Рада. Посиди, отдохни, скоро и наречённый твой подоспеет. — пророкотал воин.

— А вы тоже провожатый? — полюбопытствовала девушка.

Собеседник ухмыльнулся.

— Так и есть. Только я до Ирдавана поведу. Но девам туда нельзя, — ответил мужчина, когда посмотрел на оживившуюся Яснораду. — Ты и тут шибко не задерживайся, повидаешь жениха и домой беги. Мужчины долго службу несут и женщин месяцами не знают. Так что не сто́ит проверять их стойкость.

Рада, услышав эти слова, съёжилась. А ведь она ни о чём подобном и не подумала, когда выходила из леса. А стоило!

— О, а вот и новобранцы плетутся. У тебя есть примерно час, Лисица, а после мы шагнём за ворота.

Рада подскочила с лавки и направилась в сторону толпы. Призывники оказались разных возрастов и профессий. Их было намного больше двадцати. Видимо, со всех близлежащих деревень собирали.

— Яснорада? — окликнул её удивлённый родной голос.

Обернувшись, она мигом очутилась в объятьях любимого.

— Тит! — захлестнувшие эмоции выбили из её глаз солёную влагу, и девушка задёргалась, не в силах сдержать плач.

Всю дорогу терпела, а тут…

— Тсс… Ну ты чего, Лисица! Ты ж не на погребальный костёр меня провожаешь. Через год вернусь. Пять лет меня ждала. Что для нас ещё один? — парень прижал возлюбленную ближе к груди, невзирая на то, что подумают об их благочестивости окружающие.

Толпа откровенно глазела на влюблённых и завидовала, но не осуждала. Кто-то тяжело вздыхал, кто-то чесал затылок и улыбался.

— Я думала, не успею. Боялась, не увижу тебя больше, — хлюпая носом, поделилась Рада.

— Ну, ты чего такое говоришь? Я вернусь! Не могу иначе. Я ж тебя люблю! — произнёс Тит, а потом, уткнувшись в ухо, добавил. — И не могу подвести. Кто после вчерашнего возьмёт тебя замуж, если не я?

— Мне никакой другой муж не нужен! — заворочалась Рада на твёрдой груди, а Тит засмеялся и поцеловал любимую, но быстро отпрянул, когда мужики засвистели и захлопали в ладоши.

Пара и не заметила, как стала предметом развлечения толпы. Даже воины из башен повыглядывали в бойницы, чтобы подивиться.

— Возвращайся домой. Не хочу, чтобы ты по лесу в потёмках одна шастал. Буду волноваться, да и батюшка отругает.

Рада взяла себя в руки и вытерла лицо. Негоже при женихе слёзы лить. Тит верит, что вернётся, а она сырость разводит. Ещё подумает, что Лисица в нём сомневается! Она должна быть сильной!

Жених улыбнулся, когда заметил, что Яснорада собралась и настроилась.

— Иди уже! Через год встретимся, только дождись! — уговаривал насмешливо девушку Тит.

Она кивала, но шага сделать не могла. Будто понимала, что видятся они в последний раз.

— Давай же, Рада! Не тяни. Чем дольше прощание, тем тяжелее! — уже с меньшей насмешкой произнёс парень.

— Я тебя люблю, Тит, и буду ждать до конца своих дней. Попробуй, только не явись! — выпалила угрожающе она и, резко развернувшись, направилась в лес.

Позади неё смеялся сын главы, а Лисица не оборачивалась, чтобы не показать ему вновь хлынувших слёз. Когда девушка скрылась в зарослях от множества провожающих её глаз, то в бессилии привалилась к дереву и зарыдала в голос. Такое осязаемое ещё утром счастье разбилось, как глиняный горшок о большой булыжник.

Почему это произошло именно с ними? Она рыдала от беспомощности и вселенской несправедливости. За что Матушка-Природа её наказывала? Может, за вчерашнюю поспешность? Как же теперь жить?

Успокоившись, Рада решила вернуться и проводить любимого до ворот хотя бы взглядом. Знала, что ему не понравится эта идея, и не хотела добавлять волнения в его и без того напряжённое состояние. Поэтому укрылась пологом невидимости и подошла к кромке леса.

Знакомую фигуру зрение выхватило мгновенно. Тит выглядел понуро. Он сидел на траве и думал о чём-то невесёлом. Оно и понятно. Только сейчас Яснорада осознала, как много усилий приложил нареченный, чтобы выглядеть в её глазах уверенно и расслабленно. Сейчас парень казался бледным, немного растерянным и обречённым. Да, именно обречённым, как и другие призванные. Но, несмотря на осознание этого, никто не противился и не пытался сбежать. Все знали, что дезертиру не будет жизни, как и его родным. Таких гонят из поселений. У них ничего не покупают и не продают им. Семьи отлынивающих от долга обречены жить в изгнании. Не имея возможности лечиться, учиться и общаться. Никто в здравом уме не обречёт своих родных на подобное. Таковы законы Открытых Земель.

Постояв немного у кромки, Рада обошла по дуге небольшую компанию курящих папиросы мужиков, которые преградили девушке обзор, и снова воззрилась на любимого. Сердце сжалось. Как же хотелось подойти к нему и обласкать! Но Яснорада стояла и смотрела, зная, что Тит не желает, чтобы его видели таким, тем более она.

— Надо выдвигаться, — негромко сообщил воин с мечом, другому провожатому.

То, что второй является коллегой её нового недавнего знакомого, чьё имя она так и не узнала, девушка не сомневалась. Одежда, повадки и даже ухмылка были какими-то другими, не такими, как у мужчин из её поселения или городка. Она назвала бы их матёрыми. Именно так.

— Ты после куда? Хочешь, давай со мной на запад, там нас ждёт несколько таких же посылок. Хорошо подзаработаем, — закуривая, предложил второй.

Знакомый провожатый мотнул головой.

— Я больше не пойду. Отправлюсь на юг. Там найду себе деву и нарожаю детей, — прищурившись, с той самой матёрой улыбочкой ответил он собеседнику в кожаной безрукавке.

Воин присвистнул и загоготал.

— Ты, что ли, остарел, Красс? С чего это на покой собрался? А кому наш нелёгкий крест нести?

— Надоело, Хилин. Я уже давно собираюсь, да всё никак… А сегодня увидел эту влюблённую парочку, и что-то переклинило. Дева полдня шла к жениху, чтобы проститься. Вон как слёзы лила! Такая ждать будет и год, и пять… Даром что не дождётся!

— Может, и дождётся! Были же случаи, — перебил Красса второй провожатый.

— Нет, — покачал головой мужчина. — Эти точно не вернуться. Их отправят туда!

Только Рада хотела встрять в разговор и спросить: «Куда?», как опомнилась. Она же стояла сейчас и подслушивала то, что никому знать нельзя. Да её за такое и поколотить могут!

— Вот и я хочу, чтобы меня ждали, — мечтательно продолжил проводник. — Лошадей заведу. Породистых. Продавать буду. Денег у меня скопилось с лихвой. И на дом большой хватит, и на землю… И зазнобу выберу пригожую, красивую и добрую. А ещё сыновей побольше… И младшенькую дочь, чтоб отцовской радостью стала.

Оставшийся разговор Яснорада не услышала. Мужчины не спеша направились к толпе, а после начали собирать всех у ворот. Рада заметалась, не зная, что делать. Сообщить Титу, что услышала? И что с того? Бежать он не согласиться, только ещё больше поникнет. Уйти само́й и надеяться на лучшее? Да разве она сможет?

Пока рассуждения разрывали рвущуюся душу девушки, ворота отворились, и обречённые хлынули в ущелье. Там закатное солнце уже не освещало землю, спрятанную под взмывающими ввысь скалами, поэтому со стороны дорога выглядела мрачно. Вот и Тит шагнул в сумерки. И когда оставалось пять мужчин, включая провожатого Красса, Рада юркнула следом за ними, тут же очутившись в стылом сумраке. Обернулась, услышав, как опустился засов на закрывшуюся створку деревянной двери. В сознании промелькнула мысль, что теперь назад пути нет.

Глава 3

Ущелье встретило путников ледяным сквозняком. Кое-где за камнями ещё лежал спрессованный серый лёд, который и к середине лета, наверное, не растает. Яснорада так и не вышла из-под полога невидимости, боялась, что её заметят. К ночи она не чувствовала ног от усталости и постоянно спотыкалась в темноте. Потеряла счёт времени, так как месяца в узкой полоске неба над ущельем видно не было. Лисица не боялась, хоть и пришлось отойти от группы на приличное расстояние, когда Красс услышал, как она неудачно споткнулась в очередной раз, и долго всматривался в темноту. Ей повезло. Воин подумал, что ему померещилось, однако мужчина стал более настороженным. Держа в поле зрения факелы, которые несли призванные, Яснорада старалась не отставать. Позже она сняла полог невидимости, обессилила. Слишком утомляло её организм использование дара. И так обрадовалась привалу, что улеглась прямо на земле, да так и уснула. А очнулась в кромешной темноте. Ни голосов, ни факелов. Вот тогда-то Лисица испугалась не на шутку. Вспомнила о родителях, которые наверняка себе место не находили. И братьев, которые точно сейчас прочёсывали лес.

Потыкавшись на ощупь, как слепой котёнок, девушка нащупала свой рюкзак и с облегчением выдохнула. По крайней мере, не умереть от голода в ближайшие дни ей не грозило. Мясо и сушёные яблоки ещё остались. Что делать дальше, Яснорада не знала. Сложно понять, в какую сторону идти, но догнать мужчин было просто необходимо. Что, если где-то впереди развилка или ловушки? Тогда путнице может не поздоровиться и одной до конца ущелья не добраться. А вдруг в этот самый момент с Титом что-то случится плохое? Как она сможет его спасти?

Подскочив с места, Лисица так напряглась, всматриваясь и вслушиваясь во тьму с помощью дара, что у неё закружилась голова. Рада знала, что использование силы «на всю» вызывало у неё слабость и головокружение, но останавливаться не стала. Одарённую слегка пошатнуло, однако Яснорада заметила, как тьма начала редеть, а в сознание вторглись звуки окружающей жизни. Девушка услышала писк трепыхающейся в вышине летучей мыши, затем шуршание ночного зверька, похожего на тушканчика. Вслушалась ещё. И вот уже распознался скрежет жвал жесткокрылого жучка. И журчание подземного источника. Продвинулась дальше по ущелью и, наконец, ощутила топот. Это оказались шаги. Шаги!

Рада не смогла сдержать смех облегчения и бегом направилась в сторону звука. Догнала отряд она, по ощущению, часа через три и, увидев Тита, спящего у костра, расслабилась. Ей тоже следовало отдохнуть и поменьше использовать силу, но после пережитого ужаса девушке не хотелось закрывать глаза. Она думала, что совершенно не знала, как быть дальше и как помочь любимому. Самое страшное то, что не имелось представления об опасности, которая могла поджидать его. Мысли о том, что испытывают сейчас родные Рады, она от себя гнала, зная, каково им, но сожаления о побеге из дома не испытывала. В сознании чётко сидела уверенность в том, что иначе поступить она не могла. Умерла бы от горя. Тит спас её когда-то. Разве Лисица была в силах бросить теперь того, кого любила всей душой? Нет, это точно не про неё! Яснорада решила, что пойдёт до конца и приложит все усилия, чтобы уберечь парня.

Ночь сменило утро, а после него настал день. Время пошло своим чередом и ничего не менялось. Мужчины шли, а Рада не отставала. Тёплой одежды у девушки не было, поэтому она почти всё время использовала купол для согрева. Поначалу он расходовал много сил, и Лисица быстро утомлялась, становясь вялой и сонной. Но позже заметила, что привыкла и уже не замечала нагрузки, как и при использовании полога невидимости.

Пейзаж ни на каплю не изменился с первого дня. Раде казалось, что она сходит с ума. Ей мерещилось, что группа боуждает по кругу в замкнутом кольце. Вот снова тот камень, походящий на огромную жирную жабу, а чуть дальше на склоне примостилось скрюченное низенькое деревце, цепляющееся за жизнь своими коленчатыми корнями.

Иногда Яснорада подкрадывалась к новобранцам ближе. Рассматривала серьёзное лицо Тита и слушала, о чём говорят мужчины. Последнее делала с осторожностью после того, как узнала историю о похождениях одного немолодого дядечки. Ох, и покраснела она в тот раз! Наверное, и полог не смог сокрыть её алеющих щёк и округлившихся от стыда глаз. С тех пор уходила подальше, как только разговоры заводились на тему дев.

Под конец недели, к вечеру, отряд вышел на круглую площадку, окружённую всё теми же скалами. Мужчины развели костры и устроились на ночлег. Рада примостилась между двумя огромными булыжниками. Она не стала ужинать и тут же легла. Несколько дней девушка отдыхала урывками, боясь проспать и потеряться. Поэтому, узнав, что отряд останется на площадке до утра, она тут же воспользовалась случаем и уснула, подложив под голову рюкзак. Перед сном Лисица подумала о том, что прошла уже неделя, но ни одной ловушки в ущелье путникам так и не встретилось, как и развилки. Да и вообще никаких опасностей не приключилось ни с кем. Странно!

***

На рассвете девушку разбудили крики, бранная ругань и характерные для драки удары.

— Подъём, грузитесь!

— Спокойно, спокойно!

— Мужики, держитесь!

— Ай! Помогите!

Подскочив с места, Яснорада выглянула из своего укрытия и чуть не закричала в голос.

На отряд напали! Она не знала, как выглядели ирдаванцы, но была уверена, что это именно они. Их оказалось около пятнадцати человек. Одеты в чёрные костюмы. Узкие штаны заправлены в высокие кожаные ботинки. Китель плотно прилегал к фигуре, однако совершенно не сковывал движения. У всех имелось оружие. Рада нашла взглядом Тита. Возлюбленный отбивался от врага кулаками, но тот ударил ему под дых, и парень сложился пополам.

Девушка ахнула в голос, испугавшись за него, но в той суматохе сложно было что-то услышать, поэтому себя она не выдала. Завернувшись поплотнее в полог, Лисица бросилась в толпу, надеясь увести незаметно любимого, но тут же получила случайный удар по голове, от которого свалилась в бесчувствие. И как её угораздило?

Очнулась, лёжа на камнях. Каким-то чудом невидимость сохранилась, и девушку не обнаружили. Голова раскалывалась, из носа шла кровь. Осмотревшись, Рада оценила обстановку. Враги скрутили всех новобранцев, но порадовало то, что арданийцы остались живы все до единого, хоть их и изрядно помяли. Бо́льшая часть мужчин оказались связаны и сидели на земле, а остальных, включая и Тита, поместили в две большие клетки на колёсах. В эти телеги были запряжены лошади — чёрные тяжеловесы.

Новобранцы выглядели жалко, а вот на ирдаванцах не обнаружилось ни царапины. Даже китель ни у одного не помялся и не лопнул по шву. Иноземцы смотрелись отвратительно безупречно! Все как один: высокие, длинноногие и поджарые.

В стороне девушка увидела свободных провожатых, которые беззаботно о чём-то друг с другом беседовали. Очевидно, что они знали о засаде заранее. Лисице захотелось подойти к ним и двинуть каждому в нос, но, конечно, этого она не сделала. Рада понимала, что стала единственной надеждой на спасение для Тита. И теперь ей всё понятно. «Нужно бежать! Бежать, не оглядываясь! И не сто́ит страшиться суда для дезертиров, ведь совершенно очевидно, что мужчин похитили, а не призвали на войну. Неизвестно, для каких целей, но выяснять это не стоит», — справедливо рассудила Рада.

Когда Красс с Хилином прошли мимо невидимой Яснорады и направились обратно в ущелье, ирдаванцы тоже зашевелились. Пленников выстроили в колонну, которая тронулась, не спеша, покидая каменную площадку.

Впереди на караковом жеребце восседал всадник, ничем не отличающийся от остальных воинов в чёрном, только меча при нём почему-то не оказалось. Позади него тронулись две повозки с клетками, в одной из которых находился Тит. За телегами, связанные друг с другом, кучковались другие «призывники». Окружали всю эту процессию всадники, трое из которых опередили остальных и, пришпорив коней, рванули вперёд.

Рада поторопилась спуститься из укрытия, чтобы не отстать. Её порадовало, что повозок оказалось всего две, иначе как бы она успела за колонной пешком, если бы всех пленников погрузили на колёса? Впрочем, радовалась она недолго. Уже через час горы оказались за спиной, а впереди развернулась бескрайняя земная гладь, совершенно ровная и нереально пустая. На миг Раде показалось, что ей это чудится. Ну не бывает в природе так идеально! Должен же где-то взгорок виднеться или корявый кусток, да хоть пучок засохшей травы! Но здесь не было ничего. Как есть — безжизненная пустошь. Лишь красный цвет почвы на фоне голубого неба цеплял взгляд и придавал пейзажу впечатляющий вид. Но вскоре и это надоело до рези.

Девушке приходилось постоянно скрываться пологом, потому что иного решения у неё не оставалось. Обзорность вокруг простиралась на несколько вёрст. Её сразу обнаружат и пленят, когда увидят, а может, и убьют, но прежде непременно надругаются. От последнего Раду передёрнуло, но она отогнала пугающие мысли. Сейчас ей требовалось подумать о предстоящей ночи. Если погода не испортится, то луна зальёт светом всю равнину, и Лисице придётся оставаться невидимой и ночью. Но она точно знала, что сил на это у неё к вечеру не останется. Жизненно необходимо что-то придумать.

— Апчхи! — не сдержала порыв Яснорада.

Надышавшись красной пылью, у неё постоянно слезились глаза и чесалось в носу. Вдобавок у Лисицы не оказалось с собою воды. Она намеренно не брала её, зная, что найдёт живительную влагу где угодно. Так и происходило до того, как Рада не ступила на Ирдаванские земли. Здесь источников одарённая не чувствовала. Их попросту не было поблизости. Совсем.

В этот раз её услышали. Всадник, замыкающий колонну, отстал и обернулся, вглядываясь вдаль. Проскользив зрением по невидимой, он остановил его на её ногах и замер, всматриваясь. Яснорада тоже посмотрела туда же и чуть не ахнула. На земле лежала тень от её тела. Человеческих очертаний не разобрать, она представляла собою бесформенное пятно оттого, что солнце высилось практически в зените. Но враг вперил пронзительный взгляд и не желал отворачиваться. Рада оцепенела от ужаса, вспомнив все жуткие истории про кочевников, которые она рассказывала братьям. Сейчас девушка верила даже в те кошмары, которые выдумывала сама. Ей стоило невероятных усилий оставаться на месте и не шевелиться. Ежесекундно Рада сдерживала порыв помчаться наутёк, понимая, что далеко от всадника ей не убежать. Ещё мгновение, и она сорвалась бы, повинуясь инстинкту, сжимающему внутренности необузданным страхом. Но воин отвернулся.

— Матушка-Природа, спасибо! — выдохнула Рада.

Ноги сделались ватными оттого, что шок отступил. Девушка глубоко задышала, перевела дух, закрыла тень пологом и направилась следом за удаляющейся группой, решив увеличить расстояние. Вдруг кочевник всё же надумает перепроверить.

Ещё до заката колонна резко остановилась и без поиска места начала устраиваться на ночлег. Какое уж здесь место, куда ни плюнь, везде одно и то же!

Рада тоже начала подготовку. Она решила, что выкопает неглубокую ямку и спать ляжет в неё. Так, в темноте её фигура останется незамеченной даже при свете ясной луны. А землю разбросает вокруг тонким слоем. Не откладывая, она принялась за дело, а когда солнце погрузилось за идеальную линию горизонта, рыжая девушка улеглась спать в подготовленную «постель». Пропустить подъём она не боялась, зная, что кони будут отдыхать до рассвета, не меньше. Поэтому закрыла глаза и погрузилась в сон, подумав перед этим, как хочет пить.

***

Как только Яснорада открыла глаза, тут же накинула полог невидимости. Хорошо, что она выкопала укрытие. Во сне ей всё же не удалось заставить способность работать, поэтому приготовления пришлись кстати. Её не нашли, а значит, шанс на спасение Тита всё ещё оставался.

Луна склонилась к горизонту, но предрассветные краски только тронули небо на востоке. Яснорада выспалась и жутко хотела пить. Она понимала, что если не получит живительной влаги сегодня, то к вечеру свалиться от обезвоживания. Недолго думая, девушка двинулась к спящей группе мужчин.

Подойдя ближе, Лисица заметила, что храпели и сопели все, даже кочевники, кроме четверых. Двое о чём-то тихо переговаривались, а остальные сидели у костра. Лошади отдыхали накормленные и напоенные. Воду, еду и даже дрова ирдаванцы привезли с собою.

Заходить в круг света оказалось невероятно страшно. За несколько дней в относительном одиночестве Лисица отвыкла от такого близкого присутствия мужчин, среди которых теперь были ещё и враги. Один взгляд на кочевников вызывал панический страх. Таких людей она никогда не видела за свою жизнь. Даже её дядьки, казавшиеся ей в детстве воинами-героями, сейчас выглядели бы дилетантами в сравнении с этими. Позы, движения, наклон головы и что-то ещё говорили о том, что с кочевниками шутки плохи. Да и какие уж тут шутки, если всего пятнадцать человек смогли повязать полсотни здоровых мужчин без единого синяка, не прирезав при этом никого. Причём трое из воинов стояли в стороне и в драке не участвовали.

Однако деваться некуда. Нужно попить и разведать обстановку. Иначе как девушке спасать любимого? К тому же Рада невидима. Просто нужно быть предельно осторожной и не наступить ни на кого. А ещё тень свою накрывать пологом. И не чихнуть.

Сосредоточившись, девушка вошла в круг света и остановилась, привыкая к новой обстановке. От страха её трясло, но она двинулась вперёд к клеткам, по пути ища бурдюк с водой. Обойдя связанных пленников, Лисица скользнула к спящему воину, возле которого лежал сосуд. Несдержанно она подобрала его и, откупорив пробку, поднесла к губам. Но, сделав несколько жадных глотков, закрыла рот рукой, чтобы не раскашляться. Вместо воды в её нутро попало что-то очень обжигающее, отчего девушка не могла сделать вдох, хватая ртом прохладный воздух. Из глаз полились слёзы. Она любым способом желала потушить пожар, грозящий спалить пищевод и желудок, но махание руками, высовывание языка и короткие вдохи-выдохи не помогали до тех пор, пока Рада не увидела насмешливый взгляд кочевника, сидящего по ту сторону от костра, который был направлен чётко на неё.

За секунду она забыла о своём опрометчивом поступке и невольно попятилась назад. Ирдаванец пристально смотрел на неё. Его губы изогнулись в кривой усмешке, а глаза наполнили душу Лисицы ледяным ужасом. Этот взгляд напугал больше всего остального. В его тёмной бездонности зловеще отражались языки пламени от костра. Был этот взгляд каким-то потусторонним.

«Ирдаванец не может меня видеть!» — подумала Рада и сдержала себя, чтобы не броситься прочь, спотыкаясь о спящих. Глянула на двух стоя́щих кочевников, смотрящих сквозь неё, и помахала руками, привлекая их внимание. Мужчины не заметили движения. Эти точно не видели, значит, и тот не мог!

Медленно сделала два шага вправо и снова глянула на кочевника, сидящего возле костра. Но он так и смотрел в пустоту, туда, где мгновение назад стояла Яснорада.

Девушка выдохнула с облегчением, расценив внимание врага ошибкой и совпадением. Чуть чувств от страха не лишилась! Вот уж действительно жуть — попасться такому!

Воду она в итоге не нашла, но смогла подобраться к клетке и, обойдя её с тёмной стороны, чуть не заплакала в голос от счастья, когда увидела спящего рядом с прутьями Тита. Просунув руку внутрь, она провела ладонью по заросшему жёсткой порослью лицу. Парень открыл глаза, и на мгновение перед ним показалась Рада.

— Яснорада? — протянул в недоумении он.

— Тсс! — раздался из темноты девичий голосок. — Тит, нужно бежать. Я найду ключи и открою клетку, а потом накрою тебя пологом. Мы убежим вместе. Слышишь?

Парень недоумённо кивнул в пустоту.

— Будь осторожна, Рада!

Девушка тоже кивнула непонятно зачем, ведь её всё равно никто не видел, а затем вернулась к костру.

Обойдя всех спящих кочевников, ключей у них она так и не увидела. Оставались четверо неспящих. Яснорада постояла с полуминуты, чтобы подумать и двинулась к тому, которого она испугалась ранее. По всем законам страшных сказок именно у него должно было находиться то, что она ищет.

Зайдя с левой стороны от воина, Лисица осмотрела его и безумно обрадовалась, когда увидела отмычку. Ключ лежал на тюфяке, частично накрытый ладонью кочевника, сидевшего на соломенном мешке. Рада глянула на ирдаванца и увидела, что тот, облокотившись и закрыв глаза, вытянул ноги. Мужественное лицо в обрамлении взъерошенных тёмных волос казалось расслабленным. Похоже, задремал. «Вперёд, Рада! Если не сейчас, то когда?» — подбадривала себя девушка в уме. «Не бойся, он спит».

На цыпочках подойдя к мужчине, она наклонилась и поставила пальчик на плоскую головку торчащего ключа. Руки воина выглядели расслабленными и не прижимали отмычку к мешку, поэтому медленно Лисица потянула железку в сторону. Ещё и ещё. Адреналин кипятил её изнутри так, что от напряжения Рада слышала, как бурлит в ушах собственная кровь. Ещё немного и… ключ оказался в трясущихся руках! Ура!

Резко распрямившись, она осмотрелась и замерла, успокаивая собственное дыхание. «Меня никто не видит!» — мысленно напомнила себе девушка. Поправила полог, проверила тень. И только Яснорада направилась к клетке, сжимая заветную металлическую отмычку в кулачке, как за спиной услышала короткий негромкий свист. Обернувшись, увидела проснувшегося кочевника, ставшего жертвой её воровства. Мужчина сидел также расслабленно на соломенном тюфяке и кивком указал стоя́щим воинам на клетки. Двое прошли мимо невидимой, чуть не сбив её с ног, и уселись возле повозок, преграждая Лисице путь. От досады она чуть не выругалась в голос каким-нибудь отборным словечком, вроде того, что роняет иногда извозчик, которого батюшка нанимает для Яснорады, когда та ездит на ярмарку за больши́м количеством покупок.

Снова обернулась на ирдаванца, убедиться, что он всё же её не видит. Слишком подозрительным показалось то, что этот воин отправил дозорных к клеткам.

Мужчина с лёгкой улыбкой на смуглом лице смотрел на танцующий огонь, думая о чём-то явно приятном, а не о пленных. Всё же Яснораде показалось! Выдохнув, Лисица покинула круг света. Решила, что спешить не стоит. Нужно ждать удачного времени. Главное, что ключ теперь у неё.

Рассвет уже разбавил тёмные ночные краски розовым и серым. Над пустошью лёг туман, закрывающий красную землю ровной белёсой простыней. Он доходил только до колен и при ходьбе цеплялся за ноги, а ровная гладь распадалась вокруг ботинок рваными клоками. Девушка остановилась, чтобы не тревожить мглу и не привлекать к себе внимания, но ждала недолго. К тому моменту, как колонна собралась отчаливать, солнце поднялось, и туман осел в виде влаги, прибив пыль к земле. Ненадолго Раде стало легче дышать, а порывы чихнуть отступили на пару часов.

Отдохнувшие мужчины держали хороший темп, и девушке иногда приходилось буквально бежать. Привалы стали короткими, а переходы длинными. Равнина всё так же выглядела идеально безжизненной. Ни птиц, ни животных, ни растений. А самое печальное, что не попадалось воды!

Удачного случая для побега Тита не подвернулось. Девушка с нетерпением ждала ночи. Ей казалось, что сегодня всё должно было получиться. Только бы дотянуть до темноты.

К обеду Яснорада уже не на шутку переживала, что не имеет возможности попить. Опуская ладони к земле, пыталась услышать подземный источник, но он проходил так далеко, что ей до конца жизни не докопаться до него. Ближе к отряду подойти не могла, к тому же все бурдюки были у всадников, либо в руках пленных. На этот раз она не смогла бы незаметно украсть.

Привал снова оказался недолгим. Мужчины поели, попили и пошли дальше. А Яснорада не могла подняться. Её трясло от немощи, горло и глаза пересохли, губы потрескались до крови. Полог она сдерживала с трудом. Если бы не он, то девушка протянула дольше без воды и еды. Но использование дара сильно истощало организм.

Подумав о Тите, она собрала оставшиеся силы и поплелась дальше. Лисица не хотела сдаваться, но мысленно уже понимала, что терпит поражение в игре с судьбой. Еле передвигая ногами, обезвоженная брела по красной про́клятой земле. Рада уже не испытывала ни злости, ни досады. Даже отчаянье покинуло её. Она просто шевелила конечностями оттого, что её умирающее сознание запомнило последнюю команду. Ещё несколько шагов и девушка, споткнувшись обо что-то, рухнула на землю, больно ударившись коленками и ободрав ладони до крови. Заглянув под себя, увидела бурдюк и подумала, что её посетили предсмертные галлюцинации. «Что ж, если я сошла с ума, то может получиться напиться хотя бы не по-настоящему?» — подумала Рада, откручивая пробку. Утолив жажду, Лисица провалилась в беспамятство.

***

Очнулась Яснорада ночью оттого, что замёрзла. В пустоши хоть и весна, и днём пригревало, как в начале мая в родных краях, но ночью становилось очень зябко, особенно ближе к утру, когда остывала прогретая за день почва. Возле себя девушка обнаружила почти полный сосуд с водой. Всё же ей не померещилось спасение. Видимо, кто-то из мужчин обронил. Горло Лисицы саднило то ли от обезвоживания, то ли от простуды. Нос не дышал, а тело дрожало от озноба. Сейчас бы горячего малинового напитка и под одеяло. Мама принесла бы грелку, а сорванцы пришли на вечернюю сказку в её комнату.

От воспоминания о доме девушка чуть не зарыдала. Она смотрела в прекрасное ночное небо, которое чернело повсюду. За всю свою жизнь Яснорада не видела ничего подобного. Мириады звёзд, собирающиеся в небесные реки и впадающие во вселенские озёра. Красота, захватывающая дух, но пугающая и далёкая. Чужая настолько, что девушка ощущала, будто застряла в другом мире.

— Без сырости, Рада! Возьми себя в руки! Спасёшь Тита, тогда уж и рыдай сколько влезет!

С этими напутствиями Лисица укрылась согревающим куполом и отправилась на север. В том направлении, куда вели пленных кочевники с самого начала. Девушка надеялась, что колонна не сменила маршрут, и она непременно догонит их. В противном случае её ждала смерть от голода и жажды. А Тита какая-то неизвестная кончина.

Шла Рада несколько часов. Чувствовала себя разбитой, но всё лучше, чем вчера. К тому же девушка могла не прятаться под пологом, а это берегло силы. Отсутствие живого вокруг неё настораживало или даже нервировало. Ощущалась какая-то неправильность окружающего мира. Яснорада не могла слышать и чувствовать через природу. Пустыня казалась мёртвой. Даже насекомых здесь не водилось. Лишь шум ветра, то усиливающийся, поднимая клубы красной пыли, то дуя мягко, еле перемешивая по-разному прогретые слои воздуха.

В рюкзаке остался один кусочек мяса да две пригоршни сушёных яблок. Пожевав пару долек, Рада отметила в уме, что перед побегом придётся ограбить кочевников, иначе им с Титом не добраться до ущелья живыми.

Пока она медленно ела сухофрукты, на краю зрения пронеслась какая-то тень. Девушка замерла и посмотрела в сторону движения, но ничего там не увидела. Обернувшись, она также не заметила ничего, кроме бесконечной пустыни, расползающейся во все направления. Ускорилась и пошла дальше. И только сейчас поняла, как ей жутко. Нет, не страшно, а именно жутко. Страх она испытывала постоянно, с тех самых пор, как громыхнул засов на деревянных воротах, преграждающих путь в Гиблое ущелье. И кто придумал такое название вполне уютному, а главное, живому месту? Видимо, тот, кто не бывал в пустоши Ирдавана! Так вот, со страхом она уже давно сроднилась, а сейчас ей было именно жутко. Девушка кожей ощущала, что за нею из темноты кто-то наблюдал. Может, сама Тьма?

Рассуждения Яснорады прервало появление идущего навстречу мужчины. Она не сразу поверила своим глазам и только попятилась. Затем мгновенно накрылась пологом, но незнакомец даже не остановился, а продолжил уверенно идти в её направлении. Высокий, крепкий и, без сомнения, воин. В темноте удалось увидеть только силуэт, но по всем очертаниям он походил на ирдаванцев, сопровождающих пленных. От чего-то девушка не сомневалась, что мужчина по её душу. Других рядом попросту не было.

Развернувшись, Лисица побежала прочь, пока не заметила чуть правее ещё один силуэт. По её спине метнулся ледяной холод. Неужели ей устроили засаду? Устремившись по траектории между неизвестными, она что есть мочи, полетела вперёд, поглядывая на идущих. Тёмные фигуры не бежали, они бесшумно шли и видели её. В последнем не имелось сомнения. Откуда ни возьмись, появилась третья фигура и четвёртая. Беглянку окружали. Тени двигались уверенно, но особо не торопились, даже на бег не переходили. Однако если воины всё же ускорятся, то непременно догонят убегающую.

Когда Яснорада покинула сжимающее её кольцо и удалилась от преследователей на приличное расстояние, силуэты слились воедино, а позже распались на клочки, словно туман, сдуваемый сквозняком, только чёрный. Страх немного отступил, и мысли судорожно завертелись в голове. Кто это был? Может, призрак? Или просто померещилось от усталости и изнеможения? А может, Яснорада умерла и теперь вечность будет блуждать во тьме? От последнего стало ещё тревожнее, ведь мёртвая наречённая не спасёт Тита!

Только девушка вспомнила о любимом, как вдали заметила светящуюся точку. «Пресветлая Матерь! Не уж то?!» Рада бегом направилась к источнику света и чуть не засмеялась в голос, когда поняла, что нашла колонну.

— Спасибо, Матушка-Природа! — осипшим голосом пробормотала девушка.

Лисица безумно радовалась тому, что жива, что жив её любимый, и сегодня она попытается освободить его из плена. Снова. До этого дня судьба была к ней благосклонна, поэтому Рада надеялась и на дальнейшее везение.

Подойдя ближе к разбитому лагерю, девушка осмотрелась, обогнув его по дуге. Проверила на себе полог и тень, чтобы не высовывалась. Достала ключ, но на полпути остановилась. Возле повозок дежурил ирдаванец. К тому же она боялась, что ключ может не подойти, ведь клеток две, а отмычка одна. Любая заминка могла стоить ей жизни. Как тогда она выручит жениха?

Покрутившись полчаса, Рада так и не дождалась того, что воин уйдёт.

— Выдвигаемся, — произнёс один из кочевников, и остальные засуетились.

Только те, что охраняли повозки, так и не отошли.

Яснорада маялась, не зная, как поступить. Она не имела представления, что пленных ждёт впереди, и промедление со спасением могло стоить Титу жизни. Девушка и так слишком затянула с этим. Если бы знала, выкрала его ещё в ущелье.

Пока она мялась, кочевники почти собрались, а тот, что у повозок, так и остался возле них стоять. Рада достала маленький ножик, который отобрала у Евсея после того, как братец угрожал им своему обидчику. Подошла незаметно к связанным пленным и быстро перерезала верёвки в нескольких местах. Мужчины не сразу поняли, что произошло, но начали молча распутываться, а когда освободились, всеми набросились на воинов в чёрном. У двоих отобрали мечи, с остальными просто дрались, потому как ирдаванцы не спешили доставать оружие. Со стороны стало понятно, что пленники нужны им живыми.

Охранник повозок в драку ввязываться не спешил, да и не волновался особо. А Яснорада чуть не застонала в голос.

— Уходи. Ну же, уходи! — шептала она себе под нос.

Вот уже некоторых арданийцев скрутили. Через несколько минут повяжут и остальных. И всё! Другого шанса, возможно, больше не представится! Рада покрутила головой и, увидев пристёгнутый плоский чугунок к седлу каурого жеребца, сдёрнула его. Примерившись, с размаху ударила охранника по голове, зажмурив при этом глаза. Несмотря ни на что, девушке сделалось больно оттого, что она причинила вред живому человеку. К тому же кочевники никого не убили за время путешествия и даже не издевались над пленными. Может, и не побили бы никого, если бы те сдались сами. Поэтому Яснорада склонилась над упавшим воином и нащупала его пульс. Живой! Выдохнув с облегчением, она кинулась к клетке и вставила ключ в замок. Повернула, и он, щёлкнув, упал на землю. Лисица не сдержалась и издала нервный смешок.

Тит покинул клетку первым.

— Бежим туда! — потянула девушка за руку любимого.

Молодой человек не отставал. Когда Рада раскинула полог над ним, он её, наконец, увидел. Их сердца стучали набатом. Влюблённые уворачивались от ирдаванцев и арданийцев, которые продолжали махать кулаками и всем, что попадалось им под руки. Перепрыгивали через упавших. Рада один раз всё же споткнулась, но Тит, подхватив её, не дал девушке упасть. Выбравшись из орущей дерущейся кучи, влюблённые устремились на юг. Лисица почти летела на крыльях любви. Тит рядом, и он жив. Что будет дальше — неважно. Главное — они вместе, а прочее сладится.

Неожиданно парень споткнулся и упал, а Рада по инерции пробежала ещё вперёд, не успев продлить полог. Обернувшись, девушка в ужасе увидела, что ноги Тита спутал болас. И в их сторону уже скакал кочевник.

— Беги, Лисица, беги, — бросил парень девушке, которая пыталась распутать верёвку, плотно накрутившуюся вокруг ног молодого мужчины. — Если тебя схватят или… в общем, тогда точно без шансов. Беги сейчас, и попробуем ещё раз позже.

Яснорада глянула на приближающегося ирдаванца и, развернувшись, побежала. Тит был прав. Если её схватят или убьют, шансов на спасение не останется. Но как их заметили?

Удостоверившись, что за ней никто не гонится, Лисица остановилась отдышаться. Она видела, как пленных стаскивали в кучу и запирали в клетки, других связывали. Когда колонна была в полном составе, девушка села на землю и заплакала. Слишком тяжело, слишком страшно! Это не по её девичьим силам! Всё тело ныло от непомерных ежедневных нагрузок, ноги разбились в кровь, кожа и голова чесались от пыли и грязи. Как бы Рада хотела оказаться сейчас дома, рядом с любящими батюшкой и матушкой, с братьями. Но что бы она делала там без Тита? Был бы ей покой?

Эти вопросы заставили Раду собраться. Она не сломается! Нужно идти дальше? Пойдёт! Нужно будет украсть жениха? Украдёт!

Вытерев по-мальчишески лицо, девушка поднялась и пошла следом за удаляющейся группой людей.

***

Ближе к вечеру на горизонте Рада заметила изменения ландшафта. Что было вдали, она не видела, но неровность приметила сразу. То ли голые стволы деревьев, то ли вытянутые камни.

Через час она очутилась в долине гейзеров и горячих ключей. Неровности, которые издалека видела девушка, были не чем иным, как застывшими столбами красной глины. Некоторые достигали в высоту три человеческих роста. Интересно, что за сила выдавливала струю красной жижи в такую высь? Всё вокруг выглядело нереально. Кое-где из-под земли вырывался пар. Чуть правее, огибая камень, бил родник. Девушка припала к нему и напилась ледяной воды. Вот же диво! Всё круго́м горячее и пылало жаром, а этот источник оставался холодным! Не забыла Лисица и потерянный кочевниками бурдюк наполнить.

После она долго рассматривала своё отражение в тёмной воде. Исхудала. На лице одни глаза остались да веснушки. Вон уже и ремень, застёгиваемый на последнее отверстие, неплотно обхватывал талию. Волосы всклокоченные, всё лицо покрывали красные разводы от ирдаванской пыли и слёз. Да уж! Ею бы ворон на поле пугать!

Привал мужская группа сделала прямо посреди столбовой площадки, а неподалёку оказалось тёмное озерцо с тёплой водой, в которую попрыгали пленные, как дети. Они смеялись, фыркали и наслаждались омовением.

Рада, обойдя округу, нашла купель и для себя. Водоём оказался небольшим, но так даже и лучше. Вода просматривалась насквозь до самого дна, поэтому было не страшно в него залезать.

В деревне поговаривали, что во всякой воде кто-нибудь да жил. Где кикимора, где утопленник, не познавший очищающего погребального пламени, а где и дух болотный сидит и ждёт, как бы душу неаккуратную на дно утянуть да позабавиться.

Девушка постирала свои вещи и разложила их на горячем камне. Так они должны быстрее высохнуть. Сама залезла в воду и застонала от блаженства. Надо же, какое удовольствие! Все её мышцы отозвались благодарственной расслабленностью, кости перестали ныть, а ссадины очистились от запёкшейся крови и пыли.

— О, Мать всего живого! — не в силах сдержать восторг, шептала Рада.

Полежав в воде и как следует отмокнув, приступила Лисица к делу. Натёрлась красной глиной с ног до головы, обходя только ссадины. Даже волосы жирно смазала грязью. Поскреблась, помылилась, а затем хорошенько всё промыла водой. Вылезла на плоский камень и легла обсохнуть.

Нагота её смущала, и чувствовала она себя неуютно, хоть и была под пологом невидимости, да и до мужчин расстояние оставалось неблизкое. Но всё же заставила себя не одевать высохшую одежду на мокрое тело, и чтобы не терять время, приступила к расчёсыванию волос. Гребня у неё не имелось, поэтому девушка использовала собственные пальцы. Кудри за путешествие спутались и, высыхая, превращались в одну громадную пушистую рыжую копну. Как не пыталась Рада их пригладить, ничего не получалось. Унять буйство шевелюры не удалось, поэтому, просушив их, она заплела косу и кое-как стянула её лентой.

После небольшого отдыха Яснорада снова отправилась на разведку.

Пленные набирались сил. Мужчин не связали, а те, что путешествовали в клетках, тоже прогуливались возле них. Кочевники мылись по одному, остальные охраняли арданийцев. Рада сочла увиденное удачей и приблизилась к Титу. Бросив в него пару маленьких камешков, заставила парня обернуться. А спустя мгновение он догадался, что происходит. Осмотревшись, нашёл место, где мог бы обменяться с девушкой парой фраз, и прошёл туда.

— Я отвяжу лошадей, и пока кочевники будут их ловить, вернусь за тобой, — раздался шёпот из пустоты.

Тит кивнул, а Рада прикоснулась к горячей мужской ладони. Ей это было необходимо.

Затем Лисица юркнула к месту, где кормились животные, отвязала всех. Одну она придержала для себя и Тита. Набрала в грудь побольше воздуха и свистнула что есть мочи, как учил её старший брат Проф. Кони заржали и с перепугу понесли кто куда. Вороного жеребца Яснорада придержала, успокоила и, накрыв пологом, вернулась к пленным. Кочевники разбежались догонять живность, но трое остались. Они выглядели абсолютно спокойными, что вновь Раду удивило, а один даже ухмылялся, скрестив на груди руки. Кажется, это был тот, у кого она стащила ключ, но неточно. Уж больно ирдованцы друг на друга походили.

Пленные в этот раз драку не начинали. Поняли, что это бесполезно. Если и убьют этих троих, то с вернувшимися им не справиться. Да и, судя по расслабленным позам оставшихся, угрозы воины не ощущали. Исходила от них уверенность в собственной силе, такая, что отпадало желание испытать эту самую силу на совоей шкуре. И как назло, Тит стоял возле этой жуткой троицы.

Спешившись, Яснорада подобрала несколько камешков и бросила в парня. Он снова догадался и сделал пару шагов в сторону, но ухмыляющийся воин преградил путь Титу и, обернувшись, посмотрел Раде прямо в глаза.

Она замерла от тёмного жуткого взгляда. Неужели всё же видит? Этого не могло быть! Даже Тит, зная, что Лисица рядом, рыскал глазами и не понимал, где она. Но этот смотрел и надменно улыбался, будто дразнил! Девушка запрыгнула в седло и обернулась.

Жуткий тип пялился! С вызовом!

Тронула поводья, и конь сделал пару шагов вперёд. Ирдаванец взглядом за ними не проследовал, давая тем самым понять, что всё же не способен видеть сквозь полог.

Рада выдохнула с облегчением. Паника откатила, и девушке стало чем дышать. Снова показалось. Ведь если бы враг её видел, то давно бы уже убил, а за последнюю диверсию так и тем более. Но она жива, и её даже не искали!

Спустя час кочевники вернулись с беглыми лошадьми. Поймали всех, кроме вороного, которого увела Рада. Девушка грустно подивилась тому, что за всю свою жизнь не крала столько, сколько за последние несколько дней.

А крала она всего один раз, когда ей было одиннадцать. В тот день Клим не хотел брать сестру с собою на улицу, но она увязалась.

Вместе с Титом бедокуры отправились в палисадник мудрого Фрола. В том саду всё давно выродилось. Одичали и яблони, и груши, но росло одно небольшое дерево черешни подле кухонного окна, в которое старик целыми днями смотрел. Были те ягоды крупными, сочными, почти чёрными на вид. Фрол ждал, чтоб они дошли. Собирался со дня на день сорвать. Птиц отгонял, которые не прочь были ягодами полакомиться. Раду отправили отвлекать мужчину, что она и сделала. Постучала в дверь и, когда ей открыли, завела бестолковый разговор. Старик обрадовался. Одинокий Фрол общением не был избалован, поэтому с удовольствием беседовал с весёлой рыжей девчонкой. Когда Рада вернулась к парням, то расстроилась оттого, что бессовестные обобрали все дерево догола, не оставив старику ни ягоды. Она поругалась тогда с братом и ушла домой. Черешни не взяла. Но с тех пор стала часто захаживать к дедуле в гости. То вкусностей принесёт, то в доме приберёт. Фрол догадывался, кто собрал все ягоды, но скандал поднимать не стал. Так и сдружились они с Радой.

Пару раз ирдаванцы объезжали на скакунах округу. Может, искали вороного, может, и её. Но, ничего не найдя, возвращались. А позже отправились в путь.

Следующий отрезок дороги дался Лисице легче всех прочих. На этот раз она не била ног, а восседала на прекрасном длинноногом жеребце. Соскучившись по живому, девушка долго гладила красавца, ложилась ему на холку, вслушиваясь в шумное дыхание и биение лошадиного сердца. Ей нравилось ощущать тепло его тела, и впервые за много дней её настроение ощущалось приподнятым, а жизнь не казалась такой несправедливой и одинокой. Вороной стал для неё не просто транспортом, а другом, с которым она вела беседы.

Всё шло хорошо до тех пор, пока не наступила ночь. Новый друг Яснорады захотел есть и пить, а у девушки не было ни того ни другого. От воды ушли уже далеко, а еды за всё путешествие по Ирдавану так и не встретилось. Ни одной корявой веточки, даже мха не нашлось. Сплошная глина. К тому же Рада понимала, что ночью ей не спрятать жеребца. Сил на полог не останется.

Долго думать она не стала, зная решение наперёд. Вороного придётся вернуть, иначе погибнет красавец от голода и жажды. А этого Лисица ему не желала.

Дойдя до развёрнутого мужчинами лагеря, Рада спешилась. Протянула ладонь с несколькими засохшими дольками яблок. Мягкая морда вдохнула шумно аромат и слизала всё разом. Угощение животному понравилось. Девушка поцеловала чёрный нежный нос и направила четвероногого в освещённый кострами круг света. Конь потопал, а девушка осталась, смотря ему вслед.

— Нагулялся? — язвительно протянул мужской голос одного из кочевников. — Иди сюда, накормлю и напою.

А Рада стояла и смотрела на всё со стороны. От чего-то Лисице стало невыносимо тоскливо. Нужно было разворачиваться и идти устраиваться на ночлег, чтобы на завтра хватило сил. Но она не могла пошевелиться. Даже лагерь врагов ей показался уютным. Вон там мужчины сидели кружком, курили и травили друг другу байки. С другой стороны, кочевник общался с кучкой арданийцев, и вроде общение это если не дружеское, то точно выглядело нейтральным. Другой воин раздавал мужикам провизию, припасённую заранее, и горючее в бурдюках. Пленники кривились, когда пили, но после смеялись довольные. А Яснораду ждала земляная ямка в полной темноте и одиночестве, а также несколько часов отрывистого сна, сопровождающегося жуткими кошмарами. С тех пор как она увидела призрачного мужчину, ночью ей так и мерещилось всякое. То чёрное облако метнётся на краю зрения, то тень шевельнётся. Скорее всего, и мужчина показался, ведь она тогда чуть не умерла, а перед смертью всякое может померещиться. Но страх остался. А точнее — жуть!

Не стоило ей думать о таком на ночь глядя, находясь посреди вражеской пустыни. Призраков не существует, никто из её знакомых их не видел, а рассказывать можно что угодно. В конце концов, Рада и сама горазда была забористую историю сочинить. Однажды девушка поведала Евсею про лепрекона, который поедал ночью языки болтливых детей. Так, мальчишка три дня боялся спать и приходил посреди ночи к ней в постель зарёванный.

Собрала себя в охапку Лисица, развернулась и ушла. Через несколько часов она должна воротиться и придумать новый способ спасения Тита. А пока нужен отдых. Хоть она и не шла своими ногами, но накрывать пологом себя вместе с жеребцом — дело энергозатратное. А ещё ведь ямку копать.

Глава 4

Рассвет не тронул небеса, когда Лисица подскочила из своего укрытия. Не проспала. Собралась, попила воды и направилась к лагерю.

Картина разворачивалась удачная, на её взгляд. Все спали. Даже кочевники дремали у костра, облокотившись о мешки. Двое дежурных воинов сидели с другой стороны лагеря, вдали от повозок. Подойдя ближе, Рада чуть не завопила от радости, когда увидела, что двери клеток оказались раскрыты, повозки пусты, и только в одной спал наречённый.

Оглянувшись, она никого не заметила. Идеальное стечение обстоятельств! Рада не знала, почему пленников развязали, а те перестали сопротивляться захватчикам. Скорее всего, мужики поняли, что для пути назад провизии уже не хватит, а вперёд без кочевников дороги им не найти. Вот и смирились. Но она не могла. Должна была спасти Тита.

Не дожидаясь смены обстановки, девушка шагнула в клетку и потеребила любимого за плечо. Тот очнулся встревоженно. Рада сделала его невидимым для других глаз и обняла. Тит выглядел измученным, бледным и осунувшимся.

— Пойдём! Нужно уходить сейчас, — еле слышно прошептала она. — Только придётся украсть еду.

Парень встал и направился к выходу. На ступеньке обернулся и сказал:

— Прости.

Это слово произнёс он одними губами, а после захлопнул дверцу и защёлкнул замок прямо перед растерянной Яснорадой. Девушка вцепилась в решётку и уставилась на любимого, не понимая, что произошло.

— Тит! Открой! Тебя схватят без полога! — недоумевала Рада.

Это какая-то ошибка? Может, она спит и ей видится очередной кошмар?

— Прости, Лисица! Я не гожусь для войны. У меня там нет шансов. Ты же знаешь уровень моего дара. А у тебя возможно получится выжить. Я верю, что ты сможешь, с твоим-то светом! Не смотри на меня так, я давно догадался о даре, — не спеша говорил Тит, который сонным вовсе не выглядел. — Помню, как ты срастила перерубленный мною ствол розы. Той, что оплетает беседку в саду моего дома. А полог? Ты знаешь, что не каждый из магистров академии может такое сотворить? А ещё обвал на горной тропе… Ты закрыла нас щитом неосознанно. Тебе было всего десять!

Рада смотрела на парня, потеряв дар речи. Издалека, пробивая толстый слой непонимания, стучалось осознание происходящего. Он её предал! Но разве может это быть правдой? «Нет! — кричал разум. — Только не Тит! Никто не вправе так поступить, зная, какой путь она прошла. А он знал!»

— Ты простишь, Лисица, я верю в это. Ты добрая и любишь меня. И я тоже тебя, но не могу так распорядиться своей жизнью. Я должен вернуться и занять место отца. Не имею права его подвести, понимаешь?

Яснорада оцепенела от накатившего шока. Она не чувствовала онемевших пальцев, сжимающих прохладный металл клетки, как и всего тела. Все ощущения сконцентрировались в глубине груди, болью разливаясь по организму.

— Для этого тебе придётся назвать другую наречённую, — сиплым голосом выдавила Рада, помня про условие, при котором становились главами поселений.

— Прости, — Тит опустил глаза и даже не стал разубеждать Лисицу.

Конечно, ведь он без труда найдёт новую невесту. И, похоже, сын главы был готов на это пойти.

Рада не плакала. Просто стояла и смотрела на такое знакомое и в то же время абсолютно чужое лицо. Вместо её жениха Тита стоял неизвестный, такой же, как и любой из спящих арданийцев.

Спустя болезненную паузу, парень направился от повозки.

— Постой, — окликнула Яснорада блондина.

Он вернулся. Совершенно серый и будто неживой. Стало понятно, что этот поступок дался ему нелегко. Однако он всё же пошёл на предательство.

Девушка протянула парню кольцо, подаренное им.

— Отдашь своей новой невесте. Скажи моему отцу, что я жива, но навлекла позор на нашу семью — отдала девичью честь. Поэтому не вернусь домой, пока не найду того, кто захочет взять порченую девку замуж.

Тит сжал губы и коротко кивнул.

— Ещё передай, чтоб смотрели за Евсеем. Он непременно отправиться меня искать, а Савка поплетётся за ним. Сгинут сорванцы.

Не дожидаясь ответа, Яснорада развернулась и шагнула к противоположной стене повозки, а когда обернулась, увидела, что кочевник передал Титу набитый провизией рюкзак и бурдюк с водой. С пальца воин снял и протянул свой перстень. Не оборачиваясь, Тит ушёл. А спустя пару десятков шагов мужская фигура растворилась в рассветной мгле.

***

Паладин сидел возле костра, когда увидел приближающуюся наездницу. Вернулась, в чём он и не сомневался. В первые дни был уверен, что девчонка развернётся и отправится домой. Пустошь не для юных леди. Но рыжеволосая не ушла. Голодала, мёрзла и боялась до дрожи в теле, но не развернулась.

Конечно, он её видел с тех пор, как Аарон доложил о странной тени, взявшейся из ниоткуда. Другие девушку не видели, но для паладина мрака полог сокрытия не помеха. Он рыжую прекрасно рассмотрел. Тощая, чумазая и грязная, как беспризорник-попрошайка на рынке. Рыжеволосая выглядела странно. Он сказал бы забавно. Таких леди воин раньше не встречал. Не было в ней привычной, сквозящей холодом стати, но ощущалась давно забытая им женская сила. Кажется, она называется любовь.

Да! Именно любовь, толкающая рыжую на безрассудство. Леди принято сидеть дома и горевать положенный срок после потери возлюбленного, а потом найдётся другой, и жизнь наладится. Но девчонка упорно шагала, не желая мириться с судьбой. Сбила ноги в кровь, искусала губы, рисковала собственной жизнью ради любимого. А может, брата? Может быть, но это всё равно ничего не меняло. Леди должна сидеть дома и оплакивать брата, а возлюбленный вечерами обязан утешать зазнобу. Но Рыжая плелась, еле передвигая ногами, смешно морщила нос, сдерживаясь от чихания. Чихала, кстати, ещё смешнее.

Когда она пришла впервые в лагерь, паладин понял, что у девчонки не осталось воды. Губы потрескались, тёмные круги залегли вокруг впалых глаз, мечущихся в поиске сосуда с питьём — всё говорило о её жажде. Воин чуть в голос не рассмеялся, когда леди хапнула огненной настойки, которую так любят простые солдаты. Да он и сам особо не брезговал в походах.

Паладин забавлялся, глядя на ничего не подозревающую девушку. Он развлекался в одиночестве и не рассказал своим воинам о таинственной спутнице. Позволил украсть ключ, хоть руки и чесались схватить воровку. Не помешал отпустить пленных и лошадей. Правда, пару раз чуть не выдал себя, когда откровенно смотрел на неё в упор. Девчонка становилась бледной, пятилась. Порой мужчине казалось, что она рухнет в обморок от страха. Но Рыжая брала себя в руки. Убеждалась, что всё ещё невидима, и продолжала бедокурить.

Именно бедокурить и пакостить. Угрозы никакой от девушки не исходило. Даже когда она ударила по голове Марса, испугалась за воина и судорожно нащупывала пульс. Ей было жаль его, несмотря на то, что она считала воина врагом. Только убедившись, что он жив, продолжила начатое.

На очередном привале парни заметили кого-то вдали, но командующий отдал приказ не обращать внимания. Он понял, что девчонка умирала от жажды, поэтому оказалась даже полог не в состоянии удерживать. Испытал отголосок разочарования. Путь ещё неблизкий и однообразный, а рыжей удавалось его поразвлечь. Перед уходом подсунул ослабевшей сосуд с водой, сомневаясь, что она выкарабкается.

На ночном привале паладин не выдержал и, приняв бестелесную форму, слетал на то место, где осталась умирающая. Девчонка поднялась, чем ещё больше удивила мужчину. Надо же, какая сила! И это не тяга к жизни, будь только она, рыжая уже бы сдалась. Это любовь! Такая светлая и чистая, что даже он ощущал её тепло, хотя и принадлежало чувство другому.

К забаве паладина присоединилось и иное — любопытство. Пожалуй, он поможет любящей найти любимого. Ведь колонна сменила направление, а девушка упрямо топала строго на север. Так она заблудится и вскоре умрёт от голода и жажды. Пришлось её немного попугать, но зато она быстро нашла лагерь и тут же принялась за пакости.

После горячих источников леди изменилась. Она стала чистая. Волосы огненной копной струились кое-как стянутые лентой, которая плохо справлялась с таким объёмом. Цвет кожи оказался золотистым, необычным взору паладина. В его краях ценили благородную бледность. Темно-зелёная широкая рубаха, перетянутая ремешком на талии, подчёркивала стройность юной особы. А коричневые кожаные штаны оттеняли краски шевелюры. Девушка выглядела непростительно ярко. Там, откуда он родом, так не выглядели леди. Да и те, кого леди язык не поворачивался назвать, тоже так не выглядели. На его родине никто так не выглядел.

Вернувшись, рыжая принялась за пакости. Распугала лошадей и попыталась освободить паренька. Но паладин уже знал, на кого направлен этот маленький огненный смерч, поэтому стоял возле блондина. Ждал. Было любопытно, что она предпримет.

Девчонка, правильно рассудив, отступила. Правда, в этот раз командующий опять не удержался и посмотрел на неё, чуть не выдав себя.

Она стояла так близко, что он смог увидеть на её коже россыпь мелких, медного цвета точек, покрывающих лицо. А ещё глаза. Глаза искрились хризолитовым блеском. Тёплый, светлый и чистый зелёный. Непростительно ярко! Вызывающе красочно!

Под взором мужчины кожа девушки побледнела, её затрясло, но, взяв себя в руки, она сдвинула жеребца в сторону, а паладин приложил усилие, чтобы не проводить взглядом. Ушла. Но он знал, что ненадолго.

Вернулась к ночи. Воин гадал, что предпримет огненный вихрь на этот раз. Уже и мужчин освободили. Аарон ввёл их в курс дела, поверхностно пояснив, для чего их ведут и почему в начале пути связывали и сажали в клетки. Теперь пленить новобранцев не имело смысла. Все понимали, что идут сражаться за свои земли. Мрак накроет всё: и Ирдаван, и Ардан, если прорвёт границу с Эребраном. Но вихрь привёл коня и ушёл не напакостив. Пожалела голодное животное. Странная девушка.

Паладин подумал о тех леди, которые кривили носы от одного запаха немытой конины и уж точно не ездили в седле. А зеленоглазая обнимала и… целовала в нос Тёмного! И на лошади держалась превосходно. Воин даже залюбовался ею.

— Кто она тебе? — тихо спросил паладин у светловолосого крепкого паренька.

Тит встревоженно глянул на неожиданного собеседника, но ответил честно, поняв, что тому всё известно.

— Наречённая. Любит меня уже восемь лет. Я обещал жениться на ней, но теперь…

— Не женишься, — продолжил воин. — Вряд ли ты вернёшься. Но твоя смерть не будет напрасной. Ты отдашь её во благо других. Пока, такие как мы, отдаём жизни, все прочие живут.

Парень сник. А паладин задумался, глядя на жениха. Чем же он мог заслужить такую любовь? После довольно долгой паузы продолжил лениво.

— Ты сможешь вернуться домой. Я могу тебе в этом помочь. Дам провизию и то, что обеспечит гарантию не стать призывником больше никогда.

— Что я буду должен? — оживился Тит.

— Отказаться от её любви, — пояснил чёрный воин.

— Как? Разве я могу решать за неё? — удивился блондин.

— Решай за себя, Тит, — паладин намеренно назвал парня по имени, хотя тот ему не представлялся.

Под утро наречённая явилась. Кинулась в клетку не оглядываясь. Наивная. Воин подумал, что это даже хорошо, ведь чем больнее, тем больше станет её сила в итоге. Он намеренно обменял слабенького паренька на девушку. У Тита дара было разве что на закрытие узенькой щёлочки, в которую детёныш взъясыти с трудом пролезет. А вот рыжая пылала мощью. Сила её была совершенно непонятна паладину мрака. Он не знал, что с нею делать, но любопытство перебороло его, и воин решился на авантюру. Обоих забрать он не мог, так как всегда строго следовал договору, по которому увозил из Ардана пятьдесят душ. Не больше и не меньше. Но обмен можно было считать вполне уместным.

Важно, чтобы парень предал девушку и она должна узнать правду. Паладин по собственному опыту знал, что чем тебе больнее, тем сильнее ты становишься. А ему требовалось много светлого дара, поэтому он оказался доволен, когда разговор влюблённых подошёл к концу. Девушка испытала невероятную боль. Но снова леди удивила его. Она не плакала, когда внутри неё что-то умерло, не сыпала проклятья вслед предавшего, не умоляла. Стоя в клетке взаперти, она переживала за него. А ещё за Евсея и Савку. И командующему стало любопытно. Интересно, о ком шла речь?

***

Кочевники начали собираться в путь, будто и не спали совсем. Наверное, так и было, просто разыграли для неосторожной Лисицы театр, сговорившись с Титом. Да и пленные поднялись бодрые, выспавшиеся. Перекусив, начали тянуть жребий, кто поедет в телеге. Оказалось, что путешествовать в клетке хотели все. Оно и неудивительно, раз сбега́ть передумали. Всё лучше на повозке, чем ноги свои бить.

Рада заволновалась. Только сейчас осознала, что будет находиться в окружении стольких мужчин. Иллюзий насчёт них она не питала. За время путешествия такого наслушалась, что волосы дыбом вставали. Поэтому понимала, что если захотят они воспользоваться её юным телом, никто их не остановит. Здесь, в гиблой пустоши, законов нет. Просто ей пока всё ещё везло, оставаться незамеченной.

Зажмурившись, Лисица представила себя щупленьким пареньком, надеясь, что морок удастся.

— А ты кто, заморыш? Не видел тебя раньше, — удивился краснолицый мужик с мясистыми щеками, забираясь в повозку. — Пошёл вон! Нужно было жеребьёвку пройти, чтобы тут ехать.

Рада кивнула и направилась к выходу, стараясь не показывать радости от предстоящего побега. Но у двери встал тот самый ирдаванец с насмешливой улыбкой и тёмными глазами, который наводил на Лисицу жуть. Он окинул девушку изучающим взглядом с ног до головы и одобрительно хмыкнул.

— Парень поедет здесь, — произнёс спокойным голосом он.

Обсуждать его слова никто не осмелился. То, что это был приказ, сомнений у Лисицы не возникло.

Мужчины погрузились в клетку, замок на двери защёлкнулся. Вторую не заперли. Пеших арданийцев не связывали. Колонна тронулась в путь.

Всю дорогу Рада молчала. Лисица боялась, что проболтается о том, кто она на самом деле. Или мужики по голосу догадаются о её тайне. Сидела и слушала. Из разговоров стало понятно, что везут мужиков на войну. Выходит, все же новобранцы, а не пленные. К тому же Тит тоже упоминал об этом. Но на какую? Двигалась группа почти всё время на север. Лишь пару раз забирая чуть западнее. До Юго-западной гряды уже больше недели пути, значит, война не между государствами Открытых Земель. И тут Раду осенило! Получается против Покрова Мрака!

Волоски на теле девушки встали дыбом. Она вспомнила призрачного мужчину, которого повидала недавней ночью, и всё, что знала о тех существах. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Стало тяжело дышать. Закралась мысль, что в ту ночь ей ничего не привиделось. Это было по-настоящему! Она узрела создание мрака! А что, если их везут на корм монстрам?

Неконтролируемая паника охватила её тело, и Рада стала задыхаться.

— Эй, ты чего? Пареньку плохо! Воды сюда! — прокричал немолодой мужчина.

В его руках оказался бурдюк, который он сунул Яснораде, а сам опасливо отошёл. Напившись, она увидела, что все мужчины столпились в противоположном углу от неё, настороженно поглядывая.

— Ты, чай, не хворый, малый? На чахоточного походишь. Дюже худой да бледный, и всё лицо в точках, — спросил низкий голос из толпы.

Рада помотала головой и ответила сиплым голосом:

— Перенервничала… перенервничал!

Мужики недоверчиво косились, но спустя пару мгновений расселись на полу, приняв пояснение. Бурдюк оставили Лисице на всякий случай, боясь неизвестной болезни. Путь продолжился.

Весь день Рада обдумывала варианты побега да слушала мужицкие байки, буквально затыкая уши, когда повествование переходило на пошлую волну. В периоды тишины девушка смотрела вдаль, размышляя о своём. Во время привалов её выпускали справить нужду в сторонке под конвоем того, у которого она стянула ключ. Тогда девушка поняла, что воин всё-таки её видит и, похоже, видел всегда. Но спрашивать она побоялась. Вдруг он знал не обо всех её «подвигах».

Рада попыталась один раз сбежать, но кочевник без особых усилий её поймал несмотря на наличие полога и пригрозил, что перестанет водить по нужде в сторонку, а заставит делать дела в толпе незнающих мужиков. Боясь быть разоблачённой, пленница бросила попытки освободиться и совсем отчаялась. За двое суток Лисица почти не спала. Опасалась, что морок развеется, как только она крепко уснёт, и мужики поймут, что она девушка.

Иногда к решётке подходил вороной конь, когда позволяла длина привязь. Он тыкался мордой Раде в плечо и фыркал. Подставлял нос для ласковых поглаживаний и поцелуев, коими одаривала его девушка, пока никто не видел. В конце всегда давала несколько кусочков сушёных яблок. Хитрец быстро прожёвывал их и заходил с другой стороны. Тыкался во второе плечо, подставлял наглую морду и просил ещё лакомства, повторяя ритуал по-новому. Иногда Яснорада, не сдержавшись, тихо смеялась. Уж очень её забавлял этот серьёзный на вид плут!

К вечеру другого дня посреди пустоши неожиданно вырос город. Большой, с крепостной стеной и башнями, красный и необычный. Он высился вдалеке, будто оазис. Пока колонна приближалась к нему, Рада зажмуривалась, не веря своим глазам. Неужели пустошь закончилась? А что ждёт Лисицу дальше? Далеко ли до границы с Покровом мрака?

Дойдя до стены, кочевники направили повозки вдоль неё и через какое-то время оказались с другой стороны города, не заходя в него. Сокамерники столпились впереди повозки и принялись охать, ахать да причитать, чем вызвали у Яснорады безудержное любопытство. Она пыталась встать на носочки, подпрыгнуть или присесть, но всё оказалось тщетно. Девушка ничего не видела, кроме широких мужских тылов. А те, как назло, восторгались все громче да примешивали к аханьям матерок. Чем ближе подъезжала клетка, тем брань становилась забористее, давая понять Раде степень восхищения соотечественников. Не выдержав, Лисица рявкнула на них, чем сбила с толку.

— Разойдитесь! — чуть ли не взвизгнув, прокричала она в образе щуплого паренька.

Мужики обернулись и, опасливо озираясь, попятились, пропуская разозлившегося курносого пацана. С самого начала он вызывал у народа подозрения своим неожиданным появлением и тем, что его единственного сажали под замок.

Рада прошла вперёд и увидела невероятную картину.

На огромной ровной площади, словно рассыпанные цветные карамельки, стояли корабли-дирижабли и аэростаты. Яснорада знала названия этим летательным аппаратам. Читала в одной книге о них. Но увидеть собственными глазами! Полный восторг!

— Матерь-Сотворительница! — выдохнула девушка.

Картина впечатляла. Некоторые дирижабли поднимались в воздух, какие-то приземлялись. А шары, будто рассыпанное из кулька цветное драже, заполоняли и небосвод, и красную землю. Людей тоже оказалось огромное количество. Круго́м сновали повозки со всевозможными грузами. Начиная от дерева и заканчивая дикими животными в клетках. Колонна остановилась возле огромного корабля, выглядящего величественно и мрачно.

Его шар был тёмно-серого цвета, а корпус сделан из черно-бордового морёного дерева. Сквозь большие ворота в корабль заносили грузы, и проходили мужчины. Вовсю кипела бурная деятельность. Все люди оказались необычной внешности. Очень смуглая кожа, почти коричневая, карие, чуть ли не чёрные глаза и смоляные волосы.

— Кто они? — спросила негромко Рада.

— Ирдаванцы, — ответил чей-то голос, принадлежащий одному из столпившихся соотечественников.

— А это тогда кто? — девушка указала на стоявшего в стороне воина в чёрном, одного из тех, что сопровождали их колонну от самой Юго-западной гряды.

— Так это ж эребранцы, — пояснил кто-то из клетки.

— Эребранцы? — шёпотом переспросила Рада. — Исчадия Мрака?

Мужик рядом с ней скривился в ухмылке и кивнул. Ему было забавно слышать такое сравнение о тех, кто дважды колотил его во время похода. Но девушка не оценила юмористического настроения собеседника. Тело Яснорады снова отреагировало на страх. Волосы дыбом, глаза из орбит, сердце из груди. Лисица смотрела на открывающего замок воина, того, что огрела в пустоши ведром, и испытывала животный, душащий её инстинктивный ужас, подстёгивающий на необдуманные действия. Всё эребранцы призраки! Арданийцев везут не на войну, а в логово, где выпьют их светлые души, оставив умирать в муках! И, несмотря на то что бо́льшую часть страшных историй про призраков мрака она выдумала самолично, на тот момент девушка уверовала в них во все.

— Мы все обречены! — завопила Рада, хватаясь за сердце. — Спасайтесь! Слышите? Спасайтесь!

Пленники-новобранцы подобрались и насторожились, а Яснорада изо всех сил толкнула недоумевающего эребранца в грудь и, выпрыгнув из клетки, побежала. Бежала, как не бегала никогда, а это делать она могла превосходно. Когда живёшь с четырьмя братьями, и не такому научишься! Несколько раз она налетала на прохожих, а один даже через небольшую повозку перемахнула. Девушка не думала, куда бежит, лишь бы подальше от исчадий. Оглядывалась и летела вперёд, не обращая внимания на ругательства, брошенные в её адрес пострадавшими. Пока из-за угла какого-то прямоугольного хлипкого сарая не вышел тот, кто пугал её больше всех прочих. Он спокойно перехватил Лисицу поперёк талии, но ноги девушки продолжили движение по инерции, как и верхняя часть туловища. Поэтому пленница приготовилась к жёсткому приземлению и уже думала, куда метнётся дальше после падения. Но не упала. Жуткий эребранец развернул её спиной к своей груди и зажал.

— Тсс! — усмирил он беглянку. — Спокойно! Куда собралась?

Рада ничего не ответила, но попыталась освободиться от захвата, хоть ей это плохо удавалось, потому что она попросту висела на руке мужчины и трепыхалась, как набитая соломой кукла. Потом собралась и ударила пяткой куда-то по ногам воина, правда, целилась в пах. Затылком попала ему в скулу и ещё прокусила ладонь, когда он пытался усмирить ретивую. Но эребранец не выпустил девушку. Развернулся и грубо прижал её лицом к стене. Через два мгновения Рада оказалась связана. Руки назад, ноги между собою, так что длины верёвки хватало только на маленький шажок.

Лисицу очень удивила скорость, с которой приспешник мрака скрутил её. На мгновение страх отступил, сменяясь практичным любопытством, и она хотела разглядеть узлы, которыми её связали. Изворачивалась, заглядывая назад и между ног. Пару раз чуть не упала, рискуя разбить свой нос, но враг грубо одёргивал её за шкирку, как нашкодившего кота. Потом она присмирела, видя пустое выражение лица мужчины, поймавшего её, и дёрнулась от неожиданности, когда тот негромко к ней обратился:

— Поправь морок.

Яснорада тряхнула головой, и на её грудь упала тяжёлая растрёпанная коса.

— Вот же брыдлый тартыга! — позволила себе выругаться Лисица.

А что? С мужиками поведёшься…

Закрыла глаза и вновь превратилась для окружающих в паренька. Назад идти она устала. Удивилась расстоянию, которое в панике преодолела. Похоже, это был её рекорд. Эребранец тоже торопился, оттого подталкивал добычу за шкирку, а под конец пронёс в висячем положении по воздуху и впихнул в руки такому же, как он, исчадию.

— Под замок. Путы снять только в клетке. Аарон, новобранец лягается и кусается, — сухо пояснил жуткий воин чуть мене жуткому.

Тот кивнул и мешком втащил Раду в темноту. Глаза не сразу привыкли к такой перемене, и осмотреться Лисица смогла, только когда её развязали и закрыли в просторной клетке. Девушка порадовалась, что одна, правда, недолго. Вскоре в тюрьму запустили ещё человек двадцать. И ими оказались смуглые кареглазые ирдаванцы. На этот раз истинные. Воздух быстро наполнился терпким мужским мускусом и утратил свежесть. Дышать стало тяжелее.

— Зачем закрываешь на замок? — спросил неприятным голосом один из них.

— Замок не для вас, — сухо пояснил Аарон.

После ответа воина, все чёрные глаза кочевников уставились на щуплого рыжего паренька.

Глава 5

Пятьдесят ирдаванцев и столько же слабых арданийцев. Точнее, сорок девять плюс один сильный. Вернее, одна. Но совершенно не понятно, как использовать её силу.

Паладин никогда ещё не имел дела с женщинами. Нет, женщин он как раз таки имел! И любил это занятие! Помогало расслабиться и отвлечься ненадолго. Но использовать леди на войне ему не приходилось. Впрочем, у этой и впрямь были все шансы продержаться дольше, чем у её наречённого. Теперь уже бывшего.

Дерзкая и шустрая. Или не боялась ничего, или страх придавал ей огромную силу. И то и другое превосходно для воина. Для того, с кем она встанет плечом к плечу на поле боя.

Откинувшись в бочке с горячей водой, паладин прикрыл глаза и начал перебирать в голове задачи, методично распределяя их в понятном только ему порядке. Отметил всё, что должен был забрать из Открытых Земель, с неким раздражением. Мужчина не любил бытовые дела. Грузы, переговоры и соглашения! Всё это его нервировало и отвлекало. Паладина Мрака захватывала и радовала лишь война. На поле боя он ощущал себя живым на все сто процентов, в отличие от будних, проводимых на спокойных территориях. Хорошо, что военных проблем хватало с лихвой, оттого мужчина имел веские причины не возвращаться подолгу к обыденной жизни.

Помылся и налил в кубок ароматного креплёного. Вкус напитка порадовал терпкостью южного винограда и горечью северной, не такой острой полыни. Воин любил этот напиток, оставляющий приятное послевкусие. Но больше всего ему нравилось тепло, которое оно дарило, растекающееся по венам, напоминающее давно забытые ощущения.

На столе мужчина развернул огромную карту. Тонкие линии начерченного маршрута прерывались двумя крестами. Опасные места. Их нужно было проверить заранее, приняв бесплотную форму. Проблем в пути не хотелось. Он должен как можно скорее попасть в королевский дворец, а оттуда на фронт, в привычную обстановку, щекочущую нервы, будоражащую чувства, которые мало что в жизни трогало.

Чувств паладин практически не испытывал, лишь далёкие отголоски и намёки. Но к этому он давно привык и уже не сожалел об утраченном.

В дверь стукнули двумя костяшками пальцев. Это Марс. Только он так делал. Один короткий удар двумя пальцами.

— Господин Кайдас, там… паренёк, а точнее леди. Я вообще не понял толком, что приключилось.

Паладин вздохнул. Проблем в пути не хотелось, но от рыжей фурии ничего иного ждать не приходилось. Кажется, он уже пожалел, что сменял спокойного Тита на это бедствие.

— Леди выгрызла дыру в обшивке корабля или подожгла его? — не смог сдержать сарказма мужчина.

— Нет, сами смотрите, — не понял юмора офицер, так как для него превращение юноши в девушку стало неожиданностью, как и для всех остальных. — Я не открывал. Вы же приказали — под замок.

Как только мужчины спустились с последней ступени, перед ними открылась картина.

Леди стояла в углу. Её рубаха была разодрана так, что оголилось острое плечо. Глаза безумные, волосы всклокочены, шнурки на штанах выдраны вместе с кусками ткани, к которым прикреплялись. В трясущихся исцарапанных руках девушки, подрагивал маленький ножик. Губа разбита. Бровь, припухшая от несильного удара мужской ладони. Леди выглядела, как загнанное животное. Понимала, что не спастись, но отбиваться собиралась до конца.

А ирдаванцы играли с добычей. Правда, получив неслабый отпор, смелость подрастеряли и теперь делали более осторожные выпады в сторону рыжеволосой. Кто-то из кочевников по-настоящему разъярился. И для девчонки это было скверно. Очень плохо! Мужчины любили поиграть перед соитием, подобное их всегда заводило сильнее. Но всему должна быть мера. Эта леди не знала правил и сыграла без них. Покалечила нескольких ирдаванцев. Одному щеку прокусила, троих порезала. Не сильно, жить будут. Ещё двоим отбила мужские органы.

— Отошли! — спокойно произнёс Марс, открывая дверь. — Леди, на выход. Прошу.

— Да мы только повеселиться хотели. Спал паренёк, а потом хлоп — баба! — пояснил сиплым голосом кочевник. Судя по речи, какое-то отребье. — Лежит и сопит. Да недурна. На лицо не очень — рябая и бледная, но фигурой удалась.

— Оставь её нам, воин Мрака, мы не обидим. Ей понравится! — мужики закивали, заугукали.

Девчонка ошалело переводила взгляд то на Марса, то на ирдаванцев. Затем бочком прошла к выходу, придерживая одной рукой рубаху, другой сжимая нож и придавливая разорванные штаны, которые только благодаря этому удерживались на бёдрах. Марс запирать новобранцев не стал, ушёл. Паладин, взяв под локоть потерпевшую, проводил в свои покои. Хотя с какой стороны посмотреть, мужчины пострадали от неё куда больше.

— За дверью горячая вода. Одежду оставлю на кровати. Женской на корабле нет, поэтому наденешь, что есть. Там еда. Спать будешь вот здесь, — сухо ознакомил Кайдас рыжую с обстановкой. — В дверь без стука никто, кроме меня не войдёт, так что можешь не бояться.

Он осмотрел напуганную леди, всё ещё сжимающую в руках нож, направленный на него, и добавил:

— Мы находимся высоко над землёй. Надеюсь, ты понимаешь, что отсюда бежать бесполезно?

Не дождавшись ответа, мужчина вышел из своей каюты.

И откуда у леди нож? Паладин видел её рюкзак, но не придал этому значения. Иногда Рыжая доставала из него сушёные яблоки и кормила ими жеребца по кличке Тёмный. Был там её личный бурдюк, который он подбросил ей однажды в пустоши. Наверное, ещё что-нибудь, может, гребень или ленты. Но о ноже он не подумал. Леди обычно не таскают их в рюкзаках. Хотя и рюкзаки походные тоже. Любопытно.

Около двух часов Кайдас слонялся по кораблю. Ему не терпелось вернуться в каюту, чтобы допить креплёное, которое он так любил. К тому же нужно было поподробнее сверить маршрут. Паладин не хотел проблем в пути.

В комнате мужчина сразу ощутил новое. Помещение наполнилось непривычным запахом. Сладким, ненавязчивым и еле уловимым. Однако он был повсюду.

В купальне Кайдас освежился, обратив внимание на новый порядок. Девушка помылась, постирала вещи и развесила их сушиться. Пол за собою вытерла. Всё расставила по местам. В каюте ничего не изменилось, кроме спального уголка. Он не пустовал, как обычно. Там спала леди.

Паладин прошёл к столу и сел в неудобное кресло. В пути всегда было некомфортно, но мужчину это не особо тревожило. Воин привык к лишениям, поэтому налил себе долгожданного напитка и принялся просчитывать путь. Проблем не хотелось! Кажется, он чересчур часто акцентировал внимание на этой фразе!

Осмотрев заинтересованно нужный участок, мужчина жирнее прорисовал ранее намеченный путь и кресты. Как ни крути, но так получалось безопаснее всего.

Сложив карту, он вышел за дверь и отдал бумагу парню лет четырнадцати, дежурившему в тёмном коридоре.

— Отнеси капитану, — тот кивнул и побежал, сверкая пятками.

Теперь вино!

Взяв кубок, паладин подошёл к небольшому, круглому окошку. Стекло его разделялось на сегменты, обрамленные в раму из тёмного дерева. За окном зияла привычная тьма, разбавленная клочьями плотных облаков. Ирдаванские земли ещё не позади, и утром наступит рассвет, окрасив эти самые клочья в персиковые и розовые цвета. Но уже следующей ночью корабль пересечёт Покров, а там у рассвета нет власти. В тех краях хозяйничал вечный сумрак, оттесняемый по ночам густой непроглядной тьмой.